Зарубежные поэты (Европа и Америка)

Генрих Гейне


Женское тело — это стихи,
Они написаны богом,
Он в родословную книгу земли
Вписал их в веселии многом.

То был для него благосклонный час,
И бог был во вдохновенье,
Он хрупкий, бунтующий материал
Оформил в стихотворенье.

Воистину тело женщины — песнь,
Высокая Песнь Песней;
Строфы — стройные члены его,
И нет этих строф чудесней.

Как божеская мысль
Шея белая эта,
Что голову маленькую несет,
Кудрявую тему сюжета!

Распуколки розовые грудей
Отточены, как эпиграмма,
И несказанна цезура та,
Что делит груди прямо.

Плавные бедра выдают
Пластика-маэстро;
Вводный период, закрытый листом, -
Тоже прекрасное место.

И в этой поэме абстракций нет!
У песни мясо и зубы,
Руки, ноги; целуют, шалят
Отличной рифмовки губы.

Прямая поэзия дышит здесь!
Прелесть в каждом движенье!
И на челе своем эта песнь
Несет печаль завершенья.

Хвалу воспою, о боже, тебе,
Молиться буду во прахе!
Перед тобою, небесный поэт,
Мы жалкие неряхи.

И погрузиться, о боже, хочу
В великолепье стихов я;
И изучать поэму твою
И день и ночь готов я.

Да, день и ночь зубрю я ее,
Без отдыха, ночь и день я;
Стали сохнуть ноги мои, -
Это все от ученья.


(перевод — Ю.Тынянов)
___________________________________

Фольгоре да Сан-Джиминьяно

ЯНВАРЬ

Я в январе вам подарю немало:
Каминный дух прогретого жилья
И роскошь спальни с хрусткостью белья,
Шёлк простыней и шкуру-одеяло.

Варенье, вина в холоде бокала,
Наряд аррарский лучшего шитья:
Опять сирокко не даёт житья
И трамонтаной небо задышало.

А днем наружу выскочите вдруг,
Чтоб первым снегом, непорочно-белым,
Кидаться в дам, хохочущих вокруг.

Потом, устав за непривычным делом,
Вернётесь в дом, чтоб коротать досуг
И отдыхать в тепле душой и телом.

Перевод с итальянского Геннадия Русакова
___________________________________

Гийом Аполлинер (1880-1918),
Сила зеркала

Презренный, как-то раз я подглядел тайком,
Как Линда в зеркале собою восхищалась.
И вот я покорен прекрасным двойником -
Изменника во мне открыла эта шалость.

Я прежде полагал, что нет ей равных, но
Мне зеркало в тот миг на всё глаза открыло;
И сердце дрогнуло мое, соблазнено
Лицом, которое теперь мне тоже мило.

С тех пор я сравнивать пытаюсь без конца,
Едва захочется ей в зеркало всмотреться,
Два вожделенные, два юные лица,
Но выбрать не могу — нет смелости у сердца.

Да, я в сомнении твержу себе: ответь,
Неужто копия милей оригинала?
Я вижу, что она готова умереть,
Чтобы еще живей ее сестра предстала.

Я попросту пленен волшебным двойником,
Всей этой точностью, почти невыносимой,
Всей этой живостью и лживостью притом
И каждой черточкой, мучительно красивой!

Но жизни не дано расплавить льда зеркал,
Всё застывает в нем — и зеркало без меры
Не раз дурачило того, кто полагал,
Что любит женщину, а был в плену химеры.

Перевод М. Яснова
___________________________________

Гюго Виктор.

РЕБЯЧЕСТВО

Шестнадцать было ей, а мне двенадцать только,
Резвясь и о любви не думая нисколько,
Чтоб с Лизой поболтать свободно вечерком,
Я маменьки ее ухода ждал тайком,
И тут поодаль мне от Лизы не сиделось,
Я придвигался к ней, мне ближе быть хотелось.
Как много отцвело с тех пор весенних роз!
Как много перешло людей, гробов и слез!
Порою думаешь: где эти розы, слезы?
Где Лиза? И мои ребяческие грезы?
Тогда любились мы. Мы были с ней вдвоем
Две птички, два цветка в убежище своем.
Я любопытствовал, она была большая,
А я был маленький. Стократно вопрошая:
К чему и для чего? - я спрашивал затем,
Чтоб только спрашивать. Когда моя пытливость
В ней возбуждала вдруг иль нежную стыдливость,
Или задумчивость - я всё твердил: зачем?
Потом показывал я ей свои игрушки,
Моих солдатиков, мой кивер, саблю, пушки,
Я книги все свои пред ней перебирал,
Латынь, мою латынь - предмет моих усилий.
"Вот, - говорил я, - Федр! А вот и мой Виргилий!"
Потом я говорил: "Отец мой - генерал!"
И Лизе для молитв, для церкви, для святыни,
Знать было надобно немножко по-латыни, -
И вот, чтоб ей помочь перевести псалом,
К ней на молитвенник склоняться мне случалось,
Когда молились мы, и в этот миг, казалось,
Нас ангел осенял невидимым крылом.
Она, как взрослая, свободно, без уклонок,
Мне говорила "ты". Ведь что ж я был? - Ребенок.
Я "вы" ей говорил и робок был и глуп.
Со мною вместе раз над книжкою нагнулась
Она, и... боже мой! Щека ее коснулась
Своими розами моих горящих губ, -
Я вспыхнул, покраснел, и спрятался наивно
Под Лизы локоном и крепко, инстинктивно
Припал, прижался к ней, - и вырвалась, скользя,
Она из рук моих с увертливостью гибкой,
И, обратясь ко мне с лукавою улыбкой,
Произнесла: "Шалун!" - мне пальчиком грозя.

1858 год.
(перевод: В. Г. Бенедиктов)

Жак Брель
Мы увидеть должны (1954)

За густой пеленой
Наших будничных дел,
За больной маятой
Наших душ, наших тел,
Сквозь унылые тени
Обид и забот,
Сквозь тугое сплетенье
Житейских невзгод,
За уродливым миром
Пустой суеты,
За угрюмым и сирым
Лицом нищеты —

Мы увидеть должны,
Как прекрасна земля,
Как берёзы нежны
И легки тополя,
Сердце верного друга
Увидеть должны,
Зелень летнего луга
И трепет весны..
Сердце верного друга
Увидеть должны,
Зелень летнего луга
И трепет весны.

Сквозь ворчанье, и зов,
И рыданье, и брань,
И сквозь визг тормозов
В предрассветную рань,
За пронзительным плачем
Пожарных сирен,
За концертом кошачьим
Супружеских сцен,
И за воплем орущих
В саду малышей,
За истерикой ждущих
Войны торгашей —

Мы услышать должны
Шёпот сонной травы,
Красоту тишины,
Птицу в гуще листвы,
Что во мраке лесном
Задремала, успев
Сочинить перед сном
Колыбельный напев,
И во мраке лесном
Чутко дремлет, успев
Сочинить перед сном
Колыбельный напев.

Перевел Морис Ваксмахер
___________________________________

Ц.К. Норвид

Марионетки

1
Как не хандрить?.. когда тихая стая
Неповторимых созвездий
Медлит над нами - а мы, отлетая,
Так и остались на месте…

2
Все, как и было, и каждый, кто ныне
Жив еще, рядит и судит -
А через миг его нет и в помине,
Да ведь людей не убудет.

3
Тошно в театрик такой захудалый
Ради пустой оперетты
И неумелой игры в идеалы
Жизнью платить за билеты…

4
Господи, чем же прогнать эту скуку,
Что поселилась без спросу?
Время угробив на скорую руку,
Вирши строчить или прозу?

5
Или замолкнуть?.. забыться в теплыни
И перечитывать главы,
Те, что Потоп на песчинках пустыни
Нам написал для забавы…

6
Нудность и скука… а впрочем, знакомы
Средства от этих напастей:
Брезгуй людьми и ходи на приемы
- Галстук надев поцветастей.

Перевод А. Гелескула
___________________________________

Эмили Дикинсон

Нет лучше Фрегата – чем Книга...

Нет лучше Фрегата — чем Книга —
Домчит до любых берегов.
Нет лучше Коня — чем страница
Гарцующих стихов.

Ни дозоров в пути — ни поборов —
Не свяжет цепью недуг.
На какой простой колеснице
Летит человеческий Дух!
___________________________________

Эмили Дикинсон

Надежда - штучка с перьями -
В душе моей поёт -
Без слов одну мелодию
Твердить не устаёт -

И в праздники - нас радует,
И буря не спугнёт -
Вот эту пташку малую,
Что всем тепло даёт -

В морях мне пела, в холоде -
Но я не помню дня,
Когда она хоть крошечку -
Просила у меня.

Перевод Б. Львова
___________________________________

Михай Эминеску

К звезде


Звезда, взошедшая во мгле,

Так высоко пылает,

Что свет её лететь к земле

Веками продолжает.


Быть может, он давно угас

В бездонности просторов,

А слабый отблеск лишь сейчас

Коснулся наших взоров.


Умершая звезда взошла.

На небе просияла.

Незримая, она жила.

Померкнув, зримой стала.


Так и погасшей страсти след,

В ночи забвенья тая,

Ещё нам посылает свет,

О ней напоминая.


пер. Л. Фельдшер
_________________

Эрнст Вильгельм Лотц (1890-1914) — яркий поэт немецкого экспрессионизма.

Счастливчик

Придёт то время трудное, лихое,
Возьмёт меня костлявою рукой.
Но одолеет его моя воля,
Плоть не поддастся кабале земной.

Я буду спать, укутавшись в постели,
Давать покой уставшему уму.
И по привычным стукам сердца в теле
Воображать, счастливчик, что живу.

А мимо дни будут лететь без боли,
Протягивать мне руки с огоньком.
Но я, весь погруженный в тайны крови,
Спать буду дальше беспробудным сном.

Сны жуткие приснятся мне, дурные.
Солнце забегает в моей крови.
Вокруг слетятся звёзды молодые
Испить моих стихов нектар любви.

Придёт то время трудное, лихое,
Но ускользну я от его оков.
И в пустоте своей себе построю
Дом из волшебной силы моих снов.

(Перевод - Борис Крылов)

Эмили Дикинсон

Какое счастье - повстречать
Старинный редкий том -
Обложку видеть тех времён -
Какая честь притом -

Ему с почтеньем руку дав -
Просить - чтоб он сводил
Разок-другой в те времена -
Когда он юным был.

Чтоб мнение его узнать -
И услыхать рассказ -
Ведь литераторы тех лет
Писали и для нас.

Как состязались мудрецы -
Что было важно им -
Когда Платон реальным был -
Или Софокл - живым -

Была девчонкою Сафо -
На Беатриче был
Костюм, что данте обожал -
Он вас бы проводил

По всем событиям подряд -
Как вводят в города -
И объяснил бы, что мечты
Все рождены тогда.

Очарование продлить
Хотите вы потом -
Но он качает головой -
Мучитель - старый том.
___________________________________

РОБЕР ДЕСНОС

ПЕЙЗАЖ

Мне грезилась любовь. Люблю я до сих пор.
Но больше нет в любви тех запахов букета,
Что наполняют лес, где расцветает лето
И где у входа спит невидимый костер.
Мне грезилась любовь. Люблю я до сих пор.
Но больше нет в любви тех молний до рассвета,
Когда всё рушится, пылают замки где-то,
Когда утерян путь и смотрит мрак в упор.
Нет! К слову этому не подобрать ключи.
То под моей ногой горит кремень в ночи,
Волна вздымается, громада туч на страже...
С приходом старости ты замечаешь вдруг,
Как стало четким всё, как ясно всё вокруг,
Как ты становишься подобием пейзажа.
1944
Перевод М.Кудинова.
___________________________________

К.К.Бачинский

СКАЗКА


Шли к рассохшимся палубам люди,
шли с оружьем и были грустны.
небо звонче серебряной лютни
откликалось дыханью весны.

Позади различали на судне
крестный ход или, может, рассвет.
Мудрых лип терпеливые будни
щебетали по-птичьи вослед.

А моря друг на друга кидало,
жесткой шкурою терлась вода,
что-то брезжило и пропадало
через миг или, может, года.

Звезды жались к воде, как голубки.
И с борта к ним тянулись рукой,
глядя вниз, в непроглядные глуби,
с той улыбкой — ты знаешь, какой.

Распахнув побережья вратами,
звали горы в зенит голубой.
В глубь небес они камни метали,
чтобы смерить ее под собой.

На заоблачном сеяли рейде
семя леса над зыбью морской,
золотыми деревьями бредя
с той улыбкой — ты знаешь, какой.

И листвой их виденья оделись,
и дубняк расшумелся рекой, —
словно в сердце свое загляделись
с той улыбкой — ты знаешь, какой.

Ну, а плотник поглядывал в оба,
чтобы каждому сладить свое —
им душистые доски для гроба,
а сыновьим ладоням — дубье.

И ушли. Пело время иное.
И ушли в белый дым пеленою
с той улыбкой — ты знаешь, какой.


(перевод — А.М.Гелескула)
___________________________________

Чарльз Гамильтон Сорлей — шотландский поэт ( 1895 - 1915 )

Германии

Вы слепы, как и мы. Но не таим угроз:
Клочка чужой земли не надо никому.
По мысленным полям ступая вкривь и вкось,
Мы оступаемся — не зная почему.

Вы грезили своей невиданной мечтой,
А мы тропинками сознания плелись.
И вот мы встретились за роковой чертой:
Пылая злобою, слепой с слепым сошлись.

Когда наступит мир, мы зренье возвратим
И с удивленьем друг на друга поглядим
Глазами, полными любви, добра, тепла.

Мы руки крепкие пожмем, не помня зла,
Когда наступит мир. Ну а пока кругом
Владычествует тьма, и шторм, и дождь, и гром.

Перевод - Евгений Лукин

Маргарита Пас Паредес (Мексика, р. 1922)

Предрассветная бессонница

Нет: это не обычная бессонница,
когда в мозгу бесформенные чудища
ворочаются или мысли судорожно
без цели мечутся
и пустота кругом...
Нет, это трудно объяснить:
всё это слышится и погружается
в душевный омут.

Днем всё это поглотится, рассеется
разноголосьем дня и слов бесцельностью,
исчезнет тишина.
Но снова ночь нависнет душным пологом
в истоме издыхающего ворона, -
и, оглушив меня,
обрушится мне в уши рев печальный
судов, неведомо куда отчаливших,
протяжные гудки
безумных поездов, упрямо мчащихся
на красный свет,
к той станции любви,
где встретит их крушеньем ожидание.

И мною, как в бреду произносимое,
от нежности влажнеющее имя -
тоской затверженное заклинанье,
увы, оно — всего лишь чайка раненая,
ему не долететь до мачты сердца,
плывущего далеко сердца,
что с каждым мигом удаляется.

Ты — призрак, из тумана возникающий,
или, скорее, призрачная радуга,
пронзившая мой запоздалый ливень...
Но не дождусь, чтоб ты на легких крыльях
слетел в мою бессонную тоску,
и не дождусь, чтоб раковиной чуткой
надрывный крик мой уловил твой слух...

Вот что кипит в мозгу моем ночами.
Все мысли о тебе. Бессонница. Светает.
И ветер плечи обдает прохладой,
душа росой омыта, и тоска
трепещет на ветру,
как лепесток цветка.

Все мысли о тебе.
Бессонница.
Светает.

Перевод И. Чежеговой
___________________________________