Джулия Куин. "Потерянный герцог Уиндхэм"

Imperialprincess: 29.12.08 01:48

Спасибо , спасибо , спасибо ! Изумительный перевод!

...

Дафна: 31.12.08 11:14

Полностью согласна! Одно удовольствие читать!!!

...

vetter: 31.12.08 12:45

ВСЕМ-ВСЕМ-ВСЕМ читательницам ОГРОМНОЕ СПАСИБО за внимание и УДАЧНЫХ ПРАЗДНИКОВ!!!

...

Афина: 31.12.08 15:58

vetter,Джулиана, С НАСТУПАЮЩИМ НОВЫМ ГОДОМ!!!
ЛЮБВИ, ЗДОРОВЬЯ, РАДОСТИ, УСПЕХОВ ВО ВСЕХ НАЧИНАНИЯХ!!!

...

Veresk: 31.12.08 19:04

Ветти, Джулиана, спасибо вам за ваши труды и поздравляю с Новым Годом!!!!!!!!!!!!!!!!

...

Афина Паллада: 16.01.09 16:49

а учеба еще не закончилась ?

можно ли надеяться на скорое завершение перевода?

...

vetter: 16.01.09 17:33

Джул писала, что эти две недели, т.е. включая текущую, она занята, сессия, думаю, сейчас это бедствие у всех

...

vetter: 04.02.09 21:52

 » Глава 11

Девочки-читательницы, если что-то вам не нравится, что-то режет слух, что-то можно сформулировать более красиво, не стесняйтесь, пишите, исправлю. Если здесь уйдет время на исправление, то все равно останется файл, который по окончании перевода могу выслать всем желающим.
***********************************************************

Глава одиннадцатая (Бетта-ридер: Janina)

Как только Джек открыл глаза, у него перехватило дыхание.
- Никто не приходит сюда кроме меня, - тихо сказала Грейс. - Не знаю почему.
Свет, воздушная рябь там, где солнечные лучи проникали сквозь шероховатые стекла старинных окон...
- Особенно зимой, - продолжила она, ее голос при этом слегка дрожал, - это волшебно. Не знаю, чем это объяснить. Думаю, тогда солнце находится ниже. И еще снег...
Свет. Должно быть это он. То, как он вибрировал, падая на нее.
Его сердце остановилось. Словно молния поразила его - эта потребность, это неодолимое влечение... Он не мог говорить. Он не мог даже начать ясно формулировать свою мысль, но...
- Джек? - прошептала она, и этого было достаточно, чтобы вывести его из транса.
- Грейс. - Всего одно слово - “милость”, но это было благословение. Это было сильнее, чем просто желание, это была потребность. Это было что-то не поддающееся анализу, непостижимое, живое, пульсирующее внутри него, то, что только она могла приручить. Если бы он не держал ее, не касался в этот самый момент, что-то умерло бы в нем.
Для человека, который пытался рассматривать жизнь как бесконечный ряд насмешек и острот, ничего не могло быть ужаснее.
Он потянулся и грубо привлек ее к себе. Он не был деликатным и нежным. Да он и не смог бы быть таким. Он не мог справиться с этим, не сейчас, когда он так отчаянно нуждался в ней.
- Грейс, - повторил он снова, потому что “милость” - это то, чем она была для него. Казалось невероятным, что он знал ее всего лишь один день. Она была его милостью, его Грейс, и все казалось таким, словно она всегда была рядом с ним, ожидая, когда он, наконец-то, откроет глаза и найдет ее.
Его руки обхватили ее лицо. Она была бесценным сокровищем, и все же он не мог заставить себя касаться ее с почтением, которого она заслуживала. Напротив, его пальцы были грубыми, а его тело - жестким. Ее глаза - такие ясные, такие синие - думал он, что он мог бы утонуть в них. Он хотел утонуть в них, потеряться в ней и никогда не возвращаться.
Его губы коснулись ее, а затем - в этом он был уверен - он пропал. В этот миг для него не существовало ничего больше кроме этой женщины, а возможно, так будет всегда.
- Джек, - вздохнула она. Первый раз за все утро она назвала его по имени, и от этого пульсирующие волны желания прокатились через все его и так уже напряженное тело.
- Грейс, - вновь повторил он, потому что не решался сказать что-нибудь еще, боясь того, что впервые в жизни его бойкий язык подведет его, и будут произнесены неверные слова. Он что-то скажет, и этого будет слишком мало, или, возможно, - слишком много. И тогда Грейс почувствует, если каким-то чудом она еще не поняла этого, что она околдовала его.
Он целовал ее жадно, неистово, со всем жаром горящей в нем страсти. Его руки прошлись вдоль ее спины, запоминая плавную линию ее позвоночника, и когда Джек достиг более пышных изгибов ее фигуры, он ничего не смог с собой поделать - он прижал ее к себе еще плотнее. Он был возбужден гораздо сильнее, чем когда-либо мог себе это представить, и все, о чем он мог сейчас думать - если бы вообще думал в это мгновение - было то, что он испытывал потребность прижать ее еще ближе. Независимо от того, сможет ли он ее получить, независимо от того, сможет ли он ее иметь, он должен был взять ее прямо сейчас.
- Грейс, - вновь прошептал Джек, в то время как его рука переместилась к месту, где ее платье соприкасалось с кожей - сразу возле ключицы.
Она вздрогнула от его прикосновения, и Джек замер, едва способный представить, как он сможет оторваться от нее. Но ее рука накрыла его руку, и она прошептала:
- Я была удивлена.
И только после этого он снова начал дышать.
Дрожащей рукой он прошелся по изящному волнистому краю ее корсажа. Казалось, ее сердце бьется прямо под его пальцами. Никогда в своей жизни он настолько остро не воспринимал такой простой звук - тихий шелест воздуха, проходящего через ее приоткрытые губы.
- Вы так прекрасны, - шептал он. Было удивительно, что при этом он даже не смотрел на ее лицо. Ему хватало ее кожи, бледного, молочного оттенка, и легкого розового румянца, следовавшего за его пальцами.
Мягко, нежно он склонил свою голову и прошелся губами вдоль ямки у основания ее шеи. Грейс задохнулась, или возможно это был стон, и ее голова медленно откинулась назад в молчаливом приглашении. Ее руки обвились вокруг его головы, а ее пальцы запутались в его волосах. И тогда, не задумываясь над тем, что это может означать, он подхватил ее на руки и отнес к низкому, широкому канапе (вид дивана), стоящему на другом конце гостиной около окна, купавшегося в волшебном солнечном свете, который так пленил их обоих.
Некоторое время, стоя возле нее на коленях, Джек ничего не делал, только смотрел на нее, затем он протянул вперед свою дрожащую руку и легко коснулся щеки Грейс. Она смотрела на него, широко открыв глаза, в них было удивление и предвкушение, и, пожалуй, небольшая нервозность.
Но еще там была вера. Она хотела его. Его. Никого больше. Ее никогда не целовали прежде, в этом он был совершенно уверен. Возможно, пытались. В этом он был еще более уверен. Такая красивая женщина, как Грейс, не могла достичь ее возраста не отказываясь (или не отбиваясь) от многочисленных поклонников.
Но она ждала. Она ждала его.
Все еще стоя перед ней на коленях, он наклонился, чтобы поцеловать ее, его рука двинулась от ее лица к ее плечу, и, наконец, легла на ее бедро. Его возбуждение становилось все более глубоким, впрочем, как и ее, она вернула Джеку его поцелуй с естественным пылом, заставившим его затаить дыхание от желания.
- Грейс, Грейс, - застонал он, его голос тонул в теплоте ее рта. Его рука нашла низ ее платья и скользнула под него, обхватив ее тонкую лодыжку. И затем потянулась выше... выше... к ее колену. И выше. До тех пор, пока он не смог этого больше выносить, тогда он сам переместился на диван, частично накрыв ее своим собственным телом.
Его губы переместились на шею девушки, и он почувствовал ее резкий вдох на своей щеке. Но она не сказала «нет». Она не накрыла его руку своей, заставляя его остановиться. Она не делала ничего, только шептала его имя и выгибала под ним свои бедра.
Возможно, она не знала, что означает это движение, не знала, что оно делает с ним, но даже такое легкое давление под ним неимоверно увеличило силу его желания, приведя его к пику возбуждения.
Поцелуями Джек проложил дорожку вниз от шеи девушки к нежной выпуклости ее груди, его губы нашли то самое местечко на краю ее корсажа, к которому недавно прикасались его пальцы. Он отодвинулся от нее, совсем немного, но вполне достаточно для того, чтобы он мог скользнуть своим пальцем под корсаж ее платья, чтобы плавно стянуть его вниз, или, может быть потянуть ее наверх, - любое действие, которое помогло бы открыть Грейс для его страсти.
Но как раз в тот самый миг, когда его рука достигла своей цели, когда в течение одной великолепной секунды, его рука обхватывала ее грудь, кожа к коже, тугая заостренная вершинка в его ладони, она вскрикнула. Мягко, с удивлением.
И с испугом.
- Нет, я не могу. – Она поспешно вскочила, судорожно поправляя свое платье. Ее руки дрожали. Даже больше. Казалось, они были наполнены чужой, нервной энергией, и когда он заглянул ей глаза, словно нож пронзил его.
В них не было отвращения, в них не было страха. То, что он увидел, было мучением.
- Грейс, - произнес Джек, придвигаясь к ней. - Что-то не так?
- Я сожалею, - сказала она, отстраняясь. - Я... я не должна. Не сейчас. Не до... - Ее рука взметнулась к ее рту, прикрыв его.
- Не до...? Грейс? Не до чего?
- Я сожалею, - сказала она снова, подтверждая его убеждение, что это были худшие два слова в английском языке. Она сделала быстрый небрежный реверанс. - Я должна идти.
И затем она выбежала из комнаты, оставив его совершенно одного. В течение целой минуты он пристально вглядывался в пустой дверной проем, пытаясь понять, что же случилось. И только когда он, наконец, вышел в холл, он понял, что не знает, как найти обратную дорогу до своей комнаты.

***

Грейс мчалась через Белгрейв, где полушагом, кое-где вприпрыжку... местами переходя на бег... независимо от того, что это было, она должна была сделать так, чтобы достичь своей комнаты максимально быстро, и, насколько это было возможно – с достоинством. Если слуги видели ее - а она не могла представить, что этого не произошло, казалось, этим утром они были положительно повсюду - они, должно быть, спрашивали себя, что за беда с ней приключилась.
Вдовствующая герцогиня ее не ждала, поскольку, несомненно, думала, что она все еще показывает мистеру Одли дом. У Грейс имелся, по крайней мере, час до того, как она, возможно, должна будет предстать перед герцогиней.
Господи, что она наделала? Если бы Грейс, в конце концов, не вспомнила о том, кто она такая, и кем был он, а также - кем он мог быть, то она позволила бы ему продолжать. Она хотела этого. Она хотела этого со страстью, которая потрясла ее. Когда Джек взял ее руку, когда он привлек ее к себе, он что-то пробудил в ней.
Нет. Это проснулось в ней двумя ночами ранее. Той залитой лунным светом ночью, когда она стояла у кареты, что-то зародилось в ней. И теперь...
Она сидела на своей кровати, желая спрятаться под одеяло, но вместо этого она продолжала сидеть, уставившись в стену. Нельзя было вернуться назад. Невозможно было считать, что ее не целовали, когда это уже произошло.
Возбужденно дыша, а скорее даже безумно смеясь, она закрыла лицо руками. Как она умудрилась выбрать самого наименее подходящего мужчину из всех, в кого можно было влюбиться? Не то, чтобы это слово было мерой ее чувств, поспешила она заверить себя, но она не была совсем уж дурой, чтобы не признать свое расположение к нему. Если бы она позволила себе... Если бы она позволила ему...
Она влюбилась.
О боже.
Либо он был разбойником, и теперь ей было суждено стать супругой преступника, либо он был настоящим герцогом Уиндхемом, что означало...
Она рассмеялась, потому что действительно это было забавно. Это должно быть забавным. Если это не было бы забавным, то тогда это могло быть только трагичным, и она не была уверена, что может сейчас с этим справиться.
Замечательно. Возможно, она влюбилась в герцога Уиндхема. Теперь это было ясно. Посмотрим, сколько бед это могло ей принести? Например, он являлся ее работодателем, а также владельцем дома, в котором она жила, и его социальное положение было неизмеримо выше ее собственного.
И к тому же существовала Амелия. Она и Томас, конечно, не ладят, но она все же имеет право ожидать, что станет герцогиней Уиндхем после того, как выйдет замуж. Грейс не могла себе вообразить, какой коварной обманщицей она предстала бы перед семьей Уиллоуби - ее хорошими друзьями - если бы все увидели, что она гоняется за новым герцогом.
Грейс закрыла глаза и коснулась кончиками пальцев своих губ. Сейчас она дышала достаточно глубоко, а значит, почти расслабилась. И все же она все еще чувствовала его присутствие, его прикосновение, теплоту его кожи.
Это ужасно.
Это замечательно.
Она настоящая дура.
Она легла, вздохнув глубоко и устало. Забавно, что она надеялась на перемены, которые нарушили бы монотонность ее дней, проходящих в заботе о вдовствующей герцогине. Разве жизнь не посмеялась над ней? Любовь...
Любовь - самая жестокая шутка из всех возможных.

***

- Леди Амелия желает видеть Вас, мисс Эверсли.
Грейс встряхнулась, усиленно моргая. Она, должно быть, заснула. Она не могла вспомнить, когда в последний раз засыпала днем.
- Леди Амелия? – удивленная, эхом отозвалась она. - С леди Элизабет?
- Нет, мисс, - сообщила ей горничная. - Она приехала одна.
- Как любопытно. - Грейс села, сгибая и разгибая свои руки и ноги, чтобы разбудить свое тело. - Пожалуйста, скажите ей, что я сейчас буду. - Она подождала, когда горничная выйдет, затем подошла к своему небольшому зеркалу, чтобы поправить волосы. Они были в полном беспорядке, хотя она не могла сказать, спутались ли они за время ее сна или тогда, когда она была с мистером Одли.
Она почувствовала, что краснеет от своих воспоминаний, и застонала. Собрав всю свою решимость, она привела в порядок прическу и покинула комнату. Она шла так быстро, как только могла, словно скорость и расправленные плечи могли разогнать все ее тревоги.
Или хотя бы придать ей беззаботный вид.
Действительно, казалось странным, что Амелия приехала в Белгрейв без Элизабет. Грейс не знала, поступала ли Амелия так когда-либо прежде. Но, по крайней мере, она никогда не приезжала в Белгрей, чтобы увидеться с ней. Интересно, думала Грейс, заключалось ли истинное намерение Амелии в том, чтобы повидать Томаса, который, насколько Грейс было известно, все еще отсутствовал.
Она поспешила вниз по лестнице, затем повернула, чтобы оказаться в передней гостиной. Но она не сделала и дюжины шагов, как кто-то схватил ее за руку и увлек в боковую комнату.
- Томас! - воскликнула она. Это был действительно он, слегка осунувшийся и с отвратительным синяком под левым глазом. Его вид шокировал ее, она никогда прежде не видела, чтобы он выглядел настолько взъерошенным. Его рубашка помялась, шейный платок отсутствовал, а его прическу никак нельзя было назвать à la Brutus.
Или даже à la человеческая.
А его покрасневшие глаза… Это было совсем на него не похоже.
- Что с Вами случилось?
Он поднес палец к губам и закрыл дверь.
- Вы ожидали кого-то еще? - спросил он, и ее щеки порозовели. Действительно, когда она почувствовала на своей руке сильную мужскую руку, и что ее куда-то тянут, она предположила, что это был мистер Одли, желающий украсть ее поцелуй.
Ее дыхание стало более глубоким, как только Грейс поняла, что была разочарована тем, что это не он.
- Нет, конечно, нет - сказала она поспешно, хотя подозревала, что Томас знал, что она лгала. Она быстро оглядела комнату, чтобы убедиться, что они одни. - Что-то не так?
- Я должен поговорить с Вами прежде, чем Вы увидите леди Амелию.
- О, тогда Вы знаете, что она здесь?
- Я привез ее, - подтвердил он.
Ее глаза расширились. Вот это новость. Он отсутствовал всю ночь и вернулся весь помятый. Она посмотрела на ближайшие часы. Еще не было и двенадцати. Когда он успел забрать Амелию? И где?
И почему?
- Это - длинная история, - сказал он, чтобы остановить ее прежде, чем она задаст какие-либо вопросы. - Достаточно сказать, что она сообщит Вам, что этим утром Вы были в Стэмфорде и пригласили ее в Белгрейв.
Ее брови приподнялись. Если он просит, чтобы она солгала, то это на самом деле очень серьезно.
- Томас, очень много людей весьма хорошо осведомлены, что я не была в Стэмфорде этим утром.
- Да, но среди них нет ее матери.
Грейс не была уверена, была ли она потрясена или восхищена. Он скомпрометировал Амелию? Почему еще они должны были бы лгать ее матери?
- Э-э... Томас... - начала она, не зная, как продолжить. - Чувствую, я должна Вам сказать, что, учитывая, как долго Вы тянули с этим, смею предположить, что леди Кроуленд будет рада узнать...
- О, ради Бога, это – это совсем не то, - пробормотал он. - Амелия помогла мне добраться до дома, когда я был... - И тут он покраснел. Покрасневший! Томас! - слегка пьян.
Грейс прикусила губу, чтобы удержаться от улыбки. Это было настолько выдающимся событием, такой забавной картиной - Томас, позволивший себе быть чем-то меньшим, чем абсолютно невозмутимым джентльменом.
- Это так великодушно с ее стороны, - сказала она, возможно, немного чересчур чопорно. Но действительно, этого нельзя было избежать.
Томас впился в нее взглядом, от чего ей стало еще труднее сдерживаться.
Она откашлялась.
- Не хотите ли Вы, э-э, привести себя в порядок?
- Нет, - выпалил он, - мне нравится выглядеть похожим на грязного болвана.
Грейс вздрогнула при этом.
- Теперь послушайте, - продолжал он, причем выглядел ужасно решительным. - Амелия повторит то, что я Вам уже сказал, но ничего не говорите ей о мистере Одли.
- Я никогда и не сказала бы, - произнесла Грейс быстро. - Это не мое дело.
- Хорошо.
- Но она захочет узнать, почему Вы были, э-э... - о, Господи, как же выразиться учтиво?
- Вы не знаете, почему, - сказал он твердо. - Скажите ей только это. Разве она должна подумать, что Вы знаете больше?
- Она знает, что я считаю Вас другом, - сказала Грейс. – И, кроме того, я живу здесь. Слуги всегда все знают. И она это знает.
- Вы не прислуга, - пробормотал он.
- Я и Вы знаем, что я - именно прислуга - ответила она, почти развеселившись. - Единственное отличие состоит в том, что мне разрешают носить более красивую одежду и иногда - разговаривать с гостями. Но я уверяю Вас, я посвящена во все домашние сплетни.
В течение нескольких секунд он ничего не говорил, только пристально смотрел на нее, словно ожидая, что она рассмеется и скажет, Это все лишь шутка! Наконец, он пробормотал что-то себе под нос, что, без всяких сомнений, не предназначалось для ее ушей (и она, действительно, ничего не разобрала; болтовня слуг временами была рискованной, но никогда не переходила в брань).
- Ради меня, Грейс, - сказал Томас, сверля ее взглядом, - пожалуйста, Вы скажете ей, что не знаете?
Это была самая личная просьба, которую она когда-либо слышала от него, что совершенно сбило ее с толку и заставило почувствовать себя неловко.
- Конечно, - сказала она быстро. - Даю Вам слово.
Он оживленно кивнул.
- Амелия ждет Вас.
- Да. Да, конечно. - Грейс поспешила к двери, но когда ее рука коснулась ручки, она поняла, что не совсем готова уйти. Она обернулась, еще раз посмотрев на его лицо.
Он был не в себе. Никто не смог бы обвинить его в этом, это были самые необычные два дня. Но, тем не менее, это взволновало ее.
- С Вами все в порядке? - спросила она.
И немедленно об этом пожалела. Казалось, его лицо пришло в движение, оно искривилось, и она не могла понять, собирался ли он рассмеяться или заплакать. Но Грейс знала, что она не хочет быть свидетелем ни того, ни другого.
- Нет, не отвечайте, - пролепетала девушка и выбежала из комнаты.

...

Афина: 04.02.09 22:04

vetter, Janina, огромное спасибо за продолжение!!! Мы вас очень ждали.
МОЛОДЦЫ!!!

...

Anastar: 04.02.09 22:39

Вот и славно все получилось

...

vetter: 05.02.09 16:09

 » Глава 12

Девочки-читательницы, если что-то вам не нравится, что-то режет слух, что-то можно сформулировать более красиво, не стесняйтесь, пишите, исправлю. Если здесь уйдет время на исправление, то все равно останется файл, который по окончании перевода могу выслать всем желающим.
***********************************************************

Глава двенадцатая (Бетта-ридер: Janina)

В конце концов, Джек нашел свою комнату. И хотя он был уверен, что если бы не его желание присоединиться к Грейс за завтраком, то, он до сих пор бы продолжал с удовольствием спать. Тем не менее, когда, вернувшись в свою комнату, Джек прилег на кровать поверх покрывала, намереваясь хотя бы вздремнуть, оказалось, что он не может сомкнуть глаз.
Это вызвало у него сильное раздражение. Джек всегда гордился своей способностью заснуть в любое время по своему желанию. Это умение весьма выручало Джека в его бытность солдатом. Никому другому не удавалось управлять своим сном так, как ему. Он мог задремать там, где позволяли обстоятельства, и друзья вечно завидовали ему, когда он, прислонившись к дереву, закрывал глаза и засыпал в течение трех минут.
Но, очевидно, этому не суждено было случиться сегодня, даже при том, что под ним было не узловатое дерево, а самый прекрасный матрац, который можно было купить за деньги. Он закрыл глаза и принялся дышать медленно и ровно, и... ничего.
Ничего, только Грейс.
Ему хотелось бы сказать, что она не давала ему покоя, но это было бы неправдой. Это была не ее вина, что он так поглупел. И, по правде говоря, дело было не в том, что он отчаянно нуждался в ней (хотя он нуждался, и это было очень тревожно). Джек не мог выбросить ее из головы, потому что не хотел этого делать. Так как, если бы он перестал думать о Грейс, то он должен был бы начать думать о других вещах. Например, о том, что он, возможно, был герцогом Уиндхемом.
Возможно... Вот ещё. Он знал, что это так и было. Его родители были женаты. Все, что требовалось, - это определить местонахождение приходской метрической книги.
Джек закрыл глаза, пытаясь отодвинуть непреодолимое чувство страха, которое тяготило его. Он должен был солгать, сказав, что его родители никогда не были женаты. Но, проклятье, он не предвидел последствий, когда утверждал обратное. Никто не сказал ему, что он получит этот чертов титул герцога. Все, что было ему известно на тот момент, - это то, что он был чертовски зол на вдовствующую герцогиню за то, что она его похитила. И на Уиндхема, разглядывавшего его так, словно он был чем-то вроде мусора на коврике.
А затем Уиндхем произнес своим вкрадчивым, надменным тоном: «Если Ваши родители действительно были женаты».
Джек выпалил свой ответ прежде, чем у него был шанс подумать о последствиях своих действий. Эти люди были ничем не лучше его. Они не имели никакого права сомневаться в его родителях.
Теперь же было слишком поздно. Даже если он попытается солгать и отречется от своих слов, вдова все равно не успокоится до тех пор, пока не перероет всю Ирландию в поисках документов о браке.
Она хотела, чтобы наследником оказался он, это было ясно. Было сложно вообразить, что она может о ком-либо заботиться, но, очевидно, она обожала своего среднего сына.
Его отца.
И даже при том, что вдовствующая герцогиня не выказала какой-либо особенной нежности к нему самому - не сказать, что Джек приложил большие усилия, чтобы произвести на нее впечатление - она явно предпочитала его своему другому внуку. Джек понятия не имел, что произошло между вдовой и нынешним герцогом, если что-нибудь вообще произошло. Но их отношения не отличались чрезмерной привязанностью.
Джек встал и подошел к окну, наконец, признав, что потерпел поражение в борьбе за сон. Утреннее солнце уже ярко светило высоко в небе, и его внезапно охватило желание оказаться на улице, или точнее, - вне стен Белгрейва. Странно, как в таком огромном доме можно ощущать, что стены словно давят на тебя. Ему захотелось выбраться наружу.
Джек пересек комнату и схватил свое пальто. Оно выглядело потертым на фоне великолепной одежды Уиндхема, которую он надел этим утром. Он почти надеялся, что встретит вдову, и тогда она сможет увидеть его пыльный и изношенный наряд.
Почти. Но не совсем.
Широким быстрым шагом он проложил свой путь вниз к главному холлу, пожалуй, единственному месту, до которого он знал, как добраться. При этом мраморный пол делал его шаги раздражающе громкими. Казалось, все здесь отзывается эхом. Все было слишком большим, слишком холодным, слишком...
- Томас?
Он остановился. Это был женский голос. Но не голос Грейс. Хотя молодой. И несколько неуверенный.
- О... простите. - Это действительно была молодая женщина, среднего роста, блондинка, с довольно очаровательными глазами цвета лесного ореха. Она стояла в дверях гостиной, куда его притащили за день до этого. На ее щеках играл восхитительный румянец, не скрывавший небольшое количество веснушек, которые, Джек был уверен, она терпеть не могла (что было свойственно всем женщинам, насколько он знал). Он решил, что в ней было что-то исключительно приятное. Если бы он не был настолько поглощен Грейс, то он пофлиртовал бы с этой девушкой.
- Жаль, что разочаровал Вас, - заговорил Джек, одарив ее озорной улыбкой. Это не было флиртом. Так он разговаривал со всеми леди. Отличие было в его намерениях.
- Нет, - сказала она быстро, - конечно, нет. Это была моя ошибка. Я просто находилась в гостиной. - Девушка прошла к дивану, стоявшему позади нее. - Я приняла Вас за герцога.
Должно быть это невеста герцога, понял Джек. Как интересно. Было трудно понять, почему Уиндхем тянул с браком. Он отвесил ей вежливый поклон.
- Капитан Джек Одли, к Вашим услугам, сударыня. - Прошло много времени с тех пор, как он представлялся, используя свое воинское звание, но почему-то сейчас это показалось ему необходимым.
Она присела в изящном реверансе.
- Леди Амелия Уиллоуби.
- Невеста Уиндхема.
- Так вы его знаете? О, ну, конечно, знаете. Вы же здесь гость. О, Вы должно быть его партнер по фехтованию.
- Он говорил Вам обо мне? - День становился все более интересным.
- Немного, - призналась девушка. Моргнув, она уставилась куда-то вне его поля зрения. Он понял, что она смотрела на его щеку, на которой все еще красовался синяк после стычки с ее женихом днем ранее.
- Ах, это, - пробормотал Джек, испытав небольшое смущение. - Это выглядит намного хуже, чем есть на самом деле.
Ей хотелось расспросить его об этом. Он видел это по ее глазам. «А видела ли она почерневший глаз Уиндхема?»- подумал он. Если да, то, конечно, это разожгло ее любопытство.
- Скажите мне, леди Амелия, - просто сказал Джек, - какого она сегодня цвета?
- Ваша щека? - спросила она с небольшой долей удивления.
- Конечно. Вы никогда не замечали, что ушибы имеют свойство выглядеть тем хуже, чем они старее? Вчера он был совершенно фиолетовым, почти по-королевски, с намеком на синий. Я не заглядывал в зеркало в последнее время. - Он повернул голову, чтобы ей было лучше видно. - Он все еще также привлекателен?
Ее глаза расширились, и одно мгновение она, казалось, не знала, что сказать. Джек задумался, флиртовал ли с нею хоть один мужчина. Позор Уиндхему. Он оказал ей плохую услугу.
- Э-э, нет, - ответила леди Амелия. - Я не назвала бы его привлекательным.
Он рассмеялся.
- Никаких чопорных слов?
- Боюсь, те синие оттенки, которыми Вы так гордились, на данный момент слегка позеленели.
Он наклонился к ней с теплой улыбкой.
- В тон моим глазам?
- Нет, - сказала девушка, по-видимому, невосприимчивая к его очарованию, - только не с примесью фиолетового. Это выглядит совершенно ужасно.
- Фиолетовый, смешанный с зеленым дает...?
- Настоящую грязь.
Джек снова рассмеялся.
- Вы очаровательны, леди Амелия. Но я уверен, что Ваш жених говорит Вам это при каждом удобном случае.
Она не ответила. Не то, чтобы она не могла. Но ее единственными возможными ответами были – «да», что продемонстрировало бы ее тщеславие, или «нет», что раскрыло бы пренебрежение ею со стороны Уиндхема. Ни один из ответов не был тем, что леди желала бы показать миру.
- Вы ждете его здесь? - спросил Джек, думая про себя, что пора заканчивать беседу. Леди Амелия была очаровательна, и он не мог отрицать определенной степени развлечения, которая проистекала из знакомства с нею без ведома Уиндхема, но он все еще был немного взвинчен и с нетерпением ожидал, когда он окажется на улице.
- Нет, я только... - Она откашлялась. - Я должна встретиться здесь с мисс Эверсли.
Грейс?
И кто посмеет утверждать, что человек не может глотнуть немного свежего воздуха в гостиной? Нужно только разбить окно.
- Вы знакомы с мисс Эверсли? - Спросила леди Амелия.
- Да, знаком. Она восхитительна.
- Да. - Последовала пауза, достаточно долгая для того, чтобы заставить Джека задуматься. - Ею все восхищаются, - закончила леди Амелия.
Джек подумал не создать ли трудности Уиндхему. Простое, невнятное: «Как Вам должно быть трудно, когда здесь в Белгрейве находится такая красивая леди» - заставило бы ее задуматься. Но это, в равной степени, принесло бы неприятности и Грейс, а этого он не собирался делать. Итак, вместо этого он выбрал вежливое и скучное:
- Вы знакомы с мисс Эверсли?
- Да. Точнее, нет. Я хочу сказать, что больше, чем знакома. Я знала Грейс с самого детства. Она очень дружна с моей старшей сестрой.
- И конечно с Вами.
- Конечно. - Согласилась леди Амелия. - Но все же больше с моей сестрой. Дело в том, что они одного возраста.
- Ах, это ужасное положение младшей сестры, - пробормотал он.
- У Вас есть опыт?
- Ничуть, - ответил Джек с усмешкой. - Я был одним из тех, кто игнорировал младшего брата. - Он вспомнил дни, проведенные им в семье Одли. Эдвард был всего лишь шестью месяцами моложе, а Артур всего лишь на восемнадцать месяцев младше него. Бедный Артур был исключен из всех проделок, и даже более того, он был им не интересен - это тот Артур, с которым его, в конечном счете, связали самые прочные узы.
Артур был необыкновенно проницателен. В этом они были схожи. Джек всегда был способен читать людей, как открытую книгу. Он имел к ним подход. Иногда это было его единственным способом сбора информации. Но, будучи мальчишкой, он рассматривал Артура как надоедливого щенка. Только когда они оба стали студентами в Портора Ройал, он понял, что Артур все видит и понимает, также как и он сам.
И хотя Артур никогда не говорил ему об этом, Джек знал, что он понимает и его тоже.
Но он подавил в себе сентиментальные воспоминания. Им было не место, не сейчас, не в компании с очаровательной леди, когда в любой момент могла появиться еще одна. Поэтому он решил озвучить более счастливые мысли об Артуре и сказал:
- Я был самым старшим ребенком в семье. Думаю, это произошло случайно. Я должен быть самым недовольным, поскольку отвечал за все.
На что леди Амелия улыбнулась.
- Я - вторая из пяти, таким образом, я тоже могу оценить Ваши чувства.
- Пятеро! И все девочки? - предположил Джек.
- Как Вы догадались?
- Я понятия не имею, - сказал он довольно честно, - за исключением того, что это - такая очаровательная картина. Было бы досадно испортить ее мужчиной.
- Ваш язык - всегда такой серебряный (прим. - равносильно нашему выражению "хорошо подвешен язык"; "серебрянный язык" означает также красноречие, лесть.), капитан Одли?
Джек одарил ее одной из своих самых лучших улыбок.
- За исключением тех случаев, когда он является золотым.
- Амелия!
Они оба обернулись. В комнату вошла Грейс.
- И мистер Одли, - сказала с удивлением Грейс, не ожидавшая увидеть здесь Джека.
- О, прошу прощения, - произнесла леди Амелия, поворачиваясь к Джеку. - Я думала, что Вы капитан Одли.
- Это, - сказал он, слегка пожав плечами, - зависит от моего настроения. - Он повернулся к Грейс и поклонился. - Я совершенно счастлив увидеть Вас вновь так скоро, мисс Эверсли.
Она покраснела. Заметила ли это леди Амелия, подумал Джек.
- Я не знала, что Вы здесь, - сказала Грейс после легкого реверанса.
- Ничего страшного. Я направлялся на прогулку, когда леди Амелия перехватила меня.
- Я думала, что это Уиндхем, - объяснила леди Амелия. - Не странно ли это?
- Действительно, - ответила Грейс, чувствуя себя очень неудобно.
- Конечно, я не очень вглядывалась, - продолжила леди Амелия, - это и объясняет то, что я ошиблась. Я только заметила его краем глаза, когда он шагал мимо открытой двери.
Джек повернулся к Грейс.
- Это имеет такое большое значение, как я здесь оказался?
- Такое большое значение, - эхом отозвалась Грейс. Она обернулась через свое плечо.
- Вы ждете кого-то, мисс Эверсли? - спросил Джек.
- Нет, я только подумала, что его милость захотел бы присоединиться к нам. Э-э, так как его невеста здесь, конечно.
- Так он вернулся? - Пробормотал Джек. - Я не знал.
- Мне так сказали, - ответила Грейс, и он был уверен, что она солгала, хотя не мог понять почему. - Сама я его не видела.
- Увы, - сказал Джек, - он некоторое время отсутствовал.
Грейс сглотнула.
- Думаю, я должна его увидеть.
- Но Вы только что пришли.
- Тем не менее...
- Мы пошлем за ним, - сказал Джек, поскольку не собирался позволить ей так легко спастись. Не говоря уже о том, что он с нетерпением ждал, когда герцог обнаружит его здесь с Грейс и леди Амелией. Он пересек комнату и дернул за шнур колокольчика. - Вот, - сказал он. - Сделано.
Грейс неловко улыбнулась и подошла к софе.
- Думаю, что мне лучше сесть.
- Я присоединюсь к Вам, - сказала леди Амелия с готовностью. Она поспешила за Грейс и села прямо возле нее. Они сидели вместе, чопорно и неловко.
- Какую очаровательную картину представляете Вы обе, - сказал Джек, потому что, в самом деле, как он мог их не поддразнивать? - А я без моих красок.
- Вы рисуете, мистер Одли? - Спросила леди Амелия.
- Увы, нет. Но думаю, я мог бы взять несколько уроков. Это - благородное занятие для джентльмена, разве Вы не согласны?
- О, действительно.
Наступила тишина, затем леди Амелия подтолкнула Грейс.
- Мистер Одли - большой ценитель искусства, - выпалила Грейс.
- Тогда Вы должны наслаждаться пребыванием в Белгрейве, - сказала леди Амелия. Ее лицо являло прекрасный образец вежливого интереса. Занятно, подумал Джек, как долго она обучалась придавать лицу такое выражение. Как у дочери графа у нее должно было быть бесчисленное множество общественных обязанностей. Он предположил, что это выражение - спокойное и неподвижное, но, тем не менее, невраждебное - было весьма полезным.
- Я весь в ожидании экскурсии с целью осмотра здешних коллекций, - ответил Джек. - Мисс Эверсли согласилась показать их мне.
Леди Амелия повернулась к Грейс настолько, насколько смогла, учитывая то, что они сидели вплотную друг к другу.
- Это было очень любезно с твоей стороны, Грейс.
Грейс что-то проворчала, что, вероятно, и было ответом.
- Мы планируем избегать купидонов, - заметил Джек.
- Купидонов? - Эхом отозвалась леди Амелия.
Грейс делала вид, что ее это не касается.
- Я обнаружил, что не люблю их.
Леди Амелия отнеслась к этому его заявлению с любопытной смесью раздражения и недоверия.
Джек посмотрел на Грейс, чтобы увидеть ее реакцию, затем вновь обратил свое внимание на леди Амелию.
- Я вижу, что Вы не согласны, леди Амелия.
- Что может не нравиться в купидонах?
Он оперся рукой на расположенную напротив них софу.
- Вы не считаете, что они довольно опасны?
- Полные маленькие младенцы?
- Со смертельным оружием в руках, - напомнил он ей.
- Они не настоящие стрелки.
Джек сделал еще одну попытку вовлечь в беседу Грейс.
- А Вы что думаете, мисс Эверсли?
- Я не часто думаю о купидонах, - кратко ответила она.
- И все же мы уже обсуждали их дважды, Вы и я.
- Только потому, что Вы подняли эту тему.
Джек повернулся к леди Амелии.
- Моя гардеробная положительно наводнена ими.
Леди Амелия повернулась к Грейс.
- Ты была в его гардеробной комнате?
- Не с ним, - резко оборвала ее Грейс. - Но, конечно, я видела это прежде.
Джек улыбнулся про себя, размышляя, не сказано ли это о нем, о том, что ему так нравится причинять неприятности.
- Прошу прощения, - пробормотала Грейс, явно смущенная своей вспышкой.
- Мистер Одли, - сказала леди Амелия, поворачиваясь к нему с решимостью на лице.
- Леди Амелия.
- Это будет очень невежливо, если мисс Эверсли и я пройдемся по комнате?
- Конечно же, нет, - ответил Джек, и хотя он не мог видеть ее лица, но знал, что она действительно думает, что это будет невежливо. Но он не возражал. Если леди желали посекретничать, он не собирался стоять у них на пути. Кроме того, ему нравилось наблюдать, как двигается Грейс.
- Спасибо за Ваше понимание, - сказала леди Амелия, беря Грейс под руку и поднимая их обеих на ноги. - Я действительно чувствую потребность размять свои ноги и боюсь, что Ваш широкий шаг был бы слишком велик для леди.
Как она смогла произнести это, не подавившись языком, Джек не знал. Но он только улыбнулся, наблюдая за тем, как они подошли к одному из окон, оставив его вне пределов слышимости.

...

Sonata: 05.02.09 16:31

vetter, Janina Спасибо вам девчонки!!!

...

vetter: 05.02.09 17:08

сплюнь сейчас же

...

Стаси: 05.02.09 18:41

Ура!!! Прода!!! vetter, Janina СПАСИБО за чудесный перевод.

...

Imperialprincess: 05.02.09 22:18

Ура, продолжение! Спасибо за перевод!

...