Сказочные Вечеринки

ХХХ: У меня другая система, мой друг: я не стреляю в веревку, я стреляю в ножки стула.



Прозвучавший вопрос замирает где-то в воздухе над столом между ними. Анабель не нравится это любопытство? Нахальство? Грубость! Какое дело этому человеку, не назвавшему даже имени своего, до ее сердца? Неужели всерьез надеется на откровение о днях минувшего счастья или на неказистую истину брака по расчету без каких-либо чувств и привязанностей? Ана не любит разговоры о прошлом, в нем много солнечных фантазий и нерушимых обещаний, оставшихся под вечным канадским снегом. Ей не следовало отпускать Леона в экспедицию на север.
- Вы забываетесь, мистер Флетчер. Собеседование не предполагает ответных личных вопросов, - предостерегает Анабель с усмешкой на губах и отпивает из своего стакана виски – янтарный, крепкий, слегка горчит и отдает ароматом дубовых листьев – напоминает его. Не Леона Жаккара, ведь эта история закончена, а сидящего напротив мужчину – Флетчера.
- Давайте уж признаем, что это вовсе никакое не собеседование, - парирует удачливый старатель, глаз с нее не сводя. – Ранчо нужны работники, а кто они и откуда – это дело десятое. Разве не честно откровение за откровение?
Может быть и честно. Нет, звучит, действительно, честно, только Ана не хочет признавать это вслух. Что-то глубоко внутри не позволяет ей согласиться с Флетчером и заставляет искать аргументы, будто подходящие комбинации карт в покере. Анабель ненавидит проигрывать, а кто-то в этом диалоге, словно специально, задевает азартную сторону натуры.
- Вам тоже нужен был пример налаженного хозяйства, теперь он есть, - продолжает миссис Мерфи. – Изнутри всегда нагляднее, правда, для бухгалтерских книг необходим еще карьерный рост.
О, она, действительно, гордится тем, что уже три года удерживает «Кленовый лист» на плаву и выплачивает проценты по займу отца вопреки насмешкам мужчин, считающих женщин неспособными вести дела. О гендерном равенстве Энск-сити не говорит, здесь все еще ставят шекспировского «Отелло» - смешно и нелепо, ведь мир все больше захватывают смекалистые представительницы прекрасного пола.
Впервые бухгалтерией Ана занялась в Квебеке, став помощницей деда в подсчетах доходов и расходов его магазинов. Книги ранчо выглядят впечатляюще, пока нет записи о похищенных лошадях, как о невосполнимых потерях. Надеяться на их возвращение все наивнее с каждым днем. Да уж, налаженное хозяйство – на фоне последних событий выглядит смехотворно.
- Только ленивый в городе не говорит про украденных ирландцев, значит стараниями этого, - Флетчер кивает в сторону ближайшей информационной стены, где прикреплена листовка с довольно схематичным портретом бандита, - человека дебет с кредитом не сходится.
Это больнее, чем слышать о Леоне. Анабель поворачивает голову и рассматривает предводителя бандитов так внимательно, будто бы может его узнать, а потом возвращает все свое внимание Флетчеру. Она приподнимается и, ощущая действие всех смешавшихся в желудке алкогольных напитков, опирается обеими ладонями на столешницу, чтобы податься вперед к собеседнику.
- Мистер Флетчер, у вас есть с собой пистолет? Будем стрелять в вон ту, - она указывает пальцем на стену с информацией, - мишень со словами «разыскивается». Каждое попадание вопрос – и правдивый ответ на него.

Это «гасконец» вдруг вернуло меня на землю. Что я творю? Почему сорвался, почему, пусть и так вовремя, сказанные злые слова повергли меня в пучину такого негодования?
Вообще, я знал за собой такой грех как вспыльчивость: кому-то для решений нужно взвесить все «за» и «против», мне, порой, достаточно одной мысли. К счастью, как быстро я загорался, так и быстро приходил в себя. Главное было в этот промежуток не натворить чего-то, что повлекло за собой серьезные последствия.
И, кажется, я чуть такое не натворил!
В целом, моя неожиданная ревность именно к Анри не имела каких-то разумных оправданий. Но я допускаю, что все дело в том, что (как это часто бывает, несмотря на многолетнюю дружбу и привязанность, на уважение и взаимопомощь) между людьми все равно существуют разногласия такого толка, как банальная зависть. Хотя нет, нет. Я общался и дружил с Анри не для того, чтобы потешить себя и свое злое сердце. На самом деле я и не завидовал ему. Нет, просто всегда чувствовал и понимал, что Бессон – это Бессон. Род, стать, сила, вера, какая-то непоколебимая уверенность… Одним словом – порода. А я… я просто сын дельца и женщины, от которой отвернулась вся ее семья. На момент знакомства с Анри – сын конюха и не более того.
Сам Анри и его родители, и все кругом никогда, казалось бы, не попрекали меня происхождением. Однако я чувствовал, что вроде как вот тут не дотягиваю до него и до них. И вроде это забылось, пережито и понято. Я стал старше, увереннее, самостоятельнее, а уж тут на фронтире так и подавно осознал, что нет понятия «знать» и «чернь», есть понятие – «кольт», понятие «сила».
Так почему детская обида вырвалась наружу?
Мадам, и только она вызвала во мне это. Как? Да просто – я вдруг решил, что она предпочла меня, простого ковбоя роду, знати…
Чушь! И ведь это при том что я наслышан о ее молодом любовнике, которому она безраздельно отдала свое сердце (правда, никогда его не видел, но это сути дела не меняет: мне известно, что сердце мисс Элис несвободно и что, отказывая, она вовсе не стремится обидеть, просто в душе ее нет места ни Патрику Свейзи, ни кому-то еще…).
Дальше, как ушат холодной воды прозвучали слова, отрезвившие еще больше, чем слово из детства, произнесенное Анри:

От нахлынувших чувств я не мог вымолвить ни слова, глядя во все глаза на мисс Элис, которую только что решил обвинить не пойми в чем, как, впрочем, и Анри.

Слава Богу, у моего друга хватило ума свернуть это представление. Взяв остолбеневшего меня под руку, он бочком, ведя за собой, ретировался через черный ход под грозным взглядом малютки Джо.
Мы чуть прошли. Когда свет окон «Магнолии» скрылся за деревьями, Анри ожидаемо спросил:

Я покачал головой и остановился:
– Прости, Анри. Я повел себя как полный кретин. Навыдумывал и, не обдумав, ринулся рвать и метать.
Дальше вкратце рассказал другу о встрече с Мэгг.
Анри покачал головой в ответ, что, скорее всего, означало: конечно, я знаю тебя как облупленного, но может пора немного повзрослеть?
– Просто я подумал, что она предпочла тебя мне.
Анри удивленно воззрился на меня.
– Да, да, ты спросишь, а чего же я раньше не пытался добиться внимания мадам или почему именно ты? – я вздохнул, – Да, пытался я привлечь ее внимание, но мисс Элис всегда оставалась холодна. Вернее, не так. Я видел в ее глазах что-то такое и принимал это как насмешку… нет, как… будто она гораздо старше и умудреннее … и смотрит на меня и мои потуги, как на действия неразумного дитя…
– Судя по всему, ты и оказался неразумным дитятей.
– Пойду извинюсь, – я уже хотел рвануть обратно в «Магнолию», но Анри придержал меня:
– Пат, куда ты? Стой, торопыга! С мыслью надо переспать. Завтра извинишься, когда чуть протрезвеешь и остынешь. Хотя, думаю, мисс Эллис и так все поняла…
Стало еще более стыдно.
Стало еще более стыдно.
– Просто вот прямо сейчас провалиться мне ко всем чертям. И пусть «жарят» мое бренное тело, пока не поумнею, – я зло пнул какой-то камень носком сапога. – Да, ты прав. Хватит на сегодня отчаянных жестов. Завтра на свежую голову придумаю, как загладить свою вину.
Анри кивнул:
– И потом, с чего ты взял, что мисс Элис меня как-то выделила? Она вообще… – он несколько замялся, словно подбирал слова. – Это была деловая встреча. Мы договорились о беседах для ее птичек, а сейчас я принес весть о победе Мисси и поблагодарил ее. Да, выигравший пирог пекла она.
– Да я и сам должен был это понять. Ты пытаешься спасти души девчонок и помочь им, понятно, что твой интерес к мадам чисто деловой, - я покачал головой, не веря своей глупости и понимая, как все оказалось просто, - вряд ли она могла заинтересовать тебя - между вами пропасть…
Кругом и везде эти пропасти. И у каждого она, эта пропасть, своя. Мадам могла стать мне парой, но я бы не соответствовал бы ее идеалам и это постоянно угнетало нас. Анри мог стать ее парой, но в его кругу она стала бы парией. В лицо может быть ничего и не говорили, опасаясь гнева преподобного, но за спиной вспоминали и обсуждали все ее «грехи».
Анри на мои слова вдруг погрустнел и нахмурился. Так… может я что-то все же не до понял? Может, мадам «задела» его сердце больше, чем он сам представляет?
- Нет, ну в смысле она очаровательна и не может не тревожить мужчину, но твоя семья не примет такой выбор … да и она - не свободна …
Анри ничего не ответил мне. А я не стал развивать тему и бередить его душу: очевидно, дело все же не просто в "деловых беседах". Что за женщина? Перед ней невозможно устоять даже ему!
Еще раз извинившись, мы пошли искать сестер и всех оставленных мною дам.
Мы вернулись в центр, где шли танцы. Но наши дамы не танцевали. Ждали нас.
И меня ждала Слоун. Девушка, ради которой можно было бы устроить разнос кому угодно.
И Бэа, с которой меня роднило многое… которая ждала только Анри…
_________________

Проводы шляпы мистера Уоррингтона были печальны, но в тоже время торжественны. Не каждой шляпке ( да и не только шляпке) удается уйти на пике оставляя за собой пороховой след. Молчание толпы, выстрел, аплодисменты, всеобщее ликование и глоток текилы в конце. Перед слегка затуманенным мысленным взглядом Марго, немым укором возник ее любимый головной убор. Фетровый котелок испорченный дизайнерами. Без стыда, совести и чувства прекрасного. Марго, еще раз приложившись к бутылке, свободной рукой потянулась, ко все еще лежащему на прилавке, ружью. Девушка скользнула взглядом по прилавку ища патроны. Мистер Уоррингтон нырнул под прилавок, Фрэнк перестав хрустеть, что-то быстро хрюкнул и они с Брюсиком слились с местностью как заправские индейцы- следопыты. Вилкинс, не привлекая внимание, попытался скинуть ружье с прилавка на голову скрывшегося служащего. Вперед выступил, потерявший по дороге к тиру инстинкт самосохранения, мистер Бэйкер.

Марго моргнула. Шляпка цветов мухомора, не получившая жертву за своё осквернение, исчезла как лужа под палящим солнцем.
- Благодарю, - девушка незаметно оперлась спиной на вовремя шагнувшего к ней Вилкинса, и потерла ноющее от отдачи плечо, - но это был не лучший мой выстрел. Сейчас я…, - Марго опустила руку в карман и нахмурилась, вспомнив что не взяла пистолет на праздник. Появилось ощущение -она что-то упустила. Буквально только что. Ощущение зудело как комариный укус. Вилкинс который собственноручно, перед выходом из дома спрятал оружие Марго, мысленно выдохнул и перевел взгляд на мистера Бэйкера.

Фрэнк и Брюсик перестав сливаться с местностью рванули вперед. Марго проводила взглядом удаляющиеся хвостатые зады. Она сегодня слишком часто видела их. А ведь если завязать на хвосты бантики они будут выглядеть празднично. Где-то под кроватью лежит коробка которую собирала ей бабушка. Там наверняка есть банты. Марго не нравились жабо, оборки, банты... Бабушка это знала и всегда старалась «порадовать» внучку платьями с рюшами, лентами и прочим. Не первая, но и не последняя в череде причин, из-за которых Марго с легким сердцем покинула родовое гнездо матери, переехав на родину отца.
Площадка для танцев оглушила: музыкой, топотом и ароматом одеколона густо замешанном на запахе пота. Это было настолько непохоже на салонные приемы в родовом особняке, что Марго сбилась с шага.
- Что-то не так, мисс?,- в голосе Вилкинса звучало плохо завуалированное веселье, - хотите музыканты сыграют вальс и Вы сможете блеснуть умением?
- Не стоит, - Марго кинула взгляд на раскрасневшихся, терзающих струны, музыкантов возле которых стояла батарея пустых и полупустых бутылок - если сейчас их сбить с ритма, они к нему уже не вернутся, - посмотрев на влившегося в рисунок (если это слово применительно к тому что творилось вокруг) танца мистера Бэйкера, лихо улыбнулась, - тут же главное мотивчик поймать.
На поимку ритма у Марго ушло секунд десять. Ровно столько она простояла с закрытыми глазами, после чего распахнула их и устремилась в толпу.
- Мисс, берегите ноги, - загрохотал за спиной голос Вилкинса.
- Какое мне дело до чужих ног, - фыркнула Марго выкидывая коленце и чувствуя как земля под ботинком вздрагивает и рядом кто-то ойкает.
Ни на что не обращая внимание Марго отдалась во власть танца. Кактусы указывали направление и движения, а танцующие горожане, поняв почему испытывают неудобства, расступались давая простор для танца. Вилкинс, держась на достаточном расстоянии, чтобы не упускать Марго из вида и в тоже время не попасться ей под ноги, потанцевал с парой дам и присоединился к Уокэнде с Олив.
Пока Вилкинс следил за Марго. Марго смотрела как лихо отплясывают, переевшие глюкозы и от этого неприлично бодрые, Фрэнк и Брюсик. Смотреть стоило на мистера Бэйкера. Он возник перед Марго, внезапный как град в летний день, в сдвинутой на затылок шляпе и расстегнутой рубахе.
- Ой, - Марго, в последний раз наступив на чью-то ногу, застыла, уставилась на проступающие в полумраке татуировки, - ничего себе, - она на пару секунд зажмурилась, а когда открыла глаза татуировки не пропали, - тоже хочу, - потянулась руками чтобы потрогать, - очень больно делать?
Вилкинс возник рядом с ней.
- Мисс, помните о манерах, - зазвучало над ухом, - Джереми, это и Вас касается, - дворецкий снова повернулся к Марго, - опустите руки. Татуировки не для Вас…,- заметив во взгляде Марго упрямый огонек, попытался исправить ситуацию,- это очень больно и можно получить заражение крови, будете лежать с температурой и пить горькие настойки,- он снова повернулся к Джереми, - мистер Бэйкер…
- Зато пряжку можно,- Марго не нравилось болеть. Мысль о татуировке отошли на задний план, а вот на передний выступила пряжка с черепом.
- Мисс, если мистер Бэйкер сейчас снимет ремень, будет конфуз, - Вилкинс голосом разума звучал сквозь грохот музыки.
- Не я же оконфузусь...жусь, - фыркнула Марго но руки убрала, - и вообще, - добавила в голос суровости,- вы мне шляпу должны!
Развернувшись на каблуках девушка направилась к Уокэнде и мисс Олив, следом за ней бодро поскакали не снижающие градус ( много сладкого вредно) энтузиазма Фрэнк и Брюсик.
- И тааак! У меня предложение, - Марго широко улыбнулась и не обращая внимание на беспокойство возникшего рядом Вилкинса, - пойдемте проверять плотность бечевки.
Хрюк!
Уаф!
Обрадовались подельники. Они бодро поскакали вперед. Марго снова подумала о бантах, но взяла себя в руки и переключилась на обсуждение бизнеса.
Палисадник встретил разбитым вазоном. Вилкинс нахмурился, застегнувший рубашку (дворецкий обладал даром убеждения) Джереми пообещал сделать красивый гроб. Вилкинс в ответ пообещал похоронить всех кто тронет вазон. Фрэнк и Брюсик куда-то исчезли.
- Кстати,- Марго отперев дверь, вошла в темное помещение магазина и зажгла свет, - вчера только привезли, - на стене висели ружья, - если верить рекламному буклету из них можно охотится на слонов.
- Надо выяснить где можно найти слонов, - мистер Бэйкер снял ружье с крючка и заглянул в дуло, - надо же попробовать.
- У нас тир на заднем дворе.
Вышедший с кухни Вилкинс держал в руках поднос. На подносе стояло блюдо с плюшками, окороком, хлебом, бутыль самогона ( в мутных водах которой покоилась змея) и стаканы. Все это он поставил на стол и оглянулся. Кого-то не хватало. Уокэнда легким движением пальца вскрыла бутыль, Олив не дрогнувшей рукой разлила, Вилкинс когда Марго потянулась за стаканом ловко всучил ей в руку плюшку, Джереми оглянулся. Еда здесь, а клыкасто меховых подельников не было.

Фрэнк
Фрэнк любил бывать в доме у Марго. Правда в его голове это был дом Вилкинса. Ведь именно Вилкинс царил на кухне и в огороде. Особенно огороде. Свежие овощи гармонично дополняли рацион хряка улучшая настроение и пищеварение.
Но сейчас, первым оказавшись в огороде, поросенок бросил тоскливый взгляд на единственную грядку. Свин был опытным разорителем огородов и понимал-огурцы будут через пару дней. И их будет мало.
Фрэнк знал под домом есть крепкий, сложенный из оструганных бревен, подвал, в котором было холодно даже в самые жаркие дни. Фрэнк заглянул в него ( подвал) всего один раз и этот раз стал роковым. Спустившийся за Вилкинсом хряк успел заметить ряды полок заставленных рядами банок. Сквозь толстое стекло просвечивались и манили упругие, лежащие на постели из листьев хрена, с белеющими зубчиками чеснока зеленые огурцы. Красные бока помидор огнями сверкали под толстым стеклом и предлагали зарыться в них пятачком. Висящие на бечевках, завернутые в вощеную бумагу, окорока источали аромат от которого живот Фрэнка громко заурчал. В этот миг Вилкинс его заметил. И выгнал.
Фрэнк потерял покой. Лунными ночами он слонялся по огороду вынашивая планы. Хряк знал- если Вилкинс заметит подкоп то расставит капканы с ловушками. И никакие слезы маленького поросенка не тронут его душу.
Фрэнк копал ночами. Прерывался чтобы подкрепиться огурцами и снова копал. Подкоп был готов. Фрэнк не торопился. Он выжидал момент когда сможет пробраться в подвал мечты. Чтобы никто не мешал. Он чутко подслушивал разговоры, ожидая момент когда Вилкинс уедет на пару дней. И вот тогда.
Но сегодня все пошло не так. Избыток сахара бежал по крови, а алкогольные пары ( которыми он надышался) делали его всемогущим. Рядом был меховой товарищ. И сам черт был им не брат.
Хрюк.
Фрэнк раздвинул пятачком листы лопуха, осторожно отодвинул сложенные доски и шумно выдохнул сдувая дерн. Позади приплясывал, переминаясь с лапы на лапу Брюсик. Свин выдохнул и упираясь копытцами в землю протолкнул себя в лаз. Следом устремился койот.

Вилкинс огромным ножом нарезая окорок на бутерброды ощутил легкое волнение. Что-то было не так. Эти разговоры о бизнесе, сыре и гробах, несомненно были продуктивны, но...Вот это самое « но» не давало покоя.
- Джереми, - Витлкинс закончил складывать бутерброды, - ты Фрэнка с Брюсиком не видел?
- Ой, - Марго оглянулась, - и правда. Еда есть, а их нет. Может на гряд…
Она осеклась вспомнив что осталось от огорода. На миг разговоры стихли и в наступившей тишине послышался звон стекла. Что-то тяжелое упало на доски.
- Убью, - Вилкинс резко поднялся и схватив ружье устремился к двери подвала.
Марго переглянувшись с сидящими за столом. Все одновременно вскочив кинулись за Вилкинсом. Раздался выстрел.
Хрююююю
Ууууууф.
- Бегите или я за себя не отвечаю!
Марго отпрыгнула к стене когда мимо нее пронеслись серая и розовые тени. Они со свистом рассекали воздух, шумно сопя и топая. Следом промчался, перезаряжающий ружье, Вилкинс.
Хрюк!
Уаф!
Выстрел.
Хрюк
Уф уф!
Снова выстрел…
Марго выскочив на крыльцо, увидела что все живы, выдохнула и привалилась к косяку.
- Неее, - она перевела дыхание, повернувшись к Джереми и Уокэнде, - Вилкинс их не убьет. Погоняет, но не убьет.
- Там испорчено немного, - на крыльцо вышла Олив, - окорок до кости обглодан и банка огурцов разбита.
- Это хорошо, - голос Марго звучал задумчиво, - заодно и ружье опробовали. Хоть и не на слонах, но все же, - она посмотрела на мелькающие во вспышках выстрелов хвосты, - принесу ленточки.

- Мой Кольт всегда при мне – Люк озорно подмигнул, а потом распахнул куртку, продемонстрировав внушительную кобуру – И я никому не позволяю его касаться…ну без особого на то дозволения.
Ана закатила глаза.
- Как же скучны твои пошлые шуточки, Флетчер.
- Обожаю пошлые шуточки – он допил виски и поднялся вслед за ней – В стену здания, значит?
Хозяйка ранчо кивнула.
- Оно все равно пустует, это склад. Да и я знаю владельца, он не станет возражать.
- Миссис Мерфи, мне кажется, вы все на свете знаете. Во всяком случае, производите подобное впечатление.
Анабель пожала плечами. Потом вытащила оружие, прицелилась и сделала выстрел. Пуля угодила прямехонько в шляпу на плакате.
- Отлично. – похвалил Люк и явно довольная собой Ана сделала вид, что разгоняет с дула импровизированный дымок.
- Вопрос. Что бы вы сделали, если встретили Счастливчика Люка? – быстро спросил он серьезным тоном.
- Сдала полиции, конечно. И решила бы одним махом все свои финансовые проблемы…сколько там за него дают? – быстро ответила рыжеволосая бестия.
- Много – глухим голосом произнес Люк.
- Ладно, теперь твоя очередь. И хватит пялиться на меня.
Люк еще раз смерил ее весьма заинтересованным взглядом.
- Слишком легко. Отсчитайте десять шагов.
Они отошли от стены ровно на это расстояние, столик остался позади, дальше начиналась дорога.
- Надеешься попасть в яблочко с такого расстояния, ну-ну…посмотрим – Анабель явно потешалась над ним. Она захватила с собой недопитый стакан виски и сейчас стояла, глядя на него с любопытством и недоверием.
Люк усмехнулся.
А потом развернулся к зданию спиной и пристроил кольт на плече.
- Это что за аттракцион?
- Можете называть меня Энни Оукли.
- Это невозможно! Обдурить вздумал?
Я попадаю в движущуюся цель с нескольких метров – подумал Люк. Когда от меткого выстрела зависит твоя жизнь, то наука дается легко.
- За попадание в цель мне нужен не вопрос. Ставка должна быть иная.
- Какая же? Предупреждаю, наличности с собой у меня почти нет, все раздала на нужды приюта.
Люк прищурился. Опустившиеся сумерки усложняли задачу, но он обернулся, чтобы поправить положение кольта на плече и рассчитать траекторию.
Анабель встала перед ним, глядя в лицо, все еще ожидая какого-то подвоха.
- Поцелуй – ответил Люк и нажал на спусковой крючок.
Раздался выстрел.
Пуля угодила прямехонько в лицо нарисованного Счастливчика Люка.
_________________

Улица – площадь, праздник
 
Выговорив все Патрику и получив от него не особо вразумительные ответы, пастор погрузился в молчание и нерадостные мысли. Особенно его выбила из колеи фраза, что Элис несвободна. А что ты собственно, хотел? Она взрослая женщина, красивая, умная… И скорее всего – не одна. Слишком многие должны иметь на нее виды – тут требуется защита, муж или постоянный кавалер. И кто я такой, чтобы упрекать ее? Кто я такой, и что могу ей дать, чтобы претендовать на это место? Пастор, святоша. Да, я мог бы снять сан, которым тягощусь изначально, и уйти в светскую жизнь, испросив у брата свою часть наследства, но это надо уезжать. А захочет ли Эллис все изменить ради меня? Глупец, какой же я глупец! Дуэль, да еще на шпагах? Романтик и глупец! Да, Патрик был, безусловно, неправ со своими претензиями и всем тем, что он высказал в адрес Элис, но я тоже хорош – начал всю эту комедию, иначе не скажешь – на глазах у нее! Хорошо хоть в комнате больше никого не было, а Элис женщина тактичная, иначе уже сегодня ночью над нами смеялись бы все «птички» и их кавалеры, а завтра – весь город. Надо же быть таким глупым и косноязычным, что сначала меня приняли за «девочку», а потом – за романтического идиота.
Анри шел, заложив руки за спину, слегка ссутулившись и глядя себе под ноги. Хотелось провалиться сквозь землю от стыда или того лучше – просто умереть, исчезнуть. Но перед его мысленным взором встали лучистые глаза Элис, и ему показалось, что его смерть вряд ли порадовала бы хозяйку «Магнолии». Он улыбнулся, вспоминая ее губы. Да, Элис не ответила на поцелуй, но и не оттолкнула. И он действительно был счастлив в эти минуты… Ему захотелось снова поцеловать ее, добиться ее расположения – вот только как это сделать? И что дальше? Предложить Элис стать его любовницей – значит унизить ее, позвать замуж – скорее всего, откажет. Но попытаться же можно! А семья – он всю жизнь живет так, как ему указывает семья, может быть, пора вырваться из этой клетки?
Из мыслей вырвала громкая музыка и пыль, которая была везде – танцевали громко, весело, с топотом. Сразу снова заболела голова.
– Ален, ты где был? – окликнула его сестра.
– Гулял, – усмехнулся преподобный. – Хорошо повеселилась? Не пора домой?
– Нет, я еще побуду, – покачала она головой. – Надо дождаться Франсуа с Моник и Одри. Они пошли отвозить все в приют.
– Хорошо, если я тебе не нужен, отправлюсь домой, не возражаешь? Голова болит. Приму порошки и могу вернуться за тобой.
– Да, конечно, Ален. И можешь не возвращаться, – улыбнулась Бэатрис.
– Я подумаю, – Анри повернулся и пошел прочь, надо было и в самом деле выпить что-то от головной боли.
_________________

Кристофер ни на что бы ни променял эти мгновения. Находиться так близко рядом с Ребеккой, разговаривать, наблюдать и чувствовать, как внутри него будто распускается цветок. Странное сравнение. Но выходило именно так. Одна мелодия сменилась другой, стремительный танец уступил место медленному, потом еще одному, чему констебль был только рад. Этой возможности держать ее в объятиях у всех на виду.
Он уже собирался спросить, не будет ли мисс Уайт против, если после танцев он проводит ее до дома, когда Ребекка задала свой вопрос.

Соври, сказал он самому себе. Просто скажи, что кукла принадлежала какому-то родственнику, досталась случайно …но он не хотел лгать этой женщине. И в то же время, рассказать про Энн и Дебби было выше его сил. Воспоминания сдавили горло и вдруг накатили с чудовищной силой.
Танец, тем временем, закончился. Музыканты сделали краткую передышку перед следующим. Пауза между ними уж слишком затянулась, Кристофер это понимал. Он выпалил резко и чуть ли не сквозь зубы:
- Это давняя история, мисс Уайт. Я бы не хотел беспокоить вас ею.
Она, конечно же, мигом уловила изменившийся тон.
- Прошу прощения, констебль…я просто думала…видимо, зря.
Его словно обдало ушатом холодной воды. Как легко все испортить, разрушить что-то настолько нежное, новое и хрупкое, но невозможно прекрасное.
Ребекка зашагала прочь из толпы танцующих и внезапно Рассел понял, что не может ее упустить.
- Мисс Уайт, Ребекка, постойте – он нагнал ее и схватил за руку. Тут же выпустил ладонь, глубоко вздохнул, но продолжил.
- Дело не в вас…это тяжело…у меня была семья когда-то…ее больше нет…боюсь, это все, что я могу сказать на данный момент.
- Я не хотела будить тяжелые воспоминания…вы, конечно же, не обязаны рассказывать….
- Но я хочу! Когда-нибудь…если я кому-то и расскажу о них, то только вам, Ребекка. Потому что…
- Я умею слушать? – она слабо усмехнулась.
- Нет.
Рассел вновь нашел ее ладонь и легонько сжал.
- Потому что вы мне нравитесь.
Ее улыбка стала шире.
- Послушайте, я полицейский и не большой мастак красивых вычурных фраз. Но я хочу, чтобы вы знали - мои чувства к вам, это не просто дружеское участие. Я бы очень хотел…ухаживать за вами. И прекрасно понимаю, что с вами в придачу еще пятнадцать сорванцов…и это чудесно.
Кристофер достал из кармана небольшую розовую ленту.
- Этой мой выигрыш за дуэль с Патриком в тире. Вы позволите?
Ребекка кивнула, и он повязал ленту вокруг ее запястья, закрепив не совсем изящным, но все же аккуратным бантом.
- У вас самые красивые глаза на свете – пробормотал Рассел и нежно, едва касаясь кончиками пальцев, провел по ее щеке. Это был идеальный момент, чтобы поцеловать мисс Уайт. Чудесное завершение волшебного вечера.
Но внезапно Рассел отстранился. Это было странное чувство. Скорее, предчувствие. Так он ощущал себя во время засады, когда констебли готовились напасть на преступников – еще мгновение и жизнь перевернется, еще вдох и начнется буря.
Слишком тихо. Тихая музыка, что доноситься со сцены, пока мэр пересчитывает собранные средства, намереваясь сообщить окончательную сумму. Знакомые горожане танцуют и веселиться и все же…
Он огляделся. В глазах Ребекки застыл немой вопрос. И вот тогда он заметил. Мелькнувший силуэт у сцены, скрытый тьмой ночи, на одно мгновение его поймал лунный свет. Силуэт индейца с занесенным томагавком.
Кристофер действовал быстро. Машинально выхватил пистолет и закрыл собой мисс Уайт. Он сделал выстрел и индеец с томагавком упал прямо на сцену.
Девушка, игравшая на банджо, вскрикнула.
- Что происходит? – недоуменно произнес мэр.
Это была последняя его фраза. Следующая пуля попала точно в цель. Скотт Смит схватился за горло, изо рта полилась кровь, и он опустился на колени.
- Ребекка, бегите отсюда!
Рассел вскочил на сцену. Казалось, что выстрелы раздавались отовсюду. Двое индейцев схватили куб с деньгами. Одного он ранил, но другой успел уйти, унося собранные средства и распихивая их по нескольким мешкам.
Пуля просвистела в сантиметре от его уха. Послышались крики, жители города пребывали в панике.
- В укрытие! – громко командовал констебль – Защищайте женщин и детей! Те, кто может стрелять – за мной! Не дайте им уйти!

_________________

Танцевать больше не хотелось.
Неприятный осадок от нашего разговора с Бэа не давал вздохнуть полной грудью. Или это просто туго затянутый корсет? Она оказалась в свое время в такой же ситуации, что и я, только лишь с той разницей, что женихи сватались к ней, а меня решил продать родной отец. Я непроизвольно хмурила брови, даже этого не замечая.
– Прекрати морщить лоб, – подруга толкнула меня бедром, отвлекая от размышлений.
– Извини, – я постаралась расслабить лицо, – старая привычка, от которой очень тяжело избавиться.
Я правда постаралась отвлечься от всех мыслей, которые доставляли мне дискомфорт.
– А вот и наши потеряшки! – Бэатрис указала на Анри с Патриком.
Они шли, о чем-то хмуро переговариваясь. Видно, настроение было испорчено не только у меня.
Пока подруга отошла к Анри, ко мне подошёл Патрик.
Он осмотрелся по сторонам, видно разыскивая сестру.
– Кати ушла с Одри и ее родителями, – ответила я на ещё не заданный вопрос, – она подходила предупредить.
Мистер Свейзи кивнул, принимая ответ.
Я смотрела куда угодно, только не на него. Не могла отделаться от вида того, как он обнимал другую женщину, сразу после того как танцевал со мной и чуть не поцеловал на глазах у всех.
Может, поцелуй я накрутила сама себя? Может, он даже не думал об этом, а я уже нафантазировала?
– Мистер Свейзи, – начала я, набрав в грудь побольше воздуха, – я понимаю, что для вас я всего лишь глупая девчонка, но и у этой глупой девчонки есть... Мне неприятно было смотреть, как вы с этой... Я была о вас лучшего мнения!
Воздух в лёгких кончился, но я ещё не закончила!
– С ней рядом лично мне даже стоять неловко. А она буквально висела на вас, и я что-то не заметила, чтобы вы её отталкивали!
Договорить я не успела, когда со всех сторон послышался крик и стрельба.
– Что... Что происходит? – я не успела ничего понять, как Патрик одним движением схватил меня за руку и заталкивая себе за спину.
Мимо пронеслись люди на лошадях.
Индейцы!
И двигались они в сторону, где стояла одна Бэатрис.
– Бэа!!! – я попыталась вырваться из рук Патрика. – Там Бэа!!!
Один из индейцев подлетел к девушке и, схватив ее за руку, перегнул через круп лошади.
– БЭА!!!!
_________________

xxx: Полиция Эрфурта (Германия) спасла двух ёжиков, которые напились яичного ликера из разбитой бутылки. Их отвезли в зоопарк, чтобы они протрезвели под присмотром профессионалов.
ууу: В смысле под присмотром профессионально выпивающих ёжиков?

Путь до магазина среди ярких красок, музыки и веселья лежал через площадь, мэр считал деньги и складывал купюры в коробочку с выражением страдания на лице. Мне он никогда не нравился, и с прошлого моего визита у нас установился нейтралитет. Он не трогает меня, Энкс-сити обходят торнадо. Вилкинс пообещал гробы всем, кто посмеет покушаться на вазон, и мы обошли здание весёлой компанией, впереди которой цокал копытцами Фрэнк.


Слоны... слоны... Где я слышала это слово? Ах да, те самые звери с большими ушами и бивнями. Снимаю ближайшее ружьё, задумчиво прокручиваю его в руке. После револьверов в тире оно казалось... весомым. Вилкинс вернулся с подносом и любезно подсказал, где искать патроны. Пока дворецкий нарезал бутерброды огромным ножом, такой себе заказала Олив, и продолжались обсуждения бизнес-идей, тихое шуршание вдали переросло в треск. Что-то не видно копытно-пушистой банды, а Фрэнк лелеял мечту о плавающих в банках огурцах и помидорах. Треск стал громче, следом послышался звон, который уже услышали все.
- Убью! - Вилкинс вскочил со своего места с ружьём наперевес направился к двери.
Послышались выстрелы, ругань дворецкого, возмущённое "хрю" от свина, которому не дали догрызть вожделенный огурец из пузатой банки и тявканье Брюсика - он не успел захватить свою добычу - жирный окорок. Мы застали очередной манёвр от пушисто-копытных подельников, Брюсик прятался за деревом, а Фрэнки закопался в листья, успев закотиться в небольшой ров у забора. Дворецкий высказал всё, что он думает о расхитителях еды из подвала и перезарядил ружьё.

Понимая, что в засаде отсидеться не получится, и Вилкинс там их найдёт, подельники шустро рванули к лесу, петляя как заправские зайцы.
- Хрю! Хрю-хрю! - возмущался хряк, сверкая копытцами.
- Ррряв! - вторил койот, перепрыгивая пень.
За беглецами, ругаясь и обещая забить досками всё вокруг, а рядом с досками закопать капканы на гризли, следовал дворецкий. Резкий поворот, и комья земли вперемешку с листьями взметнулись в воздух почти у самого забора. Первой дошла я, следом - мисс Марго, за ней Джереми и Олив.
- Фрэнки слишком молод, чтобы умирать!
- Брюсик, паразит пушистый! Тебе мало вырезки было и пирогов? Чего тебе не сиделось под столом, а?!

Пострадали банка огурцов и окорок. Дальше совершать свои разорительные действия помешала та самая злочастная банка, которая разбилась и выдала подельников. Ленточками оказалась бечёвка, свернутая в банты. Пушисто-копытная банда даже не возмущалась, пока их обвязывали - стоящий на крыльце с ружьём наготове Вилкинс был весомым аргументом.
- Ну, ваши ставки?
- Пять минут?
- Десять?
- У кого есть часы?
- Хрю-хрю-хрю... - с самым несчастным выражением глазок-бусинок хрюкнул Фрэнк и даже копытцами подрыгал.
- У тебя есть подельник, вот пусть тебе и помагает, зубы ему на что? - хмыкаю я, открывая принесённую Олив с кухни бутылку. Бутерброды доставил Джереми.
- Тяф-тяф! - вертелся койот, пытаясь зацепить зубами конец верёвки.
- Это что, морской узел?
- Мы не ищем лёгких путей! - гордо отвечает мисс Марго и затягивает последний бант. - Сами виноваты. Не шуметь не могли?
- Мисс! - укоризненное от Вилкинса.
- Хрю-хрю!
- Рряв! - печальное от Фрэнка и Брюсика.
Освободиться у копытно-клыкастых получилось совместными усилиями, после чего они бодро прискакали выпрашивать кто мясо, кто огурцы с бутербродов. Жажда крови пронизывала воздух и её тонкие потоки стали усиливаться. Я надеялась, что они обойдут город, не рискнут, и я потом достану их в каньоне или где-то рядом с горным перевалом. Но, похоже, жертв не избежать. Поэтому советую каждому взять оружие и патроны.
- Ты тоже берёшь ружьё? - Олив вопросительно приподнимает бровь. - Тебе же оно не нужно, чтобы перебить кучку крыс.
- Не нужно, - вздыхаю и пересыпаю в сумку патроны. - Но если я пониму торнадо посреди города...
- А воздушные лезвия?
- Вариант, но тогда мистеру Бэйкеру нужно будет придумать новый дизайн гробов.
- А пошли посмотрим, что там есть. Нам на оптовый заказ отобрать надо. Чтобы всё было по красоте.
- И с подушечками?
- Неееа, - отмахивается Олив. - Подушечки не заслужили, нечего было трогать тотем.
- Аргумент.
До вотчины мистера Бэйкера мы шли медленнее, Брюсик бежал рядом с Олив, а Фрэнки трусил за Джереми, заглядывая в лицо хозяина с надеждой, что дома ему перепадёт тот самый котелок вкусных отрубей за пережитые страдания и ужас, который бедный поросёнок встретил на пути к огурцам. Но ничего, подкоп-то оставался. И Фрэнк обязательно дождётся своего часа. Пока мисс Марго, Олив и мистер Бэйкер выбирали лучший вариант ткани на обивку и прикидывали, чем подшлифовать углы, а Фрэнки показывал пушистому товарищу тропинку до грядки, на которую покушались коварные зайцы, я перезарядила ружьё. Работать охотником за головами я стала давно, и не только ради денег. Да, за вознаграждение можно было купить интересные книги, путешествовать по железной дороге, а не на крыльях, переплыть океан и вернуться, но главным было то, что мир избавлялся от мусора.
- Левая или правая?
- Хмм... поспорим?
- Что они делают?
- Помогают доставить доски. Экономия, мистер Бэйкер.
- Это не доски, это дерево!
- Оно тут рядом упало, не пропадать же добру.
- Левая так левая. Я несу второе.
- Идёт!
Деревья были бережно уложены на землю, но донести их до лесопилки мы не успели. Прозвучал выстрел. Затем воздух прорезал отчаянный крик.
- Это что такое?
- Ваши заказы на гробы, мистер Бэйкер.
- Ну что, покажем этим ****** ?!
- Мисс!
- Не могу не согласиться, - Олив перехватывает оружие поудобнее.
- Хрю! Хрю-хрю!
- Рррряв!
- В следующий раз давай ты золото предскажешь, а?
- Обязательно, надо же развивать бизнес с букетами.
Суматоха в городе сыграла на руку нашему боевому отряду, и двойку, что мчалась в сторону приюта по дороге, срывая с шатров ленты, выдернуло из седла и впечатало в дерево ограды.
- Дуб, - со знанием дела кивнул мистер Бэйкер.
- Значит, не скоро очухаются.
О да, соглашаюсь и гибкие змеи лиан захлёстывают ещё одного. Попытку уйти в переулок пресекла пушисто-копытная банда. Брюсик вцепился в ткань, а Фрэнки подтолкнул котпытцем что-то тряпичное, похожее на те игрушки, что мы выиграли в тире, под ноги. Удачно тут стояла бочка, очень удачно. Вам пора охладиться, и я с радостью помогу вам туда нырнуть. Что ж, пыль стала оседать, пора браться за ружьё.
_________________

ХХХ: Никогда не пей, если ты не один или с кем-то.

Поцелуй. Он просит поцелуй. В одно мгновение Анабель это обескураживает. Нет, она не смущается, будто трепетная юная леди, но даже вспомнить не может, когда в последний раз касалась губ мужчины. Наверное… все же… точно прощаясь с Леоном, как оказалось, навсегда. А уже в следующую секунду Ана смотрит на висящую на стене сарая для дров ориентировку и хочет…, чтобы Флетчер попал в цель. Она хочет поцеловать его, что безопаснее сделать в рамках игры в ставки. Это останется между ними забавой, ответом на вызов, чем угодно, но не выражением желаний и чувств.
Раздается выстрел. Пуля попадает в нарисованное на бумаге схематичное лицо бандита Счастливчика Люка. Флетчер побеждает, хотя едва ли обращает внимание на то, что Анабель делает шаг навстречу ему за миг до хлопка, затерявшегося в звуках банджо. Вокруг них люди, полная улица горожан, зорких в случае малейшего намека на неприличное поведение, но порывистую огненную Мерфи не остановить. Она целует Флетчера, человека, который всегда и везде носит за собой кольт и метко из него стреляет. Разве можно верить, что он старатель, который день за днем кропотливо выискивает золото в бурных горных водах? И все же сейчас Ане проще, комфортнее верить.
Раз – она чувствует тепло его губ и привкус виски. Два – он накрывает ладонью ее талию, стянутую корсетом. Три – прерывается музыка, вокруг начинается хаос из тысяч звуков: голоса, визг, крик и выстрелы. И это отрезвляет Анабель, заставляя разорвать поцелуй.
- Эми, - в ужасе шепчет она имя сестры, находящейся где-то суматохе и давке, начавшихся, когда мэр Смит падает на деревянный настил сцены, истекая кровью. Алая вода - предсказание Большого Аппачена. Будь осторожна.
- Куда ты? – Флетчер хватает Ану за руку и тянет к себе, будто один поцелуй дает право решать за нее. Даже если сейчас он является голосом разума, то миссис Мерфи все равно отказывается слушать. – Нужно в укрытие.
- Нет, сестра осталась возле сцены, - она вырывается, не позволяя увести ее с площади и спешит в толпу, пытаясь отыскать знакомую шляпку. Надеясь, что рядом с Эмили сейчас Том, что управляющий спасет ее, потому что еще одной смерти Анабель не переживет.

Дом отдыха для джентльменов «Магнолия»

Мужчины, возомнившие себя героями рыцарского романа, быстро откланялись и покинули «Магнолию», сопровождаемые тяжелым взглядом Малютки Джо. Сперва Элис подумывала отправить записочку констеблю Расселу, которому вряд ли нужны пронзенные шпагой трупы в Энске, но глянула в окно и поняла, что на улице стемнело. Пока задиры отыщут свои шпаги, пока найдут подходящее место, наступит ночь, наверняка отложат все до утра, а там уже оба протрезвеют окончательно. Однако Элис все равно терзало любопытство: что же такое им умудрились налить на празднике? Как-то раньше ярмарки в Энске проходили куда предсказуемей.
Взяв на кухне кружку теплого настоя ромашки и чистую салфетку, Элис поднялась к себе. Приспустив платье с плеч, смочила салфетку настоем и откинулась в кресле, накрыв лицо теплым компрессом. Влажная ткань привычно облепила кожу, смывая усталость долгого дня. Когда тепло согрело губы, Элис вспомнила мимолетный поцелуй преподобного. Как ни странно, но прикосновения пастора не были ей неприятны. Пожалуй, ей даже понравилось, хотя она так удивилась, ощутив касание его губ, что лишь замерла, не ответив на поцелуй. И во время танца ей все же не показалось… Она до зубовного скрежета ненавидела грубых мужланов с липкими сальными взглядами и загребущими руками, норовящих ухватить любую женщину, оказавшуюся в их поле зрения. Пастор грубым не был. Напротив, его отличала удивительная деликатность. Надо же, на полном серьезе готов спрашивать даму, можно ли ее поцеловать!
Элис невольно улыбнулась, подумав, что при случае можно вернуть преподобному поцелуй и посмотреть, чем дело кончится. Может она хоть раз подумать не о чужой репутации, а о собственных желаниях? В конце концов, пастор – взрослый человек, у него тоже должна быть голова на плечах, если он и сам не против, так почему…
Странный шум прервал размышления Элис. Долетавшие с площади звуки музыки сменились криками и выстрелами. Стреляли там весь день, но более упорядоченно, да и аккомпанировал выстрелам смех, а не вопли.
Сдернув с лица салфетку, Элис подбежала к окну, но толком ничего не разобрала в метущихся по площади тенях.
Кое-как застегнув платье, она выскочила на лестницу.
- Джо, что происходит? Что за гам на площади? – она остановилась посреди гостиной, пытаясь сообразить, где сейчас Малютка.
- Индейцы. Не наши, - ответил на ее вопросы Мангас, появившийся из коридора, ведущего в хозяйственную часть «Магнолии».

Площадь. Вечер, который перестал быть томным
 
Посмотрев в спину брату, Бэатрис вполуха слушала, как Слоун отчитывает мистера Свейзи, смотрела на танцующие пары и слушала музыку. Было как-то удивительно хорошо и спокойно, вечерело, постепенно на город наплывали сумерки.
Неожиданно стало тихо. Как-то слишком тихо, как бывает перед грозой.
А дальше все произошло одновременно быстро и страшно. Как в театре, где ты – зритель в первом ряду, только мэр упал по-настоящему, и кровь была реальной…
Успев только подумать, что Кати и Одри в безопасности, Бэатрис тоже попыталась скрыться. Подхватив юбки, она рванула в сторону деревьев и кустарника, чтобы спрятаться в их тени – уже было достаточно темно, чтобы этот маневр сработал, но неожиданно оказалась сначала меду небом и землей, когда ее схватили чьи-то сильные руки и рывком потащили вверх. Она не успела ничего понять, как оказалась перекинутой через седло. Грубый мужской голос что-то говорил, но Бэатрис не могла разобрать слов – в ушах звенело, воздуха не хватало. Она не могла долго находиться вниз головой – там что-то происходило, и Бэатрис начинала задыхаться. А тут еще скачка…
Держали ее крепко, вывернуться и даже просто поднять голову не было никакой возможности.
Нечем дышать, перед глазами красные круги, голова болтается, от этого ломит виски, шляпка потерялась еще на площади, заколки, скрепляющие прическу, тоже выпали, и теперь волосы просто висят, треплемые ветром.
Кричать нет сил, последние уходят на то, чтобы не задохнуться.
Да, она умеет скакать на лошади и стрелять тоже умеет, но сейчас эти умения без надобности…
Девушка закрывает глаза и пытается дышать тихо и медленно, чтобы хоть как-то уменьшит боль в голове. Получается не очень. В какой-то момент сознание ускользает. И она висит, как куль с мукой… Последняя мысль – о брате, что ему будет больно ее потерять…
_________________

Маленькая милая очаровательная Слоун. Мне стыдно и радостно одновременно. Как приятно, когда кто-то тебя ревнует. Просто экстаз.
Я старался сдержать улыбку. Мне хотелось ей сказать, что Патрику Свейзи очень не хватает вот такой искренней привязанности, такого чистого чувства… зачем меня вечно тянет на открытое пламя? Интересно, она хоть раз целовала мужчину? А мужчина ее?
Значит, я все же кому-то нужен?
И ужаснулся. Но как ей все объяснить? Да, между мной и Мэгг давно ничего нет. Но Слоун в силу юности и неопытности вряд ли сможет оценить эти слова. Она видит и чувствует, что у Мэгг на руках козырь, которым она пока не владеет. Как объяснить, что меня это давно не интересует?

И тут я услышал выстрел! Вскрик смерти и визг дам. Возле сцены что-то творилось. Раздалось:

Это раздавал указания констебль. Нам очень повезло, что мы оказались не в самом эпицентре заварушки, а чуть одаль. Первые выстрелы мигом свалили нескольких людей у сцены: убиты или ранены – сейчас выяснять некогда. В секунды пламя паники объяло площадь. Началась толчея и крики.

Кто-то прокричал, будто в ответ ей: ИНДЕЙЦЫ.
Я молниеносно задвинул за себя Слоун и схватился за кольт. Хотя черт его знает, безопасней ли ей за моей спиной или перед глазами, где я хотя бы вижу, что происходит. Но это было необдуманное, отточенное веками мужской цивилизации действие – защитить, уберечь, даже ценой своей жизни.
Пронеслись люди на лошадях.
Я вскинул кольт, но не спешил тратить патроны. Все крутилось, неслось, сбивалось, падало, орало и разливалось пятнами красной крови. Самое главное сохранить в этом хаосе трезвую голову и не поддаться панике. Именно поэтому я не спешил стрелять: мне нужно защитить Слоун, потом найти Кати и убедиться, что с ней все в порядке, а, чтобы сделать это, неплохо бы самому остаться в живых… Да еще тут неподалеку была мисс Бессон. Надо захватить и ее, а затем постараться спрятать девушек в безопасном месте. Оставлю им кольт, а сам воспользуюсь ножом и отберу себе оружие, которым можно разить издалека, у кого-то из противников. Все эти мысли пронеслись в моей голове за доли секунд. План более-менее созрел и тут:

Слоун рванула вперед, первой увидев мисс Бессон. Гадство! Несколько индейцев окружили ее, смеясь, один из них схватил Бэатрис за талию и легко перекинул через круп лошади. Мать твою!
Но все, что я пока мог, это сдерживать Слоун.
– Успокойся, Слоун. Стой. – Я дернул ее так, что девушка потеряла равновесие и прямо-таки упала на меня. – Вот так, хорошо, - я, резко и не миндальничая, заставил ее пригнуться и спрятаться за моей спиной – получилось как-то между – под мышкой. Мисс Дэвис цеплялась за меня как за последний оплот разума, кажется она вот-вот потеряет сознание, пришлось немного придерживать ее.
Меж тем шайка индейцев, схвативших Бэатрис, двинулась с криками и гиканьем в сторону выезда из города. Да ****!
Одной рукой придерживая почти осевшую на землю Слоун, я, другой, вскинул револьвер. Выстрелил. От грохота привычно заложило уши. А Слоун, непривыкшая к такому, закричала. Несмотря на неудобную позу, я попал и ранил ближайшего индейца из шайки, увозившей Бэатрис.
– Патрик, Патрик! Они увозят ее!!! – Слоун уже просто висела на мне, но продолжала в ужасе, преодолевая всеобщий гам, пытаться докричаться до меня с очевидными данными.
Снова вскинул руку: если бы не Слоун, я бы мог попробовать попасть в плечо тому индейцу, который держал перекинутой через круп лошади Бэатрис. Но на таком расстоянии и без правильной постановки тела и руки я боялся промахнуться. Стрелять в лошадь тоже было рискованно. Потому я снова выстрелил в одного из похитителей: хотя бы сократим их число и силы.
Дальше стрелять бесполезно: индейцы несутся с огромной скоростью, давя и круша все вокруг, бегающие в панике люди постоянно ставят себя под удар моего предполагаемого выстрела. Надо спрятать Слоун и бежать за лошадьми. Там взять еще патронов и ружье.
При выезде из города я смогу прочитать их следы: лошадей много, и они идут в связке, такие следы сложно не заметить.
С другой стороны, плохо то, что это не местные лакота. Увы. Это какие-то без роду, без племени. Чертовы отщепенцы, что опаснее вдвойне не только их жестокостью, но и тем, что сложно понять в каком направлении они могут двигаться.
Как я хочу, чтобы Кати уже оказалась дома и пряталась под столом…
– Слоун, маленькая, потерпи, – я встряхнул ее, в общем-то, пытаясь не столько отрезвить ее, сколько взять поудобнее, чтобы отвести куда-то в безопасно место. Если, конечно, такое сейчас можно найти в этом городе… походе, индейцев числом немерено!
Что же мне предпринять? Рядом гарцевал разукрашенный в боевое индеец. Он был к нам спиной и еще не заметил гринго. Я вскинул револьвер: прости, мужик, что в спину. Выстрел и индеец завалился. Вот и план сложился полностью. Я поймал за сбрую перепуганную лошадь убитого индейца, выбил его ногу из стремени. Схватил Слоун, которая с ужасом смотрела на мертвеца. Но не до сантиментов, милая. Подсадил ее в седло и следом вскочил сам: так мы быстрее «прогуляемся» до моего дома. Там Слоун сможет укрыться, а я запасусь оружием и проверю, там ли Кати.
И мы попытались вырулить сквозь напуганную нападением толпу, не задавив никого, на соседнюю улицу, чтобы объехать ревущих от ужаса, страха и смерти горожан.
Рядом просвистела пара пуль. Надо гнать. И тут я увидел Анри.
_________________

Зайдя домой, преподобный первым делом открыл окна, впуская прохладный вечерний воздух, потом налил себе воды и принял порошки от головной боли.
Ну и натворили мы сегодня дел с Патриком, хорошо хоть у Элис хватило ума и такта пресечь нашу глупость.
При упоминании хозяйки «Магнолии» губы Анри непроизвольно растянулись в счастливую улыбку.
Как мальчишка, право слово, влюбленный мальчишка.
Продолжая улыбаться, он подошел к окну и вдохнул полной грудью. Голову постепенно отпускало. Преподобный снял сюртук и бросил его на стул, следом туда же отправился шейный платок. Оставшись в жилете и рубашке почувствовал себя так, словно сбросил с плеч пару фунтов груза. Расстегнул верхнюю пуговицу – ветер из окна приятно обдувал шею. Анри снова улыбнулся, вспомнив теплые губы и лучистые глаза Элис. Давно он так много не думал о женщине. После Мари никто так не пленил его воображение, но тогда он был юн и ощущал все иначе…
За окном раздался выстрел, другой. Сначала пастор не обратил на это внимания – на площади весь день стреляли в тире, но выстрелы сейчас были слишком частыми, и стреляли из разного оружия. А потом тишину сумрачного вечера прорезал крик: «БЭА»! Кто-то громко и отчаянно звал его сестру! Что-то случилось с его малышкой Бэатрис, что-то очень нехорошее!
По привычке осенив себя крестом, пастор крикнул, чтобы седлали коня, и помчался в кабинет взять из ящика стола оружие. Новенький револьвер системы Галана – подарок одного из прихожан в Бель Фуше. Самовзводный, шестизарядный – роскошная вещь. Убрав револьвер за пояс, Анри, как был в полурасстегнутой рубашке и жилете, вскочил на коня и помчался к площади.
Там царила неразбериха. Слышались выстрелы, кричали люди, на сцене и около нее кто-лежал в луже крови. Оседала пыль от ускакавших в сторону городских ворот лошадей. Анри пришпорил коня, собираясь в погоню, когда был окликнут Патриком:
– Друг стой, куда один?
– В погоню. Кто-то кричал, зовя Бэатрис. Что с ней? – Анри придержал коня, приноравливаясь к ходу лошади друга, которой тяжеловато было везти двоих.
– Они, она, – начала Слоун и замолчала, заплакав.
– Ее украли индейцы. Не лакота. Сейчас отвезем домой Слоун и в погоню. Я умею читать следы, не упустим, – Патрик говорил отрывисто и четко.
Сначала Анри хотел скакать сам, предоставив другу возможность нагнать его, но слова о возможности прочесть следы индейцев остановили его.
– Хорошо, я с тобой, – кивнул он. – Мы тут недавно, и я совсем не знаю местности.
_________________

И она поцеловала его.
Люк думал, что хозяйка ранчо возмутиться либо поднимет его на смех, подчеркивая свой статус, мол куда тебе до меня - недоступной и гордой Анабель Мерфи.
Да, приличных леди среди его знакомых было маловато, точнее не было совсем. Во время затишья они с ребятами проводили время в обществе женщин определенного толка, чаще всего самой древнейшей профессии - такие никогда не задавали лишних вопросов. Его подельники удивлялись, за спиной даже посмеивались над тем, что он никогда пользовался шлюхами - они, мол улыбаются и сами этого хотят.
Его мать тоже улыбалась вот так, когда денег на еду не оставалось. В те редкие дни его отправляли играть на улицу, пока к ней гости заходили джентльмены. После его всегда вкусно кормили. А когда джентльмены уходили - он пробирался обратно и видел, как плачет мать, сидя на разобранной кровати и смятых простынях.
Все женщины идут в его постель по собственной воле - таким был принцип. А вот, что за принципы у миссис Мерфи?
Люк продолжил поцелуй, пробуя ее губы, легонько касаясь их кончиком языка, притягивая ее к себе все сильнее, сжимая за талию. Поцелуй давно перестал быть какой-то шуткой, а превратился в дерзкую и страстную битву.
Но внезапно...Да какого же...спокойный сонный городок. Там никогда и ничего не происходит, Люк, вот увидишь - твердил брат Олив Старр. Хотел бы он сейчас побеседовать с Эдди и чтобы тот увидел царящий вокруг хаос.
Он все еще ощущет вкус Аны на своих губах, а сейчас бежит следом с верным кольтом наперевес. Чувство беспокойства за сестру у той берет верх над разумом - и это плохо. Сейчас стоит быть особенно осторожными.
У сцены развернулась основная битва - к ней близко не подойти, палят со всех сторон. Люк мельком заметил как констебль отстреливается от нападавших.
- Видите ее?
Они замерли, укрывшись у ближайшего к стене здания. Анабель отчаянно покачала головой - сестры поблизости не было.
Внезапно с криком на них налетел индеец. Люк пнул нападавшего в живот, так что тот отлетел на землю, выронив небольшой холщовый мешок. Он быстро наступил ему на запястье, заставляя выпустить оружие, а потом небрежно откинул пистолет ногой.
- Послушайте, вы же не...
Люк всадил пулю прямо в сердце индейца и невозмутимо посмотрел на Ану. Та с шумом выдохнула.
- Здесь нельзя оставаться - глухо произнес Люк.
На самом деле плану этой банды оставалось только позавидовать. Явно продуманная операция - напали с нескольких точек, действуют быстро, пользуются всеобщей паникой, он бы и сам лучше не сделал.
Люк наклонился и подобрал мешок, что выронил убитый индеец. Деньги, тот был доверху наполнен купюрами.
- Это же деньги для приюта. Их надо вернуть.
Счастливчик медлил. Лишние деньги ему не помешают. Но сегодня он сделал две удивительные вещи - получил поцелуй огненной красотки и впервые отдал награбленное, не присвоив себе ни цента.
Люк протянул мешок Анабель.
- Эмили! - та обернулась, невдалеке промелькнуло знакомое платье и миссис Мерфи бросилась туда. Слишком резко, слишком опрометчиво. Он увидел как индеец позади них сделал выстрел, пуля гарантированно попала бы в спину Анабель.
Какого хрена, Счастливчик? - спрашивал он у себя, уже после того, как успел оттолкнуть ее вправо и почувствовав резкую обжигающую боль в плече. Стиснув зубы, выстрелил в ответ и довольно отметил, что индеец валится с ног.
Сам, зажав рану здоровой рукой, привалился к огромной бочке.
- Вы ранены?
Кровь быстро растекалась по рубашке. Но не текла фонтаном, как когда подстрелили Милашку Робби во время второго ограбления. Пуля попала в бедро и тот истек кровью за пару минут, на руках у Люка, только мамку свою и успел позвать. Первое и последнее его дело.
Крови и правда было многовато, но поневоле научившись разбираться в ранах, Счастливчик понял, что немедленная смерть ему все-таки не грозит...пока. И тогда он рассмеялся.
- У вас шок, должно быть - заключила Анабель.
Люк просто подумал, если сам грозный опасный бандит Счастливчик Люк погибнет вот так случайно по глупости от своих, своего рода, коллег, то это будет тот еще анекдот.
- Найдите мисс Эмили - он стиснул зубы и с трудом поднялся, все также прижимая ладонь к плечу - Со мной все будет в порядке.
_________________

À la guerre comme à la guerre (с.)



Я не стал тратить время на слова: итак, без лишних рассуждений, понятно, что Анри тут без году неделю и мог легко сбиться со следа или даже заблудиться, просто потому что не успел еще проехаться даже по самым проторенным тропкам. По которым господа похитители вряд ли будут двигаться.
Потому я пришпорил чужого скакуна и направил его к своему дому, крепче прижав Слоун.

Никогда еще дорога домой не казалось мне такой долгой. Умело правя резвым скакуном буквально вырванного из-под чужих ног, я не мог избавить от удушающего страха – что с Кати? Нет, не подумайте, я переживал и за мисс Бэатрис, но как-то по-глупому азартно. Будто то, что произошло с ней – где-то там, как в книгах: нападение на даму, рыцари, погоня, спасение. А сестра. Моя единственная сестра. Мой единственный человек. Самый любимый и родной. Да я же буквально вырастил ее! Носил на руках, утешал и сбивал жар, радовался успехам в школе, разбитым коленям и даже выросшей и оформившейся груди. Она - моя семья. Мое сердце. Единственная, кто всегда -всегда и просто так был рядом, и поддерживал добрым словом и объятьями.
Я мельком глянул на Анри. Он, наверняка, чувствует то же самое!

- Ты найдешь ее, Патрик? – спросила Слоун, когда мы чуть сбавили ход, подъезжая к дому. Кого ее я понял. Только меня волновала Кати. Если сейчас ее не окажется дома… я не могу нестись спасать Бэатрис… Но ведь я дал слово… обещал помочь… и сам Анри точно не справится… Но есть констебли… Черт… я не могу… мне нужно будет найти Кати… если с ней что-то случится – я не переживу! Но и Анри не переживёт! Кто может сказать, как поступить, чтобы потом совесть не задушила тебя обвинениями и сердце не было разбито?

- Кати! Катииии! – вместо ответа Слоун на ее вопрос, закричал я, - Где ты? Ты тут? Катиииии?!
Анри спешился первым и забежал в дом. Двери были распахнуты. Я не поспевал за ним потому, что держал Слоун, и помогал ей принять вертикальное положение.
- Постой тут, Слоун, одну секунду.
- Нет, нет, - почти истерически взмолилась девушка, - Только не бросай меня одну.
Понимая, что больше времени уйдет, чтобы ее успокоить, я прижал Слоун к себе, взвел револьвер и направился к дому, следом за пастором.
И тут раздался выстрел. Какой страшный. Кто? Кто ранен или убит? Сестра? Друг?
Их глаза стояли перед моим взором.
Откровенно говоря, в этот момент мое сердце остановилось. Я испугался так, как никогда в жизни. Не понимая и не воспринимая происходящее вокруг я, все также таща за собой Слоун, на ватных ногах поднялся на крыльцо и заглянул в распахнутую дверь, крепко держа взведенный револьвер.
Слоун шептала что-то типа:
- Господи, господи, пусть все будет хорошо.
Мы вошли в дом. На полу валялся труп индейца (судя по татуировкам и одежде) с размозжённой головой. Лицом... нет, вернее, тем, что от него осталось, ко входу. Все вокруг напоминало скотобойню в худшем ее варианте: кровь, ошметки того, из чего состояла черепная коробка этого урода, забредшего в мой дом. Чуть поодаль на полу сидел на корточках Анри, обнимая Кати, которая обнимала зареванную Одри. Ничего не понятно. У Анри в руках револьвер, рядом валяется мой карабин. Кругом разруха: мебель раскидана, осколки и обрывки ткани. Не понимаю...
Из ступора меня вывела Слоун, сползшая по стеночке и потерявшая сознание от жуткой картины развороченной головы индейца. Было от чего!
- Анри, что тут? – спросил я, не зная, как сформулировать точнее свой вопрос о произошедшем и поднимая на руки Слоун.
- Кати, это она стреляла, - только и смог вымолвить он, гладя мою трясущуюся сестру, все еще крепко обнимавшую Одри, трясущуюся не меньше, чем она.
- Когда я вошел… она выстрелила в него…
Я аккуратно пронес Слоун на руках в соседнюю с коридором кухню и уложил на пол, слегка побил ее по щекам:
- Ну, же, милая, не время сейчас, давай-ка приходи в себя.
Поднял голову в дверях стоял Анри, за минуты, что я приводил в чувства Слоун, он разузнал что же произошло:
- В дом забрался этот урод.
Я встрепенулся:
- Он точно был один?
- Со слов девушек – да.
Надо проверить. Кивнув Анри: ты на стреме и следишь за девушками, я вскочил и, чуть пригибаясь, обшарил дом и попытался, не выдав себя, осмотреть окрестности.
- Да, он один, судя по брошенной заднем дворе одной лошади.
Анри уже успел помочь пришедшей в себя Слоун сесть и просил Кати и Одри также сесть вокруг моего любимого обеденного стола, который я сделал когда-то своими руками… не уверен, что он будет вызвать во мне такие же радужные чувства…
- Никто не ранен?
- Только шок.
- Тогда нам пора, упустим Бэа. Кати, - я подошел к ней и крепко прижал к груди, пока пастор что-то говорил Одри, - маленькая моя, ты справишься тут сама? Спрячьтесь как я тебя учил, поняла? Возьми воды, не забудь.
- Пат, Пат, я убила, убила его…, - разрыдалась в ответ Кати. Я стоял, шокированный ее словами. Мне хотелось оживить этого гада и удавить еще раз.
- Ничего, не думай сейчас, ты не виновата. Ты защищалась.
Кати заплакала, а, следом, зарыдала Одри. Сквозь этот плач мы с Анри поняли, что индеец отбился от своих в целях наживы и нашел Одри и Кати, только что вернувшихся домой и еще ничего не подозревающих о нападении и происходящем на площади. Он накинулся и пытался изнасиловать Одри, первой попавшейся на его пути. Девушки дрались с ним. Одри разбила о его голову вазу, Кати била по спине. Ничего не помогало. А потом он достал нож, откинув мою сестру в сторону. И Кати вспомнила про обрез…
Анри схватил с полки початую когда-то мною бутылку виски:
- А ну выпей!
Кати пригубила, закашлялась, но он заставил ее сделать еще глоток. А я тряхнул сестру:
- Сейчас – забудь. Быстро прячь девчонок. Мы – за Бэа, - отрывисто скомандовал я.
Анри, слышал эти слова уже на выходе: пусть я останусь с ними, ему было все равно, свое дело он сделал, нужно спасти Бэа.
Да, я еще раз тряхнул Кати и посмотрев на Слоун спросил:
- Ты поможешь, Кати? - она в ответ осенила меня крестом, я не сдержавшись, пожал ее руки: я вернусь, и расскажу тебе почему я один и почему мне так нужно петь...

Когда мы отъезжали от моего дома, ставшего местом битвы двух девушек с наглым захватчиком, местом, где нашли приют и, надеюсь, защиту дорогие нашим сердцам дамы, природа готовилась погрузиться в сон. Томные сумерки ложились синими красками на деревья, дома и дорогу. Миру было плевать на нашу муравьиную возню. Он не собирался облегчать нам поиски.
Но мы должны были спасти Бэатрис!
Потому оба пришпорили коней.
Вот и замкнулся наш детский сюжет - мы все отправились на помощь Констанции…
_________________