Nadin-ka:
Валентин Берестов
Итак, библиотека, картотека,
Наброски, сноски, выписки, мечты.
И вдруг ты набредёшь на человека,
Который занят тем же, что и ты.
Откуда он? Как мог он породниться
С мечтой неясной, с замыслом твоим?
И кажется, что светится страница,
В прекрасный час написанная им.
И радуешься ты ему как брату,
А если он уже землёю взят,
Ты ощутишь как свежую утрату
То, что случилось, может, век назад.
михайловна:
Вадима Галар
Отражение
Отражение как в зеркале - ясное, чёткое,
Воображение - размытое, может вёрткое.
Мне больше по нраву соединение,
Путь отражения к воображению.
Все познается не только в движении,
Возможно в творении или в сравнении.
Надо ценить жизни мгновения,
Верить, мечтать, принять отражение,
Сущность когда бытие ускользает,
Убегает, парит, летит, оставляет…
[/b]
Дели:
» Марушко Игорь. Мир, который я придумал
Игорь МарушкоМир, который я придумал
В мире, который придумал я сам,
Много тепла и лучистого света.
Место есть радости и чудесам.
Разным причудам, и тайным секретам.
Я в этом мире живу день за днем,
И окружающему удивляюсь.
Лучше и лучше становится в нем,
Я ему радуюсь и улыбаюсь...
Nadin-ka:
Рюрик Ивнев
Я повинен пред тобой, Любовь...
Я повинен пред тобой, Любовь!
Но скажи, Вселенная, как быть
И какой ценой угомонить
Буйную, неистовую кровь?
Эту кровь голландских моряков,
Признававших только страсть одну,
Что взошла из глубины веков
Для того, чтобы пойти ко дну.
Как мне этот ток разъединить,
Что идет от предков по наследству?
Как порвать нервущуюся нить
Их неумирающего детства?
Как унять мне этот шум в крови —
Отголосок вздыбленного моря,
Требующий страсти от любви
И всепоглощающего горя?
Как уйти мне от свирепых лиц
На несохранившихся портретах,
От несуществующих гробниц
Молодых пиратов кругосветных?
Как уйти, когда они — во мне
Воскресают каждое мгновенье,
Чтоб гореть на медленном огне,
Как в аду до светопреставленья?
Пред тобой повинен я, Любовь.
Но скажи, Вселенная, как быть
И какой ценой угомонить
Буйную, неистовую кровь?!
Peony Rose:
Ланьшина Татьяна
Больше чем
Бывают люди – больше, чем люди,
Больше, чем боги –
Целые галактики,
Невиданные миры.
Они несудимы, потому что сами не судят, –
Они расстилают дороги,
Они открывают Арктику,
Они – твои арбитры.
Они – твоё всё. Потому что без них ты бы случился иначе.
Они тебя вовсе не балуют и совсем не нянчат,
Они для тебя у небес звёздочку никогда не клянчат,
И порой кажется, что ты для них вообще ничего не значишь,
Но это в корне неверно.
Ибо безразличие никогда не вырастет до размера Вселенной.
С кем-то из них вы, наверное,
Были когда-то близки,
Кто-то держал тебя на расстоянии вытянутой руки,
С кем-то встречи бывали редки,
А слова – отстранённы.
Это они собрали в вазу твои куски,
Разучили с тобой все азбуки.
И даже если они стали в тебе так вески,
Что ушли в невесомость,
То они все равно навсегда внутри, –
Состоялись, слились, и куда ты теперь ни смотри,
И какими дерзостями ни пестри,
Ты все видишь отчасти и через них –
Отрешённых, всегда на слова скупых,
Но при этом исполненных рифм и прозрачных.
Их всегда очень мало – возможно, четыре, а то и три,
И поэтому не занудствуй и не мудри –
Больше гордости их береги,
Больше собственности.
Pacific:
Белла Ахмадулина
Ты говоришь, не надо плакать.
Ты говоришь — не надо плакать.
А может быть, и впрямь, и впрямь
не надо плакать — надо плавать
в холодных реках. Надо вплавь
одолевать ночную воду,
плывущую из-под руки,
чтоб даровать себе свободу
другого берега реки.
Недаром мне вздыхалось сладко
в Сибири, в чистой стороне,
где доверительно и слабо
растенья никнули ко мне.
Как привести тебе примеры
того, что делалось со мной?
Мерцают в памяти предметы
и отдают голубизной.
Байкала потаенный омут,
где среди медленной воды
посверкивая ходит омуль
и перышки его видны.
И те дома, и те сараи,
заметные на берегах,
и цвета яркого саранки,
мгновенно сникшие в руках.
И в белую полоску чудо —
внезапные бурундуки,
так испытующе и чутко
в меня вперявшие зрачки.
Так завлекала и казнила
меня тех речек глубина.
Граненая вода Кизира
была, как пламень, холодна.
И опровергнуто лукавство
мое и все слова твои
напоминающей лекарство
целебной горечью травы.
Припоминается мне снова,
что там, среди земли и ржи,
мне не пришлось сказать ни слова,
ни слова маленького лжи.
михайловна:
Наталья Новацкая
Воспоминания
Воспоминания по жизни...очень личные...
Бывают нежные...мурашки...
ДРОЖЬ ПО ТЕЛУ...шёлк.
Бывают злые...колкие, приличные...
И дерзкие...кто знает в этом толк?
Немножечко...уступчиво - игривые...
Бывают грешные...волшебные...как ночь.
Бывают верные...ТАКИЕ...ах, красивые!
Загадочные...мерзкие...но...прочь!
Воспоминания...такие...очень важные...
Бывают ветерком...бывают - ГРОМ!
Бывают доверительно - игривые...
И летне - жаркие! Одна из аксиом!!
Немножечко...чудесные...весёлые...
Совсем чуть-чуть...смешные. Боль. Ушла.
Немножечно...уставшие...ЛЮБИМЫЕ.
Но все мои...такие как жила.[/b]
Дели:
» Хрусталик. В цвету поляны и кусты…
ХрусталикВ цвету поляны и кусты…
В цвету поляны и кусты,
Деревья белы, как невесты.
Невинны, нежны и чисты,
Вдыхать их ароматы лестно.
Весна по всюду и во всём,
Трава блестит, как шёлк китайский.
Мы сок берёзы жадно пьём,
Ждём с нетерпеньем отдых майский...
Хлопочут птицы, гнёзда вьют,
Им не до запахов и песен.
Скворцы лишь серенады льют,
Хоть им скворечник малость тесен.
Хлопот и пчёлам полон рот,
Собрать пыльцу с цветов весенних.
Солёный садоводов пот,
Гнут спины день-деньской без лени...
Все рады первому теплу,
Проснулись мухи, греют лапки.
Гуляют чинно по стеклу,
А молодёжь тусит без шапки.
Nadin-ka:
Илья Эренбург
В ГРЕЦИИ
Не помню я про ход резца —
Какой руки, какого века,—
Мне не забыть того лица,
Любви и муки человека.
А кто он? Возмущенный раб?
Иль неуступчивый философ,
Которого травил сатрап
За прямоту его вопросов?
А может, он бесславно жил,
Но мастер не глядел, не слушал
И в глыбу мрамора вложил
Свою бушующую душу?
Наверно, мастеру тому
За мастерство, за святотатство
Пришлось узнать тюрьму, суму
И у царей в ногах валяться.
Забыты тяжбы горожан,
И войны громкие династий,
И слов возвышенный туман,
И дел палаческие страсти.
Никто не свистнет, не вздохнет —
Отыграна пустая драма,—
И только всё еще живет
Обломок жизни, светлый мрамор.
михайловна:
Афанасий Фет
Весенних чувств не должно вспоминать,
Когда весна оденет вновь березу,
А вы, а вы, бог с вами, вы опять
Напомнили мне соловья и розу.
Что в прошлом нам тревожит робкий ум,
В грядущем нас встречает как родное,
И светлый ряд новорожденных дум
Встает из мглы, как пламя заревое.
Прекрасному поклонится поэт,
И убежит ненужная угроза.
В прекрасном всё — разъединенья нет,
И в вас одной и соловей и роза.
Дели:
» Марушко Игорь. Время
Игорь МарушкоВремя
Накинул город ночь на плечи,
И звёзды светят и Луна.
Все говорят, что время лечит,
И в этом не его вина.
У времени свои законы,
И у него свои права.
На город я смотрю с балкона,
И просто кругом голова.
А звёзды в темноте мерцают,
Как будто мне сказать хотят.
Что время всё на место ставит,
На жизнь порой меняя взгляд...
Nadin-ka:
Елена Аксельрод
Два года звёзды падали с небес
За палисады, за дома и лес.
Они спешили с высоты сорваться,
Чтоб я сумела загадать желанье:
Всегда одно – с тобой не расставаться,
Всегда одно – с тобой продлить свиданье.
Смотрю в окно за чёрные кусты
И вижу вновь, как стену темноты
Звезды падучей разрезает свет…
А у меня желаний больше нет.
Что мне теперь звезда чужая эта?
Не вспыхнуть ей твоею сигаретой.
Что мне теперь внезапный этот свет,
Когда тебя на свете больше нет!
Дели:
» Манойло Александр. Прощай, апрель!
Александр МанойлоПрощай, апрель!
Прощай, апрель, непостоянный,
Последний шаг тебе,… всего,
И всё же я, тобою пьяный,
Тоскую без твоих шагов…
И ветра сладостные струи,
И воркованье голубей,
И ароматов поцелуи,
Все перемешано в тебе…
С тобой так тягостно прощаться,
Но,… здравствуй тёплый, нежный май!
Апрель не смог, увы, остаться –
Прощай,… что было — вспоминай!
Nadin-ka:
Федор Тютчев
Mobile comme l’onde[1]
Ты, волна моя морская,
Своенравная волна,
Как, покоясь иль играя,
Чудной жизни ты полна!
Ты на солнце ли смеешься,
Отражая неба свод,
Иль мятешься ты и бьешься
В одичалой бездне вод —
Сладок мне твой тихий шёпот,
Полный ласки и любви,
Внятен мне и буйный ропот,
Стоны вещие твои.
Будь же ты в стихии бурной
То угрюма, то светла,
Но в ночи твоей лазурной
Сбереги, что ты взяла.
Не кольцо, как дар заветный,
В зыбь твою я опустил,
И не камень самоцветный
Я в тебе похоронил —
Нет, в минуту роковую,
Тайной прелестью влеком,
Душу, душу я живую
Схоронил на дне твоем.
[1]Непостоянна, как волна (фр.).
михайловна:
Дмитрий Веневитинов
ЛЮБИМЫЙ ЦВЕТ
На небе все цветы прекрасны.
Все мило светят над землей,
Все дышат горней красотой.
Люблю я цвет лазури ясной:
Он часто томностью пленял
Мои задумчивые вежды,
И в сердце робкое вливал
Отрадный луч благой надежды.
Люблю, люблю я цвет луны,
Когда она в полях эфира
С дарами сладостного мира
Плывет как ангел тишины.
Люблю цвет радуги прозрачной -
Но из цветов любимый мой
Есть цвет денницы молодой:
В сем цвете, как в одежде брачной,
Сияет утром небосклон.
Он цвет невинности счастливой,
Он чист, как девы взор стыдливой,
И ясен, как младенца сон.
Когда и страх и рой веселий -
Всё было чуждо для тебя
В пределах тесной колыбели,
Посланник неба, возлюбя
Младенца милую беспечность,
Тебя лелеял в тишине,
Ты почивала - но во сне,
Душой разгадывая вечность,
Встречала ясную мечту
Улыбкой милою, прелестной.
Что сорвало улыбку ту,
Что зрела ты,- мне неизвестно,
Но твой хранитель, гость небесный
Взмахнул таинственным крылом -
И тень ночная пробежала,
На небосклоне заиграла
Денница пурпурным огнем,
И луч румяного рассвета
Твои ланиты озарил.
С тех пор он вдвое стал мне мил,
Сей луч румяного рассвета.
Храни его - недаром он
На девственных щеках возжен,
Не отблеск красоты напрасной,
Нет! он печать минуты ясной,
Залог он тайный, неземной.
На небе все цветы прекрасны,
Все дышат горней красотой,
Но меж цветов есть цвет святой -
Он цвет денницы молодой.