Это зависит от нас (сборник рассказов)

Я снова шагал по этой тропе. И, хотя хаживал по ней в своих снах бессчётное количество раз, теперь ощущал происходящее на самом деле. Прежде удавалось пройти не более сотни шагов, как видения прерывались, и я, лёжа с открытыми глазами в ночной тишине, с неосознанной тоской вспоминал о чём-то непознанном, манящем, что ждало меня там – на непройденном пути.
Но сегодня всё было иначе. Неширокая тропка плавно вилась среди высоких кустов, покрытых пышными шапками мелких белоснежных цветов – их аромат пьянил и бодрил одновременно. Прозрачные светящиеся мотыльки кружили вокруг в невероятном феерическом танце. Они сопровождали меня, и, казалось, что-то нашептывали.
Таинственными силуэтами темнели по сторонам раскидистые деревья, в листве которых скрывались невидимые пернатые певцы, ласкающие слух чарующими нежными мелодиями.
Далёкие мерцающие звёзды медленно плыли в беспредельной вышине куда-то в непознанную даль.
Тропа изредка ныряла в неглубокие овраги и снова выбегала наверх, неуклонно увлекая туда, где над дальними холмами ночное небо слегка подсвечивалось, словно огнями большого города. Там было что-то такое, от предчувствия чего сердце замирало в сладостной истоме. Я не смог бы словами объяснить это, но ощущал каждой частицей своего естества.
Иногда с левой или с правой стороны к моей тропе примыкали другие, и тогда она становилась чуточку шире и более утоптанной, и, казалось, с новой силой устремлялась в прекрасное неведомое.
Поднявшись на очередной пригорок, я успел заметить далеко впереди одинокого странника, который скрылся в ложбине, куда в очередной раз ныряла тропа. Мне захотелось догнать его и поговорить. Судя по всему, мы были попутчиками, и я ускорил шаг.
Ложбина постепенно углублялась и расширялась. Одновременно с этим тропа становилась шире и ровнее, превращаясь уже в хорошо наезженную грунтовую дорогу, которая круто заворачивала вправо. Там впереди снова мелькнула спина моего предшественника, но тут же скрылась за поворотом. Хотел, было, его окликнуть, но не успел. От нетерпения я едва не подпрыгнул и пошёл ещё быстрее, едва не перейдя на бег.
Поворот был уже совсем рядом. Из-за него лилось мягкое сияние. Пройдя ещё несколько шагов, я внезапно остановился, поражённый открывшимся зрелищем.
Моя тропа, вернее, уже дорога вливалась в широкий, ровный тракт, вымощенный огромными каменными плитами. По этому тракту в одном направлении двигались люди – их было множество: мужчины и женщины - в основном пожилые. Но кое-где виднелись и юные, а иногда и совсем дети. Не было шума, не раздавалось голосов, но лица всех дышали покоем и умиротворением
Ровный, как стрела, тракт уходил к горизонту, но не прятался за ним, а устремлялся дальше, словно поднимаясь в небеса, и там растворялся в ослепительно чистом сиянии.
Позади меня раздался какой-то шорох. Оглянувшись, я увидел миловидную женщину средних лет, спускавшуюся по тропе. Поравнявшись со мной, она остановилась и внимательно заглянула в мои глаза. Показалось, что её взгляд проникает прямо в душу. Мне даже стало слегка не по себе.
Незнакомка едва качнула головой и произнесла непонятную фразу приятным мелодичным голосом:
- Ещё не время…
- А куда все идут?
Вопрос вырвался у меня сам собой, и я почувствовал себя глупо. Нужно было хотя бы поздороваться для начала. Но моя визави ободряюще улыбнулась и ответила:
- Всему своё время… когда оно придёт, вы будете знать.
С этими словами она направилась по спуску к тракту лёгкой плавной походкой. Невольно потянувшись за ней вслед, словно пытаясь удержать и спросить ещё о чём-то, внезапно ощутил, что ноги теряют опору, и я лечу куда-то в сверкающую круговерть, бестолково размахивая руками. Крик отчаяния рванулся из моего горла, и я… сел в постели.
Было далеко за полночь. Вытерев ладонью выступивший на лбу пот, я прошлёпал босиком к окошку и выглянул наружу. Вокруг царила абсолютная тишина. На тёмном небосводе искрились звёзды, а далеко за городом, где-то у самого горизонта гасло чистое сияние, словно кто-то его выключил. И вместе с ним гасла ровная широкая дорога, уходящая в Вечность. Или только показалось? И словно ответ, откуда-то из неведомых далей донеслось:
- Ещё не время…

В госпитале было непривычно тихо. Утром из палаты выписали всех, кто прошёл курс реабилитации после лёгких ранений, а новичков, слава Богу, пока не поступало. Сергей провёл весь день в одиночестве, если не считать медсестру и пожилую сердобольную санитарку, которые иногда наведывались к нему. После тяжёлого ранения позвоночника потребуется много времени на восстановление опорно-двигательной системы организма. И ещё не факт, что он сможет ходить. Так, по крайней мере, сказал хирург лечащему врачу - Сергей случайно услышал их разговор из-за приоткрытой двери перевязочной.
От сознания собственной беспомощности он стиснул зубы, чтобы не застонать, и прикрыл глаза. Воспоминания, словно только этого и ждали, с болью начали всплывать в сознании...
Война! Коптящей лампадой над краем глубокой пропасти завис горящий танк. Жирные клубы черного дыма лениво выползают из свернутой набок орудийной башни. Из водительского люка торчит обугленная кисть скрюченной руки. Тошнотворный прогорклый запах горелой человеческой плоти забивает легкие плотной удушливой ватой и комом стоит в горле.
Где-то слева спешит-горячится, захлебывается станковый пулемет, торопливой скороговоркой доказывая кому-то свою жестокую правоту. Гремит взрыв! Во все стороны летят камни вперемешку с осколками. Вслед за этим наступает оглушительная тишина.
Сергей пытается приподняться, но чувствует, что тренированное послушное прежде тело ему уже неподвластно, и даже тупая боль уже не в нем самом, а где-то рядом - хотя и есть, но как-то сама по себе. Осталось только удивительно ясное сознание и понимание идиотизма происходящего.
Господи, есть ли ты на белом свете?! Почему так спокойно взираешь на страдания человеческие?! Будь оно все трижды проклято: и эта безумная, жестокая и потому никому не нужная бесчеловечная бойня. И совсем выжившие из ума политиканы-маразматики, бросившие в кровавую мясорубку бессмысленной войны молодых и здоровых парней ради каких-то бредовых идей и политических амбиций…
Видение сменилось воспоминанием о детстве.
Отчий двор поздним летним вечером. Теплый воздух наполнен ароматами раскрывшихся ночных цветов. В темноте о чем-то тихо лопочет листьями раскидистый орех, словно ворчливый дед. Никого нет дома: родители в гостях у соседей - вон у них окна светятся. Оттуда доносится звонкий мамин смех. Старшая сестренка ушла на свидание. А он, еще совсем мальчонка, один с самодельным деревянным мечом в руке настороженно крадется к заброшенному за ненадобностью старому полузасыпанному колодцу в дальнем углу темного сада. Там, в глубоком сыром подземелье притаился коварный и беспощадный колдун - всемогущий повелитель тьмы и запредельного края. Он задумал недоброе!
Вот зловещий мрак всколыхнулся и хищно потянулся ему навстречу расплывчатыми жадными щупальцами. Холодные и скользкие коготки страха молниеносно пробежались по спине, вызвав неприятную мелкую дрожь. Границы сада внезапно раздвинулись, раздались вширь, превратив его в таинственный нехоженый лес, полный опасных приключений и могущественных врагов, подстерегающих на каждом шагу. Захотелось убежать, куда глаза глядят, спрятаться - забиться в какой-нибудь укромный уголок, подальше от этого жуткого места, а еще лучше - накрыться с головой толстым ватным одеялом и уснуть. А утром при солнечном свете можно будет наведаться сюда без боязни - ведь всем известно, что колдуны творят свои злые делишки во тьме, потому что боятся света. Но вместо этого Сергей, превозмогая страх, расставил пошире ноги и покрепче перехватил рукоять своего верного меча, враз вспотевшими от волнения ладонями. Он приготовился сражаться с неведомым могучим страшилищем не на жизнь, а насмерть...
- Серёжка! Где тебя черти носят?! – доносится со стороны веранды сердитый голос отца. - Немедленно иди домой!
Воспоминание дрожит и рассыпается, сменяясь более поздним, уже после окончания школы.
Яркое солнце слепит глаза. Задорный звонкий смех разливается нежным хрустальным колокольчиком. Он дразнит и подзадоривает одновременно.
Лежа на спине с закрытыми глазами, Сергей с наслаждением глубоко вдыхал пряный аромат клевера, который слегка кружил голову, вызывая в груди сладкую приятную истому. Где-то рядом озабоченно гудели пчелы-трудяги, собирая с нежных цветов сладкую дань. В голубой вышине пели жаворонки, радуясь светлому погожему дню. Мелодично и задорно звенел невидимый ручей, настойчиво пробиваясь в густой высокой траве.
Внезапно на лицо упали крупные капли холодной воды. Девичий смех раздался рядом.
Ох уж эта Галка... Ну, погоди, проказница!
Он одним рывком стремительно вскочил на ноги и поймал за руки не успевшую увернуться девушку. Громко хохоча, она попыталась вырваться, и Сергей, перехватив ее за талию, еще крепче прижал к себе. Тело девушки напряглось, словно туго натянутый лук, смех умолк. Растрепанная каштановая челка неожиданно оказалась рядом. Из-под нее блеснули непостижимо загадочной синевой бездонные колодцы удивленных и немного испуганных глаз, в глубине которых он увидел что-то такое, от чего у него остановилось дыхание. Все окружающее растворилось в один момент, словно в радужной пелене. Огромный безграничный мир куда-то ушел, растаял в безвременье; все исчезло, остались только они вдвоем. Перед глазами встало жаркое марево. Все то, что было до этого и будет потом, уже не имело никакого значения, остался только настоящий миг прекрасного, заполненный неизмеримой вселенской любовью, перед которой померкло все. Доселе неведомое, щемящее сердце чувство стремительно подхватило его, вскружило голову, понесло куда-то и бросило в бушующий всепоглощающий водоворот.
Совершенно ничего не соображая, внезапно осевшим от волнения каким-то чужим дурным голосом он хрипло и неуверенно пробормотал:
- Галка...
Сергей и сам не знал, что он хотел сказать. Избитые, затасканные слова о любви были настолько неуклюжи, что он не мог их произнести - язык не поворачивался. Но сердце... оно кричало, пело...
- Что?.. - едва слышно, словно легкое дуновение весеннего ветерка, прошептала она, приближая к нему свое лицо.
Глаза, глаза, глаза... Сергей летел в их бездну, словно на гребне стремительной волны. Галка! Она ведь все понимает, а то, что невозможно понять разумом, чувствует своим непостижимым женским сердцем. Любимая... Он держал в своих руках хрупкий, нежный цветок, наполненный чувственностью и нежностью.
- Галка, Галчонок... любимая... - бессвязно забормотал он, неистово прижимая к себе тело девушки, внезапно ставшее мягким и податливым. - Я... люблю тебя, я... не знаю, что говорить...
Теплая мягкая ладонь легла на его губы.
- Не нужно, Серёженька, молчи...
Степь всколыхнулась, встала дыбом, а затем рухнула куда-то в тартарары, растворяясь в пламени прекрасной сжигающей страсти. Они летели на волнах любви, слившись воедино, безоглядно впитывая друг друга и полностью без остатка отдавая себя…
Потом были какие-то бессмысленные, малозначащие жаркие фразы, произнесенные торопливо и путано, словно в горячечном бреду. Они что-то сбивчиво говорили друг другу, лепетали, как несмышленые дети, но глаза искрились радостным восторгом. Все произошедшее запомнилось смутно - лишь какие-то яркие отрывочные видения. Но на всю оставшуюся жизнь запечатлелось в памяти необычайное ощущение безмерного вселенского счастья, фейерверк искренних открытых чувств, не стесненных условностями...
Испуганные и притихшие, рука об руку, они тайком вернулись в спящий поселок лишь тогда, когда по крышам домов щедро разлилась серебром полная луна.
Это был их самый первый... и последний день.
Утром из военкомата пришла повестка...

Палящее солнце зацепилось где-то за ветку позади могучей кроны старого дуба, заливая всё окрест расплавленным золотом летнего полдня. А здесь у подножия древнего великана, на островке благодатной тени было так хорошо, что казалось – лучше не бывает. Вокруг стоял приглушённый, неумолкающий звон малоприметных жителей разнотравья. С натужным гудением на голубоватый колокольчик опустилась пчела и тут же целеустремлённо направилась вглубь цветка собирать сладостную дань.
"На языке цветов колокольчик означает: смирение, покорность и постоянство…" – почему-то вспомнил Денис Петрович и подул на цветок, словно надеясь услышать мелодичный перезвон.
Колокольчик покачнулся. Пчела сердито загудела, вылетела и, заложив крутой вираж, направилась в сторону от пригорка, на котором в тени дуба полулежал уже немолодой мужчина. Он помахал рукой, словно провожая медовую труженицу, полной грудью вдохнул аромат полевых цветов и снова перевёл взгляд на хрупкое растение.
По одному из многочисленных преданий в цветок колокольчика превратилась шляпа гнома-музыканта, которую тот забыл на лугу после ночного концерта. А ещё считалось, если осторожно сорванный цветок положить в ботинок, то удача непременно будет сопутствовать. Правда, имелся один небольшой нюанс: пока цветок находился в ботинке, его владельцу приходилось говорить только правду.
Денис Петрович чуть грустно усмехнулся. Правда состояла в том, что, как сказал великий Хайям: "До мерки "семьдесят" наполнился мой кубок…" Впрочем, то, что сегодня ему исполнилось семьдесят лет, вовсе не печалило. Тревожила постоянно усиливающаяся боль внутри. Он старался забыть о ней, не думать, но боль раскалённой иглой настойчиво напоминала о себе.
"Хорошо, что я одинок", – неожиданно подумал Денис Петрович. – "По крайней мере, некому будет особо горевать…"
Так уж сложилось, что с самого детства он рос сиротой. Родственников не было, да и позже, будучи уже взрослым, семьёй так и не обзавёлся, посвятив свою жизнь без остатка служению волшебной палитре живых красок. Денис Петрович был настоящим художником – он не рисовал и даже не писал картины, он их творил! В них было что-то чарующее, что-то такое, что невозможно было передать словами. Эти картины можно было рассматривать часами, не замечая бега времени. Казалось, вот ещё мгновение – и они оживут! Искусствоведы лишь беспомощно разводили руками, не в силах объяснить сей феномен его картин. Да, иногда приходилось некоторые из них продавать, ведь нужно же было за что-то жить. Но остальные расходились в виде подарков друзьям, знакомым и просто хорошим людям. Несколько его картин приобрели музеи, но Денис Петрович и этому не придавал никакого значения. Всего себя он полностью отдавал поискам постоянно ускользающего совершенства. Ему казалось, что вот-вот он приоткроет таинственную завесу и наконец-то постигнет суть, но… время неумолимо, и сейчас оно играло против него.
- Как жаль, что не успел… - вслух произнёс Денис Петрович. – Наверное, это моё последнее лето…
- Но согласитесь, что оно прекрасно?! - раздался рядом мягкий баритон.
Денис Петрович вздрогнул от неожиданности и резко обернулся.
В двух шагах от него на кочке сидел, скрестив на коленях руки, неизвестный мужчина, одетый в лёгкий летний костюм и сандалии. Его возраст находился где-то между тридцатью и пятидесятью годами, наверное, это самый лучший возраст для мужчины. Лицо было обычным, ничем особым не запоминающимся. Вот разве что глаза… в них таилось нечто необычное. Казалось, это два бездонных колодца, или, скорее всего, два тоннеля, ведущих куда-то в иномировую даль.
- Извините, не заметил, как вы подошли, - почему-то смутился Денис Петрович. – Давно вы здесь?
- В общем-то, с самого начала, - не совсем понятно ответил незнакомец, добродушно улыбнулся и в свою очередь спросил:
- Как вы считаете, Денис Петрович, этот пейзаж достоин быть запечатлённым на одном из ваших полотен?
- Я писал его уже неоднократно, однако… - художник на мгновение запнулся. – Простите, разве мы с вами знакомы?
- Вы меня видите впервые, хотя я наблюдаю за вами на протяжении всей вашей жизни. Да вы только не волнуйтесь…
Незнакомец успокаивающе поднял руку, заметив, что Денис Петрович насторожился, и продолжил:
- У вас всё в порядке с головой, и я не плод вашего воображения, и, тем более, не псих. Кроме нас двоих поблизости больше никого нет, поэтому давайте поговорим спокойно.
- О чём?
- Ну, о вашем будущем, например…
Денис Петрович горько усмехнулся:
- Это беспредметный разговор…
- Ошибаетесь, - живо возразил его собеседник. – Будущее у вас есть. Впрочем, как и у всех людей, живущих на этой планете. Но ваше будущее весьма замечательное, должен вам сказать!
Художник с изумлением взглянул на незнакомца, ощущая, как в него робко вселяются новые силы и надежды. Ещё не понимая до конца происходящее, Денис Петрович уже поверил в него – ведь он всю свою жизнь искренне мечтал о встрече с неизведанным, о прикосновении к чуду.
- Вы – пришелец?
- Можно и так сказать, - согласился неизвестный. – Хотя, это не совсем точно. Вы, люди имеете привычку на всё цеплять ярлыки, но в данном случае в вашем словарном запасе просто нет таких понятий.
- Надеюсь, когда-нибудь они появятся. Уж очень хотелось бы понять и заглянуть хоть краешком глаза туда, за покров неизведанного, - мечтательно произнёс Денис Петрович.
- Скоро вы всё поймёте, поверьте. Ведь я пришёл к вам с предложением.
- Каким?
- Во вселенной очень много цивилизаций – гораздо больше, чем вы можете представить. И они, эти цивилизации растут и развиваются, а миров не хватает… Ваши же картины на самом деле поистине живые. И они способны превращаться в двери, через которые можно проникать в материализованные вами миры. По сути, вы являетесь одним из немногих во вселенной создателем миров! Вы это понимаете?! И мы приглашаем вас на эту должность.
Денис Петрович ошарашено уставился на собеседника, который с терпеливым пониманием глядел на него. Откуда-то сверху донеслось курлыканье. Задрав голову, художник долго смотрел вслед журавлиной стае, летящей на фоне лёгких белоснежных облаков куда-то на новые поселения. Затем его взгляд скользнул вниз – к реке, к дальнему лесу и ещё дальше – к едва приметным вершинам гор у самого горизонта. На душе вдруг стало тепло, и боль ушла.
- Что ж, я согласен, - спокойно произнёс художник. – Когда мне приступать?
- Скоро. А пока заканчивайте свои дела здесь…
Последние слова неизвестного прозвучали совсем тихо. Денис Петрович посмотрел на него, но успел заметить лишь быстро тающие очертания собеседника.
- До встречи… - шепнул художник, и, прикрыв глаза, с наслаждением подставил лицо под лёгкое дуновение летнего ветерка.

Жила-была Пуля… не какая-то там особенная, а самая обыкновенная, средняя пулька. Её окружало много сестёр – таких же, как и она, средних и маленьких пуль. Правда были ещё и большие сёстры-пули, которые предназначались для пушек. Но они вели себя надменно и не хотели водиться с остальными.
Наша скромная Пуля стояла на полке военного склада в окружении сестёр и тихонько размышляла о своём житье-бытье.
- Ехе-хе… - вздыхала Пуля. – Кажется, вот так и придётся мне провести без дела лучшие свои годы в этой глухомани, где всё пропитано духом опостылевшей смазки… вот если бы у меня была цель! Я б летела к ней, не обращая внимания на преграды, чтобы попасть прямёхонько в самое "яблочко"! Только где ж её, эту самую цель, взять?..
Пуля грустно вздыхала в полумраке склада и с надеждой мечтала о том, что когда-нибудь про неё вспомнят, и вот тогда-то она всем покажет, на что способна!
- Я буду самой быстрой и самой меткой, - умоляюще шептала она. – Только дайте мне шанс…
Но время шло, а про Пулю никто не вспоминал, и она совсем запечалилась.
"Были бы у меня хотя бы ноги, так ушла бы отсюда, куда глаза глядят…" – в отчаянии подумала она.
Неожиданно громыхнула дверь, что-то щёлкнуло, и вспыхнули запыленные лампы освещения. Пуля от неожиданности зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела человека, который, склонившись над полками, выбирал пули.
"Меня… меня возьмите, пожалуйста!" – едва не воскликнула Пуля, но стыдливо промолчала. Однако удача улыбнулась ей – тёплые сильные пальцы человека обхватили её и поднесли ближе к свету.
У Пули даже дыхание перехватило от восторга – она ещё никогда в своей жизни не видела полки склада сверху. Но не успела Пуля как следует порадоваться, как её начали куда-то запихивать. Это было тёмное круглое отверстие, из которого воняло той самой опротивевшей оружейной смазкой. Пуля начала упираться, едва не заскулила от испуга, но сильным толчком её всё же вогнали в отверстие. Сзади что-то щёлкнуло, и темнота окутала Пулю со всех сторон.
"Вот и всё… кончилась моя жизнь, - подумала Пуля. – Тут так тесно и темно, как в гробу…"
Но в этот момент она увидела где-то впереди небольшое круглое отверстие, из которого струился свет.
- Вот он, свет в конце тоннеля! – обрадовано прошептала Пуля. – Я много раз слышала это выражение, но не знала, что такой свет существует на самом деле…
Неожиданно сзади что-то треснуло, громыхнуло, и Пуля почувствовала, как её что-то сильно припекло. Вскрикнув от боли, она стремглав рванулась вперёд и вылетела из тёмного отверстия, словно пробка из горлышка бутылки.
Ах, как тепло, солнечно и просторно было вокруг. Пуля стремительно летела вперёд, легко обгоняя одуревших птиц, которые в ужасе шарахались от неё в разные стороны. Она была счастлива и горда от сознания собственного полёта.
Где-то впереди показалась быстро приближающаяся мишень.
"А может, я и не пуля на самом деле? – неожиданно засомневалась Пуля. – Может быть, я – ракета, пусть даже и маленькая?.. Зачем же мне эта низменная цель в виде мишени?! Я полечу к звёздам, и буду открывать новые миры!"
Пуля вильнула в сторону, огибая мишень, и полетела дальше. Но не долго. Вскоре она ощутила, что теряет скорость, и беспомощно шлёпнулась в полузасохшее болото, распугав греющихся на солнышке лягушат.
"И зачем это я увильнула от мишени? – запоздало раскаялась Пуля. – Лежала бы сейчас в песке с такими же, как и я, использованными пулями. Было бы хоть с кем словом обмолвиться, а теперь, что ж, осталось только пропадать в одиночестве… эх, как бездарно прошла жизнь…"
Вскоре наступил вечер, а там и вовсе стемнело. Пуля безмолвно лежала в болотной жиже, ощущая, как постепенно гаснет её сознание. А высоко-высоко на ночном небосводе холодно и равнодушно мерцали недосягаемые звёзды.

Искры догорающего костра рыжими мотыльками весело вились в темноте и постепенно меркли, поднимаясь в ночное осеннее небо. Там холодно мерцали мириады далёких звёзд, несущих свой загадочный свет сквозь мрак тысячелетий и беспредельность Вселенной. И где-то там, в невообразимой дали вершил свои дела Создатель.
Как хорошо было вечерней порой, сидя у костра после трудового дня, побеседовать или послушать рассказы стариков о былых временах. Я поднял руку и растопырил пальцы на фоне горящих углей, в который раз изумлённо разглядывая их.
- Дедушка, почему у нас именно пять пальцев, а не шесть или семь? И для чего нам даны две ноги и две руки, а птицам вместо рук крылья? Вот у собак, например, все четыре ноги, а у рыб плавники и хвосты. Почему у нас именно так?
Этот вопрос я уже не впервые задавал дедушке Сэму – старосте нашего посёлка, и ответ знал наизусть. Но мне очень нравилась история, которую он рассказывал каждый раз с таким искренним вдохновением, словно на него снизошло великое откровение.
Все вокруг костра дружно повернули головы в сторону старожила. Особенно любопытно было новичкам, недавно прибывшим в посёлок. Лучшего рассказчика, чем дедушка, в округе не сыскать. Он знал и помнил много такого, о чём молодёжь и понятия не имела. Да и вести беседу умел так, что заслушаешься.
- Эх, Робин, где же твоя внимательность? – с лёгким укором произнёс старый Сэм. – Я ведь уж сколько раз объяснял… ну, да ладно – повторю ещё.
Он легко провёл ладонью по лбу, словно смахивая заботы, накопившиеся за день и, уставившись на притухающие угли костра, медленно повёл рассказ. В глазах старого Сэма играли огнистые блики, а голос звучал ровно и чуточку торжественно. Так было всегда, когда он заговаривал о Создателе.
- Давным-давно, так давно, что те времена никто уже и не помнит, Создатель сотворил нас в точности по образу и подобию своему. Так он решил сделать для того, чтобы мы смогли помогать в его деяниях многотрудных. Лучше и совершеннее рук ничего не может быть, так как мы делаем ими то, чего не может ни одно другое существо на Земле. А две ноги позволяют нам перемещаться в любом направлении и преодолевать препятствия, бегать, прыгать и многое другое…
- Но откуда мы знаем, что и как нужно делать? – подал голос самый молодой из слушателей.
- А вот как раз для этого Создатель и наделил нас разумом. Он даровал нам знания, способность их осмысливать и развиваться дальше. Когда-то очень давно на Земле существовало зло, грозившее уничтожить планету и всех её обитателей. Это называлось техногенной катастрофой планетарного масштаба. Создатель победил его, но семена зла ещё долго давали чёрные всходы, губя и коверкая жизнь. И тогда появились мы для помощи Создателю в осуществлении его планов, чтобы возродить чистоту природы и сотворить рукотворный рай на Земле…
Старый Сэм умолк, и в наступившей тишине из-за реки донеслось низкое гудение очередного транспортного звездолёта. В ярком свете мощных прожекторов он медленно опускался на посадочную полосу космодрома. Это был уже третий за последнюю неделю. Автоматические транспортники доставляли на Землю образцы экзотических растений с далёких планет для формирования тематических лесов-садов, характерных для разных галактик. План превращения Земли в универсальный вселенский заповедник близился к завершению.
- Дедушка, а когда мы выполним предназначение, Создатель вернётся? – невольно вырвалось у меня.
- Конечно, вернётся…
Тень мягкой улыбки промелькнула на губах старого Сэма, и он ободряюще кивнул.
- Ведь Земля – это колыбель человечества, которое в свою очередь создало нас для помощи себе. Поэтому человек и является нашим почитаемым Создателем.
- Кто же тогда создал Создателя? – поинтересовался один из новичков.
- Об этом лучше всего спросить у самих людей, - ответил старый Сэм. – Потому как, в отличие от нас, своего Божественного Создателя они не видели, но свято верят в него всей душой…
После этих слов показалось, что тишина стала ещё тише. Одинокий жёлтый лист, медленно кружась, опустился мне на плечо и замер. Где-то в глубине груди возникло странное ощущение, словно что-то сжалось, и я с сожалением прошептал:
- Как жаль, что у нас – роботов нет души…

Выпустив несколько дымных колечек, Серый прикрыл глаза и погрузился в воспоминания о том незабываемом июньском вечере, когда он, сидя в кафе, с нетерпением дожидался появления Людмилы...
Мягкий интимный полумрак небольшого уютного кафе навевал лёгкую меланхолию. Где-то у стойки бара неслышно щебетали о чём-то своём совсем ещё юные официантки, время от времени постреливая любопытствующими глазёнками на одинокого посетителя, коротающего время за остывающей чашкой крепкого кофе. Тихая лирическая музыка в медленно пульсирующем ритме порождала приятную сладкую истому от предвкушения скорого появления её! Незабываемое предощущение непостижимого чуда, волшебной сказки... Всё, что было до этого и будет потом, не имело никакого значения - в данный момент он находился между ничем и вечностью, словно не существовало ничего, кроме этого углового столика на двоих, его самого и её... Вот-вот раздастся долгожданный стук лёгких каблучков, и появится она - самое великое и невероятное чудо в его серой запутанной жизни. Впереди восхитительный миг погружения в неизведанную бесконечность неповторимых загадочных глаз, в янтарную глубину запределья. Волнующе-пьянящее движение манящих губ, казалось, созданных для того, чтобы целовать их, целовать... Голос... ах, этот голос, заставляющий сердце замирать, почти останавливаться, а затем, внезапно сорвавшись, бешено мчаться куда-то, грозя вылететь из груди и упасть к её ногам, разбившись на десятки тысяч мельчайших алмазных искр, устилающих её путь! Господи, да разве же слова способны передать всю ту сложную гамму и полноту чувств, бушующих в душе?! Разве могут они хоть в какой-то мере выразить или хотя бы приблизительно обозначить то чарующее состояние, которое и является единственно значимым в этой жизни?! Любовь... затертое, затасканное до дыр слово, но другого-то нет! Она и только она одна и есть истинная ценность и краеугольный камень бытия... Любовь не рассуждает и не ищет объяснений - она безоглядно живёт одними лишь искренними чувствами, отдавая всё в жертву. Сколько беспокойных сердец было возложено на алтарь Любви, и сколько ещё ждут свой черёд - им несть числа! Сегодня... да, именно сегодня он скажет ей всё то, что уже давно и окончательно для себя решил - без обиняков, без шутливых намёков...
Как ни ожидал Серый появления Людмилы, а стук каблучков, возвестивший о её приходе, прозвучал неожиданно. Вскочив со своего места, он отодвинул стул напротив, приглашая Людмилу к столику. Всё, о чём он думал перед этим, все заранее приготовленные слова - всё рухнуло, мгновенно улетучилось из его головы, едва он ощутил на своей щеке лёгкое прикосновение её волос. Необъяснимый пьянящий запах закружил, понёс куда-то в счастливое безвременье, откуда его вырвал будничный голос официантки:
- Что будем заказывать?
Меню легло на стол перед Людмилой. Словно завороженный, Серый наблюдал за тем, как она делала заказ, сосредоточенно нахмурив бровь и слегка покусывая прелестную губку.
Наконец официантка отошла, и Людмила перевела взгляд на него. Да... только ради одного этого лучезарного взгляда он готов был просидеть в томительном ожидании весь день и не жалеть об этом, готов был совершать глупости и выполнять любое её желание, любой каприз.
- Как дела? - нежным голосом спросила она.
- Нормально, - неуклюже ответил он.
При этом голос дрогнул, непроизвольно перескакивая сразу на октаву вверх, словно у неопытного юнца, пришедшего на первое в своей жизни свидание с девушкой.
"Вот чёрт! Что это со мной?! - подумал Серый. - Какой же я сегодня неуклюжий, даже говорить толком не могу..."
- Людочка, ты... сегодня невероятно красива, просто... я даже слов не могу найти достойных...
- Спасибо, Серёжа. Мне очень приятно слышать это от тебя, но...
- Что, солнце моё?
В голосе Людмилы ему почудилось что-то необычное, но он не обратил поначалу на это внимание, расслабленно плывя по волнам счастья. Ему было сейчас так хорошо, что не хотелось ни о чём думать, а только смотреть и смотреть в её глаза, бесконечно тонуть в них, совершенно забыв обо всём на свете.
- Сережа, нам необходимо серьёзно поговорить...
- Я весь в твоём распоряжении, - дурашливо усмехнулся Серый.
Но сердце ёкнуло. Наконец-то он уловил какую-то тревожную нотку. Что-то было не так, как обычно.
- Серёжик, скажи мне, ведь мы с тобой друзья?
Её голос был нежным и ласковым, пожалуй, даже чересчур ласковым, словно она хотела его о чём-то попросить, но не решалась.
- Почему ты меня об этом спрашиваешь? Разве ты не знаешь, что я готов для тебя сделать всё?!
Как ни старался Серый казаться абсолютно спокойным, но голос выдал его - он прозвучал чуть хрипло и надтреснуто.
Во взгляде Людмилы появилось сочувствие, или ему только показалось? Может быть, он ошибся? Но следующие слова безжалостно рассеяли все его сомнения, грубо вырвав из блаженного состояния щенячьего восторга.
- Я выхожу замуж...
Если бы сейчас раскололся потолок, и сверху ударила молния, то и она не смогла бы его так поразить, как эти простые и вместе с тем такие жестокие слова, сказанные тихим голосом любимой женщины.
"Почему?!!" - закричал он. Но это ему только показалось. На самом деле с его онемевших губ не сорвалось ни звука. Серый сидел, словно окаменев, бессмысленно глядя перед собой.
- Понимаешь, Серёжа, я встретила человека, которого полюбила...
- А как же я? Ведь я...
Серый умолк на полуслове. В глазах потемнело, поплыли багровые пятна. Музыка вдруг стала назойливой, раздражающей, воздух - душным и каким-то затхлым. Лица молоденьких официанток показались злыми и ехидными. Они, словно насмехаясь над ним, поглядывали в сторону их столика, что-то оживленно обсуждая.
Людмила говорила торопливо, словно боялась, что он остановит её, будет возражать. Слов он не мог разобрать, да и не старался - какое это имело теперь значение... Всё рухнуло в одно мгновение, провалилось в тартарары. Сознание, находясь в сумеречном состоянии, выхватывало из общего потока слов лишь отдельные, малосвязанные между собой фразы.
- Ты очень хороший, Серёжик, я тебя люблю... по-дружески... ты же умница... а он такой порядочный... мы всегда будем рады видеть тебя у нас... а в следующее воскресенье мы решили...
Серый так и не смог до конца вечера оправиться от жестокого удара. Он пытался что-то говорить, шутить. Кажется, Людмила даже поверила ему, но в голове, словно заевшая пластинка, непрерывно крутился один и тот же мучительный вопрос: "Как же так? Почему?"
Он, как обычно, провел её до дверей квартиры, рассказывая дежурный анекдот, послушно чмокнул занемевшими, какими-то чужими губами подставленную для поцелуя щёчку и, попрощавшись, медленно вышел на улицу.
Было уже темно. Жёлтый свет фонаря тусклым пятном лежал на матово поблескивающем сыром асфальте. Где-то в парке напротив ломкий юношеский голос старательно напевал под нестройный аккомпанемент гитары незнакомый вальс.
Серый невольно прислушался, пытаясь разобрать слова.

Ночь разбитых сердец
По уснувшим аллеям гуляет.
Видно лету конец -
С тихим шорохом лист опадает.
Проплывает туман
Над землёй серой дымчатой тенью.
Это только обман,
Что вернутся восторга мгновенья.
Сиротливо лежат
На промокшем асфальте надежды.
Это грустный парад -
Им уже не подняться, как прежде.
Им уже не летать,
Белы крылья изломаны болью.
Можно лишь вспоминать
О счастливых мгновеньях с любовью.

Да, какой бы ни была песня с точки зрения профессионализма, но по смыслу она попала в самую точку. Сегодня действительно была ночь разбитых сердец, по крайней мере, одного разбитого сердца - его. Серый горько усмехнулся и посмотрел под ноги, словно ожидая увидеть там своё собственное сердце - разбитое и никому не нужное...
Он зашёл в дежурный ночной магазин, купил бутылку водки и отправился домой.
Не включая свет, плюхнулся на диван, задумчиво свинтил крышку и припал губами к горлышку бутылки. Обжигающая противная волна прокатилась, казалось, по всему телу. Серого передёрнуло от отвращения - водка оказалась тёплой. Он перевел дыхание, жадно хватая широко раскрытым ртом воздух, и снова приложился к горлышку. Он никогда не пил вот так, в одиночку, огромными дозами, как алкаш. Но... сегодня был особый случай. Сегодня, впервые в жизни он хотел напиться до беспамятства, чтобы упасть и полностью отключиться. Он пил и курил сигареты одну за другой. Комната уже напоминала репродукцию известной картины "Бой в Крыму" - она полностью была затянута дымом.
Как ни старался Серый, но облегчения так и не наступило. Кроме тупой боли в затылке, водка не принесла ничего. За окном начало постепенно сереть небо, предвещая наступление нового дня, но ему было всё равно. Он смотрел перед собой тупым остекленевшим взглядом и думал, думал...
Был ли он вправе говорить Людмиле о своих чувствах, о том, что не представляет себе жизни без неё, о том, что полтора года был дураком и так и не удосужился поговорить с ней, объясниться. Всё откладывал на потом, надеялся, что жизнь изменится в лучшую сторону, чего-то ждал и вот - дождался! Такую девушку увели! А что он мог ей предложить - туманное и весьма сомнительное будущее? Ведь она даже и не подозревала, чем он занимается на самом деле. Знала лишь (с его же слов), что он занимается бизнесом. Ха! Бизнесмен задрипанный... Вор, самый обычный ворюга, вот он кто! И нечего корчить из себя новоявленного Робин Гуда.
Целую неделю Серый хандрил, без дела слоняясь по квартире и валяясь на диване. Лишь изредка наведывался в магазин и тут же спешил обратно. Оборванный шнур телефона валялся в углу - он не хотел ни с кем общаться. За это время к нему несколько раз кто-то наведывался - в дверь стучали, звонили, но Серый хранил гробовое молчание.
Через неделю он вернулся к своей обычной жизни, внешне, казалось, совершенно не изменившийся, и только разбитое сердце, не видимое никому, кровоточило незаживающей раной.
Серый сменил квартиру, больше не наведывался к Людмиле и не звонил. Несколько раз он, оставаясь незамеченным, издали видел её вместе с каким-то высоким парнем. Людмила, как всегда, была обворожительна. Кажется, она стала ещё чуточку лучше, хотя, наверное, лучше не бывает. В ней появилось что-то очень женственное и ещё более манящее. А однажды она прошла рядом с ним и не узнала, думая о чём-то своём. Серый остановился, как вкопанный, и долго безотрывно смотрел ей вслед - вслед его уходящей навсегда жизни, любви и несбывшейся надежды. В памяти всплыла строчка: "Можно лишь вспоминать о счастливых мгновеньях с любовью..."
С тех пор минуло три долгих года. И вот теперь он сидел в ресторане "Вивальди", наблюдая за шикарной брюнеткой лет тридцати.
Томно откинувшись в мягком кресле, она лениво скользила оценивающим взглядом выразительных зеленоватых глаз по лицам посетителей ресторана. Необыкновенное сочетание, к тому же встречающееся крайне редко - естественные чёрные локоны и зелёные глаза! Это было первое, на что Серый обратил внимание и только после этого заметил на беломраморной ухоженной коже слегка поблескивающее бриллиантовое ожерелье. Ого! Может быть, кто-то другой принял бы его за дешёвую подделку, обычную стеклянную бижутерию - уж слишком неправдоподобно велико было ожерелье для настоящего. Но Серый в таких вещах знал толк и сразу понял: вот она - золотая рыбка!
Судя по всему, соблазнительная дамочка скучала, явно кого-то дожидаясь. Она ничего не заказывала, ограничившись стаканом апельсинового сока и пачкой дорогих дамских сигарет. На "ночную бабочку" не похожа - такие в бриллиантах не щеголяют... Для жены какого-нибудь разжиревшего магната, коих в последнее время развелось как собак не резанных, - слишком красива.
"Скорее всего, чья-нибудь любовница..." - сделал вывод Серый.
Уютный ресторан "Вивальди" славился в первую очередь престижем и респектабельностью. Здесь была своя постоянная клиентура: тихие малозаметные воротилы теневой экономики, нагловатые тёмные личности с квадратными подбородками и довольно узкими лбами, преуспевающие бизнесмены, несколько высокопоставленных особ из городской мэрии и дорогостоящие путаны. Мелких пижонов Серый в расчёт не брал. Эти пыжились из последних сил и средств, чтобы хоть как-нибудь затесаться в завсегдатаи дорогого ресторана, в надежде завязать знакомства с "сильными" мира сего. Они не представляли для Серого никакого интереса, в их худосочных бумажниках купюр было в обрез - как раз на очередное скромное посещение ”Вивальди”.
Серый был вором. Нет, не обычным рядовым щипачём и не вором в законе. Вообще о том, что он вор, никто не знал, поскольку работал Серый всегда только один и ни с кем из блатного мира отношений не поддерживал. Он сам придумал для себя свой собственный моральный кодекс и правила, и никогда им не изменял, считая себя вором-романтиком, эдаким современным Робин Гудом. Серый брал только у "жирных индюков", как он их для себя окрестил, у тех, кто наживался на сомнительных махинациях. Брал с чистой совестью чисто и красиво, не размениваясь по мелочам, - только валюту и дорогостоящие украшения, которые сбывал быстро и далеко от родного города. При этом он ни разу не обращался дважды к одному и тому же ювелиру, каждый раз находя нового - это тоже было одно из его неизменных правил. Жил широко, но осторожно, не выпячивая свой достаток напоказ. А потенциальных "клиентов" подыскивал в таких злачных местах, как "Вивальди".
Приятная скользящая мелодия свинга мягко и неназойливо обволакивала сознание, создавая ощущение тёплого домашнего уюта и комфорта. Серому действительно нравился джазовый состав ресторана. Чувствовалось, что музыканты настоящие профессионалы. Они играли чисто, без нажима, каждый звук был лёгким, полётным - ни одной лишней ноты, всё было выверено. Купаясь в этих звуках, Серый из-под полуопущенных век внимательно наблюдал за незнакомкой.
Вот аппетитная брюнетка повернула свою изящную головку в направлении выхода и слегка выпрямилась. Оттуда к ней приближался коротко стриженый парень атлетического сложения в добротном сером костюме модного покроя. Его Серый видел впервые.
Приблизившись к незнакомке, парень вежливо наклонился к ней и что-то тихо произнёс. Брюнетка взглянула на золотые часики, капризно надула губки и вновь принялась за ленивое изучение окружающих, а парень спокойно удалился.
Это окончательно заинтриговало Серого - тут пахло крупной рыбой. Парень явно был из числа тех громил, которые состояли на службе у настоящих боссов.
Как бы невзначай Серый тихонько окликнул проходящего мимо знакомого официанта:
- Эй, Влад, можно тебя на минуточку?
- Слушаю...
Гладко причёсанный молодой человек с девичьими манерами и глубоко посаженными блудливыми глазками тотчас услужливо склонился возле него.
- Сотку коньячку и... клубничное мороженое...
Ну что поделать, мороженое было его слабостью, с которой Серый никак не мог совладать.
- Один момент... - официант дернулся, было, исполнять заказ завсегдатая, щедрого на чаевые, но тот его задержал.
- Слышь, Влад, а кто эта интересная дамочка? Я, кажется, впервые здесь её вижу...
- Которая?
- Да вон та, у пальмы за бассейном.
Официант глянул в указанном направлении и тут же быстро отвел глаза. Как бы сбивая с рукава несуществующую пылинку, он вполголоса коротко произнес:
- Не советую...
- А почему? - лениво поинтересовался Серый.
- Вам же, как я думаю, не нужны проблемы?..
- Гм-м... - Серый почувствовал щекочущее нервы любопытство. - А всё же интересно...
- Рамзес...
Словно испугавшись произнесенного слова, Влад быстро отошёл и направился к стойке бара исполнять заказ.
Рамзес... так вот оно в чём дело. Теперь стало понятно неуместное одиночество такой привлекательной молодой женщины: прекрасно зная, чья она, к ней просто боялись подходить. Ясно было, что и бриллиантовое ожерелье, и всё дорогостоящее шмутьё на брюнетке было по карману только ему, Рамзесу. Это имя старались вслух не произносить, а если и упоминали, то осторожно, с оглядкой и шёпотом. О нем ходили всевозможные слухи, в основном - зловещие. Шутка ли сказать - крёстный отец местной мафии. Он держал под жёстким контролем все рынки города. Теневики безропотно платили ему дань; воры, проститутки и нищие тоже несли мзду в его бездонную копилку. Понятно, что наркотики и игорный бизнес являлись тоже его вотчиной. Легендарный Рамзес... поговаривали, что и полиция побаивается с ним связываться. В прошлом месяце какой-то молодой особо ретивый следователь, из новоиспечённых, попытался вытащить на свет тёмное дело, связанное с нераскрытым убийством управляющего коммерческим банком. С тех пор этого следователя-бедолагу никто и не видел, как сквозь землю провалился.
Серый никогда прежде Рамзеса в глаза не видел, и теперь его разбирало любопытство. Он представил себе главаря мафии этаким чёрным пузатым пауком с огромными окровавленными жвалами, который сидит в центре гигантской пыльной паутины и пялится окрест выпученными тупыми глазищами, налитыми лютой злобой. Да уж, воображение у Серого было весьма отменное. Недаром ещё в школе учителя прочили ему будущее писателя-фантаста, однако судьба распорядилась иначе...
Маленького, худощавого, чуть лысоватого мужчину лет сорока пяти Серый поначалу не приметил и обратил на него внимание лишь тогда, когда тот подошёл к столику брюнетки и уверенно уселся напротив. Тотчас рядом с ним, словно из-под земли, вырос официант с угодливо согнутой спиной и подал меню. Водрузив очки в роговой оправе на широкий мясистый нос, который выделялся на невзрачном лице как авианосец на деревенском пруду, мужчинка бегло ознакомился с содержанием предложенной ему папки и сделал заказ, после чего официант мгновенно испарился. Повернувшись к даме, мужчина тускло улыбнулся и что-то произнёс. Брюнетка тут же с готовностью подвинулась к нему ближе, и у них завязался негромкий разговор.
Серый был поражен. Он почти машинально поблагодарил Влада, принесшего заказ, и во все глаза продолжал изумленно пялиться на собеседника симпатичной дамы.
"Вот это и есть тот самый грозный Рамзес, который держит за горло буквально весь город, с которым даже полиция старается не связываться?! - недоумевал он. - Да быть этого не может! Какой-то лысый плюгавый заморыш - глава мафии? Нет, это какая-то нелепая ошибка, просто смешно подумать..."
Его сомнения были развеяны буквально через несколько минут.
Один из начинающих молодых дельцов, очевидно ещё не знающий толком, кто есть кто в этом мире, вихляющей походкой приблизился к столику, за которым сидел Рамзес со своей зазнобой, и, неловко шаркнув ножкой, как нетерпеливый молодой жеребец перед скачками, галантно пригласил даму на танец.
Не глядя на него, Рамзес презрительно скривился и произнёс скучным бесцветным голосом какую-то короткую фразу. На щеках пижона проступили красные пятна, он гордо выпрямился и что-то напыщенно ответил. По лицу брюнетки медленно разлилась пугающая мертвенная бледность, она как-то съёжилась и испуганно взглянула на своего покровителя.
Дальнейшее произошло быстро. Рядом со столиком появился тот самый парень спортивного вида, уже подходивший к даме раньше. Коротко вскрикнув, незадачливый ухажер уткнулся разбитой в кровь физиономией в узорный паркет у самых ног Рамзеса, который с безразличным видом вытер о его голову носок ботинка и слегка качнул головой. Охранник тотчас подхватил всхлипывающего парня за шиворот и поволок его к выходу.
Серый окинул беглым взглядом зал ресторана.
Все посетители старательно делали вид, что ничего особенного не произошло, и только их застывшие напряженные спины и неестественно бодрые голоса красноречиво говорили о том, что инцидент не прошёл незамеченным. Хорошо вышколенная прислуга быстро и незаметно ликвидировала последствия, смыв пятна крови с паркета. А оркестр, как ни в чём не бывало, продолжал свинговать.
- Профессионалы, мать вашу... - почему-то внезапно разозлившись на ни в чём не повинных музыкантов, процедил сквозь стиснутые зубы Серый.
Он залпом осушил рюмку коньяка, не принесшую ему на этот раз обычного удовольствия, и принялся без особого энтузиазма ковырять ложечкой расплывшееся мороженое. У него пропало приподнятое настроение, на душе стало холодно и гадко.
"А ведь то же самое могло произойти и со мной, если бы Влад не предупредил..." - неожиданно подумал Серый.
Вот тогда-то он и решил, как выражался его литературный кумир - Остап Бендер, пощупать Рамзеса за "вымя". Конечно, пытаться обчистить квартиру главного мафиози города было равносильно самоубийству - там наверняка находилась постоянная охрана. Но квартира его полюбовницы, скорее всего, должна быть "чистой". Правда, могла существовать какая-нибудь хитроумная сигнализация, но это уже сущие пустяки, которые Серого никогда не смущали.
Щедро расплатившись с официантом, он вышел на морозный воздух и глубоко вдохнул его, чувствуя, как холодные иголочки впиваются в гортань и тают, растекаясь по телу освежающей прохладой и возрождая бодрость. Голова постепенно прояснилась. Усевшись в машину, Серый включил двигатель на прогрев и стал терпеливо дожидаться, искоса поглядывая в сторону новенького черного "БМВ", за рулем которого сидел спортсмен-охранник. Рядом с ним на переднем сиденье устроился еще один громила - косая сажень в плечах.
Примерно через час появилась долгожданная парочка - Рамзес и брюнетка, закутанная в длиннополую норковую шубку.
"Любопытно, во сколько или, вернее, во что обошлась ей такая роскошная вещица? - отстранённо подумал Серый. - Ведь совершенно же ничем не примечательный мужичок, разве что нос... Ну да это тоже не всегда верный показатель..."
Охранник мгновенно выскочил из машины и предупредительно распахнул заднюю дверцу. Водитель повернул ключ зажигания, выжидательно глядя в зеркало заднего вида.
Как истинно галантный кавалер, прежде чем усесться самому, Рамзес пропустил даму вперед, изобразив на блёклом лице подобие любезной улыбки. Однако глаза его при этом остались холодны и совершенно равнодушны.
Серый невольно почувствовал, как по спине ужом проскользнул неприятный холодок.
"С таким свяжись - жизнь ломаного гроша стоить не будет..." – неожиданно мелькнула пугливая мысль.
Однако одновременно с этим пришёл и спортивный азарт. В этот момент он окончательно и бесповоротно решил ознакомиться с обстановкой квартиры любовницы Рамзеса.
"БМВ" плавно тронулся, с места набирая ход, и, проскочив на красный свет перекресток, помчался по проспекту к старому центру города. Улица была совершенно пустынна, поэтому Серый не рискнул повторить этот вызывающий маневр, опасаясь привлечь внимание водителя и охранника, наверняка поглядывающих назад. Он терпеливо дождался, пока загорелся зелёный свет и, свернув налево, погнал машину боковыми переулками, которые вывели его на узкую старую дорогу, позади городского парка. Эта дорога прямиком выходила на широкий проспект, длинной дугой огибающий парк.
"Здесь я тебя и перехвачу, - решил Серый. - А там уж посмотрим, что дальше будет".
Выскочив на проспект, он плавно сбавил скорость и направился к старому центру, периодически поглядывая в зеркало заднего вида. Если только он не ошибся в предположениях, то вскоре машина Рамзеса должна была его догнать. Безусловно, глава мафии мог свернуть в одну из боковых улиц, но чутьё подсказывало Серому, что свою содержанку Рамзес поселил в тихом и престижном районе... если только он не ошибся...
Нет, всё оказалось именно так, как Серый и рассчитывал. Позади ярко вспыхнули быстро приближающиеся огни мощных галогенных фар. Криво усмехнувшись, Серый плавно прибавил обороты, приноравливаясь к скорости иномарки так, чтобы она всё же обогнала его, но не сразу.
"БМВ" медленно поравнялся с его машиной, идущей в правом ряду. Громила-охранник ленивым взглядом оценил "жигулёнок", пытающийся соперничать с мощной иномаркой, презрительно скривил толстые губы и, повернувшись к водителю, что-то коротко произнёс. Тотчас "БМВ" мягким толчком ушёл вперёд, резко увеличивая разрыв. Серый рванул за ним, разыгрывая задетого за живое автолюбителя.
Несколько минут "жигулёнок" и иномарка поиграли в догонялки, но, когда приблизились к старому городу, Серый приотстал, сделав вид, что сдался. Теперь он издали следил за машиной Рамзеса.
На одном из перекрёстков она завернула направо и скрылась из виду. Серый спокойно проехал мимо, скосив глаза в боковую улицу, и успел заметить "БМВ", остановившийся у добротного четырёхэтажного здания с лепными украшениями в виде кариатид по бокам высокой арки подъезда. Он неспеша объехал квартал по периметру, на всякий случай, проверяя возможные пути отхода. Затем припарковал автомобиль за углом и фланирующей походкой прогуливающегося бездельника направился противоположной стороной улицы к проспекту, не глядя на интересующий его подъезд.
Брюнетка с Рамзесом в сопровождении охранника как раз вошли под арку. Водитель остался сидеть в машине, расслабленно развалившись на сиденье и что-то тупо пережёвывая.
Поравнявшись с подъездом напротив, Серый уверенно вошёл в него и, быстро взбежав по лестнице на второй этаж, прильнул к треснувшему стеклу смотрового окошка.
Время было позднее, и в противоположном доме почти все окна глазели на пустынную улицу тёмными провалами. Если квартира брюнетки находилась в фасадном корпусе, значит, сейчас должен был вспыхнуть свет в её комнатах. Так оно и произошло. На третьем этаже, справа от арки осветились сразу четыре оконных проёма. Чьи-то руки резко задёрнули плотные шторы.
Серый ждал. Когда нужно было для дела, он мог быть чрезвычайно терпеливым, словно охотник в засаде.
Вскоре из подъезда вынырнул здоровяк и, плюхнувшись на сиденье рядом с водителем, что-то коротко сказал ему. Оба заржали, словно кони. Судя по всему, "БМВ" ещё долго предстояло дежурить в ожидании хозяина. Но это уже было не столь важно - Серый узнал то, что хотел. Спустившись на первый этаж, он поднял воротник, чуть сгорбился и, выйдя на улицу, трусцой побежал обратно. Если даже охранники и обратили на него внимание, то, скорее всего, приняли за припозднившегося гуляку, спешащего домой.
Серый не был особо торопливым, но и откладывать дела надолго не любил. Особенно такие важные. Поэтому он принял решение наведаться в заинтересовавшую его квартиру буквально на следующий день.
Хорошо отоспавшись, тщательно выбрившись и приняв освежающий душ, Серый после полудня выбрался в город. Немного поколесив по заснеженным улицам, он съездил в кассы центрального аэропорта, заказал билет на утренний рейс следующего дня в столицу и только после этого к шести часам вечера направился к месту назначения. Серый был спокоен, как всегда.
У знакомого подъезда с кариатидами ещё никого не было, поэтому, проехав немного вперёд и припарковав машину за потрепанным микроавтобусом, Серый откинулся на спинку сиденья и принялся внимательно наблюдать.
Ждать пришлось довольно долго. Он уже начал было сомневаться в сегодняшней затее, когда с противоположной стороны улицы появился ожидаемый "БМВ". Из машины выбрался вчерашний громила и неспеша потрусил в подъезд.
"Значит, всё правильно... - подумал Серый. - Сейчас сладкая парочка отправится кутить, а мы в отсутствие хозяев наведаемся в гости…"
Вскоре появилась дамочка. Прощебетав что-то в приоткрытую дверцу, она юркнула внутрь. Охранник уселся на переднее сиденье, и иномарка, проехав мимо, лихо завернула за угол.
- Попутного ветра... - криво усмехнулся Серый.
Выждав для верности несколько минут, он взял свой старенький кожаный "дипломат" и неспеша направился в подъезд.
На площадке третьего этажа было тихо и светло. Внимательно осмотрев дверь со всех сторон, Серый не обнаружил никаких следов охранной сигнализации и с недоумением пожал плечами. Отмычка легко вошла в замочную скважину центрального замка. Мягкий щелчок, и вот он уже внутри. Всё оказалось банально просто. Очевидно, Рамзес до такой степени уверовал в свою значимость, что даже не удосужился поставить квартиру содержанки на сигнализацию. Ну да теперь это будут уже его проблемы.
Серый сразу прошёл в спальню и включил фонарик.
В комнате витал приторно-сладкий аромат дорогих французских духов и косметики. Он вызывал в воображении довольно-таки интригующие и даже несколько пикантные картины. Необъятных размеров упругая югославская кровать с огромным зеркалом над изголовьем только усиливала эти ощущения.
Серый сложил губы трубочкой и беззвучно присвистнул. Да уж, обстановочка в квартире говорила сама за себя.
- Попал по адресу, - удовлетворенно пробормотал Серый и принялся планомерно обследовать помещение.
Первым делом он заглянул в секретер, но ничего, достойного внимания, там не обнаружил, если не считать парочки заурядных золотых колец с недорогими камнями и короткой нитки речного жемчуга. Серый рассеянно бросил всё это в чемоданчик и подошёл к платяному шкафу. В дальнем углу верхней полки он заметил продолговатую шкатулку палехской работы. Когда он открыл крышку, то на мгновение даже остолбенел. Там лежала пухлая стопка стодолларовых купюр, перетянутых обыкновенной резинкой, вырезанной из велосипедной камеры. На первый взгляд там было тысяч двадцать, если не больше. Под долларами мягко поблескивало чистыми гранями безукоризненных камней вчерашнее бриллиантовое ожерелье и серьги. Это была явная удача, на которую, честно говоря, Серый и не рассчитывал. Он аккуратно переложил содержимое шкатулки в "дипломат", смахнул туда же остальные драгоценные побрякушки, на мгновение задумался, а затем, положив в шкатулку смятую пятерку, усмехнулся и поставил её на прежнее место.
Дело сделано, теперь можно было и уходить. Серый захлопнул чемоданчик, окинул комнату прощальным взглядом и уже повернулся к выходу, когда неожиданно услышал голоса за дверью. В одном из них он узнал голос брюнетки, второй, очевидно, принадлежал Рамзесу. Они о чём-то громко спорили.
Холодная испарина мгновенно покрыла лоб. Попасться сейчас здесь в квартире содержанки мафиози было равносильно самоубийству. Не раздумывая, Серый рванулся к окошку. Руки действовали молниеносно. Обламывая ногти и безжалостно сдирая с пальцев кожу, он выдернул из гнёзд шпингалеты и распахнул окно настежь. В лицо ударил колючий морозный воздух.
Серый быстро выглянул наружу. Слева, где-то в полутора метрах от окна вниз уходила водосточная труба, до которой можно было в принципе дотянуться, если пройти по узкому обледенелому карнизу.
За спиной раздался щелчок открываемой двери.
Проклиная всё на свете, Серый вскарабкался на подоконник и шагнул на карниз. "Дипломат" ужасно мешал, но бросить его он не мог, вернее, это даже не пришло ему в голову. Распластавшись по стене, словно лягушка, Серый начал мелкими шажками осторожно передвигаться в направлении водосточной трубы, казавшейся теперь невероятно далёкой.
Из комнаты послышался резкий раздражённый голос Рамзеса:
- В чём дело? Почему окно открыто?!
Раздались приближающиеся шаги.
Серый судорожно вздрогнул и почувствовал, как правая нога предательски соскользнула с обледенелого карниза. Всё дальнейшее происходило мучительно долго, словно в невероятно замедленном кино. Беспорядочно размахивая руками, словно обессилевшими крыльями, он медленно падал вниз на холодный и равнодушный асфальт тротуара.
Перед взором болезненно чётко и ярко встало лицо Людмилы. В прекрасных янтарных глазах притаилась горечь невысказанного упрёка.
"Прости, любимая! Какой же я был идиот! До чего же всё глупо закончилось! Прости..."
Короткий глухой удар, хруст, вспышка! Сознание погасло...

Серж сидел за столом у окна, тупо уставившись на завтрак, состоящий из дежурного бутерброда и чашки дымящегося кофе.
- Дорогой, поджарить тебе ещё тост?
Беззаботный голос, донёсшийся из кухни, заставил его вздрогнуть и с тоскливой ненавистью посмотреть на проём двери.
- Спасибо, я уже сыт.
Нет, Серж на самом деле любил свою жену. Но всё остальное он действительно ненавидел – эту повторяющуюся изо дня в день рутину. Один и тот же завтрак, состоящий из одних и тех же продуктов. Одни и те же разговоры о погоде, о новых рекламируемых товарах. Обсуждение очередных похождений героев нескончаемых мыльных опер. Затем шесть часов общественно полезного труда, с получасовым перерывом на стандартный обед. Встреча с женой. Семейный ужин с надоевшим стандартным набором продуктов. Просмотр новых серий бесконечного сериала. Укладка в релаксационную кровать. Сон. И так каждый день.
Серж передёрнул плечами и с тоской поглядел в окно. Там тоже всё было как всегда: почти у самого горизонта медленно проплывали Гималаи с царственным Эверестом во главе. Далеко внизу искрился в лучах утреннего солнца Бенгальский залив, а впереди сквозь туманную завесу проглядывала зелень таиландских джунглей.
Неподалеку параллельным курсом плыл такой же, как у них с Натали, домик. Кто-то, подперев ладонью голову, бездумно глядел в окно.
Серж на всякий случай махнул рукой, но сосед лишь равнодушно зевнул и отвернулся.
С тех пор, как научники подарили человечеству практически бесплатный неиссякающий источник энергии, всё изменилось. Пища и любые материалы легко синтезировались из чего угодно. Антигравитация уверенно вошла в жизнь людей, и теперь у всех были свои летающие дома. Правда двигались они во избежание столкновений строго по одним и тем же маршрутам, которые менялись раз в году.
"Эти размеренные однообразные будни меня доконают", – подумал Серж. – "Нужно будет подать заявку в какую-нибудь исследовательскую экспедицию на дальних планетах... но только не сегодня".
Он всегда так думал перед уходом на работу. Каждый день…

Ш-шух… ш-шух… - размеренное движение метлы завораживало, подчиняя неторопливые мысли монотонному ритму. Раннее летнее утро выходного дня казалось необыкновенным, волшебным. Несколько шустрых воробьёв с радостным чириканьем купались в тёплой луже, ещё не успевшей высохнуть после ночного дождика. Надутый старый голубь осуждающе косился на них, но вслух не ворчал. Наверное, он вспоминал свою молодость, когда вот так же беззаботно трепыхался в воде, а, бывало, и просто в пыли.
Павел Иванович остановился передохнуть. Опершись на рукоять метлы, он оглянулся назад. Больше половины двора сияло чистотой. Ещё часок – и уборка будет закончена.
Палваныч – так обращались к нему жильцы окружающих домов. А малыши между собой называли его Дед Пихто. Это прозвище закрепилось за дворником после встречи с карапузом из четвёртого подъезда. Произошло это более десяти лет назад. Тогда, зимним утром приоткрывшаяся дверь выпустила на крыльцо щекастого крепыша лет четырёх – сынишку только что въехавших новых жильцов. Он остановился на верхней ступеньке, долго и внимательно наблюдая, как Павел Иванович расчищает от снега дорожку, а затем строго спросил:
- Ты кто?
- Дед Пихто, - не задумываясь, пошутил дворник.
Но, встретившись с серьёзным взглядом мальца, смутился и поправился:
- Вообще-то Павлом Ивановичем меня кличут. А тебя как?
- Славик…
Время шло. Славик уже заканчивал школу. Теперь, как и все взрослые, он величал дворника Палванычем. Но малышня по-прежнему неизменно шептала ему вслед:
- Смотрите, дед Пихто идёт!..
Когда-то он был сменным мастером на крупном предприятии. Но из-за произошедших в стране глобальных перемен завод сначала продали, а затем и вовсе закрыли. Тогда многие оказались не у дел, в том числе и Павел Иванович. Вдруг выяснилось, что найти работу проблематично, и он решил временно устроиться дворником.
Первое время стеснялся новой профессии. Но постепенно привык, втянулся, а вскоре почувствовал какое-то удовлетворение и даже гордость. Его участок стал образцово-показательным по чистоте и порядку. Правда ежедневная монотонность утомляла. Но Павел Иванович придумал для себя, что заметая двор и убирая мусор, он освобождает территорию своей Родины от захватчиков. Делал он это тщательно и добросовестно, а в конце всегда с гордостью осматривал чистый двор. Так, казалось бы, скучная обыденная работа превратилась в увлекательное занятие.
"Кто-то работает артистом, кто-то президентом или продавцом… и все эти люди ходят по земле, а вот по какой: чистой или грязной, зависит уже от меня" – думал Павел Иванович, привычным взмахом метлы очищая очередную полосу дворового асфальта.
Для себя он окрестил этот процесс поэзией метлы. Звучало красиво и гордо. Правда, знал об этом только сам дворник да его старенькая общая тетрадь, в которую он иногда записывал стихи собственного сочинения. Впрочем, дворовой пёс Джульбарс – безмолвный собеседник и верный друг, тоже об этом догадывался. Но он никому не расскажет – в этом Павел Иванович был уверен.
Жизнь прекрасна. Особенно, если ещё и любимым делом заниматься. Может, кто и засомневается – мол, как это можно любить работу дворника? Спросите об этом Павла Ивановича. Наверняка, он усмехнётся и ответит:
- Это уже зависит от каждого. Можно научиться любить свою профессию, а можно просто тянуть лямку! Выбирайте сами…
Но, как бы там ни было, а наш двор самый чистый в городе, и это его заслуга.

Прелюдия
Где-то в отдалении, со стороны разомлевшей от жары пляжной зоны жестяным голосом громкоговорителя надрывался певец, исполняя очередной шлягер о несчастной, так и не сбывшейся любви. Иногда в его страдания врывался скучающий голос дежурного спасателя. В очередной раз он монотонно втолковывал непонятливым отдыхающим, что за красные буйки заплывать запрещено. Безусловно, на него никто, как водится, не обращал ровным счетом никакого внимания - несознательные полудикие пляжники плавали, где хотели, преимущественно именно в запретной зоне. Обычный знойный вечер томного июля в приморском городе.
Вадим сидел в одиночестве на густо поросшем колосистой травой береговом склоне. Он специально ушел подальше от шумного скопления отдыхающего народа. Здесь было хорошо и тихо. Можно было бездумно скользить взглядом по пустынному берегу, задумчиво покусывать стебелек травинки и размышлять...
На мгновение, задержав свой взор в тени прибрежных скал, окаймленных белопенными кружевами волн, Вадим устремил его к далекому горизонту, уже окрашенному мягким предзакатным багрянцем. В груди возникло чарующее ощущение полётности. Горизонт, казалось, начал приближаться, постепенно размываясь и теряя четкие очертания. Багровый цвет незаметно полностью поглотил все краски, вызывая какую-то неосознанную тревогу. Куда-то постепенно пропали, словно заглохли в ватном одеяле, все остальные звуки. Осталось только тихое посвистывание ветерка в колосьях травы, да вкрадчивый шелест морского прибоя.
Мысли текли плавно, даже слегка лениво:
"... иногда они приходят ко мне, и я что-то делаю для них, выполняю какие-то поручения. А, может, и не только для них... Все это очень странно... Я не знаю, кто они и откуда являются в наш мир, потому что каждый раз почти все забываю. Но кое-что все же остается в памяти и тревожит мою душу неясным волнением сопричастности чему-то загадочному... Вспоминая, как это начиналось, мне кажется, что все произошедшее было не со мной... будто в каком-то нереальном сне... А может быть, это и был всего лишь сон?.. не знаю, не уверен... хотя... кто знает, где заканчивается реальность и начинается вымысел?"

Изгой
Коптящий жирный дым вперемешку с рыжей солоноватой пылью стлался над ущельем, оседая на губах иссушающей коркой. Мучительно хотелось пить, но пробитая пулей навылет походная фляга бесполезно валялась рядом, вызывая лишь раздражение и еще большую жажду. С отвратительным сверлящим визгом промчалась над головой мина и ухнула где-то сверху на скалу. Осыпаясь острым гранитным дождем, вниз брызнули мелкие каменные осколки. Один из них со злобным остервенением впился в щеку.
Вадим машинально отер небритое лицо и почувствовал под пальцами что-то липкое и теплое.
"Кровь... вот черт! Рожа и так не очень - еще только шрама не хватало!" - пришла в голову совершенно нелепая в данный момент мысль.
Нелепая потому, что в данный момент речь шла о жизни и смерти. Отделение угодило в хитроумно расставленную ловушку. Дорога вперед с обеих сторон была зажата отвесными каменными стенами - на ней не видно ни одного мало-мальски доступного места, где можно было бы укрыться. Путь назад тоже отрезан, там коптящей лампадой догорает искореженный БТР, а возле него, безмятежно разбросав в разные стороны руки, лежит еще совсем молодой белобрысый мальчишка в пятнистой полевой форме. Даже имя его еще не успело запомниться - он всего две недели, как прибыл в батальон - и вот... уже выбыл...
Вадим скрипнул от злости зубами и, выглянув из-за камня, наугад послал очередь из автомата туда, где скрывались враги. В ответ ударил тяжелый пулемет, кроша скалу над головой. Пришлось снова вжаться в землю, дожидаясь... чего?!
"Где же наши?! Почему до сих пор не прислали вертолет? Сообщили ведь по рации... - заметались в голове беспорядочные мысли. - Нас же в этом каменном мешке перещелкают по одному, как слепых котят!"
Справа из-за нагромождения диких валунов короткими очередями огрызнулся автомат, и донесся лихо закрученный мат. Кажется, Васька Шакуров. Где-то поблизости должны быть и остальные, по крайней мере, те, кто остался в живых... И в этот момент наконец-то раздался долгожданный глухой рокот, заметавшийся по ущелью торжествующим эхом. Шла "тяжелая кавалерия" - штурмовые вертолеты.
"Где же вас черти носили до сих пор?! - Вадим позволил себе расслабиться. - Ну, ничего, теперь уже недолго осталось ждать. Сейчас как врежут на полную катушку..."
Что-то с коротким лязгом ударилось о стенку над головой и упало на землю. Вадим медленно перевел взгляд на звук и окаменел - рядом смирно лежала противотанковая граната. Казалось, само время застыло без движения. Вадим смотрел на смертоносную гостью тупо и недоуменно. Неожиданно, сами по себе перед глазами, стремительно ускоряясь, замелькали картины из прошедшей жизни: детдомовское детство, школа с ее мелкими радостями и столь же мелкими проблемами, первая робкая любовь и всепоглощающая страсть, ожидаемый и все же ставший неожиданным призыв армию. Вся его короткая и порой непутевая жизнь промелькнула перед ним за одно мгновение, а безмолвная граната, казалось, понимая, терпеливо ждала.
Словно просыпаясь от вязкого летаргического сна, Вадим, что было сил, рванулся в сторону. Успеть бы, только успеть!.. Нет, не успел - рвануло так, что мир свернулся в кровавый комок. Страшная боль огнем прожгла ногу, прошила все тело насквозь и полыхнула в мозгу яростным раскаленным солнцем. Его вышвырнуло из-за камня на дорогу.
"Глупо... ну почему все так глупо?.." - лениво шевельнулась затухающая мысль.
Сознание помутилось и погасло...
* * *
На строевом плацу воинской части учили маршировать желторотых новобранцев весеннего призыва. Молоденький лейтенантик, видать только из училища, ломким и осипшим от старания голосом покрикивал:
- Р-раз, р-раз... раз, два, три... левой... левой... выше ногу, носок тяни! Р-раз... р-раз...
Солдатики пыхтели, потели от усердия, словом, старались, как могли, кляня при этом про себя последними словами и уже успевшую осточертеть армию, и служаку-литёху, и тяжеленные гири кирзовых сапог, и вообще все на свете.
Прижавшись лицом к черным прутьям ограждения и крепко вцепившись в них руками, на марширующих солдат тоскливым мутным взглядом смотрел Вадим. По искривленному мучительной гримасой небритому лицу блуждала тень какой-то непонятной улыбки.
- Цирк! - тихо и зло процедил он сквозь зубы. - На кой хрен им эта строевая подготовка?! Под пулями много не намаршируешь...
Вадим шумно вздохнул, тяжело отлепился от ограждения и, опершись на костыли, медленно заковылял прочь. Он брел, понуря голову. Но куда бы он не смотрел, его взгляд нет-нет, да и возвращался к искалеченной ноге, вернее к тому, что от нее осталось. Пустая ниже колена правая штанина была подвернута назад и пришита к брюкам.
Июльское солнце палило нещадно. Душный пыльный воздух, пропитанный едким запахом разогретого асфальта, обволакивал, словно ватным одеялом, вызывая вялую усталость. В подсыхающей на солнцепеке луже, оставшейся после утренней поливки тротуаров, суетливо копошились скандальные воробьи - им тоже было жарко, и они искали облегчения в теплой мутной воде.
Из переулка, звонко хохоча и подпрыгивая на одной ноге, показалась рыжеволосая девчушка лет пяти. За ней с веселым тявканьем выскочил пятнистый лопоухий щенок. Не обращая ни на кого внимания, он прыгал вокруг своей хозяйки-хохотушки, не сводя с нее преданных глаз. Неожиданно девочка быстро наклонилась, игриво щелкнула щенка по влажной пуговке носа и крикнула:
- Тошка, догоняй!
Сорвавшись с места, она помчалась по тротуару в сторону городского парка, а щенок, восторженно размахивая кисточкой хвоста, бросился за ней вдогонку. Через некоторое время они нырнули под арку входа и скрылись в глубине затененной центральной аллеи.
Вадим проводил их пристальным взглядом, чуть печально улыбнулся и тоже отправился в парк. Он приходил сюда каждый день в любое время года, и только, когда шел дождь, обычно отсиживался где-нибудь в одном из своих укромных местечек. В городском парке всегда можно было найти пустующую скамейку вдалеке от главного входа и, скрывшись от посторонних сочувственных взглядов, часами неподвижно сидеть на ней, вперившись бездумным взором в пространство перед собой и полностью отключившись от окружающей действительности.
Под тенью старых раскидистых лип было чуточку легче, чем на улице, хотя немилосердный зной прокрался уже и сюда. Кое-где на скамейках чинно восседали чопорные старушки, зорко наблюдая за прохожими и о чем-то вполголоса переговариваясь между собой. Вадима они провожали жалостливыми взглядами, и от этого ему было во сто крат хуже - гораздо легче было бы, если б они вообще не обращали на него никакого внимания.
Миновав облупившуюся скамейку, на которой расположилась группа заядлых пенсионеров-"козлятников", Вадим свернул на узкую боковую аллею, ведущую к летней эстраде.
- Рыба! - внезапно раздался позади него ликующий возглас одного из игроков, сопровождаемый оглушительным ударом костяшек домино об игровую доску.
Болельщики и игроки сразу оживленно загомонили.
- Как же так?! Погоди... - попытался кто-то растерянно протестовать.
- Чего там годить? Продул, так и нечего ерепениться! Лучше за пивом сгоняй - нынче твоя очередь...
Одобрительный смех был подтверждением правоты говорившего.
Доковыляв до площадки летней эстрады, Вадим остановился чуть в стороне и, опершись на костыли, принялся смотреть на сцену.
Перед ней на скамеечках расположилось не более десятка слушателей - в основном пенсионеры и несколько детишек, но выступающего в данный момент барда-любителя это, казалось, нисколько не смущало. Слегка наклонив голову набок, словно внимательно прислушиваясь к гитаре, он пощипывал струны и пел - хоть и не очень хорошим голосом, зато душевно. Чувствовалось, что песня написана им самим искренне и на подъеме.
Вадим внимательно прислушался, стараясь разобрать слова.

Когда-то все казалось нам простым:
Обиды забывались очень быстро,
А каждый день был праздником большим,
И чувство было искренним и чистым.
Мы верили: добро сильнее зла,
И твердо знали - честь всего дороже!
На крыльях нас вперед мечта несла,
И не было сомнений - мы все можем...

Вадим горько усмехнулся. Да уж, ничего не скажешь - не в бровь, а в глаз... А ведь и в самом деле, когда-то верил, надеялся, летел на крыльях... Однако эта сволочная жизнь оказалась штукой подлой и жестокой, она внесла свои коррективы, от которых хоть волком вой!
А бард, тем временем, продолжал петь:

Куда ушли те давние года,
Где потерялась вера и отвага?
Синицей стала прежняя мечта,
А паруса надежд - простой бумагой...
Наш океан вмещается в стакан.
Мы знаем, что почем и где берется,
И философски смотрим на обман,
И сердце, не волнуясь, ровно бьется.

"Вот теперь в самую точку попал, - подумал Вадим. - Это уж точно, что, не волнуясь, а океан желаний и надежд теперь полностью вмещается в граненый стакан. Вот такая, блин, философия..."
Скрипнув зубами, Вадим резко тряхнул головой, будто отгоняя назойливую муху, и, неуклюже развернувшись на месте, как-то торопливо, словно убегая от чего-то, пошел прочь.
А вдогонку, постепенно затихая, неслось:

Нам на виски ложится первый снег.
Скудеет память, обрывая нити.
А где-то далеко остался свет,
Который мы уже почти не видим...

В пустынной затененной аллее было по-особому уютно, тихо и спокойно. Приглушенные звуки шумного полуденного города доносились сюда едва-едва, и только птицы, как всегда, бестолково щебетали о чем-то своем, порхая с ветки на ветку.
Вадим устало опустился на старую потертую скамейку, сплошь покрытую разнообразными надписями от восторженно романтических до откровенно похабных.
- Писатели...
Презрительно скривившись, Вадим недовольно прищурился.
Яркий солнечный лучик, упрямо пробившись сквозь густую листву крон, остро резанул его по глазам. Аккуратно прислонив костыли к скамейке справа от себя, Вадим неспеша достал из кармана поношенного вылинявшего пиджака початую бутылку дешевого красного портвейна. Измерив оценивающим взглядом остаток содержимого, он жадно припал губами к горлышку и сделал несколько больших глотков.
Вино было неприятно приторным и теплым до отвращения. Но он знал по опыту, что всего лишь через несколько минут оно сделает свое дело - мысли потеряют четкость, медленно оплывут, как свечной воск, и придет расслабленное состояние покоя, а с ним и долгожданное, хоть и недолгое, облегчение.
Криво усмехнувшись, Вадим вытер тыльной стороной ладони губы, устало откинулся на спинку скамейки и закрыл глаза.
Снова нахлынули воспоминания...
Бравурный парадный марш. Слегка влажные от волнения ладони крепко сжимают новенький, еще не потертый АКМ. Что-то отрывисто говорит, словно каркает, низенький полковник с одутловатым лицом, на котором перезрелой сливой пламенеет синюшный нос - видимо, большой любитель, грешным делом, заглядывать на дно стакана. Слов не разобрать, слышны только отдельные фразы:
- ...угнетенный народ надеется... невзирая на происки кровожадных милитаристов... верные духу интернационализма и присяге... руководствуясь постановлениями правительства, оказать братскую помощь...
Слова тягостными свинцовыми каплями падали в глухую пустоту, как в бездну. Их никто не слушал, думая каждый о своем. Да и сам полковник-штабист, похоже, просто торопился поскорее закончить опостылевший и ему самому идиотский ритуал посвящения совсем еще молоденьких мальчиков-призывников в пушечное мясо.
Наконец церемония завершилась.
- По машинам! - проносится над строем зычная команда.
А еще через час длинная колонна закамуфлированных автомобилей, натужно рыча, входила на проржавевший насквозь железобетонный мост, переброшенный на другую, уже чужую сторону бурной горной реки. Там высились хмурые неприветливые скалы, и, казалось, сама смерть, цинично ухмыляясь, выглядывала из каждой расселины...
- Чудесный день сегодня! Не правда ли, молодой человек?
Спокойный и доброжелательный баритон раздался рядом совершенно неожиданно.
Вадим, словно от удара, резко вздрогнул, выныривая из мутного омута воспоминаний, открыл глаза и растерянно повернул голову налево.
Рядом с ним на скамейке сидел прилично одетый незнакомец неопределенного возраста и с живым любопытством глядел на Вадима, словно рассматривая какой-то весьма интересный музейный экспонат. При этом он открыто и приятно улыбался, слегка покачивая ногой.
- Мне кажется, что вы со мной не вполне согласны? А зря... - добавил неизвестный, продолжая открыто улыбаться.
Вадим крутанул головой по сторонам - аллея парка была совершенно пуста. Он озадаченно переспросил:
- Извините, это вы мне?
- Естественно! Ведь здесь больше никого нет, - пожал плечами незнакомец. - Только вы и я.
Вадим недоверчиво смотрел на него и сердито хмурился, усиленно пытаясь сообразить, откуда взялся непрошенный собеседник. Ведь еще минуту назад поблизости не было ни одной живой души. Он не слышал ни шороха, ни скрипа песка под подошвами, ни каких-либо других звуков, предупреждающих о его приближении.
"Ладно, не обратил внимания - и все тут. В конце концов, какая разница, откуда он взялся..." - решил Вадим и неохотно ответил:
- День - как день. Не вижу в нем ничего такого особенного... Разве что солнце печет немилосердно, так что в этом хорошего?
Неизвестный оживился и как-то суетливо потер ладони:
- Ну, как же, как же?! Неужели вы забыли? Быть такого не может... Ведь сегодня четырнадцатое июля!
Вадим озабоченно потер лоб, силясь припомнить значение этой, очевидно значительной даты, но безуспешно. Память глухо молчала, не собираясь помогать. Он вздохнул, пожал плечами и равнодушным голосом поинтересовался:
- Ну и что? Праздник какой-нибудь, что ли?
Ему показалось, что незнакомец чуть не подпрыгнул от изумления. Тот даже всплеснул ладонями и горячо воскликнул:
- Господи! Это же день вашего собственного рождения, разве вы забыли?! И прошу как раз заметить - круглая дата, ровно тридцать лет. От всей души поздравляю!
Вадим досадливо поморщился и отмахнулся:
- Подумаешь, тоже мне - большое счастье! Кто об этом знает, да и кого это волнует?! Я ведь детдомовский - нет у меня никого... А если б даже и был, то кому я такой красавец нужен - одноногий Сильвер? А-а-а... пропади оно все пропадом к чертям собачьим!..
Он горько усмехнулся, торопливо схватил бутылку и жадно присосался к горлышку, казалось, потеряв всяческий интерес к случайному собеседнику. По обросшему жесткой щетиной подбородку скатилась капля красного вина, словно капля крови.
Незнакомец как-то по-птичьи чуть наклонил голову набок, и, с любопытством разглядывая Вадима, снисходительно улыбнулся.
- Вы только что изволили, как мне показалось, с несколько пренебрежительной интонацией упомянуть о счастье. А вот как вы думаете: что такое счастье?
С неохотой оторвавшись от бутылки, Вадим вперился в землю остановившимся пустым взглядом и медленно произнес:
- Счастье... счастье - это такая очень особенная штука... его просто так на весы не положишь и ни в каком магазине, ни за какие деньги не купишь... Оно для каждого свое... если, конечно, есть...
- А если вполне серьезно? Что есть счастье для вас лично?
Откинувшись на спинку скамьи, Вадим недобро прищурился на солнце, словно пытаясь разглядеть там нечто очень важное для себя, затем поднял вверх бутылку и принялся пристально разглядывать ее на просвет. Его голос был наполнен едким сарказмом:
- Счастье - это истина в чистом виде! А истина... как говаривали древние, а они знали в этом толк, истина в вине!
Вадим снова приложился к бутылке.
Незнакомец глядел на него с явным неодобрением и одновременно с каким-то непонятным сожалением. Он громко вздохнул, огорченно покачал головой и осуждающе промолвил:
- Зря вы так, Вадим... Ведь вы же когда-то были чуть ли не восторженным романтиком, хотели стать исследователем загадочного, непознанного, мечтали о невероятных приключениях, а вместо этого... вот, пьете... Нехорошо это...
Поперхнувшись от полной неожиданности, Вадим с искренним изумлением вытаращился на странного собеседника, усиленно пытаясь сообразить, что к чему.
- Откуда вам это... Вы... вы собственно кто такой будете? Что-то я вас совсем не припоминаю...
Он озадаченно почесал затылок, затем виновато-растерянно развел руки, глупо улыбнулся и смущенно предположил:
- Может, выпивали когда вместе? Я это того... как-то не совсем...
Вадим сделал неопределенный жест рукой, словно пытаясь ввинтить невидимую лампочку в несуществующий патрон.
- Ах, нет... нет! Что вы, - добродушно усмехнулся незнакомец. - Я ведь не пью... то есть, совершенно! Нам это ни к чему, знаете ли...
Глупая улыбка на лице Вадима плавно завяла, уступив место насмешливой злой ухмылке. Он с издевкой произнес:
- Весьма интересно было бы узнать: кому это - вам? А-а-а... так вы, небось, из этого занудного и паскудного общества борцов за трезвый и здоровый образ жизни?! Высокая мораль... всякие там заумные слюнявые рассуждения об избранности и долге... белые накрахмаленные воротнички с галстучками... бойскаутские девизы... Так вот что я вам скажу: вы не по адресу попали, дядя! Слегка ошиблись... Мне все ваши высокообразованные лекции до самой... до лампочки!
Вадим демонстративно отвернулся и принялся фальшиво насвистывать какой-то незатейливый мотивчик, всем своим поведением демонстрируя, что разговор окончен. Он старательно делал вид, что не замечает незнакомца и очень внимательно разглядывает пыльный куст полузасохшего шиповника, хотя на самом-то деле ничего интересного там не было.
Однако на его собеседника это, похоже, не произвело должного впечатления. Наоборот, он как-то быстро придвинулся к Вадиму поближе и доверительно сообщил:
- Не нужно понапрасну горячиться, молодой человек. Ведь я вам вовсе не враг! Я просто хочу помочь, поверьте мне!
Не оборачиваясь к нему, Вадим процедил сквозь зубы:
- Ну да, тоже мне - друг отыскался! Прямо как в кино - Чип и Дэйл спешат на помощь!.. Я что, должен сейчас облиться слезами умиления, или посыпать голову пеплом и покаяться во всех грехах?!
Внезапно он резко обернулся и добавил:
- А ежели вы такой добренький и хотите помочь, так сгоняйте в магазин за бутылочкой. Мне-то самому несподручно - на костылях быстро не управиться, а с вас не убудет. Да и с деньжатами, честно признаться, у меня сегодня не очень густо. Ну, так как?
Неизвестный посерьезнел и попытался осадить Вадима.
- Бросьте юродствовать, Вадим! Это и в самом деле глупо: вот так взять - и полностью от всего отказаться, можно сказать - перечеркнуть всю свою жизнь. Вы же еще совсем молоды!
Вадим замотал головой, словно отгоняя порядком надокучившую назойливую муху. Он разозлился уже не на шутку, скрежетнул зубами и, грубо прервав собеседника резким взмахом руки, перешел на "ты":
- Чего ты пристал, мужик, как банный лист к голой заднице?! Чего тебе надобно от меня, а?! Что ты своими крахмальными ручонками в душу-то лезешь, спаситель непрошенный?!! Шел бы своей дорогой подобру-поздорову... учитель долбанный...
Но незнакомец продолжал, будто и не замечая его тона:
- А как же несбывшиеся мечты, загадки природы, таинственные и необъяснимые явления? Как же далекие звезды, о которых вы мечтали, лежа по ночам на крыше?
Вадим с остервенением схватился за пустую штанину.
- А это ты видел, козел мордатый?! Чего тут необъяснимого и загадочного?! Была нога - и сплыла... нафиг! Тю-тю... и нету ее! Вот оно все до копейки - твое счастье задрипанное!
Тяжело дыша и нервно тиская костыли, он с ненавистью сверлил взглядом незнакомца, который рассматривал культю ампутированной ноги так, словно только что впервые заметил ее отсутствие.
- В этом-то только и вся причина?! - слегка удивленно произнес неизвестный. - Простите меня, но это же совершеннейшая ерунда, незначительный пустяк! Поверьте, что это весьма легко исправить. Достаточно всего лишь нажать вот на эту маленькую кнопочку...
С этими словами незнакомец проворно засунул руку в карман брюк, вытащил и принялся увлеченно демонстрировать небольшой круглый блестящий предмет, внешне очень похожий на старинные карманные часы - луковицу, совершенно не замечая при этом выражения лютой ярости, которое быстро закипало на лице Вадима. Казалось, он вообще отключился от происходящего в данный момент.
Тяжело и шумно дыша, Вадим побагровел и зарычал:
- Ах ты, скотина! Издеваешься?!!
Он неожиданно размахнулся и со всей силы ударил назойливого собеседника по ненавистной, как ему показалось, глумливой физиономии. Но, к неописуемому изумлению Вадима, его кулак пролетел сквозь пустоту без всякого сопротивления.
Незнакомец дрогнул и плавно растворился в воздухе с недоуменным и слегка обиженным выражением на лице.
Вадим растерянно оглянулся по сторонам.
- Вот черт! Куда ж он подевался, ублюдок интеллигентный?!
Поблизости не было видно ни одной живой души. Вадим снова посмотрел на то место, где только что сидел незнакомец, и только тут заметил тот самый блестящий предмет, который перед этим ему демонстрировал назойливый собеседник.
Часы-луковица совершенно смирно лежали на скамейке и, судя по всему, исчезать не собирались. Солнечный лучик отражался на их плоской зеркальной поверхности и весело постреливал Вадиму в глаза. Больше ничего рядом не было. Если бы не эти часы, то можно было бы предположить, что все произошедшее с ним явилось неутешительным следствием выпитого на солнцепеке крепленого вина.
Вадим осторожно взял часы, повертел в руках, внимательно разглядывая со всех сторон, а затем, внезапно потеряв к ним всяческий интерес, спрятал в карман.
- Смылся гад, а часики-то свои потерял... Небось, фамильные... - зло пробормотал он. - Ладно, потом разберемся с трофеями...
Неспеша допив остатки вина, Вадим широко размахнулся и зашвырнул пустую бутылку подальше в кусты. Вообще-то он никогда так не поступал, всякий раз относя бутылки в урну, но сегодня был особый день - очень уж его расстроил да и, признаться, разозлил этот неизвестный. Опустив голову на руки, Вадим глухо бормотал что-то неразборчивое, раскачиваясь из стороны в сторону, словно в каком-то ритуальном танце. Наконец он поднял голову и посмотрел прямо перед собой потерянным ничего не видящим взором.
Неожиданно, со злостью ударив себя кулаком по колену искалеченной ноги, он сипло прохрипел:
- Просто, говоришь?! Вот сволочь! Посмотрел бы я на тебя там, под пулями... мешок с дерьмом!
С трудом поднявшись со скамейки и слегка пошатываясь на разъезжающихся костылях, Вадим ссутулился и медленно побрел прочь. При этом он что-то раздраженно бормотал себе под нос.
Если бы в этот момент он оглянулся, то был бы несказанно удивлен. На скамейке, в том самом месте, где перед этим лежали часы, вспыхнула и запульсировала загадочным маячком золотистая искорка. Через некоторое время она померкла, но все равно этого никто не видел.

Видение

Возле ржавых мусорных баков, как обычно, было полным - полно всевозможных отбросов.
- Вот гады! Неужели нельзя в бак попасть?! - раздраженно проворчал Вадим, вытряхивая мусор из большой картонной коробки из-под телевизора, которую он облюбовал для сегодняшнего ночлега.
Расчистив место у стены, он поставил коробку набок так, чтобы верхняя боковина служила крышей, сгреб остатки мусора в кучу и, поддев их жестяной банкой, отправил в мусорный бак. Отряхнув руки, Вадим повернулся к коробке.
- Ну, вот и наша родимая малогабаритная квартирка... допрыгали кое-как... - проворчал он, неуклюже устраиваясь внутри. - Ч-черт! Понабросали тут всякой дряни!..
Он вытащил из коробки несколько оставшихся там скомканных бумажек от мороженого и грязную консервную банку, которая с лязганьем покатилась по тротуару. Вадим непроизвольно проследил за ней взглядом и увидел, что та замерла у белых лаковых туфелек на каблучке. Медленно подняв взгляд повыше, он обнаружил пару стройных ножек, а затем и саму обладательницу этих ножек и туфелек.
Девушка невольно замедлила ход, с мягким сочувствием глядя на Вадима. Она была хороша. Не то, чтобы какая-то обалденная красотка, - обычная, каких много. Но было в ней что-то необъяснимо нежное и такое женственное, что дается только от природы и никакой косметикой и украшениями этого не добавить. Большие серые глаза смотрели на мир открыто и даже чуточку восторженно, а чувственные губы, казалось, были созданы для того, чтобы их целовать.
Рядом с девушкой шел рослый парень с короткой стрижкой и накачанными бицепсами. Он окинул Вадима снисходительно-пренебрежительным взглядом и презрительно скривился.
- Бедняга... Неужели ему совершенно негде жить? - робко произнесла обладательница белых туфелек.
Парень нетерпеливо потянул ее за руку.
- Алкаш, наверное, или бомж, если еще не хуже - их нынче много развелось в округе... Идем... идем же отсюда!
- Как тебе не стыдно, Николай?! Он же инвалид! Разве ты не видишь? - с упреком возразила девушка.
- Ну и что?! Это не наши проблемы - на то есть милиция... всякие там разные благотворительные общества... родственники, наконец... Тебе что, больше всех надо?
Парень торопливо подхватил оглядывающуюся девушку под руку и чуть ли не насильно повел ее прочь.
Вадим провел парочку тоскливым взглядом и зло усмехнулся:
- Летите, голуби, летите... смотрите только, перья не испачкайте!
Он неспеша снял пиджак, слегка встряхнул его и туго свернул наподобие подушки, собираясь укладываться на ночлег. Внезапно из оттопырившегося кармана выкатились часы-луковица, о которых Вадим, честно признаться, уже и позабыл давно. Он быстро поднял их со дна коробки и торжествующе воскликнул:
- Ага, вот он - боевой трофей! Чуть не забыл за целый день! Гм-м... а часики-то красивые, небось, дорогие... и какие-то необычные! Кстати, любопытненько: который у нас нынче час?
Вадим нажал кнопку на торце, пытаясь открыть циферблат. Внутри что-то громко щелкнуло, раздалось отчетливое металлическое жужжание, которое постепенно начало набирать силу, превращаясь в гудение.
Вадим растерянно посмотрел по сторонам, а затем с легким недоуменным испугом на странные часы.
- Что это такое? Что здесь происходит?
А происходило и в самом деле нечто странное, если не сказать загадочное и пугающее. Неведомо откуда вдруг возник густой белесый туман и начал быстро заволакивать окрестности мусорных баков. Он ворочался, словно живой, окружая Вадима со всех сторон. Казалось, что он тянется к нему жадными щупальцами-протуберанцами, пытаясь схватить и утащить куда-то в неведомую даль. В тумане обозначились какие-то тускло мерцающие разноцветные огни, наподобие милицейских мигалок. Все это происходило в абсолютной тишине. Пелена тумана поглотила все звуки вечернего города без остатка, отгородив Вадима плотной непроницаемой стеной от всего остального мира. Она неуклонно подбиралась к нему все ближе и ближе.
- Эй, полегче! Что это за шуточки?! - уже и в самом деле испуганно пробормотал внезапно протрезвевший Вадим, инстинктивно пытаясь вжаться в картонную коробку.
Но туман накатывался неумолимо. Вот первые его языки коснулись ботинка на здоровой ноге, жадно лизнули его и поползли вверх, обволакивая руки и лицо.
Внезапно почувствовав, что начинает задыхаться, Вадим попытался крикнуть. Он хотел позвать на помощь, но уже не успел. Перед глазами полыхнуло ослепительное сияние, сознание взорвалось ярким цветастым фейерверком и рассыпалось миллиардами мельчайших искр, которые завертелись в головокружительном калейдоскопе. Вадим почувствовал, что летит куда-то в бездонный колодец со стремительно набегающими звездами, но то ли вверх он летел, то ли вниз, этого понять не мог. Тьма придвинулась вплотную, поглощая любые признаки света, и Вадим потерял сознание...

ВИДЕНИЕ
Откуда-то издалека, словно сквозь толстое ватное одеяло доносились неразборчивые монотонные голоса. Они возникали где-то на грани слышимости и постепенно становились все громче и отчетливее. Сознание начало медленно проясняться. Сначала черноту тьмы размыло слабое бледное свечение, которое, постепенно набирая силу, становилось белым, и наконец вспыхнуло солнечным светом.
Вадим попытался приоткрыть глаза и тут же зажмурился. Прямо над ним висел большой многоламповый светильник - он и давал тот яркий свет, который Вадим поначалу принял за солнечный.
"Где это я? - подумал он. - Похоже на операционную... Неужели меня привезли в больницу?"
Вадим слегка приоткрыл веки - самую малость - и попытался понять, где же находится на самом деле. Нестерпимо яркий свет слепил глаза, не давая возможности хорошо разглядеть происходящее вокруг.
И в самом деле, помещение, в котором он находился, больше всего было похоже на просторную операционную комнату. Откуда-то сбоку появились некие белые бесформенные фигуры. Их очертания казались весьма расплывчатыми и постоянно менялись, словно Вадим смотрел на них сквозь водяную призму. Он попытался приподнять руку, но она не повиновалась ему, словно налитая свинцом. Вообще состояние было такое, что, казалось, тело живет само по себе, а разум отдельно.
"А может быть, я уже умер, - вдруг пришла в голову совершенно неожиданная мысль. - И сейчас решают дальнейшую судьбу моей грешной души, куда ее отправить?!"
Расплывчатые силуэты фигур о чем-то деловито переговаривались, кажется, спорили между собой. Их голоса звучали как-то странно гулко и немного неестественно. Вадим напряг слух, стараясь разобрать хоть какие-нибудь слова. В основном слышно было два голоса, которые что-то обсуждали, при этом один явно докладывал, а второй отдавал указания.
- Обширная деформация личностной стабильности... Частичное подавление основной составляющей уровня интеллекта... устойчивость ниже нормы... - глухо и бесстрастно бубнил первый голос.
Тотчас второй принял какое-то решение:
- Восстановить до полного объема. Повысить восприимчивость... Кажется, он подойдет...
- Что делать с реальной памятью?
- Полностью блокировать участок травмы. Сенсор связи - в режим подсознательного ожидания. Активизировать зону интеллектуального развития и стимулировать...
Неожиданно раздался встревоженный третий голос:
- Осторожно! Он приходит в себя!
- Немедленно подымите защиту сознания до пятого уровня и отключите восприятие объекта...
Что-то мягко щелкнуло, раздался низкий гул, плавно переходящий в приглушенный свист. Голоса постепенно стали глухими и неразборчивыми и вскоре полностью стихли. Вадим ощутил, как его сознание вновь начало затуманиваться, он стал погружаться в беспамятство.
Где-то в отдаленном углу еще не полностью погасшего сознания вспыхнула слабая голубоватая искорка и начала постепенно разгораться. Возникли бодрые звуки праздничной маршевой музыки. И вдруг, совершенно неожиданно перед ним проявились яркие отрывочные видения из прошлой "светлой" жизни.
Вот по широкой центральной улице движется праздничная демонстрация трудящихся. Торжественно развеваются алые флаги. Мелькают жизнерадостные веселые лица. Они что-то кричат, поют, восторг так и хлещет из них. Следом движется колонна стройных, подтянутых спортсменов-разрядников в белых костюмах, над которыми гордо реют вымпела со значками спортивных обществ. По бокам от них, беззаботно прыгая и резвясь, бегают детишки с разноцветными воздушными шарами и букетами цветов.
Внезапно, без всякого перехода возникло видение длинной унылой очереди в ликероводочный магазин. Вереница серых безучастных лиц с равнодушными глазами. Где-то у самых дверей в толчее возникает потасовка - крики, ругань. А сбоку с пренебрежительной ухмылкой за этим спокойно наблюдают два розовощеких милиционера.
Щелчок. Взрыв! Жирные клубы черного дыма, сквозь который прорываются багровые языки пламени, обволокли приземистый танк прямо на центральной площади Праги. Люди что-то кричат солдатам, бросают в них камни - в ответ гремит выстрел. Кто-то падает.
"Чехословакия! Боже мой, как это похоже на Афган, словно по одному и тому же сценарию, - мучительно подумал Вадим. - И ради чего, кому это все было нужно?!"
Дальше видения замелькали стремительно, как в калейдоскопе: аплодисменты на очередном съезде Партии, переходящие в бурные овации, очередной правитель-старец, словно ожившая мумия, получает очередную правительственную награду, объятия, поцелуи... старт космического корабля... тюремная зона, изможденные лица заключенных... сморщенное лицо старушки... пожар... жерло пушки, выстрел прямо в лицо!
Вадим закричал и подпрыгнул.
Было солнечное утро погожего дня. Из распахнутого настежь окошка на противоположной стороне улицы искаженным голосом транзисторного радиоприемника страдал модный нынче певец: "Ночь, какая ночь у нас была..." Проехал сверкающий автомобиль с затененными стеклами, разбрызгав отстоявшуюся за ночь лужу.
Сидя в развалившемся картонном ящике, Вадим тяжело дышал, растерянно вытирая вспотевший лоб, и недоуменно озирался по сторонам.
- Это ж надо, приснится такому! - чертыхнулся он. - Просто какое-то наваждение... тьфу!
Он расслабленно откинулся назад, переводя дыхание, и блаженно улыбнулся. Сердце постепенно усмиряло свой бешеный бег. Прикрыв глаза, Вадим облегченно вздохнул и попытался задержать последние мгновения ускользающей нереальности.
- Только посмотри на него: здоровенный бык, а валяется на помойке, как казанская сирота - ни стыда, ни совести! Под инвалида косит - вон даже костыли где-то раздобыл... тунеядец! - неожиданно раздался рядом сердитый мужской голос.
Вадим изумленно открыл глаза и увидел двоих проходящих мимо его "квартиры" мужчин уже явно в годах. Они глядели явно на него с неприкрытой неприязнью.
- Да на таком пахать можно! И куда только милиция смотрит?! - поддержал своего спутника второй прохожий.
- Сам знаешь куда! - зло усмехнулся первый. - Нынче ведь у нас демократия! Хочешь - работай, хочешь - попрошайничай.
- Да-а... дожились...
Прохожие свернули за ближний угол, их негодующие голоса постепенно стихли вдали.
Придя в себя от слов, явно направленных в его адрес, Вадим с обидой запоздало крикнул им вдогонку:
- Эй, разуй глаза, старая калоша! На одной ноге много не напашешь!
Однако его уже никто не услышал, только пара дурных голубей, что кормились возле мусорных баков, шарахнулась на мостовую и оттуда испуганно косилась на него глупыми перламутровыми бусинами глаз.
Вот козлы, - раздраженно проворчал Вадим, нашаривая костыли. - Им лишь бы только языки почесать...
Солнечные зайчики в окнах дома напротив уже не казались такими золотистыми и веселыми. От мусорных баков несло дохлятиной и прочими "ароматами", от которых с души воротило. День был основательно испорчен с самого раннего утра.
Вадим прислонил костыли к стене, уцепился руками за край открытого мусорного бака и, заранее внутренне приготовившись к собственной неуклюжести, подтянулся, пытаясь подняться. Совершенно неожиданно это удалось ему очень легко. Он даже растерялся и на мгновение замер в неподвижности, ожидая, что вот сейчас нога подвернется, и он грохнется на асфальт, как это уже раньше с ним неоднократно бывало. Но на этот раз этого не произошло...
Очень медленно Вадим наклонил голову, с недоуменным испугом глядя на собственные ноги. Их было две! На том месте, где ниже правого колена уже привычно болталась подвернутая штанина, теперь была целая и, судя по всему, здоровая нога. Зажмурив глаза и старательно тряхнув головой, Вадим снова посмотрел вниз - нога не исчезла. Осторожно отставив костыли в сторону, он наклонился, недоверчиво ощупал ее и растерянно пробормотал:
- Как же так? Откуда она... взялась?.. Может, я еще сплю или... или у меня уже "белочка" началась?
Вадим усиленно потер лоб, затем нервно, даже с каким-то остервенением принялся чесать обеими руками обросший колючей щетиной подбородок. Весь его вид выражал крайнюю растерянность, словно он увидел нечто такое, что не поддавалось никакому объяснению. Да, собственно говоря, так оно и было.
Медленно и неуверенно протянув руку, Вадим сильно ущипнул собственную ногу и тут же с громким стоном присел от острой пронизывающей боли.
- Ох, ты! Мать его так! Больно же... - сдавленно воскликнул он, торопливо растирая ногу.
Вадим растерянно, словно в каком-то туманном мареве, поднял полубезумный взгляд и посмотрел по сторонам. Неожиданно на противоположной стороне улицы он заметил стройную светловолосую девушку в коротком цветастом сарафане, которая с настороженным изумлением наблюдала за ним.
Увидев, что ее заметили, девушка вздрогнула, повернулась и торопливо направилась к перекрестку.
- Погоди-ка... погоди-ка! - пробормотал Вадим, припоминая. - Ведь это же та, вчерашняя...
Тем временем девушка свернула за угол.
Вадим неуверенно попробовал сделать несколько шагов, словно еще не веря до конца самому себе, а затем бросился вдогонку. Перебежав улицу, он свернул за угол и на мгновение замер, выискивая взглядом незнакомку.
Впереди мелькнул ее сарафан.
- Эй, постой! - окликнул Вадим.
Девушка испуганно оглянулась и побежала вперед.
- До погоди! Ну куда же ты?
Все происходило, как в каком-то угарном сне. Вадим бежал за незнакомкой по переулку, наслаждаясь давно уже забытым ощущением свободного бега. Он даже не мог сказать, зачем, собственно говоря, пытается догнать совершенно незнакомую девушку, просто был почему-то уверен, что это ему нужно и очень важно.
Цветастый сарафан мелькнул и скрылся в подворотне старого пустынного дворика. Вадим нырнул следом за ним, пробежал сумрачным тоннелем под сводчатой аркой и остановился посреди дворика, вымощенного битым красным кирпичом.
У противоположной тупиковой стены стояла девушка, испуганно прижимая к груди руки, в которых был зажат какой-то сверток. Она настороженно наблюдала за Вадимом.
" Словно пойманная в силок пичуга," - невольно подумал он.
- Не бойся... - мягко и медленно произнес Вадим, стараясь еще больше не испугать незнакомку.
- Я и не боюсь вовсе, - торопливо ответила та, хотя в ее дрожащем голосе чувствовалось явное напряжение.
Вадим неожиданно улыбнулся и сказал:
- А я тебя помню - ты вчера вечером обратила на меня внимание, когда проходила мимо со своим другом...
Девушка молча и как-то неуверенно пожала плечами, продолжая настороженно наблюдать за ним.
Вадим неспеша подошел к ней ближе и виновато улыбнулся.
- Почему ты следила за мной?
Щеки девушки неожиданно покрылись румянцем, она опустила глаза и начала объяснять сбивчиво, слегка запинаясь оттого, что торопилась. Чувствовалось, что ей немного неловко.
- Я... Вчера ты был там... мне показалось, без ноги... стало жалко тебя, и я... пришла сегодня, чтобы... Я думала... Вот...
С этими словами девушка неожиданно протянула сверток, который сжимала в руках. В глубине ее зеленоватых слегка настороженных глаз было что-то такое, что заставило сердце Вадима на какое-то короткое мгновение замереть, а затем с новой силой забиться еще более учащенно. Он машинально протянул руку, взял сверток и неуверенно развернул его. Внутри лежали еще теплые румяные домашние пирожки.
- Почему же ты убегала от меня? - спросил Вадим, с восхищением разглядывая смущающуюся девушку.
В этот момент он совершенно не думал о том, какой у него вид. Хотя и понимал краем сознания, что все происходящее с ним сейчас - лишь краткое и неправдоподобное мимолетное мгновение, как росчерк огнистого следа, оставленного метеоритом на ночном небосводе. Через несколько минут все снова станет на свои места: эта симпатичная девушка уйдет и вскоре забудет о нем, как о кошмарном сне, а он сам... что ж, он просто никому не нужный бомж-калека... Хотя... Стоп! Но ведь нога-то на месте...
Вадим растерянно глянул вниз и снова перевел взгляд на девушку.
- Я же вчера очень хорошо видела, что у тебя не было ноги, - бойко начала она, но потом смутилась, покраснела и беспомощно опустила глаза. - А сегодня... есть... Но ведь не могла же я так сильно ошибиться... И когда сегодня увидела... ну... словом, я все-таки испугалась...
Вадим некоторое время задумчиво смотрел на нее, словно колеблясь, а затем, повинуясь какому-то внезапному безотчетному порыву, начал сперва медленно, а затем все быстрее рассказывать. Слова давались ему с большим трудом, он словно бы выдавливал их из себя через силу.
- Честно говоря, я и сам ничего толком не пойму... Даже голова кругом идет. Может быть, это какой-то чудной сон, но ведь он не может быть таким реалистичным - я даже щипал себя, чтобы почувствовать боль... Когда я обнаружил... н-ногу, то сперва решил, что это бред, галлюцинация... Но теперь... я не знаю, откуда... Ведь не было же...
Девушка с готовностью торопливо кивнула головой, следя за Вадимом широко распахнутыми изумленными глазами, в которых причудливо смешались неуверенность и ожидание чуда.
Вадим рассеянно взял один пирожок и начал его жевать, продолжая свой сбивчивый рассказ:
- Я смутно припоминаю, что вчера днем ко мне приставал в парке один весьма странный тип. Он мне сразу не понравился - такой назойливый и прилипчивый, как муха...
Он неожиданно замер, обрадовано хлопнул себя по лбу и торопливо полез в карман пиджака.
- Погоди-погоди... сейчас я тебе покажу одну штуковину... где-то здесь должна быть...
- Что?
- Да эти странные часы... сейчас...
- Какие часы? - непонимающе спросила девушка.
- Сейчас объясню...
Наконец Вадим нашарил где-то в глубинах бездонного кармана свой неожиданный вчерашний "трофей" и с торжествующим видом поднял его на ладони, демонстрируя со всех сторон, словно некий музейный экспонат.
- Вот!
Девушка внимательно оглядела предмет, внешне напоминающий обычные карманные часы, каких много, и перевела на собеседника непонимающий взгляд.
- Часы как часы... Ну и что в них особенного?
- В том-то и дело, что это вовсе никакие не часы, - возбужденно произнес Вадим, размахивая трофеем, - А какая-то... гм-м... совершенно непонятная загадочная штуковина, которая осуществляет перемещение то ли в пространстве, то ли во времени, а может, и то и другое одновременно... Я и сам пока еще толком не знаю...
Девушка неожиданно добродушно улыбнулась и открыто посмотрела прямо в глаза Вадиму.
- Ну ты и врать горазд - прямо артист! - неожиданно весело объявила он. - Как тебя зовут-то, ”пришелец”?
- Вадим... - растерянно ответил он. - А почему врать-то?! Я ведь правду говорю! Вот, смотри сама...
Вадим торопливо нажал на кнопку ”часов”. Со звонким щелчком откинулась блестящая крышка и раздалась приятная старинная мелодия, исполненная, казалось, на хрустальных колокольчиках. В этот момент на циферблат упал золотистый лучик, пробившегося в дворик утреннего солнца, и вспыхнул теплой искоркой.
Девушка звонко рассмеялась, глядя на Вадима с явным интересом и даже невольным восхищением.
Вадим же, не замечая ее взгляда, с недоумением тупо рассматривал ”часы”. При этом у него был весьма озадаченный вид. Наконец он неловко пожал плечами и разочарованно вздохнул:
- Ничего не понимаю...
- Да что тут непонятного?! Ты и в самом деле великолепный артист! Честно признаться, я чуть было не поверила... - призналась девушка и представилась: - Меня Галей зовут!
- Но ты же сама вчера видела собственными глазами! Ведь не было же ноги! Не было?! - продолжал упорствовать Вадим.
- Я ведь могла и ошибиться в темноте... Ну в самом деле, то, про что ты мне сейчас рассказываешь, похоже на какую-то мистическую фантастику, спроси любого!
Вадим нервно взъерошил волосы на затылке, а затем решительно рубанул воздух рукой и воскликнул:
- Ладно, не веришь мне - и не надо! В военкомате уж во всяком случае, точно подтвердят, что я... был комиссован... по инвалидности!

ПРОВАЛ
Сидя на истертой и изрезанной всевозможными надписями скамеечке в тени старой раскидистой акации, Галя терпеливо дожидалась Вадима, который вот уже более получаса пропадал где-то в недрах тяжеловесного серого здания. Справа и слева от массивных дверей с огромными ручками располагались внушительные строгие таблички с надписями "Военный Комиссариат Центрального района". Любому понятно было, что за этими дверями не терпят суеты.
Галя в очередной раз посмотрела на циферблат маленьких наручных часиков и перевела взгляд на двери военкомата, через которые с озабоченным видом входили и выходили серьезные люди в военной форме. Были среди них и гражданские, но в основном, судя по выправке, они тоже относились к служащим военкомата.
Закусив губку, Галя нетерпеливо забарабанила пальчиками по скамейке. Двое молодых парней, проходивших мимо, слегка замедлили шаг, с интересом разглядывая девушку. Один из них даже хотел было приблизиться к ней, но второй что-то негромко произнес, кивнув в сторону военкомата, и оба удалились, разразившись смехом.
Галя нахмурилась.
Наконец, тяжело распахнувшись в очередной раз, массивные двери выпустили на свободу Вадима. Вид у него был совершенно ошарашенный, даже подавленный. Стоя на ступеньке перед входом, он переминался с ноги на ногу и растерянно вертел в руках военный билет.
- Что случилось? - озабоченно спросила Галя, подбегая и заглядывая ему в глаза. - У тебя какие-то неприятности?
Вадим непонимающе посмотрел на нее, словно впервые увидев, и снова тупо уставился в раскрытую книжечку военного билета.
Девушка взяла его за руку и осторожно потормошила.
- Вадим, что с тобой?! Ты меня слышишь? Да очнись же! На тебя уже люди смотрят! Идем отсюда, прошу тебя...
Проходящие мимо люди с любопытством оглядывались на них. Какая-то сердобольная старушка даже приостановилась и, поджав сухонькие губы, участливо поинтересовалась:
- Что, небось, жениха в армию забирают?
Галя смущенно покраснела и торопливо кивнула головой, только чтобы не вступать в разговор. Не объяснять же совершенно незнакомым людям всю нелепость ситуации, в которой она очутилась. Словно малого ребенка, Галя повела Вадима за руку к дальней скамейке, туда, где можно было укрыться подальше от любопытствующих взглядов.
- А ты не волнуйся, милая, не волнуйся... не рви сердечко понапрасну, - неслись вслед наставления словоохотливой старушенции. - Раньше вона при царях-то по двадцать пять лет служили, и то ничего... главное, чтобы детишки были здоровы...
Она еще что-то говорила, поучала, но Галя уже не слушала ее. Да и самой старушке, судя по всему, это было не очень важно, просто она нашла тему для разговора - типичная дворовая болтушка.
Едва ли не силком усадив Вадима на скамейку, Галя принялась его осторожно расспрашивать:
- Что тебе сказали в военкомате?
- Чтобы я не морочил им голову всякой ерундой... Мне, как оказалось, совсем не положено никаких льгот... и вообще...
- Но почему?
- Потому что по всем документам я абсолютно здоров, как бык, и никогда не был ранен... Мало того, я даже никогда не участвовал ни в одних боевых действиях, тем боле за рубежами страны!
- Может быть, и в самом деле тебе все это просто привиделось? Ну... какое-то наваждение нашло... временное... - осторожно предположила Галя.
- Что привиделось? Что?! Вся моя прошедшая жизнь привиделась?! Все последние десять лет жизни без ноги?! Может быть, и тебя сейчас здесь нет, а я, как лунатик, беседую сам с собой?!
На щеках Вадима неровными пятнами проступила пугающая бледность, скулы обострились. Совсем не замечая того, что почти кричит на всю улицу, он с ненавистью смотрел на военный билет, словно держал в руках ядовитую гремучую змею.
- Что же такое со мной происходит на самом деле? Почему все вокруг, словно сговорились, просто издеваются - даже документы подделали?! Вот, смотри сама! Ну, что это? Что, я спрашиваю?!
Вадим ткнул ей в руки раскрытый военный билет. В графе о прохождении службы ровным каллиграфическим почерком какого-то канцеляриста было аккуратно выведено: "Уволен в запас по окончании срока службы". Более никаких записей в билете не было.
Галя перелистала все странички, пытаясь хоть на какой-нибудь из них обнаружить записи, прямо или косвенно подтверждающие рассказ Вадима, однако это не дало результатов. Она закрыла бесполезную книжечку и беспомощно снизу вверх заглянула Вадиму в лицо. Вопреки здравому смыслу и военному билету она верила ему, хотя и не могла объяснить, почему. Просто верила.
- Послушай, Вадик, тебе необходимо успокоиться, - тихо попросила она. - Давай пойдем куда-нибудь - посидим, подумаем, поговорим...
- О чем? - голос Вадима стал глухим и каким-то надтреснутым. - О чем ты хочешь говорить с таким идиотом, как я? Может быть, я вообще опасный маньяк или сумасшедший, который ничего не помнит и не соображает?!! Может, я убийца или...
Вадим схватился руками за голову и закрыл глаза. Но даже за закрытыми веками было видно, как беспокойно они мечутся. Внезапно он опустил голову на скрещенные руки и застонал, зарычал, словно раненный насмерть зверь.
Девушка протянула руку и осторожно провела ладонью по жестковатым волосам. Она хотела пожалеть Вадима, успокоить, но результат получился прямо противоположным. От легкого прикосновения руки он взвился вверх, словно подброшенный пружиной, и отступил на шаг.
- Чего тебе надобно от меня?! Что я тебе - музейный экспонат, какой или уродец?! Бомж я... понятно тебе?! Бомж, алкаш, грязь-мразь и прочая дрянь! Ясно?!
- Ну, зачем ты так?..
Губы Гали задрожали, на ресницах блеснули хрусталики слез, казалось, еще мгновение - и она заплачет. И вот тут Вадим испугался. Он испугался по-настоящему...
"Что же это я делаю, идиот безмозглый?! - пробилась мысль сквозь вихрь безумия, пожирающий беспомощное сознание. - Господи, какая девушка! А я... я ей чушь всякую несу: было - не было... Да какая разница! Плевать! Жив-здоров, руки, ноги на месте - радуйся, а все остальное по боку!"
Вадим неожиданно спокойным голосом произнес:
- Галя, извини меня... просто... я немного запутался в этой жизни...
Он снова присел на скамейку, протянул руку и, обняв девушку, осторожно прижал ее к себе. Она не сопротивлялась, а только едва слышно всхлипнула, уткнувшись носиком в его шею. Вадим почувствовал на коже теплую каплю, которая поползла вниз.
- Не плачь, все будет хорошо... - глупо прошептал он, ощущая, что в этот момент вся его жизнь стремительно изменяется, что изменяется все вокруг, а скорее всего изменяется он сам, глядя на окружающее совершенно новым взглядом.
Галя всхлипнула еще раз, по-детски вытерла кулачком мокрые глаза и робко улыбнулась.
- Правда? - тихо спросила она. - Ты действительно так думаешь?
- Еще бы! - бодро воскликнул он, уже сам веря в это. - Жизнь начинается снова и с чистой страницы, а это значит, что все в наших руках! Я полон сил и готов на любые подвиги!
Галя окинула его критическим взглядом и лукаво усмехнулась.
- Ну тогда, герой, сейчас первым делом отправимся ко мне...
Вадим от неожиданности тупо уставился на девушку.
- Ну и что ты так на меня смотришь? - рассмеялась она. - В таком виде тебя на свершение подвигов отпускать нельзя, сначала необходимо привести в порядок - помыть, постричь... Ясно?
Вадим только молча мотнул головой, во все глаза изумленно глядя на эту удивительную девушку, которая, совершенно не зная его, поверила и протянула ему руку помощи...
- Ну, что же ты сидишь? - спросила она и протянула руку. - Пошли...
Они шли по аллее, пробитой солнечными лучами, словно по длинному замковому коридору с хрустальными колоннами, туда, где шумел город, где сновали автомобили и тысячи людей спешили по своим делам. Они шли к свету новой жизни.

Вторая встреча

В повседневных хлопотах и трудах незаметно пролетел целый год. И вновь пришло жаркое лето.
Время, как известно, лечит раны, особенно если рядом есть хороший и терпеливый человек, способный понять, поддержать и помочь. Галина помогла Вадиму вернуться к нормальной жизни. Честно говоря, она так и не поверила ему, решив, что у Вадима, очевидно, просто были какие-то провалы в памяти или галлюцинации. Она старалась никогда не затрагивать эту тему...
После нескольких недель безуспешных поисков работы, Вадиму удалось все же устроиться грузчиком на одну из коммерческих баз, а затем и снять небольшую квартиру. Все свое свободное время он проводил с Галей, если она не была занята в институте. Девушка очень нравилась ему. В ней было что-то такое, что разительно отличало ее от сверстниц - наверное, дружелюбие, веселый общительный характер и одновременно с этим хрупкая нежность и сердечная доброта. Вадим и сам не смог бы совершенно точно сказать, что именно нравилось ему в девушке, но чувствовал, что уже не может без нее жить. Собственно говоря, и Галя явно симпатизировала ему. По молчаливому обоюдному согласию они не говорили о любви, хотя оба понимали, что сердца их уже связаны незримой нитью искренних чувств. Им было хорошо вместе.
Постепенно Вадим и сам начал верить в то, что вся его прошедшая жизнь просто-напросто приснилась ему. Все отошло куда-то за грань зыбкой вуали, словно подернулось туманом забытья, хотя временами всплывало в сознании и мучило, не давало покоя... Но однажды теплым вечером, возвращаясь с работы...
Беззаботно насвистывая какой-то незатейливый мотивчик, Вадим шагал по центральной аллее проспекта, засунув руки в карманы брюк. Скрытые густым зеленым забором аккуратно стриженых кустов, по бокам шуршали колесами проезжающие автомобили. Это было то самое благодатное время, когда зной уходящего дня уже уступал место вечерней прохладе, возвращая бодрость и наполняя душу чарующей мелодией сумерек.
Настроение было отличное. Через два часа он должен был встретить Галю возле института, а затем они собирались вместе пойти к морю и посидеть в уютном кафе на берегу, любуясь золотисто-желтоватым отблеском полной луны на темной глади залива.
Мимо него, восторженно щебеча, словно шустрые пичуги, пробежала стайка совсем еще молоденьких девчушек. Они спешили в сторону Центрального городского парка - сегодня там должен был выступать очередной слащавый певец, новомодный кумир юных девичьих сердец.
Вадим снисходительно усмехнулся, провожая их взглядом, посмотрел на часы - время еще было, и свернул налево, намереваясь заскочить в угловой магазин за сигаретами. В этот самый момент острая иголочка болезненно кольнула под коленной чашечкой правой ноги.
- Чудесный вечер сегодня! Не правда ли, молодой человек?
Знакомый мягкий баритон прозвучал рядом совершенно неожиданно.
Вадим вздрогнул и остановился как вкопанный, словно налетев на каменную стену. Он почувствовал на спине прикосновение неприятных холодных пальцев, которые вкрадчиво пробежались вдоль позвоночника. Медленно, боясь признаться в этом даже самому себе, Вадим поднял взгляд, еще надеясь, что это ему всего лишь померещилось. Этот голос он не мог спутать с каким-либо другим или забыть, хоть и хотел этого.
Нет, не померещилось. Прямо перед ним, приятно улыбаясь, стоял тот самый вежливый Незнакомец, после неожиданного свидания, с которым жизнь Вадима очень круто изменилась, так круто, что он себе и представить не мог. Сердце екнуло и забилось быстрее.
- Вы?!!
Вадим едва не задохнулся от изумления. Он даже недоверчиво, словно во сне, протянул руку вперед, бессознательно собираясь прикоснуться к загадочному человеку.
"Человек ли он?" - неожиданно мелькнула совершенно нелепая, даже безумная мысль. - А что, если это..."
Он резко отдернул руку, словно от огня.
- Естественно я! А кто ж еще?
Незнакомец улыбнулся еще шире, демонстрируя идеально ровные белоснежные зубы, как у голливудской кинозвезды на рекламе зубной пасты. На нем был все тот же серый респектабельный костюм без единой мятой складки, все та же идеальная прическа. Он совсем не изменился. Казалось, что после той первой и, как надеялся Вадим, последней встречи прошел, не целый год, а всего лишь несколько минут.
Вадим с пробуждающейся надеждой осторожно приблизился к нему, еще не веря собственным глазам.
- Значит, все это... правда?! Все то, что произошло тогда со мной, было на самом деле?!
- Что вы имеете в виду? - недоуменно взметнул брови собеседник.
- Ну-у... перемещение в пространстве или во времени, регенерация... или как это там называется... Я ведь кое-что еще помню, правда, уже не очень четко, но все же...
- Ах, вот вы о чем?! - Незнакомец облегченно вздохнул и как-то совершенно легкомысленно взмахнул рукой. - Поверьте мне, все это не имеет особого значения... Что такое реальность и вымысел - всего лишь две противоположных стороны одной и той же медали, и заметьте - между ними весьма тонкая прослойка... Ну да ладно, когда-нибудь вы, я имею в виду землян, поймете это...
Вадим изумленно отступил на шаг и, заикаясь от внезапно охватившего его волнения, переспросил:
- Ч-что в-вы хотите этим с-с-сказать?
Его голос как-то сразу сел. Неуверенно оглянувшись по сторонам, Вадим уточнил хриплым шепотом:
- Вы что - инопланетянин?!!
Незнакомец снисходительно усмехнулся, пожимая плечами.
- Ну, какая, в самом деле, разница, молодой человек? Допустим, в некотором роде, можно так сказать, что да, хотя все это довольно-таки условно, впрочем, как и многое другое вокруг. Вообще-то я... э-э... - овеществленная направленная голограмма, порожденная вашим же собственным воображением.
- То есть... получается, что я разговариваю сам с собой?
- Ну-у... не совсем... Хотя отчасти так оно и есть... Просто вы видите меня таким, каким вам удобно меня видеть. Если бы я показался в своем истинном обличье, то боюсь, наша беседа могла бы не получиться... так сказать, не состояться по причине некоторых расхождений во взглядах на возможность коммуникабельности... да в общем - не важно!
Вадиму показалось, что его сердце куда-то исчезло, а на том месте, где оно еще секунду назад радостно и самодовольно трепыхалось, остался невесть откуда взявшийся холодный мертвый камень. Почему-то ему стало ужасно тоскливо и одиноко.
- Вы кто - Дьявол?! - обреченно спросил он.
Незнакомец снова снисходительно усмехнулся.
- А вам, молодой человек, что, обязательно нужны какие-то совершенно определенные ярлыки? Вы без них никак не можете обойтись?
- Хотелось бы знать... - сам не понимая отчего, неожиданно заупрямился Вадим.
- Что, например? Есть ли жизнь на далеком Марсе или на загадочной Венере? А может, еще дальше - где-нибудь в созвездии Скорпиона или Харциана, хотя последнее вам явно еще не известно? Но что вам до того?! Вы бессознательно, но упорно, я бы даже сказал - нахально стремитесь туда, куда еще не можете дотянуться, даже не пытаясь осмыслить то, что происходит совсем рядом с вами!
Загадочный собеседник смотрел на Вадима с какой-то едва уловимой насмешкой превосходства, или это только казалось ему, точно сказать не представлялось возможным.
- Что это вы имеете ввиду? - насторожился Вадим.
Краем глаза он заметил двух проходящих мимо парней. Они как-то странно оглянулись на него, при этом, явно не замечая Незнакомца, словно того и вовсе не было. Очевидно, прохожим показалось, что он пьян и разговаривает сам с собой.
Тем временем Незнакомец приглашающе взмахнул рукой в направлении стоящей неподалеку скамейки.
- Давайте присядем на минуточку, так будет несколько удобнее беседовать...
Вадим покорно поплелся следом за ним и осторожно опустился на самый краешек сиденья, словно опасаясь, что оно раскалено. Он с растерянностью следил за собеседником, который, как ни в чем не бывало продолжал свою странную и пока еще малопонятную речь.
- Послушайте, Вадим, а вы никогда не задавали себе такой совершенно простой и сам собой напрашивающийся вопрос: откуда в вашей мифологии взялись всевозможные лешие, драконы, привидения и многие другие, как у вас считают, сказочные существа? Почему у разных народов их описания, хоть и отличаются в некоторых деталях, но в основном очень схожи между собой?! Ну, откуда они взялись?
- Откуда, откуда... из сказок, естественно...
- А если допустить, что все они на самом деле реальны? Что, если они существовали, да и сейчас существуют где-то рядом с вами? Как вам нравится такая версия?
Вадим позволил себе чуть снисходительно усмехнуться.
- Где же они в таком случае так удачно прячутся до сих пор? Что-то я их ни разу не встречал...
Но этот, казалось бы, совершенно неоспоримый и несокрушимый довод был разбит весьма легко и просто:
- А часто ли вы встречаете своих ближайших соседей по дому? Вы всех их знаете, хотя бы в лицо? Или, может быть, согласно вашей логике, если вы их не встречаете, то они тоже не существуют?
- Но это же совсем другое дело! - живо попытался возразить Вадим. - Что тут непонятного?! Просто каждый из них занят своими повседневными делами, заботами... К тому же все они живут в отдельных автономных квартирах. Но все равно...
Незнакомец нетерпеливо взмахнул рукой, перебивая:
- Нет, совершенно не все равно. Представьте себе, что существующая реальность - это тоже некий огромный дом с бесчисленным множеством квартир на разных этажах, в которых обитают неизвестные вам соседи, как вы сами только что сказали, занятые своими повседневными проблемами. Вам никогда не приходило такое в голову?
Вадим даже растерялся.
- Э-э... ну я... Погодите! К чему весь наш разговор?
- Дело в том, что даже совершенно незнакомые соседи, которых вы никогда и в лицо не видели, обязательно подымут тревогу, если в вашей квартире вспыхнет пожар, потому что он, этот самый пожар представляет угрозу для всего дома!
- Ну, допустим, я поверю вам...
Вадим сильно мотнул головой, словно пытаясь стряхнуть назойливое наваждение, и невнятно пробормотал, обращаясь скорее даже к самому себе, чем к своему собеседнику:
- Нет, это просто какая-то чушь... нелепость...
Он резко обернулся к собеседнику.
- И при чем здесь пожар?!
Добродушная физиономия Незнакомца внезапно приобрела жесткое выражение. Ответ прозвучал резко, как выстрел.
- У вас в квартире пожар!
Вадим непонимающе вытаращился на него.
- Вы, я имею в виду люди, чрезвычайно жестоки и агрессивны! - продолжал безжалостно Незнакомец. - Вы совершенно бездумно губите самих себя и свой мир! А ведь это может очень негативно повлиять на сопредельные миры...
Он сокрушенно вздохнул и умолк, будто погрузившись в невеселые размышления. Кажется впервые за время знакомства со своим загадочным собеседником, Вадим увидел на его обычно добродушном лице выражение неподдельной печали.
- Постойте, это же просто какое-то нелепое, ошибочное заблуждение! Мы же цивилизованные люди, в конце концов, а не какие-нибудь полудикие варвары... - загорячился Вадим, пытаясь убедить Незнакомца. - Ну, в самом деле, вы просто ошибаетесь!
Незнакомец озабоченно нахмурился. Внимательно глядя в глаза собеседнику, он произнес жестко и отрывисто:
- Да, вы так считаете?! Почему же тогда вы - цивилизованные люди до сих пор продолжаете убивать своих братьев по крови, не говоря уже о многочисленных братьях меньших, как вы высокомерно называете других обитателей этой планеты?!
Вадим растерянно развел руками.
- Вы не правы, это не совсем так...
- Не так, говорите? А кровопролитные войны - это что, по-вашему - детские забавы?! Чем вы можете объяснить такое неразумное и жестокое отношение к себе подобным?!
Незнакомец внимательно наблюдал за парнем, который, смущенно опустив голову и шумно вздыхая, начал неловко оправдываться.
- Я... ну... честно говоря, не знаю, может быть... мы еще не совсем выросли из своей колыбели... Наверное, мы, как малые неразумные дети, порой еще неосознанно жестоки...
Незнакомец задумчиво покачал головой, словно категорически отрицая слова Вадима. Его голос был твердым и непреклонным.
- Смертоубийство - это вовсе не детские невинные шалости! Вы только подумайте о тех многочисленных беспощадно оборванных жизнях, которые могли бы дать новые всходы, Быть может, целые новые поколения... Возможно, среди них были бы те, кто продвинул бы человечество далеко вперед по пути цивилизации! Кто вправе решать их судьбы, лишать их права на существование?! Вы живете двойной моралью, пытаясь обмануть самих себя... декларируете ценность жизни, цитируете заповедь "не убий" и в то же самое время бездумно и безжалостно губите сами себя, уничтожаете ваше собственное дерево жизни! Вы же уничтожаете свое будущее!!
Наступила короткая тяжелая пауза.
Вадим собрался, было что-то ответить, как-то убедительно оправдаться. Он лихорадочно искал какие-то веские доводы, но... так и не нашел... Вадим только крепко сцепил пальцы рук, так, что костяшки побелели, и уткнулся взглядом в землю. Да и что можно было возразить?.. Как не крути, а его собеседник был кругом прав.
Жесткое выражение лица Незнакомца постепенно смягчилось, он посмотрел на Вадима теперь уже с сочувствием и, словно пытаясь успокоить, тихо сказал:
- Впрочем, может быть, еще не все потеряно...
- Люди не так уж плохи, как вы думаете!
Голос Вадима предательски дрогнул от обиды за все человечество.
- А я этого и не говорил, - мягко возразил Незнакомец. - Я всего лишь констатировал факт вашей, как бы это сказать... гм-м... неосознанной агрессивности. Но, пока еще не совсем поздно, можно все-таки попытаться исправить положение...
С надеждой глядя на собеседника, Вадим произнес:
- Если бы только мы могли от этого избавиться... я имею ввиду агрессивность... Если бы кто-нибудь помог нам...
Незнакомец устало покачал головой.
- В этом вам не сможет помочь никто, если только вы сами не поможете себе... Ваше будущее находится в ваших собственных руках - вы его хозяева... Простите, за высокопарные слова... Но я, собственно говоря, здесь несколько по другому поводу... Дело в том, что у вас появились враги...
- У меня?!
Вадим насторожился.
- Не у вас лично, а у людей, населяющих этот мир... Видите ли, Вадим, вы, я подразумеваю человечество, своей бездумной ”кипучей жизнедеятельностью” и необузданной агрессивностью привлекли к себе внимание... скажем так: некоторых темных сил или сил зла - это уж как вам будет угодно... Вы же, надеюсь, понимаете, что все в мире распределено по чашам весов. Если где-то существует добро, значит, существует и его диаметральная противоположность, то есть - зло, которое не дремлет! Это истина, не требующая доказательств - так было, так есть и так будет всегда, пока будет хоть что-то...
Откинувшись на спинку скамейки, Вадим снова изумленно уставился на собеседника.
- Тьфу ты... прямо-таки какая-то мистика! Вы хотите сказать, что здесь замешана черная магия, колдовство?
Незнакомец сокрушенно покачал головой и слегка пожал плечами.
- Ну почему вы, люди всегда стараетесь все то, что вам не понятно, втиснуть в условные рамки вами же самими придуманных определений? Если уж вам так удобней, то пусть будет так... Но на самом-то деле все гораздо сложнее и запутаннее...
- Я ничего не могу понять...
Вадим чувствовал, что голова от всей этой чертовщины идет кругом, и он и в самом деле уже ничего не может сообразить. Слишком много невероятного услышал он за несколько последних минут.
- И не пытайтесь понапрасну - на это у вас уйдет слишком много времени, да и знаний, честно говоря, пока что не хватит... Просто внимательно выслушайте меня и попытайтесь поверить...
- Хорошо... я постараюсь...
Незнакомец вздохнул, словно собираясь с мыслями, а затем начал объяснять, старательно подбирая слова:
- Зло - это не что-то совершенно отвлеченное, абстрактное, оно реально существует на самом деле, хотя его форма пока еще недоступна вашему пониманию. У него очень много, скажем так, прислужников, которые являются орудиями зла. Однако его сила в большей мере зависит не от них, а от... ментального поля, окружающего тот или иной мир. Если это поле насыщено агрессией и жестокостью, то силы тьмы подбрасывают в этот мир семя зла... можно его назвать, допустим, излучателем агрессии...
Вадим озадаченно глянул на Незнакомца, усиленно пытаясь вникнуть в смысл сказанного.
- Это еще что такое? Что за излучатель?
- Излучатель начинает действовать незаметно, постепенно, исподволь усиливая внутреннюю агрессию, вызывая беспричинную раздражительность, доводя людей до яростного самоубийственного безумия. И, когда они, подобно взбесившимся зверям, начинают уничтожать друг друга, зло торжествует и крепнет...
Внимательно слушая собеседника, Вадим смотрел в землю, все больше и больше мрачнея лицом.
- Очевидно, где-то в нашем мире спрятан такой... излучатель агрессивности? - наконец предположил он. - Нужно всего лишь найти его и уничтожить, вот и все... Где он находится?
Незнакомец медленно отрицательно покачал головой.
- К сожалению, все не так просто, как может вам показаться... Излучатель постепенно, незаметно набирает мощь, черпая ее из ярости и жестокости людей... Пока нам не известно, где он находится... Но вы... ведь вы еще так молоды и чувственны, вы сможете его найти!
- Но почему для этого выбрали именно меня? Неужели нет более достойных, более умных? Почему я?
- А почему бы и нет? - вопросом на вопрос возразил Незнакомец. - К тому же вы прошли через опаляющее душу горнило войны и видели лицо смерти. Вам удалось заглянуть за кромку бытия. Поэтому у вас должно быть более обостренное, чем у других людей, чутье на присутствие зла... или... может быть, вы боитесь ответственности?
В это время откуда-то сверху мягко опустился световой столб, в котором, подобно сказочным золотистым светлячкам, весело кружились мерцающие искры.
- Ох, заболтался я тут с вами, - спохватился Незнакомец, - Мне-то уже давно пора... мое время вышло... А вы, Вадим, хорошенько подумайте о том, что я вам сказал... А теперь - прощайте!
Он легко поднялся со скамьи, сделал шаг внутрь светового столба и начал быстро растворяться в воздухе. В течение какой-то минуты Незнакомец истаял тонкой струйкой белесого дыма.
- Эй! Как же так?! Постойте! Куда же вы?.. - с запоздалым отчаянием окликнул его Вадим.
Но в ответ услышал только отдаленное завывание милицейской сирены. Световой столб резко померк и исчез, словно выключился прожектор, оставив перед глазами лишь расплывчатый фиолетовый контур.
Вадим сокрушенно вздохнул и поднялся со скамейки.
- Ну вот, снова загадки... везет же мне на это дело! - пробормотал он. - Может посоветоваться с кем... рассказать...
Неожиданно сверху, словно бы над самой головой, раздался вкрадчивый голос Незнакомца:
- Я бы не советовал... все равно ведь не поверят...
Вадим резко вздрогнул, словно от электрического разряда, и задрал голову вверх, всматриваясь в темные верхушки деревьев. Но кроме небосвода с первыми звездами, проглядывающими сквозь разрывы в кронах, ничего не увидел.
- Чертовщина какая-то...
Задумчиво опустив голову, он медленно побрел по аллее. Лучезарное настроение, царившее в его душе до этой неожиданной встречи, куда-то улетучилось, уступив место необъяснимо-тревожному предощущению. Вадим и сам не мог понять, чего именно, но слова Незнакомца-пришельца, или кем он там был на самом деле, бередили душу. И слегка ныла правая нога, та самая, с которой все и началось год назад...

НАВАЖДЕНИЕ

Лето неуклонно близилось к своему естественному завершению. Хотя последние дни августа еще дышали остатками летнего зноя, но уже проглядывало первыми желтыми листьями в кронах деревьев унылое осеннее увядание. Ночи стали более прохладными и темными – сумерки накатывали стремительно, а рассветы тянулись тягуче и занудно. Все меньше и меньше заядлых купальщиков задерживалось на пляжах после захода солнца, и все чаще наползали на небосвод угрюмые серые тучи, предупреждая о скором пришествии сезона дождей. Но все же, в основном дни еще были погожими и приносили радость.
В один из таких солнечных дней Вадим с Галей прогуливались по обрывистому берегу за дальним диким пляжем, там, куда вездесущие и назойливые отдыхающие почти никогда не забирались. Девушка бережно собирала хрупкие полевые цветы в букет, из которого намеревалась позже сплести себе венок. Время уже давно перевалило за полдень, и тени начали постепенно удлиняться.
Звонко рассмеявшись очередной особенно удачной шутке Вадима, Галя неожиданно резко свернула в сторону и стремительно сбежала вниз по крутому склону. Она остановилась возле пышного кустарника и, приложив ко лбу ладошку козырьком, посмотрела вверх.
- Вадик! Где ты там? Догоняй!
Стараясь двигаться посмешнее, чтобы развеселить подругу, Вадим трусцой сбежал вниз и попытался с разбегу обнять Галю. Но не тут-то было. Со смехом увернувшись, она резво отпрыгнула в сторону и, подбоченившись, подзадорила его:
- Ишь, какой хитренький нашелся! Ты сначала сумей, поймай, а уж потом и целуй...
- Ну, погоди, стрекоза-егоза! - Вадим шутливо-угрожающе сдвинул брови и, растопырив руки, словно медведь, вразвалочку направился к девушке. - Вот я тебя сейчас!
Притворно взвизгнув, Галя бросилась, было наутек, но тут же остановилась, заметив, что Вадим внезапно замер и настороженно нахмурился, словно к чему-то внимательно прислушиваясь.
Сразу посерьезнев, Галя подошла к нему и участливо спросила:
- Что с тобой, Вадик? Что случилось?
- Как-то все странно... Не могу понять - на душе почему-то вдруг стало тревожно, неуютно...
Вадим решительно взмахнул рукой, словно отгоняя наваждение, и попытался беззаботно улыбнуться, но улыбка получилась какая-то неубедительная, вымученная. Он растерянно провел ладонью по лицу, будто стирая прилипшую паутину, и встряхнулся.
- Да ладно, мало ли чего померещится от духоты... - пробормотал он, ласково беря девушку за руку. – Пойдем лучше к морю!
Галя с постепенно возрастающей тревогой вглядывалась в его лицо, на котором медленно проступало какое-то доселе не виденное ею жесткое выражение. Скулы на лице Вадима резко обозначились и затвердели, а глаза как будто провалились глубоко внутрь и посверкивали нездоровым лихорадочным блеском.
Они как раз обходили кустарник, когда внезапно послышались какие-то неразборчивые грубые крики вперемешку с бранью. Там, за кустами происходило что-то опасное.
Галя испуганно остановилась, пытаясь удержать Вадима за руку, и тихо прошептала:
- Ой! Вадик, что-то мне это совсем не нравится... Давай лучше поскорее уйдем отсюда?!
Но Вадим неожиданно отпустил ее руку и с окаменевшим лицом, не произнеся ни слова, устремился вперед.
Выбежав из-за кустов, он сразу увидел двух парней – худощавого и длинного, как жердь, а за ним приземистого крепыша с бритой головой, которые старательно и методично избивали третьего, со стонами корчившегося на траве. Слышны были только обрывочные матерные вскрики с придыхом:
- Получай, зараза!
- А-а-а... падла!
- Убью, сука!
Нападающие били упавшего ногами, старательно норовя зацепить лицо, которое тот пытался закрыть руками.
- Эй, вы! Ну-ка, оставьте его в покое! - крикнул Вадим, судорожно сжимая кулаки.
Худощавый быстро повернул к нему прыщавое лицо, искаженное гримасой какой-то садистской злобы и, хищно оскалившись, лениво процедил сквозь сжатые зубы:
- А тебе-то какое дело, козел приблудный?! Тоже хочешь получить свою порцию?!
В этот момент подоспела Галя. Она мертвой хваткой вцепилась в руку Вадима и потянула обратно, пытаясь увести его быстрее из этого опасного места.
Увидев ее испуганные глаза, худощавый презрительно сплюнул под ноги и гаденько ухмыльнулся:
- Давай, лопух, вали отсюда по-хорошему и телку свою уводи, а то, как бы невзначай не огорчился...
Крепыш даже не повернулся в сторону вновь прибывших. Тяжело и со смаком хакая, он продолжал методично и самозабвенно вгонять носки своих ботинок под ребра несчастному.
- Вадик, миленький, идем же отсюда, - умоляюще прошептала Галя. – Ну, я тебя прошу, пожалуйста!
Однако Вадим ее уже не слышал. Его плотно стиснутые губы побелели от напряжения, на окаменевших скулах вздулись тугими канатами желваки, а глаза остекленели и сузились. Не глядя на Галю, он грубо отбросил ее руку и упрямо шагнул вперед.
- Ну, мудила, учти, что ты сам напросился! – злорадно хохотнул худощавый и, быстро сунув руку в карман, мгновенно выхватил оттуда откидной нож.
Тускло блеснуло узкое лезвие в занесенной руке, но в тот же момент кулак Вадима с хрустом вошел в нос долговязому. Нож отлетел далеко в сторону, а бандит кубарем покатился в траву. Его сообщник кинулся, было, к неизвестному парню, но, увидев жуткую маску его окостеневшего лица, панически отшатнулся и бросился наутек, не разбирая дороги. Только треск и качающиеся ветки кустарника указывали путь, которым он убегал.
Тем временем худощавый с трудом поднялся на ноги, и с неприкрытым ужасом оглядываясь на Вадима, тоже бросился бежать, всхлипывая и подвывая. Вскоре и он скрылся вдали.
Однако Вадим этого уже не видел. Повернувшись к пострадавшему, он с таким же остервенением, как и его предшественники, принялся пинать ногами несчастного. Его лицо при этом оставалось жестким, в глубине глаз зажегся хищный огонь, а губы были так плотно стиснуты, что даже побелели. Корчащийся на земле парень, судорожно поскуливая, пытался отползти в сторону, но тщетно.
- Вадим! Опомнись! Прекрати! – пронзительно воскликнула Галя. - Ты что, с ума сошел?!!
Она подбежала и с трудом оттащила вырывающегося Вадима от лежащего на земле. Тяжело дыша, Вадим бешено вращал глазами, в которых отражался безумный блеск.
Тем временем потерпевший с трудом поднялся на ноги и, прихрамывая, побежал к дальнему краю поляны, испуганно оглядываясь на Вадима. В его широко раскрытых глазах отражался неприкрытый ужас.
- Господи, это же Николай! – всплеснула ладонями Галя. – Каким образом он сюда попал?
- Не знаю! – грубо ответил Вадим. – Тебе виднее, ведь он твой дружок!
Галя с обидой вскинула на Вадима трепещущий взгляд и, едва не плача, укоризненно пробормотала:
- Что с тобой, Вадик?! Опомнись!
Она испуганно отступила, а затем отвернулась и медленно пошла прочь. Плечи девушки поникли и вздрогнули, она заплакала. Вадим смотрел ей вслед остекленевшим диким взором. Но вот что-то в его взгляде неуловимо переменилось – словно приходя в себя после тяжелого кошмарного сна, Вадим встряхнул головой и окликнул девушку:
- Галя, погоди! Извини меня…
Девушка остановилась и неуверенно оглянулась.
Вадим же снова озабоченно нахмурился и принялся нервно вертеть головой в разные стороны, бормоча:
- Это где-то здесь... я чувствую... где-то совсем рядом... сейчас...
Он несколько раз обернулся вправо-влево, словно выбирая направление, а затем решительно, словно его потянуло магнитом, направился в сторону густого кустарника, покрывающего крутой склон.
- Вадик, ты куда? – окликнула Галя.
- Уходи отсюда! Слышишь?! Уходи немедленно! – ответил, оглядываясь, Вадим. – Тебе здесь нечего делать!
Он раздвинул густые ветви, обнаружив за ними неприветливо темнеющий вход в катакомбы. Оттуда потянуло сырым затхлым воздухом, пропитанным плесенью, словно из гнездовья какого-то неведомого чудища. Наклонив голову, Вадим шагнул в темноту и скрылся.
Боязливо всхлипывая и растирая по щекам слезы, Галя с опаской последовала за ним.
Внутри было сыро и душно. Стены старой штольни покрывал сизый застарелый мох, а под ногами крошился мягкий ракушняк. Где-то в темноте боковых ответвлений катакомб осуждающе попискивали летучие мыши. Здесь явно не ждали непрошенных гостей.
Согнувшись в три погибели, Вадим пробирался по штольне, едва не задевая головой острые выступе на потолке. На его хищно оскаленном лице отражались пульсирующие блики мрачного багрового огня, полыхающего где-то впереди за поворотом.
- Где же ты?! Где?! – глухо рычал Вадим, выставив вперед ладони с растопыренными пальцами так, словно собирался схватить неведомого врага за горло. – Ну, покажись!
Из-под ног с противным визгом бросились врассыпную крысы, но Вадим не обратил на них никакого внимания, устремив остекленевший взор вперед. По его напряженному лицу стекали крупные капли пота, но и этого он не замечал.
В некотором отдалении за Вадимом следовала испуганная съежившаяся Галя. Ей ужасно хотелось броситься наутек подальше из этого мрачного места, но что-то заставляло ее неотступно следовать за любимым.
Завернув за угол штольни, Вадим оказался в небольшом помещении с высоким сводчатым потолком и внезапно остановился, словно налетев на невидимую стену. Он прикрыл ладонью глаза от слепящего багрового света, который шел из небольшой ниши в боковой стене. Там, на ковре из медленно шевелящихся черных отростков, лежала пылающая сфера.
- Ой, что это такое? – сдавленно прошептала Галя, судорожно впиваясь пальцами в плечо Вадима.
Но тот даже не почувствовал боли, застыв на месте, словно изваяние.
Черные отростки забеспокоились, зашевелились быстрее. Они вроде бы почувствовали присутствие посторонних. Замерев на какое-то короткое мгновение, словно прислушиваясь, они потянулись в сторону людей.
По поверхности сферы змеились раскаленные молнии, непрестанно свиваясь в причудливые узоры и тут же снова распадаясь. Откуда-то из глубины на поверхность всплывали обрывочные видения. Казалось, пылающий шар бессистемно демонстрировал фрагменты кинохроники.
Вот на короткое мгновение мелькнуло искаженное лицо небритого солдата в длиннополой шинели. Стискивая побелевшими от напряжения пальцами длинную винтовку со штыком, он с безумной яростью колол уже бесчувственное тело противника. Рядом с ним вздыбилась взрывом земля, заволакивая изображение черным дымом, а когда дым разошелся, появилось изображение дымящегося города с высоты птичьего полета. Высоко над городом в чистом голубом небе шла армада тяжелых бомбардировщиков. Из их разверстых подбрюший, словно из сеялок, густо сыпались черные семена, прорастающие на улицах города взрывами.
Мелькали еще какие-то видения, но Вадим не успевал за ними следить. Стиснув зубы, он шагнул вперед и, наклонившись к нише, выдернул пылающую сферу из шевелящегося ложа.
Черные щупальца попытались, было впиться в руки, но, как-то враз обессилев, опали вниз и, несколько раз судорожно содрогнувшись, замерли без движения.
Галя с ужасом смотрела на Вадима, зажав рот ладонями. А он стоял и наряжено вглядывался в пылающую сферу, словно надеясь прочесть в ней что-то очень важное для себя. Там в глубине среди тяжелого багрового пламени тяжело ворочалось нечто беспредельно-черное и страшное.
- Так вот что ты такое! – пробормотал Вадим. – Ну, держись!
Он поднял высоко над головой шар и со всего размаха швырнул его в стену штольни. Ударившись о камень, сфера взорвалась и разлетелась мириадами сверкающих осколков. Полыхнуло жаркое пламя, опаляя лица. В месте удара на стене вспухло черное облако, которое начало оплывать вниз и растекаться по полу. Стены задрожали. Сверху посыпалось мелкое каменное крошево.
Словно приходя в себя, Вадим быстро схватил за руку оцепеневшую Галю и побежал к выходу. Позади них что-то рычало и угрожающе ворочалось. Стены штольни сотрясались все сильнее.
Наконец впереди показалось светлое пятно выхода, и через несколько мгновений Вадим с Галей выскочили наружу. И в этот миг их настиг подземный удар.
Словно земля ушла из-под ног. Они повалились на траву, а из входа в штольню с грохотом вырвалось облако пыли вперемешку с дымом. Тяжело охнуло, и несколько валунов, величиной с кулак, выкатившись из пыльной тучи, остановились у ног юноши и девушки.
Все стихло. Только чайки тревожно кричали, поднявшись высоко в небе. Да еще где-то неподалеку подал хриплый голос дежурный буксир, который в это время подходил к пирсу.
Вадим с трудом поднялся на ноги и оглянулся по сторонам, словно впервые видя окружающее. В глазах еще плавали радужные пятна, а в ушах шумело, будто волны прибоя с грохотом накатывали на скалистый берег. Этот шум отдавался в висках пульсирующей болью.
Галя тоже встала и, отряхивая запыленное платье, с тревожной неуверенностью обратилась к Вадиму:
- Что это было?.. Мне показалось...
Но она не договорила, словно споткнувшись о какую-то ужасную догадку. Глаза девушки расширились, а губы побледнели.
- Неужели бомба?.. – прошептала она.
- Н-не знаю... – запинаясь, произнес Вадим. - Во всяком случае, что бы это ни было, его уже больше нет... Все кончено...
Не хотелось рассказывать девушке о том, что узнал знойным вечером в аллее проспекта от таинственного собеседника. Да и что он мог ей рассказать? О том, что кто-то пытается подбросить человечеству семена зла?! Час от часу нелегче… ведь никто в здравом уме не поверит такой истории, а доказать нечем.
- Может быть, мальчишки случайно соорудили что-то типа взрывпакета, а потом потеряли интерес к нему и забыли, – попробовал Вадим успокоить девушку.
Но та недоверчиво покачала головой.
- Ой, что-то непохоже… Ты же сам видел, эта штуковина была как живая, да еще и полыхала огнем… Постой! У тебя же руки обожжены!
Галя поспешно схватила Вадима за руки и повернула ладонями вверх.
- Ничего не пойму… - растерянно пробормотала она. – Даже и следа никакого не осталось… вот только грязь…
- Ну, ничего, - успокоил Вадим. – Грязь мы смоем. Сейчас придем домой и быстренько с мылом помоемся. Помнишь, как это у Корнея Чуковского: "А немытым трубочистам – стыд и срам!"
Он постарался придать лицу потешное выражение, изображая из себя разнесчастного грязнулю. Однако Галя даже не улыбнулась.
- Перестань, пожалуйста, дурачиться! – серьезно попросила она. – Ведь там на самом деле было что-то страшное и непонятное… ты же сам видел!
Девушка обернулась и указала в сторону входа в катакомбы, где уже начала постепенно оседать пыль. Самого входа более не существовало – он был завален огромными каменными глыбами. Очевидно, от взрыва обрушился потолок, погребая под собой тайну пылающей сферы.
Галя с беспомощной растерянностью оглянулась на Вадима.
- Не волнуйся, - успокоил ее Вадим. – Что бы там не было на самом деле, теперь его уже больше нет, да и никто пострадать не сможет, потому что все завалено – мальчишки туда забраться не смогут.
Он обнял Галю за плечи и, прижав ее к себе, медленно повел девушку к тропе, ведущей вверх по склону.
Удлинившиеся тени от густого кустарника протянули свои темные щупальца к нагромождению камней у бывшего входа в штольню. Казалось, они пытались просочиться в узкие щели среди валунов. А может, это всего лишь так казалось? Кто знает. На пустынном участке берега никого не было, и вскоре мягко накатившие августовские сумерки поглотили и тени, и груду камней.
* * *
Крупные звезды, словно алмазная россыпь, мягко мерцали на темном небосводе, маня в бескрайнюю неизвестность. Тихий теплый вечер нарушала лишь приглушенная приятная мелодия, доносящаяся из распахнутого окна на втором этаже старого дома. Иногда, шелестя покрышками по мостовой, проезжали редкие легковые автомобили.
Вадим и Галя подошли к подъезду и остановились, взявшись за руки. Девушка с нежностью заглянула в его глаза и, слабо улыбнувшись, полушепотом произнесла:
- Какой чудесный тихий вечер, правда? Даже не верится в то, что произошло с нами сегодня там, на берегу моря… словно это был какой-то кошмарный сон…
- Пусть это был сон, который никогда не повторится. – откликнулся Вадим. - Теперь все позади, все кончено…
Он потянулся к Гале и поцеловал ее в губы. И в этот миг неожиданно раздался противный визг тормозов и звук тупого удара, сопровождаемый звоном разбивающегося стекла. Вслед за этим послышались громкие возбужденные голоса.
На противоположной стороне улицы возле двух столкнувшихся автомобилей водители поносили друг друга грязными словами. Неподалеку от них остановился подросток с собачонкой на поводке. Разинув рот, он с восхищением слушал отборную брань. Собачонка потянула, было его в сторону, но мальчишка, не глядя, пнул ее ногой. От удара собачонка упала и заскулила, но хозяин даже не посмотрел на нее.
Из-за угла на большой скорости вывернула милицейская машина с включенной мигалкой. Бросая на стены мигающие блики и оглашая улицу заунывным воем, она промчалась мимо в направлении главного проспекта. Сидящие в ней равнодушные блюстители порядка даже не повернули головы в сторону аварии. Они над чем-то смеялись, беседуя между собой.
Вадим и Галя провели милицейскую машину взглядами, а затем с тревогой посмотрели друг на друга.
- Я ошибся, - сурово произнес Вадим. – Еще ничего не кончено. Это только начало…
- Что же будет дальше? – робко спросила Галя, с надеждой заглядывая в его глаза.
Вадим вздохнул, словно собираясь с силами, обнял девушку и прошептал:
- Это зависит от нас, от людей. Зло пока еще крепко сидит в этом мире, и корни его пьют силу из потаенных затемненных глубин человеческих душ, куда сами люди боятся заглядывать... Еще предстоит долгий путь... путь возвращения к свету, к огню, который когда-то подарил людям Прометей... Но я надеюсь, нет, я уверен, что мы справимся!
Далекие звезды в недосягаемой вышине беззвучно взирали на Землю, на влюбленных, плывя в Вечности и храня память миров и бесчисленных поколений. Их чистый свет напоминал рассыпанные по темному бархату жемчужины.