Другие правила. Версаль (ИЛР)

 » 10

Дон Хуан ушел из залы, не желая смотреть на эту пару. Даже издали было очевидно, что между ними носится искра, и еще немного, и будет взрыв. Он бродил по парку, сходя с ума от ревности, и ожидая, что когда он вернется, Валери будет уже далеко на пути в Россию. Он разрывался между необходимостью отпустить ее, предоставить ей выбор, и желанием послать десяток человек выкрасть ее и заточить в башне, где держать, пока бастард не уберется к себе на родину.

Валери, оставшись одна, некоторое время сидела на диване в той же позе, а потом встала и вышла в сад, надеясь, что там ее никто не найдет, и что она сможет немного развеяться и подумать.

То тут, то там ей на пути попадались веселые смеющиеся пары, кто-то окликал ее, но Валери шла не оборачиваясь. Остановилась она только когда совсем запыхалась, и почувствовала, что лицо залито слезами. Она удивилась, осознав, что плакала с того самого момента, как покинула дворец. Вдруг она услышала голоса, которые заставили ее вытереть слезы и броситься бегом туда, где были эти двое.

...
Бросив Валери Григор пошел искать ее мужа. Он не знал, что скажет ему, он даже не был уверен, что ненавидит его, и точно знал, что не имеет права его убить. Григор Бобрин никогда не был кровожаден, старался не доводить дело до дуэлей и, несмотря на свою репутацию, имел очень небольшой список серьезных стычек.

Дон Хуан обнаружился на небольшой полянке, где в темноте белели тела нимф, расставленных по кругу. Он стоял перед одной из них и, казалось, внимательно ее рассматривал.
Услышав шаги он обернулся и замер, узнав соперника.

-Не откажите мне в разговоре, дон Хуан.

Бобрин стоял вдалеке, в тени каштана и почти сливался с сумраком. Хуан молча смотрел на него, потом склонил голову в полупоклоне. Рука его легла на эфес шпаги, но тут же скользнула вниз. Он мог бы убить его или погибнуть сам, но не было никакого смысла в кровопролитии, когда Валери все равно не любит его. Зачем заставлять страдать еще и ее, если он может взять всю боль на себя, уйти, оставить ее наедине с любовником, и подарить ей возможность быть счастливой, раз они не могут быть счастливы оба. Если во время истории с доном Родриго он надеялся, что Валери хоть немного, но любит его, что она вернется к нему, что он сможет назвать ее свой женой, то появление еще одного искателя приключений окончательно убило в нем всякую надежду. Теперь Валери была его женой, но он был настолько же далек от цели, как и тогда, когда она стала встречаться с доном Родриго в Испании. Она навязывала ему ту же самую роль, ничего не давая в замен, кроме увесистых раскидистых рогов. Ничего не изменилось, и он все так же не мог противостоять ей, как не мог противостоять в Испании и в Шатори.

-Дон Хуан, - Бобрин вышел из тени и стоял теперь гораздо ближе, - я пришел не для того, чтобы поссориться или не дай Боже вызвать вас на дуэль. Я хочу узнать причину, по которой вы собирались развестись с мадам Валери.

Дон Хуан поднял голову, потом вскинул брови.

-Я не собираюсь отчитываться перед вами, месье.

-К сожалению вам придется сказать мне, потому что от вашего ответа будут зависеть мои дальнейшие действия.

-Должен ли я воспринимать это как угрозу, господин Бобрин?

-Скорее как признание. Мне необходимо понять, что происходит. Валери сделала свой выбор, и выбор ее правилен и очевиден, но я должен сделать свой.

Дон Хуан молчал, ненавидя Бобрина всеми фибрами души. Что бы ни сказала Валери, что бы не предпринял ее любовник, он никогда не отдаст ее этому павлину. Некоторое время он взвешивал все за и против, и пришел к выводу, что даже если он убьет Бобрина, то все равно ничего не изменит. Валери найдет следующего негодяя, и он снова окажется в роли рогоносца. Отдать же ее он не мог, потому что вся его жизнь заключалась в возможности быть где-то поблизости. Роль, которую ему навязывали, была ему невыносима. Наблюдать за ее интрижками, отбивать ее от ее любовников, быть тихой гаванью между приключениями... Если сейчас он промолчит, то останется в этой роли навсегда.

-Даже если я пожелаю вам ответить, то мой ответ не принесет вам никакой пользы, господин Бобрин, - наконец сказал он, - более того, от этого будет только вред, ибо вы узнаете, что вы на самом деле не первое подобное увлечение Валери.

Бобрин помолчал, он помнил историю с доном Родриго и вынужден был признать, что сам оказался в его роли.

-Зачем же вы вернулись? - спросил он дона Хуана через некоторое время, уже тише.

Дон Хуан отвернулся и хотел сделать шаг, но ноги его, казалось, вросли в землю.

-Я вам ее не отдам.

Бобрин вдруг рассмеялся.

-Она сама отказала мне. У меня нет никакого желания драться с вами, потому что в этом нет смысла. Вы убили ее любовника, и даже если мне повезет, и я убью вас, вряд ли она простит мне это. Я не хочу причинять ей лишних страданий.

Хуан усмехнулся:

-Дон Родриго на кладбище в Тюрени, и Валери даже не поинтересовалась судьбой его тела, - сказал он, - хотя она долго и преданно его любила.

-А до этого кто был?

-А до этого был мой брат. Он на кладбище в Мадриде.

Григор молчал, переваривая свалившуюся на него информацию.

-Я совсем не завидую вам, дон Хуан, - наконец сказал он, - даже наоборот, сочувствую. Но с другой стороны, я бы все отдал за то, чтобы вы все же довели до конца процесс и развелись с Валери.

Разговор зашел в тупик. Хуан сдерживался из последних сил, чтобы не броситься на Бобрина с кулаками. К его счастью, Бобрин поклонился, развернулся и пошел по аллее куда-то в темноту. Тут ему на встречу выскочила какая-то женщина. Они остановились друг напротив друга, потом он взял ее руку, поднес к губам, опустился на одно колено и что-то сказал ей, чего Хуан не расслышал. Женщина провела рукой по его лицу. Григор встал, пропустил даму, и продолжил свой путь, ускорив шаг. А дон Хуан оказался лицом к лицу с Валери.

В этот момент он по настоящему ее ненавидел. Разрываясь между желаниями встать перед ней на колени и убить ее, он просто стоял на месте и смотрел, как ее силуэт все четче вырисовывается из тени.

-Давай вернемся во дворец, Хуан, - сказала Валери и протянула ему руку. Ту самую, которую только что держал в своей руке Григор Бобрин.

Он все еще молчал, боясь коснуться ее руки, со следами его поцелуя. Потому что он не был уверен, что не бросит ее на землю и не забьет ногами в тот момент, как дотронется до нее.

Рука ее упала, и Валери просто смотрела на него. Глаза ее были полны слез.

-Давай вернемся домой, Хуан, - сказала она, видимо имея в виду дом в Париже.

Он тяжело дышал, сжимая зубы, чтобы не разрыдаться перед ней или не ударить ее головой о статую, которая маячила за ее спиной. Об угол постамента. Потом он собрался с последними силами.

-Ты будешь счастлива, если я сейчас отпущу тебя? - спросил он очень тихо.

Валери молчала.

-Ты будешь счастлива с ним?

Губы ее дрогнули. Валери закрыла лицо руками. Склонила голову. Когда она убрала руки, лицо ее было влажно от слез. Она сделала шаг к нему. Вполне осознанный шаг. Она отказывалась от Григора не потому, что была должна. А потому, что боялась за Хуана. Боялась потерять его навсегда. Ее рука коснулась его груди. Он вздрогнул, как от удара, и отстранился, боясь, что не сдержится. Он боялся ударить ее, разрыдаться, накинуться на нее и прямо у подножия нимфы взять ее силой. Он боялся, что упадет на колени и будет рыдать у ее ног. Он боялся, что сожмет ее шею руками и будет держать до того момента, как ее тело повиснет на его руках.

-Уходи, - сказал он, - догони его. Ты свободна.

Потому что у него есть бутылек с цианидом.

-Пошли домой, Хуан.

Она положила обе руки ему на грудь. Он замер, боясь пошевелиться. А потом ее губы легко коснулись его губ.
Он вспыхнул, и совсем потерял голову. Он схватил ее за плечи и стал трясти изо всех сил, выкрикивая проклятия вперемежку со словами любви. Он тряс ее, потом принимался бешено целовать, потом отстранял ее от себя, надеясь успокоиться и взять себя в руки.

-Уходи! - он дышал так, будто пробежал несколько лье, - иди с ним, Валери!

Но Валери не уходила. Она смотрела на него сквозь слезы, и руки ее обвились вокруг его шеи. Мир его перевернулся, и слезы потекли и по его лицу тоже, и он целовал ее так, будто был уверен, что она растает прямо у него в объятиях если он хоть на секунду остановится. Ей совершенно расхотелось ему мстить, да и Бобрин был забыт за какое-то мгновение.

-Мы должны вернуться на праздник, - Валери отстранилась от него, но не разжимала объятий, - мы должны вернуться...

Он сам отстранился от нее, взял ее за руку. Тут не время и не место, потому что Валери достойна большего, чем кувыркаться в кустах в парке, как служанка. Сегодня они поедут домой. Праздник этот скоро закончится, и они сразу же поедут домой.

Привет!
Очень сложные главы - в эмоциональном плане. Мне кажется, что накал страстей у этой парочки настолько велик, что они сами уже не понимают, что чувствуют. Точнее, чтобы они не чувствовали, сила чувства такова, что ощущается как боль. И ревность боль, и любовь боль, и страх, и отчаяние... одна сплошная боль.
В древности врачи, чтобы снизить давление, делали кровопускание. Что-то подобное , наверное, необходимо сделать и Диане с Хуаном. Иначе это давление чувств убьет их. Они взорвутся изнутри.

Спасибо, Валерия!
И поздравляю и Бирюзой!
_________________

Привет, Нат. Кровопускание скоро будет. И ещё какое.
Спастбо за поздравление!

 » 11

Праздник затянул Валери, они любовались огненным шоу, потом пили за процветание Франции, в восхищении слушали пение дивы, вылетающей на золотой ладье над прудом в свете золотистых искр фейерверков. Потом они участвовали в танцах среди порхающих фонариков, освещавших поляну перед дворцом причудливыми тенями.
Праздник был в самом разгаре, вино лилось рекой, и где-то рядом все время мелькал Григор Бобрин, то танцевавший с мадам де Сели, то ведший по дорожке мадемуазель де Жарде. Он оборачивался, чтобы посмотреть на Валери, и посылал ей воздушные поцелуи. Дон Хуан занервничал, стараясь не показывать своих чувств, но Валери тут же, как только увидела его ревность, бросила его руку и пошла танцевать с виконтом де Сен-Жюль. За одну минуту перейдя из состояния эйфории к разочарованию, он пригласил одну из дам, и сделал вид, что занят беседой с нею.
Валери, ожидавшая другой реакции, через плечо посмотрела на дона Хуана и согласилась танцевать с Бобриным. Он склонил к ней голову и что-то шептал на ухо, и дон Хуан окончательно потерял надо собой контроль. Из двух вариантов - устроить драку прямо перед королевой, и как можно скорее убраться, чтобы вызвать соперника на дуэль утром, он выбрал второй вариант, невежливо бросил свою партнершу, Сесиль де Жарде, и ушел в темноту.
Заметив, что он удаляется, Валери побежала следом.
Он обернулся, ожидая увидеть ее в объятьях Бобрина, но увидел, бегущей к нему по дорожке. Снова из бездны ада за одно мгновение перенесясь в райские кущи, он схватил ее в объятья, боясь, что она снова исчезнет, и стал неистово целовать на границе света и тени, и все присутствующие могли видеть их поцелуи. Валери пыталась вырваться, но Хуан держал ее крепко, и отпустил, только когда она стала умолять его соблюдать хоть какие-то приличия.
О приличиях им тут же напомнили. Обиженная Сесиль де Жарде, явно выпившая больше вина, чем следовало, подошла к ним и остановилась на расстоянии вытянутой руки.
-Зачем вы простили ее, дон Хуан? - искренне удивилась она, - это же шлюшка. Вы могли бы жениться на Марии де Монпелье, очень приличной девушке. Или хоть на мне, - она хихикнула, - но вы оставили ее себе, и, конечно же, можете делать с ней что угодно у всех на виду. Но пощадите нас, большая половина фрейлин мечтает о вас, - она рассмеялась, развернулась и бросилась бежать, а дон Хуан вспыхнул, как мальчишка.
Валери пожала плечами, переводя на него взгляд. Глаза их встретились.
-Прости меня, - сказал он.
Она усмехнулась.
-Я привыкла.
-За что она ненавидит тебя?
-Видимо за то, что я замужем за тем, о ком мечтает большая половина фрейлин, она же сама сказала.
Он сжал ее руку.
-Нет, не за это.
-И за это тоже. Но по большей части за то, что ты собирался бросить меня, - она потянула его за руку и они вышли из освещенной зоны.
Дон Хуан сжал губы.
-Ты играла с Бобриным, за тобой ходили, как преданные...
Валери рассмеялась:
-Нет, конечно! Я могла бы сколько угодно спать с Бобриным, с Шабрианом, с кем угодно, но падшей женщиной это меня не сделало бы! И только то, что ты отрекся от меня, дало им всем возможность меня презирать.
Он молчал, ведя ее куда-то в ночь по темной аллее.
-Я хотел этого, - наконец сказал он.
Валери усмехнулась:
-Ты доволен?
-Нет.
Они стояли под широким деревом и смотрели друг на друга. В какой-то миг дон Хуан понял, что теряет связь с ней. Валери снова исчезала. Она была рядом, но мысли ее были далеко. Он схватил ее за руку, боясь, что она оставит его в одиночестве, вернется на праздник, а там ее репутация сыграет на руку всем, кто пожелает ее соблазнить.
-Ты победила, - прошептал он.
Она вскинула брови, высвобождая руку.
-В чем?
-Я хотел отомстить. Я на самом деле хотел причинить тебе ту боль, которую испытывал сам. Но ты победила. Я раскаиваюсь в каждом своем слове, в каждом шаге... Я больше не хочу тебе зла. Я не хочу, чтобы ты страдала. Я умоляю тебя о прощении...
Он опустился на колени и сжал ее руки, покрывая их поцелуями.
Валери сделала шаг назад.
-Прекрати Хуан, - она спрятала руки за спину, - пожалуйста, перестань.
-Я простил тебе Бобрина, Вали, - он смотрел на нее снизу в верх, - и прошу простить меня. Я на самом деле простил тебе все... Я...
-Сейчас же встань!
Он тут же поднялся. Попытался взять ее за руку, но она отступила на шаг.
-У меня ничего не было с Бобриным, - сказала она, - и прекрати мне устраивать сцены! Я ненавижу все это, твоя ревность абсолютно не уместна!
-Ты же влюблена в него, я вижу! - не выдержал он.
Не будь он в таком состоянии, он бы ни за что не пошел на этот разговор. Но весь вечер мечась между ревностью, ненависитю и эйфорией, он перестал соображать что-либо, и полностью потерял контроль над эмоциями.
-Это мое дело, в кого я влюблена, - Валери побледнела и лицо ее превратилось в маску, - я тебе верна.
-Теперь это и мое дело, - сказал он, - ты обязана любить меня, а не кого-то еще. Тем более этого авантюриста.
Она развернулась и молча пошла в сторону Трианона. Дон Хуан бросился за ней следом.
-Тебе не кажется, что я тоже имею право на чувства? Или только ты можешь делать все, что тебе пожелается? Если я вижу свою жену в объятьях другого, я имею право на ревность. Если я вижу, что моя жена влюблена в проходимца, я тоже имею право ревновать!
Он схватил ее за плечи и развернул к себе лицом.
-Ну так и ревнуй, - она попыталась высвободиться, -только меня оставь в покое. Я не хочу видеть этого. Я устала.
-Ты любишь его и совсем не любишь меня...
Повисло молчание. Валери чувствовала, как кровь ее закипает.
-Ты никогда не думал, как они все смеялись надо мною, когда Мария де Монпелье рассказывала о вашем с ней романе прямо у меня на глазах? Когда до Парижа дошли слухи о том, что ты хочешь аннулировать брак со мной, что ребенок, которого я носила, не твой? Должна ли я была тебя любить, если все эти люди смеялись у меня за спиной, а мужчины подходили и спрашивали, когда же ты бросишь меня, чтобы удостоиться чести поддержать меня в сложной ситуации. Ты думаешь, что после того, как ты предал меня, я должна жаждать твоей любви? Снова довериться тебе после того, как ты меня обманул?
-Обманул? - переспросил он удивленно.
-А это был не обман? Я доверилась тебе, не кому-то, а именно тебе! Ты так настаивал на браке, что я согласилась! Я могла выйти замуж за Турне, за Монпелье, хоть за Жака де Шатори! Но я доверилась тебе! А ты сбежал. Почему я снова должна доверять тебе? Ты вернулся и сделал вид, что ничего не было. Но оно было! Я была одна, и я умирала в родах тоже одна. Ты не написал и не спросил, как мое здоровье, ты не спросил, нужен ли ты мне. Ты писал всем: Жоржу, Катрин, даже Сафи, но ты ни разу не написал мне!
-Прости меня, - он поднял на нее глаза.
-И это все?
Он пожал плечами.
-Это вид рабства, Валери, - он прислонился к стволу дерева и смотрел на нее с какой-то непередаваемой тоской, - ты думаешь, что я просто из так уехал... или... зачем? Да не важно. Чтобы навредить тебе. А я уехал, чтобы больше не видеть тебя.. Я не знаю, зачем ты сделала это — посмеялась над моими чувствами. Видя, что я по-настоящему схожу с ума, ты не подала мне руки. Не имела ни сострадания, ни жалости, в конце концов. Я же живой человек, Валери, даже если я тебя сильно раздражаю и если ты совсем не имеешь чувств ко мне. Ты говорила, что ты имеешь право на чувства. Но и я тоже имею на них право. И имею право на то, чтобы над ними не смеялись. Я полностью беззащитен перед тобой, но это не причина пользоваться этой беззащитностью. Я уехал не потому, что хотел навредить тебе. Я был уверен, что ты моего отсутствия даже и не заметишь, а если заметишь, то порадуешься. Я хотел избавиться от постоянной боли, от ревности и снова обрести себя. Но без тебя мне еще хуже, чем с тобой. Тогда я захотел отомстить, чтобы ты тоже страдала, как страдал я. Ведь и ты мне не писала. Ты писала всем - моему брату, моей матери... Но не мне. Мне сначала казалось, что я смогу жить один — не видя тебя никогда. Но я без тебя как без воздуха. Я не знаю, что мне делать, Валери.
Валери молчала, сдвинув брови. Они давно не говорили на серьезные темы. Когда-то давно она на самом деле запретила ему говорить о своих чувствах и с тех пор он почти ни разу не нарушал данного ей слова.
-Ты меня не раздражаешь, - наконец тихо сказала она, - и я тоже очень скучала по тебе.
Она протянула ему руку, он некоторое время просто смотрел на нее, ожидая любого подвоха. Потом взял ее руку и поднес к губам.
-Я прощу пощады, Вали, - он сжал ее руку, - Я прошу пощады.
В отдалении слышалась музыка, звуки праздника, крики, смех. Валери стояла под деревом, и смотнела куда-то в темноту. Лицо ее было непроницаемо.
-Ты тоже имеешь право на чувства, - вдруг сказала она, - как и я. Но...
Он вдруг заулыбался:
- ..Но нашими договорами и предписаниями мне запрещено выражать их. Я могу только стоять рядом молча, ну или развлекать тебя ничего не значащей беседой.
-Совсем не правда, - возмутилась она.
Дон Хуан, видя, что Валери немного оттаяла, продолжал:
-Итак. Мне нельзя: беспокоить тебя и признаваться в любви. Так же нельзя делать на это намеки и выражать свои чувства любыми иными способами. Это договор еще мадридских времен, один из первых. Другой договор, запрещает мне показывать свою ревность под страхом изгнания. Договор из Шатори предписывает мне держаться с тобой, как с подругой, но при этом не критиковать тебя, и не учить тому, что хорошо, а что плохо, потому, что ты сама знаешь. Так же он предлагает относиться с пониманием к твоим чувствам, не мешать тебе делать то, что ты считаешь нужным. То есть тебе нужен очень сдержанный человек, который будет просто находиться где-то недалеко, при этом по умолчанию он не имеет права обращать внимания на других женщин, но так же ничего не может требовать от тебя, предоставляя тебе полную свободу действий, выбора мужчин и манеры поведения. Я же могу только смотреть на это все и молчать, иначе даже быть где-то рядом и хранить тебе верность мне тоже запретят. Ты считаешь это справедливым?
Валери звонко рассмеялась.
-Как ты умеешь все извратить!
-Покажи, где я не прав?
-Везде. Все эти договоры постоянно нарушались и никто тебя не прогонял.
-И тем не менее они существуют! И я всегда соблюдаю их.
-Не соблюдаешь. Вспомни Сюзанну. И сегодня ты устроил мне целый вечер ревности. Хотя повода не было.
-То, что ты ушла с Бобриным из залы и находилась с ним наедине больше часа не в счет?
Она откинула голову:
-Не в счет. Поверь мне, мы просто поговорили. И договорились, что он уедет, а я останусь. И прошу тебя... не забывай соблюдать все наши договоры и сейчас тоже.
...
Придя в Трианон Валери по привычке хлопнула дверью прямо у него перед носом, пожелав ему доброй ночи, и заперлась с Сафи. Он же остался беситься за дверью, потом поплелся к себе в комнату, где просто упал на кровать не раздеваясь, и тут же уснул, потому что сумбур в его голове в ином случае свел бы его с ума.
С этого дня отношения их потеплели и стали напоминать дружеские. Валери снова, казалось, доверяла ему. Она сама протягивала ему руку, смеялась с ним, ждала его к обеду. Через два дня они уехали в Париж, где Валери готова была часами гулять по городу, опираясь на его руку, она показала ему «свой» книжный магазинчик, где она заказывала книги на интересующие ее темы, они ездили вдвоем кататься в лес, и она была похожа на себя прежнюю. Они снова неслись голова к голове, наклонившись к шее лошади по самому бурелому, и Валери на этот раз вчистую обогнала его. И потом раскрасневшаяся, без шляпки, которая осталась где-то в начале пути, со спутанными волосами, протянула ему руку и, утешая, чмокнула его в щеку.
Именно в этот день дон Хуан перестал ненавидеть Париж.
Бобрин не появлялся, и дон Хуан стал споконее. Еще немного и он добился бы своего. Валери позволяла целовать себя, но неизменно закрывала перед ним дверь своей спальни. Ее расположение нужно был заслужить, и он видел, что она готова простить его. Возможно, ему не хватило всего нескольких дней, чтобы окончательно с нею помириться. Он набрался терпения, вел себя настолько идеально, насколько это было возможно. Он был тем самым сдержанным и терпеливым человеком, который постоянно находился рядом, но довольствовался только ее улыбкой и ее расположением, одновременно не обращая внимания на других женщин. Она смеялась и правоцировала его, но его выдержка была поистине железной. Он знал, что пройдет совсем немного времени, и Валери наконец то сама упадет в его объятья.

Прошусь в читатели.

Привет, Валерия!
Спасибо за проду
Да, у Валери двойные стандарты))
А у Хуана ангельское терпение. Кто бы мог подумать, что он так долго продержится
_________________

Лерочка, спасибо огромное за интересные главы! Валери сделала первый и наверное самый трудный для неё шаг к примирению с Хуаном. Думаю легко им не будет, потому как Хуан очень ревнив, но если каждый из них найдёт золотую середину, то станет легче. Тем более, что Хуан знает, что Валери его не придавала...
Лерочка, жду с нетерпением продолжения!


___________________________________

Все уже, кончилось его терпение
Дождались

Привет,
Он не уверен в этом. Да уж, легко им не будет

Добро пожаловать

Григорий Бобрин донье Валерии Медино
Дорогая Елена, ваш Парис навсегда отбывает в холодную ссылку. Будьте милосердны к несчастному, явитесь перед его взором в последний раз. Менелай не подпустит меня к вам на расстояние выстрела, и будет прав. Поэтому я не могу показаться в вашем доме. Прошу вас, если я хоть немного дорог вам, завтра ночью прийти в Храм Любви. Я буду вас ждать.
Парис.

-Королева ждет меня, у нее заболела корова и я ей очень нужна, - Валери стояла на пороге дома и улыбалась. На ней был зеленый капор с лентами и черное шелковое платье в модную зеленую полоску.
Дон Хуан смотрел на нее с подозрением:
-Я мог бы поехать с тобой, - сказал он.
-Хочешь посмотреть, как я буду лечить корову? - удивилась она, - я приеду завтра. Переночую в Трианоне. Если ты..., - она запнулась, - Бобрин наверняка уже уехал, я даже не знаю, где он.
И она уехала.
Дон Хуан долгое время бродил по дому, и нетерпение его нарастало. Теперь, когда Валери не было, ему не нужно было скрывать свои эмоции, и он метался, как тигр в клетке. Он знал, что Бобрин еще в Версале. К вечеру доведя себя до состояния истерики, он сел на коня и отправился вслед за женой.
В Трианоне Валери не было. Он узнал, что она на самом деле приезжала, и что на самом деле была в деревеньке с королевой. Но настал вечер, королева сидела в гостиной в окружении своих дам и кавалеров, но Валери исчезла. Мадам де Перпиньяк сообщила, что видела Валери у мадам дАртуа и дон Хуан немного успокоился.
-Бобрин в Париже, - сообщила королева, видя, что красивый испанец на грани срыва, - и завтра он уезжает. Мы сегодня попрощались с ним.
Хуан был благодарен ей. Но он не выдержал долго светской беседы, под каким-то предлогом вышел в сад, и отправился бродить по темным аллеям, надеясь встретить Валери, да и просто для того, чтобы подумать.
Было уже очень поздно, и надо было возвращаться во дворец, когда он обнаружил себя около Храма Любви. На скамейке в свете луны сидели двое. Сначала он хотел незаметно уйти, чтобы не мешать влюбленным, но потом присмотрелся к ним. Мужчина обнимал женщину, чьи светлые волосы вырвались на свободу и каскадом падали на спину. Только одна женщина могла себе позволить выйти без модной прически. Хуан закрыл глаза, руки его непроизвольно сжались в кулаки, а сердце ухнуло куда-то вниз. Все его опасения подтвердились. Валери врала ему, чтобы встретиться с любовником.
Необходимо было что-то предпринять, либо бежать и вырвать изменницу из чужих объятий, либо бежать как можно быстрее и утопиться в ближайшем пруду. Но он как будто прирос к месту, и молча смотрел, как Валери ласкает этого чужого. Поцелуй был полон страсти.
Она никогда не целовала его так.
Возможно от его взгляда исходил жар, но Валери вдруг что-то почувствовала. Она отстранилась от мужчины, посмотрела в темноту прямо туда, где он стоял. И резко отодвинулась от своего любовника. Хуан с удовлетворением понял, что Валери испугалась. Раньше бы она даже бровью не повела, если бы знала, что он видел ее с другим. Сейчас же что-то изменилось в ее отношении к нему, возможно, где-то все же у нее была совесть, которая не позволяла изменять мужу прямо у него на глазах.
Валери медленно встала. Скорее всего нарочито медленно. Она сделала какой-то знак своему другу, который повернул голову, и Хуан узнал в нем Григора Бобрина, потом пригладила растрепавшиеся волосы и пошла к Хуану.
-Это не то, что ты думаешь, - сказала она, подойдя на расстояние вытянутой руки.
Он еще крепче сжал кулаки. Чтобы не сжать в ладонях ее горло. Глаза ее смотрели прямо — без всякого стеснения. Значит все-таки он ошибся, и совести у нее нет.
-Конечно, мне показалось, - усмехнулся он.
Она нахмурилась:
-Когда ты научился язвить?
-Всегда умел.
Валери пожала плечами. Она была в проигрышной позиции, и должна была либо выиграть, либо свести партию вничью — сделать все для того, чтобы мужчины не поубивали друг друга. Бобрин за ее спиной выполнил ее просьбу и медленно растворился в темноте, и дон Хуан даже не заметил, как тот ушел.
-Месье Бобрин уезжает, - сказала она, - я больше никогда его не увижу.
-Уезжает? И не берет на этот раз тебя с собой? - удивился дон Хуан.
-На этот раз — нет.
-Понятно, - он снова усмехнулся и разжал руки, боясь, что на самом деле ударит ее, - вы так со всеми мужчинами прощаетесь перед их отъездом? Или только с месье Бобриным?
-Прекрати.
-А почему? - спросил он горько, - месье Бобрин весьма интересная фигура, да, Валери? Филипп же одобрял и его тоже? Мой предшественник? Или к нему вы были более благосклонны, особенно тут, в Париже.
Валери сжала губы.
-Я не узнаю тебя, Хуан.
-Зато я тебя узнаю, - он отвернулся, - все, что ты говорила мне о верности, было ложью! Это было ложью во спасение и я могу тебя понять. Но и ты должна понять меня — я не потерплю больше ничего подобного! Я очень долго терпел — и больше не буду!
-Что же ты сделаешь? - воскликнула она, - подашь еще один иск против меня? Это весьма повеселит свет!
Он отвернулся и пошел по дорожке, надеясь, что Валери вернется в Храм Любви. Боль и обида, сжигающие его, не поддавались описанию. И ненависть. Самая настоящая ненависть, которая прочно заняла место его прежней страсти к ней. Но надежды его не оправдались. Валери пошла следом.
-Хуан, это не то, что ты думаешь, - повторила она.
Он резко развернулся. Лицо его было искажено.
-Действительно, это не то, что я думаю. Это прелюдия.
Тут силы, которыми он пытался себя сдержать, кончились, и все его чувства, любовь, ненависть, злость и обида в одночасье вырвались наружу. Он поднял руку и сам неожиданно для себя влепил Валери пощечину. Валери вскрикнула и поднесла руку к лицу. А потом оба замерли, он еще более нее испуганный собственным поступком, и какое-то время смотрели друг на друга. Потом он резко развернулся и быстрым шагом пошел прочь.
Никто и никогда в жизни не поднимал руку на Валери. В детстве она дралась с Сафи и почти всегда проигрывала. Но это было совсем не то. Она в ужасе смотрела на Хуана, а потом ему в след, понимая, что сейчас он уйдет навсегда. Что получилось очень глупо и невероятно обидно, ведь Бобрин на самом деле завтра уезжал, и она не могла не выполнить его последнюю просьбу. Просто поцелуй. Но Бобрин целовался так прекрасно, что страсть завладела ею целиком, и она была на самом деле готова на измену. Как глупо, что именно в этот момент пришел Хуан. Как хорошо, что именно в этот момент пришел Хуан. Валери подхватила свое темное платье и, путаясь в юбках, бросилась следом за ним.
Догнала она его посреди аллеи. Схватила за руку и заставила остановиться. По лицу его текли слезы, от чего Валери испугалась еще больше.
-Ну хорошо, будем считать, что я это заслужила, - сказала она, тяжело дыша от быстрого бега.
-Валери, прошу тебя, оставь меня в покое, - он снова отвернулся, - я не хочу больше иметь с тобой дела.
-Я клянусь, что не изменяла тебе. Я клянусь! - почти закричала она.
-Ты уверена, что я должен тебе поверить? - спросил он очень тихо, - если все слухи, которые ходят о тебе, если все письма, которые были получены мной, если все, на что я закрыл глаза, просто поверив тебе на слово, потому что я очень сильно хотел поверить, оказалось правдой, то мне просто нечего тут делать. Все бесполезно. Давай расстанемся по хорошему. Я даже не буду вызывать твоего любовника, с которым ты развлекалась, постоянно отказывая мне, я просто исчезну. И ты останешься уважаемой женщиной, раз уж это для тебя так важно. Ты можешь остаться в Версале, ты можешь поехать вслед за ним, я не буду тебе препятствовать.
Он попытался отнять руку, но Валери не выпускала:
-Я тебе никогда не врала. Ты же знаешь.
-Честно рассказывала о своих приключениях, я помню. Но, видимо, честь важнее честности.
Валери молча смотрела ему прямо в глаза. Потом отпустила его рукав. На ее щеке явно отпечатывался след его пальцев.
-Хорошо, - сказала она, - прощай.
И она пошла к Трианону, а Хуан смотрел ей в след, и никакой ненависти больше не было в его груди. Только безумная тоска и пустота, оставленная за собою исчезнувшими чувствами. Сейчас он наконец-то начал понимать, что случилось что-то на самом деле страшное. И что за ее простыми словами стояла правда — они попрощались. Навсегда. Он готов был броситься за нею, но усилием воли заставил себя развернуться к ней спиной и идти в другую сторону, совершенно опустошенный и разбитый.
Снова, как и всегда, виновата была она, а прощения просить должен он. Потому что на самом деле ему нет прощения. Он всегда презирал мужчин, которые поднимали руку на женщину. Он никогда не делал этого сам. До сегодняшней ночи. Теперь ему на самом деле нет пути назад, и он вынужден будет выполнить собственную угрозу. Уехать как можно скорее. Потому что никакого прощения ему нет. И прежде всего от себя самого.

..Почти всю ночь дон Хуан сидел в Храме Любви. На той скамейке, где Валери целовалась с Бобриным. Целовалась так, как никогда не целовалась с ним. Возможно потому, что его она никогда не любила. А этого ублюдка, выродка русской царицы, любила, и хотела бежать с ним. Богу одному известно, что остановило ее в последний миг. Он сжимал голову руками, а перед глазами его стояла картина, как Валери целует другого, и он погрузился в привычный ад. Но если в Испании он мог только представлять все ее утехи, то тут он воочию мог убедиться, что все, что он представлял, было правдой. Валери никогда не была верна ему. Раньше ему казалось, что он прошел уже все круги ада. Но нет, на этот раз он погрузился на уровень ниже.
Рано утром, совершенно обезумевший от ревности и бессонной ночи, он возвращался в Версаль, чтобы как можно скорее отправиться в Париж и никогда больше не видеть Валери. Пусть делает, что хочет. Он больше никогда не будет играть в ее игры.
В рассветной дымке дворец казался нереальным, как сказочный замок выступающим в лучах восходящего солнца.
-Дон Хуан?
Прямо перед ним стояла прекрасная женщина. Она как будто соткалась из рассвета, солнечных лучей и розоватой дымки, висящей над озером. Платье на ней было тоже розово-золотистое, а волосы цвета темного золота свободно струились на спину из-под соломенной шляпки. Не только Валери могла позволить себе ходить с распущенной гривой волос, отметил он, и при имени Валери ощутил болезненный укол в сердце. И при образе Валери, обнимающей другого, когда копна ее волос свободна падала за спину. Волос мягких, как шелк.
-Вы прогуливаетесь, чтобы размяться с утра или идете с ночного свидания? - спросила женщина, и только тут он понял, что хорошо знает ее. Как будто дымка спала с его глаз. Это была Марианна де Сели, признанная красавица Версаля. Ее огромные голубые глаза смотрели на него с восхищением.
Он запоздало поклонился ей, поняв, что где-то потерял шляпу и что прическа его не в лучшем виде.
-Рад видеть вас, мадам де Сели.
-Составите мне компанию или пойдете спать, пока еще можно пройти незамеченным? - она улыбалась, и глаза ее улыбались тоже.
-Конечно же, составлю вам компанию.
Марианна пошла рядом с ним и незаметно свернула на аллею, которая вела в обратном направлении. Дон Хуан пошел следом за ней, сам не зная, зачем, но ее присутствие помогло ему немного собраться и прийти в себя.
-Я люблю гулять в саду, когда солнце только только поднимается и можно любоваться рассветом, - сказала она, просовывая свою руку под его, - даже слуги еще только проснулись и никого в саду нет.
На самом деле сад был пуст. Марианна же была прекрасна. Дон Хуан подумал, что непонятно почему он влюбился именно в Валери, которая не была красавицей, хотя мог выбрать любую, самую красивую женщину. Имя Валери снова отдалось болью в сердце. А рука Марианны, лежавшая на его руке, казалась теплой и ласковой.
Лодочка в виде лебедя стояла у самого берега. Марианна предложила покататься — он согласился. Он подал ей руку и помог войти в лодку, потом запрыгнул сам, взял весла и они поплыли навстречу солнцу, как будто паря в облаках подымавшегося от воды розового тумана.
-Вы расстроены, - сказала Марианна, и голос ее был голосом прекрасной сирены, - я вижу, что вы расстроены, не скрывайте, - продолжала она медленно.
Дон Хуан отвернулся, но продолжал грести, ничего не отвечая.
-Настоящую боль мужчине может причинить только женщина, - проговорила Марианна, а потом наклонилась к нему и добавила: - а настоящую, самую страшную боль — только любимая женщина. Мне кажется, что вы очень сильно расстроены, дон Хуан.
Он снова не ответил, даже красавицу Марианну он не был готов посвящать в свои отношения с Валери.
-То, что разрушила одна женщина, может заново построить другая, - продолжала Марианна, совсем не смущаясь его молчанием, - вы очень красивый мужчина, дон Хуан, вы обязательно найдете свое счастье. Любая женщина, от простолюдинки до королевы, сочтет за честь удостоиться вашей любви.
Он хотел ответить, что не любая, но в последний момент промолчал. Марианна же пересела к нему на скамью и взяла одно из весел, со смехом попросив научить ее грести. В этот момент дон Хуан оттаял, и они некоторое время вертелись в лодке, пытаясь согласовать весла между собой, смеялись и брызгались. Потом Марианна выронила весло, оно уплыло на небольшое расстояние, лодка стала мало управляемой, и они долго ловили весло по всему озеру, чуть не перевернулись, вымокли и устали от смеха. Когда же весло было поймано, и они ступили на твердую землю, оба повалились на траву, и их победные крики разносились по всему парку.
Марианна увлекла дона Хуана в какую-то беседку, пообещав, что в ней есть зеркало, чтобы они могли привести себя в порядок.
Беседка была маленькая, но очень уютная, и в ней на самом деле были зеркала. Марианна вскрикнула, увидев свое отражение, а дон Хуан только рассмеялся, увидев себя. Оба растрепанные и мокрые, они были идеальной парой, и попытались помочь друг другу уложить хотя бы волосы. Марианна не имела никакого понятия о парикмахерском искусстве, и ей так и не удалось аккуратно перевязать ему волосы лентой, как она ни старалась. Волосы его вились от воды и не хотели ложиться ровно. Промучившись с пол часа, Марианна отбросила ленту и заявила, что он гораздо красивее с распущенными волосами. Он повернулся к ней, а она к нему, и глаза их встретились. Потом встретились и губы, и отражения их слились воедино.
В маленькой уютной беседке дон Хуан совершил тот самый грех, в котором всего несколько часов назад обвинял свою жену Валери. А потом, когда Марианна лежала рядом с ним на теплом ворсистом ковре, он отвернулся от нее, чтобы она не видела его слез. Если до этого ему казалось, что месть будет сладка, то сейчас он понял, что нет ничего горше подобной мести. Все время, пока он владел Марианной, он видел перед собой Валери, которую точно так же сжимает в объятьях этот авантюрист Григор Бобрин. Возможно, так оно и было, ведь Валери вполне могла пойти искать утешения в любви этого человека. Который не только любил ее, но и никогда не поднял бы на нее руку.
К чести Валери, она не пошла искать утешения к другому мужчине. Она вернулась в Трианон, собрала необходимые ей вещи и сразу же покинула его, оставив королеве записку о срочной необходимости быть в Париже. Поступок, который бы не простили никому другому, был легко прощен Валери, и королева, увидев утром дона Хуана, который как потерянный бродил вокруг ее дворца с распущенными и мокрыми волосами, в мятом камзоле, не на шутку взволновалась. Она попыталась расспросить его о том, что произошло, но увидев его взгляд, просто сообщила ему, что Валери уехала. Дон Хуан был явно не в себе, и Мария-Антуанетта попыталась привести его в чувство. Но он вдруг остановился на полуслове, просил его простить и ушел, и Мария слышала, как он приказал седлать ему коня.
Боясь, что с ним что-нибудь случится, она уговорила его ехать в карете, и ему запрягли карету, в которую он сел, и кони тут же рванули прочь. Королева в недоумении и волнении смотрела ему в след, серьезно опасаясь, не произошло ли с Валери чего-нибудь непоправимого.

Мария-Антуанетта, королева Франции, донье Валерии Медина
Валери, твой муж прибывает в совершенно ужасном состоянии. Пожалуйста, обрати на это внимание. Я боюсь, что он сейчас способен на любое безумство.
Мария.

Опера была полна народу. Он пожалел о том, что пришел сразу же, как только переступил ее порог. Боясь сойти с ума или натворить чего-нибудь лишнего, он пытался занять себя, и оказался в Опере, когда давали Волшебную флейту. Моцарта он не любил, да и настроения слушать музыку у него не было. Но надо было куда-то выйти из дома, и Опера казалась ему лучшим из имеющихся зол.
-Как я рада, что вы пришли, дон Хуан, - перед ним стояла прекрасная Марианна де Сели в синем платье с очень смелым вырезом, и с жемчугом на шее. На этот раз волосы ее были уложены по последней моде, а не вырывались свободно из плена лент. Более светлые от пудры, они казались теперь не рыжими, а просто золотыми.
Дон Хуан растерялся, не зная, как поступить, но замешкался только на секунду. Пути назад уже не было, и он поклонился ей, сказав какой-то комплимент. Марианна расцвела в улыбке, и улыбка эта осветила ее лицо, блеснула жемчугом зубов, заискрилась в голубых глазах. Он подал ей руку, немного даже гордясь, что такая красивая женщина выбрала его, а не кого-то другого. Они вели вежливую беседу и вскоре оказались в его ложе, которую Валери сняла на весь сезон. Марианна села на предложенный стул, и была настолько хороша, что он залюбовался ею.
Эта женщина поднимала ему настроение. От ее вида и улыбки было легко и спокойно. Возможно, он бы мог влюбиться в нее, в другой жизни. Сейчас же дон Хуан просто радовался тому, что она рядом, и что он будет слушать музыку в ее компании, раз уж Валери не желает его видеть.
Последние дни они оба были дома, но ни разу не встретились. Негласно сад принадлежал ей, а большая гостиная — ему. Он иногда видел, как Валери сидела в садике, как она качалась на качелях или играла с малышкой, которую выносила на воздух молодая няня. Ему было больно даже смотреть на нее, но он смотрел, не отрывая глаз до тех пор, пока Валери не исчезала в доме. Весь мир его вертелся вокруг нее, при этом он ни разу не вышел к ней, не видел ее в доме, старался скрыться у себя до того, как она войдет в двери.
Когда-то давно, сто лет назад, в Мадриде, он постоянно сопровождал Валери в Оперу. Это было их традицией, и он помнил, каким страшным ударом для него стало, когда Валери пришла в их ложу с Диего.
Теперь же он сам привел в их ложу другую женщину. Символичный знак.

Мадемуазель Жозефина де Бриенн донье Валерии Медина
Как можно скорее езжай в Оперу.
Жозе


Валери сильно опоздала. Шел второй акт, она слышала это по приглушенным звукам со сцены. Двери в ложи были закрыты не все, иногда она видела знакомых, которые кивали ей, а некоторые даже привставали, чтобы убедиться, что это она. Женщины тут же закрывали лицо веером, а мужчины улыбались, загадочно скосив глаза.
Записка Жозе застала ее врасплох. Валери только вернулась из леса, где они с Сафи собирали травы, была вся перепачкана землей и пылью от быстрой гонки. Пришлось срочно смывать с себя грязь, кое-как уложить волосы, чтобы только выглядело это хоть немного прилично, надеть простое черное платье только потому, что оно было готово и отглажено. К платью Сафи подала ей шикарное бриллиантовое колье с бабочками, подарок свекрови. Рубиновые и сапфировые бабочки выигрышно смотрелись на фоне матового черного шелка и Валери одобрила выбор Сафи. В конце концов она не обязана одеваться как все. В волосах ее не было пудры, просто потому, что прическа с пудрой заняла бы слишком много времени, а платье ее не имело ни оборок, ни модных кружев. Валери посмотрела на себя в зеркало. Именно ее мужчины Версаля избрали прекраснейшей. Поэтому она может появиться в Опере в том виде, в котором желает. Она вдохнула побольше воздуха и спустилась к карете.
Размышляя о том, что же хотела такого срочного сказать ей Жозе своей запиской, Валери никак не ожидала того, что произошло на самом деле. Открыв дверь в свою ложу она замерла на месте, на какой-то момент остолбенев. Ноги отказались слушаться ее, и выражение ее лица стало каменным. Мысли метались, ища выход из положения, в которое ее поставила Жозе де Бриенн. Валери видела, что большая часть публики смотрит не на сцену, где надрывался баритон, а в ее ложу. Еще бы! Красавчек-испанец был застукан с поличным! Позор Валери де Медин желали видеть абсолютно все.
Осознав это, Валери разозлилась. Она тут же обрела способность двигаться, и лицо ее приняло спокойное и приветливое выражение. В тот момент, когда дон Хуан и его спутница обернулись к ней, Валери стояла на пороге и лучезарно улыбалась. В роли ревнивой жены они ее не увидят. Пусть кто-нибудь другой играет эту роль, но не она.
-Добрый день, дон Хуан, мадам! - она сделала книксен и заняла место рядом с мадам де Сели, - мадам, я очень рада видеть вас нашей гостьей.
Марианна тоже улыбалась. Ее улыбка была прекрасна.
-Благодарю, мадам. Я тоже очень рада видеть вас.
Они замолчали, делая вид, что смотрят на сцену. На самом деле Валери обводила глазами зал. Все, кто ожидал семейного скандала с выкидыванием соперницы из ложи вниз, в том числе и двуличная Жозе де Бриенн, быстро теряли интерес к происходящему. Валери де Медин спокойно сидела рядом с соперницей, иногда наклоняясь к ней и о чем-то хихикая. И Марианна была тоже спокойна. Обе женщины вели себя как лучшие подруги, и только несвойственная дону Хуану бледность выдавала то, что произошло нечто из ряда вон выходящее.
Являя собой две противоположности — модно одетая и причесанная красавица Марианна и забывшая о моде мадам де Медин в простом черном платье и шикарном ожерелье, которое сияло на черном фоне ярче свечей, казались двумя сторонами света. Солнцем и луной, светом и тьмой. Уверенная в себе, торжествующая Марианна, которая была ближе к победе, чем когда либо, и мятущаяся в поисках наилучшего выхода Валери. Не уронить чести, отомстить, унизить Марианну — об этом мечтала Валери, забыв совсем о доне Хуане и обратив все мысли к его любовнице. С ним она разберется позже. Сейчас же она должна переиграть хитрого и наглого врага, делая при этом вид, что не играет.
Почти до самого антракта Валери доводила Марианну своими замечаниями насчет оперы. Она то и дело склонялась к ней, будто та была ее лучшей подругой, и делилась какими-то незначительными мыслями, таким образом одновременно мотая той нервы и заставляя потерять бдительность. Именно поэтому, когда она очередной раз перед самым антрактом склонилась к Марианне, та уже не ожидала подвоха.
-Желаете моего мужа насовсем? - спросила она почти шепотом, но с улыбкой и беззаботным выражением лица, - он мне сильно надоел. Но любовник он отличный.
Марианна подпрыгнула на стуле и изменилась в лице, переводя взгляд с Валери на дона Хуана.
-Мадам, он хороший, и изменяет редко. Я могу отослать его к вам.
-Но вы же примирились, - мадам де Сели совсем потерялась, и голос ее прозвучал громче, чем она хотела. Дон Хуан тут же обернулся к ней.
-Как видите, это было только формальное примирение. Чтобы не вызывать скандала разводом. На самом деле мы не живем вместе, потому что оба друг другу осточертели. Если хотите, я вам его отдам. А вы поможете мне и придержите его в Париже, пока я не доеду до Петербурга.
Марианна смотрела на нее в упор совсем без улыбки. Лицо ее было похоже на маску, а губы дрогнули:
-Ваше предложение совершенно непристойно, мадам, - сказала она достаточно громко, так, что дон Хуан мог слышать ее, но она совсем забыла о том, что он сидит рядом с нею, - как вы можете говорить такое!
-Но ведь вы же спали с ним, и вам он понравился, - Валери говорила тихо и продолжала улыбаться, - я была уверена, что вы влюблены в него. В него все влюбляются. Я хотела вам...
-Прекратите немедленно! - Марианна попыталась встать, но Валери схватила ее за руку и заставила сесть на место, - пустите же меня, мадам!
-Вы останетесь сидеть здесь до конца акта, - Валери не отпускала ее руку, - и выйдете только когда закончат, - вряд ли мы с вами хотим, чтобы наш договор стал известен окружающим!
-Никакого договора нет! - Мадам де Сели дернула руку так, что порвала браслет из крупного жемчуга и жемчужины раскатились по всей ложе. Валери отпустила ее с тихим смешком.
Дон Хуан, наблюдавший за женщинами, одна из которых была его женой, а вторая — любовницей, решил, что пришло время вмешаться.
-Валери, прошу вас, прекратите. Оставьте мадам де Сели, - сказал он, но встретив глаза Валери испугался по-настоящему.
-У вас отличный вкус, дон Хуан, - похвалила Валери, - я довольна вашим выбором. Мадам де Сели очень красивая женщина.
Готовый услышать все, что угодно, кроме этого, дон Хуан вспыхнул и откинулся в кресле.
-Валери, я прошу тебя, не здесь. Продолжим этот разговор дома.
-Конечно же нет, - она снова улыбалась, - просто потому, что я не вижу, о чем нам говорить. Очередная красотка... ну так вы всегда отличались хорошим вкусом. Мне даже нечего больше вам сказать, - она повернулась к Марианне, - мадам де Сели, приходите к нам завтра на обед. Я очень прошу вас. Будем только мы с доном Хуаном и вы.
Марианна и дон Хуан нервно переглянулись.
-Спасибо за приглашение, мадам, - Марианна встала, но завтра я уже приглашена. Прошу меня простить.
Валери тоже встала, и, когда Марианна де Сели пошла к выходу, последовала за ней.
-Мадам, я все же хочу продолжить наш разговор, - сказала она, выходя в коридор. Она взяла Марианну под руку и дамы медленно пошли по коридору. Со стороны казалось, что они просто беседуют о музыке.
-Я даже слышать не хочу ни о чем подобном, - прошипела мадам де Сели, - что скажет мой муж? Что скажет свет? Вы не в своем уме, мадам де Медин!
Валери остановилась и пожала плечами:
-Ну как пожелаете. Я думала, вам приглянулся дон Хуан. Да и вы идеально подходите ему.
Марианна отвернулась, отстранилась от Валери и быстро пошла по коридору. Валери смотрела ей в след, не зная, что ей теперь делать — смеяться или плакать. Возвращаться в ложу к дону Хуану и слушать его оправдания ей не хотелось, а ехать сейчас домой было бы подобно капитуляции.
Тут акт закончился, из лож стали выходить дамы и господа, и на помощь ей пришел Анри де Шабриан, а потом подошел виконт де Сен-Жюль, потом другие молодые люди. Валери оказалась в окружении, она шутила, смеялась, слушала их комплименты. А под конец антракта приняла руку Шабриана и с триумфом покинула Оперу, оставив неверного мужа в наказание одного в ложе.

Лерочка, спасибо за продолжение, дорогая!
Мне вот интересно чем вот закончится битва Валери и Хуана. Они кусают друг друга, делают вид что не замечают, но на деле ведь у них есть чувства, только гордыня мешает им открыться. А Марианна явно шокирована такой реакцией Валери на поведение мужа и его измену... Жду чего-то интересного спасибо, Лерочка!


___________________________________

Привет, Валери старалась вести себя так, чтобы навсегда отбить у Марианны желание общаться с Хуаном. Она преуспела
Осталось две главы. Скоро все будет)