Последняя жертва (детектив, ЛР)

Привет, Натаниэлла. Спасибо)


Да, с очками косячок. Поправлю!



Этот момент очень важен для понимания последующих событий. Замечательно, что вы обратили на него внимание.)



Возможно, ваша интуиция вас не подводит, Ефросинья.



Nimeria, пожалуйста! Надеюсь, потом поделитесь впечатлениями хотя в паре предложений



Ну почему "слава Богу"? Обычная профессия, всяко лучше физика-ядерщика, например)))

 » Глава 25

Телефонный звонок разорвал реальность Эммы на тысячи осколков. Поначалу она даже не поняла, что произошло. Комната вдруг стала больше, огонь в камине потух, а по полу потянуло таким сквозняком, что её кожа сразу же покрылась мурашками. Штефан сидел в кресле, закинув ногу на ногу, и постукивал пальцами по синей папке, которая так и лежала у него на коленях.
Я заснула?
Ладонь Эммы горела, словно всё ещё чувствовала чужие прикосновения.
– Может, вы уже ответите? – мягко поинтересовался он.
– Извините.
Дрожащими пальцами девушка выудила телефон из сумки. Мелодия из «Призрака оперы» начинала свой третий заход. Мама. Точно. Эмма совсем забыла о ежевечернем «Мам, привет, у меня всё отлично! Мои коллеги такие зайки, а работа – самая лучшая в мире!». Эту мантру она повторяла постоянно, надеясь, что однажды так и будет. Маму подвести было нельзя, ведь она практически единственный человек в мире, который искренне верил в способность Эммы прийти однажды к успеху. Ну, кроме папы. Но папа сейчас находился по работе на другом континенте, и они редко совпадали по времени и возможности переброситься даже парой словечек. Впрочем, и с мамой Эмма особо не откровенничала. Да и как ей рассказать о том, куда её сегодня занесло? Она такого бы точно не одобрила.
На заплетающихся ногах Эмма подошла к окну и нажала на кнопку ответа. С другого конца раздался встревоженный голос:
– Эмма? Как дела? Что-то случилось?
Конечно, что-нибудь непременно должно было случиться. Такие простые вещи, как севшие батарейки или принятие ванны, или просто забытый дома телефон, видимо, никогда не приходят родителям в голову, подумалось Эмме.
– Привет, мам! Я мыла голову и совсем не слышала, как ты звонишь, – защебетала она, и сама удивилась лёгкости, с которой эта ложь слетела с её губ, – у меня сегодня был такой длинный день, давай я завтра тебе позвоню и всё-всё-всё расскажу, ладно, ма?
– У тебя точно всё хорошо? – недоверчиво поинтересовалась фрау Бишоф.
– Конечно, – заверила девушка, – спокойной ночи, мам!
Эмма нажала «отбой». Часы на телефоне показывали без пяти минут полночь. До чего же долгий день, подумала девушка. Вдруг чьё-то дыхание коснулось её шеи: «Продолжим?»
Эмма вздрогнула и обернулась. Штефан всё так же сидел в кресле и смотрел на неё. Его лицо не выражало ровным счётом никаких эмоций. Комната слегка плыла перед глазами, а в камине потихоньку разгорался огонь.
– С вами всё в порядке? – словно на всякий случай спросил Фейербах.
– Да, – неуверенно ответила Эмма, – просто слишком много событий на сегодня.
– Ваше время дорого мне обходится, – не то с усмешкой, не то с недовольством произнёс Штефан. – Сегодня вы мне ещё нужны, поэтому займите, пожалуйста, своё место, и мы продолжим.
Тон, каким он произнёс эти слова, не оставлял сомнений в субординации. Начальник и подчинённый. Ничего более. Ничего из того, что Эмма успела себе напридумывать.
Напридумывать?

***
Марк тем временем лежал, вжавшись в кровать и накрыв голову подушкой. «Нет, нет, нет!» – бормотал он, тщетно пытаясь снова погрузиться в сон. Громкий стук в окно действовал на нервы. Несколько секунд Марк даже размышлял, не стоит ли отправить его источник скоротать ночку за решёткой. Только для этого придётся всё-таки встать с кровати. Это, конечно, станет превышением полномочий, ну да какая разница, если можно будет хотя бы одну ночь провести в тишине. Подумав об этом, Марк осознал вдруг, что звуки прекратились. Осторожно высунувшись из-под подушки, он посмотрел на окно, и чертыхнулся. Довольная физиономия Акселя, который прильнул к стеклу, словно пятилетний ребёнок к витрине со сладостями, расплылась в идиотской улыбке. «Уходи!» – Марк бросил в него подушкой, но она не долетела до окна и, мягко стукнувшись об угол кровати, упала на пол. Аксель в ответ показал на наручные часы, а потом начертил в воздухе женский силуэт и что-то похожее на дверь с вращающейся ручкой. Он всегда был мастером пантомимы, но сегодня он, кажется, превзошёл самого себя, потому что к моменту, когда Аксель перешёл от танцевальных движений к недвусмысленным движениям бёдрами, Марк уже встал с кровати и достал из шкафа серый пиджак, который добавлял лёгкую франтоватость его наряду на все случаи жизни – синим джинсам и чёрной футболке. Он даже не заметил, что Аксель был одет точно так же, только носил рукава закатанными, а на футболке у него красовался белый кролик Playboy.
– По какому поводу праздник? – поинтересовался Марк, впуская Акселя внутрь.
– Я продал единорога.
– Торговля мифическими животными вообще законна? – Марк порылся в ящике, отыскивая свой одеколон.
– Я про картину.
Аксель покрутился перед зеркалом и пригладил, а потом растрепал волосы.
– В смысле эту мазню, которую ты рисовал у меня на кухне?
Одеколон нашёлся в ящике с носками. Марк оттопырил воротник футболки и пшикнул два раза, потом подумал и пшикнул ещё раз, но уже на пиджак.
– Вообще-то один ценитель современного искусства заплатил мне за неё пятьсот евро, – Аксель стряхнул с плеча несуществующую пылинку и уселся на край кровати, но тут же понял, что сел на что-то.
– Пятьсот евро? – громким шёпотом повторил Марк. – Ничего себе! Да твой парень псих.
– Пока есть такие психи, я не пропаду, – усмехнулся Аксель, доставая планшет.
– Ага, благодаря психам мы оба не пропадём. Представляешь, какой-то псих снёс девке башку катаной, – Марк посмотрел через зеркало на отражение Акселя.
– Симпатичная девка-то хоть была? – спросил тот, словно они говорили не об убийстве.
– Да так себе, – поморщился Марк. – Ну что, пошли? – недовольно бросил он, заметив, как Аксель разблокировал экран и с интересом уткнулся в планшет.
– Ты решил найти себе спутницу жизни? – хихикнул он, листая страницы.
– Изучаю социальную жизнь наших жертв, – Марк отобрал планшет у Акселя и сунул его на полку между футболками и свитерами.
– Ну и как? – спросил Аксель, поднимаясь с кровати.
– Лучше быть социопатом, чем тратить своё время на всё это, – Марк закрыл двери шкафа. – Ну что, как обычно, к Фредди?
– Не, – поморщился Аксель, – пошли в клуб. Хочу танцевать.
Марк почесал затылок.
– Ну ладно, – словно бы нехотя согласился он. – Тут как раз неподалёку есть один.

***
– К чему все эти притворства? – продолжая начатый ещё по дороге разговор, Марк уселся на стул за барной стойкой и махнул бармену. – Большая часть из них отсеивается через пару месяцев со всем своим сочувствием и заботой. Виски, безо льда, пожалуйста.
Аксель прислонился спиной к барной стойке и, положив на неё локти, стал разглядывать толпу, ритмично двигавшуюся под «хаус».
– Ну ладно, с роднёй можно не общаться, – сказал он. – А как же друзья? Их тоже получается не стоит заводить?
– А зачем они нужны? – Марк взял придвинутый ему стакан с виски двумя руками. – А? – спросил он, заметив, что Аксель не собирается отвечать.
Тот повернул голову и перестал пританцовывать.
– Я думал, это риторический вопрос.
– Нет, но вот сколько у тебя друзей?
Аксель запрокинул голову назад и посмотрел на ровные ряды бокалов, висевшие над стойкой.
– Ну человек двести, – прикинул он.
– На «Фейсбуке»? – усмехнулся Марк.
– Нет, там у меня человек пятьсот.
– А сколько настоящих друзей? Таких, на которых ты можешь положиться? Которые, ты знаешь, всегда тебя поддержат?
– Да и таких достаточно.
– Тогда чего же ты со мной всё время тусуешься?
– Да потому что ты мой самый близкий друг, – Аксель хлопнул Марка по плечу и наклонился к самому уху, – ближе тебя у меня никого нет, бро.
Марк осушил залпом стакан, и сделал сигнал бармену, чтобы тот повторил.
– Не бывает искренней и бескорыстной дружбы, им всегда от тебя что-то надо, – сказал он.
– Не суди по себе, – улыбнулся Аксель и подмигнул кому-то в толпе.
Бармен подал новый стакан.
– А я не сужу, это жизненный опыт. Да и знаешь, без друзей неплохо. Когда ты один, никогда не чувствуешь себя лишним…
– Эй, мужик, ты с кем разговариваешь? – какой-то здоровяк заглянул ему в лицо.
– Что? – Марк вздрогнул и огляделся по сторонам.
Аксель уже зажигал на танцполе с какой-то рыжей красоткой. Марк выпил второй стакан и слез с высокого стула.
– Всё в порядке… бро, – сказал он здоровяку и усмехнулся. – Всё в порядке, – повторил он и шагнул в танцующую толпу.

А на самом деле друзей нет?
И как давно танцует Аксель?
PS А я знала одну женщину, она как раз была физик-ядерщик. Умнейший человек. И вообще, у меня слабость, люблю умных людей. И терпеть не могу глупость и узколобость. Просто чувство брезгливости возникает, хочется сразу помыть руки отойти подальше.

Да, у Марка на самом деле нет друзей, которых он сам бы считал друзьями. Это странно?


Давно в плане, давно ли Марк разговаривает сам с собой? Или занимается ли Аксель танцами с самого детства?


А кто любит глупость и узколобость? Я вот еще инфантилизм не люблю. И категоричность. Да и много всего другого. Ядерную физику я в пример привела, потому что иногда приходится переводить в этой области, а ещё разбираться в химии, производственных процессах, работе оборудования, биржах и прочей лабудени. Так вот, я рада, что именно ядерной физикой из всего этого списка мне приходится заниматься реже всего.

Привет!
Эва, спасибо за новую главу! Как все загадочно! Я уже и Штефана в вампиризме начала подозревать)))


_________________

Давно ли Марк говорит сам с собой?

Спасибо, Ани!
Присоединяюсь. Всех с прошедшими!)))

А как же слова Лиона о том, что вампиров не бывает?

 » Глава 26

Двухэтажное коричневое здание университета на первый взгляд не производило особого впечатления, и сложно было представить, что здесь находится один из элитнейших вузов страны. Впрочем, стоило войти внутрь и увидеть библиотеку – футуристичную стеклянную полусферу, как все сомнения сразу же развеивались.
Этим утром Марк Шнайдер и Тезер Аталик зашли побеседовать с президентом Берлинского свободного университета. Госпожа Мария Штольке оторвалась от бумаг и посмотрела на них поверх очков. Совсем не женственный квадратный подбородок и тонкие губы, от которых тянулась сеточка морщин, выдавали её весьма строгий характер.
– Чем могу быть полезна, господа детективы? – спросила она без улыбки.
– Не знаком ли вам этот молодой человек? – представившись, Марк показал женщине фоторобот.
– У нас учатся тридцать пять тысяч студентов, детектив Шнайдер, – покачала она головой с коротко стриженными, крашенными в блонд волосами, – и всё же… мне знаком этот молодой человек. Лет двадцать назад у нас учился один студент по имени Берни Ульман.
– Берни? – переспросил Аталик.
– Да, Берни Ульман, – кивнула Штольке. – Впрочем, вас, скорее всего, интересуют ныне живущие люди, – тут же добавила она.
– Честно говоря, да, – ответил Марк.
– Однако почившие тоже подойдут, – невозмутимо добавил Тезер, игнорируя удивлённый взгляд коллеги.
– По поводу ныне живущих вам лучше обратиться в деканат, что же касается Берни Ульмана… Впрочем, мне самой интересно взглянуть, – женщина поднялась с кресла и, взяв ключи, жестом показала полицейским следовать за ней. – У мальчика были хорошие перспективы, – говорила Штольке, пока они все вместе шли по коридору, – но его нонконформизм не знал пределов. Он протестовал против всего – против властей, против правил, против законов. Устраивал студенческие забастовки, а однажды даже грозился взорвать университет. Говорили, что пуля была случайной, рука дрогнула или что-то ещё в этом роде, но, ведь всем известно, что такие как Ульман имеют мало шансов, – ключи тревожно звякнули в её руке. – Кто знает, может, мы бы тоже могли гордиться им, как кем-то вроде Штефана Фейербаха.
Марк, который в отличие от Тезера, слушал вполуха, стараясь преодолеть головную боль после ночной вылазки с Акселем, встрепенулся.
– Почему в этом деле я постоянно слышу имя Штефана Фейербаха? – пробормотал он себе под нос.
– Простите? – переспросила Штольке.
Тезер тоже не расслышал, что именно сказал Марк но, понимая, о чём может идти речь, усмехнулся.
– Что вы знаете о Штефане Фейербахе? – немного раздражённо спросил Шнайдер. – Как вы можете быть уверены в том, что он не серийный убийца?
– Ах, Штефан, – рассмеялась Штольке и сразу же утратила всю свою суровость, – вы такой шутник, детектив Шнайдер! – она слегка хлопнула его по плечу и остановилась у очередного кабинета. Табличка слева от входа сообщала, что там находился архив.
Мадам Штольке начала возиться с ключами. Тезер тихонько посмеивался в кулак, а Марк в недоумении развёл руками: «Что?»
Папка с личным делом Бернхарда Ульмана отыскалась достаточно быстро, но от содержащихся в ней сведений не было практически никакого толка, также как и от чёрно-белой фотографии, которая ни о чём не говорила ни Марку, ни Тезеру, хотя Эмма, окажись она сейчас рядом, сказала бы, что однажды этого молодого человека уже встречала.

***
Эмма же в данный момент находилась в другой части города и мечтала только о том, чтобы забраться под тёплое одеялко и хорошенько поплакать, но вместо этого ей приходилось сидеть за своим рабочим столом и смотреть в расплывающиеся строчки на мониторе. Кажется, это был какой-то отчёт и даже вроде бы срочный, но в голове у Эммы, словно включённая на повтор, крутилась одна-единственная фраза, оброненная невзначай, дворецким или помощником или чем-он-там-занимается у Фейербаха, когда он закрывал за ней утром дверь.
Он вами очень недоволен.
Как будто Эмма была довольна собой на все сто процентов. Как будто она не хотела сегодня в аэропорту броситься под колёса автобуса, следовавшего до Александер Платц.
Он вами очень недоволен.
Как будто Эмма была счастлива проснуться сегодня на чужом, пахнущем пылью и старостью, диване, сжимая свой почти разрядившийся телефон. Если бы она сумела вспомнить, что происходило вчерашним вечером, но память упорно подбрасывала эпизод, где Штефан целовал её руки, и от этого становилось только хуже. Предательский диктофон, который мог прояснить ситуацию, не записал ни одного слова, и теперь Эмму одолевали два страха, один мучительнее другого – что Штефан больше не позвонит и если всё же позвонит, ей будет нечего показать ему.
Работа не клеилась, и чтобы хоть как-то взбодриться Эмма пошла на кухню. Починенный накануне кофейный аппарат, радостно фырчал и пускал пар, делая капучино. Процесс завораживал так, что Эмма даже не заметила, как кто-то прошмыгнул в комнату и, уткнувшись в её волосы, нахально погладил девушку по бёдрам.
Она замерла, а потом попыталась вырваться, но оказалась только крепче прижата к тумбочке, на которой стояли чашки и сахар.
– Какие планы на вечер? – наглец потёрся носом об её шею и слегка прикусил за мочку уха.
– Что ты себе позволяешь? – задыхаясь от злости и волнения, прошипела Эмма и, кое-как извернувшись, оказалась лицом к лицу с Мартином Думкопфом.
– Что я себе позволяю? – усмехнулся он. – А что ты ему позволяешь? – сказал он с ударением на слово «ему» и взялся двумя пальцами за край блузки, как раз там, где торчал пучок ниток от оторванной пуговицы.
– Ему? – переспросила Эмма.
– Да ладно, не отнекивайся, я знаю про твой роман с этим старпёром, – Мартин словно бы невзначай погладил кожу в ложбинке между ключицами.
– Ничего ты не знаешь, – прикусила губу Эмма и толкнула его, но Мартин схватил её и усадил на тумбочку. Чашки угрожающе звякнули.
– У меня есть все доказательства, – придерживая её одной рукой, другой он достал из заднего кармана телефон. – Вот смотри, – он открыл изображения и стал листать их большим пальцем, на фотографиях было чётко видно, как Эмма садится в автомобили, которые присылал за ней Штефан. – Я проверил, все машины зарегистрированы в Feuerbach Robotics, так же как и счёт, с которого они тебе платят. И неплохо так платят, – ухмыльнулся он и показал копию выписки со счёта с кругленьким остатком. Мозги Эммы в тот момент соображали плохо, так что даже не заметила, что сумма на счету не очень-то совпадала с реальностью, да и название банка на листке указано не было.
– Чего ты от меня хочешь? – прошептала она.
– Встреться со мной, – подмигнул он, приблизившись почти вплотную, – пару раз, – придвинул он её к себе.
– Не много ли ты хочешь? – она ударила кулачками в его грудь, но он стоял прочно как скала.
– Иначе я отнесу все эти фотографии Шульцу, и вместе мы похороним твою карьеру, – Мартин так резко впился губами в её рот, что Эмма успела только зажмуриться.
Не так она себе представляла свой первый поцелуй. Только не с привкусом вчерашнего ужина и десятка выкуренных сигарет. Сил сопротивляться у неё уже не осталось, но когда наглец просунул свой язык, она со всей силы укусила его. К привкусу несвежей еды добавился явственный вкус крови.
– Сдурела? – взвыл Мартин и отпустил хватку.
Эмма соскочила с тумбочки и бросилась к выходу. В уборной она перевела дух и посмотрела на себя в зеркало. Кажется, впервые за сегодняшний день.
Выглядела она не самым лучшим образом. Посыпавшаяся тушь подчёркивала тёмные круги под глазами, нижняя губа распухла, а причёска напоминала свалявшуюся шерсть ягнёнка. Если добавить к этому ещё немного помятую блузку с оторванной верхней пуговицей, то картинка получалась весьма красноречивой.
Жизнь удалась, Эмс, молодец.
Эмма склонилась к раковине и включила воду. Руки дрожали, она набрала в ладони воды и прополоскала рот, потом ещё и ещё, и так бесконечное число раз, но тошнотворный вкус поцелуя никак не исчезал.
О чём только думал Мартин, поступая так с ней? Неужели он на самом деле верил в то, что она согласится? Эмма не сомневалась, что он пойдёт к Шульцу, но совсем не представляла, что может сделать главред. С одной стороны, какое ему дело до личной жизни сотрудников, а с другой, она уже видела пару раз как и из более мелких фактов раздували громкие скандалы. Ради сенсации Шульц не станет церемониться с какой-то девочкой на побегушках, которая даже толком не состояла у них в штате. Только посмеет ли он пойти против Штефана Фейербаха?
Одно Эмма знала точно, идти одной домой теперь опасно. Неужели придётся заночевать сегодня в офисе?
Кое-как приведя свой внешний вид и мысли в относительный порядок, девушка вышла из туалета и отправилась к своему столу. Ей повсюду мерещились шепотки и косые взгляды, но когда она смотрела по сторонам, казалось, что все заняты своей работой и никому нет до неё дела. Тем не менее гнетущее ощущение, что за ней кто-то наблюдает никак не покидало.
К концу рабочего дня стало очевидно, что это не игра воображения и коллеги действительно сплетничают об Эмме, и теперь у неё пылали не только щёки, но и уши. Мартин добавлял масла в огонь, словно невзначай прогуливаясь мимо её стола и бросая недвусмысленные взгляды. Неизвестно, чем бы всё закончилось, если бы не старик Уве.
Он принёс кипу исписанных от руки листочков и стул с высокой спинкой.
– Нам нужно сделать из этого статью о лесных пожарах, – доверительно склонившись к ней, сообщил он.
– Конечно, Уве, – благодарно посмотрела на него Эмма, сдвигаясь в сторонку и уступая ему место за своим рабочим столом.
Вместе они провозились над материалом почти до самой ночи. Уве ничего не спрашивал, но отлично отвлекал от всяких посторонних мыслей, пересыпая сухие факты статьи историями о своей жене и трёхмесячной правнучке.
Из редакции они уходили последними. Даже Мартин в итоге плюнул и ушёл, хлопнув дверью. Эмма надеялась, что насовсем, но оказалось, что всего лишь до своего «смарта», припаркованного у редакции. К счастью, это её совершенно не пугало, ведь Уве предложил отвезти её домой, и она с радостью согласилась.
Дома Эмма, практически не раздеваясь, плюхнулась на кровать и проспала без сновидений до самого утра.

Привет!
Эва, спасибо за продолжение и правда, что-то отовсюду уши Штефана торчат - подозрительно.
Берни из универа и Берни-знакомый Эммы одно лицо?

Лион и соврет недорого возьмет. Я сама думаю, что вампиры это сказки однако автор мою уверенность сумел поколебать.
Прелесть какая история!
_________________

Привет, Натаниэлла!


Не знаю


Спасибо!))

 » Глава 27

Новый день принёс дурные вести.
Они застали Диану за созерцанием капель дождя, стекавших по лобовому стеклу автомобиля. Её пальцы перебирали ключи, которые она вставила в замок зажигания, но так и не повернула. На губах играла улыбка, и Диана никак не могла понять, был ли туман над городом на самом деле или только в её мыслях, задурманенных воспоминаниями о горячем шёлке простыней и объятий.
– Кройц, – ответила она почти на автомате.
– Офицер Холен, – представились на другом конце. – Вы должны приехать на место преступления, Выставочный центр, трибуна АФУС , юг, – говорившему мужчине приходилось перекрикивать ветер, дождь и шум проезжающих машин, поэтому его слова будто скакали по кочкам.
– Это же Шарлоттенбург, – прикинула Диана, нарисовав в голове карту Берлина. – Это не наша юрисдикция.
– Боюсь, что ваша, комиссар, – отозвался коллега. – Похоже, что у нас здесь ещё одна «счастливая» жертва.
– Еду, – ответила она и завела наконец двигатель.
Ещё одна жертва, а у них почти не было никаких зацепок, кроме Feuerbach Robotics и таинственного молодого человека, рассмешившего однажды Ребекку Хеллер. Марк обретался уже второй день в деканате Берлинского Свободного университета, отыскивая его словно иголку в стоге других иголок. Диана и Тезер продолжали опрашивать до сих пор неохваченных родственников и коллег, но Марк считал это ложным путём. Почему-то найти неизвестного студента ему казалось более важным. Особенно после интереса к Берни Ульману, проявленному Аталиком. Что-то в этом было такое, чего Марк никак не мог объяснить, а Диана привыкла доверять его интуиции.
Они уже изучили всю известную биографию Ульмана, начиная с места рождения и заканчивая местом захоронения в городе Гамбурге. У него осталось множество родственников, в том числе две младшие сестры, которым давно уже перевалило за сорок, и пять племянников разного возраста. Никто из них не учился и вообще не имел никакого отношения к Берлинскому университету. И даже не проживал в Берлине или его окрестностях. Так что внешнее сходство было скорее простым совпадением.
Путь до АФУСа занял у Дианы всего пятнадцать минут, несмотря на плотный будничный трафик.
Когда-то здесь была гоночная трасса, и отец водил её смотреть настоящие гонки. Вообще, пока все нормальные девчонки играли в куклы, они с папой перебирали движки или настраивали выхлоп и потом тестировали результаты на сельских трассах. Детство Дианы пахло не сладостями и карамелью, а бензином и маслом, и всё равно это были самые счастливые дни. И сейчас когда она смотрела на раскинувшиеся перед ней ряды кресел, покрытые потрескавшейся краской и ржавчиной, ей слышался гул трибун и свист гоночных болидов, от которых захватывало дух, когда они проносились мимо.
Поэтому представшая перед ней картина казалась противоестественной и чужеродной – рассыпавшиеся по рядам криминалисты, полицейские и судмедэксперт Фольк. Его она узнала по широким плечам, которыми он загораживал весь обзор. Диана вытянула шею, пытаясь рассмотреть хоть что-нибудь, и едва не споткнулась на влажных ступенях, разделявших трибуну на сектора.
В этот момент полицейский, стоявший рядом с Фольком, обернулся и двинулся ей навстречу.
– Холен, – протянул он ей руку. Он был моложе, чем его голос. Лет тридцать не больше. Прямой нос с горбинкой, плотное телосложение и манера держаться выдавали в нём профессионального боксёра.
– Что скажете, офицер Холен? – Диана спустилась ниже на одну ступеньку и всё равно смотрела на него сверху вниз.
– Смерть наступила позавчера между десятью и двенадцатью часами ночи.
– И она пролежала здесь почти полтора суток?
Диана пошла вдоль ряда кресел по направлению к жертве. С каждым шагом её взгляду открывалось всё больше и больше деталей, но первое, что бросалась в глаза, это непринуждённость позы. Женщина полулежала в кресле, свесив ноги через подлокотник и запрокинув голову назад. Короткое синее платье задралось выше середины бедра, обнажив кружевной край чулок. Длинные, крашенные в чёрный цвет волосы, почти касались соседнего сидения.
– Нам ещё повезло, что местная шпана решила забраться сюда сегодня ночью, – говорил тем временем Холен. – Последние ряды почти не видно с трассы, к тому же загораживают спинки кресел, а ходить сюда, никто не ходит. Кто знает, сколько она могла здесь ещё пролежать.
Они поравнялись с патологоанатомом.
– Доктор Фольк, – поздоровалась Диана.
– Комиссар, – мужчина вежливо кивнул и отошёл немного в сторону, предоставив ей возможность осмотреть жертву. Потёки туши, капельки конденсата и смех, застывший на губах. Вид завораживал, и, как и в случае с первой жертвой – Лизой Майер – Диана не могла не оценить красоты последнего момента её жизни.
– Причина смерти? – тихо спросила она.
– Пока затрудняюсь ответить, – уклончиво сказал Фольк, снимая резиновые перчатки. – Признаков насильственной смерти нет, как и чьего-либо постороннего вмешательства. Более подробно после вскрытия, – сообщил он и откланялся.
– Документов, конечно же, никаких, – Диана посмотрела на лакированные туфли на шпильке, которые аккуратно стояли рядом с креслом.
– Документов нет, но её личность уже проверяют. Сейчас я как раз жду подтверждения из Управления.
– Хорошо.
Диана достала телефон из кармана куртки и набрала номер. На другом конце тут же раздалось бодрое «Доброе утро, Ди», приправленное женскими смешочками на заднем плане.
– Не доброе, – отозвалась Диана, – Марк, у нас здесь очередная…
– Без головы? – с энтузиазмом перебил Марк.
– С головой, – недовольно поморщилась она. Иногда его юмор был совсем не к месту.
– Еду, – сразу посерьёзнел он. – Диктуй адрес.
Закончив говорить, Диана нажала на «отбой». Оставалось ещё позвонить Аталику, но она медлила. Если кто-то и мог сказать что-нибудь интересное о жертве, то Тезер в их число не входил. Впрочем, она и сама не видела в ней ничего особенного. Разве только, что она не обладала особым вкусом в выборе одежды и особыми средствами к её приобретению. Короткая курточка из кожзама, платье из стопроцентного полиэстера и только туфли стоили как весь остальной гардероб вместе взятый.
– Криминалисты здесь уже закончили? – спросила Диана у успевшего заскучать Холена.
– Да, комиссар Кройц.
Тогда она присела на корточки, достала из внутреннего кармана резиновую перчатку и, не надевая, осторожно взялась за край левой туфли. Каблук был стёрт неравномерно, а чёрные полоски, которые непременно оставались по бокам, если задевать ими при ходьбе друг об друга, говорили о том, что, скорее всего эти туфли носили два разных человека. Да и то, насколько аккуратно они стояли у кресла, вызывало некоторое подозрение, учитывая общую небрежность всего облика, взять хотя бы чулки, натянутые на разную длину, непрокрашенные корни волос, или неровно подведённые глаза.
– Мне нужны будут записи с камер наблюдения Выставочного центра, – Диана поставила туфель на место и поднялась.
– Мы уже сделали запрос, – ответил полицейский, делая пометку в своём блокноте, – и… прошу прощения, – он отвлёкся на телефон. Диана тем временем сунула руки в карманы и огляделась. Туман почти рассеялся, но водяная взвесь по-прежнему стояла в воздухе. Хорошо, что не было ветра, иначе можно было бы продрогнуть насквозь. Она выпустила облачко пара и зевнула.
– Извините ещё раз, – обратился к ней офицер, – мы установили личность жертвы.
Диана повернулась к нему.
– Её зовут Маргарет Нельсон.

 » Глава 28

День в редакции пах кофе, бумагой и дождём, осторожно заглядывающем в приоткрытые окна, и, в общем-то, проходил как обычно.
Эмма сидела за своим столом, положив пальцы на клавиатуру. Её спина была выпрямлена, а ноги плотно сдвинуты. Иногда она поглядывала в сторону кабинета Герхарда Шульца. Жалюзи были чуть-чуть приподняты, и за ними виднелся стол и руки босса, перебирающие какие-то фотографии. Рядом с Шульцем стоял кто-то в красном вязаном свитере и время от времени тыкал пальцем в те или иные изображения. На них начальник задерживался особенно долго. Вскоре обладатель красного свитера, который оказался Мартином Думкопфом, вышел из кабинета и, присвистывая, пошёл вдоль столов. Проходя мимо Эммы, он сально усмехнулся и подмигнул ей.
Шульц остался в кабинете один и какое-то время продолжал разглядывать фотографии, принесённые Мартином. Казалось, что этот процесс длился уже несколько часов, но когда Эмма перевела взгляд на свои наручные часы, минутная стрелка почти совсем не сдвинулась. Поэтому она испытала своего рода облегчение, когда первая ассистентка, Эрика, сказала, что к ней пришли полицейские.
Они ждали её в переговорной за большим стеклянным столом – женщина с высоким хвостом, которую Эмма видела недавно в участке, и мужчина восточной внешности с бородкой и маленькими тонкими усиками над верхней губой.
– Комиссар Кройц, – представилась женщина, – это мой коллега – комиссар Аталик, – мужчина кивнул и улыбнулся.
– Доброе утро, – поздоровалась Эмма и села напротив, сложив руки. На прозрачной поверхности остались влажные следы.
– Несколько дней назад вы написали заявление о пропаже вашей соседки, – женщина сверилась с записями в своей папке, – Маргарет Нельсон, верно?
– Да, – подтвердила Эмма.
– Скажите, она часто так пропадала?
– Нет, – помотала головой Эмма.
– Когда вы видели вашу соседку в последний раз, госпожа Бишоф?
– В понедельник, – после некоторой заминки произнесла девушка.
Прошло всего два дня, а словно неделя.
– Во сколько это было и где?
– Около шести вечера, у нас дома.
– Было ли что-то странное в её поведении?
Кроме того, что она была на меня зла как чёрт? Но в этом-то как раз и не было ничего странного.
– Нет, – вслух ответила Эмма.
Комиссар Кройц переглянулась с Аталиком, и, наклонившись слегка вперёд, сказала:
– Расскажите нам о Маргарет Нельсон.
Эмма молчала. Она могла много говорить о Маргарет. Слишком много. В основном разных гадостей, но вряд ли это было то, что нужно господам полицейским. Вместо этого она тихо спросила:
– Что случилось?
Комиссар отвела взгляд, погладила рукой папку и лишь затем произнесла:
– Маргарет Нельсон мертва.
Эмма хотела сглотнуть, но вместо этого закашлялась.
– Вы же не думаете, что это я её убила? – вдруг вырвалось у неё.
Тезер почесал переносицу, а Диана склонила голову на бок.
– Вообще-то не думали, пока вы нам об этом не сказали, – сузила глаза комиссар.
– Просто на меня столько всего свалилось за эти два дня, – Эмма покосилась на дверь. Среди привычного шума голосов, шагов и хлопающих дверей она услышала голос Шульца, спрашивающий о ней. – Вы можете забрать меня отсюда? – она потянулась к мужчине и едва не схватила его за руку.
– Конечно, госпожа Бишоф, – немедленно отозвалась Диана, – проедемте с нами в участок.
Женщина поднялась и первой вышла из комнаты. Следом за ней шла Эмма, а потом Аталик. Однако не успели они сделать и несколько шагов, как путь им преградил мужчина. Его усы как у Кларка Гейбла агрессивно топорщились. Эмма, которая и так едва держалась на ногах, споткнулась и едва не упала, но Тезер успел придержать её за локоть.
– Это Герхард Шульц, мой начальник, – едва слышно пролепетала она, но этого было достаточно, чтобы её услышали.
– Диана Кройц, комиссар полиции, – представилась Диана, показав удостоверение. – Госпожа Бишоф является свидетелем по делу, которое мы расследуем, и должна сейчас следовать с нами.
– Конечно, госпожа комиссар, – вдруг елейно улыбнулся Шульц. – Надеюсь, вы ненадолго отнимаете у меня моего ассистента?
– Время покажет, господин Шульц, – смерив его взглядом, ответила Кройц. – Всего доброго.

В участке Диана хотела отправить Эмму в комнату для допросов, но Тезер настоял, и теперь девушка сидела за столом Марка, сжимая в руках пузатую красную кружку с горячим чаем. Аталик устроился рядом с ней на вертящемся стуле и, доверительно заглянув ей в лицо, тихо попросил:
– Расскажите нам всё по порядку. Когда вы видели в последний раз Маргарет, какая она была?
– Она злилась на меня за то, что я пошла в полицию, когда она пропала.
– Почему?
– Потому что из-за этого её бросил какой-то хахаль, – фыркнула Эмма. Обида на Маргарет никак не хотела уходить. С трудом верилось в то, что её больше нет, и вообще что всё это происходит на самом деле.
– Вы знаете, кто это был?
– Нет. У неё их столько было, – вздохнула Эмма, – каждую неделю кто-то новый. Она и в этот раз горевала не долго. В понедельник я её видела с очередным… мужчиной.
– Вы можете описать этого мужчину? – Тезер наклонился вперёд и положил локти на колени.
– Нет, – помотала головой девушка, – я толком не успела его разглядеть.
Диана, которая всё это время стояла в сторонке, сложив руки на груди и опираясь на краешек своего стола, вытащила из груды документов листок и протянула Эмме.
– Вы когда-нибудь видели Маргарет с этим молодым человеком? – спросила она.
Эмма поставила чашку и взяла в руки фоторобот.
– Нет, – ответила она, вглядываясь в черты. Лицо казалось ей знакомым, оно напоминало Берни, с которым она пила горячий шоколад всего несколько дней назад. Однако она не могла утверждать этого со стопроцентной уверенностью, поскольку каждый раз, когда Эмма пыталась представить его себе, образ ускользал.
– Вы знаете этого молодого человека? – с ударением на слово «знаете», спросила Диана, заметив, как долго и внимательно девушка разглядывает изображение.
Эмма медлила с ответом. В дверь постучались.
– Комиссар Кройц, – в кабинет вошёл офицер с двумя небольшими пластиковыми пакетами и бумажной папкой, – мы провели экспертизу кулона, найденного комиссаром Аталиком. Оказалось, что он уже зарегистрирован как принадлежавший Лизе Майер. А этот был обнаружен в личных вещах Маргарет Нельсон. Комиссар Шнайдер просил сразу сообщить, если мы найдём что-то подобное этому, – он протянул оба пакетика Диане. – Здесь подробный отчёт, – он передал папку и вышел из кабинета.
– Спасибо, – ответила женщина и взглянула на его содержимое, оно было совершенно идентичным. – Вам знакомо это? – показала она пакет Эмме.
Девушка вгляделась и едва не расплакалась.
– Это мой единорог.
Диана придвинула свой стул и села на него верхом.
– Откуда он у вас?
Эмма слегка подалась назад. Неподдельный интерес, блестевший в глазах детективов её немного пугал. Что было такого особенного в безделушке, купленной за два евро на распродаже в КаДеВе? Этот вопрос она и задала вслух.
– Похоже, что ничего, – ответила Диана, посмотрев внимательно на два одинаковых кулона, потом встала со стула, бросила пакетики на свой стол и принялась ходить по комнате, постукивая высокими каблуками по вышарканному паркету.
Тезер взял папку с отчётом и пробежался по ней взглядом.
– Маргарет часто брала ваши вещи? – спросил он у Эммы, возвращаясь на своё место.
– Постоянно.
– Значит, бежевые лакированные туфли на шпильке тоже ваши? – спросил он, припоминая догадку Дианы.
– Да, – ответила Эмма, поджав губы. Это были её любимые туфли, которые она так долго хотела и которые теперь никогда не будет носить.
Девушка взяла в руки чашку и поднесла к губам, но не успела отпить. В этот момент Диана развернула доску, и Эмма увидела фотографии. Даже с расстояния в пару метров она могла их прекрасно разглядеть. Плотный комочек тревоги забился в груди.
– Они все мертвы? – хрипло произнесла она.
Диана сделала вид, что не расслышала. Тезер тоже ничего не ответил. Эмма продолжала вглядываться в мёртвые лица и никак не могла оторвать взгляд. Её пальцы были холодны как лёд, несмотря на тепло кружки.
– Вы можете быть свободны, – не оборачиваясь, произнесла Диана.
– Вам лучше сейчас не ездить домой, – предупредил Аталик, – там ещё работают наши специалисты. Вам есть куда пойти?
Эмма посмотрела на него большими глазами и промолчала.
– Мы можем организовать для вас номер в гостинице, – предложил мужчина.
– Спасибо, не надо, – отказалась Эмма и поднялась со стула. Её била мелкая дрожь.
– Вас проводить? – участливо спросил он.
– Нет, – твёрдо, насколько это вообще было возможно, отрезала она, взяла свой плащ и сумку и на едва гнущихся ногах вышла из кабинета.
Тезер пошёл за ней следом. Ему совсем не хотелось, чтобы это несчастное дитя попало в ещё большие неприятности.

Примите в читатели. Аннотация заинтересовала. Люблю детективы

А она ведь попадет. Мне иногда кажется, она сама по себе одна сплошная неприятность. Или притягивает их к себе.