Энн Стюарт "Ритуальные грехи"

Anita, спасибо большое за нову главу!!!


_________________

Анита!!! Огромное спасибо!!!!
Перевод-шикарный!
_________________

Значит "чужой" на собрании Старейшин это Бобби Рэй, а не Кальвин, как я думала вначале. Бобби Рэй- это тот юноша с ангельским лицом, к которому Рэйчел почувствовала
доверие?Похоже, что он-маньяк. Ну и Братство! Преступник на преступнике! Рэйчел очень жалко, несправедливость ее прям преследует.

Анита, спасибо за главу, очень интересно , хочется всё время узнать, что же дальше!

Огромное спасибо за продолжение!!!
_________________

Анита, огромное спасиб за новую главу!!!


___________________________________

Anita огромное спасибо за новую главу очень необычной книги и за красивое оформление, сразу настраивает

Анита,спасибо за чудесную главу! Читается на одном дыхании. Прекрасно описана атмосфера в братстве, завораживает. То ли еще будет в этом серпентарии,когда старейшины начнут действовать. Чую, придется нашей героине спасать Люка от его же поклонников.

Спасибо!!!!
_________________

Anita, спасибо за перевод новой главы!

 » Глава № 6

Глава шестая

Кальвин Ли был последним человеком, которого Рэйчел ожидала увидеть на пороге своей комнаты поздним вечером того же дня. Она уже собиралась захлопнуть дверь перед его носом, когда заметила, что в руках он держит термос и две пустых чашки.
- Я с предложением мира, - как всегда, тихо сказал он. – А в виде подарка - свежемолотый кофе из Суматры.
Рэйчел застыла на месте.
- Он, должно быть, отравлен.
- Я принес две чашки. Умирать будем вместе.
- Это какой-то розыгрыш, верно? С вами, ребята, не соскучишься.
- Никакой это не розыгрыш, иначе вместо кофе я бы принес отравленный напиток «юпи». Могу я войти?
- Что же, ради кофе я готова рискнуть жизнью, - сказала Рэйчел, открывая дверь шире и впуская Кальвина в полутемную комнату.
Он молча подошел к маленькому столу, разлил ароматный кофе в чашки и вручил Рэйчел ее порцию. Он не принес собой ни молока, ни сахара, но Рэйчел предпочитала черный кофе без всяких добавок. Видимо, Люк и его соратники об этом знали.
Если в кофе и был яд, то она его не почувствовала, да это ее и не очень тревожило. Она села на узкую койку, скрестив ноги по-турецки, и стала наблюдать за безобидным с виду коротышкой.
Кальвин неспеша забрался на стул с прямой спинкой – единственное украшение комнаты – и устроился на нем, смирно сложив на коленях руки, ни дать ни взять – ребенок, приготовившийся получить нагоняй. Ладошки у него были маленькие, с короткими, похожими на обрубки, пальцами. Намотав на один из пальцев кудрявую прядь черных волос, он начал по-детски теребить ее.
- Наверное, ты пришел ко мне, чтобы извиниться за вчерашнее? – спросила Рэйчел, выпив половину кружки, пока Кальвин продолжал хранить упорное молчание. – Ты хочешь сказать, что не виноват в том, что меня чуть не убили, что ты предупреждал меня об Анжеле, но я тебя не послушалась, и что ты напрасно в первый же день отвел меня в столь опасное место.
Он поднял голову и посмотрел на девушку. Его почти черные глаза абсолютно ничего не выражали.
- Нет, - спокойно сказал он. – Я тебя подставил.
От неожиданности Рэйчел поперхнулась, и часть драгоценного кофе пролилась ей на колени. Она удивилась не тому, что он так поступил, а потому что легко сознался в содеянном.
- Что ты сделал?!
- Люк сказал, чтобы я исповедовался тебе в своих грехах и попросил прощения.
- А мне он сказал, что не верит в существование грехов, - усмехнулась Рэйчел, пытаясь стереть с джинсов пролитый кофе.
- О, он верит в грехи, уж будь уверена. Да иначе и быть не может – с его-то прошлым, - сказал Кальвин. – Просто он не хочет осуждать тех, кто следует его учению.
- Но тебя-то он осудил.
Кальвин спокойно встретил ее взгляд.
- Мое преступление заключается в том, что я хотел причинить тебе вред, подстроить обстоятельства таким образом, чтобы ты сама навлекла на себя неприятности. Что ты и сделала, не долго думая.
- Ты знал, что я выпущу Анжелу!
- Разумеется. Даже слепой увидит, что ты нарываешься на неприятности, ищешь любой повод, чтобы навредить Люку. Конечно, обвинения Анжелы просто смехотворны, но я решил, что ты все примешь за чистую монету. Так и вышло, - он смущенно улыбнулся, но улыбка не коснулась его черных глаз. – Кстати, как ты себя чувствуешь?
- На удивление, хорошо. Спасибо, - холодно ответила Рэйчел.
- Тобой занимались лучшие целители Люка, они молились за тебя всю ночь напролет. А еще он использовал свой… особенный дар, чтобы ускорить процесс выздоровления.
У нее в голове промелькнули обрывки воспоминаний о прикосновении его рук, они пронеслись быстро, словно стайка летучих мышей, и тут же исчезли.
- Как это мило, - пробормотала она.
- Вобщем, я хочу попросить у тебя прощение. Мне казалось, что ты представляешь угрозу для Люка, и я решил его защитить. Я забыл, что Люк не нуждается в защите. Он сам себе закон, и никто не может ему навредить.
- Ты испугался, что я могу узнать правду о том, что здесь творится на самом деле? – резко спросила она.
Но он и бровью не повел.
- Правда тебе не понравится. Ты ее не поймешь и не сможешь принять.
- А в чем заключается правда?
- В любви. В любви ко всему сущему, - проникновенно сказал Кальвин. Вот только если бы его глаза были не столь черны. Если бы он не был виноват в том, что она чуть не погибла, возможно, тогда Рэйчел и поверила бы коротышке. Да только она никогда не верила в любовь.
- Любовь к Анжеле? – ядовито спросила она. – Кстати, как она поживает? Все еще думает, что я исчадие ада? Или решила, что Люк все же посланник Божий, а я – его раба?
- О, Анжела нас покинула, - ответил Кальвин, соскочил со стула и направился к двери. Полуденный свет исчез, наполнив комнату сумрачной тенью, но Рэйчел не спешила зажечь масляную лампу, стоявшую возле кровати.
- Куда она девалась?
Кальвин помедлил в дверях, выражение его лица оставалось спокойным.
- Она умерла, - сказал он.
И закрыл за собой дверь.
По спине Рэйчел пробежал холодок. Она сидела в темной комнате и боялась шелохнуться. Анжела была здоровой, физически сильной женщиной – следы ее рук до сих пор оставались на шее Рэйчел, как и боль, причиненная этими руками. Она не могла умереть ни с того, ни с сего. Может, она покончила с собой после того, как Рэйчел совершила дурацкий поступок, выпустив ее из комнаты?
А, может, Анжелу убил кто-то другой, наказав за то, что она причинила вред Рэйчел? Или, наоборот, за то, что ее попытка не увенчалась успехом? Боже, кажется, она сама начинает сходить с ума, как бедная Анжела. Ну что за безумные мысли, безумные страхи лезут к ней в голову? И вообще, что здесь творится, черт побери? За всем этим океаном счастливых, улыбающихся лиц притаилась смерть, а Рэйчел даже не знала, кому можно верить. Кто заманил ее сюда с помощью письма, где говорилось об убийстве? Если его написала Анжела, то Рэйчел стала жертвой безумного бреда сумасшедшей, она только зря потеряла время, приехав в Санта Долорес с благородной миссией отомстить злодеям. Кроме того, ее жизни угрожала серьезная опасность.
Конечно, не со стороны завистного неудачника Кальвина. Люк Берделл – вот кто представлял реальную угрозу.
Ее снова охватил озноб, хотя в комнате было тепло. Ей нечего бояться, напомнила себе Рэйчел. Люк не может причинить ей вреда. Он не может заставить ее поверить в свою дурацкую религию – она хороша лишь для экзальтированных клерков, уставших от деловой суматохи Уолл-Стрит. Он отобрал у нее и мать, и деньги, а она все-таки выжила. Конечно, разозлилась, как сто чертей, но несмотря ни на что - выжила. И он был не властен над ее телом. Люк дал обет воздержания, а она вообще не нуждалась в сексе. Вобщем, из них двоих получилась идеальная парочка, усмехнулась Рэйчел.
Нужно запастись терпением. Она пробудет здесь еще несколько дней, чтобы найти того, кто написал злополучное письмо. Если за это время она не встретит никого, кроме сияющих от счастья Людей Люка, - что ж, тогда она сдастся. Может, это нужно было сделать давным-давно. Махнуть рукой на борьбу, распрощаться с законным наследством. И забыть о матери, которой у нее и так никогда не было.
Она бросила взгляд на часы. Они показывали пять часов вечера, время, когда должно было состояться второе занятие из курса ознакомления с путями Людей Люка. Она отстала на один день, но Рэйчел почему-то казалось, что она многое узнала об этих путях Люка вчера вечером, когда лежала в громадной дымной комнате, слушая звуки флейты и вторящие им песнопения. И еще там был Люк, сидевший ближе, чем следовало. Эх, если бы ей удалось припомнить хоть что-нибудь еще!
Но ведь она может спросить Люка. Скорее всего, он промолчит или улыбнется своей кроткой улыбкой, которая вызывала у Рэйчел желание хорошенько врезать ему по зубам. За всю свою жизнь она не ударила ни одной живой души. Ударить – означало к кому-то прикоснуться, и ради чего? Нет, овчинка определенно не стоила выделки.
Вот если бы они оказались наедине, возможно, тогда Люк сболтнул бы что-нибудь лишнее. С ней он вел себя по-другому, от сдержанного спокойствия, которым он одаривал свою паству, не оставалось и следа. Рэйчел собиралась воспользоваться этим различием в полной мере. Нужно было заставить его оступиться. И тогда она дала бы проходимцу хорошего пинка, пускай катится прямо в пропасть!

В столовой не было никого, кроме работников в светло-желтой одежде. Они взглянули на нее, бормоча привычное «благослови», но Рэйчел сделала вид, что их не заметила, и быстро закрыла дверь.
Коридоры тоже казались пустынными. Она знала, что в резиденции находится не менее ста человек – за завтраком в столовой сидела куча народу. Но каждый раз, когда Рэйчел совершала побег из своей «кельи» – все они куда-то девались.
Побег. Сильно сказано, зато в самую точку! Ей хотелось отсюда сбежать, и, слава Богу, если то, что она задумала, займет мало времени. Рэйчел всем сердцем ненавидела Санта Долорес.
Потерпи еще несколько дней, сказала она себе. И если за это время не удастся ничего раскопать – тогда она оставит все так, как есть. Гордость и самоуважение – это все, что осталось у нее в этом мире. Если она сейчас сбежит, как последняя трусиха, то останется ни с чем.
Рэйчел уже собиралась вернуться к себе в комнату, чтобы дождаться, когда ее позовут на обед, но что-то ее остановило. В каменной стене коридора, почти под потолком, располагались окна. Из них лился тусклый свет и доносились слабые птичьи голоса. Здесь же в стене она заметила дверь и, поддавшись внезапному порыву, открыла ее и вышла наружу.
Рэйчел сразу же окутал вечерний холод и запах пустыни.
Сад показался ей неприхотливым, даже каким-то казенным, с тщательно выложенными дорожками, вдоль которых росли чахлые низкорослые сосенки. Явное тяготение к дзэн-буддизму, усмехнулась про себя Рэйчел, ничего лишнего, дабы не нарушать спокойное течение мыслей. Она закрыла за собой дверь и с удовольствием вдохнула свежего воздуха. Казалось, она просидела взаперти целую вечность. Странно, Рэйчел никогда не считала себя любительницей живой природы.
Но именно сейчас она желала ее всем сердцем – и вечернюю тишину, и мирное дыхание пустыни, и тихое уединение. Все это очищало ей душу и придавало новые силы.
Поймав себя на этой мысли, Рэйчел чуть не рассмеялась. Она малость подзадержалась в этих местах; не прошло и двух суток, а она уже начала мыслить, как восторженная идиотка! Еще немного, и она усядется в позе лотоса, начнет распевать тоненьким голоском «о-ммм» и размышлять над какой-нибудь древней китайской загадкой!
Хотя именно сейчас она готова была примириться и с древней китайской мудростью. Лишь бы найти мало-мальски понятное объяснение всему тому, что ее окружало! Ближайшим человеком, к которому она могла обратиться с вопросами, был Люк Берделл, но скорей в Шанхае выпадет снег, чем она дождется правдивых ответов.
Рэйчел решительно выкинула из головы мысли, связанные со злополучным мессией. Она и так потратила на него достаточно времени. Следующие полчаса она посвятит исключительно себе, упиваясь одиночеством и созерцая безмолвный сад. Ей до смерти надоели страх, ненависть и бесконечная борьба.
Когда придет время вернуться обратно в лечебный корпус, она снова возьмет себя в руки.
Рэйчел показалось, что легкий ветерок пустыни донес до нее слабые звуки флейты. Сейчас она ее узнала – то была индейская музыка, легкая и мелодичная, которой вторил мерный стук барабанов, звучавших в унисон с биением ее сердца.
Беспокойным движением руки она пригладила коротко остриженные волосы и прошла дальше в сад. Интересно, гуляла ли в этом саду ее мать? Вряд ли - Стелла интересовалась природой еще меньше, чем дочь.
Но это было неважно. Стелла и ее деньги ничего не значили, по крайней мере, в этот отрезок времени. На землю опустилась тихая ночь, тени стали длинней, а Рэйчел шла по саду, все больше отдаляясь от основного здания, пока не увидела маленькое тихое озеро.
Она села на большой валун, прижала колени к груди и, положив на них подбородок, стала вглядываться в черную гладь. Должно быть, днем вода невинно сверкала на солнце, как прозрачный голубой кристалл. Сегодня ночью она превратилась в черную бездну, таившую в своих глубинах необъяснимые тайны.
Когда Люк нашел Рэйчел, она продолжала сидеть на камне, пристально глядя на озеро.
Он шел по каменной дорожке очень тихо, двигаясь с грацией, которая действовала Рэйчел на нервы. Он не скрывал своего присутствия, не пытался застать ее врасплох, но если бы она случайно не подняла глаза, то не заметила бы, как он приближается к озеру. Лучи заходящего солнца отбрасывали на его лицо странные тени, и даже свободная белая одежда в сумеречном свете потемнела и казалась серой.
- Ты меня искал? – спросила она, подняв голову и одарив его бесстрастным взглядом, подстать холодному выражению его лица.
- Нет. Я думал, что ты все еще в своей комнате, отдыхаешь после полученных травм.
- На удивление всем я выздоровела, - сказала она. – Конечно, ты не станешь делиться тайной, как тебе удалось такое чудо.
- Может, с помощью волшебной палочки? – предположил он.
- Я не верю в волшебство.
- Могла бы не говорить, - насмешливо сказал он. – Я и сам догадался. Может, все дело в сильнодействующих лекарствах, которыми тебя напичкали целители.
- А что это за лекарства?
Он усмехнулся, и Рэйчел поняла, что угодила в расставленные сети.
- Возможно также, что помогла целительная сила многих людей.
- Ну вот, опять волшебство, - фыркнула она.
- А жить вообще веселей, если ты веришь в чудеса, - заметил он.
- Жизнь задумана не для того, чтобы веселиться. И я не собираюсь слушать лекцию по философии от человека, которого судили за убийство.
Люк даже глазом не моргнул.
- Это было непредумышленное убийство. К тому же ты сюда приехала именно затем, чтобы познакомиться с нашей философией.
Рэйчел от досады прикусила губу. Ей никогда не удастся ничего выведать, тем более перехитрить Люка, если она не узнает его ближе, а единственная возможность достичь желаемого – пройти злосчастный курс обучения.
Она постаралась выдавить из себя дружелюбную улыбку, радуясь тому, что темнота скрывает выражение ее глаз.
- Я хочу научиться, - твердо сказала она.
- Так тому и быть. Можешь задавать любой вопрос, и я на него отвечу. Ты узнаешь все, что захочешь, дитя мое.
Ее тошнило, когда ее называли «дитя мое». Она уже давно перестала быть чьим-то ребенком, а если честно признаться, то за двадцать девять лет жизни она никогда не чувствовала себя таковым. И уж конечно она не считала этого современного Тартюфа своим папенькой.
- Все-все? – повторила за ним Рэйчел и притворно захлопала ресницами. – Расскажи, что случилось с Анжелой.
Казалось, вопрос вовсе не обескуражил Люка.
- Я думал, Кальвин сказал тебе. Она умерла.
Она ждала объяснений, но, видимо, Люк не собирался вдаваться в подробности. Вот сукин сын, подумала Рэйчел.
- А как – она – умерла? – очень медленно и осторожно, словно разговаривая с дебилом, спросила она.
И тут же получила исчерпывающий ответ.
- С миром, - ответил Люк все с тем же кротким выражением лица.
Да он просто издевался над ней! Рэйчел соскочила с камня и стала на него наступать, забыв о нависшей над ней опасности.
- И кто же ее убил?
- Пришло ее время.
- Еще один такой дурацкий ответ и, клянусь Богом, я швырну тебя в озеро! – прошипела Рэйчел, внутри которой закипала ярость.
- Мне казалось, что стычка с Анжелой послужила тебе ярким примером того, к чему может привести насилие, - проворчал Люк.
- Но ты же сам сказал, что ответишь на мои вопросы! Что случилось с Анжелой?
Он наклонил голову набок, рассматривая девушку из-под полуприкрытых век.
- В тебе столько злости, Рэйчел, - пожурил он ее. – Ты не сможешь исцелиться, пока не выплеснешь наружу всю свою злость.
- Тогда прекрати выводить меня из себя.
- Анжела умерла, потому что сломала себе шею. Она упала с больничной крыши и скончалась на месте. Я ответил на твой вопрос?
- Упала? А может, ее столкнули?
- На самом деле она спрыгнула. Анжелу держали под замком ради ее собственной безопасности, а также, чтобы оградить других от ее безумных поступков. Когда ты выпустила ее из комнаты, она тут же помчалась на крышу. Я хотел пощадить твои чувства, но у тебя привычка лезть на рожон.
- А зачем щадить мои чувства?
- Ты и так чувствуешь себя кругом виноватой, - мягко сказал он.
- Я ни в чем не виновата!
- Да ты у нас просто уникум!
- А ты просто зануда!
Улыбка Люка стала шире. В темноте его губы казались удивительно чувственными. Не то, чтобы у Рэйчел был большой опыт по части чувственности, но в случае с Люком это просто бросалось в глаза. Небось, пользуется такими улыбочками, как разменной монетой, неприязненно подумала Рэйчел. И к счастью, застыла на месте, решив не подходить ближе.
- Это часть моей работы, - сказал Люк. – Считается, что духовные наставники должны вести себя так, как подобает настоящим святым, и знать ответы на все вопросы. По крайней мере, правильно на них отвечать.
- Ну, тогда ответь мне на другой вопрос, о Великий Духовный Наставник, - усмехнулась Рэйчел. – Что ты собрался делать с двенадцатью миллионами долларов, которые по праву принадлежат мне?
Он удрученно покачал головой.
- Стелла хотела, чтобы они достались нам, - сказал он. – И Стелла умерла, свято веря в то, что ее желание сбудется. Я не мог ее подвести.
У Рэйчел зачесались руки, чтобы хорошенько ему врезать. За всю свою жизнь она никого не ударила, но сейчас она дала себе клятву, что перед отъездом из Санта Долорес непременно его поколотит. Желательно чем-нибудь большим и увесистым.
Она выдавила из себя вежливую улыбку, надеясь на то, что в темноте не видно, как полыхают от ярости ее глаза.
- Конечно, ты не мог. И мне бы тоже хотелось уважить ее последнее желание, - процедила она сквозь зубы. – Тогда почему бы тебе не рассказать о том удивительном покое, которое нашла здесь Стелла и которое смогло заменить ей единственную дочь?
Былая горечь снова прокралась ей в душу, совсем чуть-чуть, и Рэйчел заставила себя улыбнуться, чтобы хоть как-то притупить остроту боли.
Люк шагнул к ней в сумраке ночи, и ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы остаться на месте. Ей было ненавистно то, что он подошел так близко. Она чувствовала тепло его тела сквозь легкую хлопковую одежду, ощущала аромат его кожи. Он был так близко, что она могла попробовать его на вкус, и эта мысль ужасно ее напугала.
Она почувствовала, как от страха перехватило горло, учащенно забилось сердце. Она надеялась, что Люк не станет к ней прикасаться. Потому что он никогда не прикасался к своим ученикам. Но ведь Рэйчел не была его ученицей. И она не верила тому, что о нем говорили. Люк Берделл делал то, что хотел. Просто держал это в строгой тайне.
Она сделал шаг назад, но было уже слишком поздно. Он схватил ее за плечи, и у нее перед глазами мелькнула татуировка с терновыми шипами, скрытая в рукавах туники. Рэйчел попыталась вырваться, но он держал ее, словно клещами. Она почувствовала, как ее охватила паника, стальными пальцами сжав за горло. Она задыхалась, но не хотела, чтобы Люк это заметил, потому что тогда он сжал бы ее еще сильней. И она перестала бы дышать, потом остановилось бы сердце, и она умерла бы, как ее мать, как Анжела, как все остальные…
Люк с силой потряс ее за плечо. Рэйчел подняла голову и уставилась на него, но он уже отпустил ее и отошел в сторону.
- Тебе этого не понять, даже если я попытаюсь объяснить.
- Не понять чего? – хрипло спросила она, ощущая в голове тяжелый туман.
- Покой, который я могу тебе даровать. Ты к этому не готова.
Огромным усилием воли Рэйчел взяла себя в руки. Потом с ледяной учтивостью посмотрела на Люка.
- Когда ты решишь, что я окончательно созрела, дай мне знать.
- Верь мне, Рэйчел, - прошептал он в сумраке ночи. – Ты узнаешь это сама.

уффффф, новая глава, страсти кипят!!!!!!!! Я в восторге!!!! Что будет дальше-совсем непонятно. Anita, спасибо.

Anita, спасибо за продолжение!

Я уже начинаю запутываться. Ясно только одно - что старейшины темнят. И Кэтрин эта не такая безобидная старушка, как можно подумать.
_________________

Anita, огромное спасибо за новую главу!

Неоднозначный персонаж этот Люк... Не могу понять, как к нему относиться. Уж очень он жесткий.
_________________

_________________