Осколки разбитого неба (СЛР)

 » Глава 12

Они встречались уже две недели. Две недели и два дня, если быть точнее – именно столько прошло с момента их разговора, неловкого поцелуя и совместного поедания пасты в итальянском ресторанчике. Все это время Аня пыталась понять Андрея, да и себя тоже. Впрочем, себя-то она понимала хорошо, а вот его… Хотелось верить ему, хотелось, чтобы это все было настоящим, однако в душе она продолжала бояться новой боли. И каждый раз, когда она выбегала из подъезда к машине Андрея, когда он сам заходил за ней, внимательно вглядывалась в его лицо, опасаясь увидеть в выражении серых глаз что-то такое, что окончательно разобьет ее сердце. Но Андрей брал ее за руку, порой легко обнимал, на долю секунды прижимая к себе, касался губ поцелуем. Аня замирала, предчувствие новой боли отступало, улыбка трогала губы, хотя замечал это Андрей или нет, она не знала.
Жара спала, погода стояла комфортная, ясная, термометр показывал двадцать три – двадцать пять градусов выше нуля, дождик шел, но в основном ночью, и сильной духоты в воздухе не ощущалось, а утро встречало приятной свежестью. Пару раз после того, как Андрей приезжал по окончании своего рабочего дня, они ездили гулять по любимому Аниному парку. Ей нравилось бродить по аллеям вечером, особенно нравилось ей уходить вглубь, подальше от основной массы людей. Здесь было тише и даже дышалось как будто легче. Что находит в этих прогулках Нечаев, она не знала, как не знала она и о чем разговаривать с ним. Прежде, в тот месяц, когда они были вместе, темы для разговоров находились легко, а теперь она терялась и боялась показаться глупой, сказать что-то ненужное, просто опасалась, что Андрею будет неинтересно то, что она говорит. Поэтому начинал диалог по большей части он, а порой они просто сидели в молчании, глядя на водную гладь, проносящихся мимо велосипедистов и роллеров. В такие моменты Ане особенно остро хотелось знать, о чем он думает, к чему ведет, правда ли то, что он говорил ей тогда, у нее дома. Но поднимать эту тему она не решалась, да и знала, что он ответит только то, что посчитает нужным, даже если это будет и ложью. Зачем она, сомневаясь, каждый раз открывала дверь, сбегала по подъездным ступеням и садилась к нему в машину? Андрей был настойчив, однако вряд ли он бы выволок ее из дома силком, так что вопрос так и оставался вопросом. И снова, когда он все в том же молчании сплетал пальцы их рук, она знала, что и в следующий раз, если он позовет, она снова будет бояться, а потом сбежит по серым ступеням подъезда и юркнет в салон автомобиля. Главное – не увидеть в серых глазах стального холодного отблеска и не услышать о том, что она больше не нужна.
В первые выходные после разговора они ездили гулять на ВДНХ, а потом ели пиццу в маленькой уютной пиццерии. Ане понравилось. В пиццерии играло ее любимое радио, на стенах висели забавные картины, на квадратных столиках стояли салфетницы с разноцветными салфетками. Желтые, синие, красные – они радовали глаз и отгоняли тоску. Пицца тоже оказалась на редкость вкусная, а зеленый чай с мятой, который приятная официантка в белом передничке принесла в пузатом заварном чайнике, - душистым. Андрей рассказал, что пиццерию держит семейная пара, и что несколько лет назад он отмечал здесь свой день рождения. Аня удивилась. Ей почему-то казалось, что для своего праздника он непременно должен был бы выбрать место более многолюдное, взрослое, так сказать, но говорить об этом вслух она не стала. В самом деле, почему нет? Она бы и сама с удовольствием отпраздновала тут день своего рождения, жаль только, что праздновать ей было бы, скорее всего, не с кем.
Во вторые выходные, в субботу, они снова ездили гулять, только теперь в музей-заповедник Коломенское. Прокатились на речном трамвайчике, поели мороженое… К вечеру Аня чувствовала себя усталой. Не привыкла она к шумным, многолюдным местам. Позже, почти ночью, они сидели в кафетерии, затерявшемся во дворах жилых домов, и пили душистый чай с чабрецом. Приглушенный свет и тихая томная музыка создавали атмосферу интимности, запахи горячего шоколада, кофе и сладостей щекотали ноздри, мягкий коричневый диванчик, на котором они устроились, так и манил откинуться на спинку и прикрыть глаза.
Аня доела пирожное и облизала ложку. Вообще-то она никогда не была большой любительницей сладкого, но в этой кофейне пирожные подавали просто изумительные, не признать этого она не могла. Тонкий бисквит с коньячной пропиткой, ванильный крем, паутинка хрустящего шоколада, взбитые сливки… Отложив ложечку, она поймала на себе взгляд Андрея. То ли свет в кофейне преломлялся каким-то странным образом, то ли во всем были виноваты отблески ламп, но ей показалось, что смотрит он на нее иначе, чем смотрел днем. Смутившись, она мягко улыбнулась и потянулась за чашкой. Только взять чашку в руки Андрей ей не дал. Перехватив Аню за запястье, он потянул ее на себя. Провел пальцами по всей ее руке от ладони до плеча, дальше по спине. Рука его остановилась меж ее лопаток, вторая ладонь легла на Анин затылок. От Андрея пахло свежемолотым кофе и горьким шоколадом…
Она обняла его за плечи, прикрыла глаза и с готовностью ответила на поцелуй.
Ей нравилось, когда он целовал ее, когда проводил кончиком языка по ее губам, чуть покусывал их, нравилось, когда его раскрытая ладонь бродила по ее спине, когда его пальцы путались в ее волосах. Ей хотелось верить, что ему действительно приятно касаться ее, что та чувственность, с которой он прижимает ее к себе, – не жестокая игра ее воспаленного воображения. Она ощутила, как тело наполнилось тяжестью, как в тот момент, когда язык Андрея проник в ее рот, внизу живота стал сворачиваться комок. Это был не первый их поцелуй с момента разговора в кухне, не первый и за сегодняшний день, но именно сейчас Аня ощутила, что этого ей становится мало. Музыка стала совсем далекой, запахи померкли, а мужская рука так и лежала между ее лопаток…
В эту пятницу они снова гуляли. Вначале поехали в центр, побродили по Александровскому саду и прилегающим маленьким улочкам, прошли по набережной до Храма Христа Спасителя и поднялись на мост, каменной глыбой висевший над Москва-рекой. День был ветреный, хотя и солнечный. Андрей снова наблюдал за тем, как порывы воздуха теребят пряди Аниных волос, как ветер обдувает ее лицо, как она щурится на солнце. Ему нравилось смотреть на нее в такие моменты. Она стояла у ограды моста и смотрела вдаль, на убегающую ленту реки и маленькие, будто игрушечные речные трамвайчики, когда он подошел сзади и, прижав спиной к своей груди, скрестил руки на ее животе. Сегодня он снова продинамил встречу с друзьями – третью за три прошедшие недели. Но сожаления по этому поводу Андрей не испытывал, ему было хорошо вместе с Аней, нравилось проводить время с ней, причем с каждой их встречей потребность в этой девушке он ощущал все сильнее. Хотелось делать для нее что-то приятное, хорошее. Вот, например, в среду после работы он купил букет цветов, а потом поехал к Ане лишь затем, чтобы отдать ей его. Она удивилась, затем смутилась, а после несмело улыбнулась. Когда она улыбалась, на душе у Андрея становилось тепло.
- Предлагаю пойти куда-нибудь поесть, - проговорил Нечаев, проводив взглядом юркнувший под мост прогулочный теплоход.
- Я не против, - ответила Аня, повернув к нему голову.
- Есть какие-нибудь предпочтения? – поинтересовался Андрей, прикидывая, куда здесь можно сходить перекусить.
Сам по себе центр он знал хорошо, но это знание совершенно не распространялось на всяческие едально-питейные заведения, тем более что пафосные места Аня не любила.
- Мне без разницы, - Скворцова пожала плечами. – Можно поехать куда-нибудь поближе к дому.
- Нагулялась? – Резкий порыв ветра заставил Аню поежиться, и Андрей прижал ее плотнее к себе.
- Просто тут везде куча народа, - положила она свои ладони поверх его рук. – Андрей, - после короткой паузы снова заговорила она, - зачем ты все это делаешь? – Она повернулась к нему лицом. – Я ведь понимаю, что все эти прогулки… все это тебе скучно. До того, как ты… как Паша тебе все рассказал… все иначе было. А теперь… - Она передернула плечами и отвернулась обратно к реке. – Я не хочу, чтобы ты мне что-то доказывал, и жалеть меня тоже не нужно.
- Я не собираюсь тебя жалеть, - тон Нечаева стал жестче, но из кольца своих рук Аню он не выпустил. – С чего ты взяла, что я тебе что-то доказываю или жалею тебя?
- Потому что, когда люди узнают… - Аня вздохнула и опустила голову, – на меня иначе начинают смотреть. И ты тоже стал на меня смотреть иначе, Андрей. Ты можешь сейчас говорить, что это не так, но… - Она едва уловимо покачала головой и опять положила ладони на его руки. – Я просто чувствую это. Кто-то ахать и охать начинает, у кого-то интерес непонятный просыпается, а кто-то начинает смотреть с брезгливостью. Даже если человек старается вести себя как прежде, все равно отношение у него меняется, пусть он этого и не показывает открыто. Мне двенадцать было, но я все равно все это замечала и понимала, да и потом тоже…
- Я не жалею тебя, Аня, - Андрей взял ее кисти в свои руки и сжал их. – Да, мне действительно жаль, что это случилось с тобой, но это совершенно другое, это не жалость к тебе. Все это… у меня просто в голове не укладывается… Ты ведь была ребенком. - Он с силой стиснул Анины руки. Ей даже стало немного больно, но вида она не подала.
- Не таким уж и ребенком, - горько усмехнулась она. – Я все понимала. И что происходит, когда… в общем все. Потом в больнице, на суде… Иногда я думаю, что было бы проще, если бы я младше была.
- Все хорошо будет, Анют. - Он развернул ее к себе лицом и прижал к груди.
- Андрей, я не хочу, чтобы ты пытался исправить что-то. - Она опустила веки и прильнула к нему щекой. – Мне это не нужно.
- Я этого и не собираюсь делать, - коснувшись губами ее макушки, проговорил Нечаев. – Мне это тоже не нужно, да и не стал бы я. Мне ты нужна, я хочу быть рядом с тобой.
Он говорил чистую правду. Он так чувствовал. Почему не почувствовал раньше, Андрей не знал. Он, наверное, не привык к таким женщинам, как Аня: ранимым, нежным, настоящим. Встречал ли он таких прежде, Андрей понятия не имел. Может быть, и встречал, но всегда проходил мимо, не считая их достойными внимания. Что уж там, он и Аню не замечал до этого тупого спора, а потом… потом все пошло наперекосяк. Из всех женщин, которые у него были, он ранил именно ту, которая меньше всего этого заслуживала. При малейшем воспоминании того разговора в его кабинете, у него желваки начинали ходить по скулам, а взгляд становился жестким. Поиграл, нечего сказать.
Аня потерлась щекой о его грудь. Она слишком устала быть одна, ставить под сомнение правдивость его слов у нее не осталось сил. По крайней мере сейчас. Она чувствовала его тепло, свежий аромат его одеколона, его руки на своем теле, и думать о чем-то еще ей не хотелось. Для этого у нее еще будет ночь.

- Может, все-таки зайдешь? – в очередной раз спросила Аня, теребя в руках застежку зонтика.
К вечеру небо заволокло тучами, на завтра обещали дождь с грозой. О том, что бирюзовый зонт с утятами все еще лежит у него на подоконнике, Андрей вспомнил только сегодня утром и, наконец, отдал его Скворцовой.
- У тебя завтра собеседование, - напомнил он. – Тебе нужно как следует отдохнуть.
- Я не устала. - Аня оставила в покое застежку и посмотрела ему в глаза. – Так не хочется, чтобы вечер заканчивался… - призналась она и взяла Андрея за руку.
- Ладно, - нехотя сдался он.
Сегодня он собирался приехать домой пораньше, дел в офисе накопилось порядком, нужно было обдумать некоторые моменты, да и Ане стоило бы подготовиться к завтрашнему дню. Он никогда не шел на поводу у женщин и делать исключение для Ани не собирался, вот только отказать ей оказалось слишком трудно. Андрей посмотрел на часы. Половина одиннадцатого. Еще дорога домой, вечерний душ…
Видимо, эти мысли отразились на его лице, потому что Аня опустила руку и склонила голову.
- Вообще ты прав, - пытаясь не казаться расстроенной, проговорила она. – Мне нужно выспаться, тебе завтра тоже на работу. Извини.
- За что ты извиняешься, Ань? – Он забрал у нее зонт и провел ладонью по её руке.
- Проводишь меня? – спросила она, оставив его вопрос без ответа.
Оба они понимали, за что именно она просит прощения, но развивать эту тему Ане не хотелось. Она и без того чувствовала себя неловко, а таких вариантов ответа, чтобы можно было быстро свернуть тему, в голову не приходило.
- Думаю, полчаса ничего не решат. - Ощущая смятение Ани, Андрей решил не давить на нее. – Если твое приглашение еще в силе.
Он почувствовал легкий укол стыда – не так часто Аня его о чем-то просила. Андрей посмотрел на окна квартиры Скворцовых. Света не было. Значит, брат ее еще не вернулся, и ей снова предстоит провести вечер в одиночестве.
- Конечно, в силе, - подняв взгляд, тут же отозвалась Аня.
Глаза ее блестели теплым живым блеском, и, хоть Аня старалась не показать этого, Андрей чувствовал, что она рада.
Сегодняшний вечер был действительно замечательным. Говоря откровенно, ему и самому не хотелось, чтобы он заканчивался, хотя порой его начинало пугать то, насколько сильно он привязывается к Ане. Ему было приятно находиться с ней, он скучал по ней, когда ее не было рядом, и с каждым разом все сильнее ждал встречи. В его жизни было немало романов, но те чувства, которые вызывала в нем эта девчонка, были особенными, не похожими на то, что он испытывал ранее к другим женщинам. Сказать, что же будет дальше, Андрей не мог, да и не желал он загадывать. Аня ему действительно нравилась. С ней было хорошо, к тому же он чувствовал ту любовь, с которой она тянулась к нему, чувствовал ее искренность. Прежде, когда весь его интерес к ней ограничивался спором, это скорее забавляло, льстило ему, не более. Сейчас же все изменилось. Неожиданно для самого себя он понял, что ощущает ответственность. За Аню, за все, что происходит с ними, за себя с ней.
Сегодня он снова ушел с работы ровно в шесть, хотя следовало бы задержаться и просмотреть кое-какие бумаги. Но бумаги могли подождать до завтра, а с Аней они не виделись уже три дня. В обеденный перерыв, когда они разговаривали по телефону, она призналась, что соскучилась. Она рассказала, что сходила на два собеседования, но все это оказалось лишь пустой тратой времени, что брат снова работает допоздна, что завтра она поедет в больницу к бабушке Томе… Андрей чувствовал, что она грустит, просто чувствовал это и все. Пусть она пыталась казаться веселой и не выдать себя. Он четко представлял себе ее, стоящую возле окна с телефоном в руках или бесцельно бродящую из комнаты в комнату по пустой квартире. Ей было тесно в ее маленьком мире, но она не умела жить вне его. Вне стен ее мира было слишком много темного, злого, циничного, и скрыть это не могли ни яркие краски, ни все то захватывающее и искристое, чем была богата жизнь снаружи.
Но соскучилась не только Аня. Андрей тоже соскучился по ней, пусть и не сказал этого вслух. Второй раз за этот день он позвонил ей, когда садился в машину. Через сорок минут уже был возле ее дома, а еще через пару минут она, немного растрепанная, в летних спортивных сандалиях, бледно-зеленой футболке и белых бриджах выбежала из подъезда. Андрей улыбнулся и, поймав ее ответную улыбку, убедился, что не зря бросил бумаги и приехал сюда.
В кино, куда он повел ее этим вечером, они смотрели новую романтическую комедию и ели соленый попкорн из одного большого картонного стакана. Аня смущалась, когда их руки случайно соприкасались, а он время от времени поглядывал на нее и думал, что сделал правильно, не став брать места на последнем ряду.

Дома Аня тут же отправилась в кухню и поставила чайник. Моя руки в ванной, Андрей слышал, как она хлопнула дверцами подвесного шкафчика, как стукнулись друг о друга керамические чашки и как что-то звонкое, может быть, чайная ложечка, упало в раковину. По губам его невольно скользнула мимолетная ухмылка. Аня волновалась и суетилась - это было ясно, как божий день. Как же все-таки он не привык к таким женщинам, как она!
На столе уже стояла вазочка с печеньем и блюдце с лимоном, нарезанным кривыми ломтиками. Аня срывала целлофан с новой коробки чая. В кухне раздался тихий щелчок, и Нечаев перевел взгляд на чайник. Индикатор погас, известив, что вода закипела.
- Ты голодный? – опустив в большую чашку, предназначенную Андрею, чайный пакетик, поинтересовалась Скворцова. – Хочешь, я картошку быстро пожарю или сделаю горячие бутерброды?
- Не нужно ничего. - Он подошел к ней сзади и опустил руки на ее талию. – Чая будет достаточно. - Андрей почувствовал, как Аня едва ощутимо напряглась, как коробка в ее руках едва заметно дрогнула.
Он уже привык к тому, что порой, когда он прикасался к ней, она реагировала подобным образом, но внимания на этом старался не заострять. Ему хотелось верить, что это не связано со страхом, по крайней мере со страхом перед ним. Отложив чай на край стола, Аня раскидала по чашкам лимон и опустила ладони поверх рук Нечаева.
- Нужно налить кипяток, - пояснила она, понимая, что он и не думает убирать руки с ее тела. – Андрей…
- Кипяток никуда не денется.
Руки его переместились на ее живот, а губы коснулись ее виска. Аня снова вздрогнула, но напряжения в ее теле больше не ощущалось. Поднимаясь в квартиру, Андрей не рассчитывал на что-то большее, чем чай, хотя в ситуации с кем-либо из его бывших дамочек это было бы вполне естественно. Подгонять Аню и давить на нее он не хотел. Он не сомневался, что, сделай он это, она легко уступит, но ему хотелось, чтобы на этот раз всё в их отношениях было иначе. И не обязательно правильно, размеренно, просто иначе. Внезапно для него стало безумно важным, что чувствует Аня, хорошо ли ей с ним, хорошо ли ей. Он ненавидел себя за тот эгоизм с его стороны, которым была наполнена их первая и единственная близость. Тогда об Ане он почти не думал. Нет, ничего такого, что могло бы причинить ей физическую боль, он, конечно же, не сделал, но и какой-либо особенной заботы о ней тоже не проявил.
Губы Андрея переместились с виска Ани на ее скулу, а затем на шею. Коротко вздохнув, Аня склонила голову на бок, пальцы ее опять легли поверх мужских рук. Безусловно, ей нравилось то, что сейчас происходило между ними. Хотелось ли ей большего, она сказать не могла, готова ли она – тем более. Она самым отчаянным образом гнала от себя мысль о том, что всё снова может кончиться для нее слишком внезапно. Верила ли она Андрею? Верила. Если бы не верила, того, что происходило сейчас, просто-напросто не было бы, однако безотчетный страх порой все же теребил душу. Новое предательство убьет в ней все, что еще живо. Понимает ли это Андрей? Аня надеялась, что да.
Нечаеву очень хотелось сейчас оголить плечо Ани и продолжить исследовать ее тело губами. Ее кожа была очень нежной, от нее пахло солнцем, а еще он улавливал свежий цветочный аромат ее духов, тех самых, флакончик которых так и лежал у него дома. Скорее всего, она купила новый, потому что тот он ей так и не вернул. Усилием воли Андрей заставил себя отстраниться от нее, хотя из объятий так и не выпустил – руки его все еще лежали на ее животе поверх футболки.
- Думаю, будет не очень хорошо, если завтра на собеседование ты придешь с засосом на шее, - усмехнулся он, поглаживая Аню по животу через ткань.
Она на мгновение замерла. Как отвечать на подобные реплики, она понятия не имела, а потому предпочла промолчать. Собеседование… Новый коллектив, новые люди вокруг. Это пугало ее, хотя она и знала, что выбора у нее все равно нет. Можно было бы попробовать поискать что-то такое, где ее контакт с другими людьми будет сведен до минимума, но у этой медали была и обратная сторона. Всю жизнь быть заложницей своих страхов – перспектива не из лучших. Порой Аня сама себе напоминала колобка – я от бабушки ушел, я от дедушки ушел… Вот и она всю свою сознательную жизнь если не бежит, то прячется. Она уже неоднократно думала о том, правильно ли сделала, уволившись из компании, где они работали вместе с Андреем. Анализируя произошедшее, она понимала, что другого выхода у нее не было, оставаться там для нее было бы слишком трудно, морально она бы этого не вынесла. Может, другая на ее месте и не струсила бы, но не она.
- Да, не очень, - глядя в стену, произнесла Аня и посмотрела на свои руки, лежащие поверх рук мужчины. Провела пальцами по его кистям и прикрыла глаза.
Андрей развернул ее к себе лицом и нежно поцеловал в губы. Она была мягкой и податливой, это одновременно заводило его и вынуждало жать на тормоза. Позволить себе испугать ее напором и дерзостью он не мог, попросту не хотел этого. Он не имел привычки усложнять все, не относился к идеалистам, секс ради секса в его жизни был явлением заурядным, и ничего предосудительного в этом Андрей не видел. Но он не мог себе представить подобных отношений с Аней. Теперь не мог.
- Я сам налью чай. - Он еще раз поцеловал ее и отстранился.
Продолжать играть дальше в подобные игры было слишком опасно, как ни крути, а Аня вызывала у него определенные желания, и ему не слишком хотелось, чтобы это стало отчетливо понятно. Девочка она неглупая, даже несмотря на то, что опыта в этих вещах у нее почти нет. Что же касается его желаний, лучше уж подождать, когда она к этому будет действительно готова, чем давать ей повод думать, будто она немедленно ему что-то должна.
Подогрев немного остывший чайник, Андрей наполнил кипятком вначале Анину, а потом и свою чашки. Вернул чайник обратно на подставку и уселся на табурет. Аня взяла из вазочки баранку и, подержав в руке, положила на стол. Светло-каштановые волосы обрамляли ее красивое лицо, челка спадала на лоб. Андрей достал до ее руки и легко потянул Аню к себе.
- Иди сюда, - проговорил он, поймав ее взгляд.
- Зачем? – не высвобождая ладони, поинтересовалась она.
- Иди, - он хлопнул ладонью по своим коленям. – А то ты очень далеко сидишь.
Аня улыбнулась и встала с табурета. Стоило ей только приблизиться к Андрею, как она ощутила его руки на своих бедрах. Тепло тут же проникло через одежду, вызвав в теле приятный легкий трепет.

Ми-ми-ми! Андрей интуитивно выбрал правильный курс. Желаю Ане поскорее полностью довериться ему.

Добрый вечер! Спасибо за продолжение. Очень надеюсь,что Аня скоро начнет доверять Андрею.

Аня тянется к Андрею , даже несмотря на то , что у них непонятные отношения . Ведь сердцу не прикажешь .
А Андрей после всего , пытается не сделать ошибку вновь. Их отношения, как шаги по тонкому льду , чуть что не правильно и не опять накроет .
Спасибо Таня , за продолжение .

Сложно довериться человеку, который тебя предал. Да и подруг у Ани нет, чтобы модно было хотя бы поговорить. Интересно, а как к их встречам отнесутся друзья Андрея, с которыми он спорил?
Спасибо за продолжение

Татьяна, спасибо за продолжение!
Очень интересно! Андрей сам того не понимая, влюбляется в Аню!
_________________

Татьяна, спасибо. Пока все очень неторопливо и деликатно развивается. Н с Аней по-другому и нельзя.
___________________________________

Согласна полностью!

Спасибо за продолжение!
С нетерпением жду новые главы!
_________________

Таня, спасибо за главы)
При правильной тактике и не слишком сильной напористости Андрей заслужит снова доверие Ани, если только где-нибудь не косячнет...
_________________

А если бы Паша не рассказал Андрею тогда, он бы осознал рано или поздно? Мне кажется, да.

Татьяна, спасибо за продолжение!
Андрей действует правильно. Такая тактика должна принести доверие Ани.
_________________

Татьяна, спасибо за интересную историю. А когда ждать продолжение?

Девушки, спасибо Вам за комментарии и простите за долгое ожидание!
Уже бегу выкладывать новые главы!

 » Глава 13

Неожиданный звук проворачивающегося в дверном замке ключа заставил Аню замолчать на полуслове. Метнув взгляд в сторону коридора, она соскользнула с коленей Андрея и растерянно посмотрела на него. Лицо ее было бледным, да и в целом выглядела она испуганной.
- Я не думала, что Паша так рано придет, - в голосе ее слышались виноватые нотки. Она снова посмотрела в дверной проем и перевела взгляд на Нечаева, ожидая его реакции. – Прости, Андрей, я правда не знала, я думала, что Паша поздно будет.
- Все в порядке, - спокойно сказал он и взял Аню за руку.
Пальцы ее были холодными, чувствовалось, как она напряжена. Подобралась, как сжатая пружинка, хотя еще минуту назад дела обстояли совершенно иначе. Андрей сжал руку, будто пытаясь сохранить тепло, которое он чувствовал, когда его рука лежала на ее талии.
- Ты что так переполошилась? Я с удовольствием поздороваюсь с твоим братом. Надеюсь, морду он мне бить не будет. - Он усмехнулся и кивнул в сторону двери: - Иди встречай, скажи, что у тебя гости.
- Не будет, конечно.
Аня все еще казалась напуганной, хотя прежнего напряжения в ней уже не ощущалось. Андрей от сложившейся ситуации в восторге не был, но и ужасного ничего не видел. Пора уже ему предстать перед братом Ани на законных основаниях, так что все, что ни делается, делается к лучшему. Вообще-то эту поговорку он справедливой не считал, но в данном случае выражение пришлось как раз к месту. Входная дверь распахнулась, и Аня поспешила выйти в прихожую. Андрей нахмурился. Ясно, что она испугалась его реакции на неожиданное появление брата, а не преждевременного возвращения того домой. Он поджал губы. Для нее все это сложно, гораздо сложнее, чем для него самого. Она и так-то еще совсем девчонка, а все, что касается отношений, для нее вообще неизведанно. Еще несколько месяцев назад он бы близко не подошел к подобной ответственности и держался бы от всего этого подальше, а теперь… Но он не жалел, что сегодня провел замечательный вечер с этой девушкой, что оказался в ее квартире, что десять минут назад она сидела на его коленях и, обхватив ладонями чашку, пила свой мятный чай, пока его ладони лежали на ее талии, бедрах.
Стоило только Паше перешагнуть через порог квартиры, как Аня почувствовала легкий запах алкоголя. Она недовольно скрестила руки на груди и отступила на шаг вглубь коридора. Проследила за тем, как на тумбочку перед зеркалом со звоном опустились ключи. Паша был навеселе, хотя на ногах держался уверенно и с координацией у него, в общем-то, проблем тоже не возникало. Аня вздохнула и отвернулась к стене. Только этого ей сейчас и не хватало. Нервы и без того звенели, к встрече двух дорогих ее сердцу мужчин она оказалась совсем не готова. Прекрасно зная, что брат, будь он даже в дупель пьяный, ничего плохого не сделает, она все равно настораживалась каждый раз, стоило ему показаться ей на глаза под градусом. Она ничего не могла с собой поделать, казалось, этот страх засел в ней так глубоко, что выскрести его просто невозможно.
- Что молчишь? – первым нарушил тишину Скворцов.
- Ничего. – Аня вздохнула и посмотрела на него.
Понять, в каком он пребывает настроении, у нее не получилось. Карие глаза его поблескивали в полумраке прихожей, волосы были растрепаны. В общем-то, ничего необычного, ну, разве что этот самый блеск глаз, отчетливо указывающий на то, что Паша явно нетрезв.
- У Даньки день рождения сегодня, - отлично зная свою младшую сестру, сразу решил объясниться Скворцов. - Мы немного отметили.
- Угу, - кивнула она.
Кажется, он действительно упоминал в разговорах некого Даниила, но все, что отложилось у нее в памяти, так это то, что с Пашей они вместе работают. По большому счету этого было достаточно, потому что вникать, что и с кем отмечал брат, у Ани желания не было, особенно сейчас.
- И чем ты недовольна? – упершись ладонью в стену, осведомился он. – Что, мне с друзьями пропустить по стаканчику после работы нельзя?
- Нет, я… - Она стушевалась и повела плечами. – Извини, Паш.
- Аня-Аня… - покачал он головой и с сожалением посмотрел на сестру. – Ладно, не заморачивайся, - видя, как она потупилась, махнул он рукой. – Как у тебя день прошел?
- Нормально, - отозвалась она и, наконец, проговорила: - У нас… то есть у меня гости. – Паша приподнял бровь в немом вопросе, и она тут же добавила: - Мы с Андреем зашли чай попить. Я не думала, что ты вернешься так рано.
- То есть я помешал? – с долей ехидства осведомился Скворцов.
В глазах Ани вспыхнули злые искорки, она поджала губы и окинула брата тяжелым взглядом. Тот тут же пожалел о произнесенных словах, однако вида не подал. С чувством юмора у его сестры было все в порядке, но на подобные темы юморить все равно не стоило.
- Разувайся, мой руки и проходи в кухню, я сейчас тебе тоже чай налью. - Решив оставить вопрос без ответа, Аня резко развернулась и зашагала по коридору.
Поведение сестры Пашу ничуть не смутило. Последовав ее указанию, он снял обувь, но на этом всё послушание и ограничилось. С Андреем он столкнулся в дверях кухни и тут же пожал протянутую ему руку. Неожиданностью новость о том, что эти двое снова встречаются, для него не стала. Аня упорно молчала и делала вид, что ничего не происходит, однако он заметил перемены в ее настроении, да и знакомая машина время от времени маячила во дворе. Обоюдное молчание, в общем-то, устраивало и ее, и его. Оба они понимали, что рано или поздно разговор должен состояться, но заводить его никто не решался. Паша был готов в очередной раз утирать сестре слезы и сопли, хотя очень надеялся, что этого не понадобится, а вот выслушивать упреки насчет вмешательства в ее личную жизнь – нет. Оставалось только надеяться, что Андрей отдает себе отчет, что Аня не та девушка, с которой можно просто поразвлечься, хорошо провести время, что для нее это все слишком серьезно.
- Ну, здравствуй, - усмехнулся Паша уголком рта и привалился плечом к дверному косяку.
Аня, стоявшая к мужчинам спиной, нарочито громко брякнула о плиту пустой кастрюлей. Тон брата ей не нравился, то, что он выпил – тоже, да и внезапное его появление напрягало само по себе. Отношения с Андреем были еще настолько хрупкими, что она боялась даже думать обо всем этом и загадывать хотя бы на день вперед. Ее мало интересовало мнение брата насчет того, что они снова встречаются, но как знать, если тот против, как к этому отнесется сам Андрей? Нужны ли ему подобные сложности? Аня долила в чайник воды и сделала глубокий вдох. Паша не настолько пьян, чтобы не отдавать отчет своим словам и действиям, к тому же он обещал не лезть. Обещал… Вряд ли это способно его остановить, но все-таки. Она включила чайник и, не зная, чем бы занять руки, подошла к окну.

Поджав ноги, Аня вздохнула и закрыла глаза. С кухни доносились мужские голоса, но слов разобрать она не могла, да и не пыталась. Вот уже минут двадцать она лежала на кровати и тщетно пыталась выкинуть из головы все мысли. Она могла бы пойти в кухню и присоединиться к брату и Андрею, однако понимала, что лучше от этого ей не будет. Нервы ее по-прежнему звенели напряжением, сбросить которое никак не получалось. И вроде бы всё было хорошо: никаких разборок не случилось, Паша повел себя вполне миролюбиво, но Аня все равно оставалась натянутой, взвинченной. Ей так и казалось, что вот-вот что-нибудь пойдет наперекосяк. Находясь в кухне вместе с мужчинами, она внимательно прислушивалась к разговору и то и дело бросала незаметные взгляды то на брата, то на Нечаева. В итоге от переживаний и напряжения у нее дико разболелась голова. Из-за этого все запахи стали казаться резче, звуки отдавались пульсацией в висках. Видимо, на лице у нее тоже что-то отразилось, потому что брат, окинув ее взглядом, поинтересовался, все ли в порядке, а Андрей отметил, что выглядит она усталой и предложил пойти полежать.
Перевернувшись на спину, Аня уставилась в потолок. Таблетка обезболивающего подействовала, головная боль отступила. Но возвращаться в кухню ей пока не хотелось. Она понятия не имела, о чем ведут разговор мужчины, и это ее смущало. Кто знает, на какие откровения прошибет брата и что он наговорит Андрею? Да и сам Андрей… С другой стороны, самое неприятное, что мог выложить Паша, он уже и так выложил, вряд ли есть что-то хуже этого. Ане до сих пор было не по себе, когда она думала о том, что Андрей все знает. Она понимала, что это было давно и, наверное, изменить что-либо она не могла, но все равно чувствовала некоторую вину и стыд за случившееся. Тогда, одиннадцать лет назад, ей, вероятно, следовало быть осторожнее, громче кричать или, может быть, сильнее отбиваться…

О чем могут поговорить едва знакомые мужчины? О спорте, о машинах, о погоде… еще они могут поговорить о женщинах и о компьютерных играх, иногда о политике. Компьютерными играми ни Андрей, ни Паша не интересовались, политика казалась темой слишком скучной, а о погоде люди обычно разговаривают тогда, когда им больше и говорить-то не о чем.
Осилив только пару глотков зеленого чая, заваренного для него сестрой, Скворцов выплеснул остаток в раковину и насыпал себе растворимый кофе.
- Моя сестра бывает невыносима, - пояснил он, заливая гранулы кипятком. По кухне сразу же разнесся кофейный аромат. Открыв сахарницу, он высыпал в кофе две полные ложки песка, размешал и с удовольствием, звучно отхлебнул. – Совсем другое дело. - Она всегда так злится, если ты выпьешь? – с ухмылкой осведомился Андрей.
- Она не злится. - Паша внезапно стал серьезным, меж его бровей пролегла складочка. Он отхлебнул еще кофе и поставил чашку на стол.
- Я бы так не сказал. - Как и Паша, Андрей говорил негромко. Аня находилась совсем рядом, не хотелось, чтобы она услышала, как они перемывают ей кости. Одно дело болтать о комплектации Нечаевской «Хонды» и горестях отечественного футбола, а совсем другое обсуждать человека, находящегося в соседней комнате. Вот уж чего-чего, а обидеть Аню они однозначно не хотели.
- Это не злость, - повторил Паша, еще больше хмурясь. – Понимаешь… Тот упырь… ну, который ей жизнь исковеркал, он же подпитой был. Вот и засело в ней это. Умом-то понимает она, что я ей ничего плохого в жизни не сделаю, а все равно передергивается.
- Ясно. – Нечаев посмурнел.
Одним словом «ясно» выразить все, что всколыхнули слова Паши в его душе, было нельзя, но что еще сказать, он не знал. Стучать кулаками по столу не вариант, равно как и в открытую жалеть Аню.
- Она по первой после всего от отца-то шарахалась, а уж стоило ему только рюмку-две выпить, так вообще в комнате запиралась, - продолжил Паша.
Прежде он ни с кем не говорил об этом, и не был уверен, что с Андреем тоже стоит делиться. Вот только держать в себе этот груз было нелегко. Если Аня могла поделиться с ним, попросить совета, поплакать у него на плече, то ему идти было не к кому. Да, можно было бы поговорить с Тиной, она наверняка бы выслушала и поддержала, но… Несмотря на то, что со стороны их отношения казались ровными, он все чаще сомневался, что Тина именно та девушка, с которой он сможет прожить целую жизнь. Более того, он знал, что и она думает так же. Вроде бы и неплохо вдвоем, но… Вот об это «но» они постоянно и спотыкались. Одним из таких «но» была Аня. Паша как-то пробовал объяснить Тине, что Аня не просто его семья – Аня тот человек, который после смерти родителей заставлял его жить дальше, двигаться вперед. Он знал, что должен поднять сестру, и это вынуждало его быть сильным, взрослым, ответственным. Как знать, что бы было, если бы не та маленькая напуганная девочка с глазами цвета молочного шоколада. После смерти родителей они остались вдвоем в целом мире и выжили только потому, что были друг у друга.
- Она была ребенком… - глядя на стол, вздохнул Андрей.
- Да, - Скворцов кивнул. – После того, что с ней случилось, я как-то резко повзрослел. До этого я ведь был не таким уж и хорошим братом…
- Да ладно, - не глядя на него, Нечаев горько усмехнулся. – Слабо верится.
- Дураком был. - Паша отпил кофе. – Я ненавидел, когда мать заставляла меня ее брать с собой, если я гулять шел. Задирал ее, помню… Сейчас стыдно.
- Я один в семье, - проговорил Андрей, задумчиво глядя на свою пустую чашку. – Мать порой говорит, что из-за этого я вырос эгоистом. - Губы его снова исказила усмешка, которая тут же исчезла, стоило ему продолжить: - Наверное, в какой-то мере она права. А тебя, я думаю, Аня давно простила. - Он замолк.
Если бы Паша знал, о чем он сейчас думает, то, скорее всего, рассвирепел бы. А думал Андрей о том, как поступил с Аней он сам. Стоило бы перешагнуть через это и строить отношения заново, но перешагнуть не получалось. Он поражался собственному цинизму и той жестокости, с которой обошелся с этой девушкой. И спрашивается «за что»? Простила ли она? Действительно ли простила? Похоже на то, хотя и не забыла – это он понимал.
- Аня… - Павел вздохнул. – Она меня всегда очень любила. Меня это даже бесило. Говорю ж – дураком был.
- Ты был пацаном, - ответил Нечаев. – Главное, что вовремя все понял.
- Все равно, - поморщился Паша.
Андрей промолчал. Паша в задумчивости пил кофе, взгляд его был спокойным, пальцы сжимали керамическую ручку кружки. Запах кофе все еще щекотал ноздри, и Андрей, поддавшись соблазну, тоже приготовил себе чашку. Открыв холодильник, он достал пакет молока и добавил в кружку.
- Паш, - произнес он, и тот посмотрел на него, кивком головы показав, что внимательно слушает, - ты… Ты молодец. - Вначале Андрею показалось, что это прозвучит глупо, как-то по-детски, но потом он понял, что мудрить тут и не нужно. – То, что было у вас с Анькой в детстве… не важно все это. Главное, что есть сейчас.
- Не обижай ее, - глядя ему в глаза, сказал Паша.
- Я и не собираюсь этого делать, - промолвил в ответ Нечаев. – И… ты не думай, что я ее жалею или что-то типа того. Аня мне действительно очень нравится.
- Нравится? – Паша усмехнулся. – Что же, уже неплохо.
- Послушай, - понимая, о чем он, Нечаев поставил чашку и положил ладонь на стол, - громкие фразы не для меня. Пока все идет, как идет, а время покажет. Но я хочу, чтобы ты понимал: к твоей сестре я отношусь серьезно, она мне действительно дорога. Если бы это было не так, я бы… В общем, Паш, не стал бы я чаи вместе с ней распивать, - закончил он с явным подтекстом.
- Хорошо, - кивнул Скворцов.
Андрей ему нравился. По крайней мере, он создавал впечатление человека, который сможет позаботиться о женщине, находящейся рядом с ним. Он терпеть не мог очкастых задротов, готовых вжаться в стену при виде кулака у своего носа. Интеллектуальная сила - это, конечно, замечательно, но все-таки мужик должен быть мужиком. Аня порой говорила, что он рассуждает, как неандерталец, однако Паша позиции своей менять не собирался: мозги без силы годятся разве что в библиотеке, да и то только в том случае, если не придется таскать никаких толстенных энциклопедий. В Андрее же ощущалась как сила, так и интеллект, кроме того он, что уж и говорить, внешне был весьма привлекателен: высокий, статный, глаза серого, почти стального цвета, густые темные волосы, волевой подбородок. Такие девчонкам нравятся. Правда вот в этом как раз состояла загвоздка – Паша догадывался, что женским вниманием он обделен не был никогда, а Аня… Аня, конечно, милая, приятная, но далеко не красавица, под шаблон уж явно не попадает. Сам-то он на смазливых девочек никогда не засматривался, в женщинах его всегда прельщала индивидуальность, но как ручаться за другого человека?.. Дай Бог, чтобы Андрей придерживался такого же мнения.
- И еще… – Паша залпом допил кофе и отставил чашку к стене. - Ты не думай, что Аня слабая. Это не так.
- Она ранимая, - заметил Нечаев.
Слабой он Аню не считал, но и сильной назвать не мог. Скорее она была уязвимой, беззащитной перед жестокостью. Слабость ли это? С какой стороны посмотреть…
- Да, - согласился Паша. – Ранимая, но это не значит, что она слабая. После того, что с ней случилось, после того, как этот престарелый упырь ее изнасиловал, она могла обозлиться, но нет, этого с ней не произошло. - В голосе его почувствовалась жесткость, а взгляд буквально на мгновение стал колючим. – Она замкнутая. Да, ей трудно верить людям, но она не разучилась видеть в них добро. Пусть в ней нет стального стержня, но это не мешает ей быть сильным человеком. Она сохранила себя, осталась той ласковой и доброй девочкой, какой я ее помню с детства. Думаешь, если бы она была слабой, смогла бы остаться такой, думаешь, могла бы она быть такой, какая она сейчас?
- Нет, - медленно покачал Андрей головой из стороны в сторону. – Наверное, нет.
Он никогда прежде не размышлял об Ане и обо всем произошедшем с ней так. Слова Паши же заставили его задуматься. Аня… Как-то внезапно, нелепо появилась она в его жизни. Ласковая, добрая девочка, в жизни которой было столько несчастий. Андрей посмотрел в сторону дверного проема, откуда виднелась часть прихожей. Если сейчас встать и пройти несколько шагов до двери, а потом еще немного по коридору, то взгляду откроется ее спальня. Дверь туда наверняка не закрыта, почему-то Андрей был в этом уверен. Но он продолжал сидеть на месте, водя пальцами по ручке кружки. Аня - сильная ранимая девочка, которая так остро нуждается в ласке и любви. Аня-Аня…

Аня взяла со стола помятую сигаретную пачку и, покрутив в руках, со вздохом вытащила сигарету. Зажигалки рядом не было, поэтому она достала из столешницы коробок спичек. Спичками ни она, ни Паша не пользовались уже давным-давно – газовая плита у них была новая, с автоподжигом, но коробок, как и прежде, лежал на своем месте. Подойдя к окну, она открыла форточку и подкурила. Сделала затяжку. Горький дым заполнил легкие, неприятно обжег горло. Она поморщилась и кашлянула. Кухонные часы показывали начало пятого, а уснуть ей так и не удалось. Вроде и мыслей, как таковых, не было – какие-то обрывки, однако сон все равно почему-то не шел. На душе было тяжело, даже несмотря на то, что вечер вроде бы прошел хорошо. Ей бы радоваться, но нет.
Домой Андрей поехал только в половине первого. Из своей комнаты Аня слышала, как он пошел вначале в уборную, а затем вышел в коридор. Дожидаться, пока он заглянет к ней, она не стала и, встав с постели, сама показалась в прихожей. О том, что выглядит она, скорее всего, растрепанной, Аня подумала только в тот момент, когда Паша, попрощавшись с гостем, предусмотрительно скрылся в своей комнате и прикрыл за собой дверь. Чувствовала она себя немного виновато: если бы не ее настойчивость, Андрей уже давно был бы дома, как-никак, завтра ему рано вставать на работу. О том, что и у нее самой на следующий день намечено собеседование, она предпочитала не думать – все равно идти туда не хотелось, хотя она прекрасно понимала, что вне зависимости от собственного желания идти придется.
Андрей вполне искренне поинтересовался ее самочувствием и, получив правдивый ответ, посоветовал лечь спать. Потом бережно обнял и ласково, не углубляя поцелуй, коснулся губами ее губ. Ей почему-то захотелось плакать. Конечно же, делать этого она не стала, напротив, изобразила некоторое подобие улыбки и, пожелав спокойной ночи, дождалась, пока он сбежит вниз по лестнице. Закрыла дверь. Ей хотелось, чтобы он остался, но попросить об этом…

- Чего не спишь? – Паша подошел к сестре и встал рядом с ней у окна.
Аня сделала затяжку и посмотрела на него. Если она и должна была испугаться того, что брат застукал ее с сигаретами, то этого не произошло. Сейчас ей было вообще все равно, что он подумает и скажет.
- Не знаю, - смотря в непроглядную ночную мглу сквозь оконное стекло, произнесла она.
Их размытые силуэты отражались в окне. Аня стряхнула пепел в блюдце от цветка и сделала еще одну затяжку. Завтра нужно будет не забыть выбросить пепел и вымыть блюдце…
- Тебе с ним хорошо? – Паша забрал из ее рук сигарету и поднес к губам.
Он порой, изредка, замечал, что она таскает его сигареты, поэтому, увидев ее курящей, не удивился. Идеальных людей не существует, Аня не исключение. Он знал, что она не курит, а это… Что ж, если время от времени ей это нужно, так почему нет?
- Да, - тихо отозвалась она.
Сигареты у Паши были крепкие, и, для того, чтобы почувствовать легкое головокружение, ей хватило нескольких затяжек. Так что она была даже благодарна ему за то, что ей не пришлось докуривать до фильтра.
- Да, мне с ним хорошо, - повторила она как будто для самой себя и, едва уловимо кивнув головой, отошла от окна.
- Ань, - окликнул ее Паша, и Аня обернулась к нему в пол-оборота. – Мне кажется, что он неплохой мужик. Я буду рад, если у вас все получится.
- Спасибо, - уголки ее губ дрогнули в мимолетной улыбке.
Она была благодарна ему за многое, в том числе и за эти простые, но такие нужные ей сейчас слова.

 » Глава 14

Аня медленно перелистывала толстый фотоальбом. Снимков было много: цветных и черно-белых, однако свежие фотографии, сделанные менее десятка лет назад, встречались редко – всего несколько страничек в конце. Она вгляделась в лицо девушки, одетой в белый брючный костюм. В руках та держала книжицу школьного аттестата и жиденький букет цветов. Безусловно, на фотографии была она – Аня Скворцова, вот только эта Аня Скворцова была совсем не похожа на ту девочку, которая улыбалась с более ранних снимков. Поджав губы, она перевернула страницу. Следующие четыре снимка были сделаны совсем недавно, около года назад. На двух из них был запечатлен Паша, а на двух других – она сама. Она помнила этот день. В общем-то, ничего особенного, день как день. Если говорить откровенно, то эти две фотографии Ане даже нравились. Ну как нравились… Не то чтобы нравились, просто выглядела она тут куда лучше, чем на своем школьном выпускном. Встряхнув волосами, она заставила себя не думать о том, что, сложись жизнь их семьи иначе, снимок с ее школьного выпускного был бы совсем другим…
Через несколько часов должен был приехать Андрей. Встретиться они условились еще накануне днем, и теперь Аня пыталась чем-нибудь занять себя, чтобы убить время. Она уже вымыла голову, уложила волосы и вдела в уши маленькие золотые сережки. Вот и вся подготовка к свиданию. Что до декоративной косметики, то в арсенале у нее была только пудра, черная тушь, придающая объем, и бесцветная гигиеническая помада. Тушью Аня пользовалась крайне редко, а пудру не хотелось наносить из-за жары. Вчера, возвращаясь домой после очередного неудачного собеседования, она зашла в один из тех магазинчиков, где полки ломятся от разноцветных теней для век, подводок и помад, цветовая гамма которых варьируется от бледно-розового до насыщенно-фиолетового, а от запаха духов уже через пять минут начинает болеть голова. Во всем этом разнообразии Аня чувствовала себя неуютно, будто она здесь чужая. По сути, так оно и было. Немного походив мимо полок, она покинула магазин, так ничего и не купив. Все, как и прежде…

Отложив фотоальбом в сторону, она поднялась с кровати и подошла к письменному столу. Ноутбук она не включала со вчерашнего вечера, хотя стоило бы проверить электронную почту. Мобильный молчал. Ярко-голубая косметичка лежала на самом краю стола. Подумав еще немного, Аня открыла ее и вытащила тушь. Краситься она начала только на последнем курсе института, когда, параллельно с учебой, стала работать. Конечно же, она понимала, что несколько мазков туши и напудренный нос не добавят ей уверенности в себе и собственных силах, но надеялась, что так она будет выглядеть чуть старше. Подумав еще немного, она открыла нижний ящик стола и достала круглое зеркальце величиной с две ее ладони. Можно было бы пойти в ванную и подкрасить ресницы там, но она не хотела, чтобы за этим занятием ее застал брат. Одного его многозначительного взгляда будет достаточно, чтобы щеки ее залил румянец смущения. Боже, ей уже двадцать три, а она стесняется того, что собирается на свидание! При мысли об этом Аня запрокинула голову и тихо застонала.
Она уже хотела было закрыть ящик, как взгляд ее упал на простые карандаши, лежащие возле самой его стенки. Серые грифели некоторых из них были сломаны. Она долго смотрела на карандаши, а потом наклонилась и взяла несколько из них.

Паша только что опустил в кастрюлю с кипящей водой спагетти и налил немного оливкового масла. Этому трюку его научила давняя школьная подруга. Несколько раз, еще в старших классах, он бывал у нее в гостях, и она кормила его самыми вкусными спагетти с домашним томатным соусом. Сейчас Паша понимал, что она была в него влюблена. Он и тогда, в одиннадцатом классе, чувствовал, что нравится ей, но воспринималось в те годы все как-то… иначе. Воспоминание об однокласснице отдалось в сердце грустью. Как давно все это было, сколько воды утекло… Он накрыл кастрюлю крышкой и мельком взглянул в окно. И как раз вовремя: во дворе, напротив подъезда, припарковалась знакомая синяя «Хонда». Оперевшись руками о подоконник, Паша наблюдал, как дверца со стороны водителя распахнулась, и на улице показался Андрей. Он закрыл машину и направился к подъезду. В руках он что-то держал, но разобрать, что это, Паша не сумел. Вода в кастрюле тихо побулькивала, стрелки часов показывали начало четвертого. Паша посмотрел на маленькие голубые язычки пламени и снова взглянул в окно, за которым простирался самый обычный унылый городской пейзаж. В кухне было душно, не спасала даже открытая форточка.
Если Андрей уже приехал, значит, обедать дома Аня не будет. Паше не хотелось обедать в одиночестве, но он радовался за сестру. Выйдя в коридор, он взглянул на закрытую дверь ее спальни. Вот уже больше часа из комнаты не доносилось ни звука. Он замешкался, не зная, будет ли лучше впустить гостя самому или предупредить Аню о том, что Андрей вот-вот будет здесь. Остановился на первом варианте. Как знать, может сестренка наводит красоту или занимается еще какими-то хитростями. У женщин свои заморочки, хотя за Аней он, вроде бы, ничего такого не замечал.
Андрей удивился, что дверь открылась прежде, чем он успел нажать на кнопку звонка. Еще больше он удивился, когда на пороге вместо Ани его встретил ее брат. Поприветствовав, тот пропустил его в квартиру и, кивнув в сторону спальни сестры, сказал:
- Она в комнате. Может, задремала или с наушниками сидит, вот и не слышит ничего.
- А ты как догадался, что я на пороге? – поинтересовался Нечаев, с интересом глядя на Павла.
- Увидел в окно, как ты подъехал. - Теперь Паша рассмотрел круглую жестяную банку в его руках. Нежно-голубой фон украшали цветы белого, розового и желтого цвета. – Печеньем Аньку прикормить решил? – кивнув на банку, спросил он.
- Она как-то говорила, что любит такое.
- Не врала.
- Это радует, - Андрей улыбнулся. – Я пройду к ней?
- Да. - Паша снова посмотрел на закрытую дверь. – Только постучи вначале, а то мало ли чем она там занята.
Мужчины обменялись понимающими взглядами, после чего Паша пошел в кухню. Спагетти нужно было помешать, иначе он рисковал остаться без обеда.

Аня смотрела на свои руки, сложенные на коленях. В машине стояла гнетущая тишина, хотя чем она вызвана, сказать было трудно. Молчание разбавлял лишь шум проезжающих рядом автомобилей и привычный гул улицы: отдаленные отзвуки голосов, автомобильные клаксоны, бесконечные шорохи огромного города. Она вздохнула и украдкой взглянула на Андрея. Он неотрывно следил за дорогой, его красивое лицо было задумчивым.
- Куда мы едем?
- Почему ты не сказала, что рисуешь?
Вопросы прозвучали одновременно. В воздухе повисла неловкость. Аня глубоко вздохнула и все-таки ответила первой:
- Зачем? Повода ведь не было.
Спорить с этим было трудно, и Андрею пришлось удовлетвориться подобным ответом. Он и сам не понимал, почему это было для него так важно, но с того мига, как он увидел карандашный набросок на альбомном листе, это не давало ему покоя.
Постучав в дверь спальни, он, не дождавшись приглашения, вошел внутрь. Первым, что предстало его взору, была сама Аня. Она сидела на кровати, по-турецки сложив ноги, и смотрела на него так, будто ее застигли врасплох. Как он позже догадался, на самом деле так оно и было. Поначалу он не обратил внимания ни на раскрытый фотоальбом, ни на лежащий на Аниных коленях альбом для рисования. После того, как он отвел взгляд от ее лица, Андрей отметил, что на ней нет бюстгальтера. Без данной интимной детали он видел ее всего один раз и, что уж там, хотел увидеть снова.
- Привет, - его голос прозвучал немного сипло.
Аня, казалось, поняла, к чему прикован его взгляд и сделала неловкую попытку прикрыться. Выглядело это, по всей видимости, по-идиотски, – это она тоже поняла. Бросив беглый взгляд на табло электронных часов, она опять уставилась на Андрея.
- Почему ты так рано?
На самом деле приехал он ненамного раньше обговоренного времени, но для нее это была единственная возможность скрыть свою растерянность. Перевернув альбом, она убрала его за спину.
- Что там у тебя? – Ее жест не остался незамеченным. Андрей кивнул на альбом и подошел ближе, а затем просто взял его, не спрашивая на то разрешения.
Аня потупилась. Пальцы ее сжали простынь, карандаш, который она все еще держала в руках, беззвучно упал на пол. С минуту в комнате стояла оглушительная тишина. Именно такая оглушительная, что уши закладывало и было слышно звук собственного пульса. По крайней мере, Ане казалось, что она его слышит. Андрей держал в руках альбом для рисования, простой, какой можно купить в любом магазине канцтоваров, такие альбомы десятками изводят ученики начальной школы на уроках ИЗО. Вот только Аня не была ученицей начальной школы, да и не на уроке ИЗО они сейчас находились. Оторвавшись от рисунка, он посмотрел на прикроватную тумбочку, а потом на Аню. На тумбочке, в керамической вазе из кисловодского фарфора, стоял букет лилий. Конечно же, это были не те лилии, которые он дарил ей в тот день, когда их отношения обрели новый смысл. Ваза была красивая, пузатая, с изящным горлышком, украшенная лепниной из мелких розовых розочек. Стоявшие в ней лилии уже начали увядать, хотя еще и не опустили своих тяжелых белых головок. Было в этом что-то… Этакий декаданс прекрасного, хрупкого, на фоне искусственной красоты. Андрей опять посмотрел на альбомный лист. Его изумило, как, только с помощью одного простого карандаша, с помощью черно-белых тонов, можно передать все чувства, эмоции, настроение. Вряд ли яркие краски могли бы выразить все это лучше. Он и прежде встречал подобные карандашные рисунки, но… Видеть рисунок было совсем не тем же самым, что связывать воедино автора и его работу.
- Я не знал, что ты рисуешь. - Андрей положил альбом на колени Ани и отошел на шаг в сторону.
- Ерунда. - Она передернула плечами, как будто ничего особенного в этом не было. – Так, когда делать нечего. - Она снова откинула альбом, на этот раз с таким видом, словно то и правда была ерунда, и свесила ноги с кровати. – Я сейчас переоденусь. Через десять минут буду готова. Подождешь в кухне? – Встав, она потянулась. Ноги затекли, позвоночник немного болел от того, что она долго сидела, согнувшись над альбомным листом. А она все-таки лгунья…
- Так куда мы едем? – Аня повторила свой вопрос и мягко улыбнулась.
- Потерпи еще немного и сама все узнаешь.
Голос Андрея был мягким, и это ее несколько успокоило.
Несмотря на то, что причин для плохого настроения не было, в душе у нее творился беспорядок. Откуда-то взялось чувство тоски, что-то давило, угнетало. Что же, это пройдет.
- Я не очень люблю сюрпризы, - глядя на профиль Андрея, сказала она.
Однако, судя по его насмешливому взгляду, своего решения помучить ее неизвестностью он менять не собирался. Она вздохнула и откинулась на спинку сиденья. К черту. Если она сейчас продолжит разговор, то велика вероятность, что она либо сорвется из-за какого-нибудь пустячного слова, либо разведет сырость. Ни то, ни другое ей не нравилось, и она предпочла просто закрыть глаза. Пять минут тишины, и она будет в норме.
Ей выпали такие карты, ими и играть. Люди вообще часто делают то, чего им, в сущности, делать не хочется: едят всякую дрянь, спят не с теми, кого любят, говорят то, что нужно, а не то, что думают, ходят на работу, к которой не лежит душа… Жизнь расставляет всё и всех по своим местам, желания не всегда совпадают с возможностями.

Машина въехала во двор и плавно остановилась возле кирпичной пятиэтажки. Фасад здания был выкрашен грязно-желтой краской, на веревках, протянутых над некоторыми балконами, висело белье. Пока Андрей парковался, дверь одного из подъездов отворилась, и на улицу вышла пожилая дама, ведущая на поводке упитанного мопса. Колоритная парочка прошла мимо, и внимание Ани переключилось на Андрея. Он вполне удачно пристроил машину у подъезда, заглушил двигатель и отстегнул ремень безопасности. Она отметила, что, несмотря на выходной день, машин во дворе почти нет: по всей вероятности, многие жильцы проводили этот субботний вечер вне дома. Погода так и стояла теплая, приятная, владельцам дач и прочей загородной недвижимости сидеть в Москве было просто грешно. Она и сама бы с удовольствием выбралась куда-нибудь на природу, но у их семьи собственности вне города не было. Дом, доставшийся ее отцу по наследству от деда, они продали, когда Аня была еще совсем маленькой – родители были слишком заняты, чтобы ездить за несколько сотен километров.
- Ну теперь-то ты скажешь мне, куда мы приехали?
Она тоже отстегнула ремень и смотрела на Андрея. В ее голосе стали заметны нотки нетерпения и даже раздражения. Она и правда не любила сюрпризы, они не столько вызывали у нее интерес и восторженное предвкушение, сколько тревожили.
- Тут живут мои родители, - понимая, что дальше молчать бессмысленно, произнес Нечаев и выжидающе уставился на свою спутницу.
Она, казалось, озадачилась его заявлением. Вначале Аня выглядела изумленной, потом испуганной, и наконец к испугу примешалась злость.
- Почему ты мне сразу не сказал, что мы едем к твоим родителям? – Глаза ее сердито блеснули, голос стал более резким. – Зачем мы вообще сюда приехали?!
Спина ее напряглась, кулаки сжались. Загнанная в угол, она пыталась казаться грубой и рассерженной, только Андрей чувствовал, что за своим выставляемым напоказ негодованием она скрывает робость и неуверенность в себе. Он сам не понимал, откуда ему это известно, ведь, чтобы изучить человека, его характер и манеру поведения, нужно куда больше времени, чем они провели вместе, но сейчас он был уверен в своей правоте.
- Хочу познакомить тебя с ними, - спокойно ответил он на второй вопрос. – А не сказал сразу… - Он слегка наклонился к Ане и накрыл ее кулачки своими ладонями. – Не хотел, чтобы ты накручивала себя. И потом, если бы я заранее сказал тебе, что хочу сегодня заехать к родителям, ты бы отказалась составить мне компанию. - Аня хотела было возразить ему, но Андрей отрицательно покачал головой. – Я знаю, что ты бы не поехала, почти уверен в этом.
Слова застыли у нее на губах, и она отвела взгляд. Можно было сколько угодно доказывать обратное, но он прав. Знай она заведомо, что он собирается к родителям, осталась бы дома даже несмотря на то, что желание увидеть его было настолько острым, что при мысли о встрече сердце начинало колотиться со страшной силой.
- Все равно, - тихо вымолвила Аня, не поднимая взгляда. – Ты не оставил мне выбора. Я… я не готова к знакомству с твоими родителями, Андрей. И потом… это для меня слишком серьезно, для меня это, вероятно, значит куда больше, чем для тебя.
- Для меня это тоже серьезно. - Он сжал ее руку в своей, а потом, отпустив, провел пальцами по Аниной щеке.
Она вздохнула и повернулась к нему. Во взгляде уже не было ни злости, ни раздражения, теперь взгляд был каким-то болезненным и усталым, словно в один миг вся решимость, а вместе с нею и силы покинули ее. Она опустила веки и сильнее прижалась щекой к его руке. Ресницы ее едва заметно подрагивали, щека была мягкой и прохладной. Андрею очень хотелось склониться над Аней и поцеловать ее, но он почему-то не сделал этого. Вместо поцелуя он обрамил ее лицо ладонями и провел подушечками больших пальцев по щекам. Она открыла глаза и теперь неотрывно смотрела на него. Ее темные зрачки окаймляла радужка бархатно-карего цвета. Улыбнувшись уголками губ, Нечаев снова провел большими пальцами по ее скулам.
- Все, что происходит между нами, для меня серьезно, Ань.
Наклонившись к ней, он мягко коснулся губами ее губ. Она была уступчивой и нежной, волосы ее – легкими и шелковистыми. От нее приятно пахло тонкими цветочными духами. Теснее прижав ее к себе, Андрей разомкнул ее губы языком и проник в рот. В этот миг думать он мог только о ней и о том, как часто в ее груди бьется сердце.