Виналия Роминии или фиаско римских богов

Плутон слышал Аквилона, но не хотел отвечать на его вопрос. А, что он ему ответит, что титан украл Ситулу и, что Юпитер вежливо попросил его её найти иначе они боги канут в лето, а люди обретут силу? "Пусть узнает, но не от меня. Раз позвали Меркурия то значит его поставили в известность. Вот пусть от друга и узнает." Плутон подождал пока останется один посидел чуть-чуть на скале, а потом встал и спустился со скалы и пошел прочь от виллы. Плутон знал, что на территории вилле здесь есть туннели и туда он направился. Туннели, подземелье были его стихия. Плутон нашел несколько пещер, но они его не заинтересовали.

Плутон не зашел внутрь, а обошел их осмотрел снаружи и пошел дальше. Увидел скалу и пошел к ней хищно улыбнулся. Настроение приподнялось, на душе стало спокойно. Обойдя скалу Плутон прошелся по шаткому мостику. - Интересно тут кто то лет двести посещал этот туннель? Или я найду куча костей и черепов людишек которые не нашли путь к свету? - Войдя внутрь Плутон не достал мобильник в котором был фонарик. Он мог ориентироваться хорошо в темноте.

Иду к двери, во всю ругая себя. За проявленную слабость. За то, что не смогла удержать своё желание в себе. Никому не нужно это, никому нет дела до моих чувств и желаний. Супруг ни одной юбки никогда не пропускает, а значит, и тут мне нет места.
Мне почти удается довести себя до истерики, но только я тяну руку к дверной ручке, как оказываюсь прижата к двери, а муж захлопывает её, не позволяя и маленькому лучику света проникнуть в кабинет. Но мне уже всё равно, открыта она или нет. Юпитер сжимает мой зад, совершенно бесцеремонно тиская ягодицу.
- Любовь моя, твой приход не может быть настолько быстрым. Я хочу насладиться, - его горячие слова заставляют только дышать, лишив меня дара речи, - тобой.
Муж разрывает платье до самой талии, не оставляя места для маневра.
“Теперь мне точно надо будет переодеваться,” - мысль уплывает в тумане, тумане неприкрытого желания.
Нет больше смысла делать вид, что меня не волнуют его прикосновения и его ласки. Волнуют и ещё как. Стоит Юпитеру только коснуться языком чувствительной кожи, и моё тело предает меня. Откидываю все мысли и рассуждения, оставляя только желание. Желание почувствовать его в себе, как можно глубже. Отставляю попу, чтобы теснее прижаться к его твердой плоти и ощущать на ягодицах его жар. Руки мужа стискивают грудь, заставляя меня тереться, уже не сдерживая свои порывы и вовсе потеряв ощущение реальности. Лоно пульсирует и увлажняется в ожидании ласки. Я же, увлеченная и сосредоточенная на ощущениях, упускаю момент, когда Юпитер стаскивает мои стринги и в то же мгновение заполняет собой до краев. Протяжный стон с губ и встречное движение, подпитанное желанием быть ещё ближе и впустить его в себя ещё глубже. Муж впечатывает меня в дверь и снова толкается, заставляя терять голову от первобытного желания. Любовь и ревность, подпитанные вожделением, вырываются на свободу, сметая остатки самообладания.
- Ты готова для меня, - губы мужа оставляют жгущую метку на шее, в то время, как бедра его снова качаются, заставляя меня грудями елозить по смежной двери, так что соски ещё больше пульсируют. Поднимаю ладонь и запускаю пальцы в волосы Юпитера на затылке, изгибаясь сильнее в его руках, снова и снова наполняя кабинет своими хриплыми стонами. Отдаюсь наслаждению, не сдерживая себя.
Движения становятся дергаными и учащенными, словно тугая пружина, которую с каждым толчком бедер сжимают всё больше и больше, чтобы с очередным толчком она распрямилась. Всё тело будто впитывает в себя солнечный свет и выжигает всё изнутри палящим наслаждением. Крик с губ, и если бы не хватка мужа и дверь, я бы уже сползла на пол.
Прислоняюсь щекой к прохладному дереву, ощущая, что костей в теле не осталось, но теперь ко мне возвращаются и мысли. Руки супруга гладят и успокаивают, помогая выровнять дыхание. А потом совершенно неожиданно он целует меня. Юпитер ведет себя так, словно мы только поженились, и это необъяснимо. После всего, я уже смирилась с его образом жизни.
- Твой способ снятия напряжения мне по душе, любовь моя.
- Твой тоже, - мой голос хриплый от криков и стонов, - мне по душе.
Безумием было бы признаться, что мне бы хотелось всегда пребывать в этом состоянии: ноги подгибаются, а сердце готово выпрыгнуть из груди. Поэтому, вместо слов, я прижимаю голову к его плечу и прикрываю глаза, ощущая его всем телом. И момент, когда муж покидает моё тело, не остается незамеченным. Это тут же возвращает в реальность, показывая, что дикая страсть схлынула и всё вернулось на круги своя.
- Мне надо переодеться, супруг мой, я не могу показаться на празднике в подобном виде.
Как только муж отодвигается, я трусливо сбегаю в музыкальную комнату, на ходу поправляя платье и прикрывая хотя бы на груди его, чтоб скрыть обнаженные полушария. И напрочь забываю о брошенных на полу шелковых трусиках.

Разумеется, я знал о бессмертии богов, сам обладая тем же сокровищем. Знал о выносливости, о способности самовосстанавливаться, испытав это в полной мере на себе, когда был терзаем натравленным на меня орлом. И именно по этой причине знал о том, каким мучительным может оказаться то или иное испытание. Истекая кровью и мучаясь от нескончаемой боли в растерзанном теле, я всерьез завидовал людям, чья жизнь не была такой прочной. Смерть тогда стала для меня желанной, но ничего подобного я бы не хотел для стоящей сейчас передо мной девушки. Оттого и рассердился на ее безрассудство, видя, что доказывая какую-то свою правду, она рискует своим существованием.

- Ты права, в этом мире достаточно сумасшедших. Тех, кто заменил истинные ценности ложными, но стоит ли уподобляться им? И ради чего? Ни человек, ни бог не стоят того, чтобы ради них рисковать всем. Тем более какой-то там камень...
Я смотрел на девушку, вслушивался в ее слова, полные волнения и страсти, и не переставал удивляться.

Но и не ответить не мог.
- Жизнь бесценна, Фидес, думаю, ты знаешь об этом не хуже меня. И она одна у каждого из нас, так же, как у людей. Поэтому отдавать эту жизнь за кого-то… – я взглянул в ее глаза, в которых мне виделась печаль, – отдавать свою жизнь за кого-то стоит лишь тогда, когда эта жертва принесет результат. Смерть редко бывает созидательной, и еще реже она может стать благом для кого-то другого. Я не желаю твоей смерти, – немного помолчав, добавил: – скажу больше: не только смерти, мне бы не хотелось, чтобы тебя коснулось что-то дурное.

После этих слов я отвернулся, давая Фидес возможность переодеться, и упустил момент, когда она оказалась рядом, сделав то, что я ожидал меньше всего на свете: обняла меня.

Она отвела глаза, словно стесняясь своего поступка, и отстранилась прежде, чем я успел отреагировать на ее близость, оставляя меня размышлять о том, какие сложные и непредсказуемые уроки порой подкидывает нам судьба.
- И ты береги себя, Фидес. Особенно если всерьез намерена бороться дальше.

Разговор оставил горький осадок. Я смотрел вслед девушке, наблюдая, как она поднимается по ступенькам с пляжа, как садится в такси. Хорошо, что машина оказалась рядом – по крайней мере, удастся быстрее согреться.

На берегу стало прохладнее, или это я так ощущал себя, оставшись без рубашки. Море как будто дремало, ровное и безмятежное, равнодушное к людским и божественным страстям. Невесело усмехнувшись, я неторопливо двинулся по пляжу туда, где оставил свой катер: нужно было одеться и немного передохнуть до того, как начнется праздник.
И снова подумал о сказке, которую поведала богиня верности, финал которой мне было нетрудно предугадать, за исключением одного: я не знал, что ждет впереди белую сову. Лишь искренне надеялся, что она обретет свое счастье.

Легкие работают, словно кузнечные мехи, наполняя каждую клетку тела требуемым кислородом. Мелко дрожат напряженные мышцы. Но сознание ясное, как никогда.
- Твой тоже, - пауза и судорожный вдох прежде, чем супруга договаривает, - мне по душе.
Хриплый голос Юноны и ее полная расслабленность в моих объятиях вызывают самодовольную улыбку. Давно мы не были вместе, и я уже не могу вспомнить почему. Но сейчас два чувства борются во мне: сожаление об упущенном времени и довольство, что я сумел понять это сейчас, а не значительно позже.
Супруга прижимает голову к моему плечу, доверчиво и открыто проявляя чувства, и я наслаждаюсь этими мгновениями, мысленно продумывая, как еще можно вывести жену на эмоции. Всегда строгая, несколько надменная и снисходительная, но это маска, под которой пылает страсть. И эта страсть привлекает меня. Так было и так есть по сей день.
Немного отстраняюсь, чуть ослабляя хватку рук, и обмякшая плоть выскальзывает из плена женского тела. Супруга тут же напрягается, словно прячась и защищаясь от меня слоем отстраненности.
- Мне надо переодеться, супруг мой, я не могу показаться на празднике в подобном виде, - сбивчивые пояснения, что совсем не скрывают от меня правды. Юнона сбегает. Вопрос только, от меня или же от охвативших чувств.
Легкий хлопок затворившейся двери, когда супруга выскальзывает в смежную комнату, является подтверждением моих предположений, но это совсем не меняет задуманного.
- Это лишь небольшая передышка, любовь моя, - проговариваю свои мысли вслух, поднимая с пола оставленные шелковые трусики, и усмехаюсь, зажав в руке тонкую ткань - она еще хранит тепло своей обладательницы и легкий аромат. - А после будет наступление.
Сажусь в кресло, чувствуя удовлетворение и расслабленность в каждой клетке тела. Улыбка, то и дело, появляется на моих губах, когда вспоминаю интимную деталь одежды, что сейчас лежит в моем кармане. И, не смотря на то, что Ситула до сих пор не найдена - да даже еще не весь пантеон уведомлен о пропаже, - я чувствую душевный подъем. Предчувствие, что сосуд скоро окажется в моих руках, охватывает сознание.
- Господин Юпитер, - раздается неуверенный голос из динамика, - господин Юпитер, господин Меркурий ждет в приемной.
- Так чего же ты медлишь? - громогласно осаждаю человеческого прислужника и добавляю мысленно: “Баран!” - Пригласи немедля!
Спустя мгновение дверь отворяется, и входит тот мой отпрыск, который многие сотни лет неукоснительно выполнял различные поручения и был красноречивым глашатаем божественной воли. Но именно “был”, пока в жилах каждого из нас текла, вместо крови, магическая сила.
- Проходи, сын, - поднимаю руку и указываю на стул напротив, - садись. Разговор будет нелегким.
После горячего секса в горле пересыхает, а потому, прежде, чем начать рассказ, я встаю и подхожу к бару. К тому же, небольшая пауза очень кстати, ведь важно, чтобы сын осознал важность дела и после приступил к поискам с должным настроем. Откупориваю бутылку и небрежно разливаю янтарную жидкость в два стакана, расплескав пару капель. Из одного стакана делаю глоток сам, а второй - протягиваю недоумевающему богу-посланнику:
- Держи. Выпить, я думаю, и тебе не помешает.
Неспешно обхожу стол и усаживаюсь, направляя свой беспощадный взгляд на молодого бога. Возраст оценивается накопленным опытом, и, не смотря на прожитые тысячелетия, для меня Меркурий именно таков - молод и беспечен.
- Ты понял уже, что вызван не просто так, - понижаю голос, чтобы каждое слово звучало весомее и более зловеще. - Прометей на прошлой неделе украл из моего храма, что на Капитолийском холме в Риме, Ситулу Морте. И это может повлечь за собой гибель каждого из нас. Если к ней прикоснутся люди, то не дольше, чем через пару часов, остатки твоих сил иссякнут, а прожитые годы обрушатся на смертное тело, разрушая его в пыль. - Внимательно слежу за реакцией Меркурия и, желая посильнее ударить под дых информацией, добавляю: - Нужно найти Ситулу, пока не случилось непоправимое.
Замолкаю, делая глоток бренди, что огнем опаляет горло, и предоставляю возможность Меркурию обдумать мои слова, как и последствия для всех нас. Много веков прошло с тех пор, когда он был по правую руку мою и вещал волю божественную. Но пришло время вспомнить свое предназначение. Стоит признать, что, даже с помощью супруги, за короткое время сообщить всем богам новости не удастся.
- Расскажи о пропаже, сын. Каждое создание с божественными силами должно знать, что от их действий или бездействия в поисках зависит, станем ли мы прахом, развеянным ветром времени.

Время незыблемо и нерушимо отмеряет свой бег. И пока одни проводят время в праздности, купаясь и попивая спиртное, другие занимаются поисками утерянного сосуда. Кто-то направляется на поиски в винный погреб, кто-то лично у виновника всех бед выведать информацию решается, а кто и вовсе лично встречает титана.
Тем временем, местные готовятся к празднику виналии Роминии и собираются на центральной площади. Они накрывают столы и готовят прилавки со сладостями, да сувенирами для гостей и жителей острова.
Длится эта традиция из года в год, из века в век. Пусть не знают смертные, откуда берёт начало она, но исправно отмечают этот день и, тем самым, поддерживают богов верой своей, воздавая им почести. И дети мои, глупые создания, почитают этот праздник, но сегодня совместить решают приятное с полезным: найти утерянную Ситулу и прекрасно отдохнуть. Невдомек им, что победа титана близка, как никогда.

Фидес крепко обнимала саму себя, с наслаждением вдыхая аромат, сохраненный рубашкой. Она никогда с ней не расстанется. Прометей! Умонепостижимо! Во плоти, а какой он теплый, и в тоже время, твердый.
Такси почти подъезжала к вилле, а она никак не могла отойти. Сладостная истома распространилась по всему телу, погружая в эйфорию, и хоть она искренне полагала, что любовь и занятия любовью, это разные вещи, кажется сейчас все слилось воедино. Фидес думала только о нем: мускулистые плечи, волосы цвета спелого каштана и глаза, о боги, как же она тонула в этих голубых водах! Попытки дышать стали походить на подводный заплыв. Еслиб только еще раз увидеть его, еще раз обнять, один разочек, на несколько секунд...
- Приехали. - грубоватый голос таксиста вырвал ее из гипнотического транса и заставил густо покраснеть. - С вас десять евро.
- Вот, пожалуйста, возьмите, только здесь мелочью, - вежливо улыбнулась Фидес, протягивая коренастому дедушке горсть промокших монет. Он конечно удивился, но спорить не стал.
Выйдя из машины, Фидес с облегчением отметила, что на вилле стало гораздо тише. Она гордо зашагала к дому, ни капли не стесняясь своего вида. Наоборот, ее глаза так и светились счастьем, а их источник, вернее материальная часть источника, словно по волшебству, нежно поглаживала кожу. У Прометея все рубашки такие приятные?
Так, Фидес, тебе надо сосредоточиться на деле! - безуспешно взывал внутренний голос.
Дело. Она тяжело вздохнула и вновь обняла себя за плечи. Рубашка стала ее талисманом. Напоминаем, что за любимых, нужно бороться. Только в мечтах она позволяла себе быть рядом с ним,и не птицей, а женщиной, способной окружить его любовью, той в которой бы он нуждался, но в реальности понимала - мечты не сбываются. У них разные цели. Прометей играет в непонятные для нее игры, говорит о важности жизни, а сам рискует своей. Неужели он думал, она позволит второй раз свершиться тому кошмару? Это тогда она боялась даже пискнуть, а сейчас, сейчас Фидес чувствовала себя другой, более сильной, более решительной в том, что касалось борьбы за жизнь любимого человека.
Прометей сказал, что Ситула там, где она и должна быть. А что вообще известно об этой Ситуле? Как выглядит сосуд, как был создан, для чего именно предназначен? Почему верховным так важно его вернуть? Если ее догадка верна и Прометей не собирается подвергать опасности остальных, то рискует он только собственной жизнью. Если он изловчится и одержит верх над Юпитером, то второй раунд не заставит себя ждать. Верховный просто так его поступок не оставит. И что получится? Круговорот правдоборцев в природе?

Фидес без проблем вошла через черный вход, чем немного напугала поваров, активно разделывающих овощи и тесто.
- Добрый день, синьоры, - улыбнулась она им и проследовала дальше. Обыскать кабинет Юпитера было бы равносильно самоубийству. Пока до такой крайности Фидес решила не доходить. А вот библиотека, вполне себе сгодится. Наверняка, там хранятся какие-нибудь древние тексты.
Еще раз обняв рубашку, Фидес хохотнула. Получается, Прометей все же проник на виллу, только не весь.
Библиотека встретила ее полной безлюдностью. Странно, но на полу почему-то валялись книги, хотя она помнила, что обычно здесь всегда идеальный порядок: отполированная до блеска мебель в темно-ореховых тонах, чистый паркет и гармонично разложенные книжные ряды.
- Начинаем, - сказала Фидес, ободряюще потирая ладошками. - Ой, - только сейчас до нее дошло, что она забыла в такси свою тунику и шорты. Искристый смех эхом разнесся по пространству, память у нее на фоне любовных переживаний, совсем сдала.

Он услышал как его окликнул Меркурий. У друга было совершенно потрясенное лицо, когда он остановился рядом и воскликнул:
- Мне нужно с тобой поговорить!
- Я думаю, надо. Может хоть ты объяснишь, что здесь происходит. Сначала Плутон, теперь ты с Фидес сами на себя не похожи.
- Пойдем, не хочу, чтобы нас кто-нибудь услышал.
Они вместе прошли вперед, чтобы найти уединенную комнату, но не успели в нее войти, как Меркурий махнул рукой и сказал:
- А, какая разница. Все равно это узнают скоро все. Прометей похитил Ситулу. Зная его репутацию, ты легко додумаешь все остальное. Юпитер собрал нас здесь, чтобы помешать титану и предотвратить собственную гибель.
Аквилон не был готов к такой сокрушительной новости. Видно было, что творится что-то неординарное, но не ожидал, что настолько катастрофичное.
- А...
Вопросов в голове было так много, что они лезли вперед, мешаясь друг другу и Ветер не знал, какой озвучить первым. Он потер лицо и кое-что вспомнил.
- Нам надо найти сосуд. Его похитили в Риме и он может быть где угодно. Подожди, сегодня утром я видел Прометея, он бродил неподалеку, наслаждаясь пейзажем. Значит ли это, что украденное он спрятал на Капри?
- Зацепок других у нас нет, поэтому будем исходить из твоего предположения, - ответил Меркурий.
Они помолчали, обдумывая ситуацию.
- Я - пилот. Давай облетим остров, может быть что-то увидим. Нет, так хоть без помех порассуждаем.
- У отца есть амфибия, а я механик от Бога, - рассмеялся Меркурий.
- Ну что ж, решили.
И они вместе направились к выходу.

Откуда-то со стороны подсобных помещений мимо них прошествовала Фидес. Что-то в богине изменилось с тех пор как он видел ее в последний раз. И дело было вовсе не в оригинальной одежде, сменившей торжественное платье. Девушка решительно шла, расправив плечи, не стремясь быть незаметной. Что-то случилось в эти часы, то, что позволило ей стать уверенной и дерзкой. Богиня верности быстро подошла к тяжелой деревянной двери и скрылась в комнате, откуда вскоре донесся смех, несколько нервный, признался сам себе Ветер.
Они переглянулись межу собой и Аквилон сказал:
- Подожди меня несколько минут.
- Хорошо, пойду спущусь к морю, подготовлю борт.

Ветер постучал в дверь комнаты, в которую зашла Фидес. Смех умолк и парень толкнул дверь, входя, как оказалось, в библиотеку.
Девушка сидела на диване, в окружении разбросанных книг. В луче света танцевали пылинки и Аквилон невольно чихнул.
Он обратил внимание, что от изысканной прически не осталось и следа, а волосы свободной волной падали на спину, завиваясь крупными кольцами. Определенно, ей так шло больше.
- Здравствуй еще раз. Мне Меркурий только что рассказал о происшествии. Ты, как я понимаю, тоже в курсе. Мы с ним решили облететь остров, ничего лучше в голову не пришло. А у тебя какие идеи появились?
Фидес смотрела на него и ему казалось, что она смотрит сквозь него взволнованными, блестящими глазами.
- Кхм, - кашлянул он, - тебе помощь не нужна? Ты своеобразно выглядишь. Может быть, позвать кого-нибудь?
- А вообще, мы попали в библиотеку. Вот только Шекспира читать некогда.


С Меркурием согласовано

Пальчики Фидес слегка дрожали, когда она перелистывала страницы очередного тома "римской истории". В дверь неожиданно постучали. Она затаила дыхание, нервно захлопывая толстенную книгу. Кто бы это мог быть? Впрочем, читать в библиотеке не преступление, так что волноваться не стоит.
Нежданым посетителем оказался никто иной, как бог ветра. Аквилон не ассоциировался у нее с опасностью, так что Фидес расслабилась и улыбнулась.



-Привет. - она пробежалась рукой по своим почти высохшим, взъерошенным волосам и посмотрела на него с интересом. Значит, и Аквилон с Меркурием уже знают. - Облететь остров?! Смелое решение, учитывая что ситула, это бронзовый сосуд, может быть будет особенно поблескивать в солнечных лучах. - Фидес загадочно улыбнулась, немного покраснев от того, что собирается немножечко преуменьшить правду, - Я ничего не нашла, вот читаю, просвещаюсь, но пока никаких догадок.

Ее ум может и наивен, но нельзя ему отказать в проницательности. Те сведения, что она почерпнула из литературы, навели ее на конкретное место, а разговор с Прометем и его намеки, окончательно убедили Фидес в верности выбранного направления.



- Если ты имеешь ввиду рубашку, то это мой талисман. В ней удобно, - ее щеки вспыхнули. - Никого звать не надо. Лучше присядь и расскажи, как вы здесь время провели? Что нового на вилле? И ты случайно не знаешь, где моя сестра? - Фидес немного отодвинулась, освобождая место на диване. Она торопливо собрала стопку книг и сложила их у себя на коленях.



- Кажется, ты предлагал античную поэзию. Угадаешь автора и произведение? - и она хихикнув, зачитала ему наизусть один известный фрагмент, -

Луч­ше все­го при­вле­ка­ет серд­ца обхо­ди­тель­ность в людях, —
Гру­бость, наобо­рот, сеет враж­ду и вой­ну.
Яст­ре­ба мы нена­видим за клюв его дерз­кий и коготь,
И нена­видим вол­ков, хищ­ни­ков роб­ких овец;
Но без­опас­но от нас крот­ких ласто­чек быст­рое пле­мя

Какая горячая девочка мне попалась. С наслаждением ловлю ее движения, пытаюсь ухватиться за дразнящие меня губы и не могу. Юстиция нарочно издевается или действительно не представляет, какую власть обрела надо мной?!


- Что захочешь, то и будет, всё от нас зависит, а не от мифических обстоятельств! - в нетерпении шепчу я. Руки сами тянутся к плечам богини. Я пожалел, что не дал ей включить свет. Мне хотелось видеть её всю, без этого чертового платья, видеть свою сирену такой, какой ее создали: идеальной. Я заставил ее приподняться и спустил с плеч Юстиции бретели платья. Делал это медленно, с расстановкой, смакуя ощущения нежной и разгоряченной кожи. Её вопросы меня озадачили, но не разозлили.
- Послушай, Юстиция, завтра мы, к чертям морским, можем оказаться покойниками, и оба наши мира канут в лету. Здесь только ты и я. Зачем переживать о будущем? Давай творить его вместе, – я спокойно отвечаю на вопрос. Осторожно спускаю с нее платье, обнажая при этом аппетитную грудь. Глаза привыкли в темноте, и я без промедления запускаю руки в прекрасное. "Спелые персики" на ощупь мягкие, как майские облака. Охи и ахи стабильно вырываются из моего рта, и все наполнено мучительным ожиданием.
- Я подарю тебе удовольствие, о котором ты и не мечтала. Любой каприз, и я у твоих ног, - мои большие пальцы очерчивают круги на ее чувственных полушариях, медленно принимаясь дразнить затвердевшие соски. – Тебе приятно? Хочешь, чтоб я их поцеловал? Тогда помоги мне, будь хорошей девочкой, - я резко прекращаю свои ласки и, приобняв богиню за шею, наклоняю к себе. Наши губы сливаются, и от поцелуя я получаю не менее острое удовольствие, чем если бы немедленно овладел ею.

- Это иголка в стоге сена, но лучше что-то делать, чем сидеть сложа руки, - Аквилону показалось, что богиня верности подшучивает над ним.

- Уверен, это дело времени, - убежденно ответил Ветер и не стал продолжать расспросы, глядя как легкий румянец окрасил щеки Фидес.
Он признавал право на тайны, имея свою, да и подзабыл о божественном соперничестве.

- Оригинальный у тебя талисман, - Аквилон придвинул одно из кресел поближе к дивану. Девушка показалась ему взволнованной, а стопка книг, сложенная на коленях, подтвердили его догадки. Она словно защищалась от кого-то любыми доступными ей средствами. Он понадеялся на свою способность успокаивать, правда постепенно угасавшую, как и все божественные силы.
- Ты выбрала самую худшую кандидатуру, чтобы узнать кто против кого здесь дружит. Как только подвернулся удобный момент, мы с Меркурием сбежали отсюда на скалу. Только вот не получилось долго отсутствовать. Юстицию я видел в баре вместе с Нептуном, только давно это было, - Ветер развел руками. - Не слишком я тебе помог, да?

Аквилон улыбнулся и процитировал первые строки одного из первых стихов:
Лгать не хочу и не буду: наука моя не от Феба,
Не возвещает ее грающий птичий полет,
Не выходили ко мне, пастуху Аскрейской долины,
Клио и восемь сестер, вещий ведя хоровод;

Он очень надеялся, что соревнование в стихах Фидес продолжать не будет, иначе сильно в нем разочаруется. Ветер помнил только два этих отрывка, но постарался сделать вид, что загаданная задачка была элементарной.
- Ты любишь поэзию? Согласен, поэтов гораздо приятнее читать нежели философов.

Дом, возле которого таксист остановил машину, мало чем отличался от окружающих. Белые стены, на которых плясали солнечные лучи, кованые вороты, позволяющие рассмотреть утопающий в зелени двор. Только в отличие от соседских домов, жалюзи на окнах были закрыты, не позволяя дневному свету проникать внутрь.
Рассчитавшись за поездку, Фортуна снова скривилась в ответ на пожелание удачи (сегодня это становилось уже какой-то недоброй традицией!). Тем более, что удачи не добавлялось, а все происходило с точностью до наоборот.
Отчего-то она ожидала, что гадалка окажется дамой в годах, грузной и неопрятной, как те цыганки, что так много развелось по свету. Но ей отворила дверь если и не красавица, то весьма привлекательная женщина. Ей на вид было не больше сорока: не старая еще, энергичная, со здоровым румянцем.
Она улыбнулась, отступая в сторону и пропуская гостью в дом:
- Уж не знаю, как расценить твой визит: это награда для меня или наказание?
- Ты знаешь, кто я? - это Фортуна не ожидала. Если гадалке известно, кто находится сейчас перед ней, отчего она так себя ведет? Ведь присутствие богини должно вызывать трепет, благоговейный страх, или же панический ужас. Но не то почти ледяное спокойствие, с которым женщина взирала на нее. Но та кивнула:
- Я оч-чень хорошо знаю, кто ты, - ее глаза словно предостерегали, дразнили.
Фортуна привыкла к тому, что интуиция и предвидение доступны ей, хоть силы значительно ослабли. Но она впервые встречала человека, распознавшего её сущность. Это казалось немыслимым, и богиня ни за что не поверила бы, расскажи о таком ей кто-то, но факты говорили сами за себя: женщина, обретшая на острове славу провидицы, знала о том, что Фортуна скрывала и от тех, кто много лет провел с ней рядом, доказывая свою преданность.
- И знаешь, зачем я здесь?
Нанзия пожала плечами и посмотрела богине в глаза; взгляд проницательный, беззастенчивый, даже надменный. Потом подошла к столику, накрытому для легкого угощения: небольшой чайничек, две чашки из нарядного белого фарфора, блюдо с крошечными аппетитными пирожными и ваза с фруктами. Как будто и впрямь ждала гостей.
- Чай? - приподняла крышечку чайника, и в комнате разлился сладковато-пряный аромат трав, а Фортуне сделалось всерьез не по себе. Это уже слишком! Откуда гадалка могла знать её вкусы?
Нанзия рассмеялась, отвечая на незаданный вопрос.
- В наш век всемогущего интернета довольно легко выяснить, что предпочитала богиня удачи. Мне было любопытно проверить, насколько правдивы мифы. Да и из этих трав получается действительно вкусный чай.
Пододвинув к себе чашку, Фортуна вдохнула любимый аромат и задумалась. Все было неправильно. Это к ней должны приходить за помощью, у нее искать ответы, ей подчиняться и трепетать… Проклятый титан! Она ни за что позволит украсть и те немногие силы, что еще остались!
- Ты знаешь, где скрывается Прометей?
Гадалка снова пожала плечами, слегка усмехнувшись.
- А почему ты решила, что он скрывается?
Еще и игра словами! Как некстати сейчас! Она ведь прекрасно понимает, что имеет в виду Фортуна! Но, похоже, женщине доставлял удовольствие весь этот разговор. Ее улыбка стала шире.
- Он и не думал прятаться, и найти его не составит труда. Если, конечно, знать, где искать.
- И где же? - в вопросе богини отчетливо сквозило нетерпение.
Однако гадалка не ответила, внимательно рассматривая ее, и Фортуна расценила это по-своему. Вытащила из сумочки кошелек.
- Скажи мне. Я хорошо заплачу.
- Э неееет! - женщина покачала и выставила вперед ладонь, словно обороняясь. - Я еще не выжила из ума, чтобы брать с тебя деньги!
Эту странную даму не получалось уговорить, ее не впечатлило предложение денег, а угрожать или запугивать богиня не могла. Понимала, что сила совсем не на ее стороне. Сейчас - так точно, а думать о том, что может случиться дальше, как предупредила Юнона, вообще было страшно. Нет, она должна найти Прометея и этот сосуд!
- Тогда просто помоги мне. Расскажи, где он.
- Найти его не трудно, - повторила гадалка, задумчиво глядя на гостью, - Но вот надо ли? Если ты это сделаешь, все изменится. И тебе придется проверить на себе и убедиться, что у каждой случайности - своя цель, и свой смысл у каждого случая. Уверена, что хочешь этого?
В ее словах с каждой минутой было все больше загадок, и Фортуна неожиданно поняла, что еще никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Словно несмышленый щенок, что гонится за бывалым зайцем: щелкает зубами, а во рту лишь ветер. Быть может, это и есть начало того конца, о котором предупреждала верховная богиня?
А гадалка добавила:
- Праздник начинается. Тебе обязательно нужно на нем побывать - это будет незабываемо!
После этого Нанзия долила еще чая в свою чашку и, сделав глоток, прикрыла глаза. На ее лице появилось выражение совершенного довольства жизнью. Она молчала, не двинувшись с места, когда гостья засобиралась уходить, и лишь закрывая за собой дверь, Фортуна услышала позади негромкий смех.

В открытом море можно чувствовать себя свободно. Всегда свободно и легко дышать. Я прислоняюсь спиной и ягодицами к любимому и смотрю вперед, как на горизонте появляются скалы, гордо торчащие из воды. Прямо, как член Марса, что упирается в мою поясницу. Из-за праздника виналии все будут на острове, и у нас есть возможность побыть наедине и вдалеке от остальных.
- Родная, тебе не кажется, что твое платье промокло и тебе нужно немедля снять его, чтобы не заболеть? - касания его губ к плечу заставляют меня втянуть носом воздух, который вырывается тихим стоном, стоит мужу дотронуться до груди. - Или, может, ты уже заболела? Где болит, любимая, скажи? Я сниму боль.
- Да-а-а, - откидываюсь ему на грудь, подставляя себя его ласкам. - У меня болят груди без твоих ладоней, у меня болит меж бедер без твоей плоти, - вздыхаю, ощущая его язык и зубы на чувствительной коже за ухом и, чуть повернув голову, губами к его скуле прижимаюсь.
Руки супруга сильнее сжимают грудь, так что я почти приседаю в его объятиях и, потираясь ягодицами о пах любимого, стону в голос. Сумасшедшее желание, что тлеет весь день во мне, наконец вырывается наружу прерывистым дыханием и стонами, пульсацией в сосках, что между пальцев Марса, и тянущим голодом лона. Я и так слишком долго ждала. Любимый разворачивает меня лицом к лицу, чтобы в то же мгновение накрыть губы поцелуем, сминая их жадно. Объятия его становятся тоже не нежными, наоборот, ими он словно хочет вжать меня в своё тело. И это желание находит во мне моментальный отклик. Супруг расстегивает молнию, что на боку, и тянет за подол платье вниз, оставляя меня абсолютно обнаженной. Жадный взгляд мужа обводит меня с головы до пят, и я уже готова тут же раздвинуть ноги. Однако у Марса другие планы: он притягивает меня к себе теснее и, подхватив под зад, выносит на палубу, где расстелены мягкие матрасы. Муж мягко опускает меня на один из них и, проводя по телу ладонями, раздвигает мои ноги. Но слишком рано.
- На тебе всё ещё много одежды, сними её, - поднимаю ногу и прижимаю ступню к его паху, поглаживая твердый член через брюки. - И поскорее, любовь моя, я вся уже теку от желания почувствовать твою плоть в себе.
Марс хищно улыбается и, не сводя с меня взгляда, расстегивает свою рубашку, так что яркая роза на его груди начинает переливаться в закатном солнце, которое золотит загорелую кожу любимого.
- Я тебе говорила, что обожаю твою татуировку? - рассматриваю цветок, задумчиво облизывая губы. - Готова вечно её целовать.
Муж замирает на пряжке ремня, впиваясь глазами меж моих раздвинутых бедер. Осознание, что он желает меня так же безумно сильно, приносит новую волну пульсации и, не удержавшись, я опускаю ладонь себе на складки. Первое же касание пальцев, и дрожь по телу завершается тихим стоном.
Дотрагиваюсь до клитора и, стиснув бедра, уже громче простанываю имя супруга:
- Ма-а-а-арс, - выгибаюсь, проталкивая пальцы глубже в себя - жалкая имитация настоящего соития, - но не останавливаюсь, прижимая большой палец к клитору и вдавливая его в тело. Вскрикиваю: - Ма-а-арс! Возьми же меня!
Я так увлекаюсь ласками, что пропускаю момент, когда муж оказывается обнаженным. Лишь его горячее тело между бедер моих ощущаю, когда любимый заменяет мои пальцы своими, буквально трахая меня ими. Сначала двумя, а потом и тремя, растягивая и ещё больше даря наслаждение. Я хнычу, умоляя его войти глубже, но муж продолжает двигаться внутри, доводя меня до безумия. И когда мне кажется, что я больше не выдержу, он заменяет пальцы на свою твердую плоть, так что я просто не в силах сдержать крик экстаза.
Его движения резкие и глубокие, по самое основание, не щадя ни меня, ни себя. Я руками притягиваю любимого ближе, вжимая в тело, и когда Марс входит особенно глубоко, ногтями царапаю его спину. Выгибаюсь всем телом, подставляя грудь его губам и рукам, и вскрикиваю, когда он втягивает сосок в рот. Молния страстного желания прошивает всё тело от сосков до клитора, синхронно пульсируя. Ещё один толчок, касаясь самого нутра, и следующий, словно муж желает быть ещё глубже, отзываясь на мои невысказанные желания. Всё тело словно горит, а перед глазами - яркие звезды, когда тело сводит от оргазма, чтобы спустя один удар сердца я содрогнулась под любимым. Протяжный крик с губ и дрожь всего тела. Нет слуха, нет зрения, только ощущение горячего семени внутри, когда Марс достигает своей кульминации.
Муж валится на меня, вдавливая в мягкий матрас, и утыкается лицом мне в шею. Обнимаю его и притягиваю ближе к себе, наслаждаясь его тяжестью. Восхитительно быть укутанной мужем со всех сторон.
Не знаю, сколько проходит времени, минута или вечность, но только когда я прихожу в себя окончательно, солнце уже почти утонуло в море и розовые блики на небе возвещают окончание этого дня. Но не для нас. Для нас всё только начинается с наступлением темноты.
- Любимый… - шепчу, водя губами по его плечу и шее.
- М-м-м, - неразборчиво отзывается муж, и я упираюсь ему в плечи, вынуждая Марса перевернуться на спину, и укладываюсь сверху.
Оседлав его бедра, прижимаюсь губами к тату, исполняя своё заветное желание, и наслаждаюсь, ощущая тепло его кожи. Любимый лежит до сих пор с закрытыми глазами, и это ещё больше подстегивает меня осуществить то, что хочу. Язык начинает покалывать от неудержимого желания коснуться его сосков, ощутить, как они упираются и напрягаются. И, не раздумывая больше, я накрываю губами один из них и облизываю по кругу, чувствуя, как он напрягается под моим языком. Но это лишь начало, я переключаюсь на вторую горошину, лаская её так же увлеченно. Ощущаю, что любимый тоже приходит в себя, а его рука путается в моих волосах, крепче прижимая к себе. Спускаюсь ниже, позволяя его плоти выскользнуть из меня, и устраиваюсь удобнее между его расставленных ног, а губы мои следуют по кубиками пресса вниз, щекоча волосами его бедра.
- Ты же знаешь, что я хочу тебя снова, - приближаю губы к пока ещё расслабленному члену и, высунув язык, провожу по бархатистой коже. - Всего тебя хочу.
Протянув руку, ногтями веду по его груди, задевая уже напряженные соски, животу и, покружив у пупка, спускаюсь ниже и обхватываю у основания член.
- Ты же хочешь мои губы у себя на головке, - ощущаю, как его плоть оживает в моих пальцах, увеличиваясь в размерах. - Как мой язык обводит её снова и снова, - оттягиваю нежную кожу, открывая ту самую головку и, наклонив голову, облизываю. Раз, второй, третий, и ликую, ощущая готовность мужа к продолжению.
- Вижу, что ты хочешь мои губы, любовь моя, а я хочу твой член, - наклоняюсь и накрываю темно-красную головку губами, вбирая в себя твердую плоть, и чувствую, как бедра мужа толкаются вверх.
Дышу носом и ещё глубже впускаю его член, начиная качать головой вниз-вверх и сжимая губы в кольцо вокруг ствола. Снова поднимаю руку и стискиваю пальцами сосок любимого, ни на секунду не прерывая движения рта. Его хриплое и неровное дыхание, как музыка в моих ушах, и осознание, что я дарю ему это наслаждение, доводит и меня до края. Быстрее двигаю головой, чувствуя, как Марс, накрутив на кулак мои волосы, натягивает их у корней, при этом, надавливая на затылок, толкает бедрами член ещё глубже мне в горло. Дразню второй сосок любимого, подгоняя финал для него. Но я знаю, что ему нравится больше всего. Мне тоже нравится дарить наслаждение, особенно когда оно смешивается с моим.
Отнимаю вторую руку от сосков и спускаю вниз, просовывая пальцы себе в вагину и смазывая их своими соками, чтобы они легко скользнули к его чувствительному месту. Ощущаю, как мое лоно налилось кровью, сделавшись тесным, и сжимаю клитор, а от остроты чувств ещё глубже заглатываю член. Снова смазываю пальцы и прижимаю их к заднему проходу мужа, медленно проталкивая сперва один, а затем и второй палец, растягивая тугое кольцо и одновременно поглаживаю предстательную железу. Горлом чувствую, как ствол Марса дергается в глубине рта, и снова надавливаю на простату, продлевая его острое наслаждение, пока ласкаю себя сама.
Ещё одно касание и хриплый стон наполняет мои уши сладкой музыкой, а горло - тугая струя семени, когда муж достигает кульминации. Последнее прикосновение, конвульсивное движение члена, и я вынимаю свои пальцы из его тугого ануса. Мой крик оргазма заглушен его плотью, но от этого он не менее яркий. Дрожу всем телом, едва не задыхаясь от эмоций, но, лишь когда любимый отдает всего себя до последней капли, выпускаю его изо рта и прижимаюсь щекой к животу любимого, чувствуя себя на седьмом небе от счастья.

Аквилон держался вежливо, а стихи в его исполнении Фидес даже понравились. Факт что сестра каким-то невообразимым способом связалась с Нептуном, ее немного ошеломил. Бог морей имел не очень хорошую репутацию. Как Юсти вообще могла с ним спеться?!



Фидес показалось, что она своим видом смущает Аквилона. И хоть рубашка доходила до середины бедер, наверное, она выглядела так, будто вернулась из неприличной ситуации.

- Имея в запасе вечную жизнь, есть шанс все перечитать. Главное, получать удовольствие от процесса. Вот тебе, например, кроме чтения, чем еще нравится заниматься? И я не про самолеты, а про мелкие хобби.

В библиотеку неожиданно вошла горничная. Девушка принесла в руках забытые в такси вещи Фидес, чем очень ее обрадовала.
- Огромное вам спасибо, и таксисту тоже.
- Не за что, синьорина, я выполняю свою работу. - смутилась девушка. - Могу я еще чем-нибудь вам помочь?
- Вообще-то можете, - Фидес отложила книги на соседнее место (раз уж Аквилон предпочел сидеть в кресле), и встав, направилась к трибуне, где помимо бумаги, лежали письменные принадлежности. Быстренько написав записку сестре, она ее скрутила трубочкой и передала горничной со словами, - Найдите, пожалуйста мою сестру, она была в баре в компании брата хозяина. Ее зовут Юсти. Скажите что послание от Фиди, она поймет.
- Считайте, что уже сделано, - улыбнулась девушка.

Когда горничная ушла, Фидес обратилась к Аквилону, поясняя:
- Так вышло, что я оказалась в воде раньше времени. Пришлось переодеваться в спешке, а мокрые вещи в такси забыла. Денек сегодня один из самых непонятных в моей жизни, но и самых приятных, - она мечтательно вздохнула. - Мне надо иди, да и тебя наверное ждет Меркурий. - Фидес подошла к богу ветра и взяла его за руку, -Давай, где-то через час встретимся на главной площади? Виналии вот-вот начнутся, и нам надо держаться вместе. Могу я полагаться на твою помощь?

Присмотревшись к богу ветра поближе, Фидес нашла его привлекательным: широкоплечий, сильный, он внушал чувство защищенности, когда находился рядом. Глаза Ветра, наполненные необычной синевой, красноречиво указывали на его связь с небом.

- Обещай, что не оставишь меня в беде, - сорвалось с ее языка прежде, чем она успела подумать. Они все еще держались за руки, и Фидес сосредоточилась на мысли, что чувствует себя в безопасности. - Ладно, Аквилон, мне пора идти. Спасибо что заглянул. И до встречи. - она улыбнулась ему, совсем по-детски. Так и подначивало раскрыть ему свою гипотезу, но рисковать Фидес побоялась. Пока она могла доверять только сестре. Не объяснишь же богу ветра, что она всерьез опасается за жизнь Прометея и не доверяет Юпитеру. Тем более, каких-либо конкретных сведений о Ситула Морте, она так и не нашла. Только косвенные указатели, но и их оказалось достаточно. Осталось проверить, а потом, быть может, она и откроет все Аквилону. Но не сейчас.

Дорога к катеру меня взбодрила. Прохлада, высокое, ясное небо, насыщенная синева дремлющего моря, гряды молчаливых сосен на склонах вокруг. Продвигаясь вперед, я ощущал себя частью окружающей действительности. Прошедшие события блекли, словно увиденные во сне; и с каждым шагом мною все вернее овладевало порожденное длинным днем, полным безлюдьем и памятью о случившемся чувство, словно на этом маленьком островке находится эпицентр бытия. Данное телесным опытом знание, каково это быть одновременно и древним, и молодым.

Я вряд ли смог бы описать переживаемое вслух. В этом чувстве не было почти ничего рассудочного, лишь мистическая дрожь от пребывания сейчас и здесь. Нынешний вечер завершится, оставаясь в памяти людей очередным ярким праздником, но как прежде, уже ничего не будет.

У небольшого причала, где ждал меня катер, я еще раз окунулся в по-прежнему спокойное море. Вода не стала теплее, несмотря на жаркое апрельское солнце, но бодрящая свежесть была как раз кстати: меня разморил сытный обед, да и общение с богиней не прошло бесследно.

Выбравшись из воды, я какое-то время просидел на берегу, вслушиваясь в царящую вокруг тишину, нарушаемую лишь шелестом волн, поглаживающих камешки. Несколько из них я отправил в воду, так же, как немногим раньше при Фидес.

Я продолжал размышлять о нашей встрече, о том, что поведала мне девушка, и о том, что должно произойти. Нет, я не считал себя фаталистом, но знал, что некоторые вещи неизбежны. Как было неизбежно мое решение, зреющее веками. И я не жалел – больше: был весьма рад от того, что наконец-то все переменится. Последствия и меня не обойдут стороной, но я был готов заплатить и такую цену, чтобы увидеть, как реализуется то, что давно должно было осуществиться. Осталось недолго.

Когда небо окрасилось в золотисто-розовый цвет – предвестник заката, я вернулся на катер – принять душ и одеться для предстоящего праздника, а потом вызвал такси. Хоть храм находился не слишком далеко, и вполне можно было дойти пешком, мне хотелось оказаться на главной площади пораньше.

Аквилон задумался. Пока он был в облачном дворце, вся жизнь была отдана служению долгу. А в короткие время отдыха у него были братья и мечты. Мечты росли пока не превратились в настоятельную потребность и решимость действовать. Освободившись, он опять летал, но не по приказу, а по велению души и природы, наслаждаясь независимостью и могуществом.
Фидес все еще ждала ответа.
- Я долго не задерживаюсь на одном месте и люблю за всем наблюдать. Так что можно сказать, что я коллекционирую впечатления. Кристально чистые рассветы над морем и тусклое пятно солнца, свет которого не может пробиться через смог над мегаполисом. Цветение магнолий в Париже и сакуры в Токио, шелест бамбука и писк стрижей в раскаленный полдень над речным обрывом. Митинги и демонстрации на площадях и спокойствие храмов. Тысячи людей в переполненном метро и одинокий маяк на мысе Рока. Мир удивителен и неповторим, я много видел за эти годы, но еще больше не успел.

- Да, - согласился Аквилон, - пора действовать. Безусловно, ты можешь рассчитывать на меня. Встретимся на празднике.

Фидес порывисто схватила его за руку и трогательно, совершенно по-детски, выпалила просьбу. Ветру не приходилось кого-то защищать и новое чувство покровительства было чем-то неизведанным в его жизни. И оно ему нравилось.
- Обещаю, - ответил Аквилон, осторожно поглаживая ее ладонь.

Вихрем вылетел Аквилон с виллы и бегом сбежал к пляжу под скалой, где на воде покачивался белоснежный самолет-амфибия. Меркурий ждал на берегу и Ветер широко ему улыбнулся.
- Извини, что заставил ждать.