Земля: заброшенное кладбище

Перезагрузка истории Юлии и Эерона бог знает какая по счёту)))

Он Бог и он многолик. Он изгнан и лишен силы. Его терзают жажда мести и боль одиночества. Он без колебания пожертвует всем, дабы вернуть утраченное...
Она юна и несчастна. Золотая девочка, нелюбимая дочь именитых родителей. Усланная в глухую провинцию после громкого скандала.
Они встретились на заброшенном кладбище, на пороге таинственных Миров.
Он должен ее погубить. Вместо этого, он впервые полюбит…

Деревня Малые лисички

- А лошадь-то у меня того… померла-а-а-а! Как пришла взад третьего дня, вся измочаленная, из лесу, так легла и не вставала-а-а-а-а. А сегодня подохла-а-а-а.
Ноги сами принесли меня к обветшалому, видавшему виды забору, из-за которого раздавались надрывные и - чего греха таить - театральные завывания соседки.
А всё потому, что мне было скучно. Так скучно, что хоть волком вой. Шла вторая неделя моей ссылки в деревню со странным названием Малые лисички и не менее странными жителями. Я успела изучить всё, что можно и нельзя, нарезая круги за околицей. Этому интересному слову меня обучил старик Митрич, пропойца и дебошир, но с романтическим, как он заверял, сердцем. Романтизм простирался так далеко, что после второй нашей встречи я улепётывала от Митрича за эту самую околицу так быстро, что потеряла туфлю. После чего отсиживалась за стогом сена, чтобы старик-охальник меня не отыскал.
Деревенька была небольшой, но в ней с такой завидной регулярностью что-нибудь происходило, что я начинала подозревать - Малые Лисички наверняка на примете у бесов, которые устраивают здесь каждодневные вакханалии. Не то чтобы я верила в потусторонние силы… А впрочем, верила, особенно после одного случая, приключившегося со мной как раз в тот вечер, когда пропала лошадь соседки Никитичны.
Начнём с того, что я была сослана в Малые Лисички после громкого скандала с моим участием, который всколыхнул столичную общественность пару недель назад. И всё бы ничего, если бы местные газеты не запестрели кричащими заголовками, в которых в разных вариациях полоскалось моё имя.
Естественно, мимо такого мой папенька, большая шишка и прокурор Златоглавой, пройти не мог. После часовых криков на тему того, что дочери такого человека, как он, не пристало прилюдно забрасывать пирожными заклятых подруг, которые уводят у неё жениха, отец отдышался и выдал мой приговор:
- Отправляешься до конца лета к прабабке. В Малые Лисички. А может, и на всю осень.
Спорить с папенькой-прокурором было себе дороже, напоминать о том, что у меня в жизни есть ещё такая мелочь, как сессии - тем более, потому я лишь промолчала, покивала для верности, и… отправила покорять глушь.
С этим возникла проблема. Глушь не покорялась, зато диктовала свои условия существования в деревеньке в богом забытом месте, где даже сотовая связь, и та отсутствовала, не говоря уже о горячей воде, интернете и магазинах.
Местная лавка, где из товаров имелись в большом количестве только спички и соль, возместить потребность в шопинге не могла, потому была нещадно вычеркнута из мест, достойных моего внимания. Зато после нескольких дней бесцельных скитаний по Лисичкам я поняла, что здесь есть, чем поживиться в плане интересных впечатлений.
Чего только стоило заброшенное кладбище за той самой околицей с полуразрушенной церковью, немым стражем возвышавшейся на пригорке прямо посреди погоста. И страшно, и жутко, а так и тянет пойти посмотреть на него хоть одним глазком. Что я и делала почти каждый день, правда, издалека и пока не наступал вечер. Приходила к кладбищу и бродила кругами за его поникшим в нескольких местах забором, высматривая что-нибудь, что могло меня хоть немного развлечь.
Один раз увидела закутанную в чёрный длинный плащ с капюшоном согбенную фигуру, правда, сильно сомневалась, пока бежала домой, что мне это не привиделось с перепугу.
Так вот… случай, о котором пойдёт речь дальше, был не просто весьма примечательным, но и заставил меня уверовать в потусторонние силы, в изобилии водившиеся в Малых Лисичках. Проспав, как обычно, до полудня и наскоро позавтракав под прабабкино: «Ась? Ты что-то сказала? Ась?», я вышла из дома, погружённая в размышления более чем прозаические. Например, куда отправиться сегодня. Или - не позвонить ли отцу и не попытаться ли загладить свою вину каким-нибудь другим, менее сталинским способом, чем ссылка.
С этими мыслями я миновала деревушку и очнулась от своих дум только когда оказалась возле кладбища. Вот же принесли меня сюда нечистые силы! И зачем, спрашивается? Полюбоваться на то, как с вековых склепов ветер сдувает прошлогоднюю пожухлую листву? И, тем не менее, что-то тянуло меня сюда раз за разом, а я и понять не могла, что именно.
Постучав пальцем по подбородку и набираясь храбрости - хотя, набираться следовало местным самогоном - я постояла так немного, прислушиваясь к собственным ощущениям. А они кричали изо всех сил, чтобы я убиралась отсюда подобру-поздорову и больше никогда не возвращалась. Но, как частенько происходило со мной раньше, проигнорировав здравый рассудок - он всё же у меня имелся, хоть и в небольшом количестве - я шагнула в гостеприимно распахнутые ворота и…
В общем, страшно не было, хотя, я ожидала, что меня парализует ужас, стоит только оказаться среди однообразных могил.
- Иди вперёд! - зашептал какой-то голос прямо в моей голове, и тут же мозг мой окутал туман. Такое бывало со мной только когда я перепивала самбуки. Ну или абсента, что случалось реже. Но в Малых Лисичках отродясь не водилось ни того, ни другого. А туман, меж тем, был. И такой, что отключил все мои страхи напрочь, подгоняя вперёд, навстречу приключениям и неизвестности. 
Может, это был здешний дух, который являлся невинным - ну, ладно, почти невинным - девицам, вроде меня в образе сгорбленного старца в чёрном? Напустил сначала тумана, а теперь вот понуждал меня шагать к дальней стороне кладбища? Хотя, я сильно сомневалась в том, что это не один из представителей местного бомонда, развлекающийся в Лисичках, где из забав была только посадка картошки и Санта-Барбара, что до сих пор шла по местному каналу.
Ворох тёмного тряпья, довольно внушительный по размеру, я заметила не сразу. А когда всё же наткнулась на него взглядом, вместо того, чтобы повернуть обратно - промчалась, как торнадо, прямо к нему. И тут же туман в моей голове исчез. Зато заместо него в этой самой голове появился такой ужас, что я застыла на месте, вглядываясь в то, что когда-то было человеком.
Наверное, со стороны я выглядела более чем комично, но мне было не до веселья. Я стояла, помертвев, и только и делала, что открывала и закрывала рот, как выброшенная на берег рыба. Кричать хотелось так, что лёгкие переполнил кислород, но с губ моих так и не сорвалось ни звука.
Подумаешь, труп на кладбище - скажете вы, и будете абсолютно правы. Но это был не просто труп. И даже не в гробу. Окровавленный человек, замотанный в дорогой кашемировый - это я определила сходу опытным глазом - плащ. Скорее всего, Гуччи. Ну, как минимум Габбана с его Дольче.
- Свят меня, свят! - прошептала я первое, что пришло в голову. Такими словами обычно прабабка отгоняла дурные сны, когда вскакивала посреди ночи от привидевшегося кошмара. Впрочем, быстро стало ясно, что увиденные мною хладные останки порождением моего разума не были.
Мне даже удалось развернуться. И почти сразу же - побежать. Я неслась, как тот самый торнадо, наступая на могилы, охваченная таким ужасом, что удивлялась сама себе и тому, как я ещё не упала в обморок прямо рядом с кашемировым трупом.
И был бы путь мой краток, если бы через несколько шагов я со всей дури не налетела на что-то большое и твёрдое. Уже падая, нелепо взмахнув руками и понимая, что приземлюсь на чьё-нибудь последнее пристанище, я успела понять, что врезалась в того самого старика в чёрном плаще. Приземлившись и пребольно ударившись попой, я покосилась на криво приделанную к деревянному кресту табличку и, не читая имени того, чей покой потревожила, прошептала:
- Там у вас труп! Страшный - просто ужас!
Лицо старика, надёжно скрытое капюшоном, разглядеть в подробностях мне не удалось. Лишь только показалось, что его глаза сверкнули каким-то неуместным весельем. И мне бы подняться и побежать дальше, но я не могла. Сидела на попе ровно на чьей-то могиле и глядела во все глаза на высокую фигуру незнакомого деда.

»» 21.10.17 23:55 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона

Заброшенное кладбище

Старый обветшавший забор, очерчивающий южные границы кладбищенской территории, со стороны казался весьма незначительной и ненадежной преградой. И только я один знал, насколько обманчив на самом деле его жалкий вид. Часть деревянных столбов, когда-то гордыми пиками встававших на пути тех, кто приближался к кладбищу, теперь уже сгнила, и забор напоминал собой челюсть старика, у которого половина зубов рассыпалась от старости.
Старика. Да, вот кем был вынужден являться я сам на протяжении уже долгого, слишком долгого времени. И мне, наверно, стоило бы радоваться тому, что в отличие от гипотетической челюсти забора, мои зубы были все еще на месте и даже в полном составе. Они – то немногое, что мне досталось от моей прошлой, куда как более веселой, чем нынешняя, жизни.
Впившись скрюченными старческими пальцами – надёжно скрытыми, впрочем, под черными бархатными перчатками – в один из мужественно державшихся до сих пор кольев, я ждал.
В этом занятии, в общем-то, не было ничего нового. Я успешно занимался им вот уже 3000 проклятых лет. За это время сменилось многое – люди, населявшие местные земли; религии, которым они следовали; и даже чертов забор, что окружал последнее людское пристанище, ставшее моей тюрьмой.
Я видел, как менялся мир вокруг меня. На место племен, что строили хижины с камышовой крышей неподалеку от кладбища, пришли иные, с новыми традициями и устоями. И это было даже жаль, потому что с первыми было гораздо веселее.
На пригорке, что и сейчас возвышался над погостом, они построили первый храм. И, сами того не зная, возвели его ровно на том месте, что соединяло между собой миры – их земной и те, о которых они даже не подозревали. На том месте, которое я вынужден был охранять.
Я не мешал им, потому что они меня забавляли. С интересом наблюдал, как поселенцы водружали свое святилище из камней, которые откуда-то привозили целыми телегами. Но то ли камни вскоре кончились, то ли людям надоело их таскать, но храм получился в результате небольшим и имел незамысловатую форму квадрата. Его стены они украсили странными рисунками, а внутри периодически разжигали огонь. И стоило только мне завидеть оранжевый всполох в окнах храма, как я понимал, что сейчас начнутся песни и пляски, а если особенно повезет – то кого-нибудь ещё и сожгут. Последнее, к сожалению, было редким номером в программе развлечений.
Те, кто пришел им на смену, возвели на основе старого новый храм. Оставив каменные развалины святилища в качестве фундамента, они выстроили над ним деревянную церковь и я с большим интересом ждал, что будет, когда люди разожгут там огонь. Но огня больше не было. Как не стало с тех пор и песен с плясками. Новые люди приходили в храм, чтобы заводить унылые песнопения. Поначалу я внимательно слушал их от нечего делать, а потом стал под них засыпать, потому что пели они каждый раз одно и то же.
Последнее развлечение, которое мне с тех пор осталось – это наблюдать, как несут на мою территорию все новых и новых обитателей, чтобы зарыть их глубоко в землю. Интересно, знали ли эти люди, скольких схоронили в этих же местах их предшественники? Это, кстати, было единственным, что мне не нравилось в предыдущем соседстве – своих покойников прежние поселенцы даже не удосуживались закопать, лишь накрывали деревянными досками. Надо ли говорить, как пованивало от этих могил? Но за песни и пляски я готов был простить им их безалаберную лень.
А вообще, что-то я отвлекся. Итак, мир вокруг меня с течением времени менялся. Менялись и оттенки моего ожидания.
Сначала я был полон нетерпения. Думал, что произошедшее со мной - какая-то идиотская шутка, которой скоро придет конец. Через сто лет моя уверенность в данном факте несколько поколебалась. Ещё через двести – картинка с кающейся у моих ног виновницей ссылки стала меркнуть. Через тысячу меня охватила злость. Как сумасшедший я начал кидаться на несчастный забор, прекрасно зная, что мне противостоит вовсе не деревянная ограда, а нечто куда более могущественное. Но и бездействовать попросту не мог. Гнев, подобный в своей сокрушительной силе вулканической лаве, стремительно несущейся и неподвластной никакому контролю, требовал хоть какого-то выхода. А потом на смену злобе пришло отчаяние, оставившее от надежды выбраться лишь тлеющие угольки. Мне начало казаться, что предсказание, напоследок брошенное мне, как голодному псу – кость, тоже всего лишь шутка. Насмешка, призванная извести меня до сумасшествия. Но, насколько я знал ту, что сослала меня сюда, избавление всё-таки существовало. Вот только не приходило ко мне уже 3000 лет.
И вот, две недели назад мое затянувшееся ожидание наконец заиграло новыми красками. В тот день я впервые за долгое время заметил рядом со своим царством мертвых живого человека.
Надо сказать, что после того, как 200 лет тому назад люди забросили кладбище, перестав здесь появляться не только для того, чтобы кого-то закопать, но даже просто для того, чтобы кого-то навестить, мне стало совсем скучно. Хотя я, конечно, сам был виноват в том, что о погосте стали рассказывать всякие страшилки, окрестив его проклятым местом, где обитает нечистая сила. Последний эпитет был, между прочим, особенно обидным. Вопреки наветам клеветников, я был очень даже чистый, потому что каждый день мылся из старого колодца за храмом. Да и вообще, кто же знал, что люди настолько пугливы? Я хотел всего лишь поговорить с ними, а они улепетывали от меня так, словно встретили саму смерть.
В общем, в результате всего мы остались совсем одни. Я и покойники. Всеми забытые. Отвергнутые. Ненужные.
Только с ними я мог поговорить. Только они могли меня понять.
Я знал на кладбище каждую могилу, знал имена и годы жизни тех, кто пожелал мне представиться, а для тех, кто не пожелал – придумывал все сам. Часто я гадал о том, как сложилась их судьба и что стало причиной смерти. Этих размышлений хватило бы на то, чтоб написать каждому лежащему здесь завидную биографию.
Когда силой моей фантазии все захороненные без исключения обрели собственную историю, под гнетом вновь одолевшей душу скуки я начал чинить забор. И преуспел в этом настолько, что люди стали обходить кладбище за версту, распространяя слухи о духе-убийце с колом в руке. Это, кстати, тоже обидно было. Хоть тело мое и было старым, но в разряд духов я переходить не собирался категорически. И каждый раз, когда уже хотелось сдохнуть от бессилия, напоминал себе о том, какой сладкой на вкус будет моя вендетта. И какой горькой расплата для той, что подвергла меня жестокому испытанию.
Держась за полусгнивший кол и вглядываясь вдаль – туда, где за диким полем, утопающим в пестрых цветах и травах, раскинулась деревня Малые лисички – я ощущал в данный момент всем своим существом, что час моей свободы близок. Вот уже 3000 лет я ждал ту, что станет для меня пропуском в прежнюю жизнь и сейчас, как никогда, верил, что она наконец нашла меня.
Как уже было сказано, впервые я заметил ее две недели назад. Она обращала на себя внимание хотя бы тем, что рискнула приблизиться к месту, которое все считали проклятым. Ну ладно, вру. На самом деле я обратил внимание в первую очередь на ее длинные ноги, почти обнаженные, если не считать коротких шортов, соблазнительно обтягивающих упругую попку. Весь ее облик разительно отличался от внешнего вида тех людей, что мне доводилось видеть прежде. Но главное, что выгодно выделяло ее из всех – она вернулась к кладбищу на следующий день. А потом пришла ещё. И ещё.
С тех пор я ждал ее каждый день. Это стало похоже на некую зависимость. И на азарт, с которым охотник выслеживает добычу.
Ни разу за все то время, что приходила к кладбищу, она не решилась зайти за ограду. Во всяком случае, пока. Но я верил, что этот день настанет. Верил и наблюдал за ней. И однажды так увлекся этим занятием, что мне показалось, будто она меня заметила. Невозможно передать, какой жуткий страх в тот момент скрутил все мое нутро. Страх, что она больше не придет. Страх потерять надежду.
Но она вернулась. И возвращалась раз за разом, снова и снова. Вот только так и не пересекла ту черту, после которой игра перешла бы на мою часть территории.
Но я не отчаивался. Просто ждал. С тем особым, пьянящим чувством, что зовется предвкушением.

Солнце было ещё высоко на небе, но дело шло уже к вечеру, когда после нескольких часов напрасных ожиданий я наконец понял, что сегодня она не придет. С досадой оттолкнув от себя и так едва держащийся в земле столбик, о который опирался, шаркающей старческой походкой я направился обратно. Туда, где под простыми деревянными крестами лежали те, кто уже был избавлен ото всех мучений и сомнений земного бытия.
- Ну, здравствуй, Вано, - сказал я со вздохом, присаживаясь на старую, поросшую травой и сорняками, могилу. – Как ты сегодня?
Под лёгким порывом налетевшего с юга ветра крест в изголовье захоронения закачался, начав скрипеть до того заунывно, что даже я мигом проникся его печалью.
- Ревматизм замучал, да? – сочувственно поинтересовался я, не понаслышке зная об этой напасти, преследовавшей меня наравне с одиночеством и жаждой мести все то бесконечно тянувшееся время, что был заключен в чужом, уродливом теле. - У меня дела тоже не очень, - пожаловался я Вано в ответ и снова вздохнул. Крест качнулся ещё раз и по-приятельски ткнул меня в плечо, словно старый друг, желающий утешить. – Да ладно, чего там, - отмахнулся я, тронутый, тем не менее, его участием.
Помолчали.
- А она ведь не пришла сегодня, ты знаешь, - не выдержал в конце концов я. – Женщины! Почему они такие непостоянные?
Крест вновь задвигался, заколыхавшись из стороны в сторону, точно человек, осуждающе качавший головой.
- Ладно, пойду проведаю старую Степановну, - сообщил я Вано, решив сменить тему беседы и неторопливо поднялся на ноги, - солнце палит прямо таки нещадно, а ты помнишь, что она плохо переносит жару. Надо бы ее прикрыть чем.
Но не успел я сделать по направлению к капризной старушке – вернее, тому, что от нее осталось – и пары шагов, как вдруг кто-то впечатался в меня со всей дури.
И не просто кто-то. А даже кто-то живой. Обоняние уловило давно забытый нежный аромат, который мог принадлежать только женщине, прежде, чем она шлепнулась прямо на несчастного Вано, и без того замученного ревматизмом. Но в тот момент я больше жалел не о нем, а о том, что совершенно не успел пощупать того счастья, что так внезапно на меня навалилось. А жаль. Пощупать там явно было что.
Я с жадностью разглядывал длинные стройные ноги, соблазнительные изгибы бедер и талии и восхитительную, полную, упругую грудь… ровно до того мгновения, как мой взгляд скользнул к лицу.
Это была она.
Я едва сдержался, чтобы не выдать радости, алчным пламенем вспыхнувшей в груди. Только сердце резко подскочило, забившись сильнее, да глаза зажглись синим огнем, который не сумело заставить померкнуть даже тело старика.
Девица, между тем, что-то испуганно лепетала о том, что у меня тут, понимаете ли, страшный труп. Услышав такое, я даже обиделся. Во-первых, количество моих подданных исчислялось далеко не в единственном числе, а во-вторых… то, что во-вторых, я, недолго думая, означил вслух:
- И вовсе Вано не страшный, - поведал я девице, кивая на могилу, на которой она распласталась, - между прочим, в своё время он был первым парнем на деревне! – защитив таким образом честь друга, я решил, что теперь можно раскрыть ей глаза и на остальную суровую правду. Насмешливо глядя на перепуганную девушку, я добавил:
- И у меня тут повсюду трупы, если ты вдруг не заметила, моя дорогая.
Последние слова я произнес с особым наслаждением. О, она, сидя сейчас перед мной в короткой юбочке, едва прикрывавшей бедра, даже не подозревала, насколько была дорога мне. Даже больше – она была бесценна.
Все также насмешливо блестя глазами, я наблюдал за тем, как девица вскочила на ноги, словно только что осознав, что сидит на чьем-то последнем пристанище, и начала отряхиваться, явно желая счистить с себя могильный тлен. Глядя на ее усилия избавиться от того, что вошло мне самому глубоко под кожу, я едва не расхохотался. Покончив со своим занятием, она воззрилась на меня и решительно заявила:
- Нет! Там совсем другой труп! На нем кровь и…
- Свеженького подвезли? – перебил я, приятно удивившись и предвкушая, как придумаю в его честь новую историю.
- Скорее выкинули, - ответила девица, покосившись на меня с опаской. – Но что же мы стоим? Идемте!
- Ну хорошо, веди, - охотно согласился я и последовал за ней.
Труп обнаружился под старой ивой у самой воды, в западной стороне кладбища. То ли его не успели дотопить, то ли просто решили, что вода сама поглотит добычу рано или поздно. В общем, хоть и минули тысячи лет, а люди остались все такими же лентяями, - подумал я, разглядывая новоприбывшего. Несчастный был распростерт на животе, с неестественно изогнутой шеей и раскинутыми в стороны руками. И почему-то одетый в плащ.
- Зачем ему плащ? На улице ведь такая жарища! – неподдельно изумился я и посмотрел на стоявшую рядом девушку. Лицо ее было бледным и весь вид говорил о том, что она ни жива, ни мертва от ужаса. Может, мне повезет и она упадет в обморок? Должен же когда-то настать и на моей улице праздник. Но падать девица вопреки своему испуганному виду совершенно не спешила и тогда я спросил:
- Ну и что ты хочешь, чтобы мы с ним сделали? Торжественно похоронили? – я задал вопрос с потаенной надеждой. Как знать, может быть, люди вернулись к истокам своей культуры и меня снова ждут веселые песни и пляски?

»» 28.10.17 14:42 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона
_________________

Всё то, что происходило дальше, напоминало скорее комедию положений, а не один день из жизни Юлии Романовой. Если вы ещё не успели догадаться - Юлия Романова - это я. Обычная девушка с обычным именем, попавшая в историю, в которую не всякому суждено угодить. И из которой можно было бы выбраться, сделав всего один, крохотный шаг. Но я, вопреки всем доводам здравого рассудка, пренебрегла этим шансом.
Старик в плаще - весьма, кстати, высокий, особенно когда забывался и не горбил спину - почему-то виделся мне таким одиноким среди этого карнавала тлена, что вот так вот просто взять и сбежать показалось мне предательством. Очень глупые мысли, учитывая, что знала я этого дедулю от силы десять минут, за которые он даже не показал мне своего лица. Проказой оно у него, что ли покрыто? И если да - вспомнить бы, заразна ли эта болезнь.
- Ну зачем сразу торжественно? Можно просто прикопать, - пожала я плечами с таким видом, будто всю жизнь только и делала, что хоронила трупы. - Или давайте вызовем полицию. Пусть расследуют дело об убийстве. Знаете, они иногда даже умудряются что-нибудь раскрыть.
Я замолчала, думая о том, что скажет папа, если моё имя снова замелькает в криминальных хрониках. Не иначе, сочтёт, что где бы я ни оказалась - всегда попадаю в центр какого-нибудь скандала. И раз уж дело дошло до окровавленных трупов, меня не то, что в Лисичках запирать нельзя - меня самое время в монастырь отправить. В тесную, душную келью, где я буду вымаливать у бога прощения за свои грехи.
Но в бога я не так, чтобы очень верила - это раз. И два - оказываться в монастыре и доживать в нём до конца своих дней, хотела в самую последнюю очередь.
Эти мысли мелькали в моей голове серовато-унылым калейдоскопом, пока старик, стоящий рядом, терпеливо ждал, что я скажу дальше. А мне было стыдно признаться в том, что моя собственная идея с вызовом полиции только что была мысленно разбита мною же в пух и прах.
- А вообще нет, - продолжила я, пока дед не побежал на почтамт, откуда можно было бы позвонить полицейским. - Если у вас тут принято закапывать трупы на кладбище - так и поступим.
Я снова воззрилась на несчастного со сломанной шеей, гадая, что же такого могло с ним произойти, если его не просто кроваво убили, но ещё и подкинули на это заброшенное кладбище, где его вряд ли бы нашли в ближайшее время. Если бы не я…
Осознание, что я невольно стала свидетельницей преступления, за что меня могут пожелать точно так же прикончить, было таким внезапным, что я округлила глаза и задышала чаще. Какой же я была неразумной, когда привела сюда старика! Почему - ну почему? - я просто не сбежала от него без лишних слов? И почему ходила сюда день за днём, хотя, должна была бы просто тихо сидеть дома и никуда не высовываться, пока папенька бы не сменил гнев на милость?
Дед всё ещё молча ждал, но мне казалось, что он из последних сил сдерживается, чтобы не смеяться. И хоть лица его я не видела, мне чудилось, что глаза старика блестят весельем.
- Несите лопаты - будем копать, - решила я наконец, с трудом отводя глаза от трупа. - Есть свободное местечко, где мы его похороним?
Мне даже удалось произнести этот вопрос относительно спокойным тоном, и хоть голос дрогнул на слове «похороним», надо было отдать себе должное - держалась я с достоинством.
- Лопаты?
Теперь в голосе старика сквозил смех, которого он даже не скрывал, и это начинало меня злить. Может, у него это и вызывало приступы веселья, а вот у меня - отнюдь. Вся ситуация в целом была довольно пугающей, а уж когда мне даже не хотели помочь справиться с тем, что в одиночку я бы точно не осилила, к страху примешалось раздражение.
- Всё ясно. Я так и знала. Инвентаря у вас нет.
Намереваясь исчезнуть и уже зная, что возвращаться на кладбище я не стану даже под дулом пистолета, я вновь испытала необъяснимое чувство, которое рождалось внутри от близости этого несчастного одинокого старика. Как будто я должна была вот-вот совершить непростительное предательство.
Всё же отогнав неуместные мысли, я отвернулась от трупа и заверила дедушку:
- Ждите здесь. Скоро вернусь с лопатами.
И быстро, пока он не успел остановить меня, и пока я сама не передумала, помчалась к выходу с кладбища, даже не глядя, куда ступаю.

Отдышаться от быстрого бега и ужаса, который охватил меня, стоило только выбежать за окружавший погост забор, я смогла только когда оказалась дома. Разумеется, искать лопаты и бежать обратно, чтобы хоронить на закате незнакомый труп, я не собиралась. И совсем не понимала, почему от этой лжи, которой я прикрыла свой побег с кладбища, внутри меня рождается стыд?
Взбежав по шаткой лестнице на второй этаж, я принялась стаскивать с себя перепачканную в кладбищенской грязи одежду. Её уже никакая стирка не спасёт. Придётся выкинуть тряпьё, а лучше - сжечь. Несмотря на то, что брендовые вещи было очень жалко.
Снизу доносились чудесные запахи, бабушка наверняка снова затеяла на ужин жареную картошку. Только сейчас эти ароматы вызывали у меня скорее тошноту. Я уселась по-турецки прямо на полу возле кровати, достала из-под неё сумку и вытряхнула содержимое перед собой. Здесь в основном были всякие безделушки, которые я собирала по принципу «на что взгляд упадёт», как только отец сообщил мне, что через десять минут мы отбываем в сторону Малых Лисичек. Взгляд упал, как выяснилось, на четыре флакона духов, три комплекта белья и фотографии в рамках, которые стояли на прикроватном столике.
Я взяла одну из них, долго сидела, всматриваясь в счастливые лица, запечатлённые на снимке. Казалось, они из прошлой жизни как минимум. Тогда я сама была совсем другой. Дни напролёт мечтала о скорой свадьбе, в деталях представляла её и желала только одного - чтобы этому торжеству могли позавидовать даже королевские особы. Какой наивной и глупой я тогда была! И как быстро всё изменилось. Быстро и бесповоротно.
Просидев так с полчаса, пока не иссякло желание предаваться ностальгии и дальше, я собрала весь свой нехитрый скарб обратно в сумку и, крикнув бабушке, что ужинать сегодня не буду, сбегала в баню, приняла местный «душ», и улеглась спать.

Мне снилось… кладбище. Преданный мною и моей ложью старик бродил меж вековых каменных плит, и сердце моё жалобно сжималось от этой картины. Одинокий, брошенный и обманутый - он вызывал только одно желание: вернуться к нему и подарить дедуле хоть каплю заботы на старости его лет. Серебристая луна, вышедшая из облаков, высветила его фигуру более чётко, и я даже перестала дышать во сне, лишь бы только не проснуться раньше времени. Я чувствовала, что вот-вот передо мною начнёт открываться какая-то тайна, которая была древнее всех этих надгробных плит, немыми стражами окружающих старика.
Вот он запрокинул лицо, и тёмный капюшон соскользнул с его головы, открывая моему взгляду… какого-то дико сексуального мужика. Клянусь, если бы вместо Спиридонова я выходила замуж за него, можно было бы просто расписаться в ЗАГСе - мне бы завидовала не только вся Москва, но и Подмосковье впридачу.
Даже с расстояния, которое разделяло лже-старика и меня, было видно, насколько тот хорош. Но самыми примечательными были насмешливые ярко-голубые глаза на его лице. Глаза, в которых жило самое настоящее, неприкрытое лукавство…
Я вздрогнула, просыпаясь и чертыхаясь про себя из-за того, что мне не удалось досмотреть настолько красочный и яркий сон. Одеяло сбилось, майка, в которой я спала - задралась почти до груди. Интересно, чем я тут во сне занималась, если очнулась в таком виде?
Через приоткрытое окно доносились звуки летней ночи, которая вот-вот должна была превратиться в раннее утро. Понимая, что заснуть снова мне вряд ли удастся, я села на постели, и тут же вскрикнула, когда заметила, что в комнате не одна.
Затянутая в перчатку ладонь легла мне на рот, не позволяя разразиться совсем уж оглушительным криком. И я поняла, кто сейчас находится рядом со мной. Этот старик с кладбища не только отыскал дом, в котором я жила, но ещё и умудрился каким-то образом забраться через окно в мою спальню на втором этаже!
Я замерла, глядя на него во все глаза и дыша так глубоко, что моя грудь, едва прикрытая тканью, вздымалась, должно быть, на добрых полметра. Нет, он не был плодом моего воображения или последствием сна, как бы мне того ни хотелось.
От перчатки пахло землёй, дымом и почему-то можжевельником, а шорох тёмного плаща был слишком явным - почти осязаемым, чтобы я вдруг решила, что придумала себе всё это.
Едва старик осторожно убрал руку от моего лица, будто знал, что я больше не собираюсь кричать, я шепнула сдавленно первое, что пришло в голову:
- Вы за лопатами, да? Они в сарае, ключ сейчас принесу…

»» 14.11.17 21:41 Обсуждение текущего сюжета игры Тайные летописи Эротикона