Страстные сказки средневековья (фэнтези, 18+)

Стефания: 16.02.16 20:27

denisa, барон играет не в шахматы, он, пользуясь шахматами играет людьми, и считает, что вправе сам устанавливать правила и делать с ними всё, что только возможно и с шахматными фигурами - вплоть до того, чтобы бросить в огонь. Но до этого дело не дойдет, хотя ещё будет страшно.

...

Margot Valois: 16.02.16 20:33

Стефания, ой, я уже чертовски заинтригована с удовольствием ознакомлюсь с твоим взглядом на этих исторических личностей. А будет Ричард III Английский? Про его брата Эдуарда и Вудвиллов ты интересно написала.

...

Стефания: 16.02.16 20:35

Будет, но мельком. Там в одной сцене будет хорошо выведена его жена, а потом действие будет идти уже при дворе Генриха Тюдора.

...

Стефания: 17.02.16 08:16

 » Глава 19

- Какие секреты могут быть у куска мяса?
- Вы сами выбрали такой удел! Покайтесь!
- Нет,- и Стефка нервно бросила осточертевшее шитье в камин,- я предпочитаю стоять голая и в грязи под палящим солнцем!
С этими словами она, в ярости забыв про боль, сорвалась с места. Обойдя собеседника, как мешающую вещь, женщина подошла к окну. В окутавших людской двор сумерках угрожающей черной пикой торчал позорный столб. Неужели завтра, как в кошмарном сне, всё повторится сначала? Стефанию забила крупная дрожь - она чувствовала себя настолько больной, усталой и измученной, что даже смерть восприняла бы, как блаженное избавление от кошмара бытия.
- Я больше не могу,- в отчаянии сказала она себе,- не могу его видеть, не выдержу завтрашнего утра, у меня больше нет сил!
Внезапно она почувствовала, как мужские тяжелые руки с силой ложатся ей на плечи. Стефка раздраженно передернулась, но редко кто с иссеченной спиной может позволить себе подобный жест. Застонав от резкой боли, она уже безропотно дала развернуть себя лицом к врагу. Никогда они ещё не находились в такой близости друг от друга, но понятно, что радости это Стефании не доставило.
- Как насчет партии, мадам?
Стефка измученно глянула на его глумливое лицо, и едва удержалась, чтобы не плюнуть.
- Нет!
- А если мы сыграем на столб?
Этот мерзавец был хорошим искусителем! Но узница мгновенно подавила, вспыхнувшую было надежду - нет, так глупо он её не проведет! Можно только представить, как сложится эта игра - фон Валленберг будет играть партнершей, как кошка мышью. Даст выиграть в начале, а последним коварным ударом все равно доведет до проигрыша и будет наслаждаться её отчаянием. Что ж, раз наказания все равно не избежать....
- Мы не будем играть на столб,- твердо сказала она,- мы, вообще, больше не будем играть, потому что я этого не хочу!
Похоже, ей удалось его озадачить!
- Мадам?
Стефка взвыла от ненависти к этому человеку.
- Я, по-моему, ясно сказала - не буду больше играть! И что вы сможете ещё сделать? Убить?
В комнате воцарилось потрясенное молчание. Затаившая дыхание женщина заворожено смотрела, как разгораются яростные синие искры в обычно серых глазах барона.
- Убить? - медленно протянул он.- Пожалуй, это хорошая идея!
Жуткий страх заполонил сердце Стефки, мерзкий и холодный. Она готова была откусить собственный язык, но он, кстати, испуганно продолжал болтать, явно не в ладу с мозгами.
- Куда мне идти, в подвал? Или сразу к позорному столбу? А может, вы засунете меня в яму со змеями?
Ассоциация со змеями возникла, конечно же, при виде выражения лица, нависшего над ней мужчины. У женщины голова втянулась в плечи, но было уже поздно.
- Нет, мадам, - даже голос разъяренного барона приобрел свистящий звук,- в этот раз мы вас угостим другим блюдом! Все с вами метались, как с тухлым яйцом - выводили гулять на крепостные стены, выполняли все ваши желания. Когда вы проговорились своим подругам, что хотите булочек с корицей, я послал за пряностями даже в Амстердам, но вы не способны испытывать благодарность!
Стефка растерянно моргнула. Булочки с корицей? Он что, окончательно свихнулся? Кормили пленниц скудно - сухой кашей и черствым хлебом. Возможность полакомиться, чем повкуснее, появлялась только во время игры. Может, на стол и ставились булочки с корицей, но при виде шахмат, у графини напрочь пропадал аппетит!
На месте барона оказались два знакомых стражника.
- Пройдемте, мадам! - учтиво поклонились они.
Женщина на всякий случай накинула на платье плащ, вспоминая как ей было холодно в подвале, и не глядя на девушек, обреченно поникнув плечами, вышла из комнаты.
На этот раз её повели наверх, а не вниз.
На вершине донжона оказалась небольшая площадка, окруженная толстыми стенами с нишами. Рядом с одной их них валялся разбитый кирпич, и лежали аккуратно сложенные кучей кости и череп. Стефка в ужасе качнулась, испуганно схватившись за стену. Она поняла, что её ждет.
- Обычно мы приковываем осужденных к стене, но вы мадам, слишком слабы, чтобы изнутри пробить кладку, поэтому, если вы обещаете смирно стоять и не метаться, мы этого делать не будем! - эти люди собирались её подвергнуть страшной пытке, но были с ней подобострастно вежливы.
- Я обещаю! - нервно улыбнулась Стефания и осторожно шагнула вглубь прогретой солнцем ниши.
Стражники начали закладывать вход. Когда кирпичи дошли до груди пленницы, её поставили в известность о дальнейшей участи:
- Чуть выше вашей головы будет оставлен незаложенным один кирпич, но если вы, мадам, не опомнитесь в течение срока установленного его милостью, мы замуруем вас окончательно!
Узнать бы ещё, какой срок установил для испытания этот монстр, а то и без последнего кирпича ей может прийти конец! Первое что сделала Стефка, оставшись одна, это попробовала сесть. Ноги вытянуть, понятно, она не смогла, но, неудобно скорчившись, все-таки присела. Пахло, не в пример подвалу, раствором, сыростью и какой-то затхлостью, и если бы ещё не адская боль в спине, да не бьющийся в животе возмущенный младенец, то худо-бедно можно было терпеть, но, как вскоре оказалось, это было обманчивое впечатление.
Ледяные мурашки пробежали по её коже, когда она вдруг осознала, что до неё тут висел скелет. Острые углы камней впивались в истерзанное тело, страшно не хватало воздуха, и женщина тут же вся вспотела, а чуть погодя захотелось пить и по нужде.
Для Стефки начался самый настоящий ад. Трудно пересказать, что она испытала за время заточения - несколько раз женщина погружалась в спасительный обморок, но выходя из блаженного забытья, по-прежнему видела перед собой каменные стены. Голод, жажда, боль от затекшего в неудобной позе тела, зловоние от испражнений так измучили её, что когда по истечению вторых суток у стены появился фон Валленберг, несчастная женщина уже была согласна на все.
- Мадам, вы живы?- раздался, приглушенный камнем, голос.
Узница хотела ответить, но распухший и пересохший от жажды язык не повиновался ей.
- Может, она без сознания?- послышался голос Вальтера.
- Разбивайте стену!- приказал барон.
Когда пленницу достали из-под обломков, фон Валленберг склонился над несчастной:
- Урок пошел на пользу мадам? Если нет, то мы вас немедленно вернем на место!
Единственное, что смогла сделать Стефка, это измученно сомкнуть ресницы.
- Я рад, что хотя бы таким способом заставил вас стать благоразумной!
Спустя час выкупанная, вдосталь напившаяся узница лежала на постели. На израненную спину была наложена новая повязка и мазь приятно холодила пылающую спину, но, увы, на душе не становилось легче. Тупое отчаянное бессилие вылилось в беспрестанно бегущие по лицу тихие безнадежные слезы. Возле кровати стояли барон с братом и, разглядывая осунувшееся, серое лицо пленницы, тихо переговаривались.
- Вот скажи мне, Вальтер,- обращался к брату Валленберг,- она - графиня, знатная и, судя по всему, изнеженная дама, так почему, не смотря на все эти передряги, до сих пор не родила?
- Несмотря на изящное сложение, мадам здоровая и способная к деторождению крепкая женщина!
- И когда же она родит? Сколько я могу ждать?
Согнувшись над больной, Вальтер откинул одеяло и внимательно осмотрел возвышающееся чрево.
- Со дня на день,- уверил он брата,- плод немаленький! Нужно готовиться к трудным родам! Мадам необходим покой. Пусть отлеживается, да набирается сил перед грядущим испытанием.
А то это было непонятно с самого начала! Но, похоже, барона могли убедить быть милосердным к будущей матери только слова брата.
Валленберги ушли, и к скорбному ложу робко приблизились перепуганные девушки.
- Где вы были, мадам? Что они с вами сделали? – всхлипывая, спросила Бланка.
- Отправили в ад, дорогая! - язык по-прежнему плохо повиновался хозяйке.
- Но..., вы же живы?
Стефка с жалостью посмотрела на взволнованные лица своих подопечных.
- Разве только жива!

РОДЫ.
Время родов приближалось. Стефка это ощущала по некоторым изменениям в собственном теле - отеки, слабые боли в пояснице. Первые роды ещё не успели забыться, и роженица прекрасно понимала, что это предвестники новых испытаний, связанных с появлением на свет ребенка Рауля. И как она справится с этим в его отсутствии, графиня представления не имела.
Вальтер оказался хорошим диагностом.
- Скорее всего, сегодня вечером, - заявил он во время очередного визита, и тут же распорядился, обращаясь к королевам,- вам здесь теперь делать нечего! Переждете в другом помещении...
Зато вместо девушек в комнате обосновалась полная, добродушная старушка с вязанием, оказавшаяся замковой акушеркой.
- Всё будет хорошо, госпожа,- напевно заверяла она бледную роженицу,- уж я-то в таких делах разбираюсь, как мало кто! В таком месте, как Копфлебенц редко в какой день не появляется на свет новый младенец, уж скольких я приняла...
Графиня с умеренным интересом слушала эти излияния. Ей впервые пришло в голову, что она не знает, как выглядят эльфийские младенцы, и как бы её роды не оказались самыми скандальными в практике повитухи.
Схватки начались на закате солнца. И все повторилось, как в страшном сне. Напрасно, вокруг неё суетились повитуха и Вальтер, ничем облегчить страдания роженицы они не могли. Боль не отпускала несчастную Стефку, заставляя час за часом корчиться в бесплодных схватках.
Перед самым рассветом в комнате появился обеспокоенный барон. Оглядев измученную женщину, он тихо заговорил с братом, но, не смотря на боль и собственные стоны, Стефка все-таки кое-что расслышала из этих переговоров.
- Насколько это затянется?
- Не знаю!
- Младенец жив?
- Да, только у неё не хватает сил вытолкнуть его из себя!
- Щипцы?
Вальтер замолчал, раздумывая, и Стефка задохнулась от ужаса. В ту пору часто вставал вопрос, кому сохранить жизнь - матери или ребенку, и редко удавалось, применив щипцы, вытащить плод из чрева, не повредив его смертельно. Если же выбирали жизнь младенца, то мать умирала со вспоротым животом.
К облегчению роженицы Вальтер, все-таки, отрицательно качнул головой.
- Нет, ещё рано! Надо дать графине маковую настойку и пусть она пока поспит, отдохнет, а потом с новыми силами начнет все сначала!
Стефке дали выпить питье, но прежде чем она провалилась в глубокий благодатный сон, схватка вновь немилосердно скрутила её. Боль оказалась настолько невыносимой, что она истерично закричала:
- Проклятый Рауль, да что же это такое!
И последнее, что увидела Стефка, оказались изумленные глаза младшего фон Валленберга.
Очнулась женщина внезапно и удивленно оглянулась. Комнату уже заливал серый предутренний свет. Лекаря не было, у камина крепко спала акушерка, но кто-то стоял в её изголовье и мягко гладил по голове.
- Сейчас, любимая, сейчас! Всё будет хорошо!
- Рауль? - было вскрикнула Стефания, но ей молниеносно закрыла рот появившаяся из-за полога Марго.
- Тихо, девочка моя, тихо! Мы пришли, чтобы помочь!
Схватки возобновились, но их даже невозможно было сравнить по силе с предыдущими. После быстрых манипуляций этих двух, ребенок запросился на белый свет. Стефка искусала себе губы, чтобы не закричать и не разбудить акушерку, пока младенец не выскользнул из её чрева.
- Кто? - тихо пробормотала она, обессилено впадая в облегченный транс.- Кто?
Но Марго и Рауль почему-то ответили не сразу, потрясенно разглядывая младенца у ведьмы на руках. Их молчание настолько встревожило Стефку, что она, с трудом стряхнув с себя оцепенение, из последних сил прошептала.
- Что случилось? Почему вы молчите? С ребенком что-то не так?
- Всё так,- поспешила её заверить ошеломленно изучающая брыкающегося новорожденного Марго,- только... только это девочка!
- И что? - не поняла мать.
Возможно, они бы ей что-то и объяснили, но в этот момент за окном яростно запел на птичнике петух, и, видимо, его пение было каким-то знаком, потому что на глазах растерянной Стефки троица растворилась в воздухе.
Но от кукареканья проснулась и акушерка. Протерев глаза, она подошла к постели.
- Что, госпожа, отдохнули? А я тут...
Что хотела сказать повитуха дальше, осталось невыясненным, потому что именно в этот момент она узрела залитую кровью постель и пр..
- О, Пресвятая дева,- испуганно перекрестилась старуха,- а где младенец? Госпожа, куда вы дели ребенка?
Стефка с тяжелым вздохом откинулась на подушки - что отвечать на этот вопрос, она не знала! Между тем, привлеченная криками повитухи прислуга, наверное, сообщила о происходящем баронской семье, потому что спустя некоторое время в комнате оказались оба брата. Натягивая на ходу камзолы, они ворвались в помещение и застыли возле кровати.
Лежать под взглядами двух мужчин в заскорузлой от крови рубашке, в луже всяческих последствий родов, не очень-то приятно. Это когда тебя скручивают в узел схватки, то тебе все равно, но когда этот ужас остается позади..., женщина слабо потянула на себя одеяло.
- Нет, нет,- запротестовал Вальтер, выдернув ткань из её слабых рук,- не надо! Гуго, что все это значит? Где младенец?
- Может, она ещё не родила, и это просто кровотечение?
- Да нет же, вот послед, да и чрево опало! Мадам, где ваш ребенок?
И что она должна была сказать? Графиня лишь виновато пожала плечами.
- Не знаю!
И что самое странное - практически не лгала! Откуда ей было знать, куда Рауль уволок их дочь?
- То есть как - "не знаю"?
- Я заснула, а когда открыла глаза, то... вот!
- Но кто-то должен был перерезать пуповину, да и младенец не иголка, чтобы потерять его в складках простыней!
И вновь Стефании пришлось недоуменно развести руками.
- Не знаю!
- Не сатана же похитил вашего младенца! За кого вы нас принимаете, мадам?
Сатана? Интересно, а можно ли было этим словом обозначить Рауля? Смотря, с какой стороны посмотреть!
- Марта?
Оказывается, это было имя повитухи, потому что шустрая старушка виновато подскочила к господам.
- Не выходила, господин, никуда не выходила, и все это время была здесь,- испуганно затараторила она, - только, когда госпожа уснула, то же на мгновение сомкнула глаза, всего лишь на миг! Проснулась, а здесь такое...
- И ты ничего не слышала?
- Только пение петуха, ваша милость!
- Стража!
Но вбежавшие на зов барона воины клятвенно заверили, что не сомкнули век в эту ночь, и ручаются бессмертной душой, что ни один человек не переступал порог комнаты.
Разъяренные братья вновь повернулись к безмолвно взирающей на разбирательство роженице.
- Нам что, мадам, вновь подвергнуть вас пытке?
С этих зверей станется! Стефка только тяжело вздохнула.
- Не стоит хлопот, ещё немного, и если обо мне не позаботятся, я умру сама!
Странно, но этот кроткий упрек неожиданно образумил Валленбергов.
- Она права,- с сожалением признал справедливость её слов Вальтер, - если мы не торопимся, то может начаться родовая горячка!
И по его сигналу вокруг облегченно вздохнувшей женщины заметалась прислуга с полотенцами и горячей водой. Они ещё до конца не устранили последствия родов, как графиня уже впала в крепкий и спасительный сон.
Наступило время относительного затишья.
Стефка занималась исключительно своим здоровьем - отлеживалась, мучилась горячкой, из-за перетянутых полотном полных молока грудей, много спала.
Надо сказать, что сама обстановка в башне была подавленной. Весть о том, что ребенка пленницы похитила нечистая сила, быстро разнеслась по всему замку и, конечно же, достигла ушей двух юных девушек и прислуги, обихаживающей донжон, и теперь графиня то и дело натыкалась на подозрительные и испуганные взгляды своего окружения.
Прервала молчание все-таки Аннет, а не более, казалось, привязавшаяся к графине Бланка.
- Вы знаете, кто у вас родился, мадам?
Стефка насмешливо покосилась на рыжую девицу. Понятно, что они все умирали от любопытства. Что ж, пусть узнают!
- Господь в своей неизмеримой милости послал мне дочь!
Тут уже прорвало и трусишку Бланку.
- А, правда, что вашего младенца похитили ведьмы, чтобы сделав из неё мазь, летать по небу?
Стефку передернуло даже от такого предположения.
- Что за гадости ты говоришь, дитя моё!
- Но зачем и кому тогда понадобился ваш малыш?
Это уже заговорила Аннет, вопросительно глядя на возмущенную графиню.
- Запомните, - твердо заявила Стефка,- в деле зачатия детей участвуют двое, значит и заинтересованы в их появлении на свет то же два человека!
- Значит, - нахмурила лоб рыжая девица,- ваш младенец у отца?
Отвечать на этот вопрос графиня не посчитала нужным - итак сказала слишком много!
- Но кто он, раз может просачиваться даже сквозь стены высокой башни? Ведь не Зевс же, что выпал на голову Данае в виде золотого дождя?
О Зевсе и Данае Стефка не имела никакого представления, но раздраженно подумала, что очевидно, она не первая, кто попадает в такие передряги по вине бессовестных эльфов. Всё, она сыта ими по горло! Вот и Рауль, забрал дочь и был таков, а она теперь расхлебывает последствия, и кто знает, не придет ли в голову этому безумцу фон Валленбергу обвинить её в колдовстве и выдать инквизиции? И за меньшие прегрешения люди попадали на костер, а тут плотское сношение с нечистой силой!
- Не говори глупости,- мрачно одернула она девицу,- никто не может проникнуть сквозь камень!
- Тогда как он попал сюда?
- Через дверь,- буркнула Стефка,- и всё, оставьте меня в покое! Давайте займемся туалетами!
Подобный призыв, как правило, не оставляет равнодушной ни одну женщину, и вскоре они втроем уже увлеченно рылись в сундуках, вытаскивая на поверхность платья, вуали и рубашки.
Стефка, конечно, похудела после родов, но все же не настолько, чтобы отказаться от блио в пользу модных платьев.
- Я стала похожей на корову,- грустно констатировала она, после тщетной попытки затянуть на себе корсаж любимого бледно-голубого платья.
И тут же заметила, каким нескрываемо злорадным удовлетворением сверкнули глаза девиц.
Это открытие расстроило нашу героиню гораздо больше, чем все неприятности последних дней. Похоже, что с рождением ребенка и без того непростая атмосфера, царящая в их мирке, стала стремительно ухудшаться.

ИГРА.
В окно застучали осенние дожди. Как-то незаметно за всеми треволнениями минуло лето, но в положении пленниц башни мало, что изменилось.
Не прошло и двух недель со дня родов, как в один из вечеров в их комнату вновь заявился фон Валленберг. Его появление предварила вереница пажей с блюдами, шахматами и креслом для своего господина.
Стефания тяжело вздохнула, машинально поправила чепец на своей голове и обреченно уселась за знакомый стол.
Барон мало изменился со времени их последней встречи, разве только расхристанную рубаху прикрыл бархатный камзол, а сафьяновые туфли заменили мягкие замшевые сапоги.
- Мадам, - фон Валленберг почтительно склонил голову,- рад сказать, что вы великолепно выглядите!
Графиня с усилием растянула губы в подобии улыбки.
- Благодарю вас!
Барон занял обычное место, но не торопился приступать к игре, изучающее разглядывая женщину напротив.
- Как вы себя чувствуете?
- Спасибо, хорошо!
- Я слышал, вам стали малы ваши платья?
Действительно, у стен этой башни оказались длинные уши.
- Ничего, я скоро вновь войду в свою норму!
- В этом нет необходимости! Незачем изображать бесплотного ангела, облик пышущей здоровьем Евы, вам более к лицу!
Стефка в сомнении посмотрела на собеседника. Это был самый конец эпохи, более всего на свете преклоняющейся перед высшей небесной красотой, но дамы с пышными формами и жизнерадостными румяными лицами ещё не стали эталонами внешнего вида. Здесь фон Валленберг явно не разделял предпочтения своих современников, но у него на это были свои резоны.
- Я рада, что сумела вам понравиться!
Наученная горьким опытом женщина изо всех сил пыталась быть вежливой, хотя, видит Бог, ей это стоило немалых усилий. Зато фон Валленберг удовлетворенно хмыкнул.
- Вы сегодня столь любезны,- ехидно заметил он,- и это требует награды! Завтра с утра вам принесут ткани для пошива новых платьев - выберите, какие вам придутся по душе!
От такой невиданной любезности Стефке стало совсем не по себе - ведь неизвестно, что за этим последует дальше!
- Мне, право слово, неловко доставлять вам столько хлопот!
- Пустое!
Похоже, обмен любезностями подошел к концу, потому что перед её носом вновь оказалась шапочка с двумя фигурами. Нервно вздохнувшая женщина закрыла глаза и вытащила черную фигуру.
- Угу...,- отреагировал барон и сделал первый ход.
Она так долго не прикасалась к шахматам, что многое подзабыла, но видимо, сегодня у фон Валленберга были какие-то свои резоны не загонять её в угол, потому что под огорченный вздох Бланки выиграла графиня. И пока радостная Аннет колдовала над своей шахматной доской, барон, даже не глянув в её сторону, удалился восвояси.
Всё прошло настолько тихо и спокойно, без обычного напряга и истерик, что обескураженная Стефка почувствовала себя одураченной.
- Ой, здесь что-то не так! - пробормотала она, вылезая из-за стола.
И тут же получила в ответ, что-то невообразимое.
- Вы специально проигрывали раньше, чтобы дать этой рыжей возможность меня обыграть!- залившись слезами, выкрикнула Бланка.
- Заткнись, дурочка, - не осталась в долгу Аннет,- просто его милость, наконец-то, понял, что твоя глупость не искупается хорошенькой мордочкой!
- Сама дура!
И Бланка, недолго думая, вцепилась товарке в рыжие волосы. Ну и, конечно же, опять вбежали слуги и растащили девиц по сторонам - крик, ругань, слезы, оскорбления!
Стефания устало откинулась в кресле - нет, ничего не изменилось! Валленберг одним только присутствием играючи сводил людей с ума.
Утро принесло новые сюрпризы. Два нарядно разодетых пажа внесли в комнату несколько штук шелкового полотна ярких, насыщенных расцветок, с преобладанием фиолетовых и пурпурных оттенков. Это были прекрасные ткани, отличного качества, богато изукрашенные растительным орнаментом, но абсолютно неприемлемые для той, кому они предназначались.
- Это не мои цвета,- в сомнении развернула рулоны Стефка,- они слишком яркие, и едва ли будут мне к лицу!
Но никто её слушал. Аннет и Бланка, с разгоревшимися от восторга глазами с упоением рылись в шелке, то и дело прикидывая ткани к себе. Эйфория усилилась, когда те же пажи внесли ларцы с мотками тесьмы, кружев и прочей отделки. А вскоре появились и вооруженные швейным инструментом портнихи.
- Что выбрали, мадам? Какой фасон желаете?
Стефка оказалась перед трудным выбором. Она боялась отвергнуть дары Валленштейна, но с другой стороны женщина имеет право выбирать одежду, которая делает её привлекательней.
- Эти ткани превосходны, но нет ли в кладовых его милости шелка других оттенков? Мне к лицу синие или бледно-голубые оттенки....
Спорить с ней никто не стал, портнихи удалились, а пажи унесли материю и ларцы с отделкой.
- Ой,- тот час озвучила Аннет подозрения, которые только стали оформляться в голове у графини,- как бы не нажить вновь неприятностей! Ведь не лошадиную же попону вам предложили надеть, так что же вы противитесь?
Стефка так и замерла от нехороших предчувствий - что же теперь будет? С одной стороны, ничего особенного она не сказала, но с другой - когда имеешь дело с безумцем, нужно ожидать всего, что угодно! Он может запросто приказать живьем закопать её в землю, если она чихнет невпопад. Иногда Стефка поражалась, как в этом проклятом Копфлебенце ещё умудряются жить люди, а не бегут из него, как из зачумленного места.
А тут ещё, как и в прошлый раз, после родов Стефка до умопомрачения захотела мяса.
Когда в преддверье игры пажи в очередной раз внесли в комнату подносы с едой, среди которой был и жареный окорок, то она, забыв про все свои опасения, вцепилась в свинину, как оголодавшая кошка.
Появившийся в башне фон Валленберг застыл на пороге. Стефка поедала мясо, чуть ли не урча от жадности и удовольствия. Неизвестно, что её ждало за утреннее непослушание, если бы не этот кусок мяса.
- Мадам,- изумился он,- похоже, ваши вкусы изменились?
- Такое бывает! - виновато улыбнулась женщина, торопливо облизывая жирные пальцы.
Барон пораженно вздернул брови и задумчиво хмыкнул каким-то своим мыслям.
- Мои люди передали, что вам не понравились, предложенные мною ткани? - неожиданно перевел он речь на утреннее происшествие.
- Они были великолепны,- поторопилась уверить его Стефка,- все дело в оттенках!
- А что с оттенками?
- Мои цвета синие, или бледно-голубые...
- Мне не особо нравятся эти цвета,- заметил, усаживаясь на свое место барон,- небесная чистота более пристала невинной юнице, а не женщине, у которой за душой секретов больше, чем у монахини четок! Фиолетовый, винный... вот цвета, говорящие о наличии такого количества тайн! Или вы все-таки расскажите нам, кто отец вашего ребенка, и каким образом ему удалось выкрасть младенца из-под самого носа моей стражи?
Стефка, разом потеряв аппетит, тревожно застыла под требовательным взглядом. Но фон Валленберг, похоже, не собирался акцентировать внимание на этом вопросе, потому что после небольшой паузы продолжил:
- Уверяю, мадам, если бы я поставил своей целью узнать правду - я бы её узнал, но...
Графиня вжалась в свое кресло. Уж она-то хорошо знала, что это отнюдь не пустые угрозы!
-... мне не хотелось бы причинять вам вред! Завтра мои люди вновь принесут вам ткани, и я рассчитываю, что когда мы будем разыгрывать следующую партию, вы уже будете в новом платье! Надеюсь, мое пожелание будет выполнено?
Если такой человек, как фон Валленберг заявляет о своем желании, то только отчаянный безумец может ему отказать. Стефка, может, и была такой до недавнего времени, но произошедшие недавно события, научили её быть осторожной.
- Как будет угодно вашей милости!
В этот раз выиграла опять черная королева, благо хоть играл черными сам фон Валленберг, и Бланка хоть и разрыдалась от обиды, но все-таки не обвинила графиню в попустительстве Аннет.
А та только злорадно сверкнула зелеными глазами в сторону заплаканной товарки.
- Конец уже близок, - ехидно заявила она,- осталось совсем немного фигур, и мы на пороге шаха!
Стефка, никогда не обращавшая внимания на то, как складывалась партия между девушками, в этот раз подошла к шахматной доске и, внимательно оглядев позиции, внезапно поняла, что, в общем-то, Аннет права - каков бы ни был конец партии, он близок, и... что потом? Осужденные всегда боятся изменений в своей судьбе, особенно когда отлично осознают, что на свободу их все равно не отпустят.
Утром вновь явились пажи, но ткани в их руках уже были иные, хотя и по-прежнему преобладали фиолетовые и винные оттенки, шелка сменил тесненный золотом венецианский бархат. Почему? Неизвестно!
- Господин советует вам обратить внимание на этот бархат! - почтительно размотал перед ней штуку ткани один из пажей.
Бледно-фиолетовый бархат был украшен серебряным тиснением в виде запутанного цветочного узора. Это, действительно, было очень красиво, хотя, по мнению Стефки, все-таки приличествовало женщинам более зрелого возраста.
Швеи начали работу сразу, как только графиня согласно кивнула головой. Девушки с разгоревшимися глазами то же носились с мотками тесьмы, кружевами, прикидывая их то к лифу, то к сшиваемым полотнищам юбок модного роба. Сама же Стефка с помощью портних делала себе новый головной убор - причудливое сооружение из тончайшего беленого полотна, зрительно удлиняющего линию шеи, ещё и вдобавок за счет глубокого выреза на спине, по моде того времени,
Три дня ушло на создание нового туалета. Зато, когда по истечению этого срока женщина встала перед принесенным зеркалом во весь рост, то не смогла не удивиться вкусу фон Валленберга - новый наряд ей был к лицу, придав глазам удивительный фиалковый оттенок.
- Мадам,- радостно всплеснула руками недалекая Бланка,- какая вы красавица!
В тот же вечер Гуго вырос на пороге башни. При виде пленницы в новом платье его глаза удовлетворенно сверкнули.
- Послушание, мадам - лучшая женская добродетель! Уверяю, если вы будете во всем подчиняться моим желаниям, то станете счастливейшей из женщин!
Вот и пойми, чего хочет этот человек! Какие желания имеет в виду, и разве они не подчинялись всем его капризам?
В этот раз барон играл черными, но выиграла графиня. Почему барону вздумалось именно так построить партию, знал только он, но надо было видеть с каким горделивым видом Бланка проследовала к шахматной доске. И Аннет не выдержала..., ведь она была так близка к победе!
- Мессир, - возмущенно сорвалась черная королева,- шахматы игра умных и благородных! Она не терпит торжества пустоты и тщеславия!
Так бывает! Человек прекрасно понимает последствия своих поступков, держится рассудительно и осторожно, но вечно преследующая род людской жажда справедливости иногда заставляет терять голову даже самых благоразумных.
Валленберг, надменно вздернув брови, так взглянул на непокорную девушку, что у графини от страха тоскливо сжалось сердце.
- Говоря о пустоте и тщеславии, вы имели в виду меня? - опасно понизив голос, осведомился он.
- Нет, конечно, нет! - поспешила заверить его Аннет.
- Но вы, мадемуазель, достаточно умны, чтобы понимать, что выигрыш белой королевы - это мой выигрыш! Значит, оскорбление было нанесено лично мне!
- Нет, мессир, нет! Мне всего лишь обидно, что не имею возможности показать, как играю я!
Рука фон Валленберга решительно потянулась за яблоком - у Стефки столь старательно оголенная шея от страха втиснулась в плечи. Уж она-то на собственной шкуре испытала, что следствием его разыгравшегося аппетита на яблоки, бывают самые дикие выходки. Знала это и Аннет, но, как говорится, закусила удила!
- Если бы вы, мессир, согласились сыграть со мной партию!
Хруст яблока заставил испуганно вздрогнуть всех присутствующих. Он чем-то напомнил пленницам треск, бьющей в смертельно опасной близости молнии.
- Партию, демуазель? А почему бы и нет? Вы позволите, сударыня?
Стефка с поспешной готовностью освободила свое место для Аннет. Черная королева с раскрасневшимся от волнения лицом, тем не менее, торжествующе уселась напротив соперника. Похоже, смелая девушка решила поставить на кон свою судьбу!
- Ну, черной королеве и играть черными,- хмыкнул фон Валленберг, запуская огрызком в пылающее гирло камина, - так что выбирать не приходиться! Но..., надо уточнить условия! Итак, демуазель, чтобы вы хотите за выигрыш?
Надо сказать, что возможный ответ его партнерши заставил замереть в выжидании не только фон Валленберга, но и Бланку со Стефанией. Они обе понимали, что Аннет единственная из их компании реально могла выиграть партию, поэтому со стороны барона это был не праздный вопрос.
"Свобода!" - билось в голове у графини, да и, судя по всему, Бланка думала о том же.
Но ответ Аннет заставил их опешить в недоуменном негодовании.
- Я,- дерзко заявила черная королева,- в случае выигрыша хотела бы стать вашей возлюбленной!
Неизвестно, что подумал о таком возмутительном условии сам фон Валленберг, потому что никаких эмоций не отразилось на его лице, он, может быть, чуть внимательнее глянул на сидящую напротив девушку и коротким кивком выразил свое согласие.
Барон уже было занес руку с пешкой над облюбованной клеткой, когда его остановил тихий вопрос Аннет.
- А чтобы вы хотели получить в случае моего проигрыша?
Валленберг все-таки походил пешкой, немного помолчал, а потом бесстрастно ответил:
- Вы не будите моей возлюбленной!
Оскорбительный смысл фразы достиг сознания пленниц отнюдь не одновременно.
Первой всё поняла и осознала, конечно же, покрасневшая от унижения поникшая Аннет, потом после некоторых раздумий обидные слова дошли и до Стефании, и уж самой последней вникла в сказанное просиявшая злорадным удовольствием Бланка.
- Вот,- зашипела она на ухо графине, отведя её в сторонку,- так ей и надо, рыжей задаваке!
Но Стефка настороженно наблюдала за партией. Она недоверчиво отнеслась к ответу фон Валленберга, вполне справедливо подозревая, что за этим кроется ещё что-то, кроме пусть и оскорбительных, но всего лишь слов. Она уже научилась распознавать приближающуюся грозу по некоторым малозаметным признакам - по чуть задранному вверх уголку губ, особенному прищуру глаз и натянутой коже на скулах его лица.
- Ох,- нервно сжала она руку Бланки,- произойдет что-то страшное!
Но девушка только недоуменно покосилась на бледную графиню.
- О чем это вы?
Но та только отмахнулась, продолжая следить за игрой. Да, эта партия отличалась от тех, которые разыгрывались у них с бароном, как земля от неба. Во-первых, по манере - обычно, фон Валленберг ставил фигуры, практически не глядя на доску, в основном развлекаясь беседой с партнершей, здесь же он всё внимание сосредоточил на доске. Затем, Стефка никак не могла понять смысла, происходящего на шахматном поле, настолько диковинными были разыгрываемые комбинации. И, наконец, темп игры - никто и никуда не торопился. Часы на башне давно уже пробили полночь, время, дольше которого барон никогда не задерживался, но партии, казалось, не будет конца!
И если, стоявшая за спинами игроков графиня, от нервного напряжения была, как натянутая струна, и не замечала ни усталости, ни времени, то Бланка сначала позевывала, а потом и вовсе, тихонечко притулившись на жестком неудобном стуле, сладко задремала, мало интересуясь происходящим.
Между тем, партия складывалась совсем не просто. И как не была Стефания несведуща в тонкостях шахматных баталий, тем не менее, она все-таки видела, что поначалу со свойственной ей напористостью Аннет навязала барону свою линию игры, и он был вынужден уйти в глухую оборону, но чем дальше, тем ей становилось яснее, что инициатива постепенно перешла в его руки.
Женщина впервые была наблюдателем шахматного сражения между мастерами этого дела, и в какой-то степени была даже очарована происходящим, если бы не чувство леденящего ужаса, заставляющего её молить, чтобы партия продолжалась до бесконечности. Пусть себе играют и играют, авось барон так устанет, что не сможет закончить партию, а там...
Но, увы, графине не представилась возможность слишком долго тешить себя подобными иллюзиями. Казалось, ничто не предвещало беды, и на поле оставалось ещё множество фигур, когда фон Валленберг внезапно объявил шах. И пока озадаченная Стефка пыталась понять, от какой же фигуры исходит опасность королю, побледневшая Аннет с широко раскрытыми глазами попыталась вывести свою фигуру из-под огня, но барон то и дело монотонно повторял "... вам шах, мадемуазель!" и планомерно уничтожал все возможности маневра противника, пока, наконец, не прозвучало сакраментальное "мат".
Аннет с растерянным видом откинулась на спинку итальянского кресла - девушка была подавлена и огорчена, но Стефку чувства черной королевы интересовали мало, затаив дыхание от волнения, она наблюдала за бароном.
Валленберг, между тем, медленно теребил подбородок, задумчиво изучая рога черного эннена, на поникшей голове побежденной партнерши.
- Вы хотели, чтобы я стал вашим возлюбленным,- неопределенно протянул он,- вполне понятное желание! Каждая девушка, едва выйдя из пеленок, мечтает о любви, страсти, мужчинах, и если перед носом оказывается лишь один из них, то ясно, что именно на него и выпадает выбор!
Плечи Аннет возмущенно вздрогнули.
- Вы не правы,- приглушенно возразила она,- я бы вас выделила даже из толпы мужчин!
Стефка чуть не взвыла за спиной глупышки! Но кто бы мог поверить, что такая умница, как Аннет вдруг резко поглупеет, когда дело коснется любви. Такие мужчины, как фон Валленберг никогда не позволят женщине навязать себе выбор!
- Возможно,- тот безразлично пожал плечами,- но, мадемуазель, для того, чтобы стать возлюбленной, нужно, чтобы тебя любили! Выигранной партии для этого явно недостаточно, а уж если она вдобавок ещё и проиграна...
В комнате повисла многозначительная пауза, настолько тяжелая, что даже вздрогнула и проснулась мирно до этого сопящая Бланка.
- Что случилось? - шепотом спросила она графиню, с усилием протирая глаза. - Уже можно лечь спать?
Её шепот в тишине комнаты прозвучал оглушающее, и видимо послужил толчком для размышляющего барона прийти именно к тому решению, которое он, в конце концов, и озвучил:
- Я решил прийти к компромиссу! Стать моей возлюбленной у вас, увы, не получится! Дело в том, что это место занято другой дамой, но... вы так хорошо играли, так отчаянно пытались добиться своей нереальной цели, и вообще, бывают обстоятельства, при которых настоящий мужчина никогда не скажет женщине "нет"!
Рука фон Валленберга решительно потянулась за яблоком. Стефка зажмурилась от страха, но вместо привычного хруста, почему-то послышался смущенный голос Аннет:
- Благодарю вас, мессир!
Наша героиня распахнула глаза и увидела, что яблоко мужчина протянул Аннет, но это было ещё не всё.
- Я лишу вас невинности, демуазель!
Неизвестно, каких действий от него ожидала Аннет, замышляя свою отчаянную авантюру, но предложение привело её в состояние ступора. Она не понимала, что происходит. Между тем, барон встал со своего места и вытянул подчеркивающим приглашение жестом ладонь в сторону кровати:
- Прошу вас, демуазель!
- Но..., мессир!
- Мессир! - это уже возмущенно взвилась, забывшая про осторожность, графиня. - Что вы делаете?
Валленберг обернулся к ней, и его разом оживившиеся глаза опасно блеснули.
- Почему я вам должен давать отчет в своих поступках? Или, в силу каких-то неизвестных мне обстоятельств, вас интересует моя интимная жизнь? Извольте, давайте обсудим ваши предложения!
Стефка опешила - она не ожидала такого поворота.
- Конечно, меня интересует всё, что происходит в этой комнате,- уже тише пояснила она,- и я не требую от вас отчета, а просто спрашиваю, что вы собираетесь делать?
Барон издевательски раскланялся.
- Вы можете задавать подобные вопросы только в том случае, если захотите заменить свою подопечную на этом ложе!
Графиня разъяренно глянула на наглеца, и подчеркнуто повернулась к нему спиной. В конце концов, если посмотреть на проблему непредвзято, то Аннет сама виновата в создавшейся ситуации, пусть и расхлебывает! Но было невероятно оскорбительно и унизительно, что фон Валленберг решил проделать подобное, не стесняясь их присутствием.
- Бланка,- ледяным голосом приказала она подопечной, вытаращившейся на происходящее за её спиной,- немедленно отвернись! Порядочной девушке незачем смотреть на подобное!
Бланка послушалась, но судя по её красному лицу и учащенному дыханию, уже увидела достаточно.
- Ой, мадам,- лихорадочно прошептала она ей на ухо,- что там происходит?
- Чтобы там не происходило,- раздраженно одернула любопытную девицу графиня,- к тебе это не имеет никакого отношения!
Она развернула стул к окну, с размаха уселась на него, и, указав Бланке на место рядом, уставилась невидящим взглядом в черноту слюдяного окна. Но как Стефка не демонстрировала свое возмущение, понятно, что тем двоим, от которых она столь подчеркнуто отворачивалась, было не до неё. Ухо невольно улавливало обрывки обращенных друг к другу фраз, красноречивый шорох срываемой одежды, скрип кровати, короткий болезненный вздох....
- О, мадам,- дрожала рядом от возбуждения взволнованная Бланка,- если Аннет и мессир..., в общем..., это самое...., то значит, они стали любовниками?
Стефка нервно заглянула в лихорадочно горящие карие глаза девушки.
- Да, пожалуй,- сухо согласилась она, и после некоторой паузы добавила, - на сегодняшний вечер!
Женщина пропустила момент, когда барон покинул башню, и не потому что заснула, а просто у неё было странное состояние - ни явь, ни сон! Может, от усталости, а может, от полного разочарования в жизни наступило притупление чувств, бездумная апатия и обреченность.
- Мадам, - привела её в себя, наоборот, через чур перевозбужденная произошедшим Бланка,- мессир ушел! Мы можем подойти к Аннет?
Подходить к Аннет Стефке не хотелось, но единственная кровать в комнате была занята девушкой, а сидеть и дальше на жестком неудобном стуле не было сил. Она медленно и неохотно подошла к постели.
Увиденное её ничуть не удивило - зарывшись в подушку растрепанной рыжей головой, Аннет заливалась молчаливыми слезами. Над постелью витал запах фон Валленберга – запах, ухватившего добычу зверя. Он был до тошноты неприятен и мерзок, но усталость этой ночи сделала свое - и женщина, как подкошенная, рухнула на свой край постели, даже не озаботившись снять с себя великолепный наряд. В бархате или в рубище - без разницы, положение пленниц было воистину печальным...


ПРОГУЛКА.
Поначалу Бланка с опасливым трепетом наблюдала за бледной и осунувшейся Аннет, и благоразумно помалкивала. Да и обесчещенная девица вела себя спокойно, разве только хмурилась, молчаливо штопая прохудившийся чулок.
И может, эта подавленная тишина и просуществовала бы до самого ужина, но Бланка, видимо, почувствовала, что ещё немного и она лопнет от переполнявших её эмоций.
Погруженная в собственные невеселые мысли и так же бездумно терзающая канву, графиня не уловила момента начала свары, а когда опомнилась, уже было бесполезно вмешиваться.
- Ты предложила мессиру партию в шахматы, чтобы он согласился взять у тебя то, что обычно мужчины на коленях выпрашивают у женщин! - налетала Бланка на Аннет.
- У тебя мозгов не больше, чем у кролика,- не осталась в долгу и та,- если бы ты видела дальше своего носа хотя бы на пару шагов, то поняла, почему я это сделала!
Девицы орали уже с полчаса, прежде чем дошли до этих слов, весьма заинтересовавших безразлично слушающую их перепалку Стефанию.
- Аннет, - сухо вмешалась она,- я тоже, видимо, не слишком умна, чтобы понять произошедшее вчера ночью! Не могла же ты всерьез рассчитывать, что выиграешь любовь барона?
Девица надменно смерила её взглядом. По неясным причинам, прошедшая ночь добавила Аннет спеси, совершенно неуместной в данной ситуации.
- А вы уверены, что роль возлюбленной мессира по силам только вам?
Стефка нахмурилась - она была гораздо выше дерзкой девицы по положению, чтобы та таким образом распускала язык.
- Ты не ответила на мой вопрос! - холодно напомнила она.
- А что, был вопрос? - огрызнулась рыжая нахалка, но после небольшой паузы все-таки снисходительно пояснила,- вы же обе были здесь, когда мессир Вальтер пояснял, что забеременевшая королева остается в замке и имеет все привилегии члена баронской семьи!
Стефка и Бланка озадаченно наморщили лбы, припоминая. Да, действительно, нечто подобное тот вроде бы говорил, но...
- А какое это отношение имеет к тебе? - не поняла наивная Бланка.
Графиня же только пристально посмотрела в мятежные зеленые глаза.
- Считаешь, что тебе повезет? Если это, вообще, можно назвать везением!
- По крайней мере, лучше участи сохнущей в постах и молитвах монахини! Я должна была рискнуть, ведь если выиграет Бланка, я лишусь даже этой призрачной надежды на будущее!
Что ж, нехотя, но Стефания пришла к выводу, что определенный резон в словах Аннет всё-таки имеется. Правда, путь по которому пошла отчаянная девица, был, мягко говоря, сомнительным. Зато Бланку эти соображения отнюдь не убедили.
- Ты вела себя, как жалкая потаскушка! Вот мессир и отнесся к тебе соответственно. В честь чего ему дарить такой особе своих детей?
Что взять с наивной девственницы?
- Бланка,- сурово призвала графиня к порядку разбушевавшуюся девицу,- не надо рассуждать о том, чего в силу своего целомудрия, ты не понимаешь! Аннет повела себя бесстыдно и недопустимо, но отнюдь не бессмысленно, поэтому пусть это останется на её совести, к каким бы последствиям не привело! И всё, хватит ссор!
На этот раз её призыв к тишине неожиданно имел успех, прежде всего потому, что всем трем было, о чем подумать!
О чем же размышляла Стефания? Как это ни странно, о словах фон Валленберга, что у него уже есть возлюбленная. Кого он имел в виду? Ясно, что не её! На счет чувств барона к собственной персоне, она ничуть не обольщалась - он играл ею, как кошка мышью, иногда так запуская когти, что это угрожало самому её существованию. Какая уж тут любовь!
Но если эта неизвестная женщина все-таки существует, то как она допускает существование такой дикости, как шахматные партии? Или незнакомке неизвестны условия игры? Немного поразмышляв, Стефка пришла к выводу, что это невозможно. Уж слишком много слуг перебывало в их башне, а ей ли не знать, с какой скоростью распространяются слухи в тесном мирке захолустных замков.
Женщина раздраженно обвела взглядом стены помещения. Теперь, когда на улице шли бесконечные дожди, она лишилась даже ежедневных прогулок по замковой стене, и их существование все больше и больше напоминало заточение в тюрьме. Стены давили на неё безысходностью существования в этом странном месте, непониманием происходящего и огромной накопившейся за полгода плена усталостью. А ещё эти лишившиеся рассудка девицы!
Когда приход пажей с блюдами еды возвестил о скором визите господина, Стефка угрюмо оглядела свое солидно потрепанное платье, покосилась на висящий на крюке фиолетовый наряд, и даже пальцем не шевельнула, чтобы привести себя в порядок. Она была зла на фон Валленберга, настолько зла, что это чувство победило даже довлеющий над ней животный страх перед этим человеком.
Не подошла она и к столу, хотя это была единственная возможность нормально и вкусно поесть.
Барон оценил обстановку, едва появившись на пороге, поэтому он не прошел как обычно к креслу за шахматным столиком, а поманил графиню к выходящему на задний двор окну. Жест был красноречивым, как бы напоминая ей об угрозе наказания за непослушание, но Стефка так устала от всего этого, что не отреагировала в должной мере.
- Мессир? - подошла она к Валленбергу.
Но тот долго и изучающее смотрел на её лицо, прежде чем ответить.
- Вы плохо выглядите,- соизволил он сделать вывод,- что-то случилось?
Действительно, ничего не случилось! И у него ещё хватает наглости спрашивать?
- Когда это все закончится? - Стефка решила вести разговор напрямую.- Как долго вы намереваетесь нас здесь держать?!
Валленберг ответил не сразу. Она нашел её руку и крепко сжал - Стефке было неприятно его прикосновение, но пришлось выдержать.
- Скоро!
- И насколько скоро?
Собеседник поднес её пальцы к губам.
- Вы так бледны..., хотите, прогуляемся завтра по лесу?
Лес? Запах мокрой коры и опавших листьев, свежий ветер... Её глаза, пожалуй, выдали, какое впечатление произвело на неё приглашение, потому что барон коротко и торжествующе хохотнул.
- Я вижу, что не столь вы безразличны к радостям жизни, как пытаетесь показать… Сейчас я выйду из комнаты, а когда вернусь, вы встретите меня в другом платье!
Графиня утомленно покосилась на собеседника. Если бы тот мог хоть на миг представить, как он ей осточертел - с души воротило и от его скрипучего голоса, и от пронзительного взгляда стальных безжалостных глаз, и от исходящего от него запаха, но разве можно спорить с опасным безумцем?
- Всё, что только будет угодно мессиру!
Барона не было довольно долго. Стефка успела не только переодеться, но и даже переброситься несколькими нелюбезными фразами с Аннет.
- Вы, мадам, делаете всё, чтобы привлечь к себе излишнее внимание мессира! Это не сочетается с вашими словами о его непривлекательности!
Графиня с досадой глянула на язвительную девицу.
- Не надо придавать моим поступкам столь далекое от истины толкование,- сдержанно посоветовала она,- прежде всего потому, что ты в заблуждение вводишь саму себя. У каждой из нас свои отношения с бароном!
- У меня нет никаких отношений с мессиром,- почему-то вмешалась в их диалог Бланка,- хотя он всегда добр ко мне. Но я ведь ничего не сделала, чтобы рассердить его!
- Конечно, дорогая,- покладисто согласилась Стефания, неторопливо закрепляя на голове свой причудливый чепец,- всё это так! Ты ведешь себя необыкновенно мудро, не привлекая внимания нашего хозяина!
Аннет вновь ядовито хмыкнула.
- Бланка и мудрость!
Появившийся на пороге фон Валленберг прекратил эту перепалку. Он смерил одобрительным взглядом графиню и показал на кресло напротив себя... Аннет!
- Демуазель! Мадам Стефания плохо себя чувствует, поэтому предлагаю вам сыграть за неё!
Напряжение моментально отпустило Стефку настолько, что она, отойдя в сторону, примостилась на стуле с рукоделием, и перестала обращать внимание на игроков. Пусть себе бьются - они на равных!
Другие мысли занимали её голову. Обещанная прогулка разбудила в ней нестерпимую тоску по родному дому - замку Лукаши, Черному лесу, и даже по морщинистому лицу старой Анельки. Как же хорошо и безмятежно жилось ей тогда! Зачем, ну зачем взбрело в голову крестному отвезти её в Брно? С этого и начались все её злоключения. Как же чудесно было дома! На уютной кухне горел жаркий огонь в очаге и Гутка готовила такие вкусные кнедлики...
- Мадам!
Стефка резко вздрогнула от звуков ненавистного голоса.
- Будьте готовы, мы выезжаем с утра!
Аннет с гордым видом прошествовала к шахматной доске.
- Тебе "шах", дорогая! - презрительно бросила она Бланке.
Но та почему-то не расстроилась и не разволновалась, а совсем по-детски передразнила её смешной гримасой. Графиня даже удивилась подобному самообладанию, пока та тихо не буркнула себе под нос.
- Как бы рыжая задавака не задирала нос, мессиру она не нужна!
Да, есть вопросы, в которых хорошенькие дурочки разбираются лучше самых умных девиц - это вопросы мужских желаний. Природа, обделяя их разумом, здесь наделяет безошибочным инстинктом.
Утро выдалось туманным и промозглым.
Стефка в волнении выглядывала из окна донжона на залитые молочной дымкой крепостные башни и тревожно гадала, не отложит ли барон из-за этого прогулку, но сразу же после завтрака за ней пришли. Лихорадочно кутаясь в меховую накидку, помнившую ещё заботливые руки Рауля, она быстро сбежала по крутым ступенькам вниз, нервно покосившись в сторону спуска в подвал.
Барон и его свита уже оседлали коней. Её тоже дожидалась, грациозно переступающая небольшая черная кобылка.
- Мадам, я рад видеть вас в полном здравии!
- Благодарю вас, мессир!- натянуто улыбнулась Стефка, усаживаясь при помощи слуги в седло.
То ли потому, что она так волновалась, то ли присутствие барона сделало её неуклюжей, но это давно доведенное до автоматизма движение, почему-то получилось на редкость неловким, как будто у неё в подоле были сложены булыжники. Юбка, которая скромными волнами должна была облекать её ноги, показывая присутствующим только башмаки и щиколотки, при посадке задралась до самых бедер, открыв не только нижнюю юбку, но и ноги даже выше подвязок.
Уловив взгляд барона, без стеснения уставившийся на её колено, густо покрасневшая Стефка судорожно опустила провинившуюся юбку на место, и, чтобы скрыть смущение, старательно натянула поводья.
Увы, но это движение несколько запоздало, потому что направило мысли фон Валленберга по определенному руслу. Их небольшой отряд ещё только пересекал подъемный мост, когда тот повел беседу, весьма удручившую графиню.
- У вас красивые ноги, мадам!
Стефания тоскливо прикусила губу.
- Едва ли вы смогли их внимательно рассмотреть!
- Ну что вы, мадам, я видел вполне достаточно!
- Прошу простить меня за неловкость!
- Это была очаровательная неловкость, и совершенная к месту!
- Вы умеете делать комплименты, превратив досадное недоразумение в тему столь длительного обсуждения!
Последнюю фразу женщина выделила особо, намекая распутнику на желание прекратить бестактный и нелепый разговор. Увы!
- Мне понравилось, как смотрятся на ваших чулках черные бархатные подвязки. Да и чулки..., такой тонкий шелк - это весьма дорогая работа! Где и по какой цене вы их покупали?
Стефка открыла было рот..., и тут же его закрыла. Откуда ей было знать, где в Париже продаются такие вещи и тем более, сколько они стоят! Рауль обряжал свою любовницу в самые дорогие и красивые наряды, никогда не затрудняя её голову суммами затрат или имен продавцов.
Между тем, фон Валленберг терпеливо ждал ответа.
- Этим занимался муж, - наконец, неохотно буркнула она,- я не знаю, где он их покупал!
Барон громко и недоверчиво хмыкнул.
- Вы отъявленная лгунья, мадам, - заявил он,- но... лгунья с очень красивыми ножками. А последнее обстоятельство имеет свою цену!
Стефка хмуро покосилась на собеседника - комплимент был сомнительным.
- А если к соблазнительным ножкам ещё и добавляется пышная грудь, да кроткий взгляд прекрасных синих глаз, то такая чаровница может сделать с мужчиной всё, что захочет!
Очень ей это помогло в замужестве с де ла Вердой!
- Мне кажется, вы переоцениваете мои достоинства! - сухо отрезала Стефания. – И, вообще, я не понимаю, какое отношение моя внешность имеет к разыгрываемым в донжоне шахматным баталиям?
Валленберг чему-то улыбнулся.
- И даже ваша поразительная недогадливость и та, в моих глазах, является достоинством!
- Вы делаете меня счастливой!
Холод в её голосе мог бы заморозить даже пламя, но опять-таки не этого наглеца.
- Нет, мадам, счастливой я вас сделаю несколько позже!
Если это обычная куртуазная беседа, то она корова! Такие разговоры, каким бы образом не строились фразы, более приличествовали для борделя Мами, чем для беседы барона и плененной им знатной дамы.
Стефка оскорбилась и подчеркнуто замолчала.
Впрочем, их отряд за это время проехал вдоль околицы большой деревни, миновал сжатые поля и приближался к лесу. Графиня заинтересованно вглядывалась в приближающуюся массу деревьев. Она так долго разглядывала его с крепостной стены, что теперь в нетерпении ждала встречи с соснами и елями, и присутствие при этой встрече фон Валленберга было лишним.
Отряд заехал под сень осенних деревьев.
Барон проследовал по облюбованной тропе, и, выехав на довольно обширную поляну, сделал своим людям знак спешиться, сам же поспешив к наезднице.
Увидев его затянутую в перчатку ладонь, Стефка тяжело вздохнула и оказалась права. Стоило ей, воспользовавшись галантной поддержкой, выскользнуть из седла, как она тот час оказалась сжатой тесными объятиями.
- Стефания,- дыхание фон Валленберга обожгло ей висок, заставив напрячься в негодовании, - неужели у меня нет никакой надежды?
Он был невыносим!
- Вы обещали мне прогулку по лесу! - сдержанно напомнила графиня и решительно высвободилась из нежеланных объятий.
Барон удерживать её не стал, и Стефка медленно побрела по тропинке, ощущая затылком его неотступный тяжелый взгляд. Да, долгожданная прогулка получилась не столь приятной, как она ожидала!
А лес, между тем, ласкал взгляд всеми оттенками желтого, багряного и зеленого. Изумрудный мох вырывался ослепительными сполохами из путаницы уже завядшей травы. Среди желтых листьев мелькали ярко красные ягоды боярышника, хрустела под ногами опавшая хвоя, и горьковато пахло прелыми листьями.
Стефка всегда, заходя в лес, чувствовала себя гостем, вторгающимся в желанную и загадочную страну, где бы она хотела остаться навсегда, но которая живет собственной жизнью, чуждой и недоступной человеку. Вот и сейчас лес встретил её непонятными звуками - таинственным шелестом листьев и скрипами раскачивающихся под порывами ветра деревьев, но они были приятны её слуху и взору , если бы... если бы не мужчина за спиной!
- Не могли бы вы оставить меня одну? - наконец не выдержала она этой пытки - Прошу вас! Уверяю, я никуда не убегу!
Валленберг негромко рассмеялся.
- Да я и не боюсь..., интересно, куда бы вы побежали? Здесь и медведи водятся, и волки, но обычно, когда красивая женщина просит, она сопровождает свою просьбу более весомым аргументом, чем слова!
Это он таким неуклюжим способом намекал на поцелуй! Целовать эту мерзкую физиономию? Как бы ни так! Стефка одарила нахала презрительным взглядом.
- Я не понимаю, что вы имеете в виду!
- А, по-моему, прекрасно понимаете!
Как же ей надоели все эти фривольные двусмысленности! Графиня негодующе повернулась к сопровождающему её мужчине.
- Нет, - резко возразила она,- не понимаю! Не понимаю, зачем вы ведете все эти разговоры? Что будет после того, как закончится игра? И что ждет меня дальше? И до тех пор, пока я не получу ответы на эти вопросы, я не желаю отвечать на ваши оскорбительные заигрывания!
Валленберг слушал, небрежно поигрывая каким-то прутиком. Стефка понимала, что её слова могут иметь самые негативные последствия, но не сдержалась. Вопреки опасениям, барон не разгневался и отнесся к собеседнице вполне лояльно.
- Уверяю, мадам, мне настолько приятно ваше общество, что я не могу удержаться от ухаживаний! Ведь это так естественно, когда речь идет об отношениях кавалера и прекрасной дамы! Чего я хочу? Того же, чего хотят со времен Адама все мужчины от женщин - любви! Игра, уверяю вас, скоро закончится, и тогда всё будет зависеть только от вас!
Женщина утомленно смотрела в столь ненавистное ей лицо.
- А если я не захочу вам уступить, если моё сердце занято!
Валленберг небрежно пожал плечами и сломал прут в своей руке.
- Мне бы не хотелось думать об этом совершенно нереальном развитии событий! Я уверен, что мои чувства не окажутся неразделенными!
Да, возражать барону после таких заявлений мог бы только человек с двумя головами. Настолько отважной Стефка не была, поэтому она развернулась и пошла дальше по тропинке, собирая букет из наиболее привлекших её внимание ярких листьев.
Прогулка оказалась не столь приятной, как мечталось, но все-таки возвращалась она в Копфлебенц, надышавшись свежим воздухом и порядком уставшей.
- Надеюсь, я вам угодил? - спросил её Гуго по приезде.
- Да, благодарю вас,- вполне искренне ответила Стефка, сползая с лошади,- я получила настоящее удовольствие!
Валленберг хмыкнул, любуясь её разрумянившимся лицом.
- Я рад, мадам, что доставил вам радость, ведь скоро состоится наша последняя игра!
Мог бы и промолчать!
Графиня ничего не стала говорить своим подопечным, вполне справедливо предположив, что это может вызвать лишний шквал самых негативных эмоций со стороны королев, а ей хотелось отдохнуть после прогулки. Перекусив зачерствевшей, оставшейся с обеда лепешкой, Стефания свалилась в постель и проспала до вечера.
В этот раз она вытянула белую королеву. Валленберг улыбнулся, глянув на побледневшую Бланку.
- А если нам на сегодня изменить правила игры? - даже ласково предложил он партнерше.
Стефка настороженно вздернула брови. Ей не хотелось давать опрометчивых согласий.
- Видите ли,- пояснил свою мысль барон,- я бы хотел, чтобы наши королевы уравнялись в шансах! После того, как черная сумела получить возможность зачать, её положение в игре несколько изменилось. Это не справедливо по отношению к вам, дитя моё!
И его взгляд сосредоточился на Бланке. Девушка сменилась с лица. Вопреки своей обычной беспечности, в этот раз она моментально догадалась, о чем идет речь.
- О, мессир,- сильно покраснев, возразила она,- я вовсе не настаиваю на уравнивании нас в правах. Это был выбор Аннет, уж не знаю, правильный ли, но я на него не претендую!
Но фон Валленберг властным жестом показал ей на место напротив.
- Вы правы!- покладисто согласился он.- Мы изменим условия игры. Если вы выиграете, ангел мой, то... я дам вам приданое и жениха!
Это было нечто новое, и все женщины невольно опешили от такого щедрого предложения. Радостная Бланка засияла карими глазами, благодарно глядя на барона, но её тот час спустила с небес на землю мрачная Аннет.
- А если выиграете вы?
Валленберг покосился на замершую в ожидании ответа взволнованную Стефанию.
- Значит, Бланка не выйдет замуж!
- И всё?!
- А почему именно вы мне задаете эти вопросы? - холодно осведомился барон,- Разве они, в первую очередь, не должны волновать саму мадемуазель?
Бланка опять густо покраснела и, прижав руки к груди, испуганно спросила:
- Вы же не лишите меня чести, ваша милость? Я всегда хорошо себя вела, не возражала вам и не упрямилась!
- Конечно, дорогая! Я не допущу, чтобы вы стали несчастной!
Весьма обтекаемое обещание! Но возражать и задавать вопросы далее, не было никакого смысла, хотя и Стефания, и Аннет были твердо уверены, что ничем хорошим для Бланки эта игра не закончится! Разве у глупышки был хоть один шанс выиграть?
Бланка играла в шахматы ещё хуже, чем графиня. Постоянно путалась в ходах фигур, ставила не на те клетки, допускала чудовищные ошибки, но, тем не менее, фон Валленберг терпеливо поправлял партнершу, и ни разу не сказал ничего обидного или язвительного. Действительно, к Бланке он относился, пожалуй, лучше, чем к остальным пленницам.
Стефка на миг даже почувствовала смутную зависть к белокурой девушке - она так устала от бесконечных оскорбительных намеков в свой адрес! Судя по хмурому виду надутой Аннет, та ощущала ещё меньше симпатий к своей бывшей подруге, и, наверное, отчаянно ревновала.
Казалось, исход игры был предопределен, но... Действительно, надо быть гениальным мастером, чтобы так построить партию, что даже выиграет человек, ничего в шахматах не смыслящий!
Бланка не поверила собственным глазам, увидев свою победу.
- Значит, я выйду замуж,- радостно ахнула она,- и вы дадите мне приданое?
Валленберг вольготно откинулся на спинку итальянского кресла, скрестив перед собой пальцы рук. Стефка опасливо напряглась, заметив, как хищно сузились, блеснув сталью, его глаза, а уж когда рука потянулась за яблоком... у женщины мурашки пробежали по коже.
- Конечно,- охотно подтвердил барон,- раз я обещал, то непременно выполню обещание! Осталось только определить имя вашего жениха. Самый лучший из всех, которые существовали на земле, это...
- Жених Небесный! - злорадно договорила за него Аннет - та уже догадалась, в чем смысл происходящего.
И пока разочарованная Бланка менялась в лице, фон Валленберг, недовольно покосившись на черную королеву, продолжал объяснение:
- Я вам дам приличное приданое, и в монастыре вы будете на хорошем положении! Это весьма достойная и почетная участь!
Бланка заплакала.
- Но я, - навзрыд всхлипывала она,- мечтала выйти замуж, родить детей, любить мужчину!
- Насколько я понял - честь для вас дороже? Но если вы все-таки хотите родить ребенка, то я могу вам дать шанс остаться в миру, но с честью тогда придется расстаться!
Стефка чуть слышно взвыла, хотя она с самого начала подозревала, что этим дело и закончится.
Поэтому ни слова больше ни говоря, и даже не дожидаясь ответа Бланки, она взяла стул, и поставив его спинкой к комнате, уселась лицом к окну.
- Хорошо, что я сегодня днем так долго проспала! - мрачно поздравила она себя.- Ведь теперь неизвестно, когда мне удастся лечь в кровать!
Между тем, за спиной что-то беспомощно лепетала Бланка, гудел непреклонный голос фон Валленберга и слышались язвительные реплики Аннет. Стефка даже не прислушивалась, она точно знала, что Бланка со своим незамысловатым умишком не сможет противостоять барону.
Вскоре рядом с ней в гневе шлепнулась на стул разъяренная Аннет.
- Однако наша наивная девочка умеет быстро раздеваться,- прошипела она на ухо графине, - и кто бы сказал, что она делает это без охоты?
- Я! - отрезала не менее разозлившая графиня.- Оставь её в покое! Бланке сейчас не позавидуешь!
- Да, она всосалась в него как пиявка!
Стефка смерила неприязненным взглядом черную королеву.
- Негоже подглядывать за чужой страстью! Они сами разберутся, что и как им делать.
- И всё,- резко подавила она возражения, рвущие с губ девицы,- на этом мы прекратим все разговоры..., лучше попытаться уснуть!
И графиня действительно уснула под красноречивые звуки растревоженной кровати и под всхлипывания, не могущей удержаться от слез обиды Аннет. Они ей все страшно надоели, и, по большому счету, Стефке было наплевать, кто из девушек стонет под бароном на их общей постели.

...

Airkiss: 17.02.16 10:39

Здравствуй, Стефания. Спасибо за продолжение.
И для меня несколько неясны мотивы поступка Рауля. Почему он не забрал с собой Стефанию. Значит ли это, что родив девочку, она стала ему неинтересна? Или он по-прежнему держит слово, данное Мигелю? Если он любит Стефанию, то как мог оставить её в лапах барона. Значит, не любит и тогда её участь незавидна. А куда он девочку денет, отдаст её в эльфам или Дону Мигелю?
Получается, что кроме барона она сейчас никому не нужна. Да и барон видит её только в роли содержании. Появится другой объект помоложе посвежее покрасивше, и графиня не нужна будет. Получается, у неё выхода нет другого, как рожать барону детей? Чтобы не отставать от своих компаньонок ;)
Ох, и неисповедимы пути твоего разума и куда ты нас ещё заведешь в своём повествовании
Но что бы ни было дальше, интерес к Сказкам только увеличивается.

...

Margot Valois: 17.02.16 14:01

Спасибо большое за продолжение!
Бедная Стефания! Меня тоже интересует вопрос - по какой причине Рауль не забрал её с собой. А от борона меня тоже уже тошнить начинает, как и Стефку. Что же это за история такая, где нормальных мужиков можно по пальцам одной руки перечесть? Печалько...

...

Airkiss: 17.02.16 15:07

Рита, к сожалению, однопалой руки хватило бы, наверно.
Может, в дальнейшем еще кто-то появится. Хотя Стефанию жаль. Бросает ее от одного к другому. От нее ничего не зависит. Не жизнь, а игра в русскую рулетку.
А самой ей из замка не выбраться без посторонней помощи. И если она не появится, то быть ей или любовницей барона, или замурованной в башне дожона.
Там вот Вальтер есть еще. Может он проникнется и поможет. Медик, все-таки. Как мэтр.

...

Стефания: 17.02.16 17:22

Милые леди, Рауль дал слово не вмешиваться в жизнь Стефании до тех пор, пока будет жив её муж! Нормальных мужиков здесь действительно на перечет, но кого считать ненормальными? Дона Мигеля - для своей эпохи он сверхнормальный, эгоиста Вийона, так это обыкновенный уличный бродяга, эльфа - у него свой подход к жизни, фон Валленберга - он типичнейший барон. А вот мэтр Матье - огромная редкость для той эпохи, можно сказать бриллиант на мостовой... Следите дальше... надеюсь, что вас и дальше будут увлекать похождения моей героини.

...

Стефания: 17.02.16 18:13

Что же касается не исповедимости путей.... Герои иногда сопротивляются автору, когда он пытается что-то им навязать - текст дальше не идёт, становился плоским, скучным... Всё как будто зависает, и приходится уничтожать целые страницы, возвращаться назад и всё переделывать. Как по -вашему, события идут органично? Леди, напишите, если появится желание, что вы думаете по этому вопросу?

...

Airkiss: 17.02.16 23:45

Стефания! Я целиком и полностью полагаюсь на тебя! Я пока алогичности не вижу и затянутости сюжета тоже.
А работа над текстом - это святое, если Дар есть, конечно.

...

Стефания: 18.02.16 00:18

Спасибо за ответ, А то я уже засомневалась в себе, но если вам нравится, продолжаю выкладывать.

...

denisa: 18.02.16 00:20

Спасибо за продолжение !Когда Стефка ,уже избавится от этого барона ?Мне всё нравится,продолжайте !

...

Стефания: 18.02.16 00:20

 » Глава 20

КОНЕЦ ИГРЫ.
Она проснулась от боли в затекшем теле уже на рассвете. Рядом в такой же неудобной позе спала и заплаканная Аннет.
С трудом распрямив стан, Стефка тихо прокралась к кровати, но едва бросив взгляд на ложе, отскочила прочь. Бланка сладко спала, доверчиво уткнувшись носом в плечо любовника.
И пока она приходила в себя от неожиданности, фон Валленберг распахнул глаза. Их взгляды встретились.
- Мадам? Уже утро?
- Можно сказать и так! - сухо ответила женщина, отходя от кровати.
Он опять умудрился унизить её. За спиной был слышен шорох натягиваемой одежды, скрип кровати, и наконец, она почувствовала, что распутник стоит за спиной.
- Вы сердитесь?
Не было сил находить обтекаемые фразы, да и не хотелось.
- Да! Мне не нравится происходящее!
- Почему?
- Ваше поведение оскорбительно для любой женщины!
Валленберг помолчал, а потом с силой сжал её плечи.
- Это конец,- прошептал он ей на ухо,- по крайней мере, для вас!
И ушел.
Тогда они ещё не знали, что это действительно, был конец их шахматных баталий. Правда, в других, недостатка не ощущалось.
Бланка проснулась утром совершенно счастливым человеком.
Графиня сама была свидетелем её радостного и безмятежно пробуждения.
- Солнце,- мечтательно протянула девушка, - как хорошо!
Стефка невольно улыбнулась - Бланка лучилась светом, как солнечный зайчик.
- Тебе понравилась страсть?
- Да, - восхищенно призналась та,- это прекрасно!
Можно только представить, как взбесило происходящее черную королеву. Аннет подскочила со своего места, как ужаленная.
- Ещё неизвестно, - грозно заявила она,- кто победит в этой игре! Ведь мессир уже получил от тебя единственное, что ты вообще в состоянии дать, а дальше... дальше, уже понадобится кое-что другое, что в твоей голове всегда отсутствовало!
Сморщившаяся Стефания обреченно приготовилась к скандалу, но...
Бланка откровенно зевнула прямо в лицо разъяренной сопернице.
- Уймись, - лениво пробормотала она, уютно сворачиваясь в клубок под одеялом,- что будет, то и будет, а по мне - и так хорошо!
Такое безразличие озадачило Стефанию.
- Бланка, - осторожно поинтересовалась она,- мессир тебе пообещал, что-то определенное?
- Нет,- уютно подложила та под щеку ладонь,- но разве всегда нужны слова? Мне кажется, что иногда и так всё понятно!
Вот так поверить в мужчину? Безоглядно и всецело? Стефка грустно усмехнулась - а чем она сама была умнее, когда поверила в чувства де ла Верды?! Пусть тешит себя ожиданием счастья, наивное дитя, она мешать не станет. Даже если это состояние продлится хотя бы день, оно того стоит!
- Дурочка, - презрительно фыркнула Аннет,- даже курица и то умней тебя!
Но Бланка даже не стала огрызаться, а просто повернулась к ним спиной и безмятежно заснула.
- Мадам, - возмущенно воззвала к ней за неимением лучшего слушателя рыжеволосая девица,- видели вы, когда-нибудь большую глупышку? Что она себе вообразила?
- Она счастлива, - устало возразила Стефка,- а быть счастливой, вопреки царящему вокруг ужасу - не глупость, а беспредельное мужество. Оставь её в покое!
Вечером все были в полной готовности к новым испытаниям и сюрпризам, но барон не пришел.
Не пришел он ни на следующий день, ни через неделю.
- Барон в отъезде? - озадаченно допрашивала графиня прислугу, но те только неловко отводили взгляды.
За окном вовсю разбушевалась осенняя непогода, в башне становилось все холоднее и холоднее, и теперь бедные пленницы натягивали на себя всю имеющую одежду, чтобы согреться. Камин протапливали только с утра, и к вечеру чудовищные сквозняки выветривали все тепло. Женщинам приходилось спать, тесно прижавшись друг к другу. Кормили все так же скудно, и состояние пленниц ухудшалось с каждым днем. Стефка поутру с философским спокойствием утягивала все более утончающуюся талию корсажем. Если барон и любил дам с пышными формами, то на пленниц его благосклонность не распространялась, и вообще, похоже фон Валленберг потерял к ним всяческий интерес.
Прошло два месяца. Стены донжона теперь покрывались поутру инеем, а вода в кувшине замерзала. Зимнее солнце освещало узилище редко, и поэтому там обычно царила промозглая темнота. Как-то утром на лестнице раздался шум от множества ног. Графиня и её подопечные в тот момент, как раз сгрудились около недавно разожженного камина, чтобы хоть немного согреть закоченевшие руки, поэтому недоуменно обернулись к двери.
Раскрасневшийся с мороза фон Валленберг в отороченном беличьем мехом плаще переступил порог комнаты.
Пленницы насторожено вскинули глаза на барона, в смутном предчувствии грядущих неприятностей. И не ошиблись.
- В игру входит новая королева,- громко объявил барон,- но вы знаете, что по правилам на шахматном поле не может быть трех королев, поэтому одной из вас придется выбыть. Мадемуазель Аннет, мать аббатиса ждет вас за дверью.
Черная королева дернулась, как от удара, но не согнула головы.
- Нет,- вдруг возразила та,- я не покину поля!
- Почему, - удивился барон,- мадемуазель отдает себе отчет в последствиях своего отказа?
- Во-первых, потому что я так и не проиграла партии белой королеве,- колко пояснила Аннет,- а во-вторых, - она выдержала торжествующую паузу,- может у меня и невелик опыт в подобных делах, но, по-моему, я ношу вашего ребенка!
Но реакция была не той, на которую она рассчитывала. Барон с ледяным лицом смерил её неприязненным взглядом.
- Если вы лжете, мадемуазель, я отрежу вам язык,- заявил он и тут же хлопнул в ладоши,- позовите мессира Вальтера!
Пока прислуга бегала за лекарем, в комнате царила зловещая тишина. Графине, не смотря на дурные предчувствия, было все-таки интересно, что последует дальше. Пришел Вальтер.
- Она толкует о беременности! - мрачно сказал ему брат.
Лекарь только развел руками, и огорченно кивнул головой.
- Да, мне говорили об этом слуги. Анна не просила ветоши для естественных надобностей, - подтвердил он,- но окончательно сделать вывод можно будет только через месяц!
Барон зло выругался.
- Ладно, черная королева,- неприязненно высказался он,- может, вам повезло, а может быть, и нет! С этой минуты вы свободны в своих передвижениях. Вам будут оказываться почести, как знатной даме, вам отведут покои в моем доме, но вы больше никогда не снимете платья черных цветов!
Аннет торжествующе смерила взглядом ошеломленных товарок.
- Я бы хотела остаться в игре!
- Вы в ней останетесь, пока будет позволять ваше чрево!- сухо согласился барон и тут же обернулся к Бланке.
- Моё нежное дитя, что ж придется из игры выводить тебя, или ты тоже беременна?
- Нет, мессир, - заплакала бедняжка, - хотя вы и сделали для меня больше, чем для неё!
- Ну-ну,- успокаивающе похлопал её по плечу фон Валленберг, - видимо, Господу не угодна ваша мирская жизнь. Я говорил и говорю, что в монастыре вам будет хорошо!
- Но мессир, я не хочу в монастырь, я не чувствую склонности к монашеской жизни!- в ужасе прошептала Бланка.
Валленберг посуровел лицом.
- Вы чувствуете склонность к греху?
Девушка растерялась.
- Может, кто-нибудь из ваших рыцарей захочет взять меня в жены? - робко предложила она.
Губы барона вытянулись в нитку. И хотя Стефания сто раз давала себе слово не вмешиваться, однако ей настолько стало жалко несчастную Бланку, что она отважно бросилась в бой.
- Вам она не нужна, но, может, кому-нибудь другому понадобится! Она так красива, так нежна, так ранима, неужели в расплату за то, что Аннет беременна, бедная Бланка должна влачить все оставшиеся дни в обители. Ведь ей всего шестнадцать!
Барон издевательски хмыкнул.
- Действительно, давайте дадим ей выбор! Ваша подопечная, мадам, так прелестна, что в замке найдется немало мужчин, которые захотели бы взять её в жены. Все они для меня одинаковы, поэтому предоставим право выбора невесте.
Его глаза свирепо блеснули.
- Итак, осталось только провести сватовство!
- Что вы задумали?- перепугалась графиня.
Но он уже не обращал на неё никакого внимания.
- Раздевайтесь, мадемуазель! - приказал барон Бланке.
- Нет! - в ужасе закричала та, наконец, догадавшись, что её ждет.
Но кто бы стал слушать несчастную! Вбежавшие в комнату дюжие служанки сорвали с неё одежду и распяли обнаженную и отчаянно вырывающуюся Бланку на кровати.
Стефка закрыла глаза, борясь с позывами к рвоте, и отвернулась в стене, но когда Бланка начала пронзительно и безостановочно кричать, почувствовала, что всё, у неё больше нет сил - все пределы и запасы исчерпаны.
Неведомая сила подняла её со своего места, заставила пролететь мимо изумленного барона и выскочить в распахнутую дверь. Промчавшись мимо ошеломленных слуг, в щелку наблюдающих за происходящим, женщина, перепрыгивая через ступеньки, взобралась на стену.
Высота на миг напугала и она отпрянула назад.
- Полетаем!- раздался где-то рядом голос барса,- только взмахни руками, и ты помчишься среди звезд подобно легкому перышку, и больше не будет ни боли, ни отчаяния - ничего!
И смятенная женщина, действительно, почувствовала на своем лице знакомый ветер звездных странствий, а за спиной послышался топот приближающейся погони. И она, не раздумывая, прыгнула вниз.
Стефка летела ко рву с черной, ещё не замерзшей водой, и ветер свистел у неё в ушах. Там, наверху, кто-то кричал, а вода приближалась с ошеломляющей скоростью и в то же время странно медленно.
"Он меня погубил,- мелькнула внезапная мысль,- а чего ещё ожидать от дьявола, кроме обмана?"
И гнев на коварного барса заставил её строптиво вытянуть руки вперед, меняя положение тела, как когда-то в детстве, когда она ныряла в речку под стенами родного замка. Колючая и одновременно обжигающая льдом вода приняла женщину в свои черные тяжелые объятия. Она пронизала её толщу до дна, и даже коснулась кончиками пальцев вязкого ила, но инстинктивно изогнулась и чудом избежала катастрофы встречи с твердью. Чуть погодя, Стефания вынырнула из шипящей пузырьками грязной канавы на поверхность. Прошло всего несколько мгновений, а люди барона уже рассыпались по берегу с факелами и пока она, отфыркиваясь, в ужасе боролась с ледяной тяжестью намокших, влекущих её назад юбок, беглянку обнаружили.
- Она всплыла, ваша милость! - прокричал кто-то, и к Стефке направилась спущенная лодка.
Но как ни быстро действовала челядь барона, женщина уже вновь пошла ко дну, когда кто-то поймал её за длинные оледеневшие волосы.
- Она жива, ваша милость, - ворвались в меркнущее сознание донны радостные крики, - диво дивное, но это так! Даже хотела удрать от нас! Мадам плавает и ныряет, как редко какая рыба.
- Быстрее вытаскивайте женщину из воды, болваны!- раздался голос со стены.
Пока её вытаскивали из воды и кутали в меховые плащи, Стефка обреченно плакала . Побег в никуда не удался, все начиналось сначала!


УЛЬРИКА.
Пока Стефку теребили и несли на руках в замок, она безвольно подчинялась, но попав во двор крепости и увидев черную иглу позорного столба, забилась в истерике.
- Я больше не могу, - хрипела несчастная женщина и вырывалась из крепко держащих рук,- неужели, я настолько грешна, что от меня отказывается даже ад!
- Успокойтесь, мадам, успокойтесь!- это уже был Вальтер, настойчиво пытающийся влить ей в рот какую-то гадость.
Но её зубы клацали из холода, тело трясло в лихорадке, и напоить в таких условиях кого-либо было очень сложно, а тут ещё отчаянное сопротивление несостоявшейся утопленницы. И все-таки, при помощи чьих-то дюжих рук и крепкой ругани, лекарю все-таки удалось дать ей лекарство. Подействовало оно мгновенно, и Стефка перешла в мир жутких в своей неправдоподобности сновидений - мерзких корчащихся рож, и странных, вращающихся сфер.
Проснулась женщина внезапно. Подскочив на постели, вся в бессильном поту, она силилась понять, где сейчас находится, и уж не новое ли это продолжение кошмарного сна?
Стефка увидела, что лежит на большой кровати среди простыней хорошего тонкого полотна под легким меховым, подбитым атласом одеялом, в хотя и солидных, но жарко протопленных апартаментах. Бархатный алый балдахин, узорчатые деревянные панели на стенах, полускрытые шелковыми драпировками и коврами, и парчовые занавеси на окнах. Вдоль стен стояли многочисленные, богато инкрустированные золотом и эмалью сундуки, черного резного дерева шкафы, а на самом видном месте красовалось начищенное до блеска оружие. И, конечно же, перед пылающим камином возвышался отделанный эмалью столик с начатой шахматной партией, в окружении двух массивных кресел с многочисленными шелковыми подушечками. Каменные полы были устланы коврами, с разбросанными маленькими тюфячками.
Женщина потрясенно ахнула, с трудом приподнимаясь с подушек. Такая поразительная роскошь могла быть только в спальне самого барона! И это его герб красуется на колпаке камина, и его книги сложены на большом столе у окна, и его домашний алтарь гордится золотым, изукрашенным драгоценными камнями распятием. Едва осознав это обстоятельство, она вдруг услышала чье-то мерное дыхание. Испуганно покосившись на подушки рядом, Стефка едва сдержала стон разочарования - на соседней подушке крепко спал фон Валленберг.
Сюрприз оказался не из лучших, и, тихонько взвыв, Стефка схватилась за раскалывающуюся от боли голову, пытаясь вспомнить, что произошло и почему она оказалась в этом месте, а главное, в столь нежелательной компании. Память услужливо подсунула и искаженное страданием лицо Бланки, и хищный блеск в глазах фон Валленберга, и ледяную вязкость колючей воды, поглощающей утопленницу...
- Пресвятая Дева,- испуганно перекрестилась она,- прости меня за столь тяжкий грех!
Конечно, первым поползновением было желание немедленно покинуть кровать, но как ни приглядывалась к окружающим предметам Стефка, ничего похожего на одежду вокруг не было. Можно было, конечно, покопаться в сундуках - там, наверняка, хранилось платье фон Валленберга, но... как бы тот не проснулся! Бегать же по комнате голой, навлекая на себя кучу новых неприятностей, женщина благоразумно не стала. Затаив дыхание она тихонько отползла на самый край кровати, и, натянув одеяло до носа, постаралась дышать, как можно тише.
Глубокий покой комнаты, нарушаемый лишь треском дров, да мерным дыханием спящего рядом мужчины подействовали на неё успокаивающе, и несостоявшаяся утопленница вновь заснула.
А потом было утро.
- Вам надо вставать, госпожа, хозяин ждет!
Стефку безжалостно вырвали из сладкого утреннего сна. И пока она зябко ежилась и бестолково крутила головой по сторонам, несколько служанок ловко и споро приводили её в порядок. Протирали мокрыми полотенцами руки и лицо, натягивали блио и чулки, юбки и корсаж, привязывали рукава, укрепляли на голове чепец. Замороченная этими непонятными приготовлениями графиня вяло поворачивалась в их руках, устало отметив только бледно-лиловый цвет верхних юбок и корсажа.
- Светает, - занервничала видно старшая из служанок,- быстрее! Прогулка должна быть закончена к началу завтрака!
И Стефка, ежась и вздрагивая от недосыпа и холода, спустилась вслед за несущим факел слугой по темным и извилистым коридорам и переходам незнакомого дома прямиком к конюшням. Барон уже восседал на коне в ожидании своей пленницы.
- Как и все хорошенькие женщины, вы слишком долго возитесь! - мягко упрекнул он её.
Стефка промолчала и взгромоздилась на предложенную кобылу. Она не могла побороть в себе дрожи даже при звуках его голоса.
- Я пригласил вас, мадам, на прогулку, чтобы кое-что показать!- между тем, натянул поводья барон.
Опустились противно заскрипевшие цепи, и они выехали за ворота Копфлебенца, но, к удивлению Стефки, остановились, едва миновав ров. За ночь выпал свежий снег и занес все следы ночного переполоха, но черная вода канала коварно затаилась в обрамлении белоснежных берегов.
- Гляньте, мадам, на эти стены, - барон взмахнул рукой на громаду крепости, - их высота впечатляет даже самых упорных врагов, поэтому Копфлебенц ни разу не был взят! И я до сих пор не могу понять, как вы остались живы? Я спрашивал капеллана, какому святому обязан возносить молитвы за ваше спасение, но тот лишь развел руками, пояснив, что святые не молятся за самоубийц, потому что нет на свете греха тяжелее этого! И тогда я спросил, каким же образом вы остались живы, если даже святые отворачиваются от не желающих жить? И он ответил, что никто не может постичь промысла Всевышнего, решившего оставить вас среди живых! Мадам, покушаясь на свою жизнь, вы, тем самым, выступаете против воли Бога!
Упреки достигли сознания Стефании, прежде всего потому, что были справедливы, но это ещё было не всё. Барон развернул коня в сторону наступающего рассвета.
- Посмотрите, Стефания,- проникновенно произнес он, впервые назвав её по имени,- восходит солнце!
Действительно, серую хмарь зимнего утра прорезала ярко алая, пронзительная полоса восхода. И сразу изменился мир вокруг - розовые блики оживили серые сугробы, заставив их засеребриться нежным цветом расцветающих яблонь, где-то неожиданно радостно запели птицы, и даже морозный воздух вдруг невероятно запах весной.
- Разве это не прекрасно?- скупо улыбнулся фон Валленберг, машинально похлопывая своего коня по холке,- есть ли что более величественное, чем зарождение нового дня? Новой жизни...
- Прекрасно! - с тяжелым вздохом согласилась и жадно впитывающая в себя эту красоту Стефания.
- Но там, на дне грязной и глубокой канавы не видно солнца, не видно света, там только тлен, холод и мерзость сточных ям. Вас вчера с большим трудом отмыли! Неужели вам так уж хочется закончить свою жизнь, захлебнувшись в нечистотах?
Красноречие было не чуждо барону! Гуго сумел несколькими словами вызвать у Стефки стойкое омерзение к тому, что она вчера сделала. В те времена замки строили так, что практически все нужники имели выход за крепостные стены, и наша героиня об этом прекрасно знала...., знала, но вот прочувствовала только сейчас. Итак, её вчера отмывали от всякого дерьма, а она ничего не ощущала. Да и сейчас, честно говоря, была в некотором отупении, но кое-что её заинтересовало даже в таком состоянии.
- Это единственное,- сухо спросила она,- чего я не помню?
Судя по тому, как насмешливо дернулись его губы, фон Валленберг понял её правильно
- Я бы никогда себе не позволил подобного по отношению к женщине!
Неужели? Графиня недоверчиво покосилась на собеседника.
- Я привык отвечать за свои слова,- сухо уверил он её, - вам не в чем меня упрекнуть!
Так уж и не в чем? Похоже, барон лукавил!
- Ладно, Аннет,- язвительно согласилась она,- но вот Бланка...
- Вы путаете две разные вещи - насилие и воспитание! В данном случае, белая королева понесла наказание за потакание своим бесстыдным желаниям. Я поступил подобным образом ради её же пользы!
У Стефки от злости разве, что дым из ноздрей не пошел! А фон Валленбергу хоть бы что. Он неожиданно добродушно рассмеялся.
- Теперь я спокоен, вы вернулись к жизни - щеки раскраснелись, глаза сверкают, руки сжались в кулаки! Можно возвращаться домой и приступать к завтраку!
И этот невозможный человек развернул коня к раскрытым воротам. У Стефки появилось непреодолимое желание проучить этого самоуверенного наглеца, и удалиться в противоположном направлении. Интересно, чтобы он тогда стал делать? Приказал бы засунуть её назад в зловонный ров?
Испытывать судьбу она, разумеется, не стала и её кобылка покорно процокала вовнутрь крепостных стен.
Господский дом оказался довольно большим, и, судя по обустройству помещений, построен совсем недавно. Провожая госпожу в обеденный зал, приставленный к ней паж в красно-черно-бело-желтом ми-парти, провел её по открытым к доступу господским покоям. Уютные каминные залы, густо обставленные мебелью и увешанные парчовыми драпировками и коврами. Всё новое, крепкое и даже кичащееся роскошью и богатством убранства и отделки. Была в этом удивительном доме и библиотека, и несколько малых столовых, это исключая ещё крыла, в котором располагались, по объяснению пажа, спальни остальных членов семьи и гостевые комнаты.
Было неприятно осознавать, что такой бесчестный негодяй, убийца и святотатец имеет богатый и уютный дом. Была в этом какая-то высшая несправедливость!
- Обстановка под стать королевской! - вынуждена была констатировать, кисло сморщившая нос графиня.- Да и то, редко в каком дворце найдешь столько богатства, сколько в этом трирском захолустном замке! Неужели у барона так много денег?
- Его милость - состоятельный человек,- почтительно согласился подросток,- а ещё он рачительный хозяин!
Стефания с горечью вспомнила, как скудно, на грани голода, кормили пленниц. Рачительный? Как бы ни так! Он настоящий скупердяй! Но каково же было её удивление, когда по бесконечным галереям и переходам, она добралась, наконец, до огромнейших размеров парадной залы, потолок которой исчезал на высоте почти трехэтажного дома, а по стенам проходили две галереи и располагался балкон для музыкантов. Но даже не это поразило её (огромные залы не были редкостью в рыцарский век), а то, что здесь расположилось в ожидании утренней трапезы множество народа. Ей и в голову не приходило, что Копфлебенц был настолько перенаселен.
На центральном месте залы под парчовым балдахином, на солидном возвышении стоял господский стол, позади стола красовались дрессуары - шкафы, с выставленной в них золотой и серебряной посудой для парадных и праздничных приемов. По двум сторонам зала, уровнем ниже господского возвышения, тянулись длинные столы - где на крытых сукном скамьях в ожидании своего сеньора сидели его рыцари, вперемешку с наряженными в многоцветные наряды дамами.
За их спинами тянулись шкафы-креденцы, уставленные кувшинами, бутылками и чашами с вином. Посреди зала располагались два буфета - сооружения, на которых ставились принесенные с кухни блюда, резалось мясо, находилась перемена посуды.
Для обычного баронского гнезда рыцарей было многовато, и если ещё учесть, что в пространстве этого каре металось множество слуг, виночерпиев, и стольников с блюдами в руках, то ошеломленной Стефке показалось, что она попала во внутрь муравейника.
Новенькую встретил солидного вида мажордом, виртуозно распоряжающийся этим непростым хозяйством.
- Мадам, - с поклоном приложил он руку к сердцу, - позвольте сопроводить вас на ваше место!
Стефка тяжело перевела дыхание - понятно, в Копфлебенце, как и во всех подобных владениях существовала строгая иерархия мест. Интересно, куда её поместят? Наверное, на самую отдаленную от хозяйского места скамью, на самый край!
Край не край, но она заняла место где-то в середине, и была пятой по счету женщиной от хозяйского стола. Дам было всего одиннадцать, а вот рыцарей чуть ли не в три раза больше. Кстати, Аннет сидела на третьем месте, уступая только величественной даме в белом и ещё какой-то девушке, лица которой в тот момент графиня не рассмотрела. Её соседки ничем особенным не отличались, разве только приятной внешностью и одна из них была беременна, но сидела ещё дальше от баронского места, чем Стефка. Обменявшись любопытными взглядами, дамы постно опустили взоры. Рыцари же по бокам вели себя так, как будто её вообще не было рядом.
Заиграл призывающий к трапезе рог, и гудевший голосами, звоном посуды и прочими звуками, предшествующими поглощению пищи зал затих, выказывая уважение к появившимся Валленбергам. После того, как барон и его брат заняли свои места на хозяйском возвышении, вассалы встали и вслед за ними погрузились в утреннюю молитву. Замковый капеллан благословил еду, и все приступили к трапезе. Сначала слуги принесли тазики и кувшины с водой для омовения рук, и лишь только потом на покрытых скатертями столах появились фрукты.
Стефка получила миску со щедро сдобренной имбирем овощной похлебкой и с интересом осмотрелась. Очевидно, в Копфлебенце по старинному, уже мало где сохранившемуся обычаю, было принято завтракать основательно и плотно. Несмотря на пост, пищи было много - свежий хлеб, приправленная черносливом тушеная капуста, разваренный горох и несколько видов порезанных на куски каш, фаршированная рыба, источающая пряные запахи и, судя по цвету, на которую не пожалели безумно дорогого шафрана. Печеные яблоки, сушеные фиги и пироги, фруктовое желе и разных сортов пиво дополняли далеко не скудный рацион обитателей этого замка. Кстати, на столе у барона стояло то же самое, что и у подданных.
Машинально поедая горячую похлебку и подкармливая крутящихся вокруг остромордых собак кусочками каши, графиня то и дело поглядывала на господский стол. Помимо самого фон Валленберга там сидел только Вальтер, с которым тот вел оживленную беседу, редко отвлекаясь на сидящих в зале и... ни разу его взгляд не остановился на ней!
Трапеза продолжалась где-то в течение часа, по крайней мере, когда барон встал из-за стола, длинные узкие окна залы уже прорезали солнечные лучи наступившего утра.
Не успела наевшаяся Стефка сориентироваться, что делать дальше, как к ней опять подошел приставленный паж.
- Вам нужно пройти в каминную комнату к мадам Ульрике! - пояснил он, предлагая идти за собой.
Что ж! Стефка прекрасно осознавала, что столь прекрасно обустроенным домом должна командовать какая-то хозяйка, и неважно даже кто она барону - мать, сестра, тетка, жена. Впрочем, фон Валленберг неоднократно подчеркивал, что холост.
Подросток привел её в одну из каминных комнат. С утра они здесь уже побывали, но тогда здесь царил неуютный и холодный сумрак. Сейчас же в помещении ярко горел камин, а в большие слюдяные окна вливался яркий солнечный свет, золотивший сложный узор устилающих каменный пол восточных ковров. Здесь же, на расставленных вокруг камина итальянских легких креслах устроилось несколько дам, занятых рукоделием. Развлекая женщин, суетились несколько забавно украшенных колокольчиками юных пажей в знакомых ми-парти. Двое из них наигрывали что-то грустное на мандолинах, примостившись на подушках в ногах одной из дам, и именно эта женщина сразу же привлекла внимание графини.
На высоком кресле с резной спинкой, затененном бархатным балдахином величественно восседала красивая женщина лет тридцати пяти, обряженная в полностью белый наряд - белый бархат верхнего платья, белый мех отделки душегрейки и белые валики двурогого чепца. Из-под белоснежного кружева легкой вуали на новенькую смотрели удивительной прозрачности светло-голубые глаза, столь уместные на утонченном надменном лице. Ни дать ни взять, вдовствующая королева!
- Мы рады видеть вас, графиня! - холодно растянула она губы в улыбке.- Присоединяйтесь к нашему скромному кружку!
И пока пажи поспешно тащили к камину новое кресло, и, уложив на него пару подушек, с поклоном сопроводили на приготовленное место немного опешившую от такого церемонного приема Стефку, дама продолжала высокомерно пояснять:
- Здесь мы зимой обычно проводим время до обеда, потому что это самая теплая комната в доме. Так приятно, собравшись вместе, обсудить общие дела, поделиться наболевшим, и поведать друзьям что-то новое! Ведь мы будем друзьями?
Вопрос прозвучал неожиданно, и неуверенно устраивающаяся на своем месте Стефания не сразу нашлась с ответом.
- Думаю, что ничто не помешает этому! - после солидной паузы заявила она.
Дамы, почему-то насмешливо хмыкнули.
- Вам очень идет этот оттенок лилового, - между тем продолжала вещать женщина,- у его милости прекрасный вкус!
Стефка вежливо кивнула головой, хотя утверждение показалось ей спорным.
- Но пора нам познакомиться! Меня зовут Ульрикой! А это Ингрид, жена рыцаря де Бове,- начала она представление присутствующих в комнате поочередно,- Хильда, жена рыцаря де Костанэ, а вот и самая юная в нашем кружке - Мария, жена рыцаря Валенски, Матильда фон Гогенлау, Берта Фламме, Анна Хальс, и наконец, - здесь Ульрика сделала торжественную паузу,- Эрика, любимая дочь нашего хозяина.
Стефка с любопытством глянула на девушку. Та была совсем юной, лет пятнадцати, не больше - с кротким выражением миловидного лица, в котором не было ничего отцовского, разве только соломенный цвет ресниц и волос, да узкий разрез глаз. Эрика равнодушно глянула на вновь прибывшую даму и уткнула нос в свое шитье.
- Наша жизнь, конечно, не столь разнообразна и весела, как при дворах властительных особ, но и в этом незамысловатом существовании тоже есть свои прелести,- Ульрика говорила размеренно, спокойно и холодно,- надеюсь, вы сможете её по достоинству оценить!
- Я невзыскательна! - Стефка постаралась, чтобы голос не прозвучал слишком враждебно.
- Ваша шкатулка для рукоделия, - ставший на колено паж протянул ей резной ящик с принадлежностями для шитья,- мы все коротаем время за этим занятием!
Опять игла? Что ж, дело привычное!
Сказав несколько малоприветливых фраз Ульрика, видимо, сочла достаточным общение с новенькой и переключила свое внимание на остальных. Стефка, наконец-то, смогла облегченно перевести дыхание и расслабиться. Между тем, речь в гостиной шла о подготовке к празднованию Рождества, и дамы не спеша обменивались мнениями по этому вопросу, говоря о вещах малоинтересных и весьма далеких от нашей героини, поэтому она невольно углубилась в свои мысли.
Итак, башню Стефка покинула и оказалась среди привилегированных обитательниц Копфлебенца, но что дальше? Сегодня ночью она делила постель с бароном, и было неважно, что они всего лишь спали. Что ещё ждет её в этом странном месте, помимо общения с недружелюбно настроенными дамами? Какие беды и страдания?
Дверь скрипнула и на пороге появилась фигура фон Валленберга. Стефка инстинктивно сжалась, хотя ничего даже отдаленно напоминающего шахматы в каминном зале не было, но видно, ей было суждено до конца своих дней бояться его визитов. Дамы же радостно встрепенулись, сразу прекратив все разговоры.
Барон прошел к Ульрике и сел рядом. Графиня исподлобья покосилась на его скрещенные ноги в мягких сафьяновых сапожках. Ничего не поделаешь, но даже ноги фон Валленберга и то вызвали в ней приступ отвращения.
Между тем, разговор между мадам Ульрикой и бароном заинтересовал бы любого современника графини.
- Роже де Вильмон? - удивилась дама,- знаменитый менестрель бургундского двора? Что он делает в Трире? Неужели навещал епископа?
- Нет, дорогая, де Вильмон направляется в Италию!
- Но почему он выбрал столь извилистый путь? Разве нет более удобной и короткой дороги?
- Во Франции война! Людовик и Карл сцепились в смертельной схватке, что само по себе, конечно, плохо, но зато у нас появилась возможность послушать этого несравненного певца!
- О нем ходят легенды!
- Когда же де Вильмон прибудет?
- Я послал за ним… Но, дорогая, Роже капризен, как и все поэты!
- О! - прокатился по комнате разочарованный вздох.
Барон тонко улыбнулся.
- Зато он передал, что обязательно заедет, чтобы поговорить о написанном мною пособии по игре в шахматы!
Стефка о Роже де Вильмоне слышала в свое время от того же Вийона. Опальный поэт, мягко говоря, недолюбливал собрата по перу.
- Нежноголосый кривляка! До того слащавый, что кишки склеивает, как от переизбытка меда, но дамам нравится! А что хорошего? Его рифмы так плоски! Он рифмует любовь и морковь...
Сама графиня не смогла бы зарифмовать даже розы и слезы, поэтому отнеслась к жалобам Вийона скептически.
- Если людям нравится его пение, значит, всё не так уж плохо!
Франсуа тогда сильно обиделся на неё, но что возьмешь с этих поэтов? И вот, пожалуйста, модный и известный всему христианскому миру менестрель посещает, какой-то захолустный замок в одном из самых глухих уголков Европы!
- Такого гостя нужно достойно принять, - продолжал, между тем, говорить барон,- и я надеюсь, дорогая, что вы возьмете подготовку этой встречи на себя! Будет неприятно, если де Вильмон где-нибудь отзовется о моем доме, как о негостеприимном месте. Эти поэты столь не воздержанны на язык!
- У него не будет повода выразить недовольство,- поспешно заверила его Ульрика,- можете быть спокойны! Я всё сделаю, как надо!
- Я в вас никогда и не сомневался!
В комнате установилась тишина. Это, скорее всего, была пауза в разговоре, но у Стефки так противно заныл лоб, что она догадалась - взгляд фон Валленберга остановился на ней.
- Графиня, вы хотите послушать знаменитого певца?
- Д,! - оживленно встрепенулась женщина, - я много о нем слышала!
- Только от вас будет зависеть исполнение вашего желания!
Интересно, что она должна будет сделать за возможность послушать пение? Между тем барон вернулся к разговору с дамой в белом.
- Накануне Рождества я обычно направляю обоз с подарками в епископский дворец, и рассчитываю, что соблазнившись хорошей охраной и расчищенной дорогой, де Вильмон присоединится к моим людям и порадует нас своим пением!
Дамы в унисон заахали, громко и подобострастно выражая восхищение такой предусмотрительностью.
Впрочем, Ульрика и барон уже говорили о другом.
- Я слышала, к вам прибыл курьер от императора?
- Да, - недовольно хмыкнул барон,- меня вызывают в Страсбург!
- Думаете, речь пойдет о конфликте между Бургундией и Францией?
- О чем же ещё! Вы же знаете, дорогая, что я вассал французской короны относительно владения Шон в Шампани, дарованном моему деду прадедом Людовика. Но вопрос Шампани - трудный вопрос после смерти его сюзерена Карла Французского, поэтому нужно быть очень и очень осторожным!
- На чьей же стороне вы собираетесь выступить?
- Ни на чьей, чтобы не советовал мне император, и к чему бы ни призывал король! Мало того, из Вены я сразу же удалюсь в Италию, чтобы навестить папский двор, и утрясти некоторые вопросы, относительно бенефиций. Затем заеду во Флоренцию, обговорить кое-что с Медичи!
- Вас так долго не будет?
Лица окружающих Стефку дам выразили огорчение, а Ульрика казалась особо удрученной. Неужели они не лукавят, или лицемерие в Копфлебенце достигло ступеней высшего искусства?
- Мне жаль надолго оставлять вас,- тяжело вздохнул фон Валленберг,- но я сделаю всё, чтобы вернуться к Пасхе! Но к чему уныние, милые дамы,- неожиданно бодро подскочил он с места,- давайте думать о предстоящем веселье, а не о разлуке!
По комнате опять прокатилась волна восхищенных улыбок, провожая покидавшего столь преданное общество барона. И только когда за ним закрылась дверь, Стефка смогла расправить затекшие от невероятного напряжения плечи и приподнять голову. Ульрика окинула её пренебрежительным взглядом, и попросила одного из пажей почитать "Роман о Розе" Гильома де Лориса.
Стефка и раньше слышала о чудесном саде, и о водящих там хороводы Искренности, Любви, Целомудрии и прочих. Чудесная сказка, что и говорить, но здесь - в этом замке, куртуазные строки звучали издевкой. Кстати, а где Аннет? Почему её не было среди праздно сплетничавших дам?
Черную королеву ей удалось увидеть только на мессе. Она скромно стояла чуть позади барона и его приближенных, углубленная в молитвы. Наверное, не всё складывалось так, как она задумала!
К удивлению Стефки ей пришлось вернуться в баронские покои.
- К чему такая честь? - буркнула женщина, когда её вновь привели на прежнее место, и она увидела стоящие посереди комнаты знакомые сундуки, путешествующие с ней ещё от замка Рауля. - Я бы могла удовольствоваться и более скромным жильем!
- Приказ его милости! - почтительно склонила голову служанка.- Вам надо разобрать свои вещи, и сложить в резной сундук у стены, а ненужное мы унесем.
Не любила Стефка Рауля, тяготилась его вниманием, но поневоле взгрустнула, перебирая вуали и платья, столь любовно подобранные по тонам Всё-таки, вкус к вещам у него был отменный! Многое, действительно, пришло в негодность - истрепалось, испачкалось, да и просто слежалось, но некоторые вещи ещё можно было носить. Женщина задумалась, рассматривая отменного качества сине-голубой с серебряным теснением бархат. Такая красота! Но ведь фон Валленберг определенно высказался, что не желает, чтобы она носила подобные цвета! Тяжело вздохнув, пришлось отдать платье служанке.
На дне сундука графиня обнаружила свой ларец с драгоценностями. Сапфиры, жемчуг, золото... Особую ностальгию вызвала искусно сделанная веточка ландыша - шедевр из жемчуга и золота, с вкраплениями алмазов. Красивая вещь!
В общем-то, на этом и закончился самый первый день в доме фон Валленберга.
Вопреки страхам и опасениям барон не пришел, и Стефания впервые за долгое время спокойно проспала до утра в теплой и уютной постели.
Так потянулись дни, похожие один на другой, как звенья цепи.
Мужчины охотились, занимались ещё какими-то мужскими делами, а на женской половине царила сонная, одуряющая скука. Дамы шили, сплетничали, слушали музыку и чтение романов. Разговоры в каминной комнате действовали на донну усыпляющее, и поэтому она то и дело начинала клевать носом, испуганно вздрагивая, когда кто-то повышал голос. Впрочем, такое случалось редко, женщины в основном переговаривались полушепотом.
К дамам часто заходил барон, но так как фон Валленберг больше не докучал ей, Стефка со временем перестала бояться его визитов, и уже не так съеживалась и цепенела, когда тот переступал порог каминной комнаты. С Ульрикой он обсуждал в основном хозяйственные проблемы, спрашивал дочь, как продвигается дело с её приданым, дамам дарил комплименты, и лишь только свою пленницу обходил красноречивым молчанием.
Но однажды её покой оказался неприятно потревоженным, и до Стефки дошло, как обманчиво это подчеркнутое безразличие.
Ульрика всегда и все хотела знать. Нашей героине было невдомек, какое дело этой даме до козней австрийского герцога французскому королю, если круг её обязанностей исчерпывается надзором за работой управляющих Копфлебенцем. Хозяйство хлопотное и немалое, но отлично налаженное, и не требующее напряженных усилий, а уж тем более, знаний об интригах далеких королевских дворов.
- Говорят, Йорк все-таки решил отпустить на родину непокорную королеву Маргариту Анжуйскую,- сообщил фон Валленберг,- весьма умный и дальновидный шаг!
- Но как он смог поверить в смирение столь опасной женщины?
Барон пренебрежительно хмыкнул, пристально рассматривая заусеницу на пальце правой руки.
- А какая теперь польза английской короне держать её в заточении? Только тратиться на содержание! Её муж убит, сына по слухам, казнили прямо на глазах!
- Да, - согласно кивнула рогатым чепцом Ульрика, - женщина без будущего! Чем она теперь может быть опасна?!
- Однако, - возразил фон Валленберг, потребовав ножницы у пажа,- побежденная королева не хотела возвращаться на родину, предпочитая темницу скудному прозябанию в безвестности! Она хотела бороться до конца, пусть уж не за корону, но за честное имя Ланкастеров, добровольно сделав из себя мученицу!
- Вот уж совсем глупо! - фыркнула Ульрика.
Но её собеседник неопределенно пожал плечами.
- Как сказать, у каждого из нас свои приоритеты в жизни! Одним дорог покой, другим легче взойти на костер, чем смириться с неизбежным!
- Для женщины очень важно уметь покорно сносить уготованную ей судьбу!
Присутствующие дамы закивали головами, соглашаясь с мнением своей предводительницы,
- Вы - само благоразумие, мадам,- так же похвалил её и сюзерен,- но, увы, далеко не все так же наделены здравым смыслом!
Рассеянно слушающая их диалог Стефка насторожилась - женщине показалось, что последняя реплика была адресована ей. Может, голос фон Валленберга прозвучал как-то по особенному?
- Так вот, - продолжал тот, повысив голос,- дело застопорилось, и тогда хитроумный лис Людовик поручил похлопотать об этом незаменимому человеку, когда дело касается дам - арагонскому гранду графу де ла Верда!
Стрела достигла цели. Стефка едва ли не взвыла от боли и обиды. Если бы муженек меньше решал проблемы посторонних женщин, а хотя бы раз направил усилия на помощь Богом данной жене, то не мучилась бы она сейчас в бесчеловечном плену, не чесались бы шрамы на спине, и не вздрагивала бы по ночам от криков несчастной Бланки.
Но нет! Дону Мигелю было дело до всех, кроме собственной супруги! Есть ли в этом мире справедливость?
- ... он быстро вскружил бедной королеве голову, заморочив лживыми посулами и речами. Впрочем, вряд ли это было так уж неприятно, говорят, её величество - очень красивая женщина!
Можно подумать, что самому де ла Верде в жены достался урод? Но нет, эти коварные мужчины всегда предпочитают пастись на чужом лугу!
- ... говорят, у них закрутился роман, и королева дала согласие переехать в замок, выделенный кузине французским королем!
Стефка недобро поджала губы, пожелав барону прикусить язык за столь недостойные сплетни. Можно подумать, что королева лично посвятила его в свои альковные тайны! Между тем, в травлю с наслаждением вступила и мадам Ульрика.
- Говорят, что граф - замечательно красивый мужчина, и обладает особо выдающимися способностями по части соблазнения женщин!
- Я помню его,- неожиданно вмешалась в разговор белокурая мадам Берта,- по поручению папы он, когда-то бывал в замке моего отца - разбирался с бенефициями. У его светлости такие красивые глаза - бархатистые и черные!
- О, человек с такими достоинствами, наверняка, хороший любовник? Так, мадам? - теперь уже Ульрика напрямую обратилась к сжавшейся в ожидании подвоха Стефке.
- Он мой муж, мадам! - сухо отрезала графиня.- И я не намерена обсуждать нашу семейную жизнь с посторонними!
- Здесь вы ошибаетесь, мадам,- тяжело вздохнув, вмешался в их разговор барон,- я должен знать всё, о проживающих в моем доме людях! И меня интересует, почему вы в Нанте покинули мужа и куда подались потом?
- Это не тема для обсуждения столь широким кругом участников!- отбилась занервничавшая женщина, у которой противно заныли рубцы на спине.
- Хорошо,- покладисто согласился фон Валленберг,- когда я буду иметь честь выслушать вашу историю? Назовите мне день и час!
- Сразу же после выступления Роже де Вильмона!
Стефка, конечно, слукавила, сообразив, что наказанием за отказ может послужить лишение упрямицы встречи со знаменитым менестрелем, но кто бы её осудил?
В обыденной жизни людей той эпохи, замкнутой высокими стенами крепостей, визит певца и поэта был событием равным по силе разве что посещению короля.
Судя по растянувшей губы фон Валленберга презрительной ухмылке, он сразу же раскусил эту незамысловатую хитрость, но согласно качнул головой.
- Хорошо, мадам! Только помните, что вы сами назначили дату и время!


ГЕРДА.
Накануне Сочельника Стефка внезапно проснулась, испуганно раскрыв глаза. Ей показалось, что кто-то тяжело дышит ей в лицо. Напрягая взгляд, она сумела в неровном свете тлеющих в камине дров рассмотреть огромную пожилую женщину, склонившуюся над изголовьем кровати.
- Кто ты? - подскочила она, всполошено закрываясь одеялом.- И что здесь делаешь?
- Я? - старуха зашлась скрипучим глухим смехом и бесцеремонно плюхнулась на край кровати. - Я здесь своя! А вот ты, милочка, кажется, чужая!
Стефка во все глаза разглядывала неизвестную визитершу, пытаясь сообразить, кто перед ней. С одной стороны на незнакомке был наряд трирской крестьянки, но с другой - отвороты чепца украшала золотая тесьма, необъятных размеров корсаж отделан бархатом, а юбки хорошего качественного сукна стояли колом, шурша при каждом движении.
- Возможно я и чужая,- со вздохом согласилась Стефка с утверждением старухи,- но в том нет моей вины! Я не набивалась барону в подруги!
- Так уж и нет?- оглушающее фыркнула старуха.- Если у Гуго пошла от тебя кругом голова, то, наверное, неспроста!
- Я ничего не сделала, чтобы понравиться барону,- донна упрямо отвергла нелепое обвинение,- да и..., кто вы? Почему задаете эти вопросы?
- Не надо мне морочить голову, девонька! Я и не таких мудрых за свой век повидала! Если он тебе не люб, что ты делаешь в его кровати?
- Сплю,- вышла из себя пленница,- и, как видишь, одна! Но я так до сих пор и не услышала - ты-то кто?
Старуха поудобнее устроилась на её одеяле, хозяйским жестом погладив лисий мех.
- Все зовут меня Гердой,- добродушно заявила она, красноречиво хлопая себя по объемистой пазухе,- я выкормила Гуго вот этой самой грудью, да и Вальтера тоже - так сложилось, что оба раза умудрилась подгадать с родами!
Стефка облегченно перевела дыхание. Как же она сразу не догадалась, кто перед ней! Так много позволялось только кормилице - в замковой сложной иерархии она иногда занимала место более высокое, чем даже родная мать. Власть последней зачастую была больше формальной, кормилица же одной ногой стояла в людской, но имела свободный доступ в хозяйские покои в любое время суток. Да, что там! С властными кормилицами иногда не могли сладить даже бывшие питомцы, настолько эти женщины были уверены в своих правах вмешиваться в их жизнь, особенно, в интимную! Вот и эта, очевидно, была из той же породы!
- И что ты, Герда, делаешь у моей постели в столь поздний час? - сердито осведомилась Стефка.
- Я? - удивилась старуха. - Смотрю на тебя! Вон, какая ты нежная, гладенькая, что твой цыпленок, а умишком, видимо, Бог-то и обделил!
Вот только оскорблений от прислуги ей до полного счастья не доставало, но с другой стороны, неспроста же сюда приперлась эта пожилая ведьма!
- И чем лично тебя не устраивает мой ум?
- Да по мне ты хоть слюной исходи, и прыгай задом наперед! - пренебрежительно хмыкнула Герда. - Я за Гуго волнуюсь! Но сердцу, как говорится, не прикажешь, если он выбрал тебя, значит, чем-то ты ему полюбилась!
- Прикажешь мне радоваться этому обстоятельству?
- А то нет? Молодой, здоровый, сильный мужчина. Всё при нем! И в штанах, и на лице, и фигура, как налитая - так чего же тебе, кобылица, надо? Узды покрепче?
- Я, между прочим, замужем,- начала закипать бешенством Стефка,- или это для тебя пустой звук!
- Ну, замужем и замужем, значит, не в девках подол задирать, что об этом много говорить-то? Мужа ведь твоего здесь нет?
Графиня даже тихо застонала, сообразив, что перед ней второй экземпляр Хельги, только изрядно постаревший и покрытый морщинами.
- Что ты от меня хочешь?
- Как, что? - бабка шумно высморкалась в расшитый передник.- Отдайся ему, покорись, смири гонор-то! Не к месту он, да и ни к чему - не девочка неразумная, женщина! Значит, должна понимать, что единственный способ успокоить мужчину, это дать, что он хочет! А то завели моду - в свою постель он уложил тебя, а сам как блудливый кот мотается по всему замку, не зная, на чьей подушке пристроить голову. Седой уже, а все никак не уймется!
Информация чем-то была Стефке неприятна.
- Где же он спит? - угрюмо спросила она.- Или вернее - с кем?
Герда недовольно крякнула, так хлопнув по одеялу рукой, что женщина даже вскрикнула от боли в ноге.
- С кем, с кем,- проворчала бабка,- с этой сукой Ульрикой! Вцепилась в него, как клещ в задницу!
Вот теперь разговор по-настоящему заинтересовал графиню.
- Мадам Ульрика, - осторожно полюбопытствовала она,- любовница барона?
- А,- небрежно отмахнулась рукой старуха,- какая там любовь! Так безобразие и грех один, паскудство сплошное! Да что от этих королев и ждать? Ни приплода хорошего, ни покоя для души!
Теперь пораженная Стефка сама обозвала себя нелицеприятным словом. Как же она сразу не догадалась! Этот подчеркнуто белый цвет одежд, неизменный высокий эннен - конечно же, Ульрика, когда-то была белой королевой, по какой-то причине оставленной в замке.
- Она что, родила барону ребенка?
- Было дело,- нехотя призналась бабка, - родила она мальчонку, только тот представился вскоре, да и... честно говоря, трудно сказать, кто был его отцом. Это ещё при покойном бароне было!
Герда замолчала, крепко о чем-то задумавшись, а потом резко развернулась к собеседнице.
- Было и было, да давно сплыло, и к тебе никакого отношения не имеет! Что тебе стоит сделать Гуго счастливым? Подумаешь, забота - раздвинуть ноги!
Стефка даже опешила от такого нажима.
- Он мне не нравится, - хмуро призналась она, - совсем не нравится!
- Глупости,- отмахнулась невозможная старуха,- иногда мы делаем ещё более неприятные вещи, и ничего, живы! А здесь дело идет о такой малости, что… тьфу! А Гуго (скажу тебе по секрету, что часто за ним подглядываю) в постели хорош - и вынослив, и ласков, и женщин хорошо понимает, и не торопится никогда! Чего же тебе ещё надо, дурища?
- Но барон меня ни о чем не просит, и ничего не предлагает, - разозлилась Стефания, - мне что же, самой на него прыгнуть?
Старуха, закряхтев, с трудом сползла с постели, и, вытащив из складок полога внушительных размеров клюку, оперлась на неё.
- Прыгнуть - не прыгнуть, но любая женщина знает, что делать в таких обстоятельствах,- с досадой заявила она,- не надо тут корчить из себя девственницу! Намекни..., не отобьешься!
- Только не вашему воспитаннику,- колко огрызнулась Стефка,- с ним ничего не знаешь наверняка!
Герда печально пригорюнилась.
- Это есть,- неохотно согласилась она,- мудреный он! Но отнюдь не бесчувственный чурбан, и если ты сама его попросишь, то непременно согласится!
- Да пусть меня лучше разорвут собаки! - сплюнула Стефка.
Но бабка только фыркнула и, громко стуча своей клюкой, скрылась в дверях, оставив взволнованную и выведенную из себя женщину ворочаться без сна, вновь и вновь обдумывая недавний разговор.
Как не прикидывай, но она приходила к тому же самому выводу, что и грубиянка Герда - надо искать общий язык с бароном. Старуха считала, что ей нужно, как можно быстрее залезть в его постель. Что ж, дело нехитрое, но Стефка отнюдь не была уверена, что это изменит её жизнь к лучшему. Кто знает, что в голове у этого сумасшедшего фон Валленберга? Неужели он почти за сорок лет своего существования так и не нашел свою вторую половину? В это верилось с трудом. Допустим, та же Ульрика могла удовлетворить самый взыскательный вкус. А она..., она не смогла удержать любовь даже собственного супруга! Зачем же в этом цветнике ещё и её скромная персона? Почему фон Валленберг должен был остановить свой выбор именно на ней? Но с другой стороны, кормилица права - она спала в его спальне, а это что-то, да значило! По крайней мере, для него...


РОЖЕ ДЕ ВИЛЬМОН.
Если фон Валленберг что-то замышлял, то продумывал до мелочей, поэтому, наверное, ему все и удавалось!
Роже де Вильмон прибыл в замок как раз накануне праздничной вечерней мессы, и все обитатели замка могли видеть его щегольской бархатный берет в часовне во время службы. Знаменитый менестрель удостоился чести сидеть на скамье рядом с бароном и его братом.
Можно только представить, как готовились к встрече Рождества все дамы Копфлебенца - из сундуков доставались лучшие наряды, из шкатулок заветные украшения, одна лишь Стефка уныло разглядывала свои лиловые наряды - этот цвет ей не особо нравился, но что поделаешь, если такова была воля барона.
А она сейчас больше всего на свете боялась вызвать его недовольство – ведь Валленбергу ничего не стоило запретить ей выйти к гостю.
Но на счет драгоценностей он не высказывался, и женщина обвила шею сапфировым ожерельем, вдела серьги в тон, и прицепила к корсажу любимую веточку ландыша.
Оглядев себя в зеркале, Стефка осталась вполне довольной своим видом. Вот только ещё подобрать самовольно выбившийся локон из-под двойного валика шелка, заменившего чепец, да провести гребнем по свободно распущенным локонам волос...
- Не забудь про наш разговор!
Откуда в спальне оказалась Герда, не понятно! Вроде бы и передвигалась она с клюкой, казалось, еле переставляя ноги, но это обстоятельство не мешало старухе внезапно появляться в самых неожиданных местах.
- Ты, старая мегера, так и будешь приставать ко мне со всяческими глупостями? - разозлилась Стефка.
Откуда же вынесло эту надоедливую старуху?
- И не надейся так быстро отделаться от меня,- съязвила та в ответ,- ладно, иди, он ждет! Вуаль не забудь, иначе тебя и в зал не пустят!
Вот ещё докука! И Стефка, аккуратно накинув полупрозрачную вуаль, направилась в центральный зал.
Внешний вид помещения изменился. Козлы, на которых закрепляли доски столешниц, были убраны. Стоящие вдоль стен лавки в честь праздника покрыли коврами, а для хозяев поставили два роскошных золоченных кресла под парчовыми балдахинами. Своды залы украсили гирляндами из еловых и сосновых веток, перевитых лентами и различными фигурками святых и ангелов, трубящих в трубы. На возвышении, где обычно обедал барон, устроили импровизированные ясли, с деревянными, ярко раскрашенными фигурами Марии, Иосифа и божественного младенца. На галерее наигрывал небольшой оркестр музыкантов. Множество свечей из белого дорогущего воска дополняло картину, сменив в подставках масляные светильники.
Всё выглядело празднично и светло, народу собралось - тьма! Но всё внимание присутствующих было сосредоточенно на фон Валленберге. Под руку с Ульрикой, и в сопровождении молодого гостя барон прошел к своему месту и снисходительно поприветствовал, собравшихся в зале вассалов.
Ульрика была великолепна в платье из тканной серебряной парчи, но, увы, вряд ли кто смог оценить по достоинству этот воистину королевский блеск, потому что не сводили глаз с её спутника.
Роже де Вильмон оказался невысоким черноволосым мужчиной с приятным лицом. Он был несколько эксцентрично одет - белая кружевная рубашка выбивалась из многочисленных прорезей широкого бархатного сюрко алого цвета. Скандально короткое, оно обнажало не только стройные ноги в черных шоссах, но и тело почти до пояса. На черных кудрях гостя был лихо заломлен квадратный шаперон, украшенный затейливой монограммой из золотых нитей. Мягкие сапоги с длинными носами дополняли картину.
Стефка, да и остальные дамы глядели на прославленного менестреля во все глаза. Так ждут подарков маленькие дети - с блаженно замирающим сердцем и ожиданием чуда. Де Вильмон казался им столь же необычным, как пришелец из другого мира.
Между тем, Роже де Вильмон внимательно осмотрел находящийся перед ним цветник из ярких женских нарядов и разноцветных вуалей, и пока барон представлял собравшимся гостя, его карие веселые глаза пристрастно изучили каждую из дам. Впрочем, представление было скорее данью этикету - любая судомойка знала, кто навестил их замок!
Настало время заговорить и гостю.
- Зал такой большой, мессир,- заметил он глубоким и бархатистым голосом по-французски, - я же привык видеть перед собой женские глаза, когда пою свои мадригалы! Не распорядитесь ли, чтобы дамы сели поближе и откинули с лиц вуали!
Если барону и не понравилась просьба, то он этого ничем не выразил, только многозначительно глянув на мажордома. Прислуга осуществила требуемое в предельно короткий срок, и вскоре возле кресел фон Валленберга и Ульрики появился полукруг из сидящих дам. Но как не была заинтересована Стефания гостем, она не могла не отметить, что после просьбы менестреля некоторые дамы не только не откинули вуалей, но ещё и вынуждены были раствориться за спинами своих мужей.
Да, видимо, им нельзя было показывать лиц заезжему певцу! А вот её фон Валленберг не счел нужным прятать, видимо, был уверен, что они с певцом ранее не встречались.
Гость, между тем, вальяжно расположился на раскладном итальянском кресле и, положив на колени гитару, начал долгожданное представление:
- Если империя и может гордиться красавицами, то, барон, они собраны исключительно при вашем дворе!
И он ещё раз окинул заинтересованным взглядом присутствующих женщин.
- Это созвездие должно красоваться на небесах, среди самых ярких звезд пояса Ориона!
- Это жены моих вассалов! - любезно пояснил фон Валленберг, хотя его голос прозвучал чуть суше, чем приличествовало моменту.
Но в тот момент никому не было дела до непонятного недовольства сюзерена, потому что все восхищенно внимали заезжему певцу.
- Хотел бы я стать вашим вассалом, барон, чтобы иметь в женах подобную женщину, - и менестрель, неожиданно подскочив с места, встал на колено перед радостно оторопевшей от такого лестного внимания Стефкой.
- Её лучезарная красота любую мрачную ночь превратит в сияющий солнцем полдень!
- Вы романтичны, как все поэты!- холодно заметила Ульрика с высоты своего места.
- Трубадурское искусство было создано специально для того, чтобы прославлять женскую красоту,- возразил де Вильмон, не сводя изучающего взора с покрасневшей от смущения и удовольствия графини,- и только огонь страсти может зажечь сердце менестреля, и вырвать из его груди мелодию восхищения и любви!
- Вы совсем смутили мадам Стефанию,- хмуро отреагировал на столь пылкое признание фон Валленберг,- наши дамы не привыкли к столь пылкому изъявлению чувств!
- К любви и страсти невозможно привыкнуть! Эти чувства каждый раз поражают сердце по-новому,- не смутился упреком поэт,- и если ваш муж, мадам, не против...
- Не против,- поспешно уверила поэта Стефка,- его здесь нет! И он считает, что красивую женщину всегда должно окружать преклонение.
- Ваш муж,- уважительно склонил голову менестрель, - обладает широтой взглядов, свойственной лишь истинному рыцарю! Могу ли я узнать его имя?
И пока растерянная Стефка лихорадочно соображала, что сказать, в разговор вновь вмешался крепко недовольный происходящим фон Валленберг.
- Разве для того, чтобы воспевать красоту дамы, нужно обязательно знать имя её мужа?!
Де Вильмон жил не первый день, поэтому быстро сообразил, что за этой яростью скрывается не только желание услышать его пение - сообразил, но... не принял к сведению!
Менестрель взял в руки гитару и вновь опустился на колено перед избранной дамой. Его глаза восторженно взирали на женщину, широкая обаятельная улыбка так же предназначалась только ей, а уж когда он запел, казалось, проникающим в самую душу прекрасным глуховато-бархатистым голосом, у Стефании стремительно забилось сердце. Наконец-то, хоть один мужчина подарил ей своим преклонением ничем незамутненную радость!
О чем же пел знаменитый трубадур?

Простой цветок тебе я подарю,
В нем не найдешь изысков розы!
Тебя я так давно люблю -
Ты мне являлась с детства в грезах!

Ты - та, которую люблю,
Страсть, о которой я пою!

Твои глаза как талисман
Меня ведут через ненастье!
Тебе не свойственен обман,
Ты - воплотившееся счастье…

Ты - та, которую люблю,
Страсть, о которой я пою!

Стефания - вот имя той,
Что сердце навсегда сгубила,
Я вечно буду только твой -
Не разлучит нас и могила!

Ты - та, которую люблю,
Страсть, о которой я пою!

И там, на горних небесах,
Средь райских облаков и кущ,
Твои прекрасные глаза
Укажут путь к блаженству, словно луч!

Ты - та, которую люблю,
Страсть, о которой я пою!

Ты - синеглазый ангел мой,
Я - красоты твоей смиренный данник!
Средь золота волос найдет покой,
Возлюбленный тобой,
Счастливейший избранник!

Ты - та, которую люблю,
Страсть, о которой я пою!

Только испытав множество бедствий и разочарований, можно по-настоящему оценить такие счастливые минуты.
"Я красива, я желанна! Он сразу же выделил меня из толпы дам, а ведь Роже избалован вниманием самых красивых женщин Европы, и эта песня..., какая прекрасная песня!" - ликующе думала Стефка, не спуская с певца широко раскрытых восхищенных глаз.
Гитара взяла последние аккорды и стихла.
- Вам понравилась, мадам Стефания, моя песня? - голос менестреля звучал так проникновенно, как будто они были одни, а не в переполненном народом зале.
- Я готова слушать вас бесконечно,- призналась донна, благодарно склоняя голову, - ваше пение прекрасно, и какая же женщина не почувствует себя счастливой, услышав его?
Их взгляды встретились, и что-то такое пробежало между ними, стремительное, словно молния.
- Вы верите в судьбу, мадам?
Стефка только грустно улыбнулась. Если её жизнью командовала судьба, то уж очень она была изобретательна в каверзах и кознях, больше похожая на выходки напившегося буяна, чем на мудрый рок!
- Я выехал со своими людьми из Брюгге почти месяц назад. При дворе герцога Бургундского я видел много красавиц, и все они по-своему хороши, но ни одна из них не смогла затронуть моего сердца. А когда у менестреля нет объекта для поклонения, он начинает его искать!
Де Вильмон обескуражено развел руками и вновь начал задумчиво перебирать струны гитары.
- И тогда я решил странствовать по свету в поисках возлюбленной. "Кто она?" - размышлял я. - "Где живет? Может, её уже давно нет на свете, и тьма веков разделяет нас? Или она сейчас плачет у груди кормилицы? А может, живет где-то на краю земли, на землях антиподов?"
Менестрель легко перевел дыхание, взяв какой-то особо грустный и томительный аккорд.
- Вокруг золотила листья осень, и природа плакала вместе со мной, омывая дождем тоску одинокого сердца! Дни шли за днями, осень сменила зима, холмы и равнины исчезали под копытами наших коней, чередовались замки с их скучными и унылыми, как тюремные камни обитателями. И вот сегодня, завидев стены Копфлебенца, я подумал, что это очередная остановка на моем бесконечном пути к недостижимой мечте! И что же..., падающий снег вдруг запах легким ароматом полыни, таким летним и пронзительным, что у меня на миг закружилась голова. "Что это, - подумал я,- счастливое предзнаменование или обман чувств?" Ведь в полыни, как и в любви сочетается изысканная горечь муки с всепоглощающей глубиной истинной страсти! И, оказалось, мне некого больше искать, некуда ехать - я нашел даму своего сердца, которой отныне и навсегда будет служить мое сердце!

Мороза хвойный аромат
Меня пьянит сильней вина любого.
Зимы изысканный наряд
Украсит Рождество снегами снова.

Любовь приходит к нам
Обычно по весне,
Кровь зажигая солнца силой,
А мне теперь зима в сто крат милей,
Раз познакомила с любимой!

Чудесный аромат изысканных цветов
Затмил полыни запах горький самый!
И нет у трубадура больше слов,
Чтоб описать возлюбленную даму...

Стефания упивалась происходящим. Ей казалось, что карие бархатистые глаза гладят и ласкают её, словно к ней прикасаются волшебные руки. Удивительно сладострастное и таинственное ощущение!
Но, увы, его разделяли далеко не все!
- Теперь мы понимаем, де Вильмон, почему у вас такая громкая слава соблазнителя женских сердец,- ворвался в мир её жарких грез ледяной голос Ульрики, моментально возвращая в опостылевшие будни,- вы ставите мадам Стефанию в неловкое положение, уделяя ей столько внимания. Может вы, о чем-нибудь ещё споете?
Поэт лукаво улыбнулся хмурой даме в белом, и согласно качнул головой.
- Конечно, мадам, я принимаю ваш упрек! Даже влюбившись сам, трубадур не должен забывать и о других дамах!
Легкая рука вновь коснулась струн инструмента.

Кокетки милой недовольный вздох
Нас может уложить до срока в хладную могилу,
Но без любви мне б не хотелось жить -
Согласен умереть за губ изгиб любимый...

Пока живу, тебя по-прежнему люблю
И пусть стучится смерть у нашего порога.
Тот, кто ни разу в жизни не любил
Не может принят быть и Богом!

Дамы восхищенно зааплодировали.
- Какая прелесть,- высказалась за всех пухленькая Мария,- только почему вы все время пели о смерти?
- Потому что смерть - оборотная сторона жизни, - любезно пояснил поэт,- и часто за страсть приходится платить именно эту страшную цену! Но если спросить влюбленного - согласен ли он за любовь своей дамы отдать жизнь, тот никогда не усомнится!
- Не так ли, мадам? - вновь обратился он к графине.
Стефка вздрогнула от неожиданности. Она не задумывалась, о чем говорит и поет менестрель, упиваясь его голосом и лестным вниманием, как пьяница вином.
Смерть за любовь? Бывает! Девицы Мами немало могли рассказать о неудачных абортах и коварных болезнях Венеры, но они умерли бы от смеха, если услышали, что кто-то сгинул от страданий раненного сердца. В свое время она тоже считала, что можно умереть из-за сердечных мук, и даже, помнится, хотела принять постриг, но теперь ей это всё казалось такой чушью! Хотя слушать рассуждения де Вильмона было приятно.
- Для любящего сердца даже расставание - это уже смерть,- продолжал разглагольствовать де Вильмон,- разлука иногда убивает быстрее даже самого быстродействующего яда.
У Стефки мгновенно оледенело сердце при мысли, что вот-вот и они расстанутся с менестрелем навсегда. Нет, нет и нет…, она не будет об этом думать!
- Шевалье,- раздался громкий голос Валленберга,- вы явили нам образчик куртуазных отношений, которой не видел свет со времен Алионоры Аквитанской! И хотя я наслышан, что двор Великого герцога Запада провозгласил себя центром куртуазной любви, тем не менее, в своем выступлении вы превзошли всех - и уже давно ушедших, и ныне здравствующих певцов! Разрешите выразить вам наше восхищение!
- Мессир,- галантно раскланялся де Вильмон,- вы даете слишком высокую оценку моему дару! Но будь я хоть трижды оделен музами, если бы перед моими глазами не было такого идеала красоты, как дама Стефания, мой язык не связал бы даже пары строф! Всё в нашем мире мимолетно, и лишь красота остается в вечности, потому что запечатлевается в сердцах, портретах, песнях и музыке, а может, просто растворяется в воздухе и мы, вздохнув поутру, радуемся жизни, подарившей нам это счастье!

...

Airkiss: 18.02.16 00:23

Не надо сомневаться. Очень нравится. Я столько интересного узнаю о той эпохе.

...

Стефания: 18.02.16 00:28

Спасибо за поддержку, девочки! Приятного чтения!

...