Нежный бес для падшего ангела (слэш)

ммм... Запретный мир... что ж, это тоже неплохо))) Жду встреси с Эоби)
_________________

Ох, Солечка, ну ты действительно закрутила . Очень интересный кусочек, спасибо большое .

Это не может не радовать, уже так развязку хочется .


Как же я счастлива, что не придется расставаться с любимым автором!
_________________

СОЛЯ, Я ТЯ ОБАЖАЮ!!!!!
_________________

Мы с ней разберёмся)))
_________________

да, да, Соль... ты главное ПИШИ, а о наших челюстях мы позаботимся, я вот например на днях приобрела миленькую подушечку (нежно голубого цвета *хм... к чему бы это... не думала... надо подумать*) и при прочтении твоих творений, буду теперь подкладывать под эту самую часть моего милейшего личика, дабы не травмировать ее ))))))
_________________

Соль уже чуть-чуть поздно, но... вспомним о былом


_________________

 » Глава 14 часть шестая

Лу, какая прелесть Я б с радостью ему в килт всплакнула А почему не пропускают картинку? О_о
Симка, голубая подушечка Ну тогда ему, подуху, надо приобрести друга, это для глаз, вдруг и глаза выпадать начнут, я по крайней мере для этого буду из штанов вылазить
Ну вот, народ, последний кусочек перед самой развязкой, которая будет завтра

***
Сегодня был тяжелый день, к вечеру не хотелось ни видеть кого-либо, ни слышать. Мне попался сварливый пациент, к тому же невежда, хоть и благородных кровей. Из-за маленького, вовремя не вскрытого нарывчика на большом пальце ноги у того развилась гангрена. Мое предложение ампутировать палец, мужчина встретил отборной бранью, даром, что джентльмен. Нет, я не мясник и не изверг, чтобы просто так резать человеческое тело, но гангрена – это не шутка, и если сейчас не предпринять меры, то либо разовьется сепсис либо ампутировать придется всю ступню, если не голень. Все мои рекомендации были осмеяны, а меня с треском выставили вон из дома со словами: «проклятая глупая баба, женщинам не дано быть врачами!» Раздражение во мне росло с геометрической прогрессией, и если я сейчас же не закроюсь в своей комнате, то начну бить посуду, как истеричная женщина.
- Баронесса Торнфильд? – раздался голос за моей спиной.
Черт, я почти добрался до входной двери!
- Да, - отозвался я, поворачиваясь лицом к нежданно-незваным гостям. И нахмурился, увидев перед своим домом представителей Скотланд-Ярда.
- Добрый вечер, баронесса, я инспектор Коул, - представился крепко сложенный мужчина средних лет, - не могли бы Вы уделить нам несколько минут?
Отчаянно застонав про себя, я впустил полицейских в дом.
- Итак, - начал я разговор, когда мы с инспектором устроились в гостинице в креслах, а четверо мужчин в форме остались стоять возле двери, ведущей в холл, - чем могу помочь?
- Миссис Торнфильд, где Вы были в ночь с 20 на 21 октября с одиннадцати ночи по два часа утра?
Я задумался: это было неделю назад, во вторник, и именно в это время я пытался помочь Анриете. Дерек запретил мне рассказывать кому-либо об этом несчастном случае, во избежание проблем у обитателей борделя. Сказал, что сам уладит «дела» с нападавшим.
- Я находилась у себя в спальне, в кровати, сэр, - соврал я бесстыдно.
Глаза инспектора Коула хищно сощурились, на лице появилось выражение придавшее мужчине сходство с котом, заинтересовавшегося воробьем.
- Вы уверены, мэм? По моим сведеньям, в ту ночь Вас видели в Уайтчепеле возле заведения некой мадам Анриеты. Что Вы можете сказать в свое оправдание?
- Что Вы с радостью ухватились за версию, в которой убийства совершает женщина с навыками акушерства, не так ли, инспектор? – я откинулся на спинку кресла, забрасывая ногу на ногу, показывая, что его обвинения меня не пугают. Пока не пугают…
- Кто может подтвердить Ваше алиби, баронесса? – Коул, напротив, наклонился вперед, ближе ко мне. Гадкая ищейка.
- Я могу.
Я резко развернулся в сторону двери, мое движение повторили и инспектор и ищейки возле двери.
- Добрый вечер, инспектор Коул, - поздоровался Дерек О’Нелли, затем подошел ко мне, поцеловал руку сквозь перчатку пробормотав «баронесса», и свободно устроился в третьем кресле, проигнорировав мой вопросительный взгляд.
- Здравствуйте, мистер О’Нелли, - недовольно буркнул полицейский.
Я, все еще находясь в легком удивлении от вторжения ирландца, перебегал взглядом с напряженного лица инспектора на умиротворенное, с едва скрытым самодовольством, Дерека.
- Вы знакомы с инспектором, мистер О‘Нелли? – осведомился я, подавив недоумение.
- Имел честь познакомиться несколько дней назад, - ответил Дерек, слишком приторно, на мой взгляд, улыбаясь Коулу. - Так что Вас привело в дом моей будущей жены, мистер Коул?
Я разомкнул, было, губы, чтобы съехидничать по поводу визита инспектора, но фраза застряла у меня в горле, и я так и остался с распахнутым настежь ртом.
- Будущей жены? – удивился полицейский.
- Именно, неделю назад я сделал предложение баронессе, и она милостиво его приняла, - улыбнулся Дерек инспектору.
Коул перевел ошарашенный взгляд на меня, и я выдавил из себя «радостную» улыбку.
- Мои поздравления, баронесса, мистер О’Нелли, - нашелся мужчина.
- Спасибо, - поблагодарил я, кинув косой взгляд на ирландца. Мы еще поговорим с ним на эту тему.
- Так что Вы хотели от моей невесты? – переспросил Дерек.
- Баронессу видели в Ист-Энде в ночь смерти вашей знакомой, мистер О’Нелли, - пояснил инспектор, с едва завуалированным вызовом взглянув на ирландца.
Я предоставил возможность этим двум разобраться самим, мне даже интересно было, как Дерек выкрутится, он ведь сам мне запретил говорить о смерти Анриеты.
- Возможно Ваш свидетель ошибается, - пожал плечами О’Нелли.
- Возможно, - согласился Коул, - только подходящих под описание женщин в Лондоне не так уж много. Высокая, черноволосая, очень красивая, явно благородных кровей и с докторским саквояжем.
- Согласен, - кивнул Дерек, - что ж, мистер Коул, Вы нас поймали.
Я старался сохранить бесстрастное выражение на лице, но бровь все же дернулась вверх.
- В эту ночь у нас с баронессой было, скажем так, романтическое свидание в комнатах моей знакомой.
Мое лицо вспыхнуло и перекосило от злости. Инспектор перевел на меня насмешливый взгляд, и я постарался изобразить смущение, а не желание убить рыжую скотину.
- Оу, - произнес Коул, - в таком случае я приношу Вам, мэм, свои извинения за причиненное беспокойство и откланиваюсь.
Я встал, чтобы проводить полицейских и, когда Марта закрыла за ними дверь, развернулся к ухмыляющемуся и явно довольному ирландцу.
- Что ты себе позволяешь? – прорычал я. – Какая «невеста»? Ты о чем вообще?
- Но это сработало, согласись, - усмехнулся рыжий, все еще сидя в кресле.
- О, да, сработало, - я уже не рычал, а шипел, - теперь весь Лондон будет знать, что баронесса Торнфильд помолвлена с неким субъектом, покровительствующим борделям! Да еще и таскается с ним по злачным местам ради адюльтеров!
- А ты имеешь что-то против? Насколько я заметил, ты нарушаешь все общественные каноны без зазрения совести.
- Да, но до сих пор меня нельзя было обвинить в распутстве, не один мужчина не был удостоен моего особого внимания!
- А что распутного в том чтобы встретиться с собственным женихом? Тем более ты не невинная девица, а вдова, и я не просто субъект покровительствующий борделям, а сказочно богатый субъект, - он улыбался как змей искуситель, поглощая мое лицо, мою фигуру своим горящим потемневшим взглядом. Я прекрасно помнил этот взгляд, означающий, что Дерек готов взять меня прямо здесь и сейчас.
Я испугался. Действительно испугался.
- Уходи, - бросил я и развернулся по направлению к лестнице. Уже в дверях я услышал, что он поднялся за мной, и я побежал. Я несся вверх по лестнице, подобрав одной рукой подол, и чувствовал себя дичью, а когда сильные руки схватили меня поперек талии, и Дерек сам затащил меня в мою спальню, я сдавленно мяукнул. Ну совсем не по-мужски мяукнул.
- Отпусти! – пропыхтел я, вцепившись в его руки, но перчатки скользили по коже, и расцепить чужую хватку никак не получалось.
Дерек кинул меня на кровать вниз лицом и улегся на меня сверху, хорошо придавив своим телом. Горячие сухие губы уткнулись мне в загривок, влажный язык лизнул кожу, которую тут же опалили зноем дыхания, а затем прикусили крепкими зубами. И я замер в блаженстве. Сволочь, знает, как сломить мое сопротивление!
- Я больше не могу видеть тебя и не прикасаться, ты убиваешь меня своей холодностью, - прошептал он мне на ухо и лизнул его.
Легкая дрожь прокатилась по моему телу, но я не позволю себе просто так сдаться сейчас.
- Слезь с меня, - попросил я, как можно холоднее и спокойнее.
- Ты же сам хочешь этого, хватит уже изводить и меня и себя, - Дерек не сдавал позиций, скользя ладонью по моей руке, вытянутой над головой.
- Ты сильнее меня, я не смогу сопротивляться, если ты захочешь сейчас взять меня, но это будет изнасилованием, потому что я не хочу, - сказал я сухо и без эмоций. Я тоже знал его больные места.
Дерек замер, а потом уткнулся мне в шею и тяжело выдохнул, а я едва подавил рвущийся на волю стон. Ирландец скатился с меня, улегся на спину и устало закрыл глаза.
- Зачем ты все усложняешь?
Я вскочил на ноги и в гневе заметался по комнате.
- Я усложняю?! Я?! Это ты все усложнил три года назад! – я ткнул в него пальцем. – Если бы ты не бросил меня тогда, то никаких сложностей сейчас не было бы!
- Да не бросал я тебя! – Дерек вскочил и одним шагом оказался возле меня. – Почему ты не хочешь просто выслушать меня?!
- Потому что твое вранье причиняет мне боль! – выкрикнул я ему в лицо.
- Я никогда тебе не врал! – крикнул он в ответ.
- Откуда я это знаю, тебе же соврать, как с горы скатиться! – не отступал я, гневно пыхтя и тыкая пальцем ему в грудь.
- Потому что ты для меня - все! Потому что я - тебя люблю! – О’Нелли схватил меня за плечи и притянул к себе. – Как ты этого не понимаешь?
Тут что-то стукнуло мне в голову.
- Докажи! – потребовал я.
- Как? – спросил он.
Я выдержал паузу и внимательно посмотрел на него. А потом произнес:
- Ляг под меня.
Это был вызов, мне хотелось унизить его, причинить боль, и не столько физическую, сколько моральную.
Рыжая бровь изогнулась дугой, взгляд Дерека потяжелел, челюсть упрямо выдвинулась вперед. Я саркастически улыбнулся и фыркнул:
- Гордость не позволяет, да? Считаешь унизительным лежать на лопатках? – мой голос буквально сочился ехидством.
Руки ирландцы взметнулись вверх и уверено скинули пиджак, а затем начали расстегивать жилетку. Я перестал ухмыляться, и заворожено следил за ними. Одна пуговица вылезла из петлицы. За ней вторая, а потом и третья. Бледные кисти захватили полы и вот жилетка на полу. Тонкие длинные пальцы принялись за пуговицы на рубашке. А я все следил за ними, боясь поднять взгляд на мужчину напротив. Во мне ураганом бились возбуждение, смятение и паника, и как я не старался, но дышать ровно у меня не получалось. Когда белая сорочка сползла по сильным рукам, я не смог подавить рваного вдоха. Вид обнаженного торса Дерека заставил меня посмотреть ему в глаза. Темно-зеленые, как лесная чаща, глаза, источающие то холод, то жар, хранящие в своих глубинах иронию и чувство превосходства над другими, сейчас они смотрели на меня серьезно и уверено.
- Ты этого хочешь? – спросил он спокойно.
Я потер горло ладонью – душно как-то – и промолчал. Cлова застряли в горле, во рту все пересохло. Но, как говорится, молчание – знак согласия, и Дерек понял все правильно. Он расстегнул пуговицы на брюках, снял ботинки и вышел из образовавшейся кучки вещей. Меня стала сотрясать мелкая дрожь, потому что я только что действительно осознал, ЧТО мне предлагают. Пришлось закрыть глаза, иначе я ослеп бы от вида его нагого тела. Самого желанного тела.
Мое возбуждение усиливалось в геометрической прогрессии, по крайней мере, желание к нему не претерпело изменений за столько лет. А перспектива взять Дерека, заставить его кричать от удовольствия, извиваться подо мной, лишила меня гордости. Я не мог отказаться от этого, я слишком слаб, у меня нет такой силы воли и достаточного самообладания.
- Джей, - позвал он.
Его голос ударил по моему сознанию, как по камертону и скатился горячим вибрирующим ручьем по позвонку. Я открыл глаза, и Дерек от удивления приоткрыл рот и приподнял брови. А потом шагнул ко мне со счастливой улыбкой на лице. Я знаю, что его так удивило и обрадовало одновременно: обреченное влечение, смешанное с животным желанием в моем взгляде.
Преодолев расстояние между нами, я вцепился одной рукой в его волосы на затылке, а другой прижал к себе, распластав ладонь по влажной спине. Наши губы столкнулись, больно ударяясь о зубы и тут же наливаясь жаром. Сумасшедшие жадные поцелуи. То ли стоны, то ли рычание. От нетерпения, боли и удовольствия. Я сам себя не узнавал, я вминал его в себя, кусал за губы, шею, плечи, с силой впивался пальцами в ягодицы. Я хотел его так, что начнись второй всемирный потоп, я не смог бы остановиться. Пускай мир тонет. Пока я не насыщусь Дереком, окружающее для меня не существует. А я вряд ли когда-нибудь буду им пресыщен.
Это рыжее наглое существо стало рвать на мне одежду, потому что его руки не справлялись с мелкими застежками на моем жакете. Я невольно засмеялся, когда Дерек, резкими нетерпеливыми движениями, вытряхивал меня из одежды, а потом захлебнулся стоном, когда горячий рот присосался к моей оголенной шее. Меня скрутило на грани оргазма, кожа горела, плавилась почти от боли, прикусанная чужими зубами, и натертая едва заметной щетиной. Я стал задыхаться, корсет слишком стягивал ребра и не давал мне вдохнуть.
- Корсет…помоги снять, - простонал я, - дышать не дает.
О’Нелли оторвался от моего плеча и обвел комнату быстрым взглядом, метнулся к секретеру, схватил нож для резки бумаги, а потом развернул меня спиной и распорол шнуровку. Я вздохнул облегченно, чувствуя легкую привычную боль в освобожденных ребрах и замер. Ловкие пальцы зарылись в волосах, доставая шпильки одну за другой, пока мои волосы не легли вдоль спины.
Дерек прижался ко мне, обнял за плечи и прошептал в макушку:
- Если бы ты знал, как я скучал.
Гнев ударил гейзером, и я рывком развернулся к нему лицом. Меня трясло, в глазах потемнело. Скучал?! Да как он смеет?! Почему именно он скучал? По траху со мной? Да, в этом я, несомненно, хорош!
Дерек нахмурил брови, но я не дал сформироваться в его голове четкой мысли и впился губами в чершневый рот. Он ответил тут же, сжимая меня в тисках собственных объятий. Я стал подводить нас к кровати, пока ноги Дерека не уперлись в деревянный каркас. Мне пришлось подтолкнуть ирландца в грудь, чтобы он потерял равновесие и растянулся на спине поперек перины.
Он хотел меня. Хотел, чтобы я его взял. Его плоть, ярким доказательством желания, распрямилась во всю свою мощь, маня к себе прикоснуться. Дерек приподнялся на локтях, его лицо было сосредоточено и спокойно. Но я понимал, что это напускное: его дыхание было слишком частым, мышцы грудной клетки натягивались и под ними четко проступали лучи ребер. Меня всегда завораживало то, что у Дерека на теле почти не было волос, так, немного подмышками и в паху, а еще красно-рыжая дорожка от пупка вниз.
Стройные длинные ноги дрогнули, разошлись в стороны, согнувшись в коленях. Глухой стон сам вырвался сквозь мои губы, это было для меня слишком эротично. Я чувствовал себя девственником в этот момент, потому что таким Дерека я видел в первый раз. И так ощущать его для меня тоже впервые…
Я посмотрел ему в глаза, чтобы убедиться, что это не сон, что я не грежу, и встретил его потемневший взгляд исподлобья, тяжелый, как наковальня, пригвоздивший меня к месту. Яркие полные губы изогнулись в усмешке, острый кончик языка облизал нежную алую кожу, и она замерцала влагой.
- Чего же ты ждешь? - тихо спросил О’Нелли, раскачивая коленями из стороны в сторону. - Бери меня, я весь твой.
Мой…Да. Сегодня, сейчас, он весь мой. И я возьму то, что он мне предлагает, а там будь, что будет…
Я упивался ощущениями, растянувшись на Дереке, чувствуя свои бедра между его разведенных ног, скользя взмокшей кожей по сильному гладкому телу. Кожа к коже, плоть к плоти. Рыжие кудри разметались ассиметричными лучами вокруг напряженного лица, между бровями залегла складка. Хотелось разгладить её пальцами, чтобы не портила совершенные черты. Руки просили гладить нежную кожу, накручивать на пальцы упругие красноватые спирали, сжимать их ладонями, но я все еще был в перчатках, а снять их, означало показать шрамы…
… и его глаза…они срывали с меня слой за слоем, оголяя, оставляя беззащитным перед их хозяином, выуживая на свет Божий всю мою одержимость им, всю мою любовь и желание быть единым целым с этим человеком…
Нельзя этого допустить.
- Перевернись на живот, - это был почти приказ. Я знал, что играю с огнем, но если сейчас будет не по-моему, то я прерву эту пытку.
И снова максимум, что мне досталось из его эмоций - вздернутая рыжая бровь и кривая улыбка. Все так просто: я приподнялся, а Дерек плавно развернулся и лег на живот.
Долой перчатки! Я стал срывать их торопливыми движениями, помогая себе зубами, рыча, когда лайковый палец выскальзывал из зажима и не поддавался.
Гладить, ласкать нагое тело подо мной, сминать кожу дрожащими пальцами; сцеловывать жар, опаляя губы; остужать влажным языком и собирать ртом бисерины пота. Вот что мне хотелось делать, и я делал, потому что он не видел меня, не видел, с какой тоскливой жадностью я целую его, подавляя рвущейся стон.
- Встань на четвереньки, - голос мой звучал натянуто и приглушенно.
Дерек подчинился. Он подтянул под себя свои длинные ноги и уперся лбом в покрывало, вытянув перед собой руки и скрестив кисти. Мышцы на руках и плечах взбугрились от внутреннего напряжения.
Он боится?...
«Не стоит, любимый мой, хороший мой, мне давно не хочется причинять тебе боль, подчинить, это да, этого хочется, но при этом ласкать, целовать, мягко входить и слушать твои стоны удовольствия, а не агонии».
Я прошелся ладонями от плеч по напряженной спине к пояснице, поцеловал-лизнул шрамы, огладил круглые, упругие ягодицы без грамма жира под кожей и развел их ладонями. Маленький розовый вход был плотно сжат. Разумом Дерек может и хотел отдаться мне, но тело было несогласно, оно пыталось противиться своей участи. Я стал наглаживать большими пальцами вокруг, то опускаясь к промежности, то проходя подушечками по сжатому колечку, слегка надавливая.
Дерек издал первый стон, едва различимый, на грани слышимости.
Я быстро сбегал к ночному столику за ароматическим маслом, а Дерек даже не попытался изменить положения, только голову развернул в мою сторону, лежа щекой на одеяле и сверкая темными глазами сквозь путаницу волос. Скользкими от масла пальцами я пытался расслабить и подготовить так некстати напряженного ирландца, и на моих глазах его анус расцвел, нерешительно, все еще подрагивая и пульсируя. Это было уже само по себе неслабым наслаждением наблюдать, как напряженная, едва заметная дырочка расслабляется, припухает от постоянного трения, несмело соглашаясь принять меня. Но только я решился ввести туда палец, как Дерек протестующе дернулся.
- Не надо, - услышал я сдавленный голос, - не растягивай, я хочу почувствовать всю остроту…ощущений.
- Но… - попытался возразить я.
- Просто трахни меня! – прервал меня резко О’Нелли.
Я подавил желание рассмеяться. Дерек - как всегда – неподражаем. Лежа со вздернутыми ягодицами, готовясь принять в себя мужчину, он умудряется поставить все точки над «i». Он здесь хозяин положения и баста! Заиграться вам не позволят. Но мы это еще посмотрим.
Я начал медленно в него толкаться, поглаживая напрягшуюся спину.
- Расслабься, - попросил я.
- Делай все молча, без тебя разберусь, - огрызнулся ирландец. А потом вдохнул глубоко и стал медленно выдыхать, поглощая мою внушительную плоть своей умопомрачительной теснотой. Медленно, мучительно медленно, но без остановки, я проник в него.
И все.
С этого момента я утратил разум, остались одни инстинкты, оголенные чувства и желание обладать. Я скользил внутри него, закрывал глаза и позволял себе отдаваться лишь тактильным ощущениям. Я наслаждался гладкостью его кожи влажной от пота, разминал ладонями перекатывающиеся мускулы, «царапал» подушечками пальцев ягодицы и двигался, двигался в жаркой пульсирующей тесноте. А потом, когда мне становилось этого мало, я смотрел на него, смотрел, как соединяются наши тела, как мои бедра с влажным хлопком ударяются об его. Он меня сводил с ума каждой частью своего тела, даже кончиком покрасневшего уха, который выглядывал из рыжих повлажневших кудрей, это казалось таким трогательным и нежным, что я не сдержался, прижался грудью к его спине и обхватил губами тонкий хрящик. Он был сухим и очень горячим. Я стал вылизывать ушную раковину языком, прикусывать, посасывать, заводясь с новой силой от тихих стонов-выдохов Дерека. Я перекинул тяжесть тела на одну руку, а другой убрал волосы с порозовевшей щеки, прильнул к влажной коже ртом, покрывая поцелуями бровь, веко с трепещущими ресницами, острую скулу, прикусил плечо и поцеловал кожу между лопаток. От избытка чувств хотелось кусать сильнее, наполнить рот вкусной плотью и с силой сомкнуть зубы, хотелось скулить и рыдать в голос, и не прекращать движений, потому что сейчас они были самой жизнью, смыслом моего существования, целью, отказаться от которой, было равносильно смерти. И я двигался, ухватившись руками за самые совершенные бедра в мире, наслаждался изящным изгибом спины с широкими плечами и четкой тонкой талией, любовался перетекающими мышцами. И двигался. Снова и снова, сильнее, быстрее, задыхаясь от удовольствия и темпа, слушая, как стонет мой ирландец, наблюдая с дикой первобытной радостью, как он поддается мне на встречу и прогибается в пояснице, чтобы открыть больший доступ к своему телу.
Я остановился и вышел из горячего тела и услышал тоскливый разочарованный возглас.
- Перевернись, - попросил я хрипло.
Дерек лег на спину и посмотрел на меня шалыми затуманенными глазами, облизнул пересохшие губы. Рыжие пряди прилипли к плечам и шее, грудь блестела от испарины и тяжело вздымалась, я наклонился и поцеловал маленький сосок, а потом стал засасывать кожу вокруг, образовав вакуум у себя во рту. Я, как голодный младенец, сосал и сосал, пока Дерек выгибался дугой подо мной, и никак не мог оторваться, мне хотелось заполнить рот его плотью до отказа, я кусался и снова присасывался, а рыжий ангел не возражал, прижимая меня за шею к себе. И снова мне было мало, я оторвался от солоноватой, но для меня бесконечно сладкой кожи, заставил его прижать ноги к груди и снова погрузился в любимое, желанное тело. Я не мог им налюбоваться, мне хотелось запомнить каждую черточку Дерека в момент экстаза, меня трясло от возбуждения и скручивало живот, обдавая пах наслаждением на грани боли, когда длинная сильная шея выгибалась от моих неистовых грубых толчков. Тонкие ноздри раздувались, губы цвета черешни кривились, а нижняя губа попеременно закусывалась белоснежными зубами, изогнутые брови сходились на тонкой переносице. И румянец - лихорадочный, алыми мазками по скулам.
Такой невозможно красивый, сотканный из чувственности, порока и греха. И нежной трогательности. Я никогда раньше не замечал, или уже забыл, что Дерек может быть таким…незащищенным, таким невинным и свежим, как утренняя роса, когда смотрит на меня широко распахнутыми глазами, темными, как самый густой лес без солнечных просветов, а влажные яркие губы приоткрываются, не в силах сдержать глухой стон, и по-детски вьющиеся пряди разметаны по простыне. Его хочется зацеловать, задушить в объятиях, потакая своей какой-то нездоровой садистической нежности.
Я наклонился к нему, почти лег сверху и припал губами к его приоткрытому рту, ловя жаркое прерывающееся дыхание. Пальцы Дерека сразу запутались в моих волосах на затылке, одна рука обвила спину и прижала меня к взмокшему телу, а ноги скрестились за спиной. Осознание того, что это именно его ноги, вырвало из меня почти что рык, будто я не верил до конца, что этот сильный, властный мужчина принимает меня в себя. А сцепленные за моей спиной ноги, как символ моей окончательной победы, и его капитуляции, что он сам, по своей воли отдал мне свое тело. Как жаль, что не душу…
- Хочу быстрее, - зашептал он мне в губы, посылая дрожь по позвоночнику.
Тогда я поднялся, неохотно отстранившись от его тела, и волосы мои облепили его плечи, торс, скользя по коже последней лаской. Я снова прижал его ноги к груди, положив свои ладони ему под колени, и сорвался в сумасшедшем ритме, напоминающим скорей гон Адской Охоты. Я и Охотник и Адская Гончая. Я брал и рычал, вколачивался в распластанное подо мной тело, впитывая в себя нашу близость, нашу жажду друг друга. Дерек взглянул между нашими телами одурманенным взглядом, красивое лицо исказилось, а потом О’Нелли обессилено упал на простыни, и его выгнуло дугой. Мышцы четко выступили на стройном напряженном теле, семя выплеснулось белесой струей, запачкав его живот и бедра, и я отпустил себя, запрокидывая голову и закрывая глаза, ловя своим телом шторм наслаждения. Всего пара толчков бедрами и я выплеснулся глубоко в любимое тело. Замер, а потом рухнул на Дерека, не желая больше двигаться. Никогда.
Он обнял меня, все еще трясущимися руками, судорожно дыша мне в волосы и ухо. Словно я ему дорог, будто он не отпустит меня больше.

Дерек

Кажется, я задремал.
Как же мне было сейчас хорошо, все тело гудело легкой усталостью, окутанное негой и посторгазменной истомой. Никогда не думал, что отдаваться кому-то может быть настолько…правильным. Прекрасным, превосходным. Идеальным. Раньше мне не приходилось испытывать такую гамму эмоций, находясь в пассивном качестве. Да, было физическое удовлетворение, но фоном ему всегда было чувство гадливости, ненависти, призрения к себе, ощущение использованности, а с Фаррелом добавилось еще и чувство долга. Не самые приятные составляющие в сексе.
Но сейчас это был Джей, и я чувствовал восторг, облегчение, моральное и физическое удовлетворение. Мне хотелось танцевать джигу от радости и вопить во весь голос о своей любви, хотелось выбежать на улицу в чем мать родила и кричать от счастья, что все встало на свои места, что я не отпущу Джерома, что впереди у нас только счастье и только на двоих. Вот такая сентиментально-романтичная чепуха роилась в моей голове.
Но я не двигался, вопреки своим желаниям, а лежал, растянувшись на животе, подобрав под себя подушку. И причиной моего ленивого бездействия был, конечно же, черноволосый бес, сидящий в кресле, повернутом к окну. Джером был лишь в одной ночной сорочке, покроенной на мужской лад, длинные ноги он забросил на подлокотник другого кресла и смотрел невидящими глазами сквозь пелену дождя за окном. Вода, бегущая сплошным потоком по стеклу, сделала комнату похожей на аквариум, тени скатывались по стенам и мебели, стекали по Джею, дрожали на ресницах, ложились на кожу размытыми узорами, подчеркивая контуры лица и углубляя впадинки на теле, делая их глубже, а выступающие косточки более острыми.
Джей. Он…особенный, удивительный. Не мужчина, не женщина, и в тоже время и то и другое. И он совершенен в своей двойственности, прекрасен от кончиков волос до кончиков пальцев на ногах. Его нельзя оценивать как сына Адама или дочь Евы, не стоит в нем выискивать мужественность или женственность, он соединил все это в себе, размыв границы и выставив напоказ не нечто среднее, а что-то качественно иное. Он просто был. Как рассвет, как вода в морях, как воздух. Им можно любоваться, как рыжими и подвижными языками пламени, как искрящимся снегом в лучах солнца или луны, как свежим бутоном розы. Джером был существом другой расы.
Джей глубоко вздохнул, словно очнулся от гипноза или глубокого сна и принялся расчесывать волосы мелким гребнем, который я не заметил до этого в его руке. Каждое движение было до боли знакомым, сколько раз я наблюдал, как он это делает сидя возле зеркала. И сейчас незамысловатые движения вызывали в груди тянущее тепло.
Но что-то странное было в его руках. Что-то не дающее покоя.
Тени, покрывающие кисти Джерома, не двигались. Они были словно нарисованы. Я приподнялся на локтях, чтобы лучше разглядеть эту странность. Руки Джерома были покрыты шрамами.
Я подскочил на кровати и сел, свесив ноги.
- Откуда у тебя шрамы на кистях? – что же этот ублюдок Торнфильд сделал с ним?!
Джей вздрогнул, медленно опустил руку с гребнем на колени, а потом посмотрел на меня. Его лицо было тщательно подобранной маской. Маской отчуждения и холодного равнодушия.
- Тебя это не должно волновать.
Я вскочил с кровати, подошел к креслу и взял ладонь Джерома в свою.
- Откуда?! – повторил я.
Он сжал губы, и взгляд его зажегся гневом.
- Тебя. Это. Не. Касается! – он вырвал руку и раздул ноздри, как норовистая лошадь.
- Все, что происходит с тобой, касается меня напрямую! – рявкнул я.
- Да-а?! – от злости черты его лица заострились, брови почти сошлись на переносице. – А где ты раньше был, когда меня зааамуж выдавали, а? Где ты был, когда это дерьмо утащил меня к черту на куличики? И где, черт тебя подери, ты был, когда он рвал меня на куски?!
Последние слова он выкрикнул мне в лицо и со всей силы ударил кулаками по моей груди.
Я перехватил его запястья и прижал руки к себе.
- Откуда шрамы? – снова спросил я. Услышанное рвало меня изнутри. У меня впервые не было слов и это убивало, потому что я был полон злости и не знал, куда выплеснуть то желание разрушать, что росло во мне. Поэтому я мог сейчас лишь слушать. – Скажи мне, Джей, прошу.
- Что тебе сказать? – его гнев быстро угас, голос был уставшим, а на лице появилась горькая кривая усмешка. – Что Торнфильд шантажом заставил выйти меня за него, когда ты сбежал, как крыса?
- Я не сбегал, у меня были веский причины покинуть тебя на тот момент, - поправил я, - я все объяснил в письме, которое оставил рядом с тобой на кровати. Но Томас его нашел до того, как ты проснулся и сжег.
- Письмо? – Джей удивленно вскинул брови. - Не было никакого письма. Да даже если бы и было, кто так прощается, покидая близких людей надолго? И откуда тебе знать, что это воображаемое письмо уничтожил Томас? Зачем ты так нагло врешь? Я не идиот, чтобы поверить в эту сказку. Мы что, герои слезливого дамского романа, а, Дерек?
- Джером, у тебя нет причин не доверять мне. – Господи, ну какой же он упрямый. Черт, весь в меня. – Я приехал через месяц, после твоего исчезновения, я нашел Томаса…- мне пришлось замолчать, потому что я был не готов рассказать сейчас Джею, что напугал старика до смерти в буквальном смысле.
Пока я пытался собраться с мыслями, Джером ворочал хаос в собственной голове. И, видать ничего хорошего не наворочал…
- Ты ведь говорил, что любишь меня? Или это было ложью?
- Я все еще люблю тебя, - я опустился на пол, на колени, и взглянул снизу вверх. Поцеловал ладонь, покрытую шрамами. – Очень люблю.
Он опять вырвал руку, откинулся на спинку кресла и закрыл глаза.
- Джером, ты не понимаешь, я не мог тебя тогда разбудить…
- Ты прав, я не понимаю и не хочу этого понимать, - перебил Джей и взглянул на меня, на этот раз колко и сердито, а потом поднял передо мной руки, закатал рукава, и я увидел ожоги почти до локтей. – У меня своя правда, у меня есть вот эти шрамы, которые напоминают мне о том, что было без тебя. Ты обещал всегда быть рядом, говорил, что не позволишь этому выблядку и пальцем тронуть меня. Может я и веду себя сейчас, как эгоцентричный ребенок, но я верил тебе тогда. Всем сердцем верил. А ты так легко меня оставил.
Господи, как же мне ему объяснить? Его глазами это действительно выглядит так, будто он для меня мало значил и был всего лишь проходящим увлечением. Но это не так – он был и останется навсегда единственным смыслом моей жизни. Как бы пафосно это не звучало.
- Джей, - я уткнулся в подлокотник лбом, пытаясь найти слова и заглушить мучавший меня стыд, который толкал меня валяться у него в ногах, унижаться и вымаливать прощение. – Прости. Прости меня, я…
- Не стоит распаляться, - Джером снова меня перебил, - я не жалею ни о чем. Если бы ты не уехал, я бы не попал в Йоханнесбург, а там я все же отхватил свой кусок счастья…Я любил, Дерек, и был любим в ответ. Я жил с двумя замечательными мужчинами. С близнецами.
Я медленно поднял голову, тяжелую от прилившей крови, и посмотрел ему в глаза. Он говорил правду. Да, это был вызов мне, желание уколоть посильнее и посмотреть, насколько мне будет больно, но это было правдой. И мне было больно. Очень.
- Я получил двойную порцию любви и понимания, и я был счастлив, - последние слова добили меня парфянской стрелой.
- Так отчего же ты не остался в Африке?! – прорычал я, давя рвущийся на волю гневный, злобный крик. Я сжал руками подлокотник, чтобы, не дай Бог, не распустить руки.
Джей прищурился, глядя на меня холодно, потом поднялся с кресла и, бросив еще один взгляд сверху вниз, решил сделать контрольный выстрел в голову:
- Я приехал, чтобы получить образование, но на днях собираюсь обратно, - он сделал несколько шагов к двери и обернулся, - я не могу простить тебя. Уходи.
И вышел из комнаты.
Вот это удар обухом по голове. Да мой Гаденыш прирожденный палач. Только черта с два я так просто отступлю теперь, когда он так близко, такой теплый и нужный мне, несмотря на зубастый оскал. Я уйду, но ненадолго, и потом, когда-нибудь в отдаленном будущем, он расскажет мне о своих злоключениях в Африке.

Джей

Конечно я соврал. Ни в какую Африку я не поеду… Но я не мог остановить себя в тот момент, желание разрушить то ощущение счастья, которое свернулось клубком у меня в животе, было слишком сильным и питалось злостью на самого себя. Меня разорвало бы от эмоций, которые по своему составу были, скажем мягко, нечистотами. Вот Рич сказал бы, что из меня «дермище поперло». А я как врач заявляю, что очищение организма полезно, оздоравливает. Только вот чувствую я себя как-то странно, неоздоравленным. Ну совсем. Во мне еще много всего накоплено…
Вчера, когда Дерек ушел, я не испытал ни капли облегчения, мне хотелось бежать за ним вниз, кричать, что он - жалкий трус, раз так просто снова ушел, что он меня никогда не любил, что он только игрался с таким забавным, непохожим ни на кого зверьком, и бросил, когда надоело. И врезать, врезать хорошенько по его красивой физиономии, чтобы кровь потекла. Красная, вязкая. Его кровь.
Я зашел тогда к Лизи и долго сидел возле её кровати, до тех пор, пока она не проснулась. Её тихое сопение действовало на меня успокаивающе. Она у меня такая нежная, хрупкая, маленькая. Мне все время хочется к ней прикасаться, гладить щечки, похожие на спелые персики, расчесывать шелковистые волосы и слушать её смешную речь. Она меня называет «мама». А я не поправляю, у меня сердце замирает, когда я слышу это её «мама». Пусть будет так, кому от этого плохо? Не нам с Лизи точно, нам хорошо.
- Мама? – первое её слово, когда она открыла вчера глаза, и я сразу забыл о своих деструктивных мыслях по отношению к Дереку. Вру, не забыл, но они отошли на второй план, вытесненные улыбкой дочери.
Когда я забрал Элизабет у матери, то очень сильно переживал, что девочка не примет меня, затоскует, зачахнет без Лидии. Я старался все свободное время проводить с ней, придумывал игры и сказки, и чуть ли не плакал вместе с ней над каждым ушибом или какой-нибудь неудачей в её детском понятии. Я впустил её в себя, я полюбил её, я нуждаюсь в ней. И когда полгода назад я услышал, как она меня называет мамой, то готов был завыть от горя, потому что девочка страдала без матери и ошибочно ко мне так обратилась. Но после того случая Лизи так и продолжила звать меня мамой, и я долгое время впадал от этого в ступор, но со временем научился жить с этим почетным званием. И упаси Господь того, кто посмеет влезть в наши отношения, я разорву на части.
Думаю, Лидия это поняла, потому что безропотно подчинилась и уехала в один провинциальный городишко, куда я отправил её к своим знакомым с рекомендационным письмом. Люди живут там хорошие, лишний раз не обидят, да и в возрасте уже, помощь им по хозяйству нужна. Возможно Лидия сможет наладить там свою жизнь.

***
Два дня. Два чертовых дня прошло с нашей последней встречи с этим несносным, совершенно мне ненужным ирландцем. И что я в нем такого нашел? Ну красив, ну хорош в постели. Да мало ли таких на свете? Да пруд пруди, мне ж только свистнуть и они пачками возле моих ног лягут. Пусть он будет уверен, что я по нему НЕ СКУЧАЮ! И мне совершенно плевать на то, что он подставил мне свой царственный зад. Тоже мне, одолжение сделал. Я даже не вспоминаю о той ночи. Мне вовсе не мерещится гладкая кожа под пальцами и судорожные вздохи, полные желания и нетерпения. И засыпая, я не вижу под веками, как он запрокидывает голову и выгибает шею, содрогаясь в оргазме. И меня совершенно не преследует фантомные длинные ноги вокруг моей талии. Нет, нет и нет! Этого всего нет, так же как и тихого голоса, шепчущего «прости меня».
Часы внизу пробили полночь, а я все еще метался в кровати, вздыхал, как влюбленная сентиментальная барышня, осталось только сидеть возле окна в позе ожидания, заламывать руки и промокать глаза кружевным платочком. Тьфу ты!
Повертевшись еще с полчаса с бока на бок, я все же уснул. И тут же проснулся с бешено бьющимся сердцем, потому что успел погрузиться в глубокий сон, но меня оттуда что-то бесцеремонно вырвало. Я оглядел комнату, окутанную тьмой и, естественно, ничего не понял. Пошарил рукой по ночному столику в поисках лампы, но её там не обнаружил. Пришлось встать и распахнуть шторы на окнах, чтобы хоть как-то ориентироваться в кромешной тьме.
Я успел услышать только тихий шорох сзади, а потом меня жестко обхватили поперек груди стальной рукой и перекрыли воздух тканью пропитанной хлороформом. Мне ли не узнать его запах.
И все.
Темнота стала беззвучной и непроглядной.

Сознание возвращалось долго и муторно, сопровождаемое легкой тошнотой и постоянным укачиванием. Будто в колыбели.
Когда я все же смог осмысленно открыть глаза, то обнаружил себя в каюте корабля, лежащим на широкой кровати с привязанными к столбцам руками. Ах, да, и еще – во рту был кляп.
Интересная картина… Что, твою мать, со мной опять происходит?!
_________________

Видать модер не может мне простить вот этой



Нужно было хватать Джея и тащить в ближайшую церквушку.
Долгожданная НЦ это просто мммм... один сплошной сплошной с большой буквы "О"
А последние строчки подозреваю, что тянут Гадёныша вовсе не венчаться НО...

...Дерек спасёт
«Дракона» убьет
Джея заласкает,
И малыш оттает.

Другая розвязка не катит
_________________

Ну,блин,объяснились называется!!!!!
Соль,долго ты ещё будешь издеваться над мужиками?
Неужто Дерек забрал этого невыносимого мальчишку?Ну и детишек,в придачу?
___________________________________

Соль, я готова тебя расцеловать... нет, не так!!! я полюбому тебя расцеловываю)))

Лу ахах... Картинка отпад, но как говорится, правда изобретение маньяков: и уши режет и глаза колет)))

ага... в Африку везет... Что бы выяснить все на месте)))
_________________

Сиииииимаааа Што? Неееееееееее!!!! Баба яга сильно протифф Ибо баба Яга маньяГ

Факт!!!
Солечка,ну я просто...я вообщееее...Ух, какие ж они у тебя...оба,оба хороши НЕРЕАЛЬНО!
Вот хит парад:
-вапщееее
-да лаааадно

-не...что тут ваапще происходит то,м?
-Омойбохххх
Ну и конечно же финал,там где лицом к лицу,со сцепленными за спиной ногами...такие дикие эмоции,такие обнаженные чувства...Бешенный шейк!

Ахахахахаааа! А теперь еще и утырил Джейку? От ж бестия рыжая *в сторону* 'ээххх знать б где таких выпускают
Короче я в восторге!


Солечка

ыхыхыхы, а я аффтор, мне усе можно Народ не паникуем, с Джейкой и Дереком все будет зашибись, я больше мучить их не буду, вот прям со следующего кусочка
Луууу, ыыы, ндаа, модер наверное точит свой длинный клык
Мисс МакФлафф, я над твоими цитатками уржалась, вот почему-то была уверена, что тебя заденут эти фразы, потому что мня они до сих пор вставляют, когда перечитываю
Лидия, они поговорят, я обещаю
_________________

Солечка,дорогая,поздравляю тебя с новым званием ХРИЗОЛИТОВАЯ ЛЕДИ!!!!!!!!

СОЛЯ, шикарная получилась продка!!!!!
Моя просто в восторге от такого сюжета!!!

Солечка, поздравляю тебя с новым колечком!!! С ХРИЗОЛИТИКОМ!!!!!


_________________

С хризолитом!!!!!!
[/i]
___________________________________