Тайна Хэддон-Холла

"Так вот что вас беспокоит отец? Честное имя, не более." - Энн промолчала, хотя признаться, внутри все заледенело от страха. Ох, она допустила ошибку, надеясь сменить тему. Непротсительная оплошность!



"-О, поверьте, я уже жалею! Но вам об этом знать необязательно."
Дорожка была скользкой и Энн едва поспевала за отцом. Он так больно сжимал её руку, что она чуть со страху не умерла. Вот и настал её час. Признаться, она еще никогда не заходила столь далеко, но видя как глаза отца сверкают, как его рот плотно сжимается в нетерпении, Энн злорадно улыбнулась отцу и повторила темже невозмутимым голосом, что и несколько минут назад:

- Я ничего не знаю, отец. Я была в своих покоях.

Энн не смела сказать правду, иначе боялась что тогда отец её просто убьет, но его внимание, пусть и такое негативное, слишком сладостно подкупило рассудок.

Джордж даже смог помолиться.
Его односторонняя беседа с Богом была в основном о благополучии его семьи, но несколько строк об прощении души Гоури он всё-таки смог сказать. Наблюдая за присутствующими, Литтон пытался решить у кого повод желать смерти почившему графу был сильнее. Паркер получал титул, Джордж с Грейс возмездие, Холланд видимо тоже что-то - его взгляды на Гоури были нелюбезными.
Вустер хоть и был приглашён к герцогу явно, как возможный претендент на руку леди Энн, хоть та ещё не выезжает.
Он будущий герцог и как никто является подходящей партией дочери Ратленда - тут Литтон отвлёкся от логики своих выводов нелогичной мыслью, но вспомнил, что заметил вчера как маркиз смотрел на вдову "пьяным " взглядом.
Маркиз Бьют был вчера несколько агрессивен, значит имел причину. Даже вдову не стоит удалять из списка.

Панихида закончилась и присутствующие потянулись на выход. Герцог с дочерью пошли в сад и Литтон повернул к дому.



Он решил пояснить сестре:

- Подозревают или нет, но убийство произошло и опросить кто, что видел полицейские обязаны, - и наклонившись пониже, добавил: - Тем более, что причина ненавидеть у нас была. Реши вопрос с вещами, дорогая, - попросил он сестру.

Грейс внимательно посмотрела на брата. Нет он бы никогда не напал на графа исподтишка. Он бы открыто бросил ему вызов. Она же уверена в этом? Просто пять лет назад его больше беспокоило ее состояние, чем Гоури. Иначе он обязательно бы разобрался с ним.

- Хорошо, милорд, а потом я, пожалую, поднимусь в выделенные мне покои, что-то я неважно себя чувствую. - Грей оставила брата, чтобы распорядиться на счет их гардероба, а после поднялась к себе. Мысли все так и продолжали крутиться вокруг погибшего графа. А что если убийца хотел убить кого-то другого?Его светлость, например? Ведь это произошло в его доме. После таких раздумий ей стало как-то не по себе находится одной в комнате и она вновь поспешила покинуть комнату, надеясь, что кто-нибудь есть в гостиной и она не окажется там в полном одиночестве.

Маркиз, оценив краткость ответа, решил, что раз герцог вернулся живой и невредимый, то ответил он сразу на оба вопроса. А учитывая происходящее сейчас в Хэддон-Холле, то можно предположить, что уникальный изумруд теперь в коллекции его Светлости. Слишком длинный шлейф легенд, реальных и выдуманных, тянется за Моголом. Бьют был таким же, почти таким, коллекционером и прекрасно понимал герцога.

- И может предположить, увидев дырку от пули, или ножевое ранение, причину. - Подхватил маркиз, решив сменить тему. - Несомненно, мы скоро узнаем. Может это был воришка и граф на беду свою застал его на месте преступления. - Бьют подумал, что возможно это был бы наилучший вариант результатов расследования. Не хотелось думать о худшем варианте. Герцог вышел и маркиз мысленно посочувствовал ему.

- Сначала мы посетим панихиду по Гоури, миледи. После прогуляемся. Прошу меня извинить. Надо отдать распоряжения об изменении планов начальнику станции. Вагон нам сегодня кажется не понадобится.

В часовне пахло ладаном и свечами. Гости расположились на скамьях небольшими группами.

- Слышал о нем только хорошее. - Бьют склонился к сидящей рядом маркизе. - Вы в порядке, миледи? - Жена была молчалива и задумчива и он в который раз подумал, что же было у неё в голове, когда она...

После службы, маркиз с маркизой подошли к графине Гоури выразить свои соболезнования.

Ложь, отвратительно липкая, как позор, который покроет их род. Его будет не смыть. Ратленд сжал руку в кулак, боясь, что сорвётся и даст дочери заслуженную пощечину.
Он не считал нужным участвовать в воспитании дочери, потому что не мог привнести в него ничего, кроме оплаты лучших учителей, а это он делал исправно. Непоправимо то, что Её Светлость свою долю в воспитание леди Энн не внесла.
Ратленд несколько долгих секунд смотрел на свою единственную дочь, понимая, что бессилен здесь и сейчас сделать хоть что-нибудь, и это доводило его до белого каления:

- Прочь с моих глаз, - сказал он, наконец, и указал на дом. - Своё наказание вы понесёте, когда разъедутся гости.

Ему хотелось сесть и, ссутулившись, обхватить руками голову, но герцог повернулся спиной к двери и дочери и неподвижно смотрел вглубь сада.

чуть ранее

Холодный и спокойный ответ. Но вот правдивый ли? Насколько я успел узнать, из общеизвестных фактов и тех, что открылись мне о покойном только что, такой человек как граф Гоури вряд ли бы отнёсся равнодушно к присутствию в доме молодой и зависимой от него женщины. Я снова посмотрел в спокойное лицо мисс Эдлон, да, даже если что-то и связывало её с графом, она вряд ли выдаст себя. Слишком хорошо владеет собой. Что это? Интуиция или мои домыслы? Я бы хотел вычеркнуть её из списка возможных подозреваемых, как не имеющую повода, но скромный кусочек батиста не даёт мне этого сделать. Точная копия платочка, найденного около убитого.

- Зачем вы спускались ночью в библиотеку, мисс Элдон?

в часовне
Проводив леди в часовню, я остановился около входа. Неплохой наблюдательный пункт, лица всех скорбящих и притворяющихся как на ладони. С удовлетворением обнаружил, что моя догадка о возможном защитнике для леди Гоури, оказалась не лишена смысла. Один из мужчин явно не мог отвести от неё взгляда. Сделал себе заметку, на память. Ещё двое мужчин привлекли к себе моё внимание очень плохо скрываемым довольством. Похоже, смерть графа Гоури доставила им радость. Оглянувшись, я подозвал кивком одного из лакеев и показал на заинтересовавших меня лиц. Лакей шёпотом назвал имена: маркиз Вустер, виконт Холланд и сэр Чарльз Паркер. Отлично.

Маленькая часовня была полна битком. Я переводил взгляд с одного лица на другое, пытаясь разобраться, кто горюет искренне, а кто нет. С некоторым удивлением был вынужден отметить, что искренней скорби я не увидел ни на одном лице. А вот разнообразие эмоций было. Миловидная молоденькая девушка похоже прятала за опущенными глазами виноватое выражение. Симпатичная блондинка постарше - явно скрывала страх, бросая встревоженные взгляды на сидящего рядом мужчину. Не похожие внешне, но что-то в их чертах всё же наводило на мысль о родственных связях.

Панихида тем временем закончилась, и гости стали расходиться. Поразмыслив, я решил поговорить с одним из той троицы, что вызвала у меня наибольшее подозрение своей реакцией во время панихиды.

Увидев одного из них в холле я решил, что нет особой разницы с кого начинать.

- Лорд Холланд, попрошу уделить мне для разговора несколько минут.

Преподобный продолжает просить воззвать к Господу, просить у того благословение для усопшего, и виконт продолжает повторять и продолжает взывать. Но мысли его уже далеко.
Кто же убил графа? Кто настолько сильно, даже сильнее чем он сам, желал его смерти? Присутствующий ли этот среди прочих гостей или случайно влезавший в дом?

Он уже собирается выходить, после окончания службы, но задерживается у двери, чтобы принести вдове свои слова соболезнования.
- Миледи, мне жаль, - сдержанно произносит виконт и с легким поклоном отходит.
Он замечает мисс Эттли, и собирается подойти к ней, когда слышит свое имя:

Холланд оборачивается и невозмутимо смотрит на мужчину.
- Мистер Колмс, если не ошибаюсь?- холодно произносит виконт и кивает в знак приветствия. - Да, слава идет впереди вас. Чем могу быть полезен?

- Слава часто всего лишь слова, не имеющие под собой основания. А иногда и наоборот. Прошу прощения за нарушение этикета, но я полагаю, что Его светлость представил меня всем присутствующим. Где вы предпочитаете поговорить? Можно зайти в гостиную или выйти в сад.
Холодность виконта меня не смущает, я прекрасно помню, как только что он довольно ухмылялся во время панихиды. Скорбь, как и радость, должны иметь под собой прочный фундамент.
- Какие отношения связывали вас с убитым графом Гоури? Если вы скажете, что никакие, то я вам не поверю. Вы неплохой актёр, но выражение лица всё же контролируете не всегда. И да, будьте так любезны и покажите мне пожалуйста ваш платок.

Её первым порывом было убежать как можно дальше, чтобы вдоволь разрыдаться. Но любящее сердце не позволило Энн спокойно смотреть на отца, которому она только что причинила боль. Добрая порция стыда отрезвила девушку.
Гордо вздернув подбородок, она вместо двери, обошла отца и встала перед ним.
- Да, вы правы, я солгала. Соглала из страха. - она говорила четко, слаженно, не позволяя эмоциям взять верх. Слишком многое накопилось за эти годы. - Я не справляюсь с ним. Когда-то, я мечтала что встречу на балу свою любовь, выйду замуж и буду счастливой мамой. Да, в моем возрасте глуппо питать подобные иллюзии, но в пансионе многие к ним склонны, вот и я не стала исключением. Эта мечта придавала мне силы сдерживать страх. А еще я пыталась понравиться вам. Смешно, звучит, понимаю. - Энн случайно позволила наполниться словам горечью, - Ради одной вашей улыбки, ради маленкой похвалы, ради нескольких строк в письме, я была готова на все! Я ждала, что однажды вы меня заметите, оцените мои усилия и забудите о том...что именно по моей вине у вас нет наследника. - а вот малейший намек на слезы Энн присекла на корню. - Все изменилось вчера. Наши гости, граф Гоури, сплошное притворство, будто все прекрасно! Именно вчера,я поняла что мои мечты так и останутся мечтами. Реальность в лице этих людей оказалось настолько суровой, что я струсила. Мои силы иссякли. Я вдруг поняла, что могу закончить точно также, как и моя мать. Поняла, что пытаясь выдать меня замуж, вы просто желаете избавиться от ненужного бремени и наладить свою жизнь с другой женщиной. - вот она и озвучила то, что таилось в глубине сердца и терзало её столько времени. - Я хотела найти вас и сказать, что не желаю участвовать в сезоне. Думая, что вы придете в бильярдную, я жадала вас там и случайно уснула. Я не имею отношения к смерти графа Гоури, клянусь могилой матери! Утром, я собиралась вам рассказать, где была, и случайно услыашала обрывки фраз об изумруде из библиотеки. Я не подслушивала! Я сразу же ушла. Папа! - Энн набралась смелости и крепко обняла его мощную фигуру. - Я люблю вас и мне очень жаль, что я не оправдала ваши ожидания. Я не умею справляться со страхом. Никто не учил меня, а собственные методы, как вы уже имели несчастье видеть - не работают. Вы вправе наказать меня по вашему усмотрению, я это заслужила.

И она покорно отступила, опасаясь его реакции. Правда, глаза опустила, боясь увидеть все тоже безразличие, какое довело её до отчаяния. Ждать ответа не стала, молча и с гордо поднятой головой ушла, направившис прямиком к дому. Энн не плакала, не закатывала истерик, а совершенно спокойно исповедалась, пусть и не священнику, но очень важному для нее человеку! И будь что будет!

Вопрос прозвучал несколько странно. Зачем люди ходят в библиотеку? Но почему мистер Колмс вообще так уверен, будто я там была? Конечно, в коридорах меня мог видеть кто-то из слуг или гостей герцога, хотя сама я там никого не видела, но откуда бы кому-то, кроме меня, знать, куда я имела намерение отправиться, выходя из отведенной мне комнаты?
- Не представляю, как вы могли узнать, что я намеревалась посетить библиотеку герцога Ратленда, мистер Колмс, - все так же холодно ответила я, - но я, действительно, ночью выходила из отведенной мне комнаты и даже спускалась на первый этаж. Меня мучила бессонница, и я подумала, что герцог не будет возражать, если я возьму почитать какую-либо книгу. Но я переоценила свои возможности по поиску нужной комнаты в незнакомом темном доме. Чтобы не потеряться в переходах и никого случайно среди ночи не напугать, я вернулась обратно.

Но прогуляться нам, вероятно придется позже. равно как и поговорить. Требовалось почтить память умершего.
Что мне и сказал маркиз
И чему я даже немного обрадовалась. Разговор с супругом тоже отложится на какое-то время, и возможно, мне удастся каким-то чудом или просто намеками выяснить, о чем именно Осборн хотел поговорить со мной. Надеюсь, это не касается Бэби. Закончив завтрак я поднялась в отведенную комнату, чтобы выбрать приличествующее событию платье. Черного у меня с собой, конечно, не оказалось, но темно-синее дорожное закрытое вполне подходило. Нацепив на щляпку черный креп и надев черные митенки, я спустилась вниз и проследовала в часовню.
Войдя, зажгла свечу у статуи Матери Божией, и преклонив колени, попрсила разрешить мой вопрос наилучшим образом, потом села на скамью, раскрыла лежащий там молитвенник и следила по нему за преподобным.
По окончании литии мы с мужем подошли к вдове засвидетельствовать почтение и выразить свои соболезнования.

Я с возрастающим напряжением ждала, когда маркиз начнет разговор, и одновременно молилась, чтобы он как можно дольше его не начинал. откровенно говоря, мне было страшно. Гораздо страшнее, чем ночью.

Виконт показывает рукой в сторону саду.
Мужчины шагают бок о бок вдоль тропинки по бокам, усеянной цветами и Холланд ожидает, когда же сыщик перейдет к самому важному.

Виконт останавливается и ровно смотрит в цепкие глаза мистера Колмса.
- Я не собираюсь опускаться до лжи, мистер Колмс, - все-так же с прохладцей произносит Роджер, - с графом Гоури мы встречались несколько раз за партией в покер.
Последняя просьба о платке вызывает легкое недоумение у виконта, но ответив коротко:
- Конечно, - запускает руку в карман своего пиджака.
... Но платка не обнаруживает. Он так же спокойно проверяет карманы брюк, но этой тряпицы не оказывается и там.
- Видимо обронил в утренней суматохе, - произносит виконт, не до конца понимая, какое отношение имеет к расследованию его платок, - если это настолько важно, могу посмотреть в комнате.
И снова показывает рукой, чтобы они двинулись дальше.

Ратленд привык, что его приказы выполнялись беспрекословно, но хлёсткие слова остались не произнесёнными, когда дочь признала, что солгала. Он слушал о её мечтах о любви и понимал, что она так и не выросла. Наивный ребёнок, мечтающий о сказке наяву. Признание же в том, что она стремилась нравиться ему, заставило герцога нахмуриться. Он знал, что не был ласковым отцом. Вернее, был им, но совсем не долго. Он обожал свою малышку, уверенный, что она первая, но не последняя, кто будет бегать по детской Бельвуар-Касла. Но с каждым выкидышем, его надежда таяла и слабла вера в то, что леди Энн будет одной из нескольких. Нет, он её не возненавидел, просто отдалился, потеряв надежду. Конечно, он писал ей. Возможно, редко. Однозначно, редко. Но улыбался ли? Ратленд не знал. Наверное, нет. Их жизнь была омрачена чередой смертей и тающих надежд, болью и бессильем. Он не скрывал сам от себя, что леди Энн была не той, кто ему был нужен для уверенности в завтрашнем дне. Не той, глядя на кого, он мог сказать, что выполнил свой долг перед поколениями предков и потомков. Но разве это значит, что он её не любил?


Дочь ошибалась лишь в одном - она не была помехой повторному браку. Ни в коей мере. Конечно, он женится и будет надеяться, что вторая супруга подарит ему наследника, а лучше нескольких. Конечно, он надеется удачно выдать замуж Энн. А как иначе? Разве не она сама вот только говорила, что мечтала о замужестве и материнстве? Разве он не нашёл для неё жениха под стать? Маркиз Вустер молод, родовит, богат и обходителен. Какого ещё супруга может желать разумная девушка на выданье? Он будет нежен с ней и добр, в этом Ратленд нисколько не сомневался. Кто скажет, что он не заботился о дочери, устраивая её жизнь?


Ждала его ночью в бильярдной, не предупредив и после приёма? Если бы герцог не видел собственными глазами, что сейчас дочь честна, то не поверил бы ни слову.
Не виновата. От двух слов и неожиданных объятий вдруг так тепло, что щемит в груди. Дурочка, но беззлобная. Герцог осторожно погладил дочь по волосам. Неловко, не умеючи. Ругая и жалея одновременно. Понимая, что для многого уже слишком поздно, но не должно быть поздно признать, что дочь ему не безразлична.

- И я люблю вас, дочь, - он снова провёл рукой по её волосам, удивляясь, как трудно было сказать это вслух, - но наказания это не отменяет.


Сказав это, дочь отступила и покинула беседку.
Герцог сел на скамью, погрузившись в свои мысли.

Ей полегчало, как никогда прежде! Он любит её! Любит! Ощущение безмерного счастья, так давно забытое, наконец вернулось!

Отдав грязную обувь, шляпу и накидку слуге, Энн переобулась в домшние тряпичные туфельки. Снять напряжение ей обязательно поможет любимое занятие. Не хотелось ни о чем думать, особенно о том, что среди них есть убийца! Да и не пристало леди беспокоиться о подобных вещах.

На первом этаже, недалеко от злополучной библиотеки, располагался небольшой кабинет, любезно предоставленный отцом в её распоряжение. Здесь Энн устроила свою маленькую исследовательскую лабораторию: на столике в беспорядке лежали увеличительные стекла и приборы, бархатные коробочки с камнями и без, щипцы и несколько ожирелий, лишинных на вермя своих крупных самоцветов.
Энн подошла к массивным шторам и раздвинула их, подставляя лицо мягким солнечным лучам.

Церемония проходила настолько долго и нудно, что недополучившая несколько часов сна Изабелла едва ли не зевала. Этого ни в коем случае нельзя было допускать в подобном месте и окружении, поэтому девушка сдерживала себя, бросив все силы на то, чтобы выглядеть достойно. Она смотрела вниз, изучая страницы молитвенника и думала о том, что сказал герцог Ратленд.
Вполне логичным казалось то, что прибывший полицейский, которого кажется звали мистером Колмсом, хотел поговорить со всеми гостями. В любимых детективах ее брата Джонатана такая процедура тоже присутствовала. И чаще всего полицейские находили преступника среди ближайшего окружения убиенного. Это открытие заставило мисс Эттли поежиться, будто бы на нее дыхнуло холодом из ада, в который, она уверена, непременно отправился граф Гоури.
Изабелла осторожно приподняла голову и посмотрела на находящихся в часовне представителей аристократии. В мыслях не укладывалось, что кто-то из присутствующих мог оказаться преступником. Она не могла представить в роли убийцы даму, рассматривая в этом качестве только мужчин.
Неужели относящийся с нежностью и заботой к сестре граф Литтон мог сотворить подобное? Или выглядевший более чем безобидно маркиз Вустер? И уж, конечно же, вне всяких подозрений всегда галантный и предупредительный в отношении жены маркиз Бьют. Тогда кто? Оставались сэр Чарльз или виконт Холланд? Но зачем?
Мисс Эттли выдохнула ненароком чуть более шумно, что привлекло внимание тетушки. Пришлось шепотом рассказать ей о разыгравшейся головной боли и, услышав в ответ, что все это естественно от нервов и недоедания, еще раз пообещать поесть.
Когда церемония закончилась, мисс Эттли не стала подходить к покойнику. Не сочла нужным, решив, что в данной ситуации неуважение останется незамеченным. Да и кто собственно будет следить за ней? Поэтому Изабелла подошла к леди Гоури, казавшейся до невозможного бледной и измученной. Наверное, она настолько любила мужа, решила про себя девушка.
- Леди Гоури, примите мои соболезнования, - этого требовали правила приличия, к тому же мисс Эттли действительно испытывала нечто схожее с состраданием.
После тесного пространства часовни свобода улицы и свежий ветер казались райским блаженством. В дом к сплетням о смерти графа и стопке новеньких еще не вышитых вензелями платков она не торопилась. В парке спокойнее и живописно зацветали английские розы, которые Изабелла так хотела запечатлеть в своем альбоме рисованных красками пейзажей. Склонившись над растением, она сняла перчатку и потрогала нежные красные лепестки – изумительный цвет.
Нужно непременно же сделать наброски, пока не принесло очередное ненастье, а вышиванием платков она займется в другой, менее погожий день.