Другие точки мира

Милли Ягодка:

На обратной дороге мы с Аларией заскочили в продуктовый, набрав горы еды. Вернувшись в номер, я выгрузила покупки и принялась за готовку. Да, возможно, это покажется странным, готовить мне нравится. И время забирает, которого у меня предостаточно. Рецепт лазаньи я знала наизусть. Алария полезла в интернет, технологию без которой не может жить большая часть человечества. Когда все было готово, вампирша указала взглядом на бокал в котором искрилась кровь. Сейчас она была похожа на вино, с таким тонким и неповторимым ароматом, оценить который может лишь вампир.

- Тогда зовем подопытных. - я усмехнулась, предвкушая, как вытянется лицо Илидана, когда он попробует нашу стряпню.

Подопытные волки за милую душу слопали лазанью, закусили десертом и нагло требовали добавки. На что получили от ворот поворот. Я стояла в сторонке у окна и наблюдала как парни поглощают еду. Мда...Что нужно человеку для счастья? Полный желудок, парочка мыслишек в голове, да теплое тело под боком...А вампиру? Кровь...Кровь, которая бежит по венам этим людишек, которая зовет тебя...Невыносимо было признавать, но кровь Нейта, кровь оборотня, манила меня, застраляя желать его так, как никого и никогда...
Углубившись в свои мысли, я не заметила как Алария, а затем Илидан покинули номер. Очнулась лишь тогда, когда в комнате повисло напряженное молчание. Я заитересованно рассматривала Нейта. Он выглядел немного растерянным...и таким соблазнительным...В мгновение ока оказалась рядом с ним, обхватывая лицо в ладони и заглядывая в его глаза...
- Не пойму, почему ты так вкусно пахнешь? - прошептала я, чувствуя как его руки опустились на талию.

Я видела как внутри у него все переворачивается, исчезают собственные желания, освобождая место для моих...Для одного единственного - сделать все, лишь бы я была довольна...
- Может быть...Чего ты хочешь? - спросила я, хотя заведома знала ответ...Но хотелось услышать из его уст...

А как же иначе...
- Поцелуй меня...- попросила я, улыбаясь. Но волк в роли марионетки меня не привлекал...Это глупо и неинтересно...На секунду, я потеряла связь с Нейтом...Ту особую связь, когда хищник гипнотизирует свою жертву...Но как только он коснулсямоих губ, власть снова вернулась ко мне...
А мохнатый не промах... Подумала я, чувствуя как его руки поднимают платье.
Старалась не дышать, чтобы не слышать его такого желанного запаха. Но стоило мне забыться и я вздохнув, ощутила потрясающий солоноватый аромат...Мысли побежали в другом направлении, а горло полыхнуло пламенем жажды...
- Не могу...- я вырвалась и отскочила в сторону, теперь между нами был разделочный стол с горой приборов.
Оперлась о столешницу, пытаясь перебороть желание вцепиться ему шею... Черт возьми!!!
В воздухе поплыл аромат крови...Глубоко его вдохнув, я не могла больше ни о чем думать. Инстинкты взяли вверх. Схватив его ладонь, поднесла ко рту и почувствовала липкую влагу на губах, облизнувшись, схватила нож и слегка прошлась по шее, тут же слизывая каплю крови...Но порезы быстро затягивались, не давай насладиться...Не долго думая, провела лезвием по запястью...Кровь хлынула из вены, я жадно припала к руке, утоляя свою жажду...
В голове прояснилось лишь тогда, когда увидела Нейта, лежащего на полу, в моих руках...Бледный словно привидение, он больше не походил натого жизнерадостного парня, которого нужно было спасать от девушек-консультанток.
Вдруг мне стало страшно...Как никогда в жизни...Я не хотела его терять, не хотела убивать...Никогда раньше я не задумывалась над тем, чего хочет моя жертва. Мне было все равно...Но сейчас...
Я сорвалась с места, схватила свою сумку и вылетела из номера. Резко притормозив у ресепшена, чем до смерти напугала администратора. Выбежав из отеля, если эту скорость черепашью, можно назвать бегом. Через несколько минутя очутилась в аэропорту.
Кровь Нейта играла во мне, пела, а дикая энергия искала выхода...Такого раньше не было...Но и раньше ты не пила кровь оборотней... Прошептал мне внутренний голос, пожелаев ему заткнуться, я отправилась за билетом.

...

Ричард Гир:

От гипноза я отходил долго, но ее слова так и звучали в голове. Я искал ее в отеле последующие несколько дней ,но все безрезультатно. Зато вместе с ее запахом, обнаружился запах еще одного вампира и двух оборотней. В этом я не мог ошибиться, они пахли так же как Леа.Я долго ходил рядм с их номерами, не решаясь нарушить покой, все же заложенное воспитание было еще живо во мне. Но понаблюдав я понял, что второй вампир исчез, так же как и моя случаяная знакомая. Один оборотень приехал и уехал, а второй постоянно находился в номере, куда сновали как заведенные горничные. На пятый день, мое любопытсво одержало верх. Заглядывая в номер,я ожидал много, но не такого. На кровати лежал оборотень, его запах не оставлял в этом сомнений. Но он был бледен, что сама по себе было странно и видимо спал очень глубоко, потому что никак не отреагировал, на мое вторжение. Но даже не это было самым странным, этот оборотень на кровати, был моей точной копией. Я стоял и смотрел на него, как на приведение, а в голове билась только одна мысль. Разве такое возможно? В любом другом случае, я бы ушел удовлетворив увиденным свое любопытсво, но про этого парня, хотелось узнать побольше. И я взял записку лежащую на столе. В ней значились незнакомые имена и вполне знакомая фамилия. Каллены, о них все наслышаны в нашем мире. Это становилось интересным вдвойне, что связывает оборотня с вампирами? Тем более с кланом Калленов...Я решил, что должен попасть туда, куда позвали его и в этот моени за спиной раздался тихий рык
-Кто ты? - обернувшись я увидел, полусядещего на подушках оборотня. Даже галаза одного цвета
-Я- Ричард,- подойдя ближе, протянул ему руку и тут же увидел, как его глаза медленно принимают выражение несказанного удивления. И он отметил наше сходство
-Нейт, - судя по тихому голосу парень был еще слаб. Я кивнул и добавил
-Думаю нам есть о чем поговорить.

...

Нейт:

Вокруг меня была темнота, и какие-то неясные странные тени, я метался, но не мог найти выход. Из темноты меня вывел запах, запах незнакомого вампира. Резко открыв глаза я поморщился, от рези, но через пару минут все пришло в норму и я увидел стоящего у стола ко мне спиной вампира.
-Кто ты? - и это мой голос? Да что же произошло? смутные картинки вчерашнего вечера всплывали в голове, но ни одна не могла объяснить происходящего. Вампир повернулся ко мне и довольно спокойно произнес
- он подошел ближе протягивая руку и я чуть не отключился снова. На меня смотрели такие знакомые глаза, и все черты лица тоже били знакомы, так словно я смотрелся в зеркало. Вампир усмехнулся, думаю он разглядел наше сходство раньше, пока я был в отключке и теперь наслаждался произведенным эффектом.
-Нейт, -наконец собравшись с мыслями выдал я, вновь поразившись своему голосу.
- заметил вампир и устроился на стуле, напротив кровати. Я рассеянно кивнул, а в голове все метались мысли о прошедшем вечере, я вспомнил Милли. Мне кажется, или она поцеловала меня, а может я ее, а потом стол между нами и темнота.
- тихо сказал мой новый знакомый и я тут же вскинул голову и уставился на него.
-О чем ты? Мы только вчера ужинали здесь с друзьями, - я видел, как он снова усмехнулся и эта усмешка начала меня раздражать. Что же смешного я мог сказать
- я ошалело уставился на вампира. Как такое возможно!?Видимо все это отразилось на моем лице или он просто читал мысли, потому что ответ я получил прежде,чем задал вопрос
- я согласился,что это здравая мысль и набрал номер Ила. Разговор был недолгим, но продуктивным. Я узнал, что все они в Форксе в доме Калленов, где ждут и меня, и что сегодня 31 декабря, а значит до нового года осталось всего несколько часов. Рик видимо прислушивался к разговору и зачем-то попросил Ила прислать фото дома Калленов, когда я сказал,что не успею добраться до них в срок. Ил, не стал задавать вопросов и уже через пару минут Рик с интересом разглядывал фото.
-Зачем тебе это? - с любопытством спросил я
quote="Ричард"]-Ты же хочешь успеть к ним в срок. А я могу помочь[/quote] - вампир снова усмехнулся и подал мне руку, поднимая с кровати одним рывком. Когда он успел принести одежду я даже не понял, но Рик заставил меня одеться и и снова взял за руку. Я даже не понял,что именно произошло, но когда огляделся увидел по новогоднему украшенный дом. А на крыльце Ила, Аларию, Милли с еще одну незнакомую вампиршу.

...

Адам:

Я отправился в сторону Канады, сейчас горнолыжный сезон, полно туристов. Вот там, я и решил поискать себе долгожданный обед. Расположившись у подножья одного из склонов, я ждал «удачливых» спортсменов.
Тишину нарушили женские крики.
- Не подходите, я буду кричать!
В ответ молчание, и сопение.
Я пошел на голос и вскоре увидел картину.
Девушка была загнана в небольшое ущелье, и отступать ей больше было не куда.
- Я прошу вас, ну пожалуйста, давайте сделаем вид, что это все просто шутка, - она умоляюще смотрела на двоих парней, которые, явно хотели с ней поиграть, - Том, Мик, ну вы же не такие!
Она сделала попытку прорваться через них, но угодила прямо им в руки.
Парни, недолго думая, повалили вырывающуюся девушку на снег и принялись снимать с нее комбинезон.
- Помогите!!! – что есть силы, крикнула девушка, за что и получила хорошую оплеуху.
Я сжал кулаки, ненавижу насильников и мародеров!
- Ааа, эта сука укусила меня! – заорал один из них и тут же ударил ее снова.
Ну, вот и определился мой первый закусон.
Не слышно, я подошел сзади их, меня увидела только девушка, ее глазах был ужас и отчаянье, из разбитой губы стекала струйка крови.
- Спасите…, - прошептала она, еле шевеля губами.
Не долго думая, я схватил одного из насильников , надо сказать как раз во время схватил, он только что снял свои штаны, и отшвырнул его в сторону. Он прилично приложился к дереву и осел на землю.
- Какого хрена?! – обернулся второй, и замер, глядя на меня.
- Ну что, зайчик, - я втянул в себя его запах, желудок славно пропел еда!, - И ко мне, поиграем, а?
Боже! Как же он завизжал! Далеко конечно не убежал, я дал ему ровно столько секунд прожить, сколько хватило, скрыться с глаз девушки.
И для него было все кончено.
Мгновение, и голова его пошла, путешествовать по лесу, как колобок, а вкусная, кровь, обогащенная кислородом, уже наполняла мой изголодавшийся организм.
Но этого было явно маловато!
Когда я вернулся за вторым, то был неприятно удивлен. Он был мертв!
Твою налево!! Не рассчитал силу!
Девушка пыталась не шевелиться, но стук ее сердца оглушал меня.
- Он, он… мертв?
- Да.
- О господи…, она начала плакать, - А что с Томом?
- Он сорвался в пропасть, - не знаю зачем начал врать я.
- О боже, что же я теперь скажу родителям…
Я подошел к ней и сел рядом.
- А ты не чего не говори, несчастный случай вот и все, - я не хотел лишать ее жизни.
- Нет, нужно найти его тело, как же так, так не пойдет!
Я на секунду представил, если тело и найдут, то это будит выглядеть не очень похоже на несчастный случай.
Я пытался переубедить ее, но она своим поведение вынесла себе приговор.
Быстрым движением, я притянул ее к себе и в тоже мгновение впился в ее оголенную шею.
У нее была редкая группа крови, четвертая, большая удача найти такого человека. Она несколько раз дернулась и вот уже замерла навсегда.
Я очень во время закончил, т.к. визг этого Тома вызвал лавину, которая неминуемо приближалась.
А мне совсем не хотелось потом выковыривать себя из под снега.
Поэтому, я быстро начал уходить.
Через полчаса я был уже в отеле, в Форксе.

...

Джейн:

Все вокруг тонуло во мраке, лишь зима бушевала за окном во все ее великолепие. Тишину нарушал лишь стук кресло – качалки, на которой я расположилась, ритмичный стук успокаивал меня, словно убаюкивал. За стеной спала милая старушка, она уже давно погрузилась в сон, а ведь с ней я так и не попрощалась.
Черт, старая привычка, сбегать… Надо исправляться Джейн.
Но будить ее среди ночи не хотелось, писать записки не было смысла, зрение у нее было уже не то… Я достала из кармана несколько купюр, и сунула ей под дверь.

Я наконец-то я подошла к старому комоду, где уже который день лежал упакованный рюкзак. Я все время откладывала этот момент, боясь черт, знает чего… Хотя, я боюсь.. Какое страшное слово «боюсь», был бы сейчас рядом Алек, он бы точно рассмеялся, Джейн Волтури – которая боится. Я закинула рюкзак на плечи и вздохнула, словно набиралась смелости…
Явно потянуло на сантименты…
Решение вернуться было внезапным и неожиданным, но теперь меня, ни что не могло остановить. Я решилась. Надо ехать обратно, исправлять ошибки, просить прощение, постараться вернуть то, что потеряла… А потеряла я многое..
И тут в голове возник до боли знакомый образ. Я зажмурила глаза, словно от боли. словно кто-то использовал не мне мой же дар.
Не знаю можно ли отнести это к моей персоне, но один умник как-то сказал: «Время потому исцеляет скорби и обиды, что человек меняется: он уже не тот, кем был. И обидчик и обиженный стали другими людьми». Но мне очень хотелось бы ему верить…
Изменилась ли я? Не знаю, думаю мне просто надо научиться встречать все удары с широко раскрытыми глазами, а не прятать голову в песок как страус… Надо избавиться от глупой привычки сбегать, исчезать…

Я закинула рюкзак на плечи, и уже уверенной походкой пошла к двери. Зима не очень дружелюбно приняла меня в свои объятия, но мне это даже нравилось….

...

Хайди Клум:

Вашингтон

Желтое такси возило меня по промозглому Вашингтону, чья погода наиболее красочно отображала мое настроение. Она, как и я, бушевала. Природа решила разогнать всех людей, давая волю стихии. Жаль, как жаль, что сейчас я могла лишь задумчиво покусывать большой палец, глядя, как за окном пролетают серые здания. Я вижу, как темнота меняет свои краски, когда быстро проезжаем по дороге, слышу, как скрипят колеса. И в этом и есть настоящая тишина. Потому что нет человеческого голоса. Это очень успокаивало. Раньше.
На данный момент мне искренне хотелось только одного – растерзать кого-нибудь, но следуя голосу рационализма, мне хотелось больше, чем просто причинить кому-то боль. Мне хотелось заставить страдать, испытывать неимоверную боль и сожалеть, что кое-кто связался со мной. Но главный закон сознания гласит: «как только появляется мысль, она начинает прорастать там, как неискоренимый сорняк». И что бы ты ни делал, ты будешь искать ее во внешнем мире. Возможно, поэтому вопрос «А что если?» не давал мне покоя. Интерес, невинный обман – это так прельщало.
Машина наконец остановилась, и я не чуть не медля вышла в непогоду, подняла воротник своего пальто и под легкий звук стучащих об асфальт каблучков забежала в ближайший магазин.

Через час портье лениво тащился за мной к номеру моего Милорда. Именно, что моего. Мой, мой, мой. Мне пора бы свыкнуться с этой мыслью, ведь я вполне могу называть его своим Повелителем в полном смысле этого слова. Я уже сделала, словно беспрекословная служанка, как он просил – нашла платье поприличней. Бежевое невесомое кружево на шелковой подкладке цвета персика, струящееся вниз точно по фигуре – что может сильнее будоражить воображение? И что может быть приличнее, когда даже кружево лифа переходит в небольшую ленту вокруг шеи? А если к этому добавить распущенные, завивающиеся мягкими волнами волосы и почти не броский макияж, можно смело учувствовать в конкурсе «Мисс Чистота и Невинность».
- Патрик, - прочитала я на бейдже имя своего сопровождающего, открывающего дверь, - я буду вам безумно благодарна, если вы отнесете этот чемодан в мой номер. Спасибо.
Комната наконец-то избавилась от лишнего «груза». Я прошла к столу, рассматривая лежащие там бумаги и небольшого бронзового зайца, служившего своеобразным прессом. За окном все так же шел дождь, но уже мягко и не навязчиво размазывая капли по стеклу. Или это я все-таки смогла побороть в себе желание рвать и метать, оставив свои чувства в легкой возбужденности от того, что решила ему сказать. Мой милорд ведь имеет право это услышать.
Хорошо, что я вампир. Мне не надо прикладывать особых усилий, чтобы услышать его уверенные шаги в мою сторону.
-Знаете, Милорд, я много думала над нашим разговором и, мне кажется, вы не услышали того, что я хотела вам сказать, - я наконец-то развернулась и уперлась бедрами в край стола, бросила восхищенный взгляд на предмет своих дум, но тут же перевела его в пол и почти грустно улыбнулась. – Какая нелепость – прожить столько лет на этой земле, уметь чувствовать, что чувствуют другие и пропустить мимо ушей то, что было сказано намеренно.
Легко оттолкнуться от стола, оказаться в опасной близости от Маркуса, проведя руками по его стальной груди, скрытой под дорогой материей пиджака и рубашки. Заглянуть в его красивые глаза и лишь едва колебля воздух своим дыханием произнести:
- Разве ты не чувствуешь, что чувствую я? Это же так очевидно, так ясно, так четко и так близко...Разве ты не чувствуешь ее, Маркус? Такую живую, такую юную…, - я не удержалась и, провела рукой по его щеке, чуть касаясь его кожи, прежде чем перевести свой взгляд на белую дверь номер за его спиной. – Думаю, что сейчас для вас не окажется сюрпризом, мой дорогой Милорд, что за дверью вас ждет семилетнее чудо со звучным именем Мелани. Она бредит оперой и сценой. Я крайне надеюсь, что она, в отличие от меня, не покажется вам скучной, и ваш вечер вдвоем пройдет замечательно. И я вас заклинаю, не причиняйте ей вреда.

...

Эммет Каллен:

Мы с Роем провели в Амстердаме не одну неделю. Я видел как у него все больше и больше возрастает интерес к Элизабет, но вместе с этим интересом росла и его жажда ее крови. Он старался держаться, не показывал виду, но с каждым днем у него это получалось все хуже и хуже. Он все-таки не привык к столь близкому общению с людьми.
Приближался Новый год, в один прекрасный день мне позвонил Эд узнать о моих планах. В принципе ничего конкретного не предполагалось и я сказал брату что мы приедем, вот только получилось так, что мы совсем закрутились в Амстердаме и я опомнился уже даже не в канун праздника, а в самый нужный день. Попрощавшись с девчонками и твердо пообещав вернуться мы собрали вещи и можно сказать пулей полетели в аэропорт. Купив билеты на ближайший рейс до Америки мы расположились в зале ожидания. До регистрации оставалось чуть меньше получаса, когда я вдруг услышал над своим ухом довольно знакомый голос.
- Кого я вижу! Эммет!
Я повернул голову и увидел Эллу.
- Элла! Как же я рад тебя видеть, - произнес я, обнимая ее. - Каким ветром тебя занесло в Амстердам?
Элла вкратце рассказала о своих приключениях, о том, что где она только не была и вот таким образом оказалась в аэропорту Амстердама.
- Эли, мы едем в Форкс на Новый год, давай с нами. Отказы не принимаются, - тут же добавил я, когда заметил что она открыла рот. - Давай бегом за билетом, мы еще успеем.
как всегда в спешке, что в принципе по другому у нас и не бывает, мы все-таки успели купить билет Элле и вбежать в самолет последними.

...

Маркус:

Вашингтон.

Запах сигары может быть приятным. Особенно когда гаванский табак смешивается с ароматом выдержанного в дубовой бочке коньяка и горьковатым дыханием швейцарского шоколада.
Вид тлеющей в хрустальной пепельнице сигары может доставлять эстетическое удовольствие. Особенно когда прихотливо изгибающийся сизый дымок как ладонь обнимает стекло бокала, а медленно тлеющие пасленовые листья зажигают в янтаре напитка алые искры.
И не важно при этом что я не пью, не курю, а вкус любого шоколада мне совершенно не знаком. Просто я педантичен до мелочей, когда разыгрываю из себя человека. Старая инквизиторская привычка. Не пьешь – так смочи кончики пальцев в вине, как женщины духами начерти влажные линии у висков, за ушами, впадинке ключиц, запястьях. Остальное частично слей в канализацию, частично оставь на виду. Не куришь – впитай духовитую сигарную пряность в одежду, волосы. Излишки пепла смой водой или отдай на растерзание ветру. Не ешь – спусти коричневые сладкие комочки в раковину и хаотично раскидай кусочки золотистой фольги. Это так просто, что делается почти машинально, между повязыванием шелкового платка-галстука и застегиванием запонок.
Иллюзия жизни.
Хайди не опоздала.
Шелк, кружево и воздух. Естественность. Изящество. Шарм.
Платье как футляр обхватывало ее стан. Шелест шлейфа глушил дробь каблучков. А отсутствие украшений всего лишь подчеркивало главную драгоценность – саму блистательную женщину. Она не стала невинней. Терпкая аура соблазна не стала меньше давить на грудь и бить по чувствам, но..появился лоск. Изыск, практически утерянный современным поголовием вампиров. Сопровождать такую женщину честь. Хоть в оперу, хоть на великосветский прием, хоть в ад.

Заблуждение. Неуверенность. Кисловатое желание досадить. И тонкий вишневый вкус влюбленности. Нет. Увлеченности.
Смешно анализировать эмоции, когда точеные прохладные ладошки блуждают по груди. Нелепо воспринимать то, что слышишь всерьез, когда запах ее кожи смешивается с ароматом ее духов и пьяным духом коньяка.
Проще перехватить ее руку, пока она не сбежала далеко и потереться о тонкие пальчики щекой. Проще почти незаметно придвинуться еще ближе, зажимая ее между собой и не широким, не удобным и вообще каким-то не внушающим доверия гостиничным столом, претендующим на звание антиквариата. Проще выражать восхищение ее нарядом долгим медленным поцелуем, чем нагромождением пустых слов, половину из которых не услышат. Проще и, несомненно, приятнее ощущать под ладонью ее спинку, бедрами ее бедра, грудью ее грудь.
Кажется, это становится любимым средством избежания ненужной полемики.
Слишком хорошее настроение что бы спорить.
- Утверждения требуют доказательств, – коснулся губами ее чистого прохладного лба, нос пощекотали мягкие светлые завитки, освобожденные от заколок и лаков, - Не голословных, подобно заверениям в верности и чести безусых мальцов. – Обнять ее обнаженные плечи и медленно, словно разрывая по живому кожу свою и сердце свое, отстраниться. Она сама все решила. – У вас будет время подумать об этом, пока я буду наслаждаться классической музыкой.
За дверью оказалось настоящее чудо. Я таких девочек лет сто не видел. Черные кожаные башмачки с серебряными гвоздиками и маленькими подковками, белые колготочки, темно-синее бархатное платье с широким черным атласным поясом и бантом на пояснице, белоснежный кружевной воротник-апаш, упругие светлые кудряшки, подколотые над розовыми маленькими ушками и огромные в пол-лица голубые глаза. Поднятые на меня в какой-то невероятной смеси испуга, замешательства, надежды и искреннего детского восхищения.
Я утонул и совершенно потерялся в этих глазах. Когда-нибудь, когда настигнет сердце слезливая сентиментальность, я может быть расскажу о своем отношении к детям, о сокровенных мечтах своей ушедшей жены, о количестве благотворительных детских домов, о всех тех маленьких человечках которых выпестовал за долгие долгие века и тех кого запытал в застенках, о тех кого сжег и кого получал путем кропотливой селекции. Может быть. А пока колено преклоняется само, так что бы наши лица оказались на одном уровне.
- Мисс Мелани, для меня честь разделить с вами этот вечер.
- Милорд, - поговорило чудо и сделало книксен, - Леди Хайди сказала что бы я составила вам компанию.
- Леди Хайди очень заботлива. Как жаль что она не очень хорошо чувствует себя, что бы разделить с нами восторг от соприкосновения с искусством. Прошу вас, мисс.
Ее затянутая в крошечную кружевную перчатку ручка была мягкой, теплой и.. влажной. За окном шелестел дождь, грозивший затянуть свою колыбельную до утра.
Безответственная хищная.. вампирша. Нежить, что с нее взять? Разве что небрежно брошенное на спинку кресла пальто. В которое можно тщательно закутать ребенка, а потом пристроив девочку на сгиб локтя, наконец-то отправиться слушать оперу.

«Аида» ускользала в дождливой дымке.
Мы не должны были встретиться. Уже давно в хороших отелях для подобных целей используется хозяйственный выход. Но, то ли дело было в минувшей буре, то ли американское равенство достигло тех пределов что выносимое через парадный холл еще подающее признаки жизни тело уже не повлияет на имидж гостиницы, но на какой-то миг наши взгляды пересеклись.
Она схватилась за горло и скорее прохрипела чем прокричала безликое «Ёкай». В черных восточных глазах бился смертный ужас.
Глупо и безалаберно питаться там, где живешь. Но так увлекательно.
Спускаю девочку на пол, провожу пальцем по круглой щечке, слыша как уже топчут за спиной форменные ботинки мраморные плиты.
- Мисс Мелани, вы любите шоколад?
- Люблю, Милорд, но мне его не разрешают.
- Эту несправедливость легко исправить, мисс. Прошу вас поднимитесь обратно в номер и скажите Леди Хайди угостить им вас. А еще передайте ей что по некоторым причинам я не смогу сопровождать вас. Уверен, она сможет позаботиться о том, что бы такая прелестная юная мисс не осталась без оперы этим вечером.
- Но вы сказали, что Леди нездорова.
- Леди очень добра. Бегите мисс, иначе вы можете опоздать к началу.
Пальто волочилось, подметая пол рукавами. Задорные кудряшки прыгали в такт цокоту подковок. А в мой затылок уже дышали нетерпеливые и взбудораженные полицейские. Интересно, они прямо сейчас наденут на меня наручники или все же сначала представятся?
Оборачиваюсь и тихо осведомляюсь:
- Что вам угодно?
- Инспектор О’Нелли. Вы могли бы ответить на несколько вопросов?
- Задавайте.
- Не здесь. Проедем в управление.
Я не стал спрашивать, что будет, если я откажусь. Азиатка еще билась на полу, содрогаясь то ли в конвульсиях припадка, то ли просто в истерике, и пару медиков ничего не могли с ней поделать. Под высокими потолками в ярком электрическом свете метался ее голос, и оставалось надеяться, что среди любопытствующих, образовавших два ровных круга «отчуждения» не затесался какой-нибудь репортер.

Служебные машины столь же маленькие и тесные как столичные такси. Тем более, когда приходится как-то устраиваться на заднем сидении и когда тебя ненавязчиво подпирает плечом бдительный оперативник.

Современные тюрьмы непрочные, светлые и сухие. А так же очень шумные. Бутафорские какие-то.
Серый цвет стен на психику не давит, прикрученные к полу стулья вполне уютные, а широкое во всю стену зеркало слишком хорошо пропускало эмоции соседей, что бы заподозрить за ним бетон.
В одиночестве я посменно созерцал то носки своих ботинок, то следил за поведением наблюдателей так, будто мог видеть сквозь предметы.
Ожидание затягивалось. Понимаю, что вначале устанавливалась моя личность, составлялся примерный сценарий беседы, а может быть, даже предварительно опрашивалась пострадавшая, но однообразие интерьера начинало надоедать. И как следствие, я терял терпение до льдистой вежливости.
Когда инспектор наконец-то снизошел до меня, при исправном кондиционере в дознавательской можно было хранить дичь.
Он устраивался основательно. Долго раскладывал бумаги, надписывал папку, заполнял бланки. Его нервозность компенсировала мне это.
- Ваше имя?
- Маркус Галактион, - тщательно выверенная заминка, говорящая то ли о неуверенности, то ли о заносчивости, - Герцог Волтури.
- Герцог?
- Волтури древний европейский род, не раз перемешавший в своей генеалогии многие королевские династии. – Вспомнить хотя бы происхождение Джейн.
- Возраст?
- Тридцать семь лет.
- Выглядите моложе.
- Это не комплимент.
- Это факт. Пластика?
- Контузия. Нарушение работы гипофиза. Пониженная температура тела, анемия.
- Контузия? Несчастный случай?
- Боевая операция и молодость в иностранном легионе.
- Вы же герцог?
- Титул не избавляет от глупости.
- Вы знакомы с Ким Ю Хин и Кан Су Джином?
- Не довелось.
- Вы осведомлены о происшествии?
- Нет.
- Вы проживаете в отеле Риц?
- Сегодня въехал.
- Вы знаете почему потерпевшая Ю Хин указала на вас?
- Она это сделала? Нет.
- Вы гражданин Америки?
- Нет. Италии.
- Когда вы прибыли в США?
- Сегодня.
- Цель прибытия.
- Туристическая поездка.
Он пошуршал бумагами, я поизучал зеркальную стену напротив. Знаю, встретился взглядом с наблюдателем, потому что даже в эту серую убогую комнатку донеслись отголоски его мимолетной паники. Точнее ее. Следователь или судебный психиатр?
- У вас очень интересный цвет глаз, Маркус.
- Это относится к делу, инспектор?
- Ответ на вопрос для вас затруднителен?
- Не то что бы, - легкое пожатие плечами, - Просто несколько неприятен. Видите ли, наш род очень богат и соответственно очень стар даже по европейским меркам. Столетий пять назад, вопреки папским эдиктам, у нас в ходу были близкородственные браки, что не слишком благоприятно сказалось на генофонде. Мой цвет глаз – признак вырождения породы. К счастью, единственный. Вас интересует что-то еще?
- Не надо сарказма, мистер Волтури. Я не задаю бесполезных для следствия вопросов.
- Я абсолютно серьезен, инспектор. Если вас будут интересовать еще какие-то мои физические данные – вам могут переслать копию моей медицинской истории. Это значительно облегчит работу следствия.
- Вы католик?
- Не слишком ревностный.
- Страдаете психическими расстройствами?
- Я контуженный. Наблюдаюсь у психиатра. Отклонений нет.
- Вы агрессивны?
- Соответственно темпераменту. Скорее вспыльчив.
- Вы путешествуете один?
- С родственницей.
- Степень родства?
- Близкая.
- Вас задел мой вопрос?
- Скорее, он неприятен.
- Почему?
- Воздержусь от ответа.

.. современные тюрьмы многое утратили от невозможности применения физических методов дознания. Хорошая пытка лишает сна не только подозреваемого, но и дознавателя. В нашем случае это хоть как-нибудь уровняло бы шансы. Время близилось к утру, мы по-прежнему играли в кошки-мышки, инспектор заливал себя растворимым кофе, я радовался отсутствию окон, а результат был все так же неимоверно далек.
Интересно, Хайди пошла в Дом Оперы?

...

Хайди Клум:

Вашингтон
За что мне всегда нравился Маркус, так это за то, что он отличался удивительным терпением и пониманием. Нет, вот если бы мне пришлось иметь дело с самой собой, я бы, наверное, давно уже постаралась от себя избавиться. Но он даже не злился, не сопротивлялся, не устраивал выговоры. Он просто… поймал меня в ловушку. И сейчас, будучи зажатой между столом и Маркусом, укутавшись в это обволакивающее облачко запаха дорого коньяка, запаха его кожи, одеколона и сигарет, мне совсем не хотелось бежать. Впервые за долгое время. И впервые мне было кристально ясно, почему каждый раз, сдаваясь его мягким губам, я закрываю глаза. Потому что так легче увидеть его свет, так легче позволить руке скользнуть на его шею, так легче попытаться соприкоснуться с этим манящим светом, прижимаясь каждой клеточкой тела к своему светилу.
И тем сложнее принять, что легкое прикосновение ко лбу – это лишь знак того, что Маркус принимает мои правила. Печально, что именно в тот момент, когда я меньше всего хочу отпускать его. Чтож, что сделано, то сделано. Негоже проливать слезы над, тем что сотворено своими же руками.

За дверью звучали голоса. Его голос, полный бархатных переливов, и звонкий, радостный голос Мелани. На моих губах появилась грустная улыбка. Он нуждался во мне. Я не знала, на чем основывается эта уверенность. Взгляд, который я столько раз чувствовала затылком. Голос, который неуловимо менялся, когда произносил мое имя. Ощущение прочной нити, растущей из сердца, которая болезненно натягивалась всякий раз, когда этот невозможный вампир исчезал из поля зрения. Шаткий фундамент, и все же я не сомневалась. Какие тут могут быть доказательства? Это просто было. Но в чем-то он был прав. Возможно, именно поэтому спустя мгновение, я уже звонила по телефону.
- Бьянка? Прости, что вытащила тебя с другого конца света ради встречи, которая не состоится. Возникли непредвиденные обстоятельства, - наш разговор прервал робкий стук в дверь. – Я не могу сейчас говорить. Привет Алехандре.
Я поспешила открыть дверь и увидела большие синие глаза. Мелани, одетая в мое кашемировое пальто, выглядела крайне растерянной. На ее лице отобразилось удивление, наверное, поэтому что я тут же заключила ее в объятья.
- Боги, Мелани! Маркус…он… Все хорошо? Ты в порядке?
- Все хорошо, Леди Хайди! А ты себя все еще плохо чувствуешь?
Вот этот вопрос застал меня врасплох. Ребенок интересовался тем, как я себя чувствую, а у меня даже вразумительного ответа не было. Детям лучше не врать – они слишком хорошо чувствуют ложь.
- Немного, - я убрала за ее ушко светлую прядку. – Почему ты не с Маркусом?
- Он сказал, что ты угостишь меня шоколадом, - ну и как, глядя на это чудо, можно ей хоть в чем-нибудь отказать? - А потом мы вместе поедем в оперу!
- Конечно. Давай лапку, спустимся вниз и попросим шоколада у нашего портье, - крошечная ручка легла мне в руку, а в синих глазах заиграло предвкушение. - У него должно быть много шоколада за стойкой.

Девчушка до этого момента уплетавшая шоколадку, сидя на диване и болтая ногами, внезапно замерла, отложила серебристую фольгу на стоящий рядом резной столик и тут вскочила с места и понеслась к дверям, прямиком к мужчине в черной куртке. Он подхватил ее на руки, чмокнул в щечку и, опустив обратно на блестящий пол, взял свою дочь за ручку.
- Спасибо, что ты так быстро приехал, Майкл… Знаю, вы с женой хотели провести время наедине, а тут... Я просто не хотела огорчать Мелани. И я искренне надеюсь, что вы получите удовольствие от оперы….
- Это моя дочь, Хайди. Так что прекрати просить прощения, и иди спасай своего жениха.
- Маркус не мой жених, - я быстро поправила Майкла.
- Тогда желаю, чтобы он быстрее им стал.
- Пф, - хмыкнула я. – Думаю, это из области фантастики.
- Ладно, как бы там ни было, спасибо, что нашла нас. Было приятно узнать, что наш род настолько древний. Надеюсь, что ты заглянешь к нам, когда в следующий раз захочешь посетить Вашингтон, - он пожал мне руку и сразу обратился к дочери: - Мелани, попрощайся с Хайди.
- Пока, моя милая, - я обняла Мелани на прощанье, и ее ручки крепко вцепились в воротник моего пальто. – Слушайся родителей.
- Передашь Маркусу шоколадку? – заговорщески на ушко прошептала она. – Только не говори папе.
- Конечно, это будет наш маленький секрет , - чмокнув ее в пухленькую щечку и легонько подтолкнула девчушку к ее отцу. Ее ботиночки звонко стучали по полу, когда она бежала к отцу, который специально придержал для нее двери. Вот что значит семья. Джанлука, мой милый Джан, был бы счастлив, увидев свою пар-пра-пра и не знаю сколько еще раз пра внучку. А мне теперь надо заняться своей семьей…

Погода прояснилась. Теперь лишь редкие тучки закрывали ночное звездное небо, но мне было не по себе, наблюдая за ними. Одна мысль, как назойливый комар летней ночью, засела у меня в голове. Как мне удалось узнать от портье, моего Милорда увезли в местный полицейский участок. Что-то связанное с убийством. Подробности мне как раз предстояло выяснить по прибытию в красное кирпичное здание, находящееся в нескольких километрах от отеля. Мне хотелось сейчас же выбраться из машины и как можно быстрее домчаться до Маркуса и узнать, все ли с ним в порядке. Встревоженность. Волнение. Это было странно: я никогда не сомневалась в том, что вампир, проживший на планете более двух тысяч лет, сможет справиться и с целой ротой людей. В уме, искусстве разговора и умению повернуть любую ситуацию в лучшую для себя сторону, я тоже не отказывала Маркусу. Тогда почему, почему это колкое беспокойство не появилось в тот момент, когда он был в плену у амазонок, где опасность была намного реальней и серьезней? Интуитивно, я знала ответ, но упорно избегала выводить его в осознанное состояние. Так проще. Для меня, для него, для всех.
Полицейский участок больше походил на жужжащий рой. Туда и сюда сновали одетые в синюю форму служащие, постоянно звонил телефон и ужасно тикали часы. Я сняла свое пальто, аккуратно перевесив его через руку, и подошла к дежурному.
- Здравствуйте, меня зовут Хайди Волтури, я по поводу убийства в отеле Риц, - быстро представилась я.
- Секундочку…, - и через минуты копошения в бумагах и сверке данных с компьютером, дежурный задал мне вопрос: - Вы родственница Маркуса Волтури?
- Да, вас это удивляет?
- Нет, просто он не очень был рад этому факту.
- И я его прекрасно понимаю – это все мой характер. Но что поделать? – невинно улыбнулась я, чувствуя, как внутри что-то вдруг ухнуло вниз.
После получаса всяких проверок и разговоров с разными людьми, я уже могла чувствовать себя в участке как дома: меня везде пускали, внимательно слушали и всячески выражали уважение за «помощь следствию», которое я на самом деле лишь как следует запутала. Хорошо уметь «уговаривать» людей – можно избежать кучи ненужных и неприятных последствий. Однако, я чувствовала себя ужасно измотанной и в чем-то разочарованной: ни Мелани, ни Майкл, ни Маркус, ни я не провели вечер так, как его собирались провести. Тем не менее, когда моя ладонь легла на очередную ручку двери, я собрала все свои силы, чтобы сделать вид, что все просто замечательно и прекрасно.
- Милорд, - я даже не посмотрела на него, но зато на столе появилась завернутая в фольгу шоколадка, переданная семилетним чудом. И прежде, чем начались вопросы про то, откуда она взялась и почему, я пояснила, отходя к одностороннему зеркалу, комната за которым была уже пуста: - Мелани просила вам передать.
Рассматривая свое отражение в зеркале и все так же пытаясь избегать даже малейшей возможности посмотреть на Маркуса, я начала поправлять свою прическу. Интересно, а в каком кабинете я оставила свое пальто?
- К сожалению, я не смогла сопровождать ее в оперу по понятным причинам… Как бы то ни было, теперь ревностные служащие сей страны не могут вас больше задерживать: у вас безупречное алиби, - моя рука сама нашла опору в виде стены, когда в моей голове поселилось легкое головокружение. - Кстати, почему вы не замели следы сами? Нравится, когда грязную работу делает кто-то другой?

...

Белла Каллен:

Италия,Милан

Относительно ваш полёт с Ванессой прошёл хорошо,не считая маленькой турбулентности.Именно в тот момент я увидела насколько тревожные люди,как боятся они умереть,что мне иносказательно повезло.Тогда я будто на себе ощутила их эмоции.Джаспер бы с ума сошёл,но сразу всех успокоил.С ним всегда можно было считать себя спокойнее,но иногда это бесит.Так же на борту был какой-то подозрительный мужчина.
Он,что хочет бомбу заложить?
Он и вправду таскался по салону с сумкой,что я вправду так начала думать.Был бы здесь Эдвард,быстро всё бы понял и как-то хорошо,что он не может читать мои мысли,другим наверняка бывает нелегко.А как же я тоскую по Эммету,такой огромный мишка,раньше он часто надо мной подшучивал из-за моей неуклюжести,но сейчас то я стала более грациозной.Нельзя сказать по кому я скучаю больше,они все мне важны и Карлайл с Эсми,Элис,она бы точно пришла в восторг от нашей поездки,Розали,Джейк,Несси...
_________________

Из городов Италии мы выбрали Милан.Поселились в отеле "Grand Hotel et De Milan".Он находился всего в 20 минутах езды от аэропорта Линате, в 45 минутах — от аэропорта Мальпенса и в 7 минутах — от Центрального вокзала,расположенный в самом сердце города, напротив готического собора Дуомо.Мы даже не раскладывали вещи,а пошли смотреть город.
Посетили такие места как театр "Ла Скала",посмотрели оперу Гаэтано Доницеттти "Любовный напиток".
На следующий день посетили Миланский собор,который является центром Милана.На крыше был великолепный обзор,так говорили.Ну и конечно мы с Ванессой не удержались и провели вечер на крыше собора.
В последующие дни мы ещё много куда сходили:Замок Сфорцеско,Амброзианская пинакотека,Церковь Санта-Мария делле Грацие.
Отпуск близился к концу и мы провели его как надо,просто остались в отеле и наслаждались spa процедурами,плавали в бассейне,играли в теннис,были в сауне и на массаже.И самое главное побывали в знаменитах магазинах города,где накупили много одежды.
____________________


-Девушки вот ваши билеты!
Я улыбнулась Ванессе,но каждая из нас не хотела покидать город.
По времени в Форксе сейчас новый год,а это значит волшебство и чудеса,а я всё таже маленькая девчонка.Чудес не бывает

...

Ванесса:

Италия, Милан.
Кажется мне ни в какой другой стране не было так хорошо. Столько достопримечательностей. Старые здания, памятники, театры... Все это было просто прекрасно. Конечно для меня ничто не сравнится с походами по миланским магазинам. Это было не что. Наконец я смогла приодеть Беллз, зная о том что в Форксе скоро Новый Год и мы обязательно поедем куда - нибудь праздновать. Беллз, очень шло коротенькое коктейльное платье. Оно было черное с золотистыми вставками, что выгодно оттеняло ее глаза. Туфли и сумка ее были не менее стильные, и за ее внешний вид на празднике я могла не беспокоится. Я для встречи Нового Года купила бирюзовое коктейльное платье которое очень шло к моим темным, смоляным волосам. Туфли мои были на каблуках, а в руках у меня был бирюзовый, лаковый клатч. За наши наряды я была спокойна, поэтму мы сели в самолет и улетели.

...

Блохастый Сэм:

Испания. Мадрид.

Леа и я стояли на небольшом импровизированном мостике и наблюдали за радостными криками детей проносящихся на каруселях. Среди этих криков я различил звонкий и искрящийся голосок Саманты – девочки, которую я нашел в одной из камер этой затхлой арены. И которая стала близка нам в одночасье. Её доверие просто покоряло. Она смотрела на нас с Леа своими огромными серыми глазехами и в них мы видели радость и теплоту. Когда она рассказала о своих родных первой мыслью было увезти ее отсюда немедленно, прочь от пьяницы матери, которая заставляла свое дитя попрошайничать на улице. Но я так же понимал, что вывозить её из страны чревато. Все-таки киднеппинг ни в одной стране не узаконен. А при живой матери попечительство и опёку нам никто не оформит. Тем более у нас с Леа не было необходимых документов для этого. И как на душе кошки не скребли по логике и по необходимости мы должны были сообщить о девочке в соответствующие органы. Леа грустно посмотрела на меня и сердце моё ёкнуло. Я видел, что она сильно привязалась к Саманте и ей была невыносима мысль о расставании с девочкой. Она скосила взгляд на серую железную коробку, которую держала в руках.
- Что за коробка у тебя в руках? – спросил я и выхватил коробку из её рук.
- Осторожнее… Это… Это сыворотка. Тот вампир, он доктор, профессор какой-то… Вообщем… Три укола этого препарата и я буду иметь возможность забеременеть… Ты же знаешь, как я этого всегда хотела и вот теперь есть возможность.
Она прожигала меня своим взглядом, в котором я видел боль потери и надежду на будущее. Я недоуменно уставился на нее. Неужели она не понимала, что всё это бред, что это опасно и что может привести к неизвестным последствиям. Неужели не помнила себя несколько часов назад, когда она была без сознания. Я вспомнил недавние события и меня передёрнуло от мысли: А что если бы я не успел? Что если бы, доза была смертельной? Что если бы организм Леа не принял эти препараты? Да мало ли что могло случиться. Ну нет, рисковать собой я ей не позволю. Я решительно открыл коробку и произнёс:
- Возможность значит…
Я отошел на несколько шагов к парапету моста, держа к одной руке коробку с какими-то ампулами, а в другой крышку от этой чертовой коробки и протянув руку, я перевернул коробку и опрокинул всё её содержимое в искусственный водоём, а следом за ампулами полетела сама коробка и крышка от неё. Леа с криками:
- Как ты посмел?!!!
Накинулась на меня и кулачками начала бить меня по груди. Она кричала надрывно, тяжело. Я пытался её успокоить, поглаживая её по спине. Она отпихивалась от меня и говорила какие-то нечленораздельные ругательства. У неё была истерика и, я понимал, что сейчас достучаться до неё будет очень тяжело. Прохожие оглядывались на нас, но мы не замечали никого и ничего. Я целовал её лицо, мокрое от слёз, гладил по голове, приговаривая:
- Леа, послушай меня, пожалуйста. Это не поможет. Это может тебя убить, девочка моя. Неужели ты поверила какому-то вампиру, да к тому же психопату, с манией величия. И только бог знает, что находиться в этих ампулах. А о побочных эффектах ты подумала? А что если с ребенком будет что-то не так, а с тобой? Я не хочу рисковать тобой. Я не смогу жить, если с тобой что-нибудь случится. Обещаю, мы найдем другой способ. Мы же еще даже и не пытались, - я взял её лицо в свои руки и тихо проговаривал каждое слово, пристально глядя ей в глаза. – Есть масса возможностей иметь детей. И мы попробуем каждую.
Кажется она стала постепенно успокаиваться. Леа перестала плакать и молча слушала меня.
- Не знал, что для тебя это так важно. Прости. – я нежно прикоснулся к её солоноватым от слез губам, - Я люблю тебя. И сделаю всё, чтобы ты была счастлива.
Мы не успели договорить, так как малышка Саманта стояла позади Леа и подозрительно смотрела на нас.
- Вы ругаетесь? Это из-за меня да? – она переводила взгляд с меня на Леа, а в глазах я увидел слёзы. Еще чуть-чуть и она разревётся. Вот, черт, ещё одну истерику я не выдержу. Я закатил глаза к небу. Боже, за что мне такое наказание. Я перевёл взгляд на Леа и вопросительно поднял брови.
Леа подошла к девочке, присела перед малышкой на корточки и заговорила тихим, но твёрдым голосом:
- Саманта, детка, послушай. Эта была не ссора. Мы просто разговаривали, а потом поспорили. Сейчас, мы всё с Сэмом решили. Ведь так, Сэм? – она перевела взгляд на меня и, я с готовностью кивнул, - А теперь он отвезет нас… Мммм Сэм, ты же хотел нам сделать с Самантой сюрприз.
Я недоуменно уставился на неё, мол, что она несёт. Она повернулась ко мне, и так, чтобы Саманта не видела её мимику, одними губами произнесла «придумай что-нибудь». Ну вот так всегда, чуть что, Сэм выручай. Что же придумать. Саманта подбежала ко мне и начала забрасывать меня вопросами:
- А куда ты нас отвезешь? - она обхватила своими маленькими ручонками мои пальцы и потянула к клоунам, которые смешили народ прямо у шатра, зазывая их на представление, - Смотрите клоуны.
Глазки у Саманты засветились и она уставилась на одного из клоунов, улыбаясь во весь ротик. Мы переглянулись с Леа и я пошел покупать три билета на цирковое представление.

Спустя два часа, мы сытые и довольные сидели на скамейке в парке. Саманта играла с какими то детьми, а мы начали мучавший и Леа и меня разговор о Саманте:
- Сэм, ты считаешь, выхода нет? Мы никак не можем её забрать с собой?
- Нет, Леа. Нам не отдадут её. Тем более, чтобы оформить документы на удочерение нужно пройти массу проверок, вплоть до психического состояния. Тем более, мы не в Америке. Здесь другие законы. И не забывай мы не обычные люди. Мы каждый день подвергаемся опасности и нас окружают вампиры. Мы не можем её подвергать такой опасности. И здесь ей будет безопаснее.
Я говорил, это пытаясь убедить в своей правоте не столько Леа, сколько себя. Внутри было пусто и щемило сердце, от мысли о том, что надо будет её оставить. А еще предстоял разговор с самой девочкой. Не простой разговор, ой какой не простой. При мысли о том, сколько ей пришлось пережить за свои шесть лет. Сколько горя и бед принесли ей взрослые. И сколько огорчения и боли она испытала, уму не постижимо. Сначала отец, потом мать, этот недоносок Арлекин, а теперь и мы. Мы, тем кому она доверилась, бросим её здесь. Она, как будто почувствовав что-то, медленно подошла к нам.
- Всё, время подошло? - она серьёзно смотрела на меня. – Вам пора уезжать.
- Послушай, Саманта. Мы не можем тебя взять с собой. Там, где мы живём не спокойно. – я переглянулся с Леа, - А здесь, тебе найдут семью. Может появится братик или сестренка. А мы будем приезжать к тебе в гости.
Я нёс ерунду, лишь бы не молчать, лишь бы не смотреть в эти глаза, полные боли и печали.
Из глаз Саманты полились слёзы и Леа взяла её на руки и начала убаюкивать, произнеся какие-то нежные, ласковые слова. Через несколько минут Саманта уснула.

Спустя еще два часа, мы с Леа мчались по дороге на взятой на прокат машине до Барселоны. Мы мчались из города, который принес в наши души сумятицу и не разбериху. Леа сидела на переднем сидении и дремала, склонив голову на бок. Бедняжка. Сколько она пережила за эти дни. Мои ладони сжали руль, так что костяшки побелели. Почему же я не смог оградить её от всего этого. Почему я приношу ей только боль и страдания. Такие мысли роились в моей голове, въезжая в один из очередных маленьких городов, стоявших на нашем пути.

...

Фридеш:

Лос-Анджелес
Я толкнула дверь в дом моих родителей и не торопясь вошла в небольшую прихожую. Нос сразу защекотали такие родные запахи, что в груди защемило, а на глазах выступили слёзы. У каждого есть то, к чему ты рано или поздно приходишь, к чему хочешь возвращаться. Для меня таким местом был этот дом.
Квартира, в которой я жила одна, была скорее местом, где я редко появлялась и её можно было назвать чем-то вроде перевалочного пункта. В ней не было того уюта, что встретил меня сейчас здесь.
Ноги в районе лодыжек тронуло что-то почти невесомое и я опустила взгляд на кошку с незамысловатым именем Китти. Я подхватила на руки ластящуюся ко мне кошку и почесала её за ухом. Китти прикрыла глаза с наслаждением устраиваясь у меня на руках.
Я немного постояла так - наслаждаясь удивительным спокойствием и поднялась наверх в свою спальню.
Я рано стала взрослой. Рано ушла из дома, пытаясь доказать себе и окружающим, что я вполне самостоятельная личность. Закончилось ли это моим триумфом или провалом я ещё не знала. По крайней мере, окружающим было виднее.
Я прошла по комнате, рассматривая вещи из детства, которые мама оставила на своих местах...Куклы - абсолютно новенькие, я никогда не играла в них, - чудом уцелевшие кубики, которые я использовала в основном для того, чтобы бомбить построенные мной же дома. А вот и машинки - любимые игрушки детства. С поломанными колёсиками, оторванными бамперами и дверцами...
А вот и моя детская фотография на прикроватной тумбочке. Я взяла снимок в руки и долго рассматривала его, пытаясь припомнить тот день. Ничего...никаких воспоминаний...
Я поставила фотографию на место и присела на край кровати, прокручивая в голове события последних дней. Я была счастлива в них, коротким, ярким счастьем, которое пришло в мою быстроидущую, но всё равно унылую жизнь. А потом ушло, будто его и не было. Я легла на кровати, прикрывая глаза и чувствуя, как дают о себе знать бессонные ночи, которых было немало. Я вдруг отчётливо поняла, что очень устала. Мне нужен был отдых, нужно было набраться сил...Проваливаясь в сон, я почему-то увидела ярко освещённый дом и услышала слова: А кому ты поверишь, выбирать тебе.
Мне нужен отдых...

...

Маркус:

Вашингтон.

«Осада Иерусалима».

Разговор блуждал по кругу. Инспектор спрашивал, я отвечал. Лаконично, максимально подробно, не делая ни единой попытки контратаки и даже не интересуясь главным – а что собственно произошло и при чем тут сын Дома Волтури? Знаю, что именно этот факт выводил его из себя больше всего.
- Вы часто бываете в Вашингтоне.
- Нет.
- А в южной Корее?
- Был, один или два раза. На деловых переговорах.
- Как вы относитесь к людям желтой расы?
- Точно так же как и к негроидным.
- И как же?
- Безразлично.
Он пил кофейную бурду литрами, я временное затишье в словесной стрельбе предпочитал проводить за рассматриванием собственного маникюра.
- Вы расист?
- Нет.
- Вы употребляете наркотики?
- Только в лечебных целях.
- На вас есть заведенные уголовные дела?
- Несколько. Угон. Превышение скорости. Превышение пределов допустимой самообороны.
- Вы несли по ним уголовную ответственность?
- Нет. У меня хорошие адвокаты.
Подозреваю, что после нескольких часов такой беседы О’Нелли был готов засадить меня на ближайшие десять лет только лишь за один напевный итальянский акцент в ленивом безупречном английском.
Он шуршал бланками, трижды выходил – дважды справить нужду – пахло мылом и сопревшим бумажным полотенцем, один раз явно на консультацию в «зазеркалье». Первые два раза составили в совокупности двадцать три минуты, последний – сорок одну. Каждый раз я честно закрывал глаза, складывал руки на груди и считал секунды про себя. Я ждал когда он задаст главный вопрос, на который я отвечу, разумеется…утвердительно.
- Вы когда-нибудь убивали людей?
- Да.
- Во время службы?
- Да.
- После?
- Да.
Но у следствия не было никаких улик, кроме показаний женщины находящейся в состоянии аффекта. Ни отпечатков пальцев, ни сально-потовых следов, ни какого либо другого генетического материала, ни четкой записи с установленных в коридоре каждого этажа камер. Ни-че-го. Кроме слова «Ёкай» и моего молчаливого желания сознаться.
Поэтому усердному и не бесталанному дознавателю приходилось прибегать к нетрадиционным методам снятия показаний.
Коллективный разум родил не тривиальное решение. Не знаю, какому усталому мозгу пришла в голову эта идея, но неловкость, нервозность и раздраженность выходца зеленых ирландских равнин заставили даже меня с интересом покоситься на принесенный им с собой плотный бумажный пакет, в недрах которого находилось что-то явно пухлое и обжигающее. По крайней мере, даже усевшись и устроившись напротив меня, инспектор не сразу решился запустить в него руку.
Я не столько имитируя, сколько сдерживая далеко не вежливое любопытство чуть подался вперед.. чтобы тут же отшатнуться от летящего прямо в лицо продолговатого блестящего предмета. Усиленного довольно внушительным кулаком.
Я отшатнулся, а вот О’Нелли…
Пока «экзорцист», растирая скулу, на которой четко проступил оттиск моего перстня, собирал раскиданные по полу бумаги я довольно нахально и абсолютно бестрепетно изучал «аргумент» - крупный нательный серебряный крест на витой цепочке. С попа какого сняли что ли, для чистоты эксперимента? Веке в четырнадцатом.
- Собственность управления? Или ваш?
- Конфискат.
- Значит, не продается? Занятная вещица. Библия тоже конфискат?
- Собственность управления.
- Я, конечно, понимаю, вам необходимо отрабатывать все версии, даже самые бредовые, но позвольте напомнить – я гражданин Италии, а не Румынии. Мы своих мракобесов предпочитали сжигать, а не сажать на кол, как достопочтимый Влад Цепеш. Если вы вздумаете напоить меня кофе со святой водой, то я не против. Но вот пробитая деревяшкой грудь, боюсь, вызовет у итальянского консульства некоторое недопонимание. – Я еще покрутил в пальцах распятие, прочел гравировку на обратной стороне и с сожалением отложил, - К тому же, будет вам известно, инспектор, ёкаи – злые духи и демоны японской мифологии. Дохристианской мифологии, если быть точнее. Так что сутры и намоленная фигурка золотого Будды в данном случае была бы более эффективна.
- Вы решили прочесть мне лекцию по религоведению?
- Я решил дать вам время взять себя в руки и продолжить нашу с вами доверительную беседу. Вы же ведь хотите еще что-то у меня узнать? Спрашиваете. Этой ночью я совершенно никуда не спешу.
- Премного благодарен, герцог.
- Не стоит, инспектор.
Люди существа дрессируемые. А еще любопытные. Почти как я.
- Инспектор, я могу задать вам один вопрос?
- Я уж думал, что никогда не спросите…
- Что отъели достопочтимому Су Джину?
- Откуда..
- Вы же неспроста интересовались моими пищевыми пристрастиями и тем, насколько они изменились после контузии. Так что же?
- Легкие.
- И, разумеется, обширная кровопотеря, раз уж вы, циничный материалист, взялись охотиться на демонов. У вас хороший специалист по психологии, О’Нелли. Возбужденное воображение шизофреника непременно бы отреагировало на вашу импровизацию, при трех «если»: если приступ уже не прошел и человек теперь воспринимает случившееся как страшный сон, если это не является совершенно сознательным типом личностного изменения. И если я на самом деле не древний злой дух, питающийся человечиной, которому ваши религиозные символы что мертвому припарка. Кстати, инспектор, давно хочу сказать, не стоит усердствовать с заполнением формуляров, я все равно их не подпишу.
Да. Люди отлично дрессируются. При наличии терпения и толики заинтересованности.

«Благородный рыцарь».

Как много утратило человечество с расцветом теории рационального восприятия бытия. Веру. Благочестие. Страх.
Как просто стало объяснить то, за что раньше без разговоров отправляли на костер. Два-три медицинских термина и люди охотно обманываются сами.
Допрос продлился еще час, после чего О’Нелли оставил меня в одиночестве. Вернее, я отпустил его, как бы абсурдно это не звучало в текущем положении дел. Все представители моего вида, в не зависимости от уникальности дара, имеют способности гипноза жертвы, впрочем, как и любой хищник. Мне как эмпату, расшатать гармонию его внутреннего мира было проще, несмотря на то, что «распылялся» я сразу на четверых – инспектора, психолога, человека, который, подозреваю, в «зазеркалье» по модуляции голоса пытался поймать меня на лжи и бездушную компьютерную программу с набором сложной цепи алгоритмов. Я не предстал пред ними ангелом небесным, но они подсознательно «очистили» меня, еще до того, как я ощутил ее. Ее запах. Ее чувства. Ее присутствие.
Она снова примчалась меня спасать.
Чем ближе познаешь существо, тем крепче между вами связь. Находясь в замкнутом пространстве, лишенный доступа к информации, снабжаемый свежим воздухом всего лишь через узкое отверстие вентиляции, я, тем не менее, с точности до метра мог сказать, где она находилась в любой момент времени, как двигалась, как говорила. И вряд ли это объяснялось тем, что она была единственным вампиром на несколько миль вокруг. О ней кричали стены, о ней вопил общий эмоциональный фон, вдруг сгустившийся и заискрившийся всего лишь двумя точками напряжения – там, где вела свою битву она, и где беззаботно измывался над чужими сознаниями я.
Мне было жаль каждой капли потраченных ею сил. Потраченных не на меня. Поэтому приходилось сворачивать свои игры, безжалостно разрывая расставленные на долгие дни эмоциональные «сети».
Меня раздражал слишком извилистый и ненужно длинный выбранный ею путь, потому что каждый новый посещенный ею кабинет отдалял момент нашей встречи.
Мне нестерпимо хотелось ее видеть, и не только для того что бы хоть как-то разбавить красками унылый серый интерьер.
Такая привязанность не может основываться всего лишь на сексе.
И это пугало.
Она не переоделась, и это несколько сгладило то, что она опять превысила свои полномочия. Когда и где она набралась столько воли что бы отчитывать меня? На Мальте? Или за века подчинения одному Аро?

Я рассматривал ее профиль, бледные нервные руки и молчал. Не потому что нечего было сказать, а просто потому что сказанное будет воспринято либо как оправдание, либо как оскорбление.
Нравится ли мне, что обо мне заботятся в такой форме? Ей определенно идут сверкающие доспехи или их кружевная альтернатива, но боюсь, с затаскиванием меня поперек седла возникнут некоторые проблемы. Даже если я не буду сопротивляться. Просто у спасительницы может не хватить на это сил.
Нравится ли мне, что она пытается отчитывать своего картонного Повелителя? Скажем так, меня это не бесит.
Забавляет.
Как ее настойчивые попытки не встретится со мной взглядом даже в зеркале, как ее упрямое желание не проявить при мне слабости, как ее простодушная забывчивость, что я слышу и чувствую ее как себя, и может даже лучше, и поэтому..
Встаю со стула, как бы невзначай отодвигая его вместе с винтами и частью бетонного пола. С женщинами столько мороки. С гордыми и независимыми сложнее вдвойне. Ну и зачем я падок именно на таких? Возникаю за ее спиной и перехватываю рукой ее руку, чтобы тут же положить ее узкую, холодную себе на шею. Что бы спокойно поднять ее на руки так, что бы белокурая головка с удобством расположилась на моем плече.
Бросаю отрывистое и безликое:
- Не возражать.
И выхожу со своей ношей из допросной, из управления, не замечая как жмутся к стенам все, кто попадается на пути.

Все несколько километров до отеля были пройдены по-человечески медленно.
Шелест шлейфа. Шепот ветра. Скорбный предрассветный туман и одинокие гулкие шаги.

...

Хайди Клум:

Вашингтон.

Я знала, что делать выговоры Милорду было себе дороже, но что мне оставалось делать? Что делать, если тебе не все равно, что с ним происходит? Сказать прямо? Это неуместно, неразумно и в крайней степени неправильно. И когда он встал со стула, не особо заботясь, что теперь в полу кабинета есть дырка, когда возник за спиной, меня охватил сильнейший страх. Но к моему удивлению, Маркус бережно подхватил меня на руки. Несколько секунд я, не в силах собраться с мыслями и выдавить из себя хоть слово, лишь изумленно взирала на него. И только я хотела возразить, что не тряпичная кукла, которую можно вот так просто взять на руки, что не собираюсь терпеть, когда ко мне относятся с таким снисходительством, что я сильная, способная женщина, которая может и сама прекрасно идти, не смотря на что сейчас, может, и не в лучшей форме, как он безапелляционно произнес совершенно простую и незамысловатую фразу:

И я почему-то не стала.
Возможно, потому что сейчас я могла позволить себе непозволительное: наблюдать за ним. Так легко было позволить своему взгляду бродить по его лицу, вычерчивая линии вокруг глаз, вдоль носа, вырисовывая форму губ, которые ни разу не приоткрылись, чтобы позволить хотя бы одному звуку вырваться наружу. Маркус хранил молчание, когда проходил по серым коридорам участка и когда он открывал дверь на сырую улицу, освещенную лишь светлыми кругами фонарей и светом вывесок. Как ни странно, я тоже молчала, чувствуя, как ледяная стена, которую я воздвигла вокруг себя, дала трещину. Снова в его объятиях, прижимаясь к его большому, сильному телу.
Мне ведь не нужно ничего. Совсем ничего - ни слов, ни обещаний, ни признаний, ни угрызений совести. Просто позволь мне ходить рядом с тобой и наблюдать, как меняется твое выражение лица. Позволь, прощаясь, утыкаться носом в твою шею, а встречаясь, смело целовать в щеку, уподобившись близкой приятельнице.
Вокруг танцевал в своем причудливом танце утренний туман, и казалось, что это мои мысли парили в воздухе, игриво следуя за нами. И мне хотелось, чтоб чувства превратились в этот белый туман и растаяли, потому что я знала, что так не могло долго продолжаться: пусть мысли Маркусу не доступны, зато общее настроение вполне. Надо было думать о чем-то отвлеченном, например, о солнце, но я не могла. У Маркуса таких проблем, очевидно, не наблюдалось: вполне вероятно, что его твердый взгляд был обращен на все вокруг, кроме меня, из-за того, что его разум был занят каким-то вопросом а-ля как бы опустить меня на землю.
- Маркус, что ты…, - я начала говорить, как тут же в очередной раз вспомнила, что все-таки он мой милорд, и изначальная мысль просто оборвалась. - Вы только не подумайте: я не возражаю, а просто информирую, что могу идти сама. Я совсем не против того, что вы меня несете... то есть, конечно же, я против, - быстро поправила я себя, - но в любом случае, вам придется меня отпустить: нас не правильно поймут, если мы так войдем в отель. И еще… спасибо.

...