Дели:
» Мороз-Резницкая Ирина. Женщина в окне
Ирина Мороз - РезницкаяЖенщина в окне
В окне я видел силуэт:
Точеный стан, нагие плечи...
И понял: Вас прекрасней нет,
О, как я жаждал с Вами встречи!
Я эту встречу рисовал
Теперь в своем воображеньи:
Лица любимого овал,
В глазах - Вселенной отраженье...
Я видел тонкий завиток,
Что Ваших нежных плеч касался...
Испить бы мне вина глоток
Из Ваших губ, чтоб замыкался
Кольцом объятий тонких рук
Чудесный круг любовной ласки...
Как Вас зовут, мой милый друг,
И кто герой из Вашей сказки?
Я вновь рисую Ваш портрет,
И талии изгиб прекрасный,
Как я снимаю Ваш корсет
И в губы Вас целую страстно...
Не исчезай, прошу, в ночи,
Мой сладкий плод воображенья...
Ищу от счастия ключи
Продлись, молю... Продлись, мгновенье!
Nadin-ka:
Евгений Винокуров
ОРКЕСТР
Копну могучей шевелюры
На струны скрипки уронив,
Скрипач пилил из увертюры
Какой-то сбивчивый мотив.
Флейтист был робок.
Словно флягу,
Поднявши флейту в вышину,
Как в зной по капле цедят влагу,
Он ноту пробовал одну.
Но, вскинув пару тощих прядок,
Встал дирижёр и подал знак,
И тотчас же обрел порядок
Оркестра шумный бивуак.
В молчании пред дирижером
Оркестр в колонне по пяти
Застыл,
готовый по просторам
На смерть и подвиги идти.
И вздрогнул мир, и пали стены,
И даль темна и глубока,
И свет пожаров вместо сцены,
И звёзды вместо потолка.
Дели:
» Егоров Дмитрий. Она смотрела в никуда...
Дмитрий ЕгоровОна смотрела в никуда...
Она смотрела в никуда,
А может только так казалось,
Но с ней не спорила беда,
И с ней любовь не пререкалась.
И наползала небом тьма,
И света в комнате так мало,-
Она была совсем одна,
Хотя вокруг людей хватало.
В её глазах и сталь, и боль,
И чуть подрагивали пальцы,
Пред ней винилася любовь,
Беда пред нею вилась танцем.
У ног её лежал конверт,
Клочки бумаги, чьи-то тени...
Я б очень многое отверг,
Чтоб искупить её смятенье.
Nadin-ka:
Бахыт Шкуруллаевич Кенжеев
***
Не горюй. Горевать не нужно.
Жили-были, не пропадем.
Все уладится, потому что
на рассвете в скрипучий дом,
осторожничая, без крика,
веронала и воронья,
вступит муза моя - музыка
городского небытия.
Мы неважно внимали Богу -
но любому на склоне лет
открывается понемногу
стародавний ее секрет.
Сколько выпало ей, простушке,
невостребованных наград.
Мутный чай остывает в кружке
с синей надписью "Ленинград".
И покуда зиме в угоду
за простуженным слоем слой
голословная непогода
расстилается над землей,
город, вытертый серой тряпкой,
беспокоен и нелюбим -
покрывай его, ангел зябкий,
черным цветом ли, голубым, -
но пройдись штукатурной кистью
по сырым его небесам,
прошлогодним истлевшим листьям,
изменившимся адресам,
чтобы жизнь началась сначала,
чтобы утром из рукава
грузной чайкою вылетала
незабвенная синева.
Дели:
» Зябко Сергей. Ромашка
Сергей ЗябкоРомашка
Боролась за любовь ромашка,
Свои теряя лепестки.
И всей душою нараспашку
Пыталась девочку спасти.
Корону всю свою влюблённой
Она отважно отдала,
"Он любит!" - вскрикнула девчонка
И тут ромашка умерла ...
Она ушла, чтобы воскреснуть,
В надежде счастье вновь дарить,
Чтоб люди на Земле чудесной
Могли с Природой в мире жить.
Nadin-ka:
Ольга Багаева
Вечернее море. Притихшие волны
Рокочут негромко о солнечных днях.
Дыхание моря неспешно, спокойно
Уносит от зноя на лёгких крылах.
Вокруг незаметно сгущается вечер,
И тонкая свежесть в ночной тишине
Прохладою мягкой ложится на плечи.
Стоят неподвижно, как в призрачном сне,
Колонны деревьев - на фоне заката;
Сквозь сумерки льётся неведомый блюз.
Порханье речей, и прибоя стаккато,
И пляжного воздуха йодистый вкус.
Рассыпалась светом далёкого порта
Цветная гирлянда прибрежных реклам.
Брильянтовой цепью искрясь с горизонта,
Играет огнями судов караван.
Свечение моря, манящее тайной:
Пловцов окружает отсвет голубой.
Теряясь во тьме чьей-то строчкой случайной,
Мерцает вдоль пляжа чуть слышный прибой...
Peony Rose:
Городницкий Александр
***
Боюсь запоздалой любви,
Беспомощной и бесполезной.
Так детских боятся болезней,
Сокрытых у взрослых в крови.
Боюсь запоздалой любви,
Щемящей её ностальгии.
Уже мы не станем другими,
Как годы назад ни зови.
Был потом посолен мой хлеб.
И всё же, уставший молиться,
Боюсь я теперь убедиться,
Что был я наивен и слеп.
Когда на пороге зима,
Высаживать поздно коренья.
Милее мне прежняя тьма,
Чем позднее это прозренье.
Боюсь непрочитанных книг,
Грозящих моим убежденьям,--
Так кости боится старик
Сломать неудачным паденьем.
1987
Дели:
» Дементьев Андрей. Мне подарили книгу
Андрей ДементьевМне подарили книгу
Мне подарили книгу,
Редкий том —
Собранье удивительных историй:
Чужие судьбы,
Радости и горе,
И письма —
Знаменитостей притом.
Я книгу эту залпом прочитал.
Потом еще раз,
И еще,
И снова.
И все, о чем я некогда мечтал,
Сквозь жизнь чужую
Мне явило слово.
И горевал я горестями вновь,
Разлуки клял
И радовался встречам.
Мне жить порою просто было нечем,
Когда чужая рушилась любовь.
А ты читала книгу вслед за мной.
Пометки наносила осторожно.
И я по ним читал характер твой —
О, как же были мы с тобой похожи!
И потому, быть может, книга та
Еще прекрасней стала и роднее,
Что две души
Вновь встретились над нею.
Два сердца породнились навсегда.
Но книгу ту украли у меня,
Как будто душу музыки лишили.
Или очаг,
Где рядом люди жили,
Оставили надолго без огня…
И ты сказала: «Нервы зря не трать.
Ведь нынче модно книги собирать…»
Настёна СПб:
ЖАН КОКТО "ЗВЁЗДЫ"
Я не люблю разлук,
Растерянности чувство.
Ты так мне близок, друг,
Что в этом есть искусство.
Другие пусть теперь
На лживость звезд пеняют.
В мою звезду ты верь -
Мечта нас охраняет.
О силища мечты!
Влюбленный вопль Пана!
Пусть звезды лгут, но ты
И я сильней обмана.
Nadin-ka:
***
Игорь Царев
Этот стреляный город, ученый, крученый, копченый,
Всякой краскою мазан - и красной, и белой, и черной,
И на веки веков обрученный с надеждой небесной,
Он и бездна сама, и спасительный мостик над бездной.
Здесь живут мудрецы и купцы, и глупцы и схоласты,
И мы тоже однажды явились — юны и скуласты,
И смеялся над нашим нахальством сиятельный город,
Леденящею змейкой дождя заползая за ворот.
Сколько раз мы его проклинали и снова прощали,
Сообща с ним нищали и вновь обрастали вещами,
И топтали его, горделиво задрав подбородок,
И душой прикипали к асфальту его сковородок…
Но слепая судьба по живому безжалостно режет,
И мелодии века все больше похожи на скрежет,
И все громче ночные вороны горланят картаво,
Подводя на соседнем погосте итоги квартала…
Ах, какая компания снова сошлась за рекою,
С поднебесного берега весело машет рукою…
Закупить бы «пивка для рывка» и с земными дарами
Оторваться к ушедшим друзьям проходными дворами…
Этот стреляный город бессмертен, а значит бесстрашен.
И двуглавые тени с высот государевых башен
Снисходительно смотрят, как говором дальних провинций
Прорастают в столице другие певцы и провидцы.
© Игорь Царев
Дели:
» Мотин Юрий. Останемся друзьями
Юрий МотинОстанемся друзьями
О прошлом свою память оживлю,
Шкатулку ностальгии приоткрою,
Где прозвучало: "Я тебя люблю!
Как мне легко и хорошо с тобою!"
Не уставала искренность вещать,
Лилось нектаром из душевных трещин:
"Хочу с тобою быть и защищать,
Ты, несомненно, лучшая из женщин!"
Но осень пролила холодный душ,
Потупив взгляд, неискренне вздыхаешь:
"Ты извини, но мне не нужен муж,
И ты меня совсем не понимаешь"
Вздымался недоверия прибой,
Меня словами била, как плетями:
"Пойми, мы слишком разные с тобой,
И, вообще, - останемся друзьями."
Nadin-ka:
Владислав Ходасевич
«Перед зеркалом»
Nel mezzo del cammin di nostra vita*
Я, я, я. Что за дикое слово!
Неужели вон тот — это я?
Разве мама любила такого,
Жёлто-серого, полуседого
И всезнающего, как змея?
Разве мальчик, в Останкине летом
Танцевавший на дачных балах, —
Это я, тот, кто каждым ответом
Желторотым внушает поэтам
Отвращение, злобу и страх?
Разве тот, кто в полночные споры
Всю мальчишечью вкладывал прыть, —
Это я, тот же самый, который
На трагические разговоры
Научился молчать и шутить?
Впрочем — так и всегда на средине
Рокового земного пути:
От ничтожной причины — к причине,
А глядишь — заплутался в пустыне,
И своих же следов не найти.
Да, меня не пантера прыжками
На парижский чердак загнала.
И Виргилия нет за плечами, —
Только есть одиночество — в раме
Говорящего правду стекла.
* На середине пути нашей жизни (итал.).
18-23 июля 1924, Париж
Peony Rose:
Эллис
Перед боем
Горестно носятся в далях просторных
ветра глухие рыданья,
странно размерены криков дозорных
чередованья.
Полночь, и лагерь заснул перед боем,
лагерь, от боя усталый;
день отпевая пронзительным воем,
плачут шакалы.
Месяц недобрый меж облак бессонных
лагерь обходит дозором,
ищет он, ищет бойцов обречённых
пристальным взором.
Час их последний и ясен, и краток,
снятся им сны золотые,
благостно шествует мимо палаток
Дева Мария.
Дели:
» Лесов Сергей. Любовь - это жизнь
Сергей ЛесовЛюбовь - это жизнь
Любовь - это Жизнь -
Без Любви всё напрасно,
Обычны слова от неё горячи,
Мир тусклый зальётся вдруг светом прекрасным,
Душа воспарит огнём ярой свечи.
И в холоде мрака Сердец равнодушных
Весна даст с Любовью кусочек тепла,
Жар Солнца сильнее попыток недужных
Сверкать лишь красой ледяного стекла.
Приносит Любовь Жизни метаморфозы,
Морозный узор до тепла лишь царит,
Лед Сердца растопят весенние грёзы
И Счастье подарит Природы магнит!
Nadin-ka:
Сорокин Олег Викторович
Притча, о благом намерении...
Беспечность птахе обернулась пленом,
Искусно кто- то выставил силок.
И в клетку ей попасть бы непременно,
В неволе коротая жизни срок.
Но на беду, ребячья шла ватага,
И усмотрев злой умысел, в одном
Взыграло состраданье и отвага.
И жалость овладела пацаном.
Он, подчинясь душевному порыву
Узлы стал суетливо ослаблять.
Усилья тщетны и на грани срыва,
Вдруг стал их не подумав разрывать.
Свободу птахе даровать стремился
Позывом благородным увлечён.
Не рассчитав усердия, забылся
И, - голову бедняге срезал он.
* * *
По недомыслию, как часто в нетерпении
Порой стократно умножаем зло.
Дорога в ад «благим мостится рвением»,
Мы ж каясь шепчем,- «ну не повезло...».
Не торопись рубить Гордиев узел,
Судьбы, хитросплетенье пут,- не рви.
Попробуй оценить «коварства» узы,
С позиции ПРОЩЕНЬЯ и ЛЮБВИ.