Опаленные бесконечностью

Голованов Сергей Петрович: 29.08.16 09:00

 » ЧАСТЬ13

Хотя колдун и обещал спокойную дорогу после перевала, тролль не доверял ему, потому что колдун пока неизвестно какой, хороший или плохой. Они ведь разные бывают. Подумать только, и жулики попадаются. И ныряя в очередную лощинку, где любому эльфу легко устроить засаду, тролль резко тормозил в её начале, прислушивался, принюхивался и присматривался. Только у самой горной дороги решил рискнуть и проскочить лощинку без разведки, на предельной быстроте, и, как и предрекал подлый колдун, запнулся о камень и расквасил нос, а также ободрал рожицу, локти, спинку и всё остальное, что можно, прокатившись кубарем по каменной крошке. Чуть ездовую палочку не сломал - так разогнался. Проклиная колдуна за прозорливость, тролль отыскал её и дальше, до самой дороги, хромал пешим ходом.
К счастью до дороги было недалеко, а уж по ней на метёлке скользить одно удовольствие - ровная, без камней. До пещеры добрался, уже когда светало, и не к тому входу, что освободил от камней Сэм в своё время, а к другому, тайному, по длинной каменной щели неподалёку. Тролль нырнул туда и мигом прошмыгнул по её извилистым переходам к цели. Прежде, чем вылезти в пещере, тролль выждал целый час, прислушиваясь, потом сунул в пещеру нос и ещё полчаса принюхивался, потом настала очередь глаз, но и они никакие засады не увидели. Тролль вынырнул из щели и обшнырял всю пещеру вплоть до выхода, где поставил сторожевой колокольчик, который звенел от простого движения воздуха. Не от людей - их за версту даже из пещеры можно услышать - а от эльфов.
Пока тролль копался в правом углу, колокольчик звенел два раза, и два раза пришлось нырять в щель - в первый из-за прилетевшего ночевать в пещеру жука, а второй раз из-за мухи. От злости за потерянное время тролль потратил его в пятеро больше, сбивая взглядом и жука со стены, и жирную муху из воздуха. Особенно долго возился с жуком. Сколько ни давил его взглядом, жук только почёсывался. Крепкий попался жук. Тогда тролль сбил его камешком и растоптал, долго на нём прыгая. Муха от пристального взгляда явно осоловела, снизилась - и тролль, ловко подскочив, метко треснул ей кулаком - муха аж затрещала, и брякнулась на спинку.
Тролль её съел, потому что проголодался, а узелок с едой потерял у дороги, когда споткнулся о камень. В третий раз тролля вспугнул шум на дороге от нескольких лошадей - мимо проехал небольшой караван купцов, и тролль послал им вслед тысячи проклятий, потому что наконец отрыл горлышко кувшина, но из-за шума пришлось снова нырять в щель. Дрожа от жадности, весь в пыли, тролль, наконец, вытащил грязную тряпицу из узкого горла кувшина, заглянул внутрь - и сердце его остановилось, а глазёнки так и вылезли на лоб от жирного блеска золотых монет. Это зрелище совсем лишило разума тролля, и его не насторожил свежий, совсем недавний запах из кувшина - запах человека, по которому следовало сделать вывод, что закапывался этот кувшин после предсказаний колдуна.
Хотя и такое может быть, но уж очень совпадение подозрительное.
Тролли - народ очень на подлости чуткий, и не взгляни тролль на золото, он бы ещё десять раз подумал, прежде чем притронуться к кувшину. Но тут сразу запустил ручонку вовнутрь, схватил пару монет, и тут же ручонка оказалась схваченной неизвестно чем, да так крепко, что и не вытащить. Тролль испугался, запыхтел, заёрзал, но капкан был сработан по принципу удавки, и чем больше дёргался тролль, тем сильнее стискивалась рука, так сильно, что вскоре тролль и дрыгаться перестал. Зато теперь он мог быть твёрдо уверен, что новый его знакомый колдун - очень и очень хороший, раз так всё точно предсказал, даже насчёт неприятностей, что принесёт это золото.
И они только ещё начинались, в чём троллю очень скоро пришлось убедиться. Сначала зазвенел сторожевой колокольчик, потом послышались шаги, голоса, и в пещеру вошли Сэм и Вейн - два негодяя. Тролль скорчился и скрючился, и землёй себя присыпал, но мерзавцы сразу направились к нему. У Сэма в руках потрескивал смоляной факел, и Вейн сразу углядел в углу присыпанного землёй тролля, после чего потрясённо сказал Сэму, что "там кто-то есть". Злодей Сэм осветив тролля получше, обрадовался и сказал, что это, наверное, тролль. И наверняка тот самый ворюга, который украл у него несколько золотых, когда они с Вейном ещё и дракона не раскопали. Хорошо, что Сэм, помня об этой краже, догадался поставить в кувшин капканчик, а то бы паршивец и это золото уволок. Тролль злобно зашипел, надеясь напугать, и попытался убить обоих колдовским взглядом, как вредных мух, но такое было под силу разве что целому войску троллей, и негодяи не померли.
Вместо этого они хорошенько разглядели тролля, всячески обзывая, а Сэм даже прутиком хлестнул, требуя вернуть десять золотых монет. Вейн задумчиво сказал, что этого тролля, конечно, следует казнить, как вора, колдуна и шпиона, и вопрос только, как именно - зажарить, повесить, запороть или просто головёнку оторвать противную, пока он их не заколдовал. И потом в могилку, само собой, вколотить осиновый кол, как оно и положено при похоронах всякой нечисти. Лично он склоняется к тому, чтобы зажарить негодяя, и для пробы Вейн даже приблизил горящий факел так близко к троллю, что у того щетина на голове затрещала.
Тролль не выдержал и завопил. Сэм, остановив мучителя, сказал, что тролля поджарить - дело богоугодное, конечно, но украденного золота не вернёт. Тогда жестокий Вейн предложил пытать пленника, пока не скажет, где золото прячет, на что Сэм, подумав, возразил, что это тоже не годится. Может это не тот тролль, что украл монеты, а совсем другой, а у этого вообще никакого золота нет. Тогда он умрёт под пыткой, но всё равно не скажет, где золото, потому что нет его. Это может, нищий какой тролль. Поэтому он и помрёт молча, ничего не выдав про золото, как древний герой, и его ещё уважать за это придётся. А зачем его уважать забесплатно, покойника, если можно живого продать кому-нибудь задорого, и так вернуть украденные монеты. Хоть вот магистру.
Он давно троллей купить хочет, только они гордые, сволочи, и не продаются. Вейн сказал, что это хорошая мысль, если тролль бедный. А вдруг он богатый? Его надо побить, на всякий случай, авось да скажет - где золото напрятал. Сэм согласно кивнул и взялся за прутик. После третьего удара тролль не выдержал, и завопил, что он бедный, очень бедный, а золото у Сэма украл другой тролль, который этим подвигом долго хвастал, и сейчас хвастает. Но если его отпустят, то тролль обещает и клянётся, что сегодня же приведёт этого ворюгу, и пусть с ним разбираются, хорошо?
На это предложение Вейн посоветовал ему заткнуться, а то в ушах звенит от визгливого голосишки, и добавил, что только совсем уж полный дурак может поверить троллю, чьё племя - так все говорят - славится вероломством и коварством. Наоборот, если тролль говорит, что бедный, это значит - он очень богатый, потому что тролли все вруны. Сэм послушно хлестнул богатенького тролля, и тот, сообразив, что к чему, завопил, что он богатый, очень богатый.
Тогда Вейн, подумав, сказал, что на этот раз он почему-то склонен поверить троллю. Они все вруны, но у этого рожа честная. Может, и не врёт, и впрямь богатый - хлестни его, Сэм, чтоб про золото раскололся. Сэм хлестнул. Нет, завизжал тролль, неужели они не видят, что рожа у него самая лживая на свете?
Сэм согласился, что скорее лживая, чем честная, но Вейн возразил, что это неважно. Если тролль сказал, что рожа лживая, значит - она лживая, если это честный тролль. Но у честного тролля лживой рожи быть не может, следовательно, он врёт, и про лживую рожу врёт, значит, всё таки правдивый, и богатенький, и потому - бей его, Сэм!
Тролль визжал и отчаянно спорил, кто тут врун, и оба они с Вейном так вскоре запутались, что не разобрать. Но Сэм дело знал, и при каждом выводе Вейна о богатстве или бедности тролля, просто хлестал тролля без колебаний, не утруждая себя размышлением - кто из них прав?
Вейн, наконец, признался, что запутался, и теперь не знает, что это за тролль. Неправильный какой-то - кто такого негодного тролля купит? А магистру, наверное, богатый и честный тролль нужен.
Тролль попался на удочку, и тут же заверил, что он как раз такой, а магистр их просто озолотит. Но Сэм возразил, что богатый и честный тролль ему самому сгодится, и если продавать тролля магистру, то только бедным, и снова поднял свой хлёсткий прутик.
Тролль уже не знал, что говорить. От таких дураков у него ум за разум заехал, и он завопил дурным голосом на все вопросы и Сэма, и прутика.
Тогда Вейн сказал, что пора идти на дорогу стеречь магистра из города, и ушёл, злодей. Выйдя на воздух, Вейн дошёл до поворота дороги, где за камнем под кустиком дрыхнул магистр, жмурясь в лучах рассветного солнышка. Вейн доложил, что тролль пойман, раскаялся, созрел, и страстно мечтает продаться магистру.
И добавил такие подробности беседы, что магистр забеспокоился - не рехнулся ли ценный тролль.
Вскоре показалась группа купцов с охраной. Магистр остановив их и велел ждать, а сам, взяв двух солдат, пошёл за Вейном в пещеру. Тролль как раз заканчивал описывать доверчивому Сэму дорогу к огромному кладу, в тысячу золотых, нет, даже в три тысячи, косясь на позабытый прутик. Увидев магистра, тролль заплакал от радости, а Сэм деловито предложил купить уже нищего, как ему и хотелось, но честного тролля, всего за сто золотых, и ещё за сто, которые тот украл раньше, итого - за двести. Тролль заикнулся о чём-то, увидел помахивание зловещего прутика, и тут же заглох, про себя восхищаясь таким наглым враньём, потому что тролли, если чем и восхищаются, то только обманом.
Магистр же, рассмотрев тролля, сказал, что тролль ему нужен, но только настоящий предатель, а этот, раз честный, и не продаст никого. Как честный тролль, он, конечно, будет хранить верность своему королю, ничего магистру не расскажет, и будет врать, или молчать. Так что смысла покупать и нет вовсе, пусть тролль остаётся лучше у Сэма и Вейна. Тролль аж затрясся от таких чудовищных домыслов магистра, и дар речи потерял, а когда обрёл, то горячо заверил магистра, что тот очень несправедлив и сильно ошибается, и что он, тролль, продаст и предаст вся и все, и вообще нет на свете более лживого и предательского тролля, чем он. Магистр в этом усомнился, и попросил, для проверки покупки кое-что продать, чтобы ясно стало - хороший тролль или плохой. Тролль заверил, что очень хороший, и очень дешёвый, всего двести золотых, и в ближайшие два часа продал магистру тысяч на десять разных секретов, прямо из логова Кия. Рожу свою магистр держал в руках, и тролль ничего не понял, хотя врал напропалую. Для магистра даже враньё было золотом, если такое явное, потому что мог сравнить и проверить с другими правдами и неправдами от множества шпионов.
Пока тролль предавал, Сэм откопал ловчий кувшин, отсоединил дно, и освободил шкодливую ручонку тролля, и тот не смылся в ближайшую нору, потому что Сэм, хоть и верил теперь в порядочность тролля, всё же прикрутил его сначала к тяжёлой деревянной дубинке, а с ней не очень то побегаешь.
Магистр запихнул эту дубинку в свою седельную сумку вниз головой, и сказал, что покупка состоялась.
Вскоре вся троица мчалась к деревне - тролль только повизгивал в душной сумке, потому что стукался головёнкой о золотые монеты, злобствуя на Сэма, что тот мало запросил - может, тогда и не стукался бы.
По прибытию в деревню связанного с дубиной тролля заперли в деревянный ящик, где он мог лежать и проклинать вволю свою горькую судьбину. Но такой возможности ему не дали - вскоре цепкие пальцы вытащили дубину из ящика. Магистр весело сказал, что он всё проверил, поспрашивал, и оказалось, что тролль всё наврал. До последнего слова.
Если уж не походить на вруна тролля, и уточнить, то ничего он не проверял, да и не собирался, потому что и так ясно, что тролль всё наврал. Но это мелочи, не так ли? Чего между друзьями не бывает? Хотя тролль может не согласиться, но магистр видит в будущем, как крепко они подружатся. И много ещё хороших слов наговорил магистр, пока два его подручных мерзавца молча и сноровисто развязывали тролля, замкнув его толстый животик в медный пояс, к которому была приделана длинная цепочка. Они принялись одевать его в толстые штанишки из кожи, такую же куртку и рукавички.
На голову надели медный шлем с прорезью для глаз, и магистр, одобрительно кивнув, сказал, что для друга тролля есть небольшая работёнка, за которую хорошо заплатят. Для этой работы Сэм протянул троллю восковую палочку, сказав, что эта дубина понадобится.
Тролль не успел опомниться, как очутился в яме выше своего роста - человеку по колено - прикрытую сверху деревянной решёткой, сквозь которую сверху магистр с дружеской улыбкой сделал козу на пальцах. В яме перед троллем находился низкий, по пояс троллю, подземный ход, да и сзади тоже. От кожаного костюма резко воняло сырым мясом, и ошеломлённый тролль только нос кривил, не в силах ничего понять. Но вскоре из подземного хода спереди послышался шорох - выскочила здоровенная крыса. Она сходу бросилась на тролля, ощерив зубы, и тому стало некогда размышлять о кознях магистра. Тролль метнулся в сторону, и крыса промахнулась. Она тут же бросилась снова, тролль треснул её мягкой дубинкой, споткнулся, и крыса оседлала его грудь.
Она ощерилась, завизжала, и вцепилась в кожу, но та была толстая, и тролль ничего не ощутил. Он сумел сбросить мерзавку и подняться на ноги, но тут из подземного хода выскочили ещё две крысы, и уже втроём они изрядно поваляли тролля, не обращая внимания на его вопли и удары дубинкой. Обмусолив его голодной слюной и изглодав дубинку, крысы убежали в другой проход.
Сверху магистр одобрительно сказал, что тролль работает от души, старательно, и уже золотой заработал. Монета шлёпнулась к ногам тролля. Это троллю понравилось. Нет, не такая работа, когда тебя крысы валяют и грызут, а золотой за это получить. Но, не успел тролль нагнуться за монетой, как из первого хода снова показалась крысиная морда, которая при виде тролля облизнулась и радостно заверещала. И - пошло дело. Тролль крутился как белка в колесе, но его всё время сбивали с ног - по двое, по трое на одного - трепали и убегали в другой вход. Всё новые и новые тройки крыс, но после каждой в пыль шлёпалась золотая монета, и тролль не знал - плакать или смеяться от радости, потому что хотелось и плакать, и радоваться одновременно, да некогда было. Наконец, его так истоптали, что он и встать не мог - лежал и пыхтел. И только тут заметил сквозь решётку рядом с рожей магистра небольшую фигурку эльфа. Тот смотрел явно нехорошо и неласково, как обычно смотрят эльфы на троллей, да и никак иначе смотреть не мог, хотя выражение лица скрывала тёмная повязка. Магистр сказал, напротив, очень приветливо, что тролль явно устал, не хочет ли передохнуть, и не кажется ли ему слишком маленькой плата за такую работу? Тролль посмотрел на горку монет в углу, и с искренней жадностью ответил, что очень, очень мало - ведь всего истоптали. Магистр обещал платить больше, а потом обратился к эльфу - убедился ли он, что заколдованные крысы - грозные воины? Эльф промолчал. Магистр продолжал наставительно, что теперь эльф, наконец, станет помогать Вейну в колдовстве крыс, с этой его свистулькой, не так ли? Даже вот этот симпатичный тролль, и тот помогает. Правда, за деньги, но это же тролль, и было бы вовсе удивительно, если б помогал бесплатно в таком чёрном деле. Тут эльф проверещал, что тролли есть тролли, слов других нет, как их обозвать, их дерьмо и то лучше троллей, и тут же улетел, презрительно фыркая и треща крыльями.
Магистр склонился над решёткой, вздохнул, и сказал, что работа закончена, и теперь тролль может уходить на все четыре стороны.
Но, прежде, чем с него снимут цепочку, магистр хочет чисто по дружески, несмотря на всё враньё тролля, сообщить ему страшную тайну. На самом деле магистр - это не просто магистр, а имеет титул Великого Белого Мага, который сам же себе и присвоил.
Некому больше, кроме него. Он же Самый Великий. Потому что может точнее всех предсказывать будущее. Это ведь главное, а вовсе не те чудеса, что творят другие, чёрные колдуны и колдунишки, которых знает тролль.
Тролль уже понял, что магистр человек нехороший, ибо хорошими он считал, как и все умные люди, только тех, кого можно обмануть.
Услышав же слова о Великом Белом Маге, тролль понял, что магистр ещё и сумасшедший, но ничего не сказал.
Магистр, между тем, продолжал говорить, что за это и не любит, и вешает иногда колдунов, потому что путаются под ногами, хотя ему и в гвоздики на подмётки не годятся. Видеть будущее - это же главное чудо, и полностью им владеет только Господь, потому что сам его и творит.
За вычетом Его воли и по примеру Его также и магистр делает будущее своими руками - это единственный способ верного предсказания будущего в этом мире. Этим магистр и занимается постоянно с Божьей помощью, даже поесть некогда.
Тролль на это ответил, что тоже голодный, и попросил продать ему куриную ногу, жаренную, за золотой, но жестокий магистр пропустил просьбу мимо ушей, и сказал такое, что тролль весь аппетит потерял в мгновение ока.
Магистр скорчил грустную и торжественную рожу, прикрыл свои лживые глаза, как это делают колдуны, уставясь в будущее, и печально сказал, что ясно видит горе, и кровь, и смерть троллей в Моховой горе. Он видит их трупы, много трупов, они истерзанные и холодные. И видит торжествующих эльфов, которые заполонили Моховую гору Они весёлые и злые, шалят, играют и кидаются друг в дружку золотыми монетами троллей.
Сквозь прикрытые веки хитрый магистр углядел таки недоверчивую рожу тролля, и ласково заверил его, что это не бред, это совершенно точное предсказание. Тролль сам только что видел заколдованных крыс, и уцелел только благодаря панцирю из кожи, без которого его бы растерзали в два счёта. Эти крысы пойдут впереди штурмовых стай эльфов. Их будет много, очень много, тысячи. Серыми потоками они зашуршат по ходам и тоннелям Моховой горы, а над ними будут лететь невероятно злые эльфы, сея смерть отравленными стрелами, и добивая раненых острыми мечами.
Тролль хотел что-то сказать, но не смог, и сел в пыль от потрясения. Он вдруг понял, что так и случится. Обязательно. Всё его будущее, и будущее троллей рассыпалось в прах. Магистр сочувственно заметил, что пощады от эльфов ждать не приходится, потому что - тролль знает, почему.
Да, это тролль знал. Если раньше эльфы просто презирали, не замечали и старались не связываться с троллями, то после коварного захвата Моховой горы - не было большего врага для эльфа, нежели тролль. Разве только люди. Тот огромный лесной пожар прошлым, невероятно сухим летом, предсказали колдуны Кия, как и то необыкновенно сухое и жаркое лето. А устроили этот пожар дюжина шпионов Я-Мо, которые тогда вовсю резвились под видом купцов по всем окрестностям, не опасаясь верёвки магистра. Из-за такого подарка король троллей и стал союзником желтяков, и относительно честным, что для тролля просто невероятно. Но Моховая гора стоила честности. Королю троллей сообщили, когда, где и что случится, поэтому он, собрав в нужном месте в нужное время всех троллей, кого сумел, захватил Моховую гору.
Едва поднялся предсказанный ветер и чуть приподнял над землёй плотный покров дыма, тролли ринулись к Моховой горе. Они успели раньше эльфов, гораздо раньше, и когда вернулись эльфы, все лишние входы были завалены, а в свободных были устроены насыпи таким образом, что влететь нельзя - только пешком, а уж в пешем поединке тролли были гораздо шустрее.
Всё же разъярённые эльфы сумели пробиться в один из залов, как называли пещеры внутри, но потери оказались столь велики, что король Ри прекратил штурм. На каждой насыпи осталось по трое-четверо эльфов, редко - с одним мёртвым троллем.
Но если на стороне эльфов выступят тысячи крыс, тролли обречены. Магистр подбодрил пленника, сказав, что ему, как настоящему троллю, интереснее, конечно, собственная судьба.
И тут магистр, как Великий Маг, может предсказать её троллю по разному, ибо чувствует ну просто необъяснимую дружескую симпатию. Может предсказать смерть - долгую и мучительную, что приключится совсем скоро. Но магистр может предсказать, по знакомству, и наоборот. Очень радужное будущее, в цвете золота, силы и власти над прочими троллями. Иначе говоря, корону троллей, весь золотой запас Моховой горы, да и саму гору - чего не сделаешь для друга. Если тролль, конечно, примет дружбу магистра. В этом мире нужно иметь как можно больше друзей, чтобы уверенно предсказывать будущее. Магистр поможет троллю предсказать своё счастье и славу, ну, и тролль, как настоящий друг, тоже исполнит мелкие просьбы от друга магистра, не так ли?
Ну, там, мимоходом Кия отравить, и прочую мелочь. А?
Тролль был сильно истоптан, и ошарашен мрачными словами, и потому обычная хитрость ему отказала.
Тролль никак не мог сообразить - что именно соврать, и тупо стал жаловаться, что крысы просто невозможные. Таких крыс в природе нет, которые на троллей нападают. Это колдовство немыслимое.
Магистр раздражённо ответил, что именно так скажет король Барр, выслушав донос тролля. Но магистр - это Великий Маг, а не какой-то раззява. Лучше с ним дружить, а не то предсказание о мучительной гибели сбудется. Магистр отпустит тролля на все четыре стороны, потому что тролль ничего плохого не сделал, кроме кражи, но магистр его прощает, как и подобает христианину.
Убьют беднягу вовсе не эльфы - умный тролль смоется из Моховой горы перед штурмом. Убьют тролля свои, загонят, как суслика, и замучают - но вовсе не за то, что тролль продал Моховую гору. За такую подлость неимоверных размеров тролли могут только уважать. Пусть и в глубине души. Хотя и обидятся за такую вселенскую пакость - сдать эльфам родную Моховую гору. Вот сволочь, скажут, продался магистру и нанялся обучать крыс - целое войско обучил. За несчастные несколько монет обрёк на страшную смерть в казематах Моховой горы своих проданных соплеменников. Всё это эльф расскажет уцелевшим пленным. Он подтвердит своим словом, что тролль обучал крыс, как магистр за это платил, и как тролль торговался ещё, что мало. А эльфы не врут - этого даже тролли не оспаривают.
Одним словом, все уцелевшие тролли примутся охотиться за предателем. Не столько даже из ненависти, а сколько по более близкой сердцу тролля причине - чтобы захватить золото. Ведь все знают, что эльфам золото не нужно. Значит, они отдали его предателю. За возврат Моховой горы. Согласно договора. Целую кучу золота. Огромную. Бедный, бедный, бедный тролль. Магистр ясно видит, сквозь слёзы жалости, как в будущем его рвут по маленьким кусочкам, очень долго и бережно рвут, чтоб не помер. Очень и очень долго, впрочем, тролль и сам вскоре убедится, что - ну уж очень долго.
Этот язык угроз и неприятностей быстро привёл тролля в чувство.
А реальность видения магистра привела тролля в ужас. И когда магистр утомлённо поинтересовался - не родной ли троллю этот Кий, если он его травить не хочет, ошалевший тролль завопил, что нет, далеко не родной, а был бы родной - тролль бы продал его, не моргнув глазом, и отравил бы хоть сто раз, и куда дешевле, чем не родного, потому что родному к чашке пролезть легче. А сам тролль очень хочет подружиться с магистром, он с детства об этом мечтал, и ради такого друга он кого угодно отравит.
И Кия - с радостью, да только так охраняют, что хоть лопни - а не подступишься к чашке. И пусть магистр поручит своему новому лучшему другу чего-нибудь выполнимое, а тролль уж в лепёшку коровью расшибётся, и нашпионит, и навредит до невозможности, и чего только ещё не сделает ради друга.
Всё это высказал тролль очень горячо, и даже ручки клятвенно на груди сложил. Вся соображалка мигом вернулась, и тролль даже не пытался врать, потому что знал - никто из троллей ему не поверит. Конечно, поверят эльфу, потому что сволочи эльфы из презрения ко всем и впрямь никогда не врут, и его, бедного и неповинного тролля уж точно выловят, вынюхают по следу, и порвут - в клочки.
Но магистр, выслушав тролля, усомнился, что тот искренне проникся дружескими чувствами. Уж очень долго не проникался, а тут вдруг - на тебе. И для доказательства дружбы принялся выспрашивать - а почему это какого-то Кия - и отравить нельзя, на что тролль честно продал всю систему охраны, всех продал из шпионов Я-Мо, кого знал, продал систему брошей-пропусков, систему предсказателей, и долго ещё продавал, до темноты, надеясь вернуть дружбу магистра. Они с магистром и перекусить успели куриными ногами между вопросами, запивая вином - магистр из кружки, тролль из напёрстка Алины, и чокнулись даже кружкой и напёрстком, а магистр всё сомневался, всё спрашивал, так что тролль отчаялся, и не знал - не заплакать ли от досады, уж очень магистр недоверчивый попался, троллю на слово не верит.
Всё же тролль, видимо, убедил магистра в своих дружеских чувствах, потому что тот принялся чесать в затылке и неуверенно сказал, что ладно, убедил. Так значит, всё-таки друг?
Тролль завопил, что конечно - друг, и пусть магистр объяснит по дружески, как сможет предсказать ему корону троллей, золото Моховой горы, ну, и прочие мелочи. Он, конечно, верит другу Великому магистру, но после резни в Моховой горе не останется ни власти, ни короны, ни вообще ничего и никого - все уцелевшие тролли разбегутся, не собрать. А золото эльфы из вредности не отдадут. Про Моховую гору и не спрашиваю. И троллю просто интересно, как его Великий друг такое чудо сотворит. То есть предскажет.
-Мы сотворим вместе. То есть, предскажем. С Божьей помощью...- заверил магистр. И тихим, панибратским голосом, часто оглядываясь, магистр рассказал, что старый король эльфов Ри никак не хочет с ним дружить, и магистр давно хотел заменить его другим.. Но как?. Просто счастье, что у магистра появился новый друг, тролль, который поможет в этом. Он будет знать стараниями магистра день и даже час крысиного нашествия, будет знать и цвет одежды короля Ри, и уж место, откуда друг тролль пошлёт меткую стрелу в этого строптивого и неприветливого короля, сподручнее выбрать самому троллю. Кстати, нового короля эльфов тролль только что видел. Об этом предсказании ему говорить не нужно, Главное, знают магистр и его маленький и верный друг. А с новым королём договорится магистр.
Послав за эльфом одного из солдат, магистр спросил - как будем называть день Возмездия? Магистр видит, что он будет красный от крови троллей - красный день? Нет, для секретности лучше назвать Красной Террой. По латыни это день красной земли. Никто не догадается. Тролль тут же сказал, что ждёт не дождётся дня Красной Терры.
Когда прилетел заспанный эльф, магистр объяснил, что новый друг и союзник тролль продался не за те жалкие денежки, что видел эльф. Он продался за золото Маховой Горы, которое захватят эльфы. И не верит магистру на слово, что похвально, а требует, чтобы эльф дал в этом своё Слово. Этого ему достаточно, после этого он согласен рьяно вредить и шпионить во славу короля Алана.
Эльф завопил, что и тролль и магистр сволочи, раз посмели разбудить его из-за такой ерунды. Захваченное золото принадлежит королю Ри. И стал обзывать их по всякому, повторяя всё, что слышал от пьяных солдат. Тролль свернулся калачиком и сделал вид, что уснул.
Магистр заверил, что договорится с королём Ри, и тот передаст золото эльфу. Тот ещё немножко пообзывался, но потом сказал, что ладно, он обещает отдать придурку троллю всё то золото, что будет в его распоряжении после штурма.
Тролль мигом проснулся, а магистр сказал, что честному троллю негде будет хранить золото, кроме Моховой горы, потому что все тролли будут преследовать беднягу, чтобы убить и отобрать это золото. Поэтому пусть эльф обещает, что разрешит проживание троллю в Моховой горе, в самом низу, в рудниках, словом там, где эльфы никогда и не жили, а иначе первое обещание не имеет никакого смысла, иначе и золото троллю обещать и не стоило.
Эльф завопил, что такое может разрешить только король эльфов Ри, и снова стал вспоминать солдатскую ругань. Тролль сразу уснул.
Магистр сказал, что постарается уговорить короля Ри дать такую власть эльфу - разрешить проживание тролля. А эльф должен дать слово, которое требует тролль, и всё. Эльф перестал обзываться, и сказал, что ему лично наплевать на тролля. Если он такой ценный союзник, хотя это и сомнительно при такой мерзкой роже, то он, эльф, даёт Слово, что разрешит троллю жить в катакомбах внизу вместе с золотом, если это будет во власти эльфа.
Тролль сразу проснулся, а магистр сказал, что есть ещё мелочь - у тролля есть помощники, верные предатели, родственники, дети, или кто там у них, троллей, свои тролли, словом, и эльф, не дослушав, заорал, что даёт слово, согласен, пусть и все, кто этому мерзавцу союзнику свой, живут в своих проклятых катакомбах со своим проклятым золотом.

...

Голованов Сергей Петрович: 29.08.16 09:06

 » ЧАСТЬ14

Магистр, услышав это, тут же извинился за беспокойство и пожелал приятных сновидений. Эльф тут же улетел отдыхать.
Тролль запрыгал от счастья. Подлость и хитрость магистра привели его в такой восторг, что он завизжал, но магистр малость остудил его, сказав, что судьба тролля - в его руках. Если он сохранит верность и будет честным, то предсказание магистра о счастье тролля непременно сбудется. Магистр предсказал, что в его силах. Осталось и троллю предсказать своё будущее.
Магистр долго ещё обговаривал всякие шпионские мелочи, надавал много шпионских заданий, а потом вызвал Вейна и велел быстренько доставить тролля к пещере, где поймали, и там отпустить.
Вейн заворчал, что ночь на дворе уже, а он не эльф, чтоб в темноте видеть, и лошадь его на эльфа непохожа, но магистр уже ушёл.
Действительно, день закончился незаметно, и на землю пала тьма, в которой Вейну ездить не нравилось. Он постучал по ящику, в котором тролль улёгся почивать, назвал его мелкой дрянью, и велел смотреть в дырочки на дорогу, и вопить, если конь будет съезжать с неё. Луна только через пару часов взойдёт, на небе тучи, и ни черта не видать.
Сэм принёс из кузни раскалённый прут, и мигом истыкал ящик. Тролль вопил от страха, чихал от дыма, и грозился всех заколдовать, если немедленно не выпустят, но Вейн сказал, что выпускать не велено, терпи, нечисть, и тролль от злобы поклялся покрыть его всего прыщами, поклялся самой страшной клятвой, а именно - "пусть я больше никого не обману", ибо обман и подлости - единственные радости в жизни тролля, кроме, может быть, золота, жареного мяса, сладкого вина и ещё многих подобных вещей. Но деваться некуда, и тролль, вместо мечтаний, что повезут его к пещере, как в карете, был вынужден сидеть в ящике на карачках, смотреть в дырки, воняющие горелым, стукаться головёнкой о стенки, и ещё орать злому Вейну, что- левей! левей! Справа камень, да куда прёшь?! -
Только у самой пещеры, наконец, взошла луна, и обессиленный тролль упал на толстый животик, мечтая отдохнуть, но его тут же бесцеремонно вытрясли из ящика, и он шмякнулся в дорожную пыль.
Вейн, зевая, сказал, что вот вход в пещеру, кругом спокойно, а он возвращается, желая удачи новому союзнику. И кинул в пыль заработанное троллем золото. Тролль мигом забыл про обещанные чирьи и кинулся собирать монеты, перетаскивая в пещеру и пряча их по норам. Так бы Вейн и уехал безнаказанный, без единого чирья, и тогда были бы правы те, кто утверждает, что нет в мире справедливости, однако они всё-таки ошибаются, потому что Вейн задержался с отъездом, но не в ожидании справедливости, конечно, а просто пожрать захотел. И выпить, конечно. Он выудил из седельной сумки бутыль вина, заглотил её, а потом отправил следом кусок сыра, кусок мяса с чесноком, в особой подливке от Алины, и потом - получил от тролля сполна.
Спрятав последний золотой, тролль взгромоздился на каменную осыпь так, что оказался на одном уровне с рожей Вейна, которая чавкала последками мяса, и радостно завопил, что за все обиды и измывательства сейчас наколдует Вейну прыщи и чирьи, да так щедро, что те покроют его с головы до пят, а самый огромный чирей - на носу. Тролль напрягся, мысленно представил все эти чирьи, и начал колдовать, но Вейн, миролюбиво почёсывая нос, сытно спросил - а будут ли чирьи на пятках?
Ему это интересно, потому что на пятках их никогда не бывает.
Довольный тролль снисходительно ответил, что весь Вейн покроется чирьями, кроме, конечно, пяток - только и всего.
Вейн тут же вспомнил, что на языке тоже чирьёв никогда не бывает, а также на ладонях.
Тролль милостиво разрешил страдальцу и эти послабления, но Вейн уличил тролля во вранье, сказав, что надо было сказать точнее - Вейн покроется чирьями в некоторых местах, и далеко не весь, потому что ещё места имеются, где чирьёв быть не может.
Тролль уже не так уж ласково согласился, что Вейн покроется чирьями далеко не весь, ладно, раз так ближе к истине. Он надеялся разойтись полюбовно, не вполне понимая, с каким дураком и негодяем связался. Мерзавец спросил, где именно на роже, очень для него красивой, вскочат чирьи, и пальцем стал показывать - тут, или чуть правее? - беспокоясь за свою красоту очень искренне и задушевно.
Тролль, конечно, не мог точно указать - где вскочит очередной чирей - тут или чуть левее. Он обозлился, и заявил, что не знает, где чирьи точно будут, но что будут точно - это он знает.
Однако Вейн, разнеженный вином, продолжал болтать языком, вместо того, чтобы убраться от покрытия чирьями. Надо сказать, что болтовня - единственное дело, которое ему нравилось, и бедный тролль вскоре был вынужден согласиться, что точного числа чирьёв тролль тоже не знает, 895, 165 или вовсе 23. Может, даже 22, или меньше, или совсем один - и такое может быть. Но тут тролль упёрся - на носу, и огромный, чирей точно будет.
Но вскоре оказалось, что тролль не знает размеров этого чирья - или с ноготь, или с ячменное зерно, или с пшеничное, или ещё меньше? С маковое?
Тролль занервничал. В самом деле, проклятые чирьи - какие захотят, такие и вырастут, но болтуну и этого не показалось достаточным. Он захотел узнать - когда именно чирьи вскочат? Сейчас? Чуть погодя? Когда чуть погодя? До утра? До завтрака?
После обеда? А если не обедать?
Тролль зарычал, чтобы мерзавец убирался восвояси, и поживее, но негодяй только меланхолически удивился, что это за колдовство такое, самому колдуну непонятное. Не сбрендил ли тролль? И стал расспрашивать о глубине залегания чирьёв и прыщей, на что тролль, запрыгав от злости, заорал, что он, хоть и маленький, но глотку перегрызёт, если Вейн сейчас же не уберётся, хоть с чирьями, хоть без них.
Вейн тронул лошадь, и она отъехала, косясь на вопящего тролля.
С безопасного для глотки расстояния Вейн тут же поинтересовался скоростью созревания прыщей, их цветом, а также формой, на что осатаневший тролль стал швырять в него камешками, визжа, как девчонка, очень противно и некрасиво, так что Вейну и впрямь ничего не осталось, как убраться..
Но колдовство сработало - один чирей всё же вскочил. Именно на носу, как и указывал прозорливый тролль. Утром Вейн увидел его в зеркальце, но Гельда сказала, что это не чирей, а невесть что. Сэм вообще чирей не заметил, сколько ни высматривал, хотя Вейн прямо пальцем показал на злое колдовство.
Очень жаль, что Сэм не увидел того огромного чирья, что вскочил на носу тролля, когда тот добрался в Моховую гору - Сэм наверняка уверовал бы в колдовство. Огромный, жёлтый - тролль об этот чирей то и дело спотыкался, если опускал нос - вот какое сильное колдовство.
Но Сэм этого не увидел, и потому поверил Вейну, что крохотный пупырышек на носу - и есть вся сила колдовства в чистом виде. Прав магистр, не стоит этакой ерундой голову забивать, если у Сэма колдовство куда могучее и надёжней - как вдарил - так и сплющил. Сэм даже загордился, а вот Элиана только фыркнула, и ушла, не слушая болтуна, и зря Вейн говорил ей вослед, что всё её колдовство - настолько, насколько люди в него верят. А если им не захочется - то и по роже можно получить, что происходит с колдунами весьма часто. Но Элиана только усмехалась, уходя зарабатывать своим ненадёжным колдовством очень надёжные денежки.
Это своё - пусть с маковое зёрнышко - колдовство девица к этому времени вырастила до такой величины, что Сэма грабить ленилась, предпочитая отбирать деньги у своих земляков, не как грабитель, по честному, а излечивая людей в напарницах у колдуна-желтяка, нагревая всё, что колдун не скажет, и поджигая, что хочется.
Не слушая дурака Вейна, эта сытая кобыла Элиана, сладко потягиваясь после сна, направилась к своему колдуну-желтяку, нисколько не боясь гнева магистра. Конечно магистр колдунов не жаловал, но и жизнь - штука подлая, так что пришлось магистру за колдовство ещё десять золотых накинуть Элиане. Вернее, за обучение колдовству у желтяка, а ещё точнее - за шпионство и догляд за этим злыднем. И Элиана, втеревшись успешно к нему в доверие, усердно училась лечить людей и прочим подлостям у проклятого. И шпионила, но пока без особого успеха.
Однако сегодня колдун, как не скрывался, но вынужден был проявить свою изменчивую душонку, так что повезло терпеливой девице.
Вначале битых два часа он с Элианой лечил какую-то хворую бабку - колдун колол иглами, а Элиана грела руками, но потом солдат, что всегда сидел в комнате колдуна, разморился и уснул. Колдун тут же отпустил бабку восвояси, и завёл с ученицей тихий разговор - как ему одиноко, да как его никто не любит, бедного. Элиана помнила, что магистр обещал ещё двадцать золотых прибавки, если она сделается любовницей этого старикашки, но это ей показалось маловато - у Сэма удавалось стянуть гораздо больше. Он же дурак, вдруг обидится, да и заведёт новую подружку, узнав про шашни с колдуном. Может, правда, и не узнать, но рисковать так дёшево Элиана не хотела. И потому не пустила выше коленки ласковую ручонку колдуна, только жеманилась, да выспрашивала о лечении, показывая всем видом, какая она верная Сэму и как дорого стоит.
Колдун, хотя и старый, но здоровенький, сначала запыхтел, а потом принялся колдовать, потому что вроде и помолодел, и симпатичный такой стал, просто лакомый кусочек. Но Элиану после столь долгого знакомства с двумя дураками колдовством было уже не прошибить, и все колдовские флюиды желтяка к нему и вернулись. Ему показалось, что Элиана засияла, как солнышко. Ручонки его затряслись, и колдун зашипел, что он богатенький, и у Кия в почёте, а после победы желтяков Элиана будет самой любимой из всех восьми его жён. Конечно, это заинтересовало корыстолюбивую девицу. Не то, что любимой женой будет, а что желтяк богатенький. И она сказала, что все обижают бедную девушку, и никто не любит, а лучшая подружка даже крест серебряный из-под носа увела. Желтяк мигом перестроил флюиды и прочую тактику - про жён забыл, про любовь тоже, и давай про будущее богатство соловьём разливаться, и пообещал через два дня подарить Элиане ларец серебра, чтобы крест в кузне сплавила, в подарок. Однако купца, что серебро привезёт, придётся встречать ей - не выпускают его злые охранники доброго магистра.
Конечно, Элиана согласилась сбегать за подарком, и позволила ручонке ещё кой-где погулять, а колдун, пыхтя, словно в гору взбирался, попросил заодно запомнить, что купец скажет, ладно?.
Но тут Элиана забоялась, и спросила - не шпионство ли это? За него ведь магистр вешает, и не за ногу, а за шею, но колдун на это ухитрился даже шёпотом, но рассмеяться, после чего доверил страшный секрет, как будущей восьмой жене, что он лично уже невесть сколько дней, как продался магистру, и потому это вовсе не шпионство, а наоборот. Чтобы Элиана не боялась, желтяк ещё два золотых для храбрости готов добавить.
Но тут охранный солдат некстати проснулся, и ручонки колдуна убрались восвояси, так и не получив от девицы шлепка за рьяный разгул, где не надо, а сама Элиана ушла и сразу же вероломно продала всё магистру, получив в награду золотую монету.
Как добрая девушка, Элиана попросила не сразу вешать колдуна, хотя он и явно проявил свою лживую рожу. Она очень надеялась ещё вытянуть из колдуна немножко металла, но магистр, казалось, и вовсе на колдуна рукой махнул. Пожал плечами и ускакал в город, оставив всё на послушника Кроя, а тот равнодушно велел дальше шпионить, и всё. Ну, предатель желтяк -и что? Вешать за это, что ли? - так и спросил Элиану послушник Крой. Такое безалаберное отношение к шпионскому делу удивляло, надо сказать, не только Элиану, а вообще всех, кто имел дело с магистром. Кроме короля Алана и Я-Мо. Король Алан давно рукой махнул на магистра, не в силах разобраться в его кознях.
. А вот Я-Мо очень обижался на магистра и даже злобствовал за этакую подлость, чтобы шпионов не вешать, а перекупать на свою сторону. В начале военной кампании Я-Мо был счастлив, что магистр попался недотёпа, и с достоинством докладывал Кию, сколько шпионов удалось за неделю ободрать и выставить на кольях кормить ворон, мимоходом при этом упомянув, что среди наших шпионов потерь нет, все живы- здоровы, и бойко докладывают, что делается в столице дронов, её окрестностях, и даже про то, как на завтрак принцессе подали только листы капусты, вот дура, а? Но постепенно Я-Мо осознал подлость магистра. И стал жалеть, что шпионы живы, потому что потерял понятие - кому из них можно верить. Он не мог уже понять - кто врал, а кто говорил правду.
Это подозрение, подобно скрытой болезни, долго не проявлялось, но благодаря случайности вся глубина низости магистра открылась, как открывается при вспышке ночной молнии вражеский отряд, окружающий лагерь. Тогда король троллей Барр сообщил, что нашёл проход в горах, милях в десяти от города. Правда, сложный и опасный, но пройти можно, если с отвесной скалы тролли опустят верёвочную лестницу в единственном пригодном месте. Но лучше бы это сделали шпионы, потому что верёвочная лестница потребует чуть ли не половину троллей для доставки её на место.
Я-Мо через купцов- шпионов нашёл старика, что помнил дорогу к этому месту.. Кто ошибся -шпионы с этим перекупленным стариком, или сам Я-Мо с этими перекупленными магистром шпионами, выяснить не удалось, но эта ошибка обошлась в пятьсот отборных головорезов. Они поднялись через перевал, а прилетевший связной голубь принёс записку, что всё в порядке, дорогу к городу готовы перекрыть и удерживать в удобном месте. А через два дня вернулся чудом уцелевший воин, весь израненный, и рассказал Я-Мо о засаде в узком ущелье, о настоящей бойне, в которую попали бойцы. В узком ущелье их буквально засыпали стрелами, копьями и камнями. К счастью Я-Мо, в горах случилась сильная буря, которая позволила свалить на неё гибель удальцов. Но сам Я-Мо на погоду кивать не мог - шпионы по прежнему присылали радужные вести. Всё чудесно, ждут обещанную тысячу в подкрепление. И готовы перекрыть горную дорогу, едва войска Кия пойдут на штурм. Я-Мо пришёл в ужас, осознав, что все его шпионы перекуплены. Или почти все. Я-Мо удалось скрыть свой провал и не попасть на кол, но вся подлость магистра дошла до него, агнца Божия по сравнению с магистром, исчадием ада.
При мысли о том, что израненный солдат мог бы не дойти, Я-Мо пробирала холодная дрожь. Неудачный штурм, долгая осада, конец торговли, голод в лагере, смута, брожение и бунт, в то время, как столица дронов отлично бы снабжалась и продовольствием, и припасами, и наёмниками. Точно - сидеть бы Я-Мо на колу с ободранной кожей, если б не спасительный солдат. Образно говоря, Я-Мо оглох и ослеп, не зная, что делается в столице дронов. Он перестал верить даже самым верным шпионам.
Всю шпионскую сеть пришлось бы заново восстанавливать, а на какие деньги, интересно?
Для Кия новые расходы Я-Мо объяснить не мог, и понял, что кола всё равно не избежать. Если не убежать. Я-Мо начал усиленно проталкивать в голову повелителя спасительную идею - послать его через перевал в Европу. Я-Мо наберёт там наёмное войско, которое перекроет снабжение города, и начнёт осаду с той стороны. А пока утешался тем, что лично сдирал кожу со шпионов магистра специальными железными щипцами. Некоторое время их было легко ловить - всякого, кто доносил о героях, оседлавших горную дорогу в тылу дронов, можно было смело посыпать солью и сажать на кол.
Я -Мо понимал, что отдал магистру в тайной войне передовую линию,. Затеять что-то серьёзное, вроде восстания колдунов или перекрытия дороги для Я-Мо было теперь невыполнимо.
Однако была и вторая линия - те шпионы, что осели в свитах и окружении мелких королей и прочих нужных лиц по всей Европе. Они прошли мимо магистра, которого тогда здесь просто не было. Им можно было верить. Они помогут в захвате Европы после падения города. Но почему бы им и сейчас не поработать, раз такая заминка вышла с этим захватом?
Кий одобрил план, ибо другого верного способа пока не нашлось. Город надо брать. Без окружения это представлялось вообще невозможным. Я-Мо сумел бы набрать войско в Европе через своих шпионов - чистейших наёмников, которым плевать, за кого воевать - лишь бы исправно платили.. В крайнем случае перекроют снабжение столицы дронов.
Конечно, предлагая такой план, Я-Мо рисковал. Кий далеко не дурак, мог подытожить деяния Я-Мо и придти к выводу, что тот попросту проиграл магистру тайную войну. Стоило только припомнить все неудачи, на которые у Я-Мо нашлись оправдания. И сложить их. Затея с Большим драконом провалилась. С сынком - дракончиком - провалилась. И с разбойниками, что купцы щедро вербовали по ту сторону. И пятьсот отборных воинов затерялись. Восстание колдунов, где оно? Не вспоминая прочие мелочи.
Я-Мо не винил себя, что на этого мелкого магистра времени не хватило. Ну, проиграл здесь, так ведь в будущее глядел. Кто ж знал, что придётся задержаться так надолго? И что конница - основа войска - будет бесполезной при штурме городских стен?
. Конница желтяков по воинским качествам превосходила конницу Европы.. Но бои за королевство дронов показали, что этого мало. Конечно, преимущество массовых конных атак давно себя показало, однако тут они разбивались о преимущество железного строя и железной дисциплины солдат, когда вместо людей появляется как бы единый, страшный зверь, весь в чешуе щитов и клыках копий, и зверь этот способен менять форму, затягивать бреши, пробитые неприятелем, растекаться по равнине и собираться в железный кулак.
Желтяки привыкли воевать по другому, решая исход битвы одним первым, слитным ударом, в основном конном, где и решался исход битвы. Поэтому Кий был неприятно удивлён битвой на нижней равнине, которая растянулась с перерывами на двое суток и завершилась отходом дронов, которых даже не преследовали из-за совершенно диких потерь и полного расстройства войск. Дроны отразили первый, самый страшный удар конницы, рассеяли и второй, и третий, и пятый. Они меняли уставших солдат в первых линиях фаланги, они быстро затягивали бреши и возможные разрывы в своём строю, они быстро разворачивали фронт при фланговых охватах, а отсечённые части мигом стягивались в железный кулак, который мог ползти по вражьим трупам в любом приветливом ему направлении.
Кий не повёл в этот раз войска лично, и хорошо сделал, послушав накануне карканье колдунов и предсказателей. Скорее всего, сложил бы голову в той дикой мясорубке. Дронам удалось отойти к городу в боевых порядках, а король Алан нагло отступал позади войска, даже не оглядываясь. Даже конь его не оглядывался, настолько в порядке отступили дроны. Я-Мо бесился, шпионы доложили об отсутствии подкреплений -не имелось в городе резервов, и дело можно было решить последним одним ударом.
Но Кий так и не смог собрать побитое и замученное войско.
После отступления дронов за городские стены Кий решил заново обучить и пехоту, и конницу. И перевооружить, но главное - Кий решил полностью перестроить войско по европейскому образцу, заменив племенное строение войска, где каждый отряд был сборищем одного рода-племени - на безликое, где нет ни родичей, ни соплеменников, а одни одинаковые легионы.
Кий даже название заменил на устарелое европейское - легион.
Однако все новшества не могли помочь без своего войска в тылу дронов, поэтому Кий согласился с предложением Я-Мо.
Тот подготовился к вылазке в Европу весьма всерьёз. Европейские шпионы заработали вовсю, донося королям и всем, кому это любопытно, что дроны угрожают торговле с добрыми желтяками, они хапают за проход через горы огромные деньги, и потому восточные товары так дороги. Дроны притесняют купцов настолько, что те с плачем умоляют желтяков взять штурмом жадный город. Когда это случится, дешёвые пряности, шелка, сласти и фарфор почти бесплатно затопят королевские дворы. Конечно, нашлись короли, что охотно помогали набирать небольшие отряды наёмников в своих владениях, и к этому времени их набралось достаточно для того, чтобы собрать и возглавить. Объединенные отряды двинутся в сторону дронов, чему препятствовать никто вроде в Европе не собирался. Словом, шпионы потрудились.
План такого масштаба не мог оставаться тайной от пронырливого магистра - у него тоже при дворах достаточно шпионов накупили не менее пронырливые послушники Ордена Святого Креста. Магистр знал - готовится удар в спину, но вот когда?
Новый его дружок тролль, злодей и трус, во время беседы продал всё о скорой переправе Я-Мо.
Король Алан заскрипел зубами, едва узнал новость. Войска с тыла ещё не хватало. И велел магистру перехватить Я-Мо любой ценой.
Это позволит оттянуть неизбежную битву ещё невесть на сколько.
После этих слов король Алан с подозрением уставился в рьяную рожу тайного советника, но тот понял невысказанное, и заверил, что приложит к поимке все силы, и не потому, что отказался от мысли напасть побыстрей на желтяков, а просто с этим Я-Мо страсть, как поговорить хочется по душам. О шпионах в Европе.
Но тут в Дубовую залу внесли старого короля в кресле, и снова начались глупые дворцовые интриги. Старый король, гадко ухмыляясь, заявил, что магистра вешать больше не надо, хотя, к сожалению, никто и не собирался.
Магистр забеспокоился, и немного обиженно поинтересовался, отчего это нельзя, тем более, что и никто и не собирался? Старый король с радостной рожей ответил, - просто не за что, потому что помолвка состоится. Принцесса согласна с фальшивой помолвкой. Это не значит, что она вдруг поумнела. Просто магистр так её обидел, что она долго ругалась с эльфами, доказывая, что таким негодяям и обманщикам, как магистр, можно хоть разочек и соврать, и король эльфов, вне себя от злости и презрения, издал - таки указ, согласно которому принцессе Кристи можно соврать один раз. Он оправдался перед эльфами тем, что девчонка явно выросла и испортилась настолько, что стала немножко походить на человека. Настолько, что без вранья уже и жить не может. Но по настоящему его сломало обещание принцессы Кристи приложить все силы для освобождения Моховой горы - к магистру, конечно, когда с помощью вранья станет его невестой. Ведь простой девушке магистра не прижать - он увёртливый, как и подобает негодяю. Принцесса убедилась в этом всеми коленками и локтями, когда он увернулся в последний раз. Старый король горечью добавил, что будь она поумнее, никаких указов бы не потребовалось. Глупая дочка может смело врать, потому что никто не поверит, что она может врать.
Магистр честно признался, что не понимает этого бреда. Старый король ответил, что и понимать нечего, помолвка через два дня, на что магистр с ликованием ответил, что это невозможно, через два дня ему надо ловить Я-Мо.
Тут распахнулась дверь, и в залу решительным шагом вошла хмурая принцесса, за которой охотничьим шажком семенила пасмурная кошка. Остановившись у дубового стола, принцесса возмутилась, что это никогда не кончится - сначала тролля ловить надо, теперь - Я-Мо, а потом кого? Кия?. Магистру давно пора научиться откладывать ерунду в сторону.
Магистр встал со стула, налил себе вина, и проскрипел, что подслушивать нехорошо, эльфы так не поступают, как он их, негодяев, ни уговаривал. А обманывать, пусть и по указу, и вовсе нехорошо. Но тут магистр поперхнулся, заметив очумелый взгляд старого короля, который уж никак не ожидал от магистра таких нравоучительных слов. Принцесса Кристи обиженно ответила, что не подслушивала. Просто шла по коридору и всё было слышно через двойную дубовую дверь, которую сам же магистр и установил против прослушивания. Наверное, громко разговаривали. А насчёт помолвки, то это уже не обман, если его разрешил король Ри. Принцесса пошла к нему с этой просьбой только потому, чтобы не повесили магистра.
Магистр с очумелым видом махнул рукой, и сказал, что помолвка состоится чуть позже. Вначале надо поймать Я-Мо.
Однако король Алан, неожиданно развеселясь, ответил - если сестрёнка настаивает, что ж поделать?
Пока магистр подозрительно вглядывался в лицо короля Алана, старый король тоже поддержал принцессу, назвав бедной девочкой, которую обесчестил вероломный магистр. А как помолвка, сразу ловить кого-то надо, и обязательно под боком у любовницы.
Обалдевший магистр тупо принялся объяснять, что желтяк колдун, способный опознать Я-Мо, находится в деревне, но его перебила кошка - вспрыгнула на колени прямо под руку с бокалом, выплеснув вино на камзол. Магистр от души назвал кошку лапушкой, красавицей, и даже погладил, добавив, что из всех тут присутствующих ей от магистра надо меньше всего - всего только вином облить, и он с радостью отдохнёт в её компании от безумных желаний остальной семейки, от которых чуть не усомнился в собственном рассудке. Может, и впрямь этого Я-Мо ловить бесполезно? Вейн так бы и рассудил - все знаки против.
Принцесса ответила голосом унылого ноябрьского дождя, что ей всегда нравилась правдивость. Ну и ладно, она не лапушка и не красавица, но отец прав - вдруг магистр и впрямь её обесчестил, и теперь хочет удрать. Ему повезло, что принцесса ничего не помнит, а то бы давно выскочила за него, подлеца, замуж, пусть даже и не лапушка.
Магистр держался под таким дружным напором только благодаря кошке, которую почёсывал за ухом, и которая и ухом не вела. И обещал, что помолвка непременно состоится после поимки злыдня Я-Мо, и дал в этом честное слово. Если даже Кий подвернётся, пусть гуляет - принцесса важнее.
Принцесса Кристи подошла со вздохом ближе, тоже погладила кошку, и сказала, что магистр, конечно, далеко не эльф, и честными словами в аду его ещё больно отхлестают, но так и быть - она поверит в последний раз. Только пусть объяснит своё невежливое поведение при их прошлом расставании.
Магистр тут же заверил, что он просто споткнулся, пытаясь поймать прыгнувшую принцессу, и очень извиняется за свою неловкость, после которой только и оставалось вскочить на коня и умчаться ловить шпионов. После чего вручил кошку принцессе, и спустя короткое время умчался ловить шпионов в горную деревню.
Там его ожидал некоторый сюрприз. Все обитатели холма валялись - или насмерть пьяные, или очень больные. Кузнец валялся в обнимку с наковальней, а у входа в кузню сладко похрапывал Сэм в обнимку тоже с какой-то толстой железкой, а Вейн полз вдоль забора, но даже в полном и явном беспамятстве что-то всё равно бормотал. Злые подружки напились до полной потери сознания, потому что впервые валялись в обнимку друг с дружкой в загоне у дракона, рядом с тачкой, которую обнимала в доску пьяная, толстая Алина, выпятив заголённую свою толстую задницу. Вокруг холма кучками сидела пьяная, неходячая охрана.
Они получили от магистра несколько оплеух, но не протрезвели, к его изумлению. Тишину на холме нарушали мычание не доенной коровы да писк голодных крыс из-под земли. Один только эльф встретил магистра мрачный и трезвый. Он сидел на подоконнике и злобился. Разъярённый магистр вежливо у него осведомился, откуда такая измена, что это за колдовство, за которое обязательно нужно повесить виновника. Эльф непонятно посмотрел на него, и нехотя сказал, что всех перевешать будет затруднительно, хотя он, эльф, только бы приветствовал такое стремление магистра, после чего всё же рассказал о случившемся. Оказалось, что после той дурацкой ночи, когда магистр едва не спалил дом своим дурацким фонтаном огня, Сэм вроде здраво решил напарить горючего побольше, раз уж магистру так понравилось выплёскивать его время от времени в небо и красиво поджигать угольками. И Сэм терпеливо напарил этого горючего несколько кувшинов, на свои деньги, которые, к несчастью, Элиана тоже считала своими. Узнав, что дорогое и хорошее красное вино, которое она лично выбирала по своему вкусу, этот мерзавец перегнал несколько раз в своём перегонном медном кубе, Элиана долго ругалась, потом своим колдовством попыталась перегнать его обратно, а когда не получилось, отобрала у Сэма все кувшины с горючим, а потом долго советовалась с Гельдой. Та придумала только сжечь его, гадость такую вонючую, и зря Элиана не послушалась умного совета от умного человека. Тогда Элиана спросила у болтуна Вейна - можно ли перегнать эту вонючку обратно в хорошее вино? Дураку Вейну от радости даже дыхание спёрло, когда к нему обратилась прекрасная Элиана, и он расстарался, заверив её, что на этом свете всё возможно, ибо это Божий мир, а Господь всемогущ всегда и везде, в прошлом и ..., но тут Элиана ткнула его пальчиком в живот, и вернула его на землю, кротко велев заткнуться. И попросила превратить это вонючее горючее хотя бы в плохонькое вино. Вейн сказал, что это горючее должно быть лучше всякого вина, надо только убрать из него все неприятности и выделить приятности, так, чтоб любому умному стало понятно, какое это прекрасное вино. И он принялся болтать, как это можно сделать, долго и занудливо. Бедная девушка злилась, временами тыкала по животу, но куда деваться - слушала.
Потом она заставила Сэма всё это проделать - очистить от вони кусками древесного угля, добавить виноградного сока, мёда, и даже разбавить родниковой водой, чтоб не так сильно горело.

...

Голованов Сергей Петрович: 30.08.16 11:47

 » ЧАСТЬ15

Вейн, правда, настаивал, чтоб водой разбавить побольше, а то вино будет чересчур прекрасным, аж до смерти - как выпьешь, так и с ног долой, но Элиана пожалела в такое вино водой гадить, и сказала, что хватит, как раз до полусмерти, такое прекрасное вино, и по вкусу, и по цвету, и по запаху. Она нетерпеливо выжрала целый стакан, хотя Сэм просил испытать сначала на кузнеце, он покрепче. Постояв некоторое время с выпученными глазами, Элиана отдышалась, глазёнки её жадные заблестели, щёчки алые запылали, и губки заулыбались - и вообще, чуть не станцевала, но заявила, что вино дрянь, а Вейн дурак, однако при этом так блаженно улыбалась, что все наперебой стали клянчить попробовать этого дрянного вина. Элиана возразила, что оно денег стоит, хотя и дрянь, и тут же осушила второй стакан, и такую цену дикую заломила, что Гельда и торговаться не стала, купив сразу кувшинчик. И эти ловкие девицы, усевшись на травке, розовые и счастливые, принялись глушить вино и насмехаться над нищими Сэмом и Вейном, которые ходили вокруг них кругами и клянчили попробовать. Они наобещали подружкам горы золотые, каждой по горе, и подружки купились на лживый язык, отдали один кувшинчик. Эльф пытался всех их четверых избить, чтобы привести в разум, но все четверо как дохнули на него ядовитым дыханием, так он на землю и брякнулся, еле уполз. А уж бедные мухи просто дождём падали в их стаканы. Потом угостили кузнеца, Алину и их ребятишек. Ребятишки - слабаки, чуть глотнули - и всё, сразу потерялись где-то в траве. Кузнец, тот вначале всё смеялся, а потом решил вдруг побить Алину, и долго за ней ползал, но Алина его лягнула в лоб, и он, обиженный, пошёл за наковальней, чтобы хоть ей заслониться от Алины, но так в кузне и уснул, но его славный порыв вдохновил коварных дураков, и они тоже решили, наконец, побить своих подружек, однако им всё время не везло. Вейн, поднявшись, тут же споткнулся, наверное, о свой длинный язык, и врезался в забор, после чего стал выяснять у этого забора, отчего тот набросился..
А Сэма подружки побили совсем немного, и он уполз в родную кузню. Тогда они стали искать - кого бы ещё побить, и быстро нашли друг дружку. Эльф от души за них радовался, наблюдая, как визжат и пинаются злые девицы. Потом они наткнулись в траве на толстую Алину, и пнули разок по толстой заднице, после чего стали удивляться, как это бедный кузнец управляется ночью с такой толстой задницей. Гельда вспомнила, что у кузнеца между ног такой же почти инструмент подвешен, как у дракончика Тели, а Элиана ответила, что у бедного дракончика нет подружки для инструмента, и девицам так жалко его стало, что они чуть не расплакались, но вид пьяной Алины быстро подсказал им выход. Добрые девицы решили, что Теля только и мечтает о такой толстой заднице, она ему понравится. И пьяные подружки, недолго думая, приволокли тачку и попытались загрузить на неё предмет воздыханий дракончика, но это удалось тяжело и не сразу, они часто падали и роняли Алину, и хохотали как безумные.
Им помогли солдаты из охраны за кувшин нового вина, и загрузив Алину на тачку, весёлые девицы увезли её в загон к дракону. Они раздели Алину, выпустили Телю из пещеры под землёй и принялись гонять его по всему загону, направляя на цель и удивляясь его стеснительности. Однако дракончик, приблизившись, только понюхал издали голую задницу Алины и его затрясло от ужаса. Он вздыбил чешую и попятился, и безуспешно девицы толкали тачку ему под нос, увещевая испробовать свой инструмент. Бедный дракончик едва ускользнул от двух подружек, забившись в свою пещерку, а уж оттуда начал вовсю рычать и щёлкать зубами. Девицы заспорили - кто виноват, да что делать, и привычно закончили спор потасовкой, во время которой, когда Элиана душила Гельду за ногу, обе и уснули.
А дракончик, расхрабрившись и проголодавшись, выбрался из пещерки, потом из загона и решил погулять по двору вокруг дома.
Он обнюхал всех спящих, а Сэма подёргал за штанину, но безуспешно. Тогда голодный Теля забрался в сарай с курами, и оттуда перья полетели, и одна ещё курица, последняя. Теля её догнал, прихлопнул лапой и проглотил. Потом он сожрал кашу из котла, хоть и горячую но с мясом, вылакал пол бочки воды, и уполз отдыхать в пещерку.
Рассказав всё это, эльф повздыхал, попыхтел, но молчал, и магистр его подбодрил, сказав, чтоб не утаивал горькую правду - магистр всё выдержит. Что? Крысы разбежались? Железную стрелу пропили?
Эльф сконфуженно сказал, что нет, просто дракон вылакал ещё кувшин этого злого вина, а потом и второй, и отправился громить деревню с лопнувшим ошейником, но ему деревни, видимо мало, потому что вон он - возвращается, злой, как обе подружки, вместе взятые.
Эльф замолк, потому что магистр подпрыгнул, оглянулся так резко, что упал в пыль, и попытался заползти под стену. Эльф растерянно поспешил добавить, что это шутка, и Теля мирно спит в пещере, не дурак же он, в самом деле, лакать всякую гадость.
Шутить эльфа научил Вейн, запутав своим рассуждением, что ложь - это правда, и шутки поэтому вовсе не враньё, как думал эльф, а усиленная правда, которая заставляет людей бурно реагировать и - или хохотать, или за нож хвататься. А магистр вот в пыль брякнулся. Шуток, что ли, не понимает?
Магистр отдышавшись, сбегал в загон, убедился, что дракон дрыхнет в пещерке, и вернувшись, сказал разнежено, что хотя эльф вроде соврал, но оказался, вообще то, совершенно прав со своей шуточкой. В самом деле, ничего же страшного не случилось, зря он так вначале разъярился, что даже кого-то повесить хотел. Ну немного выпили ребята, ну, подрались, с кем не бывает? Нет тут никакой измены, кроме как у эльфа, который врать научился - какой же он после этого эльф?
Весело прокричав вслед улетевшему эльфу, что это просто ответная шутка, на которую не стоит так бурно улетать, магистр весело приказал солдатам сколотить живенько высокую и просторную виселицу, решив кстати, использовать эту пьянку для обмана колдуна. С этим желтяком, обладающим таким даром, как мгновенная связь, требовалась искренняя и большая работа, чтобы он искренне и честно продавал своим то, что магистр и хотел.
Этой работой магистр и занялся немедленно, отмеривая верёвки, и приказав заботливо укрыть Элиану от мух лёгким одеялом, и даже подушку под голову храпящую подсунуть. Всех остальных быстро привели в чувство с помощью холодной воды и звонких пощёчин. Пятерых пьяниц, не считая ребятишек, усадили под стенку дома, приставив охрану. Они стонали, охали и просили вина, держась за головы. Магистр стал расхаживать перед ними, горестным тоном живописуя зверства сбежавшего дракона.
Пол -деревни убита, пол - деревни в развалинах, а дракон - надёжа и опора королевства - сбежал! И за такое хамство кто-то должен повиснуть на перекладине. Она широкая и гостеприимная, все они без толкотни могут покачиваться.
Ребятишки кузнеца ничего не поняли, и уснули обратно ещё в начале речи. Гельда тут же продала Элиану, что это она зачинщица, а так же Сэм, ну, и Вейн заодно, он всегда виноват. Алина завыла, кузнец побелел, но дураков, оказалось, такими шуточками не прошибить. Сэм сказал, что, подумаешь - деревню перебил.
Давно пора, противная деревня, и люди тут очень умные, туда им и дорога. А Теля, когда проголодается, сам и вернётся, виновато виляя хвостиком, ещё к вечеру и вернётся, и тогда можно будет и вторую половину деревни перебить, чтоб спать спокойно.
А Вейн заявил, что магистр должен сто золотых, за новое колдовское зелье храбрости для солдат. Это очень сильное средство. Они с Сэмом настолько расхрабрились, что решились даже побить своих подружек, как им всё время советуют умные люди. Если это зелье дать перед битвой целому войску, то его потом не остановишь. Такое войско можно в море послать без кораблей, ему море по колено покажется. Это не виноградное вино, которое все пьют, словно воду. Это зелье словно молотом по голове бьёт, и мигом делает весёлым, счастливым, щедрым и храбрым.
Если этим зельем торговать, то можно заработать большие деньги.
И он очень рад за дракончика, который спит сейчас где-то в прохладном месте, на свободе, нажравшись умных людей, и это, наверное, знак Божий для него, сидящего тут под виселицей с больной головой. Магистр поспешил перебить болтуна, заверив, что это вовсе не знак, а шуточка, чтобы все пришли в разум.
На самом деле дракон на месте, как и положено дисциплинированному солдату. И тут же объяснил, что надо сделать пьяницам, чтобы загладить свою вину. Сэм запросил за повешение пять золотых, Гельда- десять, а Вейн согласился вначале висеть забесплатно, но потом запросил двадцать, за молчание.
Кузнец и Алина и пикнуть не осмелились, но магистр даже забесплатно их вешать отказался, потому что Алину верёвка всё равно не выдержит, к тому же ей обед надо варить, тот самый, что так дракону понравился. А кузнец пусть кузню свою раздувает, нечего тут пачкать его чистые верёвки всяким чумазым пьяницам.
Когда пьяная Элиана, наконец, пробудилась, то было застонала, но два ребятёнка Алины зашипели на неё, чтоб молчала, а то повесят.
Элиана мигом пришла в себя, и пацаны, пряча лживые глазёнки, стали тыкать пальцами в сторону виселицы, где суетились люди.
Девица валялась не так уж далеко, в высокой траве за забором, и ничего не помнила , но ребятишки, отрабатывая полученные золотые, мигом объяснили, что дракон сбежал, убив кучу народа, а магистр в ярости вешает всех подряд, кто под руку попадётся, и солдат послал, вон, вон они, цепью идут, всех ловят. Элиана шустро, как ящерица, уползла вниз по склону холма, но тут слева закричали, потом справа, и Элиана выбралась точно к дому колдуна, обнесённому высоким забором.
Поскольку и за домом по улице гомонили грубые голоса, Элиане пришлось юркнуть в калитку, тем более, что солдат охранный кстати отвернулся и принялся считать ворон, и даже пальцы на руках загибал, старательно не замечая девицу, которая, юркая в эту калитку, споткнулась, брякнулась и стукнулась, потому что ноги заплетались и голова гудела. Колдун опять кого-то лечил под неусыпным взором здоровенного солдата. Элиана кожей чуяла погоню, и потому, сразу подойдя к солдату, заколдовала его, сказав повелительным голосом что ноги у него тяжёлые, веки тяжёлые, он хочет спать, очень, и спит уже, сам не заметив, а её он не видит. Солдата не надо долго спать уговаривать, особенно когда он на посту - солдат обрадовался, и тут же заснул. Элиана и бабку больную, всю в иглах, хотела усыпить, но её уже колдун усыпил. Желтяк спросил - отчего это милую его сердцу девицу трясёт, как листик, может, от страсти, что он таки внушил? Девица затряслась ещё сильнее, и огорчила колдуна, выложив все новости, что дракон сбежал, а Сэм и прочие толпятся перед виселицей, вернее, толпились, а сейчас наверняка висит, и она тоже повиснет рядышком, если её ненаглядный колдун не спрячет её до темноты. Колдун обрадовался, заохал, и мигом освободил от тряпок большой сундук, но тут в прихожей страшно затопали, закричали, и ворвались злые солдаты, колдуна поколотили, Элиану потискали, обоих запихали в мешки, завязали, и отволокли на холм. Там колдун и впрямь разглядел сквозь редкую мешковину длинную перекладину на двух столбах, на которой висели два негодяя Сэм и Вейн, в компании с мерзавкой Гельдой. Зрелище, конечно, радостное для всякого умного человека, жаль только, что сквозь мешковину как следует не разглядеть.
На верёвке подлецы покачивались, и колдуну показалось даже, что Вейн кому-то подмигивает, а Гельда то ли ногу босую другой ногой почесала, то ли от судорог последних дёргается, и только Сэм висел тихо и смирно. Не успел колдун нарадоваться, как раздался голос магистра, гневный и громкий, который вопрошал - что это за мешки приволокли? Голос послушника доложил, что это за мешки, и магистр завопил, чтобы мешок с колдуном отволокли обратно, и вежливо отволокли, как родного, на руках, а второй, с Элианой - ух, мерзавка - оставили.
И мешок с бедной девушкой затащили в дом, где вскоре вытряхнули из мешка и налили стакан вина. Но Элиана пить не смогла, слишком тряслась, плеская вино, и тут с весёлыми шуточками ввалились висельники - покойники Сэм и Вейн с негодяйкой Гельдой. Элиана завопила дурным голосом и забилась под стол, поминая всех святых, хотя это неприлично для колдуньи, которую все признавали.
Эльф, вылетев из своего тёмного угла, недовольно завизжал, что такие шутки ему не нравятся. Что это за шутки, когда люди с ума сходят. Вейн поэтому не прав, скотина, эльфам шутить нельзя, потому что это обман, а эльфы не врут. Но Вейн освобождал Сэма от верёвки, и потому не ответил. Поскольку Сэм был самый тяжёлый, петля, захлёстнутая под мышками, затянулась намертво, так что пришлось перерезать. Пока приводили в чувство бедную колдунью, объясняя, что это всё - козни магистра, он же дурак, и козни его дурацкие, но за пять золотых - почему бы и не подурачиться - магистр в это время уже сидел у желтяка, и вид имел такой радостный, что все комары из комнаты мигом улетели, боясь превратиться в слонов.
Магистр извинился, мол, порядок наводил, повесив трёх солдат, что спали на посту - и подозрительно посмотрел в глаза желтяка, и тот поспешно согласился, да - да, порядок есть порядок, а он-то невесть что удумал, и ничего не видел, кто там висит, и вообще - висит ли кто, он же в мешке сидел.
Магистр успокоился, сказал, что остальное всё хорошо, очень - дракон на месте, сытенький, злой и боевой, так и мечтает желтяков пострелять, но он, магистр, чтя Божьи заветы - не убий и прочие - всё же решил предотвратить кровопролитие и принять предложение Кия1 о мире, хотя дракон так и рвётся в бой. Поэтому пусть колдун сообщит по своей мгновенной связи о согласии магистра стать наместником. С этого дня магистр будет ловить только тех шпионов, которые сами просто лезут, а прочих - в упор не увидит.
Колдун такое решение горячо одобрил, и ответил, что ждёт - не дождётся последнего закатного часа, отведённого для связи, и что магистр ещё удивится доброте и щедрости Кия. Тут магистр изобразил колебания и смущение, теребя руками всё, что под руки попадалось, и с трудом сказал, что слово магистра крепко, но ему почему-то никто не верит, и Кий может не поверить, и потому магистр готов доказать свою честность делом - он отпустит дракона, а Сэма и Вейна повесит. Хоть завтра, но только после прибытия посла от Кия и заключения с ним договора.
Колдун, пряча лживые глазёнки, это тоже горячо одобрил. Магистр, юля честным взглядом, ещё раз поклялся в честности, и сказал, что сегодня же переселит колдуна в гостиницу, где он будет ждать этого посланника от Кия, после чего они расстались, очень собой довольные.
Той же ночью между Кием и Я-Мо в королевском шатре произошёл жаркий спор. Получив от связного колдуна описание мысленной картинки из горной деревни, где была заполненная виселица, Я-Мо умолял обождать с его отъездом. Обиженный магистром в своих лучших чувствах, он теперь никому не верил, и в сообщении колдуна увидел ловушку. Удивлённый его недоверчивостью, Кий сказал, что магистр никудышный, ему не до ловушек. Он пропустил удар по дракону огненной стрелой, а теперь, потеряв всякую надежду возвратить его, магистр повесил главных своих колдунов. Наконец, магистр просит тайно прислать посла для переговоров. Это ли не полное поражение? Осталось перекрыть горную дорогу, и город падёт даже без штурма. Кроме Я-Мо, некому собрать в единый кулак все мелкие отряды наёмников, которые даже не подозревают друг о друге. Я-Мо знает всех своих шпионов, и сможет очень быстро перебросить их к горной цепи, так, чтобы короли не препятствовали проходу войск по их землям.
Всё так, согласился Я-Мо - но магистр такой редкостный негодяй, что Кий, честный и благородной души человек, просто представить себе не может. Кроме того, восточный человек, как понял Я-Мо, вообще плохо представляет особую подлость европейцев, а уж магистр - это просто сгусток этой подлости.
Восточный человек твёрдо знает - никому верить нельзя. Все врут, все обманывают, крадут, нарушают договоры, и тащат одеяло на себя изо всех сил. Это главный закон мироздания и всего хода вещей. Магистр тоже знает, что никому верить нельзя, но по своей злобной натуре, тем не менее - верит. Даже чужим шпионам.
Я-Мо подозревает, что он, скотина, и в Бога верит. С таким типом просто не знаешь - чему не верить. Восточный человек верит только себе, родному и любимому. Это закон природы, простой и справедливый. Магистр наверняка как раз себе и не верит, смотрясь в зеркало с подозрением.
Кий перебил тайного советника, попросив перейти ближе к делу.
Я-Мо заугрюмился - как передать Кию своё мнение о магистре, чтобы не догадался о провалах Я-Мо?
Страх перед Кием и страх перед магистром боролись в душе Я-Мо, мешая высказать своё искреннее убеждение в ловушке.
Пусть дракон убит, и куча свидетелей всё видела - верить нельзя. Где прошёл магистр, там уже трясина. Если магистр схватит Я-Мо, дорогу не перекрыть. Этого магистр и добивается. Тогда город можно отстоять. На все доводы Кия Я-Мо отвечал мысленно. Раз шпионов ещё не поймали, значит, они перекуплены. Раз колдун видел повешенных, значит, магистр их потом оживил. Ведь ожил ихний Христос, даже через три дня. Единственное, на что Я-Мо не смог возразить даже мысленно, это вспышка огненной стрелы на драконьем холме. Её видели столь многие, и описывали так одинаково, и шпионы, и простые купцы, что Я-Мо не мог представить - как удалось магистру столь быстро перекупить столь многих разных людей, причём так ловко, что они и под пыткой в этом не сознавались.
Если стрела действительно улетела, значит, магистр всё таки сплоховал. И "спящий шпион" Кой действительно умер от ожогов, как герой. И дракон действительно сбежал. И колдуны повешены.
И ловушки нет, напротив - магистр охрану выделит, если случайно на Я-Мо наткнётся, будет лебезить и заискивающе улыбаться, как союзник и друг.
Но чёрствая и обманутая душа Я-Мо отказывалась верить такой радостной картине. Предчувствие, нюх, чутьё - всё кричало Я-Мо об опасности. Но возразить Кию своим предчувствием было смешно. Кий был прав, когда заявил, что огненный фонтан магистр никак уж не мог изобразить. Это могла изобразить только огненная стрела, шлёпнувшись на холм. В Европе нет такого средства.
И уж кому, как не Кию знать это - он чудом уцелел при разрушении башни По-Ро-Ха. Уцелела единственная стрела, которую не успел выпустить в солдат Кия проклятый колдун, который устроил наступающим огненный ад..
У тех, что уцелели, долго потом не опускались вздыбленные от ужаса волосы - от страшных воплей горящих людей, разорванных на куски, иссечённых осколками при разрыве огненных стрел, выбрасывающих фонтан огня. Кий вместе с верным другом Пу-И проникли в башню буквально по голой стене. Точнее, сначала вскарабкался Пу-И, цепляясь ногтями за малейшие трещинки и выступы, а потом сбросил из окна верёвку, по которой и вскарабкался Кий. Он лично поразил стрелой в грудь колдуна, когда поднялись в башню. Тот уже подносил уголёк к фитилю железной стрелы, нацеленной на остатки войска, но упал, не успев этого сделать. Его любовница Ра-Ке-Та метнула тяжёлый нож и пробила Кию плечо. Его оттолкнул в сторону Пу-И, спасая от смерти, и мерзавка успела поджечь упавшим угольком другой фитиль - толстый, уходящий в стену, пока Пу-И освободил руку и метким броском пробил её лоб "железной звездой". Кий успел прихватить с собой эту колдовскую стрелу, когда осторожный
Пу-И силой вытащил его из проклятой башни.
Огонёк фитиля исчез в каменном жёлобе, побежав к главным запасам огненного зелья колдуна. Они еле успели выбраться наружу, когда башня со страшным грохотом лопнула, скрывшись в клубах чёрного дыма и всполохах огня.
Вынесенная стрела осталась последней и единственной на всём белом свете. То, что она вспыхнула на вершине холма, означает, что никакой ловушки для Я-Мо не существует. Напротив, это почти победа. Неужели Я-Мо этого не понимает? Голове - то своей Я-Мо верит?
Я-Мо был вынужден согласиться с таким логичным рассуждением Кия, промолчав, что своей голове как раз он и перестал верить, сам себе перестал, переняв этот европейский подлый приём у магистра. Теперь при шпионских замыслах Я-Мо чаще запрашивал предсказателей. Они меньше ошибались, чем он, полагаясь на разум и логику.
Довольный, что убедил тайного советника, Кий велел ехать как можно быстрее. Пока условия не ужесточились, Я-Мо должен проскочить,
- Слушаюсь и повинуюсь, - мрачно сказал Я-Мо. Уединившись в своём шатре, он погрузился в мрачные размышления. Как ни старался Я-Мо уговорить себя, что магистр порядочный человек, в это не верилось, и Я-Мо решил готовиться к ловушке. Все колдуны и ясновидцы, которых он обошёл за ночь, предсказали удачу после всяких напастей, но Я-Мо привык больше на себя полагаться, и потому к утру с помощью хорошего мага приготовил своего двойника, на случай, если их отряд схватит магистр.
Для этого маг усыпив купца-шпиона и внушил очень сильную боль, от которой купец закорчился и принялся стонать. Тогда маг велел при такой боли вспоминать волшебное имя - Я-Мо, и боль утихнет. Купец нисколько не походил на Я-Мо, но это не заботило, потому что из-за вечно намотанного платка жителя пустыни в лицо его вообще мало кто знал. Хотя колдуны сильно приободрили Я-Мо, он выпросил у Кия, как последнюю надежду, его друга и телохранителя Пу-И, с несколькими учениками, такими же ловкими и шустрыми.
Наконец, спустя два дня Я-Мо тайно отправился в путь, уповая на удачу.
Магистр тоже на неё надеялся, прося её у Господа, днюя и ночуя в деревне. Под видом купца Кий прислал знатного вельможу для заключения договора. Магистр с вельможей поздоровался, и посадил в подвал гостиницы. Желтяку-лекарю сказал, что переговоры идут полным ходом, но у посланца Кия маловато полномочий, многое не может решить. И магистр послал к Кию гонца с просьбой прислать кого-то повесомей. Лучше всего - Я-Мо, ручаясь своей честью за его безопасность, потому что вопросы, которые надо обговорить, может решить только такой же Тайный Советник. Как думает колдун - согласится Я-Мо прибыть на переговоры?
Колдун с сомнением покачал головой. Конечно, если Кий прикажет, но по своей воле сунуть голову в пасть..., то есть этот Я-Мо, он очень недоверчивый.
Да-да, вздохнул магистр, недоверие - наша беда. Из-за него все ссоры, все войны, всё зло. Для мира нужно доверие. Не так ли? Поэтому пусть колдун по прежнему зорко глядит из окна гостиницы на вновь прибывших купцов, высматривая знакомые лица. Магистр попросил Кия прислать сановника, которого колдун знает в лицо. И пусть колдун прекратит донимать послушника Клея, что сидит с ним в комнате, жалобами на скуку. Магистр боится за его и свою жизнь. Если о тайных переговорах за его спиной узнает король Алан, они оба повиснут на перекладине. И похлопав по дружески по плечу колдуна, магистр убежал из тёмной комнаты с приоткрытой ставнею, чтобы подгонять Сэма и Вейна с подготовкой к переезду в город. Поймается Я-Мо или нет, а в город уже пора.
Сэм, услышав это, сказал, что это невозможно, потому что толкатель для железной стрелы ещё не готов, и нужно время, на что магистр сразу открыл ларец, и дал сто золотых, но Сэм принялся упорствовать, удивляясь, как могут деньги найти соотношение между отверстиями для всасывания воздуха, размером камеры сгорания и размером отверстий для горючего. Магистр достал ещё сто золотых и ехидно попросил приглядеться , есть ли разница между деньгами и временем.. Сэм плюнул и побежал жаловаться Вейну на тупость магистра. Однако Вейн сказал что если приглядеться, то в конечном смысле он не видит разницы между временем и деньгами, и к вечеру, с помощью срочно нанятых помощников, они изготовили новое устройство вместо испытательного огромного лука.
На вкопанном тележном колесе на уровне пояса над землёй закрутилась длинная жердина, к концу которой был прикручен толкатель, похожий на жёлтое, блестящее полено. Сэм подносил головешку, отпускал внутреннюю пружину, и струйка горючего, вылетавшая из толкателя, вспыхивала бледным, красно - голубоватым цветом. Вейн тянул за верёвку, наверченную на тележную ось, и жердина с толкателем на конце начинала вращаться быстрее и быстрее под растущий рокоток пламени, вылетавшего из толкателя. Сэм считал обороты, а после остановки полена снова заливал в него горючее, крутил пружину, крутил заслоночки на отверстиях и вновь подносил головешку. Это было гораздо быстрее и удобнее, нежели каждый раз выстреливать толкателем под гору, и уже на следующий день Сэм наткнулся таки на нужное соотношение отверстий, при котором толкатель заработал во всю свою дурь.
Сэм увлёкся, и всё пытался считать обороты, хотя жердина так и мелькала, чуть не со свистом, страшно раскачивая тележную ось.
Вейн подскочил и повалил дружка-придурка наземь, и вовремя - ось завизжала, как резаная, и толкатель, сорвавшись, улетел со страшным воем в деревню, как огненный демон. Там он пробил стенку конюшни, и на последнем издыхании поджёг её.
Когда за ним прибежали радостные Сэм и Вейн, хозяин конюшни, крестьянин Ароний попытался треснуть Сэма жердиной по глупой голове, но Вейн ловким ударом сбил его с ног, а Сэм добавил ногой по голове.
Они вытащили толкатель и убежали, оставив конюшню делать всё, что ей захочется, и она на радостях сгорела дотла. А вечером к Аронию явилась Гельда, красивая, как дева Мария, и содрала пять золотых за нападение на Сэма, дракона, бунт и измену. Одна Гельда, конечно, не вырвала бы у Арония и медного грошика, но она притащила с собой Лейна и двух бандитов, из тех, что торговали амулетами, и они уже петлю на шею накинули, когда Ароний раскололся на пять золотых - два Гельде, три разбойникам.
Они её слушались - наглая девица хвастала, что любовница магистра и подружка Вейна.
Колдун-желтяк сидел в полутёмной комнате и пялился в окно, на ворота постоялого двора, куда охрана пропускала купцов., по два-три человека. К этим дням двор гостиницы по приказу магистра был значительно расширен и огорожен высоким частоколом.
Предприимчивый Герберт сколотил длинные навесы от дождя, протянул по всему двору жердины для коновязи, и называл всё это гостиницей для бедных, всего золотой за ночёвку во дворе.
В бревенчатой же двухэтажной "гостинице для богатых" могли себе позволить переночевать в постелях только богатые купцы, по десять золотых. Герберт вовсю извлекал выгоду из того, что магистр навёл тут закон и порядок военного лагеря, и за каждое полено дров сдирал хоть серебряную, но монетку.
Из города караваны и караванчики всегда сопровождали солдаты.
На въезде в деревню всех пересчитывали, на выезде тоже, а по деревне сопровождали разбойники, но главные неприятности для некоторых купцов начинались на постоялом дворе, где во время обязательного суточного отстоя солдаты и разбойники проверяли всех подозрительных. Разбойники изредка воровали - единственная неприятность, кроме скуки, для настоящих купцов, которые не шпионы. Впрочем, при малейшей жалобе люди магистра с готовностью хватали разбойников, и покражу тут же находили. Купец, правда, никогда её не получал, зато мог утешится новым фонарём под глазом виноватого
Колдун всматривался в лица въезжающих, иногда узнавал их, но послушнику об этом не говорил. Эти знакомые не могли быть послами - только шпионами. Выдавать их колдун не хотел.
Магистр просил опознать нового посла от Кия, а не шпионов - это колдун и делал. Колдун сомневался, что это окажется сам Я-Мо, но с другой стороны, они с магистром вдвоём убрали бы мигом всех противников мира, включая даже королевское семейство. Поэтому, когда колдун узнав Я-Мо в слуге одного купца, он невольно подался вперёд. Послушник Клей тут же осведомился - не узнал ли посла? Но колдун заколебался. Неясное предчувствие, что есть в каждом человеке, и которое особенно сильно у колдунов, велело ему молчать. Клей ждал ответа, и колдун буркнул, что показалось. Он подумал, что время есть. Если Я-Мо станет искать встречи с магистром, тогда колдун и подтвердит, что это Я-Мо, а не королевский шпион.
Послушник пожал плечами, но явное беспокойство колдуна заставило Клея задуматься. Желтяк и вертелся, как на иголках, и на других купцов смотрел уже невнимательно, краем глаза. Вечером Клей доложил магистру всё, как было. Магистр обрадовался - ага, есть поклёвка.
Но отчего дёрнулся поплавок-колдун? Или малёк из шпионов его задел, или - сам Я-Мо, матёрая щука ?
Клей пожал плечами -они тут, во дворе. Арестовать - и пытать, пока не сознаются.
Так и сделаем - усмехнулся магистр - если Клей сумеет уверенно опознать тех двоих. Клей тоже усмехнулся - память хорошая, иначе б магистр и не посадил возле колдуна.

...

Голованов Сергей Петрович: 31.08.16 09:07

 » ЧАСТЬ16

Клей предложил и колдуна пытать, чтобы опознал Я-Мо, раз не желает добровольно, но магистр отверг этот вроде лёгкий путь напомнив о мгновенной колдовской связи этого мерзавца. Пусть Кий тешится надеждой. Магистр велел Клею проследить незаметно за купцом и слугой, и схватить - очень по тихому, без шума, после чего убежал крепить охрану постоялого двора.
. А в это время к Герберту, что шёл по двору, пристроился купец-желтяк, с обычным недовольством, что дорого, и дров не хватит на ночь, и овёс гнилой - Герберт и не слушал, пока желтяк не показал обломок серебряной пуговицы.
Герберт остановился, сразу покрывшись потом. Желтяк сказал, что нашёл его только что, в пыли. Не Герберт ли потерял? У него на камзоле обломанная пуговица - не подойдёт ли обломок ? Герберт похолодел, но послушно приложил к своей половинке найденную - они точно сошлись. Герберт оглянулся, и хрипло сказал, что его повесят. Магистр и так подозревает. Желтяк насмешливо сказал, что магистр всех подозревает - у него работа такая, а вот Герберт, если мечтает после победы желтяков и впредь богатеть при своей гостинице, должен кое-что сказать сотнику Крону, причём незамедлительно. Пустяковая услуга. Желтяк, делая вид, что показывает - какие сырые дрова у Герберта, объяснил в деталях задание, и "спящий" шпион Герберт, проснувшись, пошёл к сотнику доносить на магистра.
Спустя полчаса озабоченный Крон спустился в подвал гостиницы. Раньше тут находился просторный винный погреб, прохладный и сухой, а также хранилище для всяких съестных припасов - мяса, овощей, муки - и потому в погребе до сих пор вкусно пахло. Однако злой магистр хранил тут теперь вместо солнечных лука и чеснока свои сумрачные припасы - подозрительных бродяг, шпионов, и других милых его сердцу людей. Камеры для припасов оснастили крепкими дубовыми дверями, а в полутёмном коридоре дремал часовой. Крон увидел его силуэт на фоне подвального окошка, забранного толстенным прутом, и спросил, где содержится тот желтяк, которого кормят ещё, как важную птицу?
Часовой ответил, что вот в этой камере, сюда и вино подают и фрукты, а парашу часовой выносит, а не сам арестант.
Крон решительно заявил, что ему надо повидать арестанта, однако солдат удивлённо сказал, что пусть сотник обижается, но он, часовой, стоит не для того, чтобы всех желающих пускать на свидания, и в петлю за нарушение приказа ему не охота.
Тогда сотник достал пергамент с печатью короля Алана.
Часовой с любопытством оглядел и пергамент, и печать, согласился, что они вроде настоящие, но всё равно бесполезные - он читать не умеет. Тогда сотник Крон, подойдя к окошку, прочитал, что там написано, даже два раза. Часовой пощупал печать, и сказал, что верит, но всё равно не пустит к арестанту, приказ. Однако сотник успел углядеть сомнение на хитрой роже часового, и тут же вытащил кошель с золотом.
Перемежая угрозы с золотом, он добился своего - едва кошель наполовину опустел, как часовой уже отодвигал с камеры засов, добродушно говоря, что давно бы так, на нормальном человеческом языке, и он бы быстрее понял.
Когда сотник Крон вошёл в камеру желтяка, то принял озабоченный вид, и сказал доверительно, что магистр очень занят. Шпионы короля подозревают его в измене, и потому магистр прислал его, своего помощника, уточнить некоторые мелочи договора - пусть только желтяк напомнит, на чём остановились?
Желтяк был так измучен непонятным приёмом, что потерял всякую осторожность и вывалил на сотника жалобы- третий день взаперти, магистр только выспрашивает, хотя с договором всё ясно, уж каких уступок не дадут желтяки, только спроси. И чего ещё уточнять, если и от дани готовы освободить, и земли захваченные вернуть, не говоря о королевской короне.
Тут сотник запечалился, и сказал, что корона - дело хорошее, но под ней король Алан находится. С ним как быть - что желтяки предлагают?
Посол недоумённо сказал, что им всё равно, это на усмотрение магистра - пусть он короля хоть с кашей съест. Сотник совсем посмурнел, тут же вспомнил про неотложные дела и ушёл.
Спустя четверть часа сотник Крон снова вытащил королевский пергамент с печатью. Командир расквартированного в деревне отряда дворянин Мюррей читать умел. Король Алан назначал сотника Крона, вследствие чрезвычайных обстоятельств, командиром отряда охраны. Король повелевает оказывать сотнику всяческое содействие и помощь.
Мюррей почтительно вернул свиток, и сказал, что готов исполнить любой приказ сотника, во исполнении воли короля.
Крон решительно сказал, что приказ один - немедленно арестовать магистра Ордена Св. Креста, и доставить его в город, на суд короля, потому что магистр изменник, и тайно ведёт переговоры о мире с желтяками.
Мюррей кивнул, и немедленно пошёл исполнять приказ. Магистра арестовали через час, по дороге с холма в гостиницу. Мюррей пригласил его в дом, превращённый в небольшую казарму, для какой-то помощи. Внутри дома Мюррей с удовольствием сказал об аресте, и его солдаты мигом скрутили магистра. Мюррей ненавидел магистра от души, потому что давно и безнадёжно был влюблён в принцессу Кристи. Магистру заткнули рот тряпкой, надели мешок на голову, вынесли и загрузили на лошадь.
Пока четвёрка всадников на рысях увозила магистра, в деревне никто не догадывался об аресте, и все, кому положено, спокойно продолжали его козни. Послушник Клей, например, подослал к подозрительному купцу одного покупателя из крестьян, и тот столько товаров купил, что купцу со слугой пришлось отвозить покупки крестьянину домой. Тот еле упросил послушника Клея выпустить их с постоялого двора.
А в доме крестьянина их ожидал десяток солдат, которые мигом скрутили купца и его слугу. Чтобы не терять времени, Клей поместил шпионов в подвал, в отдельные камеры, выкинув из них пятерых бродяг, посаженных недавно злым и безжалостным магистром просто так, ни за что. Неблагодарные бродяги тут же принялись проситься обратно в камеры, говоря, что там, в тюрьме, хорошо, кормят, лечат, и только злодей магистр каждый день надоедает расспросами о стране желтяков, их нравах и обычаях, языке, людях тамошних, и при этом так щедро вином угощает, что бродяги стали привередничать - красное им подавай, и лучших сортов. Магистр обещал им шпионскую работу, когда они откормятся и болячки залечат, но злой Крон вышвырнул их на улицу, приговаривая, что хватит, отдохнули и гуляйте, пока опять не посадят. На улице переночуете, нечего камеры занимать, в них и так очередь.
Шпионов тщательно обыскали, прощупав, а потом разорвав всю одежду, весь товар перелопатили и испортили ножами и шильями, но ничего не нашли. Тут вернулся солдат с холма, и доложил, что магистра там нет, и Мюррея нет, куда-то ускакали. Крон понял, что допрос придётся начинать ему, чтобы не потерять драгоценные первые часы после ареста, когда пленник очень огорчён, часто настолько, что ничего не соображает, и бывает весьма разговорчивым. Клей достал из запасов пачку иголок, и стал перебегать из камеры в камеру - только двери хлопали, да у часового шея заболела от верчения. Из левой камеры басом орал купец, из правой угловой - слуга, тонким визгливым голосом.
При посещении каждого несчастного Клей втыкал в него иголку и спрашивал - как его настоящее имя? Первые полчаса бедные узники упорно твердили одни и те же имена..
Убедившись, что шпионы крепкие и матёрые, Клей усилил нажим, и стал втыкать иглы в нежные части тела - купцу в детородный орган, поскольку тот оказался большой и вместительный, а слуге, у которого этот орган от страха так съёжился, что и не попасть, втыкал иглы в нос и щёки. Тут шпионы подались - купец стал вспоминать свои детские клички, а слуга - перебирать все подряд пришедшие на ум имена, в надежде угадать, и оба каждый раз живо интересовались - какое имя нужно вспомнить, пусть подскажет, однако злой послушник в ответ только усмехался.
Через час слуга сделал под собой лужу, купец обгадился, но имени, так нужного Клею, не сказал никто. Послушник ещё усилил нажим, втыкая сразу по две иголки - и измученный купец сломался - назвал вожделенное имя. К этому времени он впал в полубессознательное состояние, мычал, закрыв глаза, но на вопрос ответил чётко и внятно, что по настоящему его зовут - Я-Мо.. Клей вздохнул с облегчением, утёр со лба пот, и вышел поболтать с часовым, но тот молчал, с омерзением глядя на Клея, и на предложение промочить горло из фляжки с вином даже головой не качнул. Конечно, на посту запрещено и пить, и говорить, но смотря с кем - с ехидной послушником только идиот мог нарушить устав. Клей не обиделся, привычный к неприязни, выпил и поболтал сам с собой, и вернулся к купцу. Но тот, уже очнувшись, настолько пришёл в себя, что очень удивился, когда Клей назвал его по настоящему имени - Я-Мо. Пришлось показать новую иглу, поднеся её к детородному органу, который на ежа уже походил -верёвки впились в голое тело, купец затрясся, и тут же согласился, что он Я-Мо, конечно, что же Клей раньше об этом молчал?
Клей стал выспрашивать о задании - куда едет, зачем, и купец взахлёб рассказал, что он шпион, едет передать поручения другим шпионам, в Европе, и назвал - к кому, где и что, однако Клей только недовольно кусал губы. Это была явная ложь, из типа запасных легенд, что имеют все шпионы. Клей недоумевал.
Ни разу на его памяти человек, начавший говорить правду, не возвращался так грубо и нагло снова ко лжи. С другой стороны - это сам Я-Мо. Он сломался, потеряв разум от боли, в таком забытьи, что не помнил - что говорил. Крон ещё раз попробовал сломить упрямца - и снова услышал, глядя в мутные глаза, твёрдый ответ, что он - Я-Мо.. И всё, никаких подробностей - ни явок, ни имён.
Крон понял, что с этим типом не совладать - пусть магистр занимается. Главное сделано - Я-Мо пойман, а пока Клей принялся за слугу, но тот клялся, что ничего не знает ни о каких шпионах, он просто нанялся к этому купцу, чтобы заработать. Купец говорил тоже самое, да и слуга выглядел жалким, тощим и забитым, не то что толстощёкий, здоровенький Я-Мо, и послушник решил прекратить допрос. Но слуге сказал, эдак угрюмо, что магистр разберётся - шпион ты или нет? Может ты и впрямь слуга. Так что - отпускать тебя за это? Или награду какую дать? Эдак и поболтать не с кем будет, если всех отпускать.
Помня, что эти двое могут оказаться колдунами, Клей решил ослабить их колдовство, разведя подальше друг от друга.
Слугу вывел из подвала и запер в свободной комнате первого этажа гостиницы, связав руки и поставив у двери часового. А уж злодея Я-Мо так обложил, как только смог придумать, чтобы магистр остался доволен. Связанного как куклу, по рукам и ногам, в камере его охраняли двое солдат, за запертой дверью стоял часовой, и ещё один - у входа в подвал. Решив, что всё сделал, как надо, злодей со спокойной душой отправился искать магистра..
У выхода его остановил Герберт, и спросил - какого важного шпиона поймал послушник, ради которого из подвалов выгнал всех бродяг? Они ходят, и всем плачутся на жестокого послушника. . Клей ответил, что это секрет, и велел гнать с постоялого двора этих неблагодарных бродяг. И ушёл.
А к Герберту чуть погодя опять пристроился тот купец, что показал обломок серебряной пуговицы. Узнав,. что кого-то поймали, он помрачнел, и тут же велел Герберту узнать - одного шпиона поймали или двоих, где содержат, как охраняют, и всё прочее, что сможет. Герберт заворчал, что попробует. Магистр навёл такие строгости - спросить лишний раз боишься, чтоб за шпиона не посчитали - и ушёл в гостиницу. Нижний этаж состоял из левого крыла и правого. В конце левого крыла стоял обычный часовой, что охранял лекаря уже три дня, но в конце правого крыла Герберт увидел нового часового. Герберт подошёл к нему, и спросил со сварливостью хозяина - чего он тут стоит? Неужели магистр занял ещё одну комнату?
Часовой, поколебавшись, всё же ответил, что занята, но не комната, а небольшая кладовка рядом, без окошка. Герберт обрадовано сказал, что кладовка - чёрт с ней, хорошо, что не комната за десять золотых. И ушёл доложить купцу-желтяку, что больше узнать не смог. Но купцу и этого хватило. Он велел разместить в комнатах рядом себя, а также пятерых слуг. Герберт заподозрил, что тихо это дело не окончится. Он твёрдо в этом уверился, едва увидел в свете факела лица этих слуг - чёткие, безмятежные, с пустыми взглядами. Таких гибких и мускулистых молодцов он уже видел, а уж рассказов об их искусстве выше головы наслушался. Будто бы эти восточные колдуны могут отбить голой рукой удар меча, ладонью - копьё, а уж головой могут и стену кирпичную пробить.
Восточные купцы раньше часто нанимали этих магов для охраны караванов, но теперь они показывались редко - дешевле было нанять пятерых воинов, чем одного такого.
Увидев их, сразу пятерых, Герберт задрожал. Будет заварушка, кого-то из этих молодцов могут ранить, схватить, и уж тогда магистр заставит его сказать - кто им тут помогал.
Разместив всех приезжих по комнатам, и собрав с них деньги, Герберт кинулся в ночь, чтобы приготовить лошадь на случай бегства. А приготовив, Герберт решил рассказать о подозрительных постояльцах охране гостиного двора, но опоздал - она во всю воевала с нежданным противником, напавшим на тюремный подвал.
Сначала был убит часовой в правом крыле, тихо и бесшумно. Один из слуг, выйдя от купца-хозяина, с благостным видом неожиданно прыгнул на часового и диким по силе ударом босой пятки сломал грудную клетку. Часовой ничего такого не ожидал, и тихо умер. До этого он дремал себе, прислоняясь к стенке, а слуг, что сновали по коридору из двери в дверь, и замечать перестал. Второй часовой в левом крыле ничего не увидел, потому что свеча перед центральным входом мешала разглядеть, что там делается в другом конце коридора..
Он тоже, кстати, дремал, ничего и не собирался разглядывать. Купец шмыгнул из своей комнаты к соседней кладовой, переступив через труп часового, и осторожно снял засов. Вскоре освобождённый Я-Мо потряс затёкшими от верёвок кистями, слушая торопливый доклад своего спасителя. Они подошли к двери кладовой, собираясь прошмыгнуть в комнату купца, где было спасительное окно на волю, однако пришлось затаиться из-за шума в коридоре. Подошло время смены караула, и в гостиницу ввалились заспанный солдат позади хмурого разводящего. Факел у них горел ярко. Какие ни заспанные, они сразу увидели часового, лежащего в конце коридора. Топоча сапогами, они пробежали мимо двери купеческой комнаты, а из-за неё на спины им прыгнули двое восточных бойцов. Факел упал и погас, но часовой в левом крыле мигом сообразил, что разводящий не просто споткнулся, да и не мудрено было сообразить, потому что разводящий коротко вскрикнул, знакомо так, словно пробитый мечом или ножом в спину. Часовой в левом крыле набрал в грудь воздуха и завопил: - Тревога!!! -
Он поднёс к своей лампадке приготовленный факел - тот вспыхнул и осветил чёрную тень, бесшумно бегущую на часового. Тот бросил факел в лицо нападавшего, который ловко от факела увернулся, но на выставленный меч напоролся, словно жук на булавку.
На крыльце гостиницы тоже стоял часовой, он подхватил сигнал тревоги, затем его повторили часовые на воротах, и в казарме через дорогу стали вспыхивать один за другим факелы.
Спустя несколько минут два десятка злых и сонных солдат выскочили из дома-казармы напротив ворот, уже распахнутых часовыми. Но этих минут хватило Я-Мо и его сообщнику купцу, чтобы проскочить в комнату с окном, и дальше, в темноту и на волю. Заслышав шум в коридоре, Я-Мо ещё в кладовке понял, что уйти им поможет только чудо. Он его и выпросил его у Кия, в лице Пу-И и других, и сказал купцу, что уходить придётся вдвоём. Телохранители задержат погоню, насколько смогут. Понятливый купец попросил Я-Мо не выходить из кладовки, пока он отдаёт приказ, и прошмыгнул в свою комнату. И сказал молодцам, что в кладовке - не Я-Мо. Тот находится в подвале. Отбить его уже не удаётся, поэтому необходимо, чтобы он не попал живым в лапы магистра. Пробейтесь в подвал. Всё ясно?
Пу-И, самый старший из охраны, кивнул, и выскользнул за дверь. Второй часовой в левом крыле всё стоял на своём посту, в ожидании подмоги, когда четыре чёрные тени заскользили вдоль стен коридора. Часовой снова поднял меч, но нападавшие издали метнули два клинка, один из которых пробил часовому глотку.
Купец и Я-Мо в это время уже вылезли в окошко. Охрана вокруг частокола была снята, и вскоре без помех оба беглеца перелезли через него, притащив припасённую лестницу. Они побежали ночным лугом, ориентируясь на мерцающий огонёк костра, где их ждали лошади под присмотром ещё одного купца-шпиона, который уехал из деревни вчера, и ждал в условленном месте.
Я-Мо до последнего момента не мог поверить, что вырвался из лап магистра. Он послал к костру своего товарища, опасаясь засады, но всё было спокойно. Лошади мирно хрустели овсом, купец со слугой клевали носами. Сбросить со спин лошадей тюки с товаром было минутным делом, и вся компания вскоре устремилась, погоняя лошадей, прочь от деревни, навстречу смутно белеющей дороге. Я-Мо скакал впереди, производя странные звуки, на которые даже его лошадь удивилась - то ли всхлипы, то ли смех, то ли всё это вместе.
Караул из казармы, с факелами и с блиставшими мечами, ворвался на первый этаж гостиницы, но там было тихо - все лежали мёртвые - солдаты с разводящим, и восточный человек, босой, в простой чёрной одежде. Один арестант был на месте, за что на радостях получил по роже, но второй арестант - бежал.
Преследовать его никому не пришло в голову при виде выбитой двери в подвал, откуда долетел удушенный стон.
Подвал находился за лестницей, ведущей на второй этаж. Несколько минут назад четверо восточных магов сломали его дверь ударами босых пяток. Когда устремились вниз, их уже ждали - часовой внутри после тревоги заложил второй засов и позвал на помощь остальных, так что первому из нападавших пришлось скатиться по лестнице с двумя стрелами в груди. Но остальные трое, метнув вниз факел, сбежали в подвал невредимыми, и с мечами в руках. Зазвенела сталь, в мерцающем свете факелов сверкая бликами на мечах. По стенам метались чёрные тени. Трое солдат и один желтяк упали мёртвыми, но последний часовой предпочёл юркнуть в камеру с пленным купцом, где и заложил изнутри дверь дубовым засовом. Но и дубовый недолго продержался - лопнул под резкими ударами желтяков. Часовой к этому времени успел поднять на ноги связанного купца, и когда дверные петли коротко скрипнули, в полной темноте толкнул его в дверной проём. Купец заорал, пронзённый двумя мечами, а часовой наугад рубанул мечом воздух, ухитрясь разрубить голову одному из нападавших, после чего получил от второго смертельный удар в горло. Как только в подвале всё успокоилось, верхняя дверь, висевшая на одной петле, скрипнула и плеснула голосами со стуком железа. В неверном свете внесённого факела последний живой восточный человек по имени Пу-И, спокойный, словно труп,
разглядел лук и колчан со стрелами на мёртвом солдате - и тут же пустил его в дело. Первый же храбрец, ступивший сверху на лестницу, упал назад с опереньем стрелы, торчащим из левого глаза.
Убедившись, что подвал захвачен весьма искусными стрелками, разъярённый командир послал за щитами, шлемами с глухим забралом, и луками, а тем временем восточный человек отодвигал засовы, выгоняя из камер пленников, и убивая их одного за другим, тихо и быстро, сильнейшим ударом ладони ломая шею. Только один, почуяв неладное, рванулся в последний миг и едва не вырвался из захвата железных пальцев Пу-И, но подсечка ногой сбила его на пол, где упавшее всей тяжестью тела острое колено раздавило грудь - только кости хрустнули. Содрав с одного покойника ветхое рубище из двух кусков ткани, телохранитель Кия напялил его на себя, а покойника обрядил в своё, чёрное одеяние, прислонив его к стенке в конце коридора.
Когда солдаты, кипящие от злости, зазвенели металлом по лестнице, прикрытые щитами и забралами, их встретила мёртвая тишина. Весь пол подвала устлан трупами. Лицами вверх, глаза выпучены, чернеют провалы ртов, а головы повёрнуты так, как бывают повёрнуты только у повешенных, со сломанными шейными позвонками. Потрясённые солдаты не сразу заметили чёрный силуэт у дальней стенке, с заряженным луком на коленях.
- Вот он! - заревел кто-то.
- Кажись, подох уже, - добавил второй, поднимая факел повыше.
Но командир, опасаясь подвоха, велел лучнику пробить плечо или руку, и тот щёлкнул тетивой. Стрела впилась в плечо, и чёрный человек сполз на пол. Солдаты осторожно двинулись вперёд, ощетинившись мечами и короткими копьями, осматривая пустые камеры, освещая факелами лица покойников. Пу-И в рубище лежал неподалёку от лестницы, и шея его была вывернута почти так же, как и у других, и глаза блестели безжизненными стекляшками, а когда две капли кипящей смолы с факела упали на щёку, лицо осталось таким мёртвым, что не подкопаешься. Трупы в чёрном солдаты злобно пинали, протыкали сердце ударом копья. Проткнули и тому, у стены, когда дошли до него и убедились, что он мёртв. Солдаты ругались, отирая пот, опускали оружие, не понимая, что тут произошло и почему, а командир тупо смотрел на труп в чёрном, не в силах понять, что его беспокоит.
Наконец, до него дошло очевидное, и он взревел, указывая пальцем: - Отчего он умер, чёрт побери? Наша рана не смертельна. Он мёртвым из лука стрелял, что ли? -
Ещё бы немного ему поразмыслить, и мог сообразить, как его покойники обставили, но восточному человеку - то ли наскучило лежать, то ли он счёл, что солдаты достаточно расслабились, но только один из покойников ожил, и кошкой взлетел по лестнице из подвала. Солдат у входа не успел даже мечом замахнуться - только ткнуть, но ловкий азиат отбил лезвие рукой и вонзил палец противнику в глаз, да с такой силой, что второй глаз вылез, выпучась, из глазницы. Солдат рухнул мёртвым, а желтяк подхватил меч и ринулся к выходу из гостиницы.
На его пути оказалось двое солдат - почти на крыльце.
Один был тут же зарублен, не успев даже поднять меч, а второй завопил, и рубанул желтяка наотмашь. Но тот увернулся, перевернулся, и лягнул солдата пяткой в челюсть. Солдат шатнулся назад, но устоял благодаря часовому, что вбежал с крыльца.
Позади желтяка раздавались крики солдат, спешащих из подвала, спереди - у выхода на волю - два опытных бойца. Желтяк сделал ложный выпад, и метнул меч в лицо одного. Другой от души врезал мечом - по воздуху, потому что желтяк одновременно с ложным выпадом и броском меча ещё и вперёд кувыркнулся, кубарем выкатясь в раскрытые двери на крыльцо. Солдат ринулся за ним с надеждой срубить ловкача на ступеньках, но второй солдат, раненый в лицо и злой, как чёрт, ринулся тоже с такой же благой целью. Они столкнулись, и момент был упущен. Увидели только пятки, мелькнувшие в темноте. Сколько ни бегали с факелами по двору, желтяка не нашли. При такой ловкости неудивительно.
До рассвета вся гостиница не спала - ловили, искали, обыскивали, а под шумок иные солдаты изрядно хватанули от купеческих товаров. Послушник Клей бегал с тремя мелкими командирами, не зная - кого хватать, что происходит, и откуда столько трупов на его бедную голову. Он убедился, что Я-Мо убит, и потому о погоне даже не подумал. Его слуга, правда, ухитрился улизнуть. Клей окончательно убедился в этом, пересчитав всех купцов и слуг в изгороди. Не хватало одного купца, сбежавшего пленника, и ещё одного слуги, ещё четверо азиатов в чёрном лежали рядком перед гостиницей, для опознания, и Клей удивлялся, как такие тощие столько наворочали.
Послушник плохо соображал, измученный вознёй со вдовой, всю ночь не спавший, и просто не знал, что делать дальше.
Он попытался представить, что сделал бы в первую очередь магистр, и похолодел. Конечно, проверил бы сначала дракона, славу и надежду королевства. Чтобы ни случилось, дракон - главное. Клей поспешил на холм. А там, несмотря на ранний час, угрюмый Сэм уже тюкал что-то в кузне. От него Клей узнал, что всё в порядке, и жаль, что восточные бандиты обошли дракона. Он злой что-то в последнее дни. Чувствует, что скоро отъезд на войну. Сэм рассказал ещё про измену сотника Крона, как честный человек, присягнувший королю Алану на кресте с гвоздиками от Иисуса Христа. Сотник Крон, оказывается, приходил вчера, и очень хвалил желтяков, какие они храбрые и щедрые, и людей не вешают, как магистр, а только на кол сажают, и то за дело. Справедливые, словом, люди. Сотник изменник никудышный. Запинался и глядел жалобно. Хоть бы сказал, сколько желтяки сулят. Сэму просто любопытно было. Но тот про деньги ничего не говорил, и Сэм, не выдержав его нытья, обещал за такие разговоры по шее надавать. Потом и к Вейну подваливал, но тот так заболтал, что сотник вскочил на коня и умчался, как бешеный в сторону города.
Послушник, выслушав всё это, совсем растерялся. Неужели это сотник навёл желтяков на подвал? Подумав, послушник решил тоже вскочить на коня и умчаться , как бешеный, в сторону города, с докладом - подальше от всей катавасии. Он взял с собой мелкого командира, из тех, что ночью бился с желтяками, и к вечеру был уже во дворце.
Перед тронным залом располагался малый зал, куда охрана привела Клея, и где он увидел Мюррея, хмурого и сонного. Вспомнив кучу трупов в подвале, послушник хотел назвать его скотиной в сердцах, но по привычке, что появляется у каждого верующего человека, успокоился, и сказал тихо, что в деревне пустяковые неприятности, и пусть Мюррей почаще учит своих неумех солдат, а то платить кучей трупов за четверых тощих желтяков накладно выходит. Если Мюррей и впредь больше будет интересоваться женщинами, а не воинскими учениями, то скоро у такого мерзавца и солдат не останется.
Мюррей мигом проснулся, выпучил глаза, раскрыл рот и что-то проквакал, но обиженным Мюррей не выглядел. Клей, успокоясь, уставился на дверь в тронный зал, не слушая шипящих вопросов от растяпы. Долго ждать не пришлось. Узнав о новостях из деревни, король Алан велел впустить послушника Клея,.
Тот вошёл, и доложил, что всё нормально - Я-Мо пойман, но убит, потому что сообщники сделали неудачную попытку его освободить. Сбежали два мелких шпиона, купец и слуга, а нападение с блеском отбито, четверо злодеев мертвы, один бежал. Наши потери всего двадцать три человека - самых лучших бойцов Мюррея.. Но это мелочи. Дракон на месте, и готов к бою. Какие будут приказания?
Так молодцевато доложив, Клей всё же выглядел малость ошарашенным, потому что сотник Крон и трое солдат стояли, придерживая руками полуспущенные штаны. Когда у одного штаны случайно выскользнули из рук, то Клей увидел голую задницу, а так же понял, что разрезаны все ремни и завязки, которые поддерживали упавшие штаны,. Тут вспомнилось, что Мюррей так и не поднялся со стула, что-то мешало - тогда Клей не понял, что именно. Какая здесь война была - Клей терялся в догадках, хотя войны никакой и не было. Могла случиться бойня, если б король Алан был дураком. Но дураком он не был, и потому обрадовался, когда принцесса Кристи вдруг его послушалась, и спокойно вышла из залы. Это произошло после доклада сотника Крона, позади которого стоял связанный магистр, между двумя солдатами и гордым Мюрреем, нежно глядевшим на Кристи. Однако принцесса вернулась необыкновенно быстро, и король уже не обрадовался, глянув в пустые глаза дурочки. В её руке блестел меч, выкованный эльфами. Старый король громогласно заорал, зачем девчонка притащила меч и вообще вернулась, тут дело мужское. Принцесса с любопытством посмотрела на него, и только. Король Алан, хотя и был в бешенстве, но смолчал. Он один понимал, что теперь все тут, в доспехах и с мечами, стоят на волосок от вечности. Никто, кроме него, не дрался с принцессой на деревянных мечах в фехтовальном зале. Но он был король, и потому продолжал орать на магистра, хотя в какую-то часть головы вползла мысль, что принцесса Кристи свои игрушки и в детстве не отдавала. А этот изменник - нё жених. Может, и сгоряча, но после доклада Крона король не мог сказать ничего, кроме приказа повесить подлеца. Тем более, что магистр сознался, с удивлением даже - разумеется, вёл переговоры с желтяками, но... -
Эти "но" короля уже не интересовали, потопленные во вспышке гнева. Король не должен доверять людям. Точнее, не может доверять. Таких доверчивых быстро убивают. У каждого короля есть граница доверия, за которой он просто нутром чует, что подставил глотку. Магистр перескочил эту границу.
И переговоры с Кием за его спиной - кто может знать, всерьёз их ведёт магистр или нет? Кий способен пообещать и корону на королевство. Легко обещать чужое, и Кий обещает.
Легче и безопасней повесить магистра, чем подставлять вот эдак горло. Такая измена с лихвой перекрывала все недостатки казни магистра. Орден выберет нового магистра, поумнее, хотя бы того же Клея. Договор подписан именно с Орденом, а не с магистром.
Ну, часть шпионов будет потеряна. Какие-то планы пойдут прахом.
Но простой разум требовал от короля Алана немедленно повесить эту рыбину, раз нарушил приказ о переговорах.
И король Алан приказал его повесить, хоть на этой вот поперечной балке, немедля, в гневе отбросив мысли об игрушках сестрёнки. Мюррей и сотник Крон кинулись к магистру, но перед ними мелькнула принцесса и блеснула сталь - оба упали, запутавшись в съехавших штанах. Как и два солдата, что кинулись к магистру следом.
- Повесить его! - взревел король Алан, взбешённый ловкостью принцессы, от которой старый король вообще онемел.
Но повесить магистра не удалось - когда все четверо вскочили, пытаясь удержать сползающие штаны, принцесса хмуро пообещала немедленно обрубить их красивые органы размножения, если кто рискнёт сделать шаг вперёд, а не назад. Вся четвёрка немедленно сделала шаг назад, да ещё прикрываясь руками спереди, потому что принцесса дура, настолько испорченная эльфами, что всегда выполняет свои обещания. Врать дура не умела. Сказала - сделает.
Единственный, кто отступил со славой, был Мюррей, потому что его руки не смогли скрыть инструмент между ног, поднявшийся для работы. Мюррей при взгляде на Кристи просто терял всякое самообладание, и это сработало. Все уставились на инструмент Мюррея, воспалённый и красный, а сам Мюррей уставился. Он гордился своим орудием любви, не очень и прикрывал его, потому что, как все пылающие страстью, готов был воспользоваться любой возможностью привлечь внимание своего предмета обожания. Пусть посмотрит, какого венца творения она лишается.
Принцесса Кристи успела в деталях рассмотреть венец творения, потому что сначала захихикал старый король, потом начали смеяться и хохотать все остальные, даже король Алан - при взгляде на гордую рожу Мюррея.
Тут кругом измена, вот-вот головы полетят, а у придурка одно на уме. Однако, взглянув на сестрёнку, которая с любопытством уставилась на то, что её преследует и ожидает, король опомнился и заорал: - Вон отсюда! Вон! -
При первом окрике Мюррей вздрогнул, а после второго ринулся к двери, упал, запутавшись в штанах, и чуть не сломал свой любовный жезл. Когда его голая задница скрылась за дверью, грозовой воздух Тронного зала всё-таки посвежел. Солдаты и сотник пытались починить завязки на штанах, а король Алан начал разбираться.
Вскоре он выяснил главное - магистр нарушил, конечно, приказ короля, но измены тут нет. Просто чересчур увлёкся поимкой своего заклятого противника. Всё стало ясно, когда магистр спросил сотника Крона - откуда Герберт мог узнать о переговорах? Только от желтяков. Посол сидит в подвале три дня, но Герберт узнал об этом именно тогда, когда магистр устроил облаву на Я-Мо. Пусть трактирщик и верный шпион короля Алана, однако желтякам он оказался ещё более верным - своим доносом убрал магистра в самый горячий момент. А сотник проявил такую доверчивость, что магистра так и тянет спросить- сколько ему заплатили желтяки, чтобы спасти Я-Мо?
Сотник Крон, естественно, обиделся, и началась перебранка, но тут вошёл солдат с докладом о послушнике Клее с плохими новостями, и король велел его привести. К тому времени король немного успокоился. Если бы магистр действительно захотел переметнуться к желтякам, у него была тысяча возможностей сделать это, причём не так глупо, как сейчас, вызвав посла для переговоров.
Послушнику Клею никто не собирался объяснять причину недержания штанов. Вместо этого огорчённый магистр укорил - насколько послушник доверчив.
Наверняка сбежал вовсе не слуга, а сам Я-Мо. Какой же дурак верит человеку под пыткой? Тот что угодно скажет.
Магистр даже осунулся- так огорчило возможное бегство Я-Мо. Он даже растерянно попенял Господу, отчего Он желтяка увёл из-под носа? Неужели Господь держит сторону желтяков и прав еретик Вейн, когда говорит, что Господь на стороне больших легионов? Быть не может. Стоит взглянуть в узкоглазые рыла желтяков, чтобы понять, где правда.
На эти сетования король Алан махнул рукой, и убежал поскорее по своим делам, вдруг осознав, как крепко ему аукнулась излишняя подозрительность. Ведь и впрямь Я-Мо ушёл..
Для короля самое опасное - когда совесть просыпается. Потому король и убежал, не выясняя мелочей, и не слушая злобных стенаний старого короля, что эта верующая рыбина опять вывернулся, хотя все приказы нарушает, как его левая нога захочет. Пусть тогда совершит помолвку с принцессой, и сей же час, раз уж повесить не удалось, пока дура не передумала. Это будет лучшим доказательством, что он верен королю Алану.
Магистр был настолько огорчён, что не сумел найти возражений, и только плечами пожал, и его тут же помолвили перед домашним алтарём в углу, где висело распятие и прочие причиндалы
Старый король так торопился, пока никто из влюблённых не передумал, что запретил сотнику Крону и солдатам сбегать за новыми штанами. Велел позвать короля Алана, а на роль священника и Клей сгодился. Он выслушал обещания взять замуж и жениться, приняв их от лица Всевышнего. Но старому королю этого было недостаточно, и ошарашенный магистр опомнился только на городской площади, от радостных воплей вооружённых горожан, которым глашатаи объявили о долгожданном событии.
Магистр, подозрительный по привычке, сразу забеспокоился, потому что о помолвке не объявляли заблаговременно - откуда столько народу набежало?
Расфуфыренная принцесса, мигом напялившая всё кружевное и белое, что нашла, так и не пожелала слезть со своего рыжего жеребца Кассия, хмуро разглядывая счастливые рожи из толпы, которой раздавали мелкие монетки и всякие пряники, чтобы они пропили их в честь торжества, добавив в королевскую казну немало и своих монет заодно. Магистр удивлённо слушал приветственный гул толпы, тупо соображая, с чего бы народ обрадовался так рьяно? Гоняясь за разными проходимцами вроде Я-Мо, магистр забыл, что верные послушники Ордена денно и нощно, в трактирных беседах под вино и в церковных проповедях, неустанно, в поте лица обрабатывали и возделывали непаханую целину в умах этих вооружённых горожан, бросая в неё обильные, жирные зёрна любви к Господу и его представителю здесь, господину магистру, который не щадит ни живота своего, ни шпионов, и стоит, аки скала, на страже их спокойствия и процветания, заботясь, аки пчёлка, чтобы они были толстые, сытые и весёлые, и размножались, как кролики, лопаясь от счастья, а сам в этих трудах даже поесть забывает, эвон, какой тощенький.
Магистр даже малость перепугался, когда увидел, как беснуется счастливая толпа, вооружённая мечами и копьями, сдерживаемая редкой цепью конных послушников и солдат, и посоветовал принцессе слезть с этого чёртова жеребца Кассия, не дразнить народ, а стать рядом с ним, чтобы принимать поздравления от редких аристократов и городской знати.
Только увидев сонный взгляд ближайшего конного послушника, он вдруг осознал, что всё спокойно, и народ действительно рад и приветствует, как и подобает - будущего короля, бывшего магистра, только и всего. Так это событие видит народ, который уже передумал, что магистр негодяй, и решил, что лучшего правителя ему не надо. Оружие роздал - доверяет, деньги платит за каждый донос и каждого шпиона - щедрый. Желтяков не любит - значит, их полюбил - дронов. А что иногда кого повесит, так ведь у каждого человека недостатки есть, как без них. А у короля это уже достоинство - значит, порядок будет. Какой же король без казней? Это у них свойство такое.
Эта неожиданная помолвка на глазах превращалась в водоворот - площадь так и кипела, а с улиц бежали всё новые горожане.
Иные женщины аж заплакали от счастья, а иные мужчины передрались от избытка радости, но в основном, из-за денег и пряников. Король Алан скучал, глядя на народное ликование со своей лошади, танцующей позади жениха и невесты. Он слушал старого короля, сидящего в кресле, и скучал ещё больше. Старый мерзавец, добившийся своего, пускал слюни умиления и гордился собой перед сыном Аланом, повторяя, что теперь их род, их королевство, их настоящее и будущее твёрдо стоит на ногах. Дуру-дочку пристроили, что бы там она не болтала о фальшивой помолвке. Магистра облапошили, всучив девчонку, что бы там он ни бормотал о своём обете безбрачия. Народ не обманешь, он знает что почём, помолвка или видимость. Эвон как радуются, прямо рыдают от счастья. Народ, как мышь, знает - где сыр, а где мякина, а вообще-то надо виселицу новую построить, чтоб не больно то радовался.
У короля Алана изредка темнело в глазах, изредка болела то печень, то почки, иногда покалывало сердце и вообще всё остальное. Когда его зазнобило, он с досады вспомнил, что из-за этих скандалов и разборок с магистром забыл взять у принцессы это чёртово лекарство от её чёртовых эльфов, которое хоть немного помогает. Король Алан, опасаясь усиления хворей, смутно мечтал, что хорошо бы загнуться как-нибудь по быстрому, не мучаясь долго этой непонятной гнилью, что жрёт заживо.
Хорошо, вскоре надо будет нападать на желтяков, а не тянуть время, как раньше. Он выпьет лекарство, и непременно попробует того зелья храбрости, про которое рассказывал магистр. Оно силу даёт, и хоть на время боя он забудет про болячки, окунувшись в весёлую беззаботность, с которой жил раньше, пока не был подло околдован проклятыми желтяками с их трижды проклятым королём, с которым переговоры могут идти только на счёт способа казни - повесить или на кол посадить такого вероломного желтяка.
Магистр, наконец, пришёл в себя от дикой радости толпы, и стал размышлять, каким образом его сумели провести? Или это он всех провёл? Если рассуждать по негодяю Вейну, который события воспринимает как знаки Божьи, то он, магистр, выходит исключительно тупым и упрямым. Господь отдаёт ему в руки королевство дронов..И Кия с войском предлагает, если вдуматься. Правда, для королевства надо жениться, нарушив обет, а для Кия придётся вместе с ним громить Европу. Но своей цели магистр добьется, как и просил у Господа - захиревший Орден Св. Креста расцветает пышным цветом, вернувшись в Европу верхом на желтяках. Кий зарыдает от счастья, если шпионы Ордена начнут работать на него. Кий разгонит все прочие ордена, если магистру они помешают.
Вот как рассудил бы негодяй Вейн, гад, подонок, еретик и выродок. У него в душе ничего святого, его повесить легче, чем переспорить. Но магистр не верит, что Господь так уж невзлюбил Европу. Если даже в Европе малость позабыли Господа, это и без желтяков исправить можно. Когда желтяки хлынут в Европу, Папа Римский первый заорёт, что это кара Господня за грехи наши.. А магистра предаст анафеме и отлучению от церкви за измену христианству, и разве докажешь, что магистр исполнил волю Господа покарать Европу. Значит, остаётся христианином, избивая христиан, и чем больше их побьет, тем больше становится христианином. Вот как может получиться, если следовать дурацкой логике болтуна, который не видит разницы между добром и злом. Нет, через болтуна Господь испытывает крепость веры магистра. Он преодолеет искушение. В конце концов, пока Господь не выскажется достаточно ясно насчёт своей воли, он будет думать, как думал. Жениться не будет, королевство не возьмёт, и карать Европу вместе с Кием не пойдёт. Он разгромит проклятого Кия и поведёт Орден на Восток, где целина непаханая для обращения нехристей. А всяких ересей вроде той, что от Вейна, много, так много, что все и за жизнь не узнаешь. Истинная вера одна - католическая, а столп её - Папа Римский, и он, магистр, пусть столбик, но крепенький.
Возрадовавшись про себя, что преодолел искушение свернуть в трудах своих на лёгкую дорожку, магистр воспрял духом. И повысив голос, чтобы перекричать ликование толпы, обратился к принцессе Кристи, что пора бы этот бардак, то есть помолвку, заканчивать - ему в деревню гнать надо, по шпионским делам. И он вскочил на лошадь, что до этого держал за узду вместо невесты. Принцесса Кристи, раскрасневшись, сказала, что обычай требует поцеловаться при народе, а после праздничного пира в честь помолвки магистр может убираться ко всем шпионам, раз они милее. Приглашения на пир уже гонцы разносят, будут все приближённые, и они заподозрят что-то, если магистр сбежит.
- Ладно.- Буркнул магистр, подъехав вплотную.- Я на пиру хоть наемся. Два дня всё некогда пожрать. А теперь, Кристи, подставляйте щёчку. Для нежного поцелуя.- И магистр чмокнул принцессу куда-то в ухо. Народ взревел так, будто ему за это платили, аж магистр встревожился. Такого приказа он послушникам не отдавал, больше платить некому, Просто магистр по характеру такой подозрительный, что никакой искренности не верил, если она заранее не оплачена. Принцесса, дура доверчивая, наоборот - от такого ликования обнаглела и заявила, морща носик от удовольствия, что народ требует выразить свои чувства яснее, магистр. И сама поцеловала магистра в губы. Народ едва не взбунтовался, а уж задавить в таком ликовании кого упавшего - непременно задавил, за народом не задержится. После своего наглого нападения развратница, дорвавшись до бесплатного, заулыбалась до ушей, и повторила поцелуй. Но магистр, на которого горькая судьбина последние дни так и обрушивала жестокие удары, выстоял и в этот раз, но зашатался, а увидев, что вредная девчонка и в третий раз прицеливается, поспешил тронуть коня со словами, что стол уже наверняка накрывают, Кристи, пора в замок, уж очень кушать захотелось. Магистр спас этаким манёвром не менее десятка горожан, потому что второй поцелуй жестокой принцессы унёс жизнь сразу четверых задавленных в беснующейся толпе.
Став наконец, заботливой невестой, принцесса сразу же, едва сели за стол в Большом Зале замка, принялась проявлять свою заботу, посоветовав магистру не кушать мяса. На пиру сейчас, и в жизни вообще. Оно всё отравлено слабым ядом, который накапливается, и через много лет ещё скажет своё болезненное слово. Но главное - мясо для человека чересчур сильная еда. Например, эльфы совсем мяса не едят, ( - И потому такие маленькие.- буркнул магистр) , а только мёд и лепестки цветов, не то что тролли, которые трескают жуков и тараканов, мух и блох, крыс и мышей, а также прочую дрянь, и потому даже не летают. Да и живут всего-то лет по пятьсот, когда эльфы просто со счёту сбиваются, кому сколько тысяч лет.
- Откуда же силы брать?- спросил магистр, схватив вредную куриную ногу с блюда. Принцесса обрадовалась, и начала выкладывать свою ахинею, что вся сила берётся от солнца Вначале солнце вгоняет свою силу в листья - солнечная неделя. В плодах и зёрнах уже вбухано два-три месяца солнечной силы, ну а в мясе животных, что жрут плоды и листья, уже годы и годы солнца Есть мясо - это гореть заживо. Хватит зёрен и плодов. А то, что сгореть не успевает, превращается в жир - его вообще можно поджигать. Принцессе вовсе не хочется, чтобы её жених растолстел или заболел.
Слопав курячью ногу, магистр согласился, что эта курячья нога, конечно, многое сломает и сожжёт в таком сложном и тонком божеском творении, как его тело, но что делать? Враги все сплошь трескают мясо, и просто не дадут прожить морковочнику положенные даже сто лет. По причине молодости принцесса не успела увидеть, что такое война, а ему и смотреть надоело. Это кровь, трупа на дорогах, голод и болезни, банды и грабежи, пожары и смерть, страх и ужас. Хорошо бы устроить всеобщий мир, но так уж люди устроены, что постоянно что-то делят, и это всегда кончается войной. Так было и есть, и ему приходится трескать мясо, чтобы так не было. В будущем непременно наступит золотое морковкино время, когда людям нечего будет делить, но сейчас оно такое, что только кости трещат. Время дубины, силы и мяса - и проживёт дольше тот, кто хватит противника покрепче. И как ему без мяса, да на такой работе - спасать людей и мир хранить, он не представляет. Он еле успевает отражать удары и козни то желтяков, то ещё кого несогласного, и без мяса мигом растопчут, и пусть поэтому принцесса не пытается отнять столь вредную, но спасительную баранью ногу у него, бедного голодного магистра К тому же это покажется гостям вовсе не заботой о здоровье, а простой жадностью принцессы и её невоспитанностью.
Принцесса оставила в покое довольного магистра, который немедленно зачавкал вредоносной бараньей ногой, и сказала, что доводы магистра понятны, но кажутся ей ошибочными до того, что она просто не понимает магистра. Зачем ему вообще спасать людей и мир хранить , да ещё ценой своего здоровья, если дело это бессмысленное и бесполезное? Скажем, пусть желтяки победят и перебьют дронов - ну и что? Или дроны перебьют желтяков - и какой в этом смысл? Всё равно и те, и другие передохнут сами собой, какие ни победители. Поэтому спасать людей - занятие бессмысленное и просто потеря времени. Всё равно, что удерживать тарелку из фарфора на двух пальцах. Она то и дело норовит упасть влево-вправо, упасть и разбиться. Принцесса как-то двое суток держала так проклятую тарелку, но она всё равно упала и разбилась, когда принцессу на секунду отвлёк какой-то глупостью брат Алан. Вот хочется тарелке упасть и разбиться - ну и оставь её в покое, лучше о своём здоровье позаботься, чем о тарелочном. Хочется людям воевать - пусть воюют, не следует мешать. Им жить, может, не нравится. Надо уважать их желания.
Магистр докушал вредоносную баранью ногу, и благодушно ответил дурочке, что с точки зрения эльфов это весьма мудро, оставаться в стороне от драки, но мы - люди, и некуда бежать. Нужно заставить людей соблюдать заповедь Божию "Не убий", и для этого магистр не пожалеет ни сил, ни времени, и перебьет столько народу, сколько потребуется.
Принцесса попыталась наморщить лоб, но он не наморщился, и озадаченно сказала, что такая наивная доверчивость в справедливость, словно у ребятёнка, ей непонятна. И вызывает у неё, видимо, жалость к магистру - если она правильно представляет это состояние. И желание заботиться и защищать бедного жениха, так, что даже захотелось выпить немедленно любовное зелье эльфов. Но она ещё подумает - пить или нет.
Услышав про зелье, магистр мигом встрепенулся, окинул взглядом залу с жующими весёлыми гостями, уже забывшими про помолвленных, и заторопился, что надо ехать, а то без него шпионы совсем разболтаются, а?
Принцесса Кристи фыркнула, как кошка, и магистр тут же улизнул.
И очень вовремя, как оказалось, так как шпионы не только разболтались, но и обнаглели. Когда под утро магистр с охраной примчались в горную деревню, то убедился, что ездить бы надо ещё быстрее. Разобравшись, что Я-Мо всё-таки сбежал, магистр послал на поиски всех, кого смог собрать, но лишь для очистки совести. Им была объявлена награда за поимку Я-Мо, и его сообщника, трактирщика Герберта. Именем короля магистр конфисковал и гостиницу Герберта, и всё его имущество, а потом вызвал в гостиницу Лейна, и весьма ласково поговорил. Дело было в том, что сотник Крон доложил магистру о разговоре с Вейном, после которого сотник Крон вскочил на лошадь, и умчался, как бешеный, в город. Вейн сказал, что это явный знак Божий, такое хорошее мнение сотника о желтяках. Знак, чтоб к желтякам переметнуться. Слабенький знак, но всё-таки. Так что Вейн подождёт пока перебегать, и тут хорошо. Пусть Господь ещё знаков пришлёт, покрепче, тогда сразу и перебежит. И ведь перебежит, рано или позже. Так что против болтуна следовало вовремя принять меры.
Покрутив и повиляв словесами, магистр прямо спросил Лейна - не возьмётся ли тот убрать Вейна? Да не сейчас же, куда ты?! А потом, когда магистр даст сигнал, убедясь окончательно в измене?
Лейн горячо заверил, что он всю деревню перебьёт, не то что одного Вейна, если магистр прикажет. Вздохнув, магистр пояснил, что как раз приказ отдать не может. Более того - отопрётся, что с Лейном об этом разговаривал. Потому что дело вовсе не простое и грубое, а даже тонкое и деликатное. К несчастью, негодяй и изменник Вейн весьма дружен с Сэмом, очень хорошим парнем и весьма ценным для короля солдатом. И Сэм может обидеться на магистра и короля за такие приказы. Ну и зачем, спрашивается, обижать человека, если можно и не обижать? Поэтому - всё должно случиться без всяких приказов, тихо, мирно и очень случайно. Такой обычный несчастный случай, где виноват только сам несчастный, и где никто больше не виноват, и магистр тем более не при чём. И Лейн не при чём. А то, что Лейн купит гостиницу Герберта за медный грошик, так магистр про это никому не скажет, а соврёт, что купил за бешеные золотые деньги.
Лейн сделал вид, что заскучал - парень ушлый, торговаться умел, - и сказал, что без приказа.., это же убийство и вообще -то грех на душу, и тяжесть такого греха одна гостиница не облегчит. Только с Элианой вместе. А Элиана так и начищает башмаки на городскую мостовую.
Магистр отвечал, что сделать может только одно - оставит Элиану под каким предлогом в деревне, а в город возьмёт только Сэма. Но уж уговаривать её стать хозяйкой в гостинице придётся Лейну. Элиана девушка умная наверняка предпочтёт выйти замуж за степенного хозяина гостиницы, чем за нищего дурака Сэма, который и вовсе замуж не зовёт. Идёт? Хорошо, но у Сэма и тени подозрения не должно появиться, что кто-то помог Вейну протоптать дорожку на тот свет, Магистру кажется, что Вейн просто напьётся своего горючего до потери сознания, да и сгорит в старой кузне, уронив уголёк из горна. Вместе с кузней и сгорит, чтоб и следов не осталось. И кто тут виноват, кроме собственной дурости? Сэм огорчится, само собой, но ни на кого не обидится.
Лейн сказал, что это сложнее сделать, чем просто подстеречь в тёмном переулке с ножом, но он возьмётся. Если Элиана и впрямь останется в деревне, а не уедет вместе с Сэмом.
Магистр заверил, что останется, непременно, и договор был заключён. Этим же вечером, после скандалов, свар и споров Сэму было приказано грузить свою стрелу и её потроха на телеги, и завтра же отправляться в город. Сэм мрачно каркал, что эльф промахнётся, если магистр не даст ещё недели на учёбу. На стреле установлены новые рычажки для управления толкателем, и эльф в горячке может что перепутать. Магистр выпучил глаза и медным голосом заявил, что верит в эльфа, он герой и всё такое. Эльф на похвалы только пыжился и пыхтел, хотя чуял в словах магистра насмешку. Вейн был оставлен в деревне, для присмотра за драконом и крысами. Элиана - тоже, для присмотра за Вейном и колдуном. И прибывшая утром сотня солдат с послушником Клеем во главе - для присмотра за всеми ними.
Наутро Сэм уже дрыхнул в тряской телеге на пути в город, но его особо и не трясло - магистр для маскировки ничего не жалел, тем более сена, так что обгонявшим возы конным купцам все три телеги казались просто возами сена, и все они удивлялись, какой это дурак везёт сено в город, если его и вокруг города завались, да и с охраной ещё сено везёт, будто оно невесть какое сенное. Нет, это наверняка магистр замаскировал сеном какую секретную пакость для желтяков, - рассуждали купцы - он для маскировки ничего не пожалеет, тем более сена.

...

Голованов Сергей Петрович: 02.09.16 08:29

 » ГЛАВА 2 КНИГА ЭЛЬФА ЧАСТЬ 1

К Н И Г А Э Л Ь Ф А .

Когда прибыли в город, магистр и умыться Сэму не дал, сразу потащил на крепостную стену, выбрать место для орудия. Сэм выбрал самую высокую крепостную башню, под крышей, и уже на следующий день они с прилетевшим эльфом начали установку под охраной самых проверенных часовых. Работёнка предстояла нелёгкая. Чтобы нацелить медную трубу, её торец необходимо вмуровать в стену, а снизу выдолбить яму для огня. Магистр дал в помощь двух послушников, и работа спорилась - долбили кирпич поочерёдно и без передыху. В первый же день Сэма отвлёк вопросами болезненного вида молодой человек, в блестящей дорогой кольчуге под алым плащом, оказалось - сам король Алан. Он пришёл посмотреть на человека и его затею - всё-таки слопали жалованье сотни наёмников,- убедиться, что не зря слопали. Сэм всё объяснил, махая руками и подкрепляя возгласами "Ба-бах!" и "Бу-бух!", а также свистом и рёвом, когда объяснял работу толкателя. Король Алан убедился, что Сэм и впрямь дурак, ничего не понял, и ушёл, решив, что магистр знает, что делает. А вот старый король, которого принесли в кресле после обеда, выслушал все вопли и прочие звуки очень внимательно - вначале от скуки, но потом заинтересовался настолько, что стал приставать с вопросами. Сэм всё объяснил, и старый король даже кое-что понял, потому что спросил - нельзя ли стрельнуть вместо одной большой железной стрелы целым пучком маленьких стрел, чтобы они перебили как можно больше проклятого народу, который плодится, как блохи на собаке? При этом вопросе Сэм раскрыл рот, да так и плюхнулся задницей на подлокотник кресла старого короля, придавив ему руку. Потом вскочил, выпучил глаза, назвал себя дураком, а старого короля головой, и в восторге, захлёбываясь слюной, принялся мечтать - какое это выйдет страшное орудие, и как будет оно укладывать десятками вражеских солдат за единый миг. Старый король, потирая придавленную руку, уточнил - сможет ли Сэм сделать такое орудие для обороны замка, и Сэм закивал так, что чуть не оторвалась его дурная голова, а уж глазёнки его, свиные и мерзопакостные, так и загорелись безумием и восторгом. Тогда и у старого короля глазёнки заблестели, и он мечтательно сказал, что стрелок желательно напихать как можно больше, и чтоб летели как можно дальше, и всё это смертоубийство чтоб поскорее - вот чего от Сэма он хочет. И денег не пожалеет, хотя по дороге сюда, говоря откровенно, мечтал Сэма повесить за его глупости, но теперь-то понятно, что Сэм - человек ничего себе, хотя немножко и крикливый. Сэм плюхнулся было королю на вторую руку, но тот успел её выдернуть, после чего Сэм, сидя на подлокотнике кресла, обнял старого мерзавца за плечи, по привычке, и затарахтел, что его осенило ещё лучшее средство. Если натолкать в трубу свинцовых шариков либо камней - слой за слоем, ряд за рядом - при такой быстроте вылета они пробьют человеков не хуже стрелок. Тогда можно будет одним выстрелом уложить сразу сто человек. Старый король от восторга забыл про парализованные ноги и попытался вскочить, но остался сидеть, а Сэм удивлялся вслух своей безмерной глупости. Они с Вейном, словно тупые бараны в ворота, упёрлись рогами в эту железную стрелу - как бы зашвырнуть её подальше, и проглядели такое прекрасное, чудное, божественное орудие.
Старый король велел принести вина и фруктов, и принялся обсуждать заказ и сроки исполнения, но поскольку был скуповат, на прямые вопросы об оплате отвечал уклончиво, стараясь только, чтобы стакан Сэма не пустел. Но тот, сколько вина не выпил, твердил только одно - чем больше денег, тем скорее работа, вот и всё, это закон природы такой, его всякий кузнец знает. Но король за свои денежки держался крепко, и всё подливал доводов из королевских погребов в стакан, так что Сэм раздулся, как бурдюк, то и дело бегая в уголок выливать это вино отнюдь не через рот. В ответ он угостил старого короля горючим для толкателя, облагороженным по рецепту Вейна, с ударной дозой мёда и перца. Старый король, опрокинув в себя стакан, сначала закрякал по утиному, потом засопел от счастья, и очень быстро согласился, что и вино лучше некуда, и что условия Сэма прелесть, как хороши. Легко и запомнить, и понять - чем больше денег, тем лучше. А после второго стакана старый король отдал Сэму все пять мешочков с золотом, что таскал при себе, расцеловал нового друга, и под конец залился пьяными слезами, что все его тут обижают, старенького калеку, все мерзавцы, и только один Сэм - лучший его друг и вообще луч света в тёмном царстве. А закончился вечерок и вовсе славно - всеобщей руганью и дракой, которая началась с оплеухи, что отвесил старый король Сэму просто так. Сэм разъярился, заорал, и треснул его старое величество по уху. За старого мерзавца вступились его четверо слуг, за Сэма - двое послушников, к счастью, все трезвые, и потому обошлось без увечий и смертоубийства. Сэму подбили глаз, и поорали друг на друга всласть, так, что под башней внизу толпа собралась из горожан, послушать и погадать - кто там "козёл вонючий", а кто "жирный боров" - вот и всё.
А на другой день поутру в башню заявилась принцесса Кристи, держа на руках свою кошку. Поскольку одевалась принцесса Кристи, как дура, для своего удобства, а не для людей, как одеваются все умные люди, то Сэм не заподозрил в ней принцессу, и бесцеремонно велел оборванке проваливать, а кота оставить. За кота Сэм даст ей целую золотую монету, потому что ему нравятся толстые коты, особенно если они лежат у него на груди, когда тяжко с похмелья, как сейчас, и громко мурлыкают прямо в нос. Оборванка молча его разглядывала, и тогда Сэм спросил - чего она уставилась? Громко ли мурлычет кот? Да и как её часовые пропустили в секретную башню? Оборванка будто не слышала - глядела на все секреты во все гляделки, и секретного Сэма искоса разглядывала. Тогда он спросил в сердцах - Ты что, дура?
Оборванка удивилась, и тут же спросила - а как он догадался? Сэм ответил, что сам дурак, а дурак дурака видит издалека, и снова посулил ей золотой за кота, и показал даже, вытащив из мешочка.
Оборванка ответила, что может дать Сэму кошку погладить, раз он дурак, а деньги ей не нужны, потому что она принцесса Кристи. Ей без денег принесут всё, что надо, и деньги в том числе, но она не хвалиться сюда пришла, а узнать - каким ядом угостил вчера Сэм её отца? Тот дохнул - принцесса чуть не упала, а у кошки и ушки завяли.
Однако Сэм не поверил, что перед ним принцесса Кристи, а за яд обиделся, и сказал, что это секретная вещь, это горючее для толкателя, но не обругал и не выгнал оборванку, как человек осторожный, и правильно сделал, потому что из расспросов стало понятно - оборванка знает всех и вся, от магистра до эльфа, который дрыхнул в углу в коробочке. Даже знает имя эльфа, но Сэму нипочём не скажет. Это убедило Сэма, что перед ним королевская дочка, потому что она единственная знала эльфов по именам - эльф сам это сказал, когда в деревне спрашивали про имя. Чтобы назвать своё имя, эльфы никому из людей так не подставились бы, кроме принцессы Кристи. Потом эльфа как только ни называли - пенёк, кирпич, зараза, мерзавец - на всё отзывался, настолько всех презирал.
Тогда Сэм решил спросить, почему принцесса одета в паршивые штаны, а не в золотое платье?
Принцесса ответила, что штаны сшила сама, а ходит в них потому, что вскоре их всех тут разгромят, как ни старайся магистр их спасти. Ей придётся идти куда глаза глядят, как бродяжке, в злой мир людей, где в штанах она уравняется в силах с любым злодеем. А платье наденет тогда, когда выберет подходящего злодея, и решит сдаться ему в жёны.
Сэм засомневался, почему это принцесса Кристи в штанах уравняется в силах любому мужчине, и Кристи объяснила, что на руках у неё мышцы, конечно, не чета мужским, но вот ноги такие же сильные. В платье невозможно махать ногами, запутаешься, а в штанах она любому мужику так ногой по челюсти стукнет, что рукам и не снилось.
Но Сэм сомневался, что принцесса Кристи в штанах сильней его, и они немножко заспорили, сидя рядышком, у кого и где толще мускулы. Так как Сэм настаивал, что у него на руке мускулы толще, чем у принцессы на ноге, то после споров решили просто измерить окружности, хотя бы ладонями, чтобы убедиться, кто прав. И принялись за измерения, и у каждого получалось в свою сторону, потому что Сэм жульничал, и принцесса Кристи не могла его уличить, и злилась, но тут в башню вошёл магистр, хмурый, как всегда. И он ещё больше нахмурился при виде Сэма, который измеряет окружности его невесты обоими руками, и посмурнел ещё больше, когда Сэм смутился и забормотал, что поспорили, кто сильнее, и про измерения, и прочую чушь. Принцесса Кристи удивилась его оправдательному бормотанию, и спросила - В чём дело? Разве измерить ничего нельзя?
Магистр устало объяснил ей, что измерять можно всё, что в голову взбредёт, но у девушек такие места посторонним измерять не принято, ибо считается неприличным. А на вопрос - Почему? - ещё раз вздохнул, и ответил, что это принцессе объяснить трудно, и не потому, что она дура, а потому, что ей плевать на всех, и на его объяснения тоже. Не так ли?
Принцесса Кристи, хотя ей и было любопытно, врать не могла, и потому согласилась, что действительно, ей плевать - и на всех, и на объяснения. Сэм тут же заверил, что принцесса Кристи гораздо сильнее, и вообще, пора работать.
Принцессе пришлось уйти, чтобы не мешать важной секретной работе, и Сэм поспешил объяснить, что он вовсе не тискал девчонку, а...Но магистр махнул рукой, и перебил, что слышал про измерения, и просто ему, магистру, обидно - и за Сэма, что такой дурак, и ещё обидней за свою невесту, которую только и можно, что измерять, однако он пришёл сюда не эту дурость обсуждать, а вовсе другую - вот эту, железную, которая должна пробить Кия. Когда?
Сэм подумал, и твёрдо сказал - через три дня. Орудие почти установлено, яма под огонь - готова. Осталось только собрать стрелу и нагнать побольше горючего для толкателя, а то мало что-то, испаряется, наверно..., ну и прочие мелочи. Три дня.
Но магистр не успокаивался, и долго ещё выспрашивал, пристально глядя в глаза Сэму - попадёт эльф в Кия или нет? При выстреле эльф точно не раздавится? А сумеет ли управлять стрелой после выстрела? За коршунами не станет гонять? А хватит ли эльфу горючего? До желтяков - точно долетит?
Сэм даже взмок от объяснений, удивляясь про себя - чего это магистр задребезжал, как разбитая телега, хотя раньше был уверен в успехе шкоды больше всех?
Объяснения не успокоили магистра, ушёл недовольный, а оставшись один в своих покоях, принялся кружить вокруг стола, всё думу думая - как быть, да что выбрать. И надумал, измучась, спросить у Господа совета, и долго в молитвах спрашивал, но Господь молчал. Тогда магистр, кляня себя за тугоухость, вспомнил про Вейновы знаки на волю Господа. Они хоть наглядные, ясные - и попросил Господа хоть знак послать - чего выбрать, да на что поставить. Попросил, и сразу успокоился, и улёгся ждать, заложив руки за голову и глядя в потолок. Так и заснул незаметно, и спал одетый, пока не разбудил послушник сообщением, что король Алан вызывает к себе. Магистр вскочил с постели, и первой делом подумал - не Знак ли это Божий? И поспешил в Дубовый Зал.
Но король Алан завёл речь совсем о другом. Магистр согласился, что королю не пристало просить у Сэма горючего для толкателя. Поэтому магистр прикажет нагнать его побольше для себя, и пусть считают пьяницей, ко всему прочему, не привыкать. А пока магистр хотел бы изложить свои соображения по делу о покушении на Кия, потому что есть определённые сомнения, которые мог бы разрешить король Алан. Конечно, если эльфу удастся продырявить Кия, это несомненный конец войне и победа, и потому магистру очень хочется поставить на такой исход. Но здравый смысл подсказывает, что такое везение маловероятно, и потому магистр с самого начала готовился извлечь пользу из этого покушения другим способом - своим привычным, шпионским. Один из его шпионов, колдун, отирается в войске Кия, и обязательно пролезет ему в доверие после предсказания о покушении на Кия. При удаче вообще может занять пост Главного предсказателя. И тогда представится реальная возможность отравить Кия, хотя бы с помощью лечебных игл, которые магистр, кстати, уже заказал у эльфов. Кроме того, покушение создаст, наконец, условия для бегства к магистру одного из вождей желтяков, Ден Лейна, с сотней своих родственников и соплеменников. Это не очень крупный вождь, а так себе, средний, но его соплеменники раскиданы по всему легионам Кия. Такая измена сильно ослабит войско Кия, но главное, приблизит заговор вождей, потому что для заговора и вождям нужен вождь, и теперь он появится. Есть ещё много мелких выгод, о которых не стоит упоминать.
Так вот, разум советует поставить именно на этот исход, для которого придётся пожертвовать первым. Но чувство вопреки всему говорит, что покушение может и состояться. Что эльф не только долетит, но и попадёт в Кия. Ведь выучился, собака, и такие фортеля в воздухе выделывает, что рот настежь. Да и толкатель новый, усиленный - на таком мелкий гад и чёрта достанет, не то, что Кия...
Король Алан знаком показал, что всё понятно, и магистр замолк. Чуть усмехаясь, король сказал, что всегда был уверен в магистре, и в том, что дурацкая затея с выстрелом - только дымовая завеса, хотя и забредали порой мысли о его немножко наивности. Есть она у магистра, как у всякого крепко верующего, и мешает иногда, как вот сейчас. Разумеется, эльф промахнётся, а вот шпионский замысел вполне реален. На него и надо ставить.
Магистр мрачно согласился, что разум так и говорит, однако магистр, как человек верующий, доверяет ему с оглядкой на волю Божью. А после провала с поимкой Я-Мо и вовсе засомневался - так ли он понимает Божью волю, которая ясней ясного засияла в этом провале. Ведь по всем человеческим законам этот Я-Мо должен сидеть сейчас в королевском подвале. Только волей Божьей магистр объясняет его бегство. Вовсе не хитростью Я-Мо или тупостью самого магистра, что бы ни говорили на этот счёт король Алан и старый король. И вот теперь ему, вопреки всем доводам разума, почему-то кажется, что ставить надо на эльфа. А?
Король Алан нахмурился, развёл руками, и посоветовал свои расчёты с Господом держать при себе. Утверждение, что эльф попадёт в Кия - это бред сивой кобылы. Король Алан настоятельно посоветовал магистру спуститься с небес на землю, где никто никогда нигде никого не дырявил на таком огромном расстоянии, когда и самой цели не видно, она за горизонтом. Хоть с эльфом внутри, хоть без эльфа - такого просто не может быть, что за глупость! И потому, ценя искренность магистра, король поможет разрешить его сомнения. И прямо приказывает, своей королевской волей, проталкивать своего шпиона. И так же прямо запрещает ставить на эльфа. И если окажется, что магистр опять нарушил приказ, король Алан уж позаботится, чтобы принцесса Кристи на этот раз не смогла помешать. Не сумасшедший же, в самом деле, магистр. Второй раз петли избежать не удастся. На этом - всё. Извольте исполнить волю короля, магистр.
Король Алан даже побледнел малость от злости, и кулаком по столу постучал. Магистр откланялся, и пошёл исполнять волю короля, говоря себе - просил Знак, и получил его, сполна, вплоть до виселицы. Так что делай без колебаний, и всё.
Придя к себе, магистр с лёгкой душой тут же и приступил к делу - написал шифровки, и едва стемнело, послал связных эльфов, выдержав, правда, небольшой скандал, потому что решил послать с каждым связным ещё двух, для охраны - из-за важности приказов. Эльфы орали на магистра, что они шустрые, молния не угонится, по своей дурацкой гордости, и магистру пришлось напомнить, что недавно исчез ещё один связной, и поди разберись, кто шустрей эльфа оказался - тролль или сова, потому что грозы в ту ночь не было.
Около полуночи первый гонец уже бросил шифровку в карман колдуновского шатра, а второй стрельнул серебряной иглой в маковку другого шатра, того самого, где в норке жил тролль.
Когда колдун прочитал шифровку, то попросту открыл рот. Ему было велено предсказать Кию покушение через два дня, во время утреннего совета. Далее следовали подробности, обязательные к предсказанию. Колдун покорно пожал плечами и горько усмехнулся. Его дело маленькое, он предскажет, но таких предсказателей у Кия и без него полно, целая сотня. Кий слушает только проверенных, а уж его, колдуна-перебежчика, и близко к Кию не подпустят, хоть ты конец света предсказывай. Но колдун усмехался совершенно зря - магистр и об этом позаботился.
Сигнальную стрелку в маковке шатра почти в то же время увидел тролль, который ночами шлялся, как обормот, по всему лагерю, вынюхивал и выведывал, где что плохо лежит, и воровал, что мог, у спящих желтяков. Увидев издали блеск на маковке своего шатра, тролль мгновенно юркнул в чей-то снятый вонючий сапог, весь трясясь от страха. Хотя магистр обещал, что запретит стрелять по нему, тролль ему не верил. Тролли никому не верят. Ещё с час тролль колебался, злясь на магистра и весь прочий свет. Стрела в маковке означала, по договору с магистром, срочный вызов на связь, к приметному гранитному валуну, что лежал на половине дороги до города. Повздыхав, тролль надел панцирь из войлока с наклеенной ореховой скорлупой, и сел на свою метёлку. Когда тролль доискрил до валуна, шелестя над ночной травой, то сходу сделал огромный круг, на пределе видимости валуна, потом ещё круг, поближе, и ещё ближе, пока не разглядел на макушке валуна связного эльфа. Высоко над валуном, еле видимые, кружили ещё два. Приблизившись, тролль завопил, что так не договаривались, чтобы трое на одного. Он не переставал вертеть и крутить головёнкой в поисках засады - ручонки тряслись, да так, что метёлка сыпала искры снопами. Эльф молчал, не желая напрягать голос ради какого-то дерьмового тролля. Тому пришлось зигзагами подъюлить поближе, после чего тролль снова принялся ныть, что так нечестно, на что эльф, умей он смеяться, долго бы хохотал, услышав такое заявление от тролля. Эльф презрительно сказал, что это магистр охрану послал, а лично он и на трёх троллей бы наплевал. Так что пусть тролль перестанет вонять, никому он, гад, не нужен, тем более, что все трое эльфов обещали магистру лично - на этого предателя не нападать, хотя и презирают за предательство сильней всех прочих троллей.
Услышав про обещание, тролль мигом успокоился, соскочил с метёлки, и вразвалочку подошёл к валуну. Уперев руки в бока, тролль нахально потребовал заткнуться и не обзывать его, тратя время попусту, а передать - чего там магистр велел, и всё. За тем тебя, шестёрку- связного, и послали к гордому шпиону,- нагло заявил тролль, и подбоченился. Эльф запыхтел, задёргался, и тролль ехидно посоветовал эльфу лопнуть от злости. Но эльф не лопнул - он попрыгал на валуне, как крышка на кипящем горшке, и всё. А потом велел троллю подсунуть колдуна Кию, немедленно с утра, нахвалив его до небес за верные предсказания. Можно даже врать, но чтобы Кий выслушал колдуна. День Красной Терры и всё прочее магистр сообщит троллю только в том случае, если справится с заданием.
Тролль вздохнул, и принялся докладывать новости, с надеждой и опаской поглядывая наверх. С надеждой потому, что золото за эти сведения могли нести охранные эльфы, а с опаской потому, что эти подлые эльфы могли пришибить этим золотом. Не нарушая данного слова, эльфы только так и могли его достать. Но, к огорчению тролля, пришибать золотом его не собирались. Эльф сказал, что эти ябеды магистр проверит, и за неверные будет вычитать по мешку золота из той кучи, что обещана.
Тролль тут же сказал, что наврал и про подкрепления, и про отряд летучих ведьм, и...короче сказать, про что не наврал - про восточного мага Пу-И , который вернулся в охрану Кия, и про известие о благополучном прорыве Я-Мо, полученном с почтовым голубем. Восточного мага тролль лично видел, а за враньё вестового голубя тролль не ответчик.
Закончив служебные дела, тролль и себе задумал чего урвать, ведь покушение - золотое дно, но едва эльф понял, что вопросы не по делу, и мгновения не потратил на булькающую грязь, которой считал тролля. Тут же поднялся и улетел, как всегда делают эти подлые эльфы. Тролля аж затрясло от ненависти и унижения - так, что он даже заплакал. В горячке он прокричал им вслед, что ещё заставит эльфов с собой разговаривать, когда станет королём троллей, и затопал ножками, но эльфы не обернулись.
Предсказание о покушении тролль сообщил Кию этим же утром. Он добился встречи с Кием, наврав охранникам, что имеет послание от короля троллей, срочное, очень. Наедине он заверещал, что колдун очень хороший, троллю золото предсказал, и вообще так волновался и путался, что Кий, который тоже не верил троллю, как и прочие, всё же заинтересовался. Покушение через два дня. Удачное - если Кий не примет меры. Колдун пусть и незнакомый, но хороший. Кий пожал плечами. Всё это надо было проверить у своих магов и предсказателей, более надёжных, чем незнакомец.
Заверив тролля, что разберётся, Кий вызвал Главного предсказателя, по имени Юань, и велел разобраться. Предсказание будущего - штука сложная, она требует большой работы и тонкой магии. Юань передал задание всем магам, кто состоял при короле, и предсказатели засуетились. Кто во что горазд - один потрошил петухов и прочую птицу, разглядывая внутренности. Другой - ночь напролёт выглядывал на небе звёзды, а днём - разглядывал полёт птиц и подброшенных листьев. Кто разглядывал карты, кто - кости, иные кидали расплавленный воск в холодную воду, иные - свинец и олово. А кто-то смотрел ,бормоча, на пламя свечи, кто-то - в чашку с остатками чая - словом, все работали, и наутро Юань доложил Кию, что большинство увидело завтра какое-то смутное, но важное событие, но и всё. Чтоб так точно предсказывать покушение на Кия, да ещё удачное - это надо быть величайшим наглецом. Или - величайшим прорицателем.
Кий задумался. Он отлично знал, в чём трудность предсказания будущего. Львиная доля предсказаний касается событий, которые вполне в воле человека. Предупреждённый, он принимает меры, и избегает опасности. Скажем, поедет другой дорогой, и разбойники ограбят другого. А вернувшись из поездки, идёт к предсказателю и начинает возмущаться, что невредимый и с хорошей денежкой. Его маги могли увидеть только будущее, где Кий знает об опасности и готов принять меры. Прежнее будущее, с удачным покушением, мог увидеть только новый колдун.
Юань сказал, что наглый колдун-предсказатель просто цену себе набивает, втирается в доверие, и вообще врёт. А после завтра, когда ничего не случится, начнёт орать, что спас Кия своим предсказанием и сорвал покушение. Другие колдуны, проверенные, молчали, а этот пришлый сразу покушение раскрыл - ишь какой! И посоветовал Кию поставить колдуна на Весы Неба, тогда вся его наглость вмиг слетит.
Кий ответил, что Весы Неба - это слишком. И так ясно, что колдун врёт. Никакого покушения не будет, а Кий сегодня же велит Сену, новому своему Тайному советнику, присмотреться к новому колдуну - с какой целью врёт? Может, и впрямь хочет попасть к Кию поближе - тут куски послаще. Это ничего, понятно. А может врать и по указке магистра, для какой-то пакости, если шпион.
Вздохнув, Кий закончил беседу, сказав напоследок, чтобы Юань не слезал со своих предсказателей. Всё-таки покушение. А сам Кий и думать про него забыл.
Кий знал, как работать с предсказателями, и в самом деле выкинул из головы покушение. Ведь одна только мысль в голове, или её отсутствие - способны переменить будущее. И новое будущее, где Кий выбросил из головы покушение, увидели уже этим вечером, а уж ночью предсказатели так и забегали. Многие просто вопили, пытаясь прорваться через охрану, что Небо переменилось, и с Кием случится ужасное, непременно!
Выслушав шестого колдуна, допущенного к нему, Кий окончательно убедился, что пришлый колдун не врёт, и велел позвать. Колдуна скрутили, и привели в шатёр Кия. Слева и справа от повелителя стояло по пять провидцев и магов, сверля глазами новичка. Как бы порчу не наслал, не сглазил, не наложил заклятия - но бедняге было не до глупостей, от только моргал и трясся от страха.
Кий спросил - каким образом он видит будущее?
Колдун ответил, что закрывает глаза, держа в голове вопрос, и видит, как темнота в глазах начинает оживать и освещаться, и в зависимости от направления мыслей меняется, порой резко, то светлея, то темнея. Эту картинку трудно описать словами, но он научился понимать её значение. Грубо сказать - если темнеет, к плохому. Но на деле сложнее. Лучше его по делу спросить - он ответит, вот и всё.
Подобные уклончивые ответы были Кию не в диковинку. Неожиданно Кий вспомнил, как Я-Мо завидовал магистру, который умеет обходиться без предсказателей, никаких дел с этой неопределённой братией не имеет, и даже вешает, наплевав на их заклятия. Тогда Кий возразил Я-Мо, что магистр вешает их из своего невежества, а на деле - просто не умеет с ними работать. Я-Мо промолчал. Вроде как согласился, а на деле - наоборот. Я-Мо из своего печального опыта знал, что магистр таки умеет работать с колдунами, и ещё как.
Кий тоже умел, по-своему, и потому спокойно спросил - Когда в течении дня наибольшая опасность ? Утром, днём, вечером? Что видит колдун?
Колдун закрыл глаза, и забормотал, что чёрен весь день, весь. Это может означать, что опасность подстерегает Ваше Величество весь день. Трудно сказать точнее.
Кий решил задать вопрос по-другому. Во сколько надо встать с постели, чтобы начать этот чёрный день? Может быть, в полдень? Или вообще вечером?
Колдун снова закрыл глаза, и вскоре радостно сказал, что вся картина светлеет, если Кий будет спать до полудня.
Кий задал ещё один уточняющий вопрос, потом ещё и ещё, и спустя час совместной работы колдун уверенно подытожил, что да, покушение состоится именно во время утреннего Совета, после шести часов по солнечным часам, или двух третей по Большим водяным, или десяти пальцев по песочным, за всеми которыми следил Хранитель времени.
Это уточнение очень помогло другим предсказателям, которые работали в соседнем шатре - гадатель по воску увидел нечто острое, похожее на клюв, гадатель по картам - огонь и железо, а гадатель по небу увидел в звёздном узоре толстое летящее копьё. Услышав слово "копьё", один очень хороший ясновидец увидел огромного великана, который и метнул это копьё с огнём и грохотом. Узнав об этом видении, Кий велел временно прекратить гадания, боясь, что у этой шайки чересчур разгуляется фантазия. Он попробовал подойти с другого бока, и спросил - где колдуну видится всего темнее? Если он будет на Совете? В шатре? В поле, на коне?
Тут колдун ответил быстро и уверенно - только на Совете всё черным-черно. Там смерть.
Кий вздохнул и призадумался. Ясно, что опасность исходит от кого-то из вождей, что соберутся на Совете. Все они подчинились Кию только на время похода, повинуясь воле Большого Желтяка, но занять его место мечтает каждый. При их-то волчьих зубах и аппетите, да при помощи магистра, они запросто могут организовать покушение. Скорее всего, это не одиночка. Это заговор нескольких вождей. Если он отменит Совет, это ничего не изменит. Они выберут для покушения другое время и другое место. Нет, выявить заразу необходимо на Совете.
Кий попытался с помощью вопросов выяснить внешность злоумышленника, но тут ничего не получилось. Неудивительно, врагов у Кия полно, все злое замышляют. Но кое-что удалось выяснить после поимённого вызова в шатёр вождей, заспанных и встревоженных.. Картинку чуть-чуть высветлило только в случае, если на Совете не будет одного из вождей, Ден-Лейна. Нет, картина в голове колдуна осталась чёрной, но высветлилась по краям. Словом, опасность исходит не от него, но на Совет его лучше не приглашать, от греха.
Дело перевалило за середину ночи, но ясности в предсказании так и не добились. И тогда Юань, потеряв терпение, снова попросил поставить новичка на Весы Неба. Кий, уже усталый и сонный, согласился - иногда это помогало. Юань тут же принёс ящичек с сотней чёрных костяных кубиков. Вынув из кармана такой же кубик, но белый, он бросил его в ящичек, перемешал кубики, и закрыл его, оставив тёмную щель, куда можно просунуть руку. Колдуну надо было достать, не глядя, этот белый кубик, который означал его жизнь. Или чёрный - свою смерть на колу за обман. Испытание несправедливое - Кий это знал. И дело не в том, что предсказатель, не сумевший вытащить свою жизнь, обманщик. Всё не так просто. От волнения даже сам Юань в своё время сумел достать белый кубик только с третьей попытки. А ведь он был лучший. Просто Весы Неба позволяли убедиться в искренности предсказателя - если даже под угрозой смерти он стоял на своём, значит, и впрямь отчётливо видел будущее. Ибо казнить его или нет, всё равно решал не кубик, а Кий. Однако новичку этих тонкостей не сообщили. Юань сумрачно сказал, что белый кубик - можно верить, чёрный - на кол, утром же. Предскажи себе жизнь, предсказатель.
Новичок побелел, но деваться некуда. Как и велено, вытащил один кубик, причём выбирал недолго, и сунул его там же, в ящичке, в отверстие, против которого снаружи висел кожаный мешочек. Этот мешочек - жизнь или смерть - и подали Кию, и он принялся во время дальнейшей беседы то и дело брать его в руки - посмотреть? Или погодить? И каждый раз на лбу у новичка выступала испарина, но предсказания продолжались. Это говорило о силе духа новичка. Другие чаще всего замолкали. А этот работал.
Кий не знал, что на самом деле колдун и картинку свою перестал видеть, и держался только за счёт злой воли магистра. Тот без всяких гаданий твёрдо обещал покушение, и столько деталей сообщил, что и без картинки, мало что соображая, колдун сумел выяснить вместе с Кием главную опасность, самый ключ злодейства - это белая одежда повелителя. Тот не поверил поначалу, но колдун стоял на своем. Вижу, и всё тут. Белый парадный шёлковый халат - всё чернеет, а нет халата на Кие - светлеет, как на рассвете. Странно - вожди на Совете в Кия будут целить, а не в халат. Даже принесли этот халат, и обсмотрели, и обнюхали - не отравлен ли? Нет, нормальный халат.

...

Голованов Сергей Петрович: 03.09.16 09:54

 » ЧАСТЬ2

Кий принялся размышлять. Конечно, ни одна стрела или копьё не долетят до места Совета, за частокол, за ограду и часовых, но белый цвет как-то приложился к далеко летящему копью, брошенному великаном. И клюв-копьё приложилось - указывало хоть на птичий, но разум, способный направить копьё на приметный белый цвет. В любом предсказании это главное - чтобы части сошлись, а что полная невозможность получается, так всё остальное, разумное, и так предсказать можно. На то и существуют ясновидцы, чтобы увидеть то, что никакой разум не в состоянии разглядеть. Кий решил поверить колдуну, хотя Главный предсказатель Юань спорил, прося открыть кожаный мешочек. Не хотел он верить новичку - может быть, потому, что страшный белый халат в этом случае предстояло одеть ему. Так всегда делали перед принятием важных решений - сажали его на трон во главе Совета, в халате повелителя. Считалось, что совет, поданный им, услышан от Неба.
Но Кий уже принял решение. Быть по сему. Ну, и Ден Лейна не допустить. И охрану усилить. И прочее, по мелочи. После чего отпустил предсказателей - до рассвета всего пара часов оставалась. Оставшись один, открыл мешочек. Кубик оказался чёрным, но это ничего не значило. Хороший предсказатель мог видеть, что для его жизни цвет безразличен, и выбрать чёрный, не сознавая этого. Да, сложности...Невольно вспомнилось, как Я-Мо завидовал магистру, и как-то, замороченный их предсказательным разнобоем, предложил в шутку переслать их всех этому вражине. Пусть голову сломает, гад ползучий.
Два часа - вполне достаточно для отдыха, если привык. Кий привык. И сразу уснул, крепко и намертво - на первый взгляд. Но едва входил один из телохранителей со свечой, он вскакивал свежий и бодрый. Такая привычка появилась после той знаменательной ночи, когда он осознал, что действует по воле Неба. Тогда его до холодного пота напугал пронзительный и яркий до боли - сон, после которого он вскочил с воплем ужаса, свежий и бодрый. Кий увидел человека, сияющего с такой силой, что и лица не разглядеть. Он явился, стоя за запертыми дверями, но сиял так, что двери исчезли. Он стоял на пороге, в доспехах и с копьём у плеча, словно ждал приглашения войти - но Кий был объят ужасом до паралича. И тогда в это тягучее до бесконечности мгновение человек, лица которого не разглядеть в сиянии, шевельнул губами - и вмиг отчётливая и яркая мысль пращевым камнем вонзилась в мозг Кия, и рассыпалась осколками слов, как если бы слова эти были сказаны - .что судьба Кия решится завтра - покорись, не прекословя. Это его Карма - исправить самую страшную пакость, которую сделал и которой гордится...
Кий вскочил, проснувшись, с бешеными глазами и бешеным сердцем, - и видение исчезло. Хотя лица человека не разглядел, первая мысль было - это По-Рох. И ещё кто-то Высший, в одном человеке. Потом Кий, успокоясь, одумался. Не может быть. Ведь По-Рох - предатель, который замышлял зло на Большого Желтяка. Предатель. Это всего лишь глупый сон.
Кий постарался выбросить сон из головы, но утром его вызвали во дворец Большого Желтяка, который дал ему войска, деньги, свою милость - и послал на Запад, искать путь в Европу. Кий подчинился, хотя в затею до конца не поверил. И наверняка вернулся бы уже а Империю, если б не помнил слова из сна - подчинись, не прекословя...
С той поры он и приобрёл привычку спать настолько чутко, что любой слабый свет на веки будил мгновенно. Очень жалел, что испуг помешал услышать подробности Воли Неба. Но не хотел более испытать тот ужас. Это чересчур, нет. С него хватит. Пусть предсказатели слушают.
Но в этот раз его разбудило не сияние, а рассвет. Не тот невидимый, что за стенами шатра, а тот видимый, что во сне. Настолько чёрный, что и на рассвет не походил. Кий стоял на холме и смотрел на горы, причём в полной темноте - во сне чего не бывает - он ясно видел эти горы, а потом стало светать чёрным светом, пока Кий не понял эту странность - небо было залито густым слоем крови. Кий вскочил с постели, тяжело дыша, и в тот же миг слуга распахнул полог в шатёр, потому что наступил рассвет.
По странному совпадению точно такой же сон приснился и магистру, но этот негодяй даже не проснулся. С чего ему рассветов бояться, хоть каких кровавых, если он твёрдо уверен, что Господь его любит, и помогает, к тому же. Ну, рассвет. Ну, кровавый. Ну и что? Из-за этого просыпаться, что ли? И магистр залюбовался переливами кровавых потоков - где ало-чёрные, где рубиновые или чёрно-сине-красными, - и был очень недоволен, когда от такого красивого зрелища его отвлёк послушник, растолкав, когда было приказано. Пробудясь же, магистр осознал, что и слова чьи-то слышал во сне - неясные, как шёпот. Кто-то невидимый за потоками крови настоятельно просил покориться и сдаться, но магистр настолько удивился совету, что даже головой потряс - что за сны дурацкие снятся? Сдаться? Как это понять? Кому сдаться? Это вообще последнее дело на свете, если ты ещё в своём уме. Магистр ещё раз потряс головой - сильнее, чтобы избавиться от бреда, и тут же побежал исполнять свою пакость с железной стрелой.
Гораздо больше, чем какие-то дурацкие потоки крови, его занимали мысли о принцессе Кристи, теперь ещё более опасной в ранге невесты. Теперь, просыпаясь, он каждый раз вспоминал про неё, и радовался, что проснулся один. Чего он боялся, так не кровавого рассвета - плевать на всех на них,- а того, что завтра его разбудит нежным объятием голая, как истина, принцесса Кристи, невеста наглая. К счастью, мерзкую эту девчонку воспитывали больше злые эльфы, а не добрые родители, и до этого пока не дошло, хотя любая другая, менее наглая невеста, давно бы догадалась. А эта дура всё через голову надеется достать магистра, к счастью, достаточно крепкоголового. Хотя каждой девице, кроме принцессы, с рождения известно, где самое слабое место у мужчин. Вообще-то, и принцессе оно наверняка известно, однако, к счастью магистра, она не желает этого признавать. Если вдуматься, эта дура интересно рассуждает - мир таков, каким именно ОНА его видит. Это было бы смешно, если б магистр смутно не чувствовал в таком суждении железную правоту, ужасающую его потому, что он знал - нет, на такое он сам не потянет, слишком слаб - и потому старался не задумываться об этом вопросе.
И магистр, весёленький, как репей, побежал исполнять свои злобные планы, однако почти на пороге своих покоев был перехвачен королём Аланом. Тот должен был ждать выброса железной стрелы у ворот города, во главе сотни тяжеловооруженных конных воинов, чтобы помочь Ден- Лейну перебежать к дронам, но удивило магистра не это. Король Алан выглядел как-то странно. На вечно бледных щеках красные пятна, речь непривычно громкая - аж по коридорам разносится каменным, для шпионов, что магистр не успел выловить. Но король есть король, надо отвечать, и магистр отвечал, не понимая, почему король Алан выясняет эти мелочи, давно ему известные и ненужные, и злясь, что время уходит.
План действий Кия в случае покушения был известен королю ещё неделю назад, а самому магистру известен был ещё раньше, от шпионов и перебежчиков. Самая реальная опасность для Кия - это заговор и мятеж вождей племён, собранных под знамёна Кия по приказу Большого Желтяка. И Кию тут было не до секретности - всем вождям на этот случай было всё известно и расписано. При тройном ударе Большого колокола возле шатра Кия, каждый вождь был обязан немедленно скакать, бежать и всячески стремиться в старый лагерь желтяков. Он находился в миле от нового, и представлял из себя небольшую возвышенность, окружённую полузасыпанным рвом и остатками частокола. Собрать всех вождей и удалить их из лагеря придумал Я-Мо.
Логика действий мятежника проста - он должен находиться в лагере и командовать своими людьми. Поэтому учения, что уже три раза проводились для вождей, вызвали от них меньше ропота, чем ожидал Кий. Каждый боялся обвинений в заговоре, и потому при троекратном колоколе, хоть с руганью, но спешил в старый лагерь, бросив все дела - неизвестно же, учение это или и впрямь заговор.
И план этот, и сроки учебных тревог сам же Я-Мо и переслал через шпионов магистру, потому что считал магистра тупицей, неспособным узнать всё это самостоятельно, и пред каждым учением присылал, злясь, что магистр никак не воспользуется удобным случаем, не нападёт никак и не вырубит этих вождей, цвет желтяковского войска, выставленных вне лагеря. А магистр тупо говорил королю Алану, что вот опять Я-Мо предупреждение прислал, зачем? Я тупой, наверно, не пойму. Но не настолько ж я тупой, чтобы нападать на вождей, своих лучших союзников в стане желтяков. Надо бы выслать пору сотен конницы, чтоб вертелась поблизости - как бы этот Я-Мо вождей не обидел. И не настолько же туп сам Я-Мо, чтобы надеяться на моё нападение. Да после того, как лично посадил на кол одного вождя - того самого, помните, что я купил для мятежа, но его продали?
И вот теперь король интересуется этими полузабытыми деталями и дышит в сторону. Обозлившись, магистр сухо сказал, что единственное, что нужно знать королю - это цвет бунчука на пике Ден-Лейна. Зелёный. Вождя нужно встретить, защитить, если нападают, и отсечь преследование. Ну, и сопроводить его сотню в город. И вообще магистру непонятно, зачем король так рискует собой ради этой мелкой вылазки? И только уловив носом резкий запах горючего для толкателя, магистр сообразил, наконец, что король наверняка залудил поутру один из двух стаканов, которые вчера магистр принёс от Сэма. Всё стало ясно - короля потянуло на подвиги. Магистр вежливо намекнул, что командовать следует на свежую голову, и посоветовал выспаться, но король заорал, что не понимает, и вообще пора за дело.
Магистр тут же убежал в башню. Там всё горело и шипело. Костёр пылал, все суетились, и все орали друг на дружку, ругаясь, как сапожники, и всех больше лаялся, как большая собака, маленький эльф. В мутном рассветном молоке постепенно проявлялись дальние детали пейзажа, и наконец, замигал первый огонёк из цепочки шпионов, расставленных ещё вчера, чтобы указывать направление на лагерь желтяков. Сэм заорал, что - влево, на два пальца! И послушник подбил дуло кувалдой, и эльф обозвал и его, и кувалду, и Сэма скотинами, потому что от звона вылетел из железной стрелы, как дятел из дупла. Сэм заорал, чтобы эльф заткнулся, неженка, и заорал послушнику, что перебор, на палец вправо! Тут и магистр заорал, что чёрт вас всех дери - вверх на два локтя! Ты куда целишь вдоль земли?! Эльфа угробить хочешь?
Сэм заорал, что без подсказок разберётся, и вверх- не на два, а на три локтя, и пусть эльф к чертям заткнётся, наконец. Высоко? Зато дальше улетит, и видней будет, и магистр пусть заткнётся, тут Сэм командует, и - полпальца влево, на второй огонёк, и чуток ещё вверх!
В общем, всё было чудесно, и магистр совсем успокоился, но ненадолго, потому что нежданно в башню заявилась принцесса Кристи, хмурая и даже без кошки. Все сразу замолчали, уставясь с беспокойством на злую девчонку, которая заявила сонным нежным голоском, что её разбудила королева Ри, беспокоясь за эльфа, и сейчас она тут всё обсмотрит и обшныряет, чтобы эльф вылетел нежно и мягко, как в колыбельке. Все, кроме эльфа, тихо завыли, а эльф запрыгал от радости, и завопил, что счастлив такой заботой королевы Ри, но она напрасна - всё очень мягко, прям как в колыбельке. На это принцесса Кристи холодно заявила, что ей необходимо лично убедиться, насколько мягко, потому что эльф в колыбельке не валялся никогда, и не знает, что колыбельки разными бывают. По её воспоминаниям, так её в кирпичную колыбельку кидали, так что живо покажите, где тут ваши смягчители.
Тут все завыли во весь голос. Сэм завыл, что стрелу вскрывать просто некогда - вот-вот прозвучит сигнал готовности к выстрелу, а прочие завыли в его поддержку. Принцесса нахмурила рожицу ещё сильнее, и зашипела, что принесла бараньей шерсти, если ей покажется жёстко, и почему Сэм спорит, раз выстрел так скоро - значит, надо ещё быстрей вскрыть железную стрелу, чтобы она смогла потыкать пальчиком, как её и просила королева Ри. В чём дело?
Тут же в мёртвом молчании Сэм, всхлипывая от злости, принялся вскрывать с необыкновенной быстротой железную стрелу, благо она торчала теперь целиком снаружи орудийного дула, потому что сидела сверху стрелы-носителя, более массивной - та лишь нос из орудия высунула. Вскоре принцесса смогла потыкать пальчиком в спинку креслица, нашла его недостаточно мягким, и принялась тщательно напихивать за него баранью шерсть под испепеляющими взглядами всех присутствующих. И тут в башню ввалился король Алан, и магистр только сейчас смог понять, наконец, о чём его на самом деле спрашивал в коридоре король, потому что тот грозно потребовал от Сэма стакан горючки для толкателя, для совершенно секретного дела, и побыстрей - его конный отряд ждёт, чёрт побери!
Сэм просто онемел, хватая ртом воздух, а потом еле слышно сказал, что это невозможно - горючее уже залито в толкатель, и без него эльф не сможет долететь до цели, упадёт и разобьется. Непременно разобьется, насмерть, - повторил он, косясь на принцессу Кристи, после чего спрятался за её спину. За ним последовали магистр и послушник, так что королю пришлось иметь дело со своей вредной сестрёнкой, которая заявила голосом могильного камня, что эльф получит всё, что положено, до последней капли горючего и до последней капли её крови, если понадобиться. Король Алан посмотрел на хмурую сестрёнку, подумал, и заорал, что принцесса Кристи мерзавка и дура, и это воля короля, и его вообще люди ждут, пока он препирается тут из-за несчастного стакана..., но тут его возмущения оборвал резкий звон сигнала готовности. Его придумал Вейн, а сделал Сэм. Когда перегретый пар чересчур напирал, то начинал приподнимать тяжёлый стерженёк сверху, изготовленный на конус, и наружу выбрасывалось облачко пара, после чего стержень падал обратно в свою конусную нору. Но огонь-то горел, и стерженёк начинал скакать, весь в пару, непрерывно колотя в звонкую железку. Услышав эту трель, Сэм забыл про всё и кинулся к орудию, но эльф оказался проворней - молнией метнулся в кабинку, вмиг пристегнулся к креслицу ремешком и затянул потуже на глазах чёрную повязку. Сэм кинул на него грозный взгляд, и эльф вцепился в управляющую рукоять.
- К вылету готов? - рявкнул Сэм.
- Так точно! - завизжал эльф.- Готов!-
- А держатель? Его закрепил? ! - взревел Сэм.
- Так точно! Держатель готов! - Эльф поторопился накинуть на управляющую рукоять гибкое и упругое сухожилие, которое удержит стрелу от падения, если эльф потеряет сознание.- И пошёл ты к чёрту - эльф ничего не забывает! -
Сэм закрыл крышку лючка над эльфом, но тот продолжал визжать из-под неё, что все они сволочи и тролличье дерьмо, и особенно магистр. Да здравствует королева Ри!
Сэм посмотрел на магистра, ожидая команды. Магистр посмотрел на пунктирную огоньковую линию, которая тянулась в рассветную полутьму, подумал, что ещё рановато, но кивнул - лишь бы эльфа не слышать. Сэм схватил кувалду, и могучим ударом вбил пляшущий стержень в трубу, потом добавил, и ещё раз добавил, окончательно заклинив предохранитель. Теперь оставалось только ждать выстрела. Все выбежали из башни, утащив и недовольного короля Алана. Сэм, выглядывая из-за угла, начал возбуждённо отсчитывать примерные секунды до выстрела, но почему-то наоборот - Десять! Девять! Восемь! Семь! Сейчас шарахнет... Пять!...четыре... чего она молчит, гадина?1 Три! Два! .Один! Ещё один! Ноль!!!!
Эльф завопил так, что все вздрогнули - Поехали!!!- И тут Сэм успел заметить тихое движение стрелы, еле заметное, после чего его оглушило и ослепило гулким ударом горячего пара. Орудие, как ему и предписано, так шарахнуло стрелой и столбом пара, что вослед улетевшей стреле полетели и кирпичи из бойницы.
Едва пар рассеялся, все кинулись смотреть - кроме короля Алана, который плюнул с досады и побежал вниз по лестнице, к заждавшемуся отряду, что толпился у городских ворот.
- Вот он!- Показала пальцем зоркая принцесса Кристи, поймав огонёк, что тихо и плавно снижался в сером океане неба.- Он падает.-
- Это не он падает, дура.- зарычал Сэм.- Это носитель, масло выжигает. Должен вспыхнуть второй огонёк, на толкателе стрелы. Где он? -
- Он падает.- с беспокойством сказала принцесса.
- Не ной ты! Падает... Летит пока... Чего ж он толкатель не врубает?! - Злобно сказал Сэм.- Не может быть, чтобы мерзавца разбило. Мы ж его кирпичом испытывали...-
- Сейчас он упадёт...разобьется...-убито сказала принцесса, но тут на месте погасшей вспыхнула другая, более яркая звёздочка.
- Вот он, зараза!- радостно взвыл Сэм.
- Жив, подонок.- Нежно сказал магистр, и смахнул со лба пот.
- Ползёт вверх, сволочь такая!- ликовал Сэм.- Летун высшей пробы, кованый!-
Оранжевый огонёк и впрямь упорно поднимался всё выше и выше, становясь еле заметным, пока совсем не исчез в глубине неба.
- Слава Богу, жив маленький негодяй. Избавились.- С облегчением сказал всегда молчаливый послушник - эльф и его, терпеливого, сумел достать за эти три дня.
Принцесса Кристи хмуро оглядела всех, но ничего не сказала. Внизу, под стеной, раздался нарастающий грохот копыт - это конный отряд запылил к лагерю желтяков. Принцесса попыталась разглядеть в пыльном облаке короля Алана, но даже она не смогла различить его среди двух сотен конников. Она чувствовала, что король немножко не в себе. И старалась беспокоиться - если правильно поняла объяснения про это чувство. И не зря - король Алан, вскочив в седло, залпом выпил поданный стакан горючего для толкателя, крякнул, похрустел солёным огурчиком, и ощутил, как болезнь и слабость отступают, а по жилам загорается прежний молодой огонь. И скомандовал весело - В галоп! - едва распахнулись городские ворота. Две сотни отборных молодцов из дворян и наёмников молча понеслись к старому лагерю желтяков, топча брошенные горящие плошки с маслом, одну за другой, что оставили шпионы.
Горючее из первого стакана так ловко в голову ударило, так силы подняло, что поначалу он подумывал вместо рейда отправиться к какой-нибудь любовнице, но желание подраться с желтяками всё-же победило. А второй стакан и вовсе оказался в самый раз - весь мир осветил, и сделал таким хорошим, что всё тут исполняется по воле его королевской левой ноги, и король Алан всерьез возмечтал зарубить в рейде самого Кия.
А примерно в это же время вождь Ден-Лейн, выручать которого мчался король Алан, трясся невидимой дрожью, вглядываясь из шатра в предрассветную хмарь и снова вспоминал гонца от Кия, который запретил идти на обычный утренний Совет возле королевского шатра. Магистр молодец, не обманул. Предупредил заранее, как и обещал. И кончилось время думать - надо действовать. Если есть ещё шанс перебежать к дронам, то он кончится после Совета.
Его Малый Легион был издевательством Кия - всего тысяча бойцов. Ден-Лейн был единственным вождём, который присутствовал на ежедневных Советах. Все остальные командиры легионов вождями не были, и потому смотрели Кию в задницу, как в небеса Кий не мог убрать последнего вождя из Совета ещё и потому, что тот был родичем Большого Желтяка, не говоря о возможности бунта вождей, если они лишатся последней возможности влиять через Ден-Лейна на решения Кия. Однако за это вождь получал самые опасные места в бою, и самые тяжёлые работы во время перемирия. Лес таскать, да рвы копать. Кий начал реформу войск по европейскому образцу после памятной битвы с дронами, и назначил вождя Ден-Лейна в командиры легиона Он обещал прочим вождям, что и они получат легионы, однако это оказалось только словами. А Ден-Лейну пришлось полностью испить чашу унижений. Часто Кий приглашал его лишь к концу Совета, когда и вопросы уже решены, и блюда съедены, и рыгая сытно, вообще удалялся при появлении Ден-Лейна, оставив вести Совет Я-Мо.
Всё это оскорбляло вождя, ибо племя его на родине имело и силу, и вес, так что Ден-Лейн мог бы взять в этот поход и двадцать тысяч отборных головорезов. Там, на родине, он сидел за столом гораздо ближе к Большому Желтяку, чем сейчас к этому выскочке Кию за столом Совета. Значит, шпион магистра сказал правду - Кий подозревает измену, и будет сегодня решать его судьбу. Командиры легионов его поддержат, выскочки безродные, и уже к полудню Ден-Лейна, ободранного как липку, выставят на колу на радость воронья. Но ему есть куда бежать от такой милости. Счастье просто, что с полгода назад Ден-Лейн не продал купчишку желтяка, что подкатил от магистра. Но если б Кий был поласковей, Ден-Лейн продал бы без колебаний этого купчишку, что привёз ему из-за гор отличный меч - не чета желтяковским, прочую мелочь, и заморского сладкого вина. Когда вино хорошенько распробовали, купчишка зажалобился и стал горестями делиться. Мол, только на ноги встал - денег скопил, и лошадь вторую купил, и слугу нанял - и едва всё не лопнуло. Стражник на заставе дронов при въезде в город нащупал во вьюках вот этот меч, хотя и замотан тот был - не ущупать. Прямо на заставе и повесить хотели, за нарушение указа короля Алана, согласно которому всем купцам запрещается торговать оружием. Чудо только и спасло - выручил купец Ю-Лань. Пошептался с послушником - чтоб им, чёрным, лопнуть!- и заявил, что это его меч. Ю-Лань мог наплевать на все указы короля, потому что работал на магистра. Он, и ещё несколько купцов чуть не в открытую возили Кию оружие, но за это и шпионили на магистра внаглую, отпетые головы. Я-Мо только зубами скрипел при виде их лоснящихся рож, и уже колья на них приготовил именные, на будущее, но пока мог хватать только тех, кто с этими купцами разговаривал в лагере желтяков. Трогать наглых купцов Кий запретил строго-настрого. Он наорал на Я-Мо, что оружие нужнее, и вообще это забота Я-Мо - чтоб не шпионили, и оружие возили. Крутись, как хочешь, а купцов не тронь. Я-Мо оставалось только гадать издали, что торгует Ю-Лань - секреты или своё оружие - ведь всех, кто приценивается к мечам, не схватишь, весь лагерь приценивается.
Ден-Лейн, услыша только это опасное имя - Ю-Лань, мог бы сразу идти продавать купчишку, но тот был давно знакомый, и вино задёшево привозил, а меч так и подарил, можно сказать, почти задарма - а дорогой меч, как раз по вождю, не из тех бросовых мечей, что покупает Кий для своих войск. Поэтому Ден-Лейн продолжал купчишку слушать, и даже посочувствовал. Купчишка тут же воспрял духом, обнаглел и попросил помочь. Ведь Ю-Лань не просто так выручил, по доброте душевной. Он велел передать ему, Ден-Лейну, что и магистр, и сам король Алан, и вообще все дроны очень уважают вождя Ден-Лейна, изо всех сил уважают, и весьма сочувствуют, что его так Кий затиранил - вот, опять лес таскать заставил, разве нет? Ден-Лейн аж рот раскрыл от таких нежданных слов, и ушами потряс, не веря услышанному, а когда поверил, то аж зарычал, и схватил купчишку за грудки. Но тот, заикаясь от страха, сказал такое, что руки сами разжались. Будто магистр точно узнал, что Кий думает его казнить за измену. Магистр уже месяц подставляет Ден-Лейна - все пойманные Я-Мо шпионы признаются, что их науськал Ден-Лейн. Магистр очень за это извиняется, потому что не знал, какой человек Ден-Лейн, и какие у него благородные родители. Но жестокая реальность такова, что Кий просто ещё не решил - сейчас предателя на кол посадить, или чуть позже. Не верит он, благородный Кий, злым наветам. Пока магистр новых наветов не предоставит. Ведь шпионов у магистра тут не перечесть, кишат, сволочи, к Кию прямо за пазуху лазят, и его, купчишку, в шпионы взяли. И Ден-Лейна возьмут - только в этом спасенье. Ведь Я-Мо только и умеет людей на кол сажать, а кто свой, кто шпион, Я-Мо в таких тонкостях не разбирается. Если Ден-Лейн продаст купчишку, Я-Мо сразу решит, что Ден-Лейн свою шкуру спасает, а сам куда больший шпион. Ведь купчишку Ю-Лань всё одно отмажет и вытащит, а Я-Мо сцапает вождя - его никто вытаскивать и не подумает, такого продавателя. Ден-Лейна ещё раньше схватят, чем он купчишку продаст, потому что магистр такой гад, что всё знает, у него даже эльфы всё кругом подслушивают, и сейчас кто-то вроде по шатру бегает - слышишь, Ден-Лейн?
Тот отпустил купчишку, прислушался, и сказал с опаской, что шатёр и так дырявый, сгнил весь, а тут бегают по нему все, кому не лень, ещё рухнет на головы. Малость поостыл, и принялся выспрашивать - что да как, и по всему вышло, что нет выхода, кроме как к магистру. Купчишка напоследок стал плакаться. Что бедные они, бедные, и выбор бедный - или к магистру, или на кол, лучше самому сесть, тогда хоть кожу не обдерёт с живого злой Я-Мо.
Ден-Лейн, он всё-таки вождь, и он воспротивился, сказал, что живым в руки Я-Мо не сдастся, но и на кол не полезет добровольно, он острый. Ну, а что там, интересно, магистр обещает...
Купчишка пошмыгал носом, осушил кубок заморского вина, и сказал, что магистр столько наград наобещать мог, что лень и обещать стало - вождь и сам увидит, когда придётся. И обещал магистр только одно - предупредить Ден-Лейна, если Кий решит-таки посадить того на кол. И Ден-Лейн вполне успеет удрать, а уж магистр его просто расцелует, перебежчика. Приветит, как родного, и даст почётную службу. Ну, а пока тоже просит немножечко помочь - ну там, сведения всякие, по мелочи, желательно прямо сейчас, и всё. А вот его, бедного купчишку, магистр вряд ли встрепенёт, мелкоту пузатую, и дети его сиротками останутся. Ден-Лейн даже ему посочувствовал, подбодрил, что и его встрепенут, и принялся выспрашивать ещё подробности. Купчишка ответил - что магистру требуется, и Ден-Лейн, опрокинув в себя для храбрости кувшинчик вина, продал тут же всё, что купчишка ни просил, а именно - сколько леса, куда возят, какой длины и толщины, и где частоколы ставят, и где ямы-ловушки с кольями копают, и где уже накопали, и всё такое прочее. Купчишка обговорил способы связи, прочие мелочи, и договор был заключён.
С тез пор Ден-Лейн продавал Кия частями, крупными и мелкими, как получалось, за это будущее предупреждение, и глушил совесть кувшинами почти бесплатного вина, а купчишка ухитрился купить уже пятую лошадь.
А уж теперь Ден-Лейну и раздумывать было нечего. Бежать или нет - далеко позади остался выбор. Много накопилось за спиной вождя крупных шкод и мелких пакостей. Одного посланца от Я-Мо, что пробрался с той стороны, по просьбе магистра зарубил, когда в заставе ночной стоял. Ещё двоих - к магистру же и переправил, связав и бросив в условном месте. Одному пойманному желтяками шпиону верёвку в яму опустил, и сбежать помог. Да что тут - много чего напакостил, есть за что на кол посадить. Поэтому Ден-Лейн решительно вышел из шатра и велел седлать коней, без суеты, тихо и лениво. В первой сотне своего Мелкого Легиона он заранее постарался собрать всех своих родичей, дальних и близких. За него они даже на Кия пойдут, не то, что прочие солдаты - те мигом продадут. С ними можно вырваться из лагеря. Конечно, весь лагерь по приказу Кия давно обнесён высоченным частоколом и так просто не вырваться. Но с отборной сотней не составит труда изрубить любых дозорных, что попытаются мешать открыть ворота. Ден-Лейн малость успокоился, глядя на своих людей, копошащихся в рассветном сумраке. Светало уже вполне явственно, лагерь начинал шевелиться, кое-где вспыхивали костры - варить пищу. А в небе и птички уже запорхали, чирикая и каркая - на одну птичку Ден-Лейн даже рот раскрыл - не чирикает, не каркает, а шипит, и хвост у неё светится, словно огонь. Крыльями не машет, летит, как стрела - вот чудеса.
Однако Ден-Лейн ошибся - вовсе не птичка Божия это летела, а злой эльф на железной стреле. Когда её выплюнуло орудие, от дикого удара маленький вредитель потерял сознание - всего на миг - но при такой дикой скорости это могло привести к крушению. К несчастью, закреплённый рычаг удерживал стрелу в горизонтальном полёте - даже когда отделился выгоревший досуха носитель, который разогнал стрелу, насколько смог. Так что, очнувшись, эльф увидел убегавшие под нос стрелы мелкие ложбинки, буераки и разные деревья с кустиками. В этой стреле эльфа уже столько раз зашвыривал в воздух злой Сэм, что и не вспомнив ещё - где он, кто он, зачем и куда летит, эльф вцепился в рычаг, сбросив с него крепёжную тягу, и потянул рычаг на себя - настолько был рьяный негодяй и матёрый летун. Стрела так лениво подняла нос, что эльф удивился - что это с ней? И тут же взвыл от радости, вспомнив, что теперь в неё вделан тяжёлый, полный горючего, могучий толкатель, который надо только зажечь. Тогда он взбесится, заревёт, и понесёт стрелу невесть куда далеко. Эльф протянул ручонку влево, но привычного рычажка на месте не оказалось. Эльф посмотрел - точно, нет. И тут вспомнил, что Сэм вчера поставил удобную пружину, чтобы эльф не отбивал ручонку, колотя по рычажку. Она сама крутанёт железное колёсико по кремню, и сноп искр зажжёт толкатель. Для этого надо лишь пнуть ножкой по пенёчку справа, в полу. Эльф тут же пнул в железный пенёк - тот аж в пол улез. А позади затрещало, ухнуло и знакомо зашипело - проснулся толкатель. И вовремя - земля мелькала совсем рядом. Эльф потянул на себя рукоять управления - что опять такое? Нос стрелы еле-еле приподнялся. Ах, да! Он забыл про левый пенёк - тяговый, который тоже поставлен совсем недавно! Эльф вдавил пенёк в пол, взвизгнув от злости. За спиной басовито взревел толкатель, и эльфа вжало в спинку креслица. Земля резко пошла вниз, вытесняясь светлеющим небом за стеклянным лбом железной стрелы. В этом небе эльф и увидел далёкую точку - присмотрелся, и понял, что это плавно парит в поисках добычи крупный ястреб, извечный враг эльфов. Не такой страшный, как ночная сова, но в сумерках лучше не попадать под его прицел.
- Ах ты, сволочь! - завопил радостный эльф, забыв обо всём на свете - даже о том, что не успел вспомнить. И вдавил до отказа тяговый пенёк. Стрела рванулась, как от пинка - толкатель взвыл, а в крыльях заверещал жестокий ветер. Ястреб увеличивался на глазах, и когда эльф смог разглядеть цвет отдельных перьев на крыле, начал беспокоиться - замахал крылами, пытаясь забраться повыше - но куда там, против толкателя! Стрела приближалась с неумолимостью возмездия, и ястреб, надрываясь на резком подъёме, решил спикировать круто вниз, и это спасло его от смертельного удара. Эльф дико захохотал, толкнул рукоять от себя, и стрела нырнула следом за пернатым разбойником. Ястребы - дохляки, на пару атак, и эльф был уверен, что доконает летающего мерзавца, который, если и не съел ни одного эльфа, то всё равно потом съест. Ястреб увернулся ешё раз, гад манёвренный, но к его счастью эльф заметил, что внизу незнакомая местность, разворачивая стрелу для третьей атаки. Ни привычной деревни, ни родного взлётного холма, ни знакомых полей и виноградников. Незнакомые дороги, рощи и перелески, изрезанные тропами, да и горы совсем недалеко - тут эльфа окончательно пробило на память. Он бы так и подпрыгнул, пробитый, да помешал привязной ремешок через плечо. - Королева Ри! - воскликнул эльф, вспомнив - и кто он, и что он, и где он. Был бы эльф человеком, его бы прошиб холодный пот, но эльфы не потеют. Королева попросила эльфа. А он дал слово, что выполнит просьбу. Эльф резко накренил стрелу влево, уходя от теряющего перья и последние силы ястреба, и сделал над полем огромный круг, затем пошёл на второй, но мелкие зверьки прятались в норки совершенно зря. Железный ястреб, так славно свергнувший с трона перьястого бандита, искал добычу себе по плечу. Только на третьем круге эльф сообразил - где находится город, а где - лагерь желтяков - настолько далеко от цели его занесло. Толкатель снова зарычал, а эльф грозно насупил бровки, нахмурил маленькое чело, и твердой ручонкой направил стрелу в нужную сторону. Под крыло потянулась унылая равнина, поросшая бурьяном и кустарником, ничейная, брошенная земля, которая незаметно удалялась, потому что эльф стал набирать высоту, и вскоре превратилась в буро-жёлто-зелёный ковер, прошитый стежками тропок и дорог. Эльф злился на себя - немножко, и очень - на ястреба, сожравшего невесть сколько горючего в толкателе, отчего приходилось тащиться на среднем толкании, с малым набором высоты. Эльф рычал даже громче толкателя, от нетерпения, и когда наконец, показалась россыпь огоньков внизу - костры желтяков, то от радости завопил - Да здравствует королева Ри!-
Однако рано радовался маленький негодяй. Увидеть - это одно, а долететь - совсем другое. Когда стрела покрыла половину пути, начались неприятности. Тяга начала расти сама собой, хотя эльф вовсе не нажимал пенёк под левой ножкой. Эльф быстро понял причину - перед каждым полётом Сэму приходилось вставлять новый стерженёк в камеру сгорания, тот самый, что увеличивал и уменьшал подачу горючего, и каждый раз ругался, что стерженьки нестойкие - горят, гады. Полёт такой длительности раньше не проводился, и разумеется, проклятый стерженёк начал выгорать. Впрочем, по расчётам Сэма, до лагеря желтяков он должен был выдержать, но Сэм не знал, что тут ястребы под нос лезут, сволочи. Эльф решил потихоньку отпускать рычажок тяги, но скорость продолжала расти, мало того - толкатель принялся то и дело взревывать, пока вполголоса, как бы примериваясь. Эльф забеспокоился - неуправляемый толкатель - сильная штука, уже конюшню сжёг, ой, ой! Эльф прекратил набор высоты, направив стрелу по горизонтали, чтоб быстрее долететь. Костры приближались, расползаясь во все стороны. Стал различим массивный холм в центре лагеря, и тёмная полоска частокола вокруг него, а вскоре зоркий эльф сумел разглядеть и крохотный треугольник царского шатра на вершине холма. Увидел эльф и живую россыпь чёрных точек прямо по курсу - птицы. Это были многочисленные вороны, о пропитании которых так нежно заботился их друг Я-Мо, почти каждый день выставляя для них на колышках новое угощение. Так могли бы думать вороны, будь они настолько глупы, чтобы думать - а теперь, без Я-Мо, им приходилось рыскать с утра в поисках поклёвки. Стая показалась чересчур густой, и эльф решил снизиться - на облёт с прочих сторон могло не хватить времени. Правда, теперь не получится атаковать Белый Халат с большой высоты, как советовал Сэм. Но теперь опасения Сэма, что Халат увернётся, увидев издали летящую над землёй железную стрелу, показались эльфу просто бредом, ибо при этой дикой скорости эльф и вообразить не мог такого вёрткого халата. Когда заметит, он только моргнуть успеет. Скорость полёта и впрямь выросла до небывалого - стрела мелко тряслась, а привычный шепоток воздуха за стеклом превратился в визгливый вой. Рукоятка в кулачках эльфа билась, как живая, уже ручонки заныли удерживать, а проклятый толкатель всё больше ярился, хотя эльф вовсе убрал ножку с тягового пенька. Стрела просвистела под вороньей стаей - и тех взметнуло - загалдели так, что весь лагерь головы поднял, и старина Ден-Лейн в их числе, тот самый изменник, что собирал родичей к прорыву. А сразу за вороньей стаей толкатель крякнул, выплюнув остатки стерженька, и заревел во всю дурь. С тоской слушая радостный рёв толкателя, эльф невольно вспомнил пьяные умиления Сэма, что горючее тройной перегонки, сгорает вообще без остатка, и жаркое, как адское пламя. Кажется, это предстоит ощутить собственной шкуркой. Но тут настроение подняло долгожданное, крохотное пока белое пятнышко впереди, совсем рядом с уже большим треугольником шатра. А перед ним - словно ковровая дорожка с муравьями по краям - стол Совета. Эльф взвыл от радости - Да здравствует королева Ри! - и словно по этому сигналу позади эльфа что-то лопнуло, и креслице так наподдало эльфу, что он просто чудом удержал стрелу. Спустя несколько мгновений он ощутил жару, и тут же понял, что там случилось, за спинкой. Прогорел и лопнул кожух толкателя. Сэм очень собой гордился, додумавшись надвинуть камеру сгорания на бачок с горючим, чтобы горючее вылетало не струйкой, а раскалённым паром, который будет сгорать ой, как жарче, и толкать всё, что предписано толкать, тоже - ой, ой, как сильнее. Счастье эльфа, что этому дураку всё же хватило ума поставить вторую медную стенку, на случай нежданного прогара первой, хотя эта тупая скотина долго сомневался, стоит ли утяжелять стрелу. Теперь только эта вторая стенка спасала эльфа от смерти. Адское пламя толкателя неслышно стучало в эту последнюю преграду , и проникало уже - жаром, да таким, что эльф завопил. Конечно, он мог бы и не вопить. Эльфы такие терпеливые, что их можно резать кружочками, как колбаску, а эльф даже не пискнет, и тем более не обзовёт резателя - ведь дерьмо не обзывают. Но сейчас щеголять терпением было некогда, потому что стрела тряслась и дёргалась, и эльфу с трудом удавалось удерживать остриё пики на носу на белом растущем пятнышке. Эльф изо всех сил вцепился в рукоять, непрерывно вопя, и ещё ёрзая, потому что креслице начало его поджаривать, как на сковородке - что ещё оставалось, как не вопить от избытка чувств? Белый кусочек вырастал на глазах, а внутри стрелы всё уже дымилось и даже тлело. Рукоять управления - подлая изменщица - и та задымила, да и сам эльф задымился, а кое-где и затлел, вернее - кольчужка его из чешуи карпа, и дышать уж было нечем - всё в дыму, но упорный негодяй продолжал удерживать белый растущий силуэт на кончике стальной пики. Только верещал от души, вот и всё, хотя уже весь жарился, можно сказать. Только масла и не хватало, а то бы и зашкворчал. Кожица на кулачках почернела, а глаза не лопнули от жара только из-за стеклянного колпачка, что подарил эльфу негодяй и жадина Вейн, пожалев выбросить разбитую рюмку. И эльф доверещал таки до того момента, когда разглядел лицо человека в белом халате. Человек поднял глаза, и в испуге подался назад, наткнувшись на спинку трона - и это было последнее, что он сделал в жизни, потому что железная стрела с почти жареным остервенелым эльфом свистнула над столом, опалив жаром рожи сидящих желтяков, и проломила ему грудную клетку, прибив несчастного к спинке трона и даже повалив их вместе назад. От удара стрела треснула, горючее выплеснулось, и белый халат на глазах почернел в невидимом почти, голубоватом пламени - лицо мертвеца пошло покрываться волдырями, а волосы затрещали. Кий и все прочие за столом Совета смотрели, словно замороженные, как чернеет и дымится Ю-Лань, не в силах отвести взгляда от безобразного толстого полена в груди покойного. Смерть прошла рядом с Кием, нежно пощекотав его лицо ветерком и согрев его щёку жаром адского пламени, и осознав это, он вернулся в разум. И тут же вскочил на ноги и рявкнул: - Измена! Всех схватить! Тревога! Всех на кол! Все ко мне! - да и вообще Кий повёл себя, как и подобает стойкому хладнокровному полководцу - мигом нырнул под стол, поглубже. Тут и охрана очнулась - забегала, а над лагерем проплыл тройной удар колокола. Лагерь вокруг холма замер, но тройные звоны всё плыли и плыли, и люди бросали всё, что несли, тащили и везли, и спешили к палаткам своих воинских частей.
Четверо часовых позади шатра Кия оставались на месте, как им и полагалось в случае тревоги. Только очнулись от утренней дрёмы, и взяли копья наизготовку. Весь шум ошарашенного Совета поглощался толстыми ковровыми стенами шатра, и потому часовые смогли уловить тихий непонятный шорох сверху. Один из часовых отошёл от шатра и поднял голову, посмотреть - и увидел закопченного эльфа, который скатывался вниз по наклонной полотняной крыше, хватаясь за нитки. Как и обещали весёлые бродяги, в момент удара эльфа швырнуло вверх, вместе с креслом и лобовым стеклом. Вверх и вперёд, поэтому эльф перелетел вершину шатра и шлёпнулся на его задний скат. Поскольку его сильно треснуло лобовым стеклом, а потом крутило, вертело и скатывало, он и не вспомнил даже, что надо отстегнуться от креслица. Да и лететь себе побыстрей отсюда, за наградами. Так что тупой эльф катился по скату и никак не мог понять, отчего его крылышки никак не расправляются, и что им мешает? Только скатившись к ногам часового, эльф сообразил отстегнуть ремешок на груди, но было поздно - маленького злодея нежно схватил добрый часовой. Он решил, что это скатывается тролль, пострадавший от переполоха за шатром, чумазый, но свой. Знай часовой, что перед ним матёрый убийца и безжалостный шкодник эльф, покусившийся на жизнь Его Величества Кия, то схватил бы не так нежно, а то и вовсе бы копьём ткнул. Часовой этот эльфов никогда не видел, потому и перепутал. Эльф в ладони задёргался, пытаясь выхватить меч, но грубая ладонь только чуть сжалась, и маленькому негодяю оставалось только пыхтеть и дальше дёргаться, пока не подошел второй часовой. Он тоже не видел эльфов, но был не таким тупым, чтобы перепутать союзника с врагом, и сразу сказал, что это не тролль. Это, наверно, эльф попался, шпион проклятый. Держи его крепче, мерзавца - сейчас его полотном замотаю, и пусть с ним начальство разбирается. Эльфа тут же замотали в холщёвую сумку, да так, что и не шевельнуться. Едва его замотали, как из-под полога шатра вынырнул тролль. Во время покушения он прятался в глубине шатра, от греха, наблюдая оттуда за Советом. И заметил, как что-то мелькнуло вверх из-за трона, и сверкнуло ещё, как раз перед тем, как сам трон опрокинулся и загорелся. Поглазев немножко на поднявшуюся суматоху и поверженного Ю-Линя, он решил сбегать и узнать - что же это мелькнуло вверх? Может, что ценное отстрелилось с груди Ю-Линя - бриллиант, может, или цепь золотая. Выбравшись из-под полога, он тут же учуял запах эльфа, подпрыгнул и заверещал в ужасе, и меч выхватил, надеясь дорого продать свою жизнь. А когда понял, что проклятый эльф внутри свёртка, снова подпрыгнул и заверещал, уже от радости. И тут же сообразил, что эльфу взяться здесь просто неоткуда, если он не прилетел на железной стреле, убившей Главного Предсказателя. Это он и мелькнул вверх, а вовсе не бриллиант, тот самый маленький человечек, которого увидели колдуны в своих ночных бреднях.
Тролль послал одного из часовых за птичьей клеткой, что стояла на столе у одного из визирей Кия, а сам поколотил кулачками по свёртку, выколачивая сведения - где голова, а где опасный меч. Потом вырезав напротив него дырку, да и вырвал меч прямо в ножнах из обгорелой ручонки пленника. Запихав свёрток в принесённую клетку под возмущённое чириканье канарейки, тролль велел отнести её в шатёр, и охранять, а сам поспешил к Кию, доложить, надеясь получить золотой, а то и два, за свой геройский подвиг.
Однако Его Величеству было не до награждения всякой пузатой мелочи. Он ещё сидел под столом, в славной компании своих командиров, такой тесной, что лбами стукались. Они нырнули под стол следом за Кием, шипя в ужасе на разные голоса - Огненная Стрела! Огненная Стрела! - Но Кий и сам узнал грозное изделие проклятого По-Роха, которое имело скверное свойство рвать в клочья всё, что находилось рядом. Одна была надежда на спасение - толстый дубовый стол. Когда стрела рванёт, он примет на себя шквал осколков и лавину огня. Вся компания ползла на карачках под столом к его дальнему концу, но Огненная Стрела так и не рванула. Потому, наверное, что расторопная охрана успела закидать огонь кошмами, коврами и ковриками. Кий не понимал, откуда взялась эта Огненная Стрела. Ведь последнюю по его приказу выпустили по драконьему логову.
Однако стрела оказалась совсем другой. Когда суета поутихла, стрелу частями выдернули из груди покойного, и тут же доложили Кию, что это чёрт те что летающее, но вовсе не изделие колдуна По-Роха. Крылья имеет длинные, которые отломились от удара, а внутри какие-то колёсики, и стерженьки, и обгорелые сухожилия - словом, явно новое колдовство.
Кий немного успокоился, и начал командовать - тебе туда, тебе сюда, занять оборону, ну, и прочее, что требовалось в дополнение к охране, которая щетинилась из-за частокола копьями и стрелами, хотя в лагере было тихо, и никто нападать не собирался. Только в старом лагере - месте сбора племенных вождей - принялись мельтешить конники, словно игрушечные на таком расстоянии. И значительно больше числом, чем должно. Явно происходила схватка вождей с неизвестным противником. Вот и весь беспорядок. Кий совсем успокоился, и велел кинуть на подмогу вождям дальнюю сотню, из северного конца лагеря. Какой-то умник из визирей-советников подсказал, что лучше бросить ближнюю тысячу, но Кий так увлёкся разглядыванием железной стрелы, что и ухом не повёл.
Эти племенные вожди были единственной реальной оппозицией Кию. Со скандалами и угрозами, с трудом, но Кию удалось постепенно расформировать племенные отряды, распихивая солдат по сборным легионам. Но это мало что значило для распиханных и перемешанных соплеменников, раз вождь его племени находился в лагере. Легион - это временно. По первому зову вождя весь его отряд соберётся перед шатром, готовый исполнять приказы вождя. Хоть на холм Кия кинуться с мечами. Вождь есть вождь. А Кий - кто такой? Так что Кия нисколько не удивляло нежелание дронов перебить этих вождей, хотя Я-Мо твёрдо это обещал, при каждой учебной тревоге. Магистр не дурак, давно понял, что живые вожди ему полезней, чем мёртвые. Когда это стало понятно даже Я-Мо, тот предложил самому подослать отряд, переодев их дронами, но Кий к тому времени перестал верить Я-Мо. Тот сделает так неловко, что весь лагерь узнает автора резни. Такого войско не простит. Или взбунтуются, или разбегутся. И вот теперь, глядя на свалку людей и коней в старом лагере, Кий надеялся, что дальняя сотня не слишком скоро подойдёт на помощь. Кто напал на вождей - неважно. Главное, люди хорошие. Напали в нужном месте в нужное время.

...

Голованов Сергей Петрович: 04.09.16 10:27

 » ЧАСТЬ3

А произошло вот что - после тройного сигнала вожди привычно устремились к старому лагерю, конные, с лёгкими копьями и мечами, даже доспехов многие не надели. С каждым один-два родича, для связи и мелкой помощи - и сотни не набралось народу. Вожди не стали заезжать в старый лагерь, который представлял хоть какое-то укрытие от нападения своими рвами и полуразрушенным частоколом. Вожди полагали, что это очередная зряшная тревога нового Тайного Советника Сена, чтобы унизить в очередной раз. Вожди гарцевали вперемешку в небольшой ложбинке слева от частокола, как раз напротив ворот нового лагеря, злобно ругая Кия, и для них полной неожиданностью явился разгорячённый конный кулак, который ударил по ним из кустарника на гребне ложбинки. Король Алан попросту заблудился. В его голове, разгорячённой горючим тройной перегонки, как-то перепутались эти южные ворота с северными, где и должен был прорываться Ден-Лейн. Ворота есть, а какие - это показалось мелочью. Главное, отряд желтяков, который может помешать прорыву Ден-Лейна. И король сходу повёл своих головорезов в атаку. Длинные пики дронов пробили ближних, лёгкие копья-дротики опрокинули следующих - словом, атака была успешной, однако противник не рассеялся и не побежал, как сделал бы любой конный отрядик, застигнутый так врасплох. Но этот - отборный, сплошь из вождей - остался на месте. В ответ тоже полетели копья, обнажились мечи - и закипела сеча, в которой длинные копья уж редко брали добычу, мешали копья в плотной конной круговерти, зато уж мечи рассверкались, словно стая хищных серебристых рыбин, злых и прожорливых. Вожди выдержали удар, но потери вынудили их попятиться к родным воротам. Они были отличными бойцами - настоящие восточные львы с раскосыми глазами, целое стадо львов, и если б во главе имелся хоть завалящий баран, они бы выстояли. А стадо - оно и есть стадо. Обходи его, расчленяй, и вырубай - ни строя, ни командира, каждый сам по себе, и каждый, кстати, понимал это. Поэтому вначале попятились, а потом и вовсе поворотили коней, понеслись, кто сумел, в сторону ворот. Только два десятка бойцов уж никак не могли поворотить, не получив удара в спину, и предпочли получить его в грудь, как герои - и получили, конечно. Все, не сумевшие сдёрнуть из схватки, были быстро посечены и заколоты. А из ворот угрюмой массой навстречу вождям выкатывалась сотня предателя Ден-Лейна.
Приказ Кия о подмоге вождям направил гонца в северный конец лагеря, где он и увидел готовую к бою сотню Ден-Лейна, которая разворачивалась по какой-то надобности к северным воротам. Гонец передал приказ спешить на подмогу вождям, к южным воротам, и Ден-Лейн колебался всего мгновение. Лучше вырваться из лагеря без боя через южные ворота. И помочь Ден-Лейн собирался вовсе не вождям, ибо мысленно уже перековался в верного подданного короля Алана. Он без раздумий срубил голову у первого же скачущего навстречу вождя. Ближний за мятежным вождём десяток родичей, молча опустили копья на врага, а девяносто родичей и соплеменников позади них тут же развернулись в боевой порядок и засверкали мечами. Без всякой команды, потому что именно этого и ожидали. Давно уже их вождь намекал, а кому и прямо говорил, что Кий живьём ест, затёр совсем, хоть загибайся, а вот дроны неплохие ребята. И стены у дронов крепкущие, и магистр гораздо подлее нашего Я-Мо, который только и может, что колья строгать. И вообще - помните такого? Перебежал давно. А сякого помните? И он сдёрнул. И ничего - служат у дронов, и деньги гребут немалые золотом. Оно конечно - и племя предали, и род опозорили, всё так. Но и Кий на все рода и племена наплевал, перетасовал всех по этим новым легионам, разве нет? Просто тут, в Европе, порядки такие, что на племя все плюют, все тут наёмники, и служат за деньги, и неплохо бы привыкать к европейской жизни, а то они нас дикими считают и называют варварами, будто мы тупые и только за род свой и прячемся. А если взять вот тебя самого по себе, без рода-племени, то и не стоишь ничего, вроде как совсем дерьмо ты, если сам по себе.
Все родичи возражали Ден-Лейну, что нет, они не дерьмо, они и сами по себе молодцы хоть куда - пусть и к дронам, раз золотом платят. А Кий сволочь - заставляет работать за кормёжку и обещания добычи. Так что удар вождя по такому же вождю окончательно разъяснил - где враг, и что делать.
Вожди кричали, что мы свои! Что вы творите, гады?! Потом закричали про измену, а потом и кричать перестали - некому было кричать, всех срубили изменники Ден-Лейна. Но когда вожди кончились и начались дроны, то уже Ден-Лейну впору было завопить, что мы свои! - но не успел, получив такой жестокий тычок копьём от налетевшего дрона, что и панцирь кованый затрещал, не говоря о рёбрах. Он вылетел из седла, и только тут разгорячённый победитель разглядел зелёные бунчуки на копьях противников, и потому резко поворотил назад. Другие дроны тоже разглядели зелёные вымпелы, и атака заглохла сама собой - дроны поворотили коней, и умчались. А сотня Ден-Лейна осталась на месте, само собой, смущённая таким непонятным поведением союзников. Пока Ден-Лейн очухался, пока встал, пока ему на лошадь помогли подняться, сотня вокруг топталась, глядя вослед скачущим лошадиным задницам. А из ворот лагеря тем временем вылетали мелкими группами конные желтяки на подмогу, из тех, кто успел вскочить на коней. У мятежника ещё было время рвануть следом за дронами, однако старина Ден-Лейн упустил и этот последний шанс, потому что и слова не мог выговорить, дыша с трудом и еле разогнувшись в седле. А когда смог - было поздно. Его сотня так перемешалась и разбрелась по полю боя в поисках добычи, что собрать её только вокруг себя стоило надсаженной глотки. Кто ловил бесхозных коней, кто сдирал с убитых доспехи, кто собирал оружие - даже двух пленных захватили. Один вылез из кустов сам. И с поднятыми руками, а второй, оглушенный, с расколотым шлемом, никак не мог встать, всё падал. Их Ден-Лейн приказал отвести в свой шатёр, как военную добычу, а сам, оценив обстановку, решил ехать к Кию, и попытаться спасти свою жизнь. Прорваться теперь не дали бы- столько уже клубилось недовольного народу вокруг его сотни. Важно доложить Кию первым - тогда появится шанс. Доложат другие - Кий и слушать его не станет, сразу на кол. Вон их сколько, чьи вожди полегли от его мечей - смотрят исподлобья, держа оружие наготове.
С крепостных вышек бой отлично разглядели. Не так и далеко от ворот, чтобы не разглядеть, с кем бился Ден-Лейн. Эти все родичи вцепятся, словно волчья стая, если сотня Ден-Лейна попытается уйти. Только новая, привитая Кием легионерская дисциплина мешала этим родичам , мгновенно склубившись в толпу, учинить святую месть. Командиры легионов, тысяч и сотен то и дело своими хлёсткими командами, а то и ударом, еле успевали разогнать эти самосудные толпы. Но возврату в лагерь не препятствовали, так что Ден-Лейн поспешил со своей сотней к холму, всё больше и больше ёрзая в седле, уже чувствуя задницей близкое знакомство с острыми неприятностями. Он проклинал свою невезучесть, но, как это свойственно человеку, всё же надеялся, хотя надеяться было вроде не на что.
Он не ошибся. Доложить Кию о случившейся ошибке не удалось - он был занят. А Тайный советник Сен велел пропустить прибывшего вождя за частокол одного, и тут же арестовал его, отобрав оружие.
Кий был занят допросом эльфа, который сидел в клетке из тонких железных прутиков вместе с безвинной птичкой, под охраной двух мордоворотов и радостного тролля. Эльф молчал, а канарейка заливалась во всю глотку. Наверняка о своей невиновности, но её никто не слушал. Кий призывал эльфа быть благоразумным и всё рассказать о заговоре, не отпираясь - это глупо. Все улики злодейства налицо. И креслице по размеру эльфа, и свидетель есть, тролль, который видел, как эльфа выбросило из железной стрелы. И часовые схватили его при попытке бегства с места преступления. Не слыша ответа, Кий укорил, что молчать ещё глупее. Молчать, ничего не пытаясь сказать в своё оправдание. Ведь за такое преступление полагается на кол посадить, и неважно, что ты маленький. Уж как нибудь напялим на толстую спицу, а кожицу с тебя ободрать сумеет тролль. А потом и канарейка клевать примется - видишь, как обозлилась? Не разумнее ли раскаяться, всё рассказать о заговоре, и отдаться на милость Кия - она велика, все это скажут.
Однако эльф, грязный и закопченный, сидел на птичкиной кормушке и упорно молчал.
Когда Сен доложил об аресте Ден-Лейна, раздасованный Кий поднялся с кресла и ушёл, велев троллю продолжать допрос. Кий вспомнил предсказание нового колдуна - о пользе, что принесёт Ден-Лейн, если его не пустить на Совет. Кию не терпелось услышать подтверждение этому. Выйдя из шатра, Кий увидел очень грустного Ден-Лейна, которого крепко держали два стражника. Рядом стоял Сен и дозорный с вышки возле Южных ворот, который и доложил об измене Ден-Лейна. Изрубил всех наших вождей, это ж надо! Я свидетельствую. Да и другие дозорные видели, вот так.
Кий переспросил, не сумев скрыть ликования в голосе: - Неужели всех?!- И Ден-Лейн, уловив это, поднял глаза в безумной надежде.
Дозорный подтвердил несколько растерянно, что всех вчистую, а кого не сумел, так тех уже дроны побили. Восхищение в голосе Кия и от дозорного не ускользнуло, и он торопливо добавил, что Ден-Лейн мог и ошибиться, перепутать, или вовсе с ума рехнуться. Может, Ден-Лейн и не изменник, потому что его сотня и с дронами схлестнулась, обратя их в бегство, а самого его чуть копьём не проткнули злодеи-дроны, аж панцирь на груди вдавлен.
Кий же от счастья готов был расцеловать Ден-Лейна. Только теперь он ощутил себя вождём разноплеменного войска. Наконец-то. Даже не верилось. Хотя от радости у Кия и прихватывало голос, он всё-же сумел процедить, что надо произвести следствие. Пусть оно покажет - изменник Ден-Лейн или сумасшедший, а пока - в яму Ден-Лейна. При этом Кий старательно хмурил брови, изображая подобающую печаль и гнев от такого разора, хотя самому всё было ясно. Конечно, Ден-Лейн не сумасшедший, так ошибиться. Ещё Я-Мо доносил, что вождь подумывает переметнуться к дронам. Неудивительно при той весёлой жизни, что устроил ему Кий. И решил воспользоваться столь удобным случаем, перебежать в суматохе преследования. Он и вождей начал крошить, чтобы показать дронам своё намерение, но всё дело сорвалось из-за случайного удара копьём. Но изменником Кий его не считал. Эдак любого можно довести, так, что к дьяволу на рога побежит. Если теперь явить Ден-Лейну свою милость, будет самым верным его псом. Куда денется - всё войско будет мечтать о растерзании в мелкие клочья шкуры Ден-Лейна.
Произвести следствие Кий доверил советнику Цою. Тот отличался особой чуткостью к словам и интонациям повелителя. Услышав повеление разобраться, что за ошибка произошла у Ден-Лейна с вождями и попытаться найти в ней виновного, если он есть, Цой кивнул, поклонился, и сразу направился к вонючей яме, куда бросили Ден-Лейна. Заглянув вниз, он наморщил нос, и велел перевести подозреваемого в чистую, не обгаженную яму, и кормить не обычными объедками, а разносолами со своего стола. И пошёл отсыпаться после бессонной ночи. Как умному визирю, ему всё было ясно из слов повелителя, а за мелкими деталями он послал помощника - пусть пошныряет.
На другой день во время Совета он доложил, что всё досконально расследовал, и нашёл виновника той прискорбной ошибки, что приключилась вчера. Это - Чёрный Магистр, который печально известен своей низкой подлостью и неимоверным коварством. Часть нападавших дронов была переодета в одежды желтяков, а точнее - в одежды вождей. Ден-Лейн, однако, сразу всё понял, увидев европейские подлые хари. Настоящих желтяковских вождей к тому времени осталось, быть может, всего несколько человек. Лжевожди могли застигнуть его сотню врасплох, опрокинуть и рассеять. Ден-Лейн помнил и о распахнутых воротах за спиной, которые непременно захватили бы дроны, рассейся его сотня. А сколько вражьих войск могло быть напрятано по буеракам и кустам - войск, которые только этого и ждали? Наконец, сигнальный колокол, который кричал о покушении на Ваше Величество. Возможно, удачном - Ден-Лейн не мог этого знать. Как вождь, Ден-Лейн мог представить целиком этот коварный замысел Чёрного Магистра - покушение, захват ворот, паника, потеря управления, хаос - и орда безжалостных дронов, ворвавшихся в Южные ворота. Это было бы неминуемым поражением. Более того - полным разгромом, неминуемым избиением и резнёй.
Поэтому Ден-Лейн не мог позволить переодетым негодяям опрокинуть его сотню. Но как объяснить бойцам, что надо делать, за те несколько мгновений, что оставались у Ден-Лейна? Такой команды не существует - "Бей своих". А бойцы позади уже расступались, чтобы пропустить бегущих вождей через свои боевые порядки. Только настоящий вождь, такой, как Ден-Лейн, мог мгновенно принять столь тяжёлое, но необходимое решение. Скрипя зубами, стеная в душе и даже рыдая про себя, мужественный Ден-Лейн зарубил первого же вождя - своего, в родной желтяковской одежде. Тем самым он и показал сотне новых врагов и отдал новый приказ. Благородному Ден-Лейну было бы легче исполнить свой тяжкий долг, знай он больше о коварстве Магистра. Ещё Я-Мо подозревал многих вождей в симпатиях к дронам, но тогда никто не смел пойти против своего вождя. Теперь же следствие путём только предварительных бесед легко узнало от честных желтяков о прямой измене очень многих вождей. Наверняка это они, подкупленные коварным магистром, и скакали впереди переодетых дронов. Не заруби Ден-Лейн своего противника, тот без сомнений убил бы его. Цой надеется, что благородство и милость Вашего Величества запретят выяснять имена недостойных предателей, чтобы не осквернять памяти покойных в глазах их родных и соплеменников. И надеется, что преданность благородного Ден-Лейна окажется достойно вознаграждена. И да будет проклят Чёрный Магистр, на совести которого появилось ещё одно преступление.
В течение этой речи нижняя челюсть Ден-Лейна отваливалась всё ниже, но к концу её он сумел опомниться и даже принять обиженный вид, тем более, что Кий слушал советника, благожелательно покачивая головой. Он разглядывал лица командиров легионов и их заместителей, сидящих на коврах скрестя ноги по восточному обычаю. Сидели тесно - Совет проводился внутри королевского шатра, в целях осторожности, и выражения лиц читалось с трудом из-за слабого утреннего света, падавшего через открытый полог. Сбивал с толку и свет факелов в руках охраны, слишком живой и переменчивый - он придавал лицам воинов самые разные выражения. Но на этот раз все непривычно молчали, и одно это говорило всё. Никто не возразил, что Ден-Лейн хотя бы просто дурак. А тем более изменник. За плечами командиров больше не было вождей, не было силы, на которую можно опереться в споре с Кием. Кончилось время договоров и союзов с вождями. Из интриганов и политиков командиры превратились, наконец, в простых исполнителей его воли. Любого из них может средь бела дня арестовать Сен, не боясь бунта какого-то племени. Кий вдруг понял, что может вообще отменить Совет, который в начале похода был Советом Вождей, а потом стараниями Кия превратился в Совет командиров, по-прежнему выражая волю вождей.
Власть - вот она. Полная и единоличная власть. Кию стало хорошо, говоря очень мягко. Сладостная дрожь пронзила Кия от макушки по всему позвоночнику. Вчерашний день и вчерашний сон ещё раз явили Волю Неба. Те потоки крови из сна не могли быть кровью вождей - жидковато вождей, на бочку крови, не больше. Надо начинать битву за город - как иначе истолковать этот сон и эти события? Препятствий более нет.
И надо немедленно показать власть, чтобы поняли все. До любого тупицы должна дойти сила властелина. Мало помиловать Ден-Лейна. Нужно что-то большее.
Выслушав Цоя, Кий с интересом подождал замечаний или каких возражений, но командиров он сам назначал, дураков там не было, и потому ничего не дождался. Тогда Кий скорбным голосом посожалел о трагедии, в которой виноват только Чёрный Магистр, и повелел похоронить его жертвы сегодня же в общей могиле, а Ден-Лейна немедленно освободить. Командиры и на этот раз промолчали, но еле заметное движение, словно пробежавшая волна от упавшего в воду булыжника показала их потрясение. Вождей племён - и хоронить как простых солдат, без церемоний и жертвоприношений, скорбных песнопений и обильного прощального пира? Людей, за которыми на родине стоят десятки, а то и сотни тысяч соплеменников, земли и богатства - запихнуть в общую безымянную могилу?! Каждый солдат в лагере, услышав от этом, до костей ощутит железную волю Кия . Такое вытворять! И ведь...промолчат все, растасованные по легионам, без своих вождей, которые могли взбунтовать. Разве только этого Ден-Лейна зарежут ночью, по-тихому, вот и весь бунт. На кол никому не охота.
Кий смотрел в лица воинов, и каждый опускал глаза. Кий улыбнулся. И буднично продолжил, что решил начать подготовку к битве. С сего же дня. Немедленно. Дроны обнаглели до безобразия, но эта наглость слабости. В отчаянии магистр даже прибегнул к колдовству, с которым всегда боролся.
Однако Небо по-прежнему на стороне Кия, что и показало вчерашнее чудесное спасение от удара колдовской стрелы Чёрного Магистра. Через предсказателей Небо заблаговременно предупредило Кия о злодейском замысле. То, что за покушением стоит Чёрный Магистр, теперь окончательно ясно. Эльф, что направлял стрелу, пока молчит, но купцы и шпионы уже рассказали о грохоте и столбе дыма в одной из башен города - вот откуда вылетела колдовская стрела. Да и дозоры докладывают, что видели её полёт - от города к лагерю. Магистр нарушил перемирие, наплевав на договор. Разве это не говорит о слабости врага? Не надеясь уже на силу, он положился на подлость, вероломство и колдовство.
Пришло время и нам начинать активные действия. Завтра пусть каждый доложит свои обдуманные соображения, а пока - самые насущные.
Тут командиры зашевелились. По этому чисто военному вопросу, без опасной политики, возражать только приветствовалось, и они возразили в репликах и коротких речах, один за другим, что и обсуждать тут нечего, раз для штурма нет никакой возможности. Стены по-прежнему высоки, ров глубок, и любой штурм обречён на неудачу. Нужны баллисты и катапульты, осадные передвижные башни, не говоря о множестве крепких лестниц и прочих осадных приспособлений. Их изготавливают, но до нужного количества ещё очень далеко - дроны не дураки, и не пропускают строевой лес и железный крепёж, не говоря о самом железе. Только готовые изделия возят купцы, да и те плохие - мечи вообще просто дерьмо, от удара гнутся или ломаются, а наконечники для стрел и копий чуть ли не из воска деланы, или из стекла. Удар - и вдребезги наконечник, и много чего ещё наплакали бы командиры, но Кий поднял руку, и все замолчали.
Досадливо морщась, Кий напомнил, что о штурме он и не говорил. О штурме можно будет подумать, когда от голода у защитников города не достанет сил, чтобы открыть городские ворота. А это непременно случится в скором будущем, потому что появилась надежда наглухо перекрыть снабжение города. Теперь Кий может сообщить то, что скрывалось раньше. Кий знает мнение командиров о Я-Мо, что тот мышей не ловил, и с таким Я-Мо, дескать, о победе и мечтать нечего. Недостатки есть у каждого, на этот раз Я-Мо показал себя с лучшей стороны. С неимоверным трудом и большими потерями он прорвался в Европу сквозь сети Чёрного Магистра. И теперь с помощью денег, шпионов и врагов магистра, которых и в Европе хватает, он начал набирать отряды наёмников. По расчётам, ему хватит и двадцати тысяч, чтобы надёжно перекрыть снабжение города с той стороны. Едва его отряд перекроет горную дорогу, запасы продовольствия в городе начнут таять. И к этому времени наши войска должны быть полностью готовы к битве, которая неизбежно произойдёт на равнине перед крепостными стенами. Дронам ничего другого не останется. Чёрный Магистр уже наверняка знает о наборе войска в своём тылу. У дронов один выход - выйти в поле всеми силами и попытаться разгромить желтяков. Численный перевес наших войск неоспорим, но не всегда только он решает исход битвы. На стороне магистра подлость и коварство. Он собирался применить в битве заколдованного дракона, и этот таран прорвал бы наши ряды, как бумагу. К счастью, Я-Мо и тут сработал отлично, уничтожив дракона. Однако предсказатели говорят, что остаётся в силе пророчество о Белой Ведьме на стороне дронов. Обнаружить её очень трудно, а заполучить на свою сторону - почти невозможно всякому. Кроме нашего врага Магистра. Если он, конечно, знает о Белой Колдунье. Помешать ему, однако, не ваша задача, а нового Тайного Советника Сена. А ваша - представить завтра соображения по предстоящей битве на равнине.
Сказав так, Кий распустил Совет, знаком приказав остаться Ден-Лейну. Заговорил по дружески, ласково. Заверил, что всегда уважал вождей, но притеснять их пришлось по нужде - что это за войско, если в нём невесть сколько главных, не так ли? Но теперь главный один остался, Кий, а вождей почти нет - ну, парочка уцелела, из мелких, не считая Ден-Лейна. Так что притеснений больше не будет. И Кий рад, наконец, возможности выказать своё уважение вождю, и подарить вот этот изукрашенный боевой шлем в знак дружбы. После победы Кий обещал удвоить долю вождя из воинской добычи, а пока - новое место за столом Совета, почти рядом с Кием. Потом с сожалением добавил, что приблизить Ден-Лейна ближе мешают доносы, ещё от Я-Мо. Мол, давно к дронам перебежать мечтает.
Ден-Лейн горячо заверил, что Я-Мо верить невозможно. Он своих пересажал на кол раз в десять больше, нежели чужих, как раз по доносам, которые этому олуху подсовывал коварный магистр. А уж на Ден-Лейна, крайне преданного Кию, магистр мог наварганить несусветно сколько доносов от своих шпионов здесь, в лагере, но всё равно Ден-Лейн был, есть и будет верным Кию.
Кий милостиво кивнул, сказал, что верит, и предложил сегодня же показать всем недоверчивым, на чьей стороне его сердце. Как донесли Кию, у вождя находятся двое пленных, захваченных в стычке с дронами. Согласно договора о перемирии, который никто не отменял, Кий обязан вернуть их дронам в целости и сохранности, так же, как и дроны возвращают нам захваченных в мелких стычках пленных. Все это знают, и поэтому Ден-Лейн обязан передать пленных Кию и получить обычную компенсацию в десять золотых за голову. Если не передаст, ему грозит смертная казнь, согласно указу Кия. Но Ден-Лейн может поступить и по своему - нагло, не стесняясь свидетелей, взять и выставить на колу у Главных ворот хотя бы одного пленного. Ответ магистру, так сказать, за покушение на жизнь властелина. Конечно, это нарушение Указа. Но Кий поймёт такое движение сердца Ден-Лейна. Накажет, не без этого. Ну, там, сладкого лишит на пиру. И другие поймут, на чьей стороне Ден-Лейн. Все поймут, включая магистра. Сразу прекратятся все доносы, и Кий сможет приблизить вождя ещё ближе и доверять ещё больше. Вплоть до того, чтобы сделать из Малого легиона Ден-Лейна личную гвардию Кия, а его самого назначить командиром королевской гвардии.
Ден-Лейн, часто дыша и глядя собачьими глазами, заверил, что счастлив будет ещё раз доказать свою преданность и жалеет только, что мало этих пленных попалось - на всех бы кольев хватило.
Говорилось это с таким рвением, что довольный Кий решил посоветовать всё же допросить пленных - вдруг что ценное скажут? И отпустил Ден-Лейна, не сомневаясь, что приобрёл действительно верного подданного. Без дружбы с Кием вождю мигом кишки выпустят. Его ненавидит всё войско. Да и на родину Ден-Лейну возврата нет - тут же все родичи убиенных вождей пойдут его воевать и зорить. Достанут непременно, так или иначе. Одна дорога - с Кием в Европу.
Отпустив Ден-Лейна, Кий решил узнать - что там намучил тролль из своего маленького пленного. Но тролль не дурак эльфа мучить - всё равно бесполезно. Быстрее сам замучаешься. К тому же, когда эльф умылся в птичкином корытце, тролль вообще надолго потерял дар речи, потому что мигом узнал того самого эльфа, который стоял на краю ямы и наблюдал, как его грызут заколдованные крысы. Тролль кружил вокруг клетки, пыхтел, и лихорадочно думал, то и дело щурясь в полутьме на горящие факелы у входа в шатёр, где стояли часовые. Долго вот так кружил тролль, думу думая - как быть, да что делать, а эльф только фыркал презрительно, когда тролль потел от страха совершить ошибку. Можно убить эльфа. Ни магистру, ни кому другому, ни один тролль не поверит про обучение крыс - они не эльфы. Но что изменит смерть эльфа? День Красной Терры всё равно грянет. Если удастся уцелеть, придётся бежать из Моховой Горы, в голод, холод и в страх - без золота и без будущего. Тролль вспомнил гадкую нору, где он жил ещё год назад, и содрогнулся. В Моховой Горе тепло, сытно, и покойно. Там хранится его доля золота.
Как ни мечталось троллю продать и магистра, и эльфа, это сладкое дело тролль решил отложить, скрипя мелкими зубками. Скрипи чем хочешь, но этого эльфа спасти было необходимо - это будущий король эльфов. Он дал Слово. Теперь только от тролля зависит судьба народца троллей, и его собственная. Тролли никому не верят, но магистру поверить пришлось - он предсказывает будущее самым точным способом - Белым Колдовством. Поэтому магистр обязательно сообщит и День Красной Терры, и цвет Отпетого. Ключи от будущего - впервые тролль ощутил их в своих ручонках - а уж им тролль мог верить.
Но как устроить побег мерзкому эльфу, да на глазах часовых - тролль просто не знал, как. Но вдруг подумал, что эльф наверняка уже испорченный от общения с двумя негодяями и магистром, и потому может и заговорить с ним, с троллем, нарушив указ короля Ри, что хороший тролль - это мёртвый тролль. После указа эльфы говорили с троллями только копьями, стрелами и мечами.
И тролль, протиснувшись через приоткрытую дверцу внутрь клетки, визгливо укорил эльфа, что он, как последний дурак, сумел попасть в плен. Тролль высказал уверенность, что это сделано нарочно. Наверняка эльф просто предатель. Вот, тролль всё магистру расскажет.
Эльф раздулся от возмущения и заверещал, что это тролль предатель, раз продал магистру и Кия, и своих сородичей.
Тролль обрадовался, что эльф разговорчивый, и великодушно сказал, что ладно, бывает - уговорил. Тролль не будет жаловаться магистру - он такой, тролль. Хотя и уверен, что эльф - ну точно, предатель. Впрочем, для такого испорченного это неудивительно - он нарушил все законы эльфов настолько, что даже убил человека, безвинного предсказателя Ю-Линя.
Эльф завопил, что он только и сделал, что пробил стрелой Белый Халат, потому что его попросила - неважно кто. А если какой идиот залез в этот Белый Халат, то это его личное дело, и эльфа не волнует. Он пробил Халат, вот и всё, а до убийства людей, этого дерьма, только тролль и может опуститься, сам ещё хуже этого дерьма.
Между собой эльфы и тролли говорят гораздо быстрее, чем с медлительными людьми, к тому же на своём языке, который знают только немногие колдуны, но уж никак не часовые, поэтому без опаски на чужие уши ругались долго и всласть. Наконец, выяснили - кто есть кто, и насколько этот "кто" плохой, а второй хороший, и перешли к делу. Выслушав предложение тролля, эльф возразил, что бежать лучше ночью. Днём коршуны летают. И пусть мёду тролль притащит побольше, для объедания и лечения, а то весь обгорел. Помолчав, эльф процедил сквозь зубы, что тролли обычно всегда рады продавать всех и вся, да как можно дороже, но этот тролль на удивление оказался чуть-чуть лучше своего дерьма, потому что не продал магистра и решил помочь эльфу. Тролль аж грудь выпятил от таких неохотных слов, и гордо сказал, что он тролль особый, королевской породы, не то, что прочие всякие тролли - те и впрямь дерьмо. Поэтому он и расшибается тут в лепёшку, и приказ магистра выполнит, он такой. Да и вообще ему всегда нравились и эльфы, и магистры, а желтяки никогда не нравились, и только злая судьбина заставила им служить. И вот как обмануть проклятых желтяков, чтобы и эльф улетел, и самому не загреметь, тролль просто не знает. Чуть не рехнулся, а всё никак не придумает. На это эльф сказал снисходительно, что ему лично такое придумать, как мухе глаз подбить, потому что он давно рехнулся после общения с этими двумя дурнями Сэмом и Вэйном, и теперь не видит никакой разницы между возможным и невозможным. Тролль бы тоже рехнулся, если б эти негодяи побольше с ним поболтали, но повезло, что быстро продали магистру, тот поумнее будет.
Тролль вспомнил болтовню Вейна под свист прутика в руках Сэма, и невольно задрожал. Только теперь он по настоящему осознал, что бедняга эльф выдержал их общество столько времени, что...Тролль так и сел, открыв рот и глядя на эльфа с благоговением, как вообще никогда не глядел. Тролль вдруг осознал, что это теперь не обычный эльф. Травленый, битый, матёрый, испорченный почти до предела - да он горы свернёт, если такое выдержал и всего лишь сошёл с ума...как это и положено настоящему КОРОЛЮ.
Тролль просто не мог не высказать восхищения, и эльф довольно сказал, что после общения с негодяями ещё сильнее презирает людей, потому что убедился, насколько они ещё и тупые. Почему-то Вейн называет их умными. Вейн дурак, ему видней - может, они и умные, но всё равно тупые, как кирпичи, и Кий ваш тупой, и охрана тупая, и ты, тролль, тупой, а вот эльф мигом сообразил, что можно улететь внутри клетки вместе с ней, вот и всё. Он уже примерялся - клетка лёгкая, только птичку надо убрать, чтоб не мешалась. Эльф вцепится в кормушку - и взлетит. Клетка просторная, для крылышек места с запасом. Не сейчас, а через недельку, когда мёдом подлечится.
Тролль обиженно сказал, что он не тупой. Он просто не летающий, как эльф, потому сразу и не сообразил, а вот Кий и прочие - эти да, тупые. Никогда не подумают, что тролль про клетку сообразил, хоть и не сразу. Чуть-чуть позже эльфа, которого Сэм и Вейн свели с ума, и потому он сейчас острей тролля оказался, пусть всего на чуть-чуть, хотя от природы эльф тупой, а вот тролль от природы острый, и ещё скромный, и потому промолчал, хотя сообразил ещё раньше эльфа, если без скромности. Тролль не лезет вперёд и не хвастает, как некоторые, что вот какой я острый.
Тут они совсем немного поругались - кто острее, но быстро примирились на том, что о жалких людишках и спорить нечего. Тупей их не найти. С презрением эльф сказал, что эта грязь - люди, всё время тупо лезут в чёрное колдовство, хотя все от природы владеют Белой Магией, которая неизмеримо сильнее Чёрной. Тролль поддакнул, что эти тупицы, маги и колдуны, так и лезут в Чёрную Магию, и его, тролля, выспрашивают, и завидуют ещё, что он колдовать умеет. И ему, троллю, просто удивительно кажется, как эльф сумел долететь на железной стреле так далеко, и не может быть, чтобы обошлось без Чёрной Магии. Эльф сказал, что просто тролль ещё плохо узнал этих двух мерзавцев, Сэма и Вейна, а то бы давно понял, что это Белые Маги. Это они зашвырнули эльфа в железной стреле так далеко с помощью обычного пара и ещё толкателя, который ревел на горючем из простого вина. И всю магию они сделали, смеясь и постоянно отвлекаясь на своих дурацких баб, и при этом обжирались мясом и опивались вином, нисколько не заботясь о телесной чистоте, не говоря уж о заклинаниях, наплевав на неблагоприятные фазы луны и плохое расположение звёзд, потому что ихнее колдовство полностью в их руках.. Они могут его хоть с кашей съесть, хоть выплюнуть, остановить, когда захотят, и снова запустить, да и вообще вертеть, как угодно. А пусть бы тролль попробовал зашвырнуть на Чёрной Магии железную стрелу - хоть недалеко?
Тролль только головой покачал и сказал, что и пробовать не станет. Это сколько нужно рассчитывать на звёздах, сколько заклинаний произнести - язык отвалится. Сколько чиститься надо, не жрать и пить одну воду, чтобы пропустить через себя Чёрную Силу, а потом направлять её поток и удерживать невесть как долго. Такое только люди способны выдержать, и то, если очень здоровенькие и чистые, а таких он не встречал - гнилухи одни, даже колдуны Кия. Может, эльфу повезло таких людей встретить, но тролль таких еще не видел. Может, их и нет вовсе, сказки одни.
А если с помощью разумного Чёрного Духа попробовать, то надо здоровенного вызвать, но опасно - эта чёрная дрянь тебе же рожицу и начистит, и поди уговори его чего-то толкать, он так тебе по лбу натолкает, не обрадуешься. Можно маленького духа вызвать, с которым справишься, так ведь он слабенький, только напугать и может, где ему стрелу толкать! Нет, тролль бы не рискнул связываться с Чёрной Магией.
Эльф сказал, что и он бы не рискнул, хотя у него и есть возможность вызвать Чёрную Силу, как и у прочих эльфов. Потому что они знают такого невероятно здоровенького человека. Как кирпич из печки, чистенький и крепкий, сами эльфы кормили и воспитали, и она - то есть, этот человек, выполнил бы просьбу эльфа. Но такая возможность ей бы и в голову не пришла, да и эльфу такое только сейчас пришло в голову, удивительно. Наверно, дураки и впрямь вконец меня испортили - с горестным изумлением закончил эльф, и даже чуть не заплакал, называя себя пропащим. Тролль тут же принялся утешать, что ничего не пропащий, ведь для эльфа главное - держать Слово, а всё прочее - мелочи.
Высказав это, тролль поспешил убежать за мёдом и за новой клеткой, куда решил убрать птичку-канарейку. Вскоре и птичка было отсажена, и эльф принялся наедать рожу перед побегом, а тролль только мило развлекал его болтовнёй, стараясь посильней подружиться.
Когда же его вызвали к Кию для доклада, тролль тут же прихватил мешок для золота, краденый у колдуна, и тут же раскрыл его, усевшись на столе перед властелином желтяков. Радостно сказал, что пленный эльф может выжить после пыток и побоев, если мёду не жалеть, и ещё чего расскажет, но пока ему надо отдохнуть. Тролль мало что выпытал. Можно сказать, почти ничего, тем более, что денег нет, а кушать хочется - и тролль вытянул вперёд ручонку, словно нищий на паперти. Кий привычно проворчал, что тролль вымогатель, и так же привычно положил в протянутую ладошку золотую монету. Тут же тролль хвастливо сказал, что зверские пытки принесли некоторый успех. Он узнал, что колдовство со стрелой сотворили два Белых Мага, по именам Сэм и Вейн. Вот как они выглядят ...- тролль замолк и снова вытянул ручонку. Кий вздохнул и снова положил золотой в жадную ладошку. Тролль тут же так расписал обоих колдунов, что издали узнаешь, словно сам их вблизи видел, а затем продал за золотой и место их пребывания, и ещё за золотой способ их колдовства - на воде, вине и огне, и добавил, что это точно - Белая Магия, а не Чёрная. Они - не Чёрные Колдуны, которых - тьфу!- и тролль не боится, а именно Белые, и потому исключительно опасны, и тролль настоятельно советует захватить, переманить, или вообще убить. Но самый огромный секрет, который тролль выпытал у эльфа просто немыслимым чудом - это небывало страшное оружие- золотой - просто невозможно ужасающее - золотой - убийственно сильнющее - золотой - просто небывало убийственное - золотой - сверхневозможности убийственное - кулачище под нос - которое тролль с радостью продаст Кию - это Белая Колдунья, а вот кто она - этого тролль не может вот так забесплатно сказать, за одни кулаки, а то себя уважать перестанет. Два золотых.
Тролль сказал про два золотых потому, что Кий вдруг побледнел. Тролль не мог знать предсказания колдунов Большого Желтяка "победишь, если Белая Колдунья не превратится в Белую Ведьму" - и слова тролля словно ударили под сердце.
- Кто?! - прохрипел Кий, подаваясь вперёд..
Тролль перепугался, и быстро сказал, что это - принцесса дронов, Кристи, вот, тролль уверен, хотя эльф её так и не назвал, как тролль его не мучил, да и не скажет никогда, быстрей умрёт, но тролль всё равно догадался - это Кристи, потому что больше некому. И тролль сбежал, волоча свой мешок и стянув последний золотой прямо из пальцев Кия.
Опомнясь, Кий осознал, что дышит часто и тяжело, словно задыхаясь. И понял, что не верил предсказателям Большого Желтяка. Поверил только теперь. Эльфы не врут. И Белая Колдунья действительно существует. Белая Колдунья - это принцесса Кристи. Надо любой ценой помешать ей превратиться в Белую Ведьму. Колдун Ка-Мей, вечно улыбчивый, переставал улыбаться, когда приходилось говорить о Белой Ведьме, а ведь он был, пожалуй, самым сильным после всемогущей Шри-Лан-Ки, Главной колдунье Большого Желтяка. Это Ка-Мей убедил Кия выкинуть из головы все мысли о Белой Колдунье, забыть про неё. Потому что иначе рискуешь найти Белую Ведьму, и чем упорнее ищешь, тем больше этот риск. Белая Колдунья никого не трогает, ей наплевать на всех и вся. Не буди спящую тигрицу, говорил Ка-Мей. Ты пройдёшь мимо, и даже не заметишь её. Ка-Мей убедил, но мысль, что тигрица проснётся, эта мысль осталась. И теперь не было рядом Ка-Мея - он киснул в подвалах магистра, схваченный заодно с прочими колдунами за то, что безнаказанно лечил людей в огромных количествах. Белая Ведьма...Она остановит Кия, сорвёт поход на Европу. Это совершенно чёткое предсказание. И теперь, когда имя Белой Колдуньи известно, можно помешать ей превратиться в Белую Ведьму. Кий не допустит этого. Ка-Мей бледнел, говоря о Белой Ведьме. Кий подозревал, что он боится битвы с ней. Не уверен в своих силах. Потому и отговаривал. Ведь против Белой Ведьмы выставить больше некого. Только Ка-Мей способен справиться с нею.
Кий решил приказать Сену заняться принцессой Кристи. И вызволением из плена Ка-Мея. И когда вызванный к Повелителю Сен выслушал задание, он сразу вспомнил о тех двух пленных, что захватил Ден-Лейн. Возможно, они представляют ценность для обмена. Конечно, обменять Ка-Мея можно было и раньше, но этого не делали, из опасения насторожить магистра и привлечь его внимание к этому вроде обычному колдуну. И Тайный Советник поспешил к шатру Ден-Лейна.
К этому времени там произошло несколько интересных событий, начавшихся с допроса пленных. От первого - хмурого и болезненного вида молодого человека - Ден-Лейн ничего не услышал, кроме густого винного запаха, но второй пленный, некогда явно толстый и теперь исхудавший до повисших щёк, радостно рассказал, что он славный и верный шпион Я-Мо по имени Герберт. Он помог Я-Мо увернуться от жестокой лапы магистра, из-за чего пришлось бежать, скрываться и голодать, одевшись в лохмотья нищего и выпачкав рожу грязью. Пробравшись в город, Герберт долго не мог из него выбраться, потому что на воротах рядом с часовыми всегда дежурили послушники, которые могли его опознать и схватить. Но вчера ночью ему повезло, наконец - углядел с чердака, на котором скрывался, что у ворот начали собираться конные, целый отряд. Была ночь, светили лишь факелы, и то под ногами, поэтому он и рискнул подобраться поближе. И понял из подслушанных разговоров, что собираются на желтяков, и все из разных отрядов, малознакомые друг с другом. К этому времени Герберт настолько изголодал и отчаялся, что решил пойти на безумный риск, когда один из конных заехал к нему в тёмный дальний от света угол, чтобы выложить на землю кучу, что скопилась в животе. Во время этого процесса Герберт и подкрался сзади, и спровадил воина кирпичом по голове в царство беспамятства или смерти, после чего напялил его латы, сел на его коня, и пристроился к удальцам, когда открыли городские ворота. В бой он, конечно, не полез, остался в кустах, возле которых и сдался позже в плен. Подчинённые Ден-Лейна подтвердили - да, сам сдался, добровольно, однако рожу ему всё равно набили - как же без этого в плен брать?
Герберт же, рассказав свою историю, попросил остаться с Ден-Лейном наедине, без посторонних ушей, для сообщения неимоверного секрета. Такого, что Ден-Лейн рот раскроет и глаза выпучит. Когда все лишние вышли, Герберт шёпотом выложил этот секрет - Ден-Лейн аж глаза выпучил, да рот раззявил. Герберт прошипел, что второй пленный - это сам король дронов Алан. Герберт уверен в этом, потому что не раз видел короля в своей гостинице, когда королевское семейство ещё до войны ездило в Европу. То, что пленный в простой воинской одежде - неудивительно, на вылазку всегда так одеваются, и это же помогло дронам потерять в бою своего короля.
Герберт так уверенно говорил, что Ден-Лейн похолодел. И в другой шатёр, где оставался тот пленный, Ден-Лейн потащился, едва переставляя тяжёлые ноги, хмурый и в мрачных предчувствиях. Король дронов...Ни сдать его Кию, ни на кол посадить - для Ден-Лейна невозможно. В обоих случаях магистр забросит все прочие дела, и достанет его. Теперь-то Ден-Лейн твёрдо знал, что у магистра не только жестокая лапа. Она ещё и длинная очень. Ладно бы простого дрона посадить на кол, это магистр простит. Шпионское дело такое подлое, что и своих бить приходится, для маскировки. Но король...это король. Это чересчур для любого шпиона.
Войдя в шатёр к пленнику, вождь выгнал охрану, и сказал нарочито грубо и уверенно, в слабой надежде на ошибку Герберта - ага! Попался, проклятый король дронов. Продали тебя. Герберта-трактирщика помнишь? Он и продал, нечего отпираться.
Молодой человек засверкал глазками, вздёрнул подбородок, и процедил, что он не намерен скрываться от всякого быдла, хоть на кол сажай, сволочь, или беги к Кию за наградой - жаль, ты в бою мне не попался, рожа. Пленный так заругался, что Ден-Лейн и наземь осел, и плечи опустил, бормоча тоскливо, что и впрямь король Алан, ишь, как лается. От невезухи, что гоняла его с утра, Ден-Лейн разъярился, и зарычал в ответ, с трудом удержавшись от оскорблений, что награда от Кия - это хорошо, да только вот магистр ему потом такую награду выпишет, что никакой награды не захочешь, и как вот теперь выкручиваться прикажете, Ваше Величество, если... - но тут, увидя, что пленник пополз на землю, цепляясь за столб и закатывая глазки, Ден-Лейн заткнулся, и подскочил к королю Алану. В него пришлось влить полкувшина заморского вина, и только тогда король обрёл силы и сумел подняться на ноги под упрёки Ден-Лейна, что королю, да ещё пьяному, в набеги ходить негоже, эвон как боком всем выходит.
Но про себя удивился, как это магистр отпустил в набег пьяного короля, и вообще сомнение взяло Ден-Лейна - кто вообще командует у дронов - магистр или король? Уж очень король неказистый. Может, и не зря магистр короля выпустил. Может, надоел он магистру.
Король Алан малость повеселел, и даже оправдался, что это горючее подвело короля, от колдуна одного, уж очень крепкое, зараза. Свалился от лёгкого удара в грудь, и заснул, надо же. Но сейчас всё в порядке, можно прорываться из лагеря, как и рассчитывали, вместе с Ден-Лейном и его людьми.
Ден-Лейн угрюмо объяснил, что это невозможно - весь лагерь на ушах. Надо что-то хитрое придумать. Ден-Лейн послал своего человека найти купчишку-связника, а пока они уселись на циновках, и принялись закусывать заморское вино всякой всячиной. Купчишка прибежал - глаза квадратные, трясётся - и Ден-Лейн велел ему послать голубя с докладом магистру, и поживее. Говорили с купчишкой на своём языке, который король Алан не понимал, а то мигом бы затревожился, снова ощутив свою глотку во власти магистра. Купчишка очень скоро вернулся, отослав голубя с запиской - весь зелёный, весь трясётся, но соображает, будто и не зелёный. Ден-Лейн и король Алан убедились в этом за вином и закуской, потому что купчишка мигом сообразил, что делать, оказавшись матёрым на удивление шпионом. План такой хитрый выложил, что злодеи пришли в отличное настроение. Однако Ден-Лейн вовсе не спешил выполнять этот план, то и дело выгоняя купчишку из шатра посмотреть ответ магистра. Для таких срочных случаев тот использовал свои дозорные патрули, что лазили на конях по кустарнику между городом и лагерем желтяков. Увидев дым со стороны города - его давал костёр на башне - такой патруль обязан был повторить этот дым немедленно на первом попавшем холме, и такой же дым - белый или чёрный. Эти дымы уже отлично просматривались из лагеря желтяков. Купчишка запросил в голубиной записке чёрные дымы, если короля необходимо вернуть на место, или белые, если он там не нужен, но дымы на этот раз что-то подзадержались. Голубю лететь до королевской голубятни минут пять, ещё столько же накинуть на беготню с докладом и приказом - и всё, ответ пошёл. Но он задержался чуть не вдвое. Может, из-за того, что у магистра сидела принцесса Кристи со своим охмурёжем, может, потому, что магистр и впрямь был дурак, только замаскированный хорошо, по мнению Вейна, только магистр и в этот раз отвергнул шанс стать королём дронов. Правда, думал долго, посматривая то на принцессу и её неумелые охмурялки, то в потолок, но потом плюнул, и велел послушнику дать чёрный дым, да погуще. Последние, кто увидел команду, оказались три патруля вблизи лагеря желтяков, которые и передали ответ магистра с помощью огня, травы и дёгтя в виде трёх чёрных столбов дыма, что и увидел из лагеря купчишка. Он прибежал в шатёр вообще посинелый и с треугольными гляделками, и завопил чтобы Ден-Лейн немедля ехал, гад, иначе обеим крышка. Три чернющих, как сажа, дыма - в клочья разорвёт магистр, если не выкинут из лагеря этого пьяницу.
Ден-Лейн мигом взгромоздился на коня и погнал его к шатрам охраны под холмом Кия. В это время уже должны были начинаться казни приговорённых к смерти. Их проводил теперь, в отсутствие Я-Мо, восточный маг Пу-И, и проводил по-своему. Этот любимец Кия выпросил у него такое право, чтобы изучать и совершенствовать своё искусство убийства людей. Конечно, его казни - для любого нормального человека были зрелищем преотвратным, и Ден-Лейн заранее злобился. Он приехал как раз к началу. К столбу на утоптанной площадке был привязан голый человек, а Пу-И, поигрывая литыми мышцами, ходил вокруг него в размышлениях, куда этого беднягу стукнуть, чтоб быстрей помер, или чтобы попозже помер, или ещё что в этом роде. Надумав наконец, он принял боевую стойку, сложил ладонь в виде копья, и с коротким криком двинул ею в рёбра приговорённому. Бедняга захрипел и обвис на верёвках, и на губах запузырилась кровь. Ещё двое обречённых на смерть, что держали поодаль ученика Пу-И, при виде такого удара осели в их крепких руках. Пу-И принялся объяснять, что он сломал шестое ребро, и оно концом пробило печень - а это уже смертельно. Жить осталось минут двадцать, так что, если хотите отточить боевое искусство, точите быстрей, пока живой. Двое учеников скинули мягкие башмаки и ударами босых пяток разбили несчастному всю грудь - только кости трещали, да изо рта кровища хлынула ручьём. Потом пальцами выбили глаза, крушили рёбра и прочие кости ударами ребра ладони, под конец сломав ему шею, а Пу-И указывал им на ошибки и вообще обучал очень заботливо. Казнённого столь жестоко, до неузнаваемости, отвязали, наконец, а на его место начали прикручивать следующего, едва живого от такого зрелища. Ден-Лейн, которого уже тошнило, пьяный и злой, подъехал к Пу-И из кучки зрителей, и сказал, что у него в шатре имеется пленный дрон по имени Герберт, трактирщик из горной деревни, который хочет поговорить с Пу-И, и срочно что-то важное сообщить. Вождь знал, что Пу-И никогда не бросит урок ученикам, и так оно и вышло. Пу-И заулыбался, и сказал, что Герберт помог освободить Я-Мо, но сейчас Пу-И занят, поэтому пусть Герберт подождёт.
Вождь проворчал, что этот Герберт вопит о срочности. Может, прислать его прямо сюда?
- Конечно, пришли его. - обрадовался глупый Пу-И, поворачиваясь к новому обречённому, и Ден-Лейн тут же ускакал, очень довольный. И спустя полчаса король Алан, переодетый в одежду желтяков, с подведёнными сажей раскосыми глазами, выехал из ворот с десятком верных родичей, в обычный дозор. И когда показались городские стены, родичи развернули коней обратно, а король потерялся в кустах.
А свидетеля своей измены, беднягу Герберта, который уже слюнки пускал от будущей награды, Ден-Лейн, подойдя сзади, со всей силы огрел боевой дубиной - тот свалился мешком замертво. Потом выволок его за ноги из шатра, и приказал своим солдатам посадить его на кол возле главных ворот лагеря, не таясь и не скрываясь, чтобы все видели.
Это было немедленно выполнено, однако с накладкой, которая проявила себя позже. Солдаты решили, что перед ними мертвец, а таких просто привязывали к колу. Вколачивают кол только в живых, дело это долгое и нудное. Поэтому живенько вкопали столб с привязанным Гербертом возле дороги у ворот, только плечами пожимая на расспросы купцов и прочих любопытных. Кто, за что и почему - их не касается. По приказу вождя Ден-Лейна. Но купцы-то сразу узнали знакомую рожу жадного трактирщика. Знали они и о том, что за поимку этого предателя Герберта магистр объявил награду в тридцать золотых. Потому купцы, глазам своим не веря, и приставали к солдатам с расспросами. И сделали единственно возможный вывод из непонятки - магистр достал-таки Герберта, чёрт длиннорукий, через своего шпиона Ден-Лейна. И поставил беднягу Герберта у дороги, как свой наглый приказ всем шпионам - кому служить, ему или Кию.

...

Голованов Сергей Петрович: 07.09.16 08:29

 » ЧАСТЬ4

Естественно, что Тайный Советник Сен ещё на полпути к шатру вождя был извещен, что Ден-Лейн изменник. Причём наглый такой - Герберта вывесил на воротах, и сейчас тридцать золотых от магистра считает-пересчитывает. Сен не поверил своим ушам. Резко свернул к шатрам охраны, нашёл там Пу-И, и тот вскоре сказал растерянно, задрав голову, что - да, это тот самый Герберт, наш шпион, бедняга.
Сен так разъярился, что ворвался в шатёр к изменнику без охраны, сопровождаемый только Пу-И. Впрочем, пьяненький Ден-Лейн, сидевший в обнимку с каким-то купчишкой, вначале обрадовался таким гостям и пригласил к столу, который ломился от всяких разносолов. Но угостил только оправданиями, как и положено шпиону и изменнику, по которым он выходил невесть каким преданным служакой. По словам Ден-Лейна, у него имелось двое пленных, всё верно, но один из них, неизвестный, с расколотым шлемом, недавно помер, и его выставили на колу, а второй оказался нашим, и его отпустили по требованию Пу-И. Да, Герберт-трактирщик, так он и назвался - где он, Пу-И?
Узнав, что Герберт киснет на колу, Ден-Лейн возмутился, что на колу киснет другой, неизвестный, а Герберт ушёл здоровенький, своими ногами, искать Пу-И. Где он?! Куда вы его дели?! Наверно, сам же Пу-И, зверюга, и убил его левой ногой, просто так, мимоходом, по своей дурости, а теперь Ден-Лейн виноватым выходит?! И разгорячённый вождь завопил: - Все ко мне!- Тут же шатёр заполнился его людьми, и Ден-Лейн всерьез потребовал ответа у изменников Сена и Пу-И - куда они дели несчастного Герберта, сволочи?!
Сен увидел, что дело может обернуться плохо, и сбавил тон. Заговорил об ошибке. Наверное, тот пленник просто назвался Гербертом, и зря Ден-Лейн отпустил его без проверки, обманщика.
Это не моё дело - нагло заявил Ден-Лейн - делать за вас чёрную вашу работу, искать и вынюхивать. Пу-И разве не был приглашён для опознания?! Вождь лично съездил, пригласил - так нет, придурку оказалось наплевать. Он предпочёл развлекаться, колотя людей пятками, а не работать. И Сен туда же, достойный ученик Я-Мо, только колья строгать и умеет - так пусть в столяры идёт, и придурка подручным прихватит. Тому и молотка не нужно, пусть ногами, руками, и глупой своей башкой гвозди заколачивает.
Солдаты Ден-Лейна дружно захохотали, с восхищением глядя на своего вождя, ловкача и пройдоху для всех, кроме своих соплеменников. Пу-И тоже засмеялся, и сказал, что эту удачную мысль он опробует на Ден-Лейне, когда представится подходящий случай и гвоздь побольше.
Сен про себя клокотал, но говорил мирно. Ладно, как там Герберты перепутались, потом разберёмся. А вот пленных на колья сажать - прямое нарушение Указа Кия. Завтра же магистр в ответ вывесит на воротах целую ораву желтяков, и конец перемирию.
Но Ден-Лейн совсем разошёлся, и заорал, что ещё посадит, и плевать, потому что сердце горит за покушения ни Повелителя, которое ты, столяр, проморгал. И давай обоих крыть отборной ругнёй, а истратив ругню, велел проваливать обоим, пока на пинках не вынесли.
Пришлось проваливать, после чего взбешённый Сен побежал докладывать Кию про явную измену. Но Кий и ухом не повёл. Раздражённо выговорил Сену, что человек переживает, и погорячился. Можно и простить. Опешивший Сен напомнил, что свой Указ Кий не отменял. И Сен не советует отменять его ради Ден-Лейна. Это полезный Указ. Иначе себе дороже выйдет. В плен сдаваться никто не будет. Давно же ясно, что устрашение в треклятой Европе не проходит. Здесь уже выше головы навидались и Атилл, и гуннов, и прочих придурков. Тут жестокостью не удивить, они зевают от наших кольев. Сен напомнил, как Я-Мо попытался устрашить наступавших дронов рядами пленных на кольях вдоль дороги. А чем кончилось? Отсечённую когорту два часа пришлось вырубать, два племени сковали, которые должны были ударить во фланг неприятеля. Войско Кия превосходило впятеро по числу воинов, но продвигаться приходилась только по трупам - раненые, и те не сдавались. Из-за этих кольев и упустили победу. Как потом оказалось, король Дронов был настроен пропустить Кия через город в Европу. На фиг ему Европа, она далеко. Лучше с Кием подружиться. Первые пленные так и говорили. Так что не зря Кию пришлось позже объявить награду за каждого пленного. Вроде накладно кажется, но убивать в этой проклятой Европе ещё накладней выходит. Перемирие под угрозой. Торговля под угрозой. И всё из-за пьяной выходки Ден-Лейна.
Кий ответил, что двумя днями раньше Ден-Лейн точно бы сел на кол, но теперь, после покушения, когда решено начинать военные действия, его можно и простить. Это всё.
Сен ушёл недовольный, и долго потом надоедал Пу-И своим недовольством. Считалось, что Пу-И, любимчик Кия, всё тому докладывает, как иначе? Потому все, кто не решился высказать своё мнение Кию, высказывали его Пу-И. А тот на самом деле в одно ухо впускал, а в другое - выкидывал все особые мнения, а Кию всегда говорил, что всё прекрасно. Потому он и был Кию по сердцу, что всегда весел и ничем не озадачивал. Так что Сен зря старался, расписывая чёрной краской, какое наследие оставил Я-Мо своему преемнику. То есть - никакое. Полный провал и разгром тайной службы. Чем больше вникал в дела Сен, тем больше терялся, отгоняя надоедливую мысль - не шпион ли магистра этот Я-Мо, ведь даже для тупого натворил чересчур. Сколько на кол пересажал, по доносам и подозрениям, но оказалось - больше своих сажал, из тех, кто не хотел продаваться магистру. Дошло до того, что и доносить перестали, потому что на честного доносчика тут же сыпались ябеды про его измену - и на кол честного человека. А кого Я-Мо на кол не сажал, так те в луже тонули. Была в центре лагеря яма с водой, на случай пожара и осады. Большая, но мелкая - воробей не утонет. А доносчики тонули, все пьяные, и как сговорились - в самом мелком месте.
Этот Я-Мо всё провалил, что можно. И что нельзя - тоже провалил.
Тайный десант в пятьсот отборных головорезов так и спроворил в лапы магистра. Заговор колдунов в городе тоже провалил. Даже Ка-Мея, и того вытащить не сумел, хотя он единственный стоящий из их братии, и с Белой Ведьмой потягаться сможет. Королевскую семью так травил, что все шпионы в замке повисли на перекладине, ни единого не осталось. Даже дракончика троллей, очень перспективную затею, и того в аренду магистру отдал. Да и навряд ли убил этого дракона. Скорее, и Огненную Стрелу магистру отдал, чтоб голова не болела. И сбежал очень вовремя, иначе куковать ему на любимом колу после покушения, которое он тоже ушами прохлопал. Шпионы магистра разъезжают по лагерю и в лицо Сену смеются, и вот - даже Герберта вывесили в назидание. А как бы Герберт помог сейчас развеять темноту - ведь из самого логова сбежал.
С отчаяния Сен попытался этой же ночью допросить мёртвого Герберта. Точнее, поговорить с его духом. Пришлось уговаривать Пу-И не уходить - заклинатель Фо опаздывал, а без Пу-И советник побаивался начинать. Один раз вселившийся в заклинателя дух такую поднял в нём силу и злобу, что этот хиляк ухитрился исколотить всех, кто был рядом, и Сену расквасил нос. Дух казнённого Герберта тоже мог оказаться обиженным.
Наконец, в шатёр прибежал запыхавшийся Фо, жуя что-то на бегу. Спросил невнятно, кого вызывать. Сен объяснил, и Фо, глотая последний кусок, сказал, что со свеженьким духом могут быть трудности. Потом уселся на коврик против Сена, скрестя ноги. Между ними горела зажжённая свеча и мерцала чаша с водой. Фо уставился в чашу, бормоча заклинания, сбился, выругался, и начал снова. Наконец, затих, закрыв глаза. Видно, дух Герберта вертелся где-то рядом, потому что ждали очень недолго. Фо вдруг вздрогнул и широко распахнул глаза, пустые и бессмысленные - в него вошёл дух покойного. Можно было спрашивать, и Сен торопливо спросил имя духа, не Герберт ли?
Фо ещё раз содрогнулся, и глухо спросил в ответ:: - Кто ты? Кто зовёт меня? -
Сен назвался, но в ответ пошли опять вопросы.- Кто ты? Где я? Что там за слабый свет, вдали? Светит. Что там? -
Сен подумал, что Дух слишком свеженький, толку не будет. Ещё не освоился с новым положением, бесится, может и драться с перепугу. Сен толкнул локтем Пу-И. Тот кивнул, настороженно глядя на Фо. Сен терпеливо объяснил духу, что он - отлетевшая душа Герберта-трактирщика, и находится на том свете, в потустороннем мире. А тело Герберта торчит на колу, и лучше забыть его поскорей, чтобы быстрей привыкнуть к новому бестелесному положению. А пока пусть дух вспомнит - что произошло перед смертью?
Фо дёрнулся и повысил голос: - Ты врёшь, сволочь! Почему я ничего не вижу? Всё темно. И светит что-то. Там, далеко.-
Сен упрямо повторял свои вопросы, ещё и ещё, и добился своего, претерпев многие оскорбления и ругань. Дух вспомнил, что сидел в шатре, гадая о награде за свой донос, но вдруг всё потухло, и он здесь очутился, в полной темноте. Наверное, надо туда попасть, где далёкий свет, но непонятно, как сделать это. Нет ни рук, ни ног, ни крыльев, ничего нет, вообще ничего.
Сен постарался успокоить духа, пообещав, что тот непременно научится летать без рук, на одном хотении. Все духи как-то учатся, но не сразу. А пока пусть Герберт вспомнит про свой донос, да что перед смертью было.
Фо вдруг замахал руками, как птичка, но не взлетел, конечно. И нехотя сказал, что донос был про короля дронов Алана, который попал в плен к Ден-Лейну. Герберт его узнал. И Фо снова замахал руками, всё чаще, бормоча ожесточённо, что ничего не получается, ничего, ничего! - и вдруг вскочил на ноги с диким видом. Что он хотел сделать, так и осталось загадкой, потому что Пу-И точным ударом в живот оборвал разговор и кривляния заклинателя. Тот скорчился, скукожился и упал в стенаниях.
Возбуждённый Сен в горячке укорил удальца, что зря поторопился, когда такие интересные новости пошли. Рад постараться, лишь бы треснуть кого - ну, разве так можно?
Пу-И обиделся, назвал Фо жуликом, которому не стоит верить, и ушёл. Пу-И перестал верить магам с тех пор, как ему вызвали духа покойной жены его, Лю, и этот дух устами медиума назвал его паршивым ублюдком, грязным ублюдком и вообще ублюдком. А между тем Пу-И нежно любил её, самую большую радость своей жизни, пылинки сдувал и больше всего боялся её как-то обидеть. Нет, его юная жена, умершая во время родов, не могла его так назвать. А вот в лагере, за глаза и за спиной, его только так и называли. А жена его очень любила, всегда ждала, и радовалась, как ребёнок. Пристукнутый горем Пу-И после её смерти места себе не находил. Он поклялся никогда её не изменять, отдал младенца своей матушке, и пошёл с войском Кия в смутной надежде сложить буйную голову. Сдержать клятву верности оказалось нелегко, поскольку Пу-И на здоровье не жаловался. Но он нашёл выход. Чтобы не огорчать жену на том свете своей изменой, он вначале убивал женщину, а уж потом пользовался. Он рассудил, что душа женщины, улетевшая до изнасилования, не сможет наябедничать жене о нарушении супружеской верности. Если сначала изнасиловать, а потом убить - тогда точно расскажет. Не убивать вообще Пу-И как-то не пришло в голову.
Едва придя в себя, Фо визгливо потребовал двойную плату, за побои, и Сен заплатил. Он давно понял, что платить выгоднее, чем стращать. Когда Фо ушёл, Сен задумался. Показания Духа силы не имеют. Они идут через человека, а человеки любят врать. Но про короля Алана, кажется, правда. И хорошо проясняет непонятные поступки Ден-Лейна. Шпиона Ден-Лейна. Я-Мо тут же побежал бы подыскивать подходящий кол, но Сен давно решил биться с магистром его оружием - коварством и подлостью. И потому, взяв на заметку вождя, спокойно отправился спать. Искать сбежавшего короля было поздно - его в лагере нет. Сен утешился надеждой, что его перехватят конные патрули в поле, и напрасно. По дороге к городу, какой ездили купцы и где поехал король, патрули не ездили, предпочитая отсыпаться в кустах, глуша там вино и развлекаясь с гулящими женщинами. Так что королю Алану никто не помешал доскакать до городских ворот. Навстречу попались несколько небольших конных групп. Пронеслись мимо, не обратив внимания на восточного купца, явно озабоченные, но король Алан решил показать себя удальцом, и потому не остановил и не нашёлся. Только перед стражей на городских воротах король Алан рассыпал русые волосы по плечам, скинул желтяковскую чалму, стёр от глаз углевую раскосость, и хмурая стража завопила, прыгая от радости - Да здравствует король! -
Король Алан увидел, как искренне рады его подданные, искупавшись в ликовании толпы горожан, пока гарцевал в их сопровождении по улицам к замку. Он король хоть куда, герой и удалец. Фляжка, к которой он то и дело прикладывался - с вином, от Ден-Лейна - тоже убеждала в этом, и потому на встрече с магистром король держался, как победитель, громко описывая свои подвиги на всю тронную залу.
Но едва магистр понял, что король вырубил по пьяной лавочке всю оппозицию Кию, то зашатался, звякая кольчугой и прочими надетыми доспехами, и сел вдруг на пол, ощутив, что доспехи невыносимо потяжелели. Сколько золота и труда шпионов вбухано в покойных вождей, знал только он один. Развал желтяковского войска виделся неминуемым - пока король Алан одним ударом не сколотил в целое его расхлябанные части.
Но и на полу сидеть оказалось невыносимо тяжело, и магистр так и брякнулся на спину, бормоча под нос так тихо, что никто, кроме принцессы Кристи, его не услышал -...Господи, неисповедимы пути Твои, я не спорю, но столько трудов впустую - это уж ни в какие ворота не лезет...-
Магистр давно привык, что любые задумки на деле выходят не так гладко, как родились в голове, но в этом явном издевательстве над такой хорошо продуманной пакостью магистр не мог не увидеть заботливую руку Господа. Которая мягко поправила все усилия магистра в противоположную сторону. Кий только окреп. Европа будет наказана, как ни трепыхайся. Рука Господа тяжела, кто спорит, но магистр не свалился бы на пол от этого удара, как какая-то неженка-принцесса - нет, настоящие негодяи на пол так легко не брякаются. Просто он не спал уже трое суток из-за проклятого покушения и поисков короля Алана, не ел почти ничего из-за воровства мяса с его тарелки, коим грешила принцесса, да и все нервы истрепал думами о воле Божьей. К тому же доставали все, кто дотягивался, аж рычать приходилось. Конечно, на свою приставучую невесту магистр не зарычал, а очень даже вежливо объяснил, что Мюррей для юной принцессы явно неподходящий сопровождающий для прогулок по городу. И не потому, что рехнулся от любви, и его следует опасаться. Но Мюррей знает город и вообще жизнь только со стороны злачных мест вроде кабаков и прочих притонов разврата, где такие же убогие люди стараются как раз спрятаться от жизни - в вине и обжорстве, злословии и драках, и ещё в многообразном блуде. Там хорошо, в этих убежищах, но ведь принцесса стремится узнать жизнь, а не убежища от неё. Да и зачем принцессе эта злая жизнь, если Кристи достаточно хорошо защищена от неё высокими стенами королевского замка?
Кристи ответила, что знать жизнь ей позарез необходимо на случай захвата города желтяками. Тогда она соберёт кошку и платье в узелок и уйдёт куда-то побираться. И убежища от жизни надо заранее изучить. Вдруг жизнь окажется очень злая? Тогда можно и в убежище. Она ворует очень ловко, и дерётся тоже. Да и разврат должен понравиться. Может, и пьянство. И всё это есть в кабаках. А Мюррей их знаток, так что лучшего провожатого ей не найти.
Магистр проворчал, что кроме кабаков имеются и церкви, куда уж Мюррей точно не потащит принцессу, и не лучше ли дать ей в провожатые послушника Ордена Св. Креста - они тоже все мордастые красавцы, не хуже Мюррея.
Не лучше, возразила принцесса Кристи, потому что послушникам наплевать на всю принцессу, а Мюррею только на большую её часть, кроме некоторых кусочков. Поэтому Мюррею можно доверять, а послушнику нет. А в церкви она была. Тоже неплохое убежище, но давно известное. Возможно, жизнь и состоит из беготни под камнепадом от одного убежища до другого, поэтому их необходимо все осмотреть. Принцесса желала бы потащиться в кабак с магистром, но у него всё равно нет времени, да и весь кабак мигом разбежится. Поэтому она согласна, чтобы мордастый послушник потащил её в кабак вместо магистра, а в церковь, так и быть, она и сама Мюррея затащит. Если магистр, конечно, согласен отпустить свою невесту на таких условиях.
Замороченный магистр был уверен, что принцессе Кристи наплевать на его согласие, и потому согласился на некоторых условиях, которыми привычно слепил очередную пакость. Принцессе придётся таскаться по кабакам не с закутанным в платок лицом, а переодетой в мужскую одежду. Послушник выдаст ей фальшивые усики, чтобы все любопытные уж никак не узнали принцессу Кристи в незнакомом юнце. Тем более, что принцесса любые голоса изобразит. Он советует говорить басом.
Разговор этот происходил в сторожевой башне, откуда они и увидели запылённый и расхристанный отряд короля Алана. Отряд показался вполовину меньше, нежели утром, и они поспешили спуститься к городским воротам. В уменьшении отряда оказались повинны не желтяки, а обычный кустарник, чьи жёсткие ветки рассеяли остальных, которые вернулись позже, мелкими группами и поодиночке, но короля Алана всё не было. Сотник Крон клялся, что потерял спину короля в сутолоке боя всего на миг, и долго потом не верил глазам своим, когда спина оказалась вовсе не королевской. Магистр выслал на поиски несколько конных групп, так и не сумев понять, что произошло, на кого напал король Алан, и почему нет Ден-Лейна. Но эльф долетел, это было ясно.
Вплоть до глубокой ночи магистр мельтешил с розысками, косясь на принцессу Кристи и подчёркнуто внимательно выслушивая мнение старого короля. Принцесса была дура, и не думала командовать, хотя в отсутствие короля власть переходила к ней. Старый король дураком не был, и даже не пытался отдавать приказы, зная, что на приказы войска и горожане ухом не поведут - трясутся в ожидании дурацких приказов принцессы Кристи. Слухи о смерти или пленении короля разнеслись мгновенно, а что дура может отдавать только дурацкие приказы, и так ясно. Магистра удивило одно - готовность исполнять эти дурацкие приказы, что сквозила в каждом вопросе о принцессе. И страх не исполнить. Как у человека, сидящего под нависшей скалой. Не успеет отпрыгнуть - винить некого. Упавшую скалу никто не винит. Без толку.
Так что командовать пришлось магистру. Он это и делал, выглядя спокойным подлецом, и послушники только укреплялись духом при виде его непробиваемой англосакской рожи, и никто не видел, как тяжело ему противиться воле Божьей. Видать, из последних сил, потому что весёлость короля Алана его доконала. Услышав бряканье магистрова шлема о каменный пол, дурочка Кристи остановилась на полпути, и передумала прыгать вокруг брата, чтобы так изобразить свою радость. Она так и не поняла, что это такое - радость, сколько старый король ни пытался объяснить, а прыгать ей всегда хотелось. Но сваленный жених, пусть и фальшивый, требовал другого, и Кристи решила упрекнуть короля Алана - зачем он изрубил столь любимых магистром шпионов и предателей? Он их растил, пестовал и заботился, кормил и поил - на королевские деньги, кстати. Видишь, как огорчился? Если б она за обедом не стащила у него два куска мяса, он и помереть бы мог от такой новости. За кого тогда замуж выходить?
Король Алан слегка смутился, но ответил достойно - подумаешь, не тех изрубил! Ну и что? Этих шпионов у магистра половина лагеря, с них не убудет. И вообще - где мой друг Сэм? Что-то голова трещит...
И король убежал искать своего друга, а магистр остался лежать, горестно размышляя о подлеце эльфе, который и долетел, и попал, и убил - только не того, по воле Божьей и по тупости магистра. Потом с трудом встал и потащился с видом побитой собаки в свои покои, где и развалился поперёк постели, не снявши лат - и тихо, мирно уснул. Вскоре прибежала принцесса и тут же заметила, гадина зоркая, что жениха слегка лихорадит. Она тут же сбегала за кошкой, для лечения. Поскольку магистр спал, разбудила его, уклала кошку на грудь и попросила гладить, и тем успокаиваться и здороветь. Магистр послушно и тупо зашерстил по кошке шершавой ладонью, а та старательно заурчала, как горох пересыпая. Убедясь, что магистр разморился толстой и тёплой кошкой и опять уснул, довольная дура на цыпочках удалилась.
Может, и впрямь подлая кошка вовремя подлечила, но магистр валялся в лихорадке всего с полмесяца, а без памяти - и того меньше. И такой крепкий мерзавец оказался, что не доконали его ни проклятия колдунов, ни чёрное колдовство Ка-Мея, сидящего в магистровом подвале, ни даже усилия Шри-Лан-Ки, самой из всех могучей - она даже геройски погибла, забрызгав кровью любимый ковёр Большого Желтяка. Ну, положим, к проклятиям он привык, как с гуся вода, но Шри-Лан-Ки бы его верняком добила, не вертись поблизости сквернавка Кристи.
Великая колдунья получила мысленную просьбу от своего ученика Ка-Мея, и долго колебалась - стоит ли помогать в такой просьбе. Об этом уже давно просил и Я-Мо, в каждом присланном докладе Большому Желтяку, но она отказывалась. Но уж очень сильно попросил Ка-Мей добить вредного вражину, и колдунья решилась. Пусть магистр и верующий - то есть, соединен с Бесконечностью - но теперь болен, и вера не поможет отвести Чёрную Силу.
Колдовство произошло в Тронном Зале Большого Желтяка - он лично хотел видеть это чудо - убийство на таком немыслимом расстоянии. Великая Шри-Лан-Ка сидела на ковре посреди зала, по-восточному поджав ноги и закрыв глаза. Ей принесли уворованные ещё Я-Мо предметы магистра - оброненный платок, несколько волосков с головы, пыль с сапогов и кусочек засохшего дерьма. Она всё обнюхала - и засомневалась в дерьме. Не подходило вроде под общее у остальных. Пришлось лизнуть, высунув толстый лиловый язык - точно, не магистра дерьмо. Её и раньше брало сомнение - магистр тощий, по рассказам, а Я-Мо прислал такую кучу, что и вдвоём не навалять. Отложила дерьмо, а прочие предметы зажала в ладонях, вновь закрыла глаза, сосредоточилась - и её душа перешла в Бесконечность. Чёрную Бесконечность теперь, или - Чёрную Силу, потому что она слышала Шри-Ла-Ку. Та настроилась на вибрации, общие для всех предметов магистра - и послала Чёрный Поток в источник вибраций - далёкое тело магистра. И ощутила, что Чёрный Поток прошёл через его тело - магистр и впрямь оказался верующим, а душа связана с Бесконечностью. Но Поток шёл через тело, и долго оно выдержать не могло. Шри-Лан-Ка глубоко и редко задышала, чуть усиливая Чёрный Поток с каждым выдохом. Магистр долго не продержится.
Так бы и случилось, если б в этот момент в покои магистра не прибежала мерзавка Кристи, почуявшая Чёрный Поток и неладное со своим мерзким женихом. Ещё бы не почуяла, если эльфы годами и колотушками, но сумели вдолбить паршивке ненависть к Чёрной Силе. Если б магистр не был женихом, она б и ухом не повела - нельзя вмешиваться в дела других, пусть это и колдовство. Эльфы и это ей вдолбили достаточно крепко. Но эльфов тут не было, а магистр был женихом, пусть и фальшивым. Его лихорадило, он метался в бреду и стонал - тело дрожало, пропуская Чёрный Поток, и принцесса Кристи встала на его пути, отведя Поток на себя. Шри-Лан-Ку аж вперёд качнуло - так скакнул Чёрный Поток, перестав продираться через грязное для него тело и устремившись в чистенькое и прозрачное тело принцессы Кристи. Мгновение Шри-Лан-Ка ожидала прекращения Потока, но тот усиливался, значит, магистр жив. Тогда...оставалось одно объяснение.
- Белая Колдунья... - прошептала Шри-Лан-Ка, и на губах её вспыхнула улыбка. Не думала она, что выпадет счастье помериться силой с Белой Колдуньей. Шри-Лан-Ка глубоко вздохнула - и до предела усилила Чёрный Поток. Вздыбились и засияли волосы на голове принцессы Кристи, а кошка, вбежавшая в покои следом за негодяйкой, так и шлёпнулась на животик от непонятного ужаса, и поползла в угол под кровать, зажмурясь и жалобно пища. Часовой в коридоре, что случайно стоял на пути Потока, и маялся непонятно отчего, не выдержал - начал подпрыгивать, как безумный, часто дыша и закрыв глаза от непонятного ужаса. Но тут Шри-Лан-Ку снова шатнуло вперёд, и уже сильнее, а на лбу выступили капельки розового пота - Кристи усилила поток.
- Белая Ведьма ! - прохрипела великая колдунья, и пот на лбу на глазах превратился в капли крови. Такой силы Чёрный Поток Шри-Лан-Ка выдерживала с трудом - сказалась жизнь при дворе и излишества вроде рахат-лукума, который она любила. Но выйти из поединка она не могла - теперь Чёрной Бесконечностью управляли двое, а Поток мог прекратиться ясной волей - только одного. Оставалось держаться, и поединок мог бы продолжаться очень долго, воспитай эльфы лучше свою сквернавку. Белая Колдунья не желает командовать Чёрной Бесконечностью. Потому что тогда она превращается в Белую Ведьму, что смертельно опасно - для всего живого.
Принцесса Кристи представила огромный зеркальный щит, глубоко вдохнула, и мысленно поставила его перед собой, отразив поток в обратную сторону. И на выдохе усилила до предела - Шри-Лан-Ку шатнуло назад, и кровь засочилась из пор. Удар такой силы она уже выдержать не смогла - кровь брызнула из глаз и носа, и великая колдунья умерла - с блаженной улыбкой, с которой уходят в Бесконечность души блаженных, опалённых этой Бесконечностью.
И Чёрный Поток исчез, и часовой, уже сходивший с ума, свалился без сил на посту, дрожа и плача, а скверная девчонка пригладила растрёпанные рыжие волосы на голове, отдышалась, и склонилась над женихом - тот дышал ровно, хотя и в лихорадке. Тогда она вытащила свою кошку из-под кровати, и принялась успокаивать, чтоб не дрожала. Да, плохо воспитали эльфы злую девчонку, о чём пришлось пожалеть не только им, но и безвинному народу дронов.
.Дни болезни дорого обошлись королевству, потому что все, кроме принцессы и кошки, считали, что магистр по прежнему работает, хотя и сильно простудился. Жаль, что кошка не умела отдавать приказы, ущерб случился бы гораздо меньший. Всех встречала в приёмной комнате хмурая принцесса Кристи, которая говорила, что магистр занят шпионскими делами, и нечего орать, что ты король или послушник - ей без разницы, двигай отсюда. А передать чего магистру, так принцесса передаст. После чего принцесса шмыгала в покои и докладывала магистру, к примеру, что пришёл послушник, тот, что следит за слухами в городе. Он спрашивает, какие слухи в народ запускать, про бегство из плена короля Алана? Может, он и вовсе в плену не был?
Магистр что-то бормотал, или ничего не бормотал - принцессе без разницы, но выслушав из вежливости любое бормотание, если оно было, Кристи возвращалась к послушнику и говорила, что король Алан в плену не был, что за глупости? Он храбро бился, перебив всех, кто под руку подвернулся, но на обратном пути малость заблудился, вот и всё. А что наёмники говорят, будто король напился и заснул во время боя, как последний дурак, так это враньё. И что из плена его взашей вытолкали магистровы шпионы - и вовсе неправда, потому что король в плену не был. И больше не отвлекайте магистра глупостями, которые и сами нагородить в силах, потому что он занят решением невесть какой сложной проблемы, и ещё болеет.

...

Голованов Сергей Петрович: 08.09.16 11:25

 » ЧАСТЬ5

Магистр и впрямь решал такую проблему, но принцесса была настолько дурой, что помочь сумела только на десятые сутки беспамятства, хотя слышала все мысли больного. Магистровы ориентиры были вдребезги разбиты, и мысли его то и дело всплывали пузырями бормотания - мол, чего Господь хочет, непонятно. Не может быть такого, что прав скотина Вейн, и трудности, что обрушились на бедного магистра, это Знаки Господни, что нужно смириться и уступить. Нет, это испытания. Или Знаки? Почему желтяки только крепчают с каждой пакостью, что устраивает магистр? Что теперь делать, если он перестал понимать волю Божию...
Злыдни эльфы научили принцессу всякой всячине, в том числе и чувствовать мысли. Это просто - нужно прислушаться как следует. Правда, в её головёшку вдолбили и то, что мысли ничего не значат. В зачёт идут лишь слова и дела человека. А что мысли ? - поди в них разберись, такая каша, что эльфы только плевались, когда говорили о мыслях. Просто чёрт бы ногу сломал, если б рискнул забрести в голову человека. Так что принцесса никогда не обращала внимания на то, что думают люди. Как говорили эльфы, люди - дерьмо, и в головах дерьмо, кому копаться охота? А нюхать приходится, но что делать? Терпеть только.
Принцесса Кристи до эльфа не дотягивала, хотя и пыжилась, дрянь. И потому не могла выдержать общества, например, Мюррея, слишком долго - сбегала, едва находился предлог. А не находился - сбегала и без предлога, хотя каши в голове Мюррея не было. Одно и то же, одно и только, словно напился самого крепчайшего любовного зелья. Но говорил, словно бы нормальный, и приходилось слушать, что принцессовы глазки - бриллиантики, и сама красивенькая с головы до ног, что очень влюблён, и прочее, но принцессу Кристи его влюблённость так доставала, что она жаловалась кошке - пусть бы засунул её, свою влюблённость, куда-то в другое место, чем он мечтает, мечтает и мечтает - ходить же трудно. В обществе магистра отбиваться от мыслей не приходилось - он мечтал лишь сбежать побыстрей, едва увидев принцессу, но стойко скандалит и отбивается, с ним интересно, особенно ждать -когда исчезнет из головы магистра опасение, что к нему в постель залезет голая принцесса. Тогда можно и попробовать, тем более, что ему плевать на принцессу Кристи. С ним легко - не приходилось погружаться в густую трясину мыслей, что щедро выделял Мюррей, которого и кошка не любила. Он как-то на лапу наступил, и потому две гадкие подружки всегда смотрели на беднягу исподлобья.
Из-за способности читать мысли принцессе приходилось выглядеть ещё тупее, чем она была, и переспрашивать по нескольку раз собеседника - чего он хотел сказать? Изложенная словами мысль редко походила на себя.
Чтение мыслей - одна из многих тайн эльфов, которые приходилось хранить Кристи, но магистр валялся настолько беспамятным, что не до тайны, тем более, что магистр всё равно не понимал, что говорит в этом беспамятстве с принцессой Кристи, а не с Вейном. Девчонка только озвучивала прежние ответы верзилы в спорах с магистром - на новый лад, добавляя отсебятины. И потому, присев на край постели, она нравоучительно сказала, что Господу - как Его магистр понимает - в некотором роде плевать. Конечно, не на магистра - Он магистра любит, как и прочих людей, и сам же в этом признался где-то в Библии, но Господу плевать на картину мира, которая в голове магистра - там и свои, и чужие, и враги, и друзья, и прочее всякое дерьмо. Всё это личное магистрово дело, очень неинтересное Господу. Он видит мир по-своему и уж точно по-другому, нежели магистр. И цели у него другие, а вовсе не магистровы. И если магистр тупой и упрямый, и хочет сделать по-своему, то Господь не спорит - вот ещё! Упрямься дальше, а Господь своё делает - вот и всё. Только так Его и можно убедить в своей правоте.
Называя (мысленно) принцессу "скотиной", а в бормотаниях -каким-то Вейном, магистр возражал, что против Господа спорить невозможно, силы не те у человеков, и потому нужно исполнять Его волю. Магистр так и делает, только зачем Господь трудностей выше головы подкидывает, и всяких испытаний - магистр не может понять. До того накидывает, что поневоле задаёшься вопросом - на чьёй стороне Господь? Не может быть, чтоб на стороне желтяков - они в Него не верят. Но почему тогда Он упорно расстраивает все пакости магистра? Неужели Вейн прав и воля Господа в том, чтобы покарать Европу желтяками? Если так, то пусть Господь извинит, но это выше сил магистра, такую волю исполнить. Тем более, и желания нет. Смотреть, как эта узкоглазая сволочь жжёт и убивает нету сил, и лучше магистр помрёт, а Его волю исполнит кто другой. А воле Господа противиться бесполезно, и значит, всё - бесполезно. Но тебе, Вейн, тоже не долго осталось смущать умы христиан своей еретической болтологией, уж магистр и с того света тебя достанет...
Принцесса ответила, что спорить с Господом глупо, но отчего ж бесполезно? Раньше так и было, во времена Ветхого Завета. Но уже тысяча лет прошла после пришествия Христа, который официально разрешил спорить. За это право, между прочим, немало людей сложило головы, и об этом немало сказано в Библии, которую недавно украли у магистра. Один пророк даже напрямую боролся с Богом, и отделался только повреждённым бедром. Да полно примеров - весь Ветхий Завет. Вот, скажем, два геройских города - Содом и Гоморра. Бог долго убеждал их не грешить, послав сначала пророков, а потом и архангелов, но все они получили совсем не то, что рассчитывали. Господь грозил, а жители смеялись Ему в лицо - если есть оно у Господа, и в бороду плевали, если и она есть, и ещё кричали наверняка, храбрые герои, что ты не прав, старый козёл, и нечего нас учить. Хотим - и будем грешить, ха-ха, и вообще - вали отсюда, кто ты такой? Ну, Господь не вытерпел, и показал - кто Он такой - спалил всех небесным огнём, только пепел взвился на месте городов. И что из этого? Ну, убил Он их, древних героев, но убедить-то не смог, и не смог заставить их делать по-своему. Вот сидит Господь на пепелище, и скучно как-то, и поспорить не с кем, и тут любому поневоле мысль придёт - а то ли Он делает? Подобных героев было множество, так что Господь понял, наконец, что был неправ. Ну, какое Его дело до их развратных грехов? Чего к ним привязался? Делать нечего, что ли?
Тут магистр не выдержал, и перебил принцессу, хотя слушать, не перебивая умел, потому что был негодяем. Магистр захрипел, что эти два города вовсе не геройские, а скопище разврата, мало того, магистр даже пришёл в себя и открыл глаза от этих диких слов. Узнав принцессу, он обеспокоено спросил - не говорил ли он чего в беспамятстве? На что принцесса охотно ответила, что да, о городах-героях Содоме и Гоморре. Магистр прошипел, чтобы принцесса не слушала его бормотаний, и даже не произносила слова про такие развраты, что уши вянут даже у кошки, которая ничего не понимает.
Принцесса кинула обеспокоенный взгляд на кошку, и ответила, что ничего у кошки не завяло, а напротив, ушки навострила, тоже развратница, как и хозяйка - ведь все так её называют, и так, значит, и есть, и потому пусть магистр объяснит, чем же промышляли в этих пусть не геройских городах, а то ей это непонятно.
Но магистр снова потерял сознание - от такого разврата, наверное - и принцесса опять принялась озвучивать давний спор в голове беспамятного магистра, отвечая за неизвестного Вейна.
Конечно, сказала принцесса, сам Господь лично не извинялся перед людьми за убитых жителей Содома и Гоморры, как не извинился за прочих убитых, но это сделал Его полномочный представитель Иисус Христос, тем сделал, что пожертвовал себя людям. Это показывает, что Господь признал равенство людей Себе. И признал их дикие законы, раз позволил людям казнить Иисуса, родного сынульку, как своё извинение за то, что Он сам исказнил у людей невесть сколько сынулек, и невесть за что. Согласно своей же старой заповеди "око за око, зуб за зуб". А перед жертвованием себя людям Христос уточнил все старые заповеди Батяньки своего, где главная и наипервейшая - не забывать про Господа, что Он есть, и Он - главнее всего. И греши, сколько надо, раз жизнь заставляет, и сам ты дерьмо, не забывая покаяться, этим показав, что знаешь, что делал, сожалеешь - и Господь тут же простит и примет в объятия блудного сыночка, хоть убийцу, хоть развратника, хоть кого - всё это мелочи для Господа, если человек хороший - то есть в Него верит, и кается. Сам Христос доказал это, когда перед смертью сказал разбойнику на соседнем кресте, что "истинно, раз веруешь, то прощён и ныне же будешь в царствии небесном". А разбойник этот уж не за хорошие дела на крест попал. Наверняка людей бил, грабил и мучил, со счёту сбился. Но Сына отдав на казнь, Господь признал этим человека не только своей ровней, но и выше. Признал таким же Господом для Себя. Он человеков уважает, и любит, и ценит, и более не будет учить и командовать, как делал раньше, хотя бы с Содомом и Гоморрой. Живите, как хотите, это ваш мир, и вам видней. И потому сейчас спорить с Господом не только можно, но нужно - Он рад этому, и всегда пойдёт навстречу. Если переспоришь.
Магистр затравленно пробормотал, что люди - это черви навозные, а вовсе не Боги. Так думать - это гордыня и грех страшенный, на что принцесса Кристи терпеливо возразила беспамятному мерзавцу, что черви навозные - конечно, раз в навозе живут, и Богом себя считать человеку - грех и гордыня, ну и что? Почему не считать, раз всё прощено и списано,, и раз душа в человеке - это уж никак не червь, потому что она от Господа, Дух Святой, и если эта Душа столько раз подымала человека, червя жалкого, вонючего и навозного, вставать и кричать надменно на Господа: - А ты кто такой?! - столько раз, что Господь признал таки Свой Дух и Себя Самого в человеке, Убедясь в этом горами трупов, которых Он не убедил. И извинился за ошибочки эти мелкие, прощения попросил у людей, отдав им сынульку на растерзание, раз уж эти человеки такая сволочь, не могут простить без мести и жертвы. Разве нет?
- Нет. - чисто из упрямства возразил, как и в том давнем споре с Вейном, больной негодяй, но теперь он не промолчал в отсутствие доводов, а принялся вяло грозить и обзываться, на что здоровенькая, как кирпич, принцесса Кристи уже от себя стала советовать перестать мучить голову мыслями - выздоравливать поскорее, и вставать весёленьким, и злодействовал дальше, как его душеньке угодно, и все. Тогда Господь непременно прислушается к магистру, как к ровне. Ну, разве это не ясно?
Магистр тоскливо пробормотал, что хочет только Господа восславить - как это может Ему не нравиться?
Принцесса удивилась - зачем для этого нужно громить желтяков, вешать людей и строить всем пакости?
Но тут магистр от злости очнулся и узнал принцессу, и тут же назвал её дурой, и сказал, что ей этого не понять, на что принцесса ехидно ответила, что Господь, выходит, тоже дурак, потому как тоже не понял - зачем желтяков громить для Его славы. И разгромил магистра. Чудесным образом спас Кия от смертоносного эльфа, и ещё вырубил королём Аланом всех магистровых шпионов, всю его надёжу, чтоб желтяки уж точно победили. Так Господь хочет.
Но тут от бешенства магистр опять впал в беспамятство, и зашипел, как кот, - А кто Он такой, чтобы желтякам помогать? Они же в Него не веруют. Это магистра бесит, пусть уж Господь извинит. Что - Ему делать больше нечего? Нет, тут Господь явно неправ, и магистр это ещё докажет. У него есть ещё, чем отбиваться. Дракон есть, сытенький и злобненький. Почти готова Золотая Брошь. А шпионов сколько, до слёз родных? Так и шпионят всё магистру - уже из ставки Большого Желтяка шифровки пошли. И ещё пакостей секретных в голове полно, которые теперь даже Господу магистр не расскажет, раз так. Нечего лезть не в своё дело. Вот разгромим желтяков - а потом и прославим Тебя, Господи, выше небес, а пока...- С этими словами магистр вдруг заткнулся, и тихо-мирно уснул. И лихорадить его перестало. А рожа противная успокоилась, и мерзавец даже вскоре порозовел. Принцесса потрогала его лоб и сказала кошке, что магистр выздоровел, наконец, и можешь не мурлыкать. Но кошка уже угнездилась на груди у магистра за время болезни, и осталась мурлыкать, хотя без лихорадки магистр уже был не такой тёплый.
Принцесса Кристи к концу болезни притомилась, дохлячка, и решила отдохнуть, раз магистр пошёл на поправку. Спать захотелось - эльфы бы от хохота померли. Эльфы не спят. Но Кристи до эльфа не дотягивала. Всего - то и пришлось городом и войсками командовать за магистра, его шпионами, козни его продолжать, не говоря о своих личных мелких делишках, и не считая злостного убийства великой Шри-Лан-Ки, а уже притомилась. А ведь целых три ложки мёда ухитрилась сожрать за эти дни, а ещё больше всё равно потощала - соплёй перешибешь, одни серые гляделки и остались.
Покружив по комнате, она не нашла лучшего местечка, чем коврик у двери, и свернулась на нём калачиком, дрянь, хотя долго перед этим крутилась вокруг магистра, думая пристроиться к нему под бочок. Но магистр, он хитрый даже без сознания. Так и лежал поперёк кровати, руки-ноги раскидав, и не пристроишься. Стол тоже неприкосновенный, весь шифровками завален - один коврик свободный. И целых несколько минут дрыхнула, и так выспалась отлично, что сразу же вскочила на ноги, едва магистр обеспокоенно пробормотал, что Господь его любит, магистра, это несомненно, а помогает желтякам. И зря подбежала, потому что магистр сам себе и ответил, вспоминая просто ещё один давний спор с Вейном. Что не надо путать Божью Наплевательскую Любовь с корыстной человеческой. Все человеки любят всегда только себя, любимого, даже когда любят другого.
Принцесса, убедясь, что магистр и сам успешно лечится, опять вернулась на коврик, и мигом уснула, тем более, что угрела злая кошка, которая ещё и хитрая была - знала, что принцесса Кристи теплее, и тут же прибежала спать на неё, размурлыкавшись так, будто за это платили невесть какими толстыми мышами. Но принцессе сладко спалось не столько от её мурлыканья, сколько от сознания того, что успела выполнить свои злые замыслы, воспользовавшись слабостью больного магистра.
Король эльфов так и брякнулся, не поверив глазам своим, когда принцесса Кристи отдала ему приказ магистра об освобождении Моховой Горы. На пергаменте, честь по чести, и все подписные магистровы закорючки, и печать магистра, и королевская печать, и в нём велено наёмнику Вейну всё бросить по прочтении этого приказа, и тут же ехать с секретным войском к Моховой Горе, подчиняясь в дальнейшем приказам короля эльфов Ри. А услышав текст, эльф и ушам своим не поверил, и переспросил ещё раз - так что требует от народа эльфов негодяй магистр за освобождение Моховой Горы? Но принцесса Кристи терпеливо повторила, что ничего не требует. Он же союзник - или кто?
Король Ри растерянно признал, что союзник, но потом попросил принцессу Кристи сходить посмотреть на магистра. Может, это не тот магистр, а того подменили?
- Тот самый.- Обиделась принцесса Кристи, и даже не пустила эльфа посмотреть, сказав, что магистр отдыхает, и весь пышет жаром от благородства, и потому нечего на него глазеть.
На другой день, уже без лихорадки и в сознании, но весьма слабый, магистр продолжал вылёживаться, но тут же принялся за своё чёрное дело - этого у упорного негодяя не отнять. Он велел принцессе пропустить к нему послушника с докладом и вопросами, и долго после его ухода удивлялся, когда он успел отдать столь глупый приказ о штурме Моховой Горы. - Вот же болезнь проклятая. - сказал он, непонятно почему глядя на принцессу Кристи, и она на всякий случай приосанилась и ещё подбоченилась, подсмотрев эти повадки у своей подлой кошки, которая всегда красовалась, когда на неё смотрел любой кот. Наверно, магистр так залюбовался, что слова худого не сказал, а сказал только, что помрёт скоро от хворобы, потому что приснились очень ясно собственные похороны. Принцесса возразила, что наоборот - если такое приснилось, это к долгой жизни, любой колдун скажет. Магистр сказал, что колдунам верить не стоит, и потому хотел бы точно знать, когда будут эти похороны - скоро или нет, потому что много подлостей позарез надо закончить. Словом, очень надо узнать день похорон, и принцесса Кристи могла бы помочь , если скажет расписание цветов короля Ри. Тот порхал над гробом магистра, весьма радостный, с комочком земли в ручонках - так не терпелось потолще присыпать покойного.
Магистр и раньше пытался узнать расписание королевских нарядов, и так и эдак, но эту тайну эльфов принцесса не выдавала, хотя на прочие, более мелкие тайны, хитрый магистр выдавливал её весьма успешно. Просто потому, что это тайна могла быть смертельной для короля Ри, которого любой враг узнает издали, даже в толпе разноцветных подданных. Поэтому принцесса спросила - какими цветами сиял эльф с комочком земли? Пусть магистр вспомнит, и она быстренько подсчитает день похорон. Но магистр не дурак, и ответил, что ничего не вспомнил, но если принцесса скажет, как будет одет Ри хотя бы завтра-послезавтра, то сразу определит - завтра помрёт или послезавтра. Хоть эти два дня. Если не совпадёт, значит, вовсе не помрёт.
Глупая принцесса знала, что магистр врёт, как сивый мерин, и не такой дурак, чтобы волноваться из-за такой мелочи, как смерть. Да и снов таких она в магистровых бреднях не могла припомнить. Но всё равно сказала расписание одёжек на завтра-послезавтра, лишь бы жених успокоился и выздоровел. И точно - магистр сразу успокоился и даже повеселел, и тут же велел позвать послушника Эдвина, который шифровал шпионские записки, и который уже в третий раз приходил с вопросом - что передать Большому Жану в связи со штурмом Моховой Горы? Отослав принцессу за медовым напитком, магистр сообщил - что, и спустя полчаса связной эльф полетел ночью к Связному валуну, где его ожидал тролль. Услышав сообщение от эльфа, тролль так и брякнулся наземь от ужаса и изумления, и даже вроде обгадился, судя по невыносимому зловонию, что принудило эльфа улететь с подветренной стороны. Тролль обернулся на эльфа и горячо принялся уверять, что он самый преданный магистру продаватель, то есть, предатель, настолько, что ушам своим не верит, и потому просит эльфа повторить - точно ли Красная Терра грянет на третий палец второй руки? А цвет Отпетого - на четвёртый первой? Тролль ничего не путает?
Связной эльф, раздражённый вонью изменника, повторил слова послушника, что Час Пробил, Красная Терра грянет на третий палец второй руки, а цвет Отпетого - на четвёртый палец первой руки, имеющий ухи - да прочистит их, а то эльф живенько и сам прочистит. Это всё. И уже от себя добавил, что тролль всё равно негодяй, и обманет, конечно, с побегом пленного эльфа, но служба есть служба, и потому эльф подождёт - таки до рассвета - вдруг эльф и без помощи тролля сбежит? А потом, приняв очень небрежный, гордый и независимый вид, эльф спросил совсем уж от себя, поскольку успел испортиться на службе такого негодяя, как магистр - что такое эта Красная Терра? Тролль болтун, это всем известно, потому и эльф и спросил, раз уж тролль и так всё разболтает.
- А вот и нет.- замороженным голоском пискнул тролль, с ужасом глядя на эльфа.
Что-то не хотелось троллю проболтать тайну Красной Терры тому, кого она может убить. А на вопрос про Отпетого, который эльф задал уже от удивления, тролль вообще не пискнул, только ужаса прибавилось при виде небывалого чуда - эльф предал своего короля, и остался жив. Такого не могло быть никогда. Эльфы даже соврать не могут - они умирают. Заставить предать эльфа... смог только магистр. Недаром эльфы так ненавидят и боятся людей. Тролль не мог прийти в себя от ужаса. Третий палец второй руки означал понедельник, а четвёртый первой - зелёный цвет одежды короля Ри в этот понедельник. Все эльфы знали цвета своего короля в каждый день недели, и никто другой во всём свете знать их не мог. Эльфы могли щеголять в лепестках любых цветов, кроме королевского на этот день. Если магистр смог узнать это.., он сможет всё. Тролль ни за какое золото не рискнул бы поссориться с магистром. И потому на вопрос про побег завопил, что тролль тоже умеет держать Слово, и сей же ночью поможет бежать пленному герою, и тут же сбежал с небывалой скоростью - мчал на метёлке, дрожа и оглядываясь. Ему казалось, что эльф сообразит, что натворил.
Тролль не обманул - часа через три со стороны лагеря желтяков послышался шум, слабые крики, замелькали огни, и вскоре в воздухе заблестело нечто странно-переливчатое, скользя неровным зигзагом - вверх-вниз и вправо-влево. Это была клетка, которую изнутри тащил беглый эльф, пыхтя и надрывая крылышки. Блестя в лунном свете, клетка подлетела к Связному валуну, где изумлённый зрелищем связной, опомнясь, поспешил на помощь. Своим острым мечом он изрубил медные пруточки, и пленный эльф вылетел на свободу, но вовсе не навстречу славе и наградам, как думал завистливый тролль. Наград эльфы не имели, славы не знали, и потому эльф вылетел, как всегда вылетал, навстречу злобе и ненависти неприветливого мира, очень довольный, что уцелел хотя бы на радость королевы Ри.
Этот дерзкий побег заставил Тайного Советника Сена заподозрить тролля в измене, хотя тролля и так весь лагерь всегда подозревал в измене - это же тролль, ворюга.
- Неужели ты такой тупой? - спросил его Сен прямо в лоб.
- Я не тупой! - возмутился тролль, подпрыгнув на столе.- Я острый.-
Тролль ночью велел вынести клетку с пленным из шатра наружу, на свежий воздух, а часовым велел отойти подальше, чтобы не подслушали ненароком секретные сведения от эльфа. Тролль уже и синяк показал Сену, который получил вместо секретных сведений прямо через прутья клетки, да такой, что свалился без памяти, и это помешало уцепиться за взлетевшую клетку. Но Сен явно не поверил - быть может, синяку, который тролль поставил себе сам, так что Сен зря старался, пытаясь разглядеть его на мелкой морщинистой рожице.
- Острый, значит? - усмехнулся Сен.- Тогда ты точно - изменник.-
- Да тупой я, тупой! - заорал тролль, и Сен окончательно убедился, что тролль - изменник.
Огорчённо вздохнув, Сен сказал, что все и так знают, какие тупицы тролль, можно было и не спрашивать. Настолько тупой, что наверняка уже забыл, что нарассказывал эльф о Белых Магах. Разобиженный тролль тут же принялся вспоминать, что наболтал эльф и что сам видел. Сен спросил не из любопытства. От Кия был получен строжайший приказ - заполучить хотя бы одного Белого Мага - перекупить или выкрасть. Очень уж Кию не понравилось их дальнобойное колдовство - то и дело на небо поглядывал. И Сен уже успел послать связника с приказом к колдуну-лекарю, которого тоже подозревал в измене. Всё равно больше не к кому было послать - всех прочих подлый магистр переловил. Цены б ему не было, родись котом. Но к ларцу серебра, что отсыпал Кий, Сен добавил свой ларец, с золотом, и это принесло результат.
К тому времени Сэм был послан в горную деревню с приказом перевести дракона в город, ибо в саду вокруг замка успели соорудить и логово для него, и место тайное найти для дальнейшего обучения, да и вообще...война начинается. Примчась в деревню, Сэм на радостях от встречи с другом так напился, что приь может, синяку, который тролллллза взлетевшую клетку. секретных сведений прямо через прутья клетки, да такой, что свалился бездумал вообще несусветное оружие для уничтожения безвинных людей, экий злодей, и друг его злодей, потому что подсказывал и науськивал, как всегда. Хорошо, денег не оказалось у нищеты, а то б и деревню разнесли, как им давно мечталось, злодеям. Узнав новости про изменщицу Элиану, Сэм направился прямиком к Алине, скандалить, что это он придумал перегонный куб, и только благодаря Сэму подлая Алина гребёт теперь деньги лопатой, продавая всей деревне виноградную самогонку, и поэтому просто обязана дать ему бутылку забесплатно. Алина отвечала с крыльца, что и придумывать было нечего, раз такой дурак придумал, а вот спаял этот перегонный муженёк, и потому гони монету. На королевской службе состоит, а как был дураком, так и остался, нищий побирушка, только и может, что у бедной женщины последний грош отобрать, кровопивец. И нечего дракончику на хвост наступать, его теперь я кормлю, и тебя, толстяка, он быстрей слопает.
Всё же Алина малость рехнулась от общения с дураками, хоть и крепкая женщина, и потому бесплатно вытащила кувшин красного вина и щедро отвалила закуски. А потом вдогон и бутыль с горючим принесла, рассудив, что на кого ещё орать Сэму кроме неё, покорной женщины, если на Элиану орать так и не расхрабрился, хотят та уже несколько дней, как к желтяку-лекарю переселилась. Так пусть глотнёт горючего и наберётся храбрости, чтобы набить подлой изменщице всю её красивую рожицу.
К появлению бутыли Вейн как раз подзудил вроде своего дружка бросить Элиану - тогда он и свою чертовку к чертям пошлёт. Вейн щёлкал Телю по носу, когда тот пытался стянуть кусок закуски, и доказывал, что жизнь бессмысленна, и потому нечего держаться за Элиану, а лучше её бросить. На что Сэм отвечал, положив голову на драконью лапу и подсовывая Теле кусок курицы, что жизнь и впрямь бессмысленна, и потому можно и простить Элиану, хотя она изменщица до того, что обидно.
Вейн, уложив дурную голову на вторую драконью лапу, уставился в вечереющее небо , и пожаловался, что такая бессмысленная, как сейчас у него, жизнь настолько надоела, что перестала нравиться, а это Знак Божий, что пора дезертировать со службы. Сэм так изумился, что рот раскрыл и оттуда вывалился кусок сыра, мигом исчезнувший следом за драконьим языком.
Вейн стоял на своём, и принялся перечислять плохие знаки - скорую битву с желтяками, и Гельда с магистром спит, да и с прочими, кто попадётся, и Элиана туда же, и деньги все украли, нет даже на горючее монетки, и много ещё знаков перечислил Вейн, но они не убедили Сэма, что пора дезертировать, хотя он и признал главный Знак для каждого дурака - отсутствие свободы. Но сами же продали её, нанявшись на службу. Ему кажется лучшим победить желтяков - а с драконом это раз плюнуть - и огрести кучу денег, а уж потом делать всё, что взбредёт в головы. Но Вейн продолжал ворчать, что магистр разделил их, и это совсем плохо, ибо дураки поодиночке быстро пропадают.
Но это временно - возразил Сэм, глотая красное вино с гадливостью на роже, - едва крысы возьмут Моховую Гору, Вейн тут же прискачет в город, где понадобится для очень обещающей дури, что заказал старый король.
Услышав описание королевского заказа, Вейн сказал, что орудие хорошее, но есть большой недостаток - долго нагревать придётся, а ведь противник ждать не будет. Тут вода вообще лишняя, вроде посредника, для образования пара от огня. А пар - это дым своего рода. Надо напрямую напихать в ствол дерева и поджечь.
Сэм усомнился, что дерево в стволе загорится. Воздух для горения нужен. Вот если б высушить воздух и напихать его вместе с деревом, но такое невозможно.
Вейн возмутился, и сказал, что для верующего человека возможно всё. Если ты веруешь в воскресение из мёртвых, и в Бога, которого никогда не видел, то уж поверить в воздушный порошок сам Бог велел. А если он существует, этот порошок из воздуха, то где? Только в дерьме, ибо в него превращается всё, что попадает в человека. Значит, надо как-то выделить засушенный воздух их прочего дерьма.
Тут Сэм вспомнил, как трещат и щёлкают в костре поленья с белыми сухими потёками куриного помёта. Не щёлкает ли это сухой воздух?
Вейн обрадовался и сказал, что как раз из птичьего помёта добывают порошок селитру для зажигательной смеси греческий огонь, который и под водой не гаснет. Значит, твёрдый воздух в селитре и находится. Лучше перемешать селитру не с деревом, а с древесным углём - в нём жару больше. А для большего дыма добавить хоть серы. Такая смесь должна сгореть мгновенно, и образовать столько дыма, что посильней любого пара толкнёт.
Глаза Сэма уже сверкали безумием. Перед мысленным взором проносился вихрь подлых придумок из новой дурости, самая первая из которых привиделась в виде толстой трубы, где в закрытом её конце был натолкан новый порошок из угля, серы и селитры, поверх которого лежал толстый слой свинцовых шариков. Захлёбываясь слюной, Сэм рассказал, какие видятся ему опустошения во вражеском войске после каждого выстрела, а Вейн горячо одобрил злодейскую фантазию, и предложил сделать ещё и поменьше орудие, ручное, для каждого солдата, с одним свинцовым шариком. Если каждый солдат стрельнёт в своего противника - всё, драться не с кем, все убиты.
Тут уж дурацкие мозги дружков совсем разгулялись, слегка разогретые красным вином, и способы истребления безвинных людей посыпались вперегонки. Сэм придумал сделать снаряд, который вылетает из орудия целым, но рвётся железными клочьями посреди вражьего войска. А злодей Вейн сообразил собирать заранее стреляющие маленькие снарядики и соединить их в ленту. Если подавать их в ручное оружие, то один человек может, словно косой выкашивать окружающих неприятелей. А если у каждого желающего будет такое орудие? Тогда наверняка все человеки поневоле будут немножко уважать друг дружку. Тогда и наступит Золотой Век и Царствие Небесное не земле. Может, для этого мы и живём, Сэм? И в этом смысл нашей бессмысленной жизни?
С этим Сэм немедленно согласился - так ему захотелось начать немедленную постройку Царства Божия путём выкашивания всех, кто попадётся по дороге.
Но Вейн с прискорбием сказал, что прямо сейчас начать такое орудие никак не получится. Это такие расходы, что король дронов разорится. Да и магистр на орудие не подпишется, у него желтяки вот-вот нападут. Надо другое королевство искать, с богатеньким королём, и чтоб он ещё настолько дураком оказался, чтобы в орудие поверить. Это ли не Знак Божий, что пора дезертировать?
Но с красного вина Сэм не настолько окосел, чтобы поддаться измене, и потому заспорил, что королевский заказ вполне можно и по старинке сделать, на воде и огне, а вот потом...
Может, на этом бы злодеи и остановились, но тут сердобольная Алина принесла им настоящего горючего, на котором до глубокой ночи пышно цвела их дурость, заколосясь в конце такими ужасными плодами, что земля могла бы вскипеть и проглотить их, имей земля хоть на ноготь их дурости. Но земля умная, и потому дураки к исходу ночи выдумали ещё более ужасающее орудие смерти. И ведь было ещё время до этого, чтобы пришибить подлецов, но некому было пришибить - даже их верные подружки, и те только злобились и лишь мечтали настукать дружков по толстым неверным харям. Мечтали, но так и не решились, видя зловещий блеск стеклянной бутыли возле зажжённого костерка. Он подсказывал, что дружки, заправленные горючим, терпеть не будут, и даже сами могут, мерзавцы, побить непорочные личики красоток. И две девицы, прислоняясь к забору наподобие двух очаровательных коряжек, только подглядывали в щели да прислушивались к разговору. Элиана злобствовала, что Сэм так и не зашёл к ней в новое жильё. Вот ведь увалень достался - лень два шага дойти и сдёрнуть с неё лекаря. И рожу ему набить. Тут бы и помирились, потому что не просто от скуки Элиана под желтяком кряхтела, а шпионила за ним - пусть Сэм у магистра спросит. Этакий битюг - шипела Элиана, - настоящий изменщик, совсем бессовестный.
Гельда поддакивала, что все мужчины изменщики, но эти два мерзавца всех превзошли. И сейчас наверняка мечтают их бросить, бедняжек, и сбежать подальше. И даже золота им не надо - лишь бы сбежать, вот насколько изменщики.
Не принеси подлая Алина этого зелья дружкам, так бы рожи им довольные и разбили - горевали девицы. Настрадавшись под забором, подружки так загорюнились на свою несчастную судьбину, что решили утешиться назло изменщикам. Поскольку обе были богатенькие, проблемы с утешительным зельем не случилось. Они послали часового, что стоял у калитки, к жадной Алине с золотыми монетками, и тот живенько принёс две большие бутыли горючего. Часовой заглотил из горлышка, сколько влезло, потом успел немножко потискать подружек, а потом упал, счастливый, у своей калитки. А подружки ушли пьянствовать в гостиницу, где жила теперь Гельда, сдирая от имени магистра деньги с постоялых купцов. Правда, вначале их пытался сдирать послушник Клей, но Гельда в постели живо убедила его, что она лучше считает. На другой же день злобная вдовица засветила Гельде симпатичный такой синячок крепким кулачком, под глазиком, оставив в цепких пальчиках бедной девушки клочья своих волос, но послушник Клей с тех пор вообще старался обходить гостиницу стороной. Гельда же попросила Элиану наколдовать вдовице хоть какую порчу, но и за десять золотых та отказалась - на людях колдовать дороже денег обходится, они кольями платят. К тому же эти жалкие десять монет такой медью показались Элиане, что тьфу - по сравнению с тем большим ларцом с золотыми монетами, что стоял у лекаря и на который она точила свои зубки. Столько монет она и представить раньше не могла - рукой не поднять, настоящее богатство. Сердечко так и ёкнуло, когда лекарь открыл этот ларь, чтобы насыпать ей карман золота за верность. Сразу стало понятно, почему купец на рынке не доверил ей тащить этот ларь к желтяку, когда Элиана вторично показала парольную монетку с дырочкой, от лекаря. Небольшой ларец, тот сразу отдал, едва увидел монетку, и Элиана отнесла его колдуну, немножко всего и украв серебра, два кармана на всякий случай, но желтяк такой симпатичный оказался, что сдержал обещание - отдал весь ларец с серебром Элиане, и даже его не открыл. Но за большим ларём пришлось возвращаться на рынок, согласившись, чтобы купец сам его и притащил. Она лишь сопровождала купца, покрикивая на патрульных солдат и разбойников, что желтяк не просто так шляется по деревне, а тащит её покупку, носильщик, и геть отсюда, а то живо магистру пожалуется, что шпионить мешают. Так купец и дотащил ларь, вручив его лично в руки лекаря. И письмо заодно, с той стороны гор - Элиана его заметила и мысленно прибавила к своему будущему доносу о злодеяниях лекаря. Но тут лекарь открыл этот ларь, и жирный блеск золота помутил разум стойкой и преданной шпионки. Отсыпав ей в карман золотых монет, лекарь ласково сказал, что весь ящик с золотом отдаст Элиане, если она никому про него не скажет. И пошёл с умильной рожей на очередной приступ, и дева, ослеплённая блеском золота, сдалась, наконец. Всю ночь разнеженный желтяк мечтал ей в ушко, что назначит старшей женой, ибо его остальные жёны, хоть и старше Элианы, но по умелости и жару сущие девицы на выданье по сравнению с ней. Элиана прикусила язычок, едва не посоветовав лекарю пустить своих жён в их деревню - просто пожить без гроша. Живо выучатся и пылу, и жару, если не хотят с голоду подохнуть. На все мечтания желтяка Элиана привычно мурлыкала, а думала только о ящике в подполе. Мысли так и скакали. С этим золотом сам чёрт ей не брат.
Да, новый Тайный Советник короля Кия бил тяжело. Этим ларём, как тараном, пробил оборону магистра. Элиана и сама не поняла, что уже продалась, когда принялась мечтать о будущем. Перебраться в город, купить дом, открыть лавку, начать торговлю и заняться ростовщичеством, чтоб все соседи в долгах ходили и низко кланялись. Да что город! С этим золотом можно купить и дворянское звание. Вместе с деревней или двумя, в придачу. Её будут величать баронессой, вот это да! Мужа бы ещё подходящего подобрать, надёжу и опору. Жаль, Сэм дурак, весь ящик золота запросто своим кнутом дурацким раскидает. Умный нужен, и пусть хоть чем занимается - дворянством или прочим разбоем - лишь бы Элиане было тепло, сытно и покойно. Ей и куче детей, первого из которых Элиана с беспокойством чувствовала в себе. Вытравить вовремя не получилось - живучий попался, гад. А теперь травить поздно - самой загнуться можно. Хорошему мужу Элиана и золото бы доверила.
Так что зря колдун беспокоился, что наутро послушник Клей потащит его на дыбу и утыкает иглами. Элиана не донесла. Ни про тайную встречу с купцом, ни про письмо, ни про ящик золота - она что, дура? Магистр золото отберёт, а ей только монеткой наградной и капнет.
В письме Сен заверял, что высоко ценит верность колдуна, несмотря на предательство, враньё про казнь через повешение и засаду на Я-Мо. Кий по прежнему верит колдуну, прощает его, и просит, не жалея золота, раздобыть во власть Кия хоть одного из Белых Магов, Сэма или Вейна. Прочитав письмо, колдун особо не раздумывал - как быть да что делать. Магистр так обложил, что и купить некого было, кроме Элианы. Белый Маг.., это уж как получится. И на другой день, убедясь, что дыба его миновала, желтяк отсыпал Элиане ещё карман золотых монет, попрося сделать совершенный пустяк, плёвую мелочь - притащить сюда Вейна, для лечения.
Элиана денежки любила, но свою родную шкурку любила ещё больше, и потому искренне заохала, что узнают, увидят и донесут - за Вейном целая свора шпионов следит, и желтяку вообще не положено знать, что Вейн жив. Это она только ему, любимому человеку, сказала по страшному секрету и всего за несколько монет. Знала бы, содрала бы втрое больше...
Желтяк добавил золота в три пригоршни, и Элиана, косясь на ларь, сказала, что попробует, и только ради него, жёлтенького роднульки. Вообще-то, Вейн и впрямь болеет головой, и сильно. Надо бы помочь человеку, хотя она уверена, что это неизлечимо.
Жаль, что предатель Сэм так и не заявился к желтяку, хлопот бы меньше - с досадой думала Элиана по дороге в гостиницу.
А в гостинице, в покоях магистра, за богато накрытым столом после первой рюмочки пошли милые девичьи секреты - Элиана загоревала, что будущего ребятёнка повесить не на кого, нет мужчины подходящего. Гельде бы веселей было на её месте - мужчин на выбор, хоть самого магистра в отцы можно записать. А ей, бедной невинной девушке, только Сэм и остаётся, на крайний случай. Может, Гельда что посоветует?
Гельда от души посочувствовала подруге, и посоветовала повесить отцовство на Лейна. Он всё же поумней Сэма. Хвастает, что скоро купит гостиницу. Если это правда, то какие ещё доказательства нужны, что отец? Сроки? Это всё чушь. Гельда и не помнит, когда с кем спала, а уж мужчина и подавно всё перепутает. Элиана заинтересовалась, и Гельда пояснила, что Лейн собирается купить гостиницу после того, как пристукнет Вейна за измену. Но Вейна многие хотят пристукнуть. Даже она, Гельда, так бы порой и пришибла дурня. Может, Лейн поэтому просто так говорит, а сам и не пристукнет. А если не пристукнет, разве даст ему магистр деньги на гостиницу?
После второй рюмки Элиана сказала, что Вейн точно предатель - так и просит познакомить с лекарем. Она уж отказывалась, отнекивалась, но придётся знакомить. Ведь просто по мечте пристукнуть вроде не за что, а за измену - совсем другое дело. Хихикая, девицы хлопнули по третьей рюмке, потом и по четвёртой, кляня свою горькую судьбину, потом сбились со счёта, какая рюмка, и немного поспорили, таская друг дружку за волосы, визжа и кусаясь, но притомились, и мирно уснули под столом, счастливые до бессознания. Привлечённый воплями, на огонёк решил заглянуть мальчишка Гнида, недавно нанятый Гельдой в прислуги за серебряную монетку и ворох подзатыльников в день. Очень обрадованный увиденным, он поспешил попользоваться одной из бедняжек, и попользовался Элианой, потому что всегда нравилась. А потом, как настоящий товарищ, позвал двух приятелей-поварят, и пока они пыхтели под столом, содрал со всего дозорного караула по серебряной монете - за подсказку, где валяются беспамятные красивые девицы. За недопитое ими горючее вдобавок сорвал золотой, а недокушанную закуску сожрал сам. И пока бедные девушки вкушали счастье любви с дозорным караулом, их подлые дружки, бросившие вероломно подружек в трудный момент, вовсю пьянствовали, приканчивая уже вторую бутыль, за которую обещали Алине жениться хоть вместе, хоть поочерёдно, когда кузнец преставится, но Алина не раскололась. Тогда Вейн спросил - не даст ли Алина бутылку за то, чтобы дракон переехал от неё в другое место?
Я бы две отдала, - завопила Алина, - лишь бы не видеть ваших мерзких рож, которые жрут за четверых каждая!
Вейн тут же зачитал ей приказ короля Алана о переправке дракона в город, и радостная Алина тут же отказалась платить. Но Вейн, скорый на подлую придумку, продолжал читать уже отсебятину, что для сохранения тайны король Алан приказывает стрельнуть драконом по гостеприимному дому - наотмашь стрельнуть. Алина не поверила, но завыла - некуда деваться, дураки есть дураки - и вытащила бутыль за обещание не стрелять. Она пожелала обоим храбрецам - Сэму и дракончику - погибнуть как можно скорее смертью храбрых, и Сэм твёрдо это пообещал, после чего бездельника вернулись к костерку на свежем ночном воздухе продолжать беседу.
Сэм начал рассказывать о городе и короле Алане, о старом короле и о принцессе-оборванке. Он даже пожалел Кристи - такая красотка, и настолько дура, что и тискать её было как-то неохота, но пришлось, раз напрашивалась до того, что Сэм чуть было не залез на неё, да магистр некстати помешал. Сэм и с самим королём Аланом пил, а старому королю и вовсе по роже дал, а уж пили с ним каждый вечер - хороший старикан. Вейн только восхищался ловкостью дружка и подзуживал хвастать дальше, и разговор у них наладился совсем умный, но тут Сэм некстати упомянул о Розовом Мече, и оба дружка, словно свиньи в грязь, радостно повернули свои рыла к любимой дурости.
О Розовом Мече рассказала Сэму сама принцесса Кристи - когда ей надоели его вопросы о странностях короля Алана. Однако Вейн, оказывается, узнал о Мече больше - от эльфа, который считал себя смертником и потому выбалтывал при умелом подходе тайну за тайной. Так что дружкам было, что обсудить в этой дурости. Вейн сказал - удивительно, что рукоять Меча испускает невидимый свет. Но совсем невероятно, чтобы этот свет, к тому же невидимый, так издырявил тело короля Алана, что тот заболел до того, что перестал интересоваться женщинами, и вовсе бы помер, не угости его Сэм горючим для толкателя. Тело человеческое плотное и тяжёлое, а свет лёгкий, им не продырявить. А ведь король издырявился, и сам не заметя, от рукояти Меча. Это ж какие дырки должны быть? Нет, это не свет, а какие-то частички, мелкие-премелкие, мельче не бывает - наверно, это уже атомы.
Сэм перебил, спросив, что такое атом, и дружок, начитанный в монастырской библиотеке, просветил, что атомы открыли ещё в древней Греции, тысячу лет назад. Был там один дурак по имени Демокрит, который накатал про них целую книгу. Атом - самая мелкая частица мира, мельче не разделить. Вот атомы из рукояти и вылетают, больше некому.
Тут Сэм опять перебил, удивясь - с какой это радости атомам приспичило вылетать из рукояти? Вейн пропустил вопрос мимо ушей, и сказал, что самое невероятное Сэм не заметил. Если король издырявился атомами, то с какой же дикой скоростью они должны вылетать? Пусть Сэм попробует пробить тело песчинкой, которая невесть сколько крупнее атома - пробить невозможно, хоть ты паром песчину разгоняй. А почти невесомый атом - пробивает. Скорость несусветная, выходит. И сила, что выщёлкивает атом - и вовсе небывалая.
Да, сказал Сэм, и малость протрезвел. И вспомнил, что принцесса Кристи говорила о Рукояти - она всегда тёплая. Всегда. Даже на морозе - всегда тёплая. Так не бывает. Что-то должно греть Рукоять. И повторил вопрос по-другому - с какой печали атомам приспичило вылетать из рукояти? Они там невесть сколько лет сидят. И почему проклятая Рукоять всегда тёплая?
Эти вопросы поставили Вейна в тупик. Он даже залил в себя полстакана горючего для оживления тупого ума. Чавкая варёным мясом, он надолго замолк и призадумался. - Ишь, мыслитель нашёлся! - мог бы ухмыльнуться дракончик Теля при виде его слабоумной рожи с пустыми гляделками - но дракончик уже дрыхнул, поскуливая во сне, нажрав бока до изумления. Он не дурак был усмехаться, потому и спал. Ибо - по славам Вейна - был умней любого человека во много раз, потому что не умел говорить. Кирпич, на который опирался локоть верзилы, был ещё умней Тели, потому что и ходить не умел, и дышать, и вообще ничего не умел - только лежать и кирпичиться. И этот кирпич, раз такой умный, мог бы догадаться о злодейских мыслях дурака, который локтем о него опёрся. Мог бы и отвлечь его, заорав, что закуску спёрли! - если б рехнулся. Но кирпич, к сожалению, и впрямь дураком не был, и потому промолчал. И только одна геройская пичужка в тоске за своё потомство попыталась, наверное, помешать верзиле. Она жалобно зачирикала где-то в высоте, словно призывая всех умных людей проснуться и остановить злодейство, от которого они могут заплакать невесть как горько. Но призыв её не услышали - все умные люди храпели, нажравшись кто что ухватил, вполне счастливые, наплевав на всех и вся, как и подобает поступать умным людям. И злодей безнаказанно сказал, проглотив кусок мяса, который так и не встал поперёк глотки, как ни пытался - Знаешь, Сэм, дураки, хоть и древнегреческие, всё равно дураки. Они ошиблись - атомы не самые мелкие и не самые крепкие. Они должны разваливаться. Вот почему рукоятка всегда тёплая. И вот откуда берётся сила, чтобы дырявить человека. Ведь атом небывало крепкий. Горы вокруг стоят незыблемо, а ведь в их подножии - атомы, которые выдерживают весь чудовищный вес.
- А с какой печали им разваливаться? - не отставал тупой Сэм.- Они там невесть сколько лет сидели, в рукояти, и не разваливались.-
Но Вейн пояснил, что сортов атомов много. Самые мелкие покрепче, и не разваливаются. Это воздух. Атомы воды покрупнее, но тоже крепкие. И ещё крупнее - скалы, железо, медь - тоже ещё держатся. А разваливаются те атомы, которые крупнее их - вот этих атомов в Рукояти Розового Меча больше всего. Они вроде держатся, но достаточно лёгкого толчка, и они лопаются, выстреливая во все стороны мелкие осколки с дикой скоростью. И непременно попадёт осколком в такой же атом неподалёку. Тот лопается, и так дело и движется невесть сколько лет - вот почему Рукоять всегда тёплая и опасная для людей. Ведь атомов очень много, ибо они мелкие. Их хватит, может, ещё на тысячу лет - но как сделать из этой дурости что-то стоящее - ум не прикладывается.
- А если сложить вместе две рукоятки? - спросил Сэм.- Тогда атомов вразбивку уйдёт вдвое больше, а рукояти нагреются вдвое сильней. Так выходит?-
- Так.- Оживился Вейн. - А если четыре? Или восемь? Тогда..., тогда атомы начнут лопаться просто лавиной - больше и больше, пока..., все не рванут. А силы и скорости там просто дикие, и восемь рукояток стрельнут за какой-то миг, едва соединить их вместе.-
Сэм сказал, что для удобства лучше сделать из восьми рукоятей два полушария. Чтобы по отдельности каждому - до лавины не хватало. А соединить вместе - тут же рванут. Интересно, сколько там силы выбросится? Хоть вот этот дом Алины - сможет разнести?
Вейн принялся прикидывать - чтобы нагревать рукоять в течении одного дня, нужно сжечь несколько поленьев. Примерно с полдюжины, скажем. Грубо считая, тогда в год уйдёт больше полторы тысячи поленьев. Это примерно сотня деревьев - роща небольшая. А уж за тысячу лет надо сжечь сто тысяч деревьев - это лес целый. И вот сколько дров всего за миг превратятся в жар, свет, дым и пепел.
Сэм даже протрезвел, представив эту картину. Он видел лесные пожары. За один миг...И растерянно сказал, что оружие получится чересчур сильное - убежать не успеешь. Если испытывать его здесь, то всю деревню разнесёт, пожалуй.
Очень на это надеюсь, мечтательно отозвался Вейн, и новое оружие решено было испытать здесь, прямо на холме, повыше - чтоб всем поровну досталось. По этому поводу злодеи выпили, и Вейн уточнил, что атомных осколков вылетит просто мириады во все стороны, и если уж короля Алана спокойная рукоятка сумела так издырявить, то при испытании атомного оружия всех так издырявит, что они очень скоро помрут, больные и измученные. Прослезясь от счастья, Сэм надумал спрятаться за какую-нибудь гору - уж её эти атомы не пробьют.
Вейн сказал, что и звук будет гораздо сильней грома, а вспышка света такой силы, что все ослепнут вдобавок в глухоте. Ещё и обуглятся от жара, после чего, издырявленные до состояния решета, сдохнут в страшных муках, завидуя уже дохлым. Тут Сэм, добрая душа в самой её глубине, усомнился, что оглохнут и ослепнут, и Вейну пришлось его убеждать. Он напомнил, что попадание молнии в дерево обычно полдерева мгновенно превращается в пепел. Значит, одна молния - это столько же света и грома, сколько выделится при мгновенном сгорании половины дерева. И если в один миг сгорит, как подсчитано, сто тысяч деревьев - это будет равноценно удару в одно место и в один миг двести тысяч молний. Сказал - и сам оцепенел от мысленной картины.
- Ну, и жару будет.- сказал доверчивый Сэм, убеждённый рассуждениями.- Можно целиком сжигать целые города. Про вражьи войска и говорить нечего. Какая может быть война? Мы уже всех победили.-

...

Голованов Сергей Петрович: 09.09.16 09:40

 » ЧАСТЬ6

По поводу победы они выпили ещё по стаканчику, и принялись, говоря образно, закидывать свои глупые мозги в будущее, где они высматривали завлекательные картинки и наперебой рассказывали их друг дружке. Вначале они испепелили несколько вражеских полчищ, потом захватывали города, пока не захватили Европу, а за ней - прочий мир. В этом захваченном злодеями пространстве все люди платили им дань золотом, так что в подвалах их замка, который они тоже захватили, сундук стоял на сундуке, все набитые золотом, а вокруг замка раскинулся целый город мастеровых кузнецов и прочих алхимиков. Все они с утра до вечера исполняют заказы Сэма и Вейна, которые они придумывают вечерами, а ночевать идут каждый раз с новыми подружками, которые в очередь выстроятся, прослышав, какие они дураки. Золота всегда будет в достатке, потому что его поток с подвластных городов не будет иссекать. Иначе прилетит железная стрела, покружит над городом-должником, погоняется за ястребами, покрутит вензеля, а потом сбросит вниз предупреждение из угля, серы и селитры - чтоб весь город вздрогнул. А не поможет - через неделю прилетит другая железная стрела, с атомным оружием, и спалит весь город к чёртовой матери, умный больно. Так что деньги всегда соберут, проклиная Сэма и Вейна, своих благодетелей, как всегда делают люди. Пусть их, зато все заимеют общий мир, счастье и благоденствие. Все будут трудиться, плодиться и процветать, как в Библии и обещано. Рай на земле наступит - ни грабежей, ни завоевателей. Люди умные, и всё равно будут пробовать кого-то завоевать. Ограбить же проще и быстрей, чем сработать. Но всё равно прилетит эльф на железной стреле и выдаст награду победителю в двести тысяч золотых молний.
Дурак Вейн при виде этой картины утвердился в мысли, что нашёл, наконец, смысл своей бессмысленной жизни - именно сюда, на создание земного Рая и направляет его Господь своими Знаками. Сэм был поумнее, и усомнился - всё благоденствие стоит на атомном оружии, а создать его практически невозможно - всего одна рукоятка Розового Меча, а где тот закопан- принцесса Кристи не скажет, она же дура.
Однако Вейн на это лишь загадочно усмехнулся, и рассказал, что эльфы владеют Чёрной Силой, которая может создать что угодно, любое чудо. Эльф выболтал, что его народец умеет ею пользоваться - пусть в небольших границах, но уж побольше, чем тролли, которые и создали Рукоять Розового Меча. Значит, эльфам под силу сделать по рукояти в неделю. А уж впрячь их в работу - это дело магистра. И троллей заодно подпрячь. Для этого Господь, видимо, и прислал им в помощь дурака магистра, он всех запряжёт, будь ты хоть кто. Правда, Вейн так и не понял, что есть Чёрная Сила, как эльф ни ругал его тупицей, но Вейну это и не надо, всякую дрянь магическую понимать. Он главное понял - каждый эльф, пусть крошками, но может наколдовать что угодно. А эльфы не врут.
Они дёрнули ещё по стакану за успех атомного оружия, и Сэм окончательно утвердился в их высокой миссии - смастерить Царствие Божие на земле, насколько оно вообще возможно среди таких мерзавцев, как человеки. Вполне реальное, даже спокойное дело, если сидеть на атомном заряде. Голова у Сэма кругом пошла, и он спросил Вейна - может, он и есть Мессия, которого все ожидают в связи с тысячелетием от рождества Христова? Может, он и есть Христос, вернувшийся на Землю?!
Вот до чего горючее доводит - мог бы сказать кирпич под локтем Вейна. Он трезвым был, кирпич. И умным, потому и промолчал. А Вейн, видимо, выпил ещё мало, потому загорюнился и сказал, что рад бы, но врать не будет. Христос людей любил, а он, Вейн, ну никак не может себя заставить полюбить эту сволочь. Куда ему до Христа, крутого и железного парня - Вейн не тянет, и Господь это видит. Повторить подвиг Христа - помереть распятым за людей - нет, Вейн отбивался бы до последнего вздоха, чтобы перебить их как можно больше. Нет, Христос так велик, что слов нет. Люди вообще мало понимают Его подвиг. А ведь если Христос творил чудеса, то наверняка полностью владел Чёрной Силой, на всю катушку, а не то, что по ниточке, как слабаки эльфы. Если Он мог исцелять, превращать воду в вино, кормить людей из ничего и ходить по воде, то уж убивать и разрушать куда как легче. Христос мог бы одним своим хотеньем смести и охрану, и палачей, и зрителей - просто в пепел их обратить. Вейн бы на Его месте так и сделал, с большой радостью, а Христос наверняка и не подумал об этом, кремень. Всё человечество гордится Им и почитает. Куда уж Вейну до Него!
Однако Сэму очень захотелось почувствовать себя апостолом Петром, и потому он продолжал настаивать - может, всё-таки Христос? Вейн присмотрелся, как обычно, и сказал, что немножко вроде есть. Если человек верит, что он жалок, смертен и вообще сволочь, то Господь по вере и даёт. А если верит, что в нём Христос, то по вере и получит. Но ему, Вейну, пока верится слабовато.
Сэм продолжал настаивать, подливая веры в стакан Вейна, однако перелил, видимо, потому что именно горючее для толкателя и помешало провозглашению второго Мессии и второго Петра. Оно свалило вначале апостола, а потом - болтливого Мессию.
Очнувшись далеко за утро от припекающего солнышка, мрачный и больной Вейн в слишком долгом ожидании Алины с лечебным виноградным вином вновь потерял смысл своей бессмысленной жизни. Злодей набрёл на мысль, очень подходящую для такого злодея, да ещё с похмелья - что атомным оружием, вообще-то, можно целый конец света устроить. Армагеддон какой-то, а не оружие. Может быть, как раз для этого Господь руководит им и направляет Знаками, и всячески помогает?
Сэму было всё равно. Он только стонал и за голову держался из боязни, что развалится - так болела. Попадись в руки атомный заряд, на Алину бы бросил, жадную чертовку, которая угля древесного пожалела для очистки горючего, не говоря уж о желтках яичных. Потому в голове у него конец света уже грянул - треск только стоит.
Полдня дружки лечили похмелье виноградным вином, полдня собирались в дорогу, и только поздним вечером небольшой отряд солдат во главе с драконом без лишнего шума спустился с холма, вроде как на привычные ночные учения - и затерялся в буераках. Вейн проводил Сэма и дракончика Телю до самой горной дороги, уже в темноте, и на обратном пути три раза споткнулся и один раз упал. Виновато в этом было только вино, да темнота, но дурак усмотрел в этих колдобинах плохие Знаки. А когда упал рожей в куст, так и сказал кусту, что он очень плохой Знак - хоть в деревню не возвращайся, а сразу в бега. Но дурость и упрямство возобладали - Вейн наплевал на все знаки и приплёлся в дом кузнеца, где его давно ожидала ласковая Элиана. Она попросила его сходить к колдуну, да так жалобно, что Вейн согласился.
Часовому у калитки желтяка-лекаря Вейн сказал, что язык заболел. Вот Элиана рядом - лечила, лечила, да не справилась. И что делать? Если б рука болела, или орган размножения - отхватил бы ножом, и вся недолга. Но язык - это же весь человек. Нет его - нет человека. Ладно, и сам знаю, что дурак. Держи золотой за напоминание. А этот - вместо пропуска от послушника Клея.
После третьего золотого от Элианы часовой принялся усиленно выискивать врагов где-то совсем в другой от Вейна стороне, и тот незамеченным проскользнул к запретному колдуну.
Увидев Вейна, желтяк очень обрадовался и услал Элиану в подпол собирать рассыпанный некстати ларь с монетками. Захлопнув за ней крышку погреба, он сказал Вейну тихонько и по свойски, что Его Величество Кий предлагает тому службу. Денег будет платить хоть впятеро больше, чем магистр Вейну платит. Или вдесятеро, это неважно. Как на это предложение посмотрит Вейн?
Вейн ответил без раздумий, что хорошо посмотрит. Странным кажется одно - что значит неважно? Чего Кий хочет за эти деньги?
Что приказывать будет?
- Да ничего.- как можно искреннее ответил колдун.- Ну, разве что по дружбе попросит иногда чем помочь.-
Вейн так и сел на лавку и спросил растерянно, не дурак ли Его Величество?
- Может быть. - озадаченный таким вопросом, сказал колдун, вспомнив, что в начале похода Кия и впрямь многие называли дураком. Не очень умно гнать войско в глухие лесные дебри и высокие горы, пялясь в карту продажного купца. Обещал же колдун скорее от себя, по своему разумению. Как вообще можно приказывать Белому магу? Это полным дураком надо быть. Кий не совсем же полный. И спросил - устраивает ли это Вейна?
- Ещё бы.- от души ответил верзила.- Хоть сейчас перебегай.-
И доверчиво сообщил колдуну, что это Господь послал Знак перебегать, последний. Они с Сэмом как раз придумали страшенное оружие, и им позарез нужен такой король, богатенький и ещё дурак. Если б лекарь хоть на полдня пораньше предложил, когда Сэм был в деревне, сейчас бы прямо и бежали. И в такой несуразице Вейну видится Знак Божий, что рано перебегать. Как только Сэм появится, так и сразу. Желтяк заспорил, что Вейн неправильно Знак понимает. Беги быстрей без всякого Сэма - вот что он значит.
Вейн согласился, что да - именно так. Беги, Вейн, беги. Так и говорит Господь. Ему ведь плевать на мелочи вроде дружбы. Вейн не настолько крутой, чтобы плевать на это. Но крутой настолько, чтобы наплевать на волю Божию.
- Ты что, дурак?! - вытаращился лекарь.
Вейн удивился - вроде все знали, что дурак, но сообщил лекарю на всякий, что да, дурак, и Господь это знает. Но каждый раз вытаскивает Вейна из неминучей погибели. И сейчас вытащит, куда денется. Он же Бог, и Вейн уже устал удивляться Его чудесам.
Так что ничего страшного - попозже перебежит, вот и всё. Вместе с Сэмом.
Колдун побоялся спорить с дурнем, хотя такое отношение к воле Небес было весьма опасным. Хотя Белые Маги - они такие. Небеса любят их. И колдун поторопился достать две серебряные брошки, протянул их Вейну. И объяснил, что такие серебряные брошки у желтяков носят только командиры тысяч. Редкие, словом, и потому являются ещё и паролем для шпионов и перебежчиков. Стоит только показать такую брошь рядовому желтяковскому дозору, как они вытянутся в струнку и исполнят все приказы. Сразу же до лагеря проводят, прямо к Кию. Забота Вейна - выбраться из города, а уж дальше никто не обидит.
Вейн спрятал брошки, и тут из погреба застучала Элиана, требуя, чтобы выпустили. Когда колдун открыл крышку, она очень была недовольна его лживостью. Вовсе не весь ларь там рассыпался - всего с полкармана золота и набрала. После ухода Вейна колдун отсыпал ещё полкарамана. Дело было сделано.
Да, семена измены без заботливой прополки магистра мигом пустили свои побеги. Послушник Клей, правда, тоже заметил эти ядовитые растения. Да и трудны было их не заметить, ибо верная Гельда за десять золотых продала свою подлую подружку и изменщика Вейна. Да и часовой продал за два золотых, что Вейн обманом просочился в калитку, когда Элиана вовсю заговаривала часовому больной зуб, на который сама же наверняка и наслала порчу, тварь такая, мерзкая колдунья. К тому же Вейн на другой же день принялся продавать купцам серебряные брошки - пять золотых за брошь - купцы брали нарасхват, чтобы избежать частых поборов со стороны желтяковских патрулей и прочего начальства.
Клей сходил в кузницу, где кузнец в поте лица отливал брошки одну за другой - не отличить от настоящей, которую дал Вейн за образец. Кстати, все подобные фальшивки у магистра изготовляли в подвале три гравёра, но у них хуже получалось и уж гораздо дольше. Где взял брошь Вейн, послушник спрашивать не стал - бесполезно. Такого наболтает, что и поверить можно. Допросил Элиану, надеясь, что она как-то объяснит это негодяйство, но мерзавка лишь укрепила подозрения, начисто всё отрицая. Клей пригрозил взять в оборот её желтяка, и Элиана, испугавшись за ларь с золотом, только-только ею початый, продала, что Вейн встречался с желтяком, хотя знает, что с ним запрещено встречаться. Обманул её, верную шпионку, своей болезнью - только желтяк, мол, и сможет вылечить. Тогда зачем её в подпол заперли? Знают же, что они шпионка и должна подслушивать. Так и не подслушала.
Выслушав раскаяния шпионки, послушник задумался. Взять Вейна в оборот без приказа магистра он не мог. Продался Вейн или нет? Если продался, то что может предложить желтякам на продажу? Крыс своих, что ли? Дракон-то уже в городе. А если Вейн сговорился с Сэмом? Если сбегут вдвоём, прихватив дракона?
Послушник затревожился. И вызвал Алину, которая подслушивала всю болтовню Вейна за пять золотых - всю, которую могла понять. Алина донесла, что разговоры про измену велись. Послушник чуть успокоился. Он знал, что каждый разумный человек подумывает об измене - за неё платят хорошо. Если он и говорит об измене, не опасаясь, можно считать честным и преданным. Когда задумает изменить, враз замолчит, примется осуждать изменников, петь про верность магистру, и называть его хорошим. А все честные люди называют магистра сволочью, и это правда. Как быть магистром и оставаться не сволочью - это ж невозможно.
Клей решил, что измены пока нет, но наклёвывается. И решил, раз есть время, сгонять в город - авось и пробьется с докладом к больному магистру. А пока поставил возле калитки желтяка второго часового. Мысль просто написать доклад и послать в город послушник отверг, потому что заранее знал ответ - повесить всех, кто в докладе упоминается, и Вейна тоже. Принцесса Кристи, сиделка при магистре, мелочами не утруждалась - или не догадывалась о них. Она могла предложить от имени магистра единственное средство от измены, которое знала - верёвку, по советам своего папаши. Все послушники по одной глупости
приказов узнавали руку принцессы Кристи, и ходили только для того, чтобы убедиться- в горячке магистр или уже пришёл в себя? Но пока магистр только беспощадничал и вешал всех без разбора. И послушник Клей уехал, ничего плохого не сказав Вейну, так что изменник мог спать спокойно.
Он бы так и сделал, гад, однако эльф помешал ему не только спокойно спать, но и согрешить невесть какой по счёту раз, потому что обогнал приказ о штурме Моховой горы на целый день. Приказ этот везли в закрытой карете под охраной двух верховых наёмников. Его мог доставить и один верховой гонец, и быстрей, но король эльфов, не веря в честные помыслы магистра, так и не решился расстаться с драгоценным свитком. А рулонище тяжёлый, не удержать - пришлось сидеть на нём, и везти пришлось всех - и короля на приказе, и его свиту, в карете. Кристи едва уговорила эльфа положить рулон этот в шкатулку, на крышку которой тут же снова король и уселся, да с двумя самыми тяжёлыми эльфами - так и тряслись на шкатулке всю дорогу. А эльф, не утерпев и желая погеройствовать перед королевой Ри, летел всю ночь, увернувшись два раза от совы, и ещё затемно влетел в дом Алины, где в задней комнате дрыхли в обнимочку Вейн и Гельда в высокой деревянной кровати под толстым одеялом. Эльф тут же выгнал Гельду вон, бедняжка так и брякнулась с кровати, едва эльф зашипел в её очаровательно ушко своё до боли знакомое, что она шлюха, и давай убирайся, а то нос отрежу. Полусонная девица шустро задвигалась на коленках к двери, виляя в сумраке своими белыми полушариями, и нетерпеливый эльф ещё и кольнул с налёту левое для скорости передвижения. Гельда взвизгнула и ускорилась так, что едва ли дверь не вынесла лбом, а злой эльф плюхнулся на её тёплую ещё подушку и радостно сказал - Вейн, проснись! Готовься к бою! -
Если б эльф, как обычно, проверещал это в самое ухо, Вейн мог бы и потолок вышибить, подпрыгнув от неожиданной шуточки, но при таком обращении Вейн спросонья решил, что это Гельда нежно его будит и зовёт к любовной схватке. Дурак обрадовался, и тут же закинул руку и ногу на подружку, но из-за отсутствия этой подружки просто брякнулся с кровати.
- А это я! - радостно сказал эльф, повиснув прямо перед сонной рожей.
- Это ты. - горько согласился Вейн. И живенько залез обратно под тёплое одеяло. Эльф объяснил ленивому мерзавцу, что час пробил! Приказ о штурме Моховой горы уже отдан и едет сюда. Поэтому надо вставать, загружать крысиную армию в клетки, запрягать лошадей и готовить телеги, всё загрузить, ничего не забыв, чтобы к вечеру, едва прибудет приказ, сразу штурмовать, а?
Вейн сонно ответил, что ничего не "а". Он эльфу не верит. Эдак любой утюг прилетит, прогонит с постели тёплую подружку, а ты ему верь после этого - нашёл дурака. У Вейна магистр в начальниках, а вовсе не эльф, который к тому же подружек обижает.
Вейн долго так мог бормотать. Эльф это знал, и потому заверещал, чтобы Вейн немедленно проснулся, что он свинья и прочие ругательства, но Вейн закрылся одеялом с головой, и всё. Тогда эльф взлетел к потолку, откуда и упал на Вейна, потом ещё и ещё раз, вопя при этом - Вставай, а то раздавлю! - Но был лёгким, а одеяло толстое, и Вейна не достал. Утомившись падать, эльф принялся ходит по Вейну, спотыкаясь о складки одеяла и изредка подпрыгивая, а также ныть, ныть и ныть. Поскольку Вейн длинный, то успевал заснуть, пока эльф топтал его в сторону ног и стихал его голосишко. Но когда эльф возвращался к голове, от его воплей Вейн снова просыпался. Это скоро надоело, и Вейн вступил в переговоры. В результате их эльф улетел, потом пригнал обратно полуодетую Гельду, после чего улетел наводить порядок в охране, не вытерпев ожидания. Некоторое время он летал над кроватью, слушая возню под ним, и спрашивал, скоро ли там закончат. Но каждый раз возня замирала, и Вейн искренне сожалел, что маленький мерзавец не разбился в железной стреле. Он посылал эльфа всё дальше и дальше, пока эльф и впрямь не улетел, обозвав Вейна развратником. Он облетел всех часовых вокруг холма. Естественно, все спали. Дракона не было, и охрана осталась лишь для обмана шпионов. И вдоль всей ограды в рассветное небо полетели испуганные вопли и разъярённые проклятия. Вначале эльф вполсилы визжал в беззащитное сонное ухо, потом делал в воздухе большую петлю и выныривал из рассветной мути прямо перед сонной испуганной рожей. И тогда уж вопил во всю мочь, что "Спишь, мер-рзавец!!!". Двое бедолаг остались заиками на всю жизнь, один поседел, но каждый хватился за меч, так что эльфу всякий раз приходилось улепётывать.
Но эльф напрасно старался ускорить штурм. Вейн не сказал ему, что тронуться в путь можно в течение часа, потому что с неделю солдаты каждый день грузили клетки с крысами на телеги, после чего лошади катали крыс вокруг холма, и только после этого Вейн запускал их в подземные ходы с мясными мишенями. Ему пришло в голову, что крысы могут перепугаться неожиданного переезда, новых тоннелей и новых запахов, и потому Вейн пускал их каждый раз в новые ходы, для чего нарыл их с помощью солдат. С этими солдатами Вейн от скуки часами развлекался, мучая бедных животных всё новыми дуростями. Одетые в тряпьё куски мяса колотили нападавших крыс уже настоящими деревянными дубинками, а вовсе не восковыми, но крысы только стервенели от ударов до полного безумия, так что вцеплялись даже в рукавицы на руках, визжа и сверкая красными бешеными глазками. Это были уже совершенно чокнутые крысы, отборные заботами Вейна. Поскольку плодились они быстро, Вейн оставлял в войске только самых злобных и здоровенных, а прочих лишних этот верующий верзила, чтя заповедь "Не убий", не просто так отпускал, а относил заботливо обратно в деревню, и хозяев им подбирал справных, чтобы и хлев имелся, и амбары с зерном. Негодяй до того дошёл, что дырявил стены амбаров и полы подкапывал. Конечно, крестьяне знали об этих подлостях и обижались изрядно. Крыс Вейн приносил крупных, наглых и хитрых. Ещё уцелевшие кошки прятались от них под крышами, на чердаках. От одной крысы кошка ещё отбивалась, иной раз и от пары, но эти учёные твари нападали привычно стаей, слаженно и дружно. Кошек они любили. Даже ребятишки в деревне ходили каждый с палкой, а многих малышей, путая с троллями, крысы изрядно обкусывали. Естественно, что крестьяне обижались на Вейна. Его даже чуть не побили, выследив в сумерках у какого-то амбара с крысой в руках, но, к сожалению, поймать длинноногого мерзавца не сумели.
Если эти, никчёмные для Вейна крысы, навели ужас на деревню, то оставшиеся вообще были оторвы. Однако даже этих зверских боевых крыс стая Гельды превосходила и размерами и дурью. Именем Гельды Вейн назвал свою самую любимую огромную крысу. Не в пример настоящей Гельде эта была совершенно ручная и очень нежная с Вейном, а уж по карманам лазила не хуже двуногой подружки. Вейн частенько гулял с ней по двору. Крыса семенила за его ногами, словно хлыст волоча свой голый хвост. Она скалила зубы на Алину, во время обеда воровала со стола, что хотела, и тут же пряталась к Вейну в карман. Её десять детишек, а потом и внуков, уродились в неё - такие же здоровенные и дурные.
Вейн содержал их отдельно от прочих. Он придумал вырастить крыс до размеров собаки, после чего думал продавать их крестьянам. И был уверен, что будет продавать задорого, когда объяснит покупателям, что крысопсов можно держать вместо мелкого домашнего скота вроде овец и коз. Крысопсы дадут жирное скороспелое мясо, а также шерсть, причём кормить их не надо - сами прокормятся, привыкли, да ещё и двор будут охранять от воров.
Всё это Вейн рассказал эльфу, когда они тряслись в телеге по дороге к Моховой Горе. Эльф не знал, что и сказать на такие злобные планы дурака. Вейн показал ему клетку, где сидела Гельда со своей стаей, и эльф невольно отодвинулся - крыса превосходила его размерами раз в десять, и как только запазухой уместилась, когда Вейн вытащил её из клетки. Эльф начал верить, что Моховую и впрямь вычистят от троллей. Гельда так ощерилась, что эльф на сажень отлетел. За такой крысой он и в атаку полетит гораздо веселей, хотя чего там веселиться - король Ри пошлёт его в самое гиблое место, в пекло.
Эльф спросил, как это Вейн решил рискнуть такой ценной крысой - ведь тролли могут убить её. Но Вейн, любовно поглаживая серую тварь, ответил, что вовсе не на бой взял её вместе с детишками, а просто на прогулку. Это личная его крыса вместе с потомством, основа крысопсовой породы, и бой не для них.
Эльф с сожалением вздохнул. Тревога не покидала его сердечка. И не зря. Если бы штурм грянул неожиданно для троллей, в успехе с такими зверьми можно не сомневаться., однако эльф знал, что тролль всё равно продаст их, на то он и тролль. И эльф не ошибся. - в это время тролль уже сидел в засаде, смазывая наконечник стрелы ядом рогатой жабы. А что ему оставалось делать, если ни король троллей, ни его советники не поверили его доносу. Он полдня ходил за королём троллей, стращал и уговаривал, грозил и клялся, пугал и ныл, но король только посмеивался - мол, его не проведёшь. В отчаянии тролль даже расплакался от злости, и только это чуть поколебало недоверие короля. Он велел удвоить посты у входов в Моховую Гору, на всякий случай. А его советник по имени Марук как-то сразу понял подлость, что замыслил тролль со своей Красной Террой и заколдованными крысами. Он изложил свою догадку королю Барру. Скорей всего, эльфы и впрямь решили попробовать отбить Моховую Гору. Терять им нечего. План нападения очень хитрый - тут чувствуется рука Чёрного Магистра, эльфова союзника. Крыс-то он наловит, и сюда привезёт, а уж в норы крысы и сами полезут. Тролли отвлекутся на охоту за неожиданной дичью, разбредутся, покинут посты, и как раз тут и ударят эльфы.
Король Барр признал, что план и впрямь хитрый. Эльфам известно, как тролли любят крысиное мясо - вот только в окрестностях Моховой крысы стали редкостью, да и убить крысу трудно - зверь осторожный и такой же юркий, как и тролль. Часовые и впрямь могут не сдержаться и бросить посты, погнавшись за крысами. Так что шансы напасть врасплох у эльфов есть. Это всё понятно. Но в чём подлянка, что задумал тролль, стращая всех Красной Террой ?
Ну как же, - захихикал советник Марук, - тролль надеется, что король Барр поверит в серьезность угрозы, и при первых признаках нападения дёрнет за сигнальную верёвочку. Тогда все тролли в недрах Горы, что копают золото, обязаны бросить всё и поспешить на помощь наверх. Кроме редких часовых, что охраняют золотой запас короля. Однако в лабиринтах всё равно останется очень много брошенного золота, наспех припрятанного, и тролль под шумок натаскает его в своё удовольствие, сколько сможет. А потом ещё и награду придёт требовать, за то, что вовремя предупредил, всех спас и вообще страшный герой.
Король от души расхохотался. Подлость тролля пришлась по сердцу. Молодец тролль, за такую сложную подлость и наградить бы можно. Но короля не проведёшь. Король радостно потёр сухие ладошки, и велел советнику вовремя послать охрану, чтобы поймать тролля на воровстве. Тогда можно будет лишить тролля его доли золота. Хотя золото король и так не собирался никому отдавать, но старался лишить каждого его доли на законных основаниях - он же хранитель закона.
Король велел вычистить кладовые и приготовить ледники. Узнав о предстоящем продовольственном нашествии, тролли обрадовались, и многие кинулись доставать и чинить ловчие сетки. Троллю гораздо крепче спится, если в уголке его пещерки стоят бочонки с мясом и виноградным вином. Виноградников в окрестностях хватало, поэтому и вина запасли достаточно. Теперь вот и закуска сама в гости пожаловала. Слава королю Барру!
Тролль глядел на радостные рожицы своих соплеменников, на их хозяйственные приготовления , и только вздыхал горько да головёнкой покачивал. И тоже побежал - за надёжным луком и точной стрелой. Он уже давно присмотрел место для стрельбы в Тронном зале - самом большом из всех залов Моховой Горы, и самой последней позицией троллей. В нём и грянет решающий бой. Почти под его сводами неподалёку от главного входа в Тронный имелась трещина в скале, на высоте в два человеческих роста, где мог спрятаться. Тролль обустроил и замаскировал тайную позицию камешками, и заранее раскопал давно заваленный ход неподалёку. Туда он и скроется после выстрела. Кстати, пришлось изрядно поплутать в распечатанном лабиринте, пока нашёл колодец в нижний уровень Моховой Горы, где можно будет спокойно отсидеться. Всё это приготовив, тролль мог уже не беспокоиться о судьбе своей драгоценной шкурки, и со спокойной душой печалиться, глядя на приготовления к охоте. Он-то знал, кто будет охотиться.
Впрочем, на месте короля Бара он бы тоже не поверил. Эльфы пытались отбить Моховую Гору, но безуспешно. Тролли успели сделать насыпи в начале тоннелей, при эльфах достаточно широких и высоких, чтобы им свободно леталось. По насыпям пришлось идти под градом стрел. Эльфы прорвались по своим трупам в Овальный Зал, где увидели те же проклятые насыпи во всех выходах. И отступили, убедясь в неприступности Моховой.
Но крыс не испугают насыпи, а за ними в залы ворвутся эльфы. Моховую не удержать. Час пробил.
Уже в густых сумерках часовые тролли увидели, как из лесу , что окружал Моховую Гору, толстой змеёй неторопливо выполз тележный обоз. Он поднимался всё выше, приближаясь к входным отверстиям, откуда и глазели часовые. Сообразив, что " тролль-посланник, гляди, не соврал", они запрыгали от радости, а один из часовых пробурчал, что " испорченный какой тролль, не в короли метит?"
Подкатив почти вплотную, обоз остановился, и прибывшие с ним солдаты принялись сгружать с телег клетки, а из большой закрытой кареты во главе обоза вылетело сверкающее облачко - эльфы. Солдаты потащили клетки наверх, в гору - их с руганью подгонял долговязый вояка, в котором тролль, что прибежал сюда, издали узнал негодяя Вейна. Тролль затрясся от страха, скрипнул зубками от ненависти, и стремглав бросился к своему засадному местечку.
Добравшись до огромной каменной террасы, где располагались входные дырки, солдаты опустили клетки наземь. Весь белый склон Моховой Горы выше террасы походил на дырчатый срез сыра. Тёмные отверстия казались пусты.
Часовые тролли успели отступить вглубь горы , до насыпей на первом рубеже обороны. Он располагался в первых пещерах, коих насчитывалось больше десятка, необжитых и достаточно больших - для эльфов и троллей, конечно. В каждую пещеру с поверхности вело пять шесть ходов, пересекаясь меж собой, а дальше, вглубь Моховой Горы, из каждой пещеры уходил всего один или два хода. Этот второй рубеж был куда серьезней первого, да и насыпи повыше - за ними и укрылась большая часть сторожевых троллей. Решено было пропускать крыс в первые, нежилые пещеры, а забой их начинать дальше, когда они полезут через вторую линию. Да и то бить только тех, кто повернёт обратно. Пусть лезут, дуры пугливые, хе-хе...- радостно переговаривались тролли в ожидании.
Только несколько наблюдателей оставались у выходов - то и дело они прибегали сюда с новостями. Что эльфы почему-то снуют вокруг кареты, медлят, ждут явно чего-то. Наверное, подкреплений.
Так и было - опоздавшие не могли прибыть раньше из-за дневного света. Первым прилетело радужное облачко из Замкового Сада - все в новеньких кольчужках, сытенькие и весёлые. Чуть погодя - облачко из Лесной Долины - юркие, голодные и злые. После потери Моховой Горы король Ри был вынужден разделить свой народец по частям, потому что в Замковом Саду места хватило лишь ему с приближёнными. Вскоре прилетел Сосновый Отряд, пропахший хвоей, но основные силы эльфов должны были прибыть позже - из Волчьей Пади, из Синего Ручья, с Радужного Луга, не считая мелких кочевых отрядов Пчелиной Разведки. Терять время было неосторожно, это могло обернуться лишними потерями, и когда король эльфов увидел летящее облачко со стороны Синего Ручья, то решил , что для прорыва первой линии бойцов уже достаточно. Наверняка внутри Моховой часовые подняли тревогу. И король подал знак эльфу, что пора начинать штурм.
Эльф тут же полетел к Вейну, общаться с которым король Ри не мог да и не желал, предоставив эту сомнительную честь своему подданному. Эльф заверещал, что пора бросать в атаку крыс, и Вейн велел солдатам подтащить клетки вплотную к дыркам в горе.
- А мой боевой горн ? Где он?! - завопил эльф, вспомнив тонкий деревянный свисток, которым Вейн звал крыс на кормёжку, и который для эльфа тянул на настоящий боевой горн - дудеть в него приходилось изо всех сил. Вейн достал свистульку, и кинул эльфу, прося не потерять, ведь точно такую же по звуку сделать не получится. Потом, оборотясь к солдатам, дал команду открыть клетки. Железные дверцы заскользили вверх, открывая крысам тёмные норы Моховой. Серые крысиные ручьи с шорохом и писком устремились внутрь горы. Когда клетки опустели, их убрали, и следом за крысами устремились радужные цепочки эльфов. На поляне воцарила странная тишина, которую изредка нарушали грубые голоса солдат.
Поняв, что ожидание может оказаться долгим, Вейн велел разводить костёр, чтобы сварить ужин и готовиться к ночёвке. Повеселевшие солдаты забегали в поисках валежника, провожая взглядом спину Вейна, который отравился вниз, к телегам, за бутылями с горючим. Его без звука отдала бедная Алина, едва негодяй обещал защитить её от эльфов, которых - видишь, целая карета, и все хотят ехать к Моховой на ней, толстой и мягкой, туда и обратно, и бегом заставят. Мерзавец научился так ограбить человека, чтобы тот заплакал от благодарности, как это Алина и сделала, провожая взглядом страшную чёрную карету.
А тем временем внутри Горы дела продвигались успешно - эльфы с крысами сходу взломали не только первую линию обороны, но и вторую, более глубокую линию, которая заканчивалась в трёх пещерах - Чёрной, Громкой и Правой. К ним и вели тоннели первой линии, пещеры которой тролли готовили для забоя продовольствия. Потому пропустили бы гостей без боя, но крыс давно отучили от этикета. Едва первая крыса выскочила на насыпь, часовой тролль с готовностью уступил ей дорогу, и даже меча не вынул, опасаясь напугать. Но толстая, здоровенная - в пояс - крыса оказалась не из пугливых - кинулась не мимо, а на него, преодолев насыпь в три прыжка. Она сбила тролля с ног и вцепилась в голову жёлтыми клыками. Несчастный вскрикнул, голова хрустнула, и он затих. Два тролля чуть далее оцепенели на миг, но тут же кинулись на крысу с поднятыми мечами, вопя и вереща. А по насыпи к ним уже лезли другие крысы, причём задние так напирали, что лезли по спинам передних - настоящий крысиный вал. Они щёлкали клыками, сверкали глазками и возбуждённо визжали, ничуть не испугавшись ни мечей, ни криков. Они слышали глотки куда поздоровее, и пёрли всей массой, злой и голодной. Две первые крысы были рассечены мечами троллей, но прочие смели храбрецов, оставив от них кровавые клочья. Лавина крыс скатывалась в залы первой линии изо всех ходков, и влетевшие следом эльфы застали лишь отдельные очажки сопротивления, где последние тролли, стоя спина к спине, отбивались от нападавших. Эльфы расстреляли их сверху, отравленными стрелами.
Кормёжки в пещерах оказалось крысам на один зуб, и они тут же полезли на насыпи, что вели дальше, в тоннели к пещерам Громкой, Чёрной и Правой, второй линии защиты. Крысиный вал поверх насыпи остановить стрелами было невозможно, и тролли бежали по тоннелям вглубь, надеясь удержать оборону в пещерах. Тоннели, что вели к ним, часто пересекались, и крысы могли бы изрядно поплутать там, потратив драгоценное время, поэтому эльф с боевым горном устремился над их спинами вперёд, к самому большому, Громкому Залу, и оттуда подал им привычный сигнал. Крысы ринулись на звук горна, глотая слюну, и вскоре штурмовали его насыпи. Они лезли навстречу стрелам по трупам своих собратьев - тролли били в лазы непрерывно, толпясь так, что стрелкам места не хватало - и скатились в пещеру разъяренной окровавленной волной, которая разлетелась по пещере, грозя затопить всех защитников.
Пещера эта - центральная и самая большая - была давно обжита, как и две прочие. Все стена изрыты норками, где жили тролли-охранники, имелись обширные кладовые с вином, мёдом и прочими припасами, а также большой склад оружия. Уцелевшие тролли с разгромленной первой линии, конечно, успели принести тревожную весть о неувязках в мясных заготовках. Эти тролли вопили, тараща глазёнки, о заколдованных крысах и полном разгроме. В Громком зале эхо очень сильное. Все так и присели-подпрыгнули-зажали уши от воплей первого же вестника. Прочие орали не меньше, и потому тролли успели, распахнув склад с оружием, вооружиться всем, что было - стрелами и луками, пиками из вязальных спиц, рогатинами и мечами, ножами и щитами. Может, только из-за громкого эха тролли так сразу и поверили в эту нелепицу о заколдованных крысах, но такая доверчивость помогла троллям Громкого с честью встретить подлого противника. Бой завязался весьма кровавым ещё потому, что запас стрел расхватили до последней - у каждого тролля просто охапка имелась - пусть не отравленных, но острющих. И первые крысы, что скатывались из тоннелей в пещеру, походили на подушки для игл, чуть не на ежей. Тролли били из-за каждого угла, из каждой норки-каморки, и крысиная волна, если и дотягивалась до храбрецов, то издыхающей. А первый влетевший эльф собрал не меньше дюжины стрел - так и брякнулся на крыс. Тролли завопили от радости, уложив его, проклятого, но второй воспользовался этим и мелькнул ловчее - пролетел в зал и закрутил вензеля в воздухе, рассыпая меткие стрелы. За ним - второй, третий - и поток крыс. Долгое время стрельба шла самая отчаянная, и троллям удавалось удерживать пещеру. Свист стрел и щёлканье тугих луков смешивались с предсмертным визгом крыс и троллей. Эльфы умирали молча. Пробитые тяжёлыми стрелами чуть не насквозь, они падали почти также часто, как и тролли со стрелой в голове или в груди - в начале боя. Но их место в воздухе тут же занимали пара влетевших в пещеру крылатых бойцов, вместо убитой крысы в зал скатывалось и вовсе три, а ряды храбрых защитников могла укрепить только слабая надежда на подкрепление. Пока она ещё жила, тролли и в рукопашную с крысами ввязались, когда стали заканчиваться стрелы. От криков терзаемых троллей и визга изрубленных крыс эльфы, уж на что вёрткие, то и дело сталкивались в воздухе. А тролли, что располагались поближе к выходу, и вовсе дрогнули. То один, то другой юркали из укрытий в главный ход, что вёл в Тронный Зал. Те тролли, что были слишком далеко от спасительного тоннеля, кричали вслед, что они трусы, и отстреливались до последней стрелы, а потом, обречённо вереща, падали с мечом в руке под двумя-тремя тушами голодных крыс. Иные храбрецы всё же пробивались к тоннелю, прокладывая дорогу мечом и визгом, но большинство осталось на полу со стрелой в теле. Сопротивление гасло на глазах, пока сразу как-то не закончилось - все защитники были застрелены или растерзаны, и бой затих. Громкая пала.
Однако тяжкие эти потери и геройство троллей не могло пропасть даром - только оно и дало шанс на победу, ибо без него вся масса серых убийц беспрепятственно проскочила бы в Тронный Зал - последнюю линию обороны.
А к этому времени там ещё посмеивался король троллей Бар, вспоминая хитрого тролля, что пытался его обмануть. Вообще, в Тронном Зале царило благодушие и довольство от предстоящей сытной жизни на крысином мясе. Тролли ещё суетились - кто с ловчей сеткой, кто с крючьями для волочения туш, кто тащил бочонок и прочую продовольственную амуницию. Вокруг короля Бара посреди огромного Тронного Зала собралось совсем немного вооружённых троллей. Многие прибегали лишь с разделочными ножами, и их приходилось отсылать вооружаться - король Бар совсем недавно своим Указом признал за правду предстоящее нападение эльфов - следом за отвлекающим крысиным, и этот Указ ещё не разнесли до каждого уха. Из кладовых Тронного Зала выгружали оружие и боевые доспехи - лёгкие кольчужки из чешуи, тяжёлые панцири из рога и шлемы из ореховой скорлупы. Всё это примерялось и подгонялось с шутками и весёлым смехом. Король Бар ждал вестей, но при столь стремительном прорыве первой линии система связи дала сбой, ибо многие гонцы были попросту убиты. Известие о появлении из леса обоза принесли пять гонцов. Весть о появлении эльфов - десять. Тогда-то король Бар и произнёс Указ о нападении, тут же посылая большую часть гонцов собирать всех свободных троллей в закоулках Моховой Горы. Весть о начале нападения принесли всего двое, которые не успели увидеть - что такое разъярённая крыса, а сообщение о взятии первой линии принести было уже некому.
Король благодушествовал, и даже отсутствие вестей его не встревожило. Зная жадность своих подданных, он не сомневался, что гонцы идут докладывать, волоча туши, потому и запаздывают. Так он и думал, пока из тоннеля в Тронный Зал не вбежал тролль. Точнее, он сначала вбежал, но тут, в безопасности, силы оставили его и тролль побрёл. Не прямо, а зигзагом, пока не споткнулся и не упал рожицей вниз. В спине его торчала стрела.
Тролли закричали, что прибыл гонец, и мигом притащили его к королю. Стрелу выдернули из костяных пластин кольчужки, и тут король увидел, что дупло для яда в наконечнике стрелы пусто. Король сразу встревожился, и велел привести раненого в чувство. Показал стрелу советнику Маруку. Если тролль сумел прибежать, то стрела, его поразившая была совсем без яда. Это значило, что её использовали вторично. Она уже попала в цель, истратив яд, а её выдернули, уже пустую, и стрельнули опять. У советника Марука вытянулась рожица. Он не хуже короля понял, что это может значить. Эльф расстрелял весь запас, если приземлился и подобрал использованную стрелу. Причём приземлиться он мог только на спокойной, уже захваченной территории. Поэтому король Бар сразу поверил троллю, когда тот сказал о битве уже в Громкой пещере. Если б не эта пустая стрела, никогда б не поверил.
Король Бар запрыгал от злости. Попрыгав, пришёл в себя и тут же принялся отдавать приказы. Дернули за сигнальную верёвочку, подав сигнал тревоги наивысшей опасности - и все тролли в подземелье, бросив работу, кинулись вооружаться, после чего устремлялись наверх, в Тронный. В пещеры Правую и Чёрную побежали гонцы, а в Громкую поспешил спешно собранный отряд в тридцать троллей, с приказом задержать эльфов, а крыс рубить на месте, не пропуская. Тоннель в Громкую широкий, и тролли пошли строем, пятеро в ряд, выставив мечи впереди щитов из черепаховых панцирей. К этому времени из Громкой прибежали ещё четверо, кричавших, что Громкая вот-вот падёт - в воздухе всё больше эльфов, а снизу - крыс, хотя их целую гору набили. Яд в стрелах берёт их плохо, выдерживают несколько попаданий.
Король Бар понял, что пора готовиться к битве в Тронном Зале. К счастью, в своё время король принял меры даже на этот невероятный случай. Были завалены все лишние ходы, заготовлен огромный запас стрел - мало того, король Бар попросил совета по обороне Тронного у союзника, более опытного в воинском деле. Тролли на самом деле народ не воинственный, потому что не с кем воевать - все сильнее. Даже с эльфами дело доходило лишь до коротких стычек - эльфы попросту улетали, когда стрелы заканчивались. А оборона Тронного Зала, огромного по размеру, требовала других навыков. Тут за троллями бесспорное преимущество на земле, но эльфы наплюют на него сверху своими стрелами, и что делать?
Кий лично ознакомился с проблемой, и после общих советов по обороне спросил советника Марука - хорошо ли стреляют тролли? Тот заверил, что хорошо, на что Кий неожиданно посоветовал отучить их как-то попадать в цель. Тогда и только тогда залп с земли непременно собьет вёрткого эльфа. В этом и был ключ к обороне Тронного - стрелять пачками по одной мишени. Тогда перебить всех эльфов - вопрос времени. Оно заработает на троллей. Ведь все стрелы падают вниз. Эльфы обречены.
Король Бар подивился мудрости совета. В самом деле, если двадцать лучников выстрелят точно, они непременно промахнутся, потому что эльф вёрткий. Если стрелы летят вразброс, увернуться некуда. И запретил с той поры учебные стрельбы из лука.
Кий насоветовал ещё много тонкостей воинского ремесла, так что король Бар не сомневался в победе, несмотря на временные успехи противника. Битва в Тронном Зале будет решающей.
Вскоре вернулись гонцы из Правой пещеры, и с радостной вестью - в Правой нападение успешно отбито.Зарублено множество крыс, а полчища эльфов обращены в панический отлёт. Король Бар повеселел, но необходимую поправку в уме сделать не забыл - зарублено с полдюжины крыс, а пара-тройка эльфов, конечно, убралась обратно при виде численного перевеса троллей. Он ошибся ненамного - в Правой тролли спугнули эльфа- разведчика, а три крысы забрались в Правую потому, что дуры были с детства, и делали всё наоборот. Все крысы в лабиринтах выбирали левую развилку - она была шире, а эти уродки - правую неизвестно почему. Кроме того, эльф всё время подавал сигналы боевым горном, указывая направление, но эти дуры упорно семенили в другую сторону, и получили в Правой, что дуракам и положено - скорый конец.
Вся же масса крысиного войска обрушилась на Громкую и Чёрную. В Громкой серым обжорам не повезло - многих досыта накормили герои-тролли меткими стрелами и острыми мечами, но зато в Чёрной разбойницы разгулялись вволю. Поскольку Чёрная располагалась гораздо дальше, то к ней и полетел со своим свистком испорченный эльф. Вход в Чёрную расширялся издали в виде воронки, поэтому эльф, даже не влетев в пещеру, увидел ничего не подозревавших троллей, занятых только ещё разборкой оружия. Кто надевал кольчугу, кто сетку разворачивал, кто меч нацеплял с геройским видом - все сновали взад и вперёд, и весьма весело. Ни часовых, ни страшной цепи лучников за насыпью - ничего, даже разведку в тоннель не выслали. Поскольку эльф уже совершенно сдурел от общения с двумя негодяями, то мигом сообразил, что делать. Он скомандовал десятку эльфов, что летели следом - делай, как я! И вся группа во главе с маленьким мерзавцем сходу пролетела всю пещеру над головёнками троллей - и нырнула в противоположный вход, что тянулся к Тронному Залу. Тролли только рты раззявили, и забегали, и закричали, что к оружию! Эльфы прорвались! Но было уже поздно. На свистки эльфа из входа воронки выплеснулась серая волна, живая и свирепая - и началась резня. И какие уж тут ловчие сетки...Тролль с такой сеткой в ручонках сразу бросил её и кинулся спасаться, едва посмотрев в оскаленную морду зверюги кабаньего размера. Впрочем, спасения искали все - но находили только смерть. Крысы сбивали с ног, крыс было много - иных несчастных просто разрывали на части. Под жёлтыми клыками кольчуги хрустели, как поджаристые пирожки. Те немногие тролли, что отбивались от крыс, стоя спинами друг к дружке, продержались недолго. Всё было кончено - Чёрная пала.

...

Голованов Сергей Петрович: 13.09.16 08:25

 » ЧАСТЬ7

Дорога в сердце Моховой - Тронный - была открыта, и эльф нагло вознамерился лететь туда, как только крысы нагрызутся доспехами. Однако прилетевший связной эльф, которого он хотел послать за подкреплением, сказал, что это бесполезно - в Громкой большие потери, и всех прибывших эльфов король направляет туда. Пока пещеру не возьмут, о штурме Тронного нечего и думать.
Тут возвратились трое разведчиков, что летали в сторону Тронного Зала - на половине пути наткнулись на гонцов троллей, обменялись стрелами, и повернули докладывать.
Эльф решил воспользоваться этой передышкой, чтобы погеройствовать перед королевой Ри. Велев держать оборону, он полетел к выходу из Моховой Горы.
К этому времени терраса перед ней освещалась тремя кострами, в пламени которых жарились три жирных барашка. Негодяй Вейн предпочитал воевать с комфортом. Он рассказывал какую-то очередную дурость солдатам вокруг, которые пили горючее и закусывали яблоками в ожидании, пока готовится мясо. Эльф пролетел мимо них прямиком к карете, где целых несколько минут, тая от счастья, докладывал королеве Ри, что Моховая вот-вот падёт от его геройских усилий. Он уже лично взял штурмом пещеру Чёрную, и теперь ждёт, пока остальные захватят Громкую. Он так хвастался и напропалую геройствовал, что король Ри, который танцевал вензеля в воздухе вокруг королевы Ри, не выдержал и перебил эльфа. Король зашипел, что связь у него надёжная, гонцы летают быстрее стрел, и все новости давно известны. Он бы и раньше перебил эльфа, но не мог сделать этого по этикету - король и королева Ри считаются одним целым, и потому эльф вполне мог докладывать королеве, хотя вполне обязан был докладывать королю - наглый какой, и жаль, что тролли так плохо стреляют. Королева Ри, тоже явно тая от счастья, пролепетала что-то невразумительное, и король поторопился отослать эльфа к Вейну, велел вести в бой последние крысиные резервы. Король Ри очень злился. И так всем было известно, что королева Ри подставилась этому проклятому эльфу своей просьбой помочь магистру. А ведь для просьб и существует он, король Ри, потому что испорчен до того, что может и наплевать на ответную просьбу эльфа. А что теперь? Проклятый эльф, исполнив её просьбу, может просить её О ЧЁМ УГОДНО, согласно закону. На королеву Ри король злиться не мог. Она делает, что хочет - на то она и королева. Но король знал, что делать с героями. Ведь главная битва ещё впереди, и уж ему отлично известно, где должен геройствовать герой.
Тут прибыла ещё сотня эльфов, из Волчьей Пади, и когда связной доложил о взятии Громкой, король понял, что пора лететь внутрь Моховой Горы. Он не стал дожидаться, пока две последние клети с крысами подтащат к лазам. Отдав распоряжения часовым, он устремился следом за эльфами из Волчьей в центральный лаз горы.
А негодник эльф, который болтал с Вейном, тут же бросил это мутное дело и устремился к карете, куда скрылась королева Ри, но навстречу ему вылетел охранный эльф.
- Я не всё доложил Её Величеству.- важно заявил эльф, на что охранник ответил по простому - Вали отсюда. - Он был из связников магистра и общался со всяким сбродом вроде шпионов и послушников, и тоже малость испортился, потому что подумал и добавил ещё матерное ругательство. Эльфу пришлось отвалить обратно к Вейну. Поскольку эльфа переполняло счастье, он повиснул перед рожей верзилы, и похвастался, что говорил с королевой Ри, на что верзила и ухом не повёл. Тогда эльф обозвал его дураком, на что Вейн отчего-то обиделся, хотя обычно на правду не обижался. И обозвал эльфа развратником.
- У королевы свой муж имеется, - сказал Вейн, - а ты к ней клинья подбиваешь, магистр говорил. И ещё нас с Гельдой назвал развратниками? Лети отсюда, боров похотливый, глазёнки бесстыжие - вон, крыс уже к горе подтащили, такой-сякой..-
Правда кому хочешь настроение испортит, даже эльфу, и он заорал, что королева Ри первая выпила волшебного зелья, и только тогда он свихнулся, и начал эти, как их, клинья...
- Ага, королева виновата. Как тебя воздух держит, такого наглого развратника? - сказал Вейн под гогот солдат.- И как такое король ваш терпит? Наш бы давно тебя повесил.-
Эльф обозлился, и сказал, что все короли одинаковы. Пусть Вейн не беспокоится. Основная битва впереди, и уж король найдёт ему место, стрелы собирать.
- Ты сам напросился. - сказал Вейн.- Умным считал, а ты дурак похлеще меня.-
- Ну и пусть дурак.- сказал эльф, выписывая злобные вензеля перед рожей верзилы.- Эльфы знают, что такое любовь. Когда я подохну за королеву Ри, каждый эльф заболеет от зависти. Тебе не понять, потому что вы, люди, смешали размножение и любовь. Вы вонючки, размножаетесь со своими вонючками при любом удобном случае. Где тебе понять, если твоя Гельда так воняет, что свет меркнет, а ты и не чуешь. Ты меньше воняешь. Хотя тоже вонючка, и дурак ещё.-
Подлый эльф знал уже, как достать человека, и он таки достал. Вейн так обиделся за Гельду, что слов не нашёл, и даже стакан с горючим поставил. И только сопел, весь в обиде, а эльф летал, любуясь на его поганую рожу, и ему всё больше хорошело, аж про крыс забыл.
Но плохо ещё эльф узнал этого негодяя - тот готовил достойный ответ. Эльфы произошли от пчёл, и размножаются так же. А именно - когда королева захочет этого. Поскольку эльфы вечны, не знают ни болезни, ни смерти от старости, то королева редко этого хочет - лишь когда слишком мало становится подданных. И её избранник, естественно, жизнь готов положить за такой шанс. Такие избранники у пчёл зовутся трутнями, но Вейн не стал обзывать эльфа. Это неправда. Эльф не трутень, и огонь прошёл, и кирпичом испытан. Эльфа можно понять. И когда Вейн его понял, то нашёл и способ отомстить - дурацкий, поскольку дураком был.
- А не умрёшь ты, гад, за королеву, - мстительно сказал негодяй.- Ишь, губы раскатал. На! Держи волшебный щит, стрелы собирать. Ни одна не достанет.-
И скорый на всякую подлую придумку, Вейн выплеснул горючее и протянул эльфу пустой стакан. Тот был выточен из цельного куска горного хрусталя, с вензелем магистра. Гельда уворовала его недавно - старательная девочка, всё в семью - но дурень и не подумал об этом.
- Залазь внутрь.- сказал Вейн.- Стакан тоненький, ты поднимешь, если головой в стенку упрёшься.-
И поставил стакан наземь. Эльф молчал. Из-за особенности зрения он видел лишь слабый отпечаток ладони, тающий в воздухе. Король тоже не увидит стакана. Это шанс. Эльф спикировал вниз, но стакан уже остыл, и расчёт сплоховал - эльф врезался в стакан головёнкой и брякнулся оземь. Солдаты радостно заржали, но эльф тут же вскочил и запрыгнул в стакан. Он примерился, согнулся, упёрся - крылья сверху, свободны - и взлетел. Было неудобно, однако вполне терпимо - стакан и впрямь не тяжёлый. Эльф покружил, всё примериваясь, а примеряясь совсем, вместо благодарности ещё раз назвал Вейна дураком и мерзавцем, и улетел следом за крысами в Моховую Гору.
- И тебе спасибо.- пробурчал Вейн. Он знал, что это единственная благодарность, на которую идут эльфы по отношению людей - сказать им правду. Если эльф хочет оскорбить человека, то поблагодарит - и покажет этим, что вовсе не ожидал ничего хорошего от такого дерьма. Люди всегда благодарят друг дружку. Они давно не общались с эльфами.
А эльф вскоре обогнал стаю крыс из резервных клеток. Правда, стакан есть стакан, и на крутых поворотах эльфа заносило, стукало и глушило звоном. Когда он прилетел в Громкую, там эльфы даже на полу стояли - настолько теснились в воздухе. Увидев эльфа, король Ри тут же скомандовал лететь в Тронный Зал, и атаковать, не дожидаясь крыс резерва. Важно помешать троллям выстроиться в боевой порядок. А они уже строятся, по докладу разведчиков.
Громкая Пещера мигом опустела, только эльф со своей дудкой и остался, если не считать кучи мертвецов. Эльф принялся дудеть, или свистеть, и крысы не заставили себя ждать. Первый же крыс-разведчик, что скатился в Громкую, увидев дудящего эльфа, сходу попытался его сцапать, но только звякнул клыками о стекло. Эльф присел в стакане, продолжая горнить. Когда крыс догадался, в чём дело, то решительно встал на задние лапы и заглянул в стакан, и за догадливость так получил горном по носу, что взвизгнул, отпрыгнул, и решил поискать добычу полегче. Эльф знал, как обращаться с подчиненными. Нос - слабое место у его бойцов. Но Вейн так им головы задурил, что крыс ещё подумал, прежде чем отойти - приучили, что с обедом надо обязательно разодраться. Только разведчик нехотя пристроился к какому-то мёртвому троллю, как в зал хлынули злые и голодные крысы резерва. Эльф сразу взлетел - сметут толпой, сразу кидаются на живую добычу. Он влетел в тоннель, и вскоре взмыл под своды Тронного Зала, где было тесно от стрел и эльфов.
Не зря полегли герои в Громкой - король Бар успел подготовиться к битве. Тролли выстроили две толстые линии поперёк Тронного Зала, одна за другой. В первой шеренге каждой линии - мечи и копья за щитами, а позади - три цепи лучников. За этими линиями выстроились три "черепахи" - так эльфы называли оборонное построение троллей, походившее сверху на огромную черепаху - сплошь прикрытое щитами, как пластинками панциря, а сквозь щели панциря вылетает рой метких стрел.
Королю Ри очень не понравилось такое построение. Атаки сверху не принесут ничего, кроме потерь. "Черепаху" можно разбить "клином" - не менее действенным построением в воздухе, но две передние фаланги расстреляют снизу любой пролетавший над ними "клин". Оставалось одно - разнести эти две передние фаланги, невзирая на потери.
Когда влетел эльф, атаки эльфов слились в одну. Шум и визг стояли невообразимые, но эльф почти ничего не услышал, и так глушенный хрустальным звоном на каждом повороте. Эльф ухитрился изогнуться по-змеиному, выставить трубу наружу и дудеть, не роняя стакана. Вскоре он один остался над войском троллей, потому что атаки эльфов под перекрёстным расстрелом с "черепах" рассыпались одна за другой, и постепенно эльфы ушмыгнули в безопасное место - к стене против войска троллей, у входов. Атаки не помогли, потому что разведка ошиблась, приняв две фаланги троллей за обычные. Но они оказались очень длинными "черепахами", где и задняя шеренга прикрывалась щитами, и потому разметать их стрелами не удалось. Лучники, укрытые в середине, словно под двускатной крышей, били в щели почти в упор, но уж сбоку - от "черепах" - стрелы летели просто тучей. Перекрёстный обстрел оказался чересчур силён - эльфы лишь метались, уворачиваясь, но падали один за другим. Конечно, эльфы вёрткие, и даже от стрелы в упор могут уйти, но от стрел сбоку-сзади увернуться не удавалось. Тронный Зал широк и высок, но тролли доставали даже самых высотных эльфов залпами с "черепах" - особенно первым досталось, разведчикам. Да, "черепахи" били зло и метко на удивление - разведчики падали на пол один за другим, пробитые насквозь тяжёлыми стрелами. Первым стрелял наводчик - тонкой серебряной стрелой, указывая цель, - а спустя миг к эльфу мчалась целая стая стрел, и редкому удавалось увернуться от залпа, отделавшись лишь пробитыми крылышками.
Увидев, что эльфы отлетели к стене, едва досягаемой для стрел, тролли радостно заверещали, и принялись добивать упавших эльфов. У самих потерь почти не было. Король Бар, стоявший в самой большой, центральной "черепахе", завопил - Победа близко! Вперёд, храбрые тролли!- и войско троллей в прежнем порядке неторопливо двинулось вперёд, держа строй и равнение, плотно укрытое щитами. Такое наступление неизбежно вытеснило бы эльфов из Тронного Зала - или из жизни. Победа казалась неминуемой, тем более, в горячке боя тролли как-то позабыли крыс. Меж тем эльф над их головами упорно горнил, оглохший от ударов стрел в дно стакана, отупевший, усталый от тяжести, но звал подмогу - и подмога хлынула, наконец, в два ручья из двух ходков. Две серые живые волны слились в одну и ударили в переднюю фалангу троллей, от центра до левого края. Тролли заверещали, громко затопали ножками, надеясь отпугнуть набегающих крыс, но те оказались крепки на испуг. Разъярённые толстые твари, брызгая голодной слюной, так дружно накинулись, что буквально смели первую фалангу - они броском сбивали с ног и грызли даже железо. В кровавой бойне быстро стихли вопли, фаланга растворилась в крысах, а уцелевшие тролли кинулись к своим.. Тролли второй фаланги при виде такого разора перестроились - вторая шеренга лучников за щитами присела на колено, третья стояла, щели меж щитами расширили - это позволяло усилить стрельбу вдвое. Отдельных крыс, что преследовали беглецов, удары многих стрел аж назад отбрасывали, но крыс набегало больше и больше, да и эльфы поддержали атаку стрелами, и потому добежавшие отдельные крысы начали вламываться в фалангу. Добежать могли лишь совершенно чокнутые крысы - вцепившись в кого-то и крутясь под ударами мечей, они быстро погибали, и тут эльфы неожиданно густо сыпанули над спинами серых союзников в атаку. Залпы с "черепах" заставили их взмыть вверх и вернуться к стене, но атака отвлекла и позволила основной массе уцелевших крыс добежать до второй фаланги. Их напор заставил фалангу пятиться, перемалывая крыс и оставляя мёртвых троллей, места которых тут же занимали товарищи из задних рядов. Фаланга трещала, изгибалась и местами рвалась, но тролли продолжали упорно отбиваться. Эльфы подняли бешеную стрельбу с виражей. Их стрелы тоже трепали фалангу, занятую битвой с треклятыми серыми тварями, и тролли, неся потери, начали отступать. Фаланга истончилась местами до одного бойца, дрожала и ломалась, пока как-то сразу не растаяла, улизнув к своим последними каплями воинов. Но и крысам победа не даром далась - бойцов среди них почти не осталось. Основная масса серых убийц выбита, а оставшиеся так изранены, что всю злобу растеряли - расползались подыхать или раны зализывать.
Стойкость славной фаланги позволило королю Барру перестроить своё войско. Для этого пришлось отступить к стене, к выходам. Две крайние " черепахи" по команде выступили вперёд, сомкнулись и растянулись, образовав толстую дуговую фалангу от стены до стены. За ней почти вплотную стояла "черепаха" с королём Баром. Два выхода позади "черепахи" круто вели вниз, глубоко в гору, в места раскопок - там хранилось золото и имелось множество обжитых помещений. Внизу оставались и лишние пока тролли - боевой резерв, а также запасы стрел и прочего оружия. При подпитке резервами из глубин горы "черепаха" вполне реально могла отбивать воздушные атаки эльфов - до тех пор, пока будет некому атаковать. Король Бар послал вниз гонцов и начал громко ободрять подданных, обещая скорую подмогу и неизбежную победу. Нужна лишь стойкость, без крыс эльфы не смогут нас взять, повторял король. Троллей больше, победы за нами, мы выстоим! Такие призывы весьма подняли боевой дух - тролли подпрыгивали и вопили угрозы, тем более, что установилось затишье - после уничтожения второй фаланги эльфы прекратили атаки, принявшись подбирать своих раненых, стрелы, и просто кружить в воздухе в ожидании приказов короля Ри.
Тот находился у противоположной от троллей стены Тронного Зала - висел почти на месте, напряжённо прикидывая, как и чем быстрее разбить противника. Неизвестно, чего бы он надумал, не попадись на глаза обидчик, испорченный эльф. Тот прыгал на полу снизу, собирая в колчан стрелы. Король Ри огорчился, что эльф ещё жив, но тут же обрадовался, что это ненадолго. Велев гонцу позвать его, он важно изложил эльфу свой план атаки Большим Клином, честь возглавить который король может оказать только такому герою. Большой Клин отличался от обычного лишь размерами - в Большом собирались все эльфы, и удар его мог быть решающим. При везении, конечно. А при невезении обернуться огромными потерями. Это зависело от того, сколько залпов выдержат передние щиты. Вообще-то король склонялся к мысли послать за копьями из вязальных спиц, запас которых лежал в карете пока невостребованным. Копья могли застрять в щитах троллей, но могли и не застрять, но уж при атаке Большим Клином эльфа точно убьют. Это решило дело - король приказал строить Большой Клин.
Вначале подняли в воздух несколько щитов, подобранных с земли. Каждый удерживало четыре эльфа на длинных копьях. К радости короля, эльф отказался взять личный щит. Он презрительно отмахнулся. И стремительно слетел вниз, на пол. Там странно как-то изогнулся, затем взлетел тяжело и медленно, как гружёный мёдом. К нему сверху немедленно пристроились эльфы, вначале в виде роя. Поднявшись под своды Тронного Зала, рой вытянулся в круглый клин, направленный остриём вниз. Этот клин и двинулся к стене, где стояли тролли, набирая скорость. Шести щитов снизу хватило, чтобы уберечь эльфов от дальних стрел, но на половине пути в них ударил первый слитный залп, который выбил передний щит. Второй залп смёл остальные, но Большой Клин уже падал на "черепаху" троллей. Третий залп - почти в упор - вдарил основной массой стрел прямо в невидимый стакан - только брызги веером, да страшный звон - и эльфы упали на щиты "черепахи" с боевым визгом и сверканием мечей. Побитый стеклом эльф от дикого удара по стакану и от грома малость поплыл головёнкой - и взмыл под потолок, ничего не соображая. Это наверняка сохранило ему жизнь, потому что тролли из дуги-фаланги перед "черепахой" открыли бешеную настильную стрельбу чуть выше её щитов. Эльфы не выдержали этого убийственного обстрела и тут же взлетели, оставляя убитых. Но и "черепаха" от удара едва лапы не откинула. Каждый упавший на её щиты эльф успел ударить меж ними два-три раза острющим мечом, и потому половина троллей либо вопила от ран, либо тихо лежала.
Король Ри оценил потери, и задумался было, но тут увидел испорченного эльфа целым и невредимым, и решил повторить удар Большим Клином. И рот уже открыл, приказ отдать, но тут случилась небольшая неприятность, которая не позволила этого сделать. Тяжёлая стрела, смазанная ядом рогатой жабы, насквозь прошила Его Величество, и он камнем упал вниз. Тролль, что терпеливо сидел в своей тайной пещерке на стене Тронного Зала, дождался-таки удобного момента, чтобы послать эту меткую стрелу. Убежище его располагалось чуть не под сводами - обзор отличный, и тролль сразу выделил зелёное пятнышко среди прочих, весьма разнообразных по цвету. Зелёное пятнышко носилось по залу, иногда пролетая совсем рядом, но тролль осторожничал, ждал верного шанса. О ходе битвы тролль мог судить только по шуму, но понять, кто одолевает, пока не мог - все орали одинаково громко. Чтобы увидеть поле боя, требовалось высунуть нос из норки - и тут его и отстрелят. Тролль придушил любопытство, и предпочёл следить только за зелёной кольчужкой короля. И когда она повисла на месте в пределах точного выстрела, тролль быстро поднял свой лук, прицелился мгновенно - и выстрелил, успев увидеть, как бросило вперёд пробитого стрелой эльфа в зелёном. Отбросив лук, тролль шмыгнул вниз по стене, к спасительному лазу, да так быстро, что очутился на полу раньше, чем брякнулся убитый король Ри.
Смерть своего короля эльфы заметили не сразу. Те, кто замечал, переставали вопить и мельтешить, и шум начал стихать, пока на Тронный Зал тяжёлой глыбой не упала странная тишина - тролли тоже замолкли, настороженные поведением противника.
Эльфы- существа независимые. От эмоций тоже, поэтому гибель короля не могла их очень уж огорчить или разъярить. Просто без короля сражаться бестолку - без него не победить. Смерть короля во время боя случалась и раньше - две тысячи лет назад, и семь тысяч лет, но тогда рядом находилась королева Ри, а теперь её тут не было. Бой потому затих, но глазастые тролли углядели, как в тоннель унесли какого-то эльфа, явно убитого, мигом сообразили все странности, и поле боля взорвалось от воплей - Победа!!! Король Ри мёртв!!!
Сбросив разбитый шлем, король Барр сорвал с советника Марука целый, нахлобучил на головёнку, и громогласно заверещал, приказывая троллям перестроиться. Если до прибытия королевы Ри успеть вытеснить эльфов из Тронного, победа в кармане. Большая "черепаха" распалась на две поменьше, а дуговая - на три совсем небольших. Все пять черепах двинулись вперёд, то и дело вставая для залпа - эльфы заметались, осыпая "черепахи" стрелами. Победа ускользала из рук с каждым новым троллем, что выскакивали из ходков позади "черепах", выстраиваясь в шестую.
В это время испорченный эльф стремглав летел следом за теми, кто уносил короля Ри. Он знал, как командует королева Ри. Мелочами вроде потерь королева голову не засоряла. Если раньше не кончатся эльфы, Тронный будет обязательно взят.
Он успел вовремя. Королева как раз собиралась облачиться в зелёную кольчужку, взятую из гардеробной шкатулки. Кстати, эльфы, что висели у кареты, мигом расступились и пропустили его внутрь, хотя такое нарушение этикета прежде было немыслимо. Просто эльфам показалось, что лететь в бой за мудрым королём как-то веселее, чем за безжалостной королевой. Конечно, королева Ри могла избрать новым королём кого угодно, но эльфы давно знали, кого выберет королева Ри.
Влетев внутрь, эльф заполошно заверещал, чтобы королева одумалась, и что воевать - не её королевское дело, и тут же нагло отнял зелёную кольчужку.
- Ты жив! - воскликнула королева Ри. Окончательно обнаглев, эльф надел на себя зелёную кольчужку короля, и только тут королева вспомнила про законы эльфов. - Я должна тебе одну просьбу.- пролепетала королева.- Теперь, когда король Ри умер, я могу её исполнить.-
- Возьми меня новым королём!!! - завопил вне себя от счастья испорченный эльф, даже не вспомнив советы подлеца Вейна, который рассудил, что эльфу лучше всего просить, чтобы королева его всегда слушалась. Она так и сделает. Всё равно и без просьбы изберёт королём. Но этот эльф такой крепкий попался, что даже дураки его до конца не испортили - потому и истратил драгоценную просьбу попусту. Просьбы разными бывают. Потому эльфы ничего у людей не просят. Они не эльфы. Просьбы людей всегда смертельны. Но маленький негодяй тут же пожалел о своём дурацком благородстве, услышав в ответ радостное, что конечно, она выбирает его своим королём, и кольчужку королевскую надеть поможет, но воевать они полетят вместе. День сегодня явно не королевский - звёзды плохо висят, а короли падают, как груши с дерева. Вдруг Его Величество поранит злобный тролль?
Эльф призвал всю свою испорченность, доказывая, что тролли почти разбежались. Когда он вылетел из кареты в зелёной кольчужке, связной эльф доложил - тролли нарастили шестую "черепаху" и вытеснили эльфов из половины Тронного Зала. Запас стрел подходит к концу, хотя подобраны все в местах боёв. Очень скоро наступление троллей нечем будет сдержать.
Эльф понял, что момент критический. Если потерять Тронный Зал, это крах. Вернуть его сил уже не хватит. Эльф ощутил отчаяние. Где взять резервы? И тут он вспомнил про крысу Гельду и её стаю. Так что напрасно пьяный верзила устраивался поудобнее возле погасающего костерка, готовясь прикорнуть до утра - перед его сонной рожей, словно кошмарик, снова повис эльф - теперь в зелёной кольчужке, и завопил, что - Вейн! Пускай в бой Гельду! Ты получишь всё золото троллей!!! Его там немеряно и несчитано!!!
На что злодей, ничего спьяну не поняв, удивился :- Зачем тебе Гельда? Я друзей не продаю. Кстати, когда домой ехать? Гору-то взяли? Холодно что-то...- долго ешё мог бы бормотать пьяный болтун, но эльф вдруг подлетел к самому уху и тихо сказал: - Вейн, я прошу тебя. Пожалуйста.-
Вейн вздрогнул и протрезвел. Ещё никогда эльф ни о чём его не просил - только орал и требовал, подгонял и заставлял со скандалом. Эльфы вообще считают людей за говорящую грязь. Эльф может попросить только равного ему, эльфа. Потрясённый Вейн раскрыл рот, протрезвел ещё больше, и ответил, что ладно, бери Гельду. Если это не Знак Божий, тогда что это?
Но вскоре негодяй опомнился, и принялся ныть, чтобы эльф не поранил бедняжку, и берёг её, как последнюю крысу, и даже посетовал на неправильно устроенный мир, где бедных крысок обижают все, кому не лень. А когда Гельда со своей голодной сворой, играя буграми мышц, исчезла в недрах горы, Вейн в тяжёлом предчувствии и вовсе расклеился. Он выпил последний стакан горючего, и долго горевал, называя себя предателем и вновь пеняя на подлый мир, где предают только своих друзей, потому что продать некого больше.
Увидев в Тронном Зале вместо страшной королевы Ри своего нового короля, все эльфы завопили - Да здравствует король Ри! - и такие вензеля на радостях закрутили, что король троллей Барр отдал приказ переходить к обороне. Он почуял неладное. Тролли быстро отступили, развернув свою дугу вокруг королевской "черепахи". И дуга оказалась вдвое толще, и "черепаха" явно выросла. Король Бар завопил, что осталось отбить последнюю атаку - и вперёд, к победе, троллей не удержать!
Эльфы принесли тяжёлые связки копий, а новый король эльфов снова затрубил в свой рог. Копий тролли не напугались - щиты усилены, выдержат, а на эльфову свистульку и вовсе заревели, что эльфам конец, пусть попробуют сунуться. По приказу нового короля эльфы устроили в воздухе карусель во всю ширину зала, с разлёта швыряя копья в "черепаху" - только гул стоял - но тролли не дрогнули. "Черепаха" быстро нарастила щетину из копий, торчащих в щитах, и превратилась в ежа. Потерь среди троллей почти не было, если не считать главной - потери манёвра. С этими копьями, крепко всаженными в щиты, уже не перестроишься, ну никак. Конечно, будь время, от торчащих копий непременно бы избавились, но сколько может судьба баловать троллей? Лёгкая тревога в душах воинов начала расти, когда из тоннелей снова показались крысы. И она росла всё быстрее с их приближением. Вопить и пугать их никому не пришло в голову - уж очень свирепый, забубённый и размашистый видок имели эти крысы. Эти чудища имели размеры повыше иных троллей, да и клыки уж не короче их мечей. "Черепаха" как-то сама по себе принялась вдавливаться в выходы позади. Дуга-фаланга посыпала стрелы, но попадания лишь вконец разъярили и без того злобных и дурных тварей. От удара стаи во главе с великаншей Гельдой - утыканной стрелами и остервенелой, - тролли покатились, как кегли. И пошла резня клыками, и расстрел с воздуха стрелами. Тролли из дуги защищались отчаянно. В Гельду вонзилось не меньше десятка мечей, но она ухитрилась, страшно вереща и в последних конвульсиях, ещё тролля перекусить, вдогон к тому десятку, что уже задрала и двум десяткам, что перекалечила. Крысиная стая разметала центр фаланги, но залатать брешь троллям не удалось - они были скованы щетиной копий. Тролли могли только выдавливаться в спасительные проходы, бросая щиты,и "черепаха" усыхала просто на глазах. Напрасно король Бар пытался остановить трусов, визжа, что крыс мало, что победа близко. А когда метко брошенное копьё пробило его грудь, сопротивление сразу погасло. Тролли кинулись спасаться. Из "черепахи" убежали почти все, а из дуги мало кто уцелел - эльфы безжалостно рубили и расстреливали всех, кто шевелился.
Поле боя осталось за эльфами, и между стен Тронного Зала заметался их дружный радостный вопль - Победа!!! Слава королеве Ри!!!
Родная Моховая Гора была возвращена, наконец, её исконным хозяевам. Хотя троллей внизу оставалось достаточно много, все знали, что в круто ведущих вниз ходках можно только отступать ещё ниже под градом камней, которые и похоронят всех заживо.
Эльфы никого не преследовали, да и радовались недолго. Эльфы не тролли, которые пьянствовали бы три дня, одержи они победу. А эльфы побросали лишнюю воинскую амуницию, и занялись уборкой жилища от всякого мусора вроде мертвецов. Королева Ри должна жить в подобающей чистоте. Новый король едва успевал распоряжаться - какие ходы запечатать, какие расчистить, и прочее. Поскольку все указы прежнего короля Ри оказались в его воле, эльфу приходилось подтверждать их, отменять, или поправлять. Так, прежний Указ "хороший тролль - это мёртвый тролль", из-за нехватки рабочих рук эльфу пришлось подправить, сделав прибавление - " а также пленный тролль, который помогает эльфам убирать мусор из Моховой Горы". Связные эльфы тут же принялись вопить поправку во все щели и норы, и оттуда тараканами полезли повеселевшие пленные тролли. Они горячо одобряли новый Указ, гневно осуждали ещё непленных лентяев, и тут же принимались за работу. Один уже хороший тролль так обнаглел, что посоветовал новому королю Ри не выволакивать мёртвых крыс наружу, а сбрасывать для быстроты в нижние галереи, но эльф и ухом не повёл на бормотания всякого дерьма снизу. Любой другой Его Величество прислушался бы к дельному совету, но этот эльф, испорченный людьми, почему-то не смог сбросить, как попало, славных крыс. К тому же это солдаты Вейна - пусть и делает с ними, что хочет, хоть съест. Потому эльф велел тащить всех крыс на выход - та ешё работёнка. Со своими покойниками легче - эльфы не признавали их за что-то ценное, и спихивали вместе с мёртвыми троллями в наклонные штольни, а потом засыпали камешками.
А Вейн, потрясённый до глубины дурной души, выложил трупики рядами, и долго бродил вдоль них, шатаясь и всхлипывая о бедных, бедных крысиках, загубленных злыми эльфами. И как так можно всех поубивать, и что творится на белом свете, и это явный Знак Божий, что будет ещё хуже. Если б это горе увидел Сэм, то сразу бы согласился салом пятки смазывать. Солдаты, что бродили следом, тоже имели угрюмые рожи, находя своих любимцев и любимчиков покрытыми кровавой коростой от ран. Прожженные наёмники были потрясены, и поглядывали на эльфов с явной неприветливостью. Когда же тролли, пыхтя, еле вытолкнули наружу тушу Гельды, верзила с горя так и сел. Пьяные слёзы просто ручьём побежали, и дурак так горестно взвыл, что даже испорченному эльфу стало тошно. Он прилетел полюбезничать со своей драгоценной королевой, и обрадовать, что покои вот-вот приготовят, а тут Вейн внизу ползает, печальный такой, и укоряет, что эльф убийца и негодяй. Раньше эльф и не подумал бы слушать, чего там всякое дерьмо воняет, но теперь эльф не мог считать Вейна дерьмом. Поскольку эльф задолжал просьбу, негодяя приходилось считать ровней эльфу. Для полного равенства требовался Указ, как это было с принцессой Кристи, но эльф ещё не совсем рехнулся, такие Указы издавать. Но объяснить свои нехорошие поступки, в коих обвинял верзила, эльф был просто обязан, по всем их законам. И эльф, слетев на уровень уха, проверещал, что так и получается, как воет верзила - "отдал роднульку на растерзание", но эльф не виноват, раз крыса Гельда дура набитая - так и кинулась на мечи и стрелы, позабыв Вейна и его наставления. А тот сколько раз говорил - и не одной ей, а всем крысам - что умный должен первым делом уцелеть. А Гельда и не подумала дезертировать. Вейн слишком её заколдовал, сам виноват, и хватит ныть и плакать, когда Моховую Гору освободили, и королева Ри - вот она, рядышком.
Вейн пригорюнился, но ныть перестал - в словах эльфа была только правда. Ругать себя Вейн не мог - себя он любил, подлец. И всё прощал, как научился у умных людей. И принялся копать братскую могилку, где похоронил всех убиенных крыс, и Гельду с семейством, и обещался над холмиком навещать их, бедолаг, обманутых им вероломно, и просил простить его, потому что он тоже когда-нибудь подохнет. Он и с детьми обещал навещать, если заведутся, а с внуками не обещал, потому что детей воспитает умными, а какой же умный доверит внука такому дураку.
После возни с могилкой мрачный Вейн велел солдатам быстрее собираться, да и убираться подальше от летающих негодяев. Эльф проводил Вейна до самого леса, летая над головой, и талдычил, что должен Вейну одну просьбу, и пусть тот попросит, чего хочет, но Вейн молчал, разобиженный, посылал эльфа куда подальше, и бухтел, что ничего не хочет от такого мерзавца.
Эльф обиделся и улетел, наконец. И нажаловался королеве Ри, что Вейн ничего не попросил, и тем самым встал на уровень эльфа, только Указ осталось издать. Как такое может быть, если Вейн ни вблизи, ни издали на эльфа не похож, а похож на обычного дурня. Но мудрая королева отсоветовала издавать такой Указ. Она сказала, что все люди одинаковы, и Вейн ещё не придумал, чего бы такое потяжелее попросить. Когда придумает, то вернётся, и королева заранее скорбит, ибо эльф умрёт, если не сможет выполнить просьбу.
Эльф, успокоенный словами королевы, напомнил, что Вейн дурак. Только потому эльф и подставился просьбой в разгар сражения. Дурак - это не обычное человеческое дерьмо, которое ничего не делает задаром. Дураки так или иначе связаны с Бесконечностью, и потому легко забывают долги, свои и чужие. А свою дурость вообще раздарить готовы. Умные их потому и убивают, как убили Главного Дурака, про которого говорил Вейн - Христа. И эльф с беспокойством чувствует, что Вейн НИЧЕГО НИКОГДА НЕ ПОПРОСИТ.
Королева Ри при этих словах едва не окаменела. Так эльфов ещё никто не оскорблял за всю мировую историю. Это хуже, чем смерть возлюбленного. Это означает, что люди не ниже эльфов. А значит, тоже вечны, а не временны. Но тогда именно им принадлежит этот мир, а вовсе не эльфам, потому что люди сильнее. Дрожащим голоском королева Ри сказала, что Вейн обязательно вернётся и что-то попросит. Иначе что-то будет. Может быть, вообще конец света.
Эльф согласился только из любви к королеве, ибо в глубине души был уверен в другом. Вейн выкинул из головы мысли об эльфе и какой-то просьбе - зачем это дураку Вейну? Эльф с трудом мирился с таким оскорблением.
Однако веру в правильное мироустройство, где дерьмо все, кто не эльфы, ему скоро вернули, да так, эльф брякнулся на пол рядом с подлым троллем, который оказался куда умней мерзавца Вейна. Пока эльф наверху крутился да кручинился, в недрах Моховой Горы среди моря скорби и страха один только тролль сиял от счастья до того, что чуть не светился. Он держал речь у ворот Главного Золотого Хранилища перед троллями, что заполнили все подступы к пещере. Не находись у Хранилища усиленного отряда часовых, золото бы уже растаскивали все. Хотя унести его из Моховой невозможно - все выходы под контролем эльфов - но тролли всё одно растащили б его и попрятали. Так уж они устроены, храбрые тролли - и шкуркой бы рискнули, хотя только и оставалось, что спасать её. Однако охранники Хранилища выставили копья и никак не хотели верить, что король Барр убит, тролли разгромлены и всё вообще пропало. В разгар скандала и вылез на возвышение весёлый тролль, и завопил, что никто не верил в его предсказания о заколдованных крысах, но ему было наплевать, потому что ещё многое предвидел, но промолчал из скромности. Теперь пришло время открыть пророчество. На самом деле они, тролли - победили эльфов, но не догадываются об этом. Победили потому, что появился он, единственный честный тролль на белом свете, тролль королевской породы, в котором возродился Дух благородного рода Чёрных Троллей, сгоревших в Великой Огненной Войне. Эльфы сразу это признают, едва глянув на него, ибо тоже происходят от Чёрных Троллей. Ну, в горячке могут с первого и не признать, если честно, однако со второго взгляда точно признают в нём брата, а не дерьмо, как все прочие тролли, мелкие врунишки и жалкие подлецы. Его признают за настоящего короля троллей, с уважением вернут брату половину Моховой Горы, и всё золото в Хранилище тоже отдадут - это моё золото, понятно? Вот он я перед вами, ваш новый король. Настоящий, много претерпевший от прежнего, фальшивого короля Барра, который за это предсказание убил бы на месте. Кто не согласен с этим, может уматывать отсюда, под стрелы эльфов.
Тролли притихли. Они смотрели в лживую рожицу тролля, в его бессовестные глазёнки, тщетно выискивая честность и благородные черты, однако никто не осмелился обсмеять тролля и назвать вруном. Все помнили, как тролль орал всем и каждому о грядущей Красной Терре - и она грянула. Весь пол в Тронном Зале липкий от крови. И о крысах заколдованных вопил. Оказались и впрямь такими заколдованными, что дальше некуда. Конечно, и сейчас ему не верили, и такая невероятная наглость в предсказании - и впрямь королевского размера - просто ошарашила всех. Но все делали вид, что вроде поверили, потому что были настоящими троллями, подлыми и хитрыми. Да и деваться всё равно некуда. Лучше обождать со штурмом золотого запаса, убедившись, что эльфы убьют за такую ложь наглого тролля. Ведь каждому троллю хорошо известно, что правда - это всегда ложь. Этот наглец наврал так, что поверить невозможно - именно поэтому его враки могут оказаться и правдой.
С десяток самых храбрых решили оправиться наверх с троллем, посмотреть - что получится. Впрочем, эти были, скорее, самыми трусливыми троллями, потому что Указ о хороших троллях уже всем был известен, и они ничем не рисковали. Если б не золото, все давно бы поздавались - это самый безопасный способ уйти из Моховой. И вскоре храбрецы во главе с троллем выползли из норы в Тронном Зале, вопя, что они хорошие тролли. Налетевшему эльфу, который собирался показать участок для уборки, тролль заявил, что он - новый король Барр, и просит о встрече короля Ри. Эльф на мгновение замер в воздухе. Он был испорченным, из связников магистра, и потому какое-то мгновение боролся с желанием треснуть с разлёту нахального тролля, не желающего работать, хотя король троллей - дело короля эльфов, а вовсе не его. Кстати, если б покойный король Барр выделялся как-то среди рядовых бойцов - его б и пальцем не тронули, и убили просто по ошибке. Король Бар даже эльфам не верил.
Эльф пересилил себя, и стремглав улетел с известим, и вскоре к ним спикировал король Ри. Он хотел с помощью нового короля Барра быстрее очистить Моховую от мусора, а потом - и от мусорщиков, и только, но при виде радостной и такой знакомой рожицы король Ри так и плюхнулся на землю. Эльф вспомнил все обещания этому типу. Тролль заулыбался ещё шире, и вскричал, что очень рад видеть и приветствовать Ваше Величество. Так рад, что и не представить.
Эльф закряхтел. Он не мог врать про радость, как подлый тролль. Но сквозь зубки и нехотя, а пришлось тоже пожелать здравствовать новому королю Бару. И на Тронный Зал обрушилась мёртвая-мёртвая тишина. Все эльфы замерли в воздухе, не веря своим ушам, а тролли позади своего короля так просто упали, едва услышав, что король эльфов вообще ответил на приветствие. А когда осознали, что тот пожелал здравствовать, тоже перестали верить своим ушам.
Тролль ухитрился заулыбаться ещё шире, хотя шире вроде некуда, и поспешно сказал, что прежний король Барр был жадина и прохиндей. Он связался с людьми и предал своих братьев эльфов. Он расплатился за это высшей мерой. А вот он, новый король Бар, из совершенно другого теста, и в доказательство предлагает королю Ри принять от него подарок - ровно половину своего золота из Хранилища. Делить, так по братски.
От этих наглых до полного издевательства слов многие эльфы тоже плюхнулись на пол, а уж тролли просто затряслись от ужаса, ибо это золото принадлежало эльфам по праву победителей - разве что напрямую лапу недосуг наложить.
Король Ри вздохнул с облегчением, хотя лучше других знал состав теста, из которого вылеплен этот невероятно хитрый, лживый и подлый тролль - прежний покойник рядом с таким мерзавцем с радостью отдыхает. Но король Ри не хотел, чтобы узнали про обещания, и потому был даже благодарен - тролль настолько подлый, что и не напомнил о них. Зачем? Эльф дал Слово.
И с эдакой мягкой укоризной король Ри ответил, что не может принять подарок, ибо эльфам золото не нужно. И уж не ради золота они тут воевали, а ради справедливости. И пусть потому всё золото останется у короля троллей, тем более, что эльф видит, из какого более другого теста он вылеплен. Конечно, этому золоту и люди могли бы порадоваться, из союзников, но они перебьются - они всего лишь жалкие люди.
Услышав, что союзников-людей король Ри считает НИЖЕ их короля, двое троллей едва не сошли с ума, и сразу уползли вниз, где с плачем и в истерике завопили, что свершилось чудо - родился великий Тролль, который не врёт. Это он потомок Чёрных Троллей, и это признал король Ри! Сбылось древнее пророчество о Великой Битве, после которой тролли станут равны эльфам. Значит, народец троллей спасён, и наступила эра счастья и покоя!
Охрана Золотого Запаса взревела - Да здравствует король! - и ещё твёрже сжала копья. Прочие тролли тоже подхватили этот вопль, но скорее по привычной хитрости. В древнем пророчестве вряд ли говорилось о прошедшей битве. Там сказано, что тролли и эльфы будут умирать и воскресать бесчисленное множество раз - зачем же эльфы приказали сбрасывать мусор в штольни? Там говорилось, что восстанут мёртвые Чёрные Тролли и будут биться с Чёрными Духами. Это крысы, что ли, Чёрные Тролли? А кто тогда Чёрные Духи? Нет, вопящие гонцы ошиблись, тролли не поверили им, но наверх поспешили. На половине пути в Тронный им попались совсем размочаленные тролли. Полуживые от потрясений, они плакали в три ручья, и лепетали о том, что король Ри и впрямь признал почти за брата их славного, великого спасителя короля Барра. Он ещё величавее, потому что врёт эльфу в глаза всю правду - что все тролли его братья и родные, и потому могут жить в Моховой Горе вместе с эльфами, тоже теперь братьями, выходит. Словом, и впрямь - победа!!!
Когда тролли принялись выпазить изо всех щелей в Тронный Зал, то увидели своих собратьев уже совершенно икающих от слёз, а два короля рядышком мирно прогуливались едва не под ручку, и дружески беседовали, деля Моховую Гору. Король Барр как раз выклянчивал право проходить по Тронному Залу, хоть по краешку, всем троллям. И пользоваться старыми ходками, хотя бы временно, а то новые копать долго. Эльфам уже надоело шлёпаться при каждом новом Указе. Королю виднее - и эльфы занялись своими делами. А король Барр, обернувшись, увидел огромную толпу робких подданных и изволил нахмуриться. А почему это его лентяи до сих пор не помогают благородным братьям эльфам в очистке от мусора нашей Моховой Горы?
Тролли принялись расползаться, а король Бар льстиво сказал королю Ри, что будет счастлив познакомиться со славной королевой Ри, которую король так заботливо оградил от грязной работы по наказанию негодяев, что захватили нашу Моховую Гору. Теперь они все дохлые, остались только хорошие тролли, и воистину удивительно, как мерзкие людишки ухитрились так перессорить два братских народа, что чуть не подрались.
Король эльфов, хотя и сопел недовольно, всё же был вынужден согласиться, что люди всегда виноваты, поэтому с ними нельзя связываться, как и завещали общие предки, великие Чёрные Эльфы, которых тролли называют Чёрными Троллями. Покойные короли нарушили этот завет - и сполна расплатились за это. Ещё легко отделались, не как в прошлый раз, когда все сгорели в Великой Огненной Войне. Теперь им предстоит вовремя исправить ошибку, чтобы избежать новой Огненной Войны. Для этого надо порвать с людьми. Эльф знает их, как никто - и больших мерзавцев трудно вообразить. У них белое и чёрное, добро и зло - это одно и тоже. Как захотят, так и видят. Неудивительно, что Чёрные Эльфы вместе с людьми перепутали жизнь и смерть.
Король троллей живенько согласился, напомнив, что Кия он уже прозорливо продал, он такой. Осталось только магистра продать. И плевать на людей - тут не достанут.
Король эльфов тяжело вздохнул, и сказал, что с радостью бы так и сделал, но договора о союзе эльфы с людьми не заключали. Эльфы не могут, как тролли, плевать на заветы предков. Они просто помогают принцессе Кристи, которая признана Указом равной эльфам. Если магистр считает, что заключил договор с эльфами, это его личное дело. Но он не такой дурак. Он гораздо хитрее. Поэтому придётся пока что работать на этого скользкого магистра, который настолько подл, что даже держит слово и обещания выполняет, как сделал это, отдав приказ о штурме Моховой.
Тролль сказал, что тоже людей знает - на чуть-чуть меньше эльфа, если точно не считать. И с радостью бы держался подальше от коварного магистра, но раз договор с ним нельзя разорвать, остается соблюдать его. Если не удастся уговорить принцессу Кристи его разорвать.
На это король Ри только вздохнул, что это уже невозможно. Девчонка настолько испортилась, что пусть немножко, но уже не принадлежит самой себе, незаметно растворяясь в других людях. Понемножку - и в магистре, и в родственниках. Их заботы - немножко и её теперь заботы, а значит, пока не разгромят желтяков - или сами не разгромятся - говорить с ней бесполезно. Хорошо, что на королевство ей пока наплевать. Но сколько эльфы ей не долбили, что война бессмысленна, магистр с родичами настолько её испортили, что ей стала нужна ненужная победа. Люди не вечны, как эльфы. Они вчерашний день свой не помнят. Тем более не помнят, что и тут, и там, и где ни плюнь - везде бились и десять, и сто лет назад, и тысячу, и всегда - войско на войско или один на один. И все визжали с пеной у рта - Всё для победы! И опять вопят. Любой эльф заснёт от скуки. Такая бессмыслица. Ведь все подохнут, хоть с победой, хоть без неё. Как прошлые, что уже сгнили, так и будущие, что ещё не родились. Магистр уже опутал девчонку своими сетями, а она с радостью опуталась, хотя и корчит из себя, что сама по себе и на всех плевать. Но эльфов не обманешь. Её не уговорить.
- Тогда, - сказал король троллей,- раз принцесса такая слюнтяйка, надо хоть кого разгромить, а для этого побыстрее продать этого хоть кого. Дронов продать сподручней.
Заметив, что эльф нахмурился, тролль без запинки продолжил - Но уж желтяков разгромить гораздо почётней. Поэтому я продам и буду продавать желтяков нашему другу магистру почти забесплатно. Лишь бы скорее победа. И тогда мы сможем расплеваться с людьми. А пока нельзя ли отдать троллям пещеру Громкую - хотя бы низ. Да и прочие низы в прочих пещерах. Хотя бы временно.
Эльф аж подпрыгнул и возмутился, - за что же воевали тогда, если всё отдавать? На что тролль тоже возмутился - действительно, всё отдавать, и зачем тогда воевать было? Только подлостью людей такое и можно объяснить.
После долгих пререканий эльф отдал все низы всех пещер, да и кладовки все, да и прочее, пусть и временно, но в постоянное пользование.
Тролль поспешил сбежать под предлогом пересчёта золота, едва только эльфы огласили новый Указ короля. Уж очень король задумчивый сделался. Как бы не передумал. Он же такой испорченный.

...

Голованов Сергей Петрович: 14.09.16 08:28

 » ЧАСТЬ8

Однако он ошибался - эльф оказался испорчен ещё больше, потому что остался доволен неожиданным союзом с троллями. Летя любезничать к своей королеве, эльф даже забеспокоился на миг своей испорченностью, но только на миг. Потом он начал гордиться ею, как и подобает настоящему королю. Ведь только через короля и общалось с внешним изменчивым миром вечное племя эльфов, подставляя его под губительный шквал новостей оттуда. Короля Ри неимоверно уважали все эльфы - за то, что вечный эльф добровольно портится от общения с подлым в своей изменчивости миром, рискуя или умереть, или - превратиться в тролля, если не повезёт умереть раньше. Поэтому любой самый дикий Указ короля выполнялся беспрекословно. Он король, ему виднее. Он же испорчен.
Осознав, что он и впрямь настоящий король - убийца, обманщик, подонок и негодяй, эльф страшно загордился тем, что стал таким не потому, что его выбрала королева Ри, а сам по себе, как самородок. Он будет хорошим королём своему народу. И лишь единственная тучка маячила на горизонте радужных перспектив - ответная просьба Вейна. Тучка, которая могла закрыть всё небо смертельной чернотой невыполнимости.
Если б эльф повнимательнее слушал споры дурака с магистром, да ещё на их мысли бы внимание обращал, он бы так не беспокоился. Потому что быстро понял бы - Вейн обречён, приговорён, и чуть ли не стоит уже на эшафоте с петлёй на шее - только пинка не хватает, чтобы повис и ножками задрыгал. После штурма Моховой Горы от Вейна никакой пользы магистру не светило, кроме неприятностей и всякой измены, и потому даже без приказа магистра петля на шее Вейна, образно говоря, сама собой принялась затягиваться. Едва узнав, что крыс на холме больше нет, глава разбойников Лейн поспешил к послушнику Клею. Они долго шипели друг на друга в углу комнаты, пока вдовица готовила сытный завтрак потолстевшему послушнику. Лейн шипел, что никакого приказа магистр не отдаст из-за секретности. Вейн вот-вот в город уедет, и потому гони купчую на гостиницу, и отвернись - с магистром всё сговорено. Послушник шипел, что не убежит гостиница, и нечего спешить, но крыть ему, по сути, было нечем. Послушник колебался только из-за болезни магистра - выздоровеет, и ну как передумает? Шипение Лейна о несчастном случае послушника не удивляло, хотя магистр ничего такого и не говорил из-за вечной секретности. Каждый знает, что положено. Лейну велено передать купчую, как попросит, а Вейна в городе быть не должно - вот и всё, что сказал магистр. Но в словах Лейна о несчастном случае виделся такой родной до слёз почерк магистра, что послушник сразу поверил. Из-за слюнтяйства послушника Вейн ещё целый день смог безнаказанно горевать о своих крысах. Всех молодых крыс, что ещё оставались, он выпустил заботливо в деревне, и ближе к вечеру пошёл в гостиницу, где поплакался Гельде на злых эльфов, и несказанно обрадовал новостью, что собирается ехать в город. Здесь делать нечего, тем более, что все Знаки Божии кричат - Беги, Вейн, беги! Кругом трупы и трупики. Сэма нет, свободы нет, денег нет, все живые ненавидят, а теперь и крыс нет - единственных, кто его любил. От Моховой Горы он и в деревню б не вернулся - сразу в город. Но вернулся, потому что вдруг Гельда не передумала ехать с ним в город?
- Конечно, не передумала! - завопила Гельда, и чуть Вейна с ног не свалила, кинувшись собирать вещи. Собрать быстро не получилось, и она послала Вейна за лошадью и телегой, отвозить добро на холм, в кузню. Послушник Клей застал в гостинице визги вокруг вихря, в который превратилась Гельда. Она металась по комнатам и тащила, что под руку попадало - котлы, горшки, посуду, занавески, полотенца и просто тряпки без названия. На послушника наорала и отняла носовой платок, что вытащил неосторожно, а на слабые уговоры остаться так глянула, что послушник посторонился с дороги.
Клей махнул рукой, и тоже принялся собираться в город. Сундуков не имелось, и уже через час послушник, сидя на коне у околицы, сунул в жадные руки Лейна пергамент, где говорилось, что король Алан продал гостиницу крестьянину Лейну - с королевскими подписью и печатью. Тут же огрев коня плетью, послушник ускакал, надеясь в глубине души, что Мюррей и его солдаты не допустят несчастного случая без приказа магистра.
Но послушник ошибся. Приказ у Мюррея имелся - если Лейн предъявит купчую на гостиницу, пропустить его на холм, и не вмешиваться в его добрые дела. Он так и приказал своим солдатам, когда вокруг кузни началась свара между разбойниками Лейна. Конечно, Вейна все ненавидели. И уж если нашёлся такой Лейн, который орал, размахивая пергаментом, про волю магистра, и всем своим видом не боялся петлёй ответить за такое жаркое дело, то разбойники только порадовались за Вейна, что отмучается. Всех достал дурак своей болтовнёй, кнутами, крысами, драконом, девками, и прочими обидами.
Но толпой возле кузни собрались позже, когда перессорились, а поначалу предпочитали издали радоваться в ожидании, когда заполыхает проклятый болтун. Чтобы поймать его в старой кузне, Лейн часа два изображал доброго самаритянина, помогая затаскивать в кузню свозимые вещи. Эту старую кузню занял Вейн, когда Сэм выстроил новую - больше и жарче. Вейн сколотил там кровать, и ночевал в ней то с одной крысой Гельдой, то с другой. Он и с обеими бы ночевал, но крысы друг дружку не переносили. И когда Вейн с Гельдой затащили в кузню один из последних сундуков, то Лейн, не теряя времени, тут же и подпёр дверь приготовленным колом. Сбегав в новую кузню за молотком и гвоздями, Лейн для верности и гвоздями заколотил дверь. А когда удивлённый верзила высунул из окошка нос, то Лейн и по носу попытался стукнуть вместо ответа, но негодяй его увернул, к сожалению. Тогда Лейн злорадно сказал, что всё, попался, мерзавец, изменник, выродок, и сейчас вот заполыхаешь. Вейн открыл было свой поганый говорильник, но его оттолкнула Гельда, и начались скандалы и выяснения. Лейн весело сказал, что такую красотку жечь не собирается. Пусть вылезает в окошко - никто её молотком по голове не стукнет, и обратно не столкнёт. Но сначала пусть выбросит в окошко добро из сундуков, а то ведь сгорит, жалко. Подошедшие бандиты Лейна загоготали, принялись шутить и устанавливать очередь на Гельду - они были веселы и пьяны от горючего, что поставил за свой счёт Лейн, для поднятия боевого духа. Лейн, широкая иногда натура, и солдат горючим угостил, и они подходили очередь занимать, рассудив, что пожар всё спишет. Пусть Гельда и любовница магистра, как она принялась вопить, но уж больно красивенькая, да и вообще - крепкая, выдержит. Их всего сорок восемь набралось, нет, сорок девять, ну, ещё трое, до кучи. Гельда голосишко сорвала, принявшись визжать, а потом со страху обгадилась, поняв из перепалки с Лейном, что магистр дал добро, а она просто попала под горячую руку из-за дурака-дружка, не повезло девушке, бывает. Сама виновата - знала же, что с Вейном добра не наживёшь, одно только худо - всё знала, и так глупо попалась. Она принялась метаться по тесной кузне, колотить Вейна, реветь медведицей, - вся обгаженная, с запахом, что ой-ой, и шуметь всячески по-другому, но вылезти всё же побоялась. Всё-таки уже шестьдесят семь поджидают...до смерти заездить могут. Когда она забилась в истерике на полу кузни, скорые на расправу разбойники Лейна уже подтаскивали к стенам кузни привезённый хворост. А Лейн, увидев в окошке, наконец, рожу Вейна, с приветливостью сказал, что Вейну бояться нечего, он же верующий, и его, конечно, Господь выручит - пошлёт дождичка, или там громом всех поразит, и от такой шутки иные хохочущие крестьяне даже наземь упали, держась за животы. Но мерзавец Вейн, к удивлению, тоже засмеялся, да ещё со злорадностью, и сказал, что просить будет не о себе, как верующему и положено, а за бедняг бандитов, потому что догадывается, какую им казнь приготовил Господь по весёлости характера. Вейну не крестьян жалко - чёрт с ними, сволочами,- а их безвинных жён и детишек. У Господа натура широкая, он мелочами не утруждается, и всех подряд в деревне исказнит твёрдой рукой его друга Сэма. Тут бандиты захохотали ещё радостней, а Лейн с удовольствием открыл дураку глаза, сообщив, что никто его не убивает. Он сам сгорит по пьянке от выпавшего уголёчка. С этой печальной вестью к Сэму и гонец уже скачет. Пить надо меньше - назидательно закончил Лейн, и те из бандитов, что ещё держались на ногах, так и упали от хохота.
На это Вейн усмехнулся снисходительно, и ответил, что Сэм не первый день на свете живёт, и уж сообразит, что кузня давно не топится. Но и без кузни Сэм быстро поймёт, что к чему, потому что был у них похожий случай три года назад, под городком Мейном. Не слышали о таком? Неудивительно, потому что нет больше этого городка, одни руины и могилы. Войско, в котором наёмничали тогда два дружка, возле городка и стояло на отдыхе. Городок этот штурмом ни брали - сам ворота открыл, да и не грабили почти, а солдаты, что ходили туда погулять, то и дело попадали в несчастный случай. Кто в луже по пьянке утопнет, кто в яму свалится, шею своротив, а кто и на железку какую напорется, всё по пьянке. Короче, герцогу, что войском командовал, надоело это, и велел он вырезать всех жителей, а то умные больно. Если б бедные бандиты увидели этих бессердечных солдат, они бы огорчились, как и Вейн, что люди могут такое творить, гады. И женщин, и детей. А Сэм тогда удивил всех - уж очень ему понравилось подкидывать детишек вверх - безвинных агнцев Божьих - да и ловить их остриём меча. Да так ловко - к нему солдаты только и успевали детишек подбрасывать. На копьё Сэм их столько насадил, что и не поднять было копьё. Экий злодей этот Сэм, ох разгуляется тут.
Видя, что смеяться как-то перестали, Лейн уже без приветливости возразил, что Сэм дурак, это всем известно, и нипочём не догадается. А хоть и догадается - плевать. Над Сэмом есть магистр, а он войско не даст, и безобразить не позволит.
Тут один из бандитов тоже неприветливо напомнил, что Сэму войско и не понадобится, у него дракон есть.
А у нас магистр есть, и он Сэма никуда не отпустит, и дракона не даст. Магистр, он такой - обманет Сэма, наврёт, но никуда не отпустит, так что - поджигай!
Напоминание, что магистр в доле, приободрило бандитов, но поджигать никто не поспешил - посмотрели на Вейна, что ответит?
Лейн знал, что болтуну ответить, как плюнуть, и затревожась, поспешил в дом кузнеца, за головёшкой из очага.
А негодяй, устроясь у окошка поудобней, тут же согласился, что магистр и впрямь не отпустит никуда Сэма, да и наврёт, не покраснеет, и обманет, глазом не моргнёт, он такой. Он мигом уговорит Сэма, что гонять взад-вперёд дракона незачем, если куда быстрей послать сотни три наёмников, да и вырубить под корешок всю деревню. Если гонца с вестью о пожаре в город и впрямь послали, то как раз через два дня на рассвете бойня и начнётся. Что для магистра эта жалкая деревня по сравнению с драконом? Пустой звук, таких деревень по ту сторону стен желтяки с сотню захватили. А Сэм с драконом - это залог победы, и тут магистру и выбора не остаётся. Не дай Бог Сэму в голову забредёт мысль о виновности самого магистра - и в какую сторону во время битвы ударит дракон? Нет, магистр и не подумает отговаривать Сэма от мстительных планов. Напротив, магистру остаётся одно - всех свидетелей вырубить, и уж в первую очередь Лейна с бандитами. Если Сэм будет требовать разнести деревню в лоскут, то магистр, злыдень, разнесёт её в нитку, разве не так?
Лейн, что вернулся с горящей головнёй, при этих словах кинулся было к кузне, потому что сходу увидел, куда дело клонится, но его удержали, а кузнец, постукивая кувалдой по такой же твёрдой ладони, сказал, чтобы Вейн говорил.
А тот, болтун чёртов, продолжал не без горести, что будь даже Сэм не таким дураком, что есть, и поверь он в несчастный случай, магистр и без его требования разнести деревню в перья сам предложит Сэму разнести её в пух за дорогого дружка, чтобы отвести от себя будущие наветы. При той секретности, что навёл магистр, и желтяки скоро узнают автора несчастного случая, и уж Сэму про то найдётся, кому сказать. Магистр одного боится - что во время битвы Сэм развернёт дракона, и вдарит по войску дронов на все четыре дырки. Сэму бояться нечего - желтяки после победы его на руках носить будут, вместе с драконом. Нет, дело куда круче, чем кажется бандитам, потому что такого магистр допустить не может за любую цену. И не допустит, он такой. И потому - вода мокрая, небо - голубое, а магистр обязан их вырубить, бедных безвинных бандитов заодно с деревней, и потому только и ждёт их гонца, чтобы выслать карателей.
Лейн, услыша это, поглядел в рожи соратников, и понял, что пора идти на попятный - не то самого спалят, вместо Вейна. И сказал, что с поджогом можно и подождать - не горит, в самом деле. Если вместо "спасибо" от вероломного магистра прибудут каратели, то им предъявят Вейна. Мол, живой и здоровый. А если отряда не будет, то поджаривай деревянный пирожок вместе с начинкой.
Однако напрасно великодушный Лейн протянул руку примирения запертому мерзавцу - неблагодарный, он был из тех, что хватает протянутую руку только за глотку. Верзила сказал с печалью, что магистр хитрее всех, вместе взятых. Раз ему понадобился мёртвый Вейн, он его всё одно получит, хитри не хитри. Неужели магистр считает крестьян за таких дураков, что сразу сожгут Вейна? Нет, он знает, что люди они умные, и потому отдаст карателям строжайший приказ - вырубить всех до единого, вплоть до Вейна, если живой ещё. Так что обречены все, что ни делай, и он обречён. Что делать, если власти нужно от подданных одно только - управляемость и послушание, а на неё только умные способны, а он - дурак, и потому обречён. Вейн совсем запечалился и стал просить прощения за то, что обрёк всех на гибель. И посетовал на свою дурость, которая помешала послушать Знаков Божьих и сбежать вовремя. И посоветовать бандитам поджечь его, дурня, поскорее, и принять волю Господа с покорностью.
Но крестьяне, понятно, дурака не послушали - он же дурак, а принялись совещаться, то и дело советуясь с дураком, на своё несчастье. И пришли, естественно, к выводу, что Вейна придётся защищать от карателей с оружием в руках, а горную дорогу следует перекрыть завалами и препятствиями. Хотя Лейн и вопил, что это бунт, его не слушали, потому что детей у него не было, а гостиница имелась, да и вообще он магистру продался, который настолько хитёр, что пришлёт совсем мирный вроде отряд, который ночью так и набросится на несчастных жителей и на Вейна, всех зарежет и вырубит, и потому - как тут не взбунтоваться?
Слова Лейна не пропали даром - у бунта всегда главарь есть, которому и отвечать больше, а главным быть никто не желал. Да и вообще для любого общего дела начальник нужен, а этот подонок Вейн, из-за которого вся каша заварилась, начал отказываться, так что мерзавца ещё долго пришлось просить и уговаривать выйти из кузни и принять командование - построить, вооружить, распределить дела, и прочее, видное командиру. Даже после распахивания двери и долгих приглашений Вейн только вынес из кузни обгаженную подружку, всю зарёванную и несчастную, и прополоскал её в бочке с водой, а потом и во второй бочке, которую натаскали вёдрами бандиты, едва он наморщил нос - и унёс обратно в кузню, завернув всего в одно одеяло, хотя их услужливо подали целых четыре. Он уселся в кузне, очень довольный, что его подружка такая чистенькая и ухоженная, а вот на нужды простых крестьян негодяю было плевать, хотя его и просили сжалиться над бедолагами и начать ими командовать. Так бы и не уговорили мерзавца, если б не очнулась Гельда. Она согласилась командовать своим выродком и заставить подлеца командовать всеми остальными. Мерзавцу ничего не оставалось, как прекратить свою глупую болтовню и взяться за работу. По деревне забегали гонцы, и началась мобилизация. На другой день уже все жители, вплоть до женщин и детей, таскали камни, хворост и прочую дрянь для завалов на дороге в деревню. Крестьяне вооружались, учились строиться в боевой порядок и маршировать, поедая глазами своего спасителя Вейна поначалу, а потом его страшную подружку Гельду, когда она рехнулась до того, что приняла на себя командование. Люди были разбиты на десятки во главе с десятниками, а тем, кто не хотел разбиваться, назначаться и вообще бунтовать, это хотение быстро набивали по мордам лейновы бандиты, которые уже и не лейновы были, потому что самому Лейну морду начистили - не покупай больше гостиницу за безвинную деревню, такой-сякой. В кузнях принялись ковать мечи, наконечники стрел и копий, в деревне плели щиты из лозы, гнули луки, строгали стрелы, а у всех купцов, что проезжали через деревню, отбирали оружие, что они везли явно и тайно.
Мюррей при виде такого непорядка не знал, что делать - и ничего не делал, ибо солдат против всей деревни оказалось кот наплакал. Пришлось поверить, что это не бунт, хотя в бред про карателей он так и не поверил. Из-за сгоревшей кузни, которая вовсе и не сгорела? Но его солдат не трогали, и он махнул рукой на крестьянскую дурость.
Верховодила Гельда, когда от болтовни верзилы тронулся, наконец, и её крепкий умишко, а поначалу она всё в кузне сидела, и нос высунуть боялась, и только глядела жалобными глазами. Когда Вейн принёс её после стирки в двух бочках, голенькую и чистенькую, чтобы полюбоваться, она так тряслась, что верзила принялся её утешать и ободрять, говоря, что странно видеть такие её страхи перед бандитами. Ведь они её любят, и всегда готовы любить, хоть среди ночи разбуди. Это они должны её бояться до судорог, потому что Гельда ненавидит их до того, что убить готова, хоть ночью разбуди. Напугали бедняжку до того, что и деньги свои в окошко выкинула. Хорошо, не знают, насколько их Гельда ненавидит, а то б разбежались, чего доброго. Они ж обычные бандиты, славные ребята, весёлые и открытые, и при виде такой злобы, как у Гельды, запросто могли бы затеряться куда от неё подальше. Жаль, что она сидит и трясётся, лентяйка такая, вместо помощи в командовании, которое и мордобития порой требует, чтоб бегали веселей, а ему, Вейну, лень колотить по толстым харям. Гельде бы понравилось - злость есть, по таким мордам не промахнёшься. Одно удовольствие, словом. Хотя это и грех перед Господом, который призвал людей любить, и бандитов тоже, тем более, что защитит нас всегда Господь, и от бандитов тоже, если есть на это Его воля...
Вода камень точит, и через какое-то время Гельда очнулась, завизжала, и принялась для начала колотить по толстой роже дурака, рыча, чтоб тот немедленно заткнулся со своим Господом. Её немножко трясло, но вскоре, одетая и злобная, она принялась лаяться со всеми, кто на глаза попадался. Вначале она ходила за Вейном, и била только его, командуя и подгоняя, но Вейну это быстро надоело, и подлец ушмыгнул незаметно дрыхнуть, оставив бедняжку наедине со всеми крестьянами деревни. Так что вскоре остались только самые крепкие, бандиты, которых Гельда побаивалась бить, как прочих мирных крестьян, если они перечили. Только злобилась, потому что бандиты подшучивали и обещали всё равно приласкать красотку попозже, когда власть переменится. Но эти шуточки её достали, и когда самый толстый из бандитов отказался тащить тяжеленное бревно на завал - ну, устал человек, и ещё принялся вслух мечтать, как будет обрабатывать её своим любовным инструментом под смех слушателей,- Гельда заорала, чтоб он заткнулся и схватил бревно, немедля, ну! А сама выхватила нож из-за пояса, длинный такой, почти что кинжал, уворованный у Алины. Бедняга раскрыл было рот, и брови грозно нахмурил, и шагнул даже вперёд, пытаясь схватить злобную девицу - но получил тут же удар в бок от вконец остервенелой Гельды. И отнюдь не кулачком. Пусть удар и пришёлся вскользь бочины - бедняга успел дернуться в сторону - однако кровь побежала весело, а ещё веселей этот раненый схватил бревно и побежал положить его, куда велено. А потом и все бандиты так бегали, стараясь не глядеть в пустые глаза взбесившейся девы. Что с дурой делать - подчиняться приходилось, если без зубов остаться не хочешь. Чуть где заминка в работе, или прекословие - Гельда поднимала дубинку, что отняла у одного из разбойников - крепенькую, медью окованную - и всё сразу налаживалось. Но поначалу пришлось бить кулачком - но рожи и впрямь толстые, разве такие пробить кулачку нежной девицы?
К ночи Гельда расставила посты, пообещав каждой уснувшей сволочи выбить все зубы, и вернулась в кузню спокойной, но озабоченной. Бросив дубинку, она начала просить Вейна, мурлыкая и мяукая даже, найти ей завтра меч, полегче, но крепкий, и ещё всякие латы и прочие причиндалы командира, и ещё лошадь боевую вытянуть у кого длинным своим языком, хорошую, а то денег совсем нет, выкинула в окошко, из-за тебя же, дурака, ладно?
Вейн ответил, что лошадь утром же будет, от колдуна-лекаря, хоть две, тем более, что их три приготовлены для бегства к желтякам. Может, и сбежим вместе, без всяких мечей и причиндалов? Гельда перестала мурлыкать, обозлилась и зашипела, что вовек больше ни с каким дураком не свяжется - все деньги потеряла и вообще чуть не убили. Она останется выколачивать свои кровные денежки, и выколотит, дубинка крепкая. Теперь она не боится, что убьют - теперь она сама любого убьет.
Сказав это, грозная дева почти тут же уснула у Вейна на коленях, чего тот не заметил, уговаривая ещё целый час на очередную какую-то дурость. Увидев же, что верная подружка спит, уложил её осторожно, и решил озаботиться о своей подлой шкуре, для чего навестил колдуна-желтяка, наплевав на защиту безвинной деревни. Охранный солдат в этот раз и слова не сказал, отшарахнулся и пропустил, считая его главарём мятежников, которые, кстати, неотвязной толпой так и ходили за Вейном, даже ночью, чтоб не сбежал главарь.
Колдун очень обрадовался Вейну, весь заулыбался, счастливый, что Вейн живой и готов служить желтякам. И предложил Элиане перевести верзилу через перевал в тайном месте, про которое расскажет. Он бы и сам перевёл, но пусть тогда Вейн освободится от охранных солдат - перебить их, что ли, раз бунт?
Нет, перебить - это бунт, отвечал Вейн, пусть лучше Элиана дорогу покажет, она местная, все тропки знает. Но его смущает, что Элиана шпионка магистра, и помогать побегу ей нельзя - магистр любитель за измену петлями благодарить.
Однако Элиана повела себя странно. С упрямством в голосе и даже со злостью заверила, что переведёт Вейна через горы, хоть земля тресни, вот.
Вейн удивился, и сказал, что так рисковать - не сдурела ли Элиана? И крест на присягу магистру целовала, обязавшись всех ему продавать за сколько-то монеток в год. Или околдовал кто?
Вейн бы успокоился, узнав о ящике золота, которым желтяк и впрямь околдовал деву, но кто ему скажет? И верзила принялся ныть, жалея дурочку Элиану, потому что помочь ближнему забесплатно всегда считается глупостью, тем более, если есть возможность продать этого ближнего за монетку, и долго бы ещё ныл, но его выставили крепить оборону деревни.
Вейн ушёл, надеясь, что Элиана продаст их заговор Мюррею, который всё равно помешать побегу не в силах. Но Элиана не продала, дрянь такая, и сразу после стычки с карателями увела ночью Вейна в горы, по тайным тропам к секретному проходу через перевал.
Стычка - это громко сказано, так себе дельце было, полаялись только, и разошлись, но весь день крестьяне ходили героями, задрав носы и похваляясь умом и хитростью, потому что ловко избавили деревню от разора. Хотя до стычки многие сомневались, и если б не Гельда и её бандиты, сбежали бы от воинских манёвров скотину пасти или огородничать. Веря - не веря, но деревня приготовилась к обороне, и не напрасно.
Когда Сэма известили о несчастном случае с его дружком, он так и сел на орудие, что мастерил для старого короля. Тот находился рядом, и тоже опечалился за компанию. Гонец был человек надёжный, женат на сестре Лейна, и доля с гостиничных доходов обещана, и потому на все неизбежные расспросы отвечал, что знать ничего не знает, ему велено - он передал. Так что напрасно Сэм любопытничал о странностях пожара, когда и печь в кузне давно разобрана, и часовые невесть где находились. Да и что толку теперь спрашивать, если дружка это не вернёт. Совсем пригорюнясь, Сэм достал мутную бутыль первача, и налил старому королю в кубок, который тот немедля осушил, глянув прежде на дверь, как и Сэм глянул - принцесса Кристи достала обоих своими зудёжками о вреде горючего. Сэм сказал, что не знает теперь, что делать, потому что зачем что-то делать, если всё равно подохнем? Вейну хоть Знаками Господь указывал, что делать, а Сэму кто укажет7
Старый король прокряхтелся, занюхав первач рукавом, и сказал, что делать - нагнать горючего побольше, чтобы отпраздновать печальное событие. Но Сэм его не слушал, продолжая горевать, и обращаясь уже к принцессе Кристи, которая пришла с известием, что магистр очень огорчён сгоранием Вейна, но прийти не может, потому что очень занят шпионскими делами. Принцесса очень внимательно выслушала, какой у Сэма был хороший друг, и как хочется Сэму сжечь вдогон ему всю прочую деревню, жители которой умные до омерзения, и наверняка даже не подумали вытащить беспамятного дружка из горящей бани, а только радовались и приговаривали - Гори, гори ясно. Они такие. Могли и колом ещё дверь подпереть, чтоб сам не выбежал, с них станется.
Тут встрял старый король, что и поджечь тогда могли, до кучи, но Сэм с сожалением ответил, что они бы рады, но никак - холм весь в солдатах Мюррея. Если только магистр не приказал им отвернуться.
Старый король заверил, что магистр у них настоящий, можно гордиться, и вполне мог приказать. Как, не ссорились дружок с магистром?
Сэм промолчал, и король довольно крякнул, что магистр у них ещё лучше, чем думали. Такой, что его и из Европы выгнали. Куда тут дружку уцелеть. Сэм нехотя сказал, что они только спорили, и всё. Но Вейна же не переспорить даже магистру. Они и спорили. Потом, правда, перестали.
Старый король совсем развеселился, и сказал, что раз словами не переспорить, только кузня и остается. Магистр, он упорный, молодец.
Принцесса забеспокоилась, что на жениха такие поклёпы наводят, тем более, что они правда, как помнилось из мыслей беспамятного магистра. Пусть он и виноват, но ведь работа такая, и платят за неё, а так он хороший, магистр - принцессу не обманешь. И желая прикрыть своего жениха, она сказала, что купцы жалуются магистру вообще на бунт в деревне, и она сейчас сбегает узнать, какие будут приказания. Ясно же, что скажет беспамятный кровожадина. И потому мерзавка, вскоре воротясь, сказала Сэму, что магистру тоже подозрительно такое сгорание его друга, тем более во время бунта. Тут явно целый заговор - или шпионов, или умных крестьян, или ещё кого, но магистр тут ни при чём, ещё раз скорбит, и поручает Сэму отомстить за своего дружка. Бунт всё равно подавлять, так что Сэм может возглавить отряд, который собирается.
Сэм ответил с тоской, что покойник Вейн так бы и сделал, потому что своей воли не имел, а подчинялся Божьей воле по знакам Его. Вейн бы точно развеял в пыль и дым всю деревню за дружка Сэма, потому что тут знак на знаке, и знаком погоняет. И отряд дают, и приказ. Если б и денег пообещали...
Принцесса, злыдня такая, немедленно пообещала. Бунты давить - работа тяжёлая, как без отдельной оплаты? Сколько Сэм хочет?
Но Сэм ответил, что он не Вейн, и потому нисколько не хочет. Потому что мстить - это не по христиански, да и ума всегда не хватало понять - зачем мстить, если мёртвых этим не вернуть. Может, принцесса знает? Хотя откуда, она дура. Пусть старый король попробует объяснить, он же умный.
Старый король только плюнул, не желая объяснять дурню такие очевидные вещи, но принцесса Кристи ответила, что месть ей тоже непонятна, но тут речь вовсе не о мести. Речь идёт о бунте, который магистр приказал подавить железной рукой. Так почему Сэму не выжечь всех дотла и не вырубить всё под корешки - именем короля.
Тут и старый король посоветовал Сэму воспользоваться случаем, чтобы уж наверняка достать подлеца, что кузню подпалил. Для той деревни и трёх сотен наёмников хватит, чтоб и мышь живой не ушла. Принцесса, гадина, тут же радостно поддакнула, что магистр именно это и хотел сказать в утешение Сэму. И даёт не три, а шесть сотен головорезов, чтобы никого из свидетелей не осталось, которые могут на магистра наврать.
К чести Сэма, он не поддался подлым уговорам, хотя деревню не любил, как и его деревня, впрочем. Всё-таки Сэм был - по мнению того же Вейна - не совсем уж дурак. И мысль вырубить всю деревню из-за несчастного случая не могла уместиться в его голове. С горя он налил горючего двойной перегонки - и себе, и королю, - и осушил свой стакан. Король тоже. Принцесса запыхтела, но ничего не сказала, а проглоченное горючее каким-то образом протолкнуло дикую идею в голову Сэма. А после ещё одного поминания Вейна мысль сжечь деревню перестала казаться дикой, и стала своей, домашней, ласковой и очень симпатичной. Но добряк Сэм долго ещё сопротивлялся старому злодею и его дочке-злодейке, отказываясь командовать карателями. Но отбиться от них помогло горючее. Сэм свалился и уснул, сказав, что и без него вырубят, а ему дракона кормить надо, и потому никуда не поедет.
Принцесса Кристи тут же сказала, что сейчас сбегает к королю Алану, за разрешением, и тут же убежала.
Король Алан хворал, как обычно ближе к вечеру, валяясь на постели и пытаясь заставить себя хоть что-то думать или делать. Вечерами решения обычно принимал магистр, а теперь - принцесса Кристи, но оба всегда спрашивали разрешения у короля. По утрам не спрашивали, потому что тогда король управлял без их помощи. Выслушав сестрёнку, король Алан безразлично спросил - согласен ли магистр? Получив ответ, что согласен, конечно - потому что спит, король Алан сказал, что в таком случае может дать разрешение, если у Сэма найдётся то, новое горючее двойной перегонки. Если есть, он лично прикажет сотнику Крону организовать набег.
Принцесса нахмурилась, и озадаченно сказала, что не понимает - при чём тут горючее, и кстати напоминает, если король Алан забыл, что горючее - яд, пусть и несмертельный. Однако, сказав это, принцесса тут же сбегала за горючим, и даже лично накапала десять капель королю Алану. Капли тот понюхал, поморщился - и выдохнул. А потом заглотил в три глотка весь остаток из кувшина. Из-за этого сотник Крон разобрал лишь половину слов в не совсем связной речи короля. Но главное понял - и отправился в казармы набирать добровольцев. Это оказалось несложным - просились все наёмники, свободные от службы, едва услышав про карательную вылазку, да ещё по своим. Все солдаты всех времён - и прошлых, и будущих - обожают такие карательные набеги на мирных и безоружных жителей, когда можно вволю и безопасно грабить, убивать и насиловать, а большинство и идёт в солдаты ради этих светлых минут в тёмной, тяжёлой и унылой солдатской жизни. В эти редкие моменты всё истинное естество человека расправляется, ликует, и живёт в полную силу, без границ. Так что отряд собрался на глазах, но при виде растущей вооружённой мощи в голове сотника Крона росло и удивление - какую из деревень придётся карать, если этих деревень, кроме единственной по ту сторону гор, и не осталось? Пока люди седлали коней и вооружались, сотнику в боевых хлопотах понять это точно было недосуг, но чуть позже он понял вполне отчётливо, что других деревень у дронов попросту нет. Тогда он и забеспокоился. Знал он деревню. Бунт? Не может быть. Что-то не так. Явная ошибка. Беспокойство перешло в тревогу, когда сотник понял, что ошибку исправить уже невозможно, ибо за выполнением королевского приказа следить будет принцесса Кристи. Если утром и даже днём король ещё способен был решать, то ближе к вечеру он больше полагался на принцессу. Когда магистр заболел, все подданные сразу поняли, что власть перешла в жестокие ручонки Кристи, и потому старались не попадаться ей на глаза, как умные люди. Её приказы никому в голову не пришло бы оспаривать - их приходилось только выполнять. Только послушники магистра осмеливались оспаривать её приказы и делать по своему - дела у них тёмные и скользкие, и сделать их по всякому можно. Однако городские старшины, воинские командиры и дворцовая стража, не говоря о наёмниках - деваться некуда - или молча исполняли приказ принцессы Кристи, или исполняли его молча и ещё быстрей. Опаленные её безумием в первый же день болезни магистра, они вообще ничего не соображали, кроме как исполнить прямо и буквально приказ принцессы. Тогда Кристи приказала казнить одного горожанина за то, что он не сдал на ночь свой меч в кладовую замка. На горожанина опрометчиво пожаловался один городской старшина. Вообще-то, дело и не в мече было. Просто разодрались старшина с горожанином в кабаке из-за одной женщины лёгкого поведения, и более шустрый горожанин разбил старшине всю рожу. Они по жизни вообще друзьями были, старшина и горожанин, и тут старшина, не в силах победить обиды, просто решил напомнить - кто есть кто, применив власть. Мечи эти уже давно никто вообще не сдавал в кладовые, а только показывали кладовщику, да и то раз в неделю, хотя король Алан и приказал поначалу сдавать их на ночь и выдавать утром.
Крон помнил, как принцесса Кристи прибежала к нему и спросила с любопытством - какое наказание полагается подданным короля гражданского сословия за неисполнение приказа в военное время?
Он представил тогда, как горожанин во время осады отказывается таскать на крепостную стену метательные камни, и свои действия. И ответил, что одно единственное - смертная казнь прямо на месте. Потом, когда принцесса уже убежала, он хотел уточнить и добавить, что это крайняя мера, и на практике достаточно треснуть нерасторопного горожанина древком копья, если кулаком не дотянуться, да и вообще дело каждый раз надо в упор знать, чтобы..., но было уже поздно. Тому старшине, что томился ожиданием в приёмной зале королевского замка, она так и велела - казнить виновного немедля, хотя старшина рассчитывал при самом большом везении посадить горожанина в подвал замка на пару суток, на хлеб и воду. Старшина так опешил, что воспротивился и попытался что-то объяснить, но принцесса Кристи нахмурилась и напомнила, что это её приказ, отданный в военное время, который следует исполнить бегом и молча. Старшина и этого не понял, и опять что-то залопотал, и тогда принцесса Кристи кликнула стражу. И сказала хмуро трём мордоворотам-наёмникам, что этот человек отказался исполнить её приказ в военное время. Зарубите его, но чуть позже, стойте! пусть сперва покажет ещё одного невыполняльщика приказов, который остался ждать на площади перед замком. Сначала зарубите его, а потом и этого, ослушника, в капусту. Исполнять!
Стажа, естественно, выхватила мечи - подлые наёмники, готовые хоть какое злодейство совершить за королевские деньги, и тут старшина понял, наконец, воинскую службу. Он побелел, потом позеленел, и завопил, что вовсе не отказывается выполнить приказ принцессы Кристи - нет, нет! Такое и в голову не могло прийти! У него просто плохой слух, вдруг ослышался - потому и переспрашивал. Но теперь всё расслышал, и того виновника, конечно, сейчас же и зарубит на месте - бегом, вот - у него и меч есть - разрешите исполнять?
И старшина зарубил-таки своего бедного товарища горожанина под скучающим приглядом мордоворотов охраны. Зарубил у ворот замка, неумело, пыхтя и потея от ужаса - всего искромсал воющего беднягу горожанина. Изрубил, не слыша изумлённых криков из толпы - он вообще ничего не слышал, - толпы, которая немедленно собралась на площади при виде такого злодейского убийства, он тоже не видел. Только бил и бил мечом, весь в крови, бил и колол лежащего, и даже пинал в отчаянии ногами, не в силах понять, отчего несчастный не умирает, отчего никак не прекратит этот нестерпимый вой, от которого волосы встали дыбом. В конце концов, один из стражников не выдержал и точным ударом в горло прекратил мучения страдальца - уж очень долго тот не умирал.
Даже послушники не придумали, как оправдать это дикое убийство. И на вопросы шпионов, что крутились в народе и сеяли слухи, отвечали одно - по приказу принцессы Кристи. Сам убийца в своё оправдание твердил то же самое - и только поэтому остался цел и избежал мести родственников убитого, которые не настолько свихнулись от горя, чтобы спрашивать ответа у принцессы Кристи.
Этот случай, пустяковый для злодейки настолько, что она его и не заметила, заставил всякого разумного человека держаться ещё дальше от принцессы, чем прежде, и исполнять её глупости не бегом, как обычно, а вообще вприпрыжку. А когда старый король попенял дочке - почему его не позвала на такое интересное зрелище, то мерзавка долго потом гадала - о чём говорил папочка, и решила даже, что он совсем из ума выжил. Сама она в этот день ничего интересного не увидела - обычный же день.
Сотник Крон поспешил было к королю, но его уже не пустили. Король почивает, охрана дело знала. Пришлось тащиться к принцессе Кристи - она торчала, как обычно, в покоях своего жениха, и выскочила из-за двери, как чёрт из коробочки, - едва доложили о приходе сотника. Родные пеняли ей, что надо появляться из-за дверей постепенно, как прочие люди, и она старалась, но частенько забывалась, так что непривычные всегда вздрагивали. Да и привычные, тоже подскакивали. И не мудрено, если дверь вдруг распахивается, а в проёме, чуть не впереди двери - бац! - уже стоит принцесса Кристи и таращится молча синими пустыми гляделками. Однако сотник Крон, он привычный, и вместо вздрога прямо так и спросил - какую деревню громить, и за что громить, и как именно громить - жечь или жителей бить, или вместе всё сразу? Может, на выбор кого бить, а? Сотник знал, что говорит пустую болтовню. Каратели есть каратели - что им ни приказывай, тонкостей не дождёшься. Будут рубить всё, что бегает, жечь всё, что горит, и грабить, что ухватят. Крон надеялся запутать её, поскольку дура, и спасти деревню. Ведь когда магистр и король оправятся от хворей, они принцессе Кристи не скажут ничего - ей бестолку говорить. А вот ему вполне могут и наколотить по бестолковке за сжигание своей деревни.
Принцесса ответила, что громить надо горную деревню - других нет. А как громить - это карателям виднее.
Крон малость вспотел, но рискнул спросить даже с некоторым укором - но за что громить? В чём виноваты жители?
В убийстве королевского наёмника по имени Вейн. Грабят проходящие караваны, ответила принцесса. Да и какая разница сотнику - за что да почему. Его дело другое - исполнить приказ.
Крон вспотел ещё сильнее, и с тупым отчаяньем опять спросил - но зачем же сразу громить? Может, разобраться сначала? Это ваши подданные, они деньги платят в королевскую казну.
Принцесса глянула исподлобья и спросила для уточнения - в чём дело, сотник? Вы отказываетесь выполнять приказ?
Сотник совсем взмок, но не оставил геройских попыток спасти и деревню, и свою голову. И задушено выдавил, что обязан передать командиру карателей письменный приказ. Своих можно громить только по письменному приказу, с подписью магистра и его печатью. Чужих - пожалуйста, можно и так громить. Но не своих. Разве принцесса Кристи не понимает, что каратели первым делом про измену подумают, что завелась в начальстве. Как это громить своих без печати и подписи? Начальник рехнулся, или продался, а им отвечай? Для этого им и нужен письменный приказ, где сказано громить своих, и подпись при нём, и печать. Так уж служба устроена.
Выслушав сотника, принцесса кивнула и исчезла за дверью. Крон вытер пот со лба, стараясь не смотреть на двух мордоворотов из дворцовой стражи, что стояли караулом у входа в зал. Он сделал всё, он рисковал, он победил. Подписи магистра дуре не получить, если он в сознании. Он не такой полоумный. А если он в горячке, как послушники заверяют, тем более не подпишет.
Крон приободрился, и совершенно зря - мерзавка удивительно ловко владела всем, чем можно было только владеть, в том числе и гусиным пером. Расписаться за магистра она могла быстрее и точнее, чем он сам, а печать с пальца магистра она стащила в самом начале горячки, и шлёпала ею все бумаги, что приносили послушники, без разбора. Так что Крон не успел отдышаться, как плёлся назад с пергаментом в руках, ничего не понимая. Если б из-за двери он услышал голос самого магистра, тогда бы сотник, пожалуй, и догадался бы, что подпись тоже подделка. Ибо всем было известно, как принцесса умеет подражать голосам людей и всего прочего из живности, что могло голосить - от вороны до паука. Правда, как вопит поддельный паук, могли оценить только эльфы да сами пауки, которые иногда просто толпами сбегались в покои принцессы, если эльфам нужна была их паутина. Но в этот раз принцесса посчитала излишним изображать для сотника ругань магистра из-за двери - зачем это? А без такой подсказки сотник Крон с его толстыми, негнущимися пальцами, и вообразить не мог, что кто-то сумеет подделать чужую подпись.
И сотник Крон, чтобы не поплыть разумом, замотал по лошадиному головой. Мозги взболтать. Помогло. И уже через час орава наёмников весело и дружно погоняла лошадей, чтобы к утру нагрянуть на беззащитную деревню. Так что мерзавец Вейн удивился чуть не до слёз, а деревня изумилась до того, что иные обгадились, когда на рассвете отряд карателей упёрся конскими грудями в наклонный частокол поперёк дороги. Впрочем, каратели тоже изумились такой подлости, ожидая лёгкую и приятную работу с мирным грабежом. Вместо этого за частоколом вдруг образовался другой частокол, из людей, с копьями наперевес и щитами. И чем больше ругались каратели, тем больше разрастался частокол - и вглубь, и вширь. По обе стороны дороги были устроены завалы из камня - и они быстро заросли щетиной из нацеленных стрел. Командир наёмников сотник Жан-Пьер на миг даже решил, что попал в приготовленную засаду и в панике обернулся, ожидая атаки с тыла. Однако дорога позади оставалась пустынной, а спереди в них летела только ругань, а не стрелы, и он, малость поуспокоясь, решил вступить в переговоры, чтобы выиграть время и разобраться. Жан-Пьер выехал вперёд, и заорал, не опустив забрала на шлеме - Эй, вы! Что за изгородь? Почему с оружием? Почему не пропускаете нас, мер-р-рзавцы?!
С той стороны тоже заорали, что нечего тут разбойничать, ишь, умники нашлись, валите отсюда, пока целы! И всё прочее в том же духе, из чего Жан-Пьер понял, что ошибки нет - их ждали, узнав о налёте невесть откуда, но драться не хотят - просто в деревню не пустят, и всё. Он принялся требовать для переговоров хоть кого из начальников - послушника Клея или Мюррея, но Гельда вытолкала вперёд Лейна, дав ему пинка и треснув по затылку, что окружающие только одобрили, и ещё добавили Лейну, главному виновнику заварухи, так что он выкатился из строя, как яблоко из кучи. Лейн так был запуган злобными обещаниями своих земляков, что страх перед ними пересилил страх перед карателями. Отчаяние заставило держаться его невероятно нагло для простого крестьянина. Лейн подбоченился, сбил шлем на затылок, и заорал: - А ты кто такой? Двигай отсюда, разбойник!-
Жан-Пьер понял, что лёгкой прогулки не получится. Работа предстояла тяжёлая и кровавая, но у него и мысли отступить не мелькнуло. Перед ним - далеко не регулярное войско, а приказ необходимо исполнить. С холодным бешенством он ответил - Эй, бунтовщики! Приказываю освободить дорогу, разоружиться и выдать зачинщиков и главарей! Именем короля даю пять минут, чтобы освободить дорогу и разойтись! -
- А мы не бунтовщики! - завопил Лейн. - А вы вот чистые разбойники, потому что нету у вас такого приказа! Магистр такого приказа написать не мог! Покажите приказ! -
Поколебавшись, Жан-Пьер достал пергамент, косясь на вражеских лучников - те опустили луки. Жан-Пьер, развернув его, принялся громко читать, скрывая за напускным гневом своё удивление. Жалкий наймит, он так спешил за добычей, что не удосужился заранее изучить пергамент, ему хватило невразумительных слов о бунте. Но о бунте в приказе не было и слова. Принцесса писала не от себя, а от имени магистра, для которого тут даже следов бунта быть не могло. Ведь солдат Мюррея никто не трогал, а оружие у купцов отбирали разбойники, дело привычное. Единственное, за что магистр мог покарать деревню - гибель королевского наёмника Вейна. Так и было написано - наказать без пощады огнём и мечом, если не будут выданы виновники гибели королевского солдата.
Увидев знакомое имя, Жан-Пьер обрадовался. Деревне от расплаты не уйти. Кто там будет разбираться - выдали зачинщиков или нет. Приказ оставался в силе. И закончив чтение, смог с чистой совестью, с гневом и радостью завопить: - И это разве не бунт?! Вы убили Вейна, славного бойца, государева человека, и главное - моего старого друга! Правда, мы всегда служили разным королям и потому частенько сражались друг против друга, но настоящая дружба проверяется не на поле боя, а в кабаках и трактирах, где мы всегда вставали плечо к плечу против таких же грязных крестьян, как вы! И вы убили его за это, негодяи. Всей деревней - и это не бунт?! Я выполню приказ с радостью. У вас осталась минута, чтобы разбежаться. Оружие - к бою! -
Однако, пока он читал свой пергамент, Вейна успели притащить из кузни, где он дрыхнул под охраной, но один, потому что Гельда решила спать со всеми бандитами поочерёдно, чтобы не только дубиной укрепить свою командирскую власть, и ей было не до приговорённого дурака.
- Вот твой Вейн! - со счастливой слезой завопил Лейн, когда сонный верзила выбрался к нему из толпы.- Целый и невредимый.-
И Лейн заботливо снял соломинку с одного плеча верзилы, и сдул пылинки с другого.
- В чём дело? - недовольно поинтересовался Вейн у Жан-Пьера.
- Так ты живой?!- растерялся Жан-Пьер.- Но ты же мёртвый!-
- А я воскрес,- нагло заявил Вейн. - Ты что, Библию не читал? Обычное дело.-
Жан-Пьер запечалился, ибо с воскресшего Вейна ему ничего не тяжелилось - и он снова полез за пергаментом, как разбойник лезет за кистенём, если прохожий не внемлет его призыву поделиться с ближним. Потыкав пальцем в пергамент, он заявил - Тут написано, что Вейн мёртвый. И подпись, и печать. Значит, мёртвый.-
- А это кто? - взвыл огорошенный Лейн, и толпа возмущённо подалась вперёд.
Жан-Пьер всмотрелся в лицо верзилы, и сокрушённо покачал головой. - Не знаю. Бывают похожие люди. Кому я должен верить - магистру или какому-то самозванцу?-

...

Голованов Сергей Петрович: 17.09.16 07:37

 » ЧАСТЬ9

Против такой непробиваемой логики двойник Вейна не выстоял бы, но этот был настоящим, который насквозь видел Жан-Пьера и все его мысли, ибо и сам был такой же наёмник и такой же выродок. И потому он в двух словах сумел убедить Жан-Пьера, кому верить следует - Библии и воскресению, ибо вера эта оплачивается Господом, и щедро.
- Я в Бога верую. - Подумав, сказал Жан-Пьер. - А насколько щедро? -
После торгов и обещания пригнать баранов на всю кодлу и вина запивать с избытком Жан-Пьер согласился, что самозванец и точно Вейн, если б ещё с мешочком золота воскрес. Вейн усмехнулся - ишь, губы раскатал, золото везде не хватает, и на том свете тоже. Но серебра прихватил.
Жан-Пьер поглядел на угрюмые рожи бунтовщиков, и согласился, что со стороны Господа было весьма разумно снабдить Вейна серебром - видит Бог, на слово люди не верят.
Получив мешок серебра, Жан-Пьер с сожалением признал Вейна, деревню - своей и мирной, и приказал своим удальцам поворачивать коней. Для оправдания своей доверчивости он хотел и Вейна с собой забрать, но деревня злобно завыла, что не отдаст спасителя на убиение, так что пришлось ограничиться письмом Вейна на обратной стороне приказа, где тот накарябал, что Сэм ещё больший дурак, чем Вейн думал, слава Иисусу.
Карательное войско отчалило от деревни, погоняя шашлычных баранов, что пригнали крестьяне, и распивая вино из бурдюков. Но крестьяне не доверяли городским мерзавцам и не расходились, пока не вернулись посланные разведчики с докладом, что каратели и вправду ушли. Только тогда жители расслабились, и начали таскать на площадь перед гостиницей всякие припасы и вино, чтобы отпраздновать чудесное избавление. И Вейна, спасителя, притащить собирались, если б неблагодарный негодяй не сбежал. То ли покушать ушёл, то ли - наоборот совсем, но обратно не вернулся. Так мерзавца и не нашли, хоть отколотить на радостях, что не убили.
А он в это время вместе с Элианой верхами пробирались по тайным тропам всё выше в горы, при свете звёзд, и наплевать ему было, что люди волнуются - этакий дрянь человечишко. Через два дня тяжёлого пути Элиана привела его на рассвете третьего дня к Чёрному Ущелью, где там и сям из камней скалились черепа тех пятисот славных воинов-желтяков, что доверчиво попали в засаду вероломного магистра. При виде нежданных гостей с их останков вверх взметнулась стая ворон, рассерженно каркая, и Вейн, заулыбавшись, сказал, что это хороший знак - свободой пахнет. Как-то нос мерзавца неправильно был устроен, потому что Элиана свой носик тут же пальчиками зажала от тяжёлого запаха разложения. Но насчёт знака Вейн оказался прав. Поднявшись из ущелья на горный хребет, они быстро отыскали каменную пирамидку, под которой и нашли, согласно указаниям колдуна, плотный круг из плетёного конского волоса - канат, по которому в своё время поднялись за смертью герои-желтяки.
Вейн посмотрел вниз с высокой каменной стены гребня - и ведь ни одна ворона не столкнула негодяя в бездну, хотя всё летали над головой галдящей стаей. И мерзавец безнаказанно спустился вниз по этому канату, попрощавшись с Элианой и от души посоветовав никогда больше людям не помогать - она же умная девицы, а до сих пор не поняла, что добро на зло куда легче менять. Её счастье, что нарвалась с помощью на него, дурака - в другой раз так не повезёт.
Элиана велела не болтать попусту, вися на канате над пропастью, а убираться с глаз долой, что Вейн и сделал. Он спустился вдоль отвесной стены на небольшую каменную площадку, с которой вниз, петляя между камней, скал и зарослей, сбегала тайная горная тропа. Погода, как назло, случилась тихая и приветливая, и Вейн уже к вечеру спустился таки по тропе на равнину, так и не сломав, к несчастью, ни рук, ни ног, ни шеи. Он очутился уже по ту сторону гор, в поля и пустоши, которые тянулись до самого желтяковского лагеря. Поужинав или позавтракав сыром и вином, он отлично выспался на мягком горном мху, и к вечеру следующего дня вышел на один из желтяковских дозоров неподалёку от лагеря. Трое желтяков обрадовались, поймав пленного с таким заманчивым мешком за плечами, и тут же принялись делить захваченный мешок - голову сыра, чуть обкусанную, и бурдюк вина, забыв про пленного, но тут увидели брошку тысячного, прилепленную к сыру, и бросили делёжки. Вейн и не знал про брошку, это желтяк-колдун позаботился, чтоб не пришибли на радостях пленного. Так что вскоре Вейн был приведён в шатёр самого Сена, Тайного Советника. Тот чуть не лопнул от радости и едва не заплакал от счастья, когда толмач-переводчик втолковал ему, что пленный - тот самый Вейн, Белый Маг из горной деревни, с приветом от лекаря-колдуна. Сен долго поверить не мог, что ему удалось-таки обставить Чёрного Магистра, а когда поверил, то рысью побежал докладывать Кию о своём крупнейшем успехе. Услышав такую весть, Кий и про сон забыл, и тут же велел привести Вейна, однако мерзавец и не подумать бежать, ползти и шелестеть к повелителю. Всех облаял - и Сена, и Пу-И, и толмача, что заботливо переводил с европейского на желтяковский, - допил вино, и захрапел. Сен не решился заставлять - ну, притомился Белый Маг, - и Кию наврал, что колдун очень утомлён, просто говорить не может от усталости - и знакомство отложили до утра.
Сен не спал всю ночь, то и дело в тревоге заглядывая в шатёр, вокруг которого кольцом сидели ученики Пу-И, и где возле спящего верзилы сидел сам Пу-И, вооружённый мечом и дротиком, морщась от громкого храпа негодяя. Сколько тайн Чёрного Магистра знал этот перебежчик!
Но то, что узнали Сен с повелителем во время беседы с Вейном за роскошным обедом, превзошло всё мыслимое. Невероятная подлость Магистра так и засияла во всей своей черноте. Мерзавец Вейн, вдохновлённый добрыми знаками в виде вина, мяса и мешка с золотом, продавал всё, всех и вся, так что Сен частенько хватался за голову, а Кий то и дело жалел, что Я-Мо сбежал от наградного кола за хорошую работу. Главным было известие о том, что дракон жив, и готов к бою.
Такое наглое враньё поначалу подняло на спор не только Сена, а и самого Кия. Вейну пришлось в подробностях описать, как вместе с Сэмом изобразили то, что изобразить нельзя - вспышку Огненной стрелы на холме. После чего он добил недоверчивых спорщиков подробными воспоминаниями - кто такой дракон Теля. Кий уже сейчас может закопать пару своих легионов для экономии времени - при самой жестокой для дракона невезухе он уложит не меньше. А повезёт - так Кий и без войска останется. А любая битва в поле уже сейчас проиграна - где бы не выступил дракон Теля, в центре или на фланге - через минуту поляжет мёртвым и центр, и фланг. Для начала.
Слушая Вейна, и Кий, и Сен начали осознавать с запоздалым ужасом всю глубину ловушки, куда хотел заманить их Чёрный Магистр. Они помнили рассказы троллей об этом дракончике. Ну, может доставить некоторые хлопоты, будут и лишние потери при штурме, пока его не достанет копьё из катапульты или тяжёлая стрела из мощного лука. На городской стене он казался опаснее, чем в поле. Но рассказ Вейна обрисовал другого дракона. Кий начал леденеть, а Сен покрываться холодным потом., представляя будущую битву, где свирепствует дракон - скорострельный, дальнобойный и массово поражающий. Залп легиона лучников ничего не стоит против убийственного залпа дракона - не помогут латы, щиты и кольчуги, полягут все, как трава под ветром. Дракон Теля упорен, вынослив и храбр, к тому же очень послушен и ещё сильно раскормлен. Когда фаланга дронов расступится, и вперёд выйдет дракон, ему будет плевать, сколько перед ним желтяков - сто или тысяча. Как даст с четвёртой дырки - все рухнут. Кого с первого раза не достанет, со второго добьет, он не жадный. Мало этого, Вейн открыл глаза и на скорость передвижения дракона - негодяи сумели увеличить её до скорости полного лошадиного карьера с помощью нехитрого приспособления. Короче, битва уже проиграна. Мрак, а не дракон. Но в этом мраке перед Кием засверкал и лучик надежды, ибо Вейн заверил, что знает, как одолеть дракона. Вейн хорошо его изучил, и сумеет подобраться во время боя к хвостатому приятелю. Его будут охранять, но ближе к делу будет видно. Он всё придумает и сделает - и рассказал, примерно, как.
Много ещё чего по мелочи вытянули от Вейна, но вытянули, словно клещами, отпихиваясь всеми руками от дурости Мага, которую тот щедро навяливал повелителю. Дурень заявлял, что перебежал по Знакам Божьим, отпихиваясь от них всеми путями, и только пинки Господа заставили поторопиться с предательством. Вейн верил, что исполняет Его волю, которая теперь с Кием. И состоит она в атомном оружии, ещё дерьмовой смеси, которая чуть послабее, и ещё во многих дуростях. И в подробностях пытался рассказывать о них, если б не перебивали более практичными вопросами вроде штурма города, кознях магистра или о Белой Колдунье.
Чтобы Маг прекратил говорить о своих глупостях, Кию пришлось пообещать все их исполнять, не жалея сил, но - после взятия города. Вейн пообещал тут же взять его с Божьей помощью, если Кий даст хоть немножко войска. После такого обещания дурак успокоился, и уже беспрепятственно продавал магистра и государство дронов оптом и в розницу, до самой ночи, пока всё не продал.
Уже ночью, вспоминая допрос Мага, Кий долго обдумывал странность в ответах Вейна - этот весьма приближённый к тайнам Магистра человек ничего не слышал о Белой Колдунье. То есть - абсолютно ничего. Даже не понимал вопросов о ней. Зато весьма охотно рассказывал о принцессе Кристи, со слов своего дружка. Вейн считал её обычной дурочкой. Смутная догадка никак не давала заснуть Повелителю О Белой Ведьме никто не говорил ни слова - даже тролль. Ни один пленный, даже такой знающий, как этот. Но о дурочке Кристи знали все. А вдруг...и сам Магистр ничего не знает о Белой Ведьме?!
От такой невероятной мысли слетел весь сон - Кия даже в жар бросило. Он вскочил с кошмы, на которой всегда по-солдатски неприхотливо спал, жадно выпил кувшин разбавленного водой вина, и принялся лихорадочно размышлять. Казалось невероятным, что такой тёртый калач, негодяй и хитрец, как магистр, не знает ничего о Белой Ведьме. Кий был уверен в обратном. Знает, и оплетает потихоньку и наверняка своей паутиной, чтобы заставить воевать. Ведь не просто так он обручился с принцессой?
А если все-таки - не знает?
Кий вспомнил, что говорил Ка-Мей о Белой Колдунье. Мягко говоря, ей наплевать на всех людей, близких и дальних, наплевать и на их свары с войнами. К чему Белой Колдунье эти жалкие игрушки? Поскольку она живёт среди людей, ей приходится делать вид, что она всем этим дерьмом интересуется. Хотя бы из приличий, чтобы вовсе дурой не считаться. Она даже воевать может на чьей-то стороне, но как обычный человек воевать, мечом и копьём, не вспомнив даже про Чёрную Мощь, которую запросто могла бы вызвать из того, другого, тонкого мира, куда уходят души умерших. Белая Колдунья и для спасения своей жизни не вызовет Чёрную Силу - настолько ей наплевать. Вот магистр и старается, чтобы ей было не наплевать. Если он знает, конечно, о Белой Ведьме. Тогда к ней не подобраться. А если не знает?
Противопоставить Белой Ведьме просто некого - не эту же мелочь из колдунов, что крутятся вокруг его шатра. Они сгорят, как мошкара в костре. Единственного, кто мог бы победить Ведьму, могучего Чёрного Колдуна Ка-Мея, специально и взятого на этот случай - и того схватил магистр в Ночь Синих Колдунов.
Обдумав всё, Кий принял решение. И спокойно уснул. А утром после Совещания велел остаться Сену. И твёрдо сказал, уставясь в глаза Тайного Советника: - Слушай приказ. Не знаю - как, но обменяй, выкради, выкупи из тюрьмы дронов Ка-Мея.-
- Не навредить бы.- уныло сказал Сен.- Магистр может заподозрить, что это не простой колдун.-
- Ты освободишь его. - уверенно сказал Кий.- Разве Вейн не говорил вчера, что Небо на моей стороне? И второй приказ слушай - ликвидируй принцессу Кристи. Белую Ведьму нужно убить, пока она не проснулась.-
- Белую Ведьму?! - ошарашено переспросил Сен. - Но откуда Ваше Величество знает, что это принцесса Кристи? -
- Небо сказало. - усмехнулся Кий. - Убей её. И очень-очень постарайся. Если ты выполнишь хотя бы один из этих двух приказов - мы победили. И поторопись.-
Сен постарался. И три дня допрашивал Герберта-трактирщика, пока не составил отличный план. Не иначе, как по воле Неба трактирщик оказался снабжён таким крепкущим черепом, что выжил после удара предателя Ден-Лейна. Когда очнулся, он сумел отвязаться от кола, к которому был привязан. Обклёванный, изгаженный - настоящее страшилище, трактирщик не только сумел отвязаться, но и пароль вспомнить для шпионов, на своё счастье, а то караульные на воротах его добить хотели, чтоб не мучился человек. Когда Пу-И опознал трактирщика, то поддел Сена ехидным вопросом - с каким же духом тот беседовал через жулика Фо, если Герберт был просто без сознания, живой? Пу-И и над чародеем хотел поиздеваться, но не получилось - те ребята сколькие, и дело такое же. Фо с достоинством ответил, что беседовал именно с душой трактирщика, и только из-за этого разговора душа и решила вернуться в тело. Правда, сам Герберт так и не вспомнил, что на том свете с кем-то беседовал, но душа не должна этого помнить, это закон такой. Возвращаясь в этот мир, душа забывает всё, что видела и знала в том мире. Так что Фо награда полагается по праву, за спасение столь ценного шпиона. Но про награду Фо сказал, только отойдя от Пу-И на безопасное расстояние, и поэтому не получил её.
Сен не сомневался, что говорил с душой Герберта, ибо живой Герберт подтвердил на допросе о пленённом короле дронов. Выходит - Ден-Лейн и впрямь шпион магистра. Сен понимал, что снова докладывать об измене Ден-Лейна бесполезно - Кий уверен, что купил его с потрохами, назначив начальником Королевской гвардии. Может быть, Кий и прав. Но этот Ден-Лейн показался подходящим крючком, чтобы вытащить с его помощью из плена нужного колдуна. Король Алан должен помнить добро от Ден-Лейна.
И Сен, вызвав Пу-И, объяснил тому свой план - и молодец согласился, застоялся без работы. К тому же не лестью были слова Сена, что он - единственный, кто может защитить Ка-Мея от наёмных убийц магистра, которых тот наверняка подошлёт, двух-трёх-четырёх, если понимает ценность колдуна. Против воли короля магистр не пойдёт, это ясно - однако и колдуна живым не выпустит.
Они готовились целый день, обсуждая всякие мелочи, и уже наутро подошли у ворот к одному из тех купцов, что возили оружие, а значит, наверняка были шпионами магистра - их пропускали в город без особых помех. Пу-И сдёрнул купца с коня, а Сен поднёс к его носу кулак, и сказал, что - ты, борода, возьмёшь этого молодца в город, проведёшь через стражу как своего помощника, и не вздумай - понял? А в городе - отвернись и забудь, что был у тебя такой помощник. И гляди, шпион - продашь страже - кончена твоя торговля. И всё прочее, когда в руки попадёшь, понял?
Купец понял, и Пу-И, одетый прислугой купца, без подозрений проник в город, и в полдень уже стучался в дверь одного горожанина, из тех, что купил на службу Я-Мо до появления магистра. Значит, можно доверять. Горожанин перепугался до побеления, услышав пароль, забормотал что-то про виселицы, но Пу-И шмякнул на стол мешочек с золотом, и сумел убедить труса, что царство магистра недолго, скоро желтяки придут, надо о будущем думать. К тому же предстоит безопасное, невинное дело - просьбу подать.
И на следующее утро во время обычного обхода по городской стене к страже короля Алана, как это обычно бывало, подошёл проситель, и передал просьбу на пергаменте. Королю Алану, как было заведено издавна, во время утреннего обхода любой горожанин мог подать просьбу или жалобу, и король тут же на ходу, выслушав её от просителя или стражника, решал эту мелочёвку, с которой не могли или не хотели справиться городские власти в лице мэра и совета старейшин. Однако это прошение оказалось настолько необычным, что король остановился, выслушав только начало, выхватив пергамент из рук стражника, и стал читать сам. В пергаменте было сказано, что вождь Ден-Лейн сидит в яме, под арестом и ему грозит смерть - и всё из-за Герберта-трактирщика, который чудом выжил, и продал Ден-Лейна. Вождь не надеется уже на магистра, хотя и верный его шпион, потому что магистр наверняка очень зол на несчастного Ден-Лейна за вырубленных по ошибке вождей. Одна надежда на короля Алана. Может быть, тот помнит маленькую услугу, что оказал вождь, и захочет оказать милость Ден-Лейну. Для этого надо освободить из тюрьмы близкого родича Ден-Лейна - колдуна Ка-Мея, и как можно скорее. Тот спасёт, Кий ему очень обязан. Больше никто не способен спасти вождя, которого за эту мелкую услугу королю изрядно побили, да так, что еле дышит, и скоро на кол посадят. Это письмо королю должен передать один родич Ден-Лейна. Он поклялся найти способ передать его в руки короля. Этот родич будет ждать решения короля в полдень, на дворцовой площади. На нём будет надета приметная зелёная чалма. Он проводит колдуна Ка-Мея до лагеря желтяков. И тогда Ден-Лейна обязательно освободят.
Король Алан, дойдя до середины крепостной стены, встретил, как уже неделю встречал, вместо вечно хмурого магистра всегда противную сестрёнку. Она вручила обыденную склянку с лекарством, и попеняла, что опять вчера с Сэмом и старым королём напился горючего, это же вредно для здоровья. А про магистра сказала, честно моргая лживыми синими глазёнками, что он жив, здоров, ловит шпионов и строит козни, а видеть его..., завтра, может быть, он выкроит от своих шпионов минутку или две. Но не сегодня. Никак. Занят. За-нят. Всё.
Король Алан саркастически сказал, что указ короля Ри о том, что принцессе Кристи можно соврать один раз, уже не действителен - ведь король эльфов убит. Почему бы принцессе не пустить к магистру короля? Очень нужно посоветоваться.
Кристи сдвинула брови и ответила, что указ короля Ри, пусть трижды убитого, пока не отменён новым королём Ри- и потому магистр занят шпионскими делами настолько, что не может принять короля Алана. Может, завтра. Но всё необходимое она, принцесса, ему передаст.
Король Алан выпил склянку с лекарством, пока слушал эту речь, и ему сразу полегчало - небо поголубело, кирпичные зубцы стены закраснелись, а солнышко перестроилось с зимнего свете на летний. И сестрёнка вроде и не такая противная сделалась, а очень даже ничего, ну и дурак магистр, что не женится на такой красотке.
И король Алан объяснил теперь симпатичной принцессе, что, конечно, дело чести, да и вообще ерундовое дело - освободить этого Ка-Мея, мелкого колдуна, но он, король Алан, теперь ничего не хочет делать, если магистр не одобрит. Старый король правильно говорит, что магистр негодяй и рыбина, но что ж делать, если он такой негодяй и рыбина? Хватит прежних ошибок.
Вождей вырубил, союзников. И эльф, собака такая, всё-таки долетел, сволочь маленькая. Король Алан, дважды в один день своими руками спас желтяков от поражения, которое готовил рыбина. Хватит. Он и впрямь ослаб от болезни, но никому этого не скажет, кроме принцессы, тем более, что она сама это знает. Вот, пусть Кристи передаст это письмо магистру, когда он отвлечётся от ловли шпионов и придёт в сознание. Конечно, Ден-Лейн спас жизнь короля - это так. Но что она стоит теперь, эта жизнь - лечебная склянка или стакан горючего, вот и всё, поэтому королю плевать на дело чести - пусть вначале магистр даст согласие на освобождение Ка-Мея. Понятно?
Принцесса взяла пергамент, понюхала на отраву, и убежала. Когда король Алан возвращался в свои покои, принцесса его догнала и радостно сообщила, что магистр на сегодня всех шпионов выловил, и потому письмо прочитал, и оно очень не понравилось. Он вызвал послушника, который держит связь с Ден-Лейном, и приказал схватить для допроса эту зелёную чалму. Только после допроса магистр может что-то посоветовать королю.
Да, к сожалению, мерзавец начал выздоравливать. Ещё вчера он бы что-нибудь пробормотал, и принцесса Кристи непременно услышала бы это, как: "освободить Ка-Мея", но сегодня голова работала, и мелочи не упустил, полюбопытничал - откуда письмо? Да как вручили? - хотя какое его дело - болеешь и болей себе на здоровье. Но этот тип выздоровел уже достаточно для того, чтобы ещё за час до полудня целая толпа шпионов и послушников вытеснила с замковой площади обычных праздно-торговых покупателей. Все жадно искали глазёнками зелёную чалму, а уж на городских улицах хватали всех, кто хоть издали чем-то зелёным мерещился. Даже слово "зелёный" нельзя было произнести - один шпион спросил подозрительного горожанина, не в силах разглядеть на нём ничего зелёного, просто по нетерпению своему спросил: - Какого цвета дерево, как думаешь? - и тут же, хотя горожанин и слова не сказал - обоих схватили десяток мирных граждан, что слонялись вокруг и вроде как до этого просто считали в небе ворон. Но такое дикое рвение объяснялось уже не здоровьем магистра, а дуростью принцессы.
Она передала послушнику приказ схватить связного в зелёной чалме, для допроса, и послушник, на своё несчастье, посетовал, что вся тайная служба в разгоне. Никого под рукой, пусть принцесса даст пару стражников из охраны замка, для задержания связника. Послушник при этом шарил по карманам, и когда ничего не нашарил, вздохнул, что вот, золотая монетка пропала, стражникам и посулить нечего. Конечно, стражники подчинятся и без этого золотого, но так уж повелось, что королевская стража ненавидела магистра и его людей, и рычали бы на послушника как собаки.
Вот этот золотой от рычания послушник и искал, ненужный совершенно, однако принцесса, желая помочь, сказала, что она назначит награду за поимку этой зелёной чалмы. В деньгах принцесса Кристи была дура - дурой, как и во всём прочем.
Почём курица на базаре - не знала, что тут говорить!
Она взяла в королевском подвале первый же мешок с золотом, что под руку подвернулся, пыхтя, притащила его в караульное помещение, где и шмякнула на стол перед начальником стражи по имени О-Рурк. Потом велела выделить людей для задержания одного типа в зелёной чалме - послушник скажет - какую чалму, где, когда и что. А мешок - в награду тому, кто схватит эту злостную зелень. Всё ясно? И убежала, оставив на столе жалованье О-Рурка за триста лет службы.
О-Рурк этого не знал, конечно, но глазомер имел хороший, и глаза его от измерений просто на лоб полезли. О-Рурк, бедный разорившийся дворянин, которого в родной Ирландии ждали разорённое поместье, жена, двое детей, и прочие несчастья - а тут какая-то зелёная чалма. Если бы этот мешок, и главное - слова эти произнёс король Алан или магистр, О-Рурк был бы счастлив за своих деток и никакого переполоха бы не получилось. Любая награда, иногда назначаемая, всегда делилась по справедливости - пятую часть исполнителю, остальное - по начальству согласно званию и весу. Но теперь, вглядевшись в волчьи глаза подчинённых, О-Рурк понял, что и у них дети явно голодные. Слова принцессы Кристи и понимали, и исполняли буквально - от и до. Она же дура, и опасная, и если сказала - так и будет, без подтекстов и интриг. Раз принцесса сказала, что весь мешок достанется тому, кто схватит, так и будет - О-Рурк даже хмуриться не пытался на своих подчинённых, понимая, что при попытке взять хоть золотой, хоть какой начальник мигом повиснет на площади И дуре не доказать, что жизнь устроена так, что с начальством надо делиться.
До прибытия магистра наёмная охрана была монолитной, со своими законами, а О-Рурк - самой главной здесь фигурой. Наемная охрана была надёжней, чем своя, из местных дворян. Те вечно строят заговоры. Однако, если присмотреться глазами магистра - и наёмники свергли немало королей. И после прибытия магистра весь монолит охраны треснул, как стекло, под ударами провокаторов. Самого О-Рурка пытались примерно раз в неделю купить шпионы от желтяков, которых О-Рурк хватал за наградной золотой, и которых потом частенько встречал в трактирах и на тесных улочках. Но иногда провокаторы были настолько желтяки, и подводили их настолько тонко, что О-Рурка сомнение брало - может, и впрямь шпион от желтяков? За таких О-Рурк требовал два золотых награды, говоря что этот уж настоящий! - но магистр всё равно платил один. С десяток охранников всё же клюнули на эти тухлые наживки, за что теперь несли дозоры в поле, а уж про заговоры в среде наёмников и шутки перестали шутить, как раньше. Все шутники тоже ушли шутить в опасные полевые дозоры. Охрана превратилась в стаю волков, где каждый боялся каждого, ненавидел магистра и послушников, и смотрел собачьими глазами в ласковые руки королевской семьи. Приз стоял на столе, условия - самые твёрдые - и гонка началась.
Конечно, служба есть служба, и охранники, что заступили на посты, только облизнулись поначалу на мешок, но потом каждый ухитрился передать по знакомым, друзьям и всем прочим шпионам заветные слова, что подняли весь город - мешок золота, схватить зелёную чалму - сказала принцесса Кристи.
И уже через час, кроме наёмников, зелёную чалму искали человек пятьсот, а ещё через час - буквально весь город.
Хватали всех хоть в чём-то зелёном, и послушники не успевали опрашивать задержанных и выкидывать их за ворота тюрьмы.
И хватило же бедняге Пу-И ума храбро напялить зелёную чалму!
Едва он отошёл от ворот на десять шагов, как сзади пристроился какой-то бородатый здоровяк. Улочка была тихая, мелкая, всего трое прохожих вместе с бородачём - все упали в пыль после покушения на зелёную чалму. Пу-И забеспокоился.
До площади идти было ещё далеко, а у магистра оказались настолько рьяные помощники, что сходу шпионов видят. К счастью, и следующий проулок попался тихий, мирный - всего семеро нападавших полегло под точными ударами Пу-И.
Однако на многолюдной улице, что вела к площади, отстоять зелёную чалму не удалось даже такому герою.
Пу-И сбил с ног одного, второго, пятого, десятого...Показалось, сошёл с ума - едва увидев, на него кидались молча и по-волчьи. Даже лучший восточный маг желтяков смог продержаться в свалке всего с минуту, пустив в ход всё своё умение, всё - и локти, и колени, и зубы, и голову, уже без чалмы, которую сразу же содрали. Озверевший и растерзанный, в лохмотьях и крови от многих синяков и ссадин, Пу-И чудом выполз из огромной свалки, где все хватали всех, рвя лохмотья зелёной чалмы на ещё более мелкие. В числе прочих побитых, невольно всхлипывая, Пу-И потащился к площади, вспоминая Сена. Тот оказался прав - никто другой не уцелел бы в такой заварухе. На площади было не протолкнуться от стражников и шпионов. Пу-И присел на камень, чтобы обдумать действия. Побитая в драке голова соображала плохо, но Пу-И смог вспомнить предупреждение Сена, что его обязательно кто-то продаст, ибо у магистра здесь всё перекуплено -и значит, всё шло по плану.
Жаль, Сен не предусмотрел, что у магистра так много шпионов, рьяных и исполнительных.
Пу-И стал высматривать - кому бы сдаться из начальства - чтобы не убили при задержании от такого рвения. В знаках различия он разбирался, и сразу разглядел О-Рурка. Зря многие считали Пу-И безголовым убийцей - война требует головы, и Пу-И отлично разбирался не только в форме и званиях противника - он и язык противника изучал уж куда усердней Сена - от этого зависела его жизнь. Пу-И решил сдаваться этому, самому тут высокому начальнику, но О-Рурк, к которому фортуна повернулась лицом, сжалившись над его детками, долго отбивался от мешка с золотом, который упорно навяливала ему фортуна.
В Господа Бога 0-Рурк не верил, и потому ни во что не верил, что не похоже на картинку в его голове. Он обругал оборванца, он гнал его, всё высматривая зелёный цвет. Как Пу-И не твердил, что он зелёная чалма, О-Рурк только рычал, подозревая подвох от своих стражников, чтобы увести его с площади.
- А где твоя зелёная чалма? - язвительно спрашивал О-Рурк, и честный Пу-И клялся, что была совсем недавно, но до кусочка отняли. Пу-И даже клятвенно поднял руки к небу, и тут случайно увидел застрявшую между ногтями зелёную нитку, одну единственную от всей чалмы.
- Вот! - радостно вскричал он, показывая нитку О-Рурку. Тот вгляделся, и сердце захолонуло. Заметив, как прислушиваются стоявшие неподалёку шпионы, О-Рурк громко сказал, что это синяя нитка, и за такой обман сейчас лжеца удалит с площади, пошёл! Благодаря этой хитрости он без помех дотолкал Пу-И в спину до ворот в замок, где стояла на посту королевская стража. Она и защитила, когда О-Рурк громко заявил счастливому Пу-И, что он арестован, поскольку является шпионом в зелёной чалме. Все прочие, что услышали эти слова, бросились на помощь в аресте столь опасного злодея, так что минут пять стража, О-Рурк и пленённый злодей усиленно отбивались от жадных добровольцев.
О-Рурк доставил пленника в крыло замка, где располагались послушники Ордена Святого Креста - там были подвалы и прочие причиндалы тайной службы. Задёрганные зелёными чалмами, и в прямом и в переносном смысле, послушники зло заорали О-Рурку, что нечего тут крохоборить - у него и чалмы нет, это не тот.
- Ну что ты мне нитку суёшь? - раздражённо спросил послушник Ален, побитый и помятый в одной из свалок на площади, - У меня чалмов и халатов этих зелёных полный угол, хоть торговлю открывай. А ты нитку в нос тыкаешь. -
О-Рурк умоляюще обратился за помощью к пленнику, и тот выручил, в две минуты доказав, что он настоящая зелёная чалма, пусть и нитка от неё осталась. Пу-И наизусть прочитал половину того пергамента, что получил король, и в звенящей тишине О-Рурк, заикаясь от волнения, спросил у Алена, который сидел с раскрытым ртом - тот самый?
Тот озадаченно сказал, что тот самый, хотя и без чалмы, и награда принадлежит О-Рурку, но... Но его шпионские подозрения О-Рурк и слушать не стал - стрелой улетел к своему мешку, который так и стоял на столе, пожираемый взглядами всех караульных.
Пришлось Алену выкладывать свои подозрения пленнику в лицо -это похоже на подставу или провокацию, не так ли? Ведь Ден-Лейна никто ни в какую яму не сажал, и в пергаменте - полное враньё.
Пу-И очумело закивал, что да - и подстава, и провокация. Ему велели арестоваться - он и арестовался, хотя стражники, и особенно О-Рурк, очень противились.
Ален тупо кивал, и тихо жаловался другому послушнику, что это полный бред, он ничего не понимает. И вообще все с ума сошли, ему вот зуб на площади выбили - шепелявит теперь. Послушник, к которому обращался, тоже изрядно помятый на площади, с отвращением запихивал в мешок зелёные чалмы, халаты и прочее тряпьё. И на жалобы с отчаянием сказал, что Ален сам виноват - чего принцессу припутал? Её за милю обходить надо, а ты стражников в помощь попросил - за это тебе Господь рожу и намял, дураку, а мне-то за что? И зло прикрикнул на Пу-И, чтоб помогал убирать с глаз долой зелёные тряпки. - Скажи спасибо Господу, - добавил он горестно, - что не дал принцессе притащить мешок потяжелее, а то бы уж и листья с деревьев оборвали, да и землю бы всю перекопали в городе в поисках хоть какой зелени. Вскоре вернулся О-Рурк и спросил счастливым голосом - всё ли хорошо и не требуется ли послушникам помощь королевской охраны - его принцесса Кристи прислала спросить. При упоминании о принцессе Ален полез прятаться под стол, а послушник - в мешок с тряпьём, но потом они опомнились, и Ален злобно зашепелявил О-Рурку, што шпасибо, проваливай, и шкажи принцешше, что вшё, вшё, вшё прекрасно, а второй послушник метнул в О-Рурка мешок с чалмами.
Выгнав визитёра, послушники долго решали - что делать с пленником, и вообще - что делать, и даже его спрашивали, но тот, изрядно помятый в драке, только тряс головой и глупо улыбался. Ален твердил, раз ты подстава, значит, Ка-Мея и видеть не хотят. Наоборот хотят, чтобы мы этого Ка-Мея повесили, да?
Пу-И кивал головой, ничего не соображая, но подтвердил, что послан Сеном, новым начальником Тайной службы Кия. Имеет приказ охранять Ка-Мея, когда отпустят, и всё. Ален потащился к принцессе Кристи, и доложил для магистра, что желтяки хотят повесить Ка-Мея вместе с зелёной чалмой - иначе никак эту глупость не объяснить. Автор письма Ден-Лейн вовсе не в яме, а на свободе, как только что подтвердили шпионы.
Так принцесса и объяснила магистру, когда вечером его навестил король Алан. Он присел у постели больного мерзавца и похвалил его цветущий вид И рассказал мелкие новости, косясь на Кристи, что сияла рядом и гордилась за жениха, что такой цветущий и почти здоровенький.
Магистр пообещал голосом несмазанной телеги, что вскоре поднимется на ноги. Не только голос изменился у магистра. В его глазах король заметил неприятный блеск металла, но если приглядеться - пустоты прибавилось в глазах, словно украл от принцессовых гляделок. Конечно, жизни ещё хватало, мыслей и чувств - далеко до принцессовых глаз, с которыми мог соперничать пустотой разве младенец или матерый волк.
Однако волк, пожалуй, теперь бы отвёл взгляд первым при встрече с магистром - он ведь обычный зверюга. Говорил магистр не так мягко, как раньше, королю понравилось.
Мерзавец ничуть не раскаялся в своём греховном упорстве спасти Европу, наплевав на все мирные знаки Божьи, призывающие к сдаче. Напротив, с радостью свиньи, которая так свойственна человеческой природе, магистр прыгнул, образно говоря, в глубокую лужу греховной гордыни. Он заявив королю - Господу виднее, что делать. И если Он помешал убить Кия и укрепил его войско с помощью мечей короля Алана, не стоит на Него сетовать. Лучше шарахнуть по желтякам всем, что осталось в руках. И если Господь вновь помешает, мы не обидимся, и шарахнем остатками в ту же сторону. И так будет, пока Господь не отберёт всё, чем можно шарахнуть - вплоть до жизни.
За это своевольство Он и возлюбил человеков. Это не грех, а добродетель - грозить Господу кулаком. Ведь боролся с ним Иаков, задолго до Христа, и отделался только повреждённым бедром. Пусть Господь даже с желтяками - во что магистр не может поверить - мы ещё посмотрим, кто кого. И потому советует королю отпустить колдуна Ка-Мея, раз Господь так стремится его повесить.
Проскрипев эту речугу, магистр утомился, закрыл глаза - и мгновенно уснул сном праведника. Принцесса Кристи зашипела, что приём окончен, магистр утомлён, всё - и король Алан ушёл, предоставив освободить Ка-Мея своей сестрёнке. Принцессе что? - сказано-сделано. И спустя короткое время она говорила ошеломлённому Алену, который крестился и бормотал, - Свят, свят... - что король Алан исполнит просьбу. Ка-Мея - отпустить. Магистр одобрил. Печать и подпись нужны? Она мигом сбегает.
- Нет, нет, - заверил Ален, стирая со лба пот, - но Вы хоть из дверей выпрыгивать перестаньте, Ваше Высочество. Это неприлично для невесты. А что магистр всё подпишет, и даже с тайным знаком - послушник в этом не сомневается.
Прозрачный намёк на её художества принцесса Кристи пропустила мимо ушей, потому что намёки не понимала, дура. Тайный знак - точку в левом углу - знак подлинности подписи, она всегда ставила вместе с ещё двадцатью шестью точками, чёрточками и одной маленькой дыркой, что случайно оказались на приказе магистра, который она запомнила, как образец. И сказала, что велит тогда обоих - и Ка-Мея, и шпиона - вытолкать в шею из города.
- Будет исполнено.- сказал Ален, и вредная девчонка тут же исчезла, прыгнув в открытую дверь. Спустя минуту он повторил её слова О-Рурку, и тот, укрепив вскоре обе свои длани на шеях Пу-И и Ка-Мея, повёл их через весь город. Дюжина стражников, что он взял с собой, были не так миролюбивы, и просто толкали в шеи обоих пленников, когда подходила их очередь, так что и Ка-Мей, и даже Пу-И часто падали. На недовольство стражников, что лучше просто вести под конвоем, О-Рурк отвечал, что приказ был - вытолкать в шею из города - и он вытолкает, и нечего всякой шушере засорять славные городские подвалы. За ворота города О-Рурк вытолкал их самолично, а поскольку расщедрился на прощальныё пинки, то оба пленника вспахали носами дорожки в пыли. Они встали и побрели под хохот стражи, уныло опустив головы, и жалко, что хвостов не было, а то бы и хвосты поджали. Однако солнышко светило по-прежнему ярко, вдали танцевали лошади дозорных, что выслал Сен, и путники приободрились. Ка-Мей заулыбался, как помешанный - впрочем, он всегда так улыбался, колдун проклятый - и спросил - отчего же их отпустили? Пу-И разразился потоком ругательств, вспоминая про себя слова послушника, сказанные напоследок: -
Счастье твоё, что принцесса дура. Тебя прислали прямиком на виселицу, как овечку на заклание. Видать, здорово насолил Сену. Ну, так иди, ещё соли.-
Прибыв в лагерь, Пу-И забился в шатёр, и вместо отчёта Сен получил от него только ругань. Пу-И накурился конопли и два дня отлёживался, весь в синяках и болячках, не желая получать милости и награды.
- Нежный какой, подумаешь, повалять его нельзя, - сказал недовольный Сен.
А в лагере желтяков с прибытием колдуна Ка-Мея все забегали гораздо веселей, потому что Кий воспрянул духом и уверился в победе. Он то и дело похлопывал по карману халата, и уверял командиров, что победа именно тут. В предвкушении близкой наживы в разграблении города подготовка к битве развернулась во всю ширь. До каждого солдата дошло, что учения кончились - идём вперёд - и весело застучали молотки по штурмовым лестницам и прочим боевым приспособлениям. Пекарни дымили круглые сутки, готовя запасы лепёшек, сухарей, и копчёного мяса. Крепилась и чинилась упряжь, оружие, щиты и тысячи мелочей паковались и грузились на обозные телеги. Вейн предавался любимому занятию - шлялся по лагерю, глазел на всё, и пытался болтать на всех языках, что знал. А знал он, как и все бродяги в то время, понемногу каждый, и желтяковские тоже. Если попадался терпеливый собеседник, то болтовня всегда получалась на славу. А с ним все старались быть терпеливыми, хотя порой с трудом могли разобрать его глупые вопросы, ибо верзила нацепил даже две броши - тысячного командира и начальника легиона, что ему выдал Кий.
Кроме брошек, уважению способствовала его охрана - часть учеников Пу-И в полном вооружении постоянно бродила с ним по лагерю. У Чёрного Магистра длинные руки - охрана так зыркала по сторонам, что честные желтяки шарахались, от греха подальше. Кстати, назначая Вейну охрану, Кий пошутил, что это, наверное, зря, потому что Господь и так охранит любимчика, каким себя Вейн выставляет.
На это Вейн заметил, что Господь это и делает с помощью Вашего Величества. Зачем Господу чудеса творить, если на это есть мы, люди? Кий заинтересовался, спросил - а как же чудо Господне отличить от рук человеческих?
На это Вейн ответил, что всё чудо, и чуда потому вообще нет.
Господь постоянно творит чудеса, однако по созданным им законам, давно привычным людям. И потому чудеса не замечают, пеняя Господу, что ничего не делает, как ни проси. Так пенял один знакомый Вейна. Обнаглел в вере и просил у Господа чудо о ложке, которая сама летала от чашки с едой, а он бы только рот раскрывал навстречу чудесной ложке. И долго выпрашивал, и Вейну говорил - чего Господь не исполняет, хотя в Библии сказал: "просите - да исполнится"? Вейн отвечал, что Господь руки дал для ложки, и разум, чтоб рукой с ложкой управлять - всё давно исполнено, и Господь не может понять бессмысленную просьбу. Но, видать, хорошо просил, и Господь исполнил. Во время битвы ему отрубили руки, и тот верующий оказался в монастырском приюте, где его с ложечки кормили.
И всё-таки чудо он понял только после беседы с Вейном, когда тот зашёл навестить калеку. И был весьма потрясён милостью Господа, и долго ругал Вейна, почему тот, скотина, раньше не объяснил, что Господь даже глупость исполнит, если упорно выпрашивать. Но он был не прав, ибо Вейн всегда говорил - только Господь знает - что есть что. Мы путаем, и постоянно выпрашиваем кирпич на голову, думая, что просим вовсе не кирпич. К примеру, другой знакомый долго выпрашивал у Господа богатство, да побольше, да позолотистей, и Господь дал ему золото - на двух лошадях увёз дружок часть воинской казны герцога Бордо. И возблагодарил Господа дурак, что исполнил наконец, его мечту. Ну, купил поместье, титул дворянина, землю, крестьян, всё хорошо, но спустя всего несколько месяцев помер от обжорства, пьянства и прочих болезней. На бочку стал похож, жрал мясо и пил вино в компании гулящих женщин, и ничего больше не надо- ну, и помер. Вот что он выпрашивал, вовсе не золото. Видел Господь, что кирпича просит человек на голову, что сломает его богатство, и даже Вейна посылал объяснить, но уж очень сильно верующий попался, уговорил, получил свой кирпич, слава милосердию Господа.
К слову сказать, Кий сильно заинтересовался таким интересным Господом, и почти каждый вечер болтал с Вейном о вопросах веры. Сам Кий верил только в волю Неба, что Вейн одобрил, но назвал такую веру недоразвитой. И рассказал о европейской, во Христа. И почти Христом распинался, объясняя её тонкости, но Кий заинтересовался лишь, когда Вейн рассказал, как пришёл к своей вере. Никто не мог ответить на вопрос - почему Бог явился в теле Христа, а не бородатой зелёной лягушки. Ответ звучал одинаково у всех - потому что ты дурак, и вопросы у тебя дурацкие. Пришлось ответить самому - с зелёной бородатой лягушкой люди и разговаривать бы не стали - убили, и все разговоры. Если Бог явился человеком, значит, очень хотел быть понятым и услышанным. И Христа выслушали, поблагодарив гвоздями, но нашлись дураки, которые и поняли, и поверили. Каждый понял в меру собственной дурости, и когда устали спорить, договорились о единстве в вопросах веры - так родилась православная церковь. А дураки, что поумнее, решили избрать Папу воплощением Христа, чтобы не передраться. Что сказал Папа, то сказал Христос. Так родилась католическая церковь.
Вейну обе веры нравятся, но он дурак, и понял Библию по своей дурости. Поскольку Бог звал людей, значит, очень нужны. Любит Он нас, подлецов. Совсем уж подлецов по имени грешники, и тех прощает, всё равно годятся. Вейн весьма уверовал в Христа, весьма возлюбил, и решил исполнять Его волю. Но как это сделать, если Вейн родился дураком - не видит Бога, не слышит, и не понимает? .Тогда Вейн решил установить язык для общения - деньги, он удобный и понятный. Богу плевать, на каком говорить, Он на всех умеет. Где денежки светят, туда Вейн и идёт, считая это волей Божьей.
И сразу бессмысленная жизнь Вейна получила смысл, и ринулась вперёд. В монастыре ничего не платили, а вербовщик денежку посулил, да и в монастырь как прошёл, непонятно - эли не Знак Божий? Так Вейн пошёл в наёмники, и с тех пор весьма много послужил Господу, идя следом за денежкой, которая, вот, привела к Кию. Это ли не воля Божья?
Кий опять пообещал постройку орудия Вейна, а вера настолько заинтересовала, что велел Сену раздобыть Библию. Тот раздобыл целых пять штук, от шпионов, но Вейн все забраковал, потому что в них Господь говорил о святости племени дронов и грозит гибелью их врагам. Вейну пришлось достать из своего мешка Библию в серебряном переплёте, что Гельда украла у магистра - дроны там и не поминались, только евреи.
Сену пришлось ещё пятерых шпионов считать проваленными, раз магистр разрешил украсть эти Библии из церквей города, считая, видимо, что Библия, пусть и поддельная, поможет душе негодного безбожника Кия и отговорит его от плохих поступков. Сена удивило, что магистр даже не отравил Библии, хотя ядов полный сундук имел от желтяковских шпионов.
Отравить Кия, кстати, уже было не проблемой, однако травить его магистр передумал. Когда король Алан завёл разговор о вырубленных вождях, магистр ответил, что не в игры играет на чёт и нечет - у него всегда должен быть чёт. Так что Кия убить и сейчас можно, как только пожелает король Алан. Ден-Лейн - начальник охраны Кия. Если не решится, тролль отравит хоть завтра. Он и яд притащил - надёжнейший, новейший, из лошадиного навоза. Буквально царапина - смертельна. Если в кресло вставить занозу - через неделю нападает болезнь столбняк - и на тот свет без разговоров. Колдуны Кия не распознают этот яд ни по запаху, ни по другим причиндалам колдовским. Так что успех, вообще-то, полный. Однако Господь видел дальше, и потому уберёг от этой страшной ошибки - убийства Кия.

...

Голованов Сергей Петрович: 18.09.16 08:26

 » ЧАСТЬ10

На изумление короля Алана магистр показал ему стопку шифровок с голубиной почты - они скопились во время болезни. Кстати, на каждой стояла его подпись, печать и приказ казнить всех, кто там упоминался - это принцесса от скуки оттачивала своё глупое мастерство. Пока магистр валялся в горячке, все его злодейства и пакости благодаря Ордену и злой воле Кристи крутились и вертелись сами собой - шпионы шпионили, а голуби летали, и ещё быстрей, чем самая быстрая почта эстафеты - вот какие подлые голуби имелись на службе у негодяя магистра, и ведь всего за горсть зерна. Посланец Большого Желтяка, визирь Цой выехал в тайне и мчал изо всех сил - всё было бесполезно.
Его сразу продали два шпиона магистра, которые уже три месяца торчали под видом купцов в желтяковской столице, и накупили во дворце столько глаз и ушей, на сколько хватило денег и наглости. Бедняга визирь очень старался - он мчал, обгоняя всех, он показывал на постоялых дворах Золотую Брошь Большого Желтяка, и без очереди получал отдохнувших лошадей для своей коляски и своей охраны. Он обедал и ужинал на ходу, спал на ходу, и даже гадил на ходу, в большое ведро, но всё было тщетно - то и дело его обгоняли голуби с шифровками о его задание. По этой дороге, теперь езженной, безопасной и оживлённой, можно было мчать, а в своё время войска Кия буквально продирались по лесным дебрям, усмиряя недовольные племена, терпя лишения, но прокладывая эту дорогу. Как обычно и бывает в этой справедливой жизни, визирь Цой мчал, чтобы завладеть плодами долгого труда, пота и крови войска Кия. Кий сделал своё дело - Кий должен уйти - так рассудили во дворце Большого Желтяка. Конечно, Большой Желтяк обещал отдать Кию всё, что завоюет. Это было разумно - Кий платил бы подати с покорённых земель.
Первую тревогу Большой Желтяк ощутил, когда приезжий купец рассёк привозным мечом толстую медную вазу на церемонии показа товаров во дворце. Всё ещё улыбаясь, Большой Желтяк похвалил сталь, и спросил у купца - сколько мечей можно заказать из Европы? Желтяк думал вооружить ими своих телохранителей, ибо такие мечи дороги и редки, как бриллианты. Но замурзанный купец устало буркнул - сколько надо, столько и привезём, хоть сто тысяч, только денежки гони А потом пошли другие товары, невиданные в стране - блюда, кубки, всякая столовая утварь, ткани - да какие! А кожа! Тонкой выделки, а сёдла, сбруя и прочие мелкие причиндалы, которые так облегчают жизнь военного человека, не говоря о всяких украшениях и безделушках. Этот, ещё не самый ударный товар, привёз первый караван купцов, тогда ещё под усиленной охраной от Кия, против разбойников, что расплодились как мухи, и которых истребляли как мух. Платить за товары пришлось в конечном счёте, как убедился Большой Желтяк, только пряностями - перец и прочая ерунда, которые сами растут и которых навалом.
Тогда и стало ясно, что Кий всё же протаранил новый и короткий, легкий и денежный торговый путь в Европу. И готов его оседлать после взятия перевала. Такой кусище был Кию уже не по чину. Но пока оставалось государство дронов и ключ-город ко всей торговле, волноваться было рано. Кроме Кия, работу сделать некому. Но сообщение о смерти вождей встревожило сильнее. Это были нити, за которые всегда мог дёрнуть Большой Желтяк. Теперь Кий действительно заполучил в свои руки войско, которое подчиняется только ему, а также источник денег - торговлю, не считая земли дронов. Он мог теперь наплевать на всех - и на Большого Желтяка тоже.
Были собраны все визири для решения проблемы. Они толковали два дня, и вывод был неутешительный. Согласно всем расчётам и прикидкам, Кий должен проломить оборону города в самом скором времени. То же самое твердили и предсказатели, причём на редкость единогласно. И тогда Большой Желтяк решил принять меры, пока не поздно. На таком месте Кий неизбежно будет крепчать и расти, как замешанное тесто. И зачем ему пропускать войско Большого Желтяка в Европу? Он и сам её завоюет. При такой золотой жиле любой изменит, если имеется хоть что-то в голове. Большой Желтяк сделал вывод, и вывод этот в лице визиря Цоя ускакал в лагерь Кия вперегонки с почтовыми голубями. У Цоя имелось несколько приказов, один из которых надо было вручить Кию, решив на месте - какой именно. Цой в них и не заглядывал, знал - там что-то наградное для славного Кия, землями, привилегиями и ещё чем-то бесполезным. Кий этого не увидит, потому что сам визирь получил приказ его ликвидировать, и отправить на родину для пышных похорон, почестей и прочей муры. Визирь должен будет возглавить войско в ожидании следующего приказа. Конечно, ликвидировать Кия теперь сложно. Настолько, что Большой Желтяк для этой цели дал Золотую Брошь. Обладатель этой броши для всех подданных империи был носителем воли Большого Желтяка, исполнителем его личных приказов. Только визирю Цою решился доверить такую опасную вещь Большой Желтяк. Цою он верил. Тот - старик, восемь жён, сорок сыновей, и все на службе Большого Желтяка. Он не рискнёт использовать Брошь в своих целях. Кроме того, визирь за долгую жизнь приобрёл огромный опыт - и воинский и государственный, и потому вполне мог самостоятельно закончить войну с дронами. Тем более, после воинских реформ Кия его место мог занять любой, не боясь, что войско потеряет управляемость. Два дня на знакомство с командирами легионов, с советниками - как теперь Кий называл визирей - и его можно убрать. Войско и не заметит, да и плевать ему теперь - кто там наверху командует. Все перемешаны в легионах, нет ни племён, ни вождей - одни отцы-командиры, как были, так и остались. Визирь Цой не такие дела проворачивал за долгую службу, и потому был весел и спокоен. Даже дурные предсказания не заставили волноваться, потому что Цой, по примеру Большого Желтяка, прислушивался к ним в пол уха. Слишком темны слова предсказателей. Они советовали отложить поездку на недельку, а пока, мол, поездка будет неудачной. А почему - сами не знают. Между тем все они дружно предрекают падение столицы дронов в скором времени, все - и звездочёты, и заклинатели духов, и дети Шивы, да и прочие. Как же не спешить? Если Кий успеет взять город до приезда визиря, он и говорить не захочет. Зачем ему какой-то визирь от какого-то Большого Желтяка, если сам себе владыка, и другие уже не нужны? А до взятия города Кий встретит, как и подобает встречать такого посланца.
В самом деле, предсказатели не смогли вразумительно ответить - кто возьмёт город. Самые откровенные маги говорили, что Небу плевать на такие мелочи. После отъезда визиря только самые молодые из предсказателей во дворце пытались всё же втолковать Небу разницу между полководцем Кием и визирем Цоем, но ответы получили опять определённые - и в птичьих кишках, и в звёздном небе - Кий будет жив и здоров, хоть тресни, а город возьмёт - неизвестно кто, вы его всё равно не знаете, отстаньте.
Молодёжь ничего не прояснила, и вечером один из предсказателей, плюнув в сердцах на свои таблицы, пошёл из дворца в город к своей подружке. Он пробовал заморское вино и жаловался своей утешительнице на полную непонятность с этими предсказаниями - и Кий будет жить, и визирь будет здоров, а город возьмёт неизвестный. А кто - как спросить, если не знаешь, про кого спрашивать? Как Небо сможет внятно ответить на непонятные вопросы? Чтобы внятно спросить, нужно знать всех главных действующих лиц, причём знать, что это они - главные, а не другие, знать их помыслы и догадываться о планах. Но если это знаешь, то и подсказки Неба не надобны - и сам сообразишь, что произойдёт. К примеру, визирь Цой ускакал вчера, а лучше бы с неделю переждал - так Небо сказало. Но почему? Надо тысячу предсказателей иметь, чтобы выяснить - чёрт ногу сломит, потому что по его таблицам, вмешивается какая-то третья сила, и четвёртая маячит рядом, и пятая мешается, а кто они и чего хотят - никто не знает.
Весёлая подружка только подливала вина и поддакивала, и выспрашивала подробности, чтобы завтра же продать всё это мордастому красавцу-купцу, очень ласковому и щедрому. Особенный восторг у неё вызвали слова предсказателя, что дурак Большой Желтяк, лучше бы шпионов засылал как можно больше, не скупился, и никакие тогда предсказатели не нужны. Разбойница просто зацеловала молодого предсказателя, повалив на диванные подушки.
Вот эти шифровки - и от купца, знакомого с этой легкомысленной и корыстолюбивой девой, и от других шпионов - магистр и прочитал королю Алану, скрипя зубами, что все планы перевернулись. А как хорошо было задумано - отравить Кия, уколов лечебной иголкой, которую подменит тролль в шкатулке лекаря. А едва Кия скрутит, атаковать с драконом лагерь желтяков, да и выиграть войну за один день.
А теперь придётся защитить Кия. Визирь с Золотую брошью намылился спроворить его к праотцам, чтобы вернуть блудное войско в руки Большого Желтяка. А во след визирю выслано подкрепление чуть ли не вдвое большее, на случай, если войско откажется от подкрепления. Теперь Кий, к сожалению, в некотором роде союзник против Большого Желтяка, и значит - друг. Отравить друга всегда успеем Сначала надо помочь ему против общего врага, не так ли?
- Тем более, что на шифровке я прозорливо написал, что и Цоя повесить, и Большого Желтяка, да и прочих повесить, кто упомянут. И даже печать поставил, чтоб не передумать. - Это уже магистр говорил одной принцессе, эдак шутейно, после ухода короля Алана, довольного, что магистр такой негодяй, и ещё выздоровел вдобавок. Принцесса Кристи, поскольку дура, так и засияла от такой похвалы.
Магистр лишний раз убедился, что с юмором у неё плоховато.
Неудивительно - её воспитатели-эльфы юмора не признавали, считая за враньё, и потому магистр напрасно старался эдак косвенно показать сиделке, что недоволен её самовольством.
Зря по-простому не отчитал дурочку, что дел наворочала - Моховую эльфам подарила, Вейна упустила, не говоря о куче мелочей. Глядишь, девчонка и поумнела бы. Но магистр, видать, и впрямь дурак был, потому что выразил принцессе Кристи большую признательность. Без неё всё бы развалилось, ну, а мелочи - что казнили не того, а того - не казнили, - это мелочи. Главное в любом деле - чтобы оно двигалось. Оно двигалось?
- А как же! - с гордостью завопила вредина.
- Ну и ладно. - Вздохнул магистр. - А куда - это неважно. Наверное, прав Вейн, и не ведаем мы, куда идём и что делаем - это видит только Господь. И потому лучше тебя, Кристи, с моими делами и послушники бы не управились. Да что бы мы все без тебя делали, красотки, ой-ой! -
Принцесса чуть не лопнула от счастья, и спросила - может, магистр надумал жениться на ней, раз такая молодец? Если решился, это ничего не значит - она ещё подумает.
Магистр сразу принял совершенно больной вид, и принцесса решила прогуляться с Мюрреем, пока он совсем не разболелся.
Спустя пару часов из ворот замка на городскую площадь вышли двое молодых людей - один, широкоплечий и высокий, весь улыбался и сиял от счастья, а юный дворянчик с усиками, что шёл рядом, тощий и вертлявый, так и таращил синие глазищи на всех базарных людей, что торговали на площади. Мюррей так глупо улыбался, что его не могли не обчистить возле первого же продавца с огромными жёлтыми дынями.
Что делать - карманные воры не интересовали магистра, а городская стража смотрела на их проделки сквозь пальцы, угощаясь за это в трактирах за чужой счёт.
Это заметил послушник Найт, что тащился позади молодых людей, и совершенно не заметили двое стражников, что шествовали за послушником. К счастью карманника, послушнику Найту было наплевать на деньги Мюррея.
Принцесса Кристи находилась слева от Мюррея, а его кошель исчез из правого кармана, поэтому она не заметила в толкотне действий ловкого юноши. Однако её удивила уступчивость Мюррея, который вдруг заозирался со свирепым видом, и сразу согласился, что в церкви тоже неплохо. Там денег не требуют, в кабак в другой раз сходим, Кристи, то есть - Крис, извини дружище.
И тут же добавил, что ворьё проклятое распоясались, шагу не сделать, мигом обчистят все деньги. И куда магистр смотрит, сволочь - то есть, хороший человек.
Какая ни дура, но Кристи сообразила о пропаже кошелька, и лучшим доказательством её полной испорченности послужил озабоченный вопрос - обязательно ли в кабаке надо деньги платить? Получив ответ, что трактирщики, рожи, в долг ему не дадут, Кристи сказала, что указ короля Ри ешё действует, и поэтому воровать можно. Мюррей ничего не понял, начал ругать ворьё, но вдруг заткнулся, ощутив в левом кармане целую россыпь монет. А позади завопили базарные люди, что "Обокрали!", "Стража!" - человек пять, которых распихивали стражники. Мюррей тупо посчитал деньги в кармане, и спросил: - А где кошелёк? -
Спустя минуту он и кошелёк вдруг нащупал. Правда, какой-то не родной, но в родном левом кармане, и растерянно сказал, что Крис, от радости головой поплыл, всё путаю, на кабак хватит, оказывается. Пойдём?
- А вот и церковь святого Петра, - напомнил голосом ржавого гвоздя подошедший послушник Найт. - Как раз проповедь началась. -
Пришлось подняться по каменным ступенькам в сумрачную прохладу церковного здания. Послушник остался снаружи, и Мюррей осмелел. Он заботливо взял спутника за талию и повёл, толкая прихожан, куда-то в дальний угол. Между тем его дружок с интересом слушал слова священника, которым в этой церкви работал послушник Мелан. С надрывом голоса и слезой в нужных местах тот возвещал с амвона о злодеяниях Кия.
- Вот живое свидетельство, что мои слова - истина! - заявил Мелан, показывая на человека возле себя, несчастного до того, что просто плакать хотелось, глядя на его унылую рожу.
Мюррей узнал в нём одного из бродяг, что магистр откармливал в деревенской тюрьме. Однако бродяга нагло заявил, что он честный купец, и рассказал, как в лагере желтяков, куда он так неосторожно взял семью, его жену бедную изнасиловали невесть сколько раз, до смерти, а детишек съели одного за другим. Только ручку младшенького сумел найти он на помойке возле шатра Кия. И бродяга вытащил из своего мешка детскую ручонку, зловонную и вздутую, с червями, и тут же залился горючими слезами.
- Это ли не свидетель, что Кий, это исчадие ада - есть детей? -возопил Мелан. - Упорные слухи, которым не верил даже наш любимый магистр, полностью подтвердились! Теперь ясно, зачем пришли желтяки - есть детей наших, по примеру своего повелителя! -
После такого зрелища прихожане глухо завыли, а спутник Мюррея, которого Мюррей притиснул в угол, пискнул: - Ой, неужели Кий ест мясо, оно же вредное. -
- Да враньё это! - хрипло и от страсти громко ответил Мюррей, тиская своего спутника за разные места. - Это жулик, я его знаю. -
И присосался, словно вампир, к шейке юноши. Слова эти в наступившей тишине были всеми услышаны, и взоры прихожан впиявились в широкую спину Мюррея, что зажал в углу бедного молодого человека и делал с ним невесть что - вот-вот раздевать начнёт. Принцесса Кристи поправила усики, терпеливо снося бесчинства кавалера. Ему виднее, в конце концов, как надо вести себя в городской церкви. Но прихожане возмущённо загудели, а уж послушник Мелан и вовсе завопил: - Ах ты, мужеложец! В святом месте! Распутник! Вон отсюда! -
Поскольку Мюррей шёл позади, ему все пинки и достались, но вряд ли он их ощутил, пожирая взглядом своего спутника.
- Ну как проповедь, понравилась? - спросил послушник Найт, когда они скатились по ступенькам вниз.
- Не знаю, - сказала Кристи, - Может, теперь в кабак? -
- Очень понравилась.- Убеждённо сказал Мюррей, отряхивая пыль с боков. - Лучше пойдём в другую церковь, а ? -
- Похвальное желание. В церкви вы научитесь большему, чем в кабаке.. - поддержал послушник.
- Может быть. - Неуверенно сказала Кристи.
Следующую церковь отыскали быстро. Принцессе понравилось, как искренне там каялся ещё один знакомый Мюррея, виновный в убиении младенца, а также в последующей его разделке и приготовлении на большой сковороде. Его простили, а послушник отпустил этот грех, совершённый под угрозой смерти в лагере желтяков, где грешник томился в плену. Он так ярко описал сочные, шкворчащие куски мяса, что многие облизывались. Естественно, младенца готовили к столу Кия.
Пока принцесса заинтересованно слушала, Мюррей совсем распоясался, и даже пытался её распоясать - в буквальном смысле, а уж обслюнявил всё, до чего добрался. Словом, когда их вышибли и отсюда, послушник заподозрил неладное - Мюррей имел полубезумный вид и шёл странно, в раскоряку.
- Что это с ним? - спросил Найт у принцессы.
Кристи дышала во всю грудь - Мюррей не давал вздохнуть своими губами - но ответила, что у того встал орган размножения, и мешает ходить.
- В церкви? - изумился послушник.
- Ага. - Сказала принцесса, поправляя одёжку. - А разве нельзя? -
- Идёмте лучше в кабак. - Мрачно сказал послушник, глядя на прихожан, что высыпали из церкви, называя Мюррея и его спутников разными нехорошими прозвищами. Если бы не два стражника, что встали по их бокам, Мюррею ещё бы досталось.
В кабаке Мюррей совсем ополоумел, и за столом, пока им тащили вина и жареную баранину, тискал спутника за ноги и за прочее, шептал насчёт любви и лез целоваться. Конечно, в трактире немало повидали солдат, среди которых нередко было и мужеложство, но даже солдаты не вели себя так разнузданно. Трактирщик шмякнул тарелку с бараниной на стол, и сказал, что у них приличное заведение, а не дом свиданий, и нечего тут безобразничать. Мюррей встал и засветил кабатчику в лоб - тот отлетел аж до стойки. Со словами - Ах, вы, мужеложцы проклятые! - к столу подскочил местный вышибала, здоровенный парень, а за ним - стражник, что до этого пил в углу вино. Мюррей получил кулаком по челюсти, и плохо бы ему пришлось, но его спутник поставил подножку вышибале и ловко пнул в пах стражнику.
Это уж было чересчур даже для кабака. Порядок, пусть и своеобразный, поддержали все посетители трактира, а их было не меньше трёх дюжин - все мужики в силе и цвете лет, да ещё их подружки, что вступили в схватку позднее. Сумятицу усугубило то, что с послушником таскался десяток шпионов. Едва услышав о цели прогулки, они заняли столы в трактире, и набросились на тех, кто набросился на возмутителей приличий. Спустя пару мгновений весь трактир превратился в побоище, где мало кто понимал причину драки - не до того, голову уберечь надо. А лучший способ для этого, как известно, разбить голову нападающему. К чести Мюррея, о себе он не думал - схватил товарища за талию и попёр к выходу под градом ударов, отмахиваясь одной рукой. Он только мешал своему спутнику пинать всем, кто в пределах пинания, по органам размножения. Несмотря на эти помехи, подлая принцесса ни разу не промахнулась - Мюррею оставалось лишь глушить кулаком по затылку очередного согнутого противника. Послушник пытался прикрыть его с другой стороны, однако от удара в лоб мигом улёгся отдыхать. Но у самого выхода двум мужеложцам пришлось выдержать настоящий бой - их настигли возмущённые девы лёгкого поведения, которые не выносили конкуренции со стороны мужского пола. Принцессе пытались выдрать все космы, а также глаза и всё прочее, но вёрткая мерзавка выдрать ничего не дала - колотила руками и ногами бедных дев так, что кровь только брызгала из очаровательных носиков. Визгу и воплей случилось столько, что к трактиру толпа сбежалась, посмотреть. Когда Мюррей с Кристи вывалились из заведения, отмахиваясь и пинаясь, их окружила подоспевшая стража. Чудо просто, что в этой свалке усики принцессы не отклеились, и потому обоих швырнули в королевский подвал. К несчастью Мюррея, там скучали два десятка арестованных, и единственное, что он мог позволить в качестве награды за геройское поведение - нежно потискать своего дружка, ласково вопрошая о разных ущербах её, его, прекрасному телу. Синяк под глазом негодяйка всё же заимела - от локтя Мюррея, кстати, но расцвёл он, когда её вышвырнули наружу стражники - это случилось, едва в подвалы прибежал очнувшийся от удара послушник Найт.
Наутро, посмотрев на её заплывший глаз, магистр сказал: - Вы бегаете слишком быстро, принцесса. -
- Не знаю, - сказала принцесса Кристи, - Наверное. Если вы, магистр, передумаете на мне жениться, я могу выйти замуж за Мюррея. Конечно, сначала подумаю, это ничего не значит. Мне вчера показалось, что он любит не мои отдельные кусочки, а просто меня, хотя такого быть не может.
-Кристи, - усмехнулся магистр, - отстаньте от бедного больного юноши. Человек не способен полюбить другого человека. Он любит в нём только себя. -
- Да, - грустно сказала принцесса, - я знаю, люди путают любовь и размножение. И Мюррей путает. Но я могу выпить зелье. -
- Ну да. - Сказал магистр, - Но смотреть в глаза Мюррея бесполезно - он мужеложец. Мне доложили, что он вытворял вчера.-
- Мюррей не мужеложец. - Сказала принцесса Кристи, - вчера с ним была я.-
- Вот как? - магистр состроил удивлённую рожу. - Я не верю, Кристи. Ведь указ короля Ри действует. Решили выгородить этого мужеложца? Меня не провести. -
Принцесса нахмурилась: - С ним была я, переодетая мужчиной. Вы разрешили мне прогуляться в его обществе по городу, не так ли? -
Магистр некоторое время сидел молча. Он пытался покраснеть от гнева, но получилось плохо, и пришлось изображать оскорблённые чувства голосом: - Если это правда, я вызову Мюррея на дуэль Моя честь - пусть её остатки, но они глубоко затоптаны и затисканы. -
- Да? - Обрадовалась принцесса Кристи, но магистр поспешил пояснить: - Нет, я не ревную, Кристи. Если Мюррея оправдают, придётся вызвать его на дуэль. Ведь на суде ему придётся рассказать правду. Это будет честная дуэль, не беспокойтесь. -
Но принцесса забеспокоилась, вспомнив, как магистр сварганил дуэль кошки и эльфа. А его послушники, как она убедилась, умели выполнять приказы наоборот.
- Никаких дуэлей, - сказала принцесса. - Его надо отпустить на свободу. -
Магистр со вздохом ответил, что Мюррей нарушил закон. Трактирщик подал на суд королю. Мюррей - дворянин, и судить его может только король. Мужеложство дворян в королевстве наказуемо виселицей, и дело уже на столе у короля Алана.
- Я буду счастлив исполнить ваше желание. - Сказал магистр, поднимаясь из-за стола. - Но времени мало. Вечером суд. Мне надо подготовить что-то оправдательное, а то и впрямь король его повесит. -
Вечером состоялся суд. Так как Мюррей был дворянин, судить его мог только король, но по законам королевства. Обвинителем Мюррея выступал город в лице городского старейшины Квебека, а со стороны защиты - магистр. Суд проходил в Тронном зале, где по сторонам от трона сидели - принцесса Кристи, магистр, старый король, и прочие важные лица, а в зале толпились свидетели и знатные горожане, за цепочкой стражников.
Магистр опасался не зря. Поскольку Мюррей был верным товарищем короля во всех похождениях по всем европейским шлюхам, король Алан многое мог простить Мюррею, но закон есть закон, и если закон требует виселицы, король ничего не мог поделать. Он решил всё-же бросить утопающему канат, за который тому следовало схватиться.
Король сказал, что один из стражников считает спутника Мюррея женщиной, переодетой мужчиной. Так ли это? Если так, то отпадает обвинение в мужеложстве.
Однако тупой Мюррей, беспокоясь о чести бесчестной негодяйки, гордо поднял голову, посмотрел на принцессу и заявил, что нет, он настоящий мужеложец, и никогда, даже под пыткой не признается, что его спутник был женщиной.
Король в приступе раздражительности махнул рукой, и с угрозой сказал: - Если так, закон требует тебя повесить, -
Но сначала предоставил слово стороне обвинения. Старейшин Квебек обвинил Мюррея в трёх попытках изнасилования неизвестного юноши, произведённых в трёх общественных местах - двух церквях и трактире. И вызвал столько свидетелей этому, что всем захотелось поскорее повесить негодяя. Королю хватило терпение лишь на трёх свидетелей. Выслушав их заверения, что мужеложца остановили только пинки горожан, король предоставил слово защите в лице магистра.
Тот поднялся и за пятнадцать минут доказал, что Мюррей вовсе не мужеложец. Он нагло врёт, стараясь прикрыть настоящий грех, а именно - скотоложство, в доказательство чего рассказал о том, что Мюррей, переселяясь недавно в город, сразу купил корову и изготовил самолично козлы для удержания коровы во время постыдного своего занятия. И действительно, козлы тут же внесли в зал - послушники еле-еле успели сколотить их в подвале, получив приказ магистра. Очумевший Мюррей заквакал, что и коровы нет никакой, и козлы не делал, на что магистр только усмехнулся с укоризной и сказал: - А кто же их сколотил? Я, что ли? - И вызвал двух свидетелей - продавца коровы и плотника. Первый рассказал, что Мюррей даже поцеловал корову в морду, очень нежно, был счастлив такой покупкой, но из стойла забирать отказался, и от молока отказался. Дал денег на кормёжку и уход, часто вечерами посещал, но корова перестала доиться. Плотник рассказал, как помогал Мюррею сколачивать козлы, и сколько денег получил за молчание.
К этому времени в зале все уже хохотали, как безумные, смотря то на козлы, то на красного Мюррея, а многие просто свалились на пол и визжали-плакали-стонали от смеха. Король, едва взглянув на рожу Мюррея, опять бросал голову в ладони, давясь от новой вспышки неудержимого гогота. Увидев просвет в плотной стене смеха, магистр невозмутимо предложил привести любовницу Мюррея и ветви в смеховом лесу снова зашумели. Магистр подытожил, что обвиняемый - больной человек, и предложил лечение строгим постом в течение месяца.
Скотоложство законы как-то упустили из списка преступлений, и король вынес мягкое решение - два месяца в тюрьме, в одиночке. А для изменения пагубной страсти к корове - строгий пост, испытанное лекарство от невесть скольких болезней и телесных, и духовных.
Мюррей был помещён в одиночный подвал, где стоял топчан, стол и стул. Единственным собеседником служила Библия, читаемая днём при свете из оконца, забранного решёткой, а ночью - при свече, которую на третий день отобрали, когда стражник заметил, как голодный Мюррей что-то жуёт, а свечка даже днём уменьшается.
Каждый день Мюррея развлекал послушник, рассказывая о длительных постах всех святых всех времён - и как это помогло им стать святыми. Особенно Мюррею не понравился рассказ о Христе, который голодал в пустыне аж сорок дней. Только после этого, очистившись от телесной грязи, Христос и пошёл проповедовать. Мюррею положено было одно посещение в день, на полчаса, и первые три дня он просил привести знакомую шлюху. Попросил и на четвёртый. Та вышла из его камеры, хохоча во всю глотку, и больше Мюррей её не приглашал.
Беспокойство магистра нарастало постепенно. Принцесса Кристи, которая посещала Мюррея после поражения на шлюхе, на седьмой день его голодовки заметила, что в свечении Мюррея исчезает красный оттенок. Она сказала об этом магистру, и тот переспросил - в каком свечении? Чем очень удивил дурочку, которая была уверена, что все люди видят это свечение вокруг человека. Услышав про дурость, принцесса прикусила язычок, и только на пятнадцатый день голодовки, не удержавшись, сказала, что красный оттенок исчез совершенно. А Мюррей впервые в беседе высказал интерес к её мыслям, а не к телу. Магистр забеспокоился, и велел подслушивать их беседы. По доносам стражника, они болтали о воинском искусстве, и о возможной семейной жизни, если принцесса Кристи надумает выпить своё зелье. Мюррей всё чаще называл Кристи дурой. Хотя вся любовь кончилась - да и какая любовь после двадцати дней голодовки?- Мюррей надеялся, что жена из такой дуры получится неплохая. Если плохая получится, куда ж деваться? другой такой дуры ему на всём свете не найти.
Магистр понял, что мерзавцы подружились, и забеспокоился сильнее. И совсем забеспокоился, когда Мюррея понемногу начали кормить после месяца голодовки - он уже встать не мог без посторонней помощи. Десять дней кормили - и в течении десяти дней Мюррей только болтал при каждом посещении, хотя принцесса сидела рядом, на тюремном топчане - руку протяни..
Поняв, что Мюррей сдурел до того, что стал походить на человека, магистр совсем затревожился, и спросил стражника - чем кормит негодяя принцесса Кристи? Услышав про яблоки, помидоры и прочие листья, возмутился таким издевательством и велел подавать Мюррею настоящую еду - наперчённое жареное мясо и вино из рук молодой шлюхи. Это привело к исцелению - через два
дня Мюррей, как и подобает настоящему умному мужчине, напал на принцессу с гнусными намерениями, страстно мыча что-то о возвышенной любви - только вмешательство стражников спасло глупую дурочку.
Магистр властью жениха запретил ей встречаться с Мюрреем ввиду полной неизлечимости, и после заключения поставил командовать Ударным полком. Пока Мюррей прохлаждался в темнице, снаружи стремительно надвигалась война, как ни старался магистр отдалить её.
Едва встав на ноги после болезни, он пустил в дело свою пакость с Золотой брошью, и.наутро двое послушников с разницей в час подъехали к лагерю желтяков. Они не таились, одетые в свою ненавистную чёрную одежду - балахон. Однако на балахоне первого послушника сияла брошка десятитысячного начальника, и стража, скуля от ненависти, опустила копья, хотя за каждого чёрного награда была ого! - пятьдесят золотых. И толстый послушник Клей первым въехал с надменной, наглой рожей в желтяковский лагерь. Когда его сопроводили к шатру Тайной службы, Клей с невыразимой скукой на лице сказал вынырнувшему Сену: - Ну, что? Вы думаете отбиваться от Цоя? -
Сен предусмотрительно промолчал, хотя первым желанием его было скомандовать Пу-И схватить чёрного.
- Мы думаем. - Осторожно сказал он.
-Быстрей думайте. - Сказал послушник Клей. - Кстати, вам привет от магистра. Так что вы хотите сделать с Цоем? Мы тут союзники, поэтому магистр предлагает свою помощь. Вырубим, как траву. Идёт? -
- Я подумаю. - Осторожно сказал Сен, не в силах ничего понять.
- Да ладно. - Усмехнулся послушник, и спрыгнул с лошади. - Не надо строить дурачка. Этот Цой уж не награды везёт твоему повелителю.-
Посмотрев на рожу Сена, Клей возмутился: - Ну, хватит! Неужели не знаешь, что визирь Цой мчит сюда из Поднебесной? Никогда не поверю. Мы что - с канарейками воюем? Вам нужна помощь? Если сам справишься - так и скажи. -
Сен неопределённо кивнул. Имя Цоя он знал, конечно - один из самых приближённых людей к Большому Желтяку, но сведений о его скором визите не имел.
- Жрать давай. - Сказал послушник Клей. - Я притомился. Чтоб вас не заподозрили, магистр предлагает вырубить его нашими силами. Ударная группа готова. Обговорим условия за стаканом и чашкой - и за дело. -
Сен подал знак слугам - и возле шатра мигом накрыли стол, из уважения к ненавистному гостю, который не пожелал сидеть на ковре, скрестя ноги. Клей подал Сену ворох пергаментов - все копии приказов, что везёт визирь. Сен читал и ужасался.
Нет, не приказам Большого Желтяка, а их противоречиям. Все наградные - от пожалования всей завоёванной Европы до титула Главного Мандарина, не говоря о прочих мелочах. С первого взгляда стало ясно, что приказы - дымовая завеса. Что таит Большой Желтяк за этой завесой - тоже ясно. Убрать Кия, усыпив его бдительность. Иначе такие награды не раздают.
Сен ёрзал и теребился, пока слуги уставляли стол кушаньями. Он готовился бежать на доклад Кию, но послушник удерживал, чавкая бараниной и выцеживая между чарками ценные сведения. Он предлагал вырубить этого посланца, свалив на случайных дронов -разбойников.
У Сена времени не было собрать для такого дела европейские рожи из предателей. Но главное, что удержало Сена от желания скрутить послушника - это чёрная ямища, которую увидел под ногами. Он обязан знать всё то, что говорил послушник. Это его работа. Кий посадит на кол без колебаний, если не высветить черноту.
- Насчёт этого резерва, - сказал Сен эдак равнодушно, отпивая вина из кубка, - у меня другие сведения. -
- Не знаю ничего, - отрезал послушник Клей, нестерпимо работая челюстями, - по сведениям магистра - около ста тысяч. Конечно, не железный брусок, как ваше войско. Но командует Шинь-Ли, а ты знаешь эту паскуду. -
-Ещё бы. Меня это сразу насторожило. - Сказал Сен, хотя это имя насторожило его только сейчас, когда его услышал. Полководец Шинь-Ли ценился в желтяковской иерархии невесть насколько выше, чем Кий.
- Так что, друган, времени нет. - Сытно икая, сказал Клей,
- Решай. Враг-то общий. Молодцы уже подъезжают, всего две сотни. Так что давай, пропускай через лагерь, и с Цоем никаких проблем На кой чёрт нам эти придурки от Большого Желтяка? Неужели сами не договоримся? Вы ж нам, как родные, бес бы вас побрал! - и послушник захохотал, очень довольный.
Конечно, пропустить через лагерь две сотни вооружённых дронов Сен не хотел - это значило каким-то боком продаться Чёрному магистру, но времени действительно не было. Цой был рядом, на днях заявится в лагерь.
И Сен, холодея сердцем, решился: - Конечно, - небрежно сказал он,
- Ваш план лучше. В самом деле, разбойники пошалили, бывает. А пока, этот..., как тебя, друган - где брошку взял, не скажешь? И отдай её назад, кстати, друган. -
- Это не ваша, - захохотал пьяный послушник, - хотите, мы вам этих брошек наделаем? Оптом - дешевле. И точнее. Ваши фальшивые какие-то. -
-Я подумаю. - Тупо сказал Сен, усмехаясь через силу. И велел Пу-И встретить и проводить через лагерь отряд дронов, ёрзая, словно кол в задницу влезал. И не выдержал - вышел из шатра, издали наблюдая за проходом отряда дронов через лагерь, с тоской думая, что за это Большой Желтяк на кол посадит, если заподозрит. Но здесь хозяин Кий.
Сен чуял, как невидимая, длинная рука магистра дотянулась из города, схватила за нос, и куда-то тащит, но не видел, почему этому противиться, и правильно делал, кстати, в чём и убедился, когда вызвали к Кию.
Сен прибыл немедля в шатёр на холме, и остолбенел - опять увидел за накрытым столом чавкающего послушника Клея. Тот сидел поодаль от шатра, на свежем ветерке, навалясь локтями на стол и обрабатывая зубами баранью кость. Но приглядевшись, Сен увидел лоснящуюся рожу другого послушника, вовсе не Клея.
- Что - магистр не кормит? - с дрожью в голосе спросил Сен, ничего не соображая. Ему показалось, весь лагерь захвачен чёрными балахонами.
- А тебе жалко? - окрысился мордатый. - Изыди, сатана. -
На груди его сверкнула коричнево - жёлтым массивная Золотая Звезда, и Сен потерял дар речи. Узнал её сразу, как и следовало любому чиновнику и более-менее крупному начальнику. Её изображение знал почти каждый желтяк.
По этикету следовало упасть на колени перед обладателем такой броши, но что-то не сработало - колени не сгибались, и всё.
- Откуда... - прохрипел Сен, но тут его втолкнули в шатёр повелителя. Кий сидел на троне, глядя исподлобья, с красной рожей, и даже не такой опытный человек, как Сен, мигом бы принялся вспоминать свои оплошности. А уж Сен сразу взмок от ужаса, поняв, что Кий в бешенстве, и только самая верхняя расчётная часть его существа хочет что-то выяснить, тогда как все остальные жаждут посадить его на кол.
- Какие новости? - придушенно спросил Кий.
- Так, разные непроверенные. Всё уточняется. И проверяется. И перепроверяется. - Сказал осторожно Сен.
- Подарок - сюда. - Прохрипел Кий. - И кол. И кувалду. -
Сен похолодел, однако на восточной роже ничего не отразилось. Вошёл послушник с Золотой звездой, вытирая жирные губы и сытно икая. Сен не мог знать, что он приехал к воротам лагеря после послушника Клея, и на руках доставлен - из-за Золотой звезды - прямо в шатёр Кия. Тот увидел звезду и затрясся, рыча что-то невнятное, но послушник, отлично говорящий на языке Кия, сказал, что привет от магистра, Ваше Величество, а Брошь на груди - подарок от него. Фальшивка, конечно. Проверьте. Для доказательства искренности. Ведь с этой звездой - ой-ой, сколько дел можно натворить, а? Но магистр её дарит, в знак дружбы. Теперь она ему не нужна, потому что едет общий враг - визирь Цой, и с настоящей Брошью. А за ним войско, под командованием Шинь - Ли. Короче, Большой Желтяк передумал одаривать Кия землями дронов и ключами в Европу. Ясно, или подробнее объяснить?
Кий объяснений не потребовал. Звезда говорила сама за себя. Кия затрясло от бессильного бешенства. Но тут же проверил вроде Золотую брошь. Её уникальностью был коричневый алмаз в центре - Тигровый глаз. Размером с грецкий орех, он был единственным в мире. Когда Кий провёл им по хрустальному бокалу, всё стало ясно. От настоящего алмаза должна остаться царапина. Для верности Кий чиркнул алмазом своего кольца по Тигровому глазу - тот захрустел, поддаваясь алмазной грани. Фальшивка. У Кия отлегло от сердца. Первым желанием при виде этой звезды было убить носителя воли Большого Желтяка.
Кий уже хлебнул свободы, но пока город не взят, на Большого Желтяка плевать нельзя. Пока что Кий - его подданный. И эта царапина на Тигровом глазе вернула дыхание. И бешенство на этого растяпу или предателя Сена, с его полной неспособностью к работе.
Когда внесли кол и кувалду, Кий спросил Сена - что тот может доложить о министре Цое? И ещё о Шинь-Ли? Пусть непроверенные сведения, домыслы и догадки - что?
Сен только сейчас осознал всю любовь Чёрного магистра к нему, дрянному человечишке, и тут же извлёк из кармана пергаменты с приказами.
- Всё. - Просто сказал он. - Вот приказы, что везёт Цой. Они вызывают подозрения. Слишком разные. А Шинь-Ли - до его прибытия с войском ещё достаточно времени. Я знаю, войска он набирает по дороге сюда, сырые, тесто - одним словом Но всё это я должен проверить - Чёрный магистр такого вранья может подсунуть, что ой-ой. Потому и не торопился докладывать. -
Кий осел на троне. Уверенный ответ начальника Тайной службы вернул гордость за своих людей. Покосившись на рожу послушника, Кий и вовсе успокоился - тот вытаращил глазищи и рот раскрыл.
- Ну, притворялы... - подумал невольно Сен, не знавший о привычке магистра сообщать каждому, пусть и послушнику, только то, что необходимо.
- Этот визирь не нужен, - сказал Кий, - итак приходиться в шатре прятаться от нашего друга магистра. Он - жало войска, что ползёт следом. Если вырвать это жало, то у нас появится время, чтобы без опаски пригреть змею на груди. Цой везёт Тигриный Глаз. Ты сможешь остановить его? -
Сен опустил голову, только теперь поняв, где его облапошил магистр. Когда конный отряд дронов гарцевал мимо, Сен видел, как с непривычки дроны путались в полах халатов, как текли от пота подмалёванные углём раскосые глаза, и только Небо благодарил, что хоть не отвечали, когда встречные командиры при виде незнакомого отряда что-то спрашивали.
Отвечал сопровождающий, Пу-И, рявкая, что не твоё дело, и вопросы засыхали. Однако послушник Клей, проезжая мимо, странно усмехнулся ему, а вернувшийся Пу-И, выпроводив их из лагеря, сказал недоумённо, что толстый наглец послушник улыбнулся ему на прощанье так, словно все карманы перед этим обчистил. Пу-И даже проверил - но ничего из карманов не пропало.
Только теперь Сен понял, почему улыбался послушник. И впрямь магистр держит его за канарейку. Магистр решил похитить Золотую брошь, в чём Сен и поспособствовал. Если её заполучит король дронов, война проиграна. Воображение мигом нарисовало картину приезда в лагерь послов от короля Алана, а потом и его самого, с Золотой звездой на груди. Все желтяки заледенеют. Все поверят, что король Алан заключил с Большим Желтяком договор, и что война отменяется. Кия никто слушать не будет из командиров, только Золотую брошь - того, кто её носит. Это воля Большого Желтяка, Императора Поднебесной.
Любой командир поднимет свой легион на Кия по приказу Золотой броши. Магистр сдохнет от хохота.
- Я не смогу остановить визиря, - сказал Сен с улыбкой.. - Но предсказатели уверены, что визирь будет убит шайкой бродячих дронов, и в самое близкое время. Что делать, они ещё встречаются в наших тылах Но это вина самого визиря - нечего тайну гнать и скромничать. Предупредил бы о приезде заранее - потребовалось бы меньше и бандитов, и денег.-
- Это хорошо, что на визиря нападут именно дроны, хотя вам следовало строже следить за порядком на дороге, - Кий посмотрел в глаза. - Надеюсь, вы сумеете достойно наградить .., то есть, наказать негодяев. И вернуть Золотую Брошь. -
- Конечно, - стойко ответил Сен, сознавая, что подписывает себе смертный приговор.
Но только у себя в шатре Сен в деталях постиг всю наглую подлость магистра, и чуть не завыл от тоски. Да, времени у магистра не было, но он сумел провернуть свои делишки. И одновременно купил с потрохами и его, Сена, начальника Тайной службы, единственного ещё не подкупленного из стоящих людей. Ибо от грозящего кола за утерянную Золотую брошь спасти Сена может только магистр, своим молчанием. Сену придётся работать на магистра, пока Золотая брошь - настоящая - не заблистает на груди короля Алана здесь, в лагере, прощальным светом их бесславного похода. Сен так застонал, что Пу-И чуть не подавился рисом, что поглощал палочкой в углу. Сен сидел с вытаращенными глазами, что-то разглядывая на стенке шатра, и медленно бурел, словно душили удавкой невидимой. Пу-И забеспокоился - на стенке ничего не было, ни надписей, ни рисунков. Подавился? Но чем? Рис трескал Пу-И.

...

GalMix: 18.09.16 10:28

В читателях.

...