Луна над озером, или Записки Элоизы (мистический роман)

 » Глава одиннадцатая

Глава одиннадцатая.

      Солнечный  свет  разогнал  ночные   страхи, и  на  кухню  я   спустилась  очень   спокойная. Тереза  улыбнулась  и  сказала   «Доброе утро!»,  а  Анна  смерила  взглядом.
-  Как  вы  спали? – спросила она, и  её  голос  сочился  ядом. - Я  слышала,  вы кричали  во  сне. Вас  посещали кошмары?
-  О  да, Анна, меня  посещали  кошмары… И знаете, что  мне  снилось? Мне снились вы…
  Тереза  не   удержалась  и  тихо  прыснула, а   лицо  Анны  перекосилось. Не   знаю, что  она  сейчас  больше  хотела: нажаловаться  на  меня   Дамонте   или  придушить.
  Тереза  продолжала  смеяться   и  одобряюще  смотреть   на  меня, и экономка одёрнула  её  взглядом, а  сама сказала  Анне:
-  Анна, сегодня  ваша   очередь  в  саду.  Будьте  так  любезны, озаботьтесь.
  Что - то  бурча  себе  под   нос, Анна   вышла, а  выходя,  наградила  меня   ужасающим  взглядом.
  О,  если  эта   тощая  служанка   думает  меня   напугать,  так  у  меня  есть  более  надёжный  источник  ужаса!..
  Кофе, поданный  Терезой,  был  чудесен: чёрный, без  сахара, и  очень крепкий. Я благодарно  улыбнулась  Терезе:
-  Спасибо, Тереза. Это  очень мило...
-  Я   же  знаю, какой  вы   кофе пьёте,  синьорина: ни   грамма   сахара,  ни  грамма  молока. Настоящий  мужской  напиток. И как  вы  можете  пить  такой?
-  Привычка, Тереза.
-  Я бы никогда  не   смогла   такое   выпить, -  покачала  головой  Тереза. - Он  же ужасно горький! Я  никогда  не  пью чай  или  кофе, не  положив  несколько ложек сахара.
-  Чайных? – улыбнулась я.
-  Нет, столовых, - и  Тереза, видя  моё  крайнее  удивление, поспешила  объясниться:  - Я  ужасная  сладкоежка.
-   Тогда  вот  вам  мой  совет,  Тереза: чтобы  сберечь  себе  время, наливайте  прямо в  сахарницу, - с  самым серьёзным  видом  сказала  я, и Тереза  снова   захихикала, а  Панетти   укоризненно  посмотрела  на  нас.
  Право  же, как  же  мне  было  намного   легче   с Терезой,  чем  с  Анной  или Дамонте!. Если бы  у  них  было  хоть  немного  дружелюбия  Терезы!
     

      Алессандро  меня  уже  ждал. Всякий   раз, видя,  как  он  меня   встречает, я  убеждалась  всё  больше: он  ко  мне  привязался. И что  скрывать: я   тоже привязалась  к  этому  мальчику… хотя   иногда  он   мог  бы  быть  не таким  странным.
-  Чем  займёмся   сегодня, синьорина Элоиза? - радостно поинтересовался Алессандро, подпрыгивая  на  стуле. – Чем - чем - чем?
-  Так! - сказала   я, стараясь  выглядеть  очень  строгой,  и даже  брови  сдвинула.  - Это  что  ещё  за  прыжки? Так  ли  должен  вести  себя  воспитанный  мальчик? Сиди смирно.
  Алессандро   скорчил  гримасу, но   воздержался от комментариев:  льщу себя надеждой, что из - за любви ко мне.
   Собираясь   во  владения   Дамонте, я, конечно  же, лелеяла  надежды,  что   понравлюсь  его  сыну, но  симпатии   последнего  были так  быстры, что я  не  успела   опомниться. Однако  это  сослужит   хорошую службу: Дамонте  не   сможет  вытолкнуть  меня  взашей,  поскольку  я  очень  нравлюсь   Алессандро...  Во  всяком   случае  я  очень  надеюсь,  что  не  вытолкает.
   Мы  позанимались  часа  три: я   решила, что  больше  не  стоит  нагружать   мальчика. После   занятий  мы  отправились  погулять  вокруг дома. Меня  тянуло  к  озеру,  но  я  сдерживалась, а  вместо  этого   попыталась выведать  у  Алессандро,  помнит  ли  он  свою  мать. Мальчик  ничего  не  смог  ответить: мать  его  умерла через  несколько   месяцев после его  рождения.
-  Анна говорит, она  была  странная.  Очень  странная.
  Опять  Анна! Как  грозный  рок  тяготеет  над  домой. Скоро  я  её  буду  бояться больше, чем  Дамонте.
-  А что  она  ещё  говорила? – как  можно  осторожнее  спросила  я.
  Алессандро  пожал  плечами. Он  совсем   не  знал матери  и  потому  ему  было  неинтересно  говорить на  эту  тему, но  боясь   показаться  невежливым, он  старался  отвечать  на  мои  вопросы.
-  Точно  не   помню, но она  говорила,  что  её  смерть  была  странной. Папа  её  принял, так  почему  же  она  вдруг   решила  уйти?  Вопрос, конечно.
  Странно  было  слышать   подобное  из  уст   десятилетнего  мальчика. Он  явно  « пел » с  чьих - то  слов, и  я  догадывалась, кто  был  автором  подобных  заявлений.
  О  смерти матери   Алессандро  тоже   говорил  без  каких - либо   эмоций. Он не   знал  её   и потому отзывался   так  безучастно.
-  Почему  её  смерть  была  странной? – продолжала   я  расспрашивать, однако  мальчику  уже  надоело отвечать, и  он  закапризничал:
-  Синьорина Элоиза,  давайте не  будем  об  этом! Мне  не  хочется  говорить  на  эту  тему.
-  Это почему  не  хочется? Она –  твоя   мать  и  заслуживает  того,  чтобы мы  о ней говорили,  - строго сказала  я.
-  Но я  её  совсем  не  знаю!
-  Но это не  объясняет твоего  безучастия   к  судьбе  твоей  матери. Она  тебя родила,  она  столько  ради  тебя  вытерпела - и ты не   желаешь  о  ней   говорить! И тебе  не  стыдно, Алессандро?
  Мои  слова   смутили   мальчика: он  перестал  баловаться   и  опустил  глаза, покраснев  как  маков  цвет.
  Я  не  стала  продолжать  эту тему.
  Алессандро  заговорил  минут  через  пять:
-  Простите, синьорина Э лоиза, но  я   совсем  не  знаю  своей  матери… как  же  я могу  что  - либо говорить  о  ней?
-  Лучше  вообще  ничего  не  говори, чем  говорить всякий вздор,  - сказала я, не понимая,  откуда  снова  взялось  это   чувство   тревоги  и  того,  что  за  нами наблюдают.
  Сделав  вид,  что  поправляю  локон  у  виска, я  незаметно  ( льщу  себя  надеждой,  что незаметно) осмотрелась. Никого. Так  почему  мне   постоянно кажется, что  за  мной  следят?  Верно,  всё из - за Анны,  решила   я. Её  постоянные  придирки  скоро  сведут  меня  с  ума.
  Видно, мои  слова  затронули  душу   Алессандро. Оставшиеся  минуты   прогулки   он  молчал,  думал  о  чём - то, а  потом,  когда  мы  возвращались, сказал:
-  Простите   меня, синьорина  Элоиза. Я  больше  никогда  не  буду  так… не  буду  так   безучастно  отзываться о  матери. Но  что  я  могу   сказать? Я  её  совсем  не  знаю… а  когда  прошу  папу рассказать что - нибудь, он  отправляет  меня  ко  всем  чертям.
   Раньше  я  бы  не  поверила, но  теперь  знала  Дамонте  не  по  наслышке  и  знала, что  он  мог  такое  сказать  ребёнку.
-  Иногда  мне   кажется, что  он  совсем  не  любил  мою  маму, - совсем грустно сказал Алессандро, и  я, видя, что  мальчик  приуныл, поспешила   успокоить его:
-  Но  зато  я  тебя  люблю.
   Лицо  мальчика   посветлело, и он  бросился   мне на шею. Обниматься  я не  любила  ( чем  всегда  вызывала  недоумение  матери), но  всё  же  в  ответ  обняла  мальчика.
    

     Вечером  я  лежала  в   кровати  и   читала  свою   любимую  « Комедию ». За  всеми  этими  приключениями  я  совсем  про  неё   забыла  и   сейчас   с  восторгом   перечитывала  знакомые  строчки. Недописанное  письмо  к  Донателле  лежало   на  столе: я  собиралась  закончить  его  завтра. Мы   договорились: пишу  только  я.  Так  надёжнее.
  Я  была  полностью  погружена   в  произведение,  когда  за  дверью  послышались  чьи - то  шаги. Я  подняла  голову   и  прислушалась. Шаги   остановились  возле   двери, замерли, словно  человек  старался услышать, что   творится  в  комнате. 
  Я  тоже   замерла. Одно  дело   кричать,  что ты   смелая - при свете дня, и  другое   дело, когда   что - то   происходит  ночью. Я  нащупала   браунинг,  вытащила   его  и   недрогнувшей  рукой  направила  на  дверь. Если  Дамонте  вломится  в  комнату  - его  встретит  дуло… а  если  я  окажусь  более  нервной,  чем  думаю,  то  и  пуля.
  Человек   за  дверью  замер, я  же   держала   дверь  на   мушке. Вдруг   шаги  снова  послышались: человек  уходил. Только  когда  шаги  стихли, я   соскочила  с   кровати   и  подбежала   к  двери. Когда   я выглянула, никого не  было. Я   уже  хотела   закрыть дверь, когда  почувствовала,  что  стою  на  чём - то  бумажном.
   Это была  записка: очень  краткая  - и по  содержанию, и по объёму:
          Убирайся или пожалеешь
   Я   несколько  раз   перечитала  строчку, не  сразу  поняв, что   случилось, потом  зачем - то  снова выглянула, словно  надеялась: автор  сей   записки где - то   рядом. Но   коридор  был  пуст  и  темен. Я   закрыла дверь  и  снова  перечитала   записку. Убирайся  или  пожалеешь.  Я не  грешила  на  Дамонте: он  меня  ненавидит, но  он  не  так  мелочен. Он  не  станет   опускаться   до  бумажных  угроз: он  скажет  их  мне  прямо  в  лицо.   Это  Анна. Определённо  она.  От  придирок  она  перешла  к  угрозам.
   Как  хорошо, что  я   прихватила   с  собой  браунинг!
_________________

Лиль, можно я немного побурчу?
Все-таки наша Элоиза - довольно самоуверенная особа))

Как раз аналогичная ситуация имела место быть, и Элоиза о ней слышала сама)) Но Элоиза уверена, что уж ее-то не выгонят

Ужас-ужас! Я, как мама, в шоке от этой фразы! Это что, в то время считались возможными такие воспитательно-внушительные меры по отношению к детям? Зачем внушать ребенку чувство вины - на ровном месте к тому же! Хотя, почему в то время? Сейчас тоже такое есть, к сожалению((( Ради удовлетворения своего любопытства Элоиза использует уже и мальчика(( А во-вторых, откуда она знает, кто там и что вытерпел? Субъективная позиция у Элоизы, основанная в гораздо большей степени на услышанных ею сплетнях, чем на событиях, непосредственным участником которых она бы была. Уж слишком она предубежденно относиться к Дамонте. Есть еще у меня одна мысль, но пока я ее не могу ухватить за хвост))
И еще у меня к тебе технический вопрос. Ты пишешь в ворде? У тебя слова соединены неразделительными кружочками, которые растягивают предложения. Не могла понять, что с текстом. Сначала я, как и Настя, подумала, что там пробелов гораздо больше, чем надо. А оказались - кружочки (не знаю, как оно правильно называется). Текст выглядит искусственно растянутым, лично мне это сильно бросается в глаза.


1. О какой книжке речь? Можно, конечно, догадаться, но...
2. Опять-таки, лишние пробелы после кавычек и перед ними.

бояться больше, чем Дамонте?

Какая интересная фраза!
Не сердись за замечания!

Да ладно бурчи
Насчёт Элоизы- во многом она неправа, многое не так понимает и не всё правильно делает. Такая бяка у меня получилась. Местами, не скрою,вынос мозга, но -сорри- что поделать, такая вот героиня в данной повести, и с этим не сладить
И да, писала в ворде. А что?
_________________

Могу тебе как автору только посочувствовать))) Тебе с ней "воевать"))

Выставь функцию "непечатаемые знаки" (у меня оно в верхней строке меню возле процентов) и увидишь)) Все эти кружочки нужно убрать - текст приобретет "человеческий" вид)) Как ты вообще примудрилась их выставить после каждого слова? Извини, это уже у меня издержки профессии срабатывают - постоянно имею дело с вордовским текстом и нашим редактором))

Есть,сэр!
_________________

Лиля, спасибо за продолжение!

_________________

Ура, новая глава
Лиль, у меня претендентов на авторство записки вот даже нет Сомневаюсь, что ее написала Анна. Может, кто-то из оставшихся служанок не такая уж доброжелательная, как хочет казаться?
Еще хочется, чтобы инстинкт самосохранения у Элоизы чуть больше был развит: пистолет это, конечно, хорошо, но стоит ли ей вообще до такой степени все доводить? Смущает меня немножко мотивация героини, если честно. Если бы она очень привязалась к мальчику и решила остаться любыми средствами ради него - вопросов бы не было, а рисковать только любопытства ради...
И меня, признаться, тоже немного смутил допрос Элоизы мальчика - смерть матери тема щекотливая. Но, с другой стороны, меня гораздо больше заинтересовала реакция самого мальчика... что-то даже какие-то ассоциации с Оменом появились. Лиля, пообещай мне, что все будет не так печально
Спасибо за главу!

Да-да

Настя,ты же обещала мои мысли не читать!


Признаю,поступила она,конечно,не очень красиво, но ведь никто ничего ей не говорит, вот и притянула мальчика...

Пожалуйста!
_________________

А я не столь догадлива, и была уверена, что это именно Анна...


Ага, так она угадала?!


Очень надеюсь, что Лиля до такого не дойдет. Ведь правда же?
_________________

Ира,привет!!



Вы что! Нет,конечно! Антрихриста здесь нет и не будет!!! Я с такими вещами не связываюсь!
_________________

Лиля, Ирина,



Да это ж я предполагаю только просто тот, на кого падает больше всех подозрений никогда не оказывается главзлодеем

Лиля,

Уф, ну ладно, успокоила... Просто всякое бывает


*что-то у меня с интернетом сегодня.... еле-еле загрузила на хостинг *

PS Очень жду продолжение

Да, так,в основном, и бывает

Торжественно клянусь- Омена нет и не будет!

Настя, такая красота!!!! Не могу сказать,как благодарна тебе!!! Я вот тебе не такой красивый презентик преподнесла, как ты...

Сейчас сброшу главку SOLE PIZZA E AMORE, а потом- к Элоизе
Настя,grazie за красоту!!! Уташшила к себе
_________________

Про "не такой красивый" неправда все, коллажик очень здорово сделан!
Рада, что обложка понравилась))

Спасибо

А как такая красота может не понравиться??!!
_________________

 » Глава двенадцатая

Глава двенадцатая.

      Как  я  и  думала,  Анна   ничем   себя  не   выдала,  когда  на   следующий   день  я  столкнулась  с ней на кухне. Её  лицо   выражало  только   презрение  -  не более.
  Однако   меня   это  не   остановило.
-  Вы, верно, решили,  что  испугаете  меня  какой - то записочкой? -  прямо  в  лоб  спросила  я.
  Ситуация   позволяла:  кроме   нас, в  кухне  никого  не  было.
  Анна  повела  себя  так, как  я   думала. Она   сделала   непонятное  лицо  и  пожала  плечами.
-  О  чём  вы? Не  понимаю...
-  Всё  вы  прекрасно  понимаете! Вы  написали  эту  записку!
  Я   забыла  всякую   осторожность  и  показала   записку. Анна  мельком   кинула  взгляд  и  снова  пожала  плечами:
-  Я  этого  не   писала. Мне  делать   нечего,  как  всяких   гувернанток  пугать? А  вы, верно, испугались.
  В  её  голосе   звучало   злорадство. Я  еле  сдержалась, чтобы  не  ткнуть   пальцами  в  эти  узкие  глаза.
-  Если  вам  так   хочется   думать - думайте. Однако  знайте: меня  так  просто не напугать.
-  Синьорина   сама  сталь, -  ядовито   сказала  Анна  вслед, но  я  не  обернулась.
    

     Из - за  Анны  я  не   выпила  свою  утренную  чашку кофе,  но  не  собиралась   возвращаться.
  Мы  занимались  ( я всё  время  пыталась  унять  голодный   желудок, который  грозно  завывал, требуя  заправки), когда  в  дверь  робко  стукнули, и  в  класс  заглянула   Тереза.
-  Простите…
-  Заходите, Тереза, - приветливо  ответила  я,  отложив  учебник.
  В  отличие  от  Анны  я  всегда  была  рада  её  видеть. Алессандро, кажется, разделял  мои  предпочтения: он  улыбался  и  болтал  ногами.
-  Доброе  утро,Тереза!
-  Доброе утро,  синьор Алессандро, - улыбнулась  Тереза, входя.  
  В  её  руках  была  чашка  с  чем - то  горячим, и  я  не могла не   улыбнуться: пахло  ароматным  кофе.
-  Я  знаю,  вы  с  утра  не  успели  выпить  кофе, синьорина Элоиза, - сказала  Тереза, ставя  передо  мной  чашку, и  я  поблагодарила  девушку:
-  Спасибо,Тереза, это  как  раз  то, что  мне  нужно. Если честно, я  ещё  не  завтракала.
-  Нельзя  так, синьорина  Элоиза. Такой  славной  девушке, как  вы, не  к  лицу  голодание. Хотите, я  вам  завтрак принесу?
-  И  мне! - подскочил  на  своём  стуле  Алессандро. - Я  тоже  не  завтракал! И  мне  завтрак!
-  Как  вам  не  стыдно,  синьор! Вы  съели  столько,  что хватило  бы  на  целую  роту  солдат, - попеняла Тереза, видимо, надеясь, что  мальчик  смутится   и  прекратит  свои   беспочвенные  заявления,  но Алессандро только ещё  сильнее стал  требовать  завтрак.
  Сдавшись, Тереза  удалилась - чтобы  через  десять  минут  вернуться  с  подносом. Алессандро  получил  свою  порцию  и  тут  же  ею  занялся,  не  обращая  на  нас  внимания.
  Это было  мне  на руку.
-  Послушайте, Тереза, как  вы  так можете? - начала  я  издалека, и  Тереза, хотевшая  забрать  пустой  поднос, замерла:
-  О чём вы?
-  Уживаться  рядом  с  таким  человеком, как  Анна.
  Тереза  расслабилась  и  даже  улыбнулась:
-  Ах, вы  об этом… Да  я  просто  внимания  на  неё  не  обращаю. Пусть  себе  шипит.
-  Но она  совершенно  невыносима! Иногда  мне  хочется  хребет  ей  переломать…
-  А  по  вам  и  не  скажешь. Вы  всегда  так  хорошо, так  достойно   парируете  её  выпады. Вы  словно защищены  невидимой  бронью, панцирем. Я всегда  поражаюсь  вашей  выдержке.
-  И  всё - таки  мне  хочется   её  придушить, - вздохнула  я. – Я  еле сдерживаюсь.
  Тереза  оглянулась  на  Алессандро. Тот  пускал  пузыри в чашку  с  какао. И  тогда  Тереза  нагнулась  к  моему  уху  и  заговорщески  шепнула:
-  А  давайте  её   разыграем! Как  она  к вам - так  и  вы  к  ней.
-  О чём  это  вы?
-  Есть  такое   выражение: как  аукнется - так  и  откликнется. Хватит  вам  делать   вид, что  вас  это  не  задевает. Пора  дать  отпор.
-  И как вы  себе  это  представляете?
-  Я  знаю, что  делать. У  Анны  есть  одна   вещичка, с  которой  она носится  как  сторбой  писаной:  брошь. Она  довольно - таки  старинная   и  наверняка  осталась  от её  матери,  хотя  я  не  верю,  что у  такой  особы  могла  быть мать. Я  знаю, где  Анна  прячет  эту  брошь.
- И  что  вы предлагаете?
-  Как что,  синьорина Элоиза? Немного  сбить  спесь  с  этой  особы. Разве  вы  сами не  видите,  что  пора  поставить  её  на  место?
  Я  умом   понимала, что  это   слишком  низко  и   жестоко,  что  этого  не   стоит  делать - не   надо опускаться   до  мести - но ничего  не  могла   поделать   с  собой. Я   хотела  подружиться  с  Анной, но  она  гнала  меня, презрительно  отзывалась  и  вечно  придиралась… так  пусть  хоть   немного  получит  по  заслугам! 
  Я больше  не   колебалась ни   минуты, когда   вспомнила о записке. Если она  хочет  войны - она  её  получит!
-  Хорошо, Тереза, думаю,  вы правы  совершенно. Где, вы  говорите, она  прячет  брошь?
  Мы  шептались,  как  заговорщики, и  этим  привлекли  Алессандро. Он  перестал   мучать  бедное  какао  и  уставился  на  нас, пытаясь  услышать, о  чём  мы  шепчемся,  но  ничего не  услышал  и  поинтересовался:
-  А  что  вы  шепчетесь?
  Мы  вздрогнули, как  вздрагивает преступник, пойманный на  месте  преступления, и я сказала:
-  Пей  какао, Алессандро, пей.
-  Я  не хочу   какао. Оно остыло  и  невкусное.
-  Тогда  займись  чем - нибудь.
-  Не  хочу  заниматься  чем - либо. О чём  вы шепчетесь?
   Тереза  не   знала, что  сказать. Я  же, сохраняя  убийственное  спокойствие ( этому  приёму  я  научилась  у   отца), сказала:
-  Мы  шепчемся  о том… что  сейчас  я  защекочу  тебя  до  смерти!..
  Алессандро  взвизгнул,  когда  я   вскочила  со   стула, бросилась  к   нему и принялась   щекотать. Он  кричал, что  боится   щекотки,  но я  продолжала   щекотать, и  Алессандро  смеялся  всё  сильнее  и  громче.
  Этот смех  потревожил   хозяина   этого дома.  Не  прошло  и  нескольких  минут, как разгневанный  Дамонте  появился  на  пороге  и  страшным  голосом  крикнул:
-  Прекратить  этот  балаган!
  Мы  вздрогнули  и  оглянулись.
  От  испуга  и  неожиданности  у  Алессандро  сделалась   икота. Он  икал  со  страшной  силой  и  не смог  остановиться  даже   под  страшным  взглядом  отца.
-  Замолчи… - процедил  сквозь  зубы  Дамонте. - Замолчи!..
  Алессандро  бледнел  на  глазах,  но не   мог  остановиться. Он икал  и  икал - и даже  закрыв  рот, продолжал икать. 
-  Замолчи! - крикнул   Дамонте, и  даже  я  присела  от  такого  бешеного  крика. У  бедного мальчика   вот -  вот –  и  начнётся  истерика. Я   поняла  это  и,  прижав   мальчика  к  себе, заставила  себя  прямо  взглянуть в глаза  этого  человека. В  эти  минуты  я  его  боялась - да, что скрывать,- но  я  должна заступиться за Алессандро,  пока не  случилось  страшное!.. 
-  Не  кричите  на  мальчика! Он  не  виноват -  это  вы  своим  криком  испугали  его…
  Прозрачные  ледяные  глаза  буравили  насквозь, и  я  чуть  не  опустила  взгляд, но нашла  в  себе сил  не  делать  этого. Если  я  отведу  взгляд - он  победит.
  Брезгливая  улыбка  появилась  на  губах  Дамонте.
-  Ах  вот  как? У  тебя  всё - таки  не  отсох  язык  при моём появлении? – процедил  он.
  Крепко  прижимая   ребёнка, я   продолжала  смотреть  в  глаза  Дамонте.
-  Как  видите, не  отсох… и  будьте  уверены, не отсохнет! Должен  же  хоть  кто - то  одёргивать  вас.
-  И  ты  думаешь,  что этот  «хоть  кто-то» - ты?  Не  много  ли  ты  на  себя  берёшь, Элоиза?
-  Для   вас - синьорина  Элоиза  Ривера!..  Будьте  так  любезны  это  запомнить!..
-  Никто  в  этом  доме  не  имеет  права  ставить  мне  условия. А  какая - то   гувернантка  и  подавно! Знай своё   место,  Элоиза, и помни - ты  можешь  вылететь   отсюда  в  любой  день!
  Он  развернулся  и  быстрым  шагом  вышел.
  Только  сейчас  я заметила,  что  Терезы  нет. Воспользовавшись  тем,  что  внимание  Дамонте   отвлеклось  на  меня, она  незаметно   выскользнула  из  классной  комнаты.
  Я  обессиленно  закрыла   глаза… и  очнулась  только, когда  полузадушенный  голос  Алессандро  глухо  произнёс:
-  Синьорина   Элоиза, я   сейчас  задохнусь!!..
 Я не з аметила,  что  слишком  сильно   прижала  мальчика  к себе. Опомнившись, я  отпустила  уже  порядком  придушенного  ребёнка.
 Алессандро  же  был   в  восторге:
-   Как  вы  героически говорили  с   папой! Никто  ещё  так  с  ним  не   говорил. Все   боятся  на  него  даже  взглянуть… а  вы  нотации  ему  читаете!  Здорово!
 Я  была  настолько  вымотана, что  только  добралась  до  стула  и  села, чувствуя, как  дрожат ноги.
 Алессандро  стоял  рядом  и  с  тревогой  смотрел на  меня.
-  Вы  же  не  уйдёте,  синьорина  Элоиза, да? Папа  сказал,  что  вы  уйдёте,  но я не хочу, не хочу…
 В  эту  минуту  мне  очень  хотелось  пойти  к  себе, собрать   чемодан и как можно быстрее  покинуть  этот  дом. Я  уже  стала  сомневаться  в   своих   силах.
_________________