Нежеланная (18+)

moran: 01.02.18 15:51

 » Глава II. Дом старосты. Часть 2

ГЛАВА II. ДОМ СТАРОСТЫ
Часть 2

***
В спаленке Мельцы царил могильный холод. Антипка поёжился. Едва дверь отворил, запахом листвы прелой да земли сырой повеяло. Мельца на кровати лежала, обнажённая. Грязная исподница (15), изорванная, в углу валялась. На груди чёрный символ начертан, на животе — ещё один. Атаман перед кроватью на коленях стоии. Кафтан снял, рукава по локти закатаны, воротник расстёгнут, а пальцы в чём-то чёрном перепачканы. По вискам пот стекает, волосы всклокочены. Антипка на пороге замер. Гирдир хмыкнул:
— О, уже и колдовство своё творить начал. Если нас хотел спровадить, мог бы и сказать, а не на холод за водой посылать.
Атаман отодвинулся от Мельцы и медленно повернулся. В пальцах уголёк чёрный был зажат. Вот, значит, откуда рисунки странные на теле девичьем взялись.
— Зачем спровадить? - Голос у Чернявого скрипучим сделался, хриплым. - Раны промыть нужно.
Он устало с колен поднялся, уголёк на стол положил. А там уже разные склянки расставлены, пробирки, веточки какие-то разложены. Ну и ну! Антип в сторонку сдвинулся, Гирдира пропуская, а сам на стол таращится. На Мельцу смотреть боязно — лежит, неприкрытая, почти что труп, а Чернявый как ни в чём не бывало. Кто его знает, что он тут творил, какое колдовство ворожил?
Гирдир из комнатки вышел, а Антип не сдержался и снова на дочку старосты взгляд бросил. Грязная кожа, покрытая синяками и глубокими ранами, уже не была синей, а грудь поднималась от тихого дыхания. Мельца худышкой не была, росточка небольшого, а подержаться есть за что. Ох, и грешно же её рассматривать! А Чернявый, будь он не ладен, заметил всё. Зыркнул злобно, глазами сверкнул, накрыл Мельцу одеялом тонким.
Антипка со стыда чуть не сгорел. Собрался вниз топать. Но атаман его остановил.
— Знаешь её?
— Как же не знать, нарочитый?! Знаю... Дочка старостина.
— Это уже и нам ведомо. - Атаман криво усмехнулся, морщины вокруг рта ещё глубже сделались.
— Мельцей кличут... - Антипка тяжело вздохнул.
— А вёсен сколько? - Атаман взял тряпицу и принялся вытирать грязные пальцы.
— Тридцать, почитай, этой весной будет.
— И до сих пор не замужем? - Атаман вздёрнул чёрные брови.
— Её в хуторе недолюбливают. - Антипка не знал, куда деться, но и молчать не мог — такое ощущение засело, что атаман из него всю правду силой вытянет.
— Отчего же?
Тяжело вздохнув, Антип заговорил:
— У старосты жена была, дочь ему родила, а потом в лес пошла за ягодами да сгинула. Три весны искали — даже косточек не нашли. Я тогда ещё маленьким был — плохо помню. Вот он второй раз и женился, на матери Мельцы. Красавица... Весь хутор за ней бегал. Сваной звали. Совсем ещё девица. Шестнадцать вёсен, кажись. А старосте больше тридцати стукнуло, ещё и с дитём. Кто ж захочет нянькой да прислугой идти в мужнин дом?! Да только её не спрашивали. А старосте бы другую в жёнки взять, а он — нет, эту захотел! И чем только его приворожила?.. Только худое у них житьё вышло. Ссорились часто, ругались. Однажды она от него прямо ночью в лес убежала. А потом вдруг понесла. Ну, все и решили — не иначе, с Чёртом спуталась! Он мастак на такие дела — с жёнами чужими, коль житьё неладное. А раз с Чёртом, значит, ведьма. В колодец собрались кинуть, пытать, чтоб призналась. А староста ни в какую, мол, пущай родит сперва, а потом и разберёмся. А Свана совсем ополоумела. Мечется по дому, окна бьёт, кричит на весь хутор: пусти к нему! А к кому? К полюбовнику, значит. К Чёрту. В общем, кое-как Багумил её удержал, Грас ребятёнка принял, а Свана ночью из дома ускользнула. А уж утром на осине возле колодца висела. Сама, али кто её туда... До сих пор никто не знают. Ну, а Мельца... Сам видишь, атаман, на отца она не похожа. Да и на мать не шибко — я-то Свану помню — загляденье, а не девка! Ну все и думают, что чёртова дочка она. А ежели не его, так и не Багумила точно. Всё одно — грех. Замуж вон её никто не берёт. Да и это... - Антипка умолк ненадолго и взглянул на неподвижную Мельцу. - Не шибко у неё радостное житьё было. Она-то весёлая, добрая, ко всем с улыбкой. А люди её боятся, сторонятся. Уж и вправду, быстрей бы отмучилась...
Торговец ещё раз вздохнул тяжело, на атамана взглянул. А тот странно так на Мельцу смотрит, задумчиво, и как будто с... нежностью, что ли? Но треснуло в очаге поленце, и вновь атаман серьёзно глядит, думу какую-то думает.
— Заночуем с ней, чтобы рядом быть, если что. Она тебя знает, поэтому тоже тут останешься, чтобы не испугалась. - Атаман отвернулся к столу, оторвал от тряпицы лоскут и в воду опустил. А затем к Антипке обернулся.
— Ну? Чего стоишь? Раны помоги промыть.
Антипка засуетился, по-прежнему опасаясь глядеть на Мельцу. Атаман тем временем начал пробирки свои откупоривать да пузырьки разные. На мутное зеленоватое стёклышко высыпал три разных порошка. Получились три горки, совсем как Венец королевы. Отделил Чернявый от каждой горки часть, смешал, в таз с водой кинул. Вода вдруг забурлила и зелёной сделалась. Смочив ткань в этом зелье странном, атаман вновь на колени подле кровати опустился. Аккуратно одеяло сдвинул, начал царапины протирать. От них аж пар пошёл. Антипка рядом топтался, не знал, куда себя деть, всё на атамана глядел. А тот грязь с кровью из ран вычищал, и так нежно делал это, что Антипка себя лишним ощутил. И не будь он столько времени с Чернявым в пути, подумал бы, что действительно Мельца к полюбовнику бегала. К тому, кто на коленях возле неё стоял да с тоской глядел страшными серыми глазами.

***
Шумит что-то... И скребётся... Это за душой её пришли. Холодно на сердце. А в голове больно. Пальцем не пошевелить... Словно куклу соломой набили. Пока ребёнок не начнёт тряпичные ручки дёргать, они неподвижно болтаются. И шум этот. Не утихает... В глазах как будто пыль. И пыль же на языке.
Мельца открыла глаза. Знакомая каменная кладка стены. От неё исходил холод. Дом. Из окошка за головой лился мутный свет. Шумел дождь. Острые ветки скреблись в стекло, требуя впустить в дом, в тепло. Мельца попробовала пошевелиться, но тело как будто не принадлежало ей. Она ощущала лишь странную тяжесть и тепло. Наверное, так чувствовали себя ведьмы, когда им вспарывали животы, набивали камнями и бросали в озеро. Хоть и были они уже мертвы. Мельце тоже казалось, что её набили камнями, даже пальцем пошевелить не выходило.
Тихий резкий звук напугал. Храп... С трудом повернув голову, Мельца увидела подле себя какого-то мужчину. Он, скукожившись от холода, спал в старом деревянном кресле. Из приоткрытого рта снова вырвался храп.
Этот человек казался Мельце знакомым. Как будто давным-давно она его знала. И волосы цвета пыли, и грязные пальцы, и старую одежонку. Незнакомец всхрапнул ещё раз, повернул голову к окну и сонно почмокал губами. Это же Антип! Главный торговец Пеплиц. Хитрый пройдоха, который всегда был к ней добр. Но Антип ведь отправился за помощью в столицу. Неужто уже вернулся? И когда только успел?! Как это Мельца пропустила такое...
И вдруг перед глазами мелькнул Хмурый лес. Вот бежит Мельца по холодной земле, а чьи-то пальцы хватают её за подол, тащат за собой. Потные руки срывают платье, шарят по коже. И так мерзко от этого, что хочется плакать. Но Мельца будет плакать потом. Сейчас она будет сражаться.
Не знала она тогда, что эта битва проиграна ещё до начала. Не знала, как больно будет. Как мучительно. И как страшно.
Снова всхрапнул Антипка, и воспоминания рассеялись. Покатилась слеза. Лучше бы осталась она там, в Хмуром лесу. Умерла бы, и не было больше ничего. Как теперь жить, помня, что с ней сотворили?..
Тихо скрипнула дверь, пугая Мельцу. С трудом ей удалось повернуть голову. Грузная и неповоротливая тень упала на дощатый пол. Могильным холодом повеяло, тленом. Мельца попыталась закричать, но из горла только хрип едва слышный вырвался. Он здесь... Нашёл её. Опять мучить будет? Она больше не выдержит. И даже умолять о смерти не сможет — голос не слушается. Ни одна доска не скрипнула под ногами пришлого. Никак не выдал он своего присутствия. Антипка продолжал сопеть в своём кресле, а Мельца пыталась пошевелиться. Но ни одна косточка ей не повиновалась.
Меж тем её мучитель, мерзко улыбаясь, подошёл к узкой кровати, где лежала Мельца, и отбросил тоненькое одеяло. Дрожь охватила тело. Кажется, даже дышать она перестала.
— Хороша девка, хороша...
Он улыбнулся, обнажая жёлтые зубы, и стал похож на жабу. Толстые пальцы потянулись к лицу Мельцы, больно сжали подбородок, а она даже вскрикнуть не смогла. Как же мерзко! Грубая мясистая ладонь медленно опустилась ниже. И казалось, что там, где он касался её тела, оставалась липкая холодная грязь. Больно сжав грудь, он вновь разулыбался, пугая ужасным оскалом ещё больше.
— Какой же звонкий голосок у тебя был... Я не наслушался. Но скоро мы повторим, коль ты выжила.
Он хохотнул, зажимая в тисках грудь. Мельце хотелось кричать от боли и страха. Звать на помощь. Вопить. Она силилась приоткрыть губы, но могла лишь лежать и смотреть на него, позволяя делать всё, что ему будет угодно.
— А чтобы ты не могла никому рассказать о нашем бурном свидании, мне придётся сделать это...
Он, наконец, убрал свои руки от неё. Но ненадолго. Вытащив что-то из кармана, поднёс ладонь к лицу Мельцы и вновь улыбнулся. Из глаз потекли слёзы отчаяния и бессилия. На толстой ладони сидела лягушка. Её кожа блестела слизью, а глаза глядели прямо на Мельцу. Раз! И лягушка прыгнула ей на рот, медленно перебираясь с одного уголка губ на другой. Холодная тянущаяся слизь покрыла рот и подбородок. Мельца чувствовала, как эта жижа стекает на шею.
— Этой отравой я призываю тебя к тишине. Этим ядом я заставляю тебя молчать. Моё имя не сорвётся с губ твоих, покуда я жив, покуда мой помощник жив, покуда будет на это моя воля. Ни словом, ни делом не укажешь на меня, на мой дом, на мои деяния. Отныне быть этому.
Эти слова словно заплатка легли на губы, стягивая их, пришивая друг к дружке. Ещё больший ужас накрыл с головой. Мельцу прошиб холодный пот, а её мучитель снова заулыбался.
— Я буду ждать нашей следующей встречи.
Маленькая лягушка прыгнула на его ладонь. Теперь она выглядела серой и ссохшейся, как клочок смятой бумаги. Ещё раз окинув её обнажённое тело похотливым взглядом, он отвернулся от Мельцы и бесшумно вышел из комнаты. Всхрапнул Антипка, напоминая о себе. И Мельце захотелось вопить от отчаяния. Кричать так, чтобы из ушей кровь потекла. Как?! Как торговец мог продолжать спать?!
Мерзкая слизь затекала в рот и в горло, отравляя горечью. Зловонная жижа оплетала губы, язык. От боли, от страха, от отчаянья всё вокруг завертелось. Вновь начала скрестись в окно ветка. Только теперь она не умоляла впустить её внутрь, а смеялась над Мельцей. Издевательский хохот бил по вискам. Но, как и той ночью в лесу, Мельцу спасла холодная темнота.

(15) - исподница - нижняя женская рубашка или юбка. Зд.: рубашка

...

moran: 02.02.18 17:28

 » Глава III. Смерть в комнате. Часть 1

ГЛАВА III. СМЕРТЬ В КОМНАТЕ
Часть 1

Судьба... Немногим ведомо, как она выглядит. Но есть те, кто однажды с ней повстречался. Вот они-то и поведали остальным, что Судьба — бледная слепая девушка. Живёт она в высокой башне, в дремучем лесу, освещённом яркими звёздами. Башню стерегут олени да каменные вои. Каменные они потому, что у них нет душ. А раз нет душ, то нет и чувств - не могут они завидовать, любить или ненавидеть — совершенная охрана. Судьба вышивает Гобелен Жизни колдовскими нитями, но не знает их цветов. Каждая нить — человеческая жизнь, и никому не дано предугадать, какого цвета будет его нить, и когда она будет обрезана — это лишь равнодушный выбор слепой вышивальщицы. Невозможно её подкупить или умилостивить.
И никому не дано знать, даже слепой Судьбе, с чьей нитью она переплетёт вашу, и какой узор вышьет на гобелене...
Чудесные и дивные создания. Камни. Твари. Растения. Бестиарий

Холодные капли падали за шиворот. Одежда неприятно липла к телу, стесняя движения. Казалось, что он медленно тонет, запутываясь в тяжёлой ткани. Под ногами противно хлюпала грязь, и ветер то и дело бросал в лицо новые потоки влаги, из-за которых приходилось жмуриться.
Лютовид проснулся на рассвете. Едва прозвенел часовенный колокол, он по привычке открыл глаза. Похоже, никто не торопился выбираться из домов в такую непогоду, но Лютовиду не сиделось на месте. Он провёл ночь в доме, в тепле. Даже неудобное кресло не помешало ему выспаться и отдохнуть. И теперь его обуревало желание что-то сделать. Полночи он прислушивался к едва слышному прерывистому дыханию старостиной дочери, и этот звук убаюкал его, как самая прекрасная в мире колыбельная. Это напугало Лютовида. Ещё никогда чьё-то присутствие рядом не действовало на него так. Дыхание едва не умершей женщины заворожило его, погрузило в глубокий и спокойный сон. Обычно его сновидения были тусклыми и мутными, как вода в лужах. Кровавые сечи, ведьмы, пытки... Нынче же он видел во сне холмы Северного кряжа и свой дом. В ушах шумел ветер, а в бурно разросшемся клевере шуршал длинный яркий змей. Его острые чешуйки торчали во все стороны, раздвоенный язык алой молнией сверкал в траве. Кажется, змей хитро щурился и что-то шептал, но Лютовид не мог расслышать что. Хозяином холмов аспид скользил по земле, двигаясь к невидимой цели.
Проснулся Лютовид от того, что укус на ладони болезненно зудел. Два прокола от змиевых клыков никак не желали затягиваться и до сих пор немного кровили. А когда атаман посмотрел на старостину дочку, боль в укусе судорогой прошла по всей ладони. Он знал, что ведьма наслала Змеиное проклятье, но в чём его губительная сила, не ведал. Эти проклятья были древними и опасными. Редкая ведьма знала секреты их призывов. Старые и лютые, они медленно убивали свою жертву, заставляя мучиться в агонии и молить Созидателя о смерти. Лютовид всегда знал, что Смерть за ним придёт рано. Да, он не был молод, сорок одну весну отмерял, но всё же не удастся ему дожить до старости. Не в бою сгинет, так от проклятья изведётся — всё одно назначен ему путь в Мёртвое царство, где уже ждут его все те, кого он вперёд себя отправил. Знать, его срок выходит — раньше, чем он думал.
Улёгшийся ночью ветер накинулся на хутор с новой силой. Ледяной, совсем не весенний дождь, хлестал по щекам, и вместе с господином своим, студёным вихрем, подгонял атамана в спину. И ему действительно следовало поспешить. Ещё ночью Лютовид задумал сварить особое зелье. Зелье это было Лихим — запрещённым и опасным. Не многие отваживались его готовить. Оно могло исцелить тело, заживить даже смертельные раны, но ингредиенты у него были особые. Например, Чёртов папоротник. Собирать его надлежало по утру, из влажной земли, и срезать нужно непременно серебряным кинжалом. Чёртов папоротник недобрым растением был — верили люди, что сам Чёрт развеял его семена над лесами. А ещё — Босорканьи поганки. Жуткие грибы. Поговаривали, что грибница у них - ведьмины жилы, а появляются они только на утро после весеннего полнолуния.
Вот и земля влажная от дождя, и полнолуние случилось прошлой ночью — отчего бы не сварить Лихое заживляющее зелье?
Долго, почти всё утро, бродил Лютовид по лесу в поисках нужных трав и грибов. Бережно срезал, что-то в тряпицу заворачивал, что-то в пробирку стеклянную клал — каждый ингредиент особого хранения требовал. Вот и дождь закончился. Небо, затянутое серыми тучами, низко и грозно нависло над хутором. И этот цвет, тёмный, насыщенный, напомнил Лютовиду плащ, которым была укрыта старостина дочка. Опять он вспомнил, как она, едва дыша, лежала в холодной постели, бледная и истерзанная. Что-то странное шевельнулось в душе. Словно клубок змей оплёл сердце, а Лютовид так глупо ворошит змеиное гнездо. И зачем он думает об этой девице?! Не иначе проклятье на него так странно действует. Много он видел ран и увечий. Свидетелем лютых бесчинств стал. И пытки, и насилия, и убийства узнать успел. Но в этот раз как-то всё иначе. Будто связан он был с той, что сейчас лежала в неприветливом доме и умирала. Почему-то очень важным казалось отвести от неё Смерть, отсрочить его приход. Лютовид запрещал себе даже в уме произносить имя старостиной дочки. Словно назовёт он её по имени, и случится что-то нехорошее. С ним. И с ней.
Возвращаясь в дом старосты, Лютовид почти бежал. Сабли в ножнах бились о бёдра, и этот звук почему-то раздражал и сердил. Казалось, что это птица стучит острым клювом по коре, вскрывая болезненные раны. Нужно спешить — билось в голове. Распахнув дверь, Лютовид ворвался в дом и поспешил на второй этаж, в спальню. Он уже коснулся пальцами холодной ручки, когда услышал за дверью шорохи и протяжные стоны. Он распахнул дверь и на мгновение замер на пороге. Она лежала на полу, едва прикрытая одеялом, и тихо стонала, царапая ногтями дощатый пол. На коленях перед ней стоял Антипка и глупо тряс её за плечи. Длинные волосы, точно расплавленное серебро, скользили по полу, ручейками струились по рукам. Лютовид бросился к Мельце, с такой силой отталкивая торговца, что тот завалился на спину. Мельцу била дрожь, на мертвенно-бледной коже выступил пот, серебряные пряди прилипли ко лбу и щекам, а губы посинели и потрескались.
— Что случилось?! - рявкнул Лютовид и обхватив дрожащую Мельцу, прижал к себе.
— Я... Я... Не знаю... Я спал... А она... Упала. Я проснулся... И... Тут... Она... Вот это...
Не обращая внимания на раздражающий лепет торгового, Лютовид, как ребёнка, закутал Мельцу в одеяло. Но она вдруг распахнула глаза и с поразительной силой начала вырываться из его рук. А он продолжал прижимать её к себе, укачивая и шепча:
— Тсс... Всё хорошо... Тебя никто не обидит. Больше никто не посмеет. Я рядом.
Внезапно Мельца успокоилась. Она закрыла глаза, и Лютовид смог разглядеть тонкие вены на её веках. Из приоткрытых губ вырывалось хриплое дыхание. Он прислушивался к этим рваным вдохам-выдохам. Сердце подстраивалось под ритм, училось стучать с каждым вдохом Мельцы и пропускать удар, когда она выдыхала. Он осторожно убрал влажные волосы с её лба. Вдруг она снова распахнула глаза, и Лютовиду показалось, что таинственно мерцают две далёких звезды. А может, это серо-голубые лоскутки неба. Холодная девичья ладонь скользнула по его щеке. Дрожащие пальцы едва касались кожи, но Лютовиду показалось, будто его окунули в ледяные морские воды. Он вздрогнул, и боль от змеиного укуса вспыхнула в ладони. Потрескавшиеся губы приоткрылись, и едва слышно Мельца прошептала:
— Ты... такой красивый...
Она уронила ладонь и, отвернувшись, закрыла глаза.
— Смотри! Смотри на меня! Мельца! - Теперь уже Лютовид затряс её, как давеча Антипка.
Но она не открыла глаз и больше ничего не сказала. Лютовид прижался ухом к груди, скрытой жалким одеялом. Едва слышно, слабо билось сердце, отсчитывая последние удары. Он встал и подхватил Мельцу на руки, бережно уложил в кровать. Нужно сварить Лихое зелье. Немедля. Он видел много смертей. Но почему-то именно сейчас стало страшно. Не может он позволить дочке старосты умереть. Не может отдать её Смерти. Дочка старосты... Атаман недобро усмехнулся. Он уже назвал её по имени и предчувствовал, что накликал что-то нехорошее.

...

Missis Cullen: 02.02.18 18:30

Спасибо большое за роскошную мрачную сказку! Я - счастливый обладатель информации о том, что будет дальше) И я завидую тем, кто только читает это волшебство) Спасибо!

...

Kianna: 02.02.18 19:30

Маша, спасибо за продолжение)

А я вот не знаю, но очень люблю мрачные сказки)) И очень рада, что теперь можно прочитать эту историю здесь и всю целиком)
На мой взгляд, "Нежеланная" - одна из интереснейших книг в самиздате в жанре фольклорного фэнтези. Из тех, что затягивают, обволакивают своей неповторимой магической атмосферой)

...

moran: 02.02.18 20:47

Ириша, я очень рада, что тебе понравилось!
Ты знаешь, как мне важно твое мнение. Пожалуйста

...

moran: 02.02.18 20:50

Ира, читай с удовольствием! Надеюсь, тебе тоже понравится) дальше много всего интересного. Неожиданных поворотов и ходов *минутка саморекламы*))
Спасибо огромное за твои слова!! Мне хотелось создать отдельный, ни на что не похожий мир, в котором бы читатель мог немного «пожить». Надеюсь, мне это удалось
Спасибо за твое мнение!!!

...

ДисГармония: 03.02.18 14:05

День добрый Moran!
Больно за Мельцу. Больно и боязно. Ужели правда Черт ее поймал и насилие учинил?
Лютовида так рано смерть зовет, спасенья нет?
Вопросов очень много, но завязка просто ...конфетка!

...

moran: 03.02.18 14:09

Добрый)


Да, ей пришлось многое пережить. И на этом ее злоключения не закончатся.
А вот кто изнасиловал, пока не скажу. Дальше будут даны кое-какие подсказки


Да, у него всего лишь год. От этого не спастись, увы. Но атаман еще поборется.


На них на все будут даны ответы. Рада, что начало понравилось. Читайте с удовольствием)

...

moran: 03.02.18 14:15

 » Глава III. Смерть в комнате. Часть 2

ГЛАВА III. СМЕРТЬ В КОМНАТЕ.
Часть 2

***
К полудню весть о том, что в Пеплицы прибыла господарева дружина, облетела весь хутор. Девки тут же достали свои самые красивые наряды да начали прихорашиваться. Некоторые даже успели наметить, кто из кметей им больше других люб, хоть и ни разу их не видели. За воеводой так и вовсе настоящая охота развернулась. Все девицы хотели узнать, и вправду ли он так хорош собой, как утверждала Злотична. А сама вдова нынче стала чуть ли не важнее старосты. Каждый старался разузнать у неё, каковы вои собой, где остановились на постой. Злотична благосклонно отвечала на все расспросы, рассказывала, что знала, а о чём не ведала — придумывала. Так, к тому моменту, когда часовенный колокол прозвенел ещё раз, все пеплицкие были уверены, что воевода прибыл сюда лишь с одной целью — подыскать себе жену. Да и остальные молодцы не прочь найти невесту из Пеплиц, а атаман и вовсе уже был без ума от Злотичны.
Антипка слушал всё это вполуха, не соглашаясь, но и не споря. Его, в отличие от Злотичны, о дружине никто не расспрашивал, и торговый решил, что пора к своим делам возвращаться. За время его отсутствия работники, поди, совсем обленились.
Нужно было и лавку свою проверить, и в соседний хутор наведаться, с другими торговцами сговориться. Что-то продать, что-то купить, а что-то и обменять. Только вот всё никак не мог он далеко от дома старосты отойти. Сила, как будто невидимая, привязала его к околице (16), где дом Багумила стоял, и не отпускала. Маялся Антипка и сам не знал, куда податься. То шапку свою забудет, то языком с кем-нибудь зацепится — сегодня у Багумила гостей много было. Все хотели на кметей каменнецких посмотреть. А о Мельце никто и не вспоминал даже. Весть о том, что с ней сделалось, никого и не удивила словно. А некоторые и вовсе говаривали, что доигралась девка, кровь, мол, у неё дурная. Мать с полюбовником водилась, вот и эта непонятно с кем спуталась. А Бутьян — старик, что за погостом присматривал, так вообще пришёл и объявил, что могилу для Мельцы вырыл да камень погребальный притащил. Антипка при этих словах аж затрясся весь, оглядываться начал — не дай Созидатель, услышит атаман речи такие, так и голов им не сносить. Вон вчера на Злотичну всех собак спустил, взглядом чуть не сжёг, а сегодня и Антипку так приложил, что спина до сих пор болит.
Антип и сам себя ругал, что за Мельцей не уследил. Такой глубокий и крепкий сон сморил его, что он ни звука не слышал, ни шороха. До чего перепугался, когда увидел панну на полу! А тут ещё и Бутьян, как на зло!
— Эй, заполошный! Поди сюда, тебя атаман кличет!
Неунывающий Ягин высунулся из узкого окошка, как всегда что-то жуя. Он удивлённо обвёл взглядом толпу, и беззаботная улыбка медленно сползла с его лица.
— Это что ещё такое?!
Все, кто стоял у дома старосты, дружно уставились на воя, а самые смелые девки, выскользнувшие из-под родительского надзора, дружно вздохнули. Ягин этот вздох словно и не заметил. Сурово сдвинув брови, он взглянул на Антипку:
— Живо в дом!
И тут же сам скрылся в тёмном нутре, что-то быстро говоря невидимому собеседнику. Антипка горестно вздохнул и поплёлся к дверям. Опять ругать за что-то будут, отчитывать, как мальчишку. Эх! И почему он вовремя не убрался отсюда, пока мог?!
В доме багумиловом на удивление тихо было. Аптекарь Грас и рыбак Хаврун ушли ещё поутру. А Бергрун, судья, с остальными кметями полдничали. От обилия яди (17) стол ломился, но мрачно как-то было, тихо. Все ели молча, лишь деревянные ложки о плошки стучали. Антипку за стол не позвали. Ягин только мрачно зыркнул да, откусив кусок сыра, махнул головой куда-то вверх.
— Атаман ждёт. Давай скорее.
Тихонько вздохнув, Антип поднялся на второй этаж и осторожно отворил дверь. Его тут же окружил нежный приятный запах. Цветы, что ли? Как будто розы после дождя благоухают. Осмелев, Антипка шагнул в спаленку. Мельца лежала на кровати. Торговцу даже показалось, что она умерла — такой бледной и неподвижной была. Грудь лишь едва заметно приподнималась. Жива, значит... А у полукруглого очага, выложенного в стене, стоял атаман и помешивал ложкой варево в маленьком котелке. От котла поднималась тонкая струйка пара. Вот, значит, откуда этот дивный запах. От любопытства аж распирало. Несмело Антипка подошёл ближе и заглянул в посудину. Будто расплавил кто самоцветный камень — таким удивительным оказалось атаманово варево. Нежного сиреневого цвета, как у лепестков лаванды бывает, булькало зелье, переливалось и словно сияло. Даже пар казался сиреневым. Антипка нагнулся и втянул носом чудесный аромат. Атаман же отодвинул его от котелка, недобро сверкнув очами. Перед глазами мелькнула простая деревянная ложка с длинной ручкой. И на этой ручке символы какие-то вырезаны. Складывались они в красивый узор. Где-то уже Антипка видел эту вязь. И тут он вспомнил. На воротах в замок каменнецкий! Вот точно такие же значки — то ли буквы, то ли просто для красоты закорючки. Пока он рукоятку рассматривал, дивясь, атаман вдруг заговорил:
— Что случилось, пока меня не было?
Антип взглянул на Чернявого и сглотнул от страха. Он только сейчас заметил, что на столике, где атаман прежде травы разные разложил да склянки, три кинжала появились. Совсем уж худо торговому сделалось.
— Да ничего и не было...
— Как она на полу оказалась?
— Говорю же, не видел... Спал я. Тихо всё было, спокойно. А потом во сне слышу — упало что-то. Глаза открыл, а она уж на полу... Ползти куда-то хочет. Глаза страшные, губы синюшные, в слизи какой-то...
— В какой слизи?!
Атаман схватил Антипку за грудки и притянул так близко к себе, что торговец смог тёмные лучики у зрачков его разглядеть.
— Н-не знаю... С-серая какая-то... К-как паутина.
— Проклятье!
Атаман оттолкнул Антипа и бросился к кровати. Он склонился над Мельцей, носом почти к её губам прижался. Принюхивается, что ли?
— Кто сюда приходил, пока меня не было? - Чернявый осторожно потрогал девичьи губы, а Антипка едва не расплакался.
— Да не знаю я! Не знаю... Не слыхал ничего...
Атаман больше не стал пытать его. Лишь что-то тихонько зашептал, продолжая водить перстом. И вдруг за его пальцами от губ мельциных потянулась серая, как будто грязная нить. Антип затаил дыхание, а атаман снова тихо ругнулся:
— Проклятье...
Он убрал руку, отряхнул, и странная паутинка исчезла, словно и не было её.
— Помоги, нужно напоить её.
Антипка быстро закивал и бросился к Чернявому, пока тот осторожно переливал зелье в кружку. Вдвоём они приподняли Мельцу, и, пока Антип поддерживал её голову, атаман приоткрыл ей губы и начал вливать своё чудесное зелье. Сиреневые ручейки побежали по подбородку и шее, перекатились через ключицы и скрылись под одеялом, намочив старую ткань.
— Хватит глазеть!
Антипка вздрогнул и понял, что атаман за его взглядом проследил да увидел, куда он смотрел. Жар затопил щёки, и вновь несчастному торговцу сделалось стыдно. Да и в самом деле, что с ним такое?! Не иначе ведьма окаянная заколдовала!

***
Это была только его вина. Почему не оставил заместо себя кого-то из дружинников? Почему не запер дверь? Почему оказался таким глупым и ничего не понял? Почему? Почему? Почему?! Не мальчишка малый ведь! Злость на самого себя, на собственную глупость рвала Лютовида на части. Повидавший столько всего, он и представить не мог, что насильник отважится зайти сюда. Даже спящий торговец не был для него помехой. Лютовид устало потёр глаза, а потом с досады стукнул кулаком по столу. Стеклянные пробирки стукнулись друг о дружку и покатились в разные стороны. Мельца так и не пришла в себя и осталась равнодушной к этому звуку. В какой-то момент Лютовид понял, что готов броситься к кровати, схватить девчонку и хорошенько встряхнуть. Но вряд ли это поможет...
Он сидел в неудобном кресле, заставляя себя заснуть, но сковавшее тело напряжение гнало желанный сон. Чтобы наполнить комнату свежим чистым воздухом, Лютовид распахнул окно, и теперь снаружи раздавалось предрассветное пение птиц. Их тихие, скрипучие голоса сливались в завораживающую, немного пугающую мелодию. Лютовид любил ночь. В Пеплицах же она была особенной. Вот такой, с леденящей душу прохладой и таинственным щебетанием, будто переговаривались меж собой невидимые певцы. Интересно, любила ли ночь Мельца?
Помимо воли взгляд Лютовида то и дело возвращался к ней. Он всё гадал, а какой она была без этой мертвенной бледности и потрескавшихся губ?
И с чего она вообще ему сдалась?! Он стольких перевидал в своей жизни... Но ни одна не заставила забыть о своей судьбе и пожелать того, что было для атаманов недоступно. А сейчас вот сидит и глаз отвести не может, хоть и заставляет себя не смотреть. Змиев укус на ладони ещё больше начал зудеть, и Лютовид почесал повязку. С удивлением он почувствовал, что она пропиталась чем-то влажным и липким. А когда опустил глаза, увидел: грязная тряпица вся в крови. Медленно он снял ткань. Чаще застучало сердце, и на лбу холодный пот выступил. Два глубоких круглых прокола в ладони почернели и кровоточили. Кожа вокруг них тоже стала тёмной, будто в угле перепачканной. Лютовид потёр ладонь, но чернота никуда не исчезла. Может, смыть получится? Он уж было собрался попробовать, но вдруг услышал, как кто-то тихо постучал. Под дверью появилась полоса яркого голубого света. Он часто видел это холодное таинственное свечение. Ни спрятаться от него нельзя было, ни укрыться. Оно настигало каждого, рано или поздно.
Поднявшись, Лютовид подошёл к двери и резко распахнул её. Могильный холод ворвался в комнату. Ледяной порыв ветра затушил свечи и огонь в очаге. Жалобно стукнули створки распахнутого окна. Окружённый голубым светом, на пороге стоял Антип. Вид у торговца такой, словно с жизнью распрощался. А за спиной его каменным изваянием застыла высокая фигура. Рядом маячили серые тени, из тумана сотканные.
Лютовид отступил назад, впуская пришлых. Первым, еле негнущиеся ноги переставляя, ступил едва живой Антип. За ним — Смерть со своей свитой. Не касаясь пола, высокая фигура не вошла — вплыла в комнатку, окутывая всё вокруг холодом. Тёмно-синий плащ поблёскивал в темноте, будто кусочек неба с бледными звёздами. А от истлевшего подола отделялись чёрные мотыльки, и шелест их крылышек заставлял кровь стыть в жилах. Тени туманные, что за Смертью по пятам следовали, прозрачными фигурами разбрелись в разные стороны, замерли по углам. Лютовид ближе к Мельце подошёл, заслонил собой ото всех. Но чёрные мотыльки, словно поняли всё, подлетели к ней. Кто-то на руку опустился, кто-то — на шею тонкую. Лютовид сжал зубы. А Смерть поднял руки и откинул капюшон с головы. С момента их последней с Лютовидом встречи он ещё больше на истлевающий труп походить стал. Своей красотой Смерть зачаровывал всех вокруг. Бледная кожа, сверкающие инеем белые-белые волосы, чёрные брови над яркими синими глазами. Алые губы. Даже болезненная худоба не портила его. Только следы тления на щеках и руках делали его похожим на своих бестелесных спутников. За пояс мешковатого плаща была засунута серебряная флейта. Лютовид знал: уж очень любит Смерть наигрывать весёлые мелодии на своих празднествах да когда души в Мёртвое царство собирает. Неужто за Мельцей пришёл?
Коли уж Смерть здесь, не сможет Лютовид Мельцу уберечь. Но и ему не жить на Свете Белом, если не попытается. И вдруг он понял, что не отдаст её Смерти. Всё сделает, но, покуда жив, не уйдёт пеплицкая панна в Мёртвое царство.
Он склонил голову перед Смертью, всё так же стоя подле кровати. Смерть снисходительно улыбнулся.
— Ну, здравствуй, атаман, - листвой засохшей зашелестел голос.
— Добре и тебе, господарь.
— А я рядом тут был, подати собирал, - Смерть насмешливо указал на бледных призраков. - Смотрю, одной не хватает. Дай думаю выясню, кто ж так противится моему приглашению. А это мой верный отрок (18), оказывается...
Лютовид чувствовал, как всё холоднее в комнате становится. Иней стены каменные начинает покрывать. По коже озноб пошёл.
— Даже Лихое зелье сварил... Не побоялся... Что же в ней особенного? Неужто зазноба твоя?
Что-то шевельнулось внутри. Змий, сжимавший сердце, ещё сильнее кольца свои обернул, голову поднял и зашипел. И Лютовиду вот так же зашипеть захотелось, чтобы не улыбался Смерть улыбкой насмешливой, не протягивал костлявые руки к Мельце. И что ж ему за дело до неё, в самом-то деле! Но стоило Смерти приблизиться, в лицо девичье заглянуть, и мысли все из головы вылетели. Не отдаст он её. Голову свою положит, но не отдаст...
Смерть, видать, заметил странный блеск в глазах Лютовида, ухмыльнулся.
— Ну что ж... Прощайся с ней. - Взял Смерть прядку волос Мельцы, накрутил на тонкий длинный палец.
А Лютовиду захотелось саблю вытащить да отсечь Смерти руку, которой он волос девичьих касался. Но сдержался атаман. С таким противником ему не совладать.
— Что вместо неё хочешь? - Лютовиду собственный голос чужим показался, скрипучим, как у старика.
Смерть вздёрнул чёрные брови — не ожидал такой наглости. А может, смелости?
— Что я хочу?.. Что хочу... Дай подумать... - Смерть задумчиво начал кружить по комнате. И за ним по пятам следовал холодный ветер. - Твоя жизнь в обмен на её? Я тебе оставлю год, чтобы попрощаться со всеми успел. Это милостивый подарок, согласись?
Лютовид спокойно кивнул, даже не веря, что Смерть так расщедрился.
— Года мне хватит, чтобы во всём здесь разобраться.
Смерть замер на месте. Несколько секунд он просто удивлённо глядел на Лютовида, широко распахнув свои синие глаза-лазуриты. Потом нахмурил брови. А затем тихо рассмеялся.
— Крепко она тебя, видать, приложила, атаман... Что ж в ней особенного такого?
Лютовид молчал, лишь сильнее укусы на руке зудеть начали. И Смерть, кажется, понял, взглянул на атаманову руку и понимающе кивнул.
— Проклятье, значит, схлопотал? Какое же?
— Змиево. - Лютовид напряжённо следил за каждым движением Смерти, гадая, согласится тот на сделку али нет.
— И какое именно?
— Не знаю.
— Ты и не знаешь? - Смерть помотал головой, отчего его снежно-белые волосы заколыхались, как паутинка на ветру.
Он немного помолчал, глядя то на Мельцу, то на безмолвных призраков, а потом вдруг вперил в Лютовида свой пронзительный взгляд:
— Ты всегда верно мне служил, Лютовид. Никого из моей чади (19) Чёрту не отдал, всем, кто заплутал, путь в Мёртвое царство показал, проводил. Я тебе помогу. Аспида, что тебя укусил, величают Драггур. Узнаешь о нём, и всё поймёшь... Не передумал ещё жизнь свою отдавать?
— Нет.
— Ну, ежели так, панну эту я теперь вовек не трону. Вовек. - Слово это облачком пара вырвалось изо рта, синие глаза сверкнули. - А за тобой через год вернусь. Судьба вам с ней красивый гобелен вышила, на яркие нити не поскупилась. Жди меня, может, и раньше свидимся.
Смерть вновь загадочно улыбнулся и протянул бледную тонкую руку. Лютовид пожал хладную ладонь, скрепляя сделку. Ещё раз по комнате пробежал сквозняк, погладил Мельцу по волосам, сдвинул с неё одеяло.
— А зелье ты хорошее сварил, атаман. Любого на ноги поставит.
Смерть направился к двери, а за ним покорно проследовали бестелесные призраки. Их истлевшие саваны бледнели в темноте. Облако из чёрных мотыльков редело и превращалось в золу. Всё вокруг наполнилось холодным сиянием. Сама собой бесшумно затворилась дверь, и спустя мгновение рядом никого уже не было. Лютовид метнулся к Мельце. Она тихо и спокойно дышала. Рядом что-то шмякнулось. Это Антип, таившийся до сих пор в уголке, медленно осел на пол.
— Э-э-т-то и ес-сть С-смерть?
Зубы торговца стучали так громко, что Лютовиду внезапно стало его жалко.
— Он самый.
Антипка вдруг подскочил и метнулся к нему.
— Так что, теперь Мельца не умрёт? А тебе год жить осталось?
Лютовид замер, а потом схватил торгового за грудки, сгрёб в охапку и прижал к холодной стене.
— Никому ни слова о том, что здесь было! Слышишь?
Торговец странно икнул и засучил ногами над полом.
— Д-да.
— Не вздумай кому-то рассказать, понял? Ни на хуторе, ни тем более дружине! Узнает кто, я тебя живьём закопаю!
— Понял-понял, пан атаман! Не скажу!
Лютовид отпустил, наконец, бедолагу, и тот мешком шлёпнулся на пол. Стянув с плеч свой кафтан, атаман вновь подошёл к Мельце и закутал её в тёплую одежду. Пальцы запутались в девичьих волосах и, не удержавшись, он погладил панну по голове. Теперь уж точно не умрёт.
И только сейчас Лютовид о речах Смерти задумался. "Судьба вам с ней красивый гобелен вышила, на яркие нити не поскупилась", — вот как он сказал. Не каждому свой, а общий. Знать, и впрямь одна на двоих у них дорога.

(16) - околица - край хутора
(17) - ядь - еда, пища
(18) - отрок - зд. слуга
(19) - чадь - слуги, дружина

...

ДисГармония: 03.02.18 21:08

Очень интересное уточнение. Значит ли это что Мельца будет жить вечно?

...

moran: 03.02.18 21:22

Не совсем, но вы правильно обратили внимание на эти строки.
Они вскоре еще сыграют свою роль.

...

moran: 04.02.18 12:08

 » Глава IV. Пробуждение. Часть 1

ГЛАВА IV. ПРОБУЖДЕНИЕ
Часть 1

Бёльвуны. Змиевы проклятья.
Однажды брёл Чёрт по лесу и придумывал, какое бы зло над людьми сотворить. И так он задумался, что не заметил воина храброго. А тот не растерялся. Выхватил стрелу из колчана, к рукояти приладил, тетиву натянул да выстрелил. Попала стрела Чёрту точно в сердце. Пока он от боли корчился, буестный вой вторую стрелу достал, пустил её в полёт да в голову Чёрту попал. А потом и в третий раз прицелился. Прилетела та стрела в живот Окаянного. Но неведомо было вою славному, что неуязвим Чёрт, не взять его простым оружием.
А тут три гадюки мимо проползали. Увидел их Чёрт, схватил. Задёргались змии, но, ясно дело, из чёртовой хватки не вырвались. Поднёс Чёрт одну змеюку к груди, куда первая стрела его ранила, и напоил кровью из сердца. Чешуя у змия дыбом встала, листвой изогнулась, крылья острые выросли. Отпустил Чёрт аспида, тот в крону древесную юркнул да скрылся. Поднёс Окаянный другую змеюку ко лбу, куда вторая стрела попала. Напилась лютая крови, рога у неё жуткие вылезли, маленькие да острые. Отпустил Чёрт и этого аспида. Скрылся он в траве. Третью змею Чёрт взял, к третьей ране поднёс, что в животе зияла. Нахлебалась змеюка крови, шипы из позвоночника выпустила. Глаза у ней алым светом засияли. Бросил Чёрт змия в ручей, что рядом протекал.
И приказал им Чёрт по Белу свету ползать, летать и плавать, мужей хоробрых жалить, ядом своим травить. А тем, кто злодеяние какое задумал да силу достаточную обрёл, позволил призвать себе на службу трёх змиев, своей кровью проклятых, трёх бёльвунов.
Первого Драггуром величать, второго - Сниггуром. Ну а третий Вельмаром зовётся.
А воина того, что Чёрта ранил, они настигли да покусали. Говорят, лютой смертью умирал. Долго мучился, Созидателя о кончине молил да сам на себя руки и наложил.
Чудесные и дивные создания. Камни. Твари. Растения. Бестиарий

Из крепкого сна её вырвал неприятный женский смех, визгливый и фальшивый. Как будто гвоздём по стеклу кто-то царапает. До чего же раздражает! Мельца натянула на голову одеяло, пытаясь спрятаться от мерзкого звука. Но хозяйка противного голоса умолкать не хотела. Новый поток безудержного хохота ударил в виски. Вытащив из-под головы подушку, Мельца попыталась прижать её к уху, чтобы хоть как-то заглушить эти звуки. Но пальцы её запутались в собственных волосах. Вместо длинных прядей она нащупала лишь нечёсаный колтун, в котором запутались... веточки? С трудом Мельца села на кровати, голова закружилась от движения, а одеяло сползло с тела. Под ним она оказалась совершенно обнажённой. Как же так?! Она тут же натянула одеяло до подбородка и испуганно огляделась. В спальне никого не было. Только вот на столе подле окна были разложены странные вещи. Кусочек бересты, длинная ветка, пробирки с травами и цветками.
Мельца отвернулась. Кто же здесь похозяйничать успел? Кто принёс всё это? Зачем оставил?
Яркий лучик солнца скользнул в комнату, высветил столб сверкающих пылинок. Неужто так поздно?! Сколько же времени она спала? И почему отец не разбудил? Он никогда не позволял валяться в кровати так долго.
Выбравшись из постели, Мельца закуталась в одеяло ещё сильнее, боясь даже думать, почему оказалась без одежды. Стыд какой! Если отец узнает... Её начало мутить. Волна тошноты поднялась из живота прямо в горло, оставляя во рту неприятный горький привкус. В голове загудело. Перед глазами всё поплыло. Мельца покачнулась. Ноги вдруг запутались в чём-то мягком, и она едва не упала. Её почему-то грязные ступни оплела такая же грязная тряпка. Одной рукой зажимая одеяло, другой Мельца подняла странную находку. Порванная исподница... В следах травы и земли, покрытая бурыми пятнами.
И вдруг она вспомнила. Вспомнила всё. Звуки. Запахи. Собственные крики. Животный ужас. Липкую горячую кровь. Вот она бежит по лесу. Падает. Грубые руки срывают одежды, мнут тело. Удары. Тяжёлый перстень, рассекающий губы. Вкус крови во рту, ощущение боли в каждой клеточке тела. Её били и швыряли, как вещь, как тряпку. А потом он расстегнул брюки и порвал её на части.
Из глаз потекли слёзы. Мельца попыталась их сдержать, но ничего не получилось. Что он с ней сделал? Что сотворил с телом и душой? Она и так потеряла всякую надежду на семью, на детей. А теперь и подавно. Кому она такая нужна?! Почему?! Почему не умерла там, в лесу?
От бессилия, злости и отчаяния Мельца рухнула на пол. Как же больно... Чья-то рука пробралась в её нутро и сжала где-то в области живота. Больно... Почему она должна мучиться в этой агонии?! От боли захотелось кричать. И она закричала.
Ударившись о стену, распахнулась дверь. Топот ног и встревоженные голоса прорвались сквозь гомон в голове. Чьи-то ладони затрясли её, и Мельца принялась яростно вырываться. Чужие руки на теле всколыхнули новый приступ тошноты. Не видя лиц, не разбирая ничего вокруг, Мельца дико размахивала кулаками. Ногти впились в чью-то кожу. Мужским голосом невидимый враг выругался, но отпустил. Перед глазами всё плыло, не желая обретать ясность. Ей казалось, что она снова в лесу. Слышит запах мокрой земли и брусники.
— Сумасшедшая! Да успокойся ты!
Она видела только руки. Крупные ладони и длинные пальцы, которые тянулись к ней из лесной темноты. Мельца отползла назад, засучила ногами по полу. Почему земля такая твёрдая?! Её ноги не вязнут во влажной жиже, значит, она сможет убежать.
— Ядрёное зелье атаман сварил! Смотри, как ожила! Чего пялишься?! Держи её, пока она саму себя не угробила!
Смазанным пятном к ней приблизилось лицо. Другое лицо, не то, что было в лесу. Не то, что гадко улыбалось, щерясь в темноте.
— Мельца! Мельца! Это же я, Антип! Ну, миленькая...
Антип... Торговец Антип. Хитрый пройдоха Антип. Антип, который мерзко храпел, пока тот, другой, глядел на неё, облизывая толстые жабьи губы, и говорил, что скоро всё повторится.
— Ты спал... Спал...
Даже её голос казался надтреснутым. Скрипом старой ветки.
- Спал, когда он... Когда...
Губы вдруг стянуло что-то липкое, и во рту как будто насекомые зашевелились. Мельца попыталась разомкнуть их, но ничего не получилось. Вокруг языка словно кокон из паутины. Она задыхалась...
— Что с ней? Ягин!
— Атамана зови! Живо!
Рот как будто тканью набит. Что-то липкое на подбородке. В горле защекотало. Мельца закашлялась, глотая ртом воздух, а от губ потянулись белые липкие нити. Она попыталась их выплюнуть. Но паутина приклеила язык к нёбу.
Дышать... Нужно дышать... Но от ужаса она могла только стонать, пытаясь избавиться от этой мерзости во рту. Чьи-то обжигающе горячие ладони прижались к плечам. Мельца дёрнулась, попыталась отползти. Но спина прижималась к чему-то твёрдому. Дальше уже некуда убегать. Некуда. Кричать! Она ведь может кричать! В прошлый раз её никто не услышал, а сейчас она даже звука выдавить из себя не может. Но больше она не дастся так просто. Размахивая руками, она набросилась на того, кто жёг её кожу. Пальцы впились в человеческую плоть, во что-то шершавое и колючее. Ногти царапала и рвали. Она не позволит больше этому повториться. Убьёт его или себя...
Её встряхнули, как куклу. Голова дёрнулась назад, и перед глазами вместо чёрного неба мелькнул потолок. Чужие ладони ещё сильнее сжали плечи — металлом раскалённым к ней прикоснулись. Мельца закричала от острой боли, разлепив, наконец, губы.
Твёрдая рука вцепилась в подбородок, и Мельце показалось, что там кожу тоже опалило огнём. Из глаз брызнули слёзы. Как же больно.
— Смотри на меня!
Она попыталась вырваться. Ну, ещё разок! Ей ведь почти удалось прежде. Нога попала во что-то твёрдое, и тихо застонал кто-то. Перед ней мелькнуло ещё одно лицо. Чужое. Но смутно знакомое. Всё вдруг стихло и замерло. Время остановило свой бег, сжалившись над Мельцей, и она смогла разглядеть того, кто так нещадно жёг её кожу. Она увидела две луны. Две серебристых равнодушных луны. Там, в лесу, над ней висела и смеялась одна. А сейчас их почему-то было две. Расплавленное серебро плескалось в чёрном небе. Секунда — и луны скрылись. А потом появились вновь. И только после этого Мельца поняла, что это и не луны вовсе — это глаза. Чьи-то серебряные сверкающие глаза с чёрными-чёрными ресницами. У того, кто рвал и терзал её тело, глаза были другие. А что нужно этому? Почему его руки так обжигают? Почему не желает её отпустить? Хочет посмотреть, на что польстился тот, другой?
— Успокоилась?
Его голос — не голос, гром пророкотал, и Мельца очнулась. Он устанет! Он тоже обязательно устанет сражаться. Нужно только притвориться... Она кивнула, стараясь не глядеть в его глаза-луны. Но всё вокруг было лишь размытым пятном, и это пугало ещё больше. Единственное, что она видела чётко — расплавленное серебро глаз. Кажется, он кивнул. Хватка его рук ослабла, и Мельца почувствовала вожделенную свободу. Она собрала последние силы и ударила ногой туда, где мелькало мутное пятно его фигуры. Ещё один тихий стон, под звук которого она метнулась в сторону. Но этот, с ужасными глазами, был хуже того, первого. Его огненно-горячие руки оплели Мельцу со всех сторон. Пламя поглотило кожу. Она закричала от боли и отчаянья. И, как в прошлый раз, на неё обрушился поток дождя. Ледяная вода хлынула на голову, но не смогла остудить пожара, что пылал там, где касались его руки.
Пятно закрутилось, замелькало, и её грубо уложили на что-то твёрдое. Она попыталась дёрнуться ещё раз, но сверху её прижало горячее тело.
— Н-не надо... Ум-моляю...
Она больше не могла сопротивляться. Не осталось более сил. Против этого она точно не выстоит.
— Т-с-с... Молчи...
Тихий голос-гром пророкотал над ухом. Чужое дыхание согрело кожу. Нежно и ласково мужская рука убрала волосы с лица. И мир неожиданно обрёл ясность.
Мельца увидела испуганного Антипа, сидящего рядом. Подле него чужой кто-то — в руках ведро, из которого вода Мельце на руку капает. А над ней, обжигая своим жаром, незнакомец странный. Глаза серебристые настороженно на неё глядят, брови чёрные хмурятся, а лицо — исцарапано.
— Не обижу тебя, слышишь?
Мельца опять кивнула. Неужто придётся ей терпеть всё ещё раз? Но не могла она спрятаться. Он ведь нашёл её. В отцовом доме, в холодной спальне. И она не стала убежищем. Приходил он сюда. Даже Антип не помешал. Рот вновь наполнился горечью. Она задышала чаще, пытаясь сдержать тошноту. Горячая ладонь легла на голову и ласково погладила.
— Не надо ни о чём говорить. И о нём не рассказывай. Всё пройдёт. Поняла?
Мельца постаралась вздохнуть. Её вдруг начал бить озноб. Капли воды напомнили тот холодный дождь, и она всё ждала, когда земля начнёт оседать, погребая под собой. Но вместо земли был твёрдый пол. А вместо грузной туши — пылающий костёр. И это напугало ещё сильнее. Мельца задёргалась под жутким незнакомцем, извиваясь всем телом, пытаясь выскользнуть. И он отпустил. Отскочил от неё, будто обжёгся. И странно так посмотрел, прищурившись. Наверное, мараться о неё не хочет... Ведь она теперь грязная.
Но он наклонился и поднял её на руки, прижав на мгновенье к своей груди. Даже через его мокрую одежду Мельца ощутила нестерпимый жар. Он уложил её в кровать, поднял с пола одеяло и, глядя в глаза, укрыл. Мельца только сейчас вспомнила, что обнажена. Она закуталась и отползла в уголок, со страхом поглядела на него.
— Угомонилась?
Это чужак, что водой её облил, голос подал. На Мельцу он с неодобрением смотрел и упрёком.
Антипка мялся в сторонке, стыдливо глаза пряча. Только сероокий незнакомец на неё пристально глядел. С него тоже стекала вода. Влажные волосы, как камень угольный блестят. По смуглому лицу капельки бегут, в чёрной щетине путаются. И кровавые царапины от её ногтей алеют на щеке. Мельца съёжилась под его взглядом, затряслась. Он силён. Намного сильнее того, другого. На какие пытки он пойдёт, ежели вздумает наказать её за раны на лице? Почему-то ей подумалось, что он не даст ей быстро умереть...

...

sagdin: 05.02.18 14:43

Приветствую Автора!
Очень интересная тема Если честно, не особо увлекаюсь фэнтези, но история Атамана и Мельцы затягивает! А стиль написания словно рисует картину перед глазами - говор сельчан, их быт, полное погружение в атмосферу - ну просто прелесть!
А встреча на Смертью предрекает героям сложный, запутанный, опасный путь. Остается только надеяться, что Любовь способна творить чудеса
Обязательно в читателях!

...

Missis Cullen: 05.02.18 14:46

Я тут в окопе, но скажу)

Солнц, это вот как раз та книга, когда неважно - фэнтези, детектив или политическая декламация))) Тут просто особый мир, с которым соприкасаешься и живёшь в нём, получая невероятное удовольствие)))
Очень советую!

...

moran: 05.02.18 15:18

Доброго времени суток и добро пожаловать в тему)


Да, я понимаю, фэнтези не очень популярный жанр. Но, чтобы отвлечься от суеты и повседневных забот, самое то)
Рада, что вы в этой атмосфере.


ХЭ заявлен, но ох как непросто он достанется героям. Впрочем, не буду спойлерить)


Очень рада) располагайтесь) впереди много разных приключений, надеюсь, они понравятся и придутся по душе)


Вылазь из окопа и устраивайся поудобнее)


Как же приятно слышать такие слова)

...