Inside (снова миди, снова слэш, снова 18+)

Romashka: 23.12.10 15:11

Не слабо!!!!

- сначала догонит,а потом сам добьёт....


- А из Матиаса получилась хорошая сиделка!И диалог их - очень дружеский!!!))))
Интересно как он его лечить будет дальше!?Если уже сейчас появилось чувство родства.....

...

Sky: 23.12.10 15:34

Ксюш,какой Фоксик милый и очень славный,почти как ребенок)))) Я пропустила упоминание о его возрасте...напомнишь? А вообще,поймала себя на мысли,что несмотря на кажущися трагизм ситуации,я все время улыбалась мыслям Фокса...А Матиас вроде как не скрывает своих чувств? Или просто надеется,что Лис забудет все как лихорадочный бред?

...

marta buzhe: 23.12.10 15:58

Лидусь, ну так Фоксу же сразу писака понрава, еще до того, как он успел понять, какая Матиас дрянь) до того, как узнал, что Матиас его любимый автор))
он с восхищением говорит о нет, даже презирая.
ну.. до любви не так и далеко)))
а что до их манеры общаться... не знаю... мужики же. и оба с паскудными характерами))

Скай, Фоксу 25)) насчет лихорадочного бреда...мм... в следущей части посмотришь;))

...

marta buzhe: 26.12.10 15:19

Теперь это не иначе как издевательство! Возмущенно бормочу, сжимаясь калачиком, когда ты, сбросив с меня простынь, начинаешь обворачивать в другую, по запаху слышу, пропитанную все тем же, разбавленным с водою, уксусом. Невольно вскрикиваю – чувство, что сразу после сауны, бросают в прорубь, хотя, каково это на самом деле, знать не знаю. Я причитаю, и позорно умоляю прекратить – такое лечение мне совсем не по вкусу! Но руки изощренной инквизиторской твари работают умело и быстро, на призывы жертв не отвлекаясь.
- Матиас…. Так холодно…. Не надо!
Меня трясет, как алкаша в перерывах между запоями. Сознание пестреет стыдливыми догадками – «Я жалок», «Я позволяю этому уебку отхаживать меня», «Я не имею достаточно сил, что бы прервать свой позор…»
- У тебя температура выше сорока, а «скорая» сюда просто не доедет, Фокс. – Твои вдохи достигают моего виска – склоняешься надо мною, смачивая в посудине повязку и снова прикладывая ко лбу. – Будь добр, потерпи…. пару минут, увидишь, станет легче.
«Лисенок, тссс... дай мне минуту»
Сердце скатывается вниз, как нерадивый лыжник по склону. В бреду или при памяти, а понимаю отлично….
- Скотина… как ты мог?
Да, я уже не про обтирание уксусом веду речь, и ты парень смышленый. Молчишь. Раскрываешь мои ноги, и заново протираешь под коленями мокрым, тканевым лоскутом. Шиплю от противного холода, и немного благодарен ему, одновременно – каждое твое прикосновение сейчас отрезвляет, возвращая оттуда, где мне уже реально жутко находиться. Смерть, не страшит. Умирать страшно.
- Не верю… «Привкус лжи» не мог написать такой кретин и садист как ты! Я… не раз читал. Любимая книга.
И на кои мне сдался односторонний диалог с тобою? С тем, чей голос слышать не просто тошно, унизительно. Кладешь мне ладонь на лоб, подаюсь на встречу, слабо соображая, какими мотивами ты движим.
- Не раздави зубами.
Вставляешь в рот термометр, профессионально меняешь лоскут на голове. Я, почему то хочу спросить, лечил ли ты когда-нибудь Ирвинга, и сразу же прикусываю язык – твоя больная тема. Проходит еще какое-то время, не замечаю его течения. Все зависло, как туман в предрассветных осенних сумерках. Я прогуливаюсь границей смелых галлюцинаций, и все той же гадкой реальности, боясь даже задуматься, какой, из этих миров пугает больше. Что? Очевидно, тот, в котором обитаешь ты, твою мать!
Неосознанно облизываю потрескавшиеся, горячие губы, догадываясь, что если я не проглотил градусник, то значит, ты его уже вынул. Смаргиваю с ресниц тяжелую, клиническую сонливость, и, вуаля, снова вижу над собой прекраснейшего из всех ублюдков.
- Немного спала. Немного.- Замечая, что я рассматриваю тебя, жалея честные эмоции, в данный миг особо остро страдающего от позора, существа, успокаивающе добавляешь. – Уже почти утро, ночь пережили, и то легче.
После этих слов, ты встаешь, гасишь свет. И верно, вертикальная полоса улицы между гардин на окне, контрастно сереет против внутреннего полумрака комнаты. Не сразу соображаю, что пошло не так. Какое из ощущений явно лишнее. Это, быть может, потом, окончательно проснувшись уже поздним утром, я вспомню и привычным для меня образом проанализирую все, что показалось странным. Ты ложишься рядом со мною, матрас чуть прогибается под весом второго тела. Не прикасаешься, но довольно близко – все еще быстрое, прохладное дыхание достигает моего виска. Так тяжело сдержаться и не открыть глаза, не повернуться на бок – как ты сейчас смотришь на меня? Чувствую же, смотришь….
Я говорил, что ты беспардонная тварь? Уверен, да. Разве что, может, в иной форме…. Далекие аккорды знакомой мелодии достигают мозга, и спустя какую-то минуту сон как рукой снимает. Провалиться обратно в сновидение невозможно – я одержимо, с профессиональным интересом вслушиваюсь в мелодию. Ты то, где выдрал этот диск? Глаза открыты, ищуще бегают комнатой, и, ясное дело, тебя в ней не находят. Ты же снаружи.
- Альбом семьдесят восьмого года… только психи и я, могут слушать раннего Дэвида. – Умудряюсь сразу же подняться с постели, настолько впечатлен. Так вот, наглость высшей степени, врубить музыку, звуки которой, опытного радиоведущего, повергнут в шок – на станциях это не формат!
Погоди, а разве ты знал, кем я работаю? Что ты вообще обо мне знаешь?
Набрасываю белую простынь на плечи – и в храм на венчание. Негнущимися ногами шаркаю по полу, проследовав до окна. Скоро пойму, что босиком прохладно стоять, что мне вообще холодно, что, черт подери, меня качает, как морской буек - все еще очень хреново себя чувствую, и далеко не здоров. Но минуту-другую, я сам не свой, и больше не на что, не отвлекаясь, воспринимаю и впитываю картину в целом.
Окно спальни выходит во двор, как раз туда, где, как я теперь вижу, огибая беспорядочное насаждение сосен, заворачивает лента подъездной дороги. Ты откидываешь с дороги снег большой лопатой. Где-то, вероятно, на пороге, стоит магнитола, из которой доносится музыкальное сопровождение для твоей не хитрой физической разминки. За окном морозная пасмурная погода, но снег не идет. Ты же, блядь, горячий парень, выперся наружу в одних спортивных брюках и не внушающей доверия, толстовке. Закатав выше локтя рукава, увлечено орудуешь лопатой, снимая один слой сугроба, и потом следующий, гадко скребя пластиком по асфальту. Я наблюдаю, как раз за разом расправляется твоя широкая в плечах спина, как клубится и тает теплое дыхание, падают на лицо, выбившиеся из-под резинки, пряди отросших, пепельно-русых волос.
Глотать тяжело, возможно, потому, что горло воспалено. Возможно, по иной причине. Молодой, избалованный наркотиками Дэвид, увлеченно поет о том, что ничто меня не коснется, пока он будет рядом, тысячу лет, золотое время. Я нахожу себя взбешенным, и, по непонятной причине, растерянным. Через простынь, до синяков впившимся пальцами в собственные предплечья. Пошатываясь, отхожу от окна, питая слабую надежду, что ты не заметил белый силуэт, так пристально следивший за тобою из полумрака спальни.
Зеркало встречает меня матом – пиздец так выглядеть! Глаза с красной сеткой капилляр, слезятся без видимой на то причины. Кожа, сухая как пергамент, неестественно бледная, но с возбужденным румянцем на щеках и у переносицы. Хрен знает, может давление подскочило…. Пытаюсь пригладить топорщащиеся во все стороны, жесткие волосы – мама говорила, Фокси, всегда расчесывайся после мытья головы. Мам, прости, был занят минетом. ( ^_~) Натягиваю свои вещи, которые, ты любовно сбросил на пол у кровати. Неуютно себя чувствую в них, особенно в джинсах, что до сих пор сырые и жесткие, но самому взять что-то из твоей одежды, а уж тем более просить, кажется страшной пыткой.
Подустав от любования своей рожей, снова падаю на кровать – скажи спасибо, что еще ботинки не обул. Вообще-то мне пофиг, но решаю измерить температуру. Пока идет процесс, шныряю пустым взглядом по прикроватной тумбе – открытый контейнер аптечки, начатая бутылка минералки, мед препараты и вкладыши к ним – ты, мягко говоря, неаккуратный, Матиас. На месте Ирвинга, я бы тоже свалил. Ага. Телефон.
Находка кажется мне сейчас чем-то из ряда вон выходящим, хотя, на самом деле, что не так? Ты знал, я должен буду связаться с кем то, что бы убраться отсюда нахер. Вынимаю соломку градусника и на автомате смотрю на цифры – чуть больше тридцати восьми. Все пучком, уже не здохну. Пальцы неумело набирают знакомый номер. Я подбираю под себя ноги, сажусь, упираясь спиною в холодную стену – надо покрепче зафиксировать себя в пространстве. Сейчас будет шторм.
После четвертого гудка Джессика снимает рубку, и еще с десяток секунд я отчаянно подыскиваю слова, способные устроить ее и не рассмешить меня. Да вру, мне совершенно не весело в данный момент, даже при понимании, что вот-вот должна прозвучать моя самая искусная в жизни ложь.
Джесс рада слышать, что я живой и здоровый, насчет последнего пока молчу – приятным сюрпризом для нее станет забота обо мне сопливом, в свой долгожданный день рождения. Боялась, что тебя убили, или, что насмерть замерз где-то – причитает моя девушка, а я скалюсь в ухмылке, которую она никогда не увидит. Почти отгадала. Я, первым делом прошу извинений – ее подарок, как и бумажник у меня украли. Джесс с запинкой выдает – все ерунда, главное, что не тронули. Ага, я цел и невредим, отвечаю ей, прикусывая язык. Где нахожусь? Эээ… точно не знаю. У одного хорошего парня, в его доме посреди леса. Да, он подкинет меня до Сноубэй, а там, я своим ходом. Говорю, и параллельно представляю, что для осуществления такого фокуса, мне придется просить тебя об услуге. Учитывая необходимость расчета в городском такси наличной валютой, даже о нескольких. А ведь легче теперь язык себе откусить, чем говорить с тобою. Как то неожиданно, уже под конец разговора, Джессика прячет волнительные интонации куда подальше, и тщательно подбирая слова - «Фокс, помни, что должен произвести на моих родителей хорошее впечатление. Они не любят неудачников» А кто их любит, милая? Кто, же блядь, любит их! Прости, это все нервы, целую, люблю, до скорой встречи!
Вздыхаю, нажав на клавишу отбоя. Хорошо знать, что тебя где-то ждут. Пускай, и не такого, каким ты есть на самом деле. Но, твою сучью мать, Джесс ведь права – лузеров никто не любит.
Через какие-то пол часа, ты застаешь меня в глубокой медитативной херне – завернувшись в одеяло, пялюсь на пустую соседнюю стену, мерно постукивая зубами. Видя такое дело, пропуская приветствие, хозяйственно лезешь на кровать, находишь ладонью мою шею. Недовольно вздыхаешь, и уж только потом интересуешься, как я себя чувствую.
- Спасибо, хорошо. Отвези меня в город. – Отворачиваюсь, стараясь не встречаться взглядом с твоим. Теперь я вменяем и трезв, отлично соображаю, а помню вообще офигенно.
От тебя пахнет свежестью и хвоей, а еще, чуть-чуть сигаретами. Вот кто здесь слабак! Уверен, смотришь на меня, и даже догадываюсь, что при этом думаешь. Телефон валяется рядом, значит, я воспользовался им. Значит, сообщил о том, как я и где я.
- Я вызвал снегоочистительную машину, при хорошем раскладе, сможем попасть в Сноубэй не раньше чем через три-четыре часа.
Киваю, что понял, и, не догадываясь, насколько жалким выглядит это со стороны, повыше натягиваю на себя одетого, одеяло.
- Я удивлен, что ты слушаешь Боуи. – Исключительно по вине простуженного горла, говорю таким голосом. Ведь нет причины, твою блядскую мать, сникать перед тобою и запинаться в словах.
- А? Ты разбираешься в музыке. – Выглядишь удивленным. Я специально повернулся, что бы убедиться в догадке.
- Я ди-джей на радио. По долгу профессии, знаю и слушаю очень много такого, чего не слушают другие.
У тебя жуткие глаза, кобальтово-серебристые, глубокие и огромные. Я боюсь представить, какими они будут, поразись ты чему то или испугайся. Не бурли в душе столько гнева и презрения, я выражался бы иными словами – но только садистами и уебками никто и никогда восхищаться не станет!
- Похвально. – Издеваешься? Внезапная улыбка расходится твоими блядскими губами. – Давай выпьешь жаропонижающее, и пошли, наконец, что-то поедим.
Сам не знаю, как до такого докатился – мы сидели за одним столом и не без аппетита уплетали разогретый грибной суп. Было жутко от собственной апатии, и недостаточной концентрации злости внутри. Я по-прежнему не смотрел на тебя, хотя, порой, это казалось не то, что сложным, глупым – все пространство, до миллиметра заполнено твоим присутствием. Даже если предположить, что я внезапно преисполнюсь всепрощающего понимания, и сброшу с души камень ненависти, настырные, резкие прострелы в копчике напоминали – ты уебок и насильник.
После, пили кофе. Ты добавил в свое молока, а я, выдавил в чашку почти половину лимона. Кухня, не сказать, что была маленькой по площади, но, казалось, незаметно сужалась, до размеров крохотной коморки, начни мы беседовать.
А кто начал, не я же? Всего лишь озвучил собственные мысли, и сразу же пожалел об этом.
- Сколько мне было лет? Мм… Двадцать девять, вроде. Но «привкус», не первое, что я написал.
- У тебя был подобный роман с одноклассницей в старей школе? – кофе, что больше похож на лимонный напиток – моя слабость.
- С одноклассником. – Улыбаешься, замечая, как каменеет лицо твоего собеседника.
- Уже и писал бы, как оно было. – Перевожу взгляд на окно, а все ж там поинтереснее картина. Игольчатые, против света, почти черные ветви сосны мерно раскачиваются на ветру. Еще пару лет и сюда не будет проникать солнечный свет.
- А тебе бы понравилась книга про двух геев? – Участливо заглядываешь в лицо.
- Нет. – Предпочитаю быть честным.
- Мало кому понравилась бы. – Твоя улыбка тонет в глотках кофе, и я несказанно рад, что от меня скрыта сквозящая в голосе горечь.
- Выходит, ты не от души писал, а ради денег и славы.
Отставляя чашку, переплетаешь руки замком, опираясь на столешницу. Вызов, и насмешка, растягивают узкие губы. Мне становится жарко от мысли, что ты, прямо в этот миг, глядя в мои воспаленные, болезненные глаза, можешь вспоминать вчерашнее. Я, черт возьми, вспоминаю. И уже матерю себя за ненужное любопытство – не следовало вообще заговаривать с тобою.
- Да, я ничего не делаю с душою. Все, исключительно ради выгоды.
- Я не это имел в виду… - слова подобрать сложно, да и нафиг надо, сам не пойму. Однако странное ощущение вины сбивает дыхание. И это мне то совестно?? Мне? Не тебе, ублюдок?- Мне жаль, что ты не смог написать «Привкус лжи» так, как хотел.
- Ясно. А еще, тебе жаль, что уничтожил мой роман.
Я опять отворачиваюсь, и не понимая причины, поджимаю губы, едва сдерживаясь что бы не закричать. На сознание опускаются мутные, удушающие сумерки - я в растерянности. Утвердительно киваю головой, пусть и сразу же спешу добавить:
- Я сделал это в отместку.
- Так невыносимо было отсасывать мне?
В другой момент, другой, прежний я, послал бы, перекинул стол и тебя вместе с ним, по возможности сильно, вмазал бы в морду. Или, что более вероятно, отлетел бы раньше, окажись ты проворнее и сильнее….
Еще кивок.
Такой суровый, и вместе с тем, красивый пейзаж за стеклом. Возможно, это лучшее из всего, что может подарить человеку судьба – жить здесь в одиночестве. Кажется, я начинаю понимать твое душевное состояние.
- Виноват, нужно было начать с поцелуев. – Это было неожиданно и по всем статьям страшно, я не успел вскрикнуть, мать твою, понять, как это произошло, не смог. И когда ты встал из-за стола?
-Тссс…- наклоняешься, подхватываешь рукой под затылок, и, не позволяя отпрянуть, целуешь. Пальцы второй руки прохладою ложатся на подбородок - я как хрупкая вещь на твоей ладони. Против горячих моих, губы прохладные и сухие, твою сучью мать, сейчас невыносимо нежные. До того, как рассчитывал отпихнуть тебя, вырваться, просто закрываю глаза, позорно поддаваясь минутной слабости. Я ненавижу тебя! Я хочу, что б ты здох! Я…. Я чудовище.
Выдыхаешь с низким стоном, откидываешь мою голову назад, еще ниже наклоняясь. Теперь, я в твоей полной власти, удерживаешь на весу, пользуешься своей силой, и моим безумием. Не смело вскидываю руки, еще сам не зная, что намерен делать – ударить тебя, или обнять за шею. Мысли рассыпаются крупой – уже не собрать.
Ты не тот, кто был вчера, иной человек. Похожий голод в нетерпеливых движениях губ, но гнева нет, и властного, жестокого желания подчинить тоже - хотя, зачем? Я не сопротивляюсь. Язык, мягко надавливая, проникает в рот, выдергивая из моей груди непроизвольный всхлип – невыносимо приятно. До умопомрачения. Я почти забываю, что хотел сказать, но пальцы уже хватают тебя, за рукав, машинально сжимая.
И ты, расценивая это как просьбу прекратить, тут отпускаешь. Еще миг, тяжело дышишь в приоткрытые губы, дезориентировано ловишь мой взгляд. У меня руки трясутся, и стой я, а не сиди, нафиг подкосились бы колени.
- Не надо, ты же…. – Кто бы слышал этот голос! Мне б самому он показался забавным, не будь я так напуган и сердит.
- Верно, не надо, твоя девушка не одобрит. – Отходишь, пятишься, как от огня. - Я все перепутал местами, Лисенок. Вчера, начал не с того. Просто, пиздец, как сильно тебя хотел.
- Я не о том… ты…заразишься от меня! – краснею, прячу лицо в ладони. Лоб все еще очень горячий, и от температуры в голове полная неразбериха. А еще ты…. Что происходит, я схожу с ума?
- Кажется, я слышу рокот машины. Выйду посмотрю.
Ты покидаешь кухню, и через миг, я слышу удаляющиеся коридором шаги.
В Сноубэй мы приехали ровно в три по полудню. У тебя оказался хороший, пусть старый внедорожник, да и снегоуборочная машина поработала на славу – дорога была почти чистой. Весь путь до города, я молчал. Сидя на заднем сидении, слепо пялился в окно, стараясь не распугать остатки здравого смысла, несмелыми вспышками безрассудства в мозгу – хочу напоследок целовать тебя. Сам. Сильно и грубо. Что б закружилась голова и я возбудился. Что бы ты, сильный и великолепный ублюдок, примитивно заболел к завтрашнему дню. Я уйду с ноющей болью в паху, ты, с моей заразой на губах. Так мы будем помнить друг друга, еще хотя бы какое-то время.
Перед этим, покидая дом, ты спросил, нужны ли мне деньги. Я сказал, что пару сотен не помешает, и что после, вернувшись к себе, я обязательно перешлю их на твой счет. Ничего не отвечая на это, ты вложил мне в карман скрученную пачку купюр – сколько, не знаю.
Зимой темнеет рано. Час - другой, наступит вечер. Я, сбиваясь, считал одинокие, крупные снежинки, мелькавшие мимо стекла. Снег только начинал идти, но что-то подсказывало, скоро усилится. Я хотел закрыть глаза, и уснуть, следя за снегопадом, укачанный мерным рокотом двигателя. А главное, что здесь, в твоем авто. Где разбудить меня, смог бы только ты.
Джесс? Знакомство с ее влиятельными предками? Как я мог позабыть об этом в последние несколько часов…. Мать твою, ушлепок, как я мог, забыть твою жестокость?
- Мы в центре. Здесь без проблем возьмешь такси, Фокс.
Помедлив, пытаясь уловить оттенок твоего голоса, я уже спустя минуту покинул авто, громко хлопая дверью.
Сердце барабанило о ребра, когда я быстрым шагом преодолевал какую-то площадь. Дворники сметали с тротуаров, снег. Из открытой двери магазина лилась примитивная, веселая музыка – скоро Рождество, все в тему. Люди обступили меня, без просу забрали в свою движущуюся массу. Чертов пидор! Даже не взглянул на меня на прощание….

...

Sky: 26.12.10 20:58

О да,бэби садист купидон оченно любит такие проказы Такчто лучше б малышу Фоксу расслабиццо и получать удовольствие.....Ах дааааа,совсем забыла онж того,не гомосек Иногда мне кажится,что люди придумывают всевозможные правила только для того чтобы их нарушать
Ксюша,пасиб дорогая,жду продолжения!!!

...

Romashka: 27.12.10 15:58

Два балбеса!!!!Один упёртый,другой на распутье......Когда до обоих дойдёт,что судьба у них такая?Эх....
Ксюш,с янтарём!!!!!!!!!!

...

Lady in White: 27.12.10 19:55

Ксюша, привет! Воть, я и этот рассказик начала читать... Очень мне нравится, как ты пишешь! Так и встаёт перед глазами картина происходящего. Фокса мне очень жаль, вот уж действительно не везёт парню. а Матиас этот показался мне жестоким. И его, конечно, понять можно, но всё-таки ненормально он себя вёл по отношению к Лисёнку


я слабонервная, но, конечно же, не удалилась чёрт возьми, бедняга Фокс. Это ж какое потрясение

а месть Фокса на самом деле подленькая. Сама пишу, и, если бы кто-то так с моим творением поступил, я бы тоже была близка к убийству


согласна! всё-таки что-то в нём и от оптимиста есть, мне кажется))

очень жду продолжения

и с янтарём!

...

marta buzhe: 28.12.10 01:40

Лидусь, спасибо!)) не люблю янтарь((
скорее бы прошло очередные 30 дней;)))

Ри, я очень рада что ты тут! (на ты? )
Да, Матиас перегнул палку.. перечитала, ужаснулась. теперь сама не знаю каким это надо быть идиотом, на месте Фокса, что б в такого зверюгу влюбиться))
я вот всегда на себя переживания гг примеряю(уж не поймите не правильно!! )думаю, я бы такое не простила...но они же..гм..мужики. даже в детсве мальчики дерутся и потом миряться, типа, друзья могу. Ну а взрослые...не знаю.запуталась.насилие это плохо
*поняла, что выдает себя. слишком радостно скалится.
что б не нарушать конспирации, ухожу пока лишнего не разболтала....

...

Lady in White: 28.12.10 10:43

конечно


учитывая ещё, что он не приверженец голубятни))) очень интересно, как ты обыграешь эту ситуацию


мне кажется, это всё индивидуально но в любом случае, такое сложно простить и Матиас должен сделать что-то такое, что перекроет все прошлые нехорошие поступки

...

Romashka: 29.12.10 22:42

Даже не могу представить,что должно произойти,чтоб человек забыл о насилии.Тем более - таком.....Однополом.....

...

marta buzhe: 30.12.10 04:50

Лидусь, а у нас Фокс с бабской душой))пробьют его на жолость...

Я и раньше догадывался, что Джессика далеко не бедная девушка. Мы познакомились с ней на выставке одного скандально известного фотографа, куда я, следует признаться, зашел волею случая – искал коллегу. Джесс выглядела как профи своего дела, когда с запалом обсуждала фотографию. Пожалуй, ее уникальный склад ума и заразительная беспечность во всем, не касающимся, разве что семьи самой Джесс, поразили меня куда больше, чем внешние данные девушки. Позже, уже после нескольких встреч, завершившихся неожиданно хорошим сексом, она разоткровенничалась, мол, глубоко несчастна – родители требуют ее участия в семейном бизнесе. О чем конкретно речь, моя девушка не уточнила, а я, потому что было похрен, так и не спросил.
- ..крупнейшая деревообрабатывающая фабрика в стране. Фокс, Вам доводилось бывать на подобных фабриках?
Отец Джессики был чересчур занят, что бы общаться с ее не внушающим больших надежд, ухажером. А вот мать, показавшаяся мне человеком попроще, охотно поддерживала разговор. Эээ… нет, висла на моих ушах, в которых, итак, от повышенной температуры стоял напряженный гул.
- К сожалению. Но, уверен, сам процесс обработки древесины очень кропотлив и интересен. – Я жалею, что не остался с тобою. Как бы смешно и бездумно не звучало сие заявление. У тебя – тихо. Лекарство дают….
-О, что Вы! – Ухоженное, неправдоподобно юное лицо моей почти тещи, сияет от удовольствия – добровольный слушатель жаждет услышать от нее больше! И она не будет скупиться! – Все процессы автоматизированы, минимальное привлечение человеческой рабочей силы. Закупив оборудование на семьсот тысяч, уже спустя восемь месяцев, мы вернули расходы на заработную плату персоналу.
Я изображаю интерес, изо всех сил сдерживая кашель. Шампанское ударило в голову, и под кожей мурашки бегают – странное чувство, попеременно, жарко и холодно. Сомневаюсь, что мне стоило пить спиртное, но как тут отказаться – едва я переступил порог скромного замка родителей Джессики, как она несется ко мне с бокалами наперевес. Твоих денег хватило на шикарный букет, что я, не будучи окончательным лузером, сообразил купить разыскивая в центре Сноубэй такси. Джесс исполнилось двадцать семь, но я, тем самым делая ей комплимент, подарил имениннице две дюжины роз. Что не так? На билет до родного города следовало оставить.
Моя девушка встречала гостей в красном, вызывающе роскошном платье. Первой мыслью было – «как то странно ходить с оголенными плечами, когда за окном суровая зима». А может быть, это я ущербный, не оценил всей прелести наряда.
В противовес прекрасному, я, в одежде пережившей глубокую сырую заморозку и некачественную сушку, с кое-как расчесанным, непослушным кустом на голове, напоминал бомжа-аристократа. Отцу Джессики не пришлось тратить много своего делового времени, что бы догадаться – на меня, по ходу, надежд никаких. А вот его жене, я вроде как, приглянулся – сделала скидку на потрепавшее зятька дорожное злоключение?
В родительских хоромах Джесс реальным было заблудиться, ходи без навигатора. Слуги, в одинаковых костюмах и с абсолютно одинаковым выражением вежливого похуизма на лицах, бесконечно сновали туда-сюда, окончательно сбивая с толку. Поэтому, я был даже рад, поймай меня, наконец, в одном из просторных коридоров, мама Джессики – хоть какой ориентир посреди хаоса. До этого момента, я успел посетить туалет, умело наврать своей девушке и даже позвонить боссу. Следовательно, далее, по нарастающей, ждали все более крутые испытания – лузеру, играть НЕ лузера.
Мама-подросток моей девушки причитала, в двух словах расскажи я ей, как сурово обошлись со мною местные парни - подвезли и обокрали. Я почти верил ее доброжелательности. Повиснув на моем локте, мама Джесс заботливо вернула нерадивого гостя почтенному обществу, приводя обратно в гостиную, где якобы отмечали день рождения ее дочери, якобы ее искренние друзья и родственники. Ни пить ни болтать, честно говоря, не хотелось. Голова болела, и от общего состояния слабости клонило ко сну. Лишь данное ранее обещание «держаться и не сдаваться», потому как «неудачников никто не любит», заставляло корчить обаятельные рожи направо - налево.
-Мам, можно я заберу у тебя Фокса ненадолго? – Джессика так, кстати, выявила желание побеседовать со мною наедине, что я облегченно перевел дыхание. Это выглядело грубо, признаюсь. Но я порядком подустал, выслушивая тещину трепотню.
- Черт, не так явно, Фокс… знаю, что мама не подарок, но у тебя была такая счастливая мина, когда я подошла… -Джессика держала меня за руку, уводя куда то, прочь из огромной гостиной. Она была раздражена и, вместе с тем, кажется, не слабо растерянна. Два раза обернулась через плечо, словно боясь, что за нами идет слежка.
- Пускай думает, что я так обрадовался твоему приходу. – Не смог сдержать подлого смеха – прозвучало правдиво.
- Вот кретин. – Джесс хмыкнула, машинальным движением расправляя топорщащуюся оборку у декольте. Ее дизайнерский, открытый наряд, сочно-кровавого цвета, мое воспаленное жаром сознание, почему то наводил на мысль о жертвоприношениях. Сейчас Джессика, с присущей ей червинкой в улыбке и сталью в холодных, серо-голубых, глазах, выглядела как жрец смерти, поглотивший в дар энное количество жертвенных сердец. Ей Богу, в красном, «рваном» платье, вид был устрашающим. – Пойдем куда-нибудь отсюда.
И вот, Джесс устало выдыхает, совсем как я, отойди мы на приличное расстояние, от ее вечно юной, экстра общительной мамочки.
- Надоели гости? Или перепила?
Не похоже. Моя девушка любит шумную компанию, да и горячительными напитками сроду не злоупотребляла. Нет, не верно выразился - я мог напиться двумя бокалами вина, в то время, когда Джесс, выпив столько же, если не больше, трезво разглядывала слабака, чему то своему посмеиваясь.
- Что ты! Этого праздника все ждали целый год, Фокс! А уж я, как ты считаешь, ждала?...
«Прям таки все! Изнемогали от нетерпения..» думал я про себя, отмечая повышенную нервозность и списывая последнюю на плохое самочувствие и слабость.
..-гостям всегда рады в этом доме. Мать с отцом не позвали бы тех, кого мне было б неприятно видеть. Среди гостей мои одноклассники и наши уважаемы соседи. Партнеры отца и подружки матери по клубу….- Джесс много треплется. Причем, едва ли не впервые, я испытываю желание заткнуть уши – городит чушь, как если бы наш диалог снимали на видео. Пафосно, с идеальной дикцией….
- Но, к сожалению, есть такие уроды, которые считают, что могут приператься в родительский дом без приглашения, только лишь потому, что кровные родственники!
Я прохожу следом за Красным Жрецом, в огромную, как и все, что принадлежит сему мини-замку, светлую комнату – похоже, что спальню Джесс. Она… роскошна. У скромного ди-джея, частной столичной радиостанции, есть лишь одно единственное определение.
Джессика, сперва, рассматривает свое отражение, в огромном зеркале на треноге, и как истинная идеалистка, находя какой-то изъян, брезгливо морщит нос. Да нет, - вторя ей, окидываю оценивающим взглядом стройный, высокий силуэт, - вроде все пучком….
- Я хочу поцеловать тебя, и не могу.
-?? – в моих глазах вопрос. Брови домиком.
Жрец, сменив гнев на милость, снисходительно улыбается моему отражению – я то стою за ее спиной, по-прежнему глядя в зеркало.
- Подхвачу твою болячку, и на открытии выставки, буду ходить с таким же убитым лицом и стеклянными глазами.
Понимающе киваю, отходя от Жреца нафиг куда подальше. Я не ждал, что окажись мы наедине, моя девушка набросится на меня, жарко стоная, но… блядь. Ждал таки.
- Устал? – бутылке Шато ля Пин, и моим по-ковбойски заброшенным ногам, на резном, дорогущем туалетном столике не место. Но у Джесс день рождения, и она давно как взрослая девочка, а я, ее взрослый мальчик, так что вроде бы всем и все можно. Наливая в бокал на два пальца, Жрец залпом выпивает вино, даже не скривившись. Следом снова наполняет хрусталь, но уже щедрее, до половины. – Выпей, а то физиономия какая-то кислая. Портишь мне настроение, Фокси.
Не хочу, но беру бокал из ее рук и поспешно опрокидываю в себя – ни хрена не вкусное вино, плевать, что дорогое.
- Это же не я тебе его испортил, а те таинственные родственники. – Изображаю руками колышущее воздух привидение.
Джесс ухмыляется, отрешенно смотрит в одну точку, но спустя секунду, оживает. В глазах горит демоническое пламя. Жрец, блядь!
-Черт меня дери… да я тебе сейчас покажу, о чем идет речь… - с пугающим рвением подходит к письменному столу, вытаскивает из сумки, лежащей на столешнице, свой походный ноут. – У меня должны быть в памяти эти фото. Я их полтора года назад делала. Просто улет!
Я бы вообще не обратил внимания, если б не этот самый лихорадочный блеск, в глазах Джесс. Обычно, ее мало что могло заинтересовать или взбесить до подобной кондиции.
Падая на диван рядом со мною, Красный Жрец включает ноубук и начинает возбужденно листать список рабочих папок. То, как ловко и быстро она рыскает компом, вызывает уважение и зависть – вот бы меня так зацепил кто-то, что бы… Вспоминаю о тебе, и давлюсь выдохом.
-Ха! Да вот же он!
Не от спиртного голос Джессики неоправданно высок и дыхание прерывисто – нервничает. Почти дрожит от злости. И кто ее так?...
- Мой дядька на похоронах, год с лишним назад. Смотри внимательнее, Фокси! Смотри на эту рожу… он плачет. Это единственный раз, когда мне удалось увидеть слезы на лице этого уебка.
До того, как первое из внушительной папки фото открылось, я уже поразился – Джесс никогда прежде так явно не проявляла агрессии по отношению к кому либо. Да, она, как и все люди творческих профессий бывала несдержанна, или настроена поматериться по случаю. Но что б с подобной ненавистью….
- Он хоронил своего любовника, которого завистливые конкуренты киноиндустрии искромсали на клапти. Паренек был начинающим актером. Да, это то, о чем ты подумал, Фокси… – Джесс, оборачивается ко мне, заговорчески приближаясь, обдавая злорадным, хмельным смехом и парами сладких, запредельно дорогих «маубусен». – Мой дядька хренов гей.
Но я не смотрю на свою девушку, на монитор - да. Улыбка введенного в курс дела, благодарного сообщника, зависает на лице неприятной тяжестью. Аж скулы свело.
- Я с детства на дух его не переношу, и он меня тоже. – Жрец, кажется, замечая мое охреневшее выражение лица, и понимая, что теряет марку высокосветской дамы, сейчас готова пуститься в разъяснения. – Матиас, в своих кругах, известный писатель. Он родной младший брат моей матери, и, поверь, та еще скотина!
- Скотина.
Выдаю я, согласно кивая головой, не в силах оторвать взгляд от фото. Глаза, от напряжения снова начинают слезиться, а сердце прыгать по грудине, как взбесившая обезьяна по клетке.
Ты похожий на собственную тень – лицо осунувшееся, не бритое, бледное, словно мел. Кобальтовые глаза кажутся выцветшими, блеклыми, возможно, от слез. На тебе серая, промокшая одежда – идет дождь. Но даже сквозь густые полосы струй заметно, что плачешь.
- Покажи еще…. –до конца не осознавая, зачем это делаю, накрываю своей, руку Джесс, заставляя открыть следующее фото в папке. Она смотрит чуть более пристально, чем я ожидал, с вопросом. Меня, в этот миг, почему то не слишком волнует ее реакция.
Я ведь видел тебя так близко, как это только возможно, но сейчас, впиваясь взглядом в четкое фото, теряю дар речи – твое лицо открыто. Совсем рядом. И так отчетливо видны эмоции боли, подернувшие каждую жилку, поджавшие упрямые, узкие губы в неровную жесткую полосу! Ты вот-вот разрыдаешься… я прав?
- Еще…
- Забавно, да? Комично мужик смотрится, верно? – Джесс ищет разгадку в моем неожиданном, нездоровом любопытстве по отношению к ее дядьке гею. Должно быть, мысленно благодарит судьбу за такого понимающего, преданного бой-френда, как я. – А это, Ирвинг, тот парнишка. Гляди, здесь видно, что лицо сшито из кусков….
Внутри меня вырубили электричество – в глазах темнеет, очертания реальности стираются в черно-серое пятно – иду на ощупь. Только шумная пульсация крови в висках напоминает – еще здесь, в сознании.
Я прежде ни разу не видел снимки с похорон. Да, покойников тоже фотографируют, не такая уж большая редкость. Но таких – нет. Таких – аморально. Тебя, в одном объективе с таким… жестоко.
Я тянусь за бутылкой, делаю серию глотков из горла, ощущая вино, как воду – без вкуса и крепости. Жаль, пекущая сухость во рту никуда не исчезает. Джессика довольна моим возбуждением, вроде. Я и не пытаюсь это скрыть – зол, и поражен одновременно. Красный Жрец ласкающим движением кликает на следующее фото. Еще ближе. Хорошая камера, должно быть у моей девушки, профессиональная.
Лицо Ирвинга похоже на картинку-пазл, собранный верно, но неаккуратно – неправдоподобно выглядит, будто кукольное. Проскакивает мысль, что тело твоего любовника, специально для похорон, обработали чем-то вроде силикона – ненатурально матовая, светлая кожа. Капли дождя, не задерживаясь, стекают по ней, как по фарфору. Идеально уложенные мелкие кудри волос, длинными, витыми, уже влажными локонами покоятся на белоснежной рубашке. Ты любуешься им, изысканно страшным и совершенно мертвым, таким искусственным и нарядным, как музейный экспонат. С мольбой всматриваешься в застывший, мраморный коллаж лица, и словно, ждешь ответа, который, ясный хрен, покойник не сможет дать тебе. «Почему я остался жить?»
-Дальше.
- О, вошел во вкус? – именинница хохочет, заправски закидывая ногу на ногу, придвигаясь ко мне еще ближе. Декольте платья, в таком положении, вызывающе топорщится, практически оголяя грудь. – Эта фото сессия – нечто! Знал бы ты, сколько раз я пересматривала ее, ища вдохновения! Мой дядька здесь как дебил – видишь, улыбается сквозь слезы? У него и до этого крыша была съехавшей, но после смерти парнишки….
Мне, отчего-то трудно дышать, будто кто на грудь давит огромным ботинком. Это отвратное чувство, выдающее во мне чистокровного лузера, но такое, блядь, честное – страх. Боюсь того, что рядом со мною сидит незнакомое существо, не та, моя Джесс. Моя, не стала бы делать подобные этим, кадры! Даже, ненавидя тебя.
Целуешь Ирвинга, и верно, улыбаешься. По губам видно, что-то нашептываешь в висок своему мертвому любовнику. Прикрываешь его от дождя – заботливый и сумасшедший.
Понимаю, что больше не выдержу, и первой, кому захочу расквасить физиономию, будет Джессика. Безобидная не причинившая мне вреда, милая Джесс. А вот второй жертвой оправданного насилия, непременно должен будешь стать ты. Какого хера позволил насмехаться над собою!? Какого, вел себя, на похоронах, словно шизофреник!? Тоже мне, блядь, Ирвинг! Влюбленный пидарас…. Ты хоть знал, что родная племянница снимает тебя, увлеченно меняя ракурсы….
Полнота эмоций препятствует шаблонной динамике организма – дыханию. Это примитивно, но так сложно, ведь слова, плохие, резкие, не нужные, щекочут трахею. Вдобавок, чертово вино, добирается мозга, начинает нагло стучаться в него, влияя на мыслительные процессы, искажая их.
Хочу выбросить из головы, и не подвергать анализу, но не выходит. Я что-то упустил, не заметил. Что то, в чьей власти теперь карать меня – Ирвинг не просто тот, кто тебя оставил. Это парень, которого уже давно нет в живых. Твоя книга, так просто уничтоженная мстительным мною – посвящение ему. Нет, я все великолепно помнил, ты, ушлепок, первый зародил в моей душе презрение – физическое сексуальное насилие, дерьмовый способ знакомства. Но…. Хуево, что остается это «но». «НО» с большой буквы.
- И, говоришь, твой дядька заявился тебя поздравить?
Что мне стоит улыбнуться Красному Жрецу Гламура? Пара пустяков. Нет в этой радостной маске и грамма искренности, и Джессика не дура, чтоб упустить сие из виду. Так ведь, Шато ля Пин, хмельная штука - Фоксу по башке бахнуло. Моя девушка не должна особо удивиться несоответствиям в образе.
- Что, представить вас друг другу? – судя по голосу, сомневается, что идея ей нравится. Мое внезапное любопытство, заставляет Джесс насторожиться.
Я уже почти ответил, мол, «нет, конечно, зачем?» Придушил мерзкий голос совести и визгливый вопль раболепного восхищения Матиасом Вергони – хочу снова увидеть тебя! Как… в дверь настойчиво постучали, и мне, да, впрочем, и озадаченной Джессике невольно, пришлось перевести взгляд на вошедшего.
- Я уже боялся, что ты прячешься от меня, милая! – Это ты то, боялся чего-то там?? Нифига. Я. Момента, когда сердце остановилось, и снова пошло, только уже по-иному, болезненными рывками. – Дай обниму тебя, Джесс…
А вот это, вообще пиздец полный! Моя девушка изображает радость, сука, светится ею, как галогенная лампа. Поднимается, и идет к тебе. Позволяет привлечь к груди, целует в щеку, не переставая при этом по-акульи скалиться. Притвора!!
- Только после обед вспомнил, что у тебя день рождения, прости. Подарок выбирал впопыхах. – Ты вручаешь племяннице черный, бархатный футляр – догадываюсь, что там. Она охает, открывая его, и по второму заходу цепляется на шею, оставляет поцелуи на щеках.
У меня видок – на зависть врагам. Мужественно выдерживаю взгляд Джессики, а после, со слегка пошатнувшейся уверенностью, что не тронусь умом – беглый твой.
-Матиас, познакомься, мой парень, Фокс Райан. Фокс… это мой обожаемый дядя Матиас Вергони. Ты должен был слышать о нем, он известный писатель.
Джесс мать ее, не хило играет роль. Оскара в рожу! Я едва сдерживаюсь, что бы ни рассмеяться – истерика на подходе. Проще просто – повернуть ноут монитором к тебе. И со зверским удовольствием наблюдать, как меняются оттенки гнева на лицах – твоем, и Джессики. Вы же, герои вечера, ублюдки! Что дядька, что его племянница – два сапога пара.
- Очень рад. – Я могу контролировать себя, и это есть хорошо. Закрываю ноут, отлаживая его на диван. Могу встать и не покачнуться – радует. Ты улыбаешься мне, непринужденно-вежливо, впервые такая грубая ложь. И вот это есть плохо.
- Симпатичный паренек, Джесс. Но моложе тебя на пару лет, отгадал? – Обнаглел до такой степени, что пожимая мою руку, говоришь обо мне в третьем лице. Предположить не мог – моральные издевательства ранят не меньше телесных.
-Дядя… это так заметно? – Джесс сейчас покраснеет, поди знай! Вон, как смутилась. – Черт, всего два года, это ерунда, я считаю.
- Разве? – я знаю, сейчас буду грубить. Или полезу к тебе драться. Или расскажу своей девушке правду, о том, как и с кем провел последние сутки. По этой самой причине, съязвив, и скорчив ехидную мину, обхожу тебя, собираясь покинуть спальню Жреца как можно скорее. Во избежание не желанных ссор, так сказать. День рождения Джессике портить я никак не собирался.
- Фокс? – моя девушка окликает меня, и голос как струна – подрагивает.
- Пойду с тещей побеседую. Я ведь обещал ей вернуться, как только мы досмотрим твои семейные фото. – Горю желание обернуться, и, возможно, многое теряю, так и не сделав этого, поспешно выходя из спальни.
Я ненавижу тебя до такой степени, что готов выть по-волчьи. Ты, как карма, преследуешь меня, уже не остается сомнений, надеясь уничтожить. Ты – воплощение мирового зла. Ошибочный набор генов. Извращенная тварь, в божественном образе…. Ты….
По памяти направляюсь, не куда-нибудь, к лестнице на первый, к выходу. Попутно прикидывая, куда могли припрятать слуги мою куртку. Надо сматываться нахер из Сноубэя, пока не совершил преднамеренное, или до суицида не опустился…. Близко.

...

Lady in White: 30.12.10 10:53

Ксюша, спасибо за продолжение!


ой, не позавидуешь ему неужели никто не понял, какое у него состояние?))


красавчик, должно быть


да любой бы ждал, наверное не нравится мне эта Джессика


даже жаль Матиаса... (хотя его свинское поведение ещё не простила ), а Джессика отвратительно поступила, делая такие снимки


о Господи бедный парень


не мудрено, что у него немного крыша после этого поехала...


согласна ненавижу лицемеров


а вот я бы именно так и сделала!





боится оставаться с Матиасом наедине?)))


интересно, кто помешает ему смотаться

...

marta buzhe: 30.12.10 12:39

Боже мой, Ри, цитирование довело меня до истерики...


спасибо большое!!))
Кто помешает Фоксу?ммм...а ты не знаешь?)) но открою секрет- он таки уедет))на работу же парню нужно, на радиостанцию...

...

Lady in White: 30.12.10 14:19

я догадываюсь


да, точно, работу так просто не забудешь

...

Жизель: 30.12.10 17:15

Проглатила залпом, хочу добавки!!!

...