Демоны ночи (ЛФР, вампиры)

Что за птица Адель узнаем совсем скоро

спасибо, что читаешь

Лена, привет Спасибо, сама не верю, что решилась. Но решилась.

Таня, спасибо

 » Глава 19. Стремления

Глава 19. Стремления

Северная Шотландия 1911 год.
Странная, щемящая тревога заставляла прислушиваться, напрягать до предела и так идеальный слух. Многоликая палитра звуков: от порывистого завывания ветра, свободно гуляющего по узким долинам, шелеста травы, скрежета насекомых до мощных рассекающих ударов волн об прибрежные скалы. Множество, сотни оттенков пролетающей за окном жизни, все, кроме одного… поспешного звука приближающихся шагов. Владимир задерживался.
Он и раньше уходил. По делам, не на долго, это не особо волновало. Скука не тяготила. Мария была в ожидании маленького чуда, дарованного свыше. Каждый прожитый день наполнялся новым смыслом, переворачивал душу, менял приоритеты.
Она даже в мыслях отпустила Патрика, пусть живет себе с той другой, что выбрал.
А она?.. У нее был Владимир и новый смысл жизни.
Владимир… В последнее время он часто пропадал, отсутствовал пару дней, возвращался мрачнее тучи, и молчал. Лишь иногда ловила на себе полные тревоги взгляды. Не понимала причин, да и не спрашивала. Не хотелось омрачать и так не сладкую жизнь. Беременность отнимала много сил, и даже ее выносливый бессмертный организм не справлялся с такой нагрузкой. Ей все больше требовалось крови, все сложнее давались привычные ранее вещи.
С каждым днем ей становилось все хуже. В последние дни она с трудом передвигалась, большей частью отлеживалась на невысокой узкой кровати, с раздражением рассматривая бревенчатый потолок. От подобной беспомощности хотелось выть, но терпела. Ожидание стоило мучений.
Этот день мало отличался от вчерашнего. Та же неповоротливость, та же беспомощность.
Ей было уже давно пора подкрепиться, элементарное движение отбирало последние силы. А Владимир все не приходил. Сначала она попусту злилась, предполагала, что могло задержать его в пути. Случайная женщина? Увидел что-то интересное? Но тут же гнала от себя подобные мысли. Это было так не похоже на Владимира.
Затем появилось раздражение. Мария хотела есть. Сильно. Голод сводил с ума, и временами казалось, что готова вцепиться зубами в собственную руку, лишь бы унять скручивающие внутренности спазмы.
И лишь потом, спустя пару часов бесполезного ожидания, появилось оно: тяжелое, разъедающее душу предчувствие. Что-то было не так.
Она не могла сказать, откуда взялось это липкое ощущение беды. Просто чувствовала каждой клеточкой своего обессиленного тела, как, щекоча нервы, вдоль позвоночника поднимается холодок, покрывается мурашками кожа. Захотелось встать. Убежать. Скинуть с себя окутавшее, словно паутина, беспокойство.
И Владимира не было…
Огромное усилие, и тяжело дыша села на кровати. Прислушалась. Глупо, но на мгновение показалось, что так лучше расслышит в шуме ветра долгожданные шаги. Разочарованно выдохнув, обессилено откинулась на подушки. Так попусту растратила силы.
Ожидание убивало. И как-то непривычно скрутило живот, она только успела испугано ойкнуть и дернуть рукой, обхватывая внушительного размера выпуклость.
Неужели пора? Мария испугано замерла.
И на какое-то мгновение свернула в кокон все свои ощущения, отгородилась от внешнего мира, прислушиваясь к тому, что происходило с ее собственным телом.
Спазм не повторялся, ребенок притих, но это не успокаивало. Наоборот. Мария прекрасно понимала серьезность своего положения: она одна, Владимира нет, что делать, знает лишь в теории.
Впервые за долгое время стало страшно. Не за себя. За малыша. А что если что-то сделает не так?
Закрывая глаза, отмахнулась от панически приправленных мыслей. Уж лучше будет снова слушать, ждать. Напрягла слух, и тут же замерла. Шаги… Торопливые… Не Владимир…
Жадно прислушиваясь, с маниакальным упорством считала приближающийся шорох скользящих по валунам ног. Один, два, три, четыре… Запредельная скорость, вампиры.
Паника сжала горло, и где только силы взялись. И не заметила, как оказалась подле окна, напряженно всматриваясь в приближающиеся закутанные в плащи силуэты. Все же четыре, слух не обманул. Самый дальний из них нес в руках какой-то небольшой сверток.
Осознание опасности запульсировало в висках тупой болью. На считанное мгновение паника лишила способности думать, но быстро взяла себя в руки. Сосредоточилась, закрывая глаза, мысленно надавила на чужой разум, и обессилено осела на деревянный пол.
Прислушалась и обреченно застонала. Шаги неустанно приближались к ее жалкому убежищу. Она истратила последние силы попусту, как такое могло быть? Ее дар абсолютен, безошибочен. Злое рычание вырвалось вместе с осознанием. Адель…
Эта дрянь блокировала ее силы, но зачем?
Она не знала, знала лишь одно. Ничего хорошего это ей не принесет. Инстинктивно, как смогла, поджала коленки, обняла руками и сжалась. Она не могла уйти, не могла спрятаться, не могла прогнать незваных гостей. Ее беспомощность была абсолютной.
Они так и застали ее сидящей на полу.
Не смогла помешать и тогда, когда в руку вкололи яд. Сознание смешалось, лишь смутно различала, что происходит. Как берут на руки, куда-то уносят. Снова делают укол.
Запах свежего сена и далекое ржание лошадей. Похоже, принесли в какой-то амбар.
Имя Патрика, слетевшее с уст одного из мучителей, раскаленным железом опалило сердце. Страх и понимание, насколько все плохо, лишили рассудка. Как же рано скинула его со счетов.
Но почему? За что? Она же оставила его в покое…
Резкий приступ боли прервал слабые попытки докопаться до истины. Истошно закричав, хотела лишь одного: только не сейчас. Но, увы, она не могла приказывать собственному телу. Новая порция яда слегка притупила ощущения, но не столько, чтобы она отключилась.
Время смешалось с непрекращающейся болью и резкими спазмами, и даже не сразу почувствовала, как все закончилось.
- Мальчик, он угадал…
Она с трудом различала то, что творилось вокруг, и даже услышанные слова казались нереальными. Новая, мощная порция яда влилась в вену, затуманивая зрение, замедляя сердечный ритм.
С трудом повернула голову в сторону говоривших, слабая улыбка исказила губы. На руках одного из мучителей увидела маленькую фигурку. Размыто, не четко. Сознание ускользало. Захотелось закричать, ухватиться за нечеткий образ. Не получалось. В глазах потемнело, и прежде чем провалиться в окончательное беспамятство, услышала его первый крик.
Пришла в себя от дикого чувства удушья. В воздухе разило гарью. Закашлялась, с трудом пошевелила затекшими от яда конечностями, попыталась открыть глаза. Небо, раскидистый дуб, Владимир.
Попыталась сесть. Удачно.
Сознание возвращалось, Мария замерла. Тупо смотря в оду точку, считала сердцебиения. Два: одно прерывистое, резкое, второе взволнованное. Словно безумная, замотала головой, неправильно, не так, должно быть три… Где третье?
- Мария? - она резко вскинула голову на его севший, хриплый голос.
Виноватое, поникшее выражение лица. Проследила за взглядом и замерла. В метре от него лежало что-то, завернутое в плащ.

Мария резко остановилась, ухватилась дрожащей рукой, за ближайшее дерево. Дыхание сбивалось, сердце словно сумасшедшее разрывало грудную клетку. Смотрела тупо вперед, ничего не видя. Воспоминания давили, застилая глаза кровавой дымкой. Словно не было всех этих лет, словно век не разделял события.
И даже чувствовала ту же гарь, слышала треск догорающего амбара.
И так же рвался крик из сдавленного спазмом горла.
Как же так? Как он смог так жестоко с ней поступить? А она? Как смогла не распознать подмены? Куда же подевалась эта чертова женская интуиция? Пресловутый материнский инстинкт?
Почему не закралось и тени сомнения? Почему была так глупа, что не заметила подвох? Столько лет. За столько лет ни разу не дрогнуло материнское сердце, а ведь он состоял в отряде, рисковал собой, наверняка находился на краю гибели. Даже тогда, когда сама пыталась убить. Почему ничего не почувствовала?
Как же так? А Владимир? Почему именно сейчас? Почему раньше не ощущал силу?
Если бы он сразу сказал, как только ощутил ее впервые, скольких ошибок удалось бы избежать.
Мария яростно замотала головой. Какой же она было слепой, глупой. И продолжает оставаться таковой.
То, что собиралась сделать сейчас, тоже было очередной ошибкой. Совалась в логово к тигру, не имея не малейшего шанса выиграть. Хотя тлела надежда, что сестрица достаточно ослабла, и хотя бы физически Патрик не защищен.
Не хотела думать, что произойдет, если не сможет его ранить, раздирающая сердце ярость не давала трезво соображать. Она сможет. У нее все получится. Мерзавец ответит ей за все, за каждый прожитый в безумии день.
Тоненькая, надоедливая мысль больно кольнула разъяренное сознание: а если не получится? Если не сможет преодолеть наложенную защиту?
Резко повернула голову в ту сторону, где томилась пленница, губы растянулись в ядовитую, злую полуулыбку.
Зря так тянула, строила все эти многоуровневые планы. Зачем? Если можно было все решить двумя выстрелами. Первый – предательница сестрица, второй – Патрик. Если раньше она еще жалела Адель, как-никак родная кровь, то теперь знала, что убьет без зазрения совести. Осознание, что та помогла Патрику отобрать у нее сына, подвело черту под ее никчемной жизнью.
Оттолкнулась от дерева, ставшего временной опорой, сжала ладони в кулаки. Как никогда была решительна, и не тени сомнения. Она больше не будет так глупо рисковать, просто не имеет на это права.
Сначала расправится с Адель, а уж затем вдоволь поизмывается над ставшим беззащитным Патриком.
Как никогда за последнее время, мысли обрели четкость, уверенность, и даже промелькнувший образ Кристофера, с укором смотрящего на нее, не смог поколебать принятого решения. Она знала, что он не простит ей убийства Адель, отца. Знала, и ей было абсолютно наплевать. Сейчас он, все, что между ними было, казалось таким абсурдным, незначительным.
Ведь знала, что все его отношение к ней не что иное, как действия ритуала. И все равно повелась на это, забылась, наделала ошибок.
Мария зло фыркнула, отгоняя от себя ненужный, но такой соблазнительный образ. Она не позволит этой временной слабости даже в мыслях нарушить ее планы.
Больше никаких Кристоферов в ее жизни. А попытается помешать, пристрелит и его.
Загоняя мысли о нем в самый дальний угол памяти, сорвалась с места и понеслась на предельной для себя скорости в сторону Скериошары.

Мария мысленно смаковала расправу. Еще каких-то пару километров, и основная преграда на пути к выполнению ее мести будет устранена. Она не собиралась играть с Адель так, как с Патриком. Просто пустит пулю в сердце предательницы.
Или нет?
Но тут же отмахнулась от этих мыслей. Конечно же хотелось, чтобы та изрядно помучилась, накачать ее тело ядом, только что толку, кроме пустой жизни отбирать было нечего. Разве что насладиться страхом, пониманием, что пришел конец.
Мария вздрогнула, мысленно представляя подобную картинку, и тут же откинула эту мысль. Как бы не ненавидела сестру, спокойно смотреть на ее мучения все же не смогла бы. Пуля в сердце была милосерднее, для нее же самой.
Она так погрузилась в мысленное предвкушение торжества справедливости, что не сразу заметила возникшее на пути препятствие. Чужой запах неприятно коснулся чувствительных ноздрей.
- Ты проиграла…
Мария резко остановилась, недовольно поправила выбившуюся прядь, и полным пренебрежения взглядом окинула стройную фигурку рыжеволосой вампирши. Отмечая висевшие на боку две рапиры. Досадливо поморщилась, решая, как лучше обойти нежданное препятствие. Просто, или проучить рыжую, чтобы неповадно было впредь путаться под ногами?
Решила не обращать внимания, и рванула с места. У нее были дела куда важнее.
Брошенные вслед слова пригвоздили к земле.
- Я отвела его к ней!
Мария спиной чувствовала ее насмешку, превосходство над якобы поверженным противником.
Она была права, на считанную долю секунды Мария потеряла дар речи, не могла поверить в то, что слышала. А когда допустила подобную возможность, остолбенела.
Ей снова спутали карты, и кто? Жалкая девка, которую она всегда считала мелким мусором, путающимся у нее под ногами.
Мария и так была зла, ярость клокотала в ее душе, и лишь временная недостижимость объектов мести хоть как-то сдерживала рвущиеся наружу порывы. Вмешательство Элены окончательно лишило рассудка.
Резко разворачиваясь на одних носках, тихо, угрожающе спокойно прошипела:
- Что ты сделала?
Элена самодовольно вскинула подбородок, легкая, ироничная ухмылка блуждала на красивом лице. Наконец-то, она добилась того, чего так давно хотела, сумела задеть, осталось закрепить маленькую победу.
- Это было легко, я только предложила, а он сразу же бросился ее спасать, - Элена еще шире усмехнулась, видя, как сужаются глаза противницы, сжимаются губы. Как давно мечтала она про эти минуты, до конца не веря, что все так удачно сложится. – Видела бы ты, как он обнимал ее, целовал, сам, и никто его не заставлял…
Она смаковала каждое свое слово, пытаясь задеть, сильнее, глубже, но внезапно запнулась, увидев холодную ярость, сверкающую в черных глазах. Совсем не эти эмоции хотела получить, к злости и ненависти уже давно привыкла. Хотелось сделать ей больно.
Поэтому собралась, натянула на губы не такую уверенную, но все же язвительную ухмылку.
- Что я тебе рассказываю, тебе же не понять, как это по доброй воле!
И чуть не зарычала от разочарования. Ее слова отскакивали рикошетом, не достигая цели.
Мария лишь равнодушно повела плечом, и все так же тихо, не повышая голос, сухо поинтересовалась.
- Ты все сказала?
Ей не нужен был ответ, она не собиралась слушать. Ей было плевать. Пойдя на поводу у вампирши, отправившись спасать Адель, он предал ее. Она и так не особо верила Кристоферу, и в мыслях всегда предполагала подобный сценарий. Знала, что рано или поздно предаст ее. Бредни вампирши не стали для нее откровением.
А вот то, что в данный момент ее бывший любовник освобождал Адель, заинтересовало куда сильнее, чем разговоры про объятья и поцелуи. Хотя, что греха таить, сама себе могла признаться, что в глубине души слышать это было ой как неприятно. Но Мария не собиралась заострять внимание на подобном, иначе… Кристофер своим выбором лишь упростил ей задачу, теперь она ничего ему не должна.
И даже могла сказать спасибо рыжей. Не за то, что отвела его к пленнице, а за то, что, сама не ведая, оказала Марие услугу. Она могла сразу убить двух зайцев.
Избавиться от Адель и запереть Кристофера в той же пещере, а затем вдоволь насладиться страхом Патрика.
Пусть узнает, как это считать мертвым своего ребенка. Она уже собиралась сорваться с места, ведь промедление с ее стороны могло дать шанс врагам выбраться с пещеры, как рядом с ней, со свистом рассекая воздух, на землю упала рапира.
Мария не верила своим глазам. Элена бросала ей вызов? Глупая, Мария в совершенстве владела данным видом оружия. Даже без применения своего дара, она побеждала опытнейших фехтовальщиков.
Мария не хотела тратить время на эту выскочку, хотела бы убить, убила бы давно.
- Струсила? – ехидный голосок заставил оскалиться.
Никто, никогда не мог упрекнуть ее в трусости. И она не собиралась дарить ей это право. Пусть глупо, расточительно по времени, но уже не смогла остановиться.
Элена хотела умереть? Что ж, она предоставит ей такую возможность. Усмехнувшись, наклонилась за рапирой, отравленное ядом лезвие засверкало в лучах полуденного солнца.
Отвела руку за спину, выставляя оружие на противовес. Приняла стойку. Элена бросилась в атаку первой. Ловко парировав выпад, Мария с легкостью отбила удар. Вампирша целенаправленно целилась ей в сердце, это даже позабавило. Ведь куда проще, действеннее целиться в руки. Даже маленькие, незначительные порезы – и от яда будут замедляться движения, неметь конечности.
Элена же стремилась к мгновенному смертельному исходу. Кружа вокруг Марии, набрасываясь на нее с чередой яростных выпадов, рыча и злясь, когда острие, не достигая цели, отлетало в исходную позицию. А Мария словно не замечала смертоносного лезвия, с каждой минутой все больше дразнила противницу, позволяя приблизиться к себе все ближе, отбивая рапиру в паре миллиметров от сердца, выводя этим вампиршу из себя.
И с ехидной, язвительной ухмылкой принимала очередной удар.
Ей нравилось дразнить противницу, от ее злости и яростного рычания получала странное, извращенное удовольствие, и пока она лишь игралась с ней. Хотя, как бы не заводило происходящее, пора заканчивать. Собственная ярость, злость на Патрика в порыве драки приобретали реальную, живую форму, выплескиваясь на голову рыжей. Словила себя на том, что входит в азарт, а это было чревато. Забывшись, могла допустить роковую ошибку.
Отбивая следующую атаку, приложила больше усилий. Стальное лезвие заскрипело под напором сильных рук и с противным визгом заскользило, упираясь наконечником в землю.
Через мгновение прижимала ядовитое острие к сонной артерии вампиршы, выплюнула ей в лицо ее же слова.
- Ты проиграла!
Резкий свист застал врасплох. Жгучая боль полоснула левое плечо, задевшая ее стрела с глухим стуком ударилась об ствол сосны. Рефлекторно дернувшись, рыча от жгучей боли Мария бросилась в спасительное укрытие ближайшего дерева. Яд! Ее любимое оружие использовали против нее самой. И совсем неуместно вспомнилось, как совсем недавно также отстреливала Кристофера. Черт! Даже в минуту опасности, она думает о нем. Это не понравилось, тряхнула головой, освобождая мысли, потянула носом воздух, пытаясь по запаху определить нападающего.
Как назло, тот находился с подветренной стороны. Выглядывать из-за укрытия было опасно.
Мысленно напряглась, приказала противнику бросить оружие, показаться. И зло оскалилась, увидев спрыгивающего с веток Николаса. Ее приспешника, который должен был в Лондоне стеречь Патрика, следить за каждым его шагом. А вместо этого выжидал удобного момента, чтобы подобраться к ней самой. Николас послушно шел к ней, и предательством был пропитан каждый шаг.
Интересно, во сколько ее жизнь оценил Патрик?
- За сколько серебряников продался?
Николас нахально ухмыльнулся, надо же, и не боится.
- За тебя много не дали!
Мария зло сжала зубы, накрыла рукой рукоятку пистолета. И тут же болезненно вскрикнула, потеряв осторожность, совсем позабыла про оставшуюся позади Викторию. Ведь слышала ее дыхание позади себя. Так привыкла к собственной непобедимости, что не рассчитала, что могут ударить сзади, подло, исподтишка.
Словно в замедленной съемке опустила вниз голову, кровавое пятно растекалось по еще недавно чистой рубашке. Чуть ниже сердца торчало отравленное лезвие.
- Это тебе за Калеба! – странно, но в голосе не чувствовалось торжества.
Страх! Липкий! Животный! Элена промахнулась, ей не хватило всего пары миллиметров, и эта ошибка была для нее роковой. Она это знала.
Яд расползался по кровотоку слишком быстро, Мария чувствовала его выжигающее действие, в глазах потемнело. Не выдерживая, рухнула на колени, но все же нашла в себе силы, еле слышно прохрипела:
-Убей!
И, пребывая словно в дурмане, наблюдала, как искривилось в невыносимой муке лицо Николаса. Как поднял отброшенный арбалет, заправил стрелу. Как ужас поселился в расширенных глазах Виктории, и как безропотно, придавленная силой ее приказа, встретила пущенную в сердце стрелу.
Одной меньше. Преодолевая боль и слабость, потянулась за пистолетом, направила дуло, и без тени сожаления спустила курок.
- Я не прощаю предательств, - крикнула уже ничего не слышащему бывшему союзнику.
Хотя не совсем была уверенна, что предназначались слова именно ему. Мысли с маниакальным упорством возвращались к тому, кто так легко перечеркнул все свои обещания.
Не отрываясь, смотрела на распростертые безжизненные тела. Николас не был важен в ее жизни, как и Элена, она с легкостью прервала их жизни. Сможет ли так же бездушно поступить с теми, кто хоть когда-то был ей дорог?
Мария зажмурилась. Не хотелось об этом думать, да и нужно было позаботиться прежде всего о себе. Стиснув зубы, потянулась к торчащей из груди рапире. Секунду помедлила, покрепче зажмурилась и одним рывком выдернула отравленную сталь.
Обессилено рухнула на спину, чувствуя, как яд парализует уже полностью ослабевшее тело.
Мария горько усмехнулась. Какая все же судьба злая и коварная, подставила ей очередную подножку именно тогда, когда так близка была к цели.

Кристофер с трудом сдерживал себя. С языка так и рвались бранные слова. Злость клокотала в груди, от бессилия тряслись руки. Адель не приходила в себя. Он уже больше часа назад вколол ей лекарство, но девушка была настолько слаба и измучена, что даже оно помогало не так быстро, как хотелось. И еще эти кандалы… Как же хотелось их с нее снять. Смертоносные, со скрытыми механизмами, освобождающими иглы с ядом при попытке их сорвать.
В их тюрьмах тоже использовали такие, Кристофер не понаслышке знал, насколько опасны эти невинные на вид штучки.
Надежда была лишь на ключи. Но где их взять? Вряд ли Мария согласится добровольно отпустить пленницу. На ее милосердие можно было не рассчитывать.
Нужно было выкручиваться самому. Возможно, попросить Стефана. Попытаться подобрать ключи. Вряд ли эти кандалы исключительны, не могла она сделать их на заказ. Хорошо если нет, тогда у них есть хоть мизерный, но шанс.
Аккуратно поцеловав Адель в лоб, чуть слышно, но уверенно прошептал:
- Потерпи! Я вытащу тебя!
Резко встал, и, не оглядываясь, помчался обратно на поверхность. Как только первые порывы свежего воздуха коснулись обоняния, стал набирать номер деда.
Кратко передал суть проблемы, и, с нетерпением сжимая телефон, ожидал подмогу. Не в силах оставаться на одном месте, ходил взад вперед, измеряя шагами узкие метры, стараясь не смотреть на ту тропинку, где совсем недавно столкнулся с Марией. Ему было сложно.
Не мог понять ее, ту жестокость, с которой решала судьбы других. Не мог пока простить ей состояние, в котором нашел Адель.
Что бы там ни сделал ей в прошлом его отец, она не имела права отыгрываться на невиновном в ее бедах существе.
Но даже не смотря на всю ее жестокость, он не собирался от нее отказываться. Не собирался так просто сдаваться. Отвезет Адель в Лондон, и сразу же вернется.
И пусть злится на него, пусть психует. Его терпения хватит на них двоих.
Оставаться на поверхности не было сил. Его тянуло вниз, боялся, что Адель придет в себя, а его не будет. Облегченно выдохнул, увидев приближающегося Алекса с огромной связкой ключей.
- Это все, что смогли найти.
Благодарно кивнул, молясь, чтобы этого было достаточно.
-Я могу еще чем-то помочь?
Кристофер отрицательно замотал головой.
- Не нужно, я сам справлюсь.
Алекс кивнул, Кристофер же не стал тратить время на длительные прощания. Поспешил обратно в пещеру.
Адель так и не пришла в себя. Опустился рядом с ней на колени, взял себя в руки и стал подбирать ключи.
Связка практически заканчивалась, и от бессилия становилось дурно. Неужели все без толку? Он уже готов был отчаяться, как раздался характерный щелчок, и смертоносные кандалы раскрылись.
Облегченно выдохнув, освободил обессиленную девушку. Снял пиджак, закутал хрупкую фигурку, и бережно притянул к себе в объятья.
Главное сделал, теперь оставалось только ждать. Он уже было собрался встать, унести ее из этой каменной ловушки, как почувствовал, как напряглось лежащее в его объятьях тело.
- Адель!? – он позвал тихо, нежно. С тревогой всматриваясь в заостренные черты. Ответом ему послужил злой рык, вот только исходил он не от лежащей на руках девушки.
Резко поднял голову, встретился взглядом с парой разъяренных глаз.
В проходе, держась руками за стены, стояла Мария.

Спасибо за Главу! Накал страстей продолжается! Описание того, как у Марии отобрали ребенка просто потрясающий...мрачный, но потрясающий!
_________________

Очень проникновенно описала воспоминания о ребенке,мне её очень жаль
Если честно я обрадовалась,что она пришла в пещеру до того как Кристофер увёл Адаль. Столько всего сестра натворила,что сходу её поступки простить не получается.Неужели она действительно помогла Патрику забрать сына у Марии ?
Вообщем у меня пока противоречивые чувства
Спасибо за главу
___________________________________

Спасибо, рада, что понравилось

спасибо, я старалась



помогала, у нее свои мотивы

Спасибо, что читаешь

 » Глава 20. Начало конца

Глава 20. Начало конца

Как добралась до пещеры, и сама не поняла. И где только силы взялись. Ей бы еще отлежаться, хоть немного прийти в себя. Яд сделал свое черное дело, как давно не ощущала подобной слабости, беспомощности. Но куда сильнее была безысходность, тисками сдавливающая грудь, понимание, что враги ускользают, просачиваются, словно мелкий песок сквозь пальцы.
Еще никогда за последние пару десятилетий не была так близка к поражению. Казалось, победа уже в руках, ощутимая, осязаемая, оставалось так мало, лишь сделать еще один шаг. И все полетело к черту.
Не бывать тому. Не позволит освободить Адель, чего бы ей это не стоило.
И никакие раны и слабость не станут преградой, пусть тело все еще ломит и выжигает яд, она сможет.
Пошатываясь, поднялась, удержалась на месте. Торжествующая улыбка согрела бьющийся в панике разум. Сделала осторожный шаг, выругалась, когда ослабевшие коленки подогнулись, возвращая обратно на землю.
На соседнем дереве глумливо закричала сойка, одна, вторая. Природа словно торжествовала, видя преклоненного, поверженного хищника. Она же не собиралась сдаваться. Собирая все свои силы, выискивая резервы в подгоняющей злости.
Не замечала, что, когда упала, больно ударилась коленкой об острый камень, как саднит уже затягивающаяся, но еще весьма ощутимая рана. Упрямо вскинула голову. Она должна успеть. Должна остановить.
Схватилась рукой за торчащие из скалы корни, выпрямилась, взгляд зажегся холодной решимостью. Никто и ничто не сможет помешать ей. Не замечая боли, слабости, что периодически падает, на пределе возможностей понеслась в сторону пещеры.
Она успеет.
Подъем забрал больше сил, чем предполагала.
Тяжело дыша, полной грудью вдохнула приторный воздух у входа в пещеру. Отыскивая в нем запах пленницы. Довольно улыбнулась не находя, значит предательница все еще здесь, все еще в ее власти. Потянула носом воздух еще раз, убеждаясь в своей правоте.
И вздрогнула, вылавливая из гаммы запахов другой, от которого мгновенно ослабевало тело и перехватывало дыхание.
Она могла бы списать свое состояние на разрушающее действия яда, если бы не одно но…
Слабость уже была совсем иной. Нежданной, непривычной, так ей не свойственной. В воздухе, пропитанном зловонием тления, уловила нотки его запаха. Один вдох, и сильнее забилось сердце, разгоняя бурлящую кровь по венам, пропитывая дурманящим запахом каждую клетку застывшего в томительном ожидании тела. Моментально перед глазами всплыл его образ: крепкий, мускулистый торс, точеные плечи, красивое, безупречное лицо, губы, к которым так хотелось дотронуться. Ее тело отлично помнило эти губы, ту нежность и ласку, что они ей дарили. Воспоминание разлилось внутри приятным теплом, формируя тугой узел желания внизу живота.
Мария зло рыкнула, отгоняя навязчивое наваждение. Только этого ей сейчас не хватало. Пересилила томящую слабость и упрямо двинулась вперед. Пересекая штольни, переплывая подводные озера, отбрасывая надоедливые мысли.
Последнее плохо получалось. И чем ближе приближалась к цели, тем сложнее было справляться с задачей. Догадывалась, что увидит. В ушах звенели слова покойницы Виктории, разум же быстро переводил их в картинки. Кристофер и Адель. Вместе.
Сжала плотно зубы, ей все равно. Плевать. Да и не долго им осталось тешиться. Для уверенности прикоснулась к рукоятке пистолета, висящего на бедре и ожидающего своего часа.
Мысли о скорой расправе придавали уверенности. Ярость и злость толкали вперед. И все же, как бы себя не настраивала, увиденное выбило из легких воздух. Резко стало тяжело дышать, в очередной раз подкосились ноги. Чтобы не упасть, ухватилась руками за выступающие камни.
Он обнимал Адель, обвил руками обмякшее тело, так трепетно, так нежно. Ласково шептал имя предательницы, поглаживая пальцами ненавистное лицо. А ведь совсем недавно эти руки с подобной нежностью касались ее саму, уста шептали ее имя. Стало непомерно тошно.
Стены поплыли у нее перед глазами. Никогда не думала, что может быть так паршиво. Даже когда предал Патрик, представляя ей Радмилу было не так. Думала, что познала ревность во всех ее проявлениях, и навсегда задавила в себе это чувство. Что никогда более не коснется сердца ее разрушительная власть.
Как же она жестоко ошиблась.
Ревность больно ударила по и так неустойчивому разуму, разрушая защитные барьеры, что так долго и упорно выстраивала вокруг сознания.
Черная, отравляющая злоба расползалась по телу с каждой секундой, заставляя сжимать зубы, жаждать мгновенной расправы.
Легко было рассуждать, что ей все равно, там, за пределами этих стен. Когда слова кажутся лишь пшиком, чужой неумелой попыткой задеть. Могла даже представить, как те целуются. Ведь он ей никто. Пыль под ногами, пустое место, средство для достижения цели. Ничто более.
И снова ошиблась.
На пустое место так не реагируют. Было бы плевать, лишь холодно усмехнулась, отсчитывая последние секунды существования предателей. И уже выкидывала бы остывающие тела на растерзанье воронью.
Она же не способна была даже пошевелиться. Дикая злость парализовала, пропитывала ядом и затуманивала сознание. Еще одно прикосновение его руки к лицу Адель вырвало угрожающее, утробное рычание из ее груди. Она не знала, что оторвет первым, его руку или ее голову.
Он тут же отреагировал на ее звериное рычание. Взгляды пересеклись. Ее прищуренный, пропитанный злобой и ненавистью, его – потрясенный. Долю секунды они смотрели друг на друга, не моргая. Она видела, как потрясение в его взгляде рассеивается подобно дымке, уступая место другому выражению. Страх. Она отчетливо видела его в расширенных от ужаса зрачках.
Губы Марии расползлись в злобной гримасе. Рука потянулась за пистолетом. Правильно боишься, мальчик. Она не прощает предателей.
Надо же, так увлекся этой дрянью, что не расслышал ее запаха, шума приближающихся шагов. Дал застать себя врасплох. Это задело, с ней он так никогда не забывался. Уверенно выдернула из кобуры пистолет, направила дуло на обидчика.
- Мария… - ее имя сорвалась хриплым вскриком.
Ноздри затрепетали от нового всплеска злости. Он сам не прятался, не пытался скрыться, лишь сильнее укрывал бесчувственное тело, закрывая своим. В его глазах плескался тот же страх, соперничая с решимостью ей помешать.
Сильнее сжала губы. Снова ошиблась. Он боялся, но не за себя, а за мерзкую тварь, которую так бережно укрывал своим телом. Защитник! От одного только вида того, как трепетно прижимает к себе предательницу, желание спустить курок взлетело в разы.
- Мария… - он пытался говорить уверенно, дрогнувший голос выдавал, она же усмехнулась, готовясь к его жалким попыткам остановить ее. – Опусти пистолет!
- И не подумаю! – сама поразилась, как холодно звучал собственный голос.
Злость и ярость разрывали на куски, гнев клокоча подымался из глубин разума. Как ни хотела себе признаваться, увиденное поразило сильнее, чем могла предположить, вытесняя из ее темной души последние проблески человечности и понимания.
Демон, сидящий в ней требовал отмщения, крови.
Расчетливо прицелилась. В ее распоряжении восемь патронов. Кристофер полностью закрыл собою сердце предательницы. Его тело было преградой для достижения цели, значит, он первый. Да и какая разница, с кого начинать. Жаль, не увидит последних минут своей благоверной.
Ехидно усмехнулась, смакуя скорую победу, прищурилась. Могла ранить в левое предплечье, от боли он рефлекторно дернется, открывая область грудной клетки. И тогда…
Мария вздрогнула. От мысленного виденья его мертвого, распростертого тела перехватило дыхание.
- Мария, не нужно! – его тихий, умоляющий голос скинул секундное оцепенение. – Опусти пистолет, и мы спокойно обо всем поговорим.
Презрительно фыркнула. Ей не о чем с ним разговаривать. Снова прицелилась, метясь ему в руку, не замечая, что непростительно долго целится, теряя драгоценные секунды.
Осипший, слабый голосок нарушил планы.
- Она не сможет убить тебя, даже если захочет.
- Адель! – крики Марии и Эдварла слились в один. Его тревожный и ее злой.
Обрадовавшись, что Адель пришла в себя, он даже на мгновение позабыл о нависшей над ними угрозе. Слегка отстранился от девушки, с тревогой всматриваясь в заостренные черты, проверяя, все ли с ней в порядке. Адель приоткрыла глаза, легкая улыбка тронула полные губы.
- Она не сможет. Не бойся. И меня не тронет. Я знаю.
- Я и не боюсь, как ты себя чувствуешь? – от заботы в его голосе Мария скривилась. Разворачивающаяся на ее глазах сцена все больше злила. Как же, не тронет она их.
Адель же, похоже, верила своим словам, игнорируя направленное на ее спутника дуло пистолета. На мгновение даже показалось, что по ее лицу проскользнуло облегчение. Она лишь плотнее прижималась к мужчине, цепляясь руками за ворот его рубашки.
- Уже хорошо!
Мария зло сжала зубы. Как трогательно! Смогла бы, заплакала от умиления.
Вот только не могла, открывающаяся ее взгляду чужая нежность лишь сильнее заводила, выворачивая наизнанку самые темные инстинкты, срывала последние оковы самообладания.
Поддавшись импульсивному порыву, спустила курок. Не особо заботясь, куда целится. Жажда мгновенной расправы сыграла с ней злую шутку, Мария промахнулась. Пуля попала в стену, всего в паре сантиметров от ненавистной пары. Срикошетила и чуть не задела ее саму.
Резко дернулась, избегая ранения, и не успела толком выпрямиться, как оказалась прижатой к стене весом чужого тела.
Вот такого исхода событий явно не ожидала. Попыталась вырваться. Безрезультатно. Яд все еще гулял в ее крови, вызывая слабость в когда-то сильном теле. Перехватывая ее руки, Кристофер развел их в стороны, свободно зажимая над головой лишь одной ладонью. Пистолет, выпав из разжатой кисти, с глухим стуком ударился об камни. Кристофер тут же отшвырнул его свободной ногой подальше.
Мария зло клацнула зубами, отмечая сторону, в которую отлетел пистолет. Ей жизненно необходимо было добраться до него, и как можно скорее. Промедление уже стоило ей одной ошибки.
Кристофер был сильнее физически, но с ней такие приемы не работали. Надавила на разум.
- Пусти! Немедленно! – она не просила. Требовала.
И сорвалась в крик, когда удерживающие, словно силки, запястья не разжались. Не может быть! Всю свою силу, всю копившуюся века мощь обрушила на его разум, приказывая подчиниться.
Болезненный стон Адель заполнил пространство пещеры. Мария бросила быстрый, оценивающий взгляд в сторону сестры. Разочарование буквально придавило к стене.
Быстро же сестричка пришла в себя. И что ей теперь делать?
Как выбраться без помощи хваленого дара?
Кристофер же хмурился. Понимал, что происходит что-то не то. Чувствовал, как она давила на него, как из глубин сознания поднималась тупая боль, желание сделать так, как требует. Но не делал. Не подчинялся приказу. И это было нереально. Он отчетливо помнил, с какой легкостью она управляла им, делала абсолютно беспомощным. Новый стон Адель зародил смелую догадку.
- Она блокирует тебя? Забирает силу?
Ее злой взгляд обжег, столько ярости, ненависти она вложила в него. Если бы только можно было взглядом убивать, уже был бы мертв. Мария подтвердила его догадку. Это упрощало, казалось, невыполнимую ранее задачу. Теперь, когда она лишена своей черной силы, они находились Марией на равных, и он мог попытаться с ней договориться.
- Успокойся! Тогда отпущу!
- Пусти! – Мария не собиралась признавать своего поражения, что загнали в угол, неистово дернулась, пытаясь скинуть с себя вес его тела, освободить руки.
Пытаясь удержать, он даже не догадывался, какой пытке ее подвергает, надавливая на еще свежую рану. Корчиться от боли на глазах у врагов точно не собиралась. Уж что, но такой радости не доставит никому.
Сделала очередную попытку вырваться. Собственная беспомощность убивала. Ослабевшая от действия яда, с заблокированными силами, она была слаба и беззащитна. Единственной надеждой было изловчиться, вырваться и добраться до пистолета.
Сделала ставку на свое влияние на него. Ведь физическое влечение никуда не делось, и никакая Адель не сможет его заблокировать. Достаточно только постараться, поманить.
До этого старалась не смотреть на предателя, выворачивая голову в сторону. Цепляясь взглядом за что угодно, только не за маячившую перед лицом фигуру. Медленно подняла голову вверх, избегая его пронзительного, пытливого взгляда, растянула губы в едко-сладкой ухмылке.
- Ты не сможешь удерживать меня вечно! Да и твоя помощница слаба, надолго ее сил не хватит!
Усмехнулась, видя правоту своих слов на изможденном от усилий лице сестры. Долго она с такими темпами не протянет. И тогда отплата будет вдвойне страшнее.
Кристофер проследил за ее взглядом, отмечая напряжение, скрутившее Адель. Она вжалась в стену, практически не дыша, закрыв глаза.
Он разрывался между желанием подлететь к ней, узнать, все ли с ней в порядке и долгом. Понимал, что если отпустит Марию сейчас, совершит непростительную ошибку. Он не хотел рисковать.
Видел решимость в ее жестких злых глазах. Видел свою смерть в черных бездонных омутах. Было странно, но совершенно не злился на нее, на ее одержимое желание его уничтожить.
Но вот позволить ей убить Адель не мог. Девочка и так достаточно пострадала ни за что, и это был его долг – вытащить ее из этой передряги живой и невредимой. Даже если ради этого придется немного обезвредить Марию.
- Отпущу, если пообещаешь ее не трогать. И тогда мы спокойно с тобой все обсудим.
Мария криво усмехнулась. Его забота только усугубляла ситуацию. Она не собиралась больше вести с ним задушевные беседы. И плевать на то, что от близости его тела кружилась голова, и бросало в дрожь от случайных прикосновений. Мария упрямо игнорировала любые проявления своего тела, вызванные врагом.
- И ты мне поверишь?
С вызовом ждала его ответа, закипая от злости, видя его сомнения. Черт бы его побрал. Хотя он был прав, что не доверял ей.
- Поверю!
Кристофер прикоснулся кончиками пальцев к ее подбородку. Заставляя смотреть ему в глаза. Пытаясь отыскать в ее намек на истину.
Мария зло сжала челюсть. От его руки несло Адель, захотелось вцепиться в предательскую ладонь зубами и разодрать, прогоняя прочь ненавистный запах.
Но все же сдержалась. От ее убедительности зависел исход.
Как могла, искренне улыбнулась, на мгновение потерялась в глубине его глаз, и поклялась, не дрогнув:
- Обещаю!
От пристального, пронзающего душу взгляда захотелось спрятаться, увернуться. Выдержала. Он молча отпустил ее руки, и слегка коснулся губами макушки волос, вдыхая полной грудью дурманящий разум запах. Решение давалось тяжело, но не хотел своим недоверием окончательно все разрушить. Им и так предстоял долгий и нелегкий разговор.
Ведя с собственным разумом борьбу, отступил на полушаг. Подсознание кричало, что не стоит.
Она опустила голову и криво усмехнулась. Делая резкий выпад коленом, целясь прямо в пах. Быстро увернувшись от протянутой, пытающейся ее поймать руки согнувшегося пополам и хрипящего от боли Кристофера. Надо же, даже в таком состоянии он пытается ей помешать.
Наивный. Она уже добралась до своего пистолета, и, ликуя, направляла дуло в сторону сгорбившейся от страха сестры.
Рассчитывать выстрелы не было возможности. Как и наслаждаться ее страхом. А ведь как хотелось. Чтобы дрянь помучалась, подольше, чтобы отплатила за каждый прожитый в горе день. Кристофер быстро приходил в себя, и у Марии не было даже минуты.
Первый выстрел повредил предательнице ногу. Вскрикнув от боли, Адель дернулась, но область сердца так и не открыла.
Мария чертыхнулась, выпуская вторую пулю, задевая руку. Злая, торжествующая улыбка озарила ее жестокое лицо. Вот и все! Она видела цель.
Больше никаких промахов и ошибок, прищурилась, целясь точно в сердце. И совсем не ожидала, что, упав на колени перед предательницей, Кристофер закроет ее тело своим.
Ярость буквально взорвала мозг, от злости затряслись руки. Опять! Как он посмел ей помешать?
Злой рык слился с его криком.
- Ну же, стреляй! – она никогда не видела его таким злым. Гнев исказил прекрасные черты. – Хочешь ее, придется сначала убить меня!
Мария зло смотрела на него, поражаясь решительности умереть из-за недостойной дряни. Предатель! Защищая Адель, он снова и снова предавал ее. И не было ему оправданий.
Мария решительно сжала пистолет, опустила палец на курок. Направила черное дуло прямо в сердце.
Он в упор, не отводя взгляда, смотрел в лицо женщины, которая с холодной решительностью, не дрогнув, собиралась его убить. А он ведь хотел разделить с ней всю свою дальнейшую жизнь. Видно, в ее планы подобное не входило. Было тяжело, горько разочаровываться в ней. Осознание, что глупая месть дороже, чем он, неприятно саднило, выворачивая душу наизнанку. Как же быстро она забыла все те слова, что говорила ему. Каким незначительным все это оказалось для нее.
Не страшила собственная смерть, было жаль, что он ничем не поможет несчастной Адель.
Что подвел ее. Не справился. Подвел отца. Увлекся и завалил возложенную на него миссию.
Мария медлила. Мучительное ожидание, смотрящее в упор смертоносное дуло.
И ее глаза. Они блестели странным блеском, торжественно прекрасная в своей злобе, даже сейчас он не мог сопротивляться магическому влечению, не мог оторвать от нее взгляд.
Даже пытающаяся убить, она влекла его, манила, затягивала. Он терялся в ее черных, как ночь, глазах. И чем дольше на нее смотрел, тем сильнее становилось притяжение. Привлеченный магнетизмом желания, он даже сдвинулся на пару миллиметров в ее сторону.
Руки сами по себе тянулись обнять, прижать к себе.
И даже то, что наставила на него пистолет, перестало иметь значение. Захотелось одного, быть как можно ближе, касаться нежной кожи, целовать пухлые губы.
Было странно, но ему казалось, что она ощущает то же самое, видел, как расширяются зрачки ее глаз, как чуть приоткрываются, словно в приглашении, губы.
Попытался стряхнуть наваждение.
Зажмурился, разрывая зрительный контакт, не в силах более выдерживать душившее напряжение, крикнул:
- Да стреляй же!
Приготовился к боли, надеясь, что пуля сразит сразу и не придется мучатся. Но выстрел так и не последовал.
Открыл глаза. Она стояла на том же месте, что и прежде, уставившись перед собой в одну точку и ничего не видя. Все еще направляя на него пистолет. С пустыми, лишенными какого-либо выражения глазами.
Что с ней произошло?
Сердце тоскливо сжалось, было неприятно видеть ее такой разбитой, потерянной. Не понимал причин. Но, не смотря на ее состояние, не мог упустить такую возможность. Медленно поднялся, сделал аккуратный шаг в ее сторону.
- Не подходи! – тихий, но все же угрожающий шепот заставил остановиться. В примирительном жесте поднял руку.
- Мария, опусти пистолет!
Она тряхнула головой, по-звериному оскалилась на его очередной шаг. Отступила назад, уперлась спиной в стенку.
Он подошел к ней настолько, насколько позволяло расстояние, дуло пистолета уперлось в мягкие ткани живота.
- Если хочешь стрелять, стреляй! Раз и навсегда покончим с этим.
Ее глаза вспыхнули прежней злобой, он чувствовал, как сильнее вжалось дуло в его плоть.
На что рассчитывал, не знал. Вероятно, на то, что не сможет. Мысленно умоляя «Мария одумайся». С надеждой смотрел на нее, вкладывая в свой взгляд все то хорошее отношение, что у него было к ней. Не знал, что будет делать, если все же выстрелит. Пуля в живот не была смертельной. Но все же…
- Или стреляй, или отдай пистолет.
Рискнул, и поднял руку, касаясь ее лица, даря нежную ласку. Чувствовал, как дрожит под его пальцами ее тело, как все сильнее растет сдавливающее ее напряжение. Как дрогнула сжимающая пистолет рука, видел силу, с которой сцепила зубы. И резко обмякла, ослабла. Потрясение, недоверие расплывались на прекрасном, еще мгновение назад ожесточенном лице.
- Не могу…
У него буквально крылья выросли за спиной. Она все же не смогла. Он все же хоть что-то для нее значит.
То, что не смогла в него выстрелить, вселило в него веру: в нее, в них, что не все потеряно. Но сейчас было не время вдаваться в сантименты. Пистолет все еще упирался ему в живот.
Не стал доверять хрупкой надежде, озарившей сердце, медленно, стараясь не спугнуть, протиснул руку между их телами, накрывая ладонь Марии своей. Отбирая пистолет, удивился, как послушно ему его отдала. И то, какими пустыми снова стали ее глаза.
Она враз как-то сникла, потухла, словно из нее выкачали всю жизнь.
Как бы ни хотелось ее обнять, утешить, поцеловать - не смог. У соседней стены застонала от боли раненая Адель.
Быстро преодолевая разделяющее их расстояние, опустился перед ней на колени.
За его спиной словно безумная расхохоталась Мария. Он не стал оборачиваться. С нею разберется позже, сейчас же нужно было позаботиться о раненой.
- Потерпи, я осмотрю раны.
Адель слабо улыбнулась в ответ, морщась от прикосновения его рук.
- Раны сквозные…
- Я же говорила, что она не сможет!
Кристофер нахмурился. Он в очередной раз не понимал происходящего. Сколько раз за последнее время оказывался в подобных ситуациях, когда один он не знает, что происходит на самом деле. Эта была одной из них.
- Что это значит?
Адель медленно повернула голову в сторону Марии. Кристофер сделал то же самое. Мария стояла, опершись об стену, свысока, с напускным безразличием поглядывая на них, на губах блуждала кривая полуухмылка, но все же он смог рассмотреть огонек интереса, зажегшийся в ее глазах. Кажется, не один он искал ответы.
- Она не может причинить тебе боль из-за связывающего вас ритуала.
Кристофер опешил. Слова, сказанные Адель не укладывались в голове.
Какой ритуал? Он не помнил, чтобы с ним подобное происходило, а, как известно, память вампира не была ситом, она хранила даже мельчайшие в жизни события.
Он резко развернулся к Марие, ища подтверждения или опровержения слов Адель. Мария же застыла. Ее лицо отражало неподдельный ужас.
Не может быть!
Значит, правда!? Замотал головой. Нет! Не правда! Он бы помнил!
И не заметил, как прошептал это в слух.
Адель нежно коснулась его руки, сочувствующе сжимая ладонь.
- Это правда, Кристофер. Тебе тогда было шесть. Она напоила тебя своей кровью. Связала тебя с собою навеки, сделала зависимым. В подтвержденье этому рубец у тебя под сердцем, у нее есть такие же, на левой руке.
Кристофер резко сорвался с места. Свой рубец он хорошо помнил, всегда интересовался, откуда взялся такой необычный шрам. В виде полумесяца, с неровными рваными краями. Родители же молчали, отводили глаза.
Происхождение этого шрама не давало ему покоя, как видно, не зря.
Кристофер подлетел к Марие и нетерпеливо дернул за руку. Переворачивая тыльной стороной. Сердце оборвалось, когда увидел три неровных, обезображивающих верх запястья шрама.
С жестокостью, так ему несвойственной, откинул ее руку от себя, так, словно она могла обжечь его одним своим прикосновением.
Глядя в упор в лживые, но такие любимые глаза прошипел:
- Это правда? Все, что говорит Адель, правда?
Она вжала голову в плечи и молчала, пряча от него взгляд. Его это категорически не устраивало. Он хотел услышать правду. От нее.
Резко, как безвольную куклу встряхнул за плечи. Ему было плевать, что приложил куда больше сил, чем требовалось. Было плевать, что в этот момент ей может быть больно. Его боль была сейчас в разы сильнее.
- Говори! Немедленно! Это правда!?
С силой зажал ее лицо, заставляя смотреть на него. Правда была в ее глазах. Обжигающая, разрушающая. Не нужно было слов, признаний. Он и так все понял.
Резко разжал руки, оттолкнул от себя и растерянно отступил на шаг.
Что же теперь делать? Он не знал, как справиться с обрушившейся на него ужасающей правдой.
- Кристофер, не переживай, слышишь, твой отец нашел способ разорвать эту связь. Мы все исправим! Тебе не придется жить с этим.
Он был так растерян, что не сразу понял, о чем она говорит. Неужели это возможно? Разорвать связь?
- Как? – он не узнал свой охрипший, севший голос.
- Есть способ, поверь, отец знает, как снять с тебя это проклятье.
- Книга! Патрик нашел книгу?
Спокойный тон Марии ударил по натянутым нервам. Где-то в глубине души еще все же надеялся, что все это жестокая, злая шутка. Она же лишь только подтверждала горькую правду.
- Да, книга. Ты так неосмотрительно оставила ее, – Адель усмехнулась. – Огромный промах с твой стороны.
Он смотрел на Марию затуманенным взглядом, видел, как шевелятся ее губы, она что-то отвечала Адель, но он не слышал ни единого ее слова. Мир угрожающе сузился и запульсировал тупой болью в висках. Ритуал! Как такое могло с ним произойти? Его дикое желание! Его бешеная страсть к Марие! Его зависимость перед ней! Неужели все это было миражом? Действием какого-то мифического ритуала?
Он же слышал ранее, что такое бывает. Ему когда-то рассказывали, но считал все это сказкой, выдумкой. Он не знал, кто по доброй воле мог впутать себя в подобную кабалу. Ведь спасения от нее не было! И как он мог попасться на такое?
Ритуал. Мария и он!
Теперь ему стало понятно все, что с ним происходило. Его влечение к ней, это не было любовью с первого взгляда, как изначально подумал. Обычная плотская связь. У него просто не было шанса сопротивляться связывающей их магии.
А она? Что ощущает она? Мария ведь знала все с самого начала. Знала, кем станет для него, и просто игралась с ним? Завлекала в ловушку, как подопытного зверька. Понимание ранило, разбивало сердце. А ведь он действительно верил, что влюбился. Впервые. Сильно. По-настоящему.
Все оказалось ложью. Чужой глупой шуткой.
Раздраженно мотнул головой.
- Почему я ничего не помню? Подобное невозможно забыть! - было сложно, но хотел знать детали. Больше уже разбиваться было нечему, можно было узнать и остальную правду.
- Она приказала тебе все забыть. Ты не помнил ее, и все это время действие ритуала почти не сказывалось.
Кристофер нахмурилось.
- Почти?
- Ты реагировал на меня.
Он совсем растерялся. Адель всегда волновала его. Он относился к ней трепетно, нежно, но причем здесь ритуал? Недоразумение развеяла Мария. Ее шипящий голос окончательно выбил почву из-под ног.
- Эта тварь – моя родная сестра! Ты чувствовал в ней мою кровь. Так что, мой дорогой, все твои чувства к Адель – такой же обман, как и ко мне!
Считанное мгновение наслаждалась его потерянным выражением лица. Пусть знает! Что нет у него никаких возвышенных чувств, только отголоски плотской привязанности к ней.
Казалось бы, уже привыкший к потрясениям, он не мог поверить в то, что услышал.
Сестра! Очередной удар. Как такое может быть?
Хотя, это многое объясняло. То, как они похожи, практически одинаковый запах.
Но больше ранило другое. Он мог понять что угодно, подлость по отношению к нему маленькому, наверняка у нее были свои мотивы, но не то, как холоднокровно она расстреливала родного человека.
- Ты еще хуже, чем я думал!
- Молитвами твоего папаши!
Ее обвинения окончательно взбесили, злость на нее буквально разрывала на части.
- Чтобы он тебе не сделал, ты не имеешь права отыгрываться на невинных.
Мария жестоко расхохоталась ему прямо в лицо.
- Ты глупец. Ничего не знающий и непонимающий идиот. Они всю жизнь обманывали тебя. Все, начиная от твоей ненаглядной невинной Адель, заканчивая папашей и мамашей. Лгали, не задумываясь. И то, что я сделала с тобой, было результатом поведения твоего отца. Я пыталась отомстить, как могла! Хотела отобрать у него сына, так, как он отобрал у меня моего.
- Она врет, Кристофер! Не слушай ее. Твой отец не сделал ей ничего плохого! Не верь ни единому ее слову! Она никогда не была беременна, у нее не было детей. Она просто свихнувшаяся на мести сумасшедшая.
Мария взвыла. Как она смеет? Перед глазами все поплыло. Как посмела своим грязным языком коснуться святого. Ее ребенка.
- Ах ты дрянь! – не выдержав, Мария сорвалась с места и набросилась на Адель. Сжимая ладони вокруг горла, попыталась задушить. Хоть и знала, что этим не причинит вреда, все равно сильнее сжимала руки.
- Не была беременна!? Дрянь! После всего, что ты сделала! Лично помогла ему отобрать у меня сына!
Марие хотелось разодрать ее на куски. Подлая двуличная тварь.
- Мария, перестань! – Кристофер с легкостью оторвал ее от тела сестры, но просто так она не собиралась сдаваться. Желание изувечить сестру разрывало разбитое сердце. Изловчившись, со всей силы ударила его по ноге. Вырвалась, бросилась снова к сестре.
У Кристофера лопнуло терпение. Его и так трясло от злости на нее, ее же попытки нанести другим вред могли закончиться плачевно. Потом никогда бы себе не простил, если бы в гневе поднял на нее руку. На глаза попались кандалы, которые ранее снял с Адель и долго не раздумывая, защелкнул их на руках сопротивляющейся Марии.
- Остынь немного!
Ответом послужил ее злой, полный ненависти крик.
- Отпусти немедленно! Ты дурак, ты ничего не понимаешь! Она должна ответить за все, что мне сделала!
- А ты? – он с плохо скрываемым гневом смотрел на ее извивающееся в кандалах тело. – Кто ответит за то, что ты сделала со мной?
Ей нечего было ответить, признавала его правоту. Но все же угрожающее прошипела.
- Отпусти, или пожалеешь! Я никогда тебе это не прощу!
Кристофер отрицательно покачал головой.
- Ты не оставила мне выбора!
Мария возмущенно дернулась, острые иглы пронзили запястья, вплескивая в кровь значительную порцию яда. Через полчаса она снова отключится. От безысходности хотелось выть. В очередной раз удача ускользала у нее из рук. А ведь была почти у цели. А все он! Из-за него, слабости перед ним потерпела поражение. Как же она могла все так бездарно профукать. Все многоуровневые планы полетели к черту. Она снова осталась у разбитого корыта.
Усталая складка залегла между его бровей. Кристофер, в упор смотря на Марию, обратился к Адель.
- Чем грозит этот ритуал нам обоим?
- Кристофер, зачем тебе это? Мы все исправим!
-Я хочу знать!
Адель тяжело вздохнула, понимая, что спорить с его упрямством бесполезно.
- Я думаю, ты уже и так понял характер этой зависимости. Но на этом действие не заканчивается, чем больше времени ты проводишь рядом с ней, тем сильнее поражается твоя воля. Затрагивается не только тело, но и душа. Если все это не остановить, спустя время ты не сможешь без нее жить. Ни одна женщина не сможет заменить ее, ни с кем ты не будешь счастлив.
Кристофер вздрогнул, не самая радужная перспектива. Но волновало другое.
- А она? Как это сказывается на ней?
Мария резко вскинула голову, прожигая его злым взглядом. Знала, что происходит с ней, и была тому не рада. Слова Адель лишь подтвердили собственные догадки.
- С ней происходит то же самое, только медленнее, ее зависимость от тебя не полная, так как в ее крови нет твоей.
Кристофер нахмурился.
- Что это значит?
Мария инстинктивно дернулась. Дурное предчувствие закралось в сердце. Почему-то не нравилось, как он смотрит на нее. Хищно, угрожающе.
Адель же словно не замечала, как изменилось его настроение.
- Она напоила тебя своей кровью, добавляя в порез на сердце, смешивая их. Поэтому ты более зависим. Если в ее кровь добавить твою, вы будете на равных.
От последних слов сестры у Марии сильнее забилось сердце. Ужас сковал душу, когда увидела, как Кристофер метнулся к валяющемуся на полу пустому шприцу от лекарства.
- Кристофер, что ты задумал? – вскрикнула Адель.
Но он не слышал никого. Ни вопросов Адель, ни угроз забившейся в угол Марии. Дикое, необузданное желание отплатить Марие той же монетой заставило ввести шприц в вену, наполнить его своей кровью.
Мария вжалась в стену, сползла так низко, как позволяли сдерживающие движения кандалы. Как могла, попыталась сопротивляться, замирая, когда он все же схватил ее руку, и ввел в вену шприц.
Чужая кровь, опаляя вены, вливалась в кровоток, ее моментально бросило в дрожь, дикая боль скрутила тело. Она помнила эту боль, точно такая же раздирала ее, когда домешивала свою к его крови. От отчаянья Мария завыла. Как же она попала.
- Что ты наделал? – она кричала, словно безумная.
Кристофер, словно только сейчас придя в себя, отшатнулся от нее, поспешно отбрасывая шприц.
С ужасом смотрел, как она корчится, стонет. Даже предположить не мог, что это будет вот так. Но изменить уже ничего не мог, лишь тихо прошептал:
- Завершил начатое тобою.
Она не ответила, справляясь с непосильной для нее болью. Его кровь, словно яд, распространяясь по кровотоку, попадала в капилляры, проникая в каждую клеточку тела. Производя непоправимые изменения.
Со своего места тихо всхлипнула Адель. Кристофер вздрогнул. Как он мог забыть о ней? Со всеми своими разборками упустил из памяти, что девушка ранена, что именно ей прежде всего нужна помощь.
Он должен позаботиться о ней. Мария никуда не денется. Сама связала их навечно, пусть теперь пожинает плоды собственных деяний.
Но как бы ни был зол на нее, не смог просто уйти. Присел на корточки возле скрюченного и дрожащего тела.
- Послушай Мария, сейчас я заберу Адель и уеду. Вернусь, как только доставлю ее в Лондон и уверюсь в безопасности. И мы с тобой разберемся. С ритуалом, с твоей местью к моему отцу, со всем, что ты натворила. И вместе подумаем, как избавиться от этой зависимости. А пока, ты побудешь здесь.
Он резко поднялся, положил ключи от наручников себе в карман. Больше не глядя на Марию, опустился перед Адель, беря не способную идти самостоятельно девушку на руки.
- Выпусти меня немедленно! – пронзительный крик завибрировал по узким сводам пещеры. Ее голос дрожал от боли, но она не сдавалась.
- Нет, Мария! Я не собираюсь гоняться за тобой по всей стране!
И не глядя на нее, поспешно вышел из пещеры.
- Ненавижу тебя! Я убью тебя, когда ты вернешься, слышишь? Убью! – выплевывала она ему вслед.
Он даже не обернулся.
– Убью!
Как только за ним захлопнулась стальная решетка, отчаянно завыла. Как же она попала!
Что же теперь с ней будет? Неужели теперь зависима от него? Не сможет без него жить. Упрямо замотала головой. Нет, не бывать этому. Адель говорила, что можно избавиться от действия ритуала. Мария догадывалась, какая цена за свободу. Умирать она не собиралась, только не теперь, когда знала, что ее сын жив. Значит, придется избавиться от Кристофера.
Главное – успеть первой.
Вот только как ей теперь выбираться? Владимира уже вероятно нет в Румынии. Он, естественно, отправился вслед за ней в Лондон. Оставалось только рвать на себе эти кандалы, рано или поздно яд в них закончится, никто их не заменит, и она выберется.
Оставалось надеяться, что успеет это сделать, пока Кристофер не вернется обратно.

С тяжелым сердцем Кристофер покидал пещеру. Гнетущее чувство утраты камнем сдавило грудь. Понимал, что все сделал неправильно, но пути назад уже не было.
Да и мог ли он винить себя в поспешных поступках. После всего того, что на него свалилось, он отчаянно нуждался в выплеске эмоций.
Понимал, что поступил подло с Марией, но по-другому не мог. Он был чертовски зол на нее, она еще легко отделалась. С трудом удалось контролировать бурлящий в груди гнев.
Ему нужно успокоиться. Понять, что делать дальше.
Разобрать всю свою жизнь на крупицы. И осмыслить, что из того, что с ним происходило, что истина, а что ложь. Он не мог сделать это здесь и прямо сейчас, не мог ответить на душившие его вопросы.
Знал, что обязательно вернется сюда, в место, с которого вся его жизнь полетела к черту.
А пока… Ему нужно позаботиться об Адель и выставить охрану возле пещеры с Марией.
Кристофер позвонил Стефану, сделал пару распоряжений. И побежал вниз по склону, неся в руках драгоценную ношу, к машине, которую обещал подогнать дед. К машине, которая увезет их в спасительный для обоих Лондон

Привет Ируна
Какая напряжённая глава получилась,насыщенна событиями и такой шквал эмоций накрыл после прочтения.
Мне вот интересно Адель так искусно врёт на счёт ребёнка или Патрик ввёл её в заблуждение.Просто после этой глава я вообще перестала понимать её мотивацию.
Кристофера жаль откровения явно его подкосили,но его действия меня удивили связать себя с Марией окончательно это был какой то импульсивный порыв.
Спасибо за главу,кажется выходим к развязке
___________________________________

Спасибо за главу! Масса эмоций! Что движет Адель действительно не понятно. Марию жаль. Каждое ее переживание пропитано болью.
_________________

Привет





У нее свои мотивы, скоро станет ясно какие


В этой истории он теряет очень много, сложно жить, верить, когда все, что ты знал до этого было ложью. А насчет поступка по отношению к Марии, импульс, желание наказать



да, еще четыре главы и эпилог

спасибо, что читаешь

Спасибо, что читаешь

Про мотивы Адель скоро узнаем.

 » Глава 21. Вопреки

Глава 21. Вопреки

В салоне авиалайнера было тихо. Удушающе тихо. Казалось бы, идеальный слух улавливал малейшие колебания плотно сжатого в ограниченном пространстве воздуха, незаметную для человеческого слуха вибрацию металлической обшивки, дикий свист обтекающего самолет воздуха. Равномерное, сглаженное полудремой дыхание Адель. Биение сотни сердец, волей судьбы заточенных на несколько часов в одном самолете.
Звуки окружали, пульсировали. Бесчисленное множество, и при иных обстоятельствах раздражали бы. Но только не сейчас. Наоборот, хотелось заполнить мысли нелепой чепухой. Не помогало. Даже этот водоворот гула не мог заставить отвлечься, его организм словно не замечал, отвергал все то, что помогло бы забыться. Создавая пустоту, вакуум вокруг него. И окружающую искусственную тишину. Идеальную среду для размышлений, сомнений.
Он не хотел думать. Не мог. Все произошедшее не укладывалось в голове. Понимал, что рано или поздно придется, что не удастся отложить на потом, спрятать в самые дальние ячейки памяти. Что просто так, само собой, все не решится. Знал, и боялся. Правда, какой бы она ни была, в любом случае разрушала то, что было дорого.
Как прежде, до поездки, уже не будет. Чью бы сторону не выбрал.
Кристофер устало прикрыл глаза. Все это было слишком. Слишком много всего скопом навалилось. Его отец, вера в которого и так достаточно сильно пошатнулась. Он хотел верить ему. В него. Врала Мария или нет, это не меняло факта, что его отец не так уж идеален. Он и сам словил его на несоответствии. Зачем нужно было скрывать правду про Стефана? Про то, кем раньше была мать, да и сам Патрик? Что изменила бы эта правда? Он не понимал. Зато неведенье зародило в нем сомнения. Он усомнился в отце, и уже не получится так же безоговорочно верить каждому его слову.
У Патрика были свои скелеты в шкафу, и если хоть одно из тех обвинений, что предъявляла Мария, было верно... Он не знал, что будет делать, если ее слова подтвердятся.
А еще этот ритуал. Как отец мог скрывать от него? Теперь была понятна тревога матери, которая не хотела, чтобы он ехал. Умоляла, чтобы остался в Лондоне. Она просто знала. Знала, с чем и кем он столкнется в Румынии. Знала, и молчала. Как и отец.
Осознание разозлило. Как они могли? Отец отправил его в Румынию, зная, что его ждет, и даже словом не обмолвился. Неужели боялся, что он испугается проклятья и не станет искать сестер?
Кристофер горько усмехнулся. Разве мог он с уверенностью сказать, что мотивировало поступки отца. Нет! Раньше казалось, что мог. Как же он был слеп и наивен. Отцу стоило больше доверять ему. Если бы Кристофер знал о ритуале, он бы все равно поехал. Сам постарался бы найти ее. И все решить. Вот только в этом случае он бы не был таким глупцом. Хотя бы понимал, что происходит.
Что уже говорить о содеянном. Было поздно хоть что-либо менять. Оставалось понять, как со всем этим жить дальше. Хотел ли он избавиться от действия ритуала? Однозначно сказать не мог, смотря какая цена за свободу. С одной стороны, конечно, хотелось избавиться от зависимости. Уж слишком слабым, лишенным воли становился рядом с ней. А с другой.... Он не помнил, чтобы хоть с кем-нибудь испытал подобное блаженство. Чтобы близость приносила такое абсолютное упоение. Он ведь был действительно счастлив, как никогда за прошедшие сто лет.
Так может, и не так плоха эта зависимость? Тем более, что она обоюдна. Ведь любовь делает тоже самое. Та же зависимость. Только разница в том, что добровольно выбираешь партнера. На мгновение Кристофер задумался. Попытался представить рядом с собой кого-то другого. И обреченно вздохнул. Перед глазами стояла она: злая и жестокая, загадочная и соблазняющая, улыбающаяся и расслабленная, утомленная его ласками. Последняя картинка вызвала улыбку. Такой Мария нравилась ему больше всего. Тогда, когда обещал забрать с собой, не лукавил. Изменила ли что-нибудь открывшаяся правда?
Он не знал. Не знал, где его истинное желание, а где магическое воздействие ритуала. Вдали от Марии все казалось иным, более ясным. Да и мысли не были окутаны безумным вожделением. Впервые за последние дни мог трезво мыслить и был рад этому. Невозможно хоть что-либо решить, когда разумом управляют гормоны, и думает не совсем та часть тела.
Но все равно было тяжело. Прошло всего каких-то пару часов, а он и десяти минут не провел, чтобы мысленно не вернуться к ней. Особенно не давало покоя то, как поступил с Марией. Чувство вины неприятно жгло. Хоть и оправдывал себя тем, что не мог поступить иначе, что в той ситуации это был единственный выход, ощущение, что предал ее, разрывало сердце.
Как она там? За ее безопасность мог не волноваться, ведь позаботился, выставил возле входа в пещеру охрану. Стражи Стефана не допустят никого в подземелье. Волновало другое. Память услужливо подкидывала ее образ, закованное в кандалы тело. Он видел, как она пыталась сорвать их, ощущал, как впрыскивается в тело скрытый в кандалах яд. Если хоть немного успел узнать ее, то понимал, что не успокоится. Будет рвать на себе кандалы до последнего. Травить себя чужим ядом.
Представил ее обмякшее, бесчувственное тело, распластавшееся на холодном каменном полу пещеры, и чуть не раздавил от охватившего напряжения подлокотники кресла.
– Кристофер? – Звенящий от тревожных ноток голос Адель заставил открыть глаза. Он так ушел в себя, что забыл о присутствии девушки. – Ты в порядке?
Кивнул, слабо улыбнулся. Не она должна спрашивать о самочувствии. Не он, а она пробыла в заточении. Ее жизни угрожала смертельная опасность. И пусть в Бухаресте они удалили пули, и раны вампира затягивались быстро, она, вероятно, все еще должна испытывать слабость.
– Как ты себя чувствуешь?
– Уже лучше. Да это и не важно. – Адель улыбнулась, с нежностью смотря на Кристофера. – Главное, что все закончилось, и ты здесь. Больше этот кошмар не повторится, Патрик все исправит.
Почему-то ее слова не успокоили. Наоборот, непонятная тревога сдавила сердце. Кристофер отмахнулся от возникшего чувства. Все плохое, что могло с ними произойти, уже случилось. Тревога была неуместной.
– Расскажи мне о Марие! – спросил просто, не из любопытства. Чтобы отвлечься. Что представляла собой Мария, и так знал. А в то, что ему расскажут правду, уже не особо верил. Ведь Адель ему тоже лгала. Столько лет думал, что влюблен в нее, говорил ей об этом. А она ни разу так и не открыла ему правду.
Адель нахмурилась. Мария не являлась той, о ком хотелось говорить. Отвернулась к иллюминатору, задумчиво изучая причудливый, видимый лишь взору вампира узор из клубящегося воздуха. Не поворачивая головы, сухо спросила:
– Что ты хочешь знать?
Кристофер отметил ее реакцию. Слышал неприязнь в голосе. И в очередной раз убедился, как много он не знает. Что же они с Марией не поделили, что заставило родных по крови сестер ненавидеть друг друга?
– Как вы стали такими?
– Вампирами?
Это было немного не то, что имел ввиду, но кивнул. Мария не рассказывала ему о своем обращении. По сути, она ничего ему не рассказывала. Только неприятные факты о связи с отцом. Конечно же, хотелось бы услышать историю от нее самой, но вряд ли он получит правдивые ответы на вопросы. Особенно после случившегося.
Адель равнодушно повела плечами.
– История очень длинная, и не совсем приятная.
– Мне некуда торопиться.
Прищурившись, Адель посмотрела на Кристофера. Как же ей не хотелось об этом говорить, ворошить неприятное и болезненное прошлое. Но знала, как Кристофер упрям, и вряд ли просто так отвяжется. Понимала его желание узнать о Марие, но все же злилась, успокаивая себя, что скоро все закончится. И Кристофер будет ее, только ее. Она вытерпела и худшее, пережила самые черные дни в своей жизни, зная, в чьих объятьях нежится любимый. Но выдержала, ведь добровольно пошла на это. Главное, что все получилось. И скоро все закончится. Собралась с мыслями. Хочет Кристофер правду, она даст ее, и пусть сам решает, что потом делать с этой правдой.
– Я младше Марии на три года, свою жизнь мы начали людьми в эпоху Средневековья.
Кристофер внимательно слушал тихий рассказ Адель. Про то, как они с сестрой росли в приемной семье его отца. Надо же, Патрик утаил от него и этот факт. Зачем было скрывать, что знал Адель с рождения?
– Мы с Марией не особо ладили. Она всегда была сама по себе. Не игралась с соседскими детьми. Была всегда замкнутой, нелюдимой. Я даже побаивалась ее. Подругами мы с ней так и не стали. Я старалась избегать ее, как могла, и как можно больше времени проводить с твоим отцом. Но это ее тоже не устраивало. Она обижала меня, прогоняла. Пыталась остаться с ним наедине. Уже потом, когда подросла, я поняла, в чем дело. Мария была влюблена в Патрика с детства.
Кристофер вздрогнул от такого признания. Такого явно не ожидал услышать. Уже свыкся с мыслью, что его женщина до него жила с отцом. Но чтобы все было так серьезно... Слова Адель болезненно осели на сердце. Не думал, что будет так неприятно. А она продолжала рассказывать, как Мария бегала за Патриком, подстраивала их свидания. А он хотел совсем другого.
Кристофер поразился, узнав, что ее сила проявилась еще в человеческом обличии. То, что заставила Патрика быть рядом, не стало откровением. На себе испытал губительное действие ее дара.
– Мария слишком заигралась, а ведь тогда были не те времена. Если бы я только знала, к чему все приведет, никогда бы так не поступила. – Адель оторвала взгляд от окна, и в упор посмотрела на Кристофера. – Я предала ее. Хотя в тот момент считала, что поступаю правильно. Мы росли в семье священника, ее сила противоречила всему, что нас учили. Я обвинила ее в колдовстве. Твой отец меня поддержал.

Кристофер ошеломленно смотрел на девушку. Он хорошо знал историю человечества. И без труда мог сказать, к чему вели такие обвинения. От охватившего его гнева напрягся. Как они могли? Ладно, Адель, но отец? Как он мог!? Отдать девушку, с которой у тебя были близкие отношения, на костер! Каким же нужно быть гнилым и жестоким, чтобы так поступить. В голове не укладывалось, что отец решился на такое подлое предательство.
Память услужливо подкинула образ Марии в кандалах. Кристофер сжал кулаки. А чем он лучше? Ведь так же подло поступил с ней. Так же предал. И нет ему оправданий. Ведь мог посадить Адель на самолет и тут же вернуться. Так нет. Оберегая одну, подставил под удар вторую. Твердо решил исправить оплошность. Как только самолет приземлится, передаст Адель в руки поверенных лиц и сразу же полетит обратно. Не станет тратить время на поездку домой, как бы ни хотелось. Выяснить все недоразумения с отцом сможет и позже. Мария была важнее.
Адель тем временем пыталась оправдаться. Как поняла, что натворила, уже когда стало поздно. Как попыталась исправить, бросится в ноги к епископу и сказать, что ошиблась. Как Патрик удержал ее, внушив, что за клевету ее саму отправят на костер.
– Что мне тогда оставалось? Я была напугана. И позже сполна заплатила за свой грех. Когда ее сорвало с горящего костра неизвестное существо, жизнь превратилась в кошмар. В те времена люди не имели особых знаний, но ходили легенды про сверхлюдей, сильных и бессмертных. Мы не знали наверняка, но догадывались, что Марию забрало именно оно, и не для того, чтобы съесть. Для этого можно было и не бросаться в костер. Тогда была такая толпа, собралась вся деревня, никто бы и не заметил пропажи одного. Твой отец сразу понял, что дело плохо. Что рано или поздно Мария вернется. За нами. Мы бросили все и сбежали. Вынуждены были скитаться, перебиваться сомнительными ночлежками. Если бы ты знал, как это – жить в постоянном страхе, ежесекундно оглядываться.
Адель на мгновение замолчала, закрыла глаза. Кристофер видел, как тяжело давались ей воспоминания, но к своему ужасу не обнаружил и капли жалости к ее страданиям. Она тяжело вздохнула и продолжила.
– А потом Патрику все надоело. Он оставил меня в очередной по счету деревне и отправился в Ватикан. Воплощать свою мечту. А я устала бояться. Попыталась начать жить нормальной жизнью. И знаешь, у меня получилось. Я встретила замечательного человека, готовилась стать его женой. А потом пришёл Владимир, и ничего не стало. Ни любимого жениха, ни надежды на свой дом и счастливую жизнь. Чтобы хоть как-то сдержать силу Марии, он прервал мою нормальную, человеческую жизнь. Превратил в чудовище. Как я могу любить ее за это? Как?
Кристофер молчал. Он не знал, что сказать ей. Она ждала от него поддержки, знака, что он понимает ее, но Кристофер продолжал слушать молча.
– Человеческие ошибки ее так ничему и не научили. Она продолжала силой удерживать Патрика. Я не знаю, почему он не ушел, когда я начала блокировать ее. Наверное, привык. Любви к ней у него никогда не было. Было глупо с ее стороны надеяться, что она возникнет. Но Мария не понимала это, пока не появилась твоя мать. Ну, а дальше ты знаешь. Вся ее глупая месть, это обида брошенной, нелюбимой женщины.
– А ребенок? – Рассказ Адель казался слаженным, убедительным. Но все равно что-то не связывалось. Он видел, как искажались от боли черты Марии, стоило ей о нем вспомнить. Не могла она так хорошо играть. Да и для подобной вражды повод должен быть посерьезней. Почему-то в этом вопросе верил именно Марие.
Адель нахмурилась.
– Я же тебе говорила, еще в пещере. Это все ложь!
Кристофер промолчал. Адель, устало прикрыв глаза, откинулась на спинку кресла. Разговор был исчерпан, а бродить и дальше по минному полю категорически не хотелось. И так раскрыла слишком много.
Кристофер задумчиво смотрел на нее. Вот она, перед ним. Девушка, которую всю жизнь считал идеалом. Нежная, добрая, спокойная, ласковая. Умеющая любить и заботиться, и как оказалось, еще и умеющая люто ненавидеть. И, возможно, врать. Кристофер допускал, что Адель не врет, и ребенка действительно не было. Тогда врала Мария. Так это или нет, он не собирался спускать все на самотек. Он найдет того, кто был рядом с отцом в те времена, и обязательно докопается до истины.
Кристофер с трудом дождался, пока опустят трап. Внешне он был спокоен и как всегда собран, что нельзя было сказать о внутреннем состоянии. Он буквально сгорал от охватившего его нетерпения. Последние часы полета стали настоящим мучением. С удивлением обнаружил, что не может думать ни о чем, кроме Марии, что все мысли кружатся вокруг нее. И даже если упрямо пытался подумать о чем-то другом, ее образ все равно возникал перед глазами. Манил к себе, звал. Становилось неуютно, некомфортно, он не мог усидеть в кресле. Голос стюардессы, оповещающий об окончании полета, вызвал прилив облегчения. Скоро он улетит обратно. Исправит все, что так безрассудно испортил.
К выходу чуть ли не бежал. Адель хмуро следовала за ним. Ей не нравилось его нетерпение, и как ни пыталась успокоить себя, что это ненадолго, не могла. Видеть, как он изнывает по другой женщине, было нестерпимо больно. Понимала, что его поведение – лишь результат действия ритуала, но и это не приносило облегчения. Раньше, до встречи с Марией, он хоть как-то реагировал на нее, сейчас же его глаза смотрели на нее лишь с вежливой участливостью. Но ничего. Она все исправит. И неважно, какую цену придется за это заплатить.
Черная с тонированными стеклами машина ждала в назначенном месте. Рядышком стояла другая, такая же. Кристофер нахмурился, но не придал особого значения. Отец прислал дополнительную охрану? Но зачем? Что могло им угрожать в городе, где нет ни одного мятежника, и выставлен круглосуточный патруль? Не доходя пары метров до машин, Кристофер остановился, заставляя стать и Адель. Легонько сжал ее руку.
– Дальше ты поедешь одна. Мне нужно вернуться.
Адель досадливо поморщилась.
– Я не понимаю… Зачем?
– Я должен!
За их спинами громко хлопнула дверца.
– Я так не думаю! – ледяной, властный тон Патрика неприятно резанул слух. За время пребывания в Румынии, оказывается, успел отвыкнуть от его приказной манеры общения.
Кристофер резко развернулся к отцу. Отметил его высокомерно подтянутую фигуру, цепкий, оценивающий взгляд. Он смотрел на Кристофера придирчиво, так, словно искал в нем невидимые изменения.
– Садись в машину, Кристофер!
Патрик не просил, приказывал. Вот тебе и приветствие после длительного отсутствия. Кристоферу это не понравилось, он не собирался подчиняться. Патрик прожигал его властным взглядом, Кристофер, не отводя своего, упрямо повторил:
– Мне нужно вернуться в Румынию. У меня остались незаконченные дела!
– Немедленно! Сядь! В машину! – Патрик процедил сквозь зубы, медленно, угрожающе, делая акцент на каждом слове. Было видно, как ему сложно сдерживаться. Давно Кристофер не видел отца таким. Но не собирался пасовать перед грозным нравом правителя. Никогда не думал, что придется пойти против воли отца, но, похоже, иногда все приходится делать впервые.
– Приказывай своим подчинённым, отец.
– Ты – мой подчиненный!
– Я, прежде всего, твой сын!
– Вот именно! Поэтому ты сядешь в эту машину, иначе, пеняй на себя!
Долю секунды сверлили друг друга взглядом. Патрик властно, приказывая, пытаясь взглядом сломить волю спесивого сына. Кристофер же упрямо смотрел в ответ, не понимая, как раньше мог так безоговорочно подчиняться. Но все же первым отвел взгляд, и уже не глядя на отца, твердо ответил: – Нет!
И быстро, не оглядываясь, зашагал в сторону терминала.
Он не мог видеть, как разочарование на жестоком лице Патрика сменяется злостью. Как отец делает взмах рукой, указывая охране на Кристофера. Как ни один мускул не дрогнул на его лице, когда отдавал приказ:
– Арестовать!

Как же мне противен Патрик и Адель! Слов нет! Что же теперь с Марией будет, раз Кристофера арестуют?! Надеюсь, она, как всегда, справится сама)Еще и Кристофера кинется спасать)
_________________

Мда, зря он Марию беспомощной оставил. Папочка у Кристофера - тот еще гад.
Спасибо за главу!