Когда птицы молчат (СЛР, 18+)

Юленька: 13.12.14 15:32

Что-то давно не было проды... С автором все в порядке?

...

Птичка певчая: 13.12.14 16:20

Автор пишет, стирает, опять пишет, опять стирает. Автор зол на себя и своего Муза!

...

марисабель: 13.12.14 16:29

Наташ, тебе творческого вдохновения , а твоему капризному музу

...

Юленька: 13.12.14 16:29

Я так не хочу, чтобы роман заканчивался( я не представляю, что я буду читать, когда ты напишешь эпилог

...

Птичка певчая: 13.12.14 16:40

Боже, Марина!!!! Я сейчас сижу на диете, так при взгляде на взятку у меня слюни забрызгали клавиатуру
Вкуснотища какая! Может, куплю себе чего-то подобного - быстрые углеводы очень полезны для мозга, хотя убийственны для фигуры. Возьму бокал вина, найду подходящую музыку и казак начну строчить)))
Юленька К сожалению, роман уже подходит к концу. У нас ведь много хороших авторов, кто здесь пишет, кто уже издается. Хотя я сама в последнее время не могу найти ничего, что с удовольствием бы читала. Из чего смогла бы почерпнуть вдохновение. Для меня главное - чтобы произведение (литературное ,музыкальное не важно) разбудили душу. И тогда я будто открываю источник внутри, пишу с удовольствием, легко. Если мой роман затрагивает у вас внутренние струны - я бесконечно рада!

...

Птичка певчая: 15.12.14 09:28

Доброе утро, дорогие мои!
Я к вам с хорошими новостями. Дописала нереально огромную главу, сегодня ее выправлю и выложу. Так что будет прода обязательно!

...

LiLinochka: 15.12.14 09:33

Ура, ура!!! Жду)) Очень-очень

...

oksy: 15.12.14 09:34

Добрый день, Ната!
Не могу дождаться нового продолжения!

...

Юлия Е: 15.12.14 10:58

Ждем... надеемся и верим!!!!

...

ma ri na: 15.12.14 11:06

Ната,буду ждать!!!

...

Lady Victoria: 15.12.14 11:17

Наташенька! Спасибо тебе, дорогая, за такую радость!)))
Конечно, ждём! )))

...

Птичка певчая: 15.12.14 12:45

 » Глава 33

Глава 33

За последние два месяца я видела Сергея всего три раза. Мы созванивались каждый день, выходили на видеосвязь, но все это было не тем, чего я хотела. Я дико скучала.
- Переезжай ко мне, - как-то сказал он в телефонном разговоре.
- Но моя работа, - я была растеряна.
- Найдешь себе что-то подходящее здесь.
- Не знаю, Сережа. Ведь здесь я работаю с живыми людьми, а не просто бумаги перекладываю. Знаю стариков поименно, помню имена всех врачей, я лично давала обещание нашим спонсорам, что проконтролирую освоение их средств.
- Я понимаю тебя, - он тяжело вздохнул. – Но и ты меня пойми. Я не могу все бросить после того, как мне удалось встать на ноги.
- Я понимаю, Сережа. И я так скучаю, - я готова была плакать в трубку.
- Потерпи немного, милая, скоро мы уедем на отдых.
- Когда?
- У Жени закончится садик – и уедем.
- Хорошо, - я киваю головой, будто он может меня видеть.
- Когда ты приедешь?
- Постараюсь в эти выходные.
- Я буду ждать.
И он действительно приехал. Жени не застал, потому что ее забрал Влад, и мне показалось, даже огорчился по этому поводу.
- Ты переживаешь, что не сможешь с ней поладить?
- Мне бы хотелось начать выяснять это уже сейчас.
- Не бери в голову. Все будет хорошо.
- Я не люблю оставлять какие-то вопросы открытыми.
- Какие, например?
- Как мы будем общаться с Женей, как мы собираемся жить вместе, если работаем в разных городах, как мне поддерживать вас?
- Что значит, поддерживать нас?
- Я решил, что ежемесячно буду сбрасывать на твою банковскую карту определенную сумму.
- Это абсолютно не нужно, - я возмущена. – Я хорошо зарабатываю, мы ни в чем не нуждаемся, к тому же, Жене помогает Влад.
- Вот именно, а я хочу помогать тебе. Я знаю, что ты очень неплохо зарабатываешь, но я хочу баловать тебя. А так как я большую часть времени далеко, то смогу делать это только таким образом.
И чтобы я не спорила с ним, он начал меня целовать.
Когда два дня истекли и пришло время его отъезда, я случайно зашла в Женину спальню в поисках своей сумочки. Она часто брала мои вещи, когда играла, и для образа взрослой дамы ей требовались атрибуты – мои туфли на высоких каблуках и клатч.
Я хотела проводить Сережу до железнодорожного вокзала. В этот раз он приехал не на машине, а поездом, чтобы выспаться ночью по дороге домой. И, копаясь в тумбочках в надежде отыскать сумочку, я бросила взгляд на постель.
Почти полностью спрятавшись по одеялом так, что только уши выглядывали, в Жениной кровати лежал пушистый кролик. Мягкая игрушка бледно-розового цвета держала в длинной лапе цветок из бисера, явно не шедший с ней в комплекте, словно предлагая подружиться.
Я заправила одеяло так, как было, и вышла, широко улыбаясь. Что-то подсказывало мне, что в нашем доме появился новый любимец.

Двери в онкологическое отделение широко распахнулись, пропуская медиков из скорой с каталкой. Я посторонилась, чтобы не мешать им, в очередной раз поражаясь тому, как же может болезнь иссушить человеческую плоть, превратить в живой труп, который еще дышит и чувствует боль.
Таких экстренных пациентов здесь было все больше. Больница в соседнем районе была переполнена, отделение онкологии забито, а в реанимацию таких пациентов везли неохотно. Только портить статистику. Да и родственники, если таковые имелись, зачастую оставляли больных дома.
Люди не должны умирать в одиночестве.
Я провожу взглядом удаляющуюся каталку с пожилым мужчиной. Иногда не остается ничего другого, кроме как ждать неизбежного. Медики это понимали, родные и близкие больного понимали, пациенты это понимали… Но как же это страшно! Знать, что скоро все закончится, что твои последние дела, слова и поступки навсегда останутся в памяти людей, по ним станут тебя судить, таким станут представлять многие годы спустя.
Меня тянуло в это отделение, словно магнитом. И хотя Сергей еще не принял никакого решения, я хотела увидеть Наиру.
Вооружившись убедительной причиной для визита в виде увесистой папки с новыми историями болезней тех пациентов, которых лечить будут за счет фонда, я пошла к главврачу.
Пока мы обсуждали кандидатуры и очередность лечения, я почему-то не могла выбросить из головы Вадима. Наира – его пациентка, чтобы узнать о ее состоянии, придется встретиться с ним, чего я очень не хочу.
Попыталась узнать у медсестры на посту, есть ли какие-то пометки в карточке Наиры, но ее истории болезни в регистратуре не оказалось.
Я вздохнула и смирилась с судьбой. Делать нечего – иду разыскивать Вадима.
В ординаторской его не оказалось, зато Лена услужливо подсказала мне, что Вадим Игоревич сейчас в кафетерии.
После ремонта к основному залу столовой по просьбе медперсонала добавили еще и маленькую комнату для сотрудников отделения. Пять столиков, небольшой буфет и возможность ненадолго оторваться от работы, закрыть глаза и передохнуть за чашкой чая.
Он сидел лицом к дверям, поэтому сразу меня заметил. Ничего не сказал, только поднял брови, разыгрывая удивление.
- Привет.
- Привет.
- Не возражаешь? – я кивнула на стул напротив.
- Нет, прошу, присаживайся.
Вадим поднес кружку и отпил уже остывший кофе. Я не смогла сразу нарушить неловкое молчание, но он, казалось, не испытывал никакого дискомфорта.
Не знаю, то ли это уважение к его профессии, то ли его чувство абсолютной уверенности в себе и своих силах, подобно рентгеновским лучам пробивавшая все вокруг, но я не могу на него злится. Да, ему не стоило так самонадеянно обсуждать свои планы относительно меня, это было грубо и бестактно, но в этом весь Вадим – всегда говорит, что думает, и действует напролом. К тому же, он мужчина. А большинство представителей его пола всегда обсуждали девушек за глаза.
- Чем обязан? – вопрос звучит бесстрастно.
- Я была здесь по делам.
- И решила меня навестить? Как мило.
- К чему ирония?
- Ты права. Обычно я спокойно переношу, когда женщина приходит на бал со мной, а уходит с другим.
- Но послушай, ты не был моим кавалером!
- А я думал, мы накануне договорились, - он опять отхлебнул кофе.
- У тебя странное представление о том, как люди договариваются. По-моему, тебе достаточно высказать вслух свое желание, и ты уже считаешь, что с ним согласились.
Он хмыкнул, я пожала плечами. Не хочу говорить о том, как мне было неприятно узнать о его пошлых словах.
- Я пришла узнать кое-то об одной твоей пациентке.
- О ком?
- О Наире.
- А, более упертого пациента в моей практике не припомню.
- Так что с ней?
- По-моему, она не является твоей родственницей.
- Если ты считаешь, что это нарушение профессиональной этики, то я не стану расспрашивать. Но можешь хотя бы сказать, как мне с ней встретиться?
- Она завтра будет на приеме, - он недолго раздумывает, прежде чем продолжить. – У нее на очереди еще одна химия.
- Но уже ведь была одна, и совсем недавно, - я растеряна.
- Да, но метастазы не исчезли, опухоль хоть и уменьшилась, но это еще не победа над болезнью. И она не дает сделать себе мастэктомию.
- И ее не удается переубедить?
- Я не волшебник. Тем более, она принимает осознанное решение. Знает, на что идет.
Его губы сурово сжимаются. Он недоволен таким поворотом дел, потому что проигрывает сражение с болезнью. Ему не дали возможности использовать все методы, и явное разочарование, написанное на его лице, почти полностью стирает мою неприязнь.
- И на что же она идет?
- Она подписывает себе смертный приговор.
Хотя я и догадывалась, что все закончится именно так, услышать от доктора такой прогноз - все-равно что лишиться даже самой маленькой надежды.
- Когда она придет?
- Завтра в час дня.
- Я подойду.
Вадим смотрит на меня цепким, внимательным взглядом. Мне кажется, что он всегда начеку. Подмечает все детали, ему открывается даже то, что люди сами в себе не видят. Из него вышел бы неплохой секретный агент.
- Что он сказал тебе? Что сделал? Почему ты ушла вместе с ним?
Я раздумываю всего секунду.
- Он не трепался всем окружающим, что снимет с меня трусики.
- Он просто снял их.
- Истинные джентльмены никогда не поставят свою даму в неловкое положение.
- Я как раз уверен, что он справился с этим на все сто, - он ухмыльнулся, окидывая меня оценивающим взглядом, - это я про нужное положение.
- На все двести, - отвечаю я и выхожу прочь.


Наиру я увидела в холле. Она о чем-то задумалась, стоя у окна. Руки сложены на груди, голова вскинута. Кожа на ее тонкой шее натянулась двумя полосками, выдавая возраст, похудевшие щеки ввалились, образуя провалы под скулами. Она постарела с тех пор, как ее видела в последний раз, лет на десять.
- Здравствуйте, Наира.
Она поворачивается ко мне и тут же улыбается тепло и приветливо, словно мы не в больнице, а она не на приеме у врача.
- Здравствуйте, Ира.
- Рада вас видеть.
- Я тоже очень рада. Люблю, когда жизнь преподносит вот такие приятные сюрпризы. А вообще я верю в совпадения. Верю, что они о чем-то говорят, на что-то намекают, ведут к чему-то.
- Наверное, вы правы. Но я специально искала встречи с вами. Вчера виделась с вашим лечащим врачом и спросила, когда вы будете на приеме.
- Мне очень приятно.
- Вы уже освободились?
- Жду очередного назначения. Он уже осмотрел меня.
Ничто в ее лице не выдает ее чувств после того страшного прогноза, который, наверняка, озвучил Вадим.
- Может быть, опять прогуляемся?
- Наверное, можно. Тем более, мне вскоре предстоит опять лечь на больничную койку. Поэтому пока есть время, будем использовать его с максимальной пользой.
Через пятнадцать минут она вышла из здания больницы с документами в пластиковой папке. Длинные концы ее шелкового платка, повязанного на голове с изысканной элегантностью, свисали на грудь, на нос она нацепила дорогие солнцезащитные очки, белые брюки и красивая темно-бордовая кофта ладно сидели на сухощавой фигуре, а невероятная сумочка говорила о достатке и хорошем вкусе.
- Давайте немного пройдемся. А потом я хочу показать вам одно место, но если не возражаете, туда уже поедем на такси.
- Я не возражаю.
Мы идем неспешным шагом по больничному скверу в сторону проспекта, который, минуя жилые кварталы, рестораны и церковь, постепенно спускается к морю.
- Знаете, я ведь целую вечность не была здесь. Когда приехала на лечение, маршрут был только один – из гостиницы в больницу и обратно. Даже когда сняла квартиру, не было никакого желания опять бродить по этому городу. А вот недавно прошла мимо кинотеатра, куда часто ходила с подругами, и все увиделось в другом свете. И моя молодость, и замужество, и бегство.
Хотя мы и медленно идем, но я замечаю, что с каждым шагом она все тяжелее ступает, над верхней губой у нее проявились маленькие бусинки пота, хотя день не был жарким.
- Здесь недалеко я сына родила. Вон там здание роддома, двухэтажное, - она указала рукой, - на втором этаже третье окошко слева. Это моя палата. Эх, столько воспоминаний, как они все внутри помещаются? Как не проедают нас насквозь?
- Я думаю, время стирает острые углы.
- Время очень опасная штука, Ирочка. Оно многим из нас прибавляет мудрости, а значит, и свои поступки мы может пересмотреть заново. И я не скажу, что это приятно. Иногда прошлое открывается мне с такой шокирующей правдивостью, что дыхание перехватывает. Правда иногда сбивает с ног похлеще рака.
- Может быть, вызовем такси?
К тому моменту, когда мы дошли до проспекта, у Наиры появилась одышка.
- Да, было бы неплохо.
Я достаю мобильный, набираю службу такси и называю адрес.
Машина приезжает уже через пять минут.
- Куда? – интересуется водитель.
- На смотровую площадку, - отвечает Наира.
За окном такси мелькают жилые дома, маленькие магазинчики, мы проезжаем кинотеатр, площадь с низкими фонтанами и, наконец, сворачиваем в парк.
Смотровой площадкой заканчивается небольшой сквер, ведущий от проспекта к обрыву, с которого хорошо просматривается порт, пляж и море внизу.
Половина лавочек свободна, но Наира проходит мимо них, не собираясь любоваться прекрасным видом.
- Куда мы? – интересуюсь я.
- Там, слева за деревьями есть маленькое кафе, - говорит Наира. – Когда-то его держали армяне, не знаю, кто хозяин сейчас, но я с удовольствием выпью чего-то освежающего.
Мы спускаемся по каменным ступеням и выбираем столик на летней площадке. Официант приносит меню, я заказываю безалкогольный мохито, Наира выбирает Боржоми.
Ветер здесь более свежий. Солнце прячется в листве и, будто из засады, иногда выстреливает лучами по глазам. Мы какое-то время наблюдаем за морем, играющим тысячей бликов, смотрим на корабли, стоящие на рейде у самого горизонта. Я, наконец, решаюсь на признание.
- Наира, я знаю вашего сына.
Она смотрит на меня так, будто я произнесла какую-то глупость. Но я выдерживаю ее взгляд. И ее лицо начинает меняться: удивление, боль, надежда.
- Сережу?
- Да. Я поняла это в нашу прошлую встречу, когда вы назвали его фамилию.
- Что же вы сразу мне не сказали?
- Потому что должна была рассказать ему о вас.
- И рассказали?
- Да. Я знала, что у него есть мать, но он не поддерживает связь. И мне известна его позиция относительно вас. Поэтому мне нужно было с ним посоветоваться.
Она делает медленный глоток и отводит глаза. Плотно сжатые губы подрагивают, уголки рта опускаются ниже, морщины вокруг рта обозначаются резче. Наира не начинает плакать или истерично заламывать руки. Эта женщина умеет держать удар.
- И что же он сказал?
- Удивился сначала.
- Не захотел встречаться, - то ли вопросительно, то ли утвердительно прокомментировала она.
- Сказал, что ему нужно подумать.
Она кивает и снова смотрит на подернутое дымкой море. Тонкие руки с дряблой кожей, обтягивающей косточки и сухожилия, едва заметно дрожат на запотевшей бутылке.
- Откуда вы знаете его?
- Он когда-то был начальником моего бывшего мужа.
Она кивнула, потом еще немного помолчала.
- Вы специально с ним связались?
- Нет. Так получилось, что мы продолжаем общаться.
- Да? - она проницательно смотрит на меня.
Я вижу, как она разглядывает мой свободный от колец безымянный палец правой руки. Да, не замужем. Но для меня это абсолютно не важно. Я не стремлюсь закрепить свою любовь, шлепнув по ней печатью. Я больше не считаю это гарантией того, что чувства в один момент не исчезнут.
- И кем он вам приходится?
- Мы встречаемся.
Полная официантка, подошедшая поинтересоваться, не нужно ли нам еще чего-то, заставляет нас прервать разговор.
Интересно, какой меня видит Наира? Легкомысленной женщиной, бросившей мужа ради того, кто выше его по статусу? Дурочкой, которая безрассудно отдалась во власть страстей, пытаясь задержать молодость? Или женщиной, которая любит глубоко и сильно, небезразличной к своему избраннику настолько, что решает примирить его с матерью.
- Зачем вам все это нужно?
- Потому что я хочу, чтобы он был счастлив.
- Он несчастлив? – она взволнована.
- Я думаю, он был бы еще счастливее, если бы перестал думать, что не нужен собственной матери.
Она поджала губы, будто я влепила ей пощечину. Но я сразу решила показать ей, на чьей я стороне. Это могло бы быть услугой умирающей женщине, но на самом деле это была забота о любимом мужчине. Возможно, она прочла это в моих глазах, потому что внезапно улыбнулась.
- А вы неравнодушны к моему сыну.
- Я не знаю, как к нему можно остаться равнодушной.
- Ах, девочка, не суди меня! Ты многого не знаешь!
- Я уже давно не девочка, Наира. Я мать, и ради ребенка уже однажды отказалась от собственного счастья.
- Значит, вы мудрее меня, Ира, - немного успокоившись, говорит Наира.
- Вряд ли дело в мудрости. Я просто очень люблю свою дочь.
- Вам повезло, что вы сразу почувствовали это, что не натворили глупостей, пытаясь отыскать в себе дремлющий инстинкт. Я же пыталась найти затерявшуюся любовь до тех пор, пока не отчаялась, пока не решила, что я - испорченная женщина. Что материнство не сделает меня счастливой, наоборот, принесет горе мужу и сыну. Я была одинока, молода, я никогда так сильно не боялась, как тогда.
- Неужели вам не к кому было обратиться?
- Я и обратилась. К матери.
- Вы же уехали.
- Я искала поддержки, от мужа ее не дождалась. А она была единственным родным человеком кроме него. Но, к сожалению, материнский инстинкт в ней так и не проснулся. Наверное, это наследственное. Мы были отличными подругами, но никогда матерью и дочкой.
- Я не знаю, захочет ли он встретится с вами, Наира, - говорю я с сожалением.
- Ради него постарайтесь, Ира. На вас у меня последняя надежда, - она опять усмехается, - слово-то какое – «последняя». В моем положении страшно разбрасываться такими эпитетами. Ведь может буквально оказаться, что иного шанса у меня не будет. Итак, расскажите мне, каким он стал мужчиной. Мой сын … он достойный человек?
- Вы можете им гордится, Наира. Он умный, смелый, упорно добивается поставленной задачи. Сергей очень целеустремленный мужчина. У него стальной характер. Он гордый, но в то же время очень нежный. Быть любимой таким, как он, настоящее счастье, - я умиротворенно улыбаюсь как буддист, достигший просветления.
- Вы любите его, я вижу. Ну хоть от вас он получил то, чего так и не дождался от меня.
Через десять минут я вызвала такси и вернулась на работу с номером Наиры в телефонной книжке, оставив немолодую женщину наблюдать за морем, хотя мне казалось, что думала она совсем о другом, а не о красоте сине-зеленых просторов.

В начале июня Сергей обрадовал меня новостью о поездке на Крит. Женя возбужденно запрыгала вокруг, когда я сказала, куда мы едем отдыхать.
- А этот остров далеко?
- Довольно далеко, потому что нам придется туда лететь на самолете.
- Лететь на самолете?! – глаза Жени распахиваются от восторга, я даже вижу в них отражение комнаты.
- Да.
- А это не страшно?
- Нет, если тебе будет кого держать за руку.
- А ты тоже полетишь?
- Конечно.
- Тогда я буду держать за руку тебя. И ты кого?
- Сергея, - я улыбаюсь.
- Хорошо, - соглашается Женя и выбегает из комнаты.
Я сажусь на кровать, продолжая перебирать вещи. Пока я складываю теплую одежду в пакеты, чтобы спрятать ее до осени подальше, стараюсь подобрать то слово, каким бы могла описать отношение Жени к Сергею. Пожалуй, «нейтральное» подойдет. Они будто обмениваются невидимыми кивками, давая понять друг другу, что не представляют опасности. Сергей настороже, но и Женя тоже. Они не подходят близко друг к другу, но и не рычат, выражая предупреждение, как звери на своей территории, завидев нарушителя границы. Я не знаю, радоваться этому факту или нет. Близкими людьми они тоже не становятся, хотя, возможно, все дело в том, что мы не живем вместе?
Когда я позвонила Владу и сообщила, что мы уедем на пару недель, он лишь пожелал хорошо отдохнуть.
- А ты что будешь делать?
- Работать, наверное.
- Жени не будет какое-то время, проведи выходные с пользой, - я намекаю на Инну.
- Вообще-то, я тоже запланировал кое-что.
- Правда?
- Да. Едем в лес, к озеру. Устроим пикник.
- Инне привет.
- Передам, - немного смущенно отвечает он.
- Может быть, как-то встретимся все вместе?
- Ты этого хочешь?
- Влад, нам всем нужно дальше жить. Наверняка будут общие праздники, и я не хочу каждый раз испытывать неловкость или быть ее причиной.
- Не знаю, Ира. Это прекрасная идея, но …
- Но что?
- Ты слишком спешишь, - в его интонациях я слышу то ли усталость, то ли разочарование.
- Влад … - я не знаю, что сказать. Когда мы были мужем и женой, я всегда находила слова, а сейчас, лишившись прав на этого мужчину, я потеряла с ним ту тесную, незримую связь, которая была в лучшие времена нашего брака.
- Всему свое время, Ира.
Он положил трубку первым. А я подумала, что ему может быть больно от той легкости, с которой предлагаю ему банально «дружить семьями». Для меня все ушло, осталось позади, давно не отзывалось в сердце ни трепетом, ни радостью. А у него рана еще не затянулась до конца.
Я сложила последнюю кофточку в сумку и дернула замок.

Крит встретил нас ласковым солнцем, безоблачным небом и цветущими деревьями. Я не могу насмотреться на Женю. С ее лица не сходит улыбка, она вертится на заднем сидении арендованного автомобиля, рассматривая сверкающее море, пальмы, необычные постройки с плоскими крышами.
В этот раз мы не брали кабриолет, чтобы ненароком не простудить ребенка. Я сижу рядом с Сергеем, который уверенно ведет машину по трассе, и держу его за руку, время от времени оглядываясь на дочку.
- Мама, а почему здесь все дома белые?
- Не все. Но в основном, действительно выкрашены в светлые тона. Думаю, чтобы не было жарко. Белый цвет отражает солнечные лучи.
- А на пальмах растут бананы?
- Да. Только я не уверена, поспели они уже или еще зеленые.
- А мы будем купаться?
- Если вода достаточно теплая.
- А здесь глубоко?
Град вопросов не прекращается всю поездку. Женя впервые видит что-то, что отличается от привычных ей мест. Сухая красноватая земля, по которой, словно вены, тянутся черные трубы, спасающие оливковые рощи от засухи, буйно цветущие кустарники вдоль трассы и загадочное лазурное море.
Женя продолжает осыпать меня вопросами, не обращает никакого внимания на то, как я держусь с Сергеем, и явно благоволит к нему.
Сергей иногда улыбается, а я чувствую, как к горлу подступают слезы.
Это все, о чем я мечтала.
Его вилла осталась такой же, как я ее запомнила. Фонтан без воды посреди террасы, вымощенной камнем, оливковый сад, зеленые газоны и манящее море, к которому вели неровные ступени.
- Мы будем здесь жить? – у Жени отвисает челюсть, когда она выбирается из машины и осматривается.
- Да, - отвечает Сергей, вводя код сигнализации.
- А отсюда можно добраться до моря?
- Да.
- А когда мы пойдем?
- Как только распакуем свои вещи и перекусим.
- Я мы можем перекусить там?
- Не знаю. А что скажет на это твоя мама?
- Мам?
- Думаю, что мы сможем пообедать в ресторане на набережной.
- Правда? – глаза Жени сияют тысячей звезд. – Я еще никогда не ела в ресторане на набережной.
- А дома, когда мы вместе с папой ходили?
- Но мы сидели не у самой воды.
- Ладно. Если ты такая голодная, то нам нужно поторопиться.
За полчаса я развешиваю нашу одежду в шкафу. В спальне напротив, отведенной для Жени, царит полный беспорядок. Вместо того, чтобы аккуратно выложить вещи из чемодана на полки, моя дочка вывалила их на кровать в поисках купальника и дешевого маленького фотоаппарата, который я подарила ей на прошлый день рождения. Она клацала все, что ей казалось интересным, потом мы проявляли пленку и распечатывали фотографии. Когда она рассматривала получившиеся кадры под увеличительным стеклом, выбирая то, что нужно напечатать, а что не получилось, мне казалось, что она – маленький ученый, который исследует только что открытую им вселенную.
Мы остановились в уютном кафе, расположенном всего в пяти метрах от моря. Пока мы с Сергеем делаем заказ, Женя фотографирует темноволосых, смуглолицых греков-зазывал, которые приветливо улыбаются проходящим мимо туристам и настойчиво приглашают их отведать лучшей в мире греческой кухни.
- Когда же нам принесут еду? Я голодная, - заявляет Женя. – И почему чайки здесь не ходят по набережной? А что это там, лошадь? – она стянется к фотоаппарату, не отводя округлившихся глаз от белой кобылы, впряженной в яркую открытую коляску.
- Все это очень сильно напоминает мне одну поездку, - как-то рассеянно замечает Сергей, глядя в свое меню. Но я улавливаю смешливую нотку в его голосе.
- И что же?
- Когда-то я уже был здесь с одной впечатлительной женщиной. Она точно так же вертела своей прелестной головкой по сторонам и нетерпеливо облизывала губы.
Женя не оценила омара, зато пришла в восторг от мусаки. Я же получила такую огромную дозу эндорфинов, что могла стать донором.
На обратном пути мы закупили продукты, приобрели маску и трубку для подводного плаванья и отправились на виллу.
Пляж, почти пустынный, уже испещрили темные длинные тени деревьев, пытающихся заслонить катившееся к закату солнце.
Я лежу на подстилке, глядя на Женю, которая пробует воду ногой.
- Теплая! – кричит она мне.
- Вот уж ни за что не поверю, - воздух начинает остывать, значит вечерами здесь еще прохладно, и море недостаточно прогрелось.
- Мамочка, пойдем купаться.
- Нет, Женя, я даже заходить туда не хочу, - на меня напала блаженная истома. После вкусного и плотного обеда разморило, хотелось закрыть глаза и задремать. Я бы так и поступила, умостив голову на животе Сергея, если бы не маленький чертенок, который срочно хотел опробовать маску.
- Ну мама, - она начинает клянчить.
- Я пойду с ней, - отзывается Сергей.
- Не заходите на глубину. А если вода холодная, вообще не стоит купаться. Иначе весь отдых будет испорчен – Женя умудряется болеть летом чаще, чем зимой.
- Я не заболею, - кричит непоседа, натягивая на лицо смешную маску с синей окантовкой.
Смотрю, как недоверчиво и немного настороженно дочка поглядывает на Сергея, который уже зашел в воду и протягивает ей руку.
Женя не очень хорошо плавает, я тоже неуверенно держусь на воде, поэтому мы с ней как пара дырявых башмаков. Сразу бы пошли на дно, если бы нам в голову пришла глупая мысль поплавать на глубине. Плавать ее учил Влад, но она до сих пор неуверенно чувствует себя, если вода доходит до подмышек или выше.
Женя, наконец, протягивает Сергею свою ручонку и, осторожно ступая, идет за ним.
- Одевай маску.
- Она большая, болтается на мне.
- Давай я здесь подтяну. И с этой стороны тоже. Пробуй теперь.
- А теперь хорошо, - Женя улыбается во весь рот.
- Ты умеешь плавать?
- Умею.
- Женя, сколько раз я тебе повторяла, чтобы ты всегда говорила правду, - отзываюсь я со своего места.
- Умею, но очень недолго, - уточняет Женя.
- Тогда будем действовать постепенно, - смеется Сергей. – Сначала задержи дыхание, наклонись так, чтобы лицо погрузилось под воду, и испытай маску. Просто открой глаза.
Женя выполняет все в точности, как он говорит. Когда ее мокрая мордашка опять оказывается на поверхности, она возбужденно кричит мне:
- Мама, там рыбы! Маленькие, но такие красивые! А еще я видела краба под камнем. А там дальше, на глубине, что-то черное, похожее на комки водорослей.
- Боже мой! – я вскакиваю и подбегаю к кромке воды. – Это же морские ежи. Женя, Сергей, выходите из воды. Мы не купили ей специальные резиновые тапочки!
- Ира, здесь, на мели, их нет. Дно же видно. Мы пока здесь побудем, а завтра все купим.
- Мамочка, ну пожалуйста, - Женя умоляюще смотрит на меня сквозь маску.
- Сергей, если она наступит на ежа, не знаю, что с вами обоими сделаю.
- Не переживай, не наступит. Я смотрю.
Вернутся на подстилку я уже не смогла. В конце концов, несмотря на не очень комфортную температуру, я все же захожу до пояса в море и, как навязчивая рыба-прилипала, кружу вокруг плещущейся парочки.
Мне кажется, что Сергей даже испытывает настоящее удовольствие от происходящего, держа под мышки фыркающую и смеющуюся девочку, которая несколько месяцев назад стала яблоком раздора между нами.
Промерзнув до костей уже минут через десять, я спешу на берег и кутаюсь в полотенце. Но так и не согреваюсь.
- Выходите на берег, я уже замерзла.
- А мне не холодно, - щебечет Женя. Сергей учит ее держаться на воде и она активно работает руками и ногами.
- Я хочу вернуться.
- Иди, мам. Мы с Сергеем пока поплаваем.
Я бросаю на Вронского вопросительный взгляд. Он улыбается и кивает головой.
Мне неспокойно. Я редко доверяю безопасность Жени не членам семьи. Даже со свекровью отпускаю ее на пляж неохотно, звоню через каждые полчаса и достаю своей назойливостью. Ничего не могу поделать со своим бешенным материнским инстинктом. И сейчас я застываю с полотенцем, прижатым к груди. Оставить дочь в воде с мужчиной, опыт общения которого с детьми ничтожно мал, довольно рискованно. К тому же, у него с Женей сложная история отношений. Но он сейчас так спокоен и весел, с удовольствием возится с ней, не выпуская из рук.
Сергей поднимает голову и взглядом говорит мне: «Иди, все будет в порядке, не переживай». И я верю ему. Я доверяю ему самое драгоценное свое сокровище. Он понимает, что это для меня значит. Я читаю это в его улыбке, мягкой и нежной, в теплом свете его невероятных глаз. Доверие – тот фундамент, на котором я всегда хотела строить отношения. Когда можешь сказать обо всех своих страхах, не боясь, что партнер отвернется от тебя, посмеется или переведет все в шутку. Мое чувство к Сергею безгранично, и если бы я ощутила, что у нас возникает какая-то проблема, что-то остается недосказанным, я бы смело затронула волнующие меня вопросы в разговоре с ним. Потому что верю, что он так же сильно хочет сохранить между нами шокирующую откровенность, когда наши души обнажаются так же, как и тела.
Наверху, согреваясь под горячими струями душа, я решаю, что к возвращению купальщиков мне нужно приготовить ужин. Завернувшись в махровый халат, сушу феном волосы, стоя перед зеркалом в ванной. На полке замечаю какое-то украшение. Бирюзовая подвеска, купленная мне Сергеем на рынке Хании! Я и забыла, что оставила ее здесь, не в силах положить в чемодан накануне отъезда. Тогда я боялась, что она может вызвать вопросы у мужа. Хотя нет. Такую безделушку я и сама могла бы купить. Я переживала, что не смогу сохранить душевное равновесие, прикасаясь к гладкому камню, вспоминая волшебные пять дней, которые, как я думала, никогда больше не повторятся.
Продеваю в подвеску цепочку и застегиваю на шее. Глажу кулон рукой и улыбаюсь своему изображению. Я отвоевала у судьбы второй шанс.
Чтобы не мерзнуть вечером, переодеваюсь в серые спортивные штаны и майку, набрасываю сверху тонкую кофту, закатываю рукава до локтей и берусь за ужин.
Когда я достаю из духовки фету, запеченную в оливковом масле с томатами и травами, краем глаза замечаю поднимающиеся по ступеням фигуры. Сергей и Женя возвращаются с пляжа. Не держась за руки, но беседуя, как давние друзья. Как же я надеюсь, что Крит сблизит их, заставит если не полюбить друг друга, то хотя бы мирно сосуществовать.
Что-то в облике Сергея, шагающего рядом с маленькой, хрупкой девочкой, навевает мысли о его уязвимости. Странно. Это Женя должна выглядеть так рядом с высоким, мускулистым мужчиной. Но нечто неуловимое сквозит в его осторожных движениях рядом с энергично шагающей Женей, в его взгляде, будто у нее есть вся власть. Это делает сильного мужчину слабым рядом с шестилетним ребенком.
- А что это пахнет, мамочка?
- Это я запекла сыр, вот еще салат с оливками и помидорами, картошка и рыба.
- А какая рыба?
- Понятия не имею, какова она на вкус, но судя по цене, обязана быть потрясающей.
Сергей идет в душ, я предлагаю Жене последовать его примеру, вымыться и переодеться во что-то с длинным рукавом.
Из сада уже веет свежестью, и, хотя камни на террасе еще долго будут остывать, ветер с моря несет прохладу.
Пока мы ужинаем, обсуждаем планы на вечер. Женя начинает медленно клевать носом, как только ее тарелка пустеет.
- Вот и ответ на наши вопросы, - разочарованно говорю я. – Восемь вечера, огни на набережной только зажигаются, а моя дочь уже медленно моргает.
- Свежий воздух. Добавь еще перелет, активные уроки подводного плаванья и сытную еду и получится спящий ребенок.
- Ты не расстроен?
- Нет. Я хочу посидеть с тобой, выпить бутылочку того вина, что мы купили, полюбоваться звездами и морем.
Через час я уже укладываю дочку спать. Она проваливается в сон мгновенно, а я спускаюсь к Сергею вниз.
Он ждет меня в том уютном открытом уголочке первого этажа, который называет лоджией, хотя у меня это понятие ассоциируется с балконом в девятиэтажке. Колонны служат опорой второму этажу. Сразу над лоджией находится наша спальня, а рядом – Женина. Окна открыты, так что я сразу услышу любой шум, доносящийся из ее комнаты.
Я устраиваюсь у Сергея под боком, он протягивает мне бокал красного вина, а сам раскуривает сигару.
- Ты сегодня был просто великолепен. Вел себя с Женей так, что я подумала, что ты можешь стать прекрасным отцом.
- Когда-то давно мне приходила эта мысль в голову. Обстоятельства сложились таким образом, что пришлось задуматься. Я даже не испугался, когда обнаружил, что по-другому начал смотреть на маленьких детей. Но с тех пор прошло очень много времени.
- Ты был очень внимательным и заботливым. Я думаю, вы с Женей найдете общий язык в этот раз. И ты не смог бы придумать лучшей взятки, чем эта поездка.
- Надеюсь, - он прячет улыбку за клубами дыма.
- Мы сможем прогуляться завтра вечером, я постараюсь уложить Женю на дневной сон, чтобы у нее хватило энергии часов до десяти, - я чувствую необходимость оправдаться. Все-таки он рассчитывал на более интересный и активный отдых.
- Не переживай. Все нормально.
- Точно? Мне как-то неловко, что приехав сюда, мы в первый же вечер остались дома.
- Мне нравится этот вечер, - он ласкает мой затылок длинными пальцами.
- И мне, - я откидываю голову назад, стараясь последовать за его рукой.
- И мне было действительно весело с ней, - Сергей кажется немного удивленным.
- Она милый и чуткий ребенок, Сережа, и ей не чуждо ничто, присущее другим детям. Она любит шалить, веселиться, проказничать. Если ее ничто не гнетет, она самая непосредственная девочка. Просто тогда у нее … у нас всех был не самый лучший период в жизни.
- Давай не будем об этом, - он обнимает меня крепче. Я согреваюсь его теплом и прикрываю глаза.
- Я до сих пор боюсь, что она когда-нибудь покажется тебе помехой.
- Не переживай, солнышко, - он целует меня в висок. – Этого не случится. Я не такой монстр, каким могу казаться.
- А ты и не кажешься мне монстром, - возражаю я.
- Но ведь ты волнуешься из меня и Жени.
- Я уверена, что все получится, просто хочу, чтоб ваше сближение прошло как можно глаже.
- Я полагаю, что не рожден, чтобы быть отцом, но я справлюсь в этой ситуации с твоей помощью.
- Почему тебе кажется, что ты не будешь хорошим отцом? – я искренне удивлена.
- Я не хочу сказать, что у меня не было хорошего примера. Мой отец воспитал меня сам, и по-моему, у него получилось сделать из меня мужчину, - он хмыкнул. – Но я не уверен в тех методах, которые он использовал для достижения цели. А я не из тех, кто считает, что все средства хороши.
- Сергей, ты прекрасный человек. Мне кажется, ты не сможешь ошибиться в таком важном деле, как выполнение родительских обязанностей.
- Чтобы добиться успеха в карьере, я сначала долго учился, потом практиковался, прежде чем достичь того, что сейчас имею. К тому же, я никогда не страдал манией продолжить свой род, обзавестись кучей наследников мужского пола, чтобы передать им свою фамилию и дело. Все это смешно, - он делает неопределенный жест рукой и опять выпускает изо рта клубы голубого дыма.
Но за его бравадой, за насмешливым, ироничным тоном я вижу то, в чем он не решается признаться самому себе. Перспектива стать отцом привлекает его и страшит в равной степени. И из-за того, что этот сильный, словно выкованный из железа мужчина может чувствовать неуверенность, я испытываю к нему смесь сострадания и любви. Я никогда не задумывалась, сложно ли быть матерью. Я просто стала ею. Мне казалось, что это так легко , ведь у меня перед глазами был пример моих родителей. А у него с семьей связаны самые жуткие воспоминания. Его детство, полное сомнений относительно того, любим ли он, желанен ли, было настоящим адом для маленького мальчика. Чувства переполняют меня. Я хочу обнять его, поцеловать, крепко прижать к себе, но вместо этого говорю спокойным голосом:
- Скажем так, у тебя есть прекрасная возможность изучить на моем примере, как следует вести себя с детьми, ты сможешь попрактиковаться какое-то время. И когда поймешь, что в этом нет ничего сложного, то, возможно, захочешь завести своего ребенка. Со мной.
Сергей ошеломленно уставился на меня. Сигара из его пальцев неуверенно падает в мраморную пепельницу. Я наблюдаю, как удивление сменяется неуверенностью, сомнением. А потом робкая надежда рождается в глубине глаз, растекается светом по всему лицу, заставляет уголки рта приподняться в несмелой улыбке.
- Ты хочешь ребенка, Ира? – от его хрипловатого голоса по спине бегут мурашки.
- Я хочу твоего ребенка, - отвечаю я серьезно, хотя внутри все переворачивается от осознания того, как же сильно я жажду зачать малыша от любимого мужчины, подарить ему целый мир, новую жизнь, уверенность в том, что необъяснимая, невероятная любовь существует, что она рождается внутри нас незаметно, но потом расцветает так буйно, что сердце сладко замирает каждый раз, когда мы смотрим на предмет своей любви. Именно такие ощущения я испытываю к нему и хочу, чтобы наши чувства дали плоды. Я знаю, что собственный ребенок вырвет его из тяжелых воспоминаний о своем детстве. Эти мрачные картины заменят другие – сказочные, светлые. Его малыш откроет еще одну грань жизни, покажет ему, как глубоко и сильно можно любить, и что это чувство будет возвращаться сторицей, делая его счастливейшим мужчиной на земле.
- Почему? – он пытается взять себя в руки.
- Потому что люблю тебя, потому что мне кажется, что это будет замечательно. Маленький мальчик или девочка с нашими чертами. Представляешь себе? С миниатюрного личика на тебя будут смотреть твои же глаза или будет сверкать моя улыбка. Это невероятное чувство, Сережа. Может быть, оно не сразу раскроется, но в один прекрасный день ты проснешься и поймешь, что жизнь не может быть лучше, потому что рядом будет лежать маленький комочек счастья, в котором заключается вся вселенная.
Он обнимает меня, и я чувствую, как неровно и гулко бьется его сердце.
- Ты для меня весь смысл моей жизни.
- Одно другому не помешает. Любовь не уменьшится, ее не придется делить. Это чувство бьет из неиссякаемого источника.
- Я не знаю…
- Ты боишься?
Он вздыхает, еще крепче привлекая меня к себе.
- Наверное боюсь. Но представив себе все то, что ты сказала, я невероятно хочу, чтобы ты родила мне маленького.
- Как сильно ты этого хочешь? - я уже начинаю таять под рукой, умело массирующей мою спину.
- Показать тебе? – он целует меня в шею, плавно переходит на ключицу и потом на плечо.
- Покажи мне, - я задыхаюсь от предвкушения. Ведь эта ночь будет другой. Откровение, священное действо, которое может иметь последствия. Но я не боюсь. И судя по уверенным действиям, Сергей тоже.


В этот раз я много фотографирую. Крит завораживает меня. Я будто вернулась домой после долгой отлучки. Не думала, что попаду в этот волшебный уголок еще раз. Ведь год назад я была твердо уверена, что волшебная сказка закончится, как только я сяду на обратный рейс.
Но в этот раз знакомые места навевают сентиментальные воспоминанию, а не гнетущие мысли о том, что больше магия не повторится.
Женя тоже без конца фотографирует. Она уже прикончила одну пленку и почти дощелкала вторую. Необыкновенные виды побережья, переливающееся море, живописные скалистые берега, даже скупые на растительность каменистые склоны попали в объектив.
Я часто фотографирую Сергея. Меня привлекает в нем все: сексуальная улыбка, линия его подбородка, поросшего щетиной, твердые губы, подрагивающие, когда он смотрит на меня тем особенным взглядом, от которого закипает кровь. Я прошу его не прятать глаза под очками. Сейчас морщинки вокруг них разгладились, взгляд стал более открытым и задорным. И мы с ним, как два школьника, разделивших тайну, часто ведем бессловесные беседы, даря друг другу комплименты, признаваясь в любви одними глазами. Иногда он задерживает взгляд на моей фигуре, пытаясь угадать, дали ли уже ростки семена нашей страсти. А иногда целует, накрыв рукой низ живота, и невидимые токи пронзают мое тело.
Я благословляю каждый день, проведенный здесь. Тихие восходы, окрашивающие землю в золотисто-розовые тона, пение птиц, словно звонкое журчание родника, солнечные дни, когда мы втроем нежимся на пляже и пьем сладкий апельсиновый фреш, наполненные романтикой вечера, когда пробуем блюда греческой кухни, поем в караоке, выпив для храбрости несколько бокалов вина, или смотрим на звездное небо, согреваясь в объятиях друг друга. Я чувствую божественное присутствие в такие моменты. Мне кажется, что Создатель улыбается, когда ощущает мое изумление его щедростью и благосклонностью к маленькой грешнице, так отчаянно жаждущей счастья.
Дни летят невероятно быстро. Я не успеваю насладиться ими. И вместе с очередным закатом за горизонтом скрываются и восхитительные мгновения, которые я запомню навсегда, которые не хочу отпускать вопреки законам времени.
Женя и Сергей нашли общий язык. Хотя я не вижу признаков трепетной любви, понимаю, что единственное связующее звено между ними – я. Они просто научились понимать друг друга. На большее я пока и не рассчитываю. Зато теперь я уверена, что они смогут мирно уживаться, даже если нам всем придется существовать на одной территории. Вопрос об этом Сергей поднял на пятый день нашего отдыха.
- Переезжай в Киев.
- Но я так ценю свою работу, - мне грустно, но я понимаю, что жить порознь и дальше не выход.
- Уверен, что с хорошими рекомендациями ты найдешь себе нечто подобное в столице.
- Я подумаю, - я смотрю на медленно проплывающую вдалеке яхту.
- Да и Жене нужно будет идти в школу в сентябре, - добавляет Сергей.
Я киваю. Перспектива вновь жить вместе меня немного пугает. И не страдаю из-за того, что я не законная жена Сергею, а всего лишь любовница. Сожительница, когда перееду к нему. Гадкое слово меня коробит, но несмотря ни на что, я не хочу менять свой статус. Я действительно счастлива и не переживаю по поводу того, что наши отношения официально не оформлены.
Как и любая другая женщина, я волнуюсь из-за того, как может сложиться наша совместная жизнь втроем. Какие трудности возникнут? Как мы их преодолеем?
Возможно, я уже беременна. Тянуть с переездом нет смысла. Раньше у меня не было никаких сложностей. Женя получилась у нас с Владом с первого раза, я не болела, и ежегодные проверки подтверждали, что по-женски у меня все в порядке.
Я улыбнулась этой мысли. Беременна малышом Вронского. Конечно, нам необходимо быть вместе. У меня нет собственного бизнеса, по сути, мне нечего терять. Михаил Петрович даст мне отличную рекомендацию. Киев – город больших возможностей. Я найду там свое место. Успокаиваюсь и смиряюсь с мыслью о скором отъезде.
Отпуск пролетел быстро. Я со слезами на глазах собираю красивые безделушки, которые накупила в мелких лавочках уличных торговцев, чтобы помнить об этом волшебном лете. Сергей же, смеясь, замечает, что мы сможем вернутся сюда еще не раз в этом году. Главное, чтобы у него было свободное время.
Мы решили, что я сразу же уволюсь по возвращении на работу. А через две недели Сергей заберет нас с Женей к себе.
Лавров не удивился моему заявлению. Он лишь выразил сожаление, что такой талантливые организатор и небезразличный человек уходит от него.
- Ты хорошо подумала, Ирочка?
- Да, Михаил Петрович. Мы с дочкой уезжаем в столицу.
- К тому молодцу едешь? К Вронскому?
- Да. К нему.
- Я не зря тебя спрашивал когда-то, что у вас за отношения. Еще с первой встречи я заметил между вами что-то, что электризовало воздух вокруг. Тогда я думал, что моему фонду придется сотрудничать с фирмой Хомутова. И когда хотел переманить тебя к себе, предполагал, что вам иногда придется пересекаться. Только не знал, хочется тебе этого или нет.
- Я тогда и сама этого не знала.
- Ну, дай Бог тебе всего.
К моему удивлению, коллектив очень огорчился, узнав, что я покидаю их. Я и сама не знала, что мы так привязались друг к другу. Девочки устроили мне проводы. Мы съели два торта и тонну конфет, подружились в Фейсбуке, чтобы следить за новостями друг друга, и пообещали не теряться.
Влад спокойно отнесся к нашему переезду. Правда, на какое-то мгновение мне показалось, что он выставит мне условия относительно встреч с Женей. Но я заблаговременно пообещала ему привозить дочку по первому его требованию, обязательно приезжать на праздники и во время каникул.
Его это устраивало.
Разговор с моими родителями оказался сложнее. Мы так и не восстановили нормальные отношения. Вернуться к тому доверительному общению, которое было когда-то между нами, казалось невозможным. Папа пожелал мне удачи на новом месте, а мама устроила настоящую истерику.
- Куда же ты едешь, Ира? У тебя и работа такая хорошая, и от нас недалеко.
- Я еду к Сергею, мама. А отдалиться мы и так уже успели на достаточное расстояние.
- Не будь жестокой.
- Никогда и не пыталась. Но, видимо, ты не понимаешь, что я теперь с любимым мужчиной, что хочу снова попытаться выстроить свое будущее в соответствии со своими желаниями.
- Ты рискуешь, - с горечью замечает мама.
- Ничуть. Я люблю его, он любит меня.
- Он сделал тебе предложение? – недоверчиво спрашивает она.
- Нет. Но мне это неважно.
- И на что же ты рассчитываешь? Какие гарантии у тебя есть?
- Наши чувства!
- Это не гарантии.
- Как ты успела убедиться, штамп в паспорте тоже не является залогом безоблачного будущего.
- Ты сглупила. Если бы не твое безрассудное поведение, вы с Владом были бы счастливы.
- Он и так счастлив сейчас. Да как же ты не понимаешь, что сердцу не прикажешь? Неужели не можешь просто порадоваться за меня?
Разговор с ней так ни к чему и не привел. Я сухо пообещала, что Женя навестит их, когда будет с отцом, и попрощалась с камнем на сердце.
Мне почему-то казалось, что мама никогда не примет моей позиции, иначе это будет служить своеобразным признанием ее собственных ошибок. Отца она не отпустила, но вряд ли они оба были по-настоящему счастливы. А я вырвалась из уз неудачного брака и приближалась к тому, чтобы навсегда забыть об одиночестве.

Все вещи были собраны. Большую часть я отправила транспортной службой на наш новый адрес. Остальное поместилось в машину Сергея.
Он снял новую квартиру, более просторную. Она выходила окнами на Днепр, рядом находились две школы, огромное количество детских площадок и множество уютных мест для отдыха. Он присылал мне фотографии всех квартир, которые ему предлагали, и мы остановились на этих трехкомнатных апартаментах.
Женя задремала на заднем сидении машины, когда мы выехали из Запорожья. Я смотрела на бесконечные поля пшеницы, подсолнечника и кукурузы, перебирая в уме список вещей, которые предстояло купить в самое ближайшее время. А потом вдруг ощутила какую-то неясную тревогу. Приложив руку к ноющему животу, я попыталась отогнать тяжелые мысли.
Мое возбуждение и радостное предвкушение перемен омрачило только одно обстоятельство – я узнала, что беременность так и не наступила.

...

Калипсо: 15.12.14 13:33

Наташа, спасибо за проду.

...

LiLinochka: 15.12.14 13:33

Наточка, спасибо большое за главу
Сережа наконец то подружился с Женей, чему я несказанно рада) Теперь остался открытым вопрос с мамой...

...

Птичка певчая: 15.12.14 13:52

Калипсо, LiLinochka Спасибо, девочки.
Лина, скажу еще, что открытым вопрос остался не только с мамой Но очень скоро все само собой решится. Ой, до Нового года закончу роман, это точно. Аж грустно мне становится(

...