Сказочные Вечеринки

Ребекка Уайт:

Когда её жизнь так резко изменилась? С появлением в Энск-сити Кристофера Рассела? С побега Генри? С той злополучной ярмарки? С проведенной вдвоем ночи в отеле на границе? С новости о том, что у констебля может быть дочь? С его предложения руки и сердца? Ребекка не знала точного ответа. События сменялись быстрее, чем она успевала их проживать и анализировать.
Но происходящее не пугало. Ни скорое отстранение Криса, ведь он может больше, чем патрулировать улицы. Его потенциала хватит не только, чтобы возглавить благотворительный фонд, но и сам Энск-сити. Ни скорый приезд Мэриголд Рочестер. Ребекка будет безумно рада, если та окажется дочкой любимого человека, его продолжением. Ни вторая свадьба, о которой она очень по-женски искренне мечтала. Ведь металл кольца на безымянном пальце ощущался лёгким и тёплым. Время от времени Ребекка гладила его поверхность подушечкой пальцев и вспоминала слова констебля:

Для неё это было больше чем предложение зарегистрировать отношения. Согласие означало, что они вручали себя друг другу и обязуются пронести чувства через всю жизнь. Не смотря на боль от трагических потерь. Вторая свадьба стала для них вторым шансом, новой главой книги и новыми смыслами. Превратила существование в жизнь.
Переезд мистера Рассела в приют, на личную часть жилья, не просто изменило атмосферу к лучшему, а завершило картину «дома». Ребекка всегда хотела, чтобы здесь, пусть во временном пристанище, детям было максимально хорошо. Она и её помощницы всё для этого делали. Однако они никогда не могли дать воспитанникам, особенно мальчикам, мужских взгляда на мироустройство и энергии. Генри, Джонни и даже малыши нуждались в том, чтобы с ними говорили по-мужски, учили мужским делам, показывали мужской мир. Безусловно, мистер Харрисон, мистер Свейзи и другие представители сильного пола, кто навещал их, уделяли им время, когда приходили, но именно Кристофер стал тем мужчиной, кто теперь всегда был рядом. Мог помочь, подсказать, направить.
И в такие моменты сердце Ребекки окутывало особенное золотое тепло. Дети его одобрили. Кристофер не просто объявил себя её будущим мужем, он стал частью их детского дома. Хозяйка приюта в прямом смысле плакала от радости с миссис Харрисон и Элизабет, наблюдая за тем, как меняется жизнь приюта.
Крис вовлекался в воспитательный процесс постепенно, но безвозвратно. Это наглядно показала ситуация, которая случилась через несколько дней после того, как его вещи были разложены в шкафу. В приют приехал новый воспитанник – Лиам Келли.
Его появление не было для мисс Уайт сюрпризом – она сама писала коллеге о том, что сможет взять кого-то из всегда переполненного приюта. На место Мелиссы. До того как узнала про Мэриголд. Тогда Ребекка не задумывалась про то, кто это будет, какого возраста и национальной принадлежности. Впрочем, ее это никогда сильно не волновало. Она верила, что любовь способна открыть и раскрасить красками каждое сердце. Поэтому, наверно, не ожидала того, что ее ждёт. Веснушчатый и рыжеволосый выходец из семьи ирландских переселенцев, пропавших без вести в горах, прожил всего пару лет в приютах. Но их были десятки. А Лиам был безмерно озлоблен на мир.
Ребекка понимала, что не все детские дома похожи на ее. Во многих царит жесткая дисциплина, чтобы избежать хаоса, где-то детей «воспитывают» розгами и часто сами дети обижают друг друга, срывая на тех, кто рядом, обиды и боль. Лиам прошёл несколько таких приютов и был готов защищаться. Сначала ушёл в оборону молчания, а затем, когда понял, что в этом приюте нет физических наказаний, стал сдвигать признанного среди детей лидера с его места.
Первая потасовка Лиама и Генри случилась во время дневного сна малышей. Мальчики, получившие красочные синяки и ссадины, отказались отвечать на вопрос «что не поделили?». Только благодаря переживающей за своего «жениха» Марте Ребекка узнала о том, что «ирландец» постоянно цепляется к другим детям, отнимает ценное и распространяет диктатуру. О том, что ему собираются устроить «тёмную». Естественно, она не могла этого допустить.
Мисс Уайт пригласила Лиама в кабинет, чтобы поговорить.
– Присаживайся. Хочешь воды?
– Куда теперь вы меня переводите? – выпалил мальчишка.
Хозяйка приюта отставила графин и недоуменно посмотрела на воспитанника.
– Почему ты решил, что я, узнав про твое самоуправство и драки, захочу от тебя избавиться?
Лиам хмыкнул и дернул плечом.
– Так всегда происходит.
Ребекка приложила указательные пальцы к переносице, стараясь осмыслить сказанное и не дать эмоциям выхода. Вскоре ей удалось успокоиться и она пошла с того, на что обычно лучше всего реагируют мужчины, пусть даже маленькие, то есть фактов.
– Я открыла этот приют после смерти мужа…
– Разве мистер Рассел умер? – Лиам поднял брови.
– Первого мужа. Он был золотоискателем и погиб на приисках. Мы приехали сюда в надежде на лучшую жизнь, строили такой большой дом с желанием завести 3-4 детей. Но Бог не дал их нам. Возможно, потому что готовил мне другую роль. Как бы то ни было, я стала воспитывать чужих детей, искать для них новых родителей, временно заменять им мать. За годы существования приюта это десятки лиц и имён, мальчиков и девочек разных возрастов и цвета кожи.
– Блаблабла, – закатил глаза Лиам, перебивая мисс Уайт. – Это не про меня.
– Это может быть про тебя тоже. Пока ты здесь живешь…
– Пока я живу здесь, всё будет по моим правилам, – парень нагло перебил хозяйку приюта и с пренебрежением поднялся. – Было неинтересно поговорить.
Ребекка уперлась взглядом в закрытую дверь. Стало абсолютно понятно, что её мягкие убеждения не принесли результатов. Келли был уверен, что в этом мире побеждает грубая сила и никому не доверял. Но у хозяйки приюта не было привычки складывать руки в моменты неудач. И благодаря констеблю она научилась просить помощи. Кристофер хмурил брови, когда слушал ее, но в итоге согласился с планом.
Вечером того же дня в приюте состоялся конкурс. Участие всех мальчиков было обязательным. Программа включала в себя забивание гвоздей, бег на скорость, стрельбу из лука, поднятие мешков с картофелем, перетягивание каната и другое. Мальчики с энтузиазмом стали показывать свои силу, умения, лидерство и командную работу. Никто не хотел проигрывать.
В результате от усталости валились все. Лиам лучше всех показал себя в беге. В остальном был слабее. Джон победил в забивании гвоздей, Генри – в поднятии мешков. Кроме того, вне конкурса все испытания прошёл констебль. Он показал, на что способен взрослый мужчина. Дети были в восторге.
На ужине Ребекка выдала победителям приятные призы и объяснила зачем организовала это соревнование. Она хотела показать, что на любую физическую силу всегда найдётся сила больше. Что по факту гораздо ценнее – умение управлять этой силой, правильно расходовать и применять. Ценнее – внутренний стержень, на который ты всегда опираешься. Без него любая внешняя энергия теряется. И чтобы обрести его нужно слушать себя, строить отношения с другими и доверять миру. У высших сил нет желания навредить нам, но есть миссия научить, сделать лучше через боль, страдания и потери. Уроки.
На следующее утро Лиам пришёл в кабинет к мисс Уайт сам. Сказал, что всё понял, перестанет задевать ребят и попросил никуда не переводить. Хозяйка приюта пообещала, что если он и уедет отсюда, то только в свой новый настоящий дом.
Не смотря на казалось бы благополучный исход, Ребекка всё равно переживала по поводу Лиама. Тем более, что буквально следующим утром они с Крисом должны были ехать встречать Мэриголд из Оттавы. Сопровождающим пришлось воспользоваться поездом, чтобы девочка добралась до Энск-сити в оговоренный день.
Мисс Уайт стояла на перроне и крепко сжимала ладонь Кристофера выражая поддержку. Они оба были бледные и взволнованные. Каждый думал о своем. Вдалеке показался поезд. Он приближался так же неумолимо как новые секунды и забирал их спокойствие. В воздухе повисли напряжение и характерный запах. Ребекка собрала всю волю в кулак, чтобы с мягкой улыбкой на губах поздороваться с прибывшими. Обратный поезд сопровождающих был тем же и уходил через два часа.
Из вагонов стали выходить люди. Девочка сразу привлекла внимание Кристофера, он указал на нее Ребекке. С первого взгляда та поняла, что смотрит на дочь будущего мужа. Девочка была похожа на мать, но черты отца тоже унаследовала. От понимания кто перед ней у Ребекки еще быстрее застучало в груди. Признает ли девочка папу? А ее? Найдет ли она с ними счастье, которого так заслуживает после всех испытаний?
– Добро пожаловать. Меня зовут мисс Уайт, а это мистер Рассел. Мой будущий муж, – Ребекка невольно покраснела. – Пожалуйста, давайте проследуем в кафе, чтобы перепроверить документы и обговорить нюансы за чашкой чая.
Когда все формальности были соблюдены, Ребекка заметила, что Мэриголд с интересом вглядывается в лицо Криса и при этом очень знакомо хмурится, не понимая откуда оно может быть знакомо. Не осознавая, что из зеркала. Это было так мило, что она не могла не улыбнуться внутренней улыбкой.
После недолгого разговора сопровождающие уехали обратно. Их же ждал путь в приют. По дороге Ребекка рассказывала Мэриголд про миссис Харрисон, Элизабет, детей, чтобы девочке было не так боязно и она быстрее привыкла к новому месту. Но сомнений в том, что та приживется в Энск-сити не было ни у нее, ни Кристофера. Обоим она показалась доброй и при этом бойкой девчушкой.

Мэриголд с любопытством рассматривала улицы города и ей явно понравился новый дом. Из его обитателей по душе ей больше всего приглянулась миссис Харрисон, хотя подсознательно ее тянуло и к Крису. Этого нельзя было отрицать.
Мэриголд поселили с другими девочками. Она сразу же нашла общий язык с Мартой. С мальчиками это был лишь вопрос времени. Ребекка старалась не выделять дочь Кристофера среди других и много времени проводила с Лиамом, который будто оттаивал под ее влиянием. И даже, кажется, по-юношески ревновал к мистеру Расселу. Тот в свою очередь осторожно старался больше узнать про дочь, ее жизнь, интересы и мечты. Он, казалось, до сих пор осознавал то, что «воскрес» его близкий человек. Как сказать ей об этом? Как не навредить подобной новостью?
Спустя несколько дней, когда Ребекка по настойчивым просьбам читала девочкам сказку, она заметила у Мэриголд старую потрепанную книгу, которую та прятала под подушку.
– Хочешь, мы почитаем твои сказки, дорогая? – улыбнулась хозяйка приюта.
– Это не сказки, мисс Уайт, – доверчиво прошептала девочка. – Это книга тайн. Дневник моей бабушки. Она хотела, чтобы я прочла его, когда вырасту.
Хозяйка приюта побледнела и взволнованно спросила:
– Ты расскажешь мне ее содержимое, когда это сделаешь?
– Я уже это сделала, – с вызовом посмотрела Мэриголд. – Я знаю, что бабушка мне была не родная. И что у меня была когда-то другая семья.

...

Патрик Свейзи:

Покинув ранчо «Кленовый лист» и достаточно тепло распрощавшись с Анабель, я отправился кругом, в объезд городка, к себе домой.
По дороге мне никто не встретился. Ничего особенно я не заметил. Правда, пару раз создавалось впечатление, что кто-то все же следит за мной. Однако, как я не прислушивался, не присматривался, не пытался вычислить тайного наблюдателя: ничего. Что ж, возможно, это просто паранойя на фоне опасений за Слоун.
Солнце уже начинало клониться к закату, окрашивая все вокруг розоватыми отблесками. Тени деревьев медленно удлинялись, а ночная темнота и прохлада осторожно наползали на придорожные кусты и валуны. Так, медленно я подъехал к дому пастора. На стук выскочила Одри и сообщила, что из хозяев дома только Бэатрис. Я попросил позвать ее. Одри впустила меня и убежала звать мисс Бессон. Она появилась почти сразу, как всегда в отлично сидящем платье, с аккуратной прической и приятной улыбкой на лице.
Интересно, Бэатрис действительно стала такой «правильной» или все же это невольное подчинении обстоятельствам? Вот просто каждый раз не могу не задаться этим вопросом: почему такая очаровательная девушка не смогла найти для себя подходящую пару? О чем в конце концов думал Анри, лишая девушку взаимоотношений с мужчиной? Или это своего рода свобода? Ведь, что греха таить, замужняя женщина чаще всего утрачивает те немногие вольности, что можно позволить себе в родном доме, под крылом любящих родственников. Это если любящих. А не тех, кто хочет насильно выдать замуж за определенную плату! И если будущий муж – не самоуверенный мужлан. Напрашивалось продолжить, что я не таков, но надо реально смотреть на вещи. Я достаточно самоуверен и достаточно мужлан, просто меня научили уважать и любить женщин. Сначала этот урок дала мне мать, потом, под ее же влиянием, отец, который со второй женой и с Кати обращался как с королевами. Примером служили и родители Анри, а также многочисленные романы, прочитанные, порой тайком, в их библиотеке.
– Мисс Бессон, доброго вечера, – я улыбнулся Бэа.
– Доброго, мистер Свейзи. Что вам угодно?
– Мне крайне срочно надо повидаться с Анри, – я жестом остановил слова Бэатрис, – да, да, малышка Одри уже сообщила, что его нет, но мне нужно увидеться с ним как можно быстрее. Поэтому, прошу, как только он появится дома, передайте, что заезжал Патрик, и что я жду его у себя, либо пусть даст знать - завтра заеду сам.
– Конечно, я все передам Алену, но, увы, пока даже не могу представить, когда он будет.
– С ним все в порядке? – всполошился я.
– Да, конечно. Он уехал по делам сразу после обеда и обещал скоро вернуться, обычно я помогаю ему в его делах, но только когда он просит об этом, тут просьбы не было, он уехал один. Где брат и когда вернется, не имею представления, – пожала плечами Бэатрис.
– Ясно, – подытожил я. Всегда помогает, а тут не взял с собой? Хм. Памятуя, что в бреду Анри звал мадам и что, как мне известно со слов той же Слоун, она все же пришла прямо в дом пастора и буквально спасла умирающего своим явлением, допускаю, что мой друг, став на ноги, отправился в «Магнолию» и не совсем с рабочим визитом. – Ясно, – зачем-то еще раз сказал я, скорее всего, подтверждая свои мысли. – В любом случае, как только он явится пусть найдет возможность увидеться со мной.
Я помолчал. Да, решено. Везти сюда Слоун, пока нет Анри, крайне небезопасно для нее, Бэатрис и всех жителей дома. Мало ли что в голове у этого преследователя и жениха Слоун? Новых похищений и заложников мне еще только не хватало.
– И еще, Бэатрис, я могу попросить вас оставить у себя Кати и сегодня?
Защитить одну Слоун мне будет проще, чем разрываться между ней и сестрой. Что ж, похоже, репутация девушки будет скомпрометирована окончательно, впрочем, весьма условно с учетом того, что спать с ней я не собирался (хотя тут поручиться на все сто сложновато) и того, что я намерен сделать ей предложение.
И да, предложение. Эта мысль пришла мне в голову сразу. Да, я достаточно импульсивен, но ведь нам вполне неплохо вместе, разве нет? Я чувствую, что ее тянет ко мне. Мы прекрасно уживались эти несколько дней, пока я валялся со сломанными ребрами. Почему бы и нет? Тем более так решится главная проблема: «женишок» Слоун официально перейдет в статус «был когда-то», тогда как я стану законным мужем. И уж тогда ни ее родители, ни тем более этот упырь не смогут заявить права на мою жену.
Черт, а интересно звучит. Мне нравится: муж и жена. Моя жена...
Я улыбнулся своим мыслям, поймав заинтересованный взгляд Бэатрис: кажется, она что-то ответила мне….
– Ох, простите, мисс, задумался.
– Я бы сказала: замечтались.
– Не без этого. Так что, можно Кати останется на ночь у вас? - я перевел тему, чтобы не коснуться своих мечтаний, хотя Бэатрис Бессон так хорошо воспитана, что никогда не позволила бы себе подобных расспросов.
– Да, хорошо, она никак нам не помешает. Да и Одри так веселее, девочки быстро нашли общий язык.
– Я рад, потому что у Кати тут мало подруг. К сожалению, места здесь достаточно дикие, мало кто решается ехать на границу, да еще и с молодой девушкой: здесь их частенько крадут или… ну, в общем, хорошо, что теперь рядом друг с другом, – я запнулся, вспомнив, что в общем-то уж кто-то, а мисс Бесон знает все это не понаслышке…
– Да, пожалуй, – Бэатрис как-то внимательно посмотрела на меня. – Патрик, я так и не имела возможности поблагодарить вас за спасение.
– Не стоит, я, можно сказать, считал и считаю это своим долгом. Как бы там ни было и как бы долго мы не виделись, ... и пусть о нашем совместном детстве мы мало помним, но вы для меня близкий человек.
– Почему-то мне кажется, вы так же бы кинулись спасать любую другую девушку. Ален рассказывал мне, что вы тот еще борец с драконами, – Бэатрис улыбнулась. – И все же: спасибо, я прекрасно понимаю, что, если бы не ваши навыки и не ваша помощь, все могло завершиться совсем иначе.
Я улыбнулся в ответ, желая ответить.
– Паааат!
Это выбежала Кати:
– Ты за мной?
– Кати, можно тебя на минутку. Бэатрис, извините нас.
Я отвел сестру в сторону и сказал, что сегодня мне надо отлучиться по делам магазина (Кати знала, что сие значит). А раз меня не будет дома, с учетом этого нападения индейцев, ей лучше побыть под присмотром и остаться у Бессонов. Тем более, Бэатрис уже дала добро. Рассказывать, что у нас дома ночует Слоун, и что за ней ведет охоту некий головорез, я, предусмотрительно, не стал. Во-первых, меньше знают, крепче спят. Во-вторых, все же болтать налево и направо о нас со Слоун мне не хотелось. В-третьих, ну я же знаю этих женщин: скажи ей, что это секрет и назавтра весь город будет передавать «секрет» из уст в уста, с придыханием повторяя «это секрет». Ну и просто: чего заставлять девочку переживать за меня лишний раз?
Кати внимательно посмотрела в мои глаза, будто ища там какие-то ответы на незаданные вопросы, затем кивнула и сказала, что с радостью проведет тут время. Конечно, я ее понимаю, тут тот дом, которого у нее давно уже не было: дом, где всем заведует старшая женщина, и Кати самой не приходится готовить, убирать и так далее.
Мы вернулись к ожидавшей Бэатрис:
– Что ж, раз всем все понятно, дамы, позвольте откланяться: меня ждут дела, – я слегка поклонился, чмокнул Кати в щеку и вышел из теплого нутра дома Бессонов в прохладу вечерних сумерек.

Когда я подъехал к своему дому, то увидел картину истинной семейной идиллии: Джейкоб сидит на веранде за моим колченогим столом, а Слоун, с видом заправской хозяюшки, наливает ему чай и подает какую-то снедь.
Чудесненько. Вообще-то я велел парню охранять Слоун, а не распивать с ней чай у всех на виду! А мисс Дэвис отдыхать и нос не показывать из дому!
Я скрипнул зубами от злости и … ревности?!
А самое главное, чего это она ему так улыбается?! И почему Джейк так счастливо смеется в ответ?
Спешившись, я привязал лошадь Джейкоба около сарая и прошел в круг света.
Отлично. Мой охранничек так забылся от улыбок Слоун, что даже не обратил внимания на мое достаточно громкое явление. Что тут сказать? Раз: и он уже был бы застрелен, а преследователь несся со Слоун, перекинутой через круп лошади в неизвестном направлении. И хрен бы я ее потом отыскал!
Пришлось сделать предупредительное покашливание. Ноль внимания.
Чертовы дети!
Может просто самому проделать дырку в голове этого пацана?
А потом и Слоун отшлепать? (последнее, кстати, вполне можно реализовать…).
Чертова девчонка прочно засела в моей голове… и похоже – сердце.
– Не помешал?
Оба так и подскочили от неожиданности, услышав мой голос. То же мне: держат ухо востро! Джейк тут же схватился за лежавший рядом револьвер: опомнился, дружок… да было бы поздно.
Слоун слегка покраснела. Отчего бы это?
– Патрик, привет. Я … мы… вот тут … Джейк сидел тут весь день, и я решила его покормить.
– Не думаю, что Джейкоб выглядит сильно изнуренным, – я окинул его суровым взглядом. – Ты свободен. Твоя лошадь привязана у сарая.
– О, ну пусть он хотя бы чай допьет? – Слоун всплеснула руками, просительно улыбнувшись мне. Нет уж, милая, просто улыбочками ты не отделаешься. Ладонь прям зудит задрать тебе юбку до ушей…
– Думаю, он попьет его дома.
Джейкоб прекрасно знал меня уже много лет. Был мне многим обязан, и, как мне казалось, в душе считал меня этаким старшим братом, которого у него никогда не было…или даже отцом… Потому быстро сообразил, что я не в духе, но похоже не мог смекнуть отчего.
– Ээээ… да, Слоун… мисс Дэвис… я пойду, дела. Надо еще в магазине все замки перепроверить и вообще.
Парень вскочил, чуть не опрокинув на себя чай и сбежал с крыльца.
– Слоун? – ехидно повторил я, вопросительно приподняв бровь.
Девушка кажется тоже поняла, что я недоволен, правильно расценив, что милой сценкой чаепития и панибратством в общении.
– Он, знаешь ли, тоже ходит в салун и слушает мои песни. Мы, конечно, не друзья, но знакомы.
Ох, а вот это было опасно. Ходит он в салун!
Я обернулся и отчеканил:
– Тогда давай сразу расставим все точки над «и». Слоун тебя буду звать только я. С сегодня и впредь. И «друзья» мужского пола, – я сделал пальцами кавычки, почти нависнув над девушкой, – впредь будут в нашем доме пить чай только в моем присутствии!
Глаза Слоун расширились:
– О чем ты, Патрик?! Я вообще-то не твоя собственность! – она зло топнула ножкой. – Я хотела быть гостеприимной, и мне просто было жалко паренька: весь день сидит под дверью или ходит вокруг дома!
Паренька! Как же, видела бы ты, дорогая, его в «Магнолии», вряд ли бы снижала его статус до почти ребенка.
- Он не "паренёк", а мужчина. Это разные вещи. Но даже пареньки без меня пусть носа не кажут!
Слоун сначала замерла от моих слов, потом рассвирепев, уперла руки в бока и ответила, защищаясь:
- Тогда, с такими заявлениями, чем ты лучше моего прежнего жениха, а?
– Всем.
– Вот это да! Всем?! – Слоун, злым и резким движением, стерла с щек уже все же полившиеся слезы. – Я доверилась тебе, а ты! Тот хотя бы собирался сделать меня женой, чтобы предъявлять права!
– А с чего ты взяла, что я не собирался?!
Слоун хотела кинуть мне в ответ что-то едкое, но запнулась и тихо уточнила:
– Что ты собирался сделать?
В ответ я немного грубовато схватил ее за плечи и притянул к себе:
– Хочу, чтобы ты стала моей женой. И собираюсь сделать тебе предложение.
Она молчала. Может быть, от неожиданности, может быть, от радости. Но это немного нервировало. Могла бы хотя бы улыбнуться, что ли…
Я отпустил ее плечи:
– Стой тут, – и вошел в дом.
Через пару минут вернулся на веранду, освещенную теплым светом масляной лампы. Слоун так и стояла там, где я велел. Опустив руки по швам и растерянно глядя на открытый зев двери, где чуть ранее скрылся, а теперь стоял я.
Она была очень красивой. И желанной. И доброй. И как же она пела… Ее волосы отливали теплыми бликами шоколада, глаза блестели в недоумении и предвкушении. Да, я делаю все верно. Пусть сегодня мне показалось, что ей был бы ближе Джейкоб. Он ее возраста, чуть старше… и может быть, у них больше общего… но я… я готов защищать ее, и знаю, как это сделать. Я хочу подарить ей много хороших дней… И, надеюсь, она подарит мне столько же в ответ…
Пусть решает.
Я шагнул из темноты коридора на освещенные лампой доски веранды.
– Слоун Дэвис, выходи за меня?
Моя рука чуть дрогнула, когда я протянул ей маленькую жестяную коробочку. В ней еще с детства хранилось кольцо моей матери. Дорогое, родовое, украшенное настоящим бриллиантом. Мама отдала его мне задолго до своей смерти и велела использовать так, как мне будет угодно, даже продать и выручить кучу денег, если так нужно будет. Но, мне кажется, я распорядился им самым верным способом.

...

Анабель Мерфи:

Протопай свой путь в одиночестве.

Ане не хочется, чтобы ночь заканчивалась, ведь до рассвета можно не думать ни о чем. Только чувствовать. Но утро врывается на ранчо красным мундиром констебля. Какого дьявола Рассел вообще приперся на землю Мерфи, словно к себе домой? Будто «Кленовый лист» проходной двор для всякого сброда в униформе, не способного ни бандитов, ни скакунов с клеймом отыскать? Она злится и срывается на окружающих, словно в чем-то есть их вина.
Этим утром Анабель ненавидит Люка еще сильнее, неистовей, чем тогда, когда безликий Счастливчик со своими подельниками увел в лес ее породистых лошадей. Тот человек – неизвестный грабитель, из-за которого обитателям ранчо приходится туже затянуть пояса. А этот вор, попавший ночью в спальню Аны через окно, уходя, уносит с собой ее сердце – куда более страшное, непоправимое преступление.
Утро для Энск-сити богато на новости. Главарь бандитов, ловко укравших из поезда принадлежащие банку слитки золота, наконец-то пойман – так говорит констебль Рассел. Об этом сплетничают шепотом горожане, из уст в уста приукрашивая рассказ все новыми подробностями. Они неизменно упоминают миссис Мерфи, как огненногривую грозу всех беззаконников, которой причитается крупная сумма за поимку Счастливчика. Однако притронуться к этим деньгам она не может себя заставить, несмотря на всю необходимость.
На следующий день ирландские скакуны чудесным образом находятся на юго-востоке, где поросший высокой травой луг упирается в озеро. С ними никого нет, нет вообще никаких намеков на то, каким образом лошади вновь оказываются на земле Мерфи, но пока все удивляются, Анабель лишь поджимает губы. Конечно же, чудес не бывает, если волшебник не мужчина, находящийся под надзором констеблей в камере в ожидании транспортировки.
Ана не находит в себе сил, чтобы присутствовать среди зевак в толпе, когда Счастливчик Люк с конвоем отбывает из Энск-сити. Он в наручниках по вине Анабель и из-за собственного упрямого стремления оставаться рядом с ней непозволительно долго для человека вне закона. Ему следовало уходить вслед за ветром, как требовала того миссис Мерфи, добираться тихими тропами до Ванкувера и уплывать в южное полушарие, чтобы сохранить себе жизнь. А уж там, в спокойной Боливии, он встретил бы не меньше сотни строптивых рыжеволосых женщин, более молодых, красивых и сговорчивых в сравнении с Аной. Был бы счастлив.
С возвращением скакунов тревоги о будущем ранчо отступают – они ценный движимый ресурс, который привлекает людей с юга с увесистыми кошельками. Помимо прочего начинается уборка кукурузы, как обещал старый шаман, давшей неплохой урожай для изготовления алкоголя. Местные гровантры не гурманы, пьют все, что горит и рады сниженным ценам. Возможно, Аппачен не одобряет эту сторону бизнеса, окунающего краснокожих в бездонную бочку алкогольной зависимости, но девиз такой «если не мы, то кто-то другой». Этот материк уже давно открыт и освоен.
- Духи говорят, что следующий год принесет больше воды, будет удачен, - говорит краснокожий шаман, сидя на низкой скамье перед сторожкой и раскуривая травы. – Ты чужая нам, но нравишься громовой птице.
- Хватит с меня твоих бредней, - кривится Анабель, не желая слушать сказки индейца.
- Безумствуешь, как медведица, оставшаяся без пары, - тянет он в ответ, поглядывая на женщину с опаской. Из оружия она палит без предупреждения, что в памяти со встречи в Виннипеге. – Только раз духи обещали тебе мужчину, то исполнится предреченное. Все под крыльями громовой птицы: и судьбы людские, и дожди. А на дожди по весне посади новую рощу кленов.
Часть работников ранчо миссис Мерфи определяет на организованное в сарае для кленового сиропа производство кукурузной водки. Над ними ставит Тома зорко следить за процессом, а сама все время пропадает среди лошадей, которых гуртовщики медленно ведут по берегу ручья лугами на северо-запад к холмам. Анабель уезжает из дома на рассвете и возвращается только к ужину в потемках. Эмили пробует бунтовать и пеняет сестре на отпечатавшуюся на лице усталость, но Ана каждый раз пропускает ее слова мимо ушей. Близится сезон сбора урожая, когда дел невпроворот, отдыхать некогда. Разве что с наступлением зимы, когда земля покроется высокими снежными сугробами.
- Какие еще зимние странствия? – спрашивает она Аппачена, объявившего о намерении уйти с ранчо до весны.
- Духи зовут меня поклониться Северной короне, - сообщает индеец шепотом, будто доверяет большую тайну. – Мальчонка еще мал для таких путешествий, выдели ему кровать в бараке к теплу поближе.
- У него нет никого кроме тебя, так духам и передай, когда позовут еще куда-нибудь, - язвит в ответ Ана, легкомысленность краснокожего злит в большей степени из-за того, что себе она подобной прихоти позволить не может.
А на следующий день она сама уезжает из «Кленового листа» на железнодорожную станцию, где садится на поезд до промышленного центра региона. Том и Эмили думают, что Анабель собирается разбираться с задержавшимися грузами, среди которых уголь на зиму, других предположений у них нет. Большой город встречает женщину неприветливо, здесь не ведут дел с хорошенькими рыженькими особами, пока та не достает из дамской сумочки компромат. Именно так проще и быстрее попасть на прием к уважаемому чиновнику по фамилии Гардинер. Ей есть что ему сказать.

...

Счастливчик Люк (Флетчер):

И как ни старались полицейские выбить из Люка хотя бы слово - тот упрямо молчал. Не отвечал на вопросы и, казалось, совершенно потерял интерес к происходящему. Вот уже почти неделю он изо дня в день созерцал решетку на окне своей тюремной камеры, ожидая суда, который должен был начаться со дня на день.
Замок в камере лязгнул, двери распахнулись и в ней очутился долговязый юноша.
- Здравствуйте, мистер Кессиди. Вы ведь Люк Кессиди, сын Мэри Кессиди.
Люк заинтересованно посмотрел на него. Юноша в хорошем несколько щегольском костюме, должно быть первым приличным в его жизни, поправил на носу круглые очки. Поставил свой портфель на пол, очевидно желая присесть, потом понял, что кроме нар в камере ничего нет и вновь взял портфель.
Немногие знали настоящую фамилию Люка.
- Я ваш адвокат, Стивен Ловат. Должен сказать, что являюсь вашим давним поклонником, мистер Кессиди. Я читал все комиксы о вас...вы ведь знаете, что о Счастливчике Люке выпускают комиксы? Если честно, я и сам пишу...немного...и уже давно хочу написать книгу о вас и собирал материал и когда поступило предложение защищать вас в данном резонансном судебном процессе...
Адвокат Ловат был полон энтузиазма, но если он надеялся разговорить Люка, то потерпел крах. Тот лишь отвернулся к стене, рассматривая облака на далеком небе сквозь решетку.
- Мистер Кессиди - Ловат подошел к нему, явно не принимая в расчет, что его намереваются игнорировать. - Вы, должно быть, не понимаете...я уверен, что у нас есть шанс выиграть это дело. Да, вам придется отсидеть, но после, вы вполне сможете выйти с чистой совестью на свободу, а я постараюсь сделать так, чтобы срок был минимальным.
Люк повернулся и посмотрел на адвоката. В глазах того была уверенность и Счастливчик нахмурился.

В большом зале суда стояла духота. В нем находилось гораздо больше людей, чем следовало. Люди стояли в проходах, размещались в дверных проемах, толпа окружила здание суда - мальчишки-газетчики разносили последние новости процесса, на котором блистал адвокат защиты.

- ...Ваша честь, знаете, под каким заголовком выходили комиксы о Счастливчике Люке? - Ловат поднял вверх тонкую книжицу, будто то была Библия - "Робин Гуд Дикого Запада". Так его и называют.
- В таких книгах много чего пишут, в некоторых люди на Луну летают - возразил прокурор и по залу прошлись согласные смешки - Здесь судят убийцу и бандита.
- Тем не менее, - продолжил адвокат - нет ни одного надежного свидетельства, что мистер Кессиди по прозвищу Счастливчик Люк убил кого-то при совершении ограблений.
- Мистер Ловат! - прокурор был взбешен - Двое полицейских были убиты, при одном из преступлений застрелили машиниста!
- Но стрелял в них не мистер Кессиди! Такой опытный стрелок как он, а выдающиеся способности в этом деле признают даже мои оппоненты, никогда не осуществлял роковых выстрелов в гражданских или представителей власти!
Люк, закованный в кандалы по рукам и ногам, сидел на узком стуле и изображал скуку, делая вид, что ему вообще не интересен процесс и даже не трогает толпа за окном.
- Давайте продолжим. Если вам интересно, куда Счастливчик Люк спускал свою долю награбленных денег...
- На что еще их спускают бандиты...карты, женщины, вино - прокурор развел руками.
- В данном случае вы не правы. Посетив приют, в котором воспитывался мистер Кессиди, я узнал, что им каждый месяц приходит анонимное пожертвование на определенную сумму. Столь щедрое, что позволяет, покрыть все нужды и не отправлять подростков на фермерские работы.
Черт! Этот законник, как заноза в заднице! Как он смог все выяснить? Люк повернул голову и увидел, как по залу прошлись уже озадаченные шепотки.
- Сказки, Ловат, это сказки.
- Ваша честь, у меня есть копии и счета! - Стивен положил папку на кафедру - А среди них и письмо некоей Элизабет Деверо, вдовы.
Люк изумленно взглянул на Ловата. И тут впервые осознал, что адвокат ему не врал и действительно сделает все мыслимое и немыслимое для его оправдания.
- После ограбления в Джексонвилле мистеру Кессиди и его банде с трудом удалось уйти. Один из его подельников, Роберт Форд, был смертельно ранен. Ночью они нашли отдаленную ферму и спрятались в сарае миссис Деверо. Дальше я приведу слова из ее письма: "Я очень испугалась, обнаружив этих мужчин в своем сарае, но главарь попросил сохранять спокойствие, сказал, что они уйдут на рассвете и никого не тронут. Он поинтересовался, кто еще находится на ферме - я и ответила, что кроме меня и моего сына Джимми никого нет. В то время мы испытывали страшную нужду, после смерти мужа я дважды закладывала ферму и уже не надеялась протянуть зиму. Один из бандитов, очень молодой юноша, должно быть всего на пару лет старше Джимми, был ранен и позже скончался. Главарь, который назвался Люком, был очень опечален этим. Джимми, несмотря на мои просьбы, весь вечер крутился рядом с ним, но Люк не высказывал по этому поводу недовольства, мне казалось, что даже наоборот, он с вниманием относился к сыну. Я задремала под утро, Джимми тоже и не заметила, как они ушли. А потом обнаружила в сарае мешок с деньгами и отнесла их в церковь. Кем бы ни был этот Люк, но благодаря ему я и мой сын выжили...".
Перед Люком замелькали воспоминания. Тот ужасный день, смерть Милашки Робби на его первом же деле, чувство вины за то что он вообще принял того в банду, душащее изнутри. И другой мальчишка, с восторгом на него взирающий, который шепотом поведал, что тоже станет бандитом, чтобы мама смогла сохранить дом...он так напоминал и Робби и самого Люка, он словно смотрел в зеркало на самого себя много лет назад и знал, как легко сбиться с пути, когда ты одинок. Люк попросил Джимми похоронить Робби должным образом и оставил им на самом деле даже больше, чем говорилось в письме. Объяснил миссис Деверо, что наличными, которые искать никто не будет, ей непременно стоит распорядиться по своему усмотрению, что та и сделала, заплатив по закладной и обеспечив им с Джимми достойное будущее.
А адвокат все говорил.
- Во время нападения индейцев на Энск-сити мистер Кессиди был ранен, храбро сражаясь с преступниками. Есть свидетели, которые видели, как он отобрал часть похищенных денег и вернул их. Разве так поступают хладнокровные убийцы? Это вы станете преступниками, если осудите его по всей строгости...
В зале росло возмущение. Люк видел сомнения на лице судьи и озадаченность прокурора.
- ...поэтому судебный процесс следует отложить. Мы должны вызвать дополнительных свидетелей, прежде всего, миссис Анабель Мерфи...
Ладони Люка сжались в кулаки.
- ...чтобы выслушать ее показания и выяснить....
Одна мысль о том, что Ана будет стоять вот так перед всеми этими жадными до слухов и сенсаций людьми, и ее будут допрашивать, донимать грязными намеками, вызывала тошноту. Под присягой они могут заставить признать то, чего признавать никогда не следует и даже отобрать деньги за его поимку. Не для этого он сдавался, поэтому надо закончить все здесь и сейчас.
- Чушь.
Он впервые заговорил с момента ареста и все взгляды обратились к Люку, даже Ловат замер на полуслове.
- Ты, законник, мелешь чушь. Сижу тут и смотрю как вы делаете из меня героя, еще поди нимб над головой появится - Люк поднялся.
- Мистер Кессиди, что вы творите - зашептал адвокат - немедленно прекратите.
- Никаких пожертвований я никогда не делал. Я - бандит и горжусь этим! Не стоит преуменьшать моей славы! Что до вдовы, то я просто забыл деньги, когда нас прижали констебли, а возвращаться было опасно, а то я бы ее, конечно кокнул...и мальца тоже - он злобно зыркнул прямо на кафедру, где сидели судьи, потом перевел взгляд на толпу - Я убил стольких, что и не сосчитать. Может, отпустите меня? Тогда я проберусь в милые домики каждого из вас, достопочтенные судьи...поимею ваших скучных женушек, ибо кто-то же должен, а потом прирежу всех членов вашей семьи у вас на глазах!
Люк сел.
В зале раздались крики, которые перерастали в настоящий гул возмущения. На лице судьи он прочел страх.
Стивен Ловат повернулся к нему, в его глазах стояли слезы.
- Вы ведь понимаете, что только что подписали себе смертный приговор, мистер Кессиди?
О, Люк отлично это понимал.
Никогда еще судьи не совещались так быстро и были единогласны в своем решении. Его признали виновным по всем статьям обвинения и приговорили к смерти через повешение.
Люк не думал, что Стивен Ловат захочет вновь его видеть, но тем не менее, после оглашения приговора он пришел в его камеру. Адвокат был печален и раздосадован, однако старался сохранять спокойствие.
- Мистер Кессиди, я не хочу знать зачем вы оговорили себя подобным образом...могу лишь посочувствовать.
Люк посмотрел на него. А ведь проигранное дело - его личная неудача, он ведь так старался.
- Прости, парень. Тут уж ничего не поделать. Поищи для книги нового героя.
Люк усмехнулся и это, кажется, очень понравилось Ловату.
- Не все еще потеряно, мистер Кессиди. Губернатор может заменить смертную казнь пожизненным заключением. Нужно отправить прошение.
- Ничего мне от него не надо! - поспешил ответить Люк.
Адвокат улыбнулся.
- Я предполагал, что вы так ответите и подал прошение сам, заодно отправив все материалы дела и свои комментарии. Вам остается только ждать и надеяться, мистер Кессиди.

...

Уокэнда Крылья Бури:

xxx: Привет, что делаешь?
yyy: В динозаврика играю в хроме.
xxx: Ты чё, пёс? Интернет почини! Ты ж наш сисадмин, б****!

Далёкий потомок сначала рецепт вспоминал, потом рассказывал, увлёкся, начал вспоминать о временах, когда он был жив, а железная дорога рядом с Энск-сити только начинала строиться. Вспомнили, как Брюсик погрыз первую ножку стула и научился уворачиваться от подноса. Фрэнки так же не терял надежду, что среди этих странных зелёных штук попадётся огугрец, как будето ему каши не хватило. С ним же так щедро поделились.
- Хрю! - возмущённо вздёрнул пятачок свин. - Хрю-хрю-хрю!
- Ну да, ну да, сравнить огурец с чем-то менее прекрасным, как так можно, - киваю, поднимая в воздух таз с половинками кактусов. Брюсик попробовал до него допрыгнуть, но потом решил, что выпрашивать окорок теперь у Олив гораздо интереснее.
- Хрю! - поделился своей радостью поросёнок, притопывая копытцем от нетерпения.
- Хряковые кормовые звучит интересно, - это возвращение в Энкс-сити было определённо забавным. Не считая нападения.
Незримая тонкая нить, что связывала нас, Вестников Гиче Маниту с его миром, слабо дёргалась. Вздыхаю, почёсывая за ухом Фрэнки, что делился теперь своими идеями с Брюсиком - ружья на слонов это, конечно, сильно, но охрана в таком ответственном деле, как выращивание огурцов, всяко пригодится. Я знаю, о чём ты хочешь просить, дитя. И даже посылать знамения в виде странных грибов или внезапных дождей не буду. Но вторая часть не имеет ко мне никакого отношения - это их решения и только их. Любопытно будет потом послушать ветер - чем всё в итоге закончилось. Олив не очень любит, когда вспоминают её другую родню, не любителей кактусов, при всём честном и не очень народе, так что пулю тот, кто носит теперь своё имя, мог получить. И не одну. Наверное. Сегодня день напоминаний о прошлом, не иначе.
- Так что там по золоту? - Марго кромсает остатки кактусов с таким энтузиазмом, что далёкий предок её хвалит и говорит, что подарил бы свой томагавк, но как бы он давно покинул мир живых. В любви к огнестрелу и в нелюбви к правилам что-то определённо есть, соглашаюсь я и гашу призрачный костёр.
Пока прощались с прапрапра и так далее, пока Фрэнки едва не опрокинул корзину с кактусами, чтобы воочию убедиться, что огурцов там действительно нет, пока возвращались и разливали напиток по бутылям, пока вспоминали, что выборы ещё не так близко, а компенсация не помешала бы - денежки они так-то на деревьях не растут. Походу за золотом быть.
- Последняя порция теперь не последняя, - кивает Олив и закрывает крышку последней бутылки. - Под кукурузную водку и текилу наша новая идея зайдёт неплохо.
- Если Брюсик до запасов не доберётся раньше.
- Смотри мне. Я не Вилкинс, я твои трюки знаю.
- Ррряв! - возмущается койот. Он лучше кашу с окороком выпросит, чем бегать от перекрёстного огня.
- Для начала давайте посмотрим, что там есть, - предлагает Джереми.
- Резонно, - соглашается Вилкинс, набивая трубку новой порцией трав. Хмыкаю и делюсь ешё одним мешочком- у меня их много, а им веселее будет.
- Туда вообще высоко подниматься?
- Если пешком, то да.
- Ноооо?
- Мы не пойдём, - радостно улыбаюсь я, поднимая руки. - Мы полетим. Так что, Фрэнки, предлагаю вам с Брюсиком остаться за главных и бдить, чтобы никто не покушался на еду.
- Хрю!
- Тяф-тяф!
- По городу, что ли, полетим? Как бы нас бесами не назвали.
- Почему по городу? Хотя... идея неплохая. До гор прогуляемся так.
- Тогда начнём с завтрака?
- Скорее уже обеда, - усмехается Олив.
- Значит, обеда.
Пушисто-копытные крутились рядом с несчастными рылом и мордой, им ещё запасы охранять, им для этого нужно больше мяса и огурцов. В этот раз в каньон мы шли налегке, точно сказать, сколько там золота и какого размера будут слитки, я не могу. Вилкинс взял кирку, Олив и Марго - мачете, томагавк я с собой не ношу. Только кинжалы, иногда лук. Оружие лично мне не особо нужно. Второй киркой дворецкий щедро поделился с Джереми. Револьверы мы тоже взяли - Дикий Запад это Дикий Запад, всегда стоит ждать нападения. Воздушыне потоки поднимались над каньоном, тревожа мелких зверьков и насекомых.
- Можете просто стать рядом со мной. Кому страшно - держитесь за руки. И раз, два... Вперёд!
- Эй, а как же три?!
- Без них веселее!
- Прапра, чтоб тебя!
Полумрак пещеры встретил прохладой и лёгким журчанием ручейка, который впадал дальше в реку, ту самую, на берегах которой искали лошадей миссис Мерфи. При свете огонька были заметны небольшие шероховатые выступы и слабые отблески на дне. Вдали падали и разбивались о скалы капли сталактитов, шуршали спешившие на ночную охоту змеи.
- Здесь?
- Немного выше.
- Что ты делаешь?
- Прошу прощения за вторжение. Мы потревожили сон этих скал.
- Они же не проклянут нас, правда? Уши и пятачок у Фрэнка очень милые, но мне они не пойдут.
- Нет, - от ладоней по скальной породе пошла лёгкая волна, которую в материальном мире могли ощутить разве что летучие мыши, что собрались у дальних сталактитов в глубине пещеры. - Но не стоит забирать больше, чем мы попросили.
- Ты же скажешь, сколько?
- Скажу, - киваю я.
- Ну, как говорится, вздрогнули.
Энск-сити будет расти и развиваться, всё больше нитей железной дороги опутывали пригород. Чтобы сделать город процветающим, новому мэру понадобятся ресурсы и люди, что готовы стремиться к лучшему. Так начнём же с ресурсов. Может, после этого возвращения я всё же увижу океан. И занятных полосатых мустангов, которые зебры.

...

Анабель Мерфи:

Ударь кобуру

- Итак, миссис Анабель Жаккар, слышал, вы очень настойчиво просили секретаря о встрече со мной, - говорит губернатор Гардинер, приняв ее в своем кабинете. Скорее всего, он не знает, каким образом Ана принуждает его подчиненного к сотрудничеству. Начальнику не расскажешь о прегрешениях, которые светское общество не терпит – годы в Квебеке научили правилам. – Вы из семьи Этьена Жаккара? Не встречал вас прежде.
В горнодобывающей отрасли и вообще в городе этот человек известен в первую очередь приносящим солидный доход бизнесом, но Ана лично с ним не знакома. В ответ на приглашение свадьбу Анабель и Леона его троюродный дядя присылает подарок – расписанный позолотой обеденный сервиз и серебряный портсигар. Он не в курсе, что племянник не курит, потому что видел того только десятилетним мальчиком.
- В некотором роде, - уклончиво отвечает рыжеволосая женщина, хотя очевидно, что после лета в прериях не настолько белокожая, чтобы сойти за богачку. Поэтому называет отца своего мужа. – Мой родственник профессор Поль Жаккар из университета Лаваля.
- Что же вас привело? – кажется, собеседника более чем устраивает то, что гостья не из равных.
Мужчина с сединой в волосах отдаленно похож на своего сына. Ана скользит взглядом вверх по той же резко очерченной линии подбородка и достигает глаз. Они не настолько темные, как у Люка, но такие же живые, источающие самоуверенность. Он сидит в кресле напротив женщины и с любопытством разглядывает ее, несмотря на все старания едва ли соответствующую образу леди. Кожа под слоем пудры все равно отливает бронзой, а шляпка не отражает последние веяния моды на экзотические перья.
- Я хотела поговорить с вами об одном человеке, уверена, вы знаете его, - Анабель достает из сумочки газетную статью, заглавие которой трубит о поимке бандита Счастливчика Люка и суде над ним. Страницу она предлагает губернатору Гардинеру. – Жаль, фото нет. Но вы ведь и так знаете, насколько похожи с ним. А может, и не только внешне. Мне вот часто говорят, что характером я в отца. Думаю, он тоже.
- Вы пытаетесь меня шантажировать? – он усмехается, словно не чувствует в словах визитерши угрозы, однако Ана ощущает, как меняется настроение, на первый план выступают собранность и настороженность. – Хотите денег?
- Мистер Гардинер, разве я похожа на ту, которой нужны деньги? – с преувеличенным удивлением спрашивает Анабель и снисходительно качает головой. – Совершаете ту же ошибку, что и сын. Я хочу, чтобы вы освободили его.
В глазах собеседника вспыхивает ярость, но сам он остается все в той же расслабленной позе. Карьера чиновника учит владеть собой, за годы в должности навыком Гардинер владеет мастерски. Ей бы поаплодировать, только момент не располагает, поэтому Ана молча ждет реакцию. Женщина понимает, что беседа будет не из легких, но больше ничего не может придумать для спасения жизни осужденного мужчины, только надавить на губернатора. Точнее на их родство.
- Я не могу указывать судьям, - наконец-то заключает он и поднимается с места. – А даже если б и мог, то не стал бы этого делать ради преступника и по требованию его… подельницы или любовницы… Уходите. Несите свои домыслы репортерам, раз такая смелая, но никто не возьмется печатать ваши бредни.
- Вы сделаете это не из-за меня или Люка, а ради себя, - произносит Анабель, поднимаясь следом с кресла и подаваясь немного вперед через стол. – Потому что он ваш единственный ребенок. И где-то в глубине души вы осознаете, что хотели бы такого наследника: способного выжить в трудностях и рисковать, умного и хитрого настолько, чтобы годами нарушать закон и не попадаться, так похожего на вас в своей самоуверенности. Пообещайте подумать о том, каким талантливым он стал бы, если б рос под вашей опекой, с вашими наставлениями.
- Уходите! Я ничего не буду вам обещать, - громко и грозно рычит губернатор, с чем Анабель не спорит.

...

Счастливчик Люк (Флетчер):

- Встать! - охранник ударил ногой по нарам.
Люк мгновенно сел, пытаясь понять, что происходит и зачем его разбудили посреди ночи. Решил не нарываться и поднялся.
Другой охранник занес в камеру стул и быстро вышел. Потом засов вновь отворился и на пороге показался тот, кого Люк никогда в своей жизни не надеялся больше увидеть - губернатор Грэг Гардинер.
Он тяжело сделал пару шагов, затем опустился на стул. Люк тоже сел, не дожидаясь разрешения. Да и что с ним сделают? Двум смертям не бывать. Они остались в камере одни.
- Зачем вы здесь?
- Хотел посмотреть на тебя - Гардинер внимательно разглядывал его.
Да, Люк пошел в мать, но в нем мужчина без труда мог разглядеть и собственные черты - у них были одинаковые глаза, четко очерченная линия скул и подбородка. Люк подумал, что если бы он сейчас был в таком же дорогом костюме и гладко выбритым, как губернатор - ни у кого не осталось бы сомнений, что эти двое точно близкие родственники.
- Я прочитал материалы дела, этот парнишка, Ловат, славно излагает. Если хоть половина из того правда, то ты гораздо лучший человек, чем я...несмотря на то, что бандит - Гардинер усмехнулся - Какая ирония.
- В чем?
- Что такого проходимца как ты, еще и любят. Имел я знакомство с некой своенравной женщиной по имени Анабель...просила за тебя, хотя это трудно назвать просьбой, скорее требованием.
Люк напрягся. То, что Ана просила за него у губернатора заставило сердце биться чаще. Анабель...моя дерзкая миссис Мерфи...она никогда не сдается, даже когда надежды нет. Но он не собирался выказывать своей слабости. Не здесь и не перед этим человеком.
Губернатор тяжело вздохнул.
- Я дурно поступил с твоей матерью, Люк. Очень дурно. Думал, внебрачный ребенок помешает моей политической карьере и лучше притвориться, что его нет и все отрицать. Надеялся, у меня будут свои законные дети, продолжатели славной династии...но этого не случилось. И вот, я губернатор, достиг всего, чего хотел - власть, деньги...а меня точит болезнь и все отойдет глупому чванливому племяннику жены, которого я терпеть не могу.
- Сочувствую от всей души - не скрывая сарказма в голосе ответил Люк и Гардинер усмехнулся.
- А ведь повернись все иначе, я бы мог оставить тебя, взять на воспитание и сейчас у меня был хороший сын - умный, красивый, смелый, мечта любого отца...мы могли бы не ненавидеть друг друга, а любить и уважать.
Люк внимательно посмотрел на отца. Конечно, он всегда в тайне хотел его еще раз увидеть, даже заготовил обвинительную речь, но так и не произнес ее. Зачем? Он там, где должен быть. Иного пути нет. Был бы у него выбор, был бы он действительно тем, кем считался по праву рождения, то хотел только одного - вернуться в Энск-сити и жениться на Анабель Мерфи.
- Для этого уже поздновато - с горькой усмешкой произнес Люк.
Губернатор покачал головой.
- Пути Господни неисповедимы, не так ли?
Люк непонимающе посмотрел на него. В этом взгляде были сомнения, но и робкая надежда. Что, если...а, вдруг...
Грэг Гардинер подался вперед и четко произнес.
- На самом деле, я пришел сказать, что Счастливчик Люк умрет. Сегодня.

Перед зданием тюрьмы собралась толпа - простые зеваки и газетчики. Ходили слухи, что должны сообщить что-то важное. Журналисты гадали, какой будет новость - решение губернатора о помиловании и замене смертной казни либо же объявят ее дату?
Наконец, показался полковник в сопровождении двух констеблей. Он вышел вперед, вытянул лист бумаги, какой-то официальный документ и громко сказал:
- Сообщаем, что губернатор, достопочтенный Грэг Гардинер, отказал в помиловании Люку Кессиди, известному по прозвищу Счастливчик Люк. Приговор бандиту уже был приведен в исполнение. Мистер Кессиди, во избежание излишней шумихи и каких-либо спекуляций, был повешен во дворе тюрьмы сегодня ночью. Его тело похоронили в общей могиле. Да помилует Господь его душу.
Полковник смял бумагу и зашагал обратно, не обращая внимания на возмущение толпы. Одна часть ее сетовала на жестокость приговора, другая - на то, что их лишили зрелища публичной казни.
- Вот так бесславно жизнь его окончилась.
- Враки все это. Эти законники брешут - Счастливчик сбежал, помяните мое слово...
- ...я слышал, что его освободили товарищи, когда Счастливчика перевозили из тюрьмы...
- Да нет повесили его, как пить дать!

Земля слухами полнится. Действительно, в течение следующих месяцев, то и дело в Канаде и США возникали отдельные личности, представлявшиеся Счастливчиком Люком. Один самозванец даже сколотил банду и попробовал совершить ограбление банка, при котором и был застрелен. Популярности имени Счастливчика поспособствовала книга "Робин Гуд Дикого Запада" за авторством Стивена Ловата, которая впрочем, получила и изрядную долю критики. Но вскоре, на страницах газет появились новые сенсации, на смену пришли другие отчаянные герои и имя Счастливчика Люка стало забываться и стираться из людской памяти...

...

Кристофер Рассел:

Жизнь Кристофера часто буквально висела на волоске. Он научился смиренно сносить все удары судьбы и оставаться собранным и невозмутимым, несмотря ни на что. Однако, сейчас, стоя на платформе в ожидании поезда - констебль осознал, что боится. Этот страх был новым, чуждым, заставлял нервно мерить шагами платформу, чудом не натыкаясь на других немногочисленных людей на ней.
- Я...я выпью воды? Тебе принести что-нибудь? - Ребекка покачала головой, а он быстро скрылся в небольшом здании вокзала. Позорно, как трус. Хорош констебль, нечего сказать.
Рассел попросил воды, сделал большой глоток из стеклянного стакана. Из окна он видел как оживились люди на платформе, должно быть, услышали шум приближающегося поезда.
Кристофер шумно выдохнул. А потом увидел собственное отражение в зеркале, висящем на стене рядом с буфетом.
Он вспомнил как в последний раз видел дочь, уезжая на место службы. Дебора смеялась и прятала лицо в складках юбки матери, а он целовал на прощание ее щечки и кудряшки...
Так не бывает, констебль. Мертвые дети не восстают. Поэтому девочка, что выйдет сейчас из вагона, ни коим образом не может быть Дебби Рассел. Мэриголд Рочестер всегда была и останется ею, а он сам напридумывал невесть что, поверив в бредни старухи. И его долг в том, чтобы взять сейчас себя в руки, встать рядом с невестой и принять несчастную девочку в их большую семью.
Поезд остановился, выпуская пар. Кристофер вышел из вокзала и нашел Ребекку. Та остановилась у нужного вагона.
- В письме говорили, что вагон девятый - она напряженно всматривалась в лица тех, кто выходил, а Рассел казался спокойным, ведь он уже смирился с неизбежным...до тех пор, пока по трем ступенькам вниз, сжимая в руках крошечный чемоданчик, не сошла девочка в голубом дорожном платье.
Ребенок с кудряшками исчез навсегда. Вместо него появилась уже девочка-подросток. Но без сомнений это была она. Его дочь. Он без труда отыскивал черты Энн и свои собственные в этом личике, которое с опаской и любопытством глядело на них.
Рассел понял, что не в силах сдвинуться с места. Поэтому, Ребекке пришлось первой обратиться к девочке.

- Мэриголд, здравствуй - она приветливо улыбнулась и та слабо улыбнулась в ответ - Я - Ребекка Уайт, хозяйка приюта, а это - мистер Рассел. Мы сделаем все, чтобы тебе понравилось в Энск-сити.
Девочка оживилась, она подошла к нему и подала руку. Рассел наконец-то вышел из ступора и легонько пожал протянутую ладонь.
- С вами все в порядке, мистер Рассел? - она непонимающе посмотрела на мужчину, который так странно глядел на нее.
- Да - Кристофер кашлянул, чтобы скрыть в голосе душившие его слезы - Я просто очень долго ждал тебя.

И как не хотелось Расселу тут же сгрести Дебору в объятия и никогда не отпускать - он понимал, что не вправе этого сделать. Как и обрушивать на девочку всю ошеломляющую информацию по поводу ее происхождения. Ведь по сути он являлся для нее абсолютно чужим человеком.
- Нужно действовать осторожно - подтвердила его мысли Ребекка, когда они поздним вечером были одни в комнате и готовились ко сну.
Мисс Уайт, которой, впрочем, было недолго ею оставаться, медленно расчесывала волосы, пока Рассел задумчиво стоял у окна.
- ...тем более сейчас, новый дом, переезд...пусть пройдет немного времени, она привыкнет и тогда...
- Да она и не помнит меня, скорее всего - с горечью ответил Кристофер.
- Тогда наполни ее жизнь новыми воспоминаниями, Крис - Ребекка поднялась и подошла к нему.
Он с готовностью притянул ее к себе, замечая, как все тревоги отступают, стоит только прикоснуться к нежной коже Ребекки. Кристофер подхватил ее на руки, не прерывая поцелуй, чтобы потом опустить на постель, чтобы все мысли заслонило иное желание.

Все свободное время Рассел стал проводить с детьми, что было ему только в радость, потому что он любил не только хозяйку приюта, но и всех ее подопечных. Но еще и помогало сближаться с Мэриголд. Они все вместе участвовали в спортивных состязаниях, устраивали пикники и ходили в походы, изучая местную флору и фауну. Вечерами играли шарады и ставили любительские спектакли.
В последнем занятии особенно проявился талант Мэриголд - девочка обожала рассказывать различные, придуманные ею истории. То и дело, Ребекке приходилось буквально разгонять вечером остальных детей по комнатам, ибо все они рассаживались вокруг Мэриголд, ожидая порции новых выдуманных приключений. Так что пьесу для спектакля она написала сама и с важным видом разучивала ее с остальными воспитанниками. Девочка быстро освоилась в их маленьком городе, просто обожала окружающую природу и свой новый дом, а еще, что особенно нравилось Расселу, очень полюбила Ребекку. Она ведь так рано лишилась той, которую могла называть матерью.
Кристофер спустился вниз со стремянки - он затеял ремонт в приюте, когда увидел, что к нему приближается Ребекка.
Во дворе вовсю шла репетиция пьесы. Генри, повязав вокруг шеи старую скатерть, замер в торжественной позе, сжимая в одной руке деревянный меч, а Мэриголд что-то настойчиво ему объясняла, с ворохом исписанных бумаг.
- Придется в субботу нам всем вместе отправиться в участок.
- По какому поводу?
Он пожал плечами.
- Приедет полковник Смит. Будут вручать медаль. Они уже восстановили меня в звании, кстати - теперь я вновь полковник Рассел.
- Ну, это же отличная новость! - Ребекка поцеловала его в щеку - Но, ты как будто не рад?
Кристофер пожал плечами.
- Рад, конечно, но...знаешь, я много повидал бандитов...и Счастливчик Люк такой участи не заслуживал. Скорый суд, эта расправа...так что медаль есть, но какой ценой...
Ребекка сжала его ладонь и глубоко вздохнула.
- Крис, у меня для тебя кое-что есть - она протянула ему небольшой блокнот в потертой обложке - Это привезла с собой Мэриголд. Дневник ее бабушки. Думаю, ты должен его прочитать.
Рассела всегда интересовал вопрос - как и почему его дочь оказалась у чужих людей и в этих противоречивых, порой бессвязных записях Барбары Таутфорд он нашел ответ. То роковое крушение стало трагедией всей его жизни, но не только его. Вдова Таутфорд лишилась одновременно единственной дочери и внучки. Но в больничной палате находилась другая девочка, живая, - к которой никто не подходил. Он был убит горем, а его родители просто не успели доехать до места трагедии. Рассудок Барбары помутился и она захотела, чтобы на месте Деборы оказалась ее внучка. И сама поверила в то, что так и произошло. И отказывалась признавать обратное. Она писала позже, что совершила ошибку, однако же девочка стала ее единственным утешением в жизни и она умоляла Господа простить ее за этот грех.
Кристофер не знал, что и думать. Он, конечно злился на Барбару за то, что отобрала у него дочь, но ведь не чудо ли, что она все-таки вернулась к нему спустя десять лет? В любом случае, предъявить что-то мертвым не представлялось возможным.
Следующий ранним утром Ребекка устроила так, чтобы Мэриголд и Кристофер пошли вдвоем на рыбалку.
Девочка устроилась рядом с ним на валуне и куталась в шаль, так как было прохладно. Она всматривалась в гладь круглого озера, окруженного лесом, а Рассел смотрел на нее, лишь иногда поглядывая на удочки.
- Это хорошо, что мы пошли вдвоем, а то мальчишки вечно галдят и рыбу распугивают - девочка кивнула.
- Тебе здесь нравится?
- Энск-сити - лучшее место на земле - подтвердила Мэриголд.
- А с бабушкой тебе как жилось?
- Хорошо, только в последнее время она очень болела ... - с грустью отозвалась та.
- Ты... - Кристофер повернулся к ней и осторожно спросил - Ты помнишь крушение дилижанса?
- Совсем нет.
- А свою жизнь, до тех событий...хоть что-то помнишь? - с надеждой спросил Рассел.
Мэриголд покачала головой и опустила подбородок на колени.
- Кое-что помню, но это не по-настоящему. Это я все придумала, потому что такого быть не могло. Бабушка так говорила, она утверждала, что мы раньше жили в квартире с мамой и что отец умер до моего рождения. Но я помню белый дом в окружении огромного сада...там было так много деревьев и они так красиво цвели и еще ...
- Продолжай, пожалуйста...
- ...там были качели, прямо на дереве таком высоком и я помню, как обожала на них качаться. И чтобы меня непременно раскачивал папа и я взлетала высоко, кажется, прямо к небесам и смеялась...а мама говорила, чтобы он не качал так высоко, боялась, что я упаду, а папа отвечал...
- ...что никогда такого не допустит...ведь если ты и упадешь, то я всегда тебя подхвачу, моя доченька, моя дорогая Дебби... - Рассел уже не стеснялся своих слез.
- Папа? - она подняла на него изумленные глаза и нескрываемой радостью тут же бросилась к нему в объятия.
Теперь плакали уже оба.
- Я здесь, моя девочка...я здесь...и я больше никогда тебя не потеряю - уверенно произнес констебль, обнимая дочь.

...

Марго Хантер-Ремингтон:

Насыщенные алкоголем облака плыли над кладбищем. Опускаясь стелились над могилами. Поднимаясь вверх цеплялись за верхушки крестов. Густой, почти осязаемый запах заполнил все пространство. Базовые ноты- кактус, средние- спирт, патока, верхние- полевые цветы. Если бы в это время кто-то из горожан решил навестить своих предков, он был бы очень удивлен. Во- первых сшибающим с ног ароматом, во-вторых сложностью поиска в тумане последнего пристанища, в- третьих вероятностью наткнуться на, дымящего трубкой, полупрозрачного индейца. Индеец был одет в набедренную повязку и головной убор из, стоящих дыбом, перьев, густой дым идущий из его трубки смешивался с алкогольными облаками. Данный представитель коренного народа блестя взглядом из полуопущенных ресниц, не замолкая ни на минуту смешивал легенды, байки и сказания в замысловатое повествование. Глядя на тощую фигуру, сквозь которую было видно находящиеся за ней могилы, возникала единственная мысль: алкоголь зло- лучший подарок книга...бухгалтерская...с положительным балансом.
Марго оглядела: ряды бутылок, порубленные кактусы, котел с варевом, деловитого Фрэнки который, пятясь задом, пытался спрятать под верстаком мешок с огурцами, суетящегося рядом с ним, с окороком в зубах, Брюсика и осознала- таких насыщенных весельем дней у нее еще не было. До празднования дня города жизнь была размеренна и полна забот: заказы товаров, присмотр за работниками и бухгалтером, чтение медицинских журналов и заказ для аптеки новинок фармакологии и так далее, и тому подобное. Марго нравилось то что происходило сейчас и даже полностью вытоптанный огород не умалял этого, но… Все упиралось в упущенную выгоду. До выборов нового мэра компенсации от города ждать не приходилось, да и после весьма сомнительно что она ( компенсация) последует. Следовательно предложение Уокэнды пойти за золотом пришлось как нельзя кстати. Ладно. Девушка поправила шляпку и, легким движением ноги, помогла Фрэнку утрамбовать мешок под верстаком. Хряк благодарно хрюкнул, а через миг понял- схрон не так надежен как казался. Кабан, окинув Марго подозрительным взглядом глазок бусинок, с минуту поразмыслил и решил- огурцы она не тронет. Призрачный индеец наконец исчез. То ли растворился в парах, то ли закончились истории Марго так и не узнала. Впрочем, значение это не имело. Решение было принято. Они шли за золотом.
Шагая к выходу из города компания старалась не привлекать внимания. Подумаешь идут вооруженные: гробовщик, владелица салуна, владелица аптеки, дворецкий, индианка и несут корзины, кирки, мачете… в наше неспокойное время кого этим можно удивить. Главные возмутители спокойствия, а это Фрэнк и Брюсик остались на хозяйстве: на мешке с огурцами и окороке. Все были уверены паре копытно- лапных можно доверять. Даже если кто-то, очень везучий, проберется через стелющийся над кладбищем туман самогоноварения из дома мистера Бэйкера он живым не выйдет. Огурцы не тронет, от окорока не откусит, самогона не отхлебнет. Кладбище рядом так что проблем в любом случае не будет.
До каньона дошли никого не потеряв и почти не запыхавшись.

Марго встав рядом с Уокэндой храбро зажмуривается. Ветер ударяет по щекам, забирается под одежду касаясь кожи по которой тут же бегут мурашки. Кажется проходят часы, а может пролетают мгновения и все меняется. Шум ветра сменяется тихим журчанием воды. Марго открывает глаза и выдыхает.
- Какая красота, - шепчет оглядывая пещеру.
Свет тусклого огонька подчеркивает величие грота. Вдалеке переливаются тусклым сиянием сталактиты, видно как за ними шевелится какая-то темная масса.
- Мисс, - Вилкинс перехватывает Марго за руку именно в тот момент когда она собирается посмотреть что это,- не стоит этого делать.

Марго кивнув Вилкинсу слушает разговор Уокэнды с Олив. Да, проклятие это то что не хотелось бы получить вместе с золотом. Если только не считать проклятием баснословное богатство. Уокэнде удается договориться со скалой и она дает отмашку. Вилкинс с Джереми вытаскивают кирки.
Марго с сомнением посмотрев на скальную породу, перевела взгляд на висящий на поясе мачете, потом на кольт, потом на кирку в руках Вилкинса и решила- она может отдохнуть.
Пока мужчины, под чутким руководством Уокэнды и Олив, махали кирками добывая золото и складывая его в корзины, Марго пошла вдоль струящегося вдоль пещеры ручейка. Во-первых, интересно далеко ли исток, во-вторых, что шевелится в сталактитах. Стук поднимался под своды грота, темные стены переливались искорками отражающейся воды. Ручеек напевал песню горы манят к себе. Шаг. Еще шаг. Летучие мыши свисая со сталактитов уставились глазами бусинками. Под их пристальными взглядами Марго сбилась с шага и приложила палец к губам. Мыши не послушав с шумом сорвались из своего укрытия. Маленькие, кожаные крылья захлопали наполняя пещеру порывами ветра и шумом. Девушка невольно зажмурилась закрывая лицо ладонями.

Марго, переводя дыхание, стоит прижимаясь спиной к скале и смотрит на раскинувшийся перед ней простор бескрайних прерий. Все оттенки зеленого переливаются под лучами стоящего в зените солнца. Девочка с подозрением смотрит в сторону, на глазах исчезающей, тропы по которой она пришла и улыбается. Вилкинс снова проиграл.
- Йо-хо!
Издав победный клич Марго поправляет висящий на поясе томагавк и спрыгивает в траву. Кажется, под ногами разбегаются в разные стороны тропки маня новыми открытиями. Нужно только выбрать направление.
В одно из своих путешествий Марго нашла гнездо орлана. Немного огорчало что гнездо было пустое ни птенцов, ни самой птицы, только остатки скорлупы, камушков и другого мусора. Девочка пыталась расплести гнездо чтобы понять как оно сделано. Пару часов спустя ей пришлось признать свое поражение. Болели исцарапанные руки, хотелось пить и было очень обидно. Из-за этой обиды девочка, разочарованно сопя и упираясь, скинула гнездо со скалы, чуть не рухнула следом и была замечена сбившимся с ног от поисков Вилкинсом. Дворецкий помогая спускаться ругался вполголоса. Марго с видом покорности судьбе спускалась и запоминала выражения. Вернувшись домой и получив нагоняй еще и от отца, поднялась к себе, и пару особо витиеватых ругательств записала в дневник. Эта розовая тетрадочка с цветочком на обложке всегда лежала на столе и никому не приходило в голову читать что в ней написано.
Марго шла по полю. Когда нашла гнездо она была еще маленькой, а сейчас, спустя год, стала совсем взрослая и даже подготовилась к путешествию. Томагавк за поясом, пара криво нарезанных бутербродов и бутылка с водой распиханы по карманам. Хотела взять еще пару яблок, ведь папа всегда подчеркивал важность употребления в пищу витаминов, но в саду работал Вилкинс, а проскочить мимо него было нереально. Нет, Марго могла сколько угодно жевать яблоки и другие овощи- фрукты, но дворецкий обладал каким-то особым чутьем, чувствуя когда Марго собирается сбежать на писки приключений. Поэтому девочка не стала рисковать и отправилась исследовать новые земли без витаминов.
Поправив шляпку малышка зашагала по изумрудной траве к чернеющим вдалеке невысоким холмам. Подойдя ближе она увидела- холмы не черные а коричневые. И чем ближе она подходила тем явственнее ощущался запах животных. Холмы заметили ее приближение и зашевелились. Марго замерла. Холмы продолжили движение и поднялись на ноги.
- Бизоны, - выдохнула девочка, ранее видевшая их только на картинках.
Бизоны шумно втягивая воздух задвигали носами. Один, самый огромный двинулся к ней. Марго застыла глядя на него во все глаза. Чем ближе было животное тем огромнее оно казалось. Бизон подошел почти вплотную и от его дыхания шляпка слетела с головы Марго. От бизона пахло шерстью, навозом и травой.
- Не птенец, - раздалось совсем рядом. Марго и бизон вздрогнули и одновременно повернувшись уставились на хрупкую индианку, - почему ты всегда попадаешься мне на пути?
- Привет, - Марго улыбнулась, - или это ты следишь за мной.
- Вот еще, - было видно что индианка с трудом сдерживает улыбку,- вижу ты так и не вернула томагавк. Вождь его ищет.
- Верну, - Марго важно кивнула, - потом. Обещаю, - добавила пряча руку за спину и скрещивая пальцы.
- Может смогу обменять томагавк, - индианка оглянулась видимо ища что может предложить, - на бизона.
Бизон озадаченно фыркнув уставился на индианку. Она потрепала его по носу и что-то прошептала на ухо. Глаза бизона стали огромными. Марго представила как сначала тащит бизона по тропинке, а потом привязывает на заднем дворе. После такого отец точно отправит ее к матери.
- Нет, мне не нужен бизон, - девочка вцепилась в ручку томагавка, -его кормить надо и навоз убирать.
- Верно, -индианка снова погладила нос бизона.
Животное внезапно осознав свою ненужность словило экзистенциальный кризис и застыло раскрыв пасть.
- А покататься хочешь?
- На нем?
- Да.
Марго, ликуя в душе, смерила бизона задумчивым взглядом. Животное подобралось и попыталось выпятить грудь вперед.
- Ну не знаююю,- протянула девочка сжав рукоять томагавка, - а он быстро скачет?
- Не птенец, - индианка рассмеявшись покачала головой.
Марго почувствовала как поток воздуха подхватывает отрывая от земли. Миг и она уже сидит на спине бизона.
- Держись, - слышится в шорохе ветра.
Марго восхищенно выдохнув впивается пальцами в густую шерсть на загривке, спиной чувствует сидящую за ней индианку, а бизон сорвавшись с места пускается в галоп. Ветер бьет в лицо, треплет косы, заставляет слезиться глаза и размывает картинку. Зелень травы сливается с синевой реки голубизной неба и краснотой солнца. Восторг становится почти осязаемым. Бизон летит вперед. И когда кажется что они ускакали на тысячу миль от дома, бизон разворачивается и скачет обратно.
- Будешь бутерброд?
Они вернулись к скале от которой Марго начала свой путь. Привалившись спиной к теплому камню, девочка вытаскивает из кармана смятую бумагу. Развернув видит во что превратились бутерброды.
- Вилкинс говорит мне будет тяжело в это жизни, - протянув один индианке впивается зубами в другой. Жует глядя как красный диск солнца опускается к горизонту.
- Возможно, - индианка неопределенно пожав плечами улыбается, - томагавк, - она протягивает руку.
Марго с минуту поколебавшись вкладывает трофей в протянутую руку.
- Мы еще увидимся?, - девочка поднимает глаза и натыкается на древний, как сама жизнь, взгляд.
- Возможно, - снова отвечает индианка, - иди, не птенец, а то отца удар хватит.

- Мисс, - издалека слышится обеспокоенный голос Вилкинса.
Марго распахивает глаза и темнота пещеры ослепляет. Марго, пошатнувшись, невольно касается ладонью стены грота и замирает понимая что в руке что-то осталось. Подняв руку к глазам вертит в пальцах маленький слиток странной формы.
- Спасибо, - шепчет скале убирая подарок в карман и возвращается к остальным.
Золото собрано в корзины.
- Марго, - Уокэнда улыбается, - Вилкинс был неправ. Тебе не будет тяжело в этой жизни.
- Да уж, - дворецкий дергает уголками губ, - мисс знает когда надо отойти в сторону и дать другим сделать работу.
Обратный путь всегда быстрее и тяжелее. Вернувшись на кладбище мы были встречены Фрэнком который придирчиво прошелся пятачком по золоту похрбкивая сколько огурцов можно купить и Брюсиком который потявкивая переводил добычу в окорок и мясо. Выпили за удачно проведенную вылазку, потом за отсутствие проклятий, потом за щедрость гор, земель и рек, потом Вилкинс принес аптекарские весы. Олив с Уокэндой взвесив, честно поделили добычу. Эйфория накрывшая от вида золота ни у кого не дошла до стадии « золотая лихорадка». Солнце скрылось за горизонтом и было принято решение разойтись.
Темнота окутала город когда Марго с Вилкинсом дошли до дома.
- Мисс, - Вилкинс открыв дверь подождал пока Марго войдет, - завтра много дел.
- Но не сегодня же, - Марго зевнула прикрывая рот ладонью. Густой запах огурцов кажется пропитал каждый уголок дома, - сделай чай, пожалуйста.
В темноте ночи было видно развороченный огород и чернеющий за ним лес. Завтра, я все решу завтра или послезавтра, но точно не сейчас.

...

Джереми Бэйкер:

Воздух вокруг потяжелел и одновременно сделался невесомым, словно шагнуть предстояло не в камень и темноту, а в утренний туман над рекой. Слова шаманки отозвались эхом, и земля будто мягко подалась вперёд. Мир вокруг дрогнул, искрящийся свет скользнул по плечам, и вся компания, не успев толком осознать, что происходит, уже скользила сквозь невидимую завесу. Оглушающего перехода не было: всё случилось так быстро и естественно, что казалось — они всегда были здесь. Под сводами пещеры дрожали отблески, воздух пах влажным камнем и тайной. Никто не споткнулся, не упал, лишь сердца забились чаще, а на лицах мелькнула тень изумления. Будто сама гора решила впустить их внутрь, не требуя ни ключа, ни усилий.

Джереми шёл в полумраке осторожно, будто каждое его движение наблюдали глаза, которых он не мог увидеть. Пещера пахла сыростью и чем-то древним, будто камни помнили чужие шаги ещё до его рождения. Он прислушивался к журчанию ручейка и звону капель, и в этих звуках было нечто гипнотическое — как будто сама земля шептала о времени, которое для неё не имеет значения.

На слова Уокэнды Джереми не усмехнулся, не отмахнулся — наоборот, нахмурился. Слишком много раз за годы на Западе он видел, что слова шаманов бывают не метафорой, а прямым предупреждением. Волна, пробежавшая по стенам, заставила его на миг втянуть воздух сквозь зубы — будто действительно кто-то в глубине проснулся, пошевелился.

Факелы и лампы бросали на стены живые тени, превращая скальные выступы то в лица, то в звериные морды. Джереми присел к ручью, провёл ладонью по влажному камню, и пальцы его остались блестеть, будто в тонкой слюде. Он внимательно посмотрел на отблеск и понял — именно это им нужно. Кирка глухо врезалась в породу, отдаваясь в плечо тяжёлым толчком. Бэйкер терпеливо повторял удар за ударом, пока сыпь каменной крошки не открыла тонкий блеск жилы. Сухо хмыкнув, он наклонился, пальцами провёл по золотистой полоске, и на губах сама собой появилась усмешка.
Когда-то, давным-давно, за чаем в душной английской гостиной он в полушутку предлагал приятелю махнуть в Америку — «искать приключений». Тот отмахнулся, ухмыльнулся и сказал: «Ну да, конечно, вижу тебя — с киркой и сковородкой в ручье. Настоящий золотоискатель». И в этой этих словах скрывалось и легкое поддразнивание, и страх. Страх бросить всё — титул, привычную жизнь, семью. Он так и остался там, в огромном особняке с витражами и мраморными лестницами. А Джереми ушёл — сначала из родного дома, потом через океан. И вот теперь он, Джереми, стоит в пещере на другом краю света, в руках — кирка, под ногами — блеск золота. Ирония была настолько вкусной, что он не удержался и тихо рассмеялся сам себе, продолжая выбивать из скалы куски.
Парадокс, конечно. Кому-то золото открывает двери к богатству и роскоши. Ему же оно нужно, чтобы правильно складывать чужие жизни в деревянные ящики и провожать их музыкой и словами. Да, Уитни, ты был почти прав. Только я не золотоискатель, я инвестор в скорбь. Смешно, чёрт побери… Золото его не манило само по себе. Джереми не видел в нём богатства — только возможность построить что-то своё, устойчивое, чтобы больше не кочевать между чужими жизнями и смертями.
Настоящее похоронное агентство — с отдельным залом прощаний, с тяжёлой мебелью, со шторами из плотной ткани, приглушающими свет. Чтобы человек, переступивший порог, чувствовал уважение к утрате, а не запах свежих опилок и тусклый свет керосиновой лампы. Он представлял, как у него будет команда: один займётся поминальным столом, другой — музыкой, третий будет помогать с бумагами. Сам же Джереми станет распорядителем - вежливым, строгим и уместно ироничным - человеком, который превращает хаос горя в стройный, тихий ритуал. Золото — не для роскоши, а для порядка. Для того, чтобы смерть в этих местах выглядела не как спешка и грязь прерий, а как достойное завершение пути. Ирония в том, что его будущее строилось на том, что другие заканчивали своё настоящее. Каждый грош, который он поднимет с этой земли, превратится в крышку, свечу или свежую землю на могиле. Богатство? Оно уже есть — только зарыто. В каждом клиенте. В каждой плите с именем. В каждой слезе, пролитой над готовым гробом.
Машинально работая киркой, отправляя найденные небольшие слитки металла в корзину, Бэйкер никак не мог отвлечься от собственных мыслей. Чертово письмо разбередило старые раны, то и дело подкидывая воспоминания. Нет бы что-то хорошее, как на зло вскрывались самые больные шрамы.

— Я слишком долго потакал тебе, — голос отца звучал, как сталь, холодно и безжалостно, — Думаешь, взрослый, и можно делать что вздумается? Что ж, докажи. У тебя неделя, чтобы выбрать себе невесту. Иначе выберу я. Женишься, займёшься делами семьи — и не останется времени на всю эту ерунду!
— Ерунду? — Джереми вскинул голову, в груди всё сжалось, — Ты говоришь о моей жизни!
— Хватит! — отец ударил ладонью по подлокотнику кресла, — Слушать не желаю!
— Я не стану ни на ком жениться, ясно? — голос Джереми дрогнул, но он выпрямился, словно боялся согнуться под собственными словами.
Правда была проста: не сам брак пугал его, а то, что его выбор никто никогда не принял бы.
— Это не обсуждается! — лицо отца перекосилось, в глазах мелькнуло то самое отвращение, которого Джереми боялся с детства, — Ты потерял право что-то решать, когда устроил… это.
Джереми сжал кулаки, борясь с подступающей волной гнева. Его слегка потряхивало от нахлынувших эмоций. Дело даже не в том, что отец увидел то, чего не должен был, а в том, что совершенно точно не готов принять. Да и никто не сможет. Но подстраиваться под всех Джереми не желал.
— Я твой единственный сын. Ты уже не в том возрасте, чтобы делать новых наследников. Придётся считаться со мной. Я готов принять дела, готов работать на благо семьи, но не жениться. Я такой, какой есть. И стыдиться себя не стану.
— Тогда у меня больше нет сына! — голос отца расколол тишину, будто удар грома.
На миг в груди Джереми что-то оборвалось. Но он ухмыльнулся — горько, почти вызывающе. Один раз принять решение, и ты получишь ту жизнь, которую заслуживаешь. Ты сам кузнец своего счастья.
— Что ж… Тогда я прямо сейчас соберу свои вещи.
— У тебя нет ничего своего! — отец вскочил, лицо пылало гневом, — Всё тебе дал я! Убирайся!
Горло сдавило, слова застряли комом, но гордость не дала дрогнуть. Джереми распрямил плечи, поднял голову и вышел из комнаты с идеально ровной спиной. Шёл вникуда, но шаг был твёрдым.
Тогда за дверями отцовского кабинета его встретила обеспокоенная мать, она пыталась образумить, обещала, что отец простит и забудет все, стоит только подчиниться, и все останется как раньше. Вот только как раньше Джереми уже не хотел. Девятнадцать лет достаточный возраст для принятия самостоятельных решений и свое он принял.
Матушка не смогла отправить сына ни с чем, поэтому вечером все таки выбралась с сумкой, куда сложила некоторые вещи и имеющиеся у нее деньги. «Пережди немного, Гарольд успокоится, ты извинишься, и все будет хорошо». Джереми тогда поцеловал мать на прощание, поблагодарил, и шагнул в ночную прохладу. Воздух был густой, пах мокрой травой и дымом. С каждым шагом вдаль от родных стен тяжесть спадала, но вместо неё в груди разрасталась пустота. Он впервые остался один. Никто не ждал его в новом доме, никто не поддержит, если рухнет. Но в этой тишине была странная свобода: горькая, колкая, как полынь, но настоящая. Гордость не позволяла обернуться. Джереми шёл вперёд, и с каждым шагом ему становилось яснее: он потерял многое, но впервые принадлежал самому себе.

Внезапный шорох заставил вздрогнуть и поднять голову. Откуда-то из глубины пещеры вырвалась целая стая летучих мышей. Встревоженный Вилкинс отправился искать Марго, которая, судя по всему, решила немного углубиться в изучение пространства вокруг. Джереми посмотрел на Уокэнду, которая странным взглядом проводила стайку мышей. Он смутно помнил что ему говорил старый шаман в племени: мыши — это воины границы. Они первые встречают, когда идёшь туда, откуда не возвращаются. В это мгновение и самого Джереми окутало беспокойство за мисс Хантер, но оказалось зря — девушка вышла следом за дворецким, вполне себе все целые и невредимые.

Обратный путь оказался и короче, и тяжелее. Корзины налились весом, золото тянуло вниз, плечи ломило, а ноги путались в пыли. Во дворе их встретили Фрэнки и Брюсик, радостно похрюкивая и порыкивая рассказали, как отвадили каких-то подростков, что подтянулись на странные клубы от утреннего варева.
- Молодцы, - Джереми потрепал по головам обоих, - чаю? - Джереми ухмыльнулся, глядя на остальных.
Пили они и чай, и что-то покрепче, а когда Вилкинс принес аптекарские весы, Джереми только усмехнулся. Олив и Уокэнда сосредоточенно раскладывали добычу, делили по-честному, без тени сомнений или алчности. Никто не хватал лишнего, никто не прятал за пазуху — золото искрилось, но не опьяняло. Эйфория была лёгкой, почти домашней, далёкой от той «лихорадки», что ломала людей.
- На что потратите свою часть, дамы и господа? - Бэйкер широко улыбнулся, - Я бы заказал портрет. В полный рост. В траурном костюме. В окружении венков. Чтобы повесить в кабинете, при жизни.
- Я поставлю на площади фонтан! - подхватила Олив, - Изо рта ангелочка будет литься ром, а из... ниже — джин, а внизу — бассейн с пуншем.
- Найму учёных в Лондоне, чтобы они наконец изобрели таблетку от похмелья! - озорно улыбнулась Марго, - запатентую формулу и построю настоящую фарм империю!
- Я бы купил рояль, - включился Вилкинс, - Нет, два! Один для лесопилки, другой для того, чтобы его красиво поджечь на празднике.
- Надо купить стадо бизонов. Настоящих. А потом на них кататься по прерии и пугать белых, - ухмыльнулась шаманка, почему-то посмотрев на Марго.
Огуречный дворец! С огуречными окнами и огуречной дверью! И трон из огурцов! - хрюкал под общий смех Фрэнки. Колбасный завод. Чтобы вечно пахло мясом. И чтобы входной билет туда был — косточка! - вторил ему развеселившийся Брюсик.

Когда солнце окончательно ушло за горизонт и тьма легла на кладбище, а легкое послевкусие веселья прочно вплелось в настроение, они переглянулись и без слов решили — пора расходиться. Завтра всех ждут заботы и работа, а сегодня — редкий вечер, когда золото оказалось лишь поводом собраться вместе. Джереми поднялся последним, оглянулся на ряды крестов и гранитных плит и подумал, что ему повезло: не каждый добытчик возвращается домой, зная, ради чего и ради кого он всё это делает.
Попрощавшись, проводил всех до калитки и потом, наконец помывшись от грязи и пыли, завалился спать, так и не прочитав письмо. Потому что даже не вспомнил о нем за шутками и обсуждениями забавных планов на добытое.

...

Анабель Мерфи:

Сначала стреляй, потом задавай вопросы. И то, только если выжил.

- Ана, вразуми этого краснозадого, - недовольно сокрушается Том. – Собирается вырубить яблочный сад и засеять его кукурузой.
- Громовая птица любит кукурузу, а на пепле жизнь возрождается, - изрекает Аппачен, вернувшийся по весне со странствий и занявший свою сторожку, окруженную разработанными полями. – Птица исполнила твои желания, белая скво. Задобри ее теперь.
- Никаких моих желаний она не исполняла, - фыркнув, Анабель продолжает расчесывать гриву своего любимца Тумана. – А если войдешь в контакт с духами, то попроси их подсобить с лесом у западных границ.
- Вчера в салуне шептались, что «Жаворонок» выкуплен целиком, - вспоминает управляющий о своем субботнем визите пропустить стаканчик за покером и сплетнями. – А яблочный сад я тебе не отдам, шаман. Так и знай. Ана, скажи ему.
- Духов нужно уважать, - не унимается индеец, закуривая самокрутку и предлагая Тому. Тот никогда не отказывается от трав Аппачена. – Они посоветовали высадить новые кленовые деревья и все принялись, ни одно не засохло. Слушай их и в хозяйстве, и сердцем, женщина.
- Я сейчас послушаю свое сердце, перехвачу хлыст поудобнее и никому мало не покажется, - шипит миссис Мерфи, бросая на собеседников злой взгляд. – Взяли моду дымить в амбаре, сено вокруг. Вон пошли.
Анабель не везет в любви, что бы там ни плел в угаре краснокожий шаман о благосклонности птицы грома. Она старается не вспоминать о прошлогодней безрезультатной поездке к губернатору Гардинеру, о новостях на страницах газет, повествующих о приведенном в исполнение приговоре Люка Кесседи. Глупо делать ставку на родительские чувства черствого человека, который не имеет ни малейшего представления об отцовстве, о гордости за своего сына. Ана болезненно переживает смерть Люка, хотя понимает, что от бандитской доли не получилось бы бегать всю жизнь до почтенной старости.
Спасают от тоски и бессильной злости на весь мир только хлопоты на ранчо. Сначала нужно переработать урожай, продать индейцам алкоголь, на вырученные деньги подготовить запасы на зиму, а потом съездить в Виннипег, чтобы поскандалить по поводу застрявшего на товарном вокзале угля. В управлении «Кленовым листом» все идет гладко. Удается продать лошадей, рассчитаться с банком по займу, выкупить жемчужное ожерелье. К весне на ранчо возвращается Аппачен, подбрасывает новых идей и размышлений о целесообразности их реализации. Анабель увеличивает площади кукурузных посевов, высаживает рощу молодых кленов, все чаще посматривает на участок леса, принадлежащего соседям. Ей бы эту часть «Жаворонка» и возможность врезаться в железную дорогу, чтобы перевозить древесину. Но эти мечты не сбываются, кто-то располагающий большей суммой денег выкупает все земли западнее «Кленового листа».
- Не расстраивайся на счет леса и железной дороги, - за ужином уговаривает ее Эмили. – Может быть, получится скооперироваться с новым соседом и заняться продажей древесины вместе.
- Я не хочу предлагать партнерство не пойми кому, - отвечает Ана, ковыряя вилкой мясной пирог, чтобы добраться до начинки, и переводит тему. – Ты подумала об учебе в Квебеке? Мы можем позволить себе это, к тому же тетушка согласна принять тебя в своем доме.
- Простите, что задержался к ужину, - в дверях показывается Том. – Ана, ты представляешь, сосед удумал перегородить ручей. А он принадлежит нам обоим.
- Я разберусь, - вздыхает миссис Мерфи. Новые хозяева соседнего ранчо уже бесят, хотя еще не обустроились.
В городе ходят слухи, что «Жаворонок» выкуплен семьей из большого города, каким-то уж очень странным образом решившей перебраться в сельскую местность. Прерии не тихая английская деревня, здесь более суровые условия жизни, а города цивилизованнее и безопаснее для людей с деньгами. Утром следующего дня Анабель объезжает территорию, лично осматривает перегороженный ручей и отправляется к новым соседям. Не знакомиться, а скандалить.
- Мне нужны хозяева или на худой конец управляющий, - она останавливает одного из работников, который перевозит в тачке садовые инструменты.
- Хозяин осматривает владения, управляющий поехал в Энск-сити, архитектора могу позвать. Если придет, он спальню хозяйки оформляет, больно занят.
- Обойдусь, - Ане разговаривать не о чем с человеком, нанятым для обустройства дома. – В каком направлении поехал владелец?
- Так к озеру, там запруду хотят поставить и мельницу, - отвечает парнишка и машет рукой в направлении, откуда приехала Анабель. – Вы меня извините, некогда болтать, хозяин на следующей неделе планирует новоселье закатить. Мы все в мыле.
Миссис Мерфи разворачивает Тумана и снова направляется к озеру, где возле раскидистых ив находит пасущуюся лошадь. Рядом на траве лежит мужская одежда, что намекает на то, что мужчина плавает. К ее превеликому сожалению не сводит счеты с жизнью, собравшись утопиться. Берег усеян камышом и рогозом, за высокой травой гребца не разглядеть, только плеск воды.
- Эй, мистер, уж не знаю, как вас, владелец «Жаворонка», - набрав в легкие побольше воздуха громко говорит Ана. – Вы не можете самовольно перегораживать ручей, он в той же степени принадлежит «Кленовому листу», что и вам.
Снова раздается плеск воды, кажется, мужчина выбирается на берег и должен вернуться к своим вещам. Миссис Мерфи закатывает глаза, но подчиняется правилу хорошего тона и отворачивается. Не хватает еще поссориться с женой нового хозяина ранчо «Жаворонок», которую ужалит пчела ревности, если прознает о таких пикантных подробностях знакомства соседей.
- Анабель, подай, пожалуйста, штаны и рубашку, - за ее спиной раздается знакомый голос, что заставляет обернуться.
- Ты? – ошарашенно выдыхает она, не веря своим глазам. – Ты… Столько времени спустя вдруг воскрес? И ладно бы воскрес… Зачем ты приехал в Энск-сити?
- За своей женой, Ана, - отвечает ей владелец «Жаворонка».

...

Слоун Дэвис:

Всё время, пока длилась моя истерика, Патрик был рядом, бережно, но крепко обнимал меня, прижимая к себе, тихо шептал что-то, успокаивая, иногда я чувствовала его руку, гладящую меня по голове.
Незаметно для себя я задремала, слезы забрали последние силы. Проснулась я оттого, что Пат тихо завозился подо мной, стараясь аккуратно подняться.
- Патрик, не уходи, - в панике я вцепилась в руку Пата, боясь отпустить его.
- Даже и не думал, но тебе надо нормально поспать. - Он аккуратно отцепил мою руку, чтобы было удобнее поднять меня на руки.
- Да, очень хочется, - призналась я тихо, глаза помимо моей воли закрывались.
- Тогда полетели, - в одно мгновение я оказалась в воздухе, на руках у Патрика, и прижалась к его груди, полностью доверяя себя.
Я не видела, куда меня несут, да и какая разница, если рядом такой человек, как Патрик, я знала, что когда он рядом, мне нечего бояться.
Когда голова коснулась подушки, я тихо вдохнула.
- Тебе надо раздеться, так спать нельзя, - мужчина помог снять ботинки, но с корсетом бороться пришлось самой, завязки никак не хотели поддаваться, но все-таки я справилась.
Патрик сел рядом, поглаживая по волосам, и рассказывал, что мне нечего опасаться, что он позаботится обо мне, я слушала и улыбалась, незаметно для себя самой уплывая в сон.
Я просыпалась несколько раз и каждый раз вздрагивала, не понимая, где я, но пёс, спокойно лежащий у меня в ногах, успокаивал, он спал тихо, но чутко, и если он не нервничал, значит, и я в безопасности. Я снова проваливалась в сон.
Организм был измучен пережитым нервным напряжением и теперь боролся доступным ему образом — сном.
Окончательно я проснулась ближе к вечеру, когда тень от солнца вытягивалась все сильнее.
Поднявшись с кровати, я сладко потянулась, чувствуя, как тело полностью пробуждается.
Зашнуровав корсет и заново завязав волосы, я надела ботинки, когда со стороны входной двери услышала мужской голос:
- Патрик, ты тут? - Я вздрогнула и начала пятиться к окну, чтобы при первой же угрозе выпрыгнуть на улицу.
Не получив ответа от Патрика, незнакомец опять крикнул:
- Мисс Слоун? Это помощник мистера Свейзи, Джейкоб, лично мы с вами не знакомы, но я несколько раз видел ваши выступления в салуне. - Он замолчал, и потом опять продолжил: - Мистер Свейзи просил за вами присмотреть, чтобы вы не оставались одна.
Я аккуратно выглянула из-за угла.
Это правда оказался Джейкоб, правда, раньше я не знала его имени, но я его правда видела в салуне.
- Здравствуйте, мистер... - Я замялась, потому что не знала, как к нему обращаться.
- Просто Джейкоб, - он широко улыбнулся, поняв мою заминку.
- Джейкоб, - повторила я за ним.
Пожелав мне доброго дня, он ушел на улицу, а я, чтобы не сидеть сложа руки, пошла на кухню и несколько часов провела там, готовя ужин и выпекая пирог, благо у Патрика и его сестры с запасами продуктов все было в порядке.
- Джейкоб, идите скорее сюда, я сделала чай и приготовила пирог.
Парень выглянул из-за угла и так широко улыбнулся, что я боялась, как бы его так и не заклинило.
- Спасибо, мисс Девис, - он сел на стул и аккуратно придвинул к себе чашку с чаем.
- Просто Слоун, оставим эти формальности на другое время.
Мы болтали и смеялись, Джейкоб рассказывал какие-то истории из жизни города ещё до того, как я сюда приехала, а я про жизнь в большом городе.
Время летело незаметно, пока за спиной не раздалось деликатное покашливание.
- Не помешал? - Этим голосом можно было замораживать.
Мы с Джейкобом аж подпрыгнули на месте, как два нашкодивших котенка, застигнутых на месте преступления.
- Упс! - это все, что было произнесено Джейкобом, прежде чем могла разразиться буря.
– Патрик, привет. Я… мы… вот тут… Джейк сидел тут весь день, и я решила его покормить. - Я лепетала, как школьница перед строгим учителем, а жар расползался по всему лицу, и, кажется, даже грудь горела от его взгляда.
– Не думаю, что Джейкоб выглядит сильно изнуренным, – Патрик окинул его суровым взглядом. – Ты свободен. Твоя лошадь привязана у сарая.
Джейкоба фактически выставляли из дома, и тот, поняв, что, кажется, легко отделался, начал боком пятиться к выходу, что-то лопоча о том, что у него ещё куча дел, да и в магазине ещё раз проверить замки не помешает.
А когда Джейкоб назвал меня по имени, у Патрика чуть дым из ушей не повалил.
Как только парень скрылся за углом, весь гнев вновь был направлен на меня.
Да он ревнует! Мысль пронеслась с такой скоростью, что показалась какой-то глупой, с чего бы Патрику вообще меня ревновать? Я же для него никто, просто девушка, которая оказалась не там и не тогда...
Наш скандал был в самом разгаре, когда у меня совсем накипело:
– Я доверилась тебе, а ты! Тот хотя бы собирался сделать меня женой, чтобы предъявлять права! - Я надвигалась на Патрика, практически выкрикивая каждое слово, а в конце и вовсе начала пальцем тыкать ему в грудь.
– А с чего ты взяла, что я не собирался?! - Он стоял напротив меня совершенно спокойно, как каменюка какая-то.
– Что ты собирался сделать? - Я уже придумала, что говорить дальше, как только одной фразой меня обнаружили, и только оставалось хлопать глазами.
В ответ Патрик притянул меня к себе и выдохнул в самые губы:
– Хочу, чтобы ты стала моей женой. И собираюсь сделать тебе предложение.
Кажется, теперь в камень превратилась я, ну как можно такими словами просто разбрасываться? А если я возьму и соглашусь? А если он передумает?
- Стой здесь! - Отпустив меня, Пат умчался в дом.
Стой здесь? Да я при всем желании не могу пошевелиться! Я в таком шоке, что не то что шевелиться, говорить не могу.
Замуж? Замуж?! Он ведь понимает, что это навсегда? А если ему не понравится? Что тогда? Я превращусь в одну из тех жён, которые будут знать, что муж в браке неверен? Что у него есть любимая женщина или просто он постоянный клиент «Магнолии»?
Я была в панике. А другая часть меня, более спокойная, показывала, что Патрик не такой и он будет лучшим мужем и другом на свете, а в дальнейшем и отцом, который будет обожать своих детей, всех до единого. Что с ним я буду как за каменной стеной...
- Слоун Дэвис, выходи за меня? - Погруженная в свои мысли, я даже не заметила, как Патрик вернулся.
Он протягивал мне маленькую потертую жестяную коробочку.
Было видно, что она много повидала, но это самое дорогое, что у него было.
Аккуратно взяв ее в руки, я открыла крышку, а там на кусочке материи лежало безумно красивое кольцо...
Не шутит...
- Патрик, я... - В горле резко пересохло, откашлявшись, попробовала ещё раз: - Я...
Голос опять сорвался, а Патрик уже начал нервно переступать с ноги на ногу.
Вздохнув ещё раз и откашлявшись, я вздохнула ещё раз и протороторила да на одном дыхании:
- Я согласна! - Больше ничего сказать я не смогла, только вытащила кольцо, а Пат, нежно забрав его из моих рук, надел на безымянный палец, поцеловал руку.
Мои колени дрожали, а пальцы подрагивали в широкой мужской ладони.
Все, что я сейчас могла, это прислониться своим лбом к его, пока по щекам текли слезы, но теперь это были слезы радости, смывающие все плохое, что успело с нами произойти за все время, до самого этого мгновения...
- Я люблю тебя... - Тихий шепот, но в нашем мире на двоих он звучал как самый громкий крик...

...

Счастливчик Люк (Флетчер):

- Какого хрена ты жив?!
- И вам доброе утро, миссис Мерфи.
Люк спокойно выбирается на сушу и натягивает брюки, чтобы выпрямившись, предстать перед Аной во весь рост.
- Давай - с усмешкой говорит он.
- Мерзкий бандит - та ударяет его кулаком по мокрой груди, наверное, чтобы все-таки убедиться - он реальный, а не призрак, что пришел терзать ее душу.
- Ты можешь лучше.
- Разыграл свою смерть, грязный уголовник?! - еще один удар, уже сильнее.
- Отмытый - возражает он и перехватывает своей рукой ее кулак, готовивший следующий удар.
Анабель тут же замахивается вторым, но он перехватывает и его, накрывая своей широкой ладонью. Долгие секунды они просто рассматривают друг друга, не решаясь прервать это мгновение.
- Заткнись, и поцелуй меня наконец - шепчет Ана и Люк жадно перепадает к ее губам.

- Он явился ко мне в камеру накануне казни и объявил, что Счастливчик Люк должен умереть...
Люк и Ана сидят на берегу озера. Он уже полностью одетый в свой дорогой костюм, впервые пытается кому-то объяснить все, что произошло за последний год.
- ...так и случилось. Счастливчик Люк, как сообщили всем, был казнен. А на самом деле той же ночью меня вывезли из города и посадили на корабль до Англии. Всю дорогу я не выходил из каюты, меня охраняли четверо пинкертонов. Да и не сбежишь никуда - кругом вода. Губернатор это устроил, тайно вывез меня. Он даже добился пересмотра дела. Спустя несколько месяцев Люк Кессиди получил посмертное помилование. Но все же, Счастливчик Люк исчез навсегда....и вот тогда появился Люк Гардинер. Губернатор настоял, чтобы я взял его фамилию, так проще было выдать меня за своего давнего родственника и на законных основаниях вписать в завещание.
Люк тяжело вздохнул.
- Все это время я жил в Англии, пытался приноровиться к своему новому статусу. Губернатор навещал меня, мы провели некоторое время вместе...какие-то вещи я никогда не смогу простить, но...я с ними примирился. И даже не подозревал, что прощение даже больше нужно было мне, чем ему.
Мужчина опустил глаза.
- Когда Грэг Гардинер умер, я получил состояние. И тут же решил купить "Жаворонок", а после покупки - вернулся в Канаду.
Анабель задумчиво смотрела на воду, должно быть, осмысливала услышанное.
- Купить его, было твоей заветной мечтой - тихо произнесла она.
- Нет - Люк покачал головой - Моей заветной мечтой было жениться на тебе, Анабель.
- Это что, предложение?
- Ага - Люк сорвал цветок, что рос на поляне у озера и провел им по плечу Аны - И ты его примешь. Свадьба через неделю, столько всего надо успеть.
- Не гони коней, ковбой - тут же возмутился его личный рыжий ураган - Я совершенно не горю желанием снова выйти замуж и вообще...
- Ты просто обязана это сделать. Вы ведь меня скомпрометировали, миссис Мерфи и как честная девушка...
Анабель отмахнулась от цветка. Люк на это лишь рассмеялся.
- Люк Гардинер - жених завидный. Да, прошлое его несколько туманно, зато будущее, я уверен, ярко и светло. Он богат как Крез, наружность привлекательная, один недостаток, мало что знает об управлении ранчо и ему нужен толковый наставник...желательно рыжеволосый красивый упрямый наставник...
- Я не сказала - да!
- Ты не сказала - нет. - Люк взял ее за руку, вырисовывая узоры своими пальцами на тыльной стороне ладони - Я люблю тебя и всегда буду любить. Даже смерти не удалось нас разлучить, так что брак - лишь вопрос времени.
Анабель придвинулась ближе. Люк провел кончиками пальцев по ее щеке, осознавая как на самом деле неимоверно скучал по ней все это время. Весь этот долгий год по ту сторону океана, наполненный различными удивительными событиями и впечатлениями, он дико тосковал по ней. Он покажет ей, как именно, причем в самое ближайшее время. Ни одна женщина никогда не сможет сравниться с Анабель Мерфи. Другой такой просто нет. И она должна принадлежать ему. Навсегда. Ведь и он давно уже принадлежит лишь ей одной.
- Думаешь, у нас все получиться? - с надеждой в голосе спрашивает Ана.
- Конечно - Люк подмигивает в ответ - В конце концов, я же Счастливчик.

...

Ребекка Уайт:

Эпилог
Никогда не стыдно признаться в том, что ты чего-то не знаешь или не умеешь. Другое дело, хочешь ли ты овладевать знаниями или обретать навыки. Ребекка не имела опыта быть мамой, только наставницей воспитанников приюта. Ей не приходилось выстраивать отношения с детьми мужей от первого брака. Плюс к этому так, чтобы не возникло обиды и зависти у остальных. У мисс Уайт жизнь значительно отличалась от миссис Рассел. Будто та была лишь предисловием к книге.
Предложение Кристофера было продиктовано не слухами, наводнившими Энск-сити после его переезда, а чувствами. Согласие Ребекки было закономерным. Свадьбу сыграли довольно скромную. В этот день хотелось видеть рядом с собой только тех, кто относился к ним хорошо, так или иначе поддерживал в начинаниях, радовался вместе с ними. Пастор провёл обряд вдумчиво, красиво и очень трогательно. По крайней мере, миссис Харрисон, Элизабет, Марта и еще несколько малышек в конце расплакались от счастья за влюбленных. Джонни удалось сделать вид, что в глаз попала соринка.
Кристофер для церемонии не сменил мундир на костюм, а в прошлом мисс Уайт предпочла платье кремового цвета и букет скромных полевых цветов. Каждый воспитанник держал по его маленькой копии.



Золотые кольца для обмена на бархатной подушечке подавала Мэриголд. Окружающим было заметно ее волнение. Оно было понятно. Не каждый человек способен обрести отца и вторую маму. Ребекка чувствовала, что способна ею стать, верила в это так же сильно как любила Кристофера. Приняла девочку по праву ее рождения.
И, конечно, Ребекке и Кристоферу пришлось обо всём всем рассказать. Сначала миссис Харрисон и Элизабет, затем – детям. Они должны были знать почему одну из них выделили, поселили в хозяйскую часть, называют Дебби, а не Мэригорд. Для сотрудниц приюта история семьи Рассел была удивительной, вызвала шквал ахов и вздохов, объятий и поздравлений. Для детей многое было непонятно, особенно для маленьких, поэтому Ребекке снова пришлось придумывать сказку. Кто ж знал, что настоящий писательский талант в скором будущем откроется и у Деборы.
Семейную жизнь нельзя было назвать простой. Новые обстоятельства требовали новых решений и действий. Ребекка стремилась уделять внимание каждому живущему в доме, но ее откровенно не хватало. На счастье из путешествия по Америке вернулась дочь мистера и миссис Харрисон Джоанна вместе с мужем Донованом. Пара поселилась в доме родителей Джоанны, но намеревалась построить свой собственный дом, чтобы никого не теснить. Миссис Рассел не переставала радоваться данному обстоятельству, ведь Донован был строителем, а Джоанна – учительницей. Ребекка пригласила ее работать в приют на постоянной основе и та согласилась. Возможно, потому что хотела быть ближе к маме, а может, из-за того, что у нее несколько лет не получалось завести собственных детей. Падение с лошади в детстве привело к подобному обстоятельству, как говорили врачи. Ребекка надеялась, что со временем Джоанна и Донован возьмут кого-то из сирот к себе. Так и случилось. Когда их дом был построен, они усыновили Генри. Сказать, что в тот период плакали от радости за темнокожего мальчика все – ничего не сказать. Генри обожал своих новых родителей и легко отдал место лидера лучшему другу Джонни. Он по-прежнему мечтал стать констеблем как Кристофер и жениться на Марте. Ту, спустя несколько месяцев тоже удочерили. Это была семья из соседнего городка, поэтому ребята несколько лет проходили проверку временем и расстоянием. Удачно.
Пока же и Генри, и Марта находились в приюте и очень помогали Ребекке сладить с всё таким же непростым характером Лиамом и адаптироваться к наличию дочки Деборы Мэриголд. Отдав обучающий процесс в надежные руки Джоанны, миссис Рассел углубилась в административную работу, ведение дел благотворительного фонда и собственную личную жизнь. Чем дольше она находилась рядом с Кристофером, тем сильнее становились ее чувства, разгоралась страсть. У них всегда было время друг для друга, когда за соседней стеной засыпала Дебби, но иногда им удавалось находить время для интима посреди дня. В такие моменты никто из них не думал о безопасности. Зачем? Ведь оба мечтали о совместных детях, плавились в чувствах друг к другу. В такие моменты им было все равно: кровать, пол, стол или стена, лишь бы максимально близко друг к другу, слиться воедино, чтобы рассыпаться на мелкие осколки от наслаждения.
Ребекка поняла, что с ее организмом творится что-то странное, почти сразу. Всегда четкая по времени менструация не начиналась. Тянуло низ живота, набухла и затвердела грудь, а из-за запаха жаренной рыбы хотелось немедленно избавиться от содержимого желудка. Промучавшись несколько дней и серьезно встревожив своим состоянием Криса, она обратилась к врачу. Беременность подтвердилась. Миссис Рассел со слезами на глазах благодарила бога и своего мужа за возможность стать мамой. По-настоящему.
Вынашивание сына протекало не без проблем. Чувство тревоги и страх потери мешали Ребекке насладиться этим периодом в полной мере. Она делала всё, чтобы наследник фамилии Рассел появился на свет здоровым и крепким малышом. Кристофер и окружение поддерживали ее как могли.
Ноа родился ранним утром, заставив живущих в приюте не спать всю ночь. У него были светлые волосы мамы и командный голос папы. Дебби, которой разрешили посмотреть на брата сразу после Криса, сказала, что никогда не видела малыша прекраснее. Миссис Харрисон с Элизабет и Джоанной, которые зашли позже, согласились с этим фактом. Ребекка же не стала с ними спорить. Она впервые чувствовала себя абсолютно счастливой. У нее было всё, о чём она мечтала: прекрасный дом, любимый человек и дело, чудесные дети и, конечно, подруги. Она чувствовала себя по-настоящему ценной. Она не хотела себе иной жизни.

...

Кристофер Рассел:

Дебютный роман "Моя жизнь на Диком Западе: хроники Энск-сити" за авторством Деборы Мэриголд Рассел пользовался невероятным успехом. Очередь за автографами начиналась еще на улице перед большим книжным магазином канадской столицы и девушка только успевала ставить подписи на томиках своих книг.
Дебби улыбалась читателям, попутно размышляя о том, как круто изменилась ее жизнь десять лет назад.

- Плотнее, еще плотнее...Генри перестань корчить рожи, Лиам тебя не видно, сдвинься вправо, вот так...мама, ты такая красивая в этом платье, а папа в новом мундире...так, все замерли для идеального снимка..
- Дебби, а ты? Скорее, а то тебя не будет на фото!
Спохватившись, девочка вприпрыжку подбежала к толпе людей, которые позировали, выстроившись для фотографии перед зданием приюта и заняла свое почетное место рядом с женихом и невестой.
Кристофер Рассел и Ребекка Уайт поженились когда природа вокруг была в зените своей красоты. К тому времени Мэриголд вновь официально стала Деборой Рассел, при оформлении бумаг Кристофер вписал оба имени, чтобы ей было легче. Хотя, спустя некоторое время девочка стала охотнее откликаться на Дебби, чем Мэриголд.
После свадьбы, оставив приют на попечение остального персонала - Кристофер, Ребекка и Дебора посетили Остров Принца Эдуарда, где она познакомилась со своей настоящей бабушкой. Дебби гостила у нее целый месяц, пока родители (а перед свадьбой она трогательно попросила у Ребекки разрешения звать ее мамой), отбыли в свадебное путешествие. Кристофер и Ребекка побывали во многих крупных городах Канады - Монреале, Торонто, Ванкувере. Посещали музеи, концертные залы и театры, ужинали в роскошных ресторанах и останавливались в дорогих гостиницах, словом наслаждались тем досугом, которого не мог дать Энск-сити, но больше всего, конечно, друг другом.
С тех пор Дебора почти каждое лето проводила некоторое время у бабушки, которая настойчиво прививала девочке манеры и нравы высшего общества Канады.Впрочем, та их успешно игнорировала, оставаясь такой же своенравной, как и ее отец.
В конце концов, благотворительный фонд был передан Ребекке и Кристоферу. Благодаря средствам семейства Рассел, в Энск-сити было построено две новых школы, где обучали абсолютно всех детей, независимо от пола и цвета кожи, да и само здание приюта отремонтировали и расширили, чтобы принять больше детей в их дружную семью.
Любовь Кристофера и Ребекки помогла им всем также почувствовать себя любимыми. Они помогали своим воспитанникам, старались развивать способности каждого и заботиться об их будущем, прежде чем выпустить в большой мир. И всегда были рады, когда те возвращались в место, что по праву называлось домом.


"Лучшему отцу на свете, маме, которая была со мной в детстве и матери, с которой я иду по жизни сейчас..а также всем жителям Энск-сити" - машинально прочла Дебора строчки посвящения, которые были напечатаны на первой странице ее книги.
Девушка размяла пальцы, уставшие от долгого письма. Очередь наконец-то заканчивалась.
- А для нас найдется экземпляр?
Дебора просияла и пулей вылетела из-за стола, обнимая родителей, которые пришли ее поздравить.
Она огляделась.
- А где же мой братишка?
- Ищет комиксы про шерифа Эрпа - Кристофер пожал плечами - Ну, хоть не про бандитов.
Дебора поцеловала появившегося из-за стеллажей мальчишку со стопкой комиксов, а тот смешно отер щеку.
- Мои книжки надо читать!
- Твои же без картинок - возразил Ноа.
- Зато там есть про тебя.
- Правда?
- Да, а еще про маму, папу, который даже храбрее Вайата Эрпа и остальных жителей нашего городка...
- Поверь мне, оторваться невозможно - молодой мужчина в красном полицейском мундире, что до этого предпочитал держаться поодаль, все же решил присоединиться к ним.
- Констебль Келли - Рассел нарочито сурово поглядел на него - Это так вы проводите свой выходной?
- Лиам всего лишь сопровождал меня в этой поездке, папа - Дебби пожала плечами.
- Я вижу - тем же тоном произнес Кристофер, заставив молодых людей покраснеть и опустить глаза.
Лиам Келли, воспитанник сиротского приюта, вырос отличным парнем, но ему придется ох как нелегко, если он пожелает увести дочь полковника Рассела. Однако же, молодой констебль не привык отступать.
Миссис Рассел понимающе улыбнулась и сжала ладонь мужа, тем самым заставив сменить гнев на милость.
- Поздравляю тебя с таким успехом - Ребекка обняла Дебору.
Та просияла.
- Издатель хочет, чтобы я писала еще, про вас, про всех моих названных братьев и сестер, про констеблей и ковбоев, хозяев ранчо и бандитов, индейских шаманов...у нашего города столько нерасказанных историй...
- Готова ехать домой? - спросил Кристофер.
Она кивнула.
- Конечно, ведь лучше Энск-сити места нет!

...