Иллюзия:
03.10.16 22:21
» Глава 1
Прошлое.
Он торопился. На улице было очень холодно, как и подобает зимней колючей погоде, а подошва его ботинок – тонкой и скользкой. Хорошо хоть, пуховик додумался надеть, а то бы совсем окоченел. Шаг был быстрым, и Константин, увидев огни родного дома, его только прибавил. Даже если поскользнется, плевать - объемный пуховик смягчит удар, а капюшон не даст мозгам разлететься.
Скорость "подлета" остановило препятствие.
Когда до желанного входа оставалось несколько метров, Костя, скинув капюшон, увидел человека. Тот сидел на скамейке, возле подъезда, спиной к нему, согнувшись в три погибели и не обращая ни на кого внимания. Взрослый он или подросток, было не рассмотреть - человек был маленьким и худым, скрюченным от холода и замотанным в длинный пушистый шарф. Костя остановился и неизвестно почему громко окликнул:
- Эй, как там тебя?
Не увидев реакции, подошел ближе, обойдя и встав перед чудаком.
- Эй, слышишь меня? – тронул за плечо, обхватив через тонкую курточку выпирающую кость, и потряс.
В свете окон, лампы над козырьком крыльца и рядом стоящего фонаря были хорошо заметны алые пятна на щеках, прикрытых шарфом, бледную кожу лба и темные круги под глазами. Может, тень давала такой эффект, а может, анемия.
Огромные глаза уставились с бессмысленным, пустым выражением, хотя он всегда был против такого высказывания - не понимал, как выражение может быть пустым, - но сейчас именно оно пришло на ум.
Глаза были красивыми. Очень. Крутыми, сказал бы он даже. В такие глянешь раз – не забудешь вовек. Их не забудешь. Себя - потеряешь.
Вспомнил почему-то девку из мультика и колодец, в который она падала. Сейчас, глядя в эти глазищи, туда падал он.
Ресницы, словно мокрые стрелы, целились в небо, доходя почти до бровей. Четкими линиями, собольей кистью были те нарисованы. Если бы его попросили одним словом назвать то, что увидел перед собой, он бы сказал: «Черт!»
На улице было чертовски холодно, а его чертовски сильно прошиб удар под дых чем-то горячим. Будто кипятком облили легкие, «проводив» его напоследок.
Этому не было разумного названия, пока никто из них двоих не открыл рта. И как только эта нелепая мысль возникла в его голове, он сразу захотел её проверить.
- Звать тебя как?
Фигурка напряглась и попыталась отстраниться.
- Спокойно, не обижу. Как зовут?
- Часто.
- Не понял, - удивился он.
- Зовут меня часто, - глаза закрылись, – только прихожу редко.
Голос был с хрипотцой, непонятно, чем вызванной, и заглушен шарфом, намотанным на нижнюю половину лица.
- А-а-а… понял: это шутка была, да?
Фигурка закашлялась, и ему категорически не понравился этот кашель. Собака - и та лает мягче и тише.
- Ага, дядя. Шуткую я.
Глаза снова открылись и теперь странно поблескивали.
- Так назовешь себя или мне шутником тебя звать?
- А зачем тебе меня звать? Шел, и иди дальше, я тебе не мешаю. Да отпусти ты!
Костя только сейчас понял, что сильно сдавил хрупкое плечико, и руку отнял. Внимательно осмотрел близлежащую территорию, светящиеся в доме окна и вернулся к странному собеседнику. «Парень или девка?» - подумал, разглядывая болезненно худое создание. На вид – лет пятнадцать, возможно, меньше.
- Прости, не хотел делать больно. Есть хочешь?
- Да пошел ты, - снова кашель.
- Пойду. Ты со мной?
- Один пошел.
Константин начал уставать и мерзнуть. Ноги напоминали протезы от папы Карло – становились деревянными.
- Как знаешь, - бросил равнодушно. – В моей квартире три комнаты, теплая вода и одеяло, много вкусной еды. Хочешь сдохнуть от переохлаждения – дело твоё, моё – моя совесть. Я предложил - получил отказ, спокойно спать могу теперь. Бывай.
Развернулся и зашел в подъезд, а пока поднимался, не выходили из головы ни эти глаза, ни кашель. Наверняка простуда уже завладела маленьким телом, может, бред начался, раз боится чего-то. Нет, он, конечно, и сам понимал, что зайти в гости к незнакомцу может в наше время только больной, но ведь больным и был сидящий на морозе сорванец!
«Парень, - решил и сразу почувствовал себя извращенцем, глазищи вспомнив. – Девка бы зашла, стопудово».
Он слыл красавчиком, но таковым себя не считал, что бы ни говорили остальные, однако признавал очевидное: некая харизматичность и обаяние у него имелись. Настолько, что всегда получал желаемую.
Какой бы она больной ни была.
Зайдя в квартиру, разделся и вскипятил чайник. Выпив чашку горячего и крепкого, с каплей травяного бальзама, чая, решил принять душ. Согрелся изнутри – согрейся снаружи. Вытащил из шкафа полотенце, перекинул через плечо, но, подойдя к двери ванной, остановился.
- Бл*дь, да гори оно все! – Вернулся на кухню и выглянул в окно.
Нарисованные морозом узоры мешали четко видеть картину возле подъезда, но если он не убедится, что там все в порядке, то не сможет ничего делать дальше, как бы ни был уверен в обратном.
Он открыл окно.
Старое, с облезшей краской, оно немного воспротивилось, скрипя и заедая в шпингалете, но Костя оказался настойчив. Открыл, высунулся по грудь и громко выругался. Фигурка уже не сидела – спала, лежа на боку, возле скамьи, отдавая остатки своего тепла холодной земле.
- Ну какого же хрена! – Костя быстро закрыл окно и выбежал, как был: в тапках и раздетым, на улицу, кляня погоду, равнодушных людей, позднее время и себя. Знал ведь, чувствовал, что этим закончится! Нет чтобы настоять сразу, так куда там…
Выбежав, кинулся к лежащему телу и поднял на руки. Господи, да здесь живого весу – кило тридцать, не больше. Не удивительно, что чахоточник. Вернувшись в квартиру, отнес на диван, в самую маленькую из комнат, притащил подушку и одеяло из своей, укрыл, подложив под голову мягкое перо. Пусть согреется, а когда отпустит - проследит, чтобы принял ванну и выпил грог. Дай бог, температуры не будет.
Когда укрывал, приспустил шарф и замер взглядом на пухлых, четко очерченных и сочных, как спелая вишня, губах. Указательный палец, зацепившись за влажный от дыхания мохер, дернулся. Мужчина провел подушечкой по невероятной гладкости, повторяя контур и до колик желая попробовать, так ли вкусны, как кажутся, эти "ягоды".
- Не-ет, ты не парень, - прошептал. – А я лопух.
То ли его слова, то ли тепло, то ли что ещё послужило пробуждению девушки, но глаза её открылись и уставились прямо в его. Четко, одним движением ресниц "выстрелили" в зрачки, доходя до мозга.
Где-то в затылке зазвенела струна, а хриплый голос сказал:
- Я, кажется, знаю теперь, куда падают звезды.
Костя был настолько потрясен, что спросил, не думая, напоминая зомби:
- Куда же?
Глаза не отрывались - смотрели не мигая, пронзая его насквозь. Струна звенела все громче.
- За горизонт. Всегда далеко за горизонт. Так уж у них заведено.
- Правда?
- Да. Только там их можно найти и исполнить свою мечту. Теперь ты понимаешь, почему люди путешествуют? Они ищут звезды.
Костя ничего не понимал. Он смотрел на девушку, бывшую парнем до снятия шарфа, и чувствовал себя долбаным Буратино. Не день сегодня, а сказка, бл*дь, какая-то! Отсосный мультик прям!
Он наклонился, делая над собой усилие, и коснулся губами её лба.
Все встало, наконец, на свои места. Она бредила.
*****
- В комнату нельзя, - донесся издалека знакомый голос.
- Наряд полиции прячешь? – этот был уже не знакомым, отрывистым и грубым.
- Чего мелочиться? Всю её, родимую.
Чей-то смех. Такой же отрывистый, как и голос.
- Показывай товар.
Что-то задвигалось, зашуршало. Все звуки доносились сквозь вату будто, были не совсем четкими. Это мешало.
- Как обычно?
- Обижаешь.
- Ладно. По одной? Так сказать, за успех мероприятия?
- В следующий раз адрес будет другим.
- Засветиться боишься?
- Предохраняюсь, бл*дь.
- Да ладно тебе, не мальчик - понял.
Какие-то хлопки и снова смех.
- Здесь товара больше не будет, не заходи.
- Говорю же, понял. Заведённый ты какой-то сегодня. Может, в комнате дело?
- Сестра там моя. Больная. Подозревают туберкулез, открытую форму. Лучше не суйся.
- Бр-р… Гадость какая.
- Не гадость. Сестра.
- Да я о болячке. А если заразишься?
- Что бог даст…
- Дурак ты. Давай, что ли? Глядишь, напоследок…
Она не знала этих двоих и знать не хотела, хоть голос первого и был знаком. Все, что она хотела, – открыть глаза и исчезнуть, уйти, скрыться. Где она? Почему не может двинуться? Опять происки отчима?
Хлопнула дверь, щелчок замка – плетью по нервам. Шаги. Кто-то подошел близко, стараясь не дышать. Кто?
Теплая рука коснулась лба, и стало сразу тепло всему телу. Словно обернули в одеяло.
- Температура спала… Теперь точно поправишься, - голос того, первого. Приятный, родной какой-то. Странно…
Губы почувствовали холод.
- Надо выпить, это бульон. Совсем немного, пару глотков. Один, ну?
Она постаралась открыть рот, и получилось. Внутрь проскользнули масляные капли, сразу попав в гортань и дальше, в желудок. Она не успела даже сделать глоток, как ощутила теплоту в шее и груди. Бульон смазал стенки пищевода живительным бальзамом, но спустя несколько секунд, когда мозг отдал команду почувствовать вкус, её затошнило.
- Тише, ты молодец, но надо потерпеть чуть-чуть всего. Вот так… Ложись.
Рот вытерли чем-то мягким, прикасаясь осторожно, но уверенно.
- Ты скоро поправишься, обещаю. Не зря же столько времени ухаживал за тобой, - тихий смех. – Должна будешь.
Она постаралась улыбнуться, но как только смогла это сделать, поняла, что осталась одна. И тут желание увидеть своего ангела-хранителя накрыло такой мощной волной, что стало больно. Она постаралась сосредоточиться, концентрируя свое сознание на таком простом и сложном деле, и облегченно вздохнула, когда веки дрогнули, а потом и поднялись, даря наслаждение светом.
Она зажмурилась и снова открыла глаза, проморгала пелену и обвела взглядом комнату, где лежала.
Она здесь впервые.
Обои на стенах были грязными, содранными в нескольких местах, на потолке – одна лампочка, вкрученная в треснувший патрон, у окна - полированный, в трещинах, стол, стул с лекарствами и водой в чашке - рядом с диваном, на котором она лежала. Бульон, видать, унесли.
Еще было высокое зеркало, стоящее в углу и прикрытое мужским махровым халатом грязного сиреневого цвета. Как будто хозяин скинул его, не желая видеть свое отражение, закрыв зеркальную «глазницу», высвечивающую недостатки. Она скосила глаза на пол и увидела деревянные доски темно-красного цвета, блестящие от чистоты.
Надо же…
В квартире зазвонил телефон.
- Да. Да, я. С кем имею честь? Взаимно. Нет, не видел. Что, пропала? Не переживайте, найдется. Это же дети… Сколько? Сколько?! А-а-а… Нет, да нет, просто удивился. Такие поступки в таком возрасте делаются по причине, а не по характеру. Вам виднее. Нет, я не грублю и ни на что не намекаю.
Она сразу поняла, кто звонил, но поняла и то, что ангел-хранитель в играх отчима не замешан. Разговор прерывался длинными паузами, и она будто была рядом - представляла каждое произнесенное слово своего типа родственника, его красное лицо и кривящийся в гневе рот.
- Вышлите мне на этот номер её фотографию. Откуда, кстати, узнали его? Да бросьте, угрозы никому, кроме ментов, не идут. А я вообще веселый парень, ага. Какая сестра? Ах сестра… Ну, это, скажем мягко, не ваше сраное. Я понял. Спасибо, учту. И вам не хворать.
Она начала шептать. Знала, что последуют вопросы, и хотела задать несколько своих. Голос не хотел слушаться – отвык от болтовни, но чем дольше длилась тишина, тем стремительней росла скорость шепота.
«Судя по всему, трубку повесили», - мелькнула мысль, и почти тут же за ней открылась дверь в комнату, заставив распахнуться от неожиданности глаза и вздрогнуть телом.
- Очнулась? Вот и славно. Кто ты, мать твою, такая?
Черный. Так она сразу назвала его. Её ангел-хранитель оказался черным и орал, испепеляя огнем своих глаз, словно хотел зажарить заживо.
- Сколько ему понадобилось времени, чтобы найти меня? – спросила тихо, с болью в горле, но он услышал и понял сразу.
- Кто ты?
- Сколько вр…
- Кто, бл*дь, ты такая?! – он стал подходить, сжимая в руке выключенный мобильник.
- Бл*дь, наверное.
Он задохнулся. Смотрел на эту тщедушную, едва выжившую, белую и местами синюю, а в голове опять начинала звенеть струна.
Зае*ала она, если честно.
...