Сказочные Вечеринки

Ребекка Уайт:

Приют (ночь - утро)
Вода в бочке, что стояла между домом и хозблоком, была достаточно теплой, чтобы мистер Рассел смог ополоснуться. Желание смыть с себя липкий слой пыли оказалось сильнее какого-то возможного стеснения. Очистившись и немного взбодрившись, констебль завернулся в большой тканевый отрез и поднялся в комнаты мисс Уайт. Он остался в приюте по нескольким причинам. Откровенно устал и понимал, что новый день не будет менее спокойным. Продолжал чувствовать беспокойство за хозяйку приюта, хоть немного и выдохнул, когда увидел ее живой и здоровой. Просто не хотел уходить. Не мог не воспользоваться приглашением, боясь, что его повторения может не случиться.
Ребекка лежала в своей кровати. Напряженная как струна и молчаливая. На пустой половине подушка была взбита, а уголок второго одеяла отогнут.
– Я полагал, что буду спать на полу или в кресле, – озвучил свои мысли констебль. – Мне не хотелось бы тебя напрягать своим присутствием более, чем необходимо.
Мисс Уайт коротко и нервно вздохнула, продолжая комкать край одеяла длинными пальцами. Все же эта ситуация была неординарной.
– Самое меньшее, что я могу сделать – обеспечить удобствами. На комоде травяной чай и пара сэндвичей с индейкой, она уже холодная, но вкусная. Это несколько утолит голод и поможет уснуть. Я сплю тихо, не шевелясь сверх меры, поэтому помешать не должна.
Констебль взял предложенные угощения. Пока он ел, Ребекка рассказала ему про найденыша и показала листовки, которые успела написать на английском и французком. Текст был простым: найден мальчик примерно такого возраста, веса и роста. Зовут Мики. Сейчас находится в приюте и ждет родителей. Текст был понятным, даже если и содержал ошибки.
– Обещаю, что развешу листовки, Ребекка. Уверен, что его родные найдутся, – кивнул констебль, откладывая пустую тарелку и чашку. – Спасибо, было очень вкусно.
– Пожалуйста, Кристофер. Ложись. Обещаю не тревожить до утра.
Ребекка пронаблюдала как констебль забрался под одеяло, устроил голову на подушке и посмотрел на нее.
– Честно говоря, я представлял себя гораздо более сильным и активным в одной постели с такой прекрасной женщиной, – мягко улыбнулся мистер Рассел, смеживая веки.
– Ты уже доказали мне свою мужественность и серьезность намерений сегодня. Иначе приглашения остаться не было бы. Спокойной ночи, Кристофер. Не пугайся, если проснешься один. Я обычно встаю с приходом Элизабет.
Ребекка протянула руку и погладила по щеке третьего главного мужчину своей жизни, встреча с которым изменила ее, перенесла на другую ветку судьбы. Первым был отец, встречи с которым сейчас были крайне редкими, вторым – муж, встречи с которым стали невозможно. А Крис... Он встретился ей тогда, когда она уже особо ни на что не рассчитывала. В самый нужный момент.
– Добрых снов, Ребекка. Только я не смогу уснуть без еще одного поцелуя.
– Ах, какой хитрец, – тихо засмеялась мисс Уайт и прижалась губами к другим, пропуская пальцы в еще влажные волосы. – Ты понимаешь, что я тоже не железная? У меня так давно ничего не было...
Мистер Рассел отстранился.
– Ты права. Хочу постепенно узнавать тебя, разгадывать как великую тайну, погружаться в твои мысли, чувства, переживания. Хочу, чтобы ты наслаждалась каждый момент, когда я рядом. И речь не только о физическом удовольствии. Хочу, чтобы ты стала моей настолько же, насколько я буду твоим. И чтобы это не заканчивалось.
– Не всё зависит от нас, Крис. Ни ты, ни я не полагали, что потеряем близких людей. Но я не хочу, чтобы страх новой потери помешал нам получить то, что мы оба заслужили – шанс на счастье, новый союз, семью. Как ты знаешь, у меня нет своих детей и, возможно, никогда не будет… – голос Ребекки превратился в шепот и надорвался.
– У тебя полный дом детей, – возразил констебль, – ты им как настоящая заботливая и любящая мама. Я вижу. И все вокруг это видят.
– Да, я знаю. И всё же… Ладно, Крис, давай спать. Иначе я могу пропустить приход Элизабет, дети могут заволноваться и прийти сюда, что им запрещено делать.
Констебль кивнул соглашаясь, коротко поцеловал мисс Уайт и прикрыл глаза.
– Разбуди меня не слишком поздно. Завтра нужно решить много вопросов.
– Я разбужу, Крис, – пообещала Ребекка понимая, что защитнику Энск-сити прежде всего нужно восстановить силы. Но не догадываясь, что дети об этом не подумают и решат по-своему.

Детское любопытство победило. Сироты никогда не видели, чтобы кто-то ночевал у мисс Уайт, тем более мужчина. Были взбудоражены этой новостью и поспешили проверить ее.

Хозяйка приюта пришла в свою комнату сразу как поняла, что ее главные активисты покинули кровати, снова подслушали ее разговор с Элизабет, которая удивилась отсутствию индейки, и самовольно пробрались в личную часть дома мисс Уайт. Не смотря на запрет и страх наказания.

– Доброе утро, Кристофер. Надеюсь, что ты выспался. Признаться, рядом с тобой я спала так крепко, как никогда. То ли волнения вчерашнего дня сказались, то ли твое присутствие, – Ребекка подошла ближе и положила ладони на грудь констебля, прочертив по коже замысловатый узор, принялась застегивать пуговицы. Хотя хотелось иного. Спустить рубашку и сбросить на пол. Расстегнуть ремень брюк. Встать на колени и посмотреть на реакцию. Увидеть нетерпение. Получить согласие. Ребекка встряхнула головой, чтобы прогнать образ.
– Я помню, что ты любишь кофе и принесла чашечку сюда. Но затракаем мы обычно все вместе в столовой. Пойдем?

Поцелуи, которыми констебль наградил мисс Уайт были горячее и крепче любого кофе. Между мужчиной и женщиной разгоралось пламя и никто из них не пытался его тушить до тех пор, пока они не услышали.

Когда Кристофер со стоном выпустил ее из своих объятий, Ребекка была готова расплакаться от несовпадения ожиданий и реальности. Но она взяла себя в руки и подумала о том, о чем они говорили ночью. Им нет смысла спешить. Предвкушение делает близость еще слаще и острее. Ожидание – не повод обижаться, а причина еще сильнее ее желать.
– И как я забыла, что Нэнси терпеть не может овсянку? – Ребекка потянула подол платья и аккуратно вытерла блестящие от слюны кончики губ Кристофера, протянула ему форму, шляпу и листовки. – Береги себя, Крис. И приезжай, когда сможешь. С любыми новостями. В любом состоянии. Я буду ждать.

Ребекка проводила констебля до калитки и смотрела ему вслед до тех пор, пока тот не скрылся из вида. Затем она поспешила в столовую и, посадив Нэнси на колени, стала рассказывать детям о том, чем они займутся сегодня. Девочка заслушалась и съела всю порцию. В отличие от нее мисс Уайт не смогла себя заставить поесть. Волнение за Криса снова накрыло ее. Что будет с ним после вчерашних событий? Сможет ли он отстоять свое право остаться в Энск-сити и служить здесь? Как будут развиваться их отношения? Позовет ли констебль ее на свидание? Как отреагируют дети в приюте, когда поймут, что мисс Уайт уделяет внимание не только им? Кто станет новым мэром? Возможно ли такое, что им с мистером Расселом придется уехать? Вопросы в голове роились как пчелы в улье, а ответы на них ей предстояло получить в ближайшее время.

...

Марго Хантер-Ремингтон:

Утро
Хррр. Хррр. Хррр. Металось внутри распухшей головы отдаваясь волнами боли. Хррр. Хррр. Хррр. Лихорадочно стучащее сердце стремилось проломить ребра. Хррр. Хррр. Хррр. Горячий воздух со свистом покидал легкие обжигая горло. Хррр. Хррр. Хррр. Организм отказывался двигать конечностями. Хррр. Хррр. Хррр. Сейчас умру.
Собрав последние силы протянула руку в сторону, где должна стоять тумбочка. Пальцы наткнулись на живительную прохладу кружки. Скользнув кончиком языка по пересохшим губам, Марго, не открывая глаз, всем телом потянулась к живительной влаге. Так прошедший пустыню бедуин тянется к оазису. Водаааа…
Лязгнув зубами о край кружки, сделала первый глоток и застонала, чувствуя как ледяная волна покатилась по пищеводу смывая горячий песок похмелья. Сердце рванулось вверх. Еще глоток и сердце вернулось на место выбивая яростный ритм за которым пропали все звуки.
Опустошив емкость Марго обессиленно выдохнула и решила- надо осмотреться. Веки поднимались тяжело, как мост рыцарского замка. Сквозь застилавший взгляд туман проглядывал знакомый потолок. Дома. Она попыталась вспомнить события вечера. Хррр. Хррр. Хр… Раздавшийся звук был похож на тот, как если бы кто-то наступил на надутый резиновый мяч и он (мяч) лопнув, со свистом выпустил воздух. Хррр. Хррр. Хррр. Боль в голове из острой превратилась в ноющую. Марго сжав пальцами виски пытаясь понять, что это за звуки и...запах?! Появившийся запах резал ноздри, выжигая остатки кислорода заполнил собой все пространство. Хррр. Хррр. Хррр. Первым сориентировался желудок. Устремившись вверх ударился в горло. Марго судорожно сглотнула возвращая орган на место. Что происходит?! Хррр. Хррр. Хррр.
Стало понятно — эпицентр звука и концентрация запаха под кроватью. Утерев выступившие то ли от боли, то ли от запаха слезы, Марго решительно подползла к краю кровати и свесилась. Голова закружилась, перед глазами потемнело и девушка с грохотом рухнула на пол.
Хрюк
Марго моргнула. Проснувшийся Фрэнк уткнулся ей в нос пятачком. Под кроватью запах был невыносим. Раздался стук и дверь распахнулась.
- Мисс, - вошедший Вилкинс окинул комнату взглядом, - с Вами все в порядке?, - дворецкий потянул носом и чихнул, - Вы кого-то убили в этой комнате. Если было лень выносить труп, стоило выбросить его в окно. Сейчас бы так не воняло.
Вилкинс решительным шагом пересек комнату и распахнул окна. В комнату хлынула утренняя прохлада. Свет ударил по глазам и Марго застонав закрыла их рукой. Фрэнк попытался забраться глубже. Дворецкий присел возле Марго и заметил поросенка. Рядом с Фрэнком лежал частично съеденный кабачок и клочок того что еще вчера было квашенной капустой.
- Понятно, - Вилкинс, хмыкнув, забрал остатки овощей.
Фрэнк горестно вздохнул, но придать морде выражение горького раскаяния не смог. Повинуясь указующему персту дворецкого хряк, кряхтя и упираясь копытцами, выбрался из- под кровати и сел. Он был готов принять любую вербальную трепку, если потом получит материальный завтрак. Поросенок, вздохнув, втянул щеки придавая морде выражение голода. Получилось плохо.
Марго почти обуздав похмельные ощущения и, усилием воли вернув желудок на место, приоткрыла глаза. Фрэнк сидел перед ней. Девушка моргнула. Поросенок был покрыт разводами вонючей грязи сквозь которую проступали цветные пятна татуировок.
- Матерь божья, - голосовые связки скрипели как несмазанные петли,- это он в таком виде спал в моей комнате.
- Мы вчера его мыли, - Вилкинс с сомнением посмотрел на поросенка,- вроде, - его внимание переключилось на Марго, которая вложив все силы в предложение пыталась отдышаться, - пойдемте. Надо привести Вас в порядок.
- А потом снова пить?,- Марго попыталась улыбнуться чувствуя как организм готовится мстить за такую мысль.
- Как пойдет, мисс. Как пойдет.
Вилкинс, хмыкнув, подал Марго руку, предлагая опереться. Девушка не успела. В ладонь дворецкого легло копытце Фрэнка. Поросенок блеснул глазами и задорно хрюкнул. Он был готов привести себя в порядок и принять завтрак.
Примерно через полчаса. Марго сидя за столом, с головой обмотанной прохладным полотенцем, завтракала. Проснувшаяся память подкидывала флэшбэки.
- Вилкинс, а кровь с пола уже отмыли?
- Да, мисс.
- Это хорошо, - Марго сделав глоток чая поморщилась, - мне не приснилось что мэра убили?
Вилкинс кивнув продолжил нарезать овощи.
- Плохо, - Марго вздохнула, - пока выберут нового, время пройдет. Счет не оплатят. Кстати, - она сделала еще глоток и с голосе появилась задумчивость,- как Фрэнк оказался в моей комнате.
Вилкинс философски хмыкнув пожал плечами. В углу загремело. Тщательно вымытый, сверкающий розовым пятачком и татушками Фрэнк приканчивал тарелку ( размером с таз для стирки, возможно это был он) каши.

...

Счастливчик Люк (Флетчер):

Во сне он вновь блуждал по бесконечным комнатам и лестницам богатого дома. Предварительно детально изучив расположение комнат, мысленно он уже был здесь десятки раз, в реальности – лишь однажды. Первое крупное дело, после которого перестанет просто быть шпаной, что грабит подвыпивших богатеев.
Дом полный сокровищ. Здесь столько ценных вещей. Интересно, сколько раз мама смахивала пыль с этой музыкальной шкатулки? Танцующая балерина внутри. Слишком громко.
- Взять его! Не дайте этому щенку уйти!
Хозяин дома и дворецкий с ружьями.
Шкатулка выпадает из рук Люка.
- Я не щенок! Я твой сын! – выпаливает он правду, словно яд.
- Это не так, больше слушай сказки своей шлюхи-матери!
Люк стреляет. Тот стреляет в ответ.
Обе пули попадают в цель. Одну ловит он. Вторая, предназначавшаяся отцу, попадает в дворецкого. Хозяин дома успешно избегает смерти, в последний момент прикрывшись телом слуги.
Люк просыпается от разговора. Он слышит, как Анабель беседует с кем-то. Поднимается с постели. Плечо тут же отдается болью, которая чуть ли не заставляет охнуть. Люк морщится, но осторожно приникает к стене у окна, прислушиваясь.
Черт! Констебль! Мысленно он уже прокладывает путь к отступлению, ищет выходы, чтобы сбежать. Последнее, что ему нужно – это визит полицейского.
- Я слышал, что у вас тоже кого-то ранили, миссис Мерфи? – задает вопрос Рассел.
- Нет, констебль. Обошлось. Спасибо. У нас никто не пострадал.
Люк, наплевав на осторожность, выглядывает в окно, настолько его поразило услышанное.
- Хорошо. Рад, что вы и мисс Эмили в безопасности. Я делаю обход, навещаю всех – Рассел кивает и запрыгивает на коня – Всего хорошего, миссис Мерфи.
Хозяйка ранчо выжидает пока констебль скроется с глаз и неспешно направляется к сторожке.
- Вам нельзя вставать, Флетчер! – Анабель ставит корзинку на небольшой столик– И нужно сменить повязку.
- Части вашего тела побывали внутри меня…я имею в виду, пальцы, когда доставали пулю. Интимнее некуда, Анабель. Думаю, наедине, нам надо окончательно перейти на «ты».
- Тогда ТЫ…роняй свою задницу на стул, отвечай только когда что-то спросят или останешься голодным!
Люк послушно сел. Потянулся к корзинке, помедлил ибо плечо вновь ответило порцией адской боли, откинул полотенце и нащупал внутри яблоко. С наслаждением откусил, таращась на Анабель, которая раскладывала бинты и мази.
- Где ты научился так стрелять?
Люк отложил яблоко.
- В шоу Буффало Билла «Дикий Запад». Я был звездой, но пришлось уйти из-за поклонниц. Преследовали меня, толпы в каждом городе…житья от них не стало. А я вообще-то однолюб.
Анабель подошла к нему вплотную. Люк замер, глядя ей прямо в глаза. Губы еще помнили вкус этой женщины. Хотелось отведать их снова.
Она наклонилась, дернула повязку и надавила ему на рану.
Люк грязно выругался. Она и бровью не повела.
- ….твою мать, женщина! Предупредила бы, что пытать будешь.
- Бинт присох к коже.
- Не волнуйся, на мне все заживает, как на собаке – Люк ловил каждое ее движение, взгляд жадно блуждал от шеи к груди, он чувствовал тонкий аромат…она недавно принимала ванну… лавандовое мыло и немного медовых ноток – А могу я задать вопрос?
- Ты ведь все равно задашь – Анабель смочила ткань, чтобы промыть рану.
Прикосновение ее ладони к его коже волновало гораздо больше, чем вчера, когда Люк истекал кровью и не мог ясно мыслить. Сейчас, впрочем, мысли тоже ясностью не отличались. Мысль была лишь одна и самообладание сохранять с каждым мгновением все труднее.
- Почему ты солгала констеблю?

...

Слоун Дэвис:

Никогда еще мужчины не падали к моим ногам... с лошади!
Вид у Патрика был скверный. И это еще мягко сказано.
Все лицо было в крови, рукав рубашки, которой он пытался эту кровь остановить, тоже. Цвет кожи был землистого оттенка, что было заметно даже сквозь загар.
Мы с Кати начали наперебой ему что-то говорить, но было видно, что он воспринял только наши первые слова.
А дальше глаза его закатились, и он начал заваливаться вбок, хорошо, что именно в тот, где мы стояли с его сестрой и смогли его поддержать, чтобы он не свалился с лошади. Потому что если это произойдет, то до дома мы его не донесем.
Пришлось разворачиваться и идти обратно, ни о каком возвращении в город речи уже не шло.
Во дворе мы кое-как втроем стянули его с лошади, и все это время Патрик стонал от каждого нашего прикосновения.
Не знаю, как бы мы донесли его до кровати, но спасибо, что все-таки на мгновение Пат пришел в себя и, опираясь на меня и Кати, доплелся до кровати.
Аккуратно уложив его, я отправила девушек за чистыми тряпками и водой. Надо было стереть кровь с его лица и по-хорошему осмотреть на наличие ран, и если что, мчаться за доктором.
Когда девушки убежали, я, сцепив зубы и поборов собственное смущение, начала аккуратно его раздевать.
Скинула сапоги, брюки трогать не стала, все-таки не настолько я смелая, но рубашку расстегнуть пришлось, и я чуть не вскрикнула от вида синяков на его ребрах.
Господи, что же делать?
В этот момент девчонки вбежали в комнату, неся воду и тряпки.
Остановившись, они во все глаза смотрели на мужчину без сознания. У Кати задрожала нижняя губа.
Вот оно!
- Кати, - я позвала девушку, но она не реагировала, рассматривая брата, - посмотри на меня!
Мне пришлось встряхнуть ее, и тогда она перевела взгляд на меня.
- Немедленно бери Одри, запрягай лошадь и мчи в город! Там всеми правдами и неправдами найти мистера Грейсона, он врач! Объясни ему ситуацию и пулей обратно! Одри оставишь у родителей!
Кивнув, девчонки убежали, а я начала мокрой тряпкой стирать кровь с лица Патрика.
Я старалась действовать как можно аккуратнее и непроизвольно засмотрелась на его лицо, такое спокойное и расслабленное.
От уголков глаз разбегались светлые лучики морщинок, как будто он много щурится на солнце, и загар так и лег.
Только я положила ему на лоб мокрую ткань, как Патрик пришел в себя.
– Патрик! Ни на минуту тебя нельзя оставить! – я поправила компресс, чтобы он не сползал, – жара нет, но твое лицо… Просто синяк, а не лицо!
Он попытался пошутить, но я нахмурилась. Вот что за человек? Чуть богу душу не отдал, и при этом хохмит!
Но в какой-то момент его шутки обернулись упреками о том, что мы его ослушались.
Я рассказала и попросила поведать о том, что случилось у него, но Пат не горел желанием рассказывать, а вот мои волосы его заинтересовали сильнее, и я замерла в тот момент, когда он накрутил выбившуюся прядь на свой палец.
Я завороженно наблюдала за тем, что он делает, и не могла отвести глаз, воздух вырывался из легких толчками, как будто собственный корсет душил меня...
Патрик сел, оказавшись прям передо мной, и провел кончиками пальцев по моему лицу, я чувствовала, какие они шершавые, как они царапали нежную кожу щеки, как они погладили губы...
А потом прикосновение пальцев сменили мужские губы...
Боже...
Боже...
Господи!!!
Я задрожала всем телом, когда Пат углубил поцелуй, и уперлась в его грудь руками. Он застонал, не размыкая наших губ...
– Ой, прости! – я совершенно забыла о его синяках.

Я почувствовала, как краска смущения заливает мое лицо, но, вспомнив про леди около него на танцах, подалась вперед и поцеловала его в уголок губ:
– И я не потерплю рядом каких-то там подозрительных леди! – схватив упавшую ткань, я унеслась на кухню.
Только услышала, как со стоном Патрик опускается обратно на подушки.
Мое лицо пылало, губы покалывало от прикосновений Патрика. Я металась по кухне, пытаясь успокоится. Даже побрызгала на лицо из ведра с водой, чтобы хоть немного остудиться.
И тут, слава богу, вернулась Кати.
- Доктор сказал, что надо крепко перевязать ребра и что брату нужно отдыхать и как можно меньше шевелиться.
Да уж, его еще угомони!
- Тогда идем, поможешь мне, – я взяла ткань, лежавшую на кухонном столе, ее можно порвать на бинты.
Когда мы с Кати вошли в комнату, Пат лежал с закрытыми глазами и старался глубоко не дышать, каждый вдох причинял ему боль.
- Прости, Патрик, но мне придется тебя помучить еще немного, – я показала ему бинты, которые держала.
Кати помогла ему сесть и сама, сев за ним, придерживала его.
Я же вновь оказалась перед ним.
- Прости, я делаю это впервые, – начала обматывать ребра, стараясь, чтобы ткань не провисала, но и не передавливала, как наши корсеты.
Когда я заводила руки ему за спину, то как-будто обнимала, и один раз не выдержала и поцеловала в щеку, пока его сестра отвернулась.
На лбу у Патрика выступил пот, и, закрепив повязку, я помогла ему лечь, вновь уложив компресс ему на лоб.
- Если что-то будет нужно, позови, я буду рядом.

...

Уокэнда Крылья Бури:

xxx: Вчepa посреди ночи в голове раздался вопрос
xxx: Кaкyю команду отдаёт командир экипажа полицейского водомётного автомобиля на залп водомёта? "ОГОНЬ"? "ВОДА"?
yyy: "Мочи их!"

Оказалось, что я пропустила увлекательную операцию по спасению рабочего персонала аптеки и перетаскивание мешков. А ещё боевую раскраску Фрэнка, который перестал размазывать копытцами грязь только когда вернулся мистер Бэйкер, и второй бок остался без тёмных разводов, прошу прощения, маскировки. Кровь, крики, растерянность. Горожане ловили лошадей, собирали вещи и помогали друг другу. Встречаться с констеблями мне не особо хотелось. Всё могло закончиться ещё одной бойней, а Энск-сити и так пострадал достаточно. Поэтому предложение Вилкинса выпить принимается единогласно и единолапно... копытно... да... Возвращаю на место ружья для охоты на слонов - сегодня они спасли немало жизней. На четвёртой кружке (для меня второй, я перетаскивала пару деревьев поближе, быть им в будущем досками для гробов, тут к Оззи не ходи) вспомнили ещё одну жертву произвола - вазон. Я могла бы предложить несколько ритуалов, но тогда на подоконнике разрастутся целые джунгли, порадуется разве что Фрэнк - среди зарослей удобно закапывать огурцы. Решили, что не вариант, выпили за упокой вазона, закусили (для этого пришлось обходить копытно-хвостатый дуэт, что вертелся под ногами) и пришлось делиться травами, после стрельбы и смертей нервы были на пределе, а травы они успокаивающие, даа... Когда в очередной раз на досках остались чёрные отпечатки копытцев, а после дальше боевой раскрас понёс на лапах Брюсик, терпение мисс Марго лопнуло, и свин был отловлен, койот успел сбежать, но его тоже ждала помывка - на кухню, как сказала Олив, его такого красивого не пустят, так что или мыться или вперёд за зайцами.
---
- А давайте помоем Фрэнки?..
- Хрююю?
- Ррряв! - поддержал товарища из-за двери Брюсик.
- Так, вы оба! Копытно-лапные! Стоять!
- Хрю-хрю-хрю?
- Ловите их! Брюсик, зараза пушистая, больше нарезку не получишь, понял?
- Рррряв!
- А я сдам твой подкоп, - бегать мне было лень, я их и отсюда поймать могу, и койот это знал, поэтому стратегическое укрытие не покидал и возмущённо тявкал из коридора.
- Хрю-хрю? - перед глазами Фрэнка проносились банки с огурцами, круглые бока помидор и пряные травы. И всё это он мог потерять.
Когда свин поднял рыльце, перепачканное крошками, во взгляде его было неимоверное страдание и упование на то, что бедного голодного поросёнка не оставят в беде, не отберут последний луч надежды в этом жестоком мире.
- Понимаю, так легче слиться с местностью, - киваю, пока Олив и мисс Марго наполняют таз щётками и тряпками для банных процедур, предстоящих подельникам. - Но кашей Вилкинс не поделится, он грязнуль не любит, так что сидеть тебе на улице, Фрэнки.
- Хрююююю, - печальное.
- Или помыться. Брюсик, тебя это тоже касается.
- Тяф-тяф-тяф!
- Вилкинс, принеси таз!
- А не маловат будет?
- У нас пра-пра есть, - Олив подбрасывает на ладони щётку. - Несите два, второй вредитель явно у подельника притворяться научился.
- Итак, слушайте внимательно. Наша цель - чистота с минимальными потерями для дома и желательно, без превращения оного в бедлам.
- Так точно, мэм! - козыряю я правой рукой, указательным пальцем левой выжигая на дереве знаки. Так он будет крепче, и выдержит копытца свободолюбивого свинтуса.
- Вилкинс, на тебе тыл, Олив и Джереми - на фланги.
- Хрю-хрю?
- Ррряф?
- Быстрее, пока они не перегруппировались. Захват!
- Стоять! Стоять, кому сказала!
- ******!
- Хрююююю!
- Пра-пра, давай!
- Попались! Ну-ка, держите их!
- Виииииии!
- Тяяяяяф!
- Мисс, он в вашей комнате спрятался.
- Наааа абордаааааж!
---
Меня в команду не взяли - не спортивно. Поэтому беготню за пушисто-копытной бандой я наблюдала со стороны. Наверное, не стоило насыпать в выпивку второй мешочек трав - они тоже успокаивающие, но если смешать их с текилой по рецепту дальнего потомка, похмелье будет не из приятных. Заглядываю в коридор, где Фрэнки и Брюсик совместными усилиями пытались стащить со стола корзину с овощами и мясной нарезкой. Чтобы приготовить настойку от последствий смешивания трав и текилы (а ещё виски, бурбона и многих других бутылок, этикетки на которых я не прочитала), нужно было спускаться в каньон. Заодно проверю, как там кактусы - текила у нас закончилась, осталась только одинокая бутылка в подвале "Белой лошади". В воздухе витал слабый запах пороха с тёрпкой примесью крови. Мне ещё предстояло выяснить, кто именно увёз мой тотем и как далеко они ушли. Но сначала спасение от утреннего похмелья, усмехаюсь я и прощаюсь с рыжеватыми камнями каньона. Пока что. Кактусы по рецепту потомка лучше всего собирать вечером. Почему, не знаю даже я.
Мне отмыть полы и стены было намного проще, к тому же меня похмелье не мучило, так что основной фронт работ пришёлся на меня и Вилкинса. Фрэнки гремел кастрюлей дальше по коридору. Судя по тому, как нахмурился дворецкий и решительно устремился на звук, свин решил позавтракать у мисс Марго.
- Всем почти доброе утро! Настойка на кухне.
- Там грибов нет? Тех самых весёлых?
- Обижаешь, это Оззи грибы везде крошит.
- Кто такой Оззи?
- Тоже в некоторой степени... родственник.
- Значит, кактусы пока собирать рано?
- Ага.
- Что ж, тогда сначала дела наши насущные. Начнём с пирога, вчера был... насыщенный день.
Ощущение тревоги постепенно затихало, и мне хотелось надеяться, что дальше Энск-сити не ждут подобные кровавые потрясения. Всё же бизнес из кукурузной водки и сырных наборов сам себя не продаст.

...

Кристофер Рассел:

Констебль спешился, привязал коня у полицейского участка и тяжело вздохнул.
Город помаленьку оживал после случившегося. Разбитые витрины восстанавливали, мусор убрали. Пройдет немного времени и следы вероломного нападения бандитов сотрутся с улиц Энск-сити. Но не из памяти людей.
- Четверо погибших. Мистер Бэйкер уже приготовил для них гробы - Рассел зашел в участок, снял шляпу и без каких-либо церемоний сразу обратился к сидящему за столом Колтеру - На "Кленовом листе" никто не пострадал.
- Странно. Мне говорили обратное - Кларк хмыкнул и что-то записал в тетрадь.
Его самого на столе ждала кипа неразобранных бумаг. Начальство требовало полного отчета. И не только оно.
- Как преподобный?
- Так же - Кристофер сел за свой стол, стоящий рядом со столом Колтера - Я проезжал мимо, сказали без изменений.
- Похороны отложат из-за этого?
Констебль неопределенно пожал плечами. Состояние Анри Бессона его беспокоило. А еще стоило зайти к Патрику, сразу же, как только он разберется с документами.
- Сэр...чего ждать дальше?
Кристофер оторвал взгляд от отчета и внимательно посмотрел на младшего сержанта.
- Расследование, а потом слушание, скорее всего в Фуллертоне или даже столице, там видно будет - он помедлил - Кларк, но тебе волноваться не о чем. В любом случае, всю вину я возьму на себя.
- Но сэр!
- Это не обсуждается, констебль Колтер! Если кто-то должен отвечать, то это буду я и я один.
Кристоферу не впервые было получать нагоняи от начальства. За свою самовольность и твердость принципов он никогда не был на хорошем счету. А вот Кларку, который только начал продвигаться по служебной лестнице совершенно ни к чему запись о дисциплинарном взыскании в деле или чего похуже.
Колтер явно был раздосадован его заявлением.
- Можете быть свободны, сержант.
Кларк хлопнул дверью сильнее, чем следовало, тем самым показывая свое отношение к решению Рассела.
Кристофер остался наедине с бумагами.
Что за беспросветность? Нужно было срочно подумать о чем-то хорошем. О мисс Уайт, например. Ее нежной коже и горячих поцелуях. Ребекке повезло, что он был вымотан перестрелкой, погоней и битвой с индейцами. Как он вообще смог просто заснуть, оказавшись в одной постели с такой женщиной? Должно быть, всему виной индейское шаманство. В любом случае, несмотря на ужасное происшествие, кажется, в его жизни начинается новый этап.
Констебль улыбнулся.
Взгляд его упал на конверт, который лежал среди других. Письмо от матери.
С родителями у Кристофера сложились напряженные отношения, но три года назад, когда умер отец - он постарался наладить их с матерью. Впервые за долгое время вернулся на остров Принца Эдуарда. Миссис Рассел была женщиной активной и хваткой, помимо того, что успешно продолжала дела мужа, состояла во множестве благотворительных комитетов. Он порой дивился ее кипучей деятельности.
Констебль распечатал конверт, ожидая услышать новости и наставления, но после прочтения остался в еще большем смятении. Мать писала ему о некой вдове Уиншип, почтенной леди, которой оказывала всяческую поддержку. Вдова была в числе немногих выживших пассажиров того злосчастного дилижанса, в котором ехали его жена и дочь.
Рассел знал, пара-тройка человек выжили после ужасной катастрофы. Кажется, кто-то говорил, что один мужчина отделался всего лишь переломом ноги. Вдове Уиншип повезло меньше - она на всю дальнейшую жизнь оказалась прикованной к инвалидной коляске.
Поскольку миссис Рассел первой прибыла на место трагедии, потому что он то время валялся в беспамятстве пьяным, то успела познакомиться с вдовой в больнице, а после помогала деньгами на лечение.
"Между нами завязалась переписка, дорогой. Она очень искренняя женщина и много рассказывала о случившемся, о том какими запомнила Энн и Дебби. Они подружились, когда вместе ждали дилижанс в гостинице. К сожалению, годы берут свое. Состояние здоровья бедняжки очень шаткое. Она хочет встретиться с тобой лично, мой мальчик, чтобы отблагодарить за заботу и внимание, что ей оказывала наша семья, если бы ты мог...".
Кристофер нахмурился и отложил письмо.
Он ничего не хотел знать о выживших пассажирах, неудивительно, что мать никогда не упоминала о своей подружке. Он заранее ненавидел их всех. Почему в живых остались эти люди, а не его семья? Но вдруг понял, что пути Господни неисповедимы. Почему эти четверо поймали пулю в Энск-сити...почему он остался в живых?
Первой его реакцией был категорический отказ. Он не собирался ворошить прошлое. Вести трезвый и понятный образ жизни можно было только засунув все воспоминания про Энн и Дебби в мысленный сундук и никогда его не открывать. И почему сейчас? Сейчас, когда он начал оживать, когда в его жизни забрезжила надежда на счастье и любовь?
Взгляд Рассела упал на карту. Вдова Уиншип жила недалеко от места кружения дилижанса, в ближайшем городке, который располагался в паре часов езды от границы. Куда в ближайшее время ему предстоит отправиться в обществе мисс Уайт, чтобы сопровождать маленькую Мелиссу к ее приемным родителям.
На обратном пути они могут сделать крюк, задержаться на день. Или нет.
Время подумать еще есть.
Рассел еще не знал, что от принятого решения зависела вся его дальнейшая жизнь.

...

Патрик Свейзи:

Стараниями Кати и в первую очередь Слоун я быстро шел на поправку. Меня кормили, поили, заботились, в общем – не жизнь, а сказка.
Кати, как она рассказала мне, очень боялась, что убитый индеец будет приходить к ней по ночам и видеться на каждом углу. Откровенно говоря, я тоже опасался такого развития событий. Все же убить человека – это серьезной поступок, пусть Кати и не делала это намеренно, скорее, от ужаса и в целях защиты. Однако далеко не каждый мужчина решился бы в ответственный момент лишить жизни другого, что говорить о женщине, девушке. У них вообще природой не заложен инстинкт истребления себе подобных. Женщина решится на такое только в крайнем случае, может потому ни одна война не была начата ими? И история знает немного примеров женщин-воинов. Но даже если и вспомнишь такую воинственную даму, то, углубившись в ее судьбу, понимаешь: это результат ситуации, когда другого выхода не остается.
Поэтому Кати первые ночи спала со мной в комнате. Я старался аккуратно интересоваться, не тревожит ли ее эта тема. Хотя, как она может не тревожить? Желательно так, чтобы человек смог выдержать и через время – забыть.
Именно поэтому я попросил Слоун найти кого-то из женщин, кто готов за плату привести наш дом в нормальный вид, то есть убрать ошметки башки этого Гада. Труп, само собой, тоже за плату (гробы никто просто так не выдает), пришлось передать в надежные руки мистера Бэйкера, потому что сам я не мог выкопать яму для убиенного, а ждать, пока он разложится на солнышке рядом с моим домом, тоже не хотелось.
Конечно, я взял обещание с Кати, что они с Одри обязательно поговорят с пастором, когда он придет в себя, очистят совесть, спросят совета…
Анри досталось больше меня, огнестрельное ранение не шутки, а он еще и потерял много крови. Теперь Бессон уже который день валялся с горячкой, и постоянно звал некую «Элис», из-за чего Бэатрис серьезно начала переживать за жизнь пастора.
Все это я знал также благодаря Слоун. Оказывается, это так хорошо, когда есть кто-то, готовый позаботиться о тебе. Я забыл, а может, и не знал, что так бывает. Мать я помнил плохо, хотя вот с ней было по-настоящему хорошо. Но это же другое тепло и любовь… Все остальные женщины, которые окружали меня, были скорее рады найти опору во мне, нежели стать ею для меня. Впрочем, может быть я сам никогда и не был готов принять и не замечал их попыток?
Как ты там ни было, мне очень нравилось разговаривать с мисс Дэвис. Она была хорошо образована, любила читать, и мы много говорили о современных авторах (я любил коротать вечера за книгой, эту привычку привили мне в детстве мать, потом – Бессоны, ее сложно искоренить). А еще девушка была крайне любознательна. Сначала мы говорили о всяких общих вещах, Слоун, к примеру, очень интересовал быт индейцев, как я нахожу следы, как играют свадьбы индейцы (тут я невольно мрачнел и переводил тему), как я научился так стрелять, или все же, что произошло при похищении Бэа.
Пришлось в подробностях рассказать сначала Слоун, потом ей и Кати, потом ей, Кати и Одри. Девчонки так достали меня расспросами, что я, не имея возможности сбежать, сдался.
Леди в ужасе, но с превеликим вниманием, выслушали мой рассказ, требуя каждой подробности. Поохали, поахали, повосхищались тем, какие мы герои. Одри же заявила, что непременно вырастет и пойдет замуж за констебля.
– Еще и смеются! – обиженно надула губы девчонка, толкнув в бок сидящую рядом Слоун, – тебе вот хорошо: вот Патрик – бери, не хочу, и расти не надо!
От этой прямолинейности мы все подавились смехом, а я посмотрел на Слоун и снова захотел ее поцеловать. Но вместо этого лишь лукаво подмигнул ей.
Так проходили наши, ставшие общими, дни. Слава Всевышнему, денег у меня хватало, чтобы провести их в таком вот безделье. В магазине управлялась Кати, в остальном – я полагался на Джейкоба.

Кажется на второй день, когда я как беспомощный котенок пытался то встать, то лечь, то сесть, Слоун в очередной раз помогая мне по хозяйству, решилась спросить:
– Пат, кто такая Элис?
Сначала я не понял ее вопроса, но потом смекнул: речь о той «Элис», которую в бреду зовет Анри:
– Зачем тебе это Слоун?
– Если Анри станет совсем худо, это как исполнить его последнюю просьбу – позвать эту «Элис» …да и Бэа вся извелась…
– Не думаю, что нам стоит лезть не в свое дело.
– Но… то есть ты знаешь, о ком речь?
– Да, – отпираться не было смысла, очевидно, что моя любознательная леди уже все поняла.
– Тогда ты… мы обязаны дать ей знать.
– Ой, нет. Это мужские дела, и милым леди не стоит совать в них нос, так же, как и не милым разукрашенным в фиолетово-желтое джентльменам, – я улыбнулся и развалился на подушках поудобнее, отчего, конечно, мои ребра дали мне под дых. Я невольно застонал (хотя мне, признаться, нравилось, выдавать свои ощущения, тут же получая в ответ нежную заботу). Так произошло и в этот раз: Слоун кинулась ко мне, пытаясь усадить удобнее, поправить подушки. При этом нельзя было не касаться меня. Я погладить ее лицо, так близко оказавшееся к моему и, уверенно (было бы желание) приподнявшись, начал целовать каждую черточку:
– Не нашего ума дело то, о чем ты спрашиваешь, забудь… – я перешел к шее, практически уложив Слоун на себя.
Может, да не может, а точно, мне бы хотелось большего, но я понимал, что в мире мисс Девис я и так перехожу все границы, и … она их переходит, допуская то, что … почему-то дозволила мне. Мне хотелось это уважать, несмотря на свои желания. Вот как-то так…
– Щекотно, отпусти, ну!
– Да, моя воительница!
Я называл ее так, потому что имя Слоун имеет ирландские корни и происходит от ирландского фамильного имени Ó Sluaghdáin, что означает «потомок воина». Конечно, я, будучи ирландцем, не мог этого не знать. В отличии от самой мисс Девис.
– Это серьезно, и я прошу тебя помочь!
– Вижу, ты все решила за меня.
– Расскажи, кто она.
– О, боги, за что мне такие муки? – я притворно закатил глаза.
– Не юли. Кто такая Элис? – по-моему, меня взяли за грудки и слегка тряхнули. Мисс Девис злится, потому что Бессоны для нее значат очень много.
– Хорошо. Продам тебе этот секрет за поцелуй!
В этот момент я вдруг подумал, что Анри действительно что-то почувствовал к мадам. Я же видел это, если откинуть шелуху моих эскапад. Так, может, дать шанс или исполнить волю человека в бреду? А еще я понял, что она, безусловно, была права в отношении меня: я восхищался ею, горел, желал прикоснуться к неизведанному… но не чувствовал и капли того, что вдруг испытал к Слоун… любви? В самом простом смысле этого слова? Вернее, в еще сложном, но совсем невозможном между мной и мисс Элис. Все мои посылы к ней действительно были детскими шалостями, когда мальчишка хочет леденец, но никак не может его купить…
Меж тем Слоун коснулась моих губ. Легко, еле заметно.
– Это не поцелуй, девочка моя…
Немного притянув ее к себе, глядя в глаза цвета шоколада, я аккуратно поцеловал ее в краешек губ. Чуть отстранился. Слоун удивилась. Хитрюга. Но этого маленького «да» мне и надо было. Улыбнулся, коснулся нижней губы и стал целовать так, как мне бы этого хотелось. Потом придется остановиться. Жалеть, корить себя за несдержанность. Но сейчас ласкать эти мягкие нежные губы, касаться языка, который отвечал на мои требования слишком страстно для невинной девушки, это было самым главным. А она быстро учится, эта маленькая девочка. И я точно знаю, чему ее учить… Наш поцелуй стал совершенно яростным. Слишком глубоким. Это была не нежность. Страсть.
Стоп.
Я отпустил ее.
– Сдаюсь.
Она даже боялась смотреть на меня.
– Слоун, – я приподнял ее подбородок, – это был лучший поцелуй в моей жизни. За него можно предать друга. И пусть он скажет: «И ты, Брут!».
Легче перевести все в шутку.
Слоун улыбнулась:
– Это все… ведь нельзя… неправильно... понимаешь, ты привык к другому…
– Это к чему же?
– Ну вот, как эта… как другие женщины…, – Слоун покраснела, – я слышала, что болтают о тебе…
– Ух, ты!
– Опять ты смеешься!
– Даже не думал. Мне, правда, понравилось, и, поверь, я очень стараюсь все сделать правильно… а тебе как?
Слоун еще больше покраснела, потом прямо посмотрела мне в глаза:
– И мне. Но ты – бессовестный человек, Патрик Свейзи!
– Это еще почему?
– Говори, как мне найти эту мисс Элис!
– Ты же меня растерзаешь, если не скажу?
Вышло немного двусмысленно.
– Пааат!
– Хорошо.
И я рассказал об Элис. Кратко. И… в самом лучшем свете, котором я знал ее как толкового руководителя, как заботливую «мать» для окружающих девочек, как чудесную женщину, как… человека с огромными трудностями, которые она преодолела и преодолевает.
– Может быть, это то, что нужно…, – вот, что сказала моя умная девочка. – Все, отдыхай. Я к Бэа. Она должна дать знать мисс Элис.
– Погоди… черт… пусть идет черным ходом, – я описал месторасположение, – и позовет Мисси, скажет от Патрика.
– А не слишком ли хорошо ты знаешь это место, мистер Свейзи?
Кажется, нам будет еще о чем поговорить после…

...

Мисс Бэатрис Бессон:

Дом пастора – город
 
Бэатрис очень переживала за брата, которому становилось то лучше, то хуже. Доктора Моник упорно отказывалась звать, уверяя, что справится лучше: она и в самом деле много лет собирала травы, варила разные отвары и делала мази, в Бель Фуше, где доктор был запойный, в момент его «поправки» пользовала многих горожан, и всем ее лечение помогло. Но тут, вероятно, что-то пошло не так – у пастора все еще держалась температура, и часто он уплывал в горячечный бред, что очень пугало Бэатрис.
С другой стороны, забота о брате, не давала ей есть себя поедом за ужасный поступок – она поцеловала мужчину. Сама! Мужчину, который, похоже, испытывал симпатию к другой! Это было настолько скверно, что Бэа не знала, что предпринять – идти извиняться? Сделать вид, что ничего не случилось? Все варианты были нелепы до крайности. И с Аленом не поговорить… Он почти не узнавал ее, зато все время звал Элис и шептал на французском разные ласковые сова в ее адрес…
Бэатрис терялась в догадках, кто эта такая, пока ее не просветила Слоун.
Утром через пару дней после нападения, как раз в тот день, когда, по мнению Моник, ночью должен был случиться кризис, Слоун прибежала в дом пастора.
– Я знаю, знаю, – проговорила она, едва увидев Бэатрис. – Пойдем, расскажу.
– О чем именно? – Бэа встала с табурета, на котором сидела у постели брата, и вышла с подругой из комнаты. – Одри, посиди с Аленом, – попросила она Одри и повела Слоун к себе. – Рассказывай, что ты знаешь и о чем.
– Не о чем, а о ком, – ответила та почему-то шепотом. – Об Элис.
– Откуда? – удивилась Бэатрис.
– От мистера Свейзи, – ответила Слоун, призывая подругу говорить тише. – Элис – это, это… – она запнулась.
– Ну кто? Говори.
– Хозяйка того дома… для мужчин, – выпалила Слоун и прикрыла рот ладошкой.
– Точно?
– Точнее некуда.
– Мне Патрик рассказал, – и Слоун зашептала на ухо подруге все, что поведал ей мистер Свейзи.
– Думаешь, мне стоит пойти и позвать ее? – Бэа с сомнением посмотрела на подругу.
– Не знаю, – тоже засомневалась та. – Может, записку отправить с Франсуа?
– Угу, – кивнула Бэа. – Спасибо, что сообщила. – Она напоила Слоун чаем с пирожными, а, когда та отправилась домой, снова вернулась к постели преподобного и стала думать, что предпринять.
С одной стороны идти в заведение для мужчин было ужасно неприлично, но Ален… Он все время зовет ее, значит, она ему отчего-то дорога. Он ходил туда договориться о проповедях, как в Бель Фуше, но тогда почему она ему нужна? Ален, он такой взрослый и… правильный. Во всяком случае, мне он виделся таким. И он… он может умереть. Из-за меня. Он же помчался меня спасать, и вот теперь ранен… И я должна… Нет, я просто обязана, он же, не раздумывая, бросился спасать меня. А теперь я… я должна… спасти его…
Бэатрис вздохнула и стала думать, как лучше поступить. В конечном итоге она решила не впутывать Моник и Франсуа, а сделать все самой.
Вечером, когда немного стемнело, Бэатрис надела темное глухое платье, прикрепила к шляпке самую непрозрачную вуаль, под которой вовсе не было видно лица, и отправилась в «Магнолию». Она помнила про черный ход, и именно с этой стороны подошла к заведению. Когда же на ее стук открылась дверь, и вышла служанка, вместо того, чтобы позвать, как велела Слоун, какую-то Мисси, она тихо проговорила:
– Здравствуйте, я хотела бы видеть мисс Элис. Я… – дальше Бэа замялась, но потом все-таки назвалась. – Сестра пастора.

...

Ребекка Уайт:

После того, как мисс Уайт проводила констебля, её день был наполнен обычными повседневными хлопотами. С учётом вчерашних волнений и того, что ей не хватило сна ночью, Ребекка гармонизировала своё состояние с помощью простых, логичных и понятных действий. Она руководила маленьким коллективом из двух человек и фокусировала своё внимание на детях. После завтрака попросила Элизабет сходить на рынок, купить провиант и заодно узнать новости. Ей бы очень хотелось, чтобы их снова принес мистер Рассел, но тот был явно занят и рассчитывать на повторение визита мисс Уайт не могла. К ее глубочайшему сожалению. Но она верила, что вчерашний день закончился настолько благополучно, насколько это возможно. Элизабет ушла. Миссис Харрисон занялась малышами.
Сама же хозяйка приюта проводила занятия со старшими детьми. Не могла не заметить состояния Генри, который закрылся не только от неё, но даже от друга Джонни и любимицы Марты.
– Поговори со мной, Генри.
После обеда, когда маленькие дети уснули, она пригласила притихшего сорванца к себе в кабинет и попросила поговорить с ней о том, что его тревожит. Она полагала, что тот испугался вчерашних событий, но всё оказалось не так.
– Мисс Уайт, я переживаю из-за того, что скоро уедет крошка Мел. Вы не подумайте, что я не рад за нее или завидую. Я буду скучать, но при этом желаю ей счастья. Просто я вижу, что усыновители выбирают чаще маленьких и белокожих. А я уже почти взрослый и моя кожа похожа на пережаренный арахис. Это делает меня неподходящим для усыновления...
Ребекка постаралась сохранить максимально спокойное выражение лица и сглотнула комок в горле, который появился у нее в тот момент, когда мальчик назвал себя неподходящим.
– Это не так, Генри. Уверяю, что чернокожие мальчики твоего возраста тоже находят новых родителей. Но даже если с тобой не произойдет этого, ты будешь оставаться со мной в этом доме, пока не вырастешь. Ты обязательно обретешь профессию и позже, возможно, создашь свою собственную семью, где сам станешь родителем.
– С Мартой? – тихо спросил Генри.
– Я не знаю, –ответила Ребекка и улыбнулась. – Может случиться так, что Марту возьмут в новый дом уже совсем скоро. Но у меня есть уверенность, что если ты захочешь сохранить с ней связь, общаться хотя бы посредством писем, то у тебя всё получится.
Мальчика обнадёжили эти слова, но потом он снова стал задумчивым.
– А как это сделать с Мелиссой? Она ведь еще не умеет писать и читать. Я знаю, что она едет так далеко и не уверен, что она не забудет нас.
Мисс Уайт подумала, что у Генри большое сердце.
– О, не волнуйся на этот счет. Даже если она забудет, мы напомним ей о нас. Я поддерживаю отношения со всеми, кто был в этом доме, обмениваюсь письмами и с детьми, и с родителями. Это рутинная часть моей работы. Я должна быть спокойна. Я хочу быть уверена, что детям, которые когда-то были здесь, хорошо в их новых домах.
Ребекка посмотрела на Генри и увидела, что тот немного успокоился. Она встала со своего стула и открыла шкаф, где хранились личные дела всех воспитанников. Открыла одну из папок и показала письма, которые подшивала к каждому делу.
– Видишь? Они уехали отсюда, но навсегда в моих воспоминаниях, мыслях, душе.
Генри кивнул и широко улыбнулся. Закрыв шкаф, мисс Уайт снова подошла к мальчику и обняла его.
– Ты очень хороший мальчик, Генри. И если бы я могла как-то ускорить твоё усыновление, поверь, я бы это сделала.
Генри почувствовал тепло в груди и желание заплакать, но сдержал слезы, чтобы не показаться уязвимым и слабым. Он хотел вырасти мужчиной, защитником, как констебль Кристофер Рассел. Он знал, что у него это получится. Не может не выйти с такой поддержкой, которая есть у него в лице Мисс Уайт.
Раздался звонок в дверь. Ребекка была вынуждена расцепить руки.
– Пойдем посмотрим, кто пришел к нам. Вдруг, это за кем-то из вас.
На пороге стояла взволнованная пара, молодые мужчина и женщина. Они представились как мистер и миссис Фрейзер и сказали, что являются родителями Мики, которого потеряли вчера в толпе на ярмарке. Мисс Уайт приветливо улыбнулась им и пригласила в дом.
Младшие дети еще спали, поэтому хозяйка приюта предложила гостям выпить по чашке чая. Когда они расселись за стол, Генри ушел играть во дворе со старшими ребятами, поспешил поделиться с ними новостью. Мисс Уайт выслушала историю пребывания семьи Фрейзер на ярмарке. Ей со слезами на глазах рассказали как маленький Мики испугался звуков выстрелов и убежал. Так быстро, что даже мама с папой не сумели его догнать. Они искали его, но не нашли. И были вынуждены вернуться домой.
– Мы всю ночь не спали, тревожились, – делилась миссис Фрейзер. – С рассветом вернулись в центр города, расспрашивали людей, но никто не видел маленького мальчика. Мы почти отчаялись, а потом очень обрадовались, когда увидели ваше объявление на столбе.
– Благодарите констебля мистера Рассела за то, что он развесил эту информацию. Я рада, что все хорошо закончилось, – отпивая чай из чашки, сказала мисс Уайт. – Подождите здесь, пожалуйста. Кажется, я слышу, что кто-то из детей проснулся. Если это Мики, я приведу его.
Маленький потеряшка проснулся прямо в объятия мамы и папы. Он плакал от счастья и смеялся, одновременно что-то взволнованно лепетал и дергал мисс Уайт за подол, благодаря огромными восторженными глазами с икорками в них. Мисс Уайт подумала, что нет ничего прекраснее воссоединения семьи. Даже если родители и ребенок никогда не видели друг друга.
Проводив Фрейзеров, мисс Уайт поспешила к малышам, чтобы обеспечить им небольшой перекус. Она посмотрела на часы и удивилась тому, что Элизабет до сих пор не вернулась из города. Она стала волноваться за нее и спустя минуту увидела на пороге.
Ребекка рассказала ей, что Мики забрали родители, а та в свою очередь сообщила хозяйке приюта, что вчера была украдена и возвращена мисс Бессон, ранены Преподобный и её друг Патрик Свейзи. Что вроде как последнему стало лучше, а священник до сих пор оставался в плохом состоянии. Миссис Хариссон и Элизабет произнесли молитву за его здравие, а мисс Уайт попросила детей на следующем уроке сделать небольшие открытки для мистера Свейзи и и преподобного с пожеланиями скорейшего выздоровления и благодарностями за проявленную храбрость и мужественность.
Когда открытки были готовы, хозяйка приюта сложила их в почтовые конверты и попросила мистера Харрисона, который как раз направлялся по своим делам занести письма на почту. Кроме открыток, мисс Уайт решила напомнить о себе хозяйке другого приюта, в котором всегда было слишком много детей. Она уведомила ее, что скоро у нее в детском доме появится свободное место и она сможет принять еще одного ребенка.
Только проводив мистера Харрисона и оставшись одна, Ребекка позволила мыслям о мистере Расселе, которые отгоняла от себя половину дня, расцвести буйным цветом. Она думала о том, как пройдет их небольшое путешествие до границы с крошкой Мел. О том, что их отношения, которые только-только зарождались, будто бы еще вчера начали проходить проверку. Она вернулась к своим повседневным делам убежденная, что Кристофер – это тот мужчина, от которого у нее будут подкашиваться ноги даже спустя годы. И поэтому ей не страшно противостоять всему, что уготовила им судьба.

...

Эмили Мерфи:

День начинался позитивно ничего не предвещало беды.
- Мисс Мерфи, как вам предложение - расположиться в тени, - уж очень солнце слепило глаза, несмотря на то, что наступил закат, - и разделить со мной трапезу? - Колтер приподнял корзинку.
     Эмили была счастлива ее корзинка вот вот будет следующей на торгах. Конечно,  она видела мистера Уилкинса и кавалер он был завидный, но все таки для её корзинки она хотела  кавалера немножечко повыше и не на четырех ногах а всего лишь на двух, как принято у людей. Констебль Колтер посмотрел на нее, делалая новую ставку. Возможно ей показалось и он совершенно не смотрел в ее сторону, возможно это было врожденное косогласие мужчины... хотя Эм не могла припомнить подобный изъян. Лицо и фигура мистера Колтера были пропорционально развиты и крепки. Эмили залило румянцем, она представила констебля без одежды с возжами в руке подле скакуна на водопое у реки, залитой лучами солнца. От этой фантазии она не знала куда себя деть, как спрятать вспыхнувшие щеки от людей. Сердце в груди билось так быстро, что маленький амулет с птичкой начал подпрыгивать на ее коже. Казалось он вот-вот сорвется с нитки и улетит прочь к небесам.  Послышалось с трибуны "продана" и вот она уже вручает корзинку констеблю.
Всё  казалось происходит быстро. Он протягивает руки чтобы принять корзину. Наконец-то её корзинка ушла с торгов. Эмили мечтала разделить угощения, где нибудь под тенью деревьев у реки с молодым красивым кавалером и вот ее маленькая мечта  осуществляется прямо сейчас в этот прекрасный вечер, когда воздух полон радости и веселья, лучей закатного солнце.
Внезапно прозвучал хлопок.
Констебель Колтер перехватил её руку за запястье, он притянул её ближе к себе и закрыл своим телом. Где-то вдалеке послышались новые выстрелы Эмили испугалась. Всё что она могла сделать это крепче обнять констебля, спрятаться за широкими плечами. Она начала глубоко дышать. Вокруг началась паника и волна тревоги затапливала Эм с головой. Она делала маленькие вдохи, пытаясь сосредоточиться на запахах вокруг. Вокруг был только он. От констебля пахло солнцем скошенной травой мылом и потом. Послышался еще один выстрел и мэр города упал. Эмили увидела много крови, как бордовая жидкость пульсировала и вытекала по половицам сцены.
Боже неужели они сейчас все умрут? Неужели она сейчас умрет?
Паника и перестрелка... она едва могла себя сдержать чтобы не закричать. Колтер схватил её за руку и потащил через толпу. Сестра где моя Сестра? Эмили едва поспевала за сержантом. Ее прическа растрепалась и кажется из корзинки что-то начало выпадать. Она обернулась и позади увидела такую же панику на лицах других, какую ощущала внутри себя. Люди в панике разбегались кто куда лишь бы не стать жертвой новой пули.
События менялись так быстро и стремительно, не оставляя ничего для нее из всего того, что она себе старательно придумывала, сидя на лавке с карамельным яблоком.
Эмили даже не успела подумать о том, что всё рушится окончательно и бесповоротно, как вдруг из ниоткуда появилась её Сестра. Спасите ангелы нас!  Анна, ты жива, ты здесь!
Сестра схватила ее за руку и прижала к себе. Боже...  она в объятиях родного человека теперь все будет хорошо, теперь у них всё получится.
Эмили смотрела в глаза Аны. Сестра была напугана, но виду не подавала. Анабель была очень решительной женщиной повидавший много дерьма на своём пути.
- Вам лучше убираться отсюда по добру поздорову, - голос констебля звучал басом.
Эмили успела только выдавить из себя:
- Спасибо мистер Колтер.
Он прицелился и вновь выстрелил из своего оружия. В ту же секунду ее потянули за руку так сильно, что Эмили даже сделала прыжок вместо шага, а дальше был бег стремительный насколько позволяли их платья. Добравшись до повозки Ана усадила её, Эмили не успела сообразить сестра и не думала ехать с ней.
- Я не поеду без тебя! Слышишь, Анабель?!
Сестра давала указание хромому Тому ее мало волновали мысли младший сестры она спасала ее.
Будто в страшном кошмаре повозка неслась по улицам Энск Сити, Томас хлестал лошадей как мог лишь бы быстрее оказаться подальше от всей этой передряги. Эмили молилась большую часть дороги, быстрый бег скакунов и ухабистая дорога протрясли каждую косточку в ее теле, зубы стучали так сильно, что скулы начало сводить.
все её мысли были о выживании и сестре. Ох, и констебле... живы ли они? Что будет с ними, что будет с ней, что будет с Томом, что делать? Вопросы на которые она не могла найти ответы. позади слышались крики выстрелы и ругань, впереди только топот копыт от коней которые несли её на ранчо "Кленовый лист".
Уже на ранчо, после того, как Том снял её с кибитки, буквально оторвал её  застывшие руки, намертв вцепившиеся в сидушки, Эмили сидела на стуле, она вообще не помнила, как дошла до кухни. Перед ней маячил Том, он заботливо вскипятил воды и заварил  травяной настой.Мужчина поставил перед ней кружку в надежде что Эмили очнется от кошмара который разверзся перед ней. Немного подумав,  к чаю он потом поставил на стол банку с кленовым сиропом и оладьи, который кухарки приготовили ранее как раз таки к их приходу с праздника.
Корзинка стояла подле неё на столе, Эмили уже знала, в этой корзинке всё переболталось и перемешалось, к тому же что-то по дороге они потеряли. У неё совсем не было сил, чтобы выяснить что именно они потеряли. Она посмотрит обязательно позже чего там не хватает, и когда придет констебль, если он, конечно же, останется жив, если…  конечно, он останется жив... как может быть иначе? Эмили гнала от себя эти мысли. Неужели кто-то может еще умереть в её семье? Констебль не был ее родственником, о котором стоит переживать, но она переживала.
Эмили провела рукой по волосам. И вспомнила, что купила шляпку... красивую такую... и вот ее нет. Эмили потеряла шляпку. Вдруг по щеке покатались слеза, потом еще одна. Стоявший в дверном проеме Том и не понял, как девочка начала рыдать. Том выдохнул. Наконец-то Эмили отмерла. Значит всё впорядке. Будет жить.
Чуть позже Эмили приведет себя в порядок и подготовится к вестям хорошим или плохим. Она будет готова.

...

Элис Покер:

Дом отдыха для джентльменов «Магнолия»
Вечер праздника

Элис прищурилась, всматриваясь в непроницаемо-спокойное лицо индейца, но оскорблять его, высказывая сомнения и подозрения, не стала. В конце концов, за три года Мангас не давал повода усомниться в своей надежности.
- Ты запер черный ход? – лишь уточнила она.
- Да, - безразлично обронил Мангас.
- Индейцы, мэм, вам лучше спрятаться, - в гостиной появился Малютка с двустволкой в обнимку. – Дверь я закрыл на засов.
- Черта с два я буду прятаться, Джо, когда какие-то уроды нападают на мой дом, - сверкнула глазами Элис и вцепилась в сонетку, пронзительным звоном созывая всех обитателей «Магнолии». – Я отлично стреляю.
- При всем уважении, мэм, ваша «пукалка» хороша для лавочников, от нее толк ну на пару десятков ярдов, не больше.
- Значит, я пойду в пятый номер, откуда прекрасный обзор на крыльцо. До крыльца как раз будет примерно столько, - Элис уже торопливо тушила свечи в гостиной. – А ты – в девятый. Мангас…
- Мне лучше наверх, - спокойно произнес индеец.
- В мансарде окна неудобные.
- На крышу.
- Как знаешь.
Мангас тут же растворился в темноте коридора.
Услышав шум на лестнице, Элис вскинула глаза на прибежавших девочек и громко скомандовала:
- Живо все пробежались по комнатам и потушили везде огонь, а потом берите одеяла и лезьте в подпол. Все вопросы потом. Вас это тоже касается, - обратилась она к появившимся с кухни служанкам. – Запритесь изнутри и сидите тихо, пока я не постучусь и не позову.
Пока девочки метались по «Магнолии», погружая комнаты в темноту, Элис юркнула в пятый номер и застыла у окна, прижавшись к стене. На площади по-прежнему метались тени, периодически раздавались выстрелы, и доносилось конское ржание, но толком разобрать происходящее не получалось.
Улица перед «Магнолией» отлично просматривалась, но к зданию никто не приближался. Зарева пожаров над домами тоже не наблюдалось, и это внушало надежду на благополучный исход заварушки.
Элис всматривалась в ночную улицу и отчаянно повторяла про себя одну и ту же фразу: «Лишь бы только ранчо Джорджа не пострадало».
Минуты тянулись мучительно долго, но все когда-нибудь заканчивается. Утихла стрельба на площади. Смолкли крики. Скрипнула дверь комнаты, и Элис моментально выставила «Молнию» перед собой, целясь в сторону коридора.
- Ушли, - раздался из темноты голос Мангаса. – За деньгами приходили, - уверенно сообщил он. – Кого-то забрали.
- Точно ушли? – переспросила Элис, так и не опустив револьвер.
- На восход ускакали.
Элис выдохнула: ранчо находилось на западе от города, значит, краснокожим оно не по пути.
Из коридора донесся звук удара и чертыхания задевшего что-то Малютки.
- Значит, пора проверить девочек, но двери пока не отпирайте, мало ли что, - распорядилась Элис, пряча «Молнию».
Девочки торопливо выбрались из подпола: перепуганные, но невредимые. Не хватало только Мэгги. Берди, заикаясь, объяснила, что Мэг решила сходить на праздник.
- Вовремя она, - Элис хотелось выругаться. – Ладно, этого уже не исправить, будем надеяться, что сумела спрятаться.
«Если не сумела, скоро узнаем, обязательно кто-нибудь постучит в дверь: либо сама Мэгги, либо кто-то другой. Лучше бы Мэг», - подумала Элис, отправляя перепуганных женщин пить успокоительный чай и отдыхать.

Утро следующего дня

Мэгги появилась только под утро: встрепанная и навеселе, но целая и даже бодрая. Нахлобучку Элис отложила до того момента, как загулявшая красотка проспится. Ей и самой требовался отдых.
Правда, выспаться хозяйке «Магнолии» так и не удалось: ее разбудил громкий стук. Вскочив с кровати, Элис не стала тратить время на одевание и подбежала к двери мансарды в одной сорочке с зажатой в руке «Молнией».
- Кто? – спросила она, замерев сбоку от запертой на ключ и задвижку двери.
- Это Джордж, - раздалось в ответ, и Элис поспешно кинулась отпирать.
- Живая, - выдохнул парень, обхватив ее за плечи и уткнувшись носом ей в волосы.
- Рада тебе безумно, - она пыталась вывернуться из медвежьих объятий, чтобы рассмотреть сына, но тот уже вымахал на голову выше матери, так что освободиться смогла, лишь когда Джордж ее сам отпустил.
- Примчался, как только узнал о нападении. Вы тут не пострадали?
- Не беспокойся, «Магнолию» даже не тронули, так что отделались испугом. У вас как? – Элис закрыла дверь на ключ и накинула халат.
- Мы даже не знали, пока ни вернулись на ранчо работники, ездившие в город на праздник. Говорят, кого-то из женщин похищали, но констебли сумели догнать гадов и отбить несчастную. Раненых, вроде, много, убитые тоже есть.
- Ты осведомлен лучше меня. Я не была на празднике, а после перестрелки тем более не рискнула соваться на площадь. Ужасно это все, конечно.
- Слушай, бросай ты свою драгоценную «Магнолию» к чертям собачьим, переезжай к нам! Там я тебя хотя бы защитить смогу.
- Как же ты похож на отца, - Элис ласково погладила сына по щеке. – Ты располагайся, отдохнешь, раз уж здесь, я сейчас платье накину и распоряжусь, чтобы Мисси тебе вкусненького приготовила. Лошадь хоть не загнал?
- Нет, - буркнул Джордж, плюхаясь в кресло.

Вечер

Элис удалось немного поспать днем, пока Джордж изучал газеты, а вечером случился новый переполох. В мансарду прибежала взволнованная Биззи и с порога затараторила:
- Там… там дама, мэм. Говорит, что сестра пастора! Вас спрашивает.
- Где «там»? – требовательно уточнила Элис.
- У черного хода. Я ее внутрь-то впустила, пока не увидал никто, а дальше не знаю. Не в гостиную же.
- Да, в гостиную – лишнее. Быстренько принеси лимонаду в мой кабинет, я сейчас спущусь.
Она оглядела себя в зеркале, поправила прическу и ворот платья, и поспешила вслед за горничной, терзаемая лишь одной мыслью: «Что должно было случиться, чтобы сестра преподобного явилась сюда? Неужели эти сумасшедшие все же прирезали друг друга?»
До сих пор Элис думала, что дуэлянты давно остыли и позабыли про шпаги после всего произошедшего накануне, но сейчас тревога накатила, как приливная волна. Может, зря она не послала весточку констеблю?
В полумраке коридора смутно угадывалась темная женская фигура.
- Добрый вечер, леди, - вежливо поприветствовала Элис, избегая называть какие-либо имена или определения. – Мне сказали, что вы желали меня видеть. Пойдемте в кабинет, там будет удобнее и никто не помешает.
Войдя в комнатку, Элис на ощупь зажгла лампу на столе и предложила гостье присесть. Лицо незнакомки было закрыто густой вуалью, и Элис порадовалась ее предусмотрительности. Было бы крайне неловко, если бы сестру пастора увидели входящей в «Магнолию».
Биззи тем временем принесла поднос с кувшином лимонада и парой стаканов. Элис поблагодарила служанку и заперла за ней дверь на ключ. Вернувшись к столу, она аккуратно налила в стакан лимонада и с вежливой улыбкой предложила гостье:
- Если желаете освежиться – прошу!
Затем Элис опустилась на свободный стул и с плохо скрываемым волнением в голосе произнесла, всматриваясь в густой креп у лица собеседницы:
- Слушаю вас.

...

Мисс Бэатрис Бессон:

Дом отдыха для джентльменов «Магнолия»
 
Уже войдя внутрь того самого дома, о котором они недавно говорили со Слоун, Бэатрис почувствовала некоторое смущение. С одной стороны, она пришла туда, куда приличной девушке приходить никак не следовало, с другой – она совершенно не знала эту мисс Элис и не имела ни малейшего представления, о чем будет просить ее.
Бэатрис стояла в самом темном углу и нервно теребила перчатки, когда появилась леди. Эта дама никак не могла быть хозяйкой подобного заведения, вообще никак. В Бель Фуше Бэа однажды видела мадам, и та была совсем другая. Эта же леди если не была, то выглядела равной ей по положению и воспитанию, и это успокоило Бэатрис.
Когда же мисс Элис поздоровалась, по манере ее речи Бэа еще раз убедилась, что это благовоспитанная дама, которой вполне можно довериться.

– Я Бэатрис, мадемуазель Бэатрис Бессон, – представилась она по привычке на французский манер и прошла вслед за хозяйкой в ее кабинет. – Я присяду с вашего позволения? – попыталась скрыть нервозность за улыбкой девушка и  была очень признательно за предложенный лимонад – в горле пересохло, и слова давались с трудом.

– Благодарю вас, с удовольствием, – Бэатрис села и, подняв вуаль, пригубила холодный кисловатый напиток. – Вы, вероятно, знаете, что произошло после праздника? Налетели индейцы, убили мэра и еще кого-то, и …похитили меня. – Девушка вздохнула и отпила еще лимонаду. Рассказывать о происшедшем спокойно у нее получалось с трудом. – Мистер Рассел, мистер Свейзи и Ален бросились в погоню. – Говоря, Бэа смотрела куда-то мимо мисс Элис, боясь, что, если увидит в глазах собеседницы сочувствие, не выдержит и расплачется. – Была перестрелка. Ален ранен. И… – дальше она заговорила быстро и сбивчиво. – У него жар, бред и он зовет мисс Элис. Мистер Свейзи просветил меня относительно того, где вас найти, и про черный ход. Но… я не знаю, не знаю, что делать. У меня никого нет, кроме брата. Моник сказала, что сегодня ночью кризис. – Бэа допила лимонад. – Я ничего не прошу, просто… – она снова запнулась. – Посчитала, что должна сказать. – По щекам девушки потекли слезы, которые она не могла остановить. Голос запнулся. Бэатрис закрыла лицо руками и разрыдалась.

...

Элис Покер:

Дом отдыха для джентльменов «Магнолия»

Мисс Бессон подняла вуаль, чтобы сделать глоток лимонада, и Элис увидела перед собой миловидную девушку с большими ясными глазами. В чертах лица, действительно, просматривалось некоторое сходство с преподобным, но девушке определенно досталось больше красок: глаза ярче, волосы золотистей, щеки румяней. А может быть, так лишь казалось, потому что мисс Бессон была существенно моложе пастора.
А потом гостья заговорила, и Элис с трудом удержалась, чтобы не вскрикнуть: оказалось, что именно мисс Бессон похитили индейцы!
«Бедная девочка! Надеюсь, хоть ничего ужасного с ней сделать не успели», - подумала Элис, но вслух, разумеется, никаких вопросов задавать не стала. Она знала о произошедшем лишь со слов Джорджа, а тот и сам пересказывал услышанное от других людей, реальность же сильно отличалась от слухов. Погибшего мэра Элис считала редкостной свиньей, так что его смерть не расстроила хозяйку «Магнолии», а вот остальные подробности случившегося вызывали живейшее сочувствие. В отваге констебля Рассела и смелости мистера Свейзи она и раньше не сомневалась, их участие в погоне позволяло надеяться на то, что мисс Бессон освободили быстро, и девушка не успела пострадать. Третье упомянутое гостьей имя ни о чем Элис не говорило, но она предположила, что это может быть жених мисс Бессон: кого еще благовоспитанная леди может запросто назвать по одному лишь имени? Правда дальше началась какая-то путаница: оказалось, что раненый «Ален», кем бы он ни был, почему-то зовет в бреду не «Бэатрис», а «мисс Элис». И гостья, видимо, считает, что нашла ту самую «Элис». Девочка-то ладно, но вот почему мистер Свейзи вдруг решил, что мисс Бессон следует направить в «Магнолию»? И только слова гостьи

натолкнули Элис на мысль, что «Аленом» мисс Бессон может называть пастора.
А потом девушка расплакалась: горько, искренне, навзрыд, как, разумеется, совершенно не полагается плакать приличным дамам, чтобы никто, Боже упаси, не узнал, что у дам бывают чувства. И Элис тоже поступила совсем не так, как положено поступать в подобных случаях приличным дамам: она не стала говорить душеспасительных благоглупостей или предлагать успокоительные капли, она просто подошла к плачущей девушке и молча обняла ту за плечи, стараясь поделиться теплом и хоть немного поддержать.
Когда рыдания поутихли, Элис, памятуя о своих предыдущих ошибочных выводах в отношении пастора, негромко уточнила:
- «Ален» - это ваш брат?
Девушка кивнула, и Элис продолжила:
- Вы не станете возражать, если я навещу Его Преподобие?
Мисс Бессон качнула головой, и Элис предпочла счесть это согласием.
- Мне нужно оставить некоторые распоряжения на время отсутствия, это займет несколько минут. Закройтесь на ключ и не открывайте, если кто-то будет стучать, я назовусь, когда вернусь, тогда и откроете. Если хотите еще лимонада – не стесняйтесь, - она ободряюще улыбнулась мисс Бессон и вышла из кабинета.
Попросив Мисси собрать в корзинку немного угощений, а Биззи – надеть шляпку с вуалью, Элис поднялась в мансарду.
- Джордж, проводишь меня? – спросила она, пройдя к зеркалу.
- Разумеется, - отозвался сын, наблюдая, как она коснулась ямочки между ключиц капелькой любимых духов. – Что случилось?
- Почему сразу «случилось»? Просто сходим в гости, - Элис извлекла из картонки шляпку.
- Потому что ты впервые за последнее время назвала меня по имени, - он уже застегнул рубашку и накинул куртку. – Куда идем?
- В дом пастора, - Элис тщательно завязала ленты.
- Кто-то умер?
- Что ж у тебя одно предположение веселее другого-то!
- А зачем еще тебе туда идти на ночь глядя? Серьезно, ма, скажи сразу, что происходит, - он подошел вплотную к Элис и перешел на шепот. – Сперва прибегает Биззи и говорит, что тебя ищет сестра пастора, потом ты срываешься к ним в гости… Знаешь, чтобы родственница пастора добровольно зашла в твое богоугодное заведение, должно что-то очень серьезное случиться.
- Его Преподобие ранен. Тебе полегчало от этого знания? – Элис начала терять терпение.
- И ты хочешь сказать, что во всем городе не нашлось другой сиделки? Не верю!
- У него жар, бред, и в бреду он зовет меня, потому его сестра сюда и пришла. Доволен?
Джордж присвистнул.
- Вот уж не думал, когда предлагал выбить зубы каждому придурку, пускающему на тебя слюни, что первым в этом списке окажется местный пастор. Но от своих слов не отказываюсь, - он рассмеялся, глядя на возмущенное лицо матери. – Молчу, молчу! Однако такого поворота не ожидал.

Хозяйка стукнула в дверь собственного кабинета и негромко произнесла:
- Это Элис, я вернулась.
Когда дверь открылась, Элис поставила на стол пустую корзинку, аккуратно накрытую салфеткой.
- Мисс, на улице уже темно, нас проводит мистер Даффилд, так будет безопаснее. Если вы согласитесь пойти чуть позади вместе с Биззи – она вас сюда впустила, любой встречный решит, будто меня сопровождают служанки. Корзинка только для вида, всю поклажу понесет Биззи. На прислугу никто не обращает внимания, все будут глазеть только на нас с мистером Даффилдом, - изложила Элис свой план.
«Даже если кто-то увидит, как мы входим в дом пастора, решат, что Джордж окончательно потерял голову и хочет договориться о венчании», - мысленно продолжила она, но вслух вместо этого произнесла:
- Согласны на небольшой маскарад?

...

Мисс Бэатрис Бессон:

Дом отдыха для джентльменов «Магнолия» – дом Пастора
 
Конечно, громко рыдать при постороннем человеке было неприлично, вообще плакать неприлично, не только на людях, но Бэатрис в этот вечер сделала уже столько всего, что не полагалось юной леди, что это было наименьшее из зол. А еще эти два дня она столько пережила, стараясь этого никому не показывать и держаться, что у нее просто сдали нервы. Бэа вовсе не была железной леди, она была обычной, к тому же младшей… Когда же мисс Элис обняла девушку за плечи, та вдруг почувствовала удивительное тепло и спокойствие. Так тепло и покойно ей было только в объятиях брата. Всхлипывания прекратились, Бэа постепенно восстановила дыхание, достав платок, отерла глаза и благодарно улыбнулась мисс Элис.

Спросила та, и Бэатрис запоздало сообразила, что называла брата, как привыкла, а вовсе не отец Анри, как должно.
– Да, его полное имя Анри Огюст Жермен Ален, – кивнула она и обрадовалась, что мисс Элис готова навестить пастора.
Когда хозяйка вышла сделать некоторые распоряжения, Бэатрис закрыла дверь, как ей сказали, выпила еще лимонаду и окончательно успокоилась. У нее почему-то возникла уверенность, что с братом все будет хорошо. Теперь точно.
Вскоре мисс Элис вернулась, принеся с собой накрытую салфеткой корзинку. Она объяснила, что из-за темноты их проводит некий мистер Даффилд, а самой Бэатрис предложила сыграть роль служанки вместе с Биззи. Девушку Бэа узнала – именно она продавала пирог на ярмарке, поэтому на вопрос

Утвердительно кивнула. Она была бы готова на все, что предложит мисс Элис, абсолютно уверенная отчего-то, что в том не будет дурного или неприличного, и к тому же поможет ее брату. Откуда взялась такая уверенность, Бэатрис сказать не могла, да это было и не важно.
– Я согласна, – она накинула вуаль, взяла в руки корзинку и вышла вслед за хозяйкой заведения, незнакомым мужчиной и Биззи. Мужчина был молод и красив, пожалуй, не старше самой Бэа, от него веяло опасностью и силой, но она почему-то совершенно не испугалась. Наоборот, этот мистер Даффилд девушке неожиданно понравился, она заалела щеками и опустила глаза, но по дороге нет-нет да посматривала на него, не решаясь спросить у Биззи, кем он приходится мисс Элис.
Идти было недалеко, и по случаю ли недавнего нападения или просто позднего времени на улицах практически никого не было.
Подойдя к дому, Бэа постучала, на стук вышел Франсуа и  не смог скрыть своего удивления. Правда, сделал он это молча.
– Франсуа, у нас гости, мисс Элис, мисс Биззи и мистер Даффилд, – представила она ему тех, кто пришел с ней. – Это мсье Франсуа, его жена Моник наша домоправительница, – отрекомендовала девушка старого слугу гостям. – Если Одри не спит, пусть все равно не выходит, – безапелляционно проговорила Бэа дальше, понимая, что любопытная Одри наверняка прибежит посмотреть, кто пришел, что было абсолютно лишним. – Помоги мне, пожалуйста, накрыть чай в гостиной и позови Моник.
– Мисс Элис, – обратилась Бэа к хозяйке «Магнолии». – Если не возражаете, я провожу вас к брату.

...

Джереми Бэйкер:

Джереми успел только выпить отвар и помыться, привести себя в подобие порядка, когда заметил у калитки женщину. Она словно не решалась войти на его территорию. Боялась Фрэнка? Нет. Не его. Женщина вошла, словно откуда-то издалека — с того самого места, где рушится мир. Джереми сразу понял, кто она. В глазах — пустота, та самая, что остаётся, когда теряешь то, что любишь больше жизни. В руках она сжимала сверток, видимо с одеждой, с такой силой, будто могла удержать прошлое. Он встретил её у двери. Не стал говорить ни «соболезную», ни «держитесь». Эти слова — как холодная вода: только хуже делают.
- Мистер Бэйкер…- голос бесцветный, словно не человеку принадлежит, - Том у вас, да?
Джереми кивнул. Он понимал, что родственники обязательно придут и был к этому готов.
- Можно его увидеть?
- Миссис Дорин, - Джереми пригласил женщину присесть на стул, - приходите завтра, хорошо? Я как раз приготовил доски и готовлюсь к работе для Тома. Вам будет немного спокойнее увидеть его… - гробовщик замолчал, не зная какое подобрать слово, чтобы не ранить безутешную мать сильнее, - я подготовлю все так, будет казаться, что он просто спит.
— Он был таким хорошим, — хрипло выдохнула она, не глядя на Джереми.
Он не стал спорить. Вместо этого сел рядом.
— Я видел, как он помогал другим. Он был храбрее, чем многие взрослые. Я сделаю этот гроб так, чтобы ему было спокойно. Чтобы он знал — его помнят.
Джереми пододвинул ей кружку с водой, а потом просто сидел рядом. Без слов. Без суеты. Иногда лучшее, что можно дать — это тишина, в которой человек может не быть один. А когда она, наконец, заплакала, он не стал говорить «не плачьте». Потому что знал: горе нельзя утешить, его можно только пережить — рядом, молча, с уважением.
Миссис Дорин ушла через полчаса, а Джереми понял, что поиски Фрэнка придется отложить, чтобы заняться работой. Конечно, он не думал, что с хряком что-то случилось, тот наверняка просто остался у Марго, или охотился на зайцев с Брюсиком.
Когда гроб для Тома был готов, в мастерской появился Вилкинс.
- Помощь нужна? - мужчина кивнул на доски, и Джереми невольно улыбнулся, кивнув в ответ.
- Буду благодарен. Фрэнка не видел?
- Как же… - Вилкинс покачал головой, - пробрался к мисс Марго и храпел на весь дом,- помыли его вчера, кстати, отвратительно.
- Мы были не в лучшем состоянии…
Мужчины принялись за работу. Несколько раз Джереми приходилось отвлекаться, потому что пришли родственники Мари, а потом сосед Морана, с которым они по вечерам любили перекинуться в картишки и выпить самогона, вспоминая о былом. Конечно, явились и из мэрии, вместе с парой констеблей. Общение с последними взял на себя Вилкинс, за что Джереми был ему благодарен, полностью сосредоточившись на гробах. Он не строил их как ящики. Он строил их как дома для последнего пути. Подбирал доски не по прямизне, а по теплоте древесины, тщательно зачищал сучки, словно выправлял рубцы жизни. На крышки — немного резьбы, для каждого что-то свое. Обивку внутрь, мягкие подушечки под головы усопших. Джереми всегда считал, что даже смерть заслуживает уважения. Особенно смерть глупая, преждевременная, не по вине тех, кто ушёл.
В процессе работы Джереми часто ловил себя на мысли о доме. О том доме, что пах книгами, яблочным пирогом и отцовскими упрёками. Связь с родителями он обрубил сам — резко, как хирургический надрез, без швов. Как сбежал тогда, так всего пару писем отправил и даже не ждал ответа. Оказавшись в Энск-сити уже больше и не писал. Отец, вероятно, до сих пор считал, что Джереми в бегах от приличий, этикета и нормального будущего. Мать, возможно, надеялась, что он найдет себя в каком-нибудь философском кружке, а не среди гробов и хрюкающих напарников. Джереми просто надеялся, что они все еще живы и здоровы. Может, стоит все-таки написать? Просто сообщить, что сам жив и вполне себе счастлив. Но написать письмо домой значило постоянно думать о том, придет ли ответ, и если не придет, то почему? Потому что писать больше некому? Или просто о нем уже забыли и не собираются даже марать бумагу? Помнится, отец сильно кричал, что у него больше нет сына… Нет, все-таки с письмом глупая идея.
Когда последний гроб был завершён, Джереми вытер лоб рукавом, осмотрел ладони — в мозолях, в стружке, в тени усталости. Он не чувствовал себя героем. Просто знал: если есть в этом мире хоть капля справедливости — она в том, чтобы мёртвые были похоронены с достоинством. Даже если живые пока не знают, как жить дальше.
Благодаря Вилкинсу с мэрией оказались решены все вопросы по погребению (расходы за всех четверых взяли на себя власти города), а еще должны были прийти женщины из церковного прихода, чтобы помочь с омовением и переодеванием тел. И только потом уже прощание.
Смыв с себя пот и пыль, мужчины направились обратно в город, прямиком к мисс Хантер, потому что именно там была вкусная еда, приготовленная Вилкинсом, и, конечно же, Фрэнк.
- Доброго вечера, - поздоровался Джереми с Марго и Уокэндой, которая, как оказалось, тоже осталась там, - дамы, вы уже слышали, что намечаются постмортальные гуляния?
- Это вы про поминки мэра Смита, мистер Бэйкер? - ухмыльнулась Марго.
- Именно, мэрия заверила, что оплатит все, помимо службы будут и угощения.
- Это каким человеком надо быть, чтобы твои похороны праздновали всем городом? - задумчиво протянул Вилкинс.
- Мэр таким человеком был, - кивнула Уокэнда, и Джереми понял — шаманка явно многое знала об усопшем.
Фрэнк, явно позабыв обиды на помывку, устроился у ног Бэйкера, поставив щетинистый бок под почес.

...