Сюзен Робинсон "Сокровище"/ Susanne Robinson

Как украсть сокровище
у мужчины, укравшего твое сердце?
Пойдет?

А обложка замечательная!

Обложка замечательная, шрифт у слогана во всех четырех вариантах понравился. Только можно его сделать черным - для сравнения? Просто автор, название, жемчуг - все белое, как бы сливается
_________________

 » Глава 1, 2

Ну а теперь, ответственный момент.

Сьюзен Робинсон
"Сокровище"

Есть люди идущие по жизни смело, бросая вызов трудностями, с любовью поддерживая всех окружающих. Моя тётя, Джорджия Мэй Вомак, поступала именно так со мной и моей семьёй. Эту книгу с любовью и признательностью я посвящаю ей.



Глава 1
(первод katusha бета-ридеры LiskaAliska,TiaP)



Лондон, 1860

В Свете все считали, что Вэлин Норт не имеет никакого права выглядеть столь несчастным и сердитым. Он считался красивым… когда не сверлил никого гневным взглядом, конечно. Мужчина обладал богатством, титулом, прекрасными манерами (в тех случаях, когда давал себе труд ими блеснуть), умом и семьёй не замешанной ни в одном скандале.
Поэтому, этим прекрасным апрельским вечером гости, приглашённые его тётушкой на музыкальный вечер в городской особняк Нортов, были возмущены мрачным видом хозяина дома. Сам же Вэлин Эдвард Сент-Джон Норт, Маркиз Уэстфилд не обращал никакого внимания на осуждение великосветских склочниц в гостиной. Он изнемогал.
Тетушка Оттолайн снова пригласила очередной букет подходящих юных барышень, чтобы он с ними познакомился, и теперь он томился в когтях Леди Миллисент Амберли. Леди Миллисент была признанной чемпионкой среди болтушек. Она трещала, стрекотала и молола языком без перерыва. Вэлин сосредоточил взгляд на её шлёпающих губах и вяло размышлял, как это она умудряется так долго говорить совершенно ни о чем.
– ...И конечно, летом я заказываю платья из льна, хлопка и муслина. А зимой предпочитаю кашемир, шерсть, парчу и бархат...
Вэлин проклинал свою тетушку. Пусть у Леди Миллисент было состояние, пусть она была дочерью графа, никакие аристократические корни не могли компенсировать её болтливость. Когда она принялась расписывать, какие ткани предпочитает для вечерних платьев, брови Вэлина сошлись на переносице. Он бросил на неё самый грозный и сердитый взгляд, на какой был способен, но Леди Миллисент была слишком поглощена собственными словами.
– Тонкосетчатыйтюльгазпрозрачнаякисеялионскийшёлк…– Слова текли, как река, вызывая у Вэлина мигрень.
Он уже готов был рявкнуть на свою мучительницу, как вдруг почувствовал странное покалывание вдоль позвоночника, как будто по его спине ползали батальоны муравьёв. Он поглядел поверх голов своих гостей, лакеев, разносивших вино и крохотные сэндвичи. Наконец его взгляд наткнулся на пожилую леди в траурном одеянии. У неё были седые волосы, скрученные в тугие старомодные букли, и очки с дымчатыми стёклами.
Эта странная особа глазела на него. Светские женщины ни на кого не глазеют, во всяком случае, в открытую. Когда глаза их встретились, она не отвела взгляд, а продолжала нахально пялиться на него сквозь дымчатые стёкла своих очков. Он уставился на неё в ответ, ожидая, что она покраснеет и отвернётся. Вместо этого она прищурилась и ухмыльнулась, будто знала, насколько и почему он раздражён.
Вэлин чертыхнулся про себя, почувствовав, как от шеи к щекам поднимается жар. Никто ещё не смел ухмыляться ему в лицо! Особенно маленькие, грушеобразные розовощёкие старушки. Он никому не позволит ухмыляться, черт возьми! Закаленные в битвах солдаты в Крыму под его взглядом стекали от страха в сапоги! От его пристального и гневного взгляда могли бы запросто падать газели в Северной Африке! Как смеет она глазеть на него и ухмыляться, как будто он беспризорник, пребывающий в дурном настроении?
Вэлин удвоил усилия, нахмурил брови, сузил глаза и вытянулся в полный рост, чтобы смотреть на оскорбительную леди свысока, с максимально возможной высоты. Он пронзил старушку грозным взглядом, достойным разгневанного Олимпийца, не меньше.
К его абсолютному изумлению, сизый нос старушки сморщился, и она сделала нечто совершенно невообразимое. Она прыснула со смеху!
Вэлин было двинулся к старухе, но был остановлен голосом Леди Миллисент.
– Я уверена, вам пришлись по душе кружева на моем платье. Настоящий Гонитон![1]
Вэлина расширились глаза, он зарычал, развернулся на каблуках, оставив Миллисент изумленно созерцать широкую спину под безупречным вечерним костюмом. Он удрал в группу пожилых джентльменов, стоявших у камина. Почётное место там принадлежало Таппи Суонвику, другу семьи и ветерану Наполеоновских войн. Вэлин пытался справиться с дурным настроением, в который раз внимая истории о том, как Таппи потерял ногу в битве при Ватерлоо. Он вполуха слушал дрожащий голос Таппи и чувствовал, как напряжение покидает его, когда необычная пожилая леди прошла мимо него в компании других вдов в траурных одеяниях. И, проходя, бросила на него насмешливый взгляд.
– Да, миссис Вичело, я понимаю, о чём вы. Он, действительно, вечно не в духе.
Вэлин от изумления открыл рот, но не успел он прийти в себя, как дамы вышли из комнаты в зал. Вэлин извинился и последовал за ними, но все стекались туда послушать пианиста, которого тётушка Оттолайн пригласила на этот вечер, и он потерял женщин в толпе. Комната была уставлена золочёными стульями, и его брат Актон тут же перехватил его, чем вынудил его присоединиться к другим членам семьи в первом ряду.
Он сел и вывернул шею, оглядывая гостей, но пожилая леди словно сквозь землю провалилась. Ему удалось увидеть, как черное платье мелькнуло за папоротниками рядом с дверью, но тётушка Оттолайн стукнула его по руке веером и шикнула.– Святые угодники, даруйте мне терпение!
– Что?
– Я приложила столько сил, чтобы зазвать к нам в гости Леди Миллисент, а ты был с ней груб!
Вэлин скривился.– Она трещотка.
– Она что?
– Трещотка. Она болтает и болтает без устали, ни о чем. Я не могу на ней жениться, я застрелю её ещё до конца медового месяца.
– Вэлин!
Оттолайн заговорила свистящим шёпотом, напомнившем Вэлину сердитый крик попугая: резкий и оглушающее-громкий. Вэлин видел, что она с трудом сдерживает раздражение.
– А что насчет Достопочтенной[2] Мисс Горст?
– Уж больно религиозна. Ей стоит стать монахиней.
Оттолайн поджала губы,– О Леди Глэдис этого не скажешь.
– Леди Глэдис – дура.
– Вэ-лин!– гневно воскликнула Оттолайн.
– Я не виноват. Эта женщина считает Шкодер[3] итальянским десертом, а Стамбул - породой коров.
Тетушка Оттолайн на секунду прикрыла глаза и снова бросилась в бой.– А что ты скажешь о Мисс Хэйхоу?
– Мисс Хэйхоу умна и тактична.
Тетушка заулыбалась.
– К сожалению, она ржёт, как зебра.
– Ох, Вэлин!
– Неважно,– поспешно произнёс Вэлин, пока тётя не приступила к новым нотациям.– Кто эта любопытная старая вдовушка в дымчатых очках?
– Право, Вэлин, я без устали знакомлю тебя с юными барышнями, а ты стираешь их в порошок и отворачиваешься. Скоро никто не будет знакомить с тобой дочерей, несмотря на твой титул и состояние.
– Тётя, кто эта леди в дымчатых очках?
– В очках? А, это гостья Леди Бакстон, она с Севера. Достопочтенная мисс Агнес Каупер, кажется, так её зовут. Она редко бывает в городе, предпочитает нортумберлендскую глушь.
– Никогда не приглашай её больше.
Оттолайн снова ударила его веером.
– Ерунда. Я не могу пригласить Леди Бакстон и не пригласить её гостью. Так не делается. В самом деле, Вэлин, твои манеры становятся всё более и более варварскими. Это всё война. Я говорила тебе, не ходи! Ты вполне мог не служить. Ты и до службы в армии был мрачным и раздражительным, а когда вернулся, просто превратился в какое-то бешеное животное.
Вэлин прекратил прислушиваться к тётушкиным жалобам. Он уже знал их наизусть и не собирался рассказывать ей правду. Он спрятал её, похоронил в глубинах своей души, где она источала яд, постепенно отравляя и уродуя его жизнь. Он молчал об этом с семнадцатилетнего возраста, с того самого ужасного дня. Остальным членам семьи вовсе не надо было знать, что произошло на самом деле, он заслужил нести груз собственной вины в одиночку.
Усилием воли вернувшись в настоящее, Вэлин обнаружил, что до сих пор злится на очкастую старуху, которая взяла над ним верх. В следующий раз, когда они встретятся, он ей покажет, как ухмыляться ему в лицо. Одним внушающим ужас взглядом он превратит её в дрожащее бланманже. Этот маленький триумф будет ему наградой за муки, которые он терпел, подыскивая достойную жену - жену, которой не хотел и не заслуживал.



Достопочтенная Агнес Каупер, хромая, вышла из-за кадки с папоротником, как только заиграл пианист. Медленной жеманной походкой она выплыла из зала и поднялась по полукруглой лестнице. Мимо неё, торопясь на концерт, пробежало несколько молоденьких девушек, и она кивала и благосклонно улыбалась им. Она поднялась наверх, в комнату, отведённую для дам, и обнаружила, что там больше никого нет.
Её сгорбленная спина и опущенные плечи тут же распрямились. Подбородок взмыл вверх, и она сорвала с глаз очки. Потом подтянула чёрные кружевные полумитёнки[4] к запястьям, и старая мисс Каупер исчезла, уступив место Эмилии Фокс, для друзей - Эмми, для большинства весьма не порядочных людей - миссис Эппл, для высшего Света - то миссис Каупер, то Леди Джейн Эффингхэм, то Франсуаза Мари де Фонта́нж графиня де Роган.
– Эмми Фокс, ты – чертовка, раз решилась дразнить этого человека,– пробормотала она себе под нос.
Она не смогла устоять перед искушением подразнить маркиза. Он был высокомерным, самовлюбленным и не умеющим сдерживать себя человеком. У него было столько денег, а он изволил проявлять недовольство! У него было, как минимум, три дома, а может и больше, а сам он не может вести себя снисходительно и вежливо с глупенькими, но исполненными добрых намерений девушками. А ещё у него есть спрятанное сокровище. Она слышала о нём от своей матери, обожавшей истории об аристократах и их огромных особняках. Эджинкорт Холл, фамильное гнездо Нортов, входил в число самых больших из них, и поговаривали, что один вельможа времен Елизаветы спрятал там, в тайнике, золото. Мужчине, обладающему столькими домами, да ещё и кладом, не на что было жаловаться.
Однако, Эмми вынуждена была признать, что её мнение о большинстве мужчин было таким же низким как о водяных крысах, плавающих в Темзе. Возможно, на её мнение о маркизе повлияло то, что при одном только взгляде на него у неё вскипала кровь, а сердце начинало биться часто-часто.
Эмми на своем веку встретила не мало красивых мужчин, но, непонятно почему, именно Норт вызывал у нее приступы жаркого румянца и дрожи в коленках. Почему от неё шёл пар при одном взгляде на подтянутую фигуру кавалерийского офицера и пронзительные серые глаза? Его соблазнительные губы были всегда крепко сжаты, и казалось, что он вот-вот разразится гневной тирадой. Так почему от одного его присутствия её бросало то в жар, то в холод?
Эмми встряхнула головой.
– Не время терять голову из-за какого-то смазливого хлыща голубых кровей. Делай свое дело, Эмми, девочка.
Засунув очки в карман, Эмми поспешила пройти через анфиладу комнат к галерее, которая тянулась по всей длине дома. Галерея Нортов была знаменита своими огромными, от пола до потолка окнами и коллекцией картин. Слабый золотистый свет недавно установленных газовых светильников боролся с темнотой. Она еле-еле могла разглядеть самые большие картины - Боттичелли, Тициана, Рубенса… но прошла мимо них и остановилась у небольшого портрета сестры Генриха XIII - Марии, кисти Гольбейна.
Оглядевшись вокруг, чтобы убедиться, что она всё ещё одна, Эмми приподняла юбки и кринолин, чтобы добраться до инструментов, спрятанных в привязанной к талии сумке. Она вынула тесьму, клей, нож и свёрнутый в трубочку холст. Уверенными движениями сняла портрет со стены, перевернула его и вырезала из рамы. На то, чтобы заменить картину принесённой подделкой ушло не более пяти минут.
Оригинал был аккуратно уложен в широкий карман, пришитый к нижней юбке. Эмми спрятала инструменты и снова повесила раму на стену. Отступила назад и удостоверилась, что картина висит ровно. Удовлетворённая, она круто развернулась и поспешно покинула галерею. Перед тем, как снова появиться в дамской комнате, она водрузила на место очки и вернула осанку миссис Каупер. Потом велела одной из горничных передать Леди Бакстон и хозяйке дома, что сильная усталость вынуждает её уйти пораньше.
Застегивая пальто, Эмми проковыляла вниз по главной лестнице, где Недотёпа с экипажем уже ждали её. Когда они степенным шагом выехали за ворота особняка Нортов, она задёрнула занавески и откинулась на сиденья. Вечер выдался утомительным.
Эмми улыбнулась про себя. Утомительным было всё, кроме увлекательного поединка с этим отвратительным маркизом. К сожалению, несмотря на все его недостатки, она почувствовала сильнейшее влечение к этому мужчине, и это обеспокоило её. Просто счастье, что ей не придётся больше встречаться с ним.
С первого же взгляда на маркиза она поняла, что он полагал, будто красота, титул и богатство освобождают его от необходимости быть добрым или вежливым. Она ненавидела мужчин с таким раздутым самомнением. Уж слишком часто они ей встречались, и самым злобным и опасным из всех был её отчим, Эдмунд Чип.
Но о нём не стоило думать. Он умер. А она осталась разгребать за ним последствия его дурного поведения – двое сводных братьев Эмми и одна сводная сестра оказались оставлены без средств к существованию. Она всё ещё помнила как удивилась, когда пять лет назад узнала про детей. Неужели, прошло уже целых пять лет? Эмми улыбнулась, вспоминая. Да, не меньше пяти, ведь Черенок, самый младший, был тогда младенцем. Старшему, Франту, было пять, а малышке Фиби только два.
У её отчима в Сэнт Джайлзе была другая женщина, более соответствующая его вкусам, чем родовитая мать Эммы. Но он обращался с ней и её детьми не намного лучше. Та женщина умерла вскоре после отчима, оставив детей на Эмми, которая раньше и понятия не имела о существовании этой, второй семьи.
Экипаж поехал, грохоча, на восток по Стрэнду[5], замедлил ход и свернул на боковую улочку. Когда экипаж остановился, Эмми отдёрнула занавески и выглянула из окна. Тощая фигура отделилась от группы зевак и вышла на дорогу.
– Добрый вечер, Чревис.
– Добрвечер, миссис Эппл.
Она передала Чревису картину и задержалась, глядя, как тот быстрым шагом удаляется от экипажа. Двое её людей, охраняя, пошли за ним, и вскоре вся группа растворилась в свете фонарей. Эмми опустила занавеску, и Недотёпа снова привёл экипаж в движение.
Снимая седой парик и смывая грим, старивший её лет на пятьдесят, Эмми мысленно подсчитала, сколько у неё денег в банке и сколько прибавится после сегодняшнего дела.
– По прежнему мало.
Беспокойство, как маленький мерзкий гриф уселось у неё на плече и стало терзать ей душу. Её любимцу Франту, самому старшему из сводных братьев, пора идти в школу. Эмми пообещала себе, что её братьев не постигнет её собственная участь. Мать Эмми, мисс Джейн Маргарет Фокс, была дочерью обедневшего аристократа, наивной и безрассудной. Достаточно безрассудной, чтобы пасть жертвой своего работодателя почти сразу же после того, как её приняли на работу гувернанткой. Легковерность матери до сих пор шокировала Эмми.
Эмми просто не могла взять в толк, как можно так довериться мужчине. Покачав головой, девушка вытерла лицо мокрой салфеткой из чемоданчика с косметикой. Конечно же, её мать вышвырнули на улицу, как только стало ясно, что она беременна. Кто знает, что бы с ней стало, не встреть она Эдмунда Чипа и не выйди за него замуж!
Но Чип был не лучше так называемого джентльмена. Он оказался профессиональным мошенником, одним из тех воров, что грабят богачей. Конечно, Джейн Маргарет сперва понятия не имела, чем он занимается. Со временем, однако, истинная натура её мужа выплыла наружу. Столкнувшись с правдой, Джейн Маргарет предпочла её игнорировать, во всём оставаясь леди и соответственно воспитывая свою дочь.
К несчастью, после смерти матери Эмми, воровские способности Чипа, под воздействием выпивки, сошли на нет. Благосостояние отчима стремительно падало и условия, в которых жила Эмми становились всё хуже и хуже. Уже в тринадцать лет она была полностью предоставлена самой себе. А хорошим воспитанием, которое так заботливо вкладывала в неё мать, в Сент Джайлзе сыт не будешь. Эмми выучилась воровскому искусству у помощников Чипа, и сама стала мошенницей.
Эдмунд Чип дал ей мало хорошего. Но это он помог ей придумать миссис Эппл. Чтобы защититься от опасностей Ист Энда она обзавелась вымышленным мужем, покойным, для простоты картины. Эмми быстро училась, приобретала защитников и союзников, и на данный момент её приказы беспрекословно выполнялись более чем дюжиной способных подчиненных. Да, идеей с миссис Эппл она была обязана Эдмунду Чипу. А еще она была обязана ему смертью матери от огорчений и болезней, вызванных жизнью в лондонских трущобах.
Неважно. Чип и обе его жены умерли, а Эмми надо было заботиться о себе и своём маленьком семействе. Возможно, ей так и придётся прожить жизнь среди грабителей, карманников и шлюх, но ни Франт, ни Фиби, ни Черенок больше и ногой не ступят в трущобы. Эмми готова была ограбить саму королеву, лишь бы этого не случилось.
Сейчас дети живут в Кенсингтоне, в симпатичном домике, утопающем в зелени. Каждый из них получит должное воспитание и сможет учиться в лучших школах, сможет водить знакомства с подходящими людьми. С уважаемыми людьми, а не с мошенниками, которые залезают в дамские сумочки и кончают жизнь в Ньюгейте. И не с мальчишками– взломщиками, и не с попрошайками, хватающими всё, что плохо лежит.
Не для её братьев и сестры воровские притоны восточного Лондона, или скрытки, где прячутся те, кто слишком много выпил или ограбил работодателя. Эмми уже тошнило от тёмных лабиринтов трущоб с их засадами на полицейских и неосмотрительных прохожих. Но пока она не соберёт достаточно денег, подобные места будут служить ей рабочим местом, гостиной и спальней.
Экипаж остановился на задворках Сент Джайлза. Эмми вышла на углу, где торговка продавала мясные пирожки двум мужчинам в потертых костюмах.
– Кому пирожки мясные! Пирожки горячие!
Эмми посмотрела на кучера.
– Отличная работа, Недотёпа. Возвращайся в конюшню.
– Да, миссис. Приятного вечерка, миссис.
Эмми повернулась к мужчинам, поспешно дожевывавшим пирожки.
– Привет, Соня, привет, Трубочист.
Телохранители приподняли шляпы.
– Мы уж начали волноваться, миссис Эппл,– сказал Соня. Он был похож на чернорабочего, или на одного из тех тысяч железнодорожников, что наводнили Англию стальными рельсами.
Трубочист был не таким мощным, как Соня, но гораздо выше. Кличку свою он получил в память о прежнем занятии, когда влезал в дома через печные трубы.
– Мы уж думали, что тот хлыщ, у которого вы собрались украсть картину, схватил вас.
– Ну, Трубочист, я когда–нибудь попадалась?
– Нет, хозяйка, но никогда не знаешь, не донёс ли кто на тебя.
– Рискуя навлечь на себя ваш гнев?– усмехнулась Эмми.
Трубочист редко улыбался, но когда они пошли по улице, губы его слегка изогнулись. У них ушло полчаса на то, чтобы добраться до пансиона Мадам Рейчел на Нидл– Стрит у Блекфрайарз[6], но Эмми из осторожности никогда не приезжала к себе в экипаже. И в любом случае, надо было идти кружным путём, чтобы убедиться, что за ними нет слежки.
Вскоре Эмми уже сидела у себя в гостиной в пансионе. Комната была обставлена потёртой, подержанной мебелью, но в ней было чисто. Прямо над ней находились комнаты Чревиса, фальшивомонетчика, а под крышей вёл дело Боргл, самый удачливый в Лондоне скупщик краденого. Как раз сейчас он пристально изучает портрет кисти Гольбейна. Как только они договорятся о цене, Боргл пошлёт картину покупателю в Голландию.
Допивая чай, Эмми услышала, как по коридору зашуршали кисейные юбки её подруги, Долли Игл. Долли вплыла в комнату без стука, покачивая широкими юбками. Мисс Игл тоже была мошенницей, она специализировалась на джентри, была со вкусом одета и жила в хорошем доме в западной части Лондона.
– Вот ты где,– светловолосая Долли поправила причёску и села рядом с Эмми.– В безопасности и с уловом, как я погляжу! Эмми, ты единственная известная мне женщина, которая может водить дружбу с перекупщиками, фальшивомонетчиками и полупьяными ведьмами, и зарабатывать на этом.
Эмми поставила чашку на блюдце и вздохнула.
– Ты знаешь, как я работаю, я не трачу время на мелких воришек.
Долли похлопала её по руке и Эмми улыбнулась. Долли нравилось поддразнивать, она так выражала свою дружбу, которая началась, когда Эмми спасла её от Ньюгейтской тюрьмы. Однажды, несколько лет назад Эмми открыла для Долли дверцы своей кареты и спрятала от полицейских, которые гнались за ней за кражу денег из сумочки какой–то леди.
Долли налила себе чаю, снова устроилась на стуле и отпила глоток.
– Удивительно, что кто–то платит столько денег за старую, заросшую плесенью картину.
Эмми не стала и пытаться объяснить ценность портрета или художника. Она давно уже поняла, что воспитание, данное ей матерью, одновременно и преимущество, и недостаток в глазах обитателей трущоб.
– Ты уверена, что маркиз сегодня же не обнаружит подделку и не побежит тебя искать?
– А почему, ты думаешь, мы выбрали для этого дела дом Нортов?– спросила в ответ Эмми.– Все знают, что маркиз ненавидит Лондон и терпеть не может Сезон. Он не останется надолго, так как большую часть времени живёт за границей или в поместье. А когда он в городе, то слишком занят своими обязанностями, чтобы рассматривать картины в галерее.– Эмми вздрогнула, подумав одновременно о красоте маркиза и о том, как ей нужны деньги.
– Что не так, дорогуша?
– Этого мало, Долли. Франта на будущий год надо отправлять в школу… в Итон, или в Харроу. Для младших достаточно гувернантки. А ему на будущий год будет одиннадцать. Я больше не могу с этим ждать.
– Я вообще не понимаю, зачем его туда отправлять.
Эмми потёрла переносицу и зажмурила глаза. От волнения у неё разболелась голова.
– Всё очень просто,– сказала она. Связи и друзья, заведенные в школе, помогут ему войти в Свет. Без них Франт не сможет ни приобрести достойную профессию, ни достойно жениться.
Долли наклонилась к ней и мягко проговорила.
– И поэтому ты живёшь двойной жизнью – здесь и с детьми. Чтобы они стали респектабельными людьми?
– Без респектабельности и образования они быстро окажутся в трущобах, да в сточных канавах.
– Как ты,– сказала Долли.
Эмми сглотнула.
– Как я.
Некоторое время они сидели молча, а потом Эмми начала барабанить пальцами по ручке кресла. Долли подняла одну бровь.
– Что ты затеваешь?
– Мне нужно много денег и быстро.– Эмми перестала стучать и прикусила зубами кончик ногтя.– Хмммм... Сегодняшнее дело оказалось таким лёгким... Думаю, я вернусь туда и попробую ещё раз. Там повсюду собирают пыль горы серебра.
Долли так сильно замотала головой, что кудряшки выбились из причёски.
– Не смей! Это слишком опасно!
– Вовсе нет.
– Да что с тобой? Дорогая, у тебя странный огонь в глазах.
– Глупости. Никакой опасности нет, и вообще, Норт заслуживает хорошего урока. И я как раз подхожу на роль учителя.
– Если ты не будешь смотреть в оба и контролировать себя, ты попадёшься.– Долли внимательно оглядела Эмми.– Этот Норт засел у тебя в голове. На тебя это непохоже.
– Вэлин Норт – избалованный, грубый, нахальный эгоист.
– А еще он симпатичный, как я слыхала.
– Может быть,– ответила Эмми.– Но он это знает. Мне было отвратительно видеть, как он разыгрывает из себя благородного лорда и разворачивается к девушке спиной просто потому, что ему лень найти для неё немножечко терпения. Он думает, что ему положено всё лучшее в этой жизни и что он может спокойно топтать чужие чувства.
– Ты то же самое твердила про старого мистера Чипа. Эмоции мешают тебе думать. Оставь Норта в покое, дорогая, иначе ты кончишь в Ньюгейте, или еще где похуже.
– Только не я,– заявила Эмми, подливая себе чая.– Я добуду необходимые деньги и одновременно унижу этого ужасного Вэлина Норта. Ему не помешает избавиться от грубости и от чрезмерной наглости. Я не сделаю ему ничего плохого, только лично прослежу за тем, чтобы он научился скромности и обходительности.
Долли смотрела на подругу с подозрением.
– Почему это тебе неймётся снова увидеть этого хлыща, если он и впрямь такой жлоб?
– Мне не неймется!– воскликнула Эмми.
– Вокруг куча других парней с ценными вещами, которые можно украсть.
– Я уже знаю подход к этому.
– Никогда не ходи красть в одно и то же место, это правило!– сказала Долли.
– Но не закон же!
Долли вскочила, снова мотая головой.– Это паршивая идея.
– Не беспокойся,– ответила Эмми с улыбкой.– Это будет даже забавно.

Глава 2
(первод katusha бета-ридеры LiskaAliska,TiaP)



Эмми плохо спала ночью и на утро чувствовала себя совершенно разбитой. Этот проклятый маркиз вторгся в её сны. И во сне с ним знакомили её, а не говорливую леди Миллисент
Во сне он в своей обычной манере так сверлил её мрачным взглядом, будто готов был оторвать ей голову. То есть, вёл себя точно так же, как с бедняжкой Миллисент. Но во сне, стоило ей в ответ пошире распахнуть глаза, как вся мрачность слетала с него, как туман, уносимый ветром.
Внезапно лицо Вэлина Норта теряло всю суровость безжалостного воина. Без мрачной гримасы оно оказалось почти идеально красивым. С высоким лбом, который подчёркивала чёрная волна длинных, откинутых назад волос. У любого другого мужчины подобная строгая причёска подчеркнула и выпятила бы все недостатки, но не у Вэлина, с его прямым носом и изящно очерченным ртом. Но больше всего внимание Эмми привлекли его глаза. Именно они заставили кровь стучать у неё в висках. Взгляд его светло–серых, глубоко посаженных глаз, казалось, провоцировал, пронзал её насквозь, вопрошал, заполнял её, сминая всякое сопротивление.
Во сне Эмми выдерживала этот взгляд бесконечно долго, а потом маркиз протянул к ней руку. И как только он коснулся её, она проснулась.
– Святое милосердие! – пробормотала она. – Я сошла с ума.
Девушка сидела в своей изысканно–обшарпанной гостиной за маленьким столиком, в пятый раз перепроверяя счета. Отложив в сторону карандаш, Эмми вздохнула и прижала ладони к закрытым глазам. Она злилась на себя за то, что всё время отвлекается.
В это утро её мысли постоянно убегали от дел к этому сну, к Вэлину Норту. Ей становилось всё неуютнее и неуютнее. За всю историю своих похождений и мошенничеств, она ни разу не встречала мужчину, который бы не пропадал из её мыслей в ту же секунду, как пропадал с её глаз. Похоже, Долли была права со своими предостережениями.
Она попыталась сосредоточиться. Вчерашние выводы были абсолютно верны. Ей совершенно необходимо больше денег на Франта, Черенка и Фиби.
Стук в дверь прервал её беспокойные мысли. Вошёл Чревис, изготовитель фальшивок. Чревис был одет, как служащий, в чёрный костюм. Когда он не говорил о делах, он мог до бесконечности распространятся о своих хронических заболеваниях. Чревис занялся подделками именно потому, что работа, требующая более серьезных физических нагрузок, плохо сказалась бы на его здоровье. Он носил очки с бутылочно–зелеными стёклами и очень гордился своей роскошной седой шевелюрой.
Входя, Чревис одной рукой поправлял на переносице очки, а другой сжимал плоскую деревянную коробку.
– Миссис Эппл, могу я побеспокоить вас просьбой подержать у себя вашу коробку, пока я отсутствую?
– Что случилось? – Эмми встала и взяла коробку у него из рук.
– Этим утром я страдаю от Головных Болей. Это совершенно ужасно, я должен сходить в аптеку за порошками от мигрени, а потом вынужден буду лечь в постель.
Чревис ещё страдал от Болей в Ногах и от Болей в Спине, которые бесконечно сменяли друг друга.
– Я бы оставил её с учеником, но он копирует неожиданно свалившееся на нас завещание.
– Вам стоило бы посидеть здесь, а за порошками послать ученика.
– Благодарю, но завещание необходимо закончить к вечеру, а поскольку я страдаю от Головных Болей, мальчик должен сам закончить работу.
Когда Чревис ушёл, Эмми вернулась к столу и поставила на него коробку. Они ждали Боргла, чтобы сегодня же вечером отправить посылку, но коробку пока не запечатали, и Эмми воспользовалась случаем, чтобы ещё раз посмотреть на картину. Чревис пока не вставил её в раму, и картину можно было свободно развернуть на столе и полюбоваться ею.
Ганс Гольбейн Младший был любимым художником Генриха VIII, одним из лучших портретистов своей эпохи. Вчера вечером Эмми некогда было разглядывать портрет сестры короля, Марии Тюдор, чья красота казалась такой же свежей, как в день (более трехсот лет назад), когда картина была завершена.
– Триста лет... – Прошептала Эмми, внезапно осознавая, каким хрупким может оказаться полотно.
Она осторожно подняла его, намереваясь положить обратно в коробку, но заметила, что верхний край холста неровно срезан. Она потрогала торчащий кусочек ткани, думая, что надо сказать об этом Чревису, и когда пальцами пробежалась по краю, вздрогнула. Там было что–то жёсткое, скорее бумага, чем холст. Она пригляделась, потом перевернула картину и внимательно осмотрела углы.
Сзади был приклеен дополнительный слой ткани. Когда она вырезала картину из рамы, то срезала клей в одном месте. Девушка нащупала уголок чего–то, спрятанного между портретом и тканью.
Эмми забарабанила пальцами по столу, уставившись на Гольбейна. Одним из её преимуществ над обычными мошенниками было то, что мать научила её не только чтению и письму.
Эмми знала историю, литературу, иностранные языки, разбиралась в искусстве. К тому же она пыталась заниматься и самообразованием. Именно образование позволило ей оценить стоимость Гольбейна и выбрать Норта своей жертвой. Мать также обучила её этикету и тонкостям светской иерархии… и рассказала об истории знатных английских родов.
Именно мать поведала Эмми о Нортах и их огромном поместье под названием Эджинкорт Холл, где, согласно легенде, незадолго до похода короля Филиппа Испанского против Королевы Елизаветы, был спрятан огромный клад. Тогда Эджинкорт Холлом владели Бофоры, католическая семья, тайно помогавшая испанцам в борьбе против протестатнки–Елизаветы. Поговаривали, что, опасаясь, что их планы будут раскрыты, а золото, посланное испанцами, обнаружено, Генри Бофор, спрятал клад где–то в доме. Он был арестован за предательство и умер в Тауэре, не успев никому раскрыть, где скрыто сокровище.
Вот такая легенда. Никто в неё не верил, поскольку главный шпион Елизаветы, Трокмортон, в поисках золота перерыл весь Эджинкорт Холл и ничего не обнаружил. В детстве, Эмми обожала эту историю, она была похожа на волшебную сказку. После того, как злые Бофоры попали в опалу, добрая королева Бэсс даровала их титул и земли преданному соратнику – предку Вэлина Норта.
Этот портрет мог когда–то принадлежать Бофорам и висеть в Эджинкорт Холле. Пальцы Эмми застыли. Они потянулись к бумаге, вылезающей из–под холста, схватили и потянули. Бумага слегка подалась, потом застряла. Похоже, что там больше одного листа, и они сложены. Эмми схватила нож для бумаги, аккуратно отделила портрет от подкладки, расширила отверстие и достала запечатанный конверт.
На нём ничего не было написано, но на скреплявшем его воске стояла печать. Эмми различила лебедя с развернутыми за спиной крыльями. Геральдический герб Бофоров? Она аккуратно просунула лезвие ножа под печать. Девушка умела открывать конверты, не ломая печатей.
Эмми медленно развернула бумаги и опустила их на стол, рядом с письменным прибором и пресс-папье. Потом села и разочарованно уставилась на верхний лист. Документ пожелтел от времени и был написан в старинной манере, но она смогла разобрать большинство слов. На первом листе под стихотворением, располагался список всех обитателей дома Генри Бофора, маркиза Вестфилда.
– Хм! – Странно она мысленно представила этого Бофора. Он выглядел точно, как Вэлин Норт.
Помотав головой, Эмми перешла было к следующему листу, но когда перевернула первый, обнаружила, что его обратная сторона тоже вся исписана.
Очевидно, стихотворение и список были написаны на обороте старого письма. Второй лист был таким же неинтересным. Взгляд Эмми скользил по списку комнат, отведённых каждому из обитателей Эджинкорт Холла. Дальше шли серии предложений на разных языках, такие обычно переписывают ученики во время уроков. Несколько фраз было на латыни что–то по–французски и по–английски.
Эмми без особого интереса изучала латинскую фразу Sic itur ad astra. Бумажки ничего не стоили.
– Провались оно! – Эмми стукнула кулаком по столу.– Так тебе и надо, детка, за то, что позволила воображению взять верх над разумом.
Эмми вновь со вздохом закрыла глаза руками, потом начала собирать бумаги. Лист со стихами привлек её внимание, поскольку она положила его сверху.
Как странно построены фразы, – пробормотала она и прочла ещё раз.

Хоть пал могучий Гарри
И крепкий замок сожжён,
Храбрый Уэстфилд победой опьянён.
Сор и холм, плита и двор остаются.
Во имя дела Господня трудимся мы,
Против низкородного тирана и сатанинской тьмы.
Дабы змея ереси победить,
Дабы за рожденного в лоне истинной церкви отомстить.

– Генри, старина, поэт из тебя никакой.– Эмми просмотрела список обитателей дома под стихотворением. – Но хозяйство у тебя было огромное, признаю. Она с возрастающим интересом читала старые имена.

УЧЕТНАЯ КНИГА
За моим столом
Мой Лорд, Моя Леди
Моя леди Маргарет, Моя Леди Изабелла,
Мистер Бофор, Мистер Форт,
Джон Масгрейв Питер Гаррет,
Месье Д’Ор

Далее запись перечисляла тех, кто обладал правом обедать «в Гостиной», около господского стола.
Следующим шел «Стол для служащих», за которым сидели старшие слуги, те, кто работал на кухне, в кладовых и в буфетной. Младшие слуги сидели за «Длинным столом в зале»: конюхи, кузнецы, сокольничьи, птицеловы. И был ещё один стол, за которым сидели низшие, какие–то Диггори Дайер и Марфиди Снипт.
Губы Эмми изогнулись в улыбке.
– Диггори Дайер, месье Месье Д’Ор... Ха!
Она кинула взгляд на письмо на обороте списка, отложила, но тут же снова схватила. Оно было датировано 23 марта 1588 года, предназначалось Генри Бофору и было подписано Фердинандом Гузман де Сильва, секретарем испанского посла в Англии.
– Восемьдесят восьмой, – прошептала Эмми. – Восемьдесят восьмой. Как раз год нападения Армады.
Она быстро пробежала письмо глазами. «Вооружайся», «Флот отчалит из Лиссабона в мае».
– Хм... Неудивилельно, что он это спрятал.
Она прочла второе письмо, на этот раз от Бофора к Де Сильве, описывающее его приготовления к восстанию против Королевы Елизаветы. Эмми почти уже потеряла интерес к тексту, как вдруг увидела последние слова Генри Бофора. «Я получил золото и найду ему хорошее применение».
– Золото. – Выдохнула она.
Бумага выскользнула из пальцев Эмми, она, не отрываясь, уставилась на документы. Сначала были написаны письма. Это очевидно, ведь никто не пишет секретарю посла на обратной стороне списка жилых помещений дома, и уж конечно, секретарь не мог писать свое письмо ни на каких бумагах Бофора. А это значило, что кто–то повторно использовал письма. Но Генри Бофор, конечно же, прятал бы столь крамольную корреспонденцию, а не отдавал её слугам на черновики.
Значит, это сам Бофор добавил и список обитателей дома, и поэму, и фразы на разных языках. Зачем?
Эмми снова посмотрела на оборотную сторону писем. У Бофора был огромный штат слуг, что, несомненно, свидетельствовало о его высоком положении. У него даже жил какой–то француз. Месье Д’Ор. Может, друг? Или учитель французского языка для дочек, леди Маргарет и леди Изабеллы?
Бедные девочки. Пока они учили французский под руководством месье Д’Ора, их идиот–папаша задумывал предательство и готовил себе место в Тауэре. Что потом стало с ними и с беднягой месье Д’Ором?
– Д’Ор... Эмми моргнула, глядя на выведенное пером имя, вспоминая материнские уроки французского языка.
– Д’Ор, – повторила она, оглядывая список обитателей дома. – Un anneau d'or – золотое кольцо...Fil d’or – золотая нить. Учитель французского по имени Мистер Золото. Маловероятно.
Со все возрастающим возбуждением Эмми посмотрела на стихотворение, написанное на обороте письма испанца. В нём говорилось об изгнании змея ереси, о мести за того, кто рожден в лоне истинной церкви, то есть всё это было приписано незадолго до наступления Армады. А Армаду послали, чтобы отомстить за смерть католички Марии Шотландской[7], павшей от руки Елизаветы. Мария Стюарт «рождена в лоне истинной церкви».
Генри Бофор писал о чём–то важном, о чём–то, что пришлось спрятать... испанское золото, месье Д'Ор! Что там с распределением комнат на обороте письма Бофора? У всех комнаты как комнаты, кроме месье Д'Ора, который занимает la chambre sous la spirale что бы это там ни значило. Комната под витками, так кажется?
Отложив письмо Бофора, Эмми схватила листок с разрозненными предложениями. Первая фраза была на английском, взята из Библии. «Где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» Евангелие от Матфея 6:21.
– Бедняга Генри, – сказала Эмми, – ты и впрямь надеялся обмануть человека подобного Трокмортону, или королеву, подобную Елизавете такими дешёвыми уловками? Удивительно, что тебя раньше не разоблачили.
Похоже, единственное, что Бофор сделал разумного – спрятал бумаги. Что–то здесь должно указать на то, где лежит золото!
Эмми уронила бумагу, вскочила и заходила взад–вперед по комнате. Ей придётся перевести фразы. Ей понадобятся старые словари матери: латинский и французский. Она застыла на полпути.
Святые Небеса, все это лежит в доме Норта, а я не могу до него добраться. – Она потерла лоб. – С унижением маркиза придется подождать.
Она снова принялась ходить по гостиной туда–сюда мимо кресла с чехлом, заплатки на котором скрывали подушки.
– Я должна каким-то образом проникнуть в Эджинкорт Холл.
Она могла бы отправиться туда в качестве Агнес Каупер, но в таком большом доме, как Эджинкорт ей будет тяжело действовать под видом пожилой леди. Довольно легко перевоплотиться в горничную, но служанка не сможет распоряжаться своим временем. За всеми её перемещениями будет пристально следить старший лакей и ей придется работать с утра до ночи.
Нет, лучше всего проникнуть туда в качестве юной леди. Юным барышням многое запрещено было делать – почти все занятия и профессии, доступны лишь для мужчин, так что свободного времени у них хоть отбавляй.
– Загвоздка только в одном, – сказала Эмми. Она плюхнулась на диван и начала отбивать ногтями дробь на передних зубах. – Кем мне лучше представиться?
Через несколько секунд она хлопнула в ладоши, встала и, блестя глазами, объявила на всю гостиную:
– Ну–с, Вэлин Норт, приготовьтесь познакомиться с мисс Эмилией Шарлоттой де Винтер. Хотите вы этого или нет, ваша тётушка скоро надооооолго пригласит её в Эджинкорт.


----------------------------------------------
[1]род довольно тонких гипюр, изготовляемых в г. Гонитоне (Англия)
[2]обращение к cыновьям и дочерям виконтов и баронов, а также младшим сыновьям графов
[3]озеро Шкодер или Скадарское озеро (в Югославии и Албании)
[4]перчатки без пальцев
[5]одна из улиц Лондона, идущая параллельно Темзе. Знаменита своими гостиницами и театрами
[6]один из лондонских вокзалов
[7]Мария Стюарт, королева Шотландии, претендовавшая на английский престол, была казнена в феврале 1587 за участие в заговоре против Елизаветы I
_________________

жаль нельзя вставит звук фанфар.
_________________

Девочки,Вы все СУПЕР!!!!!!!!
_________________

Сегодня счастливый день, начали выкладывать новый роман.
Спасибо!
Вы просто молодцы

а мне больше всего понравилось оформление
эти завитки добовляют романтическую нотку

с нетерпением буду ждать окончания перевода

Вот это да! Случайно сюда зашла, а тут уже начали выкладывать перевод!
Девчонки, все кто работал над этим романом, чтоб мы имели удовольствие его прочесть, огромное спасибо Вам!!!

Огромное спасибо за перевод!!!! Ура!!! Новый роман!!!! Бегу читать....

Хотелось бы кое что уточнить. Как я поняла многие не понимают, что "Мисс", "Леди" это не просто обращение к незамужней девушке, а титул, полученный ими от отца. Все данные взяты мною из интернета. Поэтому благодарность всем, кто эти данные собирал

"Леди"
Все дочери герцогов, маркизов и графов носят титул леди, который предшествует имени: леди Джейн или леди Джейн Сеймур. Однако если женщина получает титул леди через мужа (муж носит титул "Лорд"), то он может предшествовать только фамилии: Джоан Плоурайт по этикету должна именоваться леди Оливье, но никак не леди Джоан.

"Достопочтенная(ый)"
Сыновья и дочери виконтов и баронов, а также младшие сыновья графов носят этот титул.Скажем, фамилия графа Гулд. Тогда его младший сын - Достопочтенный (the Honorable) Джон Гулд. Его жена, соответственно - Достопочтенная Мэри Гулд.

"Мисс","Сэр"
Дети баронетов и рыцарей
Скажем, дети Сэр Артур Уэсли, рыцаря ордена Бани (Уэсли - фамилия)
Сын (независимо от старшинства): Джеймс Уэсли. Обращение - Сэр, упоминание в разговоре - Мистер Уэсли.
Жена сына: Мария Уэсли. Обращение - Мэм, упоминание в разговоре - Миссис Уэсли
Дочь Сэра Артура: Ханна Уэсли. Обращение - Мэм, упоминание в разговоре - Мисс Уэсли
_________________

УХ ты, какая прелесть, начало нового романа положено!
katusha, LiskaAliska, TiaP, спасибо вам за великолепный перевод и чудесное оформление!
Мне очень понравилось!
Желаю всем переводчицам и бета-ридерам творческих успехов в дальнейшем переводе.

УРРААА!!!! Вот и настал долгожданный день!!!! Девочки, огромное Вам СПАСИБО за потрясающий перевод и великолепное оформление!!!!
_________________

УРРРРАААААА!!!!!!
Только сейчас зашла, а тут такой ПОДАРОК!!!!!
Спасибо девочки!!!!!

Ура Робертс!!!!! Спасибо девочки ВЫ СУПЕР!!!!!!!

Ой что-то с головою стало, автора любимого перекрестила Робинсон конечно