Венецианский карнавал

- А сейчас можно? - с загоревшимися тут же глазами переспросил он. Впрочем, почувствовав на губах ее легкий поцелуй, он вдруг подумал, что женитьба может и подождать.. немного... до утра...

Или жениться сейчас?

Он знал, что для женщин сама церемония имела большое значение, но... Диана ведь уже была замужем.. а ему было все равно...

А как хочет она? - задумался он, взглянув на свою невесту... Невесту!

Невесту... - повторил он про себя Дарио, с нежностью взяв ее руки в свои, и вдруг почувствовал, что знает что делать.

- Идем, - он счастливо рассмеялся, увлекая ее за собой. - Поженимся прямо сейчас!

- Мне будет интересно посмотреть, как ты умудришься это сделать? В два часа ночи! - засмеялась Диана, давая Дарио себя увлечь и чувствуя при этом необыкновенную беззаботность.
_________________

- Мне и самому это безумно интересно, - признался он, помогая ей зайти на гондолу. - Посмотрим вместе?

Они доплыли до знакомого Дарио священника и, вытащив его из постели, долго упрашивали их обвенчать. Особенно старался Дарио, пуская в ход все свое обаяние и любые аргументы, настаивая на этом так, словно боялся, что потом она может передумать...

И тот обвенчал их, склоняясь перед величайшей силой в мире - Любовью...


- Познакомься с моей женой, - Дарио широко улыбнулся открывшему им дверь слуге, и, оставив того ошарашенно смотреть им вслед, подхватил Диану на руки и понес уже знакомой им дорогой - в спальню.

- Моя Королева... - нежно прошептал он, опуская ее на кровать.
- Моя жена... - довольно улыбнувшись, он приник к ее губам, захватывая их в сладкий плен, с наслаждением терзая и соблазнительно дразня, пока его руки торопливо освобождали ее от одежды...

- Мой Король... - восхищенно произнесла Диана, когда они, наконец, добрались до своего брачного ложа и обнаженный Дарио склонился над ней.

Совершенно не стыдясь своей наготы, она приподнялась ему навстречу и, закрыв глаза, медленно провела губами по груди мужа, потом с нежностью поцеловала то место, где так часто и гулко билось его сердце.
Ее пальчики шаловливо коснулись мыщц его живота, и Дарио издал сдержанный стон наслаждения.
- Мой муж... - прошептала Диана, глядя сияющим от счастья взглядом в его глаза и чувствуя при этом, как постепенно снова начинает "тонуть" в их необыкновенной синиве.

Такой же необыкновенной, как небо над Венецией.
_________________

Обуреваемая тяжестью на душе и отчаянной пустотой в голове, Алессия забылась тяжким сном, в котором Роберт то снова был рядом, то опять уходил. И тихий зов по имени воспринялся ею как продолжение сна. Но нет, девушка не хотела просыпаться, ведь наяву всё было гораздо хуже. И, балансируя на грани сна, позволяла себе плыть в этом полусне-полубреде.

Прохладный ветер ночного канала овеял лицо, развеяв сон. Алессия открыла глаза: она действительно плыла. С Роберто. Он вернулся! Он всё-таки не до конца в ней разочаровался. И - она слушала это с замиранием сердца - по-прежнему любит.

Она и не будет говорить. Просто обнимет его крепко-крепко, пряча голову на груди, и не разожмёт рук, пока не окажется... ну... там, куда он её несёт. И будет следить за своим проклятым языком... Хотя кого она обманывает? Но она постарается, и ещё обязательно убедит Роберто, что что бы она ни сказала в запале ссоры, это на самом деле не будет иметь значение. Потому что она на самом деле любит его, и хочет всегда быть рядом. Нет, она всё-таки скажет! И она тут же шепчет ему еле слышно:
- Я люблю тебя, Роберто. И поеду куда угодно. Только с тобой

...Она так и не разомкнёт рук до самой каюты. Да и там, опущенная на кровать, потянет его с собой и будет долго-долго обнимать, просто лёжа рядом и чувствуя его присутствие каждой клеточкой тела. Все разговоры, извинения и объяснения будут потом. Ведь нет ничего важнее на свете, чем быть рядом. Быть вместе.

Ты - рядом и всё прекрасно: и дождь и холодный ветер.
Спасибо тебе, мой ясный, за то, что ты есть на свете.
Спасибо за эти губы, спасибо за руки эти.
Спасибо тебе, мой любый, за то, что ты есть на свете!
Ты - рядом, а ведь могли бы друг друга совсем не встретить...
Единственный мой, спасибо, за то, что ты есть на свете!
Ю.Друнина.
_________________

- Именно, - ободряюще улыбнулся я. - Почему бы и нет?

- Да, моя дорогая, - отвечаю, но не спрашивая ни о чем. Все и так ясно, разве нужны здесь иные слова? Или не понятно, что я чувствую по отношению к Бьянке... С первого дня маскарада я почувствовал, что она - моя, а я - ее. Было много знакомств, ненужных слов. И среди этого всего я нашел ее, узнал из тысячи: по словам, по глазам, по голосу...
Я думал, что после того случая с Бэлль, в моем сердце осталась только злоба на все. А как оказалось - время все меняет и забывает.
- Я дарую свое сердце тебе! Подаришь ли ты свое мне?

-Нннезнаю, - смутилась вдруг Бьянка и опустила газа, - она чувствовала себя так, словно ей снова 15 лет, и она влюблена впервые в жизни. Бьянка, опомнись, что с тобой, он о тебе все знает. Сейчас жалеет, а потом возненавидит, такое не прощается, опомнись - и она все-таки решилась, - после всего, что ты услышал? Ты можешь предлагать мне такое? Ты готов? Мне не нужна жалость, - она опустила голову, слезы застилали глаза, сердце сжалось... - я не вынесу... - она не договорила.

Бьянка подняла глаза, пытаясь во взгляде собеседника прочесть ответы на все незаданные вопросы. Ей было очень страшно ошибиться в нем. А потом она спросила - ты хочешь ехать прямо сейчас или утром? - как будто это могло что-то изменить.

- Я не знаю, - снова ответила Бьянка, - смогу ли - а сердце разрывалось, но она в самом деле не знала, примет ли его как мужчину, сможет ли забыть с ним свое прошлое, или оно так и будет стоять между ними. Сможет ли он ее ... вылечить. Да, ненависти больше нет, но память осталась... Страшная память...Бьянка немного помолчала, а потом спросила, понимая, что от его ответа и ее ощущений зависит будущее. если она не сможет забыть, лучше уйти.
- Паоло, ты... можешь... поцеловать меня?
_________________

Я понимал, что она боялась... Боялась доверится мне, ну, или вообще мужчинам после того, что у нее было. Возможно она думает, как будет лучше поступить. Она не хочет повтора. Только вот со мной ничего такого не будет. Я буду оберегать ее от всего мира если понадобиться.
- Я бы не предлагал, если бы не был уверен!

- Мои вещи уже давно собраны, Бьянка. И я буду ждать тебя, - ответил я и торжествующе посмотрел на женщину.

- Ну почему, - издаю я звук больше похожий на рык. - Женщина, ты сводишь меня с ума! - взяв Бьянку за подбородок, я посмотрел в ее глаза, прекрасные, светящиеся. Что я в них вижу? Нетерпение или раздражение? Мои губы, не останавливаясь, приближались. Приобнимаю девушку за талию и притягиваю еще ближе к себе. Касаюсь щекой ее щеки, легко касаюсь ее губ, начинаю гореть. Если я сейчас ее не поцелую, то сойду с ума. Пальцем касаюсь ее носика, спускаюсь к губам и обвожу их контуры. Нежно и осторожно целую уголки ее губ, чтобы не спугнуть трепетную лань. Поцелуй становится более настойчивым. И я не понимаю мою потребность в ней. Бьянка приоткрывает свои губы, и мой язык властвует над ними.
- Я думаю, мы идем собирать твои вещи, - нежно проговорил я.

Бьянка снова посмотрела на Паоло, в его глаза - в них не было ни презрения, ни жалости, только уверенность и - она боялась в это поверить - любовь?????
- Спасибо тебе, - прошептала она едва слышно и опустила голову.

-Хорошо, давай уедет сразу, как кончится бал, - на самом деле, она готова была убежать прямо сейчас.

Бьянка снова поднимает голову и смотрит в глаза Паоло - да, она не ошиблась - в них любовь и желание, но не желание обладать, желание дарить. Страх отпускает, она улыбается, приоткрывая губы, и мужчина целует ее. Сначала нежно, потом все более страстно. Бьянка плавится, растворяясь в этом поцелуе, и где-то в глубине души приходит осознание того, что ничего и никого раньше не было, и не было вообще никакого раньше - ни сестры Агаты, ни Джованни и никого другого - только этот мужчина, этот волшебный поцелуй, очищающий ее сердце и душу. Бьянка закрывает глаза и обнимает Паоло за плечи - чтобы просто держаться за него, как за спасительный якорь в водовороте жизни. Что сними случилось - волшебство карнавала тому виной, Провиденье, что свело их вместе, сейчас это было важно, важен был только этот момент и этот поцелуй. Когда Паоло оторвался от ее губ, Бьянка вдруг почувствовала себя неуютно, но он тут же сказал.

И все стало на свои места. Мужчина принимает решения. Женщина подчиняется. И это правильно и хорошо, если ... по любви. Впереди их ждала Флоренция и ... вся жизнь.
Приедут ли они еще в Венецию, Бог весть, но этот город и карнавал останется с ними - в сердце и в снах...


_________________

Танюше. Для тебя и только из-за тебя.

Одиннадцать лет спустя …

Маттео стоял около камина, опершись на каминную полку и глядя в огонь. В доме было тихо. Очень тихо. И эта тишина пугала Маттео, ибо он не любил теперь тишину …
Там наверху в их спальне Франческа готова была подарить ему еще одного ребенка …

Франческа … Маттео зажмурился от одной мысли, что может потерять её сейчас, когда его жизнь стала такой полной, такой цельной, такой счастливой. Он с трудом вспоминал времена, когда ему нравились покорные тихие женщины. Теперь ему нравилась лишь одна – непокорная и своенравная … Его Франческа … Она спорила с ним ... Она повышала на него голос … Она никогда не опускала глаза … Их жизнь была бурной, их любовь была страстной …

Маттео оглянулся. За столом сидел его второй сын Умберто. Парню было около 8 лет и он играл с цифрами, как с игрушками. Они были его верными друзьями. В голове парень складывал восьмизначные цифры и в сумме всегда выходил верный ответ. Умберто был уверен, что нет на свете никого лучше его матери. Умберто был гордостью Маттео …

В дверь заглянул его старший сын – Лоренцо. Ему было около 9 лет. Этот мальчик родился со шпагой в руке. В свои 9 лет, он виртуозно владел шпагой и метал кинжалы точно в цель, даже если ему завязывали глаза шарфом. Лоренцо считал свою мать святой. Лоренцо был гордостью Маттео …

- Не знаете ли, отец, скоро ли все закончится? – Лоренцо был обеспокоен тишиной в доме …

Маттео отрицательно покачал головой … Из-за шторы на окне выглянуло личико Стефано – третьего сына Маттео. Он был красив, как ангел … Темные шелковистые кудри, огромные карие глаза … Стефано было около 7 лет и он слагал рифмы, как настоящий поэт. Он складывал четверостишья за секунду и, Маттео знал это точно, что в своей тетради, которую ему подарила Франческа, он писал длинную поэму посвященную ей – его матери. Ибо он боготворил её. Стефано был гордостью Маттео …

Двери снова приоткрылись и впустили двух совершенно одинаковых мальчиков – близнецов Джакопо и Джанни. Им было около 5 лет … Эти двое никогда не шумели, никогда не лезли вперед. Но не было ни одного события в доме, которое Джанни и Джакопо обошли бы своим вниманием. Они всегда знали, кто где находится и что где лежит. Маттео удивлялся этому. Франческа смеялась и говорила, что они самые лучшие её помощники. Близнецы обожали свою мать. Джанни и Джакопо были гордостью Маттео …
Двери широко распахнулись и на пороге возник Альберто. Ему было около 3 лет. Малыш оглядел комнату, внимательно посмотрел на отца и братьев.

- Где мама? – наконец спросил он, не видя её.

Маттео подошел к сыну и взял его на руки. Альберто был гордостью Маттео и любимцем Франчески. Ибо мальчик никогда не унывал и всегда был весел. Малыш обнял его за шею и сказал:
- Сказку …
Маттео кивнул. Он знал всего одну сказку. Ту, которую Франческа всегда рассказывала их детям. И эта сказка была самой любимой в их семье. Он подошел к креслу, на котором обычно сидела Франческа и, опустившись в него, удобно устроил малыша Альберто у себя на коленях. Все остальные мальчики устроились у его ног. Маттео оглядел их всех по очереди, и начал:

- В славном городе Венеция жила была милая и простая девушка. Она была молода и весела. И в этом же городе жил юноша. Он был всегда недоволен и зол. Даже жесток. И однажды девушка, совершив большую глупость, попала в руки этого юноши. Она очень сильно боялась и не зря. Этот юноша причинил ей боль. Девушка вытерпела эту боль с христианским смирением, она не кричала и не плакала. И это так поразило жестокого юношу, что ночью он пришел в тюремную камеру, где держали бедную девушку, перевязал ей раны и укрыл её своим бархатным плащом от холода. На другое утро девушке снова хотели причинить боль, но юноша воспротивился и не дал этому случиться. А потом эту девушку судил суд и присудил ей наказание: чтобы она прошла в одной рубашке по площади в воскресный день, год молилась на паперти и заплатила большой штраф. Юноша внес в казну города сумму двое превышающую сумму штрафа, в благодарность за то, что девушке не присудили смертную казнь. Но он никому не сказал об этом. В тот день, когда девушка должна была пройти по площади в одной рубашке, юноша устроил так, что ни один человек в этот час не был на этой площади, кроме людей, которые были свидетелями исполнения наказания, в том числе и сам юноша. Даже ставни окон, выходящих на площадь, были плотно закрыты. В этот день было очень холодно. И девушка, идя через площадь, дрожала от холода, ибо она была еще и боса. И когда она подошла к юноше, он завернул её в свой бархатный плащ и понес на руках в её дом. Он крикнул служанке, чтобы она приготовила горячую ванну, опустил девушку на кровать в её комнате и ушел. После этого испытания девушка заболела. И юноша приходил под её окна и стоял, прислонившись к стене дома и молился, что бы она выздоровела. И она поправилась. Весь год, она молилась на паперти церкви, а он молился рядом с ней. Потому что не хотел, что бы она была одна. А после молитв на паперти он шел в часовню и падал ниц перед алтарем и молил Бога подарить ему любовь этой девушки. Потому что он понял, что любит её. И к концу года девушка подошла к нему. Она больше не боялась его. Она спасла его от самого себя. В его душе жила любовь и сострадание. И больше не было в нем злобы и жестокости. А потом у них была свадьба и родились дети. И юноша, и девушка очень любили своих детей и гордились ими …

- Понятно почему мама тебя боялась, отец, - заметил Умберто, - ты же причинил ей боль. Женщине нельзя боль причинять – она слабее мужчины. Хорошо, что мама простила тебя.

Его сын был недоволен своим отцом. Маттео улыбнулся. Они никогда не говорили с Франческой о тех страшных двух днях, которые она провела в застенках, арестованная инквизицией. Но каждый день он целовал ровные ряды маленьких шрамов на её руках. Так он просил прощения! И она знала это …
Двери приоткрылись и лакей, тихо кашлянув, произнес:

- Вас просят наверх, синьор …

Не дослушав, Маттео сорвался с места, усадив на кресло малыша Альберто. Как вихрь взлетел он по лестнице. Немного постояв в нерешительности около большой двустворчатой двери, он вошел.
На большой кровати, утопая в кружевах, лежала его Франческа, прижимая к груди маленький сверток. Маттео подошел к кровати и наклонился.
Франческа посмотрела на него, затем снова перевела взгляд на малыша:

- Смотри, Маттео, - прошептала она, - как он прекрасен. У него твоя улыбка. Мы назовем его Марко …

Маттео смог лишь кивнуть. В его глазах вскипали слезы и сердце щемило от нежности и любви … Он смотрел на Франческу – женщину, которая подарила мир его душе и великую любовь.

- Спасибо тебе, любимая!

Франческа посмотрела на него. Она поняла, за что он благодарит её и кивнула в ответ.
_________________

Несколько недель спустя. 

В комнате был полумрак, лишь тени играли на стене. Черный кот лежал у моих ног и мурлыкал. Когда-то он тоже был бездомным, не обласканным и изгоем, как я. Но когда встретил Мари, жизнь изменилась. Я научился видеть жизнь в другом свете,и теперь она горела яркими красками. 
С помощью связей родственников любимой мне удалось купить дворец недалеко от Венеции. Я уже планировал переоборудовать несколько комнат в детские. Слишком долго жил одиноким волком, чтобы ценить теперешнее счастье быть любимым... 
Камин давно погас, лишь остались угли. Кот давно убежал куда-то. Я еще сидел и смотрел на догорающие угли. Все думал, чем же я заслужил этого ангела? На моих руках столько крови, я просто не могу испачкать Мари, но и отказаться от нее уже не в силе. Ее жизненная сила помогает мне жить дальше... 

Спустя еще несколько недель. 
С утра у меня было предчувствие, что должно произойти нечто. Действительно, произошло, причем то, чего я меньше всего ожидал. 
Стояла хорошая погода для этого времени года в Венеции. Марии не было несколько дней. Я знал, что семья не особо одобряет ее поездки ко мне. И в эти дни я скучал по ней, не находя себе места, все больше убеждаясь, как же пуста была моя жизнь. 
В тот день, ближе к вечеру произошло то, что я не ожидал меньше всего. 
Я сидел в кабинете, занимался делами, когда влетела она, словно вихрь, принося с собой свет. 
Стремительно встаю и обнимаю, целуя сладкие губки. Прижав к себе, шепчу, как сильно скучал по ней. Ее руки крепко обнимают меня. Эта чертовка знает, что играет с огнем, но продолжает дразнить. «У меня сюрприз» говорит Мария и ведет меня в гостиную. Там моим глазам открылась картина, которую никогда бы не представлял — моя семья во главе с отцом. 
После будет долгий разговор, и долгожданное примирение... 


День свадьбы. 
Я очень волновался, стоя у алтаря. Вокруг было немного народу, лишь близкие родственники и друзья. Минуты тянулись как вечность. За это время всевозможные мысли роем проносились в голове. В один миг пришла мысль, что Мари не придет и не станет моей женой. В этот момент я готов был выбежать из церкви и ждать невесту на улице. 
Наконец двери открылись, и вошла она, словно сказочная принцесса . Я чувствовал, как сердце бьется все сильнее и сильнее. Она улыбалась только мне, я сквозь вуаль видел ее глаза, горевшие, как драгоценные камни. Да еще этот проход показался мне слишком длинным... 
Она рядом, произносит клятву, а я благодарил Матерь Божию. Дева Мария благодарю Тебя за нее. Я не знаю, чем заслужил Твое благословения. Буду служить Тебе верно и молиться каждый день за шанс, данный мне для счастья. Мария закончила клятву, а я посмотрел прямо в ее глаза. Моя навеки...






[/b]
_________________

«Алессия...

Выведя имя жены на бумаге, Роберт улыбнулся.

...в лондонском свете она как экзотическая птичка. Яркая и непосредственная – моя виконтесса ставит в тупик наше чопорное общество и постоянно создаёт неловкие паузы, не слишком задумываясь над тем, что говорит. Причем я сильно подозреваю, что она это делает намеренно.»

Роберт опять улыбнулся и покачал головой.

«Как я уже писал, мы обвенчались на борту корабля по пути в Англию, а спустя три недели по прибытии устроили праздничный прием. Крестный, она пыталась бросить меня за два дня до него, разьярившись из-за какой-то мелочи! Просто наняла карету и отправилась в Дувр! Когда я догнал ее – то был просто в ярости, а она заявила, что мое мнение в устроительстве приема не считается, так как это женское занятие и... поцеловала. Зачем тогда нужно было спрашивать мое мнение на этот счет? Наверно, я никогда не пойму как устроена головка этой женщины, и ее взбалмошность когда-нибудь сведет меня в могилу. Но умру я определённо счастливым!»

Роберт снова обмакнул перо в чернильницу и поднял голову прислушиваясь к звенящему где-то в доме голоску супруги. Он прикусил губу, чтобы не засмеяться в голос, услышав в ее тоне недовольные нотки.

«Все же я надеюсь, что она хотя бы в ближайшие месяцы не будет безумствовать. Да, крестный, к Рождеству родится наш первенец! Это странное ощущение... Но я рад, правда! Жаль только что мы не сможем приехать на свадьбу Марко Реньера. Вчера мы получили приглашение и Алессия тут же заявила, что беременность не помеха и она хочет во что бы то не стало быть там. Но мы, разумеется, не поедем. Я не стану рисковать ни ее здоровьем, ни здоровьем нашего сына. Поэтому прошу тебя передать Марко с супругой наши наилучшие пожелания, а также его брату Дарио, который, как я слышал, тоже женился...

Роберт посмотрел на дверь, заслышав легкие, но слишком быстрые для леди шаги своей жены и, стараясь вернуть на лицо серьезное выражение, вернулся к письму.

«Вот и все наши новости.
Хочу выразить надежду на то, что вы пребываете в добром здравии. Передавайте от меня поклон крестной, и надеюсь, что в следующий свой приезд я застану вас в городе.

С уважением
Роберт Солт, виконт Лейси

24 августа 1747 год»


Дверь распахнулась, впуская в кабинет раскрасневшуюся от возмущения Алессию:

- Роберто! – начала она, еще больше распаляясь от того, что муж не поведя бровью продолжил присыпать письмо песком. Когда он сложил лист и начал расплавлять воск, чтобы запечатать послание – она, подозрительно прищурившись, подошла ближе, посмотреть, что это за письмо, дописать которое её муж считает важнее, чем обратить на неё внимание.
Роберт накапал на конверт воск и прижал его печатью с гербом рода Лейси. Отбросив письмо к другим, он поднял на жену смеющиеся глаза и широко улыбнулся:
- Что случилось, Алессия? Наверняка что-то ну просто ужасное! – он насмешливо округлил глаза.
- Роберто! – Алессия возмущенно насупившись, проводила письмо взглядом, - Ты что смеешься надо мной?
Ловко усадив жену к себе на колени, Роберт погладил ее округлившийся живот и подул на лоб, сдувая непокорную прядку.
- Ну, что ты! Я люблю тебя...

Семь месяцев спустя

08. октября 1747 года, день венчания
Палаццо князя Реньер

Марко вошёл в комнату своей новоиспечённой супруги, тихо прикрыл дверь и остановился, залюбовавшись профилем задумавшейся над чем-то Лючии. На ней уже не было подвенечного платья, в котором она всего лишь несколько часов назад клялась любить и уважать его до самой смерти, но он помнил его почти до деталей...
И он помнил ту минуту когда Лючия под руку с отцом перешагнула порог церкви.
Пышное белоснежное платье из шёлка, кружева и газа, окутывало хрупкую фигуру как облако, в руках она держала букет из бледно-розовых цветов перевитых белыми лентами, а тончайшую фату удерживала на высокой причёске фамильная диадема княгинь Реньер. Солнечный свет, бьющий в распахнутые двери собора, создавал вокруг неё светящийся ореол, а Лючия улыбалась ему так нежно, что Марко подумал что к нему спустился ангел. Его Ангел, его Надежда, его Любовь. Как во сне она плыла по проходу, не спуская с него взора, но лишь изредка глядя прямо в глаза. Марко с жадностью ловил эти взгляды, черпая в них то, чего ему не хватало всю сознательную жизнь. Одна встреча, кроткий взгляд заплаканных глаз, поцелуй и семь месяцев прошедших с тех пор, изменили жизнь Марко... научили его любить. Лючия остановилась рядом и ди Каччо вложил её ладошку в руку Марко. Она подняла свои большие лучистые глаза и посмотрела на него с такой надеждой и доверием, что у Марко перевернулось сердце...
Также щемяще заныло оно и теперь, когда наконец почувствовав его присутствие, Лючия поднялась со своего места и бросилась ему на грудь. Глупенькая, она постоянно искала защиты и любви у того, кто был способен причинить только боль. Марко сжал девушку в объятиях, а затем осторожно поднял её личико к себе. Глаза Лючии светились таким волнением и ожиданием, что Марко невольно сглотнул. Он был готов. По крайней мере, до этой минуты он был уверен что готов. Но вдруг ей будет страшно... и больно? Она тянулась к нему, всем существом прося ласки и, склонив голову, Марко нашёл её губы. Сладкие и нежные они доверчиво раскрылись навстречу его рту, а пальчики Лючии зарылись в его волосы на затылке, притягивая ближе к себе... Без страха, без сомнений, но с огромной, всепоглощающей любовью. Поклявшись себе, что сделает всё чтобы заслужить эту любовь, Марко не торопясь раздел Лючию и уложил её на кровать.
Минуты текли одна за другой... Затаённое дыхание Лючии сменилось частым, кожа порозовела от ласк, с губ начали срываться стоны и шёпот, а личико залил стыдливый румянец просыпающейся страсти... «Рано» твердил себе Марко, с трудом сдерживая дрожь нетерпения. Лючия была достойна того, чтобы любить её даря, а не беря.
Смятые простыни, тяжёлое дыхание мужчины, мечущаяся в чувственном бреду девушка и пальцы и губы повсюду, куда только можно дотянуться...

- Лючия... - Выдохнул Марко напряжённо глядя в удивлённо распахнутые глаза замершей под ним Лючии. - Милая моя, прости...

Он был готов продлить свою многолетнюю пытку болью, взамен на её мгновенную вспышку в теле и глазах любимой. Капельки пота выступили на лбу Марко и скатывались вдоль позвоночника, а напряжённое тело сотрясалось от желания граничащего с муками ада. Ещё один успокаивающий, примиряюще-сладостный поцелуй и, обхватив её попку ладонями, он ритмично задвигался...


Аккурат к первой годовщине свадьбы Лючия родила следующего князя династии Реньер - Рикардо Маттео. К которому в последующие годы присоединились ещё две дочки и сын.

_________________

- спустя 5 лет после памятного карнавала в Венеции-


Франко Каналья совершил плавание в Англию весной 1747 года, был схвачен пиратами у берегов Испании и провел в плену около года, после чего синьоре Каналья-старшей удалось выкупить сына. По возвращении домой, в Венецию, дела Франко шли не слишком успешно, сказывалась потеря корабля и долгое отсутствие в Венеции. Синьора Каналья нашла сыну невесту, синьорину Беллини, старшую дочь в большой купеческой семье. Судьба была милостива к Франко - синьорина Изабелла Беллини была богата, хороша собой и...напоминала ему Бьянку Скорцени! Деньги новоиспеченной жены пришлись как нельзя кстати, чтобы поправить дела.


Антонелла нянчится с младшим братиком Сильвио, по-прежнему обожает отца и нашла заботливую маму в лице Изабеллы. Синьора Каналья-старшая упокоилась с миром, оплакиваемая сыном, невесткой и внуками. Франко надеется обеспечить будущее своей жены и детей всеми средствами. Любит ли он Изабеллу?..Он никогда не говорил ей о любви, но благодарил бога за то, что она вошла в их с Антонеллой жизнь.
_________________

Спустя какое-то время...
День выдался трудным. Месяц выдался трудным. Год... Как он пережил это время?.. Сердце начинало бешено стучать, как только он вспоминал, что случилось с Франческой. Всё тело покрывалось холодным липким потом, в висках пойманным в силки зверем бился пульс, перед глазами лишь испуганное лицо дочери.
Стефано прикрыл глаза, пытаясь отогнать эти образы. Нужно отвлечься, подумать о чём-то другом.
О чём?
Всё равно. Например, о том, что у него осталось не так уж много времени, а ещё столько не сказано. Он упустил в своей жизни тысячи возможностей. Но почему-то не жалел. Ведь каждая из них вела его сюда, в этот самый момент, в эту комнату, в этот ласковый смех Франчески за стеной.
И всё же... Пламя свечи дёрнулось в сторону, порождая фантастических монстров. Всё же он бездарно растратил свою жизнь. Провёл в поиске столько лет, но так и не нашёл. Твари на стене заплясали свой демонический танец. А может, всё-таки, нашёл? Тени рассмеялись, подслушав его мысли. «Конечно, нашёл... Ты был так близко. Рядом. Но ни сказал ей даже слова. А теперь её целует другой...» Тени захохотали ещё громче, заполняя своим смехом всё пространство, пробираясь внутрь, просачиваясь в кровь.
Стефано встал и подошёл к тайнику у окна. Да, они правы. Он был так близко... Щёлкнул замок, и в танцующем пламени свечи заискрились камни, украшающие изящную шкатулку. Он достал из сейфа шкатулку. Столько времени прошло с тех пор. Вечность или день? Год или сутки?
В шкатулке на бархатном дне лежала диадема, которую он когда-то решил подарить дочери. Наверное, время пришло. Контарини достал письмо из тайника и положил рядом с диадемой. Он направился к выходу из кабинета. Тени пытались ухватить за его, оставить себе, спрятать. Но Стефано уверенно шёл вперёд, не обращая внимания на их хохот, превращающийся в крик.
Франческа спала. Он мог бы смотреть на неё вечно. Веки слегка подрагивают, едва заметная улыбка притаилась в уголках губ, на щеках тень от ресниц. Что ей снится? Кем заполнены её сны. Она уже давно не его маленькая принцесса. Она выросла, чтобы превратиться в королеву. Но разве это что-то меняет? Абсолютно ничего. Подрагивающими пальцами Стефано убрал локон, поразившись, как странно выглядит его рука на фоне белоснежной кожи дочери. Огрубевшая кожа. Неужели, это рука аристократа? Лёгким поцелуем он коснулся щеки дочки и медленно отстранился.
Оставил шкатулку на тумбочке возле кровати, а сам тихо вышел.
В подземной зале было как-то по особому тихо. Свечи, запах пыли. И его статуи, его верные друзья. Стефано сел в кресло и принялся ждать...
Никто не заговорил с ним, не сдвинулся с места.
Но это неправильно! С десяти лет его друзья разговаривали с ним. Тридцать с лишним лет он рассказывал им, а они давали советы и слушали его. Но в этот раз всё заканчивалось. Ни старый каменный лев, ни печальный ангел, ни весёлая дриада - никто не заговорил с ним.
Откуда-то Стефано знал, что тот день, когда они не ответят, будет последним.
Наверное, сегодня именно тот день.
Стефано откинул голову на спинку кресла и прикрыл глаза.
Лёгкое дуновение ветра, едва слышный шорох, звук шагов... Контарини резко поднял голову. Она стояла прямо перед ним. Молодая и невинная. Светлые локоны обрамляют лицо, которое он, наконец, может рассмотреть.
Она приближается к нему. Как будто и не было тех лет, что провела она, склонив голову на руки.
Стефано улыбнулся. Девушка улыбнулась в ответ. Наклонилась. Мягкие локоны скользнули по его щеке. Стефано прикрыл глаза. Он ощутил прикосновение её губ, сначала лишь холодный камень. Но его губы согревали камень, они больше не были такими холодными. Они были горячими, страстными.
Вот так всё заканчивалось. Он закрыл глаза и вдохнул её запах. Тело затопило наслаждение, сладость. Он хотел сохранить это чувство навсегда. Наверное, именно поэтому, это был его последний вдох.

«... Маленькая моя принцесса, милая Франческа...
Ты знаешь, я всегда старался быть рядом, но не мог заменить тебе мать. С детства ты была лишена её. Мы с Лаурой ненавидели друг друга. В этом браке не было даже уважения. Страдали мы оба. Страдала и ты. Но ты уже выросла, моя принцесса. И скоро сама станешь матерью. Это наш последний с тобой разговор. И я хочу, чтобы ты навсегда запомнила одну вещь: в семье, которую ты создашь должна быть лишь любовь. Человек, которого ты полюбишь, должен столь же сильно любить тебя, и неважно, какого он сословия, богат ли или беден, красив или не очень. Если вы будете любить и уважать друг друга, то будете счастливы всегда. Не торопись, ты обязательно найдёшь такого человека.
Всегда любящий тебя отец».