Клуб "Сделано в СССР"

На «фирму Королёва» он пришёл в 1954-м году — писать диплом. Вдумаемся — 54-й год, о пилотируемой космонавтике тогда говорили только писатели-фантасты, которых Георгий Гречко читал усердно.

«Это был проект старта ракеты с подводной лодки с помощью своего же двигателя, без вспомогательных средств. Уже с 54-го года я работал в КБ, получал полставки», — вспоминает Георгий Михайлович. Отец видел его преподавателем в Военмехе. Там — привычный ленинградский комфорт, приличная зарплата, перспективная кандидатская.

Репутация в институте у него была блестящая: за все годы учёбы — ни одной «четвёрки», только «отлично». И всё-таки он ринулся в Подлипки, где приходилось снимать угол в спартанском стиле. Поманили ракеты, поманил космос. Королёв нашёл время для затяжного разговора с новым сотрудником. Он прощупывал, изучал человека — спрашивал об учёбе в Военмехе, о любимых книгах и спектаклях, о музыке… Мелочей для него не существовало.

Космонавт вспоминает: «Для меня космонавтика начиналась на полигоне. Тогда космодромов еще не было. Мы использовали „семёрку“ как боевую ракету и стреляли по Камчатке, как говорили, „целились в кол там“. Когда начали использовать „семерку“ для космоса, то многое пришлось пересмотреть.

К примеру, я выбирал траекторию для спутника. Определял заправку, рассчитывал параметры орбиты. И знал, что теперь ракета пойдет со старта под другим углом, не так, как раньше. Все привыкли к боевым ракетам, к стелющейся траектории. А здесь ракета пошла вверх, а потом за горизонт. Создавалось впечатление, что она падает. И все закричали: „Падает! Падает!“ Но затем пришел сигнал из космоса.

Я стоял около телеметрической будки и видел все. Потом Королев пригласил нас на пункт связи. Он произнес: „Поздравляю вас! И теперь можете выпить… — он выдержал паузу и добавил: − чаю!“ Тогда ведь на полигоне был „сухой закон“. Причем даже в городе не только крепкого спиртного, но и пива не было. „А у меня есть бутылка вина“, − объявил я. Сергей Павлович посмотрел грозно и приказал: „Бутылку сдать коменданту!“ „Бутылку − сдам!“ − пообещал я.

Я с гордостью считаю себя „королевцем“. Он делал ставку на людей и потому побеждал. „Кадры решают все“ − это он усвоил очень хорошо. Он сотрудничал с „неудобными“ людьми, то есть такими, которые всегда имели свое мнение, свою точку зрения, были не очень дисциплинированны, обсуждали приказы, но зато были талантливы. Их мнения сталкивались с другими, в том числе и с мнением Королева, и тогда рождалась искра.

Я присутствовал на многих заседаниях, которые проводил Королев. Он приглашал главных специалистов, которых хорошо знал, потому что каждого принимал на работу и тщательно изучал, и молодых, вроде меня. Ставился, к примеру, вопрос о топливе для ракет будущего: керосин или водород? Он опрашивал всех, в том числе и меня. Я ничего умного, отличного от того, что уже было сказано, предложить не мог. Но вставал и высказывал свое мнение.

Лишь много позже я понял, что Королев приучал каждого говорить то, что думает. Ведь потом, рано или поздно, человек обязательно выскажет нечто такое, что будет отличаться от мнения других. И вот такой случай выпал. На одном из обсуждений я заявил, что третий спутник не взлетит. Дело было в заправке ракеты. По моим расчетам получалось, что сделана она неверно.

Королев выслушал меня, а затем позвонил моим начальникам и сказал, что их сотрудник на космодроме высказывает такое мнение. Ему ответили, мол, не соображает или „выпендривается“. Потом оказалось, что я прав, и Королев прислал моего начальника на космодром мне в подчинение…».

Королёвскую школу Георгий Михайлович готов вспоминать в мелочах. Работа с главным конструктором не забывается.

После первого спутника и гагаринского полёта работа под руководством Королёва воспринималась как главное дело века уже не только в коллективе всё понимающих энтузиастов. Наступили звёздные часы космонавтики. Наконец, учёных, инженеров стали принимать в отряд космонавтов. Георгий Гречко, к собственному удивлению, прошёл медицинскую комиссию и жёсткие испытания.

Из трёхсот кандидатов в заветный отряд попали только тринадцать. Но до первого полёта было далеко. Мотоцикл, авария, сломанная нога — и на много лет Гречко оказался в космическом резерве. От несбывшихся надежд можно было придти в отчаяние. Но сегодня он благодарит судьбу за эту отсрочку. Пребывая в резерве, Гречко каждый день совершенствовался и как учёный? и как космонавт, работал на полную катушку. И впервые отправился в космическое путешествие, будучи не вполне юным, но уникально подготовленным!

Первый полёт сорокачетырёхлетнего Георгия Гречко проходил с 11 января по 9 февраля 1975 года. Рядом с ним на корабле «Союз-17» был лётчик-космонавт А. А. Губарев. Корабль состыковался с орбитальной станцией «Салют-4». Не прошло и трёх лет — а страна уже провожала Гречко в новый полёт, который должен был стать рекордным по продолжительности уже не только для СССР, но и, что называется, в мировом масштабе.

Вместе с Ю. В. Романенко Георгий Гречко пребывал в космосе 96 суток и 10 часов — с 10 декабря 1977 года по 16 марта 1978 года. Мировой рекорд, фантастический по тем временам! Они работали на станции «Салют-6», утверждая советское присутствие в космосе.

Прошло семь с половиной лет — и снова Георгий Гречко отправился в космическую экспедицию. С 17 по 26 сентября 1985 года он работал на борту орбитального комплекса «Салют-7» − «Союз Т-13» — «Союз Т-14».

Каждое космическое путешествие Георгия Гречко было открытием, научной победой. Дважды он становился первопроходцем новейших, «необъезженных» орбитальных станций! А в третьей экспедиции он был разработчиком научной программы, которую сам же и реализовал вместе с коллегами.

Многое скрывается за формулировками из энциклопедий: дважды Герой Советского Союза, трижды побывал в космосе… И пожар на орбите, и починка уникального телескопа, и аварийное приземление, и горох, выращенный в космической оранжерее, и научные данные, которые, благодаря Гречко, наша страна получила на десятилетие раньше других…

История пилотируемой космонавтики не исчерпывается праздниками и триумфами. Далеко не все миссии были стопроцентно успешными. И в СССР, и в США, и в современной России не было ни одного полёта без серьёзных трудностей, в которых проявляется профессионализм космонавта.

Георгий Михайлович Гречко относится к числу наиболее профессиональных космонавтов. По признанию коллег, он — один из лучших космических бортинженеров в истории, трижды работавший на орбите безупречно, удивительно продуктивно. Самые известные космонавты младших поколений учились у него, старались перенять хватку исследователя.

Георгий Гречко скончался в 6:40 МСК 8 апреля 2017 года в 81-й больнице им. Вересаева в Москве.