Исторические романы и книги по мировой истории и культуре

Современная литература о прошлом - какой она может быть? Полем деятельности плодовитых дилетантов, выдумывающих развесистую клюкву. Безграничным простором для авторской фантазии. Служанкой политической идеологии, орудием пропаганды. Обслуживанием невзыскательных обывательских вкусов и пристрастий. Удачным коммерческим проектом. А еще - хорошей интеллектуальной пищей для любознательных. Приобщением читателей к многовековой истории страны и ее народа. Средством возвратить из небытия незаслуженно забытые исторические личности и события, привлечь внимание к малоизвестным страницам общенациональной летописи. Способом воспитания гражданина-патриота. Просто качественной литературой.

Об исторической литературе рассуждают член Союза писателей России, автор произведений о далеком прошлом («Спартанец») и недавней истории («Русские в Сараево») Александр Тутов и архангельский журналист, автор стихотворений, рассказов и повестей из истории Севера Анатолий Беднов.

Анатолий Беднов: - Прошлый год, провозглашенный Годом литературы, стал урожайным и на произведения исторического жанра. Увидели свет документальное повествование «Зимняя дорога» Леонида Юзефовича, посвященное событиям Гражданской войны, неоднозначная «Крепость» Петра Алешковского, действие которой параллельно разворачивается в наши дни и в Древней Руси, «Ненастье» Алексея Иванова, посвященное истории недавних лет, судьбе ветеранов афганской войны, и. наконец, «Обитель» Захара Прилепина, удостоенная премии «Большая книга». О чем это говорит? О том, что спрос на историческую литературу огромен.


Александр Тутов: - Исторический жанр востребован. У некоторых жанров всегда есть свой круг читателей: у фантастики, детектива и исторической литературы. Чем интересна для нас история? Это, в определенном смысле, всегда оружие. Когда я еще учился в школе, увлекался Спартой и собирал про нее разные материалы, в том числе про тирана Набиса. В СССР про него писали только хорошее. А потом, в годы перестройки я прочел статью в журнале «Знание - сила», где было написано, что он - деспот, негодяй. Получается, что один и тот же персонаж, даже из истории древнего мира, в зависимости от политической ситуации описывается по-разному: от героической фигуры до жестокого злодея. Хотя героический ореол отнять у него достаточно сложно, потому что он один противостоял и Македонии, и Ахейскому союзу, и Риму.
Сегодня выходит очень много исторических книг об Иване Грозном. У одних авторов он - страшный, жестокий негодяй, тиран, убийца, у других он - положительный персонаж, который увеличил территорию России.


А.Б. Возьмем персонажи русской истории не столь значительные. К примеру, Петр Третий, которого традиционно изображают никудышным правителем, сдавшим все завоевания России в Семилетней войне, к тому же дурачком, импотентом и алкоголиком. А в романе Виктора Сосноры «Спасительница Отечества» рисуется совсем другой образ этого монарха: несостоявшегося реформатора, который хотел преобразовать Россию.
А если вспомнить Павла Первого! Его чаще всего изображают солдафоном на троне. С другой стороны, есть книга Геннадии Оболенского «Император Павел I», где он изображается умным и дальновидным государственным деятелем, который немало сделал для страны и мог бы сделать еще больше, если бы его не убили. Оценка многих исторических персон временем меняется, порой на 180 градусов.

А.Т.: - Его пытались опорочить, во-первых, чтобы оправдать убийство, во-вторых, из-за того, что он вошел в конфликт с Англией.

А.Б.: - А в России тогда была сильная проанглийская группировка среди высшей аристократии.

А.Т.: - То есть нужно смотреть, кто пишет об исторических деятелях, например, о том же Иване Грозном.

А.Б.: - Который якобы убил несколько сотен тысяч новгородцев. В то время не то, что в Новгороде - в Москве столько не жило!

А.Т.: - Были же исследования. Профессор Скрынников в книге «Трагедия Новгорода» пишет о сотнях погибших. Конечно, это тоже трагедия, но опять же нужно быть очень осторожными в понимании данного события. Первая половина царствования Ивана Грозного была весьма положительной, он был набожным государем, Но в его окружении было два иезуита, а его поведение впоследствии стало очень похожим на последствия отравления. Они могли ему мышьяк подсыпать, отсюда и проблемы с нервной системой - «ртутные» психозы. При этом его вспышки заканчивались раскаянием.

А.Б.: - Вспомним тех же римских императоров: многие будущие тираны, например Тиберий, начинали как вполне достойные правители.

А.Т.: - Есть традиция изображать Николая Первого «Николаем Палкиным».

А.Б.: - Коронованным жандармом.

А.Т.: - На самом деле это был нормальный, консервативный государь. Конечно, жаль пятерых казненных декабристов, но вспомните европейские революции...

А.Б.: - С большим числом жертв, как со стороны революционеров, так и их противников. В царствование Николая Первого в Европе прошла серия революций в 1848-1849 годы. В одной Франции погибли десятки тысяч при подавлении восстания парижских рабочих.

А.Т.: - Или 1793 год, описанный в романе Гюго, когда уничтожали Вандею...

А.Б.: - По существу это был геноцид.

А.Т.: - Вспомним книги всем известного Виктора Суворова, где сплошное вранье, которое давно разоблачено. Но его же переиздают! И далеко не все знают, что в его книгах - неправда. Хорошо, что стали появляться серьезные исторические произведения и исследования. Но у нас ведь происходит шатание из стороны в сторону. Если брать период Великой Отечественной войны, то сначала наши победы слишком преувеличивались. Но ведь подвигов никто у нас отнять не сможет. Хотя, если в школе не рассказывают про оборону Брестской крепости...
Много вранья идет про штрафбаты, штрафные роты. Авторы не знают, что штрафбаты - это офицерские подразделения, а в штрафных ротах находились в основном уголовники.
Хорошо, что есть у нас сегодня Владимир Личутин с «Расколом», Захар Прилепин с «Обителью», романы Алексея Иванова и других писателей.

А.Б.: - Читаешь «Обитель» - и узнаешь неожиданные факты. Например, о том, что еще в конце двадцатых годов в Соловецком лагере сидело гораздо больше проштрафившихся чекистов и партийных чиновников, чем священников и монахов. Без тщательного изучения документов роман вряд ли удалось бы создать роман такой силы.

А.Т.: - Почему я стал писать «Спартанца»? Потому что Россию и Советский Союз часто сравнивали со Спартой.
Почему появились «Русские в Сараево»? Потому что очень мало информации о наших добровольцах, которые там были. А не только потому, что сам там побывал.

А.Б.: - Мало произведений о наших соотечественниках, сражавшихся в горячих точках по всему миру. Например, еще в восьмидесятые годы довелось услышать историю про наших офицеров, целый месяц пробивавшихся из Сомали в Эфиопию на боевой машине. Тогда в Сомали случился переворот, новый диктатор разорвал отношения с СССР, а наших военных советников там стали расстреливать. А несколько человек спаслись. Не знаю, живы ли сейчас эти люди. Но вот ведь прекрасный сюжет для романа и фильма!

А.Т.: - Так же, как про наших в Анголе, Вьетнаме...

А.Б.: - В Египте, Южном Йемене... Есть масса любопытнейших тем, сюжетов - например, о русском эмигранте Борисе Скосыреве, который стал королем Андорры и за короткий срок правления сумел организовать реформы. О нем написал книгу испанский автор, а в России - только несколько статей, в которых к тому же факты подменены мифами.

А.Т.: - У нас раньше было много хороших исторических романов. Например, «Петр Первый» Алексея Толстого. Хотя, как говорят, это произведение не совсем исторично...

А.Б.: - Как бы то ни было, он тоже основывался на документах. Например, «пыточных записях» семнадцатого века, собранных жившим в Архангельске профессором Николаем Новомбергским.

А.Т.: - «Россия молодая» Юрия Германа, которая тоже касается Архангельска - сильное произведение, способствующее заинтересованности в изучении истории поморского края.

А.Б.: - Хотя тоже, наверное, не во всем историчное. Наши писатели обычно изображают воеводу Прозоровского черными красками. Вот и в известном фильме по роману Германа он готов сдать город шведам. Хотя на самом деле он не «бежал» из Новодвинской крепости, а отправился организовывать оборону Архангельска, так как не верил, что недостроенная крепость выстоит. Вина его только в том, что не разобрался в деле Ивана Рябова, посадил его в темницу. Из-за этого к нему сложилось такое негативное отношение. В то же время как руководитель обороны Архангельска сделал немало.

А.Т.: - Когда общаешься с некоторыми жителями Архангельска, выясняется, что они не знают, кто такой Иван Рябов. Это очень печально, потому что Рябов - фигура героическая. Вообще очень мало известно по средневековой истории Севера. Северяне и участвовали в ополчениях, и войска водили.

А.Б.: - Швеция рядом, отсюда постоянная угроза набегов. Хорошо, что появляются такие произведения, как «Воевода Михаил Озеров» архангельского историка Владимира Любимова, рассказывающие о борьбе поморов со шведской экспансией.

А.Т.: - Или романы Константина Бадигина. Нужно больше популярных исторических произведений. Пусть они будут написаны не таким сложным языком, как научные труды по истории, чтобы их могли читать школьники.
Если взять такого автора, как Валентин Пикуль. Некоторые его обвиняли, что он пишет как Дюма. Но в этом же ничего плохого нет. Пусть Александр Дюма немножко переделывал историю, но, во-первых, он писал художественные произведения. Во-вторых, привлекал внимание к истории. Как и наш Пикуль.

А.Б.: - Как и Виктор Гюго, открывший своим современникам европейское средневековье, как Вальтер Скотт. До «Собора Парижской Богоматери» и «Айвенго» европейцы «просвещенного века» плохо знали средневековую культуру, видели в этой эпохе только мрак и невежество.

А.Т.: - Или возьмем опричнину. Вроде бы плохие исторические фигуры...

А.Б.: - Притом, что Малюта Скуратов погиб смертью храбрых при взятии ливонской крепости. В этой связи можно вспомнить и дивизии НКВД в годы Великой Отечественной, которые храбро сражались на фронтах.

А.Т.: - Многие опричники отличились в битве при Молодях.

А.Б.: - Они очень разные были. Часть бежали от крымского хана во время его набега на Москву, а другие потом храбро сражались при Молодях.

А.Т.: - Про битву при Молодях в последние годы много говорится в Интернете, но все равно информации мало. Как и о многих других битвах. Спасибо Дмитрию Балашову: благодаря ему, мы знаем о битве при Раковоре, которая окончательно поставила крест на ливонских притязаниях.
Не надо стесняться показывать, что в нашей истории были героические фигуры среди разных слоев населения: и в советское время, и во времена дворцовых переворотов. В каждом периоде встречались такие люди. А сейчас наблюдается перекос: могут сколько угодно писать о том, сколько наших сдалось в плен в сорок первом, позабыв о сражении под Смоленском, обороне Брестской крепости и других серьезных столкновениях.

А.Б.: - Или пытаются радикально переписать историю, как это делает Петр Алешковский в уже упоминавшейся «Крепости». Сделать виновником убийства Бориса и Глеба не Святополка Окаянного, а Ярослава Мудрого.

А.Т.: - Попытка создания исторической сенсации - тема достаточно опасная.
Есть такой писатель Бушков в Красноярске. Он не только исторические факты переделывает... Вот мы привыкли, что мушкетеры Дюма - положительные персонажи. А у него есть произведение «Д'Артаньян - гвардеец кардинала», где Д'Артаньян борется с такими негодяями, как Атос, Портос и Арамис. Это все равно, что написать книгу, где доктор Мориарти - положительный персонаж, а Шерлок Холмс и доктор Ватсон - злодеи, которые мешали свободному развитию его личности.
И, конечно, стыдно, когда появляются высказывания госпожи Улицкой и прочих о том, что надо было, как французам, сдаться Гитлеру - и тогда не было бы таких жертв.

А.Б.: - Но и Улицкой тогда не было бы тоже, учитывая гитлеровскую политику холокоста. Об этом ей, кстати, уже напоминали.

А.Т.: - Это идет от незнания и извращения истории, экспериментов с ней.

А.Б.: - Сейчас многие писатели работают в жанре альтернативной истории.

А.Т.: - Это, может быть, и интересно...

А.Б.: - Но для этого нужно знать историю описываемого периода и ближайших к нему эпох досконально, понимать закономерности исторического развития, учитывать все нюансы, чтобы не сесть в лужу...

А.Т.: - Не переделывая характеры героев.

А.Б.: - Что касается характера исторических персонажей. Вспоминается фильм «Адмирал», где в роли Колчака - Константин Хабенский. Хладнокровный, сдержанный, кажется, лишенный гнева и пристрастия. В то же время в книге Георгия Гинса «Сибирь, союзники и Колчак» он предстает живым, темпераментным, эмоциональным человеком, способным и накричать, и поскандалить, и устроить разнос, и телефонный аппарат разбить в гневе. Кому верить? Все-таки лучше верить Гинсу, который знал адмирала лично (он был министром в колчаковском правительстве), а не создателям фильма.
Или вот фильм «Контрибуция». Генерал Пепеляев спокойно подписывает расстрельные приказы, не разбираясь - правы или виноваты приговоренные. А на самом деле, как свидетельствует история, он не только не отдавал расстрельных приказов, но даже освобождал пленных красных командиров под честное слово, спасал их от самосуда толпы. Об этом пишет Леонид Юзефович. Недаром он снял свою подпись под сценарием картины, видимо, из-за несоответствия исторической правде.

А.Т.: - У Колчака предки были из донских казаков, и в роду была турецкая кровь, потому и эмоции могли взыграть.
Режиссеры иногда привносят в фильм то, чего на самом деле не было в произведении. Например, фильм «Географ глобус пропил» по одноименному роману Алексея Иванова...

А.Б.: - В фильме действие перенесено из девяностых годов в наши дни, лет на пятнадцать-двадцать вперед.

А.Т.: - Это тоже не совсем правильно.

А.Б.: - В наши дни героя просто не приняли бы на работу в школу.

А.Т.: - А в девяностые годы, когда всюду бардак, такое было возможно.
Хоть и говорят, что важнейшим из искусств является кино, и Год кино сейчас, но литература все равно первична. Поэтому и литература, и кино - это, в определенном смысле, оружие, которое не защищает непосредственно, не уничтожает противника, но создает основу для складывания характера читателя и зрителя. Особенно молодого. Из того, что человек читает и что он смотрит, и формируются его жизненные принципы. И от этого зависит, кем он станет в будущем и какой станет наша страна. Не надо вранья о том, что в прошлом все было прекрасно, но и чернухи лишней тоже не надо.

А.Б.: - Чернуха, кстати, появлялась во все времена. В том числе и в СССР.
Был, к примеру, эпический роман «Каменный пояс», где сконцентрирован весь негатив о династии промышленников Демидовых. Конечно, «причесывать» биографии деятелей прошлого не надо, но и зацикливаться на чернухе не стоит. Как не должно быть и излишней идеологизации, неважно какой: коммунистической, либеральной, монархической, любой. У американской писательницы Джин Ауэл есть цикл романов о людях каменного века «Дети Земли». Видно, что автор - убежденная феминистка, и для нее матриархат - золотой век. Писательница, конечно, даровитая, но эта идеологичность снижает достоинства ее книг. Так что за союз таланта, патриотизма и правды!

Источник: Русская народная линия

«Ваал – один из наиболее негативно представленных ныне персонажей древней мифологии. Но что мы знаем о нём? И что из наших представлений является правдой, а что вымыслом и преднамеренным искажением информации? Почему при завоевании Земли Обетованной евреи ожесточённо боролись с поклонением Ваалу и его жрецами?
Поиск ответов на эти вопросы приводит автора к неожиданным для многих ответам. Но эти ответы базируются на реальных исторических событиях и артефактах, сохранившихся на территории, где ранее поклонялись Ваалу».