Свернуть панель
Навигаторы…
Авторы
Благодарности
Где найти
Голосования
Дизайнерский Бутик
Доска объявлений
Доска почета
Звёзды кино
Землячества
Календарь
Кинодневники
Клубы
Клубы VIP
Конкурсы
Кулинарная книга
Лица форума
Онлайн-опросы
Переводы
Подарки
Подборки
Поздравления
Ролевые игры
Самиздат
Сериалы
Собст.творчество
Фанфики
FAQ
Регистрация
Вход
Полная версия
Рассказчик:
» Глава 05. Дыхание тьмы. Часть 3
Бледная луна все ниже опускалась к горизонту, скользя в разрывах серых облаков. Ночь была уже на исходе, но в родовом замке Мелрода царило не по времени шумное оживление. Всюду с озабоченными лицами сновали многочисленные слуги, таская объемистые тюки, сундуки и корзины с провизией. Они исполняли приказ барона Греттира снарядить в дальнюю дорогу обоз, который должен был выступить на рассвете. Вместе с обозом из отчего дома уезжала на запад единственная дочь барона - Лута. Он отправлял ее в Западные ворота к своему двоюродному брату - барону Бродиру.
Сидя в просторной гостиной перед пышущим жаром камином, Греттир беседовал с дочерью. Они горячо спорили. Лута пыталась уговорить отца, но барон был непреклонен. Он твердо стоял на своем, хотя очень любил дочь.
- Отец, я не хочу никуда уезжать! Я останусь с тобой, ну, пожалуйста! - настаивала девушка.
- Нет, нет и еще раз нет! - категорично возразил барон. - Ты сама прекрасно знаешь, как я тебя люблю и всегда потакаю твоим маленьким прихотям и капризам, но на этот раз ты должна сделать именно так, как я тебя прошу! Впервые в жизни я требую от тебя беспрекословного повиновения!
- Но я умоляю тебя - разреши мне остаться?!
Греттир ласково посмотрел на дочь. В уголках его морщинистых серых глаз таилась застарелая усталость и тревога. Слухи о позорном союзе Форвана с Эрденехом уже докатились до Мелрода и вызвали всевозможные кривотолки среди местного населения. О свадьбе Луты и Этмора не могло быть и речи. А следом пришла еще более неприятная весть о том, что объединенные войска выступили в поход против Горных баронств. Это уже и вовсе не на шутку встревожило барона Греттира. Союз Форвана и Эрденеха грозил всему Вальгарду затяжной кровопролитной войной.
К тому же последнее время в мире вообще творилось что-то необъяснимое и очень тревожное. Нынешней зимой белые волки пересекли Малурийский тракт ( сам по себе небывалый случай ) и продвинулись далеко на юг, аж до Лесной гряды. Говорили, что их видели даже недалеко от моста через сухое русло Старицы, а это уже и вовсе невероятно! Так далеко они еще никогда не забирались. Но, говорят, нет дыма без огня...
А несколько дней назад из-за Гиблого кряжа доносился какой-то громоподобный рокот, дрожала земля. Все это очень настораживало, и барон решил на всякий случай на некоторое время отправить дочь в гости к своему родичу в крепость - порт. Он надеялся, что там ей ничто не будет угрожать. Сам Греттир был не робкого десятка и привык любую опасность встречать лицом, но Луту хотел уберечь от невзгод и тягот военного времени.
- Нет, мое решение окончательное! - решительно сказал он. - Ты едешь к дяде Бродиру. Когда все уляжется, думаю, что в конце весны или в начале будущего лета, я заберу тебя домой.
В глазах дочери блеснули слезы, но барон был неумолим.
- Возьмешь с собой Асту, чтоб не скучать в дороге, да и там, у дядюшки она тебе пригодится. Провожатыми с тобой поедут десять моих лучших воинов во главе с Гелли. Он доставит тебя прямиком в Западные Ворота к Бродиру, и мне будет спокойнее за тебя.
- Но ведь Гелли совсем старый. Ему, наверное, будет очень нелегко преодолеть такой дальний путь? К тому же ты, отец, так привык к нему, наверное, тебе будет без него трудно...
Греттир усмехнулся.
- То, что у него седая голова, еще ни о чем не говорит. Гелли крепкий закаленный в многочисленных битвах ветеран и в седле сидит, как влитой. Он спокойный и рассудительный. Я доверяю ему, как самому себе! А меч в его руке держится куда как получше, чем у иных разухабистых молодцев!
- Ну что ж, - вздохнула Лута, - будь по-твоему, отец. Раз ты так решил, значит тебе виднее.
- Вот и умница.
Барон поднялся и к стрельчатому окну. Пристально глядя в него, он неожиданно печально произнес:
- Как быстро и безжалостно бежит время... Вот уже и светает... Тебе пора.
Он помог дочери закутаться в меховую шубу, неспеша оделся сам, и они вместе направились к выходу.
Небо с восточной стороны горизонта уже посветлело, разливая по двору замка предутренний сумеречный свет. У самого порога стояли просторные сани, запряженные тройкой крепких гривастых лошадей. Позвякивая бубенцами, они нетерпеливо рыли копытами сбитый снег. В санях, устроившись на сенном тюфяке, рядом с багажом сидела молоденькая бойкая служанка Аста. Она исподтишка постреливала лукавыми глазками в сторону гарцующих на боевых конях рослых молодых воинов.
Все уже давно были готовы выступить в дорогу, ждали только одну Луту.
Греттир крепко обнял дочь, ласково поцеловал, а затем бережно усадил в сани, укутал шубами и накрыл ей ноги пушистой накидкой из овечьей шерсти.
- Ну, с Богом! - сказал он, махнув вознице рукой.
Сани плавно тронулись, выезжая за ворота замка. Всадники колонной по два последовали за ними. Возле барона ненадолго задержался лишь верный Гелли. Он внимательно посмотрел в его печальные глаза.
- Не извольте беспокоиться, сударь, - доставим вашу дочь по назначению в целости и сохранности! - cказал Гелли.
Воин дал коню шпоры и поскакал вдогонку за остальными.
Ворота закрыли. Барон Греттир какое-то время постоял посреди двора, словно не зная, что ему делать дальше. Он как-то враз осунулся и постарел еще больше, его плечи поникли, казалось, на них навалилась непомерная ноша.
Но вот он медленно выпрямился, черты его лица вновь отвердели. Подозвав к себе начальника стражи, барон властным голосом приказал:
- Удвоить посты! К Гиблому кряжу отправить конный разъезд! Подготовиться к обороне замка!
- Но ведь в округе ни одной живой души, мой господин, - попытался, было, возразить начальник стражи. - От кого, упаси Бог, борониться-то будем?
Греттир так сурово глянул на него, что у того сразу пропало всякое желание спорить.
- Будет исполнено, господин... - пробормотал воин, виновато склонив голову.
Не оглядываясь на подданного, барон повернулся и неспеша направился прямиком в оружейную комнату. Какая-то тревожная давящая пустота под сердцем не давала ему покоя, угнетала и пугала его. Предчувствие неотвратимо надвигающейся беды тяготило, отбирая душевный покой.
Блеклое утреннее солнце, неуверенно поднимаясь над горизонтом, едва брезжило сквозь низко стелющиеся над самой землей косматые тяжелые тучи. Угрюмо молчала пустынная заснеженная равнина. Ничто и никто не нарушал ее холодной белизны.
Дозорный отряд вскоре ушел к Гиблому кряжу, и в замке опять воцарилось сонное спокойствие.
День тянулся невыносимо медленно. Время едва-едва перевалило за полдень.
Часовой в овечьем полушубке, дежуривший на дозорной вышке, облокотился на толстую поперечную жердь ограждения. Зевая и почесываясь, он лениво глазел в сторону виднеющегося вдали темного кряжа. Внезапно сонную одурь с него как рукой сняло. Он весь напрягся, тревожно вглядываясь вдаль из-под козырька ладони.
Со стороны гор быстро приближалась какая-то темная полоса.
Часовой чертыхнулся и ударил в сигнальный колокол.
Тотчас замок словно ожил. Во внутренний двор со всех сторон начали сбегаться встревоженные люди. Из караульного помещения выскочил, застегиваясь на ходу, начальник дневной стражи. Почти одновременно с ним на крыльце парадного входа появился барон Греттир. Все с явным удивлением взирали на него, да и было отчего: барон вышел уже облаченным в сверкающие боевые доспехи, словно заранее готовился к битве. Он оперся на тяжелый двуручный меч и громко осведомился:
- Что случилось?
- Со стороны Гиблого кряжа к замку что-то приближается! - взволнованно сообщил воин.
- А поточнее можно?! Что или кто? Сколько? Как далеко?
Часовой оглянулся на север и растерянно ответил:
- Вроде бы похоже на какое-то войско... Далековато будет, господин, не разглядеть...
- Дозорный отряд вернулся?
- Нет еще.
- Ясно...
Барон потемнел лицом. С минуту он глядел перед собой ничего не видящим взором, беззвучно шевеля обескровленными губами, словно читая молитву. Обитатели замка Мелрода, затаив дыхание, с испугом и одновременно с надеждой смотрели на своего господина, ожидая его распоряжений.
Наконец Греттир пришел в себя и обвел присутствующих каким-то странным взглядом, в котором сквозила печаль и отрешенность.
- Что делать, сударь? - не утерпел начальник стражи.
Барон заговорил медленно, тяжело роняя слова. И от этих суровых слов людям стало страшно, потому что никогда прежде не видели они своего господина таким угнетенным и не слышали от него подобных речей.
- Готовиться к битве, всем... кто останется в замке... Если кто захочет уйти, то я не держу... хотя, вряд ли это поможет... Я правил вами, быть может, строго, но старался быть справедливым, в этом мне Бог свидетель. А теперь я освобождаю всех от клятвы на верность, ибо предвижу, что завтрашний день уже не наступит для древнего и гордого замка Мелрода...
Греттир обреченно склонил голову и, в наступившей вслед за его словами гробовой тишине, медленно повернулся и скрылся в замковых покоях, затворив за собой дверь.
Разом загомонили собравшиеся во дворе.
- Чудные речи ведет барон, даже страшновато как-то стало...
- А чего бояться?! Отобьемся, не впервой!
- Ты что, разве не слыхал, о чем он говорил?! Всех отпустил, это тебе не так просто!
- Может, и в самом деле уходить?
- Куда ж ты пойдешь, дурья твоя башка?! Зима, белые волки неподалеку, да и враги на подступах к замку!
- Что за враги-то? Откуда взялись?
- От Гиблого кряжа идут, стало быть, из Потерянного края...
Неожиданно истошно взвыла какая-то баба, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Мужчины хмуро и озабоченно переглядывались.
- Ладно. Чего зря языки чесать?! - решительно рубанул ладонью воздух один из них. - Идти нам все равно некуда! Так стоять, сложа руки, - это уж точно пропадем зазря, а с мечами в руках, авось, и отобьемся. Вооружайся - и на стены!
Решение было принято, и это как-то сразу подняло настроение, приободрило. Шумной толпой люди направились вслед за начальником стражи к арсеналу.
В это время последний из владетелей замка сидел в самой дальней комнате, которая находилась за спальными покоями. На столе перед ним лежал темный матовый шар, величиной с голову быка. Греттир, не мигая, пристально смотрел на него, словно пытаясь проникнуть взором сквозь его поверхность.
Это был магический родовой шар Мелродов. Он передавался из поколения в поколение от отца к сыну или внуку. Когда и откуда он появился, этого уже никто не помнил, но каждый новый правитель замка от рождения обладал властью над шаром и мог в любой момент вопросить его о будущем. Магический шар обычно показывал различные отрывочные видения, исходя из которых, правители принимали порой очень важные решения.
После отъезда дочери, одолеваемый тяжелыми предчувствиями, барон Греттир обратился к шару, как уже неоднократно делал это раньше. Но сегодня все было иначе.
Вначале барон увидел несколько эпизодов из прошедшей жизни замка. Перед его взором промелькнули расплывчатые образы рослых суровых витязей - его прославленных предков, основавших и правивших этой неприступной цитаделью вот уже много веков. Постепенно видения приближались к нынешним временам, становясь все более отчетливыми. В одном из них Греттир узнал своего отца, стоящего с непокрытой головой на высокой крепостной стене и посылающего твердой рукой одну за другой стрелы в ряды врагов, штурмующих стены Мелрода. Рядом с ним белобрысый мальчонка, присев на корточки и глядя на стрелка восхищенным взором, подавал ему стрелы. В этом мальчугане Греттир узнал себя, и легкая улыбка на миг разгладила его жестко сжатые губы. Как легко и просто все казалось ему тогда...
Но вот магический шар показал события сегодняшнего утра.
Прощание с дочерью.
Отряд выезжает за ворота.
На мгновение изображение померкло, съежилось, а затем вспыхнуло с новой силой. Греттир увидел свой замок с высоты птичьего полета. На много лиг вокруг не было видно ни одной живой души, лишь от Гиблого кряжа надвигалась какая-то темная полоса. Не было в ней ни порядка, ни каких-либо признаков воинских построений. Это скорее походило на некую неорганизованную орду, которая нахрапом перла прямиком к родовому замку.
Изображение дернулось, быстро увеличиваясь. Что-то весьма необычное в приближающейся толпе насторожило барона. Он резко подался вперед, пытаясь разглядеть то, что привлекло его внимание. Но в это мгновение внутри магического шара появилось какое-то маленькое черное пятнышко. Оно начало стремительно набухать, превращаясь в клубящуюся непроглядную тьму, которая вскоре заполнила весь шар. Казалось, эта зловещая тьма пытается вырваться из хрустальной сферы. Внезапно по поверхности шара зазмеились мелкие трещинки, покрывая его сплошной сетью.
Греттир отшатнулся, с ужасом глядя на, казавшийся вечным и незыблемым, символ благополучия замка. Все было кончено. Родовой магический шар Мелродов, долгие века служивший им верой и правдой, превратился в потрескавшийся круглый булыжник.
Барон сидел совершенно неподвижно, словно изваяние. На белом, как мел, лице застыли расширившиеся остекленевшие глаза. Казалось, он даже не дышал.
На дозорной вышке вновь тревожно ударил колокол, затем еще раз и еще... Обитатели замка все, как один хлынули на крепостные стены поглядеть на приближающееся вражье войско. В том, что это было войско неприятеля, уже никто не сомневался. Собрались все, от мала до велика, с напряжением вглядываясь в накатывающую лавину. Уже слышен был гул и хруст снега под ногами врагов.
- Мать честная! - сдавленно выдохнул кто-то. - Это что ж такое, что за напасть?!
Передние ряды вражьего воинства уже настолько приблизились к стенам, что их можно было разглядеть невооруженным взглядом.
- Господи, сохрани и помилуй! Войско нелюдей!!! - растерянно пробормотал начальник стражи.
Снежная пыль клубами взвихрялась перед наступающей ордой. Кого в ней только не было! Жуткие невероятно кошмарные создания, такие, что и в страшном бреду не привидятся, шли, скакали, ползли, ковыляли, топча белый саван равнины бесчисленным множеством ног или того, что их заменяло. В молчаливом и от того еще более ужасном безмолвии вся эта разношерстная нечисть перла нескончаемым потоком к стенам крепости.
- Зажигай костры! - неожиданно грянул за спинами людей зычный голос барона Греттира.
Все невольно оглянулись.
Правитель Мелрода стоял, гордо расправив плечи. Смертельная бледность придавала его лицу выражение непоколебимой решимости. Словно и не он стоял сегодня посреди двора потерянно ссутулившись, как старик. Люди вновь, как в прежние добрые времена, видели своего отважного, умелого и решительного барона.
- Братья и сестры! Так говорю я вам, ибо нет сейчас среди нас господ и слуг! Враг у стен замка. Враг небывалый и лютый. Бейтесь до последнего, потому как пощады от прислужников тьмы не будет никому. Разите нечисть во славу Господа нашего, а ежели не судьба нам встретить завтрашний рассвет, так знайте - десница божья над нами, и души наши, не отягощенные тьмой и злом, он примет в лоно свое! А теперь - с Богом!
Словно бы свежий ветер пронесся по рядам защитников замка, вливая в людей новые силы, просветляя лица. Воины, прислуга, простые мужики и женщины, даже дети - все, кто мог держать оружие в руках, дружно бросились к бойницам. Громко и грозно протрубил боевой рог, возвещая округу о начале битвы. Бойницы ощетинились наконечниками копий и стрел.
Орда приблизилась вплотную и, не останавливаясь ни на одно мгновение, с налету полезла на стены. Твари громоздились друг на друга, непостижимо быстро вырастая в штурмовые приметы. Задние ряды напирали на передние, безжалостно давя и калеча своих же союзников, поспешно взбирались на них, чтобы в свою очередь лечь в основание живой насыпи. А по ним уже карабкались следующие, еще и еще... Не было видно ни конца и ни края этой ужасной лавины.
Дружно и грозно запели спущенные тетивы луков и арбалетов. Первые стрелы ушли в гущу наступающих тварей, неся погибель слугам тьмы. На их безобразные головы и туши посыпались тяжелые камни. Но что им, не ведающим ни страха, ни жалости, было до того?! На погибших, расталкивая друг друга, лезли и лезли все новые чудища. Они не считались с потерями, гонимые слепой злобой и черной волей пославшего их.
Лучники рвали с остервенением тетивы, посылая стрелу за стрелой в гущу врагов - промахнуться было невозможно. Копейщики били копьями в выпученные глаза и оскаленные пасти верхних тварей и тут же выдергивали оружие из скатывающихся вниз туш за ремни, привязанные к древкам. Но все выше и выше громоздятся живые приметы. Кое-где они уже сровнялись с бойницами.
Дружинники у Греттира хороши - каждый свое дело знает! Быстро смекнули, что к чему, всем скопом дружно навалились - искололи, искромсали в пух и прах верхушку вражьей пирамиды, что оказалась выше других. А бабы да мальцы довершили начатое дело, обрушив сверху на тварей самый настоящий камнепад. Рассыпался, развалился штурмовой горб.
Пока с этим управились, в другом месте прорвало. Эх, не доглядели - так вашу разэдак! Вывалилась из бойницы лохматая туша о шести лапах, ударила длинным изогнутым хвостовым шипом в спину воина, рубившего в это время мохнатоногого монстра ростом с теленка, и прошибла его насквозь - не спасла даже вороненая кольчуга.
Барон ринулся к прорыву, как ураган, круша и кромсая мечом сующихся в бойницы прислужников тьмы. Подоспевшие ему на выручку латники взяли на копья шипастую бестию и сбросили на головы наступающих.
- Смолу! Смолу лейте! - закричал барон, яростно орудуя мечом. - Выворачивайте котлы на приметы, да пошевеливайтесь!
- И-и-эх! - дружно выдохнули мужики, опрокидывая за крепостную стену огромные котлы с кипящей смолой. Черная дымящаяся лава хлынула вниз обжигающим потоком. Рев, треск, шипение, душераздирающий визг - все смешалось в невообразимо дикую какофонию звуков. Давя и калеча друг друга, вражье войско отхлынуло от стен крепости, оставляя после себя сплошной вал изуродованных мертвых тел.
Что, не понравилось?! Знай наших!!!
Защитники замка возликовали.
- Ну, все, теперь отобьемся!
Казалось бы, и впрямь грозный противник отступил, понеся огромные потери. И хотя среди людей барона Греттира тоже были погибшие и тяжелораненые, но остальные воспряли духом. Воины смотрели на войско неприятеля уже без внутреннего содрогания. Заскрипели подъемные лебедки, натягивая толстые цепи, на которых были подвешены огромные стальные котлы для смолы. Уже подносили из арсенала целые тюки новых стрел; оживленно гомоня, мальцы тащили новые тяжелые копья со стальными навершиями, взамен сломанных и утерянных во время первого приступа. Женщины-травницы пользовали раненых.
Барон почувствовал наполняющую его уверенность.
"Одолели люди первый страх перед невиданным врагом. - думал он. - Теперь-то уж точно выстоят. Коль отбили приступ раз, сдюжим - отобьемся и вдругорядь!"
Греттир уж было повернулся, собираясь спуститься по караульной лестнице во внутренний двор замка, когда почувствовал, как вокруг что-то неуловимо изменилось. Какая-то гнетущая неизбывная тяжесть навалилась на него, пригибая к земле. В голове помутилось; перед глазами поплыли размытые охристо-багровые пятна. Неожиданно сфальшивив, захлебнулся сигнальный рог. Смолкли бодрые голоса воинов, скрип лебедок. В наступившей гробовой тишине из-за стены пришла волна удушающей жути.
С трудом повернув негнущуюся, словно одеревеневшую шею, барон Греттир глянул на равнину.
Войско неприятеля расступалось, образуя широкий проход, в котором показался странный всадник на чудовищном коне. Собственно говоря, на коня это чудище походило лишь отдаленно. Лоснящееся длинное тело его было сплошь покрыто матово поблескивающей чешуей. Голова принадлежала громадной рептилии, а ноги напоминали морщинистые заплывшие жиром столбы. Седок был человеком, но именно в нем и таилась главная угроза - это Греттир почувствовал с первого взгляда.
Воздев оголенные руки над головой, всадник начал что-то произносить нараспев. Слова были непонятные, гнусавые и оттого еще более страшные.
- Колдун!- словно эхо пронеслось по рядам защитников.
Вокруг высоко поднятой руки всадника начала сгущаться тьма. Она тяжело клубилась, извивалась спиралями, причудливо сплетаясь в тугое веретено, которое становилось все толще и длиннее. Воздух наполнился низким гулом, похожим на утробное ворчание почти на грани слышимости. Постепенно грозное веретено превратилось в огромное темное копье. Казалось, его наконечник с жадностью поглощает свет, впитывает его в себя без остатка. И тогда всадник, привстав в стременах, метнул его в сторону замка, выкрикнув какое-то страшное корявое слово.
Мягкий, но мощный удар потряс до основания родовое гнездо Мелродов. В том месте, где громовое копье тьмы ударило в крепостную стену, древняя кладка не выдержала. Падая с высокой стены, Греттир безумным взором остекленевших глаз видел, как выворачивались из своих извечных мест огромные, казалось, несокрушимые каменные глыбы, и рушилась незыблемая твердыня отцов и дедов, не знавшая прежде поражений. Вокруг трещало и гремело; крепкая кладка разрывалась, как обычная бумага. С ужасающим грохотом обвалился участок старинной толстой стены меж двух древних сторожевых башен, подняв целую тучу пыли.
Барон упал на землю и откатился на середину двора, слыша отвратительный хруст собственных костей. Он с трудом приподнялся на единственной чудом уцелевшей руке. Кровь из разбитой головы сплошным потоком заливала глаза, но Греттир, скрежеща зубами, с яростной ненавистью глядел в оседавшие клубы пыли, откуда уже выходило ужасное войско, ведомое колдуном. Обида и безнадежность сдавили горло железной хваткой, и тогда, собрав остатки сил в отчаянном порыве, последний барон из никем не покоренного древнего рода Мелродов обратил свой взор к небесам.
- Отец наш небесный, молю тебя об одном: не дай погибнуть детям твоим в лапах богомерзких созданий! Прими души наши, сохрани и спаси их от ненавистной тьмы!
Столько невероятной муки, безграничного страдания, отчаянной надежды и истинной веры было в этих простых словах, что свершилось воистину великое чудо. Грянули с небес золотые трубы, заглушив все звуки, и время неожиданно застыло на полном скаку. Сквозь разодранные в клочья тучи хлынули на истерзанную землю потоки ослепляющего света, затопив все вокруг нестерпимым ярким сиянием. А когда сияние исчезло, не осталось в окрестностях, да и в самом разрушенном замке ни единой твари, пришедшей сюда из Потерянного края. Лишь безжизненные изломанные тела людей покрывали землю и осиротевшие стены крепости. Но, странное дело, на лицах умерших не осталось и следа ужаса или отчаяния. Их смягчившиеся черты выражали покой и умиротворение.
Сам барон Греттир - последняя ветвь некогда могучего и прославленного древнего рода, чьи корни уходили во тьму предначальных времен, лежал навзничь посреди обширного двора, свободно раскинув в стороны изломанные руки. Резкие глубокие морщины разгладились, и на высоком благородном челе читалась печать уже неземной отрешенности, а где-то в самых уголках губ притаилась едва приметная светлая улыбка, словно в последний миг явилось ему какое-то необъяснимо радостное видение.
Полная тишина. Нет ни ветерка, не слышно ни звука. На сверкающей под морозным солнцем заснеженной из края в край белой равнине - ни единой души. Нет свидетелей, нет очевидцев, и некому будет рассказать людям о невероятном и необъяснимом, случившемся в древнем замке Мелродов. Долго и безуспешно будут ломать головы потомки, пытаясь объяснить необъяснимое и высказывать всевозможные неправдоподобные догадки одна невероятней другой. Пройдут долгие столетия, промчатся над землей вихри исторических потрясений и природных катаклизмов, и, возможно, тогда эти догадки, обрастая вымышленными подробностями и приукрашенные буйной фантазией рассказчиков, станут прекрасной сказочной легендой, слушая которую, люди будут замирать в трепетном восторге...
А пока... пока только голая степь знает о том, какая трагедия разыгралась здесь...
Сидя в просторной гостиной перед пышущим жаром камином, Греттир беседовал с дочерью. Они горячо спорили. Лута пыталась уговорить отца, но барон был непреклонен. Он твердо стоял на своем, хотя очень любил дочь.
- Отец, я не хочу никуда уезжать! Я останусь с тобой, ну, пожалуйста! - настаивала девушка.
- Нет, нет и еще раз нет! - категорично возразил барон. - Ты сама прекрасно знаешь, как я тебя люблю и всегда потакаю твоим маленьким прихотям и капризам, но на этот раз ты должна сделать именно так, как я тебя прошу! Впервые в жизни я требую от тебя беспрекословного повиновения!
- Но я умоляю тебя - разреши мне остаться?!
Греттир ласково посмотрел на дочь. В уголках его морщинистых серых глаз таилась застарелая усталость и тревога. Слухи о позорном союзе Форвана с Эрденехом уже докатились до Мелрода и вызвали всевозможные кривотолки среди местного населения. О свадьбе Луты и Этмора не могло быть и речи. А следом пришла еще более неприятная весть о том, что объединенные войска выступили в поход против Горных баронств. Это уже и вовсе не на шутку встревожило барона Греттира. Союз Форвана и Эрденеха грозил всему Вальгарду затяжной кровопролитной войной.
К тому же последнее время в мире вообще творилось что-то необъяснимое и очень тревожное. Нынешней зимой белые волки пересекли Малурийский тракт ( сам по себе небывалый случай ) и продвинулись далеко на юг, аж до Лесной гряды. Говорили, что их видели даже недалеко от моста через сухое русло Старицы, а это уже и вовсе невероятно! Так далеко они еще никогда не забирались. Но, говорят, нет дыма без огня...
А несколько дней назад из-за Гиблого кряжа доносился какой-то громоподобный рокот, дрожала земля. Все это очень настораживало, и барон решил на всякий случай на некоторое время отправить дочь в гости к своему родичу в крепость - порт. Он надеялся, что там ей ничто не будет угрожать. Сам Греттир был не робкого десятка и привык любую опасность встречать лицом, но Луту хотел уберечь от невзгод и тягот военного времени.
- Нет, мое решение окончательное! - решительно сказал он. - Ты едешь к дяде Бродиру. Когда все уляжется, думаю, что в конце весны или в начале будущего лета, я заберу тебя домой.
В глазах дочери блеснули слезы, но барон был неумолим.
- Возьмешь с собой Асту, чтоб не скучать в дороге, да и там, у дядюшки она тебе пригодится. Провожатыми с тобой поедут десять моих лучших воинов во главе с Гелли. Он доставит тебя прямиком в Западные Ворота к Бродиру, и мне будет спокойнее за тебя.
- Но ведь Гелли совсем старый. Ему, наверное, будет очень нелегко преодолеть такой дальний путь? К тому же ты, отец, так привык к нему, наверное, тебе будет без него трудно...
Греттир усмехнулся.
- То, что у него седая голова, еще ни о чем не говорит. Гелли крепкий закаленный в многочисленных битвах ветеран и в седле сидит, как влитой. Он спокойный и рассудительный. Я доверяю ему, как самому себе! А меч в его руке держится куда как получше, чем у иных разухабистых молодцев!
- Ну что ж, - вздохнула Лута, - будь по-твоему, отец. Раз ты так решил, значит тебе виднее.
- Вот и умница.
Барон поднялся и к стрельчатому окну. Пристально глядя в него, он неожиданно печально произнес:
- Как быстро и безжалостно бежит время... Вот уже и светает... Тебе пора.
Он помог дочери закутаться в меховую шубу, неспеша оделся сам, и они вместе направились к выходу.
Небо с восточной стороны горизонта уже посветлело, разливая по двору замка предутренний сумеречный свет. У самого порога стояли просторные сани, запряженные тройкой крепких гривастых лошадей. Позвякивая бубенцами, они нетерпеливо рыли копытами сбитый снег. В санях, устроившись на сенном тюфяке, рядом с багажом сидела молоденькая бойкая служанка Аста. Она исподтишка постреливала лукавыми глазками в сторону гарцующих на боевых конях рослых молодых воинов.
Все уже давно были готовы выступить в дорогу, ждали только одну Луту.
Греттир крепко обнял дочь, ласково поцеловал, а затем бережно усадил в сани, укутал шубами и накрыл ей ноги пушистой накидкой из овечьей шерсти.
- Ну, с Богом! - сказал он, махнув вознице рукой.
Сани плавно тронулись, выезжая за ворота замка. Всадники колонной по два последовали за ними. Возле барона ненадолго задержался лишь верный Гелли. Он внимательно посмотрел в его печальные глаза.
- Не извольте беспокоиться, сударь, - доставим вашу дочь по назначению в целости и сохранности! - cказал Гелли.
Воин дал коню шпоры и поскакал вдогонку за остальными.
Ворота закрыли. Барон Греттир какое-то время постоял посреди двора, словно не зная, что ему делать дальше. Он как-то враз осунулся и постарел еще больше, его плечи поникли, казалось, на них навалилась непомерная ноша.
Но вот он медленно выпрямился, черты его лица вновь отвердели. Подозвав к себе начальника стражи, барон властным голосом приказал:
- Удвоить посты! К Гиблому кряжу отправить конный разъезд! Подготовиться к обороне замка!
- Но ведь в округе ни одной живой души, мой господин, - попытался, было, возразить начальник стражи. - От кого, упаси Бог, борониться-то будем?
Греттир так сурово глянул на него, что у того сразу пропало всякое желание спорить.
- Будет исполнено, господин... - пробормотал воин, виновато склонив голову.
Не оглядываясь на подданного, барон повернулся и неспеша направился прямиком в оружейную комнату. Какая-то тревожная давящая пустота под сердцем не давала ему покоя, угнетала и пугала его. Предчувствие неотвратимо надвигающейся беды тяготило, отбирая душевный покой.
Блеклое утреннее солнце, неуверенно поднимаясь над горизонтом, едва брезжило сквозь низко стелющиеся над самой землей косматые тяжелые тучи. Угрюмо молчала пустынная заснеженная равнина. Ничто и никто не нарушал ее холодной белизны.
Дозорный отряд вскоре ушел к Гиблому кряжу, и в замке опять воцарилось сонное спокойствие.
День тянулся невыносимо медленно. Время едва-едва перевалило за полдень.
Часовой в овечьем полушубке, дежуривший на дозорной вышке, облокотился на толстую поперечную жердь ограждения. Зевая и почесываясь, он лениво глазел в сторону виднеющегося вдали темного кряжа. Внезапно сонную одурь с него как рукой сняло. Он весь напрягся, тревожно вглядываясь вдаль из-под козырька ладони.
Со стороны гор быстро приближалась какая-то темная полоса.
Часовой чертыхнулся и ударил в сигнальный колокол.
Тотчас замок словно ожил. Во внутренний двор со всех сторон начали сбегаться встревоженные люди. Из караульного помещения выскочил, застегиваясь на ходу, начальник дневной стражи. Почти одновременно с ним на крыльце парадного входа появился барон Греттир. Все с явным удивлением взирали на него, да и было отчего: барон вышел уже облаченным в сверкающие боевые доспехи, словно заранее готовился к битве. Он оперся на тяжелый двуручный меч и громко осведомился:
- Что случилось?
- Со стороны Гиблого кряжа к замку что-то приближается! - взволнованно сообщил воин.
- А поточнее можно?! Что или кто? Сколько? Как далеко?
Часовой оглянулся на север и растерянно ответил:
- Вроде бы похоже на какое-то войско... Далековато будет, господин, не разглядеть...
- Дозорный отряд вернулся?
- Нет еще.
- Ясно...
Барон потемнел лицом. С минуту он глядел перед собой ничего не видящим взором, беззвучно шевеля обескровленными губами, словно читая молитву. Обитатели замка Мелрода, затаив дыхание, с испугом и одновременно с надеждой смотрели на своего господина, ожидая его распоряжений.
Наконец Греттир пришел в себя и обвел присутствующих каким-то странным взглядом, в котором сквозила печаль и отрешенность.
- Что делать, сударь? - не утерпел начальник стражи.
Барон заговорил медленно, тяжело роняя слова. И от этих суровых слов людям стало страшно, потому что никогда прежде не видели они своего господина таким угнетенным и не слышали от него подобных речей.
- Готовиться к битве, всем... кто останется в замке... Если кто захочет уйти, то я не держу... хотя, вряд ли это поможет... Я правил вами, быть может, строго, но старался быть справедливым, в этом мне Бог свидетель. А теперь я освобождаю всех от клятвы на верность, ибо предвижу, что завтрашний день уже не наступит для древнего и гордого замка Мелрода...
Греттир обреченно склонил голову и, в наступившей вслед за его словами гробовой тишине, медленно повернулся и скрылся в замковых покоях, затворив за собой дверь.
Разом загомонили собравшиеся во дворе.
- Чудные речи ведет барон, даже страшновато как-то стало...
- А чего бояться?! Отобьемся, не впервой!
- Ты что, разве не слыхал, о чем он говорил?! Всех отпустил, это тебе не так просто!
- Может, и в самом деле уходить?
- Куда ж ты пойдешь, дурья твоя башка?! Зима, белые волки неподалеку, да и враги на подступах к замку!
- Что за враги-то? Откуда взялись?
- От Гиблого кряжа идут, стало быть, из Потерянного края...
Неожиданно истошно взвыла какая-то баба, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Мужчины хмуро и озабоченно переглядывались.
- Ладно. Чего зря языки чесать?! - решительно рубанул ладонью воздух один из них. - Идти нам все равно некуда! Так стоять, сложа руки, - это уж точно пропадем зазря, а с мечами в руках, авось, и отобьемся. Вооружайся - и на стены!
Решение было принято, и это как-то сразу подняло настроение, приободрило. Шумной толпой люди направились вслед за начальником стражи к арсеналу.
В это время последний из владетелей замка сидел в самой дальней комнате, которая находилась за спальными покоями. На столе перед ним лежал темный матовый шар, величиной с голову быка. Греттир, не мигая, пристально смотрел на него, словно пытаясь проникнуть взором сквозь его поверхность.
Это был магический родовой шар Мелродов. Он передавался из поколения в поколение от отца к сыну или внуку. Когда и откуда он появился, этого уже никто не помнил, но каждый новый правитель замка от рождения обладал властью над шаром и мог в любой момент вопросить его о будущем. Магический шар обычно показывал различные отрывочные видения, исходя из которых, правители принимали порой очень важные решения.
После отъезда дочери, одолеваемый тяжелыми предчувствиями, барон Греттир обратился к шару, как уже неоднократно делал это раньше. Но сегодня все было иначе.
Вначале барон увидел несколько эпизодов из прошедшей жизни замка. Перед его взором промелькнули расплывчатые образы рослых суровых витязей - его прославленных предков, основавших и правивших этой неприступной цитаделью вот уже много веков. Постепенно видения приближались к нынешним временам, становясь все более отчетливыми. В одном из них Греттир узнал своего отца, стоящего с непокрытой головой на высокой крепостной стене и посылающего твердой рукой одну за другой стрелы в ряды врагов, штурмующих стены Мелрода. Рядом с ним белобрысый мальчонка, присев на корточки и глядя на стрелка восхищенным взором, подавал ему стрелы. В этом мальчугане Греттир узнал себя, и легкая улыбка на миг разгладила его жестко сжатые губы. Как легко и просто все казалось ему тогда...
Но вот магический шар показал события сегодняшнего утра.
Прощание с дочерью.
Отряд выезжает за ворота.
На мгновение изображение померкло, съежилось, а затем вспыхнуло с новой силой. Греттир увидел свой замок с высоты птичьего полета. На много лиг вокруг не было видно ни одной живой души, лишь от Гиблого кряжа надвигалась какая-то темная полоса. Не было в ней ни порядка, ни каких-либо признаков воинских построений. Это скорее походило на некую неорганизованную орду, которая нахрапом перла прямиком к родовому замку.
Изображение дернулось, быстро увеличиваясь. Что-то весьма необычное в приближающейся толпе насторожило барона. Он резко подался вперед, пытаясь разглядеть то, что привлекло его внимание. Но в это мгновение внутри магического шара появилось какое-то маленькое черное пятнышко. Оно начало стремительно набухать, превращаясь в клубящуюся непроглядную тьму, которая вскоре заполнила весь шар. Казалось, эта зловещая тьма пытается вырваться из хрустальной сферы. Внезапно по поверхности шара зазмеились мелкие трещинки, покрывая его сплошной сетью.
Греттир отшатнулся, с ужасом глядя на, казавшийся вечным и незыблемым, символ благополучия замка. Все было кончено. Родовой магический шар Мелродов, долгие века служивший им верой и правдой, превратился в потрескавшийся круглый булыжник.
Барон сидел совершенно неподвижно, словно изваяние. На белом, как мел, лице застыли расширившиеся остекленевшие глаза. Казалось, он даже не дышал.
На дозорной вышке вновь тревожно ударил колокол, затем еще раз и еще... Обитатели замка все, как один хлынули на крепостные стены поглядеть на приближающееся вражье войско. В том, что это было войско неприятеля, уже никто не сомневался. Собрались все, от мала до велика, с напряжением вглядываясь в накатывающую лавину. Уже слышен был гул и хруст снега под ногами врагов.
- Мать честная! - сдавленно выдохнул кто-то. - Это что ж такое, что за напасть?!
Передние ряды вражьего воинства уже настолько приблизились к стенам, что их можно было разглядеть невооруженным взглядом.
- Господи, сохрани и помилуй! Войско нелюдей!!! - растерянно пробормотал начальник стражи.
Снежная пыль клубами взвихрялась перед наступающей ордой. Кого в ней только не было! Жуткие невероятно кошмарные создания, такие, что и в страшном бреду не привидятся, шли, скакали, ползли, ковыляли, топча белый саван равнины бесчисленным множеством ног или того, что их заменяло. В молчаливом и от того еще более ужасном безмолвии вся эта разношерстная нечисть перла нескончаемым потоком к стенам крепости.
- Зажигай костры! - неожиданно грянул за спинами людей зычный голос барона Греттира.
Все невольно оглянулись.
Правитель Мелрода стоял, гордо расправив плечи. Смертельная бледность придавала его лицу выражение непоколебимой решимости. Словно и не он стоял сегодня посреди двора потерянно ссутулившись, как старик. Люди вновь, как в прежние добрые времена, видели своего отважного, умелого и решительного барона.
- Братья и сестры! Так говорю я вам, ибо нет сейчас среди нас господ и слуг! Враг у стен замка. Враг небывалый и лютый. Бейтесь до последнего, потому как пощады от прислужников тьмы не будет никому. Разите нечисть во славу Господа нашего, а ежели не судьба нам встретить завтрашний рассвет, так знайте - десница божья над нами, и души наши, не отягощенные тьмой и злом, он примет в лоно свое! А теперь - с Богом!
Словно бы свежий ветер пронесся по рядам защитников замка, вливая в людей новые силы, просветляя лица. Воины, прислуга, простые мужики и женщины, даже дети - все, кто мог держать оружие в руках, дружно бросились к бойницам. Громко и грозно протрубил боевой рог, возвещая округу о начале битвы. Бойницы ощетинились наконечниками копий и стрел.
Орда приблизилась вплотную и, не останавливаясь ни на одно мгновение, с налету полезла на стены. Твари громоздились друг на друга, непостижимо быстро вырастая в штурмовые приметы. Задние ряды напирали на передние, безжалостно давя и калеча своих же союзников, поспешно взбирались на них, чтобы в свою очередь лечь в основание живой насыпи. А по ним уже карабкались следующие, еще и еще... Не было видно ни конца и ни края этой ужасной лавины.
Дружно и грозно запели спущенные тетивы луков и арбалетов. Первые стрелы ушли в гущу наступающих тварей, неся погибель слугам тьмы. На их безобразные головы и туши посыпались тяжелые камни. Но что им, не ведающим ни страха, ни жалости, было до того?! На погибших, расталкивая друг друга, лезли и лезли все новые чудища. Они не считались с потерями, гонимые слепой злобой и черной волей пославшего их.
Лучники рвали с остервенением тетивы, посылая стрелу за стрелой в гущу врагов - промахнуться было невозможно. Копейщики били копьями в выпученные глаза и оскаленные пасти верхних тварей и тут же выдергивали оружие из скатывающихся вниз туш за ремни, привязанные к древкам. Но все выше и выше громоздятся живые приметы. Кое-где они уже сровнялись с бойницами.
Дружинники у Греттира хороши - каждый свое дело знает! Быстро смекнули, что к чему, всем скопом дружно навалились - искололи, искромсали в пух и прах верхушку вражьей пирамиды, что оказалась выше других. А бабы да мальцы довершили начатое дело, обрушив сверху на тварей самый настоящий камнепад. Рассыпался, развалился штурмовой горб.
Пока с этим управились, в другом месте прорвало. Эх, не доглядели - так вашу разэдак! Вывалилась из бойницы лохматая туша о шести лапах, ударила длинным изогнутым хвостовым шипом в спину воина, рубившего в это время мохнатоногого монстра ростом с теленка, и прошибла его насквозь - не спасла даже вороненая кольчуга.
Барон ринулся к прорыву, как ураган, круша и кромсая мечом сующихся в бойницы прислужников тьмы. Подоспевшие ему на выручку латники взяли на копья шипастую бестию и сбросили на головы наступающих.
- Смолу! Смолу лейте! - закричал барон, яростно орудуя мечом. - Выворачивайте котлы на приметы, да пошевеливайтесь!
- И-и-эх! - дружно выдохнули мужики, опрокидывая за крепостную стену огромные котлы с кипящей смолой. Черная дымящаяся лава хлынула вниз обжигающим потоком. Рев, треск, шипение, душераздирающий визг - все смешалось в невообразимо дикую какофонию звуков. Давя и калеча друг друга, вражье войско отхлынуло от стен крепости, оставляя после себя сплошной вал изуродованных мертвых тел.
Что, не понравилось?! Знай наших!!!
Защитники замка возликовали.
- Ну, все, теперь отобьемся!
Казалось бы, и впрямь грозный противник отступил, понеся огромные потери. И хотя среди людей барона Греттира тоже были погибшие и тяжелораненые, но остальные воспряли духом. Воины смотрели на войско неприятеля уже без внутреннего содрогания. Заскрипели подъемные лебедки, натягивая толстые цепи, на которых были подвешены огромные стальные котлы для смолы. Уже подносили из арсенала целые тюки новых стрел; оживленно гомоня, мальцы тащили новые тяжелые копья со стальными навершиями, взамен сломанных и утерянных во время первого приступа. Женщины-травницы пользовали раненых.
Барон почувствовал наполняющую его уверенность.
"Одолели люди первый страх перед невиданным врагом. - думал он. - Теперь-то уж точно выстоят. Коль отбили приступ раз, сдюжим - отобьемся и вдругорядь!"
Греттир уж было повернулся, собираясь спуститься по караульной лестнице во внутренний двор замка, когда почувствовал, как вокруг что-то неуловимо изменилось. Какая-то гнетущая неизбывная тяжесть навалилась на него, пригибая к земле. В голове помутилось; перед глазами поплыли размытые охристо-багровые пятна. Неожиданно сфальшивив, захлебнулся сигнальный рог. Смолкли бодрые голоса воинов, скрип лебедок. В наступившей гробовой тишине из-за стены пришла волна удушающей жути.
С трудом повернув негнущуюся, словно одеревеневшую шею, барон Греттир глянул на равнину.
Войско неприятеля расступалось, образуя широкий проход, в котором показался странный всадник на чудовищном коне. Собственно говоря, на коня это чудище походило лишь отдаленно. Лоснящееся длинное тело его было сплошь покрыто матово поблескивающей чешуей. Голова принадлежала громадной рептилии, а ноги напоминали морщинистые заплывшие жиром столбы. Седок был человеком, но именно в нем и таилась главная угроза - это Греттир почувствовал с первого взгляда.
Воздев оголенные руки над головой, всадник начал что-то произносить нараспев. Слова были непонятные, гнусавые и оттого еще более страшные.
- Колдун!- словно эхо пронеслось по рядам защитников.
Вокруг высоко поднятой руки всадника начала сгущаться тьма. Она тяжело клубилась, извивалась спиралями, причудливо сплетаясь в тугое веретено, которое становилось все толще и длиннее. Воздух наполнился низким гулом, похожим на утробное ворчание почти на грани слышимости. Постепенно грозное веретено превратилось в огромное темное копье. Казалось, его наконечник с жадностью поглощает свет, впитывает его в себя без остатка. И тогда всадник, привстав в стременах, метнул его в сторону замка, выкрикнув какое-то страшное корявое слово.
Мягкий, но мощный удар потряс до основания родовое гнездо Мелродов. В том месте, где громовое копье тьмы ударило в крепостную стену, древняя кладка не выдержала. Падая с высокой стены, Греттир безумным взором остекленевших глаз видел, как выворачивались из своих извечных мест огромные, казалось, несокрушимые каменные глыбы, и рушилась незыблемая твердыня отцов и дедов, не знавшая прежде поражений. Вокруг трещало и гремело; крепкая кладка разрывалась, как обычная бумага. С ужасающим грохотом обвалился участок старинной толстой стены меж двух древних сторожевых башен, подняв целую тучу пыли.
Барон упал на землю и откатился на середину двора, слыша отвратительный хруст собственных костей. Он с трудом приподнялся на единственной чудом уцелевшей руке. Кровь из разбитой головы сплошным потоком заливала глаза, но Греттир, скрежеща зубами, с яростной ненавистью глядел в оседавшие клубы пыли, откуда уже выходило ужасное войско, ведомое колдуном. Обида и безнадежность сдавили горло железной хваткой, и тогда, собрав остатки сил в отчаянном порыве, последний барон из никем не покоренного древнего рода Мелродов обратил свой взор к небесам.
- Отец наш небесный, молю тебя об одном: не дай погибнуть детям твоим в лапах богомерзких созданий! Прими души наши, сохрани и спаси их от ненавистной тьмы!
Столько невероятной муки, безграничного страдания, отчаянной надежды и истинной веры было в этих простых словах, что свершилось воистину великое чудо. Грянули с небес золотые трубы, заглушив все звуки, и время неожиданно застыло на полном скаку. Сквозь разодранные в клочья тучи хлынули на истерзанную землю потоки ослепляющего света, затопив все вокруг нестерпимым ярким сиянием. А когда сияние исчезло, не осталось в окрестностях, да и в самом разрушенном замке ни единой твари, пришедшей сюда из Потерянного края. Лишь безжизненные изломанные тела людей покрывали землю и осиротевшие стены крепости. Но, странное дело, на лицах умерших не осталось и следа ужаса или отчаяния. Их смягчившиеся черты выражали покой и умиротворение.
Сам барон Греттир - последняя ветвь некогда могучего и прославленного древнего рода, чьи корни уходили во тьму предначальных времен, лежал навзничь посреди обширного двора, свободно раскинув в стороны изломанные руки. Резкие глубокие морщины разгладились, и на высоком благородном челе читалась печать уже неземной отрешенности, а где-то в самых уголках губ притаилась едва приметная светлая улыбка, словно в последний миг явилось ему какое-то необъяснимо радостное видение.
Полная тишина. Нет ни ветерка, не слышно ни звука. На сверкающей под морозным солнцем заснеженной из края в край белой равнине - ни единой души. Нет свидетелей, нет очевидцев, и некому будет рассказать людям о невероятном и необъяснимом, случившемся в древнем замке Мелродов. Долго и безуспешно будут ломать головы потомки, пытаясь объяснить необъяснимое и высказывать всевозможные неправдоподобные догадки одна невероятней другой. Пройдут долгие столетия, промчатся над землей вихри исторических потрясений и природных катаклизмов, и, возможно, тогда эти догадки, обрастая вымышленными подробностями и приукрашенные буйной фантазией рассказчиков, станут прекрасной сказочной легендой, слушая которую, люди будут замирать в трепетном восторге...
А пока... пока только голая степь знает о том, какая трагедия разыгралась здесь...
Рассказчик:
» Глава 06. Последний дар
ПОСЛЕДНИЙ ДАР
Темны и непроходимы дикие неизведанные Леса Забвения, наполненные плотным зеленоватым сумраком. Под сплошным куполом из густо переплетающихся гибких ветвей и упругих мясистых листьев, куда лишь крайне редко удается пробиться одинокому солнечному лучу, в перенасыщенном влагой душном горячем воздухе медленно плавают раздувшиеся кожистые мешки, покрытые короткой шелковисто-мягкой шерсткой. Словно многоцветные живые реки, струятся с ветки на ветку гибкие и мощные - в несколько обхватов тела невиданных гигантских змей. Чудовищные полузвери - полурастения, сутками неподвижно затаившись в темных оврагах либо с кажущейся безобидностью свисая с раскидистых ветвей исполинских деревьев, ежечасно поджидают неосторожную добычу. Мелкие, средние и крупные обитатели Лесов Забвения постоянно охотятся друг на друга, выслеживая, нападая и безжалостно расправляясь с теми, кому не повезло. Кажется, нет места человеку в этом царстве клыков, когтей и смертоносных объятий.
Практически недоступные и непроходимые, Леса Забвения отделены от остального Вальгарда с востока широкой цепью приземистых Хэлдарских гор, обрывающихся сразу за Алмазными копями в бездонный Провал.
От северных соседей эти леса надежно закрыты Безмолвными горами и пустынным неприветливым побережьем беспокойного моря Харлад. Никто не рискует селиться в предгорьях Безмолвных гор, опасаясь нашествия неведомых чудищ из дебрей дремучих лесов.
Лишь с южной стороны на длинной пересеченной равнине, что вытянулась гигантским языком между песчаными барханами побережья Предельного моря и ядреной зеленью чащобы, обитают примитивные чернокожие полудикие племена, еще совсем недавно объединенные одним из наиболее воинственных вождей в пока еще молодое и не устоявшееся королевство Понго. Но эти дикари никогда не пересекали видимую границу леса и не входили в чащу, слепо и безоговорочно веря в то, что там обитают древние и могучие злые духи, живьем уносящие смельчаков на ужасные вечные мучения в неведомый Мертвый мир. Туземцы панически боялись самого леса и злых духов, обитающих в нем. Они всячески пытались умилостивить их, принося дары на опушку к зловещим каменным идолам, которых сами же и соорудили, и наивно полагая, что эти дары и спасают их от неминуемой гибели.
Талак горько усмехнулся.
" Бедные невежественные дикари... - подумал он. - Наверное, пройдет еще немало десятилетий, прежде чем они наконец-то осмелятся войти в Леса Забвения по доброй воле. Но, к сожалению, тогда уже не будет никого, кто смог бы передать им безграничную мудрость накопленных за тысячелетия знаний. То, что они увидят здесь, лишь еще больше испугает их..."
Талак сокрушенно вздохнул и устало смежил сухие морщинистые веки, напоминающие птичьи. Да, он очень устал. Устал от бесконечно долгой и безумно одинокой жизни. Талак был чрезвычайно стар, даже по меркам своего собственного племени. По людским же понятиям он прожил уже не один десяток полноценных жизней. И вот теперь Костлявая старуха - смерть наконец-то пришла за ним и встала на пороге. Он не боялся ее. Последний живущий на этой земле из племени зулархов - крылатых людей, Талак сожалел лишь о том, что все знания его народа уйдут в небытие вместе с ним.
Много, очень много тысячелетий назад над цветущей землей поднялись и раскрылись огненные бутоны смерти, безжалостно испепеляя все живое. Реки расплавленного металла растекались по распадкам и межхолмья, выжигая даже саму память о жизни. Мир погрузился в беспросветный мрак, где не было голубого неба, зеленых лесов и звенящих ручьев.
Но малая горстка людей все же нашла спасение в глубоких подземельях древнего города. Там, питаясь только одними бледными лишайниками и бесцветными грибами, прожили свой век несколько поколений людей. И вот однажды они решили выйти на поверхность.
Каково же было их безграничное удивление, когда вместо знойной безжизненной пустыни, они очутились в самом сердце огромного непроходимого леса, навсегда поглотившего руины некогда величественного города.
Первое время люди с огромной радостью принялись заново отстраивать светлые здания, мечтая возродить былую цивилизацию. Они возводили высокие просторные дворцы, насквозь просвеченные солнечными лучами, собирали невероятно сложные механизмы, обучали наукам детей, рожденных во тьме запутанных подземелий, старательно развивали культуру. Вдобавок ко всему у многих из них начали проявляться уникальные способности к управлению окружающим миром посредством одной только силы ума и внутренней энергии, то есть магии.
Но незримая, и оттого еще более ужасная смерть внезапно обрушилась на людей, безжалостно унося из жизни целые семьи, а то и роды. Пустели дома, улицы, город... Выживали очень немногие. Те, кто уцелел, стали долгожителями. Они старели весьма медленно... и как-то странно менялись. Оставшиеся в живых полностью облысели, их кожа приобрела землистый серый цвет, а кости стали полыми и легкими. Но на этом изменения не закончились, они пошли гораздо дальше, и вскоре появились складчатые кожистые крылья, как у летучих мышей. Так люди, пережившие ужасную всемирную катастрофу, превратились в зулархов - крылатых людей. Они научились летать, как птицы, но полностью и окончательно утратили способность к продлению рода, став бесполыми существами. Осознав это, многие из них добровольно ушли из жизни, упокоив свои тела и души в глубоких непроницаемых водах Черного озера.
Так появилась печальная традиция. Зуларх, уставший от безмерно долгой жизни, поднимался на самую верхнюю площадку Прощальной башни. Оттуда он направлялся в свой последний ритуальный полет к Черному озеру, расположенному в самом центре Лесов Забвения.
Зулархов с каждым десятилетием становилось все меньше и меньше. И вот теперь последний из крылатых людей задумчиво стоял перед алтарем Храма времени.
Талак обреченно опустил дряблые немощные руки на холодный молитвенный камень, навсегда прощаясь с ним. Сегодня вместе с последним одиноким зулархом уходил в темное прошлое всеми забытый древний мир Вальгарда. На смену ему являлся новый молодой мир, еще не окрепший, но уже пытающийся найти свой путь в беспредельных просторах мироздания.
Где-то там, в центре материка, словно застарелый болезненный нарыв, вызревало могучее зло, а на далеком севере ждало своего страшного часа погибельное семя сатанинского огненного цветка. Войны, пожары, слезы и кровь - все это мгновенно промелькнуло перед мысленным взором старого зуларха. Большая общая беда уже простирала свои необъятные черные крылья над головами людей, грозя вновь ввергнуть на долгие и долгие тысячелетия их мир во мрак бесплодия и забвения.
"Ну, уж нет, зло на этот раз не должно победить! - решил Талак. - Я обязательно найду того, кто сможет противостоять ему, и отдам этому человеку всю свою энергию магической силы."
Пальцы обессилено соскользнули с гладкого молитвенного камня, и немощные руки обвисли вдоль высохшего тела. Медленно переставляя отяжелевшие каменеющие ноги, зуларх обогнул алтарь, открыл небольшую потайную дверцу и, с трудом протиснувшись в нее, ступил на винтовую лестницу, ведущую на самый верх Прощальной башни. Серые тяжелые складки кожистых крыльев, словно дорожный плащ, сухо шелестели за его спиной. Каждая ступень все дальше и дальше уводила его от прожитой жизни к тому неведомому рубежу, за которым Талака ждали его давно ушедшие соплеменники. Там, в ином мире душа его сольется воедино с вселенским духом и станет частицей безграничной божественной Вечности - он твердо верил в это.
Подул свежий ветер.
Талак радостно улыбнулся, почувствовав его неукротимую силу. Уже давно, может быть, даже слишком давно не летал он над миром, проводя бесконечные дни в тоскливом и унылом одиночестве. Но сегодня зуларх наконец вновь поднимется в воздух, и сильный ветер, наполнив его просторные крылья, подарит счастливые мгновенья последнего - прощального полета.
Талак поднялся на смотровую площадку и напряженно замер на самом ее краю, с какой-то светлой грустью и одновременно невыразимым облегчением глядя вниз на древний заброшенный город, чьи просторные улицы слишком давно пустовали. Его большие глаза наполнились слезами жалости. Старик расслабился и заплакал, совершенно не стыдясь своих чувств. Да и от кого ему нужно было таиться - последнему на этой земле крылатому человеку...
Глядя прямо перед собой, зуларх пошире развернул могучие серые крылья и смело шагнул вперед. Упругий ветер жестко хлестнул по лицу, мгновенно высушив слезы невольной слабости. Чувствуя разливающуюся по всему телу пьянящую свободу полета, Талак начал постепенно набирать высоту, направляясь в сторону Черного озера - последнего пристанища для его старческого тела. Дремучий величественный лес уходил далеко вниз, превращаясь в темно - зеленый сплошной ковер, сквозь который изредка проблескивали маленькие зеркальца многочисленных озер и искрящиеся нити лесных речушек.
Одновременно с этим Талак устремил свой внутренний взор на поиски того единственного человека, которому решил отдать всю свою энергию души. С огромной заоблачной высоты зуларх пристально разглядывал второй - духовный мир Вальгарда, недоступный глазам простых людей.
Где-то в лесистом предгорье далеких скалистых гор на юго-востоке он отыскал, наконец, того, кто был нужен. Им оказался одинокий воин на рослом коне, упорно пробивающийся на юг. Талак сконцентрировал на нем все свое внимание.
Закаленная сила духа, осознанное мужество и внутренняя честь образовывали вокруг него светлый ореол, невидимый простым взглядом, от которого куда-то вверх вела тончайшая белая нить - знак избранности Всевышним.
Да, Талак не ошибся, это был именно тот человек, кому он должен был передать без остатка свой последний дар.
Далеко внизу показались темные непроницаемые воды Черного озера. Близился последний миг.
Талак сложил широкие крылья и начал падать вниз, стремительно набирая скорость и концентрируя свое сознание для создания мощного импульса внутренней энергии. Неожиданно он почувствовал какое-то неосознанное, едва ощутимое беспокойство. Взгляд скользнул чуть севернее, и тут зуларх обнаружил еще одного человека. И первый и второй воины были одной крови, оба обладали необходимыми качествами. Но к своему величайшему ужасу Талак узрел над вторым воином зловещую черную нить, которая, как пуповина, соединяла его темную ауру со средоточием могущественных сил зла в центре Вальгарда. Времени на размышления уже не оставалось - поверхность озера была совсем близко. И тогда, долго не раздумывая, а повинуясь скорее наитию, старый зуларх направил всю свою внутреннюю энергию на эту черную нить...
Сознание последний раз полыхнуло ослепительным сиянием и погасло навсегда. Серое безжизненное тело камнем рухнуло в темную воду, подняв целый фонтан тяжелых брызг, и быстро пошло на дно - туда, где ушедшие поколения дожидались своего последнего собрата. Поверхность Черного озера постепенно разгладилась, безмолвно поглотив тело зуларха. Вместе с ним навечно скрылась в неизведанных глубинах тайна крылатых людей...
Талак уже не увидел того, как посланный им импульс внутренней энергии с огромной скоростью промчался над поверхностью Вальгарда и напрочь отсек черную пуповину, словно брошенный чьей-то могучей рукой топор. Теперь эта пуповина бешено извивалась, судорожно дергалась, тщетно пытаясь отыскать и воссоединиться с тем, кого она долгие годы питала черным ядом...
* * *
Раскаленная игла неожиданно вонзилась в темя, пробуравила его и обжигающей волной жесточайшей боли прокатилась по всему телу, отзываясь болезненным эхом в самых дальних его уголках.
Ратон покачнулся в седле и, с глухим стоном опустившись на шею коня, медленно съехал на обочину дороги. Тотчас к нему подскочил перепуганный ординарец.
- Что случилось, мой господин? Вам нездоровится? - засуетился он. - Позвать лекаря?
Ратон вяло отмахнулся.
- Оставь меня! Я хочу побыть один...
Ординарец покорно согнулся в поклоне и поспешно отъехал в сторону, тем не менее, продолжая внимательно и настороженно поглядывать на командующего объединенными войсками Форвана и Эрденеха. За его жизнь, воин отвечал собственной головой перед наместником Муридом, а с тем шутки плохи.
Конные и пешие колонны огромного войска скорым походным маршем двигались к реке Звоннице. Там за переправой начиналась прямая дорога к неприступным Горным баронствам - цели нынешней военной компании.
Вернувшиеся из разведки лазутчики донесли, что за рекой все спокойно, нет ни одного вражеского дозора, да и вообще не видать ни души на много лиг в округе, словно все повымирали. То ли бароны Джунхаргских гор совершенно ничего не ведали о готовящемся в их вотчину вторжении, то ли хитрили, затаившись в засаде где-то на высокогорных перевалах, но в любом случае большой крови было не избежать. Это понимали все воины без исключения, потому и шагали они хмурые и угрюмые. Одно дело - обыденные пограничные стычки с мелкими неорганизованными разбойничьими шайками на открытых землях Свободных поселений и совсем другое - изнурительная война с поднаторевшими в ратном деле баронами, которые славились неукротимым свободолюбием и бесстрашием.
Ломило в затылке. Голова была тяжелой, словно камень. Перед глазами еще плавали размытые огненные круги, прочерчиваемые горячими пламенными вспышками, но Ратон уже начал постепенно приходить в себя. Он поднял на мерно шагающие колонны мутный взор и отстраненно подумал: "Зачем и куда они идут?"
- На бойню...
Он даже не заметил, как ответил сам себе вслух.
Ординарец тут же придвинулся поближе, всем своим видом изображая полную готовность без промедления исполнить любое пожелание командующего.
- Что угодно господину?
- Объяви привал... - поморщившись, приказал Ратон.
- Но вы же сами отдали недавно распоряжение, что отдых будет уже за рекой?! - попытался возразить воин.
- Я сказал: здесь! - медленно с расстановкой процедил сквозь стиснутые зубы Ратон.
- Слушаюсь, господин!
Побледнев от страха и испуганно втянув голову в плечи, ординарец бросился со всех ног исполнять приказ.
Вскоре целеустремленное движение войска заметно замедлилось, а затем колонны и вовсе остановились. Пропыленные солдаты сходили с разбитой дороги и располагались в лесу на отдых.
Запылали многочисленные костры, разогревая походные котлы, возле которых уже вовсю суетились кашевары. По лесу поползли ароматы армейской походной кухни.
В одной из групп отдыхающих под деревьями ратников был и Гилбер по прозвищу Одноглазый. Его сосед расположился полулежа на мягкой шелковистой траве и, с мечтательным видом раскуривая вересковую трубочку, заметил:
- Эх, тепло-то как! Даже и не верится, что у нас дома зима еще вовсю лютует...
- А тут всегда так, места ведь южные, - отозвался Гилбер.
- Тебе-то откуда ведомо?
- Оттуда и ведомо: бывал я раньше в этих краях...
Гилбер криво усмехнулся и добавил:
- Тут я свой правый глаз потерял и, наверное, если бы не Странник, сам остался бы лежать в этой земле навеки...
Гвардейцы заинтересованно подсели ближе. Имя Странника и раньше-то завсегда вызывало любопытство, а уж нынче и подавно... Слушатели располагались нешироким полукругом.
- Ну-ка расскажи, как дело было, - попросил один из них.
- Да чего тут рассказывать, - попытался уклониться Гилбер. - Дело-то давнишнее... я все, пожалуй, и не припомню...
- Ты Одноглазый, не увиливай! Начал, так уж говори до конца.
Здоровяк шумно засопел, собираясь подняться и уйти, но его не отпустили. И тогда он сдался.
- В общем, дело было так, - начал свой рассказ Гилбер. - Странник, я да еще трое тогдашних наших сотоварищей по оружию возвращались домой от северных рубежей Горных баронств после одной довольно неудачной вылазки. И до нас неоднократно пытались штурмовать их скалистые бастионы, да все без толку. Да, так вот, решили мы, чтобы не тащиться кружным путем вместе со всем медлительным войском, срезать угол: переправиться выше по течению Звонницы, а там прямиком через Земли кочевников выйти к берегу Соленого озера, а уж оттуда до крепости Скурбел - рукой подать. Сказано - сделано. Проехали мы примерно лиги три - четыре и нежданно-негаданно угодили в засаду большой банды мародеров. Было их, наверное, человек сорок. Только ежели бы они напали в открытую, тогда, может, все было бы иначе. Ан нет! Мародеры в упор обстреляли нас из тяжелых штурмовых арбалетов. Мы и глазом моргнуть не успели, как трое наших товарищей лежали бездыханными на земле, густо утыканные стрелами, что твои ежи. Мы со Странником тогда просто чудом уцелели, видно повезло... Ну и взъярился же он! Вы такого в жизни не видели! Уж на что я привычный, а и то оробел перед ним. Выхватил Странник свой меч - и к бандитам! Такая потеха пошла, что и вспоминать страшно!
Одноглазый неожиданно умолк и, привалившись могучим плечом к шершавому стволу дерева, принялся сосредоточенно править лезвие своего меча, словно потеряв всяческий интерес к дальнейшей беседе.
- Эй, Одноглазый, погоди! - нетерпеливо воскликнул сосед. - А дальше-то что было?
- Дальше я ничего не помню. Как только вся кутерьма завертелась, меня почти сразу по лицу чем-то полоснуло, как огнем ожгло, я и свалился с коня без памяти. Очнулся уже с одним глазом. Странник меня выходил, кровь остановил и повязки наложил, какие надобно было. Он же и всех наших павших в той скоротечной схватке товарищей схоронил...
- А разбойники, куда ж подевались-то?
- Да никуда они не делись. Все там лежать остались... все, как один. Никто не ушел.
- Неужто их Странник всех сам...?!
- А кто ж еще? - Гилбер пожал плечами. - Он - первый меч Вальгарда... я-то уж знаю!
Некоторое время слушатели потрясенно молчали. Слышно было лишь, как басовито гудят над небольшой поляной, тускло поблескивая воронеными надкрыльями, жуки-барышники, да чуть в стороне кто-то взахлеб хохочет над очередной казарменной шуткой.
Наконец один из слушателей вздохнул:
- Эх-хе-хе... Видать и в самом деле Странник - мужик что надо! Только почему о нем говорят, будто он враг?
- Это кто ж говорит, интересно было бы знать?
- Ну-у... указ был наместника Мурида, да и люди болтают всяко... слухи разные ходят...
Гилбер осторожно понизил голос и медленно, словно размышляя вслух, произнес:
- Болтают, говоришь... Одна собака сбрешет спросонок, а другая подхватит не знамо что, ветер-бродяга по округе разнесет - вот тебе и слухи! А указы... они ведь тоже разные бывают: может, умные, а, может, и нет. Да и люди, их издающие, тоже. Иные, может статься, и не люди вовсе...
- Ты это на что намекаешь, Одноглазый?
- Ничего я не намекаю! - внезапно разозлился Гилбер. - Вот пристал, как репей!
Он пружинисто вскочил на ноги, в сердцах с лязгом вогнал меч в ножны и широким шагом удалился куда-то за густой кустарник, раздраженно бормоча себе под нос что-то неразборчивое о тупых бараньих лбах и длинных ослиных ушах.
Вслед ему из-за ствола старого дерева задумчиво смотрел Ратон.
Боль постепенно ушла из головы, но вместо нее появилось доселе неизведанное ощущение абсолютной потерянности. Словно он шел, шел куда-то и вдруг обнаружил, что совершенно заблудился.
Ратон решил незаметно пройтись по лагерю, чтобы разузнать настроения, царящие среди воинов, и невольно стал свидетелем разговора об Аргнаре. Это его взволновало еще больше. Снова и снова, уже в который раз он вспомнил драматическую встречу с мужественным Странником у Волчьего бора; дни совместного путешествия по Малурийскому тракту.
Нет, Аргнар никак не мог быть плохим человеком.
Но, тем не менее, он был врагом.
"Раз наши жрецы во главе с Яридом объявили его вне закона, значит так оно и есть на самом деле! - решил Ратон. - Если судьба вновь сведет меня с этим необычным человеком, мой долг - уничтожить его. Но... я предложу ему честный поединок на мечах, и пусть победит сильнейший из нас двоих! Лучше будет, если Странник погибнет от благородного меча, как воин, чем попадет в лапы муридовых мясников и заживо сгниет где-нибудь в подземельях Панграда..."
- Господин! Господин!
Встревоженный ординарец выскочил из-за кустарника, быстро огляделся по сторонам и, заметив Ратона, бегом направился к нему, размахивая какой-то бумагой.
- Вот! - воскликнул он, тяжело дыша. - Срочный пакет от наместника Мурида! Приказано немедленно передать лично в руки. Насилу вас нашел...
Ратон одним резким движением сорвал кроваво-красную сургучную печать и развернул пакет.
Послание было совсем коротким, написано тайными символами жреческой касты Гру и подписано Яридом. Оно лаконично гласило: "Немедленно штурмовать Горные баронства! Всех без исключения пленных гнать в Малурию! Ярид."
Ратон привычно подобрался. Все сомнения и раздумья разом куда-то ушли. Их место заняли мысли стратега - военачальника. Приказ есть приказ, его нужно исполнять неукоснительно и без промедления.
- Когда прибыл пакет?
- Да вот, только что!
- Кто доставил?
Ординарец несколько раз растерянно моргнул, как-то неуверенно пожал плечами и, словно спеша оправдаться, принялся торопливо и сбивчиво объяснять:
- Прямо посреди лагеря, как из-под земли, объявился какой-то неизвестный карлик в балахоне. Только что его и в помине не было, а тут - на тебе, стоит, как истукан. Лица его я не видел, а голос противный и скрипучий, как у немазаной телеги. Говорит: "Срочное послание от наместника Мурида главнокомандующему!" Я этот пакет взял, пока печать на сургуче проверил, а его уже и след простыл. Словно испарился...
Ратон криво усмехнулся и утвердительно кивнул головой. Все сходилось в точности. Он слишком хорошо знал и карлика, и его необыкновенное умение внезапно появляться и исчезать в самых неожиданных местах. Этот карлик был личным и доверенным посланцем Ярида. Если верховный жрец отправил его с приказом, значит дело весьма серьезное. Видимо, что-то пошло не совсем так, как рассчитывали жрецы, и теперь приходилось спешить, чтобы исправить положение дел.
Командующий нахмурился и строго бросил:
- Трубить сбор! Немедленно выступаем!
Ординарец недоуменно вскинул бровь, но промолчал.
Поди, пойми их, этих странных господ?! То привал им, то подъем... сами не знают, чего хотят. Но спорить бесполезно - себе дороже обойдется!
Придерживая одной рукой ножны, а другой прижимая к груди шлем, ординарец побежал к штабу.
Вскоре пронзительно запела сигнальная труба, вызвав многоголосый ропот недовольства среди ратников, едва только успевших расположиться на отдых. Но железная дисциплина сделала свое привычное дело. Через некоторое время построение закончилось, и колонны двинулись скорым маршем к переправе.
Весенний лес, просвеченный теплым солнышком, расступился далеко в стороны, открывая взглядам спокойное и плавное течение реки Звонницы. Зажатая с боков деревьями, дорога с облегчением вырвалась на широкий простор и устремилась к массивному мосту из потемневших от времени толстых бревен. Просверк веселых солнечных бликов на тягучей поверхности Звонницы резанул по глазам яркими радужными вспышками. Ратон резко зажмурился и несколько раз тряхнул головой.
Закованные в тяжелые латы штурмовые панцирники бесконечной стальной многоножкой втягивались на мост, за которым справа виднелись древние и дряхлые развалины. Лишь внимательно присмотревшись, в них можно было с трудом угадать остатки крепостной стены и высоких дворцовых колонн. Настырные деревья и кустарники пробили себе путь к свету, раскрошив в пыль каменные плиты старинной площади, и угнездились в расщелинах полуразрушенных стен.
- Что здесь было раньше? - поинтересовался Ратон, обратившись к армейскому летописцу, ехавшему по левую руку от него.
- Говорят, что будто бы давным-давно здесь жил могучий, справедливый и никем не побежденный король, который повелевал всем южным побережьем Вальгарда. Он был гордым и уверенным в собственных силах. Этот король решил бросить вызов самому времени, построив Вечный город.
- Как звали короля?
- Кто его знает... Всемогущее время стирает из памяти целые цивилизации, не то, что какие-то имена... От Великого города уже почти ничего и не осталось, а про того древнего короля только благодаря песне и знают.
- Что за песня?
Летописец махнул рукой, подзывая одного из юных музыкантов, что ехали следом за штабом, чуть поодаль. Когда музыкант поравнялся с ним, летописец попросил:
- Спой для командующего о древнем короле.
Юноша тотчас с готовностью достал из-за спины продолговатый деревянный ящик с натянутыми струнами из козьих жил, пробежался по ним чувственными пальцами и тихо запел.
Воины поворачивали головы, прислушиваясь к словам песни.
Здесь был когда-то замок стройный.
В нем жил король и шут придворный.
Кипела жизнь, был праздный пир,
И не смолкали звуки лир.
Король вершил свой правый суд,
А веселил всех старый шут...
И был король непобедимым -
Все беды проходили мимо.
Забыв печаль, там жил народ,
Не зная горя и невзгод.
Но время шло, и час настал,
И гордый замок обветшал...
Ратон представил себе высокие стройные колонны, поддерживающие изукрашенные тончайшей резьбой ажурные арки; и сводчатые залы просторных светлых дворцов; пышные дивные сады, с произрастающими в них диковинными растениями со всех сторон света; и, сверкающие радужными мостами, алмазные фонтаны; пеструю разноголосую шумную толпу свободных и зажиточных горожан; и наконец - величественного и благородного монарха, восседающего на высоком беломраморном троне.
Бесконечные торговые караваны днем и ночью непрерывно входили и выходили из мегалитических ворот города, а на самом высоком шпиле, достающем едва ли не до небес, гордо развевалось на ветру полотнище золоченого знамени, украшенное величественным гербом королевства...
Все то, что было, стало былью,
Покрылось вековою пылью.
Никто теперь не разберет:
В той жизни, чей был выше счет?
Кто шут, а кто король - их нет,
И время сгладило их след...
Певец уже давным-давно умолк, а Ратон все еще ехал, низко опустив голову и размышляя о всесильном добром и одновременно с этим беспощадном времени, дающем всходы жизни и стирающем с лица земли целые цивилизации.
Колонна за колонной неустанно двигалось вперед войско, ритмично вздымая десятками тысяч ног целые тучи пыли, которые несло жарким ветром, дующим с пустынного побережья Предельного моря на дряхлые руины.
Молодая и, может быть, оттого еще жестокая и безжалостная цивилизация с безразличием шагала мимо, повергнутого в прах забытья, былого величия, не думая об извечной ценности бытия и величии духа.
Далеко впереди над пробитой редким всхолмьем равниной скалили в беззвучном рыке черные клыки с белоснежными навершиями неприветливые Джунхаргские горы.
Темны и непроходимы дикие неизведанные Леса Забвения, наполненные плотным зеленоватым сумраком. Под сплошным куполом из густо переплетающихся гибких ветвей и упругих мясистых листьев, куда лишь крайне редко удается пробиться одинокому солнечному лучу, в перенасыщенном влагой душном горячем воздухе медленно плавают раздувшиеся кожистые мешки, покрытые короткой шелковисто-мягкой шерсткой. Словно многоцветные живые реки, струятся с ветки на ветку гибкие и мощные - в несколько обхватов тела невиданных гигантских змей. Чудовищные полузвери - полурастения, сутками неподвижно затаившись в темных оврагах либо с кажущейся безобидностью свисая с раскидистых ветвей исполинских деревьев, ежечасно поджидают неосторожную добычу. Мелкие, средние и крупные обитатели Лесов Забвения постоянно охотятся друг на друга, выслеживая, нападая и безжалостно расправляясь с теми, кому не повезло. Кажется, нет места человеку в этом царстве клыков, когтей и смертоносных объятий.
Практически недоступные и непроходимые, Леса Забвения отделены от остального Вальгарда с востока широкой цепью приземистых Хэлдарских гор, обрывающихся сразу за Алмазными копями в бездонный Провал.
От северных соседей эти леса надежно закрыты Безмолвными горами и пустынным неприветливым побережьем беспокойного моря Харлад. Никто не рискует селиться в предгорьях Безмолвных гор, опасаясь нашествия неведомых чудищ из дебрей дремучих лесов.
Лишь с южной стороны на длинной пересеченной равнине, что вытянулась гигантским языком между песчаными барханами побережья Предельного моря и ядреной зеленью чащобы, обитают примитивные чернокожие полудикие племена, еще совсем недавно объединенные одним из наиболее воинственных вождей в пока еще молодое и не устоявшееся королевство Понго. Но эти дикари никогда не пересекали видимую границу леса и не входили в чащу, слепо и безоговорочно веря в то, что там обитают древние и могучие злые духи, живьем уносящие смельчаков на ужасные вечные мучения в неведомый Мертвый мир. Туземцы панически боялись самого леса и злых духов, обитающих в нем. Они всячески пытались умилостивить их, принося дары на опушку к зловещим каменным идолам, которых сами же и соорудили, и наивно полагая, что эти дары и спасают их от неминуемой гибели.
Талак горько усмехнулся.
" Бедные невежественные дикари... - подумал он. - Наверное, пройдет еще немало десятилетий, прежде чем они наконец-то осмелятся войти в Леса Забвения по доброй воле. Но, к сожалению, тогда уже не будет никого, кто смог бы передать им безграничную мудрость накопленных за тысячелетия знаний. То, что они увидят здесь, лишь еще больше испугает их..."
Талак сокрушенно вздохнул и устало смежил сухие морщинистые веки, напоминающие птичьи. Да, он очень устал. Устал от бесконечно долгой и безумно одинокой жизни. Талак был чрезвычайно стар, даже по меркам своего собственного племени. По людским же понятиям он прожил уже не один десяток полноценных жизней. И вот теперь Костлявая старуха - смерть наконец-то пришла за ним и встала на пороге. Он не боялся ее. Последний живущий на этой земле из племени зулархов - крылатых людей, Талак сожалел лишь о том, что все знания его народа уйдут в небытие вместе с ним.
Много, очень много тысячелетий назад над цветущей землей поднялись и раскрылись огненные бутоны смерти, безжалостно испепеляя все живое. Реки расплавленного металла растекались по распадкам и межхолмья, выжигая даже саму память о жизни. Мир погрузился в беспросветный мрак, где не было голубого неба, зеленых лесов и звенящих ручьев.
Но малая горстка людей все же нашла спасение в глубоких подземельях древнего города. Там, питаясь только одними бледными лишайниками и бесцветными грибами, прожили свой век несколько поколений людей. И вот однажды они решили выйти на поверхность.
Каково же было их безграничное удивление, когда вместо знойной безжизненной пустыни, они очутились в самом сердце огромного непроходимого леса, навсегда поглотившего руины некогда величественного города.
Первое время люди с огромной радостью принялись заново отстраивать светлые здания, мечтая возродить былую цивилизацию. Они возводили высокие просторные дворцы, насквозь просвеченные солнечными лучами, собирали невероятно сложные механизмы, обучали наукам детей, рожденных во тьме запутанных подземелий, старательно развивали культуру. Вдобавок ко всему у многих из них начали проявляться уникальные способности к управлению окружающим миром посредством одной только силы ума и внутренней энергии, то есть магии.
Но незримая, и оттого еще более ужасная смерть внезапно обрушилась на людей, безжалостно унося из жизни целые семьи, а то и роды. Пустели дома, улицы, город... Выживали очень немногие. Те, кто уцелел, стали долгожителями. Они старели весьма медленно... и как-то странно менялись. Оставшиеся в живых полностью облысели, их кожа приобрела землистый серый цвет, а кости стали полыми и легкими. Но на этом изменения не закончились, они пошли гораздо дальше, и вскоре появились складчатые кожистые крылья, как у летучих мышей. Так люди, пережившие ужасную всемирную катастрофу, превратились в зулархов - крылатых людей. Они научились летать, как птицы, но полностью и окончательно утратили способность к продлению рода, став бесполыми существами. Осознав это, многие из них добровольно ушли из жизни, упокоив свои тела и души в глубоких непроницаемых водах Черного озера.
Так появилась печальная традиция. Зуларх, уставший от безмерно долгой жизни, поднимался на самую верхнюю площадку Прощальной башни. Оттуда он направлялся в свой последний ритуальный полет к Черному озеру, расположенному в самом центре Лесов Забвения.
Зулархов с каждым десятилетием становилось все меньше и меньше. И вот теперь последний из крылатых людей задумчиво стоял перед алтарем Храма времени.
Талак обреченно опустил дряблые немощные руки на холодный молитвенный камень, навсегда прощаясь с ним. Сегодня вместе с последним одиноким зулархом уходил в темное прошлое всеми забытый древний мир Вальгарда. На смену ему являлся новый молодой мир, еще не окрепший, но уже пытающийся найти свой путь в беспредельных просторах мироздания.
Где-то там, в центре материка, словно застарелый болезненный нарыв, вызревало могучее зло, а на далеком севере ждало своего страшного часа погибельное семя сатанинского огненного цветка. Войны, пожары, слезы и кровь - все это мгновенно промелькнуло перед мысленным взором старого зуларха. Большая общая беда уже простирала свои необъятные черные крылья над головами людей, грозя вновь ввергнуть на долгие и долгие тысячелетия их мир во мрак бесплодия и забвения.
"Ну, уж нет, зло на этот раз не должно победить! - решил Талак. - Я обязательно найду того, кто сможет противостоять ему, и отдам этому человеку всю свою энергию магической силы."
Пальцы обессилено соскользнули с гладкого молитвенного камня, и немощные руки обвисли вдоль высохшего тела. Медленно переставляя отяжелевшие каменеющие ноги, зуларх обогнул алтарь, открыл небольшую потайную дверцу и, с трудом протиснувшись в нее, ступил на винтовую лестницу, ведущую на самый верх Прощальной башни. Серые тяжелые складки кожистых крыльев, словно дорожный плащ, сухо шелестели за его спиной. Каждая ступень все дальше и дальше уводила его от прожитой жизни к тому неведомому рубежу, за которым Талака ждали его давно ушедшие соплеменники. Там, в ином мире душа его сольется воедино с вселенским духом и станет частицей безграничной божественной Вечности - он твердо верил в это.
Подул свежий ветер.
Талак радостно улыбнулся, почувствовав его неукротимую силу. Уже давно, может быть, даже слишком давно не летал он над миром, проводя бесконечные дни в тоскливом и унылом одиночестве. Но сегодня зуларх наконец вновь поднимется в воздух, и сильный ветер, наполнив его просторные крылья, подарит счастливые мгновенья последнего - прощального полета.
Талак поднялся на смотровую площадку и напряженно замер на самом ее краю, с какой-то светлой грустью и одновременно невыразимым облегчением глядя вниз на древний заброшенный город, чьи просторные улицы слишком давно пустовали. Его большие глаза наполнились слезами жалости. Старик расслабился и заплакал, совершенно не стыдясь своих чувств. Да и от кого ему нужно было таиться - последнему на этой земле крылатому человеку...
Глядя прямо перед собой, зуларх пошире развернул могучие серые крылья и смело шагнул вперед. Упругий ветер жестко хлестнул по лицу, мгновенно высушив слезы невольной слабости. Чувствуя разливающуюся по всему телу пьянящую свободу полета, Талак начал постепенно набирать высоту, направляясь в сторону Черного озера - последнего пристанища для его старческого тела. Дремучий величественный лес уходил далеко вниз, превращаясь в темно - зеленый сплошной ковер, сквозь который изредка проблескивали маленькие зеркальца многочисленных озер и искрящиеся нити лесных речушек.
Одновременно с этим Талак устремил свой внутренний взор на поиски того единственного человека, которому решил отдать всю свою энергию души. С огромной заоблачной высоты зуларх пристально разглядывал второй - духовный мир Вальгарда, недоступный глазам простых людей.
Где-то в лесистом предгорье далеких скалистых гор на юго-востоке он отыскал, наконец, того, кто был нужен. Им оказался одинокий воин на рослом коне, упорно пробивающийся на юг. Талак сконцентрировал на нем все свое внимание.
Закаленная сила духа, осознанное мужество и внутренняя честь образовывали вокруг него светлый ореол, невидимый простым взглядом, от которого куда-то вверх вела тончайшая белая нить - знак избранности Всевышним.
Да, Талак не ошибся, это был именно тот человек, кому он должен был передать без остатка свой последний дар.
Далеко внизу показались темные непроницаемые воды Черного озера. Близился последний миг.
Талак сложил широкие крылья и начал падать вниз, стремительно набирая скорость и концентрируя свое сознание для создания мощного импульса внутренней энергии. Неожиданно он почувствовал какое-то неосознанное, едва ощутимое беспокойство. Взгляд скользнул чуть севернее, и тут зуларх обнаружил еще одного человека. И первый и второй воины были одной крови, оба обладали необходимыми качествами. Но к своему величайшему ужасу Талак узрел над вторым воином зловещую черную нить, которая, как пуповина, соединяла его темную ауру со средоточием могущественных сил зла в центре Вальгарда. Времени на размышления уже не оставалось - поверхность озера была совсем близко. И тогда, долго не раздумывая, а повинуясь скорее наитию, старый зуларх направил всю свою внутреннюю энергию на эту черную нить...
Сознание последний раз полыхнуло ослепительным сиянием и погасло навсегда. Серое безжизненное тело камнем рухнуло в темную воду, подняв целый фонтан тяжелых брызг, и быстро пошло на дно - туда, где ушедшие поколения дожидались своего последнего собрата. Поверхность Черного озера постепенно разгладилась, безмолвно поглотив тело зуларха. Вместе с ним навечно скрылась в неизведанных глубинах тайна крылатых людей...
Талак уже не увидел того, как посланный им импульс внутренней энергии с огромной скоростью промчался над поверхностью Вальгарда и напрочь отсек черную пуповину, словно брошенный чьей-то могучей рукой топор. Теперь эта пуповина бешено извивалась, судорожно дергалась, тщетно пытаясь отыскать и воссоединиться с тем, кого она долгие годы питала черным ядом...
* * *
Раскаленная игла неожиданно вонзилась в темя, пробуравила его и обжигающей волной жесточайшей боли прокатилась по всему телу, отзываясь болезненным эхом в самых дальних его уголках.
Ратон покачнулся в седле и, с глухим стоном опустившись на шею коня, медленно съехал на обочину дороги. Тотчас к нему подскочил перепуганный ординарец.
- Что случилось, мой господин? Вам нездоровится? - засуетился он. - Позвать лекаря?
Ратон вяло отмахнулся.
- Оставь меня! Я хочу побыть один...
Ординарец покорно согнулся в поклоне и поспешно отъехал в сторону, тем не менее, продолжая внимательно и настороженно поглядывать на командующего объединенными войсками Форвана и Эрденеха. За его жизнь, воин отвечал собственной головой перед наместником Муридом, а с тем шутки плохи.
Конные и пешие колонны огромного войска скорым походным маршем двигались к реке Звоннице. Там за переправой начиналась прямая дорога к неприступным Горным баронствам - цели нынешней военной компании.
Вернувшиеся из разведки лазутчики донесли, что за рекой все спокойно, нет ни одного вражеского дозора, да и вообще не видать ни души на много лиг в округе, словно все повымирали. То ли бароны Джунхаргских гор совершенно ничего не ведали о готовящемся в их вотчину вторжении, то ли хитрили, затаившись в засаде где-то на высокогорных перевалах, но в любом случае большой крови было не избежать. Это понимали все воины без исключения, потому и шагали они хмурые и угрюмые. Одно дело - обыденные пограничные стычки с мелкими неорганизованными разбойничьими шайками на открытых землях Свободных поселений и совсем другое - изнурительная война с поднаторевшими в ратном деле баронами, которые славились неукротимым свободолюбием и бесстрашием.
Ломило в затылке. Голова была тяжелой, словно камень. Перед глазами еще плавали размытые огненные круги, прочерчиваемые горячими пламенными вспышками, но Ратон уже начал постепенно приходить в себя. Он поднял на мерно шагающие колонны мутный взор и отстраненно подумал: "Зачем и куда они идут?"
- На бойню...
Он даже не заметил, как ответил сам себе вслух.
Ординарец тут же придвинулся поближе, всем своим видом изображая полную готовность без промедления исполнить любое пожелание командующего.
- Что угодно господину?
- Объяви привал... - поморщившись, приказал Ратон.
- Но вы же сами отдали недавно распоряжение, что отдых будет уже за рекой?! - попытался возразить воин.
- Я сказал: здесь! - медленно с расстановкой процедил сквозь стиснутые зубы Ратон.
- Слушаюсь, господин!
Побледнев от страха и испуганно втянув голову в плечи, ординарец бросился со всех ног исполнять приказ.
Вскоре целеустремленное движение войска заметно замедлилось, а затем колонны и вовсе остановились. Пропыленные солдаты сходили с разбитой дороги и располагались в лесу на отдых.
Запылали многочисленные костры, разогревая походные котлы, возле которых уже вовсю суетились кашевары. По лесу поползли ароматы армейской походной кухни.
В одной из групп отдыхающих под деревьями ратников был и Гилбер по прозвищу Одноглазый. Его сосед расположился полулежа на мягкой шелковистой траве и, с мечтательным видом раскуривая вересковую трубочку, заметил:
- Эх, тепло-то как! Даже и не верится, что у нас дома зима еще вовсю лютует...
- А тут всегда так, места ведь южные, - отозвался Гилбер.
- Тебе-то откуда ведомо?
- Оттуда и ведомо: бывал я раньше в этих краях...
Гилбер криво усмехнулся и добавил:
- Тут я свой правый глаз потерял и, наверное, если бы не Странник, сам остался бы лежать в этой земле навеки...
Гвардейцы заинтересованно подсели ближе. Имя Странника и раньше-то завсегда вызывало любопытство, а уж нынче и подавно... Слушатели располагались нешироким полукругом.
- Ну-ка расскажи, как дело было, - попросил один из них.
- Да чего тут рассказывать, - попытался уклониться Гилбер. - Дело-то давнишнее... я все, пожалуй, и не припомню...
- Ты Одноглазый, не увиливай! Начал, так уж говори до конца.
Здоровяк шумно засопел, собираясь подняться и уйти, но его не отпустили. И тогда он сдался.
- В общем, дело было так, - начал свой рассказ Гилбер. - Странник, я да еще трое тогдашних наших сотоварищей по оружию возвращались домой от северных рубежей Горных баронств после одной довольно неудачной вылазки. И до нас неоднократно пытались штурмовать их скалистые бастионы, да все без толку. Да, так вот, решили мы, чтобы не тащиться кружным путем вместе со всем медлительным войском, срезать угол: переправиться выше по течению Звонницы, а там прямиком через Земли кочевников выйти к берегу Соленого озера, а уж оттуда до крепости Скурбел - рукой подать. Сказано - сделано. Проехали мы примерно лиги три - четыре и нежданно-негаданно угодили в засаду большой банды мародеров. Было их, наверное, человек сорок. Только ежели бы они напали в открытую, тогда, может, все было бы иначе. Ан нет! Мародеры в упор обстреляли нас из тяжелых штурмовых арбалетов. Мы и глазом моргнуть не успели, как трое наших товарищей лежали бездыханными на земле, густо утыканные стрелами, что твои ежи. Мы со Странником тогда просто чудом уцелели, видно повезло... Ну и взъярился же он! Вы такого в жизни не видели! Уж на что я привычный, а и то оробел перед ним. Выхватил Странник свой меч - и к бандитам! Такая потеха пошла, что и вспоминать страшно!
Одноглазый неожиданно умолк и, привалившись могучим плечом к шершавому стволу дерева, принялся сосредоточенно править лезвие своего меча, словно потеряв всяческий интерес к дальнейшей беседе.
- Эй, Одноглазый, погоди! - нетерпеливо воскликнул сосед. - А дальше-то что было?
- Дальше я ничего не помню. Как только вся кутерьма завертелась, меня почти сразу по лицу чем-то полоснуло, как огнем ожгло, я и свалился с коня без памяти. Очнулся уже с одним глазом. Странник меня выходил, кровь остановил и повязки наложил, какие надобно было. Он же и всех наших павших в той скоротечной схватке товарищей схоронил...
- А разбойники, куда ж подевались-то?
- Да никуда они не делись. Все там лежать остались... все, как один. Никто не ушел.
- Неужто их Странник всех сам...?!
- А кто ж еще? - Гилбер пожал плечами. - Он - первый меч Вальгарда... я-то уж знаю!
Некоторое время слушатели потрясенно молчали. Слышно было лишь, как басовито гудят над небольшой поляной, тускло поблескивая воронеными надкрыльями, жуки-барышники, да чуть в стороне кто-то взахлеб хохочет над очередной казарменной шуткой.
Наконец один из слушателей вздохнул:
- Эх-хе-хе... Видать и в самом деле Странник - мужик что надо! Только почему о нем говорят, будто он враг?
- Это кто ж говорит, интересно было бы знать?
- Ну-у... указ был наместника Мурида, да и люди болтают всяко... слухи разные ходят...
Гилбер осторожно понизил голос и медленно, словно размышляя вслух, произнес:
- Болтают, говоришь... Одна собака сбрешет спросонок, а другая подхватит не знамо что, ветер-бродяга по округе разнесет - вот тебе и слухи! А указы... они ведь тоже разные бывают: может, умные, а, может, и нет. Да и люди, их издающие, тоже. Иные, может статься, и не люди вовсе...
- Ты это на что намекаешь, Одноглазый?
- Ничего я не намекаю! - внезапно разозлился Гилбер. - Вот пристал, как репей!
Он пружинисто вскочил на ноги, в сердцах с лязгом вогнал меч в ножны и широким шагом удалился куда-то за густой кустарник, раздраженно бормоча себе под нос что-то неразборчивое о тупых бараньих лбах и длинных ослиных ушах.
Вслед ему из-за ствола старого дерева задумчиво смотрел Ратон.
Боль постепенно ушла из головы, но вместо нее появилось доселе неизведанное ощущение абсолютной потерянности. Словно он шел, шел куда-то и вдруг обнаружил, что совершенно заблудился.
Ратон решил незаметно пройтись по лагерю, чтобы разузнать настроения, царящие среди воинов, и невольно стал свидетелем разговора об Аргнаре. Это его взволновало еще больше. Снова и снова, уже в который раз он вспомнил драматическую встречу с мужественным Странником у Волчьего бора; дни совместного путешествия по Малурийскому тракту.
Нет, Аргнар никак не мог быть плохим человеком.
Но, тем не менее, он был врагом.
"Раз наши жрецы во главе с Яридом объявили его вне закона, значит так оно и есть на самом деле! - решил Ратон. - Если судьба вновь сведет меня с этим необычным человеком, мой долг - уничтожить его. Но... я предложу ему честный поединок на мечах, и пусть победит сильнейший из нас двоих! Лучше будет, если Странник погибнет от благородного меча, как воин, чем попадет в лапы муридовых мясников и заживо сгниет где-нибудь в подземельях Панграда..."
- Господин! Господин!
Встревоженный ординарец выскочил из-за кустарника, быстро огляделся по сторонам и, заметив Ратона, бегом направился к нему, размахивая какой-то бумагой.
- Вот! - воскликнул он, тяжело дыша. - Срочный пакет от наместника Мурида! Приказано немедленно передать лично в руки. Насилу вас нашел...
Ратон одним резким движением сорвал кроваво-красную сургучную печать и развернул пакет.
Послание было совсем коротким, написано тайными символами жреческой касты Гру и подписано Яридом. Оно лаконично гласило: "Немедленно штурмовать Горные баронства! Всех без исключения пленных гнать в Малурию! Ярид."
Ратон привычно подобрался. Все сомнения и раздумья разом куда-то ушли. Их место заняли мысли стратега - военачальника. Приказ есть приказ, его нужно исполнять неукоснительно и без промедления.
- Когда прибыл пакет?
- Да вот, только что!
- Кто доставил?
Ординарец несколько раз растерянно моргнул, как-то неуверенно пожал плечами и, словно спеша оправдаться, принялся торопливо и сбивчиво объяснять:
- Прямо посреди лагеря, как из-под земли, объявился какой-то неизвестный карлик в балахоне. Только что его и в помине не было, а тут - на тебе, стоит, как истукан. Лица его я не видел, а голос противный и скрипучий, как у немазаной телеги. Говорит: "Срочное послание от наместника Мурида главнокомандующему!" Я этот пакет взял, пока печать на сургуче проверил, а его уже и след простыл. Словно испарился...
Ратон криво усмехнулся и утвердительно кивнул головой. Все сходилось в точности. Он слишком хорошо знал и карлика, и его необыкновенное умение внезапно появляться и исчезать в самых неожиданных местах. Этот карлик был личным и доверенным посланцем Ярида. Если верховный жрец отправил его с приказом, значит дело весьма серьезное. Видимо, что-то пошло не совсем так, как рассчитывали жрецы, и теперь приходилось спешить, чтобы исправить положение дел.
Командующий нахмурился и строго бросил:
- Трубить сбор! Немедленно выступаем!
Ординарец недоуменно вскинул бровь, но промолчал.
Поди, пойми их, этих странных господ?! То привал им, то подъем... сами не знают, чего хотят. Но спорить бесполезно - себе дороже обойдется!
Придерживая одной рукой ножны, а другой прижимая к груди шлем, ординарец побежал к штабу.
Вскоре пронзительно запела сигнальная труба, вызвав многоголосый ропот недовольства среди ратников, едва только успевших расположиться на отдых. Но железная дисциплина сделала свое привычное дело. Через некоторое время построение закончилось, и колонны двинулись скорым маршем к переправе.
Весенний лес, просвеченный теплым солнышком, расступился далеко в стороны, открывая взглядам спокойное и плавное течение реки Звонницы. Зажатая с боков деревьями, дорога с облегчением вырвалась на широкий простор и устремилась к массивному мосту из потемневших от времени толстых бревен. Просверк веселых солнечных бликов на тягучей поверхности Звонницы резанул по глазам яркими радужными вспышками. Ратон резко зажмурился и несколько раз тряхнул головой.
Закованные в тяжелые латы штурмовые панцирники бесконечной стальной многоножкой втягивались на мост, за которым справа виднелись древние и дряхлые развалины. Лишь внимательно присмотревшись, в них можно было с трудом угадать остатки крепостной стены и высоких дворцовых колонн. Настырные деревья и кустарники пробили себе путь к свету, раскрошив в пыль каменные плиты старинной площади, и угнездились в расщелинах полуразрушенных стен.
- Что здесь было раньше? - поинтересовался Ратон, обратившись к армейскому летописцу, ехавшему по левую руку от него.
- Говорят, что будто бы давным-давно здесь жил могучий, справедливый и никем не побежденный король, который повелевал всем южным побережьем Вальгарда. Он был гордым и уверенным в собственных силах. Этот король решил бросить вызов самому времени, построив Вечный город.
- Как звали короля?
- Кто его знает... Всемогущее время стирает из памяти целые цивилизации, не то, что какие-то имена... От Великого города уже почти ничего и не осталось, а про того древнего короля только благодаря песне и знают.
- Что за песня?
Летописец махнул рукой, подзывая одного из юных музыкантов, что ехали следом за штабом, чуть поодаль. Когда музыкант поравнялся с ним, летописец попросил:
- Спой для командующего о древнем короле.
Юноша тотчас с готовностью достал из-за спины продолговатый деревянный ящик с натянутыми струнами из козьих жил, пробежался по ним чувственными пальцами и тихо запел.
Воины поворачивали головы, прислушиваясь к словам песни.
Здесь был когда-то замок стройный.
В нем жил король и шут придворный.
Кипела жизнь, был праздный пир,
И не смолкали звуки лир.
Король вершил свой правый суд,
А веселил всех старый шут...
И был король непобедимым -
Все беды проходили мимо.
Забыв печаль, там жил народ,
Не зная горя и невзгод.
Но время шло, и час настал,
И гордый замок обветшал...
Ратон представил себе высокие стройные колонны, поддерживающие изукрашенные тончайшей резьбой ажурные арки; и сводчатые залы просторных светлых дворцов; пышные дивные сады, с произрастающими в них диковинными растениями со всех сторон света; и, сверкающие радужными мостами, алмазные фонтаны; пеструю разноголосую шумную толпу свободных и зажиточных горожан; и наконец - величественного и благородного монарха, восседающего на высоком беломраморном троне.
Бесконечные торговые караваны днем и ночью непрерывно входили и выходили из мегалитических ворот города, а на самом высоком шпиле, достающем едва ли не до небес, гордо развевалось на ветру полотнище золоченого знамени, украшенное величественным гербом королевства...
Все то, что было, стало былью,
Покрылось вековою пылью.
Никто теперь не разберет:
В той жизни, чей был выше счет?
Кто шут, а кто король - их нет,
И время сгладило их след...
Певец уже давным-давно умолк, а Ратон все еще ехал, низко опустив голову и размышляя о всесильном добром и одновременно с этим беспощадном времени, дающем всходы жизни и стирающем с лица земли целые цивилизации.
Колонна за колонной неустанно двигалось вперед войско, ритмично вздымая десятками тысяч ног целые тучи пыли, которые несло жарким ветром, дующим с пустынного побережья Предельного моря на дряхлые руины.
Молодая и, может быть, оттого еще жестокая и безжалостная цивилизация с безразличием шагала мимо, повергнутого в прах забытья, былого величия, не думая об извечной ценности бытия и величии духа.
Далеко впереди над пробитой редким всхолмьем равниной скалили в беззвучном рыке черные клыки с белоснежными навершиями неприветливые Джунхаргские горы.
Рассказчик:
» Глава 07. Столкновение
СТОЛКНОВЕНИЕ
Округлый блестящий камешек, словно лягушонок, вылетел из-под сапога и, сухо пощелкивая, запрыгал по крутым скалистым уступам, уносясь куда-то далеко вниз.
Прижимая к голове уши и тревожно кося большим глазом в сторону бездонной пропасти, Данго осторожно шел следом за хозяином по узкому каменному карнизу, прилепившемуся к отвесной стене горы, исполосованной причудливыми ломаными трещинами.
Аргнар упорно поднимался к узкому высокогорному перевалу, за которым начинался плавный и пологий спуск в обширную котловину баронства Берт. Он очень спешил, чувствуя за спиной неумолимо надвигающуюся стальную лавину объединенных войск. А впереди еще предстоял весьма непростой разговор с правителем Берта и его рыцарями. Поймут ли они его, поверят ли?
- Должны поверить! - вслух произнес Аргнар, упрямо двигаясь вперед по неверной тропе.
Первая стрела неожиданно высекла искру у его ног, когда до огромных гранитных валунов, перекрывающих горную тропу завалом, оставалось всего лишь шагов тридцать. Вторая предупреждающе свистнула возле самого уха и ушла в пропасть. Убивать незваного гостя явно не собирались, лишь убедительно дали понять, что он находится под прицелом.
Аргнар поднял над головой правую руку и громко крикнул:
- Не стреляйте! Я пришел без вражды!
Из-за крайних камней выглянула широкоскулая физиономия, заросшая густой дремучей бородой чуть ли не до самых глаз. Хриплый голос неприветливо осведомился:
- Ты кто такой и зачем тебе понадобилось в Берт?
- Мне нужно поговорить с бароном Гофером, - ответил Аргнар, осторожно уклоняясь от прямого ответа.
- Ишь ты, с самим бароном ему говорить приспичило! Бородатый произнес что-то неразборчивое, явно насмехаясь над пришельцем. За валуном раздался дружный хохот многих людей. Здоровяк поудобней устроился на вершине одного из камней и скрестил на груди крепкие руки.
- Может, сперва со мной потолкуешь? - осклабился он.
- Могу и с тобой, если только не боишься из-за камней выйти, - спокойно отозвался Аргнар.
Бородатый громоподобно взревел, как племенной бык на выгуле, и, в мгновение ока, перепрыгнув через каменную преграду, вплотную приблизился к смельчаку, игриво помахивая здоровенной секирой, которая в его ручищах казалась игрушечной. Был он почти на пол головы выше Аргнара и чуть ли не вдвое шире его в плечах. С веселым любопытством глянув на смелого пришельца, бородатый насмешливо прищурился.
- Ну что, не передумал еще?
Вместо ответа Аргнар обнажил меч и шагнул вперед.
- Если выиграю я, то вы пропустите меня к барону. Идет? - предложил он противнику.
- А если я? - поинтересовался бородатый.
- Тогда это уже не будет иметь никакого значения... - равнодушно пожал плечами Аргнар.
- Ну-ну, посмотрим... - бородатый поднял высоко над головой секиру и неожиданно ринулся в атаку.
Над валунами показались головы заинтересовавшихся необычным поединком защитников перевала. Они приготовились насладиться зрелищем того, как их бывалый товарищ проучит упрямого и заносчивого чужеземца.
Но все произошло невероятно быстро и совсем не так, как они этого ожидали.
Аргнар по-кошачьи мягко скользнул под руку бородатому. Никто даже не успел толком понять, что произошло. Меч пришельца молниеносно описал в воздухе какую-то замысловатую дугу, и тяжелая секира со звоном отлетела далеко в сторону. В следующее мгновение здоровяк уже лежал навзничь и тупо таращился на меч противника, замерший всего лишь на волосок от его горла.
- Ты сдаешься? - спокойно поинтересовался Аргнар.
- А что еще мне остается? - прохрипел бородатый, с опаской косясь на отточенное лезвие меча.
Странник спрятал клинок в ножны и, отступив на шаг, подал поверженному руку помощи. Опираясь на нее, здоровяк смущенно поднялся с земли, отряхнулся и, подхватив свою секиру, вразвалку направился к валунам.
- Чего рты-то поразевали?! Поединков не видели?! - грозно рыкнул он на опешивших от скоротечности боя товарищей. - Открывайте живее проход!
Стражи перевала засуетились, о чем-то приглушенно споря. Что-то громыхнуло, треснуло, и два огромных камня откатились в сторону, открывая узкую дорогу.
Бородатый приглашающе махнул рукой.
- Заходи!
Взяв Данго под уздцы, Аргнар с достоинством вошел внутрь пограничной заставы. Камни за его спиной с грохотом вновь встали на свои места, и он оказался в плотном окружении неприветливых воинов, напряженно следивших за каждым его движением.
- Так зачем тебе все-таки нужен барон Гофер? - скрестив руки на груди, терпеливо спросил бородач.
Аргнар испытующе глянул на него, словно обдумывая то, что собирался сказать, и ответил вопросом на вопрос:
- Ты тут за старшего будешь?
- Ну, я, а что?
- Тогда отойдем в сторонку.
Недоуменно пожав плечами, здоровяк шагнул следом за Аргнаром к глубокой нише в скале, успокаивающе махнув рукой остальным, чтоб оставались на месте.
Перед нишей слабо тлел полузатухший костер, на котором подрумянивалась крупная баранья лопатка, истекая золотистыми каплями жира. Присев возле костра, Аргнар взял обгоревшую с одного конца суковатую палку и начал подправлять ею рассыпавшиеся угли. Бородатый устроился напротив него и с нетерпением спросил:
- Ну, в чем дело-то?
- Война у вас на пороге...
- Какая война? - выпучил на него глаза здоровяк. - Ты что, белены объелся?! Берт ни с кем не воюет!
- Не воевал, - поправил его Аргнар. - А нынче будет.
- С чего ты взял?
- Следом за мной сюда движется огромное объединенное войско Форвана и Эрденеха.
- Не может быть! Герцог Хэдмир никогда не пойдет на грязный союз с Гермундом Красавчиком!
- Времена меняются... - возразил Аргнар. - Да и Форваном нынче правит уже не Хэдмир.
Бородатый растерянно взъерошил пятерней волосы на макушке, с сомнением глядя на собеседника.
- Ну и дела...
Аргнар нетерпеливо кашлянул, и, глядя прямо в глаза здоровяку, убедительно произнес:
- Мне нужно срочно увидеться с бароном Гофером! Поверь мне! Пока мы тут с тобой лясы точим да препираемся, объединенные войска на месте не сидят. Скорее всего, через неделю здесь будут. Так что давай - решай быстрее!
Бородатый, долго не раздумывая, встал, отдал вполголоса какие-то распоряжения пограничникам, а затем окликнул Аргнара:
- Ладно, едем к барону.
Пройдя примерно сотню шагов следом за провожатым, Аргнар за очередным зубчатым выступом скалы обнаружил небольшую площадку, на которой был расположен лагерь стражников перевала. Здесь отдыхали свободные от дежурства воины, другие готовились сменить на посту товарищей. Мирно булькало в походном котле какое-то варево.
У коновязи смирно стояли лошади, обмахиваясь пышными хвостами. Рядом с ними, опершись на длинное струганное бревно, заменяющее городьбу, беседовали несколько стражников.
Бородатый быстро переговорил со старшим и, вскочив на одну из лошадей, коротко бросил Аргнару:
- Поехали.
Спуск во внутреннюю просторную долину Берта, опоясанную сплошным кольцом высоких гор, был широким, пологим и хорошо утоптанным. По всему было видно, что им довольно часто пользовались.
Ехали быстро и молча, стремя в стремя. Аргнар постоянно ловил на себе любопытные взгляды спутника, но сам разговора не начинал, предпочитая разглядывать открывавшийся перед ним во всей красе простенький, но вместе с тем приятный мягкий ландшафт.
Берт был самым восточным и самым маленьким по территории в дружном союзе Горных баронств. Пожалуй, верхом на коне его можно было бы пересечь из края в край всего лишь за несколько дней. Вся практически ровная, как стол, долина была изрезана витиеватой сетью мелких речушек и ручейков. Она напоминала сверху большой расшитый голубыми нитями пушистый зеленый ковер.
Кое-где на редких холмах виднелись небольшие замки - не чета неприступным цитаделям Форвана или других Западных государств. Замки местной знати больше напоминали обыкновенные крестьянские поселки, хотя и огороженные в большинстве случаев высокими частоколами. Оно и понятно: зачем строить громадные крепости, если природные Джунхаргские горы гораздо выше и уж точно надежнее любых бастионов?!
Аргнар с живым интересом смотрел на разбросанные там и сям по долине небольшие поселения земледельцев, чем-то напоминающих хутора Свободных поселений, только без охранной городьбы. В предгорьях располагались фермы, от которых доносилось надоедливое блеяние овец.
- Как звать-то тебя? - наконец прервал затянувшееся молчание бородач и выжидательно глянул на пришельца.
- Аргнар.
- А меня Керлом кличут. Скажи, ты бывал раньше в Берте?
- Нет, не приходилось...
- Откуда ж тебе известна дорога к посту в горах?
- Было дело... - натянуто откликнулся Аргнар. - Однажды, дошел до перевала, а дальше не довелось...
- Это почему?
Аргнар натянул поводья и, остановив коня, сказал:
- Не хочу, чтоб между нами ложь была. Я тебе сейчас всю правду скажу - понравится она тебе или нет; только ты, брат Керл, погоди до времени за секиру хвататься, а сначала спокойно выслушай меня. Несколько лет назад, если помнишь, была попытка завоевать Горные баронства. Тогда и я участвовал в штурме Берта... Наверное, и по сей день еще помнят меня здесь. Ваши молодцы здорово тогда бились, и наше войско ушло не солоно хлебавши. Так я в прошлый раз и не попал за перевал... А нынче я пришел сюда уже не как враг и, если будет на то воля благородного барона Гофера, сам стану в ряды защитников Берта.
Керл нахмурился, исподлобья глядя на Аргнара.
- Что-то я твоего имени не припомню. Я ведь и сам в той битве участвовал, однако...
- Так ведь Аргнаром меня родители нарекли. Этим именем меня почти что никто и не кличет. А прозвище мое - Странник...
При этих словах Керл вздрогнул, словно получил звонкую пощечину, и схватился за рукоять секиры. Он даже подался вперед, буравя яростным взглядом собеседника.
- Так это ты?!!
- Я...
Гнев полыхнул в сузившихся глазах бородача темным пламенем. Его рука медленно потянулась к оружию. Сквозь крепко стиснутые зубы он зло процедил:
- Мне стоило бы об этом еще сразу догадаться, когда ты так ловко разделался со мной там, у заставы... Зачем ты явился на нашу землю, горевестник?!
- Я уже говорил: сюда идут войска.
- Ну и что? Отобьемся, не впервой!
- Боюсь, что на этот раз - вряд ли... Нынче война будет не на жизнь, а на смерть, и не только с людьми. Тут, по моему разумению, черная магия и колдовство замешано. Дай Бог, чтобы хватило сил отбиться объединенными усилиями всех Горных баронств вместе взятых... Да и то, скорей всего не поможет все это, потому как зловещая Тьма плотной завесой нависла над всем Вальгардом. Если мы не успеем ее упредить, то...
Аргнар, не договорив, сокрушенно вздохнул. Керл настороженно следил за ним, продолжая нервно стискивать рукоять секиры.
- А не врешь ли ты, Странник? - наконец спросил он. - Может быть, ты все это измыслил только лишь для того, чтобы пробраться в Берт с грязными помыслами?
- Неужели ты ничего не понимаешь?! Да если бы я хотел этого, то уже давно убил бы тебя! - не выдержав, взорвался Аргнар. - Я ведь уже и так в Берте!
Керл изумленно выпучил глаза, неожиданно обнаружив перед самым своим носом холодно поблескивающее острие меча. Когда и как Странник выхватил его из ножен?! На этот вопрос бородатый пограничник не смог бы ответить при всем своем желании даже под страшными пытками. Он вовсе не успел заметить молниеносного движения мастера меча.
- Ну что, - устало спросил Аргнар. - Может быть, хоть это убедит тебя в правдивости моих слов?
- Похоже на то... - хриплым голосом нехотя согласился Керл, боясь пошевелиться.
- Тогда больше не будем спорить.
Аргнар решительно бросил меч в ножны и, не обращая внимания и не оглядываясь на растерявшегося воина-пограничника, поскакал по прямой дороге к виднеющейся посреди умиротворенной долины небольшой крепости, над главной башней которой реял гордый штандарт барона Гофера.
Через некоторое время растерянный Керл догнал его и, сровняв шаг, поехал рядом. Оставшийся путь до крепости они проделали в полном молчании. Лишь когда въезжали в широко и дружелюбно распахнутые ворота, пограничник хмуро вполголоса посоветовал:
- Ты лучше помалкивай. Я сам буду говорить со стражей.
- Как знаешь, - согласился Аргнар.
Он был немного удивлен тем, что у ворот крепости не увидел охраны, но, вспомнив о том, что стража стоит на горных перевалах, махнул рукой - дескать, хозяевам виднее.
Однако у дверей баронского дома охрана была.
Сперва Аргнар и не понял, что они уже приехали. Дом, перед которым осадил коня Керл, вовсе не был похож на баронский, не говоря уж о том, что назвать его дворцом, к помпезному виду которых Аргнар уже давно привык за годы скитаний по землям Вальгарда, просто никому не пришло бы в голову. Это было самое обыкновенное добротное двухэтажное строение под рыжей черепичной крышей и с широкими светлыми окнами. Более всего этот дом походил на опрятную солидную гостиницу для зажиточных клиентов.
По всему было видно, что хозяин не любил чрезмерных излишеств и вычурности. Однако герб в форме овального щита, на котором распластал могучие крылья горный орел, красноречивей всего говорил о принадлежности хозяина дома к старинной баронской знати. Герб располагался меж двух стрельчатых окон прямо над дверями, к которым направились Керл и Аргнар.
Стражники выжидательно уставились на прибывших.
- У нас срочное донесение барону Гоферу, - доложил Керл начальнику охраны.
Тот кивнул и, указав на Аргнара, спросил:
- А это кто?
- Он привез важные вести из-за гор.
- Как зовут? Что-то я его не припомню...
- Его имя... Аргнар, - с большим трудом вымолвил Керл. - Он в наших краях новенький.
- Хорошо, можете проходить, только сдайте сперва оружие.
Бородач безропотно отдал свою секиру одному из стражников и повернулся к спутнику, протянув к нему руку за мечом.
Аргнар отступил на шаг.
Тотчас все стражники подобрались, настороженно глядя на строптивого незнакомца. Их командир как бы невзначай опустил ладонь на рукоять меча.
- В чем дело? Почему не сдаешь оружие? - спросил он.
- Я дал обет своему наставнику никогда не расставаться с мечом и не могу нарушить эту клятву, - произнес Аргнар.
- Тогда ты не войдешь в дом!
В этот момент тихо отворилась дверь, и на пороге появился крепкий седовласый мужчина в простом воинском облачении. Он был высок и не по годам худощав. Твердый волевой подбородок и прямая линия твердо сжатых губ говорили о решительности характера. Две глубокие морщины, рассекая высокое чело, опускались почти до переносицы. Пожалуй благородное лицо пожилого воина слегка портил нос: он был несколько великоват.
Из-под нахмуренных бровей на Аргнара пристально глянули холодные серые глаза.
- Что тут происходит? - спокойно и строго вопросил старик.
- Этот неизвестный воин заявляет, что прибыл к вам с каким-то важным донесением, но наотрез отказывается сдать меч, - доложил начальник стражи.
"Так это же сам барон Гофер! - удивился про себя Аргнар. - Так вот он каков - седовласый гордый орел Берта, живая легенда Джунхаргских гор! А по внешнему виду даже и не скажешь, что аристократ. Видать, добрый воин..."
Барон еще раз внимательно посмотрел на Аргнара, словно пытаясь проникнуть взглядом в самую его душу, а затем повернулся и, уже направляясь в дом, коротко бросил через плечо:
- Пропустить...
Прибывшие беспрепятственно вошли следом за ним.
Пройдя наискось через просторный светлый зал, отделанный разноцветными благородными породами дерева, Гофер толкнул одну из боковых дверей и, пропуская Аргнара вперед, решительно остановил Керла.
- Побудь здесь.
- Но ведь это... - попытался возразить пограничник.
- Я знаю.
Гофер спокойно вошел в комнату и плотно закрыл за собой двухстворчатую дверь, оставив недоумевающего Керла в одиночестве ломать голову над тем, что именно имел в виду его господин.
Остановившись у большого круглого стола, покрытого вышитой строгими узорами домотканой скатертью, Аргнар повернулся лицом к хозяину дома.
Барон как-то грустно и чуточку устало усмехнулся одним уголком губ, опустился в твердое кресло с прямой спинкой и жестом предложил гостю последовать его примеру.
Усаживаясь напротив Гофера, Аргнар с искренним уважением пробежался взглядом по стенам комнаты, сплошь увешанным всевозможным оружием. Не какими-нибудь парадными изукрашенными безделицами, напичканными самоцветами и окованными золотыми пластинами, а самыми настоящими боевыми мечами, среди которых были и двуручные, тяжелыми секирами, арбалетами и метательными ножами - это Аргнар сразу определил опытным взглядом воина-ветерана.
- А ведь я тебя сразу узнал, - нарушил затянувшееся молчание Гофер. - Ты - Странник.
- Разве мы уже встречались раньше? - спросил слегка удивленный Аргнар. - Что-то я такого не припомню.
- Я видел тебя много лет назад на осеннем Турнире Мечей в замке Мелрода, - пояснил барон. - Тогда ты был еще юношей, хотя уже очень ловко обращался с мечом. А потом ты штурмовал горные бастионы моего баронства, и жизни многих и многих моих лучших воинов забрал твой ненасытный меч.
- Я...
- Нет нужды объяснять. Знаю: война, присяга, честь... все понимаю. Но скажи мне, с чем пришел ты сюда в этот раз? Чует мое сердце, что не с доброй вестью.
- Да, это так, - признал Аргнар.
- Тогда говори, ничего не утаивая.
Аргнар глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и начал свой непростой рассказ. Он говорил очень долго, подробно повествуя о малопонятных и пугающих событиях, происходящих вокруг Потерянного края; о загадочном исчезновении герцога Хэдмира и его сына; о неожиданном позорном союзе Форвана и Эрденеха; о коварстве чародея Мурида и о своем поспешном бегстве из крепости Скурбел и ранении... На протяжении всего рассказа барон Гофер ни разу не прервал воина, но его седые брови все ниже и ниже надвигались на глаза, а строгое лицо темнело, словно на него наползала мрачная тень.
Наконец Аргнар умолк, закончив свое повествование. Он сидел слегка ссутулившись и задумчиво смотрел в пол.
Молчал и старый барон, обдумывая услышанное.
В комнате повисла напряженная тревожная тишина. Слышно было лишь, как за приоткрытым окном вполголоса переговариваются караульные. Один из них кого-то громко окликнул. В ответ раздался звонкий девичий смех. Завязалась веселая непринужденная болтовня, наполненная всякой маловажной всячиной.
- Люди смеются, радуясь жизни и еще не ведая о том, что ненасытная Костлявая уже занесла над ними свою беспощадную косу... - глухо промолвил Гофер.
Он медленно провел жилистой ладонью по лицу, словно пытаясь стереть накопившуюся за последнее время усталость, и шумно вздохнул. Подняв на Аргнара потемневшие глаза, барон Гофер озабоченно покачал головой.
- Было... все это было уже не один раз...
- Что? - не понял Аргнар.
- Тьма уже неоднократно приходила на эту землю, губя жизнь и возводя на престол жестокость. Вот и нынче, я так разумею, что позорный союз Эрденеха с Форваном - всего лишь одно звено огромной черной цепи, что пытается опутать земли Вальгарда... Скорее всего не миновать большой крови.
Барон Гофер проницательно заглянул в глаза Аргнара и, сурово сдвинув брови, вопросил:
- Ты сам-то, Странник, на чьей стороне будешь?
- Я пришел сюда сам, по доброй воле и, если на то будет твое, правитель Берта, высокое соизволение, то стану в один ряд с воинами баронства и, надеюсь, послужу правому делу. Теперь твое, барон, слово: как решишь, так и будет.
- А как же клятва на верность Хэдмиру?
- Вместо герцога нынче в Форване правит чародей Мурид, а ему я на верность не присягал...
Аргнар слегка пожал плечами и добавил:
- Я воин, а не палач. Мне никогда не было по пути с гиенами Эрденеха и чернокнижниками.
- Ладно, - Гофер решительно опустил ладонь на крышку стола, подчеркивая этим, что разговор окончен. - Иди с Керлом, он покажет, где ты можешь остановиться до тех пор, пока я позову тебя. А мне еще нужно кое-что обдумать...
Когда за Аргнаром тихо затворилась дверь, барон устало откинулся на спинку кресла и прикрыл ладонью покрасневшие от недосыпания глаза. На самом деле он знал куда больше, чем поведал ему Странник. Правда, о готовящемся объединенными войсками штурме Горных баронств Гофер все таки узнал впервые - давно уже не поступало вестей с севера, но внутренне он был к этому готов. Зато о таинственных и зловещих событиях, происходящих в западном и особенно в центральном Вальгарде, правитель Берта мог поведать гораздо больше, чем знал Странник.
Еще в начале прошлой осени от старого приятеля - барона Греттира прибыл верховой гонец, который с тревогой рассказал о появлении на материке загадочных черных колдунов из заморья, о таинственных многочисленных исчезновениях людей и пробуждении за грядой Гиблого кряжа темных сил.
А еще Гофер очень хорошо помнил древнюю легенду, которую в дни своей далекой юности услышал от странного слепого странника-старика, который неизвестно откуда появился и неведомо куда исчез. Это была мрачная легенда об Огненной чаше. Тогда старец поведал юному Гоферу о том, что где-то в затерянных безлюдных просторах северного Вальгарда, сокрытая от глаз простых смертных, покоится ужасная погибель для всего живого - Огненная чаша или Цветок смерти, как ее иногда называли в древние времена. Она терпеливо ждет появления самого Повелителя тьмы. И вот, когда он явится, наконец, в этот мир, тогда и распустится во всем своем зловещем великолепии страшный Цветок смерти и осыплет землю своими губительными семенами... Но, если все же найдется хоть один воин, который одолеет Повелителя тьмы в поединке лицом к лицу, тогда он сможет раз и навсегда уничтожить проклятье рода человеческого - Огненную чашу и станет Белым Рыцарем Храма.
Юный Гофер после рассказа старца втайне мечтал о том, что именно он однажды сразится с ужасным Повелителем тьмы и станет прославленным героем.
Но время шло, и ничего не происходило. Не было ни пугающих знамений, о которых пророчествовал слепой старик, ни самого Повелителя тьмы. Да и об Огненной чаше никто даже не вспоминал - мало ли сказок и небылиц гуляет по белу свету! Став со временем полновластным правителем Берта, барон поначалу не терял надежды, но время шло, ничего не происходило. Мало-помалу он успокоился и решил, что легенда - это всего лишь миф, но полностью забыть ее так и не смог. И вот теперь он снова вспомнил о ней.
Барон тяжело поднялся из скрипнувшего кресла и медленно подошел к большому овальному зеркалу в цельнолитой бронзовой оправе, что стояло в самом дальнем углу комнаты. Долго и внимательно смотрел он на свое отражение, хмуря седые брови и покусывая кончики усов.
- А ведь ты уже далеко не молод, хоть и пытаешься не подавать вида, - наконец с кривой усмешкой произнес Гофер, обращаясь к самому себе. - Как не крути, а время свое берет: и годы не те, и рука уже не так крепко держит меч...
Он грустно опустил голову и отошел к боковому окошку. Тяжело опершись на подоконник и прищурясь, барон задумчиво глядел на рослых стражников, весело балагуривших о чем-то с молодыми кокетливыми девицами. Там, за слегка запыленным окном был яркий солнечный день, беззаботная радость жизни, светлые мечты и добрые надежды людей, еще и не подозревающих о том, что над ними уже нависла черная длань тьмы.
Округлый блестящий камешек, словно лягушонок, вылетел из-под сапога и, сухо пощелкивая, запрыгал по крутым скалистым уступам, уносясь куда-то далеко вниз.
Прижимая к голове уши и тревожно кося большим глазом в сторону бездонной пропасти, Данго осторожно шел следом за хозяином по узкому каменному карнизу, прилепившемуся к отвесной стене горы, исполосованной причудливыми ломаными трещинами.
Аргнар упорно поднимался к узкому высокогорному перевалу, за которым начинался плавный и пологий спуск в обширную котловину баронства Берт. Он очень спешил, чувствуя за спиной неумолимо надвигающуюся стальную лавину объединенных войск. А впереди еще предстоял весьма непростой разговор с правителем Берта и его рыцарями. Поймут ли они его, поверят ли?
- Должны поверить! - вслух произнес Аргнар, упрямо двигаясь вперед по неверной тропе.
Первая стрела неожиданно высекла искру у его ног, когда до огромных гранитных валунов, перекрывающих горную тропу завалом, оставалось всего лишь шагов тридцать. Вторая предупреждающе свистнула возле самого уха и ушла в пропасть. Убивать незваного гостя явно не собирались, лишь убедительно дали понять, что он находится под прицелом.
Аргнар поднял над головой правую руку и громко крикнул:
- Не стреляйте! Я пришел без вражды!
Из-за крайних камней выглянула широкоскулая физиономия, заросшая густой дремучей бородой чуть ли не до самых глаз. Хриплый голос неприветливо осведомился:
- Ты кто такой и зачем тебе понадобилось в Берт?
- Мне нужно поговорить с бароном Гофером, - ответил Аргнар, осторожно уклоняясь от прямого ответа.
- Ишь ты, с самим бароном ему говорить приспичило! Бородатый произнес что-то неразборчивое, явно насмехаясь над пришельцем. За валуном раздался дружный хохот многих людей. Здоровяк поудобней устроился на вершине одного из камней и скрестил на груди крепкие руки.
- Может, сперва со мной потолкуешь? - осклабился он.
- Могу и с тобой, если только не боишься из-за камней выйти, - спокойно отозвался Аргнар.
Бородатый громоподобно взревел, как племенной бык на выгуле, и, в мгновение ока, перепрыгнув через каменную преграду, вплотную приблизился к смельчаку, игриво помахивая здоровенной секирой, которая в его ручищах казалась игрушечной. Был он почти на пол головы выше Аргнара и чуть ли не вдвое шире его в плечах. С веселым любопытством глянув на смелого пришельца, бородатый насмешливо прищурился.
- Ну что, не передумал еще?
Вместо ответа Аргнар обнажил меч и шагнул вперед.
- Если выиграю я, то вы пропустите меня к барону. Идет? - предложил он противнику.
- А если я? - поинтересовался бородатый.
- Тогда это уже не будет иметь никакого значения... - равнодушно пожал плечами Аргнар.
- Ну-ну, посмотрим... - бородатый поднял высоко над головой секиру и неожиданно ринулся в атаку.
Над валунами показались головы заинтересовавшихся необычным поединком защитников перевала. Они приготовились насладиться зрелищем того, как их бывалый товарищ проучит упрямого и заносчивого чужеземца.
Но все произошло невероятно быстро и совсем не так, как они этого ожидали.
Аргнар по-кошачьи мягко скользнул под руку бородатому. Никто даже не успел толком понять, что произошло. Меч пришельца молниеносно описал в воздухе какую-то замысловатую дугу, и тяжелая секира со звоном отлетела далеко в сторону. В следующее мгновение здоровяк уже лежал навзничь и тупо таращился на меч противника, замерший всего лишь на волосок от его горла.
- Ты сдаешься? - спокойно поинтересовался Аргнар.
- А что еще мне остается? - прохрипел бородатый, с опаской косясь на отточенное лезвие меча.
Странник спрятал клинок в ножны и, отступив на шаг, подал поверженному руку помощи. Опираясь на нее, здоровяк смущенно поднялся с земли, отряхнулся и, подхватив свою секиру, вразвалку направился к валунам.
- Чего рты-то поразевали?! Поединков не видели?! - грозно рыкнул он на опешивших от скоротечности боя товарищей. - Открывайте живее проход!
Стражи перевала засуетились, о чем-то приглушенно споря. Что-то громыхнуло, треснуло, и два огромных камня откатились в сторону, открывая узкую дорогу.
Бородатый приглашающе махнул рукой.
- Заходи!
Взяв Данго под уздцы, Аргнар с достоинством вошел внутрь пограничной заставы. Камни за его спиной с грохотом вновь встали на свои места, и он оказался в плотном окружении неприветливых воинов, напряженно следивших за каждым его движением.
- Так зачем тебе все-таки нужен барон Гофер? - скрестив руки на груди, терпеливо спросил бородач.
Аргнар испытующе глянул на него, словно обдумывая то, что собирался сказать, и ответил вопросом на вопрос:
- Ты тут за старшего будешь?
- Ну, я, а что?
- Тогда отойдем в сторонку.
Недоуменно пожав плечами, здоровяк шагнул следом за Аргнаром к глубокой нише в скале, успокаивающе махнув рукой остальным, чтоб оставались на месте.
Перед нишей слабо тлел полузатухший костер, на котором подрумянивалась крупная баранья лопатка, истекая золотистыми каплями жира. Присев возле костра, Аргнар взял обгоревшую с одного конца суковатую палку и начал подправлять ею рассыпавшиеся угли. Бородатый устроился напротив него и с нетерпением спросил:
- Ну, в чем дело-то?
- Война у вас на пороге...
- Какая война? - выпучил на него глаза здоровяк. - Ты что, белены объелся?! Берт ни с кем не воюет!
- Не воевал, - поправил его Аргнар. - А нынче будет.
- С чего ты взял?
- Следом за мной сюда движется огромное объединенное войско Форвана и Эрденеха.
- Не может быть! Герцог Хэдмир никогда не пойдет на грязный союз с Гермундом Красавчиком!
- Времена меняются... - возразил Аргнар. - Да и Форваном нынче правит уже не Хэдмир.
Бородатый растерянно взъерошил пятерней волосы на макушке, с сомнением глядя на собеседника.
- Ну и дела...
Аргнар нетерпеливо кашлянул, и, глядя прямо в глаза здоровяку, убедительно произнес:
- Мне нужно срочно увидеться с бароном Гофером! Поверь мне! Пока мы тут с тобой лясы точим да препираемся, объединенные войска на месте не сидят. Скорее всего, через неделю здесь будут. Так что давай - решай быстрее!
Бородатый, долго не раздумывая, встал, отдал вполголоса какие-то распоряжения пограничникам, а затем окликнул Аргнара:
- Ладно, едем к барону.
Пройдя примерно сотню шагов следом за провожатым, Аргнар за очередным зубчатым выступом скалы обнаружил небольшую площадку, на которой был расположен лагерь стражников перевала. Здесь отдыхали свободные от дежурства воины, другие готовились сменить на посту товарищей. Мирно булькало в походном котле какое-то варево.
У коновязи смирно стояли лошади, обмахиваясь пышными хвостами. Рядом с ними, опершись на длинное струганное бревно, заменяющее городьбу, беседовали несколько стражников.
Бородатый быстро переговорил со старшим и, вскочив на одну из лошадей, коротко бросил Аргнару:
- Поехали.
Спуск во внутреннюю просторную долину Берта, опоясанную сплошным кольцом высоких гор, был широким, пологим и хорошо утоптанным. По всему было видно, что им довольно часто пользовались.
Ехали быстро и молча, стремя в стремя. Аргнар постоянно ловил на себе любопытные взгляды спутника, но сам разговора не начинал, предпочитая разглядывать открывавшийся перед ним во всей красе простенький, но вместе с тем приятный мягкий ландшафт.
Берт был самым восточным и самым маленьким по территории в дружном союзе Горных баронств. Пожалуй, верхом на коне его можно было бы пересечь из края в край всего лишь за несколько дней. Вся практически ровная, как стол, долина была изрезана витиеватой сетью мелких речушек и ручейков. Она напоминала сверху большой расшитый голубыми нитями пушистый зеленый ковер.
Кое-где на редких холмах виднелись небольшие замки - не чета неприступным цитаделям Форвана или других Западных государств. Замки местной знати больше напоминали обыкновенные крестьянские поселки, хотя и огороженные в большинстве случаев высокими частоколами. Оно и понятно: зачем строить громадные крепости, если природные Джунхаргские горы гораздо выше и уж точно надежнее любых бастионов?!
Аргнар с живым интересом смотрел на разбросанные там и сям по долине небольшие поселения земледельцев, чем-то напоминающих хутора Свободных поселений, только без охранной городьбы. В предгорьях располагались фермы, от которых доносилось надоедливое блеяние овец.
- Как звать-то тебя? - наконец прервал затянувшееся молчание бородач и выжидательно глянул на пришельца.
- Аргнар.
- А меня Керлом кличут. Скажи, ты бывал раньше в Берте?
- Нет, не приходилось...
- Откуда ж тебе известна дорога к посту в горах?
- Было дело... - натянуто откликнулся Аргнар. - Однажды, дошел до перевала, а дальше не довелось...
- Это почему?
Аргнар натянул поводья и, остановив коня, сказал:
- Не хочу, чтоб между нами ложь была. Я тебе сейчас всю правду скажу - понравится она тебе или нет; только ты, брат Керл, погоди до времени за секиру хвататься, а сначала спокойно выслушай меня. Несколько лет назад, если помнишь, была попытка завоевать Горные баронства. Тогда и я участвовал в штурме Берта... Наверное, и по сей день еще помнят меня здесь. Ваши молодцы здорово тогда бились, и наше войско ушло не солоно хлебавши. Так я в прошлый раз и не попал за перевал... А нынче я пришел сюда уже не как враг и, если будет на то воля благородного барона Гофера, сам стану в ряды защитников Берта.
Керл нахмурился, исподлобья глядя на Аргнара.
- Что-то я твоего имени не припомню. Я ведь и сам в той битве участвовал, однако...
- Так ведь Аргнаром меня родители нарекли. Этим именем меня почти что никто и не кличет. А прозвище мое - Странник...
При этих словах Керл вздрогнул, словно получил звонкую пощечину, и схватился за рукоять секиры. Он даже подался вперед, буравя яростным взглядом собеседника.
- Так это ты?!!
- Я...
Гнев полыхнул в сузившихся глазах бородача темным пламенем. Его рука медленно потянулась к оружию. Сквозь крепко стиснутые зубы он зло процедил:
- Мне стоило бы об этом еще сразу догадаться, когда ты так ловко разделался со мной там, у заставы... Зачем ты явился на нашу землю, горевестник?!
- Я уже говорил: сюда идут войска.
- Ну и что? Отобьемся, не впервой!
- Боюсь, что на этот раз - вряд ли... Нынче война будет не на жизнь, а на смерть, и не только с людьми. Тут, по моему разумению, черная магия и колдовство замешано. Дай Бог, чтобы хватило сил отбиться объединенными усилиями всех Горных баронств вместе взятых... Да и то, скорей всего не поможет все это, потому как зловещая Тьма плотной завесой нависла над всем Вальгардом. Если мы не успеем ее упредить, то...
Аргнар, не договорив, сокрушенно вздохнул. Керл настороженно следил за ним, продолжая нервно стискивать рукоять секиры.
- А не врешь ли ты, Странник? - наконец спросил он. - Может быть, ты все это измыслил только лишь для того, чтобы пробраться в Берт с грязными помыслами?
- Неужели ты ничего не понимаешь?! Да если бы я хотел этого, то уже давно убил бы тебя! - не выдержав, взорвался Аргнар. - Я ведь уже и так в Берте!
Керл изумленно выпучил глаза, неожиданно обнаружив перед самым своим носом холодно поблескивающее острие меча. Когда и как Странник выхватил его из ножен?! На этот вопрос бородатый пограничник не смог бы ответить при всем своем желании даже под страшными пытками. Он вовсе не успел заметить молниеносного движения мастера меча.
- Ну что, - устало спросил Аргнар. - Может быть, хоть это убедит тебя в правдивости моих слов?
- Похоже на то... - хриплым голосом нехотя согласился Керл, боясь пошевелиться.
- Тогда больше не будем спорить.
Аргнар решительно бросил меч в ножны и, не обращая внимания и не оглядываясь на растерявшегося воина-пограничника, поскакал по прямой дороге к виднеющейся посреди умиротворенной долины небольшой крепости, над главной башней которой реял гордый штандарт барона Гофера.
Через некоторое время растерянный Керл догнал его и, сровняв шаг, поехал рядом. Оставшийся путь до крепости они проделали в полном молчании. Лишь когда въезжали в широко и дружелюбно распахнутые ворота, пограничник хмуро вполголоса посоветовал:
- Ты лучше помалкивай. Я сам буду говорить со стражей.
- Как знаешь, - согласился Аргнар.
Он был немного удивлен тем, что у ворот крепости не увидел охраны, но, вспомнив о том, что стража стоит на горных перевалах, махнул рукой - дескать, хозяевам виднее.
Однако у дверей баронского дома охрана была.
Сперва Аргнар и не понял, что они уже приехали. Дом, перед которым осадил коня Керл, вовсе не был похож на баронский, не говоря уж о том, что назвать его дворцом, к помпезному виду которых Аргнар уже давно привык за годы скитаний по землям Вальгарда, просто никому не пришло бы в голову. Это было самое обыкновенное добротное двухэтажное строение под рыжей черепичной крышей и с широкими светлыми окнами. Более всего этот дом походил на опрятную солидную гостиницу для зажиточных клиентов.
По всему было видно, что хозяин не любил чрезмерных излишеств и вычурности. Однако герб в форме овального щита, на котором распластал могучие крылья горный орел, красноречивей всего говорил о принадлежности хозяина дома к старинной баронской знати. Герб располагался меж двух стрельчатых окон прямо над дверями, к которым направились Керл и Аргнар.
Стражники выжидательно уставились на прибывших.
- У нас срочное донесение барону Гоферу, - доложил Керл начальнику охраны.
Тот кивнул и, указав на Аргнара, спросил:
- А это кто?
- Он привез важные вести из-за гор.
- Как зовут? Что-то я его не припомню...
- Его имя... Аргнар, - с большим трудом вымолвил Керл. - Он в наших краях новенький.
- Хорошо, можете проходить, только сдайте сперва оружие.
Бородач безропотно отдал свою секиру одному из стражников и повернулся к спутнику, протянув к нему руку за мечом.
Аргнар отступил на шаг.
Тотчас все стражники подобрались, настороженно глядя на строптивого незнакомца. Их командир как бы невзначай опустил ладонь на рукоять меча.
- В чем дело? Почему не сдаешь оружие? - спросил он.
- Я дал обет своему наставнику никогда не расставаться с мечом и не могу нарушить эту клятву, - произнес Аргнар.
- Тогда ты не войдешь в дом!
В этот момент тихо отворилась дверь, и на пороге появился крепкий седовласый мужчина в простом воинском облачении. Он был высок и не по годам худощав. Твердый волевой подбородок и прямая линия твердо сжатых губ говорили о решительности характера. Две глубокие морщины, рассекая высокое чело, опускались почти до переносицы. Пожалуй благородное лицо пожилого воина слегка портил нос: он был несколько великоват.
Из-под нахмуренных бровей на Аргнара пристально глянули холодные серые глаза.
- Что тут происходит? - спокойно и строго вопросил старик.
- Этот неизвестный воин заявляет, что прибыл к вам с каким-то важным донесением, но наотрез отказывается сдать меч, - доложил начальник стражи.
"Так это же сам барон Гофер! - удивился про себя Аргнар. - Так вот он каков - седовласый гордый орел Берта, живая легенда Джунхаргских гор! А по внешнему виду даже и не скажешь, что аристократ. Видать, добрый воин..."
Барон еще раз внимательно посмотрел на Аргнара, словно пытаясь проникнуть взглядом в самую его душу, а затем повернулся и, уже направляясь в дом, коротко бросил через плечо:
- Пропустить...
Прибывшие беспрепятственно вошли следом за ним.
Пройдя наискось через просторный светлый зал, отделанный разноцветными благородными породами дерева, Гофер толкнул одну из боковых дверей и, пропуская Аргнара вперед, решительно остановил Керла.
- Побудь здесь.
- Но ведь это... - попытался возразить пограничник.
- Я знаю.
Гофер спокойно вошел в комнату и плотно закрыл за собой двухстворчатую дверь, оставив недоумевающего Керла в одиночестве ломать голову над тем, что именно имел в виду его господин.
Остановившись у большого круглого стола, покрытого вышитой строгими узорами домотканой скатертью, Аргнар повернулся лицом к хозяину дома.
Барон как-то грустно и чуточку устало усмехнулся одним уголком губ, опустился в твердое кресло с прямой спинкой и жестом предложил гостю последовать его примеру.
Усаживаясь напротив Гофера, Аргнар с искренним уважением пробежался взглядом по стенам комнаты, сплошь увешанным всевозможным оружием. Не какими-нибудь парадными изукрашенными безделицами, напичканными самоцветами и окованными золотыми пластинами, а самыми настоящими боевыми мечами, среди которых были и двуручные, тяжелыми секирами, арбалетами и метательными ножами - это Аргнар сразу определил опытным взглядом воина-ветерана.
- А ведь я тебя сразу узнал, - нарушил затянувшееся молчание Гофер. - Ты - Странник.
- Разве мы уже встречались раньше? - спросил слегка удивленный Аргнар. - Что-то я такого не припомню.
- Я видел тебя много лет назад на осеннем Турнире Мечей в замке Мелрода, - пояснил барон. - Тогда ты был еще юношей, хотя уже очень ловко обращался с мечом. А потом ты штурмовал горные бастионы моего баронства, и жизни многих и многих моих лучших воинов забрал твой ненасытный меч.
- Я...
- Нет нужды объяснять. Знаю: война, присяга, честь... все понимаю. Но скажи мне, с чем пришел ты сюда в этот раз? Чует мое сердце, что не с доброй вестью.
- Да, это так, - признал Аргнар.
- Тогда говори, ничего не утаивая.
Аргнар глубоко вздохнул, собираясь с мыслями и начал свой непростой рассказ. Он говорил очень долго, подробно повествуя о малопонятных и пугающих событиях, происходящих вокруг Потерянного края; о загадочном исчезновении герцога Хэдмира и его сына; о неожиданном позорном союзе Форвана и Эрденеха; о коварстве чародея Мурида и о своем поспешном бегстве из крепости Скурбел и ранении... На протяжении всего рассказа барон Гофер ни разу не прервал воина, но его седые брови все ниже и ниже надвигались на глаза, а строгое лицо темнело, словно на него наползала мрачная тень.
Наконец Аргнар умолк, закончив свое повествование. Он сидел слегка ссутулившись и задумчиво смотрел в пол.
Молчал и старый барон, обдумывая услышанное.
В комнате повисла напряженная тревожная тишина. Слышно было лишь, как за приоткрытым окном вполголоса переговариваются караульные. Один из них кого-то громко окликнул. В ответ раздался звонкий девичий смех. Завязалась веселая непринужденная болтовня, наполненная всякой маловажной всячиной.
- Люди смеются, радуясь жизни и еще не ведая о том, что ненасытная Костлявая уже занесла над ними свою беспощадную косу... - глухо промолвил Гофер.
Он медленно провел жилистой ладонью по лицу, словно пытаясь стереть накопившуюся за последнее время усталость, и шумно вздохнул. Подняв на Аргнара потемневшие глаза, барон Гофер озабоченно покачал головой.
- Было... все это было уже не один раз...
- Что? - не понял Аргнар.
- Тьма уже неоднократно приходила на эту землю, губя жизнь и возводя на престол жестокость. Вот и нынче, я так разумею, что позорный союз Эрденеха с Форваном - всего лишь одно звено огромной черной цепи, что пытается опутать земли Вальгарда... Скорее всего не миновать большой крови.
Барон Гофер проницательно заглянул в глаза Аргнара и, сурово сдвинув брови, вопросил:
- Ты сам-то, Странник, на чьей стороне будешь?
- Я пришел сюда сам, по доброй воле и, если на то будет твое, правитель Берта, высокое соизволение, то стану в один ряд с воинами баронства и, надеюсь, послужу правому делу. Теперь твое, барон, слово: как решишь, так и будет.
- А как же клятва на верность Хэдмиру?
- Вместо герцога нынче в Форване правит чародей Мурид, а ему я на верность не присягал...
Аргнар слегка пожал плечами и добавил:
- Я воин, а не палач. Мне никогда не было по пути с гиенами Эрденеха и чернокнижниками.
- Ладно, - Гофер решительно опустил ладонь на крышку стола, подчеркивая этим, что разговор окончен. - Иди с Керлом, он покажет, где ты можешь остановиться до тех пор, пока я позову тебя. А мне еще нужно кое-что обдумать...
Когда за Аргнаром тихо затворилась дверь, барон устало откинулся на спинку кресла и прикрыл ладонью покрасневшие от недосыпания глаза. На самом деле он знал куда больше, чем поведал ему Странник. Правда, о готовящемся объединенными войсками штурме Горных баронств Гофер все таки узнал впервые - давно уже не поступало вестей с севера, но внутренне он был к этому готов. Зато о таинственных и зловещих событиях, происходящих в западном и особенно в центральном Вальгарде, правитель Берта мог поведать гораздо больше, чем знал Странник.
Еще в начале прошлой осени от старого приятеля - барона Греттира прибыл верховой гонец, который с тревогой рассказал о появлении на материке загадочных черных колдунов из заморья, о таинственных многочисленных исчезновениях людей и пробуждении за грядой Гиблого кряжа темных сил.
А еще Гофер очень хорошо помнил древнюю легенду, которую в дни своей далекой юности услышал от странного слепого странника-старика, который неизвестно откуда появился и неведомо куда исчез. Это была мрачная легенда об Огненной чаше. Тогда старец поведал юному Гоферу о том, что где-то в затерянных безлюдных просторах северного Вальгарда, сокрытая от глаз простых смертных, покоится ужасная погибель для всего живого - Огненная чаша или Цветок смерти, как ее иногда называли в древние времена. Она терпеливо ждет появления самого Повелителя тьмы. И вот, когда он явится, наконец, в этот мир, тогда и распустится во всем своем зловещем великолепии страшный Цветок смерти и осыплет землю своими губительными семенами... Но, если все же найдется хоть один воин, который одолеет Повелителя тьмы в поединке лицом к лицу, тогда он сможет раз и навсегда уничтожить проклятье рода человеческого - Огненную чашу и станет Белым Рыцарем Храма.
Юный Гофер после рассказа старца втайне мечтал о том, что именно он однажды сразится с ужасным Повелителем тьмы и станет прославленным героем.
Но время шло, и ничего не происходило. Не было ни пугающих знамений, о которых пророчествовал слепой старик, ни самого Повелителя тьмы. Да и об Огненной чаше никто даже не вспоминал - мало ли сказок и небылиц гуляет по белу свету! Став со временем полновластным правителем Берта, барон поначалу не терял надежды, но время шло, ничего не происходило. Мало-помалу он успокоился и решил, что легенда - это всего лишь миф, но полностью забыть ее так и не смог. И вот теперь он снова вспомнил о ней.
Барон тяжело поднялся из скрипнувшего кресла и медленно подошел к большому овальному зеркалу в цельнолитой бронзовой оправе, что стояло в самом дальнем углу комнаты. Долго и внимательно смотрел он на свое отражение, хмуря седые брови и покусывая кончики усов.
- А ведь ты уже далеко не молод, хоть и пытаешься не подавать вида, - наконец с кривой усмешкой произнес Гофер, обращаясь к самому себе. - Как не крути, а время свое берет: и годы не те, и рука уже не так крепко держит меч...
Он грустно опустил голову и отошел к боковому окошку. Тяжело опершись на подоконник и прищурясь, барон задумчиво глядел на рослых стражников, весело балагуривших о чем-то с молодыми кокетливыми девицами. Там, за слегка запыленным окном был яркий солнечный день, беззаботная радость жизни, светлые мечты и добрые надежды людей, еще и не подозревающих о том, что над ними уже нависла черная длань тьмы.
Рассказчик:
» Глава 08. Тревога. Часть 1
Темно-синий бездонный камень перстня настойчиво притягивал и уже не отпускал взгляд, словно мутный омут, неотвратимо затягивающий неопытного пловца в свои темные холодные глубины. Ольма с огромным трудом оторвалась от него и, поспешно завернув перстень в линялую тряпицу, упрятала его на самое донышко берестяной шкатулки. Немного подождав пока прошло легкое головокружение, вызванное длительным разглядыванием необычного камня, знахарка накинула на плечи старенький затертый тулуп, осторожно выскользнула из избы и, перебежав по скрипучему снегу темный двор, тихонько постучала в окошко приземистой амбарной пристройки, за которым слабым огоньком мерцала лучина.
Почти тотчас плотная занавеска отодвинулась в сторону, и к замерзшему стеклу приникло сморщенное старческое лицо с крючковатым носом. Подслеповато щурясь, старуха пыталась разглядеть в ночной темени припозднившегося посетителя. Наконец, узнав Ольму, она приглашающе кивнула головой. Занавеска тотчас опустилась, наглухо закрыв окно.
Через несколько мгновений пронзительно скрежетнул отодвигаемый засов, и дверь распахнулась. Из затхлого полумрака блеснули настороженные глаза.
- Это ты, Ольма? И чего это тебе, девка, не спится ночью?! - прошепелявила старуха.
- За советом я к тебе, бабушка Тора. Поговорить надобно, - ответила Ольма, зябко передернув плечами. - Может быть, впустишь в избу-то, ведь холодно?!
- Э-хе-хе... Чего уж там, пришла - так входи...
Старуха отодвинулась в сторону, пропуская Ольму внутрь, а затем быстро закрыла дверь и снова задвинула засов.
В комнате царил душный полумрак. Только на столе неуверенно колебался желтоватый круг света от потрескивающей лучины. В нем тускло и мягко поблескивали гладкими отполированными боками разноцветные камешки, выложенные каким-то весьма сложным замысловатым узором.
Ольма с любопытством уставилась на них.
Проследив за ее взглядом, Тора быстро накрыла камешки старым вылинявшим платком и сварливо проворчала:
- Нечего тебе, девка, на это зенки пялить! Говори быстрее: за чем пожаловала ко мне в такой поздний час?
Ольма смущенно присела на колченогую грубую скамью у перекошенного стола и неуверенно произнесла:
- Мне бы узнать об одном человеке...
- Мужик что ли? - усмехнулась старуха.
Не дожидаясь ответа еще более смутившейся женщины, Тора неожиданно резво для своих преклонных лет шмыгнула в темный угол, какое-то время повозилась там, чем-то громыхая, и вскоре вернулась, бережно неся в руках маленький глиняный горшочек, покрытый охристым орнаментом и путаной вязью каких-то непонятных символов. Она аккуратно поставила его на стол, а затем вновь исчезла в углу. Ольма слышала, как Тора чем-то громко шуршала, что-то переставляла с места на место, при этом что-то невнятно бормоча.
Наконец она угомонилась и возвратилась к столу с маленьким узелком. Развязав его и разложив перед собой, старуха принялась извлекать оттуда одну за другой разнообразные засушенные травки, веточки и корешки. Она тщательно растирала их жесткими узловатыми пальцами в порошок, что-то тихонько нашептывала, словно уговаривая, и бросала в горшок.
Ольма с неподдельным удивлением следила за сноровистыми действиями Торы.
- А что это за травы у тебя? - не выдержала она. - Они почти все мне не знакомы...
- Тебе это и знать незачем! - сердито отрезала старуха. - Те травы, которые потребны для врачевания, ты не хуже меня сама знаешь. А эти, что для ведовства и ворожбы предназначены... - о них не спрашивай. Очень опасно это знание - тебе ни к чему!
Когда бабка Тора наконец-то закончила свои длительные приготовления, она резко обернулась к Ольме, отпрянувшей от неожиданности, и, протянув к ней ладони, требовательно произнесла:
- Ну, давай!
- Что? - не поняла Ольма.
- Как, что?! - старуха даже подпрыгнула от возмущения. - Ты что, девка, разве не знаешь, что для того, чтобы узнать что-либо о человеке, надобно перво-наперво иметь какую-нибудь его личную вещицу?! Есть у тебя что-нибудь такое, али нет?
Ольма растерялась, было сперва от такого неожиданного стремительного напора, но тут же вспомнила о застежке от плаща Аргнара, которую хранила в потайном кармане платья. Знахарка оставила ее у себя на память о той тревожной ночи, когда Данго принес на хутор раненого воина.
- Вот, - смущенно пробормотала она, протягивая старухе открытую ладонь, на которой тускло поблескивала овальная фибула с изображением прямого меча.
Тора быстро выхватила ее из рук молодой женщины, внимательно оглядела со всех сторон и, удовлетворенно кивнув, опустила застежку в горшочек. После этого старуха мгновенно задула лучину. В наступившей темноте слышны были только какие-то странные шорохи и невнятное бормотание.
Ольма старательно прислушивалась, пытаясь разобрать слова, но к своему превеликому удивлению ничего не смогла понять. Совершенно незнакомая речь завораживала приторно-тягучим ритмом, гипнотизировала, приковывая взгляд к горшку.
Постепенно из его горловины начало подниматься и разливаться во все стороны слабое свечение, внутри которого было заметно призрачное мерцание, словно далекие звездочки перемигивались где-то в беспредельной Вечности.
Бормотание Торы становилось все быстрее и громче, одновременно с этим оставаясь глухим и неразборчивым. Иногда в ее голосе проскальзывали неприятные визгливые нотки.
Ольма почувствовала, что совершенно не может шевельнуться, даже просто моргнуть глазом она была уже не в силах. Глаза от напряжения начали слезиться, но знахарка, тем не менее, не могла оторвать взгляд от горшка.
Неожиданно из горловины в потолок комнаты ударил плотный сноп нестерпимо яркого белого света. Старуха-ведунья резко вскрикнула, отпрянув от стола, и в испуге замерла. В глубине сияющей колонны появился сначала весьма смутный силуэт человеческой фигуры, постепенно приобретающей все более четкие и узнаваемые очертания. Вскоре Ольма уже различила, что это высокий статный воин в хорошо подогнанных по фигуре серебристо-серых доспехах. Держа в руке обнаженный меч, он широким шагом уверенно уходил куда-то вдаль по прямой дороге. Рядом с ним, слегка пригнув голову, шел большой волк. Вокруг воина угрожающе клубилась тьма, но там, где он проходил, мрак расступался и уже не мог соединиться вновь.
Вся фигура воина была окутана чистым светлым сиянием, при виде которого сердце трепетно замирало в ожидании какого-то великого откровения и отрешенности от мирской суеты. Неземной воин уходил, не оборачиваясь. Ольма совсем не видела его лица, но ей казалось, что она узнает его из тысячи.
Внезапно щемящее душу видение померкло, световой столб заколебался и погас, и в комнате воцарилась безмолвная темнота. В гулкой тишине было слышно лишь, как где-то в подполе скребутся неугомонные мыши, да за окном гуляет ночной ледяной ветер.
- О-хо-хо... вот так дела... - вздохнула Тора, словно приходя в себя после тяжелого сна.
Она подвинулась ближе к столу, зажгла новую лучину, а затем как-то несмело заглянула в горшочек. Ее косматые брови в изумлении поползли вверх.
- Что там? - робко поинтересовалась Ольма.
- А ничего, пусто...
Старуха изучающе пристально посмотрела на нее, словно видела впервые, закусила губу и, то ли осуждающе, то ли сочувственно покачала головой. Затем, бережно обернув горшок холстиной, она отнесла его обратно в темный угол и все так же молча принялась убирать со стола цветные камешки.
- Что это было, бабушка Тора? - тихо спросила Ольма.
Старуха, сгорбившись, замерла, а затем с сокрушенным вздохом опустилась на скамью, и устало скрестила на коленях сморщенные руки. Она долго - долго смотрела в пол, а когда, наконец, подняла печальный взгляд на Ольму, лицо ее выглядело измученным и осунувшимся. Казалось, что она постарела еще больше.
- Ох, не знаю, - как-то неуверенно призналась Тора. - Я с таким впервые в жизни столкнулась... Только я тебе, девка, вот что скажу: забудь ты о нем вовсе!
- О ком?
- О мужике-то своем...
- Почему?
- Да потому, что не твой он! - воскликнула Тора, но тут же успокоилась и добавила с печалью: - Путь его лежит в безвременье. На воине твоем великая печать Вечности - он избран...
- Кем? - задохнулась Ольма.
- Вышними силами, - словно нехотя ответила старуха.
- Может, ты ошиблась? Может, твоя ворожба соврала?
Ольма умоляюще сложила ладони, с надеждой глядя на Тору.
- Может, и так, - неожиданно легко согласилась старуха, отводя взгляд в сторону и вставая из-за стола. - Пути Господни неисповедимы! Ступай-ка спать, Ольма, время-то уже далеко за полночь, да и я с тобой тут изрядно притомилась.
После того, как она выпроводила молодую женщину за двери, Тора снова достала из укромного угла горшок и осторожно высыпала его содержимое на стол.
На холмике серебристой пыльцы лежала уменьшенная копия прямого боевого меча с рукоятью в форме крестовины, увитой колючей ветвью терновника.
Подперев голову руками, старуха, пригорюнившись, смотрела на него, не отрывая взгляда.
- Стало быть, не врет легенда. Уж близок час великой битвы... - едва слышно прошептала она.
* * *
Предрассветный прохладный туман мягко стелился над самой землей и медленно плыл по улице, беззвучно растекаясь молочно-белыми ручьями между домами. Доверчивая ласковая тишина, наполненная сонной ленью, царила в столице Берта. Ничто в округе не двигалось, не слышалось ни одного звука. Это было то самое волшебное время, когда крепкий сон безраздельно властвует на земле, а свободные от дневных забот души людей витают где-то в бескрайних просторах сладостных и несбыточных грез.
Небо над темной грядой Джунхаргских гор слегка высветлилось, обозначив их вершины зубчатой изломанной линией, а яркие звезды начали постепенно блекнуть, словно остывая. От покрытых тягучим мраком склонов и пригорья на долину падала густая непроницаемая тень, скрывая от глаз стражников спящие поселки баронства. Ничто не тревожило их мирный сон.
На дозорной вышке, поднявшейся над запертыми по ночному времени главными воротами крепости, облокотившись на толстые перила и опираясь на копье, стоя дремал караульный. Хоть как он и не сопротивлялся, однако всепобеждающий предрассветный сон сморил и его. Не то, чтобы в Берте относились к гарнизонной службе спустя рукава, просто кольцо неприступных высоких гор надежней всего охраняло баронство от неожиданного нападения возможных врагов, а немногочисленные заснеженные перевалы, через которые можно было бы проникнуть в долину, день и ночь стерегли опытные воины-следопыты. Мимо них ни птица, ни мышь не могла проскочить незамеченной, не говоря уже о воинских отрядах.
Рука мирно дремлющего стражника непроизвольно соскользнула с древка копья. Он резко вздрогнул и настороженно поднял голову, мутным спросонья взглядом обвел покрытую сумраком долину. Вроде бы все было тихо и спокойно.
Переменив позу и немного размяв затекшие ноги, воин смежил веки и, уж было, собрался опять погрузиться в сладостную дрему, когда возникший где-то со стороны западных отрогов гор едва различимый ритмичный звук коснулся его слуха.
Тотчас сон как рукой сняло. Стражник мгновенно подобрался, на лице его появилось тревожное удивление. На юго-западе Берт граничил только с дружественным баронством Кержи - уж оттуда нападения никак не могло быть. Но, тем не менее, именно оттуда доносился постепенно усиливающийся звук, пробудивший воина, который убедительно свидетельствовал о приближении очень большого отряда людей и, судя по слитному и ритмичному топоту, это был многочисленный воинский отряд.
Более не раздумывая, стражник выхватил из-за широкого пояса деревянный рожок, отделанный черненым серебром. Громкий сигнал тревоги, давно уже не беспокоивший обитателей долины, прорезал уютную тишину резким звуком, прервав их мирный сон.
Тотчас из караульной пристройки вывалились заспанные стражники и гурьбой бросились к воротам, торопливо поправляя на ходу доспехи и проверяя оружие. Где-то в центре крепости, от дома барона Гофера звонко откликнулся еще один сигнальный рожок. В темноте захлопали двери домов. То там, то тут вспыхивали факела; дворовые псы подняли беспорядочный лай.
Хмурый начальник стражи, громыхая тяжелыми коваными сапогами, первым взбежал на дозорную вышку.
- Что случилось? - требовательно вопросил он караульного, бегло оглядывая окрестности.
Воин, поднявший тревогу, без лишних слов вытянул руку, указывая на запад.
- Оттуда приближается какой-то отряд...
- Так это прямая дорога на Кержи, - начальник озабоченно потер подбородок. - Они же наши союзники.
- Оно-то конечно так, - согласился воин. - Только почему ночью идут и, судя по всему, большими силами?
Стражник выжидательно уставился на своего командира, ожидая его решения. Начальник караула задумчиво пощипал ус, о чем-то быстро соображая, а затем перегнулся через перила и крикнул, обращаясь к одному из воинов:
- Эй, Гарди, ну-ка быстро дуй к барону и доложи, что со стороны Кержей подходит большой вооруженный отряд!
Но никуда бежать не пришлось. Послышался быстрый перестук копыт, и вскоре показался сам барон Гофер в сопровождении двух десятков всадников в полном воинском облачении. Осадив гнедого коня у самых ворот, правитель Берта спрыгнул на землю и не по годам живо взбежал по крутой лестнице на площадку сторожевой вышки. Судя по воспаленным покрасневшим глазам, в эту ночь он спал неважно, если спал вообще. Сурово глянув на своих подчиненных, Гофер коротко спросил:
- Что тут?
- Ваша светлость, от Кержей сюда движется войско!
Барон тревожно нахмурился, пытливо глянул на долину, словно пытаясь пронзить взором непроглядный мрак, а затем начал отдавать распоряжения подчиненным:
- Легкий конный разъезд сей же час отправить на западную дорогу! Пусть разведают: кто идет, какими силами, с какой целью? Всех лучников и арбалетчиков - на стены, бить только по моему приказу! Копейщиков выстроить у ворот, на флангах расположить мечников, а всю кавалерию - в резерв! Все!
Воины бросились исполнять приказы.
Подходящих тут же направляли на участки, указанные бароном. Слышалось грозное бряцанье доспехов и лязг мечей.
Глянув вниз, Гофер заметил Странника, казалось, совершенно спокойно стоящего в переднем ряду защитников, скрестив на груди руки. Но старый барон слишком хорошо знал это кажущееся спокойствие. Он собственными глазами когда-то на турнире мечников видел, как этот воин в мгновение ока превращался в неуловимую разящую молнию, за которой и взглядом-то не поспеешь, не то, что действием! Поймав на себе внимательный взгляд Странника, Гофер махнул ему рукой, приглашая подняться наверх.
Через минуту они уже стояли рядом и разговаривали.
- Как мыслишь, это враги приближаются? - спросил барон.
- Вряд ли... - в сомнении покачал головой воин. - Для этого объединенному войску потребовалось бы сперва прорваться в Кержи, а затем уже повернуть на восток. Но они не могли успеть сделать такой крюк, да и зачем? Нет, барон, они пойдут приступом на перевалы Берта и попытаются ворваться с ходу.
- Кто ж тогда идет сюда ночью?
Аргнар пожал плечами.
- Кто бы ни шел, а крепость так просто не возьмет…
Разговор прервался. Гофер и Странник напряженно пытались хоть что-нибудь разглядеть в предрассветной мгле.
Вскоре послышался приближающийся топот копыт. Из темноты вынырнул всадник. Развевающийся за его плечами плащ напоминал широкие крылья. Не слезая с коня, посыльный торопливо доложил:
- Три сотни латников тяжелой пехоты из Кержей. Они пришли по приказу барона Сегура.
- Зачем?
- Их командир сказал, что доложит лично правителю Берта.
Взмахом руки Гофер отпустил гонца и замер в ожидании.
Время тянулось медленно, изматывая нервы.
Небо постепенно высветлялось, размывая сумерки, и густая тьма, окутывающая всю долину, таяла. Сначала еще смутно проступили неясные очертания тянущихся вдоль дороги крестьянских построек, а затем показалась движущаяся по западной дороге воинская колонна. По мере приближения все четче становились видны, закованные в стальные доспехи, тяжеловооруженные дружинники.
Да, это шла краса и гордость Кержей - личная гвардия доблестного барона Сегура. Впереди отряда размашисто шагал широкоплечий воин средних лет. Волевое лицо его было суровым, даже жестким. Перед самыми воротами он поднял вверх левую руку, и колонна замерла.
Гофер спустился с вышки и приказал стражникам:
- Открывай ворота!
Когда створки распахнулись, он вышел навстречу прибывшим.
- Приветствую тебя, Бранд! - произнес барон. - Что привело тебя в наши края? Я вижу - ты не один путешествуешь...
- И я приветствую тебя, правитель Берта!
Воин приложил правую руку к сердцу и нагнул голову в почтительном поклоне.
- По приказу моего господина я привел под твое знамя три сотни лучших бойцов Сегура.
- Но ведь я не посылал в Кержи гонцов и не просил о помощи... - удивился Гофер.
- До моего господина дошли тревожные слухи о надвигающейся на Берт войне. А тут еще на днях торговый караван из королевства Менткроуд принес дурную весть: несокрушимый родовой замок Мелродов полностью разрушен, а все до единого защитники погибли...
Старый барон порывисто схватил Бранда за плечо.
- Ты в этом уверен?
- Купцы привезли с собою в доказательство сломанный меч барона Греттира. Уж я-то его знаю. Этим мечом Греттир всегда открывал состязания на Турнире Мечей...
- Кто это сделал?
- Никто не знает, - воин-ветеран пожал плечами. - Говорят, что вокруг замка было полным-полно каких-то диковинных следов, но разобраться в них никто не смог... Нынче очень много странного, а порой и весьма зловещего происходит на обширных землях Вальгарда. Совершенно неожиданно кочевники передвинули свои шатры подальше от Поющего леса, в котором объявились какие-то доселе неведомые злобные твари, пожирающие людей. Ожили давно пустующие Тенгоровы болота - там тоже какая-то нечисть завелась, а в Обманных горах снова обосновались рыжие карлики. О них уж и позабыли давно, а видать напрасно. Поди, опять примутся за свои колдовские штучки...
Барон Гофер в мрачном раздумье кивнул головой.
- Ладно. За помощь спасибо - мы не откажемся. Заводи свою дружину в город и размещай в казармах. Сразу после полудня приходи ко мне со своими сотниками на военный совет.
Барон повернулся и, не глядя на окружающих, медленно пошел по улице к своему дому. Весть о гибели друга тяжким камнем легла ему на сердце. Следом за бароном на почтительном расстоянии двинулся оруженосец, ведя за уздечку коня Гофера.
Бранд отдал команду своим воинам, и стальная колонна латников начала втягиваться в распахнутые ворота.
Вскоре у крепостной стены никого не осталось. Прибывшие воины устраивались на постой, а местные жители, обсуждая происшедшее, постепенно разбрелись по домам. Остался лишь один караульный на дозорной вышке, да Аргнар, стоящий под сенью раскидистого клена. Он легко коснулся шершавого ствола, провел пальцами по коре и неожиданно как-то по доброму улыбнулся, приметив двух муравьев-трудяг, которые упорно тащили вниз по стволу большую высушенную личинку, бестолково дергая ее в разные стороны и мешая друг другу.
"Совсем как люди, - отрешенно подумал воин. - Суетятся, трудятся, несут добычу в дом и, наверное, даже не подозревают о том, что за ними со стороны наблюдает кто-то, в чьих руках находится власть над их судьбами..."
Он достал кинжал из ножен и аккуратно разрезал гусеницу пополам. Каждый из муравьев, почувствовав свободу, быстро и уверенно помчался со своей частью добычи к большому муравейнику, что располагался у корней клена.
Над белыми с розовым отливом шапками гор появилась нежная полоса рассвета, ширясь и разливаясь по светлеющему с каждой минутой небосводу. И вот, наконец, золотистый просверк стремительно пробежал по величественным оледенелым вершинам, возвещая о приходе нового дня. Показалась ослепительно яркая кромка солнечного диска. Свет неудержимо хлынул в долину, размывая последние остатки сгустков темноты. Сырая неуютная прохлада раннего утра быстро истаяла вместе с ватными клочьями белесого тумана. Дружелюбной глубокой синевой засияло чистое небо, лишь кое-где прочерченное легкими невесомыми перьями белых облаков. Просыпающаяся долина начала заполняться разнообразными звуками. Радостно и жизнеутверждающе запели первые утренние птахи; озабоченно загудели шмели; от извилистой речки донеслось капризное блеяние овец и перезвон колоколов. На поля шумными группами выходили крестьяне. Жизнь шла своим чередом.
Аргнар неспеша направился по центральной улице к дому барона Гофера, на ходу размышляя о грядущей битве с объединенными войсками Форвана и Эрденеха. То, что сражение будет, не вызывало у него никаких сомнений. Он хорошо понимал, что никакие, пусть даже самые высокие, горы не остановят эту смертоносную лавину, а значит - быть великой битве, в которой победителем будет тот, у кого хватит больше мужества, выносливости и умения.
Всецело поглощенный своими размышлениями, он даже не обратил внимания на седовласого сутулого старика в истертом дорожном плаще, который внимательно наблюдал за ним из бокового переулка, укрывшись в тени густого кустарника.
Почти тотчас плотная занавеска отодвинулась в сторону, и к замерзшему стеклу приникло сморщенное старческое лицо с крючковатым носом. Подслеповато щурясь, старуха пыталась разглядеть в ночной темени припозднившегося посетителя. Наконец, узнав Ольму, она приглашающе кивнула головой. Занавеска тотчас опустилась, наглухо закрыв окно.
Через несколько мгновений пронзительно скрежетнул отодвигаемый засов, и дверь распахнулась. Из затхлого полумрака блеснули настороженные глаза.
- Это ты, Ольма? И чего это тебе, девка, не спится ночью?! - прошепелявила старуха.
- За советом я к тебе, бабушка Тора. Поговорить надобно, - ответила Ольма, зябко передернув плечами. - Может быть, впустишь в избу-то, ведь холодно?!
- Э-хе-хе... Чего уж там, пришла - так входи...
Старуха отодвинулась в сторону, пропуская Ольму внутрь, а затем быстро закрыла дверь и снова задвинула засов.
В комнате царил душный полумрак. Только на столе неуверенно колебался желтоватый круг света от потрескивающей лучины. В нем тускло и мягко поблескивали гладкими отполированными боками разноцветные камешки, выложенные каким-то весьма сложным замысловатым узором.
Ольма с любопытством уставилась на них.
Проследив за ее взглядом, Тора быстро накрыла камешки старым вылинявшим платком и сварливо проворчала:
- Нечего тебе, девка, на это зенки пялить! Говори быстрее: за чем пожаловала ко мне в такой поздний час?
Ольма смущенно присела на колченогую грубую скамью у перекошенного стола и неуверенно произнесла:
- Мне бы узнать об одном человеке...
- Мужик что ли? - усмехнулась старуха.
Не дожидаясь ответа еще более смутившейся женщины, Тора неожиданно резво для своих преклонных лет шмыгнула в темный угол, какое-то время повозилась там, чем-то громыхая, и вскоре вернулась, бережно неся в руках маленький глиняный горшочек, покрытый охристым орнаментом и путаной вязью каких-то непонятных символов. Она аккуратно поставила его на стол, а затем вновь исчезла в углу. Ольма слышала, как Тора чем-то громко шуршала, что-то переставляла с места на место, при этом что-то невнятно бормоча.
Наконец она угомонилась и возвратилась к столу с маленьким узелком. Развязав его и разложив перед собой, старуха принялась извлекать оттуда одну за другой разнообразные засушенные травки, веточки и корешки. Она тщательно растирала их жесткими узловатыми пальцами в порошок, что-то тихонько нашептывала, словно уговаривая, и бросала в горшок.
Ольма с неподдельным удивлением следила за сноровистыми действиями Торы.
- А что это за травы у тебя? - не выдержала она. - Они почти все мне не знакомы...
- Тебе это и знать незачем! - сердито отрезала старуха. - Те травы, которые потребны для врачевания, ты не хуже меня сама знаешь. А эти, что для ведовства и ворожбы предназначены... - о них не спрашивай. Очень опасно это знание - тебе ни к чему!
Когда бабка Тора наконец-то закончила свои длительные приготовления, она резко обернулась к Ольме, отпрянувшей от неожиданности, и, протянув к ней ладони, требовательно произнесла:
- Ну, давай!
- Что? - не поняла Ольма.
- Как, что?! - старуха даже подпрыгнула от возмущения. - Ты что, девка, разве не знаешь, что для того, чтобы узнать что-либо о человеке, надобно перво-наперво иметь какую-нибудь его личную вещицу?! Есть у тебя что-нибудь такое, али нет?
Ольма растерялась, было сперва от такого неожиданного стремительного напора, но тут же вспомнила о застежке от плаща Аргнара, которую хранила в потайном кармане платья. Знахарка оставила ее у себя на память о той тревожной ночи, когда Данго принес на хутор раненого воина.
- Вот, - смущенно пробормотала она, протягивая старухе открытую ладонь, на которой тускло поблескивала овальная фибула с изображением прямого меча.
Тора быстро выхватила ее из рук молодой женщины, внимательно оглядела со всех сторон и, удовлетворенно кивнув, опустила застежку в горшочек. После этого старуха мгновенно задула лучину. В наступившей темноте слышны были только какие-то странные шорохи и невнятное бормотание.
Ольма старательно прислушивалась, пытаясь разобрать слова, но к своему превеликому удивлению ничего не смогла понять. Совершенно незнакомая речь завораживала приторно-тягучим ритмом, гипнотизировала, приковывая взгляд к горшку.
Постепенно из его горловины начало подниматься и разливаться во все стороны слабое свечение, внутри которого было заметно призрачное мерцание, словно далекие звездочки перемигивались где-то в беспредельной Вечности.
Бормотание Торы становилось все быстрее и громче, одновременно с этим оставаясь глухим и неразборчивым. Иногда в ее голосе проскальзывали неприятные визгливые нотки.
Ольма почувствовала, что совершенно не может шевельнуться, даже просто моргнуть глазом она была уже не в силах. Глаза от напряжения начали слезиться, но знахарка, тем не менее, не могла оторвать взгляд от горшка.
Неожиданно из горловины в потолок комнаты ударил плотный сноп нестерпимо яркого белого света. Старуха-ведунья резко вскрикнула, отпрянув от стола, и в испуге замерла. В глубине сияющей колонны появился сначала весьма смутный силуэт человеческой фигуры, постепенно приобретающей все более четкие и узнаваемые очертания. Вскоре Ольма уже различила, что это высокий статный воин в хорошо подогнанных по фигуре серебристо-серых доспехах. Держа в руке обнаженный меч, он широким шагом уверенно уходил куда-то вдаль по прямой дороге. Рядом с ним, слегка пригнув голову, шел большой волк. Вокруг воина угрожающе клубилась тьма, но там, где он проходил, мрак расступался и уже не мог соединиться вновь.
Вся фигура воина была окутана чистым светлым сиянием, при виде которого сердце трепетно замирало в ожидании какого-то великого откровения и отрешенности от мирской суеты. Неземной воин уходил, не оборачиваясь. Ольма совсем не видела его лица, но ей казалось, что она узнает его из тысячи.
Внезапно щемящее душу видение померкло, световой столб заколебался и погас, и в комнате воцарилась безмолвная темнота. В гулкой тишине было слышно лишь, как где-то в подполе скребутся неугомонные мыши, да за окном гуляет ночной ледяной ветер.
- О-хо-хо... вот так дела... - вздохнула Тора, словно приходя в себя после тяжелого сна.
Она подвинулась ближе к столу, зажгла новую лучину, а затем как-то несмело заглянула в горшочек. Ее косматые брови в изумлении поползли вверх.
- Что там? - робко поинтересовалась Ольма.
- А ничего, пусто...
Старуха изучающе пристально посмотрела на нее, словно видела впервые, закусила губу и, то ли осуждающе, то ли сочувственно покачала головой. Затем, бережно обернув горшок холстиной, она отнесла его обратно в темный угол и все так же молча принялась убирать со стола цветные камешки.
- Что это было, бабушка Тора? - тихо спросила Ольма.
Старуха, сгорбившись, замерла, а затем с сокрушенным вздохом опустилась на скамью, и устало скрестила на коленях сморщенные руки. Она долго - долго смотрела в пол, а когда, наконец, подняла печальный взгляд на Ольму, лицо ее выглядело измученным и осунувшимся. Казалось, что она постарела еще больше.
- Ох, не знаю, - как-то неуверенно призналась Тора. - Я с таким впервые в жизни столкнулась... Только я тебе, девка, вот что скажу: забудь ты о нем вовсе!
- О ком?
- О мужике-то своем...
- Почему?
- Да потому, что не твой он! - воскликнула Тора, но тут же успокоилась и добавила с печалью: - Путь его лежит в безвременье. На воине твоем великая печать Вечности - он избран...
- Кем? - задохнулась Ольма.
- Вышними силами, - словно нехотя ответила старуха.
- Может, ты ошиблась? Может, твоя ворожба соврала?
Ольма умоляюще сложила ладони, с надеждой глядя на Тору.
- Может, и так, - неожиданно легко согласилась старуха, отводя взгляд в сторону и вставая из-за стола. - Пути Господни неисповедимы! Ступай-ка спать, Ольма, время-то уже далеко за полночь, да и я с тобой тут изрядно притомилась.
После того, как она выпроводила молодую женщину за двери, Тора снова достала из укромного угла горшок и осторожно высыпала его содержимое на стол.
На холмике серебристой пыльцы лежала уменьшенная копия прямого боевого меча с рукоятью в форме крестовины, увитой колючей ветвью терновника.
Подперев голову руками, старуха, пригорюнившись, смотрела на него, не отрывая взгляда.
- Стало быть, не врет легенда. Уж близок час великой битвы... - едва слышно прошептала она.
* * *
Предрассветный прохладный туман мягко стелился над самой землей и медленно плыл по улице, беззвучно растекаясь молочно-белыми ручьями между домами. Доверчивая ласковая тишина, наполненная сонной ленью, царила в столице Берта. Ничто в округе не двигалось, не слышалось ни одного звука. Это было то самое волшебное время, когда крепкий сон безраздельно властвует на земле, а свободные от дневных забот души людей витают где-то в бескрайних просторах сладостных и несбыточных грез.
Небо над темной грядой Джунхаргских гор слегка высветлилось, обозначив их вершины зубчатой изломанной линией, а яркие звезды начали постепенно блекнуть, словно остывая. От покрытых тягучим мраком склонов и пригорья на долину падала густая непроницаемая тень, скрывая от глаз стражников спящие поселки баронства. Ничто не тревожило их мирный сон.
На дозорной вышке, поднявшейся над запертыми по ночному времени главными воротами крепости, облокотившись на толстые перила и опираясь на копье, стоя дремал караульный. Хоть как он и не сопротивлялся, однако всепобеждающий предрассветный сон сморил и его. Не то, чтобы в Берте относились к гарнизонной службе спустя рукава, просто кольцо неприступных высоких гор надежней всего охраняло баронство от неожиданного нападения возможных врагов, а немногочисленные заснеженные перевалы, через которые можно было бы проникнуть в долину, день и ночь стерегли опытные воины-следопыты. Мимо них ни птица, ни мышь не могла проскочить незамеченной, не говоря уже о воинских отрядах.
Рука мирно дремлющего стражника непроизвольно соскользнула с древка копья. Он резко вздрогнул и настороженно поднял голову, мутным спросонья взглядом обвел покрытую сумраком долину. Вроде бы все было тихо и спокойно.
Переменив позу и немного размяв затекшие ноги, воин смежил веки и, уж было, собрался опять погрузиться в сладостную дрему, когда возникший где-то со стороны западных отрогов гор едва различимый ритмичный звук коснулся его слуха.
Тотчас сон как рукой сняло. Стражник мгновенно подобрался, на лице его появилось тревожное удивление. На юго-западе Берт граничил только с дружественным баронством Кержи - уж оттуда нападения никак не могло быть. Но, тем не менее, именно оттуда доносился постепенно усиливающийся звук, пробудивший воина, который убедительно свидетельствовал о приближении очень большого отряда людей и, судя по слитному и ритмичному топоту, это был многочисленный воинский отряд.
Более не раздумывая, стражник выхватил из-за широкого пояса деревянный рожок, отделанный черненым серебром. Громкий сигнал тревоги, давно уже не беспокоивший обитателей долины, прорезал уютную тишину резким звуком, прервав их мирный сон.
Тотчас из караульной пристройки вывалились заспанные стражники и гурьбой бросились к воротам, торопливо поправляя на ходу доспехи и проверяя оружие. Где-то в центре крепости, от дома барона Гофера звонко откликнулся еще один сигнальный рожок. В темноте захлопали двери домов. То там, то тут вспыхивали факела; дворовые псы подняли беспорядочный лай.
Хмурый начальник стражи, громыхая тяжелыми коваными сапогами, первым взбежал на дозорную вышку.
- Что случилось? - требовательно вопросил он караульного, бегло оглядывая окрестности.
Воин, поднявший тревогу, без лишних слов вытянул руку, указывая на запад.
- Оттуда приближается какой-то отряд...
- Так это прямая дорога на Кержи, - начальник озабоченно потер подбородок. - Они же наши союзники.
- Оно-то конечно так, - согласился воин. - Только почему ночью идут и, судя по всему, большими силами?
Стражник выжидательно уставился на своего командира, ожидая его решения. Начальник караула задумчиво пощипал ус, о чем-то быстро соображая, а затем перегнулся через перила и крикнул, обращаясь к одному из воинов:
- Эй, Гарди, ну-ка быстро дуй к барону и доложи, что со стороны Кержей подходит большой вооруженный отряд!
Но никуда бежать не пришлось. Послышался быстрый перестук копыт, и вскоре показался сам барон Гофер в сопровождении двух десятков всадников в полном воинском облачении. Осадив гнедого коня у самых ворот, правитель Берта спрыгнул на землю и не по годам живо взбежал по крутой лестнице на площадку сторожевой вышки. Судя по воспаленным покрасневшим глазам, в эту ночь он спал неважно, если спал вообще. Сурово глянув на своих подчиненных, Гофер коротко спросил:
- Что тут?
- Ваша светлость, от Кержей сюда движется войско!
Барон тревожно нахмурился, пытливо глянул на долину, словно пытаясь пронзить взором непроглядный мрак, а затем начал отдавать распоряжения подчиненным:
- Легкий конный разъезд сей же час отправить на западную дорогу! Пусть разведают: кто идет, какими силами, с какой целью? Всех лучников и арбалетчиков - на стены, бить только по моему приказу! Копейщиков выстроить у ворот, на флангах расположить мечников, а всю кавалерию - в резерв! Все!
Воины бросились исполнять приказы.
Подходящих тут же направляли на участки, указанные бароном. Слышалось грозное бряцанье доспехов и лязг мечей.
Глянув вниз, Гофер заметил Странника, казалось, совершенно спокойно стоящего в переднем ряду защитников, скрестив на груди руки. Но старый барон слишком хорошо знал это кажущееся спокойствие. Он собственными глазами когда-то на турнире мечников видел, как этот воин в мгновение ока превращался в неуловимую разящую молнию, за которой и взглядом-то не поспеешь, не то, что действием! Поймав на себе внимательный взгляд Странника, Гофер махнул ему рукой, приглашая подняться наверх.
Через минуту они уже стояли рядом и разговаривали.
- Как мыслишь, это враги приближаются? - спросил барон.
- Вряд ли... - в сомнении покачал головой воин. - Для этого объединенному войску потребовалось бы сперва прорваться в Кержи, а затем уже повернуть на восток. Но они не могли успеть сделать такой крюк, да и зачем? Нет, барон, они пойдут приступом на перевалы Берта и попытаются ворваться с ходу.
- Кто ж тогда идет сюда ночью?
Аргнар пожал плечами.
- Кто бы ни шел, а крепость так просто не возьмет…
Разговор прервался. Гофер и Странник напряженно пытались хоть что-нибудь разглядеть в предрассветной мгле.
Вскоре послышался приближающийся топот копыт. Из темноты вынырнул всадник. Развевающийся за его плечами плащ напоминал широкие крылья. Не слезая с коня, посыльный торопливо доложил:
- Три сотни латников тяжелой пехоты из Кержей. Они пришли по приказу барона Сегура.
- Зачем?
- Их командир сказал, что доложит лично правителю Берта.
Взмахом руки Гофер отпустил гонца и замер в ожидании.
Время тянулось медленно, изматывая нервы.
Небо постепенно высветлялось, размывая сумерки, и густая тьма, окутывающая всю долину, таяла. Сначала еще смутно проступили неясные очертания тянущихся вдоль дороги крестьянских построек, а затем показалась движущаяся по западной дороге воинская колонна. По мере приближения все четче становились видны, закованные в стальные доспехи, тяжеловооруженные дружинники.
Да, это шла краса и гордость Кержей - личная гвардия доблестного барона Сегура. Впереди отряда размашисто шагал широкоплечий воин средних лет. Волевое лицо его было суровым, даже жестким. Перед самыми воротами он поднял вверх левую руку, и колонна замерла.
Гофер спустился с вышки и приказал стражникам:
- Открывай ворота!
Когда створки распахнулись, он вышел навстречу прибывшим.
- Приветствую тебя, Бранд! - произнес барон. - Что привело тебя в наши края? Я вижу - ты не один путешествуешь...
- И я приветствую тебя, правитель Берта!
Воин приложил правую руку к сердцу и нагнул голову в почтительном поклоне.
- По приказу моего господина я привел под твое знамя три сотни лучших бойцов Сегура.
- Но ведь я не посылал в Кержи гонцов и не просил о помощи... - удивился Гофер.
- До моего господина дошли тревожные слухи о надвигающейся на Берт войне. А тут еще на днях торговый караван из королевства Менткроуд принес дурную весть: несокрушимый родовой замок Мелродов полностью разрушен, а все до единого защитники погибли...
Старый барон порывисто схватил Бранда за плечо.
- Ты в этом уверен?
- Купцы привезли с собою в доказательство сломанный меч барона Греттира. Уж я-то его знаю. Этим мечом Греттир всегда открывал состязания на Турнире Мечей...
- Кто это сделал?
- Никто не знает, - воин-ветеран пожал плечами. - Говорят, что вокруг замка было полным-полно каких-то диковинных следов, но разобраться в них никто не смог... Нынче очень много странного, а порой и весьма зловещего происходит на обширных землях Вальгарда. Совершенно неожиданно кочевники передвинули свои шатры подальше от Поющего леса, в котором объявились какие-то доселе неведомые злобные твари, пожирающие людей. Ожили давно пустующие Тенгоровы болота - там тоже какая-то нечисть завелась, а в Обманных горах снова обосновались рыжие карлики. О них уж и позабыли давно, а видать напрасно. Поди, опять примутся за свои колдовские штучки...
Барон Гофер в мрачном раздумье кивнул головой.
- Ладно. За помощь спасибо - мы не откажемся. Заводи свою дружину в город и размещай в казармах. Сразу после полудня приходи ко мне со своими сотниками на военный совет.
Барон повернулся и, не глядя на окружающих, медленно пошел по улице к своему дому. Весть о гибели друга тяжким камнем легла ему на сердце. Следом за бароном на почтительном расстоянии двинулся оруженосец, ведя за уздечку коня Гофера.
Бранд отдал команду своим воинам, и стальная колонна латников начала втягиваться в распахнутые ворота.
Вскоре у крепостной стены никого не осталось. Прибывшие воины устраивались на постой, а местные жители, обсуждая происшедшее, постепенно разбрелись по домам. Остался лишь один караульный на дозорной вышке, да Аргнар, стоящий под сенью раскидистого клена. Он легко коснулся шершавого ствола, провел пальцами по коре и неожиданно как-то по доброму улыбнулся, приметив двух муравьев-трудяг, которые упорно тащили вниз по стволу большую высушенную личинку, бестолково дергая ее в разные стороны и мешая друг другу.
"Совсем как люди, - отрешенно подумал воин. - Суетятся, трудятся, несут добычу в дом и, наверное, даже не подозревают о том, что за ними со стороны наблюдает кто-то, в чьих руках находится власть над их судьбами..."
Он достал кинжал из ножен и аккуратно разрезал гусеницу пополам. Каждый из муравьев, почувствовав свободу, быстро и уверенно помчался со своей частью добычи к большому муравейнику, что располагался у корней клена.
Над белыми с розовым отливом шапками гор появилась нежная полоса рассвета, ширясь и разливаясь по светлеющему с каждой минутой небосводу. И вот, наконец, золотистый просверк стремительно пробежал по величественным оледенелым вершинам, возвещая о приходе нового дня. Показалась ослепительно яркая кромка солнечного диска. Свет неудержимо хлынул в долину, размывая последние остатки сгустков темноты. Сырая неуютная прохлада раннего утра быстро истаяла вместе с ватными клочьями белесого тумана. Дружелюбной глубокой синевой засияло чистое небо, лишь кое-где прочерченное легкими невесомыми перьями белых облаков. Просыпающаяся долина начала заполняться разнообразными звуками. Радостно и жизнеутверждающе запели первые утренние птахи; озабоченно загудели шмели; от извилистой речки донеслось капризное блеяние овец и перезвон колоколов. На поля шумными группами выходили крестьяне. Жизнь шла своим чередом.
Аргнар неспеша направился по центральной улице к дому барона Гофера, на ходу размышляя о грядущей битве с объединенными войсками Форвана и Эрденеха. То, что сражение будет, не вызывало у него никаких сомнений. Он хорошо понимал, что никакие, пусть даже самые высокие, горы не остановят эту смертоносную лавину, а значит - быть великой битве, в которой победителем будет тот, у кого хватит больше мужества, выносливости и умения.
Всецело поглощенный своими размышлениями, он даже не обратил внимания на седовласого сутулого старика в истертом дорожном плаще, который внимательно наблюдал за ним из бокового переулка, укрывшись в тени густого кустарника.
Рассказчик:
» Глава 08. Тревога. Часть 2
В просторном светлом зале владетеля Берта собралось много разного народа. Сидя в углу в глубоком кресле, Аргнар исподволь внимательно разглядывал присутствующих.
За широким столом, на котором лежала большая развернутая карта, подперев голову сильными руками, задумался барон Гофер. По правую руку от него расположились военный советник и начальник пограничной службы. Чуть дальше по кругу находились прибывшие под утро из Кержей сотники во главе с Брандом. Бородатый Керл подпирал могучим плечом колонну у двери. Слева от него на длинной скамье у стены устроились двое молчаливых воинов-следопытов - Краш и Орм, которые только вчера вернулись из разведывательного похода. Их суровые потемневшие от загара и загрубевшие от ветров лица говорили о многочисленных испытаниях и долгих скитаниях, выпавших на долю этих людей.
Неподалеку от себя Аргнар с некоторым удивлением заметил старика, на которого вначале не обратил никакого внимания. Тот сидел совершенно неподвижно, укутавшись в потрепанный серый плащ. Можно было бы предположить, что он спит, если бы из-под пышных белых бровей иногда не поблескивали внимательные глаза.
Встретившись со старцем взглядом, Аргнар внезапно насторожился. Что-то в глазах этого, чуть сгорбленного старика показалось ему неуловимо знакомым. Словно бы он вновь увидел перед собой своего наставника из Храма Пяти. Хотя... нет, это было что-то другое...
- Ну что ж, все в сборе, - произнес Гофер, обведя тяжелым взглядом присутствующих. - Пожалуй, начнем... Нам стало известно, что у подножия Джунхаргских гор собралось огромное объединенное войско Форвана и Эрденеха. Мы также знаем, что это войско будет скоро штурмовать границы Берта - первым эту весть принес мне Странник, и нет оснований не доверять ему.
Барон указал на Аргнара.
Тотчас головы присутствующих дружно повернулись в его сторону. Хотя и не все встречались с ним лично, но были наслышаны о неустрашимом рыцаре меча и теперь с любопытством разглядывали его. Аргнар спокойно выдержал эти взгляды, но про себя отметил, что неизвестный старец наоборот прикрыл глаза, словно он уже давным-давно все и так знал. Казалось, что он задремал, потеряв всяческий интерес к совещанию, которое только - только начиналось. Это было странно...
- Но вчера прибыли наши следопыты Орм и Краш, они доставили новые сведения о противнике, - продолжил Гофер. - В течение трех дней они тайно следили за войсками неприятеля и сообщили о том, что кроме огромного числа воинов, армия врага располагает двумя черными колдунами из заморья.
Со своего места поднялся худощавый гибкий Орм. Его движения были чрезвычайно мягкими и в то же время стремительными, как у хищника. Говорил он тихо и спокойно, взвешивая каждое слово, будто беседовал, а не докладывал.
- Я сам видел, как эти двое чернокнижников колдовали над человеческим черепом. Они что-то гнусавили на каком-то непонятном корявом языке, а потом из глазниц черепа повалил густой черный дым... Больше я ничего не успел разглядеть потому, что на меня внезапно навалилась какая-то сонливость, мышцы словно одеревенели, и я потерял сознание...
- В этом было твое спасение, - неожиданно раздался скрипучий голос старца. - Тебе повезло...
Все обернулись к нему.
Старик сидел в кресле, напряженно подавшись вперед. Сонливость с него как рукой сняло. Глаза его возбужденно сверкали из-под сведенных над переносицей бровей, а выражение лица говорило о сильном волнении.
- То, что ты видел, судя по описанию, очень похоже на могущественное колдовское заклинание исторжения душ, - пояснил старик. - Такой сложной и сильной магией обладают только верховные жрецы касты... Впрочем, может быть, я ошибаюсь, и это какое-то другое, неведомое мне колдовство.
Он задумчиво откинулся на спинку кресла и, пронзительно глядя прямо в глаза Орму, спросил:
- Ты видел их лица? Какую форму имеют их черепа?
- Я не знаю, - растерянно пожал плечами следопыт. - Лица колдунов были постоянно закрыты глубоко надвинутыми черными капюшонами, под которыми ничего нельзя разглядеть.
Мне вообще кажется, что у них вместо лиц под капюшонами просто черные дыры, - подал голос Краш.
- Ты тоже видел обряд исторжения душ? - тотчас повернулся к нему старец.
- Нет, я в это время был в другом месте - пытался разузнать что-нибудь о предводителе вражьего войска.
- Ну и что же ты узнал?
Следопыты с недоумением переглянулись, а затем Орм осторожно произнес:
- Мы уважаем твои седые волосы и преклонные годы, старец, но в этом доме отвечаем только на вопросы нашего повелителя - барона Гофера. Ответь прежде - кто ты? Мы даже не знаем твоего имени, да и видим, признаться, впервые.
Гофер движением руки остановил Орма.
- Это мое невольное упущение, - произнес он. - Тревожные известия и события последних дней настолько выбили меня из привычной колеи, что я не представил присутствующим здесь друида-отшельника Эйдара. Он прибыл к нам только сегодня рано утром, и я тотчас пригласил его к себе, надеясь на его мудрый совет, а, быть может, и на помощь.
Услышав это, Аргнар очень удивился. Имя друида Эйдара было окружено светлым ореолом волшебства и мудрости. Из поколения в поколение передавались легенды о его добрых деяниях, и, честно говоря, Аргнар всегда считал их досужим вымыслом. Но вот этот друид сидит перед ним, как самый обычный старик. Разве что глаза... Да, в этих необычных глазах отпечаталась история жизни не одного поколения вальгардцев.
"Сколько же ему лет на самом деле?" - подумал воин.
Наверное, в этот момент не только он задал себе такой вопрос.
Легенды гласили о том, что еще в далекие времена расцвета великой Малурии, Эйдар был советником Элабора Светлоликого. Но уже тогда, по свидетельствам дошедших до современников исторических летописей, он был седым старцем. После падения Малурии друид Эйдар куда-то запропал. О нем стали постепенно забывать, хотя и ходили смутные слухи о том, что, мол, где-то его видели, а то даже и беседовали с ним. Но кто, где и когда - никто не мог толком ответить.
Неожиданно слово взял Бранд.
- Прости нас, почтенный, - произнес он. - Имя Эйдара овеяно доброй славой и воспето в древних легендах. Но никто не может подтвердить, равно, как и отрицать того, что ты - это он. Времена нынче смутные, кругом враги... Чем ты можешь доказать нам, что не являешься шпионом Мурида?
Все в ожидании повернулись к старику. В комнате воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь скрипом пера летописца. Старец молчал, нахмурив седые брови. Наконец он заговорил, и голос его зазвучал строго и грозно:
- Да, ты прав. Тяжелые времена настали для всех народов Вальгарда. И враг может принять любое обличье... Но я действительно Эйдар и докажу это!
С этими словами старик подошел к окошку и, протянув к нему сухие руки, произнес:
- Смотрите внимательно!
За окном стояло засушенное мертвое деревце. На нем не было ни одного листочка, а кора свисала с оголившегося местами ствола иссушенными рваными лохмотьями. Его уже давно надобно было срубить на дрова, да все никак не удосужились.
Старец устремил свой взор на сухое дерево и произнес какую-то непонятную певучую фразу.
Поначалу вроде бы ничего не происходило, и некоторые из присутствующих начали недоуменно переглядываться. Но вот по стволу дерева прошла какая-то неуловимая волна движения. Сухая растрескавшаяся древесина потемнела и набухла, набираясь влаги. Трещины смыкались, покрываясь свежей молодой корой. Обвисшие ветви подтянулись, стали упругими и... о, чудо! Из взбухших почек проклюнулись и выглянули яркие клейкие зеленые листочки. Они пружинисто распрямились, развернулись и зашелестели, овеваемые легким теплым ветерком.
Друид опустил руки и, с достоинством вернувшись на свое место, сел в кресло. Присутствующие, потрясенные произошедшим, молчали, не в силах вымолвить ни слова.
- Я показал вам истинное заклинание живой силы, которое из всех живущих подвластно только друидам, - спокойно промолвил старец. - Колдуны и чернокнижники владеют лишь магией смерти. Они могут повелевать кошмарными чудовищами, отнимать жизнь, разрушать, но силы живой природы им не покоряются. Теперь дело за вами: решайте, друг я вам или враг...
Бранд встал и низко поклонился.
- Прости, великий Эйдар, за напрасные подозрения. Я верю тебе!
- И мы тоже, - подтвердили остальные, поклонами отдавая дань уважения тому, кто вот уже несколько столетий в трудные дни приходит на помощь людям.
- Что ж, в таком случае продолжим, - Эйдар повернулся к Гоферу. - Будет ли мне позволено хозяином этого дома задать еще несколько вопросов следопытам?
Барон, прижав руку к сердцу, вежливо ответил:
- Мудрость твоя известна в народе. Я и мои люди в твоем полном распоряжении.
- Я тоже могу ошибаться, - проворчал старец. - Но, надеюсь, что все вместе мы примем правильное решение.
Эйдар вновь обратился к следопытам:
- Итак, что же вы узнали о предводителе вражеского войска?
- Весьма не много, - признался Краш. - По внешнему виду он совсем не похож на чужеземца. Рослый, гибкий, сильный и суровый - вот, пожалуй, и все, что я могу о нем сказать. На безымянном пальце левой руки носит перстень с темным камнем...
При этих словах Странник резко подался вперед.
- Имя! - нетерпеливо воскликнул он,- Ты слышал его имя?
- Его зовут Ратон.
- Так вот оно в чем дело...
Странник гневно скрипнул зубами и откинулся на спинку кресла.
- Теперь мне ясно, зачем он ехал к Муриду, - пробормотал он.
- Ты знаешь главнокомандующего объединенными войсками? - удивился Гофер.
- Еще бы, прошлой осенью я спас ему жизнь у Волчьего бора, - горько усмехнулся воин. - Мы с ним даже подружились...
И он со всеми подробностями поведал собравшимся о том, при каких обстоятельствах познакомился с Ратоном на пустынном Малурийском тракте; о днях длительного совместного пути; о странном предостережении против посещения Потерянного края и о подаренном напоследок амулете.
- Этот амулет у тебя с собой? - спросил Эйдар.
- Да.
- Покажи его мне.
Друид требовательно протянул руку.
Странник снял с шеи серебряную цепочку со звездой и отдал ему. Едва амулет коснулся ладони старца, как его кустистые брови озабоченно сдвинулись, а губы сложились в гримасу отвращения. Но, невзирая на это, Эйдар не отбросил амулет от себя, как того следовало бы ожидать, а напротив, поднес поближе к глазам и принялся внимательно изучать.
Все следили за его действиями, затаив дыхание.
Эйдар был опытным и могучим магом. Он сразу распознал в дареном амулете колдовское творение черной магии и теперь лишь уточнял для себя какие-то детали.
- Да, моя догадка оказалась верной, - наконец произнес друид. - Я с самого начала подозревал, что во всех злодеяниях, происходящих нынче на землях Вальгарда, замешаны жрецы из Чау-Гар, но до последнего момента не был окончательно в этом уверен. Теперь же звенья всей цепи соединились воедино. Но прежде, чем я поведаю вам о той страшной беде, что нависла над нашим миром, хочу предостеречь тебя, Странник! Этот амулет - творение тьмы. Если ты будешь носить его при себе, то он постепенно и незаметно выпьет капля за каплей всю твою душу, и тогда ты уйдешь в холодный мир призраков, став одним из служителей Повелителя тьмы!
Аргнар содрогнулся от этих зловещих слов, но все же возразил:
- Амулет защитил меня от колдовских сил у Дымного кряжа...
- Да, он хранит своего владельца, но лишь до поры - до времени. Смотри внимательно!
Эйдар достал откуда-то из складок своего плаща небольшой резной жезл из белого дерева. Затем с презрением бросил амулет на пол и, направив на него жезл, резко вскинул вверх левую руку. Полыхнула тонкая белая молния и ударила в самый центр многолучевой звезды. Тотчас рубин расплавился, словно кусочек обычного льда, превратившись в сгусток черной крови, которая, кипя и пузырясь, со злобным шипением впиталась в пол и бесследно исчезла. Сама же звезда вместе с цепочкой рассыпалась в прах.
Потрясенный Аргнар, отер ладонью, мигом покрывшийся холодной испариной, лоб и неуверенно спросил:
- Зачем же в таком случае Ратон подарил мне этот амулет? Когда он отдавал его мне, я чувствовал искренность в его голосе. Или, может быть, Ратон сам призрак?
Друид отрицательно покачал головой.
- Нет, призраки не выносят солнечного света... Он человек, хотя и служит тьме. Но для меня загадка заключена в другом: почему он отдал тебе амулет? Ведь ни один из чернокнижников ни за что на свете не расстался бы с таким могущественным талисманом, а тем более добровольно... Тут что-то не так... Может быть, амулет еще не успел полностью овладеть душой Ратона, или он сам бессознательно противился его влиянию?..
- Мне показалось, что Ратон мужественный и достойный воин... - начал было Аргнар, но его перебил Керл:
- Так или иначе, но он ведет сюда войска Форвана и Эрденеха, а значит - он враг!
Возразить на это было нечего. Аргнар опустил голову, оперев ее на кулак, и мрачно уставился в пол.
- Эйдар, ты собирался нам рассказать о всеобщей беде, надвигающиеся на все народы Вальгарда, - напомнил друиду барон Гофер. - Мы ждем...
- Да, беда... и беда страшная, - медленно, словно собираясь с силами, начал друид. - Уже давно жрецы Чау-Гара замыслили освободить из мрачной бездны небытия ужасное чудовище - Повелителя тьмы. Долго и тайно готовились они к этому. Их эмиссары скрытно проникли в Потерянный край и там, в долине Междуречья, подчинив себе монстров и расплодив невероятные создания мертвого мира, пытаются открыть врата Мироздания. Когда, и если, это произойдет, Вечная мгла выплеснется из-за Карных гор и хлынет на земли Вальгарда, неся с собой смерть, ужас и забвение. Вместе с ней явится сам Повелитель тьмы. Ему одному подвластна смертоносная Огненная чаша - проклятье рода человеческого. Если она подымется над миром и распустится черным цветком смерти, тогда исчезнет все живое, и мрак безвозвратно поглотит все земли. Так уже было однажды...
Эйдар умолк. В комнате повисла гнетущая тишина. Лишь за окном на улице бездумно щебетали птицы, да раздавались беззаботные голоса мирных горожан.
- Если тебе все это было известно, то почему до сих пор все оставались в неведении? - нарушил затянувшееся молчание военный советник. - Почему друиды и другие маги светлых сил не объединились и не покончили с нечистью?!
В словах советника слышался гневный укор.
- Я уже говорил, что и сам до последнего времени многого не знал, а предположения - плохие советчики, - устало вздохнув, возразил Эйдар. - Только здесь я окончательно все понял. Но теперь уже осталось слишком мало времени для того, чтобы собрать всех оставшихся друидов... да и не так-то много нас осталось...
- Что же делать?
- Есть еще одна последняя надежда... В храме Пяти, что на плато Титанов, раньше хранился особый меч, который способен был противостоять силам тьмы...
- А где он теперь? - не удержались от вопроса следопыты, с надеждой глядя на друида.
Эйдар метнул на Аргнара пронзительный взор и требовательно произнес:
- Обнажи, Странник, свой клинок!
Чувствуя себя немного неловко под взглядами окружающих, Аргнар медленно вытащил из ножен холодно поблескивающий Шер и поднял его острием вверх.
Эйдар приблизился к нему, расставил ладони и плавно провел ими вдоль лезвия, не прикасаясь к нему. В тот же миг клинок озарился мягким неярким сиянием, и на нем четко проступило изображение прямого креста на фоне расходящихся солнечных лучей. Всего лишь несколько коротких мгновений был виден рисунок, а затем тихо погас, но этого было вполне достаточно.
- Вот он! - торжественно провозгласил друид.
- Но как ты узнал об этом? - искренне изумился Аргнар. - Ведь даже я сам не знал о том, что этот меч...
- Не продолжай, - предостерег его Эйдар. - Имя меча не должно быть произнесено вслух!
Аргнар удивился еще больше, но повинуясь строгому взгляду старого мага, промолчал, решив как-нибудь потом расспросить его обо всем более подробно наедине.
В комнате сразу поднялось шумное оживление. Общее настроение улучшилось, лица людей просветлели. Радостно улыбаясь, Керл хлопнул себя ладонью по бедру и громко объявил:
- С таким мечом нам никакой враг не страшен!
- Ты глубоко ошибаешься, воин, - остудил его пыл друид. - Этот меч предназначен для битвы с колдовскими силами тьмы. В обычном же бою, он практически ничем не отличается от других мечей, и его сила в этом случае зависит лишь исключительно от опыта и умения его владельца. Но и это еще далеко не все. Для того, чтобы в полную силу противостоять мечу тьмы, этот клинок должен быть омыт в водах Источника забвения...
- Погоди, но ведь Источник забвения, если верить легендам, находится где-то в глубине пещерного лабиринта Обманных гор, - озадаченно возразил Гофер. - Никто не знает к нему дороги... да и существует ли он на самом деле?
- А еще не стоит забывать о рыжих карликах, - осторожно напомнил Бранд. - Их там снова развелось видимо-невидимо. Они никого к пещерному лабиринту живым и близко не подпустят. Это их исконная вотчина.
- Как же быть?
Аргнар поднял голову и, встретившись с пытливым взором друида, решительно произнес:
- Тут особо и думать нечего. Меч принадлежит мне, значит, я и пойду к Источнику забвения.
- Даже такой умелый мечник, как ты, Странник, в одиночку не сможет пройти, - возразил Эйдар.
- Я пройду! Или ты предлагаешь отправить в Обманные горы все войска Горных баронств?
- Это вряд ли поможет...
- Вот видишь, значит, я должен отправляться один.
- Нет, один ты не справишься, - убежденно повторил Эйдар. - В Обманных горах тебе могут встретиться не только рыжие карлики... Да и в самом пещерном лабиринте нас поджидает немало таких грозных опасностей, о которых все вы даже и понятия не имеете!
Эти слова были произнесены таким тоном, что слушатели невольно поежились. Аргнар удивленно вскинул брови.
- О каких опасностях ты толкуешь?
Друид стиснул подлокотники кресла и, слегка подавшись вперед, начал рассказывать. По мере того, как он говорил, казалось, что свет в комнате постепенно меркнет, а в углах сгущаются какие-то зыбкие зловещие тени.
- Давно, еще до возникновения Малурии, Обманные горы именовались Горами Надежд, а Источник забвения был Источником познания. Сюда приходили паломники со всех концов Вальгарда, чтобы познать истину. У источника был Хранитель - могущественный друид, имя которого затерялось во тьме веков. Ему была дарована небывалая магическая сила... Но Хранитель не выдержал испытания могуществом. Постепенно Тьма нашла дорогу к его сердцу... он взалкал всесилия и бессмертия, возомнив себя превыше Создателя, и начал брать с паломников дань годами жизни, увеличивая до безграничности свою магическую мощь. Хранитель потребовал поклонения себе, как Богу...
Эйдар грозно нахмурился и замолк.
Все потрясенно молчали. Наконец барон Гофер, сухо кашлянув, задумчиво произнес:
- Я никогда прежде об этом не слышал...
- Да, этого никто не знал, кроме посвященных, - откликнулся друид бесцветным голосом. - Это позор друидов... Но теперь, отправляясь к Источнику забвения, вы должны знать правду.
- А что стало с Хранителем? - спросил Керл.
- Он так и остался Хранителем, но... уже Источника забвения. Тьма замутнила его чистые воды и переродила самого Хранителя в чудовищное существо, которое и поныне обретается в пещерном лабиринте Обманных гор. Встречи с ним, судя по всему, избежать не удастся - вот это-то и страшит меня больше всего... Поэтому я тоже пойду с тобой. Там, где вряд ли пробьется с боями войско, может незаметно проскользнуть маленький отряд. Нам понадобится еще несколько человек...
- Я пойду! - выступил вперед Керл и умоляюще посмотрел на Гофера.
Барон утвердительно кивнул, и бородач радостно заулыбался.
- Я хочу, чтобы все знали: это очень опасное мероприятие, - добавил Эйдар. - Может статься так, что никто из нас обратно из этого похода не вернется. Каждый должен сам для себя решить, согласен ли он пожертвовать жизнью во имя жизней других, а, быть может, и всех народов Вальгарда.
Орм и Краш быстро переглянулись, без слов поняв друг-друга.
- Мы - следопыты, - произнес Орм. - Нам не привыкать к опасностям. Мы тоже пойдем с вами.
На том и порешили. Пятеро добровольцев выступали в поход через два дня. Они отправлялись верхом на конях. Их должны были сопровождать еще пятеро воинов, которые обязаны были стеречь лошадей и дожидаться возвращения отряда во временном лагере у подножия Обманных гор.
Когда с этим вопросом, наконец, было покончено, занялись подробным обсуждением плана обороны горных перевалов, ведущих в долину Берта. По настоянию друида Эйдара и Странника, хорошо знавшего, какими силами располагает приближающееся войско противника, барон Гофер согласился послать гонцов в соседние баронства с предупреждением о надвигающейся опасности и просьбой о помощи.
Военный совет закончился уже поздно вечером, когда прохладные сумерки начали окутывать уютной темнотой всю долину Берта, погружая ее в умиротворенную дрему. В домах зажигались свечи и фонари. В зарослях пушистого кустарника духовницы вовсю разошлись сверчки, словно соревнуясь промеж собой, кто кого перестрекочет. Запах распускающихся ночных цветов полнил теплый воздух томящей негой и стлался над притихшей землей вуалью очарованья. Где-то в отдалении, со стороны реки слышались веселые голоса загулявшей молодежи. Весна... Пора надежд и мечтаний, пробуждающих чувственность. Пора любви...
Простившись до утра с остальными участниками совещания, Эйдар с Аргнаром неспеша направились к гостевому дому, в котором остановился маг. Они шли, молча, с наслаждением вдыхая полной грудью чистый ароматный воздух долины и думая каждый о своем.
- Скажи, Эйдар, - обратился Аргнар к друиду. - Откуда тебе стало известно, что меч из храма Пяти у меня?
Старец едва заметно усмехнулся.
- Мне ведомо многое, - загадочно ответил он. - Магические течения, пронизывающие во всех направлениях мир Вальгарда, несут в себе знания, которые доступны посвященным. Но в твоем случае все обстоит гораздо проще. О мече и о тебе мне в свое время поведал твой наставник…
- Ты виделся с ним? Когда?
- О, это было давно, тебе тогда было всего лишь десять лет...
- Ты, наверное, шутишь, - Аргнар с подозрительностью взглянул на Эйдара. - Тогда еще никто не мог знать о том, что меч будет принадлежать мне!
- Вот тут-то ты глубоко заблуждаешься. Ты был избран еще тогда, когда был мальчиком. Твой наставник сам сказал мне об этом, а его слово свято.
- Но кто он? Ведь я даже не знаю его имени? Объясни...
Аргнар с надеждой притронулся к руке друида.
- А ты так до сих пор и не понял этого?! - Эйдар удивленно покачал головой. - У него много имен, и в каждом из бесчисленных миров он является под одним из них. Я не знаю, почему он выбрал тебя, но это именно он возродил тебя к жизни, после той страшной трагедии, произошедшей с тобой в детстве. Он дал тебе силу, знание и умение, познав суть твоей души. Он нес по жизни и хранил тебя все эти годы...
Аргнар внезапно остановился, как вкопанный. Глаза его расширились от несказанного изумления.
- Возрождающий... Дающий... Познающий... Несущий и Хранящий... - забормотал он, словно в полусне. - Но... ведь это... великие имена Пяти!
Аргнар потрясенно молчал, уставившись на друида. Его лицо покрылось смертельной бледностью. Кажется, впервые в своей жизни он действительно растерялся.
- Ты хочешь сказать, что моим наставником был Бог?! - наконец хрипло произнес воин.
- Я этого не говорил...
- Но...
- Нет, не спрашивай меня больше об этом. Я и так сказал тебе слишком много, больше, чем имел право. Ты сам должен найти ответы, на мучающие тебя вопросы. Но знай - истина всегда проста и не замутнена ложным знанием. Она - свет, к которому ты идешь.
Эйдар, как показалось Аргнару, посмотрел на него с какой-то затаенной печальной жалостью и тихо добавил:
- Ответы, к сожалению, не всегда приходят сразу... Уже поздно - иди спать. Завтра поговорим...
Друид решительно повернулся и шагнул куда-то в сторону, растворившись в темноте, словно запахнувшись плащом ночи.
Аргнар еще какое-то время потерянно стоял посреди улицы, а затем медленно побрел в сторону казарм.
- Что ж, завтра - так завтра... - пробормотал он, надеясь получить от Эйдара ответы на вопросы, что уже давно мучили его.
Но его надеждам не суждено было сбыться. Трепетную тишину нежного рассвета внезапно разорвал сигнал тревоги. Война ступила безжалостным сапожищем на землю Берта...
За широким столом, на котором лежала большая развернутая карта, подперев голову сильными руками, задумался барон Гофер. По правую руку от него расположились военный советник и начальник пограничной службы. Чуть дальше по кругу находились прибывшие под утро из Кержей сотники во главе с Брандом. Бородатый Керл подпирал могучим плечом колонну у двери. Слева от него на длинной скамье у стены устроились двое молчаливых воинов-следопытов - Краш и Орм, которые только вчера вернулись из разведывательного похода. Их суровые потемневшие от загара и загрубевшие от ветров лица говорили о многочисленных испытаниях и долгих скитаниях, выпавших на долю этих людей.
Неподалеку от себя Аргнар с некоторым удивлением заметил старика, на которого вначале не обратил никакого внимания. Тот сидел совершенно неподвижно, укутавшись в потрепанный серый плащ. Можно было бы предположить, что он спит, если бы из-под пышных белых бровей иногда не поблескивали внимательные глаза.
Встретившись со старцем взглядом, Аргнар внезапно насторожился. Что-то в глазах этого, чуть сгорбленного старика показалось ему неуловимо знакомым. Словно бы он вновь увидел перед собой своего наставника из Храма Пяти. Хотя... нет, это было что-то другое...
- Ну что ж, все в сборе, - произнес Гофер, обведя тяжелым взглядом присутствующих. - Пожалуй, начнем... Нам стало известно, что у подножия Джунхаргских гор собралось огромное объединенное войско Форвана и Эрденеха. Мы также знаем, что это войско будет скоро штурмовать границы Берта - первым эту весть принес мне Странник, и нет оснований не доверять ему.
Барон указал на Аргнара.
Тотчас головы присутствующих дружно повернулись в его сторону. Хотя и не все встречались с ним лично, но были наслышаны о неустрашимом рыцаре меча и теперь с любопытством разглядывали его. Аргнар спокойно выдержал эти взгляды, но про себя отметил, что неизвестный старец наоборот прикрыл глаза, словно он уже давным-давно все и так знал. Казалось, что он задремал, потеряв всяческий интерес к совещанию, которое только - только начиналось. Это было странно...
- Но вчера прибыли наши следопыты Орм и Краш, они доставили новые сведения о противнике, - продолжил Гофер. - В течение трех дней они тайно следили за войсками неприятеля и сообщили о том, что кроме огромного числа воинов, армия врага располагает двумя черными колдунами из заморья.
Со своего места поднялся худощавый гибкий Орм. Его движения были чрезвычайно мягкими и в то же время стремительными, как у хищника. Говорил он тихо и спокойно, взвешивая каждое слово, будто беседовал, а не докладывал.
- Я сам видел, как эти двое чернокнижников колдовали над человеческим черепом. Они что-то гнусавили на каком-то непонятном корявом языке, а потом из глазниц черепа повалил густой черный дым... Больше я ничего не успел разглядеть потому, что на меня внезапно навалилась какая-то сонливость, мышцы словно одеревенели, и я потерял сознание...
- В этом было твое спасение, - неожиданно раздался скрипучий голос старца. - Тебе повезло...
Все обернулись к нему.
Старик сидел в кресле, напряженно подавшись вперед. Сонливость с него как рукой сняло. Глаза его возбужденно сверкали из-под сведенных над переносицей бровей, а выражение лица говорило о сильном волнении.
- То, что ты видел, судя по описанию, очень похоже на могущественное колдовское заклинание исторжения душ, - пояснил старик. - Такой сложной и сильной магией обладают только верховные жрецы касты... Впрочем, может быть, я ошибаюсь, и это какое-то другое, неведомое мне колдовство.
Он задумчиво откинулся на спинку кресла и, пронзительно глядя прямо в глаза Орму, спросил:
- Ты видел их лица? Какую форму имеют их черепа?
- Я не знаю, - растерянно пожал плечами следопыт. - Лица колдунов были постоянно закрыты глубоко надвинутыми черными капюшонами, под которыми ничего нельзя разглядеть.
Мне вообще кажется, что у них вместо лиц под капюшонами просто черные дыры, - подал голос Краш.
- Ты тоже видел обряд исторжения душ? - тотчас повернулся к нему старец.
- Нет, я в это время был в другом месте - пытался разузнать что-нибудь о предводителе вражьего войска.
- Ну и что же ты узнал?
Следопыты с недоумением переглянулись, а затем Орм осторожно произнес:
- Мы уважаем твои седые волосы и преклонные годы, старец, но в этом доме отвечаем только на вопросы нашего повелителя - барона Гофера. Ответь прежде - кто ты? Мы даже не знаем твоего имени, да и видим, признаться, впервые.
Гофер движением руки остановил Орма.
- Это мое невольное упущение, - произнес он. - Тревожные известия и события последних дней настолько выбили меня из привычной колеи, что я не представил присутствующим здесь друида-отшельника Эйдара. Он прибыл к нам только сегодня рано утром, и я тотчас пригласил его к себе, надеясь на его мудрый совет, а, быть может, и на помощь.
Услышав это, Аргнар очень удивился. Имя друида Эйдара было окружено светлым ореолом волшебства и мудрости. Из поколения в поколение передавались легенды о его добрых деяниях, и, честно говоря, Аргнар всегда считал их досужим вымыслом. Но вот этот друид сидит перед ним, как самый обычный старик. Разве что глаза... Да, в этих необычных глазах отпечаталась история жизни не одного поколения вальгардцев.
"Сколько же ему лет на самом деле?" - подумал воин.
Наверное, в этот момент не только он задал себе такой вопрос.
Легенды гласили о том, что еще в далекие времена расцвета великой Малурии, Эйдар был советником Элабора Светлоликого. Но уже тогда, по свидетельствам дошедших до современников исторических летописей, он был седым старцем. После падения Малурии друид Эйдар куда-то запропал. О нем стали постепенно забывать, хотя и ходили смутные слухи о том, что, мол, где-то его видели, а то даже и беседовали с ним. Но кто, где и когда - никто не мог толком ответить.
Неожиданно слово взял Бранд.
- Прости нас, почтенный, - произнес он. - Имя Эйдара овеяно доброй славой и воспето в древних легендах. Но никто не может подтвердить, равно, как и отрицать того, что ты - это он. Времена нынче смутные, кругом враги... Чем ты можешь доказать нам, что не являешься шпионом Мурида?
Все в ожидании повернулись к старику. В комнате воцарилась напряженная тишина, нарушаемая лишь скрипом пера летописца. Старец молчал, нахмурив седые брови. Наконец он заговорил, и голос его зазвучал строго и грозно:
- Да, ты прав. Тяжелые времена настали для всех народов Вальгарда. И враг может принять любое обличье... Но я действительно Эйдар и докажу это!
С этими словами старик подошел к окошку и, протянув к нему сухие руки, произнес:
- Смотрите внимательно!
За окном стояло засушенное мертвое деревце. На нем не было ни одного листочка, а кора свисала с оголившегося местами ствола иссушенными рваными лохмотьями. Его уже давно надобно было срубить на дрова, да все никак не удосужились.
Старец устремил свой взор на сухое дерево и произнес какую-то непонятную певучую фразу.
Поначалу вроде бы ничего не происходило, и некоторые из присутствующих начали недоуменно переглядываться. Но вот по стволу дерева прошла какая-то неуловимая волна движения. Сухая растрескавшаяся древесина потемнела и набухла, набираясь влаги. Трещины смыкались, покрываясь свежей молодой корой. Обвисшие ветви подтянулись, стали упругими и... о, чудо! Из взбухших почек проклюнулись и выглянули яркие клейкие зеленые листочки. Они пружинисто распрямились, развернулись и зашелестели, овеваемые легким теплым ветерком.
Друид опустил руки и, с достоинством вернувшись на свое место, сел в кресло. Присутствующие, потрясенные произошедшим, молчали, не в силах вымолвить ни слова.
- Я показал вам истинное заклинание живой силы, которое из всех живущих подвластно только друидам, - спокойно промолвил старец. - Колдуны и чернокнижники владеют лишь магией смерти. Они могут повелевать кошмарными чудовищами, отнимать жизнь, разрушать, но силы живой природы им не покоряются. Теперь дело за вами: решайте, друг я вам или враг...
Бранд встал и низко поклонился.
- Прости, великий Эйдар, за напрасные подозрения. Я верю тебе!
- И мы тоже, - подтвердили остальные, поклонами отдавая дань уважения тому, кто вот уже несколько столетий в трудные дни приходит на помощь людям.
- Что ж, в таком случае продолжим, - Эйдар повернулся к Гоферу. - Будет ли мне позволено хозяином этого дома задать еще несколько вопросов следопытам?
Барон, прижав руку к сердцу, вежливо ответил:
- Мудрость твоя известна в народе. Я и мои люди в твоем полном распоряжении.
- Я тоже могу ошибаться, - проворчал старец. - Но, надеюсь, что все вместе мы примем правильное решение.
Эйдар вновь обратился к следопытам:
- Итак, что же вы узнали о предводителе вражеского войска?
- Весьма не много, - признался Краш. - По внешнему виду он совсем не похож на чужеземца. Рослый, гибкий, сильный и суровый - вот, пожалуй, и все, что я могу о нем сказать. На безымянном пальце левой руки носит перстень с темным камнем...
При этих словах Странник резко подался вперед.
- Имя! - нетерпеливо воскликнул он,- Ты слышал его имя?
- Его зовут Ратон.
- Так вот оно в чем дело...
Странник гневно скрипнул зубами и откинулся на спинку кресла.
- Теперь мне ясно, зачем он ехал к Муриду, - пробормотал он.
- Ты знаешь главнокомандующего объединенными войсками? - удивился Гофер.
- Еще бы, прошлой осенью я спас ему жизнь у Волчьего бора, - горько усмехнулся воин. - Мы с ним даже подружились...
И он со всеми подробностями поведал собравшимся о том, при каких обстоятельствах познакомился с Ратоном на пустынном Малурийском тракте; о днях длительного совместного пути; о странном предостережении против посещения Потерянного края и о подаренном напоследок амулете.
- Этот амулет у тебя с собой? - спросил Эйдар.
- Да.
- Покажи его мне.
Друид требовательно протянул руку.
Странник снял с шеи серебряную цепочку со звездой и отдал ему. Едва амулет коснулся ладони старца, как его кустистые брови озабоченно сдвинулись, а губы сложились в гримасу отвращения. Но, невзирая на это, Эйдар не отбросил амулет от себя, как того следовало бы ожидать, а напротив, поднес поближе к глазам и принялся внимательно изучать.
Все следили за его действиями, затаив дыхание.
Эйдар был опытным и могучим магом. Он сразу распознал в дареном амулете колдовское творение черной магии и теперь лишь уточнял для себя какие-то детали.
- Да, моя догадка оказалась верной, - наконец произнес друид. - Я с самого начала подозревал, что во всех злодеяниях, происходящих нынче на землях Вальгарда, замешаны жрецы из Чау-Гар, но до последнего момента не был окончательно в этом уверен. Теперь же звенья всей цепи соединились воедино. Но прежде, чем я поведаю вам о той страшной беде, что нависла над нашим миром, хочу предостеречь тебя, Странник! Этот амулет - творение тьмы. Если ты будешь носить его при себе, то он постепенно и незаметно выпьет капля за каплей всю твою душу, и тогда ты уйдешь в холодный мир призраков, став одним из служителей Повелителя тьмы!
Аргнар содрогнулся от этих зловещих слов, но все же возразил:
- Амулет защитил меня от колдовских сил у Дымного кряжа...
- Да, он хранит своего владельца, но лишь до поры - до времени. Смотри внимательно!
Эйдар достал откуда-то из складок своего плаща небольшой резной жезл из белого дерева. Затем с презрением бросил амулет на пол и, направив на него жезл, резко вскинул вверх левую руку. Полыхнула тонкая белая молния и ударила в самый центр многолучевой звезды. Тотчас рубин расплавился, словно кусочек обычного льда, превратившись в сгусток черной крови, которая, кипя и пузырясь, со злобным шипением впиталась в пол и бесследно исчезла. Сама же звезда вместе с цепочкой рассыпалась в прах.
Потрясенный Аргнар, отер ладонью, мигом покрывшийся холодной испариной, лоб и неуверенно спросил:
- Зачем же в таком случае Ратон подарил мне этот амулет? Когда он отдавал его мне, я чувствовал искренность в его голосе. Или, может быть, Ратон сам призрак?
Друид отрицательно покачал головой.
- Нет, призраки не выносят солнечного света... Он человек, хотя и служит тьме. Но для меня загадка заключена в другом: почему он отдал тебе амулет? Ведь ни один из чернокнижников ни за что на свете не расстался бы с таким могущественным талисманом, а тем более добровольно... Тут что-то не так... Может быть, амулет еще не успел полностью овладеть душой Ратона, или он сам бессознательно противился его влиянию?..
- Мне показалось, что Ратон мужественный и достойный воин... - начал было Аргнар, но его перебил Керл:
- Так или иначе, но он ведет сюда войска Форвана и Эрденеха, а значит - он враг!
Возразить на это было нечего. Аргнар опустил голову, оперев ее на кулак, и мрачно уставился в пол.
- Эйдар, ты собирался нам рассказать о всеобщей беде, надвигающиеся на все народы Вальгарда, - напомнил друиду барон Гофер. - Мы ждем...
- Да, беда... и беда страшная, - медленно, словно собираясь с силами, начал друид. - Уже давно жрецы Чау-Гара замыслили освободить из мрачной бездны небытия ужасное чудовище - Повелителя тьмы. Долго и тайно готовились они к этому. Их эмиссары скрытно проникли в Потерянный край и там, в долине Междуречья, подчинив себе монстров и расплодив невероятные создания мертвого мира, пытаются открыть врата Мироздания. Когда, и если, это произойдет, Вечная мгла выплеснется из-за Карных гор и хлынет на земли Вальгарда, неся с собой смерть, ужас и забвение. Вместе с ней явится сам Повелитель тьмы. Ему одному подвластна смертоносная Огненная чаша - проклятье рода человеческого. Если она подымется над миром и распустится черным цветком смерти, тогда исчезнет все живое, и мрак безвозвратно поглотит все земли. Так уже было однажды...
Эйдар умолк. В комнате повисла гнетущая тишина. Лишь за окном на улице бездумно щебетали птицы, да раздавались беззаботные голоса мирных горожан.
- Если тебе все это было известно, то почему до сих пор все оставались в неведении? - нарушил затянувшееся молчание военный советник. - Почему друиды и другие маги светлых сил не объединились и не покончили с нечистью?!
В словах советника слышался гневный укор.
- Я уже говорил, что и сам до последнего времени многого не знал, а предположения - плохие советчики, - устало вздохнув, возразил Эйдар. - Только здесь я окончательно все понял. Но теперь уже осталось слишком мало времени для того, чтобы собрать всех оставшихся друидов... да и не так-то много нас осталось...
- Что же делать?
- Есть еще одна последняя надежда... В храме Пяти, что на плато Титанов, раньше хранился особый меч, который способен был противостоять силам тьмы...
- А где он теперь? - не удержались от вопроса следопыты, с надеждой глядя на друида.
Эйдар метнул на Аргнара пронзительный взор и требовательно произнес:
- Обнажи, Странник, свой клинок!
Чувствуя себя немного неловко под взглядами окружающих, Аргнар медленно вытащил из ножен холодно поблескивающий Шер и поднял его острием вверх.
Эйдар приблизился к нему, расставил ладони и плавно провел ими вдоль лезвия, не прикасаясь к нему. В тот же миг клинок озарился мягким неярким сиянием, и на нем четко проступило изображение прямого креста на фоне расходящихся солнечных лучей. Всего лишь несколько коротких мгновений был виден рисунок, а затем тихо погас, но этого было вполне достаточно.
- Вот он! - торжественно провозгласил друид.
- Но как ты узнал об этом? - искренне изумился Аргнар. - Ведь даже я сам не знал о том, что этот меч...
- Не продолжай, - предостерег его Эйдар. - Имя меча не должно быть произнесено вслух!
Аргнар удивился еще больше, но повинуясь строгому взгляду старого мага, промолчал, решив как-нибудь потом расспросить его обо всем более подробно наедине.
В комнате сразу поднялось шумное оживление. Общее настроение улучшилось, лица людей просветлели. Радостно улыбаясь, Керл хлопнул себя ладонью по бедру и громко объявил:
- С таким мечом нам никакой враг не страшен!
- Ты глубоко ошибаешься, воин, - остудил его пыл друид. - Этот меч предназначен для битвы с колдовскими силами тьмы. В обычном же бою, он практически ничем не отличается от других мечей, и его сила в этом случае зависит лишь исключительно от опыта и умения его владельца. Но и это еще далеко не все. Для того, чтобы в полную силу противостоять мечу тьмы, этот клинок должен быть омыт в водах Источника забвения...
- Погоди, но ведь Источник забвения, если верить легендам, находится где-то в глубине пещерного лабиринта Обманных гор, - озадаченно возразил Гофер. - Никто не знает к нему дороги... да и существует ли он на самом деле?
- А еще не стоит забывать о рыжих карликах, - осторожно напомнил Бранд. - Их там снова развелось видимо-невидимо. Они никого к пещерному лабиринту живым и близко не подпустят. Это их исконная вотчина.
- Как же быть?
Аргнар поднял голову и, встретившись с пытливым взором друида, решительно произнес:
- Тут особо и думать нечего. Меч принадлежит мне, значит, я и пойду к Источнику забвения.
- Даже такой умелый мечник, как ты, Странник, в одиночку не сможет пройти, - возразил Эйдар.
- Я пройду! Или ты предлагаешь отправить в Обманные горы все войска Горных баронств?
- Это вряд ли поможет...
- Вот видишь, значит, я должен отправляться один.
- Нет, один ты не справишься, - убежденно повторил Эйдар. - В Обманных горах тебе могут встретиться не только рыжие карлики... Да и в самом пещерном лабиринте нас поджидает немало таких грозных опасностей, о которых все вы даже и понятия не имеете!
Эти слова были произнесены таким тоном, что слушатели невольно поежились. Аргнар удивленно вскинул брови.
- О каких опасностях ты толкуешь?
Друид стиснул подлокотники кресла и, слегка подавшись вперед, начал рассказывать. По мере того, как он говорил, казалось, что свет в комнате постепенно меркнет, а в углах сгущаются какие-то зыбкие зловещие тени.
- Давно, еще до возникновения Малурии, Обманные горы именовались Горами Надежд, а Источник забвения был Источником познания. Сюда приходили паломники со всех концов Вальгарда, чтобы познать истину. У источника был Хранитель - могущественный друид, имя которого затерялось во тьме веков. Ему была дарована небывалая магическая сила... Но Хранитель не выдержал испытания могуществом. Постепенно Тьма нашла дорогу к его сердцу... он взалкал всесилия и бессмертия, возомнив себя превыше Создателя, и начал брать с паломников дань годами жизни, увеличивая до безграничности свою магическую мощь. Хранитель потребовал поклонения себе, как Богу...
Эйдар грозно нахмурился и замолк.
Все потрясенно молчали. Наконец барон Гофер, сухо кашлянув, задумчиво произнес:
- Я никогда прежде об этом не слышал...
- Да, этого никто не знал, кроме посвященных, - откликнулся друид бесцветным голосом. - Это позор друидов... Но теперь, отправляясь к Источнику забвения, вы должны знать правду.
- А что стало с Хранителем? - спросил Керл.
- Он так и остался Хранителем, но... уже Источника забвения. Тьма замутнила его чистые воды и переродила самого Хранителя в чудовищное существо, которое и поныне обретается в пещерном лабиринте Обманных гор. Встречи с ним, судя по всему, избежать не удастся - вот это-то и страшит меня больше всего... Поэтому я тоже пойду с тобой. Там, где вряд ли пробьется с боями войско, может незаметно проскользнуть маленький отряд. Нам понадобится еще несколько человек...
- Я пойду! - выступил вперед Керл и умоляюще посмотрел на Гофера.
Барон утвердительно кивнул, и бородач радостно заулыбался.
- Я хочу, чтобы все знали: это очень опасное мероприятие, - добавил Эйдар. - Может статься так, что никто из нас обратно из этого похода не вернется. Каждый должен сам для себя решить, согласен ли он пожертвовать жизнью во имя жизней других, а, быть может, и всех народов Вальгарда.
Орм и Краш быстро переглянулись, без слов поняв друг-друга.
- Мы - следопыты, - произнес Орм. - Нам не привыкать к опасностям. Мы тоже пойдем с вами.
На том и порешили. Пятеро добровольцев выступали в поход через два дня. Они отправлялись верхом на конях. Их должны были сопровождать еще пятеро воинов, которые обязаны были стеречь лошадей и дожидаться возвращения отряда во временном лагере у подножия Обманных гор.
Когда с этим вопросом, наконец, было покончено, занялись подробным обсуждением плана обороны горных перевалов, ведущих в долину Берта. По настоянию друида Эйдара и Странника, хорошо знавшего, какими силами располагает приближающееся войско противника, барон Гофер согласился послать гонцов в соседние баронства с предупреждением о надвигающейся опасности и просьбой о помощи.
Военный совет закончился уже поздно вечером, когда прохладные сумерки начали окутывать уютной темнотой всю долину Берта, погружая ее в умиротворенную дрему. В домах зажигались свечи и фонари. В зарослях пушистого кустарника духовницы вовсю разошлись сверчки, словно соревнуясь промеж собой, кто кого перестрекочет. Запах распускающихся ночных цветов полнил теплый воздух томящей негой и стлался над притихшей землей вуалью очарованья. Где-то в отдалении, со стороны реки слышались веселые голоса загулявшей молодежи. Весна... Пора надежд и мечтаний, пробуждающих чувственность. Пора любви...
Простившись до утра с остальными участниками совещания, Эйдар с Аргнаром неспеша направились к гостевому дому, в котором остановился маг. Они шли, молча, с наслаждением вдыхая полной грудью чистый ароматный воздух долины и думая каждый о своем.
- Скажи, Эйдар, - обратился Аргнар к друиду. - Откуда тебе стало известно, что меч из храма Пяти у меня?
Старец едва заметно усмехнулся.
- Мне ведомо многое, - загадочно ответил он. - Магические течения, пронизывающие во всех направлениях мир Вальгарда, несут в себе знания, которые доступны посвященным. Но в твоем случае все обстоит гораздо проще. О мече и о тебе мне в свое время поведал твой наставник…
- Ты виделся с ним? Когда?
- О, это было давно, тебе тогда было всего лишь десять лет...
- Ты, наверное, шутишь, - Аргнар с подозрительностью взглянул на Эйдара. - Тогда еще никто не мог знать о том, что меч будет принадлежать мне!
- Вот тут-то ты глубоко заблуждаешься. Ты был избран еще тогда, когда был мальчиком. Твой наставник сам сказал мне об этом, а его слово свято.
- Но кто он? Ведь я даже не знаю его имени? Объясни...
Аргнар с надеждой притронулся к руке друида.
- А ты так до сих пор и не понял этого?! - Эйдар удивленно покачал головой. - У него много имен, и в каждом из бесчисленных миров он является под одним из них. Я не знаю, почему он выбрал тебя, но это именно он возродил тебя к жизни, после той страшной трагедии, произошедшей с тобой в детстве. Он дал тебе силу, знание и умение, познав суть твоей души. Он нес по жизни и хранил тебя все эти годы...
Аргнар внезапно остановился, как вкопанный. Глаза его расширились от несказанного изумления.
- Возрождающий... Дающий... Познающий... Несущий и Хранящий... - забормотал он, словно в полусне. - Но... ведь это... великие имена Пяти!
Аргнар потрясенно молчал, уставившись на друида. Его лицо покрылось смертельной бледностью. Кажется, впервые в своей жизни он действительно растерялся.
- Ты хочешь сказать, что моим наставником был Бог?! - наконец хрипло произнес воин.
- Я этого не говорил...
- Но...
- Нет, не спрашивай меня больше об этом. Я и так сказал тебе слишком много, больше, чем имел право. Ты сам должен найти ответы, на мучающие тебя вопросы. Но знай - истина всегда проста и не замутнена ложным знанием. Она - свет, к которому ты идешь.
Эйдар, как показалось Аргнару, посмотрел на него с какой-то затаенной печальной жалостью и тихо добавил:
- Ответы, к сожалению, не всегда приходят сразу... Уже поздно - иди спать. Завтра поговорим...
Друид решительно повернулся и шагнул куда-то в сторону, растворившись в темноте, словно запахнувшись плащом ночи.
Аргнар еще какое-то время потерянно стоял посреди улицы, а затем медленно побрел в сторону казарм.
- Что ж, завтра - так завтра... - пробормотал он, надеясь получить от Эйдара ответы на вопросы, что уже давно мучили его.
Но его надеждам не суждено было сбыться. Трепетную тишину нежного рассвета внезапно разорвал сигнал тревоги. Война ступила безжалостным сапожищем на землю Берта...
Рассказчик:
» Глава 09. По краю. Часть 1
Холодный пронизывающий насквозь ветер, дующий с ледяных вершин Джунхаргских гор, швырял в лица солдат колючую каменную крошку. Она безжалостно впивалась в кожу подобно злым шершням. Усталые, злые воины с упорным остервенением карабкались по отвесному склону базальтовой скалы, цепляясь за каждый маломальский выступ, используя любую трещинку, медленно, но неотвратимо подымаясь к тому узкому карнизу, который единственный вел к высокогорному перевалу.
Там была пограничная застава, в этом никто не сомневался, и непрошенным гостям не приходилось рассчитывать на радушный прием со стороны ее защитников. Но думать об этом сейчас, когда дрожащие от неимоверного напряжения ноги в любой момент могли соскользнуть с предательских выступов, никто не хотел.
Выбросив левую руку вверх и ухватившись за острый край изломанной трещины, воин могучего телосложения с натугой подтянулся и, прижавшись всем телом к холодному камню, осторожно глянул вниз своим единственным глазом.
- Эх, мать честная! Забрались, куда ворон кости не носит, - раздраженно буркнул он.
- Ты чего это там бормочешь, Одноглазый? - прохрипел сосед, подтягиваясь к нему.
- Да вот, любуюсь здешними красотами... Ты как думаешь, Хлыст, если, к примеру, сорваться в эту пропасть, долго ли придется падать вниз?
Солдат вздрогнул, испуганно уставившись на Одноглазого расширившимися глазами, и попытался втиснуться в скальную породу всем телом. Его руки задрожали, лицо мгновенно покрылось мертвенной бледностью, а над верхней губой тотчас высыпали мелкие бисеринки холодного пота.
- От твоих идиотских шуточек, Одноглазый, склепом воняет... - пробормотал Хлыст.
- Это не от моих шуточек, а от твоих подштанников! - огрызнулся здоровяк. - Ты мне лучше скажи, какого рожна мы по этим голым скалам ползаем, ровно мухи по стенам?! Надо было идти через главный перевал, по-людски... Лучше в честном бою голову сложить, чем в лепешку разбиться!
- Так ведь там нас уж точно ждут наверняка, и заслон, поди, выставлен ого - го какой...
- А здесь думаешь, никого нет?
- Ежели и есть, то не много. Так сказал главнокомандующий.
- Откуда ему-то ведомо?
- Наверное, советники - чародеи подсказали...
Одноглазый в сердцах сплюнул.
- У-у... проклятущие упыри! Я их на дух не переношу... и откуда они только взялись?!
Снизу раздалось громкое сопение, и сердитый голос грубо осведомился:
- Эй, там, наверху! Вы что, прилипли?!
Одноглазый глянул вниз, собираясь что-то раздраженно ответить, но заметив на рукаве следующего за ним воина черную нашивку сотника, промолчал и полез наверх.
Далеко внизу у самого подножия гор были видны проходящие одна за другой длинные колонны войск. Часть объединенной армии расположилась большим лагерем западнее, там, где начиналась дорога к главному перевалу в долину Берта. Эта часть должна была отвлечь на себя внимание защитников баронства. Основные же силы были скрытно направлены на штурм практически неприступного и оттого почти не защищенного высокогорного перевала в четырех лигах восточнее. Это безусловно была отчаянная авантюра, но в случае удачи она сулила легкую и быструю победу.
Невзирая на горячие протесты своего ординарца и штабистов, Ратон сам, как простой рядовой воин карабкался по крутому горному склону вверх. Крылья его хищного тонкого носа возбужденно трепетали, как у хищника во время охоты. Все раздумья и сомнения были отброшены прочь. Близость предстоящего сражения пьянила и будоражила Ратона, полнила его хлещущей через край энергией, заставляя безостановочно двигаться все выше и выше. Он был уже почти на середине подъема, когда сверху раздался отчаянный вопль. Один из воинов, взбиравшийся в первых рядах, неожиданно сорвался и рухнул вниз, сбивая и увлекая за собой тех, кто не успел вовремя отползти в сторону.
Мимо вжавшегося в скалу Ратона промелькнуло несколько человек с безумно выпученными глазами и разодранными в крике ужаса ртами. Он отвернулся и прикрыл глаза, чтобы не видеть падения несчастных. Отчаянный крик резко прервался где-то внизу, но свое дело он сделал.
Привлеченные этим шумом, стражники перевала выглянули из-за карниза и обомлели от неожиданности. Весь склон горы был усеян взбирающимися наверх солдатами неприятеля. Через несколько мгновений грозный сигнал тревоги, подхваченный и многократно усиленный горным эхом, всколыхнул вековечную тишину заснеженных вершин и дробясь покатился по склонам в долину, оповещая о том, что враг уже на пороге баронства.
- Вперед! - донесся снизу громкий приказ.
Таиться больше не имело смысла. Обдирая в кровь руки и колени об острые кромки камней, воины устремились вверх. Навстречу им полетели стрелы, но, как и предполагалось заранее, было их не много. Видимо, считавшийся неприступным перевал и в самом деле охранялся силами малочисленного отряда. Иногда стрелы сбивали некоторых из наступавших, но в большинстве случаев они безрезультатно отскакивали или ломались о выступы скал.
Первые бойцы из штурмового отряда уже взобрались на край карниза и теперь подбирались к завалу из камней, перегораживающему узкую горловину ущелья, за которым укрывались защитники перевала. Но здесь нападавшие были, как на ладони. Узкое открытое пространство не позволяло им развернуться во фронт и атаковать широкой цепью. Медленно двигаясь по одному, солдаты объединенного войска становились легкой и уязвимой мишенью для безжалостных стрел лучников сторожевого поста.
Вжимаясь в скальные расщелины и прячась за телами погибших, нападавшие чего-то упорно ожидали. Их уже накопилось на карнизе около сотни, а снизу одна за другой продолжали подниматься все новые и новые шеренги. Так не могло долго продолжаться, что-то должно было произойти.
Наконец над краем пропасти появились какие-то большие стальные прямоугольники, подтягиваемые наверх на толстых канатах. Тотчас нападающие разразились громкими торжествующими воплями. Это прибыли тяжелые осадные щиты в полный человеческий рост. Выставив их перед собой сплошной стеной, солдаты начали медленно приближаться к завалу.
Град стрел, дружно выпущенный защитниками, не дал совершенно никакого результата. Стрелы просто отскакивали от щитов, не причиняя нападавшим вреда. Тогда стражники перевала начали стрелять навесом. Поначалу это помогло - раздались стоны раненых. Щиты покачнулись, но всего лишь на короткое мгновение. Над головами солдат поднялись и сомкнулись новые щиты, закрыв их сверху стальным панцирем.
Все ближе и ближе стена завала.
Стражники столкнули верхние валуны на головы нападающих, и щиты разлетелись в разные стороны, как щепки. Однако это уже не имело значения. В считанные мгновения, разметав завал, солдаты объединенного войска с торжествующим ревом хлынули в пролом и вступили в рукопашную схватку с пограничниками.
Звон стали, яростные вопли и стоны умирающих слились воедино в страшную и безумную песню смерти. Под неудержимым натиском противника защитники перевала шаг за шагом медленно отступали в глубину ущелья, теряя бойцов одного за другим. Наступающие тоже несли большие потери, но на место каждого убитого или раненого тут же становился следующий воин, а сзади толпились все новые и новые сотни, теперь уже беспрепятственно подымающиеся наверх.
Что могли противопоставить несколько десятков отчаянных храбрецов этой сокрушительной стальной лавине, кроме собственной доблести и отваги?! Пока еще они отступали медленно, так как узкое ущелье позволяло встать в ряд не более шести воинам одновременно, и противник пока не мог атаковать превосходящими во много раз силами. Но постепенно проход расширялся, превращаясь в узкую высокогорную долину.
Выглянувшее из-за холодных скалистых отрогов яркое солнце осветило лишь ничтожную горстку стражников перевала, с отчаянным упорством пытающихся сдержать сокрушительный напор захватчиков. Их силы быстро таяли.
Вскоре в живых остался лишь один из них. Весь израненный, он отбивался сразу от нескольких противников, наседающих на него со всех сторон. А мимо уже шли колонны завоевателей, направляясь вглубь ущелья, ведущего в долину Берта.
Неожиданно оттуда донесся какой-то нарастающий шум, и гневно зазвучал боевой горн баронства. Из дальнего затемненного конца ущелья выметнулся конный отряд и, опустив тяжелые копья, с ходу устремился на опешивших от такой неожиданности солдат объединенного войска. Над кавалерией гордо реял боевой штандарт горных баронств.
Это было последнее, что увидел в своей жизни пограничник. Алая кровь заливала ему глаза. Он с торжествующей радостью воздел в приветствии свой иззубренный меч и с боевым кличем на устах рухнул замертво, сраженный безжалостными врагами.
* * *
Низко пригнувшись к шее Данго, словно слившись с ним воедино, Аргнар стремительно мчался к пограничному перевалу. Следом за ним скакал отряд воителей Берта, а чуть позади, непривычные к седлам, ехали латники Кержей.
Аргнар в тревоге нервно покусывал губы. Он хорошо понимал, что если сейчас не остановить вторжение на перевале, то уже никто и ничто не спасет баронство от безжалостного порабощения, а то и от полного уничтожения.
На всем скаку передовой отряд ворвался в ущелье и под звуки боевого горна ринулся на неприятеля, сминая и рассекая его передние колонны, подобно неудержимой ураганной волне. От неожиданности вражеское войско смешалось, запаниковало, возникла беспорядочная сутолока. Аргнар во главе отряда рыцарей врубился в самую гущу противника. Он с ожесточенной яростью работал мечом, сея вокруг себя смерть и панику. Его новые товарищи по оружию не отставали, прикрывая бока и тыл Аргнара.
Но отряд Берта был малочисленным. Вскоре оправившееся от неожиданного удара войско захватчиков окружило его со всех сторон, и неизвестно, чем все это закончилось бы, не подоспей вовремя доблестные латники из Кержей. Въехав в ущелье, они сразу же спрыгнули с коней, быстро и привычно сгруппировались в четкий стальной треугольник и пешим строем двинулись вперед.
Словно раскаленный нож в масло, вошел в ряды завоевателей закованный в броню клин, рассекая боевые порядки объединенного войска и тесня его к северной конечности ущелья. Казалось, ничто не может остановить или хотя бы задержать на время его смертоносное продвижение. Плотно подогнанные вороненые доспехи, выкованные знатоками своего дела - лучшими мастерами-оружейниками Джунхаргских гор, отражали стрелы и выдерживали удары мечей, словно заговоренные.
И враг дрогнул, не выдержал этого напора. Сначала понемногу, кое-где эрденехцы и форванцы начали отступать, а затем их захлестнула волна паники. Захватчики бросились вспять, безжалостно давя и калеча своих собственных союзников, которые продолжали напирать сзади, еще не зная, что происходит впереди и уверенные в близкой победе.
А в ущелье входили все новые и новые силы. Гвардия Берта и воины-ополченцы, едва прибыв к месту сражения, сразу без передышки вступали в бой, довершая разгром неприятеля.
Внимание Аргнара привлекла небольшая группа воинов баронства, которая толпилась у стены ущелья, окружив кого-то плотным кольцом и размахивая мечами. Слышался яростный скрежет стали и чей-то свирепый рев. Что-то очень знакомое почудилось в нем. Долго не раздумывая, Аргнар ринулся туда и протолкался к середине. Тотчас огромный широкий меч сверкнул над его головой. Но не зря Аргнар считался истинным мастером клинка. Одним стремительным круговым движением Шера он выбил из рук верзилы меч и тут совершенно неожиданно увидел перед собой выпученный от изумления глаз Гилбера.
- Странник, ты-ы?! - прохрипел Одноглазый.
Быстро повернувшись к старому приятелю спиной и закрыв его своим телом, Аргнар воздел над собой меч и громко крикнул:
- Он мой! Оставьте его!
Недовольно ворча, воины с явной неохотой и разочарованием опустили оружие и отступили, окидывая Аргнара и его подопечного откровенно недружелюбными взглядами. Их можно было понять: в этот момент бертцы видели перед собой лишь двух чужаков, один из которых был явным врагом, а второй, хоть нынче и сражался на их стороне, но раньше-то слыл заклятым противником. Однако спорить с прославленным мечником, а тем более скрестить с ним оружие никто не решился.
Шум сражения постепенно уходил все дальше на север. Туда же спешили вновь прибывшие воины и ополченцы Берта. Появились лекари и травницы - знахарки. Они отыскивали среди изрубленных и затоптанных насмерть тел тех, в ком еще теплились остатки жизни, и пытались хоть как-то облегчить их страдания. Вслед за врачевателями пришла скорбная похоронная команда, чтобы предать земле тела тех, чей мятежный дух был уже где-то на пути к вратам Вечности.
Одноглазый и Аргнар уселись рядышком на землю, оперлись спинами на скалу и наконец-то перевели дух. На обоих сегодняшняя битва оставила свои грозные следы. Но, если у Аргнара они выражались в виде небольших вмятин на кольчуге и мелких царапин, то у Одноглазого это было гораздо серьезнее. Он получил несколько ранений. Из рассеченного надбровья текла кровь, заливая всю правую половину лица. Нос вспух, наливаясь синевой. Кровь выступила и на рукаве левого предплечья. Но губы Гилбера были растянуты в радостной ухмылке.
- Давай-ка я тебе голову перевяжу, - сказал Аргнар, доставая из-за пояса чистую ткань.
- Погоди, - нетерпеливо остановил его Одноглазый. - Сначала объясни мне толком, откуда ты здесь взялся и почему сражаешься на стороне Берта?
Аргнар криво усмехнулся и покачал головой.
- А ты что, хотел, чтобы я был на стороне Мурида, который за мою голову цену назначил?! Не пойму только - почему... Или, может быть, ты посоветуешь мне встать под кровавые знамена стервятника Гермунда Красавчика?!
- Нет, Странник, но почему ты именно здесь?
- Это долгая история... Лучше давай я тебя пока перевяжу.
Аргнар начал осторожно бинтовать голову Одноглазому. Тот с каким-то полудетским восторгом глядел на него, порываясь что-то сказать. Наконец он все-таки не выдержал.
- Черт побери! Ты снова спас меня, Странник! - горячо воскликнул Гилбер. - Я твой вечный должник - по гроб жизни!
- Ладно, чего уж там...
- А ты знаешь, я где-то с месяц назад на хуторе Гестама девку одну видел, - неожиданно брякнул Одноглазый. - Ольмой ее звать. Кажись, сохнет она по тебе... или я ничего в этом не понимаю.
Аргнар замер, напрягся.
- Что с ней?
- Да все в порядке, не переживай - чего ей сделается?! За тебя она волнуется сильно - это сразу видно.
- Ишь ты, глазастый какой выискался! Видно ему... - буркнул Аргнар, заканчивая перевязку.
- Когда дело касается женского полу, тут я и одним глазом отлично вижу! - самодовольно ухмыльнулся Гилбер. - Она, поди, уж измаялась вся, не зная где ты и что с тобой. Ты, Странник, хоть бы какую весточку ей о себе подал что ли, а то неровен час овдовеешь, еще не женившись...
Одноглазый откинулся на скалу и громко, раскатисто захохотал. Суетившиеся неподалеку люди с недоумением и недовольством оглядывались на него.
Аргнар вначале рассердился было, но глядя на жизнерадостную физиономию израненного друга, который смеялся искренне и открыто, не удержался и тоже усмехнулся. Он легонько хлопнул Гилбера по плечу, собираясь ему что-то ответить, но в этот самый момент произошло нечто неуловимое, что-то вокруг изменилось. Аргнар еще даже не осознал, что именно, хотя интуитивно сразу почувствовал нарастающую опасность.
Шум ожесточенного сражения, который откатился к северу, вновь начал приближаться.
Аргнар и Гилбер одновременно вскочили на ноги, пытаясь разглядеть, что происходит впереди.
А происходило и в самом деле что-то весьма необычное. Закованная в стальные доспехи непобедимая тяжелая пехота Кержей медленно, шаг за шагом пятилась, словно с севера на нее давила неукротимая титаническая сила. Отбиваясь от наседающего противника, она отступала на юг.
Аргнар тревожно глянул на Одноглазого. Уловив в его глазах невысказанный вопрос, Гилбер решительно произнес:
- Я с тобой, Странник!
- Хорошо. В бой не ввязывайся. Если что, прикроешь мне спину.
- Ясно, - разочарованно вздохнул воин. - Все как обычно...
Он подобрал свой огромный меч и двинулся следом за Аргнаром, который уже целеустремленно пробирался вперед, туда, где, не прекращаясь ни на минуту, вовсю кипела битва.
Латники с угрюмыми посеревшими от напряжения лицами плотным строем мало - помалу отступали под яростным натиском врага.
С трудом пробившись по левому краю обороны в передние ряды, Странник сходу врубился в самую гущу толпы эрденехских головорезов. За его молниеносным мечом невозможно было уследить. Казалось, он в одно и то же мгновение был везде: парировал удары врагов, сыпавшиеся на него со всех сторон, проводил стремительные и беспощадные атаки.
Наступление эрденехцев приостановилось, но правое крыло обороны неуклонно оттягивалось назад, теснимое наседающим неприятелем. Там, подобно грозному черному вихрю, бушевал высокий воин. Под сокрушительными ударами его меча опытные латники - ветераны отступали шаг за шагом.
Бросив быстрый взгляд на правый фланг, Аргнар потемнел лицом, потому что сразу признал в предводителе эрденехцев Ратона. Расталкивая сражающихся, он начал пробиваться к нему.
В тылу неприятеля на высоком плоском камне, возвышаясь над толпой, стояли две черные фигуры. Потрясая руками, они что-то заунывно пели. Очевидно, это и были те самые колдуны, о которых рассказывали следопыты Орм и Краш.
Аргнар заметил неподалеку командира Бранда, с осунувшимся и посеревшим от усталости лицом рубившегося с врагами, и крикнул ему, указывая мечом на камень:
- Лучников и арбалетчиков сюда! Пусть побыстрее подстрелят этих дьяволов!
Предводитель латников был не из тех тугодумов, кому необходимо было повторять дважды или растолковывать. Быстро глянув туда, куда указал Странник, он сразу смекнул, что к чему. Через несколько мгновений, повинуясь его приказу, десяток лучших арбалетчиков взяли на прицел вражеских чародеев. Зло и торжествующе запели толстые стальные болты, дружно устремившись к плоскому камню, и вонзились в... эрденехских воинов, пробивая навылет их доспехи и тела. Но ни один оголовок даже не коснулся жрецов Ярида, продолжающих свою колдовскую песню, как ни в чем не бывало.
Вновь зазвенели спущенные тетивы, и вновь стрелы прошли мимо. Арбалетчики с изумлением переглянулись и зароптали:
- Они заговоренные...
- Чернокнижники!!!
- Нам их не одолеть...
Неизвестно откуда среди стрелков неожиданно объявился друид Эйдар. Он, не мешкая, взял у одного из растерявшихся арбалетчиков короткий стальной болт и, крепко зажав между ладоней тяжелый оголовок, что-то тихо и быстро прошептал. Затем вернул его стрелку и уверенно произнес:
- Попробуй теперь. Только целься тщательно, чтоб выстрел не пропал даром!
Арбалетчик с недоверием покосился на странного старика, но спорить с ним не стал. Зарядив оружие заговоренным болтом, он почти не целясь навскидку разрядил его в одного из колдунов. Сухо и зло хлопнул арбалет. Стальной болт пробил жреца в черной мантии навылет и сразил наповал случайно оказавшегося за ним солдата. Чародей замер на мгновение, а затем рухнул, словно сломался пополам и, судорожно дернувшись несколько раз, замер бесформенной грудой тряпья. Второй колдун тотчас прервал свое пение и принялся непонимающе озираться по сторонам, выискивая виновника гибели напарника. Соприкоснувшись взглядом с друидом, жрец злобно каркнул какое-то угрожающее проклятье и, суетливо спрыгнув с камня, мгновенно исчез в толпе нападающих.
Тотчас все переменилось. Лишенные колдовской поддержки, эрденехцы умерили свой натиск, словно выдохлись, а потом и вовсе начали отступать - сначала медленно, затем все быстрее откатываясь обратно к завалу из камней у карниза. Один лишь Ратон стоял непоколебимо, как могучий утес, рассекая поток наступающих латников и дружинников барона Гофера. Но с ним никто не хотел связываться. Обходя страшного мечника стороной, воодушевленные удачей бертцы спешили довершить наметившийся разгром противника и сбросить с перевала вражье войско.
Увлеченный неудержимым потоком победного наступления, куда-то запропастился Одноглазый. Вместе с ним исчез и Эйдар. Вот так и случилось, что когда Аргнар, наконец, добрался к Ратону, они оказались практически наедине лицом к лицу. Два опытных и мужественных бойца, достойных друг друга, встретились с оружием в руках на поле брани.
- Ты?! - изумленно воскликнул Ратон, опуская меч.
- Как видишь... - угрюмо ответил Странник.
- Зачем ты встал у меня на пути?
Казалось, что в голосе Ратона, непонятно каким образом, сплелись воедино ярость, сомнение и искренняя печаль. Он устало вздохнул и сбивчиво промолвил:
- У меня нет выбора... Я должен убить тебя, но... ведь ты спас мне жизнь там, у Волчьего бора...
- Может быть, я допустил ошибку... - Аргнар поднял меч и коротко бросил: - Защищайся!
Темное пламя грозно полыхнуло в глубине Ратоновых глаз. Лицо его мгновенно отвердело, ноздри хищно затрепетали. Распрямившись, как стальная пружина, он стремительно рванулся вперед, нанося сокрушительный и почти неотразимый удар. Меч Ратона мертвенно - тускло сверкнул, обрушиваясь сверху вниз на Странника, и со скрежещущим звоном столкнулся с Шером.
Слегка пригнувшись и по-кошачьи мягко ступая, противники двинулись по кругу, словно совершая некий сложный ритуальный танец. Они настороженно и безотрывно смотрели в глаза друг другу, прекрасно понимая, что нынешний поединок не чета всем предыдущим. Из него живым выйдет лишь кто-то один из них. Любая ошибка неминуемо будет последней.
Внезапно Ратон прыгнул вперед. Его меч засверкал, вращаясь с бешенной скоростью и нанося стремительные удары со всех сторон. Но куда бы он не устремился, всюду натыкался на непробиваемый стальной веер клинка Аргнара. Уже выходя из бесплодной атаки, Ратон все-таки извернулся и нанес режущий удар по ноге противника. Но тут же ощутил жгучую боль в предплечье. Мельком глянув на руку, он увидел, как из-под разрубленных колец кольчуги хлынула кровь. Предательская слабость начала медленно разливаться по всему телу. Но и Страннику было не легче. Раненная нога отяжелела и теперь сковывала движения.
Не дожидаясь пока Ратон придет в себя, Аргнар на этот раз сам пошел в атаку, используя все свои знания и умение ведения боя. Он нанес ложный удар сверху, в последний момент резко отклонившись вправо, перебросил меч в левую руку и молниеносным движением рассек кольчугу на груди Ратона скользящим ударом слева направо.
Стальные кольца взрезались легко, словно они были из мягкой меди, а не из вороненой стали, и обагрились кровью. Ратон глухо зарычал, отшатнулся и как-то неуклюже отмахнулся мечом.
Тяжело дыша, противники замерли.
Шум боя давно уже ушел дальше вглубь ущелья. Оттуда доносились отдаленные яростные вопли и беспрерывный звон стали. А здесь в гулкой мертвящей тишине слышно было только хриплое дыхание поединщиков не на жизнь, а на смерть. Во взглядах, устремленных друг на друга, не осталось никаких мыслей, лишь темная ненависть полыхала в них неукротимым пламенем.
Сжав рукоять меча побелевшими от напряжения пальцами, Странник с мрачной решимостью шагнул вперед. Навстречу ему взметнулся клинок Ратона. Засверкала сталь, заискрилась, скрежеща до боли в зубах. Ослепляющая ярость двух искусных бойцов сплела их тела в невероятно тугой клубок, и уже совершенно невозможно было понять, где – кто... Они рубились молча, остервенело, почти пренебрегая правилами защиты. Из многочисленных ран лилась кровь, а вместе с ней уходили и последние силы. Поединок мастеров меча превратился в грубую кровавую бойню.
В какое-то мгновение Аргнару почудилось, что в расширенных зрачках Ратона промелькнуло то ли нежданное раскаяние, то ли отчаяние, но бешеный водоворот схватки закрутил, унес его во всепоглощающее горнило жестокого смертоубийства, стирая все мысли и чувства.
Как не были искусны и сильны оба бойца, а все ж умение и опыт Аргнара постепенно давали себя знать. Он все больше и больше теснил Ратона, которому с каждым разом было все труднее отражать мощные удары. От большой потери крови он был уже почти в полубессознательном состоянии, сражаясь из последних сил.
Внезапно ноги Ратона подкосились, и он тяжело рухнул на колени, обессилено опустив руки и склонив голову. Во всей его позе была отстраненная обреченность и покорность судьбе, но Аргнар уже не видел этого. Опьяненный мигом победы, он взметнул меч над головой для последнего решительного удара. И в этот момент между ним и Ратоном словно бы сгустилось мерцающее полупрозрачное облако, и из него вперед шагнула молодая стройная женщина в белоснежном одеянии. Она умоляюще протянула к Аргнару тонкие нежные руки.
- Не убивай своего брата! - услышал он голос, полный отчаяния.
- Кто ты? - хрипло спросил ошеломленный Аргнар, отступая.
- Я - ваша мать... - женщина с мольбой в глазах смотрела на него. - Мне даровано свыше всего лишь несколько коротких мгновений. Твоего младшего брата похитили жрецы материка Чау-Гар и воспитали в своей вере. Прошу тебя, умоляю, сын мой, не убивай своего родного брата во имя жизни и любви! Спаси его…
Последние слова прошелестели уже едва слышно и постепенно затихли, как легкое дуновение весеннего ветерка. Облако окутало стройную женскую фигуру тонкой вуалью и растаяло
- Постой! - Аргнар бросился вперед, но видение уже исчезло.
Наступила полная тишина. Казалось, что даже звуки продолжающегося еще сражения внезапно утихли.
Потрясенный и обескураженный увиденным, а еще больше услышанным, Аргнар растерянно оглянулся по сторонам, а затем неуверенно склонился над поверженным противником, вглядываясь в его обескровленные черты лица.
Без сомнения Ратон не мог быть чау-гарцем. Все в его облике выдавало коренного уроженца средней полосы Вальгарда - высокий рост, худощавое, костистое лицо, высокий открытый лоб. Наверное, именно поэтому при той первой встрече у Волчьего бора Аргнару даже и в голову не пришло, что Ратон мог быть эмиссаром с далекого материка Чау-Гар, где огнем и кровью правили черные жрецы.
"Неужели же это мой младший брат ?!" - с ужасом подумал он, потерянно опускаясь на землю.
Все произошедшее казалось каким-то неправдоподобно диким сном, кошмаром. А может, это и в самом деле всего лишь сон? Наваждение, насланное черным колдовством?
Сердце болезненно сжалось, отягощенное ясным предчувствием того, что это был все-таки не сон. Из самых сокровенных тайников памяти далекого детства, казалось, уже навсегда похороненных под спудом прожитых лет, загрубивших душу воина, с потрясающей яркостью и отчетливостью всплыл светлый образ матери. Это именно она, вернее душа любящей матери, явилась из таинственного облака, чтобы остановить святотатственное братоубийство. Но... она не успела... опоздала...
Аргнар глянул на бездыханное тело Ратона и опустил голову. Крупная судорога сотрясла его безвольно поникшие плечи, на остекленевшие глаза неожиданно навернулись слезы, и Аргнар погрузился в черное безвременье, где не было никаких мыслей, лишь мрачное отчаяние и беспредельная опустошенность.
В таком состоянии и обнаружил его через некоторое время одноглазый Гилбер, вернувшийся обратно вместе с друидом Эйдаром. Увидев старого друга всего в крови и обессиленного, он порывисто бросился к Аргнару и схватил его за плечи.
- Уф... ну и напугал же ты меня! - воскликнул с облегчением Одноглазый, увидев, что Аргнар жив.
Он перевел взгляд на Ратона и осклабился в хищной улыбке:
- Все, конец главнокомандующему! Теперь-то муридово войско полностью обезглавлено...
Аргнар крепко схватил его за запястье и так сжал, что тот болезненно охнул. Испуганно отдернув руку, Одноглазый с недоумением уставился на друга.
- Ты чего, Странник?!
- Помолчи... - глухо молвил Аргнар таким неживым голосом, что Гилбер едва не поперхнулся. - Это мой... родственник... я убил его...
Одноглазый выпучил глаза, взъерошил пятерней волосы на голове и растерянно пробормотал:
- Ну и дела...
Эйдар очень внимательно и задумчиво смотрел на безжизненные черты обескровленного лица Ратона, словно пытаясь прочесть некую одному ему ведомую тайнопись. Внезапно он нахмурился, резко присел и прикоснулся пальцами к небольшой ложбинке у ключицы поверженного воина. Друид замер на мгновение, а затем его седые брови удивленно приподнялись.
- Скажи мне, Странник, - медленно обратился он к Аргнару. - Ты сожалеешь о случившемся?
- Я... я не знаю... наверное, мне нужно было с ним хотя бы поговорить... может быть, он...
Аргнар умолк и обреченно опустил голову, скрипнув зубами.
Эйдар сочувственно прикоснулся к его вздрагивающему плечу и осторожно произнес:
- Он жив.
Первое мгновение Аргнар даже не отреагировал на сказанное. Он продолжал сидеть понурясь. Но вот его плечи напряглись. Он медленно поднял голову и непонимающе переспросил:
- Что ты сказал?
- Я говорю, что он еще жив, - терпеливо с расстановкой повторил друид. - Хотя назвать жизнью то сумеречное состояние, в котором он находится, весьма трудно...
- Его раны смертельны?
- Не в ранах дело. Они хоть и тяжелы, но излечимы... У Ратона сломлена душа. Жизнь еще теплится в его теле, но сам он находится где-то за гранью жизни и смерти...
Аргнар с надеждой посмотрел на Эйдара и внезапно, схватив его за руку, умоляюще попросил:
- Скажи мне, он вернется к жизни? Помоги ему, прошу тебя, ведь ты друид - ты можешь!
Старик медленно качнул головой и со вздохом ответил:
- Это уже не в моих силах... Магия здесь не поможет. Я просто не дозовусь его - он находится где-то в безвременье, так далеко, что даже невозможно себе представить. Может быть, обыкновенное человеческое тепло и доброта смогут вернуть Ратона к жизни, но не магия - она бессильна в этом случае...
Обхватив голову руками и впившись пальцами в затылок, Аргнар глухо простонал, раскачиваясь из стороны в сторону:
- Если бы только жива была мать...
Внезапно глаза его расширились, в них появилась надежда.
- Ольма! - выдохнул воин. - Она сможет...
Там была пограничная застава, в этом никто не сомневался, и непрошенным гостям не приходилось рассчитывать на радушный прием со стороны ее защитников. Но думать об этом сейчас, когда дрожащие от неимоверного напряжения ноги в любой момент могли соскользнуть с предательских выступов, никто не хотел.
Выбросив левую руку вверх и ухватившись за острый край изломанной трещины, воин могучего телосложения с натугой подтянулся и, прижавшись всем телом к холодному камню, осторожно глянул вниз своим единственным глазом.
- Эх, мать честная! Забрались, куда ворон кости не носит, - раздраженно буркнул он.
- Ты чего это там бормочешь, Одноглазый? - прохрипел сосед, подтягиваясь к нему.
- Да вот, любуюсь здешними красотами... Ты как думаешь, Хлыст, если, к примеру, сорваться в эту пропасть, долго ли придется падать вниз?
Солдат вздрогнул, испуганно уставившись на Одноглазого расширившимися глазами, и попытался втиснуться в скальную породу всем телом. Его руки задрожали, лицо мгновенно покрылось мертвенной бледностью, а над верхней губой тотчас высыпали мелкие бисеринки холодного пота.
- От твоих идиотских шуточек, Одноглазый, склепом воняет... - пробормотал Хлыст.
- Это не от моих шуточек, а от твоих подштанников! - огрызнулся здоровяк. - Ты мне лучше скажи, какого рожна мы по этим голым скалам ползаем, ровно мухи по стенам?! Надо было идти через главный перевал, по-людски... Лучше в честном бою голову сложить, чем в лепешку разбиться!
- Так ведь там нас уж точно ждут наверняка, и заслон, поди, выставлен ого - го какой...
- А здесь думаешь, никого нет?
- Ежели и есть, то не много. Так сказал главнокомандующий.
- Откуда ему-то ведомо?
- Наверное, советники - чародеи подсказали...
Одноглазый в сердцах сплюнул.
- У-у... проклятущие упыри! Я их на дух не переношу... и откуда они только взялись?!
Снизу раздалось громкое сопение, и сердитый голос грубо осведомился:
- Эй, там, наверху! Вы что, прилипли?!
Одноглазый глянул вниз, собираясь что-то раздраженно ответить, но заметив на рукаве следующего за ним воина черную нашивку сотника, промолчал и полез наверх.
Далеко внизу у самого подножия гор были видны проходящие одна за другой длинные колонны войск. Часть объединенной армии расположилась большим лагерем западнее, там, где начиналась дорога к главному перевалу в долину Берта. Эта часть должна была отвлечь на себя внимание защитников баронства. Основные же силы были скрытно направлены на штурм практически неприступного и оттого почти не защищенного высокогорного перевала в четырех лигах восточнее. Это безусловно была отчаянная авантюра, но в случае удачи она сулила легкую и быструю победу.
Невзирая на горячие протесты своего ординарца и штабистов, Ратон сам, как простой рядовой воин карабкался по крутому горному склону вверх. Крылья его хищного тонкого носа возбужденно трепетали, как у хищника во время охоты. Все раздумья и сомнения были отброшены прочь. Близость предстоящего сражения пьянила и будоражила Ратона, полнила его хлещущей через край энергией, заставляя безостановочно двигаться все выше и выше. Он был уже почти на середине подъема, когда сверху раздался отчаянный вопль. Один из воинов, взбиравшийся в первых рядах, неожиданно сорвался и рухнул вниз, сбивая и увлекая за собой тех, кто не успел вовремя отползти в сторону.
Мимо вжавшегося в скалу Ратона промелькнуло несколько человек с безумно выпученными глазами и разодранными в крике ужаса ртами. Он отвернулся и прикрыл глаза, чтобы не видеть падения несчастных. Отчаянный крик резко прервался где-то внизу, но свое дело он сделал.
Привлеченные этим шумом, стражники перевала выглянули из-за карниза и обомлели от неожиданности. Весь склон горы был усеян взбирающимися наверх солдатами неприятеля. Через несколько мгновений грозный сигнал тревоги, подхваченный и многократно усиленный горным эхом, всколыхнул вековечную тишину заснеженных вершин и дробясь покатился по склонам в долину, оповещая о том, что враг уже на пороге баронства.
- Вперед! - донесся снизу громкий приказ.
Таиться больше не имело смысла. Обдирая в кровь руки и колени об острые кромки камней, воины устремились вверх. Навстречу им полетели стрелы, но, как и предполагалось заранее, было их не много. Видимо, считавшийся неприступным перевал и в самом деле охранялся силами малочисленного отряда. Иногда стрелы сбивали некоторых из наступавших, но в большинстве случаев они безрезультатно отскакивали или ломались о выступы скал.
Первые бойцы из штурмового отряда уже взобрались на край карниза и теперь подбирались к завалу из камней, перегораживающему узкую горловину ущелья, за которым укрывались защитники перевала. Но здесь нападавшие были, как на ладони. Узкое открытое пространство не позволяло им развернуться во фронт и атаковать широкой цепью. Медленно двигаясь по одному, солдаты объединенного войска становились легкой и уязвимой мишенью для безжалостных стрел лучников сторожевого поста.
Вжимаясь в скальные расщелины и прячась за телами погибших, нападавшие чего-то упорно ожидали. Их уже накопилось на карнизе около сотни, а снизу одна за другой продолжали подниматься все новые и новые шеренги. Так не могло долго продолжаться, что-то должно было произойти.
Наконец над краем пропасти появились какие-то большие стальные прямоугольники, подтягиваемые наверх на толстых канатах. Тотчас нападающие разразились громкими торжествующими воплями. Это прибыли тяжелые осадные щиты в полный человеческий рост. Выставив их перед собой сплошной стеной, солдаты начали медленно приближаться к завалу.
Град стрел, дружно выпущенный защитниками, не дал совершенно никакого результата. Стрелы просто отскакивали от щитов, не причиняя нападавшим вреда. Тогда стражники перевала начали стрелять навесом. Поначалу это помогло - раздались стоны раненых. Щиты покачнулись, но всего лишь на короткое мгновение. Над головами солдат поднялись и сомкнулись новые щиты, закрыв их сверху стальным панцирем.
Все ближе и ближе стена завала.
Стражники столкнули верхние валуны на головы нападающих, и щиты разлетелись в разные стороны, как щепки. Однако это уже не имело значения. В считанные мгновения, разметав завал, солдаты объединенного войска с торжествующим ревом хлынули в пролом и вступили в рукопашную схватку с пограничниками.
Звон стали, яростные вопли и стоны умирающих слились воедино в страшную и безумную песню смерти. Под неудержимым натиском противника защитники перевала шаг за шагом медленно отступали в глубину ущелья, теряя бойцов одного за другим. Наступающие тоже несли большие потери, но на место каждого убитого или раненого тут же становился следующий воин, а сзади толпились все новые и новые сотни, теперь уже беспрепятственно подымающиеся наверх.
Что могли противопоставить несколько десятков отчаянных храбрецов этой сокрушительной стальной лавине, кроме собственной доблести и отваги?! Пока еще они отступали медленно, так как узкое ущелье позволяло встать в ряд не более шести воинам одновременно, и противник пока не мог атаковать превосходящими во много раз силами. Но постепенно проход расширялся, превращаясь в узкую высокогорную долину.
Выглянувшее из-за холодных скалистых отрогов яркое солнце осветило лишь ничтожную горстку стражников перевала, с отчаянным упорством пытающихся сдержать сокрушительный напор захватчиков. Их силы быстро таяли.
Вскоре в живых остался лишь один из них. Весь израненный, он отбивался сразу от нескольких противников, наседающих на него со всех сторон. А мимо уже шли колонны завоевателей, направляясь вглубь ущелья, ведущего в долину Берта.
Неожиданно оттуда донесся какой-то нарастающий шум, и гневно зазвучал боевой горн баронства. Из дальнего затемненного конца ущелья выметнулся конный отряд и, опустив тяжелые копья, с ходу устремился на опешивших от такой неожиданности солдат объединенного войска. Над кавалерией гордо реял боевой штандарт горных баронств.
Это было последнее, что увидел в своей жизни пограничник. Алая кровь заливала ему глаза. Он с торжествующей радостью воздел в приветствии свой иззубренный меч и с боевым кличем на устах рухнул замертво, сраженный безжалостными врагами.
* * *
Низко пригнувшись к шее Данго, словно слившись с ним воедино, Аргнар стремительно мчался к пограничному перевалу. Следом за ним скакал отряд воителей Берта, а чуть позади, непривычные к седлам, ехали латники Кержей.
Аргнар в тревоге нервно покусывал губы. Он хорошо понимал, что если сейчас не остановить вторжение на перевале, то уже никто и ничто не спасет баронство от безжалостного порабощения, а то и от полного уничтожения.
На всем скаку передовой отряд ворвался в ущелье и под звуки боевого горна ринулся на неприятеля, сминая и рассекая его передние колонны, подобно неудержимой ураганной волне. От неожиданности вражеское войско смешалось, запаниковало, возникла беспорядочная сутолока. Аргнар во главе отряда рыцарей врубился в самую гущу противника. Он с ожесточенной яростью работал мечом, сея вокруг себя смерть и панику. Его новые товарищи по оружию не отставали, прикрывая бока и тыл Аргнара.
Но отряд Берта был малочисленным. Вскоре оправившееся от неожиданного удара войско захватчиков окружило его со всех сторон, и неизвестно, чем все это закончилось бы, не подоспей вовремя доблестные латники из Кержей. Въехав в ущелье, они сразу же спрыгнули с коней, быстро и привычно сгруппировались в четкий стальной треугольник и пешим строем двинулись вперед.
Словно раскаленный нож в масло, вошел в ряды завоевателей закованный в броню клин, рассекая боевые порядки объединенного войска и тесня его к северной конечности ущелья. Казалось, ничто не может остановить или хотя бы задержать на время его смертоносное продвижение. Плотно подогнанные вороненые доспехи, выкованные знатоками своего дела - лучшими мастерами-оружейниками Джунхаргских гор, отражали стрелы и выдерживали удары мечей, словно заговоренные.
И враг дрогнул, не выдержал этого напора. Сначала понемногу, кое-где эрденехцы и форванцы начали отступать, а затем их захлестнула волна паники. Захватчики бросились вспять, безжалостно давя и калеча своих собственных союзников, которые продолжали напирать сзади, еще не зная, что происходит впереди и уверенные в близкой победе.
А в ущелье входили все новые и новые силы. Гвардия Берта и воины-ополченцы, едва прибыв к месту сражения, сразу без передышки вступали в бой, довершая разгром неприятеля.
Внимание Аргнара привлекла небольшая группа воинов баронства, которая толпилась у стены ущелья, окружив кого-то плотным кольцом и размахивая мечами. Слышался яростный скрежет стали и чей-то свирепый рев. Что-то очень знакомое почудилось в нем. Долго не раздумывая, Аргнар ринулся туда и протолкался к середине. Тотчас огромный широкий меч сверкнул над его головой. Но не зря Аргнар считался истинным мастером клинка. Одним стремительным круговым движением Шера он выбил из рук верзилы меч и тут совершенно неожиданно увидел перед собой выпученный от изумления глаз Гилбера.
- Странник, ты-ы?! - прохрипел Одноглазый.
Быстро повернувшись к старому приятелю спиной и закрыв его своим телом, Аргнар воздел над собой меч и громко крикнул:
- Он мой! Оставьте его!
Недовольно ворча, воины с явной неохотой и разочарованием опустили оружие и отступили, окидывая Аргнара и его подопечного откровенно недружелюбными взглядами. Их можно было понять: в этот момент бертцы видели перед собой лишь двух чужаков, один из которых был явным врагом, а второй, хоть нынче и сражался на их стороне, но раньше-то слыл заклятым противником. Однако спорить с прославленным мечником, а тем более скрестить с ним оружие никто не решился.
Шум сражения постепенно уходил все дальше на север. Туда же спешили вновь прибывшие воины и ополченцы Берта. Появились лекари и травницы - знахарки. Они отыскивали среди изрубленных и затоптанных насмерть тел тех, в ком еще теплились остатки жизни, и пытались хоть как-то облегчить их страдания. Вслед за врачевателями пришла скорбная похоронная команда, чтобы предать земле тела тех, чей мятежный дух был уже где-то на пути к вратам Вечности.
Одноглазый и Аргнар уселись рядышком на землю, оперлись спинами на скалу и наконец-то перевели дух. На обоих сегодняшняя битва оставила свои грозные следы. Но, если у Аргнара они выражались в виде небольших вмятин на кольчуге и мелких царапин, то у Одноглазого это было гораздо серьезнее. Он получил несколько ранений. Из рассеченного надбровья текла кровь, заливая всю правую половину лица. Нос вспух, наливаясь синевой. Кровь выступила и на рукаве левого предплечья. Но губы Гилбера были растянуты в радостной ухмылке.
- Давай-ка я тебе голову перевяжу, - сказал Аргнар, доставая из-за пояса чистую ткань.
- Погоди, - нетерпеливо остановил его Одноглазый. - Сначала объясни мне толком, откуда ты здесь взялся и почему сражаешься на стороне Берта?
Аргнар криво усмехнулся и покачал головой.
- А ты что, хотел, чтобы я был на стороне Мурида, который за мою голову цену назначил?! Не пойму только - почему... Или, может быть, ты посоветуешь мне встать под кровавые знамена стервятника Гермунда Красавчика?!
- Нет, Странник, но почему ты именно здесь?
- Это долгая история... Лучше давай я тебя пока перевяжу.
Аргнар начал осторожно бинтовать голову Одноглазому. Тот с каким-то полудетским восторгом глядел на него, порываясь что-то сказать. Наконец он все-таки не выдержал.
- Черт побери! Ты снова спас меня, Странник! - горячо воскликнул Гилбер. - Я твой вечный должник - по гроб жизни!
- Ладно, чего уж там...
- А ты знаешь, я где-то с месяц назад на хуторе Гестама девку одну видел, - неожиданно брякнул Одноглазый. - Ольмой ее звать. Кажись, сохнет она по тебе... или я ничего в этом не понимаю.
Аргнар замер, напрягся.
- Что с ней?
- Да все в порядке, не переживай - чего ей сделается?! За тебя она волнуется сильно - это сразу видно.
- Ишь ты, глазастый какой выискался! Видно ему... - буркнул Аргнар, заканчивая перевязку.
- Когда дело касается женского полу, тут я и одним глазом отлично вижу! - самодовольно ухмыльнулся Гилбер. - Она, поди, уж измаялась вся, не зная где ты и что с тобой. Ты, Странник, хоть бы какую весточку ей о себе подал что ли, а то неровен час овдовеешь, еще не женившись...
Одноглазый откинулся на скалу и громко, раскатисто захохотал. Суетившиеся неподалеку люди с недоумением и недовольством оглядывались на него.
Аргнар вначале рассердился было, но глядя на жизнерадостную физиономию израненного друга, который смеялся искренне и открыто, не удержался и тоже усмехнулся. Он легонько хлопнул Гилбера по плечу, собираясь ему что-то ответить, но в этот самый момент произошло нечто неуловимое, что-то вокруг изменилось. Аргнар еще даже не осознал, что именно, хотя интуитивно сразу почувствовал нарастающую опасность.
Шум ожесточенного сражения, который откатился к северу, вновь начал приближаться.
Аргнар и Гилбер одновременно вскочили на ноги, пытаясь разглядеть, что происходит впереди.
А происходило и в самом деле что-то весьма необычное. Закованная в стальные доспехи непобедимая тяжелая пехота Кержей медленно, шаг за шагом пятилась, словно с севера на нее давила неукротимая титаническая сила. Отбиваясь от наседающего противника, она отступала на юг.
Аргнар тревожно глянул на Одноглазого. Уловив в его глазах невысказанный вопрос, Гилбер решительно произнес:
- Я с тобой, Странник!
- Хорошо. В бой не ввязывайся. Если что, прикроешь мне спину.
- Ясно, - разочарованно вздохнул воин. - Все как обычно...
Он подобрал свой огромный меч и двинулся следом за Аргнаром, который уже целеустремленно пробирался вперед, туда, где, не прекращаясь ни на минуту, вовсю кипела битва.
Латники с угрюмыми посеревшими от напряжения лицами плотным строем мало - помалу отступали под яростным натиском врага.
С трудом пробившись по левому краю обороны в передние ряды, Странник сходу врубился в самую гущу толпы эрденехских головорезов. За его молниеносным мечом невозможно было уследить. Казалось, он в одно и то же мгновение был везде: парировал удары врагов, сыпавшиеся на него со всех сторон, проводил стремительные и беспощадные атаки.
Наступление эрденехцев приостановилось, но правое крыло обороны неуклонно оттягивалось назад, теснимое наседающим неприятелем. Там, подобно грозному черному вихрю, бушевал высокий воин. Под сокрушительными ударами его меча опытные латники - ветераны отступали шаг за шагом.
Бросив быстрый взгляд на правый фланг, Аргнар потемнел лицом, потому что сразу признал в предводителе эрденехцев Ратона. Расталкивая сражающихся, он начал пробиваться к нему.
В тылу неприятеля на высоком плоском камне, возвышаясь над толпой, стояли две черные фигуры. Потрясая руками, они что-то заунывно пели. Очевидно, это и были те самые колдуны, о которых рассказывали следопыты Орм и Краш.
Аргнар заметил неподалеку командира Бранда, с осунувшимся и посеревшим от усталости лицом рубившегося с врагами, и крикнул ему, указывая мечом на камень:
- Лучников и арбалетчиков сюда! Пусть побыстрее подстрелят этих дьяволов!
Предводитель латников был не из тех тугодумов, кому необходимо было повторять дважды или растолковывать. Быстро глянув туда, куда указал Странник, он сразу смекнул, что к чему. Через несколько мгновений, повинуясь его приказу, десяток лучших арбалетчиков взяли на прицел вражеских чародеев. Зло и торжествующе запели толстые стальные болты, дружно устремившись к плоскому камню, и вонзились в... эрденехских воинов, пробивая навылет их доспехи и тела. Но ни один оголовок даже не коснулся жрецов Ярида, продолжающих свою колдовскую песню, как ни в чем не бывало.
Вновь зазвенели спущенные тетивы, и вновь стрелы прошли мимо. Арбалетчики с изумлением переглянулись и зароптали:
- Они заговоренные...
- Чернокнижники!!!
- Нам их не одолеть...
Неизвестно откуда среди стрелков неожиданно объявился друид Эйдар. Он, не мешкая, взял у одного из растерявшихся арбалетчиков короткий стальной болт и, крепко зажав между ладоней тяжелый оголовок, что-то тихо и быстро прошептал. Затем вернул его стрелку и уверенно произнес:
- Попробуй теперь. Только целься тщательно, чтоб выстрел не пропал даром!
Арбалетчик с недоверием покосился на странного старика, но спорить с ним не стал. Зарядив оружие заговоренным болтом, он почти не целясь навскидку разрядил его в одного из колдунов. Сухо и зло хлопнул арбалет. Стальной болт пробил жреца в черной мантии навылет и сразил наповал случайно оказавшегося за ним солдата. Чародей замер на мгновение, а затем рухнул, словно сломался пополам и, судорожно дернувшись несколько раз, замер бесформенной грудой тряпья. Второй колдун тотчас прервал свое пение и принялся непонимающе озираться по сторонам, выискивая виновника гибели напарника. Соприкоснувшись взглядом с друидом, жрец злобно каркнул какое-то угрожающее проклятье и, суетливо спрыгнув с камня, мгновенно исчез в толпе нападающих.
Тотчас все переменилось. Лишенные колдовской поддержки, эрденехцы умерили свой натиск, словно выдохлись, а потом и вовсе начали отступать - сначала медленно, затем все быстрее откатываясь обратно к завалу из камней у карниза. Один лишь Ратон стоял непоколебимо, как могучий утес, рассекая поток наступающих латников и дружинников барона Гофера. Но с ним никто не хотел связываться. Обходя страшного мечника стороной, воодушевленные удачей бертцы спешили довершить наметившийся разгром противника и сбросить с перевала вражье войско.
Увлеченный неудержимым потоком победного наступления, куда-то запропастился Одноглазый. Вместе с ним исчез и Эйдар. Вот так и случилось, что когда Аргнар, наконец, добрался к Ратону, они оказались практически наедине лицом к лицу. Два опытных и мужественных бойца, достойных друг друга, встретились с оружием в руках на поле брани.
- Ты?! - изумленно воскликнул Ратон, опуская меч.
- Как видишь... - угрюмо ответил Странник.
- Зачем ты встал у меня на пути?
Казалось, что в голосе Ратона, непонятно каким образом, сплелись воедино ярость, сомнение и искренняя печаль. Он устало вздохнул и сбивчиво промолвил:
- У меня нет выбора... Я должен убить тебя, но... ведь ты спас мне жизнь там, у Волчьего бора...
- Может быть, я допустил ошибку... - Аргнар поднял меч и коротко бросил: - Защищайся!
Темное пламя грозно полыхнуло в глубине Ратоновых глаз. Лицо его мгновенно отвердело, ноздри хищно затрепетали. Распрямившись, как стальная пружина, он стремительно рванулся вперед, нанося сокрушительный и почти неотразимый удар. Меч Ратона мертвенно - тускло сверкнул, обрушиваясь сверху вниз на Странника, и со скрежещущим звоном столкнулся с Шером.
Слегка пригнувшись и по-кошачьи мягко ступая, противники двинулись по кругу, словно совершая некий сложный ритуальный танец. Они настороженно и безотрывно смотрели в глаза друг другу, прекрасно понимая, что нынешний поединок не чета всем предыдущим. Из него живым выйдет лишь кто-то один из них. Любая ошибка неминуемо будет последней.
Внезапно Ратон прыгнул вперед. Его меч засверкал, вращаясь с бешенной скоростью и нанося стремительные удары со всех сторон. Но куда бы он не устремился, всюду натыкался на непробиваемый стальной веер клинка Аргнара. Уже выходя из бесплодной атаки, Ратон все-таки извернулся и нанес режущий удар по ноге противника. Но тут же ощутил жгучую боль в предплечье. Мельком глянув на руку, он увидел, как из-под разрубленных колец кольчуги хлынула кровь. Предательская слабость начала медленно разливаться по всему телу. Но и Страннику было не легче. Раненная нога отяжелела и теперь сковывала движения.
Не дожидаясь пока Ратон придет в себя, Аргнар на этот раз сам пошел в атаку, используя все свои знания и умение ведения боя. Он нанес ложный удар сверху, в последний момент резко отклонившись вправо, перебросил меч в левую руку и молниеносным движением рассек кольчугу на груди Ратона скользящим ударом слева направо.
Стальные кольца взрезались легко, словно они были из мягкой меди, а не из вороненой стали, и обагрились кровью. Ратон глухо зарычал, отшатнулся и как-то неуклюже отмахнулся мечом.
Тяжело дыша, противники замерли.
Шум боя давно уже ушел дальше вглубь ущелья. Оттуда доносились отдаленные яростные вопли и беспрерывный звон стали. А здесь в гулкой мертвящей тишине слышно было только хриплое дыхание поединщиков не на жизнь, а на смерть. Во взглядах, устремленных друг на друга, не осталось никаких мыслей, лишь темная ненависть полыхала в них неукротимым пламенем.
Сжав рукоять меча побелевшими от напряжения пальцами, Странник с мрачной решимостью шагнул вперед. Навстречу ему взметнулся клинок Ратона. Засверкала сталь, заискрилась, скрежеща до боли в зубах. Ослепляющая ярость двух искусных бойцов сплела их тела в невероятно тугой клубок, и уже совершенно невозможно было понять, где – кто... Они рубились молча, остервенело, почти пренебрегая правилами защиты. Из многочисленных ран лилась кровь, а вместе с ней уходили и последние силы. Поединок мастеров меча превратился в грубую кровавую бойню.
В какое-то мгновение Аргнару почудилось, что в расширенных зрачках Ратона промелькнуло то ли нежданное раскаяние, то ли отчаяние, но бешеный водоворот схватки закрутил, унес его во всепоглощающее горнило жестокого смертоубийства, стирая все мысли и чувства.
Как не были искусны и сильны оба бойца, а все ж умение и опыт Аргнара постепенно давали себя знать. Он все больше и больше теснил Ратона, которому с каждым разом было все труднее отражать мощные удары. От большой потери крови он был уже почти в полубессознательном состоянии, сражаясь из последних сил.
Внезапно ноги Ратона подкосились, и он тяжело рухнул на колени, обессилено опустив руки и склонив голову. Во всей его позе была отстраненная обреченность и покорность судьбе, но Аргнар уже не видел этого. Опьяненный мигом победы, он взметнул меч над головой для последнего решительного удара. И в этот момент между ним и Ратоном словно бы сгустилось мерцающее полупрозрачное облако, и из него вперед шагнула молодая стройная женщина в белоснежном одеянии. Она умоляюще протянула к Аргнару тонкие нежные руки.
- Не убивай своего брата! - услышал он голос, полный отчаяния.
- Кто ты? - хрипло спросил ошеломленный Аргнар, отступая.
- Я - ваша мать... - женщина с мольбой в глазах смотрела на него. - Мне даровано свыше всего лишь несколько коротких мгновений. Твоего младшего брата похитили жрецы материка Чау-Гар и воспитали в своей вере. Прошу тебя, умоляю, сын мой, не убивай своего родного брата во имя жизни и любви! Спаси его…
Последние слова прошелестели уже едва слышно и постепенно затихли, как легкое дуновение весеннего ветерка. Облако окутало стройную женскую фигуру тонкой вуалью и растаяло
- Постой! - Аргнар бросился вперед, но видение уже исчезло.
Наступила полная тишина. Казалось, что даже звуки продолжающегося еще сражения внезапно утихли.
Потрясенный и обескураженный увиденным, а еще больше услышанным, Аргнар растерянно оглянулся по сторонам, а затем неуверенно склонился над поверженным противником, вглядываясь в его обескровленные черты лица.
Без сомнения Ратон не мог быть чау-гарцем. Все в его облике выдавало коренного уроженца средней полосы Вальгарда - высокий рост, худощавое, костистое лицо, высокий открытый лоб. Наверное, именно поэтому при той первой встрече у Волчьего бора Аргнару даже и в голову не пришло, что Ратон мог быть эмиссаром с далекого материка Чау-Гар, где огнем и кровью правили черные жрецы.
"Неужели же это мой младший брат ?!" - с ужасом подумал он, потерянно опускаясь на землю.
Все произошедшее казалось каким-то неправдоподобно диким сном, кошмаром. А может, это и в самом деле всего лишь сон? Наваждение, насланное черным колдовством?
Сердце болезненно сжалось, отягощенное ясным предчувствием того, что это был все-таки не сон. Из самых сокровенных тайников памяти далекого детства, казалось, уже навсегда похороненных под спудом прожитых лет, загрубивших душу воина, с потрясающей яркостью и отчетливостью всплыл светлый образ матери. Это именно она, вернее душа любящей матери, явилась из таинственного облака, чтобы остановить святотатственное братоубийство. Но... она не успела... опоздала...
Аргнар глянул на бездыханное тело Ратона и опустил голову. Крупная судорога сотрясла его безвольно поникшие плечи, на остекленевшие глаза неожиданно навернулись слезы, и Аргнар погрузился в черное безвременье, где не было никаких мыслей, лишь мрачное отчаяние и беспредельная опустошенность.
В таком состоянии и обнаружил его через некоторое время одноглазый Гилбер, вернувшийся обратно вместе с друидом Эйдаром. Увидев старого друга всего в крови и обессиленного, он порывисто бросился к Аргнару и схватил его за плечи.
- Уф... ну и напугал же ты меня! - воскликнул с облегчением Одноглазый, увидев, что Аргнар жив.
Он перевел взгляд на Ратона и осклабился в хищной улыбке:
- Все, конец главнокомандующему! Теперь-то муридово войско полностью обезглавлено...
Аргнар крепко схватил его за запястье и так сжал, что тот болезненно охнул. Испуганно отдернув руку, Одноглазый с недоумением уставился на друга.
- Ты чего, Странник?!
- Помолчи... - глухо молвил Аргнар таким неживым голосом, что Гилбер едва не поперхнулся. - Это мой... родственник... я убил его...
Одноглазый выпучил глаза, взъерошил пятерней волосы на голове и растерянно пробормотал:
- Ну и дела...
Эйдар очень внимательно и задумчиво смотрел на безжизненные черты обескровленного лица Ратона, словно пытаясь прочесть некую одному ему ведомую тайнопись. Внезапно он нахмурился, резко присел и прикоснулся пальцами к небольшой ложбинке у ключицы поверженного воина. Друид замер на мгновение, а затем его седые брови удивленно приподнялись.
- Скажи мне, Странник, - медленно обратился он к Аргнару. - Ты сожалеешь о случившемся?
- Я... я не знаю... наверное, мне нужно было с ним хотя бы поговорить... может быть, он...
Аргнар умолк и обреченно опустил голову, скрипнув зубами.
Эйдар сочувственно прикоснулся к его вздрагивающему плечу и осторожно произнес:
- Он жив.
Первое мгновение Аргнар даже не отреагировал на сказанное. Он продолжал сидеть понурясь. Но вот его плечи напряглись. Он медленно поднял голову и непонимающе переспросил:
- Что ты сказал?
- Я говорю, что он еще жив, - терпеливо с расстановкой повторил друид. - Хотя назвать жизнью то сумеречное состояние, в котором он находится, весьма трудно...
- Его раны смертельны?
- Не в ранах дело. Они хоть и тяжелы, но излечимы... У Ратона сломлена душа. Жизнь еще теплится в его теле, но сам он находится где-то за гранью жизни и смерти...
Аргнар с надеждой посмотрел на Эйдара и внезапно, схватив его за руку, умоляюще попросил:
- Скажи мне, он вернется к жизни? Помоги ему, прошу тебя, ведь ты друид - ты можешь!
Старик медленно качнул головой и со вздохом ответил:
- Это уже не в моих силах... Магия здесь не поможет. Я просто не дозовусь его - он находится где-то в безвременье, так далеко, что даже невозможно себе представить. Может быть, обыкновенное человеческое тепло и доброта смогут вернуть Ратона к жизни, но не магия - она бессильна в этом случае...
Обхватив голову руками и впившись пальцами в затылок, Аргнар глухо простонал, раскачиваясь из стороны в сторону:
- Если бы только жива была мать...
Внезапно глаза его расширились, в них появилась надежда.
- Ольма! - выдохнул воин. - Она сможет...
Рассказчик:
» Глава 09. По краю. Часть 2
За мутно - серой пеленой холодного мелкого дождя вдали проступили расплывчатые контуры высокой темной горы. Она, словно уродливый корявый палец великана, была устремлена в хмурое тоскливое небо.
- Вот он - Зуб Дракона! - тихо произнес Эйдар, зябко кутаясь в походный плащ. - Здесь наши пути расходятся.
Аргнар молча кивнул и неспеша подъехал к огромному мерину - тяжеловозу, которого держал в поводу хмурый Гилбер. На спине коня в специально сооруженных для этого случая носилках на мягких шкурах покоилось неподвижное тело Ратона, накрытое от холода и дождя шубой, а поверх нее плащом.
Группа всадников стояла на пустынном берегу реки Серебрянки. Правда нынче ее замутненные неспокойные воды не оправдывали своего названия. Нескончаемые затяжные дожди, что беспрерывно шли вот уже больше трех недель, подняли уровень воды в реке гораздо выше обычного. Течение влекло к океану большие сучковатые коряги, вывороченные с корнями старые деревья, целые островки всевозможного мусора и хлама.
Унылый безлюдный край. Именно здесь отряд разделялся.
Одноглазый и еще двое бывших воинов объединенного войска должны были тайно доставить Ратона на хутор Гестама к травнице Ольме. Двигаться предстояло скрытно, избегая больших дорог и населенных пунктов. По просьбе Аргнара и после продолжительной беседы с глазу на глаз с Эйдаром правитель Берта уступил и разрешил тайно вывезти бесчувственное тело главнокомандующего объединенными войсками за пределы Горных баронств.
Война все еще продолжалась. Отброшенные с горных перевалов защитниками Берта, объединенные войска Форвана и Эрденеха, тем не менее, обложили его со всех сторон и не прекращали настойчивых попыток прорвать рубежи неприступных Горных баронств. Поэтому Гилберу и двум его спутникам в случае их поимки грозила смертная казнь, как дезертирам.
Аргнар, Эйдар, могучий Керл и двое следопытов - Краш и Орм в сопровождении еще пяти воинов баронства отправлялись к Обманным горам на поиски пещерного лабиринта, чтобы омыть в водах Источника Забвения меч, призванный противостоять в грядущей битве силам тьмы.
Осторожно приподняв полу плаща, покрывавшего Ратона, Аргнар с болью взглянул на брата. Бледная с желтизной кожа, словно древний пергамент обтягивала окостеневшее лицо раненого, и было совершенно непонятно - жив он или нет. Скрипнув зубами, Аргнар медленно отошел от носилок.
- Пора отправляться...
Слова упали глухо, как безжалостный приговор, сразу разделив расстающихся стеной отчуждения.
Гилбер как-то странно взглянул на Аргнара и, шумно вздохнув, взобрался на свою лошадь. Подняв руку в прощальном жесте, он двинулся на северо-восток в сторону Свободных поселений. За ним потянулись двое его спутников, ведя на поводу мерина с носилками. Вскоре они растворились в сплошной дождливой пелене. Лишь громкое хлюпанье грязи под копытами, оскальзывающихся на каждом шагу лошадей, еще некоторое время доносилось до оставшихся на берегу реки. Но вот и оно постепенно смолкло. Только занудно шелестел унылый дождь, да тревожно шумела Серебрянка.
- Как же мы переправимся на другой берег? - нарушил молчание Керл. - Тут, пожалуй, глубоковато будет, а течение бурное, да и вода холодная... Скорей всего и сами потонем, и лошадей загубим ни за что - ни про что.
- Я знаю, где находится брод, - спокойно заметил Орм. - Здесь недалеко, где-то с пол-лиги будет вверх по течению.
- Тогда чего ж мы ждем?
Все выжидательно уставились на Странника, который неподвижно замер, словно внимательно прислушиваясь к чему-то. Почувствовав на себе взгляды товарищей, он поднял голову и взмахнул рукой.
- Трогай...
Размеренно покачиваясь в седлах, промокшие путники ехали молча, думая каждый о своем.
Орм и Краш старательно пытались вспомнить все, что знали или когда-либо слышали об этих краях, о повадках коварных рыжих карликов и о губительных предательских тропах Обманных гор. Бывалые следопыты - разведчики, они на собственном опыте знали, что лучше переоценить противника, чем недооценить.
Керл с огромным нетерпением ждал предстоящих схваток, а еще втайне надеялся повидать каких-нибудь сказочных чудес. Ведь он никогда прежде в своей жизни не бывал за пределами Джунхаргских гор, и все вокруг было ему внове.
Пятеро воинов, сопровождающие смельчаков, думали о своих семьях и друзьях, оставленных в осажденном Берте. Там сейчас приходилось туго. Тяжелые мысли и недобрые предчувствия неотступно терзали их души.
Аргнар размышлял о том, что незаметно для самого себя уже сделал тот самый выбор, о котором говорили старцы Затененной дубравы, и теперь уже ничего не мог изменить. Он чувствовал всем сердцем, что отныне несет ответственность не только за самого себя, но и за судьбы многих людей Вальгарда, которые возможно даже и не подозревают о его существовании. Ратон, Ольма, Гестам, старый барон Гофер, Одноглазый и многие другие, коим несть числа, стояли за его спиной незримым легионом, и этот безмерный груз ответственности давил на плечи.
О чем думал Эйдар, не знал никто. Душа друида загадочна и таинственна, а помыслы его ведомы лишь Всевышнему и ему самому. Но седые кустистые брови угрюмо сошлись над его переносицей, а глубокие жесткие морщины еще глубже врезались в кожу лба, уподобив ее коре древесных великанов - дубов из заповедной рощи.
Всадники ехали по пологому голому склону, начисто лишенному всякой растительности. Мутная вода раздраженно шумела и пенилась, слизывая жадными языками волн мелкие камешки с кромки берега.
Течение реки плавно заворачивало к востоку за небольшой мыс и немного сужалось.
- Здесь... - внезапно воскликнул Орм, спускаясь к воде по осклизлому склону
Спрыгнув на землю и взяв коня под уздцы, следопыт без лишних слов вошел в реку и осторожно двинулся вперед, прощупывая дно. Остальные последовали его примеру. По грудь в воде они медленно пересекли мутное течение, уклоняясь от проплывающих мимо коряг, и выбрались на противоположный берег. Вода стекала с них ручьями, было очень холодно.
- Ну вот, теперь-то уж точно мокрый с головы до пят... - недовольно пробурчал Керл. - Неплохо было бы малость согреться, а то, честно признаться, у меня уже зуб на зуб не попадает, да еще и этот проклятый дождь никак не угомонится...
- Эх, костерок бы сейчас соорудить не помешало, да еще и хлебнуть чего покрепче... - мечтательно протянул один из воинов сопровождения.
- Может, тебе еще и бабу подать?! - съехидничал его сосед.
От грубоватой казарменной шутки все неожиданно рассмеялись, и как-то сразу спала нервная напряженность. Лица людей будто просветлели, глаза оживились.
- Пройдемся пешком - согреемся на ходу. - решил Аргнар. - Заодно пусть и лошади немного отдохнут.
Двигаться быстрым шагом по раскисшей бугристой земле было трудно. Ноги непослушно разъезжались в грязи. От постоянного напряжения начали болеть мышцы. Зато вскорости все и впрямь согрелись. Над плечами путников от мокрых плащей подымался пар, смешиваясь со шлейфом моросящего дождя.
Спустя некоторое время Аргнар подал знак, и отряд, вскочив в седла, пустил коней галопом - только комья глинистой почвы полетели в разные стороны из-под копыт. Силуэты всадников походили на серых призраков, безмолвно скачущих сквозь унылую мглу безвременья. Топот увязал в занудном шелесте дождя и постепенно сходил на нет, пропадая в зыбком мареве.
Незаметно и вкрадчиво начали подкрадываться вечерние сумерки. Дождь стих, а затем и вовсе прекратился, словно ему самому надоело унылое однообразие слякоти. И, хотя косматые тучи еще скрывали небо, видимость все же улучшилась.
Впереди неприветливой темной громадой проступили ломанные очертания угрюмых Обманных гор. Медленно надвигались они на скачущих всадников, вздымая к небесам хмурые молчаливые вершины. Но даже эти высокие горы терялись рядом с грозным конусом гигантского Зуба дракона, где-то там, в недоступной вышине вонзающегося белоснежным навершием в небесную твердь.
Древняя легенда гласила, что эта исполинская гора не что иное, как окаменевший зуб самого Бога времени, явившегося когда-то в прадавние времена на земли Вальгарда в облике гигантского змея. Так ли оно было на самом деле или иначе, однако гора и в самом деле поражала воображение, по своей форме поразительно напоминая громадный заостренный зуб.
Отряд цепочкой въехал в глухое затаившееся межгорье, заполненное чернильной мглой. Лошади пофыркивали и тревожно прядали ушами, косясь испуганными глазами по сторонам. Как-то необыкновенно тихо и пустынно было в этом неприветливом месте. Казалось, что со всех сторон, из-за каждого выступа за путниками следят невидимые соглядатаи, дожидаясь подходящего момента, чтобы неожиданно напасть из засады.
С тихим шелестом вышел из ножен меч и тускло блеснул в бледном свете выглянувшей в разрыве туч сиротливой луны. Положив его перед собой поперек седла, Аргнар быстро осмотрелся, пытаясь различить хоть малейшее движение в предательской темноте. Но вроде бы все было спокойно. Призрачный свет луны высветлил голые склоны межгорья, еще резче очертив пугающе - бездонные провалы пещер и расщелин, заполненных непроницаемой тьмой.
- Да... весьма неприветливое местечко... - тихо пробормотал Керл, судорожно сжимая рукоять своей излюбленной секиры и вертя головой во все стороны. - Прямо оторопь берет. Уж не угодили ли мы ненароком в западню?!
- Сейчас здесь никого, кроме нас, нет, - подал голос, молчавший до сих пор друид. - Хотя это проклятое место и в самом деле пропитано ядом злобы и коварства. Уже несколько веков дух смерти витает над этой мертвой землей, следя за неупокоенными душами воинов, павших в давней битве...
- О чем ты говоришь, Эйдар? - спросил Аргнар.
Старец сошел с коня и, низко склонившись к земле, неторопливо провел над ней раскрытой ладонью. Под его густыми бровями сурово сверкнули глаза. Эйдар как-то тяжело выпрямился, словно подымая неимоверно тяжкий груз.
- Это очень древняя и поучительная история... - ответил он. - Еще во времена правления Элабора Светлоликого два племени степных кочевников объединились для того, чтобы раз и навсегда покончить с рыжими карликами, постоянно совершавшими уничтожительные набеги на их земли. Вожди собрали всех своих воинов и общими силами двинулись на врагов. Когда объединенные войска вошли в это межгорье, их встретил самый настоящий ураганный ливень отравленных стрел.
Оказывается один из вождей, решил завладеть землями своего соседа. Поэтому он заключил тайный союз с рыжими карликами и заранее предупредил их о готовящемся наступлении. И вот, гибнущие от стрел карликов, воины первого вождя начали отступать. Но не тут-то было. Вождь - предатель со своими воинами полностью перекрыл выход из межгорья и нанес подлый сокрушительный удар в спину ничего не подозревающего союзника.
Очень быстро отряд первого вождя был полностью истреблен до последнего человека. Но подлый предатель недолго ликовал. Он не учел коварства рыжих карликов. Пока люди безжалостно истребляли друг друга, карлики незаметно окружили их со всех сторон, и, когда оставшиеся в живых воины первого вождя уже торжествовали победу, на них нежданно-негаданно обрушились тучи отравленных стрел. В живых не осталось никого... Такова история двойного предательства, совершенного в древности.
Друид умолк. В наступившей за его словами тишине слышно было лишь шумное дыхание лошадей.
- Да-а... - задумчиво протянул Орм. - Назидательная история...
- Однако пора бы и о ночлеге подумать, - вмешался один из воинов сопровождения. - Дело к полуночи движется, может быть, разобьем временный лагерь прямо на этом месте, тем более, если друид уверен в том, что поблизости нет никаких врагов?
- Сейчас нет, - поправил его Эйдар. - Но даже мне не ведомо, что может случиться через несколько часов.
Аргнар задумчиво потер подбородок, а затем решил:
- Остановимся здесь до утра, а там уже при дневном свете внимательно осмотримся, разберемся, что к чему и тогда уже решим, как нам дальше быть. Огня разводить не стоит. Двое воинов в дозор, остальным пока отдыхать.
- И на том спасибо... - буркнул Керл.
Он спрыгнул на землю, размял затекшие от долгой езды ноги, а затем, расстелив на одном из камней грубоватую холстину, сноровисто разложил нехитрый ужин. Устроившись у импровизированного стола, путники пустили по кругу пузатую флягу с терпким красным вином, и через некоторое время их настроение немного улучшилось. Однако долгих разговоров не было. Все настолько вымотались в дороге, что сразу же после того, как наскоро подкрепились, завернулись в походные плащи и вскоре уже крепко спали.
Краш и еще один из воинов несли первую стражу, расположившись на противоположных сторонах временного лагеря.
Ночь была очень тихая, даже чересчур - это невольно настораживало. Казалось, что сам воздух в этом месте насыщен какой-то неясной угрозой. Следопыт напряженно вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, до тех пор, пока ему не начали мерещиться какие-то неясные тени, причудливо изменяющие свои зыбкие формы. Тогда он прикрыл уставшие глаза ладонью, давая им немного отдохнуть, и полностью положился на свой слух.
Именно в этот момент над большой грудой беспорядочно наваленных камней, перед входом в одну из пещер возникла приземистая сгорбленная фигура, закутанная в темно-серый плащ под цвет камней. Неизвестный внимательно и цепко оглядел спящий лагерь, запоминая все в мельчайших подробностях, недобро сверкнул глубоко посаженными глазками, а затем, сделав несколько бесшумных шагов, как тень, растворился в черном провале глубокой пещеры. Но, по-видимому, он все же где-то неосторожно оступился, - раздался глухой щелчок камешка.
Краш тотчас беззвучно вскочил со своего места и с обнаженным клинком в руке осторожно подкрался к тому месту, откуда донесся подозрительный звук. Обойдя груду камней слева, следопыт очутился перед входом в большую пещеру и замер, настороженно вслушиваясь. Из мрачной темноты доносилось едва слышное журчание и плеск воды. Очевидно где-то далеко в глубине пещеры протекал какой-то подземный ручей. Может быть, подмытый его течением, со стены сорвался небольшой камешек... Так решил Краш и успокоенный снова вернулся на свое прежнее место.
Остаток ночи прошел спокойно.
Когда бледно-сероватый свет нового утра только еще начал разливаться по межгорью, все уже были на ногах. Неподалеку от ночной стоянки отыскали небольшое укромное ущелье, неприметное с первого взгляда. Там решено было разбить основной лагерь на время похода к Источнику забвения. Аргнар, Керл, Эйдар и Краш с Ормом уходили в горы. Остающиеся пять воинов должны были охранять лошадей и дожидаться возвращения товарищей.
Прощание было скупым и скорым. Обменявшись крепким рукопожатием с остающимися в ущелье воинами, Аргнар подошел к верному Данго.
Конь смотрел на хозяина с немой грустью и укором. В его больших умных глазах читалась просьба: "Не оставляй меня, возьми с собой!"
- Я вернусь, Данго... - тихо шепнул воин и погладил коня по шее.
Шумно вздохнув, Данго потерся головой о его плечо.
- Странник, не отставай! - окликнул Керл.
Быстро повернувшись и придерживая рукой ножны, Аргнар поспешил за остальными, уже начавшими подъем по склону горы туда, где их ждала неизвестность, наполненная неведомыми опасностями.
Сумрачны и неприветливы Обманные горы. Влажные ветра гуляют по пустынным ущельям, тоскливо завывая в извилистых пещерных лабиринтах. Злобно рыча и грохоча вывороченными камнями, скачут по скалистым уступам бурные потоки, стекающие с оледенелых вершин, и срываются в бездонные пропасти, чтобы, упав с огромной высоты, разбиться в пыль и вновь слиться в беснующиеся реки. Даже птицы не гнездятся на этих диких склонах. Лишь неприхотливые, обросшие густой кучерявой шерстью от рогов до копыт, высокогорные козлы - терги карабкаются по голым скалам в извечном поиске чахлых кустиков травы. Да еще рыжие карлики...
Где-то здесь, среди хаотичного нагромождения базальтовых глыб скрывался вход в пещерный лабиринт, хранящий тайну Источника забвения. Сюда шел со своими спутниками Аргнар в надежде обрести силу, способную противостоять клинку Повелителя тьмы.
- Вот он - Зуб Дракона! - тихо произнес Эйдар, зябко кутаясь в походный плащ. - Здесь наши пути расходятся.
Аргнар молча кивнул и неспеша подъехал к огромному мерину - тяжеловозу, которого держал в поводу хмурый Гилбер. На спине коня в специально сооруженных для этого случая носилках на мягких шкурах покоилось неподвижное тело Ратона, накрытое от холода и дождя шубой, а поверх нее плащом.
Группа всадников стояла на пустынном берегу реки Серебрянки. Правда нынче ее замутненные неспокойные воды не оправдывали своего названия. Нескончаемые затяжные дожди, что беспрерывно шли вот уже больше трех недель, подняли уровень воды в реке гораздо выше обычного. Течение влекло к океану большие сучковатые коряги, вывороченные с корнями старые деревья, целые островки всевозможного мусора и хлама.
Унылый безлюдный край. Именно здесь отряд разделялся.
Одноглазый и еще двое бывших воинов объединенного войска должны были тайно доставить Ратона на хутор Гестама к травнице Ольме. Двигаться предстояло скрытно, избегая больших дорог и населенных пунктов. По просьбе Аргнара и после продолжительной беседы с глазу на глаз с Эйдаром правитель Берта уступил и разрешил тайно вывезти бесчувственное тело главнокомандующего объединенными войсками за пределы Горных баронств.
Война все еще продолжалась. Отброшенные с горных перевалов защитниками Берта, объединенные войска Форвана и Эрденеха, тем не менее, обложили его со всех сторон и не прекращали настойчивых попыток прорвать рубежи неприступных Горных баронств. Поэтому Гилберу и двум его спутникам в случае их поимки грозила смертная казнь, как дезертирам.
Аргнар, Эйдар, могучий Керл и двое следопытов - Краш и Орм в сопровождении еще пяти воинов баронства отправлялись к Обманным горам на поиски пещерного лабиринта, чтобы омыть в водах Источника Забвения меч, призванный противостоять в грядущей битве силам тьмы.
Осторожно приподняв полу плаща, покрывавшего Ратона, Аргнар с болью взглянул на брата. Бледная с желтизной кожа, словно древний пергамент обтягивала окостеневшее лицо раненого, и было совершенно непонятно - жив он или нет. Скрипнув зубами, Аргнар медленно отошел от носилок.
- Пора отправляться...
Слова упали глухо, как безжалостный приговор, сразу разделив расстающихся стеной отчуждения.
Гилбер как-то странно взглянул на Аргнара и, шумно вздохнув, взобрался на свою лошадь. Подняв руку в прощальном жесте, он двинулся на северо-восток в сторону Свободных поселений. За ним потянулись двое его спутников, ведя на поводу мерина с носилками. Вскоре они растворились в сплошной дождливой пелене. Лишь громкое хлюпанье грязи под копытами, оскальзывающихся на каждом шагу лошадей, еще некоторое время доносилось до оставшихся на берегу реки. Но вот и оно постепенно смолкло. Только занудно шелестел унылый дождь, да тревожно шумела Серебрянка.
- Как же мы переправимся на другой берег? - нарушил молчание Керл. - Тут, пожалуй, глубоковато будет, а течение бурное, да и вода холодная... Скорей всего и сами потонем, и лошадей загубим ни за что - ни про что.
- Я знаю, где находится брод, - спокойно заметил Орм. - Здесь недалеко, где-то с пол-лиги будет вверх по течению.
- Тогда чего ж мы ждем?
Все выжидательно уставились на Странника, который неподвижно замер, словно внимательно прислушиваясь к чему-то. Почувствовав на себе взгляды товарищей, он поднял голову и взмахнул рукой.
- Трогай...
Размеренно покачиваясь в седлах, промокшие путники ехали молча, думая каждый о своем.
Орм и Краш старательно пытались вспомнить все, что знали или когда-либо слышали об этих краях, о повадках коварных рыжих карликов и о губительных предательских тропах Обманных гор. Бывалые следопыты - разведчики, они на собственном опыте знали, что лучше переоценить противника, чем недооценить.
Керл с огромным нетерпением ждал предстоящих схваток, а еще втайне надеялся повидать каких-нибудь сказочных чудес. Ведь он никогда прежде в своей жизни не бывал за пределами Джунхаргских гор, и все вокруг было ему внове.
Пятеро воинов, сопровождающие смельчаков, думали о своих семьях и друзьях, оставленных в осажденном Берте. Там сейчас приходилось туго. Тяжелые мысли и недобрые предчувствия неотступно терзали их души.
Аргнар размышлял о том, что незаметно для самого себя уже сделал тот самый выбор, о котором говорили старцы Затененной дубравы, и теперь уже ничего не мог изменить. Он чувствовал всем сердцем, что отныне несет ответственность не только за самого себя, но и за судьбы многих людей Вальгарда, которые возможно даже и не подозревают о его существовании. Ратон, Ольма, Гестам, старый барон Гофер, Одноглазый и многие другие, коим несть числа, стояли за его спиной незримым легионом, и этот безмерный груз ответственности давил на плечи.
О чем думал Эйдар, не знал никто. Душа друида загадочна и таинственна, а помыслы его ведомы лишь Всевышнему и ему самому. Но седые кустистые брови угрюмо сошлись над его переносицей, а глубокие жесткие морщины еще глубже врезались в кожу лба, уподобив ее коре древесных великанов - дубов из заповедной рощи.
Всадники ехали по пологому голому склону, начисто лишенному всякой растительности. Мутная вода раздраженно шумела и пенилась, слизывая жадными языками волн мелкие камешки с кромки берега.
Течение реки плавно заворачивало к востоку за небольшой мыс и немного сужалось.
- Здесь... - внезапно воскликнул Орм, спускаясь к воде по осклизлому склону
Спрыгнув на землю и взяв коня под уздцы, следопыт без лишних слов вошел в реку и осторожно двинулся вперед, прощупывая дно. Остальные последовали его примеру. По грудь в воде они медленно пересекли мутное течение, уклоняясь от проплывающих мимо коряг, и выбрались на противоположный берег. Вода стекала с них ручьями, было очень холодно.
- Ну вот, теперь-то уж точно мокрый с головы до пят... - недовольно пробурчал Керл. - Неплохо было бы малость согреться, а то, честно признаться, у меня уже зуб на зуб не попадает, да еще и этот проклятый дождь никак не угомонится...
- Эх, костерок бы сейчас соорудить не помешало, да еще и хлебнуть чего покрепче... - мечтательно протянул один из воинов сопровождения.
- Может, тебе еще и бабу подать?! - съехидничал его сосед.
От грубоватой казарменной шутки все неожиданно рассмеялись, и как-то сразу спала нервная напряженность. Лица людей будто просветлели, глаза оживились.
- Пройдемся пешком - согреемся на ходу. - решил Аргнар. - Заодно пусть и лошади немного отдохнут.
Двигаться быстрым шагом по раскисшей бугристой земле было трудно. Ноги непослушно разъезжались в грязи. От постоянного напряжения начали болеть мышцы. Зато вскорости все и впрямь согрелись. Над плечами путников от мокрых плащей подымался пар, смешиваясь со шлейфом моросящего дождя.
Спустя некоторое время Аргнар подал знак, и отряд, вскочив в седла, пустил коней галопом - только комья глинистой почвы полетели в разные стороны из-под копыт. Силуэты всадников походили на серых призраков, безмолвно скачущих сквозь унылую мглу безвременья. Топот увязал в занудном шелесте дождя и постепенно сходил на нет, пропадая в зыбком мареве.
Незаметно и вкрадчиво начали подкрадываться вечерние сумерки. Дождь стих, а затем и вовсе прекратился, словно ему самому надоело унылое однообразие слякоти. И, хотя косматые тучи еще скрывали небо, видимость все же улучшилась.
Впереди неприветливой темной громадой проступили ломанные очертания угрюмых Обманных гор. Медленно надвигались они на скачущих всадников, вздымая к небесам хмурые молчаливые вершины. Но даже эти высокие горы терялись рядом с грозным конусом гигантского Зуба дракона, где-то там, в недоступной вышине вонзающегося белоснежным навершием в небесную твердь.
Древняя легенда гласила, что эта исполинская гора не что иное, как окаменевший зуб самого Бога времени, явившегося когда-то в прадавние времена на земли Вальгарда в облике гигантского змея. Так ли оно было на самом деле или иначе, однако гора и в самом деле поражала воображение, по своей форме поразительно напоминая громадный заостренный зуб.
Отряд цепочкой въехал в глухое затаившееся межгорье, заполненное чернильной мглой. Лошади пофыркивали и тревожно прядали ушами, косясь испуганными глазами по сторонам. Как-то необыкновенно тихо и пустынно было в этом неприветливом месте. Казалось, что со всех сторон, из-за каждого выступа за путниками следят невидимые соглядатаи, дожидаясь подходящего момента, чтобы неожиданно напасть из засады.
С тихим шелестом вышел из ножен меч и тускло блеснул в бледном свете выглянувшей в разрыве туч сиротливой луны. Положив его перед собой поперек седла, Аргнар быстро осмотрелся, пытаясь различить хоть малейшее движение в предательской темноте. Но вроде бы все было спокойно. Призрачный свет луны высветлил голые склоны межгорья, еще резче очертив пугающе - бездонные провалы пещер и расщелин, заполненных непроницаемой тьмой.
- Да... весьма неприветливое местечко... - тихо пробормотал Керл, судорожно сжимая рукоять своей излюбленной секиры и вертя головой во все стороны. - Прямо оторопь берет. Уж не угодили ли мы ненароком в западню?!
- Сейчас здесь никого, кроме нас, нет, - подал голос, молчавший до сих пор друид. - Хотя это проклятое место и в самом деле пропитано ядом злобы и коварства. Уже несколько веков дух смерти витает над этой мертвой землей, следя за неупокоенными душами воинов, павших в давней битве...
- О чем ты говоришь, Эйдар? - спросил Аргнар.
Старец сошел с коня и, низко склонившись к земле, неторопливо провел над ней раскрытой ладонью. Под его густыми бровями сурово сверкнули глаза. Эйдар как-то тяжело выпрямился, словно подымая неимоверно тяжкий груз.
- Это очень древняя и поучительная история... - ответил он. - Еще во времена правления Элабора Светлоликого два племени степных кочевников объединились для того, чтобы раз и навсегда покончить с рыжими карликами, постоянно совершавшими уничтожительные набеги на их земли. Вожди собрали всех своих воинов и общими силами двинулись на врагов. Когда объединенные войска вошли в это межгорье, их встретил самый настоящий ураганный ливень отравленных стрел.
Оказывается один из вождей, решил завладеть землями своего соседа. Поэтому он заключил тайный союз с рыжими карликами и заранее предупредил их о готовящемся наступлении. И вот, гибнущие от стрел карликов, воины первого вождя начали отступать. Но не тут-то было. Вождь - предатель со своими воинами полностью перекрыл выход из межгорья и нанес подлый сокрушительный удар в спину ничего не подозревающего союзника.
Очень быстро отряд первого вождя был полностью истреблен до последнего человека. Но подлый предатель недолго ликовал. Он не учел коварства рыжих карликов. Пока люди безжалостно истребляли друг друга, карлики незаметно окружили их со всех сторон, и, когда оставшиеся в живых воины первого вождя уже торжествовали победу, на них нежданно-негаданно обрушились тучи отравленных стрел. В живых не осталось никого... Такова история двойного предательства, совершенного в древности.
Друид умолк. В наступившей за его словами тишине слышно было лишь шумное дыхание лошадей.
- Да-а... - задумчиво протянул Орм. - Назидательная история...
- Однако пора бы и о ночлеге подумать, - вмешался один из воинов сопровождения. - Дело к полуночи движется, может быть, разобьем временный лагерь прямо на этом месте, тем более, если друид уверен в том, что поблизости нет никаких врагов?
- Сейчас нет, - поправил его Эйдар. - Но даже мне не ведомо, что может случиться через несколько часов.
Аргнар задумчиво потер подбородок, а затем решил:
- Остановимся здесь до утра, а там уже при дневном свете внимательно осмотримся, разберемся, что к чему и тогда уже решим, как нам дальше быть. Огня разводить не стоит. Двое воинов в дозор, остальным пока отдыхать.
- И на том спасибо... - буркнул Керл.
Он спрыгнул на землю, размял затекшие от долгой езды ноги, а затем, расстелив на одном из камней грубоватую холстину, сноровисто разложил нехитрый ужин. Устроившись у импровизированного стола, путники пустили по кругу пузатую флягу с терпким красным вином, и через некоторое время их настроение немного улучшилось. Однако долгих разговоров не было. Все настолько вымотались в дороге, что сразу же после того, как наскоро подкрепились, завернулись в походные плащи и вскоре уже крепко спали.
Краш и еще один из воинов несли первую стражу, расположившись на противоположных сторонах временного лагеря.
Ночь была очень тихая, даже чересчур - это невольно настораживало. Казалось, что сам воздух в этом месте насыщен какой-то неясной угрозой. Следопыт напряженно вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь, до тех пор, пока ему не начали мерещиться какие-то неясные тени, причудливо изменяющие свои зыбкие формы. Тогда он прикрыл уставшие глаза ладонью, давая им немного отдохнуть, и полностью положился на свой слух.
Именно в этот момент над большой грудой беспорядочно наваленных камней, перед входом в одну из пещер возникла приземистая сгорбленная фигура, закутанная в темно-серый плащ под цвет камней. Неизвестный внимательно и цепко оглядел спящий лагерь, запоминая все в мельчайших подробностях, недобро сверкнул глубоко посаженными глазками, а затем, сделав несколько бесшумных шагов, как тень, растворился в черном провале глубокой пещеры. Но, по-видимому, он все же где-то неосторожно оступился, - раздался глухой щелчок камешка.
Краш тотчас беззвучно вскочил со своего места и с обнаженным клинком в руке осторожно подкрался к тому месту, откуда донесся подозрительный звук. Обойдя груду камней слева, следопыт очутился перед входом в большую пещеру и замер, настороженно вслушиваясь. Из мрачной темноты доносилось едва слышное журчание и плеск воды. Очевидно где-то далеко в глубине пещеры протекал какой-то подземный ручей. Может быть, подмытый его течением, со стены сорвался небольшой камешек... Так решил Краш и успокоенный снова вернулся на свое прежнее место.
Остаток ночи прошел спокойно.
Когда бледно-сероватый свет нового утра только еще начал разливаться по межгорью, все уже были на ногах. Неподалеку от ночной стоянки отыскали небольшое укромное ущелье, неприметное с первого взгляда. Там решено было разбить основной лагерь на время похода к Источнику забвения. Аргнар, Керл, Эйдар и Краш с Ормом уходили в горы. Остающиеся пять воинов должны были охранять лошадей и дожидаться возвращения товарищей.
Прощание было скупым и скорым. Обменявшись крепким рукопожатием с остающимися в ущелье воинами, Аргнар подошел к верному Данго.
Конь смотрел на хозяина с немой грустью и укором. В его больших умных глазах читалась просьба: "Не оставляй меня, возьми с собой!"
- Я вернусь, Данго... - тихо шепнул воин и погладил коня по шее.
Шумно вздохнув, Данго потерся головой о его плечо.
- Странник, не отставай! - окликнул Керл.
Быстро повернувшись и придерживая рукой ножны, Аргнар поспешил за остальными, уже начавшими подъем по склону горы туда, где их ждала неизвестность, наполненная неведомыми опасностями.
Сумрачны и неприветливы Обманные горы. Влажные ветра гуляют по пустынным ущельям, тоскливо завывая в извилистых пещерных лабиринтах. Злобно рыча и грохоча вывороченными камнями, скачут по скалистым уступам бурные потоки, стекающие с оледенелых вершин, и срываются в бездонные пропасти, чтобы, упав с огромной высоты, разбиться в пыль и вновь слиться в беснующиеся реки. Даже птицы не гнездятся на этих диких склонах. Лишь неприхотливые, обросшие густой кучерявой шерстью от рогов до копыт, высокогорные козлы - терги карабкаются по голым скалам в извечном поиске чахлых кустиков травы. Да еще рыжие карлики...
Где-то здесь, среди хаотичного нагромождения базальтовых глыб скрывался вход в пещерный лабиринт, хранящий тайну Источника забвения. Сюда шел со своими спутниками Аргнар в надежде обрести силу, способную противостоять клинку Повелителя тьмы.
Рассказчик:
» Глава 10. Источник. Часть 1
Краш вынырнул из холодной туманной дымки совершенно беззвучно, словно серый призрак. Аргнар только восхищенно качнул головой. Как он ни прислушивался, пытаясь уловить хоть малейший шорох, но до момента появления следопыта не было ни единого звука.
Прижав палец к губам, Краш другой рукой указал на дальний выступ скалы, за который заворачивала узкая горная тропа, и растопырил пятерню. После этого он выразительно посмотрел вверх. Там на высоте человеческого роста начинался небольшой, в ладонь шириной, каменный карниз, ведущий наверх к темному провалу пещеры.
Орм тотчас без слов понял товарища. Он оперся на стену и согнул спину, подставляя ее Крашу. Тот быстро взобрался на нее, уцепился за карниз и, ловко подтянувшись, выметнул свое сильное тело на выступ. Керл и Аргнар подсадили Эйдара и следом за ним сами взобрались на узкий выступ. Прижимаясь спинами к неровной поверхности скалы, путники мелкими шажками двинулись ко входу в пещеру.
Краш приостановился на мгновение, вынул из небольшой кожаной сумочки, притороченной к поясу, пригоршню какого-то сероватого порошка и, широко размахнувшись, швырнул его вниз на тропу. Легкое дуновение ветерка растянуло порошок шлейфом, разнося его на большое расстояние. Мелкая пыльца быстро улеглась на камни, расщелины и тропу, по которой отряд перед этим пробирался, и слилась с поверхностью земли.
Аргнар поймал взгляд следопыта и вопросительно поднял брови. В ответ Краш быстро показал на сумочку, затем на свой нос и отрицательно покачал головой. Аргнар сообразил, что порошок - это специальное зелье для того, чтобы карлики не учуяли по запаху присутствие чужаков в своих владениях.
Карниз круто уходил вверх и заканчивался у входа в пещеру. Оттуда веяло затхлой сырой прохладой. Темный зев пещеры походил на огромную разверстую пасть.
Снизу послышались скрипучие голоса, которые постепенно приближались к тому месту, откуда отряд поднялся на карниз.
Нырнув в темноту, все притаились за несколькими валунами, лежащими прямо у входа. Аргнар и Краш осторожно наблюдали за тропой, оставаясь в тени.
Голоса стали громче, и из-за поворота появился отряд рыжих карликов. Раздраженно о чем-то споря, они торопливо ковыляли по тропе, явно направляясь вниз - в сторону межгорья.
Ростом карлики не вышли, были они по грудь взрослому человеку. Зато шириной плеч могли потягаться с могучими латниками Кержей. Искривленные короткие ноги карлов, обутые в грубые сапоги, подбитые железом, двигались на удивление ловко. Привычные к обманным горным тропам, рыжие бестии сноровисто шагали над самым краем пропасти, словно и не замечая ее. Одежда карликов состояла из грубо обработанных шкур тергов, в которых были прорезаны дыры для рук и ног. Головной убор им заменяла густая всклокоченная шевелюра.
Все вооружение обитателей Обманных гор - это короткие широкие мечи, окованные железом дубинки и луки. Вот именно луки и представляли основную угрозу. Дело в том, что карлики, наделенные недюжинной силой, делали их из рогов все тех же тергов. Два рога складывались основанием друг к другу и в этом месте оковывались стальными пластинами. Тетива была сплетена из высушенных и просмоленных жил. Такой лук был почти вровень с карликами и обладал большой убойной силой. Не каждый человек мог натянуть этот лук, но карлы справлялись с ним играючи. Да и стрелками они были отменными - за полсотни шагов били тергов в глаз.
Предводитель карликов с буйной огненно-рыжей шевелюрой на голове злобно покрикивал на подчиненных, норовя дать пинка отстающим. Неожиданно он приостановился и принюхался. Ушедшие вперед карлики не обратили на это внимания и продолжали трусить вниз по тропе. Их вожак с сомнением повертел головой по сторонам, подозрительно покосился на темнеющий вверху провал пещеры, а затем, что-то недовольно буркнув, заковылял вдогонку за остальными. Вскоре топот и неприятные голоса затихли.
Только после этого притаившиеся у входа в пещеру смогли перевести дух и немного расслабиться.
- Уф - ф... Кажется, не заметили... - облегченно пробормотал Керл. - А я уж было подумал, что сейчас нас обнаружат.
- Пока не обнаружили, но дальше по тропе двигаться нельзя, - ответил Орм. - Эти проклятые карлы по тропе будут сновать туда - сюда, и чем дальше, тем чаще. Видать, это у них одна из главных дорог.
- А как же мы дальше-то пойдем? - изумился Керл. - Карниз закончился, а летать я не умею!
- Пойдем вглубь пещеры, - вмешался в разговор друид.
- Ты знаешь, куда она ведет? - быстро спросил Аргнар.
- Нет, это мне не ведомо, но все пещеры Обманных гор должны быть связаны между собой и соединяться с пещерным лабиринтом...
Краш задумчиво чертил на песчаном полу какие-то линии, время от времени бросая взгляд на противоположный склон ущелья. Орм подсел к товарищу и начал вносить в его рисунок свои поправки.
Когда следопыты закончили чертить загадочную схему, Краш отряхнул руки и начал объяснять остальным.
- Мы вошли в ущелье с юго-востока и двигались по тропе, постепенно сворачивая на северо-запад. Сейчас мы должны находиться примерно здесь...
Следопыт ткнул пальцем в то место на схеме, где глубокое ущелье разделяло хребет Обманных гор неподалеку от Зуба Дракона.
- Судя по началу, пещера тянется в северном направлении. Где-то там должен находиться и пещерный лабиринт. Если мы спустимся на тропу, то обязательно столкнемся с какой-нибудь шайкой карликов. А если пойдем по пещере, то, может быть, доберемся незамеченными до Источника забвения.
- Оно-то так, - промолвил тихо Керл. - Только ведь никто из нас этого наверняка не знает. Не забывайте, что там внутри кромешная тьма, а факелов у нас нет - только один фонарь, которого на долго не хватит. К тому же еще неизвестно, вдруг эта пещера заведет нас в тупик, а обратной дороги мы не найдем...
- Мы будем оставлять на стенах метки, и по ним всегда сможем вернуться к выходу!
- А со светом я вам подсоблю, - добавил Эйдар.
Он поднял перед собой жезл и что-то негромко произнес. Тотчас навершие жезла осветилось неярким зеленоватым сиянием, которое разогнало мрак на несколько шагов вглубь пещеры.
- Ну и ну... - восхищенно произнес Орм. - Да с таким светильником можно весь пещерный лабиринт исследовать!
- Ну, надолго его не хватит, - возразил друид. - Даже такое небольшое свечение требует от меня некоторых усилий. Так что время от времени нам все же придется двигаться в темноте, чтобы я мог восстановить свои силы.
Эйдар перевел взгляд на Аргнара, внимательно слушавшего разговор и спросил:
- А ты, Странник, сам-то, что думаешь по этому поводу?
- Мне кажется, что выбор у нас не особо богатый, - вздохнул Аргнар. - Придется рискнуть и идти наудачу по пещере. В крайнем случае, вернуться мы сможем... А насчет того, что она заведет нас в тупик, я думаю, вы ошибаетесь. Чувствуете легкий ветерок, который веет из глубины пещеры? Это говорит о том, что есть второй выход. Возможно, он является тем самым входом в пещерный лабиринт, который нам нужен.
- Верно, - согласился Краш. - Тогда и рассиживаться особо нечего, тем более что времени у нас не густо!
Наскоро перекусив и тщательно уничтожив свидетельства своего присутствия, отряд отправился вглубь пещеры. Замыкал цепочку Орм. Примотанным к стреле пучком жесткой травы, он заметал следы, и оставлял на стене справа малозаметные пометки, чтобы в случае нужды по ним можно было вернуться обратно.
Заметив, что Керл достает фонарь, друид остановил его:
- Погоди, сейчас я могу освещать путь. Фонарь лучше приберечь на крайний случай. Сдается мне, на берегу Источника забвения он особенно понадобится...
- Что ты имеешь в виду? - спросил Аргнар, почувствовав, что при этих словах голос Эйдара слегка дрогнул.
- Наверняка нам не удастся избежать встречи с Хранителем источника, и тогда мне могут понадобиться все силы...
- Да кто он такой, этот хранитель?! - в сердцах воскликнул Керл. - Ну подумаешь, был когда-то друидом... Он, наверное, уже все свои силы растратил, а, может, его и в живых-то давным-давно нет?!
- Если бы это было так... - вздохнул друид.
Он не стал никому объяснять, что возможная встреча с Хранителем страшит его, потому что магическая сила и нерастраченная мощь этого переродившегося в чудовище бывшего друида была неизмеримо велика. Никто не знает границ его могущества. Лишь боги властны над ним, да еще оставалась надежда на меч Шер. Но... тут уже многое зависело от его владельца.
Эйдар ощущал под сердцем какую-то неосознанную тяжесть. В этот момент ему больше всего на свете хотелось бы находиться в Затененной дубраве, среди спокойного величия древних и сильных деревьев. Заповедный лес всегда притягивал друидов - здесь, как нигде в другом месте, каждое растение дышало свободой и светлой добротой. Чистые помыслы и стремления рождались под сенью вековечных дубов. Здесь не было места злу и жестокости.
По мере того, как отряд удалялся от входа в пещеру, становилось все темнее и темнее. Наконец завернув за поворот, путники очутились в кромешной тьме. Теперь только бледное сияние друидова жезла освещало их путь в неведомое.
Разговор умолк, словно придавленный колоссальной тяжестью нависающих над головами сводов. Под ногами тихо поскрипывал песок, да шуршала трава, заметая следы. Откуда-то из глубины пещеры постепенно начал доноситься какой-то странный звук, напоминающий невнятное бормотание.
- Что это может быть? - поинтересовался Керл.
- Похоже на подземную реку... - отозвался Орм. - Скоро увидим...
Они двигались вперед еще около получаса, и все это время сила звука неуклонно возрастала, превращаясь в тяжелый низкий рокот.
Наконец за очередным поворотом стены пещеры внезапно раздались в стороны, свод стремительно поднялся ввысь, исчезая где-то в черном безграничном мраке. В необъятном мрачном подземелье было сыро и прохладно, на лицах оседали мелкие капли влаги. А в двух шагах впереди пол резко обрывался, и там внизу, рыча и фыркая, несла свои могучие воды мощная подземная река.
Аргнар и Эйдар остановились на самом краю. Остальные столпились позади них, заглядывая через плечи товарищей в русло реки. Зеленоватые сполохи от сияющего жезла отражались на угольно-черной поверхности воды мертвенными маслянистыми бликами. Противоположного берега не было видно - он тонул в непроглядном мраке. Вправо и влево тоже ничего невозможно было разглядеть.
- Вот тебе и на... - выдохнул Краш. - Пришли... Дальше-то куда?
- Сейчас посмотрим, - произнес друид.
Он поднял над головой жезл и что-то певуче произнес. Тотчас полыхнуло ослепительно-яркое сияние, разгоняя на короткое время тьму. Глазам путников предстало грандиозное зрелище. Казалось, что пещера, в которой протекала река, высверлена в толще гор каким-то гипотетическим великаном - она была идеально круглой и ровной. Вдоль стен тянулись широкие карнизы, между которыми медленно и тягуче струилось течение реки. Вода тяжело вздувалась буграми и плавно опадала, словно там, под ее поверхностью лениво ворочалось какое-то исполинское тело. Под сводом пещеры стоял несмолкаемый рокочущий гул.
Сияние потухло, и тотчас мрак еще плотнее сомкнул свои крылья над пришельцами. После яркого света ничего не было видно уже в двух шагах. Жезл померк и теперь едва-едва мерцал.
- Теперь и вовсе ничего не видать, - недовольно пробормотал Керл. - Как в такой темноте двигаться? Я не то, чтобы дороги - даже ног своих не вижу! Куда дальше-то?
- Если идти вдоль берега, то куда-нибудь мы все же придем. - глубокомысленно изрек Краш.
- Вопрос только в том, куда? - проворчал Керл.
- Я думаю, что нужно идти за течением, - вмешался Аргнар. - Эта река должна впадать в какое-нибудь подземное озеро.
- С чего это ты решил?
- Течение уходит вглубь горного массива. Значит, где-то там должен быть водоем, куда впадает река. Ведь на поверхности мы такой большой реки не видели, а вся эта вода должна куда-то деваться.
- И я так думаю, - поддержал его друид.
- Тогда и спорить нечего, - подвел итог Краш. - Пошли...
Он свернул налево и первым двинулся по широкому карнизу, стараясь держаться поближе к стене. Следом за ним шел Аргнар, держа руку на рукояти меча. Что-то слегка настораживало его, хотя он и сам не мог понять, что именно. Эйдар шагал в середине отряда, а Керл и Орм замыкали шествие.
Шли неспеша, чтобы не провалиться в глубокие расщелины, время от времени попадавшиеся на пути. Жезл светился еле-еле, так, чтобы было видно пол под ногами. Дальше все тонуло во мраке, откуда неслось несмолкаемое грозное ворчание потока.
В томительно однообразном движении прошло несколько часов. За это время путники миновали три боковых ответвления, которые уходили куда-то в недра гор. Оттуда несло затхлостью и плесенью, а из одного тоннеля шла удушающая волна смрада.
Все невольно остановились, настороженно вслушиваясь и вглядываясь во тьму прохода.
- Неприятное местечко, - подал голос Краш. - Такое ощущение, что здесь находится всемирная помойка!
- А мне это напоминает вход в логово какого-то неведомого зверя, - медленно произнес Аргнар. - Вполне возможно, что здесь обитает какое-нибудь подземное чудище.
- Этого нам только и не хватало!
Керл взялся за секиру и принял оборонительную стойку. Все попятились, хватаясь за оружие.
- Успокойтесь, - поднял руку Эйдар. - Сейчас тут никого поблизости нет. Однако я чувствую, что мы приближаемся к месту, где наверняка много обитателей пещер.
- И кто же это?
- Скорее всего, рыжие карлики. Я чувствую их злобные мысли.
- Как это тебе удается? - удивился Орм.
Друид невесело усмехнулся и с горечью произнес:
- Это дар и одновременно расплата за те силы и способности, что дарованы нам свыше. Порой мы, друиды, завидуем обычным людям, не ощущающим гнетущего воздействия чужих мыслей.
- Значит, ты можешь читать наши мысли? - изумился Аргнар.
- Нет. Об этом можете не беспокоиться, - мыслей я не читаю. Но вот настроение - чувствую, и чужие эмоции переживаю, как свои собственные. Порой это очень тяжело, поверьте мне!
- Да уж, наверное...
Аргнар сочувственно посмотрел на старика и подумал о том, что, наверное, никогда не захотел бы принять на себя такой груз.
Оставив рядом со входом на стене отметину, отправились дальше.
Так прошло еще несколько часов. Наконец карниз начал расширяться, и впереди забрезжил слабый свет. Чем ближе подходили путники к его источнику, тем больше рассеивался мрак. Вскоре Эйдар погасил свой жезл, так как и без него стало хорошо видно.
Отряд замер у входа в огромный зал. Дальние стены его исчезали в полумраке. Сверху из большой расщелины широким столбом лился сероватый сумеречный свет. Он был не ярким, но после тьмы подземелий путники щурились, словно от солнечного света. В боковых стенах поблизости темнели многочисленные входы в тоннели. Весь пол зала покрывали длинные изломанные трещины. Русло реки отклонялось вправо и, прижимаясь к противоположной стене, устремлялось в дальний угол, где исчезало в следующем тоннеле с таким грохотом, словно поток воды обрушивался в пропасть. Скорей всего так оно и было.
Почти посреди зала возвышался черный, как сажа, каменный столб высотой в три человеческих роста, испещренный какими-то рисунками.
С опаской озираясь по сторонам, люди осторожно приблизились к нему и замерли, потрясенные увиденным. Линии рисунка, казалось, выплавлены в камне. Они были настолько точны и соразмерны, что вызывали благоговейный трепет. Это не могло быть творением человеческих рук, потому как являло собой само совершенство.
На столбе была изображена фигура обнаженной женщины, замершей в незаконченном движении. Казалось, вот сейчас она шагнет вперед и окажется совсем рядом. Красота этой женщины была настолько совершенной, что казалась неземной. Вокруг ее ног широкими свободными кольцами расположился гигантский змей. Он, как и женщина, глядел из-под полуприкрытых век на путников.
Аргнар сделал шаг вправо - взгляд женщины и змея последовал за ним. Он отклонился в другую сторону - и снова все повторилось. Взгляд преследовал его повсюду, куда бы он ни отходил. Словно зачарованный, Аргнар вновь приблизился к столбу и, как во сне, медленно протянул руку к изображению.
Он услышал, как потрясенно ахнули его спутники. Вокруг ладони полыхнуло золотистое сияние, и Аргнар ощутил, как в него начала вливаться сила. Она полнила его, пьянила, вызывая легкое головокружение.
Внезапно Аргнар увидел какие-то смутные движущиеся картины. Постепенно они становились все более отчетливыми, прояснялись. Перед глазами поплыли сплошной чередой видения. Вот посреди реки из-под воды, вспучивая ее поверхность, вздымается огромное неведомое чудовище со щупальцами и клешнями. Аргнар стоит на плоту с мечом в руке. Рядом с ним зверь, похожий на большую черную кошку, какая-то девушка и старик, чуть в стороне - могучий широкоплечий мужчина поднял над головой в широком замахе большой топор. Видение сменяется. Змееголовый монстр с мечом в руках нападает на Аргнара, и в этот момент разверзается земля под ногами и оттуда подымается огромный змей с очеловеченным взором. Снова смена видения. Он шагает по пыльной дороге, тянущейся к горизонту. Рядом, слегка пригнув голову, идет крупный волк пепельной масти. Навстречу из-за горизонта вздымаются лиловые молнии, заслоняя собой половину неба.
Видения хлынули, словно лавина, заполняя сознание. Испугавшись этого непонятного ощущения, Аргнар отдернул руку и едва не лишился чувств. Перед глазами поплыли радужные пятна, в висках появилась ноющая боль. Воин покачнулся, но в этот момент его подхватил подоспевший на помощь Эйдар. Остальные с тревогой окружили Аргнара, пытаясь выяснить, что с ним произошло.
Прижав палец к губам, Краш другой рукой указал на дальний выступ скалы, за который заворачивала узкая горная тропа, и растопырил пятерню. После этого он выразительно посмотрел вверх. Там на высоте человеческого роста начинался небольшой, в ладонь шириной, каменный карниз, ведущий наверх к темному провалу пещеры.
Орм тотчас без слов понял товарища. Он оперся на стену и согнул спину, подставляя ее Крашу. Тот быстро взобрался на нее, уцепился за карниз и, ловко подтянувшись, выметнул свое сильное тело на выступ. Керл и Аргнар подсадили Эйдара и следом за ним сами взобрались на узкий выступ. Прижимаясь спинами к неровной поверхности скалы, путники мелкими шажками двинулись ко входу в пещеру.
Краш приостановился на мгновение, вынул из небольшой кожаной сумочки, притороченной к поясу, пригоршню какого-то сероватого порошка и, широко размахнувшись, швырнул его вниз на тропу. Легкое дуновение ветерка растянуло порошок шлейфом, разнося его на большое расстояние. Мелкая пыльца быстро улеглась на камни, расщелины и тропу, по которой отряд перед этим пробирался, и слилась с поверхностью земли.
Аргнар поймал взгляд следопыта и вопросительно поднял брови. В ответ Краш быстро показал на сумочку, затем на свой нос и отрицательно покачал головой. Аргнар сообразил, что порошок - это специальное зелье для того, чтобы карлики не учуяли по запаху присутствие чужаков в своих владениях.
Карниз круто уходил вверх и заканчивался у входа в пещеру. Оттуда веяло затхлой сырой прохладой. Темный зев пещеры походил на огромную разверстую пасть.
Снизу послышались скрипучие голоса, которые постепенно приближались к тому месту, откуда отряд поднялся на карниз.
Нырнув в темноту, все притаились за несколькими валунами, лежащими прямо у входа. Аргнар и Краш осторожно наблюдали за тропой, оставаясь в тени.
Голоса стали громче, и из-за поворота появился отряд рыжих карликов. Раздраженно о чем-то споря, они торопливо ковыляли по тропе, явно направляясь вниз - в сторону межгорья.
Ростом карлики не вышли, были они по грудь взрослому человеку. Зато шириной плеч могли потягаться с могучими латниками Кержей. Искривленные короткие ноги карлов, обутые в грубые сапоги, подбитые железом, двигались на удивление ловко. Привычные к обманным горным тропам, рыжие бестии сноровисто шагали над самым краем пропасти, словно и не замечая ее. Одежда карликов состояла из грубо обработанных шкур тергов, в которых были прорезаны дыры для рук и ног. Головной убор им заменяла густая всклокоченная шевелюра.
Все вооружение обитателей Обманных гор - это короткие широкие мечи, окованные железом дубинки и луки. Вот именно луки и представляли основную угрозу. Дело в том, что карлики, наделенные недюжинной силой, делали их из рогов все тех же тергов. Два рога складывались основанием друг к другу и в этом месте оковывались стальными пластинами. Тетива была сплетена из высушенных и просмоленных жил. Такой лук был почти вровень с карликами и обладал большой убойной силой. Не каждый человек мог натянуть этот лук, но карлы справлялись с ним играючи. Да и стрелками они были отменными - за полсотни шагов били тергов в глаз.
Предводитель карликов с буйной огненно-рыжей шевелюрой на голове злобно покрикивал на подчиненных, норовя дать пинка отстающим. Неожиданно он приостановился и принюхался. Ушедшие вперед карлики не обратили на это внимания и продолжали трусить вниз по тропе. Их вожак с сомнением повертел головой по сторонам, подозрительно покосился на темнеющий вверху провал пещеры, а затем, что-то недовольно буркнув, заковылял вдогонку за остальными. Вскоре топот и неприятные голоса затихли.
Только после этого притаившиеся у входа в пещеру смогли перевести дух и немного расслабиться.
- Уф - ф... Кажется, не заметили... - облегченно пробормотал Керл. - А я уж было подумал, что сейчас нас обнаружат.
- Пока не обнаружили, но дальше по тропе двигаться нельзя, - ответил Орм. - Эти проклятые карлы по тропе будут сновать туда - сюда, и чем дальше, тем чаще. Видать, это у них одна из главных дорог.
- А как же мы дальше-то пойдем? - изумился Керл. - Карниз закончился, а летать я не умею!
- Пойдем вглубь пещеры, - вмешался в разговор друид.
- Ты знаешь, куда она ведет? - быстро спросил Аргнар.
- Нет, это мне не ведомо, но все пещеры Обманных гор должны быть связаны между собой и соединяться с пещерным лабиринтом...
Краш задумчиво чертил на песчаном полу какие-то линии, время от времени бросая взгляд на противоположный склон ущелья. Орм подсел к товарищу и начал вносить в его рисунок свои поправки.
Когда следопыты закончили чертить загадочную схему, Краш отряхнул руки и начал объяснять остальным.
- Мы вошли в ущелье с юго-востока и двигались по тропе, постепенно сворачивая на северо-запад. Сейчас мы должны находиться примерно здесь...
Следопыт ткнул пальцем в то место на схеме, где глубокое ущелье разделяло хребет Обманных гор неподалеку от Зуба Дракона.
- Судя по началу, пещера тянется в северном направлении. Где-то там должен находиться и пещерный лабиринт. Если мы спустимся на тропу, то обязательно столкнемся с какой-нибудь шайкой карликов. А если пойдем по пещере, то, может быть, доберемся незамеченными до Источника забвения.
- Оно-то так, - промолвил тихо Керл. - Только ведь никто из нас этого наверняка не знает. Не забывайте, что там внутри кромешная тьма, а факелов у нас нет - только один фонарь, которого на долго не хватит. К тому же еще неизвестно, вдруг эта пещера заведет нас в тупик, а обратной дороги мы не найдем...
- Мы будем оставлять на стенах метки, и по ним всегда сможем вернуться к выходу!
- А со светом я вам подсоблю, - добавил Эйдар.
Он поднял перед собой жезл и что-то негромко произнес. Тотчас навершие жезла осветилось неярким зеленоватым сиянием, которое разогнало мрак на несколько шагов вглубь пещеры.
- Ну и ну... - восхищенно произнес Орм. - Да с таким светильником можно весь пещерный лабиринт исследовать!
- Ну, надолго его не хватит, - возразил друид. - Даже такое небольшое свечение требует от меня некоторых усилий. Так что время от времени нам все же придется двигаться в темноте, чтобы я мог восстановить свои силы.
Эйдар перевел взгляд на Аргнара, внимательно слушавшего разговор и спросил:
- А ты, Странник, сам-то, что думаешь по этому поводу?
- Мне кажется, что выбор у нас не особо богатый, - вздохнул Аргнар. - Придется рискнуть и идти наудачу по пещере. В крайнем случае, вернуться мы сможем... А насчет того, что она заведет нас в тупик, я думаю, вы ошибаетесь. Чувствуете легкий ветерок, который веет из глубины пещеры? Это говорит о том, что есть второй выход. Возможно, он является тем самым входом в пещерный лабиринт, который нам нужен.
- Верно, - согласился Краш. - Тогда и рассиживаться особо нечего, тем более что времени у нас не густо!
Наскоро перекусив и тщательно уничтожив свидетельства своего присутствия, отряд отправился вглубь пещеры. Замыкал цепочку Орм. Примотанным к стреле пучком жесткой травы, он заметал следы, и оставлял на стене справа малозаметные пометки, чтобы в случае нужды по ним можно было вернуться обратно.
Заметив, что Керл достает фонарь, друид остановил его:
- Погоди, сейчас я могу освещать путь. Фонарь лучше приберечь на крайний случай. Сдается мне, на берегу Источника забвения он особенно понадобится...
- Что ты имеешь в виду? - спросил Аргнар, почувствовав, что при этих словах голос Эйдара слегка дрогнул.
- Наверняка нам не удастся избежать встречи с Хранителем источника, и тогда мне могут понадобиться все силы...
- Да кто он такой, этот хранитель?! - в сердцах воскликнул Керл. - Ну подумаешь, был когда-то друидом... Он, наверное, уже все свои силы растратил, а, может, его и в живых-то давным-давно нет?!
- Если бы это было так... - вздохнул друид.
Он не стал никому объяснять, что возможная встреча с Хранителем страшит его, потому что магическая сила и нерастраченная мощь этого переродившегося в чудовище бывшего друида была неизмеримо велика. Никто не знает границ его могущества. Лишь боги властны над ним, да еще оставалась надежда на меч Шер. Но... тут уже многое зависело от его владельца.
Эйдар ощущал под сердцем какую-то неосознанную тяжесть. В этот момент ему больше всего на свете хотелось бы находиться в Затененной дубраве, среди спокойного величия древних и сильных деревьев. Заповедный лес всегда притягивал друидов - здесь, как нигде в другом месте, каждое растение дышало свободой и светлой добротой. Чистые помыслы и стремления рождались под сенью вековечных дубов. Здесь не было места злу и жестокости.
По мере того, как отряд удалялся от входа в пещеру, становилось все темнее и темнее. Наконец завернув за поворот, путники очутились в кромешной тьме. Теперь только бледное сияние друидова жезла освещало их путь в неведомое.
Разговор умолк, словно придавленный колоссальной тяжестью нависающих над головами сводов. Под ногами тихо поскрипывал песок, да шуршала трава, заметая следы. Откуда-то из глубины пещеры постепенно начал доноситься какой-то странный звук, напоминающий невнятное бормотание.
- Что это может быть? - поинтересовался Керл.
- Похоже на подземную реку... - отозвался Орм. - Скоро увидим...
Они двигались вперед еще около получаса, и все это время сила звука неуклонно возрастала, превращаясь в тяжелый низкий рокот.
Наконец за очередным поворотом стены пещеры внезапно раздались в стороны, свод стремительно поднялся ввысь, исчезая где-то в черном безграничном мраке. В необъятном мрачном подземелье было сыро и прохладно, на лицах оседали мелкие капли влаги. А в двух шагах впереди пол резко обрывался, и там внизу, рыча и фыркая, несла свои могучие воды мощная подземная река.
Аргнар и Эйдар остановились на самом краю. Остальные столпились позади них, заглядывая через плечи товарищей в русло реки. Зеленоватые сполохи от сияющего жезла отражались на угольно-черной поверхности воды мертвенными маслянистыми бликами. Противоположного берега не было видно - он тонул в непроглядном мраке. Вправо и влево тоже ничего невозможно было разглядеть.
- Вот тебе и на... - выдохнул Краш. - Пришли... Дальше-то куда?
- Сейчас посмотрим, - произнес друид.
Он поднял над головой жезл и что-то певуче произнес. Тотчас полыхнуло ослепительно-яркое сияние, разгоняя на короткое время тьму. Глазам путников предстало грандиозное зрелище. Казалось, что пещера, в которой протекала река, высверлена в толще гор каким-то гипотетическим великаном - она была идеально круглой и ровной. Вдоль стен тянулись широкие карнизы, между которыми медленно и тягуче струилось течение реки. Вода тяжело вздувалась буграми и плавно опадала, словно там, под ее поверхностью лениво ворочалось какое-то исполинское тело. Под сводом пещеры стоял несмолкаемый рокочущий гул.
Сияние потухло, и тотчас мрак еще плотнее сомкнул свои крылья над пришельцами. После яркого света ничего не было видно уже в двух шагах. Жезл померк и теперь едва-едва мерцал.
- Теперь и вовсе ничего не видать, - недовольно пробормотал Керл. - Как в такой темноте двигаться? Я не то, чтобы дороги - даже ног своих не вижу! Куда дальше-то?
- Если идти вдоль берега, то куда-нибудь мы все же придем. - глубокомысленно изрек Краш.
- Вопрос только в том, куда? - проворчал Керл.
- Я думаю, что нужно идти за течением, - вмешался Аргнар. - Эта река должна впадать в какое-нибудь подземное озеро.
- С чего это ты решил?
- Течение уходит вглубь горного массива. Значит, где-то там должен быть водоем, куда впадает река. Ведь на поверхности мы такой большой реки не видели, а вся эта вода должна куда-то деваться.
- И я так думаю, - поддержал его друид.
- Тогда и спорить нечего, - подвел итог Краш. - Пошли...
Он свернул налево и первым двинулся по широкому карнизу, стараясь держаться поближе к стене. Следом за ним шел Аргнар, держа руку на рукояти меча. Что-то слегка настораживало его, хотя он и сам не мог понять, что именно. Эйдар шагал в середине отряда, а Керл и Орм замыкали шествие.
Шли неспеша, чтобы не провалиться в глубокие расщелины, время от времени попадавшиеся на пути. Жезл светился еле-еле, так, чтобы было видно пол под ногами. Дальше все тонуло во мраке, откуда неслось несмолкаемое грозное ворчание потока.
В томительно однообразном движении прошло несколько часов. За это время путники миновали три боковых ответвления, которые уходили куда-то в недра гор. Оттуда несло затхлостью и плесенью, а из одного тоннеля шла удушающая волна смрада.
Все невольно остановились, настороженно вслушиваясь и вглядываясь во тьму прохода.
- Неприятное местечко, - подал голос Краш. - Такое ощущение, что здесь находится всемирная помойка!
- А мне это напоминает вход в логово какого-то неведомого зверя, - медленно произнес Аргнар. - Вполне возможно, что здесь обитает какое-нибудь подземное чудище.
- Этого нам только и не хватало!
Керл взялся за секиру и принял оборонительную стойку. Все попятились, хватаясь за оружие.
- Успокойтесь, - поднял руку Эйдар. - Сейчас тут никого поблизости нет. Однако я чувствую, что мы приближаемся к месту, где наверняка много обитателей пещер.
- И кто же это?
- Скорее всего, рыжие карлики. Я чувствую их злобные мысли.
- Как это тебе удается? - удивился Орм.
Друид невесело усмехнулся и с горечью произнес:
- Это дар и одновременно расплата за те силы и способности, что дарованы нам свыше. Порой мы, друиды, завидуем обычным людям, не ощущающим гнетущего воздействия чужих мыслей.
- Значит, ты можешь читать наши мысли? - изумился Аргнар.
- Нет. Об этом можете не беспокоиться, - мыслей я не читаю. Но вот настроение - чувствую, и чужие эмоции переживаю, как свои собственные. Порой это очень тяжело, поверьте мне!
- Да уж, наверное...
Аргнар сочувственно посмотрел на старика и подумал о том, что, наверное, никогда не захотел бы принять на себя такой груз.
Оставив рядом со входом на стене отметину, отправились дальше.
Так прошло еще несколько часов. Наконец карниз начал расширяться, и впереди забрезжил слабый свет. Чем ближе подходили путники к его источнику, тем больше рассеивался мрак. Вскоре Эйдар погасил свой жезл, так как и без него стало хорошо видно.
Отряд замер у входа в огромный зал. Дальние стены его исчезали в полумраке. Сверху из большой расщелины широким столбом лился сероватый сумеречный свет. Он был не ярким, но после тьмы подземелий путники щурились, словно от солнечного света. В боковых стенах поблизости темнели многочисленные входы в тоннели. Весь пол зала покрывали длинные изломанные трещины. Русло реки отклонялось вправо и, прижимаясь к противоположной стене, устремлялось в дальний угол, где исчезало в следующем тоннеле с таким грохотом, словно поток воды обрушивался в пропасть. Скорей всего так оно и было.
Почти посреди зала возвышался черный, как сажа, каменный столб высотой в три человеческих роста, испещренный какими-то рисунками.
С опаской озираясь по сторонам, люди осторожно приблизились к нему и замерли, потрясенные увиденным. Линии рисунка, казалось, выплавлены в камне. Они были настолько точны и соразмерны, что вызывали благоговейный трепет. Это не могло быть творением человеческих рук, потому как являло собой само совершенство.
На столбе была изображена фигура обнаженной женщины, замершей в незаконченном движении. Казалось, вот сейчас она шагнет вперед и окажется совсем рядом. Красота этой женщины была настолько совершенной, что казалась неземной. Вокруг ее ног широкими свободными кольцами расположился гигантский змей. Он, как и женщина, глядел из-под полуприкрытых век на путников.
Аргнар сделал шаг вправо - взгляд женщины и змея последовал за ним. Он отклонился в другую сторону - и снова все повторилось. Взгляд преследовал его повсюду, куда бы он ни отходил. Словно зачарованный, Аргнар вновь приблизился к столбу и, как во сне, медленно протянул руку к изображению.
Он услышал, как потрясенно ахнули его спутники. Вокруг ладони полыхнуло золотистое сияние, и Аргнар ощутил, как в него начала вливаться сила. Она полнила его, пьянила, вызывая легкое головокружение.
Внезапно Аргнар увидел какие-то смутные движущиеся картины. Постепенно они становились все более отчетливыми, прояснялись. Перед глазами поплыли сплошной чередой видения. Вот посреди реки из-под воды, вспучивая ее поверхность, вздымается огромное неведомое чудовище со щупальцами и клешнями. Аргнар стоит на плоту с мечом в руке. Рядом с ним зверь, похожий на большую черную кошку, какая-то девушка и старик, чуть в стороне - могучий широкоплечий мужчина поднял над головой в широком замахе большой топор. Видение сменяется. Змееголовый монстр с мечом в руках нападает на Аргнара, и в этот момент разверзается земля под ногами и оттуда подымается огромный змей с очеловеченным взором. Снова смена видения. Он шагает по пыльной дороге, тянущейся к горизонту. Рядом, слегка пригнув голову, идет крупный волк пепельной масти. Навстречу из-за горизонта вздымаются лиловые молнии, заслоняя собой половину неба.
Видения хлынули, словно лавина, заполняя сознание. Испугавшись этого непонятного ощущения, Аргнар отдернул руку и едва не лишился чувств. Перед глазами поплыли радужные пятна, в висках появилась ноющая боль. Воин покачнулся, но в этот момент его подхватил подоспевший на помощь Эйдар. Остальные с тревогой окружили Аргнара, пытаясь выяснить, что с ним произошло.
Рассказчик:
» Глава 10. Источник. Часть 2
Постепенно сознание прояснялось, боль куда-то ушла, оставив ноющую тревогу в сердце. Аргнар поднял отяжелевший взор на изображение и лишь теперь понял, что именно так сильно потрясло его. У женщины зрачки глаз были змеиными, а у змея - наоборот - они были человеческими и наполнены мудрой печалью.
- Что это? - хрипло спросил Аргнар. - Что со мной произошло?
- Ты прикоснулся к древнему символу Беспощадного змея... - благоговейным шепотом произнес друид. - Я был настолько потрясен увиденным, что не успел предупредить вас об опасности.
- О чем ты говоришь? - воскликнул Краш.
Эйдар обвел присутствующих каким-то отрешенным взглядом и тихо ответил:
- Я слышал когда-то от своего учителя, что где-то в недрах Обманных гор с древнейших времен хранится загадочный каменный символ, олицетворяющий суть божественного времени, неподвластного человеческому разумению. Лишь избранные могут прикоснуться к нему, всех остальных неминуемо ожидает гибель...
- А как же Странник?! - недоверчиво возразил Керл. - Ведь он остался жив! Может быть, это все сказки?
- Не нам дано судить об этом, - вздохнул друид. – Значит, он избран вышними силами!
- А в чем же суть божественного времени?
- Кто знает?! Тот, кто сможет ответить на этот вопрос, сам станет подобен богам, ибо познает истоки всего сущего...
- Не верю я этому!
Керл решительно шагнул к столбу, намереваясь прикоснуться к нему рукой, но Эйдар задержал его.
- Постой, не спеши расстаться с жизнью! Ты не веришь мне?! Ну что ж, может быть, это убедит тебя...
Произнеся это, друид поднял с пола небольшой камешек и бросил его в сторону священного столба. Еще даже не успев прикоснуться к поверхности изображения, камешек вспыхнул ослепительно ярким сиянием и мгновенно испарился без следа.
- Теперь-то ты веришь?
- Да уж... - Керл только растерянно почесал в затылке.
Аргнар тряхнул головой и обратился к друиду:
- Скажи, Эйдар, я... видел какие-то странные картины... Только не могу понять, что они значат.
- А что ты видел?
- Каких-то людей, с которыми я был вместе, сражения, неведомых чудищ... Но я никогда прежде с ними не встречался и даже не знаю, откуда мне это могло придти в голову...
- Я и не знаю, что тебе ответить по этому поводу. Возможно, священный столб показал тебе картины твоей будущей жизни, а, может быть, предыдущей...
- Но я не помню ничего подобного!
- Кто знает? Быть может, тебе еще предстоит пройти через это, или все это уже было в одной из прошлых твоих жизней... Никто не знает, могущества Времени, и никто не сможет дать ответы на твои вопросы, разве только сам Бог времени, если... он этого захочет...
Наступила тишина. Все стояли молча, с трепетным восхищением взирая на каменный столб.
Неожиданно какой-то новый звук влился в несмолкаемый гул подземной реки. Из глубины нескольких тоннелей послышался постепенно нарастающий шум, среди которого явственно различалось бряцанье металла, какие-то невнятные крики и топот множества ног. По стенам тоннелей заметались кроваво-красные отблески факелов. Они приближались грозно и неумолимо.
- Что там такое? - насторожился Аргнар.
- Рыжие карлы, будь они неладны! - хмуро бросил Краш, подымая меч и готовясь к битве.
- Нужно немедленно уходить отсюда! - воскликнул Эйдар. - Здесь слишком просторно, мы не сможем устоять против их оголтелой своры!
- Куда?
- Попробуем прорваться по течению реки. Там должен быть путь... Во всяком случае, нужно попытаться!
Путники бросились в дальний конец зала. Но не успели они пробежать и половину пути, как из пещер посыпались толпы рыжих карликов. Завидев убегающих людей, они зашлись оглушительными воплями и визгами. Тотчас, развернувшись широким веером, карлики изготовились к стрельбе из луков. Грозно загудели спущенные тетивы, и поток смертоносных стрел полетел вслед беглецам.
Бежавший последним, Орм коротко вскрикнул и замертво рухнул на пол, пронзенный насквозь сразу десятком стрел. Они торчали из него, как иглы из ежа.
Бросив взгляд через плечо, Аргнар внезапно остановился, намереваясь вернуться, но Эйдар схватил его за руку и потащил вперед к темному проходу, куда вливалась река.
- Ты ему уже ничем не поможешь, он мертв... - крикнул на бегу друид. - Если мы не успеем скрыться в пещере, эти карлы всех нас перестреляют, как куропаток!
Тяжелый комок подкатил к горлу. Скрипнув зубами, Аргнар побежал вперед. Одна из тяжелых стрел неприятеля злобно прожужжала возле самого его виска. Смерть пронеслась рядом, на расстоянии всего лишь одного пальца, обдав его холодным дыханием.
Керл первым нырнул в спасительную темноту пещеры, сразу поглотившую его фигуру. За ним последовали Эйдар и Аргнар. Они сразу обернулись, дожидаясь Краша.
Тяжело дыша, следопыт вбежал в пещеру и остановился.
- Кажется, ушли... - с хрипом выдохнул он.
Краш хотел еще что-то добавить, но в это мгновение раздался звук тупого удара, сопровождаемый плотным хрустом, и Аргнар увидел, как из груди следопыта показался окровавленный наконечник толстой стрелы.
В глазах Краша промелькнуло удивление. Раскинув руки, он без звука рухнул в темный поток воды, которая тут же поглотила его без следа. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел понять. Очевидно стрела, пущенная наугад, случайно нашла свою жертву в темноте. Только что следопыт был рядом, и вот его уже нет.
Глухо зарычав, Аргнар и Керл повернулись к выходу, но перед ними встал Эйдар, загородив проход.
- Остановитесь, безумцы! - воскликнул старик. - Вы только понапрасну сложите свои буйные головы! Нам нужно идти вперед, не вступая в заведомо проигрышные схватки, и нигде не задерживаться.
- Да что ж это мы отступаем перед какими-то паршивыми недомерками?! - взъярился здоровяк Керл.
Его борода тряслась от гнева. Аргнар тоже рвался в бой. Он не привык отступать, тем более, когда гибли его товарищи. Глаза воина сузились и отливали холодной сталью.
- Вы забыли, зачем мы отправились в этот поход?! - повысил голос Эйдар. - Все знали о предстоящей смертельной опасности и сознательно шли на риск. Источник забвения - вот наша цель! Вы хотите погибнуть здесь и обречь народы Вальгарда на ужасы владычества Повелителя тьмы?!
Он медленно опустил руки, словно лишившись последних сил, и шагнул в сторону, освобождая дорогу.
- Ну что ж, идите... если вам это безразлично...
Аргнар нехотя вложил меч в ножны и, уже поворачиваясь вглубь пещеры, сквозь зубы процедил:
- Мы идем к Источнику... Но когда-нибудь потом вернемся и сполна рассчитаемся с этими пещерными крысами!
Керл тоже проворчал что-то угрожающе-невнятное и последовал за ним. Ссутулившийся друид замыкал сократившийся отряд. Он не зажигал свой жезл, чтобы карлики не увидели их в темноте.
Все дальше и дальше уходили путники во мрак неизвестности, удаляясь от скорбного места, где погибли в одночасье два их товарища. Торжествующие вопли рыжих карликов еще долго сопровождали их, но постепенно стихли.
Спустя несколько часов решено было остановиться на ночлег в одной из боковых ниш, время от времени встречающихся на пути. Расположившись в ней, спутники долгое время не могли сомкнуть глаз, но, в конце концов, усталость взяла свое, и они забылись в тревожной и чуткой полудреме.
* * *
Аргнар сразу оказался на ногах, едва почувствовав прикосновение к своему плечу. Сна - как не бывало. Перед ним стоял Эйдар с мерцающим в руке жезлом.
- Пора... - тихо произнес друид.
Вдвоем они разбудили Керла. Есть совершенно не хотелось, поэтому сразу отправились в путь. Двигались быстро, настороженно озираясь по сторонам и прислушиваясь к окружающим звукам. Впереди раздавался грохот и рычание.
Завернув за очередной поворот, путники увидели, что река исчезла. Прямо в русле был огромный черный провал, куда с ужасным грохотом низвергалось мощное течение, исчезая в бездонной пропасти. Дальше каменное ложе подземной реки пустовало, лишь по его дну струился тонкий ручеек, убегая куда-то вперед.
- Вот тебе и на… - растерянно молвил Керл. - Река-то пропала. Как теперь мы найдем Источник забвения?
- Нужно идти по старому руслу, - предложил друид. - Очевидно, когда-то в горной породе образовался провал, и река ушла под землю. Но я уверен, что она все равно впадает в Источник, больше ей некуда деваться.
- Мне бы твою уверенность...
Аргнар махнул рукой и решительно направился вдоль старого русла реки. Он был молчалив и угрюм больше обычного.
Шли долго, следуя за струящимся ручейком. Несколько раз попадались боковые широкие ответвления, из которых веяло свежим ветром, но путники не обращали на них внимания. Они упорно двигались по выбранному пути до тех пор, пока впереди не показался выход в еще один огромный зал, наполненный неярким странным лиловым сиянием.
Уже перед самым выходом в этот зал, Эйдар неуверенно замедлил шаг и настороженно произнес:
- Там что-то есть...
- Что? - обернулся к нему Аргнар.
- Я не могу сказать с уверенностью, но чувствую присутствие мощной магии. Возможно, это магия самого Источника, а, может быть, и... я не уверен...
- В чем ты не уверен? Не говори загадками.
- Я боюсь, что это может быть Хранитель источника, хотя втайне надеялся, что нам повезет избежать с ним встречи.
- Он это или нет, но мы уже здесь и отступать не намерены!
Аргнар вынул меч из ножен и вошел в зал, поражающий своими размерами и величием. По всему периметру через равные промежутки высокие своды подпирали мощные восьмигранные колонны, вытесанные из цельного камня. Стены были сплошь покрыты какими-то мрачными изображениями неведомых и ужасных созданий.
В центре зала находилось идеально круглое озеро, до краев наполненное черной, как смола, непроницаемой для взора водой. Она была гладкой, словно застывшей. В поверхности озера отражалась россыпь небесных звезд, хотя это было непостижимо, потому что сверху нависал тяжелый каменный свод, в котором не было ни единой трещины или просвета. Это и был легендарный Источник забвения.
А на берегу... Нет, это было невозможно... Там, умиротворенно сложив на груди руки, стояла... Ольма!
Потрясенный Аргнар, словно во сне сделал шаг, еще один. Его руки безвольно опустились. Он едва слышно прошептал:
- Ольма... Как ты попала сюда?!
Молодая женщина медленно протянула к нему руки и мягким певучим голосом произнесла:
- Иди ко мне! Я так долго ждала тебя!
Ноги воина отяжелели. Он, с трудом переставляя их, направился к знахарке. Рукоять меча мелко и тревожно вибрировала в ладони Аргнара, но он, казалось, вовсе не замечал этого. Будто некая незримая нить властно тянула его к женщине, лишая способности сопротивляться. Исчезли звуки, мысли, исчезло все - только глаза Ольмы, словно два бездонных омута, затягивали Аргнара в неведомую глубину. Что-то в душе воина еще пыталось сопротивляться, но он уже не был способен справиться с собственным телом, которое, казалось, жило своей собственной жизнью.
- Остановись, Странник!!!
Отчаянный крик Эйдара взметнулся под своды купола и обессилено замолк. Друид бросился к Аргнару, пытаясь задержать его, но это было бесполезно. Ничего не замечая вокруг и ни на что не реагируя, воин слепо шел к Ольме.
- Это не женщина! Хранитель источника принял образ дорогого тебе человека! Не верь ему, он исторгнет твою душу и будет забавляться с нею, мучая и издеваясь!
Все было тщетно.
Керл растерянно топтался на месте, не зная, что предпринять. Он тоже видел на берегу Источника какую-то неизвестную молодую женщину и не мог понять, почему это так напугало старого друида. Хотя, безусловно, ее появление в пещерном лабиринте трудно объяснить, но ничего страшного в этой женщине не было.
А она тем временем продолжала призывать Аргнара:
- Иди ко мне... я жду!
Между воином и Ольмой оставалось всего несколько шагов. И тогда, видя всю тщетность попыток остановить Аргнара, Эйдар направил свой жезл на фигуру женщины и, громогласно провозгласив какое-то грозное заклинание, шагнул к ней.
Содрогнулись стены зала, всколыхнулась черная вода подземного озера. Из магического жезла ударил ослепляющий золотистый луч, обволакивая жарким сиянием знахарку. Навстречу ему выплеснулось темно-багровое пламя, жадными языками обволакивая худощавую фигуру друида.
Тотчас наваждение спало с глаз Аргнара и Керла. Они с ужасом увидели то создание, которое скрывалось под обликом женщины.
На том месте, где мгновение назад стояла Ольма, возвышался худой сутулый человек. Вернее существо, похожее на человека. Отдаленно оно напоминало мужчину, но вместо волос на голове беспокойно шевелились какие-то длинные тонкие отростки, больше всего походившие на спутанные белесые корни. У основания этих корней виднелись многочисленные темные отверстия, в глубине которых поблескивали мелкие черные бусины насекомоподобных глаз. Под круто нависающими надбровьями тускло отсвечивали оранжевые глаза, преисполненные неземной мощью и злобой. Кожа лица вздувалась, дергалась, словно под ней извивались бесчисленные змеи. Нижняя часть лица, шея и узловатые пальцы рук, оканчивающиеся широкими плоскими когтями, были сплошь покрыты зеленовато-серой мшистой порослью. Одеяние этого жуткого порождения мрачных подземелий состояло из криво сшитых кож, в которых с трудом можно было узнать очертания человеческих силуэтов.
Хранитель разверст уста, и из его пасти хлынул поток жидкого огня. Но Эйдар не отступил. Уже охваченный беспощадным пламенем, он бросился к чудовищу. Когда тела друида и Хранителя источника соприкоснулись, раздался оглушительный взрыв. Ослепляющий огненный шар вспыхнул на их месте.
Аргнар и Керл зажмурили глаза и отшатнулись, чувствуя, как с треском обгорают от нестерпимого жара ресницы и брови. Мощным ударом их отшвырнуло к стене зала. Но и сквозь закрытые веки, воины видели, как исчезли тела Эйдара и Хранителя, слившись в бушующий яростный смерч, бешено вращающийся и вздымающийся к самому своду древнего чертога.
Еще один громоподобный взрыв потряс зал до основания, вызвав камнепад, и смерч разлетелся, пролившись огненным дождем на поверхность взбурлившего Источника забвения.
Все было кончено. В наступившей тишине слышно было только шуршание осыпающегося с потолка песка. После яркой вспышки в зале воцарилась тьма, и первое время ничего нельзя было разглядеть. Аргнар встал, растирая ушибленное плечо. С тяжелым стоном неуверенно приподнялся Керл. Облизнув пересохшие и растрескавшиеся губы, он сдавленно пробормотал:
- Эвон, как шандарахнуло! Я уж думал - все, конец...
Он поперхнулся и зашелся сухим кашлем.
Аргнар тревожно озирался по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть во мраке.
- А куда подевалось это страшилище? - спросил Бородач. - И где Эйдар? Что-то я их не вижу...
- Их больше нет...
- Как? - непонимающе переспросил Керл.
Аргнар тоскливо глянул на темную поверхность озера, в которой уже не было отражения звездного неба. С тяжким вздохом он опустился на пол и, обхватив голову руками, глухо застонал, раскачиваясь из стороны в сторону.
- Нет больше Эйдара... и Орма... и Краша... погибли все. А во имя чего? Стоило ли это... их жизней?! Зачем... зачем это было нужно? Всевышний, ответь!
Керл осторожно притронулся к плечу Аргнара.
- Мы знали, на что шли, - тихо произнес он. - Вот он - Источник, рядом... Мы должны сделать то, за чем сюда прибыли...
Аргнар поднял голову и невидящим взглядом уставился на товарища. Его мутный взор беспорядочно блуждал по стенам зала. Постепенно где-то в глубине зрачков появилось осмысленное выражение. Медленно поднявшись с пола, Аргнар вытащил из ножен Шер и поплелся к берегу озера. Керл в двух шагах позади настороженно следовал за ним.
Водная поверхность была непроницаема и черна, как бездна. Аргнар опустился на колени и погрузил меч в Источник по самую рукоять. Вначале он ничего не ощутил. Но вот вода шевельнулась, вокруг клинка появились мелкие пузырьки, которых становилось все больше и больше. Раздалось шипение, над поверхностью поднялся густой пар, обволакивая серебристой вуалью руку, сжимающую рукоять меча. Словно призрачная кольчужная рукавица покрыла руку воина. Вода вокруг клинка закипела.
Аргнар ощутил острую пронизывающую боль, которая поднималась по руке, разливаясь по всему телу. Воин начал коченеть, его бил озноб. На лбу выступили крупные капли холодного пота. Из груди рвался наружу беззвучный вопль. Одновременно с этим какая-то могучая сила вливалась в измученное тело, наполняя его бодростью и непоколебимой уверенностью. Темные вихри закружились перед глазами, пронизывающая боль, казалось, разрывает тело на куски.
Глухо зарычав, Аргнар отпрянул от поверхности воды и, упав набок, застыл без движения.
Керл бросился к нему и, приподняв бесчувственное тело за плечи, принялся тормошить Аргнара, с отчаяньем взывая к нему:
- Странник! Странник! Да очнись же ты! Что с тобой?!
На бледном заострившемся лице дрогнули и приоткрылись веки. Из-под них глянули жесткие глаза, наполненные холодной спокойной решимостью. Ровным голосом Аргнар произнес:
- Со мной все в порядке.
- Но ведь ты был без чувств! Я испугался за тебя...
- Теперь все позади... То, что должно было произойти, свершилось. Я знаю, что должен сделать.
Аргнар поднял меч, внимательно глядя на матовое лезвие, по которому пробегали холодные тусклые сполохи. Казалось, что металл слегка потемнел, словно вобрал в себя частицу мрака Источника забвения. Да и сам воин как-то неуловимо изменился. Вроде бы все тот же Странник, однако, что-то в его облике говорило о том, что он шагнул за ту грань, которая недоступна простым смертным.
Проведя ладонью по боковой поверхности клинка, Аргнар жестко вогнал его в ножны и пружинисто поднялся на ноги. Он последний раз обвел взглядом величественный чертог и, уже поворачиваясь к выходу, едва слышно прошептал:
- Прощай, Эйдар...
По безмолвной поверхности озера пробежала легкая еле заметная рябь. Тихий вздох наполнил зал и растаял над водой. Запахнувшись в плащи, Аргнар и Керл шагнули в темноту тоннеля, ведущего к выходу из пещерного лабиринта.
- Что это? - хрипло спросил Аргнар. - Что со мной произошло?
- Ты прикоснулся к древнему символу Беспощадного змея... - благоговейным шепотом произнес друид. - Я был настолько потрясен увиденным, что не успел предупредить вас об опасности.
- О чем ты говоришь? - воскликнул Краш.
Эйдар обвел присутствующих каким-то отрешенным взглядом и тихо ответил:
- Я слышал когда-то от своего учителя, что где-то в недрах Обманных гор с древнейших времен хранится загадочный каменный символ, олицетворяющий суть божественного времени, неподвластного человеческому разумению. Лишь избранные могут прикоснуться к нему, всех остальных неминуемо ожидает гибель...
- А как же Странник?! - недоверчиво возразил Керл. - Ведь он остался жив! Может быть, это все сказки?
- Не нам дано судить об этом, - вздохнул друид. – Значит, он избран вышними силами!
- А в чем же суть божественного времени?
- Кто знает?! Тот, кто сможет ответить на этот вопрос, сам станет подобен богам, ибо познает истоки всего сущего...
- Не верю я этому!
Керл решительно шагнул к столбу, намереваясь прикоснуться к нему рукой, но Эйдар задержал его.
- Постой, не спеши расстаться с жизнью! Ты не веришь мне?! Ну что ж, может быть, это убедит тебя...
Произнеся это, друид поднял с пола небольшой камешек и бросил его в сторону священного столба. Еще даже не успев прикоснуться к поверхности изображения, камешек вспыхнул ослепительно ярким сиянием и мгновенно испарился без следа.
- Теперь-то ты веришь?
- Да уж... - Керл только растерянно почесал в затылке.
Аргнар тряхнул головой и обратился к друиду:
- Скажи, Эйдар, я... видел какие-то странные картины... Только не могу понять, что они значат.
- А что ты видел?
- Каких-то людей, с которыми я был вместе, сражения, неведомых чудищ... Но я никогда прежде с ними не встречался и даже не знаю, откуда мне это могло придти в голову...
- Я и не знаю, что тебе ответить по этому поводу. Возможно, священный столб показал тебе картины твоей будущей жизни, а, может быть, предыдущей...
- Но я не помню ничего подобного!
- Кто знает? Быть может, тебе еще предстоит пройти через это, или все это уже было в одной из прошлых твоих жизней... Никто не знает, могущества Времени, и никто не сможет дать ответы на твои вопросы, разве только сам Бог времени, если... он этого захочет...
Наступила тишина. Все стояли молча, с трепетным восхищением взирая на каменный столб.
Неожиданно какой-то новый звук влился в несмолкаемый гул подземной реки. Из глубины нескольких тоннелей послышался постепенно нарастающий шум, среди которого явственно различалось бряцанье металла, какие-то невнятные крики и топот множества ног. По стенам тоннелей заметались кроваво-красные отблески факелов. Они приближались грозно и неумолимо.
- Что там такое? - насторожился Аргнар.
- Рыжие карлы, будь они неладны! - хмуро бросил Краш, подымая меч и готовясь к битве.
- Нужно немедленно уходить отсюда! - воскликнул Эйдар. - Здесь слишком просторно, мы не сможем устоять против их оголтелой своры!
- Куда?
- Попробуем прорваться по течению реки. Там должен быть путь... Во всяком случае, нужно попытаться!
Путники бросились в дальний конец зала. Но не успели они пробежать и половину пути, как из пещер посыпались толпы рыжих карликов. Завидев убегающих людей, они зашлись оглушительными воплями и визгами. Тотчас, развернувшись широким веером, карлики изготовились к стрельбе из луков. Грозно загудели спущенные тетивы, и поток смертоносных стрел полетел вслед беглецам.
Бежавший последним, Орм коротко вскрикнул и замертво рухнул на пол, пронзенный насквозь сразу десятком стрел. Они торчали из него, как иглы из ежа.
Бросив взгляд через плечо, Аргнар внезапно остановился, намереваясь вернуться, но Эйдар схватил его за руку и потащил вперед к темному проходу, куда вливалась река.
- Ты ему уже ничем не поможешь, он мертв... - крикнул на бегу друид. - Если мы не успеем скрыться в пещере, эти карлы всех нас перестреляют, как куропаток!
Тяжелый комок подкатил к горлу. Скрипнув зубами, Аргнар побежал вперед. Одна из тяжелых стрел неприятеля злобно прожужжала возле самого его виска. Смерть пронеслась рядом, на расстоянии всего лишь одного пальца, обдав его холодным дыханием.
Керл первым нырнул в спасительную темноту пещеры, сразу поглотившую его фигуру. За ним последовали Эйдар и Аргнар. Они сразу обернулись, дожидаясь Краша.
Тяжело дыша, следопыт вбежал в пещеру и остановился.
- Кажется, ушли... - с хрипом выдохнул он.
Краш хотел еще что-то добавить, но в это мгновение раздался звук тупого удара, сопровождаемый плотным хрустом, и Аргнар увидел, как из груди следопыта показался окровавленный наконечник толстой стрелы.
В глазах Краша промелькнуло удивление. Раскинув руки, он без звука рухнул в темный поток воды, которая тут же поглотила его без следа. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел понять. Очевидно стрела, пущенная наугад, случайно нашла свою жертву в темноте. Только что следопыт был рядом, и вот его уже нет.
Глухо зарычав, Аргнар и Керл повернулись к выходу, но перед ними встал Эйдар, загородив проход.
- Остановитесь, безумцы! - воскликнул старик. - Вы только понапрасну сложите свои буйные головы! Нам нужно идти вперед, не вступая в заведомо проигрышные схватки, и нигде не задерживаться.
- Да что ж это мы отступаем перед какими-то паршивыми недомерками?! - взъярился здоровяк Керл.
Его борода тряслась от гнева. Аргнар тоже рвался в бой. Он не привык отступать, тем более, когда гибли его товарищи. Глаза воина сузились и отливали холодной сталью.
- Вы забыли, зачем мы отправились в этот поход?! - повысил голос Эйдар. - Все знали о предстоящей смертельной опасности и сознательно шли на риск. Источник забвения - вот наша цель! Вы хотите погибнуть здесь и обречь народы Вальгарда на ужасы владычества Повелителя тьмы?!
Он медленно опустил руки, словно лишившись последних сил, и шагнул в сторону, освобождая дорогу.
- Ну что ж, идите... если вам это безразлично...
Аргнар нехотя вложил меч в ножны и, уже поворачиваясь вглубь пещеры, сквозь зубы процедил:
- Мы идем к Источнику... Но когда-нибудь потом вернемся и сполна рассчитаемся с этими пещерными крысами!
Керл тоже проворчал что-то угрожающе-невнятное и последовал за ним. Ссутулившийся друид замыкал сократившийся отряд. Он не зажигал свой жезл, чтобы карлики не увидели их в темноте.
Все дальше и дальше уходили путники во мрак неизвестности, удаляясь от скорбного места, где погибли в одночасье два их товарища. Торжествующие вопли рыжих карликов еще долго сопровождали их, но постепенно стихли.
Спустя несколько часов решено было остановиться на ночлег в одной из боковых ниш, время от времени встречающихся на пути. Расположившись в ней, спутники долгое время не могли сомкнуть глаз, но, в конце концов, усталость взяла свое, и они забылись в тревожной и чуткой полудреме.
* * *
Аргнар сразу оказался на ногах, едва почувствовав прикосновение к своему плечу. Сна - как не бывало. Перед ним стоял Эйдар с мерцающим в руке жезлом.
- Пора... - тихо произнес друид.
Вдвоем они разбудили Керла. Есть совершенно не хотелось, поэтому сразу отправились в путь. Двигались быстро, настороженно озираясь по сторонам и прислушиваясь к окружающим звукам. Впереди раздавался грохот и рычание.
Завернув за очередной поворот, путники увидели, что река исчезла. Прямо в русле был огромный черный провал, куда с ужасным грохотом низвергалось мощное течение, исчезая в бездонной пропасти. Дальше каменное ложе подземной реки пустовало, лишь по его дну струился тонкий ручеек, убегая куда-то вперед.
- Вот тебе и на… - растерянно молвил Керл. - Река-то пропала. Как теперь мы найдем Источник забвения?
- Нужно идти по старому руслу, - предложил друид. - Очевидно, когда-то в горной породе образовался провал, и река ушла под землю. Но я уверен, что она все равно впадает в Источник, больше ей некуда деваться.
- Мне бы твою уверенность...
Аргнар махнул рукой и решительно направился вдоль старого русла реки. Он был молчалив и угрюм больше обычного.
Шли долго, следуя за струящимся ручейком. Несколько раз попадались боковые широкие ответвления, из которых веяло свежим ветром, но путники не обращали на них внимания. Они упорно двигались по выбранному пути до тех пор, пока впереди не показался выход в еще один огромный зал, наполненный неярким странным лиловым сиянием.
Уже перед самым выходом в этот зал, Эйдар неуверенно замедлил шаг и настороженно произнес:
- Там что-то есть...
- Что? - обернулся к нему Аргнар.
- Я не могу сказать с уверенностью, но чувствую присутствие мощной магии. Возможно, это магия самого Источника, а, может быть, и... я не уверен...
- В чем ты не уверен? Не говори загадками.
- Я боюсь, что это может быть Хранитель источника, хотя втайне надеялся, что нам повезет избежать с ним встречи.
- Он это или нет, но мы уже здесь и отступать не намерены!
Аргнар вынул меч из ножен и вошел в зал, поражающий своими размерами и величием. По всему периметру через равные промежутки высокие своды подпирали мощные восьмигранные колонны, вытесанные из цельного камня. Стены были сплошь покрыты какими-то мрачными изображениями неведомых и ужасных созданий.
В центре зала находилось идеально круглое озеро, до краев наполненное черной, как смола, непроницаемой для взора водой. Она была гладкой, словно застывшей. В поверхности озера отражалась россыпь небесных звезд, хотя это было непостижимо, потому что сверху нависал тяжелый каменный свод, в котором не было ни единой трещины или просвета. Это и был легендарный Источник забвения.
А на берегу... Нет, это было невозможно... Там, умиротворенно сложив на груди руки, стояла... Ольма!
Потрясенный Аргнар, словно во сне сделал шаг, еще один. Его руки безвольно опустились. Он едва слышно прошептал:
- Ольма... Как ты попала сюда?!
Молодая женщина медленно протянула к нему руки и мягким певучим голосом произнесла:
- Иди ко мне! Я так долго ждала тебя!
Ноги воина отяжелели. Он, с трудом переставляя их, направился к знахарке. Рукоять меча мелко и тревожно вибрировала в ладони Аргнара, но он, казалось, вовсе не замечал этого. Будто некая незримая нить властно тянула его к женщине, лишая способности сопротивляться. Исчезли звуки, мысли, исчезло все - только глаза Ольмы, словно два бездонных омута, затягивали Аргнара в неведомую глубину. Что-то в душе воина еще пыталось сопротивляться, но он уже не был способен справиться с собственным телом, которое, казалось, жило своей собственной жизнью.
- Остановись, Странник!!!
Отчаянный крик Эйдара взметнулся под своды купола и обессилено замолк. Друид бросился к Аргнару, пытаясь задержать его, но это было бесполезно. Ничего не замечая вокруг и ни на что не реагируя, воин слепо шел к Ольме.
- Это не женщина! Хранитель источника принял образ дорогого тебе человека! Не верь ему, он исторгнет твою душу и будет забавляться с нею, мучая и издеваясь!
Все было тщетно.
Керл растерянно топтался на месте, не зная, что предпринять. Он тоже видел на берегу Источника какую-то неизвестную молодую женщину и не мог понять, почему это так напугало старого друида. Хотя, безусловно, ее появление в пещерном лабиринте трудно объяснить, но ничего страшного в этой женщине не было.
А она тем временем продолжала призывать Аргнара:
- Иди ко мне... я жду!
Между воином и Ольмой оставалось всего несколько шагов. И тогда, видя всю тщетность попыток остановить Аргнара, Эйдар направил свой жезл на фигуру женщины и, громогласно провозгласив какое-то грозное заклинание, шагнул к ней.
Содрогнулись стены зала, всколыхнулась черная вода подземного озера. Из магического жезла ударил ослепляющий золотистый луч, обволакивая жарким сиянием знахарку. Навстречу ему выплеснулось темно-багровое пламя, жадными языками обволакивая худощавую фигуру друида.
Тотчас наваждение спало с глаз Аргнара и Керла. Они с ужасом увидели то создание, которое скрывалось под обликом женщины.
На том месте, где мгновение назад стояла Ольма, возвышался худой сутулый человек. Вернее существо, похожее на человека. Отдаленно оно напоминало мужчину, но вместо волос на голове беспокойно шевелились какие-то длинные тонкие отростки, больше всего походившие на спутанные белесые корни. У основания этих корней виднелись многочисленные темные отверстия, в глубине которых поблескивали мелкие черные бусины насекомоподобных глаз. Под круто нависающими надбровьями тускло отсвечивали оранжевые глаза, преисполненные неземной мощью и злобой. Кожа лица вздувалась, дергалась, словно под ней извивались бесчисленные змеи. Нижняя часть лица, шея и узловатые пальцы рук, оканчивающиеся широкими плоскими когтями, были сплошь покрыты зеленовато-серой мшистой порослью. Одеяние этого жуткого порождения мрачных подземелий состояло из криво сшитых кож, в которых с трудом можно было узнать очертания человеческих силуэтов.
Хранитель разверст уста, и из его пасти хлынул поток жидкого огня. Но Эйдар не отступил. Уже охваченный беспощадным пламенем, он бросился к чудовищу. Когда тела друида и Хранителя источника соприкоснулись, раздался оглушительный взрыв. Ослепляющий огненный шар вспыхнул на их месте.
Аргнар и Керл зажмурили глаза и отшатнулись, чувствуя, как с треском обгорают от нестерпимого жара ресницы и брови. Мощным ударом их отшвырнуло к стене зала. Но и сквозь закрытые веки, воины видели, как исчезли тела Эйдара и Хранителя, слившись в бушующий яростный смерч, бешено вращающийся и вздымающийся к самому своду древнего чертога.
Еще один громоподобный взрыв потряс зал до основания, вызвав камнепад, и смерч разлетелся, пролившись огненным дождем на поверхность взбурлившего Источника забвения.
Все было кончено. В наступившей тишине слышно было только шуршание осыпающегося с потолка песка. После яркой вспышки в зале воцарилась тьма, и первое время ничего нельзя было разглядеть. Аргнар встал, растирая ушибленное плечо. С тяжелым стоном неуверенно приподнялся Керл. Облизнув пересохшие и растрескавшиеся губы, он сдавленно пробормотал:
- Эвон, как шандарахнуло! Я уж думал - все, конец...
Он поперхнулся и зашелся сухим кашлем.
Аргнар тревожно озирался по сторонам, пытаясь хоть что-нибудь разглядеть во мраке.
- А куда подевалось это страшилище? - спросил Бородач. - И где Эйдар? Что-то я их не вижу...
- Их больше нет...
- Как? - непонимающе переспросил Керл.
Аргнар тоскливо глянул на темную поверхность озера, в которой уже не было отражения звездного неба. С тяжким вздохом он опустился на пол и, обхватив голову руками, глухо застонал, раскачиваясь из стороны в сторону.
- Нет больше Эйдара... и Орма... и Краша... погибли все. А во имя чего? Стоило ли это... их жизней?! Зачем... зачем это было нужно? Всевышний, ответь!
Керл осторожно притронулся к плечу Аргнара.
- Мы знали, на что шли, - тихо произнес он. - Вот он - Источник, рядом... Мы должны сделать то, за чем сюда прибыли...
Аргнар поднял голову и невидящим взглядом уставился на товарища. Его мутный взор беспорядочно блуждал по стенам зала. Постепенно где-то в глубине зрачков появилось осмысленное выражение. Медленно поднявшись с пола, Аргнар вытащил из ножен Шер и поплелся к берегу озера. Керл в двух шагах позади настороженно следовал за ним.
Водная поверхность была непроницаема и черна, как бездна. Аргнар опустился на колени и погрузил меч в Источник по самую рукоять. Вначале он ничего не ощутил. Но вот вода шевельнулась, вокруг клинка появились мелкие пузырьки, которых становилось все больше и больше. Раздалось шипение, над поверхностью поднялся густой пар, обволакивая серебристой вуалью руку, сжимающую рукоять меча. Словно призрачная кольчужная рукавица покрыла руку воина. Вода вокруг клинка закипела.
Аргнар ощутил острую пронизывающую боль, которая поднималась по руке, разливаясь по всему телу. Воин начал коченеть, его бил озноб. На лбу выступили крупные капли холодного пота. Из груди рвался наружу беззвучный вопль. Одновременно с этим какая-то могучая сила вливалась в измученное тело, наполняя его бодростью и непоколебимой уверенностью. Темные вихри закружились перед глазами, пронизывающая боль, казалось, разрывает тело на куски.
Глухо зарычав, Аргнар отпрянул от поверхности воды и, упав набок, застыл без движения.
Керл бросился к нему и, приподняв бесчувственное тело за плечи, принялся тормошить Аргнара, с отчаяньем взывая к нему:
- Странник! Странник! Да очнись же ты! Что с тобой?!
На бледном заострившемся лице дрогнули и приоткрылись веки. Из-под них глянули жесткие глаза, наполненные холодной спокойной решимостью. Ровным голосом Аргнар произнес:
- Со мной все в порядке.
- Но ведь ты был без чувств! Я испугался за тебя...
- Теперь все позади... То, что должно было произойти, свершилось. Я знаю, что должен сделать.
Аргнар поднял меч, внимательно глядя на матовое лезвие, по которому пробегали холодные тусклые сполохи. Казалось, что металл слегка потемнел, словно вобрал в себя частицу мрака Источника забвения. Да и сам воин как-то неуловимо изменился. Вроде бы все тот же Странник, однако, что-то в его облике говорило о том, что он шагнул за ту грань, которая недоступна простым смертным.
Проведя ладонью по боковой поверхности клинка, Аргнар жестко вогнал его в ножны и пружинисто поднялся на ноги. Он последний раз обвел взглядом величественный чертог и, уже поворачиваясь к выходу, едва слышно прошептал:
- Прощай, Эйдар...
По безмолвной поверхности озера пробежала легкая еле заметная рябь. Тихий вздох наполнил зал и растаял над водой. Запахнувшись в плащи, Аргнар и Керл шагнули в темноту тоннеля, ведущего к выходу из пещерного лабиринта.
Рассказчик:
» Глава 10. Источник. Часть 3
В стане рыжих карликов царил переполох. Старшины и колдуны свирепствовали. В глубине их владений разгуливали чужаки. Правда, двоих из них удалось подстрелить в Проклятом чертоге, но еще трое скрылись в пещерном лабиринте. Их не смогли отыскать посланные в погоню отряды. Конечно, эти трое могли попасть к Источнику забвения, но там их неминуемо поджидала ужасная гибель от рук Хранителя. Рыжие карлики никогда не осмеливались даже близко приближаться к его владениям. Вот почему они не преследовали беглецов, направившихся к центру лабиринта.
Когда-то давным-давно рыжие карлики хотели добиться покровительства этого ужаса подземелий и направили к нему многочисленную делегацию с жертвами и богатыми дарами. Вернулся всего лишь один-единственный покалеченный посланец. Совершенно обезумевший полуобгоревший, он поведал о том, как Хранитель источника, превратившись в кошмарное чудовище, издевался над пришедшими, мучил их, а затем, разодрав в клочья, пожрал всех до единого. Оставшийся в живых карлик, лишь чудом спасся, свалившись во время ужасного побоища в какую-то неприметную расщелину и потеряв сознание.
С тех пор карлики никогда не приближались к незримым границам владений Хранителя, обходя их дальней стороной. Но даже это не всегда помогало. Время от времени в мрачных лабиринтах подземелья раздавались отчаянные вопли несчастных, ставших очередной жертвой вышедшего на охоту монстра. И тогда все остальные в ужасе забивались в самые дальние уголки пещерного лабиринта, вжимаясь в трещины и содрогаясь от страха.
Нынче злобствующие рыжие карлики решили, во что бы то ни стало изловить неизвестных пришельцев, если только они не попали в лапы Хранителя. С этой целью во все стороны были разосланы боевые отряды, к которым были приданы опытные следопыты. Они без устали рыскали по бесчисленным тоннелям подземелий, проверяя все закоулки. Часть отрядов перекрыла все известные выходы на поверхность и, денно и нощно не смыкая глаз, поджидали людей.
Один из таких отрядов дежурил, расположившись на противоположном склоне горы - напротив выхода из пещеры. Над глубоким ущельем протянулся узкий подвесной мост, оканчивающийся как раз у полукруглой площадки перед темным зевом пещеры. По дну ущелья с грохотом неслась бурная река.
Рыжие карлики засели за валунами и терпеливо дожидались. Если было нужно, они сутками могли сидеть в засаде, подкарауливая свою жертву.
* * *
Аргнар и Керл все же заплутали в бесчисленных темных переходах. У них уже не было светящегося жезла Эйдара, не было рядом опытных следопытов Орма и Краша. Поэтому приходилось полагаться только на самих себя да еще на удачу.
Им повезло. Чудом избежав бездонных пещерных провалов, вырвавшись из цепких объятий запутанного лабиринта, они почувствовали на усталых лицах дыхание свежего воздуха.
- Кажется, мы приближаемся к выходу! - обрадовано воскликнул Керл, ускоряя шаг.
- Посмотрим... - отозвался Аргнар. - Может быть, это всего лишь маленькая трещина, через которую не удастся протиснуться.
- Нет, я уверен, что там, впереди широкий проход, - возразил бородач. - Чувствуешь, как свежий воздух идет мощным потоком?! Кажется, я даже слышу, как шумит горная река.
- Не спеши, там может быть засада.
- Да ну! - пренебрежительно отмахнулся Керл. - Мы даже сами не знаем, где находимся. Откуда же это может быть известно карлам?! Нет, там наверняка никого нет!
Аргнар с сомнением хмыкнул, но промолчал, не желая спорить с упрямцем. Он и сам устал от, казалось, бесконечных скитаний во мраке, мечтая увидеть лучик солнца.
Вскоре впереди замаячило размытое бледное пятно света. Оно постепенно приближалось, увеличиваясь в размерах. По стенам пещеры начал разливаться слабый сероватый свет.
- Вот видишь, Странник! - торжествующе вскричал Керл. - Я был прав! Конец нашим блужданиям в потемках!
Он со всех ног рванулся к выходу. Аргнар бросился за ним - и откуда только силы взялись?! Уже подбегая к арочному проему, за которым виднелась каменная площадка, залитая ярким солнечным светом, Аргнар внезапно ощутил под сердцем какой-то тревожный холодок и резко остановился.
- Постой! - крикнул он, но было уже поздно.
Керл выскочил на карниз и, задрав лицо к солнцу, широко вдохнул полной грудью, очищая легкие от затхлого воздуха подземелья. Его глаза были закрыты, а на потрескавшихся губах блуждала блаженная улыбка.
- Свобода... - прошептал бородач.
Неожиданно раздалось злое жужжание, и, пропев короткую песню смерти, около десятка толстых и длинных стрел впились в могучее тело пограничника. Выпучив от изумления глаза, Керл с протяжным хрипом рухнул на землю, как подкошенный.
Враз ущелье огласилось злорадными торжествующими воплями рыжих карликов. Они перепрыгнули через валуны и бросились на подвесной мост, размахивая дубинками и короткими толстыми мечами.
Аргнар застыл на месте, словно окаменев. Он тупо смотрел на неподвижную фигуру товарища, который еще несколько мгновений назад искренне радовался солнечному свету, а теперь лежал бездыханным на камнях.
Внезапно Керл шевельнулся и застонал, пытаясь приподняться на руке. Завидев это, карлики разразились яростными криками, еще быстрее устремившись вперед.
Аргнар очнулся. Он кинулся на помощь к товарищу. Увидев его, карлы снова схватились за луки. Град стрел обрушился на воина, но, то ли внезапно налетевший порыв ветра помешал, то ли карлики впопыхах взяли неправильный прицел, однако все стрелы на этот раз прошли мимо, не задев его.
Разгневанный Аргнар выхватил меч и, широко размахнувшись, с резким выдохом рубанул по основанию подвесного моста. Толстые канаты лопнули, как гнилые нитки. Мост затрещал и начал медленно оседать, заваливаясь набок. Только что торжествовавшие близкую победу, карлики в ужасе заверещали, хватаясь за разваливающиеся части подвесного моста. Но тщетно они пытались спастись. Набирая скорость, мост рухнул в ущелье, вздымая клубы пыли и увлекая к погибели рыжих карликов. Вскоре их жалобные вопли резко оборвались где-то далеко внизу.
Аргнар, тяжело дыша и сжимая рукоять меча побелевшими от напряжения пальцами, стоял на краю пропасти. До его слуха донесся слабый стон. Тотчас воин вернулся к раненому, вогнал меч в ножны и, подхватив Керла за подмышки, осторожно перетащил его к входу в пещеру. Его руки подрагивали от неимоверной усталости и напряжения. События последних дней совершенно выбили его из колеи. Без сна, без отдыха, практически без пищи, скитаясь по бесконечным пещерным переходам, Аргнар держался на одной лишь силе воли. И вот на его руках лежал умирающий Керл - последний из отправившихся с ним на поиски Источника забвения. Это была последняя капля, переполнившая чашу возможностей.
Керл приоткрыл подернутые мутной поволокой, уже начавшие стекленеть, глаза и попытался что-то произнести. Аргнар наклонился ближе, но услышал лишь хриплое бульканье. На губах умирающего выступила кровавая пена, он судорожно дернулся и испустил дух.
Плечи Аргнара сотрясла мелкая дрожь. Он склонился над телом Керла. Черные полотнища заколыхались перед его глазами, сердце сдавило ледяным холодом. Померк свет, и Аргнар впал в бесчувственное забытье...
* * *
Вся беда Рипа заключалась в том, что он родился не таким, как другие. С первых дней существования он отличался от своих сверстников невероятным умом и сообразительностью. То, на что другим требовались недели, а порой и месяцы, Рип усваивал за несколько часов. Когда ему исполнился год, он уже был гораздо умнее своих соплеменников, которые за это его и не любили.
Рип был волком. Он родился в Безымянной пуще неподалеку от северной оконечности Одиноких гор. Его мать умерла при родах. А отец... С ним все было непросто. Ходили смутные слухи о том, что отцом Рипа был белый волк-одиночка. Хотя, возможно и, скорее всего, он был не простым волком. Но об этом можно было только догадываться, исходя из необычных способностей самого Рипа.
Вожак стаи, где он рос, относился к волчонку с неприязнью, и если бы не волчьи законы, запрещающие убивать детенышей, наверное, загрыз бы его. Все остальные соплеменники сторонились Рипа. Сверстники отказывались с ним играть, а взрослые волки провожали его угрожающим рычанием. Четыре долгих года провел Рип в стае, так и не ставшей ему родной, и все это время он чувствовал себя чужаком.
Прошлым летом он покинул стаю и стал одиночкой. Скитаясь по лесам и степям, Рип издали наблюдал за жизнью людей и постепенно осознал, что они ему нравятся больше, чем соплеменники. Волк проникся к ним уважением и даже попытался однажды вступить с людьми в контакт. Однако ничего хорошего из этого не получилось. Жители Лесного удела, куда он пришел на заре, подняли переполох и встретили незваного гостя кольями и вилами. Рипу пришлось спасаться бегством. Он не затаил на людей злобы, но впредь решил держаться от них подальше.
По извилистому берегу реки Серебрянки Рип отправился на юг. Там он пересек Пустынные степи и постепенно добрался до подножия Обманных гор. Здесь, в одной из многочисленных пещер и обосновался. Край был дикий, но добычи вполне хватало. Волк охотился на туповатых горных козлов, издали украдкой наблюдая за рыжими карликами. Они ему не нравились из-за своей непомерной злобливости и коварства.
Через некоторое время, рыская по окрестностям, Рип встретил молодую волчицу. Она, как и он, тоже была одиночкой и охотилась в распадках предгорий. Так получилось, что они сошлись характерами и основали семью. Ранней весной, когда еще вовсю лютовали метели, набивая ущелья толстым слоем снега, в их пещере появились на свет три волчонка. Детеныши были очень смышленые и быстро развивались. Жизнь Рипа наполнилась теплом и заботой о малышах. Он часто уходил далеко от логова, отыскивая для подрастающих волчат и подруги молодых, упитанных тергов, пасущихся на высокогорных полянах.
Когда по склонам гор зазвенели первые ручьи, возвещая о приходе весны, терги начали уходить выше в горы. Охотиться стало трудней. Рипу приходилось надолго отлучаться от дома.
Однажды он отсутствовал несколько дней. Уже возвращаясь с добычей, неподалеку от пещеры Рип внезапно учуял ненавистный резкий запах рыжих карликов. Это встревожило его. Он призывно зарычал. Обычно на его зов откликалась волчица, а малыши выскакивали навстречу веселой гурьбой и затевали радостную возню. Но сегодня в ответ не раздалось ни звука, лишь ветер тоскливо посвистывал в голых ветвях кустарника.
Бросив тушу козла на землю, Рип бросился вперед и стремительно влетел в пещеру. Здесь было тихо, холодно и пустынно. Стылый воздух был пропитан запахом смерти. Шерсть на загривке волка встала дыбом. Низко пригнув голову к земле, он медленно обошел пещеру, тщательно обнюхивая каждый уголок. В нескольких местах Рип обнаружил засохшие пятна крови. Но это была кровь не только его подруги и детенышей. Он учуял запах карликов. Очевидно, защищая волчат, мать-волчица сражалась не на жизнь, а насмерть, и кто-то из рыжих карликов поплатился собственной жизнью.
Тоскливый протяжный вой, исполненный горя и смертельной ненависти, взметнулся под сводами осиротевшей пещеры, вырвался на волю и, подхваченный эхом, далеко разнесся по горным ущельям. От этого воя содрогнулись и в ужасе бросились врассыпную, пасущиеся на склонах терги. Рип улегся на том месте, где обычно его подруга согревала своим теплом волчат, опустил голову на передние лапы и тихонько заскулил. В его опустевших глазах застыли слезы.
Трое суток лежал волк неподвижно, словно мертвый. За это время он исхудал, а по его бокам и на скулах в шерсти пробилась серебристая седина. На четвертую ночь Рип поднялся на ноги, окинул пещеру последним прощальным взором и выскользнул наружу.
Высоко в черном небе холодно мерцали крупные звезды. Укрывшись за острыми клиньями горных вершин, луна выбелила мертвенным светом склоны Зуба дракона.
Рип поднял голову. Долгий, наполненный грозной силы вой прокатился над Обманными горами, возвещая о том, что он вышел на тропу смерти, и теперь будет мстить без страха и жалости за своих детенышей и подругу.
* * *
Он выследил очередного рыжего карлика еще утром и упорно шел по его следу, постепенно сокращая расстояние.
Серой призрачной тенью бесшумно проскользнув меж валунов, Рип осторожно выглянул из-за выступа скалы. Всего лишь в нескольких прыжках от него на широкой каменной площадке перед самой пещерой находился смертельный враг - рыжий карлик. Занеся над всклокоченной головой окованную железом дубину, он осторожно подкрадывался к входу, возле которого неподвижно лежали два человека. Один из них был мертв, другой еле дышал.
Карлик зловеще ухмыльнулся и широко размахнулся дубиной, намереваясь безжалостно добить раненого. На его отвратительной физиономии появилась выражение злорадного предвкушения предстоящей расправы над беззащитным.
Беззвучно оскалив клыки, Рип стремительно прыгнул на него. Мародер испуганно обернулся, заслышав какой-то подозрительный шорох за спиной. Последнее, что он успел увидеть в своей жизни, это огромные белые клыки, безжалостно сомкнувшиеся на его горле. Рухнув на землю, карлик зашелся булькающим хрипом, пару раз дернулся в конвульсиях и замер навсегда. Лишь после того, как он окончательно затих, волк разжал свои окровавленные челюсти и перевел взгляд на людей.
Тот человек, который еще был жив, чуть-чуть приоткрыл затуманенные глаза. В них было столько горя и невыносимой муки, что Рип внезапно ощутил к нему сострадание и какое-то странное чувство родственности, словно этот незнакомый человек был таким же, как и он, волком-одиночкой.
Человек слабо застонал и снова сомкнул веки. Его жилистая рука непроизвольно сжала рукоять меча.
Рип долго и задумчиво смотрел на него, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Внезапно, как будто приняв какое-то решение, он спокойно улегся возле ног воина и, внимательно наблюдая за ним, терпеливо замер в ожидании.
* * *
От привычной рукояти Шера волнами шло тепло. Вместе с ним в измученное тело постепенно возвращалась жизнь и сила. Аргнар с трудом разлепил глаза.
Вечерело. Медно-красные отблески заходящего солнца гуляли по противоположному склону глубокого ущелья, окрашивая его в тревожные багряные цвета. Воздух был абсолютно неподвижен - ни малейшего дуновения ветерка, ни шороха. Лишь снизу, со дна ущелья доносился отдаленный шум горной реки.
Сознание постепенно прояснялось, словно медленно всплывая из каких-то мрачных глубин к свету. Повернув голову набок, воин увидел лежащего совсем рядом очень крупного волка, который внимательно и настороженно наблюдал за ним. Вздрогнув от неожиданности, Аргнар еще слабой рукой приподнял меч. Волк тотчас напрягся и, чуть подавшись назад, предостерегающе зарычал.
Неподалеку от зверя с дубиной в руках раскинувшись, лежал мертвый рыжий карлик. Его горло было разорвано.
Аргнар нахмурился, напряженно пытаясь вспомнить что-то, что настойчиво стучалось в его сознание. Да... он уже видел этого волка, когда несколько раз на короткое время вырывался из цепких объятий безвременья и приходил в сознание. Все это время зверь постоянно находился рядом и почему-то не нападал. Казалось, что он охраняет человека. Загрызенный карлик был немым свидетельством тому. Очевидно, злобный уродец пытался добить воина, но волк опередил его и помешал это совершить. Но почему?!
Внезапно в сознании Аргнара прозвучал какой-то спокойный надмировый голос: "Его зовут Рип..." Повинуясь еще неосознанному порыву, Аргнар медленно опустил меч и, протянув к волку открытую ладонь, тихо произнес:
- Рип...
Волк вздрогнул, с явным изумлением уставившись на человека. Его уши встали торчком. Долго и недоверчиво смотрел он в глаза воину, предложившему ему дружбу, а затем неожиданно пригнул голову и, по-щенячьи взвизгнув, осторожно ткнулся влажным носом в ладонь, словно выражая этим свое доверие человеку.
Аргнар печально улыбнулся, провел рукой по крепкому загривку матерого зверя и вновь устало смежил веки. Рип подошел к нему ближе и спокойно улегся рядом, прижавшись боком к ноге человека.
Так прошло несколько часов.
Наконец, почувствовав, что силы вновь вернулись к нему, Аргнар приподнялся и сел, опираясь на стену. Рип выжидательно смотрел на него, всем своим видом выражая готовность следовать за воином. Волк принял решение и больше не задумывался над тем, как поступить дальше, признав человека за старшего.
Аргнар обломил стрелы, торчащие из остывшего тела Керла, и перенес его под стену внутрь пещеры. Затем он собрал камни покрупнее и со всех сторон обложил ими погибшего товарища, соорудив некое подобие надгробия. Сверху на камни положил неизменную секиру Керла и преклонил колени, безмолвно взывая к Всевышнему и моля его принять отчаянную душу воина.
Простившись с упокоенным, Аргнар решительно повернулся и, не оглядываясь более, размашистым шагом направился к узкой тропинке, что, петляя по склонам гор, бежала вниз к межгорью. Рип обогнал его и серым призраком скользнул вперед. Бесшумно ступая по камням и пригибаясь к земле, он внимательно проверял дорогу, пытаясь уловить запах ненавистных рыжих карликов.
Сумерки быстро густели, размывая и поглощая очертания дальних склонов. Из низин подымался густой холодный туман, окутывая широкие подножия гор молочно-белым плотным одеялом и полностью скрывая их от взора. Казалось, что величественные горы медленно парят в какой-то зыбкой призрачной кисее. Тихо и грустно было вокруг, словно все живое вымерло и только голые камни властвовали в этом мире.
Уже глубокой ночью Аргнар и Рип спустились к тому месту в межгорье, где оставался временный лагерь разведчиков. Все говорило о том, что и здесь недавно разыгралась кровавая трагедия. Повсюду валялись сломанные стрелы, зазубренные мечи. Земля в некоторых местах была взрыта, очевидно, тут произошли самые яростные смертельные схватки. Развороченное и разбросанное кострище холодно отблескивало в лунном свете остывшими черными углями. В стороне, издевательски сваленные в кучу, лежали обнаженные, изувеченные тела погибших воинов. Рыжие карлики-крахоборы содрали с них всю одежду до последней нитки, доспехи, оружие и унесли с собой. Вокруг, беспорядочно разбросанные, белели обглоданные кости лошадей. Очевидно, победители прямо здесь отпраздновали свою победу кровавым пиршеством.
Потрясенный Аргнар отступил на шаг. Что-то тихонько звякнуло под его сапогом. Наклонившись, он бережно поднял с земли приметную уздечку верного Данго. Горло сдавило, словно тугой ком перекрыл дыхание.
- Прощай, мой боевой товарищ... - глухо произнес воин. - Ты верой и правдой служил мне и не раз спасал в передрягах...
На большее слов не хватило. Да и кому они теперь были нужны?! Хозяйка вечной ночи забрала в свое царство всех до единого, кто отправился с Аргнаром в полный опасностей поход к Источнику забвения. Он остался один... Нет, не один...
Тихо зарычал Рип и потерся о ногу воина. В голосе волка не было угрозы, он только напоминал о себе. Аргнар машинально опустил руку ему на загривок. Так они и стояли, замерев без движения.
Сколько так прошло, то ли несколько минут, то ли несколько часов, - Аргнар и сам не смог бы сказать, да он и не думал об этом. Время словно застыло для него.
Но вот, стряхнув с себя скорбное оцепенение, он начал действовать. Одним из обломанных мечей, оставшихся от побоища, Аргнар вырыл в каменистом грунте яму, выстелил ее ветками и найденными обрывками одежды. После этого он перенес все тела погибших в могилу и бережно уложил их в ряд. Накрыв останки еще одним слоем веток, Аргнар насыпал сверху невысокий холмик земли и воткнул в изголовье меч с крестообразной рукоятью.
Рип все время внимательно наблюдал за действиями Аргнара и терпеливо ожидал, чем все это закончится. Он многого не мог понять, но инстинктивно чувствовал, что в этот момент не стоит отвлекать человека от его странного занятия.
Аргнар присел на землю у могилы и глубоко задумался. Он еще не решил, что ему делать дальше. Эйдар бы подсказал, он знал, куда нужно было идти и как поступить, но... его больше нет, как и всех остальных. Теперь все предстояло решать самому. Правда был как-то разговор о Междуречье и Великой тьме, встающей над Карными горами. Очевидно, туда и необходимо теперь держать путь, а там... там уж будет видно, как дальше быть. Но перед этим нужно сделать крюк и разузнать, что там на хуторе Гестама.
Аргнар встал, запахнулся в плащ и, словно ныряя в глубокий омут, шагнул в темноту, направляясь к реке. Рип безмолвной тенью последовал за ним. Им еще предстоял долгий и нелегкий путь через Пустынные степи, Безымянную пущу и Лесную гряду. Что ждало их там, впереди, какие подстерегали опасности - они еще не знали, но жребий брошен и обратной дороги уже не было.
Когда-то давным-давно рыжие карлики хотели добиться покровительства этого ужаса подземелий и направили к нему многочисленную делегацию с жертвами и богатыми дарами. Вернулся всего лишь один-единственный покалеченный посланец. Совершенно обезумевший полуобгоревший, он поведал о том, как Хранитель источника, превратившись в кошмарное чудовище, издевался над пришедшими, мучил их, а затем, разодрав в клочья, пожрал всех до единого. Оставшийся в живых карлик, лишь чудом спасся, свалившись во время ужасного побоища в какую-то неприметную расщелину и потеряв сознание.
С тех пор карлики никогда не приближались к незримым границам владений Хранителя, обходя их дальней стороной. Но даже это не всегда помогало. Время от времени в мрачных лабиринтах подземелья раздавались отчаянные вопли несчастных, ставших очередной жертвой вышедшего на охоту монстра. И тогда все остальные в ужасе забивались в самые дальние уголки пещерного лабиринта, вжимаясь в трещины и содрогаясь от страха.
Нынче злобствующие рыжие карлики решили, во что бы то ни стало изловить неизвестных пришельцев, если только они не попали в лапы Хранителя. С этой целью во все стороны были разосланы боевые отряды, к которым были приданы опытные следопыты. Они без устали рыскали по бесчисленным тоннелям подземелий, проверяя все закоулки. Часть отрядов перекрыла все известные выходы на поверхность и, денно и нощно не смыкая глаз, поджидали людей.
Один из таких отрядов дежурил, расположившись на противоположном склоне горы - напротив выхода из пещеры. Над глубоким ущельем протянулся узкий подвесной мост, оканчивающийся как раз у полукруглой площадки перед темным зевом пещеры. По дну ущелья с грохотом неслась бурная река.
Рыжие карлики засели за валунами и терпеливо дожидались. Если было нужно, они сутками могли сидеть в засаде, подкарауливая свою жертву.
* * *
Аргнар и Керл все же заплутали в бесчисленных темных переходах. У них уже не было светящегося жезла Эйдара, не было рядом опытных следопытов Орма и Краша. Поэтому приходилось полагаться только на самих себя да еще на удачу.
Им повезло. Чудом избежав бездонных пещерных провалов, вырвавшись из цепких объятий запутанного лабиринта, они почувствовали на усталых лицах дыхание свежего воздуха.
- Кажется, мы приближаемся к выходу! - обрадовано воскликнул Керл, ускоряя шаг.
- Посмотрим... - отозвался Аргнар. - Может быть, это всего лишь маленькая трещина, через которую не удастся протиснуться.
- Нет, я уверен, что там, впереди широкий проход, - возразил бородач. - Чувствуешь, как свежий воздух идет мощным потоком?! Кажется, я даже слышу, как шумит горная река.
- Не спеши, там может быть засада.
- Да ну! - пренебрежительно отмахнулся Керл. - Мы даже сами не знаем, где находимся. Откуда же это может быть известно карлам?! Нет, там наверняка никого нет!
Аргнар с сомнением хмыкнул, но промолчал, не желая спорить с упрямцем. Он и сам устал от, казалось, бесконечных скитаний во мраке, мечтая увидеть лучик солнца.
Вскоре впереди замаячило размытое бледное пятно света. Оно постепенно приближалось, увеличиваясь в размерах. По стенам пещеры начал разливаться слабый сероватый свет.
- Вот видишь, Странник! - торжествующе вскричал Керл. - Я был прав! Конец нашим блужданиям в потемках!
Он со всех ног рванулся к выходу. Аргнар бросился за ним - и откуда только силы взялись?! Уже подбегая к арочному проему, за которым виднелась каменная площадка, залитая ярким солнечным светом, Аргнар внезапно ощутил под сердцем какой-то тревожный холодок и резко остановился.
- Постой! - крикнул он, но было уже поздно.
Керл выскочил на карниз и, задрав лицо к солнцу, широко вдохнул полной грудью, очищая легкие от затхлого воздуха подземелья. Его глаза были закрыты, а на потрескавшихся губах блуждала блаженная улыбка.
- Свобода... - прошептал бородач.
Неожиданно раздалось злое жужжание, и, пропев короткую песню смерти, около десятка толстых и длинных стрел впились в могучее тело пограничника. Выпучив от изумления глаза, Керл с протяжным хрипом рухнул на землю, как подкошенный.
Враз ущелье огласилось злорадными торжествующими воплями рыжих карликов. Они перепрыгнули через валуны и бросились на подвесной мост, размахивая дубинками и короткими толстыми мечами.
Аргнар застыл на месте, словно окаменев. Он тупо смотрел на неподвижную фигуру товарища, который еще несколько мгновений назад искренне радовался солнечному свету, а теперь лежал бездыханным на камнях.
Внезапно Керл шевельнулся и застонал, пытаясь приподняться на руке. Завидев это, карлики разразились яростными криками, еще быстрее устремившись вперед.
Аргнар очнулся. Он кинулся на помощь к товарищу. Увидев его, карлы снова схватились за луки. Град стрел обрушился на воина, но, то ли внезапно налетевший порыв ветра помешал, то ли карлики впопыхах взяли неправильный прицел, однако все стрелы на этот раз прошли мимо, не задев его.
Разгневанный Аргнар выхватил меч и, широко размахнувшись, с резким выдохом рубанул по основанию подвесного моста. Толстые канаты лопнули, как гнилые нитки. Мост затрещал и начал медленно оседать, заваливаясь набок. Только что торжествовавшие близкую победу, карлики в ужасе заверещали, хватаясь за разваливающиеся части подвесного моста. Но тщетно они пытались спастись. Набирая скорость, мост рухнул в ущелье, вздымая клубы пыли и увлекая к погибели рыжих карликов. Вскоре их жалобные вопли резко оборвались где-то далеко внизу.
Аргнар, тяжело дыша и сжимая рукоять меча побелевшими от напряжения пальцами, стоял на краю пропасти. До его слуха донесся слабый стон. Тотчас воин вернулся к раненому, вогнал меч в ножны и, подхватив Керла за подмышки, осторожно перетащил его к входу в пещеру. Его руки подрагивали от неимоверной усталости и напряжения. События последних дней совершенно выбили его из колеи. Без сна, без отдыха, практически без пищи, скитаясь по бесконечным пещерным переходам, Аргнар держался на одной лишь силе воли. И вот на его руках лежал умирающий Керл - последний из отправившихся с ним на поиски Источника забвения. Это была последняя капля, переполнившая чашу возможностей.
Керл приоткрыл подернутые мутной поволокой, уже начавшие стекленеть, глаза и попытался что-то произнести. Аргнар наклонился ближе, но услышал лишь хриплое бульканье. На губах умирающего выступила кровавая пена, он судорожно дернулся и испустил дух.
Плечи Аргнара сотрясла мелкая дрожь. Он склонился над телом Керла. Черные полотнища заколыхались перед его глазами, сердце сдавило ледяным холодом. Померк свет, и Аргнар впал в бесчувственное забытье...
* * *
Вся беда Рипа заключалась в том, что он родился не таким, как другие. С первых дней существования он отличался от своих сверстников невероятным умом и сообразительностью. То, на что другим требовались недели, а порой и месяцы, Рип усваивал за несколько часов. Когда ему исполнился год, он уже был гораздо умнее своих соплеменников, которые за это его и не любили.
Рип был волком. Он родился в Безымянной пуще неподалеку от северной оконечности Одиноких гор. Его мать умерла при родах. А отец... С ним все было непросто. Ходили смутные слухи о том, что отцом Рипа был белый волк-одиночка. Хотя, возможно и, скорее всего, он был не простым волком. Но об этом можно было только догадываться, исходя из необычных способностей самого Рипа.
Вожак стаи, где он рос, относился к волчонку с неприязнью, и если бы не волчьи законы, запрещающие убивать детенышей, наверное, загрыз бы его. Все остальные соплеменники сторонились Рипа. Сверстники отказывались с ним играть, а взрослые волки провожали его угрожающим рычанием. Четыре долгих года провел Рип в стае, так и не ставшей ему родной, и все это время он чувствовал себя чужаком.
Прошлым летом он покинул стаю и стал одиночкой. Скитаясь по лесам и степям, Рип издали наблюдал за жизнью людей и постепенно осознал, что они ему нравятся больше, чем соплеменники. Волк проникся к ним уважением и даже попытался однажды вступить с людьми в контакт. Однако ничего хорошего из этого не получилось. Жители Лесного удела, куда он пришел на заре, подняли переполох и встретили незваного гостя кольями и вилами. Рипу пришлось спасаться бегством. Он не затаил на людей злобы, но впредь решил держаться от них подальше.
По извилистому берегу реки Серебрянки Рип отправился на юг. Там он пересек Пустынные степи и постепенно добрался до подножия Обманных гор. Здесь, в одной из многочисленных пещер и обосновался. Край был дикий, но добычи вполне хватало. Волк охотился на туповатых горных козлов, издали украдкой наблюдая за рыжими карликами. Они ему не нравились из-за своей непомерной злобливости и коварства.
Через некоторое время, рыская по окрестностям, Рип встретил молодую волчицу. Она, как и он, тоже была одиночкой и охотилась в распадках предгорий. Так получилось, что они сошлись характерами и основали семью. Ранней весной, когда еще вовсю лютовали метели, набивая ущелья толстым слоем снега, в их пещере появились на свет три волчонка. Детеныши были очень смышленые и быстро развивались. Жизнь Рипа наполнилась теплом и заботой о малышах. Он часто уходил далеко от логова, отыскивая для подрастающих волчат и подруги молодых, упитанных тергов, пасущихся на высокогорных полянах.
Когда по склонам гор зазвенели первые ручьи, возвещая о приходе весны, терги начали уходить выше в горы. Охотиться стало трудней. Рипу приходилось надолго отлучаться от дома.
Однажды он отсутствовал несколько дней. Уже возвращаясь с добычей, неподалеку от пещеры Рип внезапно учуял ненавистный резкий запах рыжих карликов. Это встревожило его. Он призывно зарычал. Обычно на его зов откликалась волчица, а малыши выскакивали навстречу веселой гурьбой и затевали радостную возню. Но сегодня в ответ не раздалось ни звука, лишь ветер тоскливо посвистывал в голых ветвях кустарника.
Бросив тушу козла на землю, Рип бросился вперед и стремительно влетел в пещеру. Здесь было тихо, холодно и пустынно. Стылый воздух был пропитан запахом смерти. Шерсть на загривке волка встала дыбом. Низко пригнув голову к земле, он медленно обошел пещеру, тщательно обнюхивая каждый уголок. В нескольких местах Рип обнаружил засохшие пятна крови. Но это была кровь не только его подруги и детенышей. Он учуял запах карликов. Очевидно, защищая волчат, мать-волчица сражалась не на жизнь, а насмерть, и кто-то из рыжих карликов поплатился собственной жизнью.
Тоскливый протяжный вой, исполненный горя и смертельной ненависти, взметнулся под сводами осиротевшей пещеры, вырвался на волю и, подхваченный эхом, далеко разнесся по горным ущельям. От этого воя содрогнулись и в ужасе бросились врассыпную, пасущиеся на склонах терги. Рип улегся на том месте, где обычно его подруга согревала своим теплом волчат, опустил голову на передние лапы и тихонько заскулил. В его опустевших глазах застыли слезы.
Трое суток лежал волк неподвижно, словно мертвый. За это время он исхудал, а по его бокам и на скулах в шерсти пробилась серебристая седина. На четвертую ночь Рип поднялся на ноги, окинул пещеру последним прощальным взором и выскользнул наружу.
Высоко в черном небе холодно мерцали крупные звезды. Укрывшись за острыми клиньями горных вершин, луна выбелила мертвенным светом склоны Зуба дракона.
Рип поднял голову. Долгий, наполненный грозной силы вой прокатился над Обманными горами, возвещая о том, что он вышел на тропу смерти, и теперь будет мстить без страха и жалости за своих детенышей и подругу.
* * *
Он выследил очередного рыжего карлика еще утром и упорно шел по его следу, постепенно сокращая расстояние.
Серой призрачной тенью бесшумно проскользнув меж валунов, Рип осторожно выглянул из-за выступа скалы. Всего лишь в нескольких прыжках от него на широкой каменной площадке перед самой пещерой находился смертельный враг - рыжий карлик. Занеся над всклокоченной головой окованную железом дубину, он осторожно подкрадывался к входу, возле которого неподвижно лежали два человека. Один из них был мертв, другой еле дышал.
Карлик зловеще ухмыльнулся и широко размахнулся дубиной, намереваясь безжалостно добить раненого. На его отвратительной физиономии появилась выражение злорадного предвкушения предстоящей расправы над беззащитным.
Беззвучно оскалив клыки, Рип стремительно прыгнул на него. Мародер испуганно обернулся, заслышав какой-то подозрительный шорох за спиной. Последнее, что он успел увидеть в своей жизни, это огромные белые клыки, безжалостно сомкнувшиеся на его горле. Рухнув на землю, карлик зашелся булькающим хрипом, пару раз дернулся в конвульсиях и замер навсегда. Лишь после того, как он окончательно затих, волк разжал свои окровавленные челюсти и перевел взгляд на людей.
Тот человек, который еще был жив, чуть-чуть приоткрыл затуманенные глаза. В них было столько горя и невыносимой муки, что Рип внезапно ощутил к нему сострадание и какое-то странное чувство родственности, словно этот незнакомый человек был таким же, как и он, волком-одиночкой.
Человек слабо застонал и снова сомкнул веки. Его жилистая рука непроизвольно сжала рукоять меча.
Рип долго и задумчиво смотрел на него, пытаясь разобраться в собственных ощущениях. Внезапно, как будто приняв какое-то решение, он спокойно улегся возле ног воина и, внимательно наблюдая за ним, терпеливо замер в ожидании.
* * *
От привычной рукояти Шера волнами шло тепло. Вместе с ним в измученное тело постепенно возвращалась жизнь и сила. Аргнар с трудом разлепил глаза.
Вечерело. Медно-красные отблески заходящего солнца гуляли по противоположному склону глубокого ущелья, окрашивая его в тревожные багряные цвета. Воздух был абсолютно неподвижен - ни малейшего дуновения ветерка, ни шороха. Лишь снизу, со дна ущелья доносился отдаленный шум горной реки.
Сознание постепенно прояснялось, словно медленно всплывая из каких-то мрачных глубин к свету. Повернув голову набок, воин увидел лежащего совсем рядом очень крупного волка, который внимательно и настороженно наблюдал за ним. Вздрогнув от неожиданности, Аргнар еще слабой рукой приподнял меч. Волк тотчас напрягся и, чуть подавшись назад, предостерегающе зарычал.
Неподалеку от зверя с дубиной в руках раскинувшись, лежал мертвый рыжий карлик. Его горло было разорвано.
Аргнар нахмурился, напряженно пытаясь вспомнить что-то, что настойчиво стучалось в его сознание. Да... он уже видел этого волка, когда несколько раз на короткое время вырывался из цепких объятий безвременья и приходил в сознание. Все это время зверь постоянно находился рядом и почему-то не нападал. Казалось, что он охраняет человека. Загрызенный карлик был немым свидетельством тому. Очевидно, злобный уродец пытался добить воина, но волк опередил его и помешал это совершить. Но почему?!
Внезапно в сознании Аргнара прозвучал какой-то спокойный надмировый голос: "Его зовут Рип..." Повинуясь еще неосознанному порыву, Аргнар медленно опустил меч и, протянув к волку открытую ладонь, тихо произнес:
- Рип...
Волк вздрогнул, с явным изумлением уставившись на человека. Его уши встали торчком. Долго и недоверчиво смотрел он в глаза воину, предложившему ему дружбу, а затем неожиданно пригнул голову и, по-щенячьи взвизгнув, осторожно ткнулся влажным носом в ладонь, словно выражая этим свое доверие человеку.
Аргнар печально улыбнулся, провел рукой по крепкому загривку матерого зверя и вновь устало смежил веки. Рип подошел к нему ближе и спокойно улегся рядом, прижавшись боком к ноге человека.
Так прошло несколько часов.
Наконец, почувствовав, что силы вновь вернулись к нему, Аргнар приподнялся и сел, опираясь на стену. Рип выжидательно смотрел на него, всем своим видом выражая готовность следовать за воином. Волк принял решение и больше не задумывался над тем, как поступить дальше, признав человека за старшего.
Аргнар обломил стрелы, торчащие из остывшего тела Керла, и перенес его под стену внутрь пещеры. Затем он собрал камни покрупнее и со всех сторон обложил ими погибшего товарища, соорудив некое подобие надгробия. Сверху на камни положил неизменную секиру Керла и преклонил колени, безмолвно взывая к Всевышнему и моля его принять отчаянную душу воина.
Простившись с упокоенным, Аргнар решительно повернулся и, не оглядываясь более, размашистым шагом направился к узкой тропинке, что, петляя по склонам гор, бежала вниз к межгорью. Рип обогнал его и серым призраком скользнул вперед. Бесшумно ступая по камням и пригибаясь к земле, он внимательно проверял дорогу, пытаясь уловить запах ненавистных рыжих карликов.
Сумерки быстро густели, размывая и поглощая очертания дальних склонов. Из низин подымался густой холодный туман, окутывая широкие подножия гор молочно-белым плотным одеялом и полностью скрывая их от взора. Казалось, что величественные горы медленно парят в какой-то зыбкой призрачной кисее. Тихо и грустно было вокруг, словно все живое вымерло и только голые камни властвовали в этом мире.
Уже глубокой ночью Аргнар и Рип спустились к тому месту в межгорье, где оставался временный лагерь разведчиков. Все говорило о том, что и здесь недавно разыгралась кровавая трагедия. Повсюду валялись сломанные стрелы, зазубренные мечи. Земля в некоторых местах была взрыта, очевидно, тут произошли самые яростные смертельные схватки. Развороченное и разбросанное кострище холодно отблескивало в лунном свете остывшими черными углями. В стороне, издевательски сваленные в кучу, лежали обнаженные, изувеченные тела погибших воинов. Рыжие карлики-крахоборы содрали с них всю одежду до последней нитки, доспехи, оружие и унесли с собой. Вокруг, беспорядочно разбросанные, белели обглоданные кости лошадей. Очевидно, победители прямо здесь отпраздновали свою победу кровавым пиршеством.
Потрясенный Аргнар отступил на шаг. Что-то тихонько звякнуло под его сапогом. Наклонившись, он бережно поднял с земли приметную уздечку верного Данго. Горло сдавило, словно тугой ком перекрыл дыхание.
- Прощай, мой боевой товарищ... - глухо произнес воин. - Ты верой и правдой служил мне и не раз спасал в передрягах...
На большее слов не хватило. Да и кому они теперь были нужны?! Хозяйка вечной ночи забрала в свое царство всех до единого, кто отправился с Аргнаром в полный опасностей поход к Источнику забвения. Он остался один... Нет, не один...
Тихо зарычал Рип и потерся о ногу воина. В голосе волка не было угрозы, он только напоминал о себе. Аргнар машинально опустил руку ему на загривок. Так они и стояли, замерев без движения.
Сколько так прошло, то ли несколько минут, то ли несколько часов, - Аргнар и сам не смог бы сказать, да он и не думал об этом. Время словно застыло для него.
Но вот, стряхнув с себя скорбное оцепенение, он начал действовать. Одним из обломанных мечей, оставшихся от побоища, Аргнар вырыл в каменистом грунте яму, выстелил ее ветками и найденными обрывками одежды. После этого он перенес все тела погибших в могилу и бережно уложил их в ряд. Накрыв останки еще одним слоем веток, Аргнар насыпал сверху невысокий холмик земли и воткнул в изголовье меч с крестообразной рукоятью.
Рип все время внимательно наблюдал за действиями Аргнара и терпеливо ожидал, чем все это закончится. Он многого не мог понять, но инстинктивно чувствовал, что в этот момент не стоит отвлекать человека от его странного занятия.
Аргнар присел на землю у могилы и глубоко задумался. Он еще не решил, что ему делать дальше. Эйдар бы подсказал, он знал, куда нужно было идти и как поступить, но... его больше нет, как и всех остальных. Теперь все предстояло решать самому. Правда был как-то разговор о Междуречье и Великой тьме, встающей над Карными горами. Очевидно, туда и необходимо теперь держать путь, а там... там уж будет видно, как дальше быть. Но перед этим нужно сделать крюк и разузнать, что там на хуторе Гестама.
Аргнар встал, запахнулся в плащ и, словно ныряя в глубокий омут, шагнул в темноту, направляясь к реке. Рип безмолвной тенью последовал за ним. Им еще предстоял долгий и нелегкий путь через Пустынные степи, Безымянную пущу и Лесную гряду. Что ждало их там, впереди, какие подстерегали опасности - они еще не знали, но жребий брошен и обратной дороги уже не было.
Рассказчик:
» Глава 11. Пробуждение. Часть 1
Вечерело. Желтоватый с багряным отливом солнечный диск лениво опускался в пушистую перину серебристых кучевых облаков, неподвижно застывших над синеющей на самом горизонте темной кромкой Безымянной пущи. Стелясь над свежей душистой травой полупрозрачной дымкой, потянулись, зазмеились едва заметные струйки вечернего тумана - первые предвестники ночной прохлады. Легкая свежесть умиротворяюще овевала лицо.
Весна выдалась нынче не по времени ранняя. Земля пока еще не успела отойти после лютых холодов прошедшей зимы и, хотя уже и покрылась сочной зеленой травой, все еще не прогрелась вглубь. Однако же природа свое брала.
За дальней околицей хутора вовсю стрекотали шустрые зорянки - юркие жизнерадостные пташки, предвещая назавтра хорошую теплую погоду. Знать поутру будет ясно и солнечно. Через несколько таких вот погожих недель вся степь густо покроется буйным цветом разнотравья, а уж тогда основательно примутся за дело пчелы-трудяги, собирая первый урожай пахучего золотистого меда. Начнутся полевые работы. Хуторяне будут с восхода до заката в степи.
Да... наконец-то ушла злющая зима-метелица, угомонилась, залегла до следующего года в спячку где-то далеко на Ледовом острове среди вековечных белых торосов, где и не ступала нога человека. Затаилась до поры - до времени, дожидаясь прихода своего часа. А ведь вовсе и не чаяли пережить минувшие лютые холода да небывалое массовое нашествие белых волков. Думали, уж все - не сдюжим, однако выжили и почти никого не потеряли - немалая в том заслуга Гестама, сумел к зимовке подготовить свой хутор основательно. А соседям с севера не повезло - весь хутор вымерз до последнего человека. Только по весне, когда ушли на север белые волки, дознались про эту беду.
Но, как бы там ни было, а жизнь идет своим чередом. Отгоревали соседи, схоронили всем миром померзших, помянули, как водится, и занялись вновь нахлынувшими по весне заботами.
А забот было невпроворот. Самое время полевых работ подоспело, да и прохудившиеся кое-где крыши подновить надобно. А тут еще хозяин - Гестам вдруг надумал новую городьбу вокруг хутора ставить, - дескать: в этом году Бог смилостивился - беда стороной прошла, а как в следующую зиму будет, пока еще не известно. Оно и понятно - береженого Бог бережет. Мужики-хуторяне группами по пять - шесть человек на несколько дней уезжают в пущу, а обратно привозят на длинных телегах большие бревна. Те, что покрепче да потолще, на новый частокол пойдут, а трухлявые да кривоватые для будущей зимы на дрова сгодятся - не придется на тепле экономить, как в прошедшие холода.
Еще раз, вдохнув напоследок полной грудью пьянящий терпкий воздух степи, Ольма с явным сожалением поднялась с бревна, на котором сидела, зябко поежилась и направилась к воротам хутора. Пора уже было идти к раненому.
Две недели тому назад, рано поутру вместе с двумя спутниками-гвардейцами из Форвана вдруг объявился Одноглазый - знакомец Аргнара. Они привезли на хутор какого-то раненного воина. Кто он был такой и откуда - неизвестно. На все расспросы Одноглазый отвечал очень туманно и уклончиво, то ли сам толком не знал, то ли скрывал что-то. Сказал лишь, что привез раненого сюда по личной просьбе Странника. Где сейчас сам Аргнар и что с ним, он тоже не знал или не хотел говорить. Во всем этом была какая-то загадочность, это Ольма почувствовала сразу, но толку от Одноглазого никакого не добилась. Оставив привезенного раненого и сославшись на какие-то срочные дела, он вместе со своими товарищами спешно в тот же день и уехал.
Войдя на пустое подворье хутора, Ольма направилась, было, к своей избе, но тут ее окликнула Нерейда:
- Эй, Ольма! Где это ты пропадала?
- В степь ходила на вечернюю зорьку...
- А я уж тебя обыскалась! Коровка-то у меня что-то прихворала. Может, глянешь, в чем дело?
Знахарка кивнула головой и пошла вслед за женой хозяина хутора в хлев. Там в стойле жалобно мычала рябая корова, косясь на людей выпуклыми глупыми глазами. Ольма присела возле нее на корточки и внимательно осмотрела вымя. Розовые соски были набрякшими и потрескавшимися.
- Ну, что там? - не утерпела Нерейда.
- Да ничего особо страшного. - успокоила ее Ольма. - Видать обветрило на сквозняке... Надобно теплым ромашковым отваром обмыть, а потом козьим жиром смазать пару раз.
- А как долго это у нее будет? Мне ведь коровку нужно еще выдоить. Вона, погляди-ка - вымя как молоком налилось, чуть не треснет! Не ровен час - перегорит молоко, что я потом делать буду без кормилицы?!
Ольма успокаивающе усмехнулась.
- Не волнуйся, сейчас выдоим мы твою молочницу.
Она подставила чистое ведро и легонько притронулась к вымени. Корова болезненно вздрогнула и снова беспокойно замычала. Ольма начала что-то тихонько нашептывать, осторожно оглаживая вымя. Постепенно корова успокоилась и притихла, скосив на знахарку влажный взгляд. Вскоре тугие струи пенистого парного молока щедро потекли в ведро. Нерейда с восхищением поглядела на Ольму.
- Ну, ты и мастерица! - обрадовано воскликнула она. - Коровка-то моя стоит - не шелохнется! Может, и не нужно ей ничего делать - все теперь само собой пройдет?
- Нет, - уверенно покачала головой знахарка. - Я ведь ей просто боль заговорила, чтобы можно было выдоить, а отваром обмыть и жиром смазать все одно надобно!
- Надо, значит надо, - согласилась Нерейда. - Тебе, конечно, видней...
Внезапно она озорно усмехнулась и спросила:
- Вот мне интересно, а ежели, к примеру, ты мужика какого приголубишь, так из него потом, небось, веревки вить можно будет?!
- Не знаю я, не пробовала... - попыталась отшутиться смущенная знахарка, краснея и опуская глаза.
- А ты попробуй, глядишь - и получится!
Нерейда залилась добродушным грудным смехом, еще больше смутив этим Ольму, а затем по-доброму приобняла ее за плечи и ласково добавила:
- Не обижайся, шучу я. А мужики, они ведь и впрямь от бабьей ласки млеют - это я уж точно знаю, поверь!
Хозяйка еще раз поблагодарила знахарку, провела до дверей из хлева, а затем вернулась к своей корове и заходилась возле нее хлопотать, что-то приговаривая вполголоса.
Выйдя во двор, Ольма увидела бабку Тору, которая, как-то очень недовольно поджав губы, поджидала ее у самых дверей. Сверкнув на молодую женщину сердитыми глазами из-под насупленных бровей, старуха без обиняков заявила:
- Была я у твоего больного. Посмотрела на него, как ты просила... Темный он, как есть темный!
- Как, темный? - не поняла Ольма. - Что ты имеешь ввиду, бабушка?
- Во-первых, никакая я тебе не бабушка! Тоже мне, родственница сыскалась... Сколько раз тебе повторять надо: все меня Торой кличут, и ты так зови! А во-вторых, темный означает, что душа у него полностью затемнена! Не смогла я ничегошеньки в ней разглядеть. Пусто там, ну как в черном колодце! Само тело живое, а живой сути в нем нет ни капельки. Не пойму я, вроде бы он силам тьмы служит или служил раньше, только нынче нет у него с ними связи... однако же, и света в его душе тоже нет... Боязно мне за тебя, девка. Ох, боязно!
Ольма ошарашено смотрела на старуху, не зная, что и ответить. Она была напугана и растерянна.
- Что же мне делать с ним? - наконец сдавленно произнесла она. - Подскажи, Тора?!
- Не знаю я, это тебе самой решать. Только сдается мне, добра от него не будет. Ежели придет в себя, может еще таким лиходеем стать, что упаси Бог!
Знахарка задумчиво покачала головой.
- Болен он тяжко. Нельзя человеку, который в таком состоянии находится, в помощи отказывать... А насчет тьмы... Может быть, ты все же ошибаешься? Может, показалось тебе?
- Я, как на твоего хворого взглянула, сразу вспомнила тот сон, что мне минулой осенью привиделся. Есть какая-то странная связь между тем сном и твоим подопечным.
- Как же быть? Ведь Аргнар за него просил...
- В том-то и дело! Тут я что-то не пойму: твой-то сам вроде бы свету служит, конечно, ежели я не ошибаюсь, а сюда прислал этого... Как его хоть зовут-то, знаешь?
- Не ведомо мне о нем ничегошеньки.
- То-то я и говорю: темный он, как есть темный! - уверенно подытожила бабка Тора. - Я бы на твоем месте подальше от него держалась, а то ведь потом, упаси Бог, беды не оберешься!
- Спасибо тебе, Тора, на добром слове, - тихо молвила Ольма. - Только все одно я должна помочь хворому, человек ведь он!
Старуха недовольно нахмурилась, пожевала морщинистые губы, глядя на знахарку исподлобья, а затем изрекла:
- Ну, как знаешь! Я тебя предупредила, а дальше сама решай!
Больше не говоря ни слова, она резко повернулась и заковыляла к своему дому. При этом Тора что-то раздраженно бормотала себе под нос, но что именно - Ольма не расслышала. Проводив старуху взглядом, она отправилась к себе.
В уютной комнате было тихо и тепло. По углам сгустились вечерние тени, и лишь в центре, у стола еще было светло от заходящего солнца, пробивающегося между занавесок. Но и этот свет быстро мерк на глазах. На постели бледным пятном белело лицо больного.
Ольма плотно задвинула занавески на окне и достала с угловой полки огарок толстой свечи. Язычок оранжевого пламени с радостным потрескиванием охватил фитиль, очерчивая на широком столе колеблющийся круг света. За его границами сумерки сгустились еще больше. Казалось, там, в темноте появились какие-то серые призрачные тени, обступив безмолвным сонмищем ложе находящегося в беспамятстве воина. Они тянулись к нему тощими бесформенными руками, словно хотели его куда-то забрать.
Молодая женщина тряхнула головой, отгоняя пугающее наваждение. Поставив свечу на тумбочку в изголовье кровати, она низко склонилась над больным, пытливо вглядываясь в безжизненные черты его обескровленного лица. Если бы не тихое, едва приметное дыхание, можно было бы подумать, что он уже давным-давно мертв. Бледная до желтизны кожа, будто пергамент обтягивала резко очерченные скулы. Глаза, прикрытые потемневшими веками, словно провалились глубоко в глазницы. Заострившийся подбородок и впалые щеки покрылись жесткой щетиной, кое-где пробитой ранней серебристой сединой. На шее острым бугорком выпирал неподвижный кадык.
"Бедненький... - невольно подумала Ольма, с жалостью разглядывая незнакомца. - Что же с ним случилось?"
Она легонько положила ладонь на лоб раненого и попыталась мысленно дотянуться до его сознания. Но, странное дело, душа воина отсутствовала в теле, лишь слабый сероватый шлейф свидетельствовал о том, что связь между телом и душой еще не оборвалась полностью. Ольма закрыла глаза, сосредоточилась и осторожно последовала за этим шлейфом. Постепенно слабый свет, пробивающийся сквозь сомкнутые веки знахарки, померк, ее дыхание успокоилось, стало ровным, и перед внутренним взором распахнулись ворота, ведущие... Куда? Она и сама толком не знала. Вокруг было черным - черно. Ни один луч света не проникал в это сплошное царство мрака.
Ольма медленно брела в абсолютной пустоте. Она ощущала под ногами какую-то зыбкую опору, но ничего не видела. Ей казалось, что вокруг копошатся неведомые и ужасные создания, которые жадно тянутся к ее душе, чтобы увлечь, затащить в омут безвозвратной пучины небытия. Ольме было очень страшно, но она все равно шла, повинуясь какому-то неосознанному зову.
Где-то там, далеко впереди мигнула едва приметная холодная искорка, мигнула и исчезла, а затем появилась вновь. Знахарка направилась прямо к ней. По мере приближения к источнику света, она шла все быстрее и увереннее, и под конец пути уже почти бежала.
На низком покатом пригорке, поросшем жесткой бурой травой, безвольно опустив руки, сидел тот самый воин, чье тело сейчас неподвижно лежало на кровати в избе Ольмы. Он был одет в длинный серый балахон, висевший на нем, как мешок. Перед воином, на покрытых инеем поленьях, безжизненным холодным пламенем пылал небольшой костер. От голубого огня веяло морозным холодом, сковывающим мысли и движения. Незнакомец глядел на костер пустым немигающим взором, в котором не было ни малейшего проблеска мысли, лишь его пальцы нервно теребили край балахона.
- Кто ты, воин? - боязливо окликнула его Ольма.
Неизвестный даже не шелохнулся, только пальцы его рук забегали еще быстрее и беспорядочнее.
Ольма подошла ближе, наклонилась вперед и, заглянув ему в глаза, испуганно отшатнулась. Расширенные зрачки воина были черны, как два бездонных колодца, и совершенно безжизненны.
- Очнись, - снова позвала Ольма. - Пробудись к жизни!
- Зачем? - неожиданно прозвучал равнодушный голос.
Знахарка растерялась. Она никак не могла сообразить, что нужно ответить на такой, казалось бы, совершенно простой вопрос. Не объяснять же в самом деле, что жизнь прекрасна сама по себе, даже не взирая на многочисленные страдания и лишения. Как объяснить простыми словами чарующую красоту мягких вечерних сумерек и бодрящую радость свежего весеннего утра?! Терпкую горечь неизбежной разлуки и теплоту долгожданной встречи?! Сладостную истому тайных мечтаний и всепоглощающий жар любви?!
- Скажи мне, кто ты? - спросила она.
- Разве это важно?! - помедлив, ответил воин, не отрывая взгляда от призрачного костра. - Все равно меня уже нет...
- Нет, ты есть! Есть! - с жаром воскликнула Ольма. - Вернись же!
- А кому я нужен? Кто и где ждет меня... Я ведь и сам теперь не знаю, кто я, и был ли я на самом деле когда-нибудь...
- Ты нужен... людям...
Ольма на короткое мгновение замешкалась, пытаясь подобрать убедительные слова, а затем, даже и сама не поняв, почему она так поступила, быстро добавила:
- Ты нужен Аргнару!
Почудилось ей или нет, но будто бы в самой глубине черных глаз воина что-то шевельнулось, тревожно затрепетали веки. Он вздрогнул и начал выпрямляться. В тот же миг что-то произошло: казавшаяся пустой, тьма вокруг холодного костра всколыхнулась, тяжело и беспокойно заворочалась. Раздался грубый низкий рык, исполненный зловещей угрозы. Бешено взвыли черные вихри, закручиваясь в тугую спираль. Ольма почувствовала, как ее подхватило каким-то невероятно могучим потоком и с огромной скоростью повлекло обратно. Последнее, что она успела заметить, проваливаясь в беспамятство, был воин, поднимающийся в полный рост среди ревущих смерчей.
Ольма очнулась, тяжело и хрипло дыша. Ее тело сотрясал озноб, руки мелко дрожали, словно от невероятного напряжения, лоб покрылся холодной испариной.
Свечной огарок превратился в матовую лужицу воска, посреди которой плавал куцый догорающий фитиль. Ольма метнулась к полке и зажгла другую свечу. За окном было темно и тихо - очевидно хуторяне, закончив дневные дела, отправились почивать.
Подняв глаза на хворого, Ольма с радостным удивлением обнаружила на его лице первые признаки пробуждающейся жизни. Веки нервно подрагивали, под ними беспокойно шевелились глаза. Казалось, они пытаются что-то узреть за гранью видимого. Ноздри трепетали и раздувались, грудь высоко и ритмично вздымалась. Тело воина напряглось, словно он с огромным усилием пробивался сквозь непреодолимую преграду. Пальцы рук с хрустом сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Внезапно он шумно со стоном вздохнул и открыл глаза.
* * *
Холод и гулкая пустота сплошной стеной окружали Ратона со всех сторон. Лишь перед ним беззвучно пылал странный костер. Мертвенное голубоватое пламя колыхалось в каком-то таинственном магическом танце, совершенно не давая жара. От него веяло леденящей стужей. Там в глубине пламени двигались маленькие фигурки людей, разыгрывая целые представления. Воины в серебристых доспехах, размахивая сверкающими мечами, сражались со всевозможными чудовищами и колдунами. Пылала багровым пламенем гордая белокаменная крепость. Над ее башнями вздымались к небесам жирные клубы черного дыма, а со стен падали вниз люди. По широкой дороге, распластавшись грозным потоком, неотвратимо наползала лавина панциреобразных монстров. Ураганный ветер гнал по-над самой землей рваные клочья грозовых туч.
Видения быстро чередовались, сменяясь одно другим, и ни разу не повторялись. Несколько сцен Ратон узнал - он сам в разное время принимал в них участие, но большинство были ему незнакомы. Хотя они были разрознены и отрывочны, однако что-то неуловимое связывало все эти видения в единое целое. Ратон начал более внимательно присматриваться к происходящему в пламени костра и вскоре обратил внимание на то, что повсюду, где силы зла начинали побеждать, появлялся воин в серебристом одеянии и вступал с ними в жестокую схватку. Каждый раз этот загадочный воин выглядел чуть-чуть иначе, но Ратон был уверен, что это один и тот же человек.
Внезапно Ратон услышал женский голос, окликнувший его, но видения настолько увлекли, что не хотелось отвлекаться ни на мгновение. Однако голос не отставал, он снова позвал его, призывая очнуться. Не отрываясь от созерцания разворачивающихся перед ним событий, Ратон что-то равнодушно ответил, не придавая значения смыслу слов. Женщина продолжала горячо говорить, что-то горячо доказывая, убеждая. Она мешала сосредоточиться на видениях. Неожиданно в ее речи прозвучало имя Аргнар. Сознание словно ожгло огненной плетью. Ратон вздрогнул, выпрямляясь. Он почувствовал, как все внутри него мгновенно всколыхнулось, забурлило, нахлынула ослепляющая ярость и жажда мести, как-то странно смешанная с непонятной грустью и сожалением.
Во тьме, окружающей его, обеспокоено зашевелились невидимые призраки, пытаясь удержать, сковать движения. Послышался тоскливый заунывный вой, в нем ощущалась явственная угроза. Незримая сила навалилась на плечи, сгибая и придавливая, к тому месту, где сидел воин. Казалось, кто-то могучий и беспощадный не хочет его отпускать, но Ратон был не из тех, кто легко сдается. Он собрал в кулак всю свою волю и направил ее на черные упругие нити, опутывающие его сознание. С громким треском они лопнули, и тотчас тишина взорвалась оглушительным ревом и грохотом, словно сорвались с цепи обезумевшие стихии. Ветер налетел резким порывом и загасил костер. В последнее мгновение Ратон успел заметить, как в пламени призрачного костра повернулся воин в серебристых доспехах и глянул прямо ему в глаза.
- Аргнар!!! - изумленно воскликнул Ратон.
Мрак сомкнулся вокруг него. Злобно воющий вихрь подхватил его и швырнул куда-то в бесконечную черную бездну. Он летел, отбиваясь от сопровождающих его безмолвных скользких тварей, пытающихся разорвать на части душу Ратона. Они густо роились вокруг бесчисленным сонмищем, тянулись к нему когтистыми щупальцами, хлестали усеянными шипами кожистыми крыльями, щелкали зубастыми пастями.
Наконец впереди забрезжил свет. Он стремительно приближался разъедая тьму. Гнусные твари постепенно отстали, разочарованно крича и подвывая. Ратон влетел в сияющий тоннель и теперь с огромной скоростью мчался к нестерпимо сияющему выходу. Ослепительно яркий свет больно резанул по глазам. Ратон зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил себя лежащим на постели. Над ним низко склонилась молодая худощавая женщина, напряженно вглядывающаяся в его лицо с надеждой и тревогой одновременно.
Ратон с удивлением смотрел на нее, не в силах понять, где он очутился, и откуда появилась эта неизвестная женщина. С трудом разлепив одеревенелые губы, он спросил:
- Где я?
- Не волнуйся, ты в надежном месте...
В голосе женщины отчетливо ощущалась скованность и напряжение. Ее что-то беспокоило или пугало.
- Где я? Ответь мне, пожалуйста, - настойчиво повторил свой вопрос Ратон.
- Ты на хуторе Гестама.
- А где это находится?
Ольма недоуменно вскинула брови. Она полагала, что Аргнар отправил сюда своего раненого друга и все ему объяснил. Не зная, что и думать по этому поводу, знахарка неуверенно ответила:
- Хутор Гестама относится к Свободным поселениям, разве ты не знал об этом?
Ратон слабо качнул головой.
- Свободные поселения я знаю, а вот про ваш хутор впервые слышу... Как я здесь оказался?
Еще больше удивившись, Ольма всплеснула руками.
- Так ведь тебя Одноглазый привез!
- Это еще кто такой? - нахмурился Ратон.
- Ну как кто?! Он же друг Аргнара и привез тебя ко мне на излечение по его просьбе!
Воин сразу отвердел лицом. Взгляд его стал холодным и жестким. Имя Аргнара вызвало настоящую бурю противоречивых чувств и в первую очередь недоуменную растерянность. Почему, вместо того, чтобы добить или попросту оставить на поле битвы поверженного противника, Странник спас его, пощадив, и, мало того, озаботился его излечением?! Это было совершенно непонятно и необъяснимо.
Ратон пытливо посмотрел на знахарку и спросил:
- Как тебя звать-то?
- Ольма. А тебя?
- Ратон мое имя... - ответил воин, настороженно следя за выражением лица собеседницы.
Но очевидно она действительно ничего не ведала о нем, потому что ни один мускул не дрогнул на ее лице. Наверное, здесь в Свободных поселениях никто толком не знал о войне с Горными баронствами, а уж тем более о том, как звали верховного главнокомандующего объединенными войсками.
- Ты... хорошо знакома со Странником? - слегка замявшись, задал вопрос Ратон.
Ольма смущенно потупилась.
- Да так... не очень. Просто я его тоже лечила. Как-то поздней осенью его почти неживого принес к нашему хутору конь.
- А что с ним приключилось? - заинтересовался воин.
- Отравленная стрела застряла у него в плече. Еле выходили, а как только на ноги встал, так вскорости и уехал куда-то на юг. Сильно торопился. Ему бы еще подлечиться надобно было, так нет - дела, говорит, срочные ждут!
Ратон горько усмехнулся и прикрыл веки. Он понял, куда так торопился Странник.
Увидев, что Ратон закрыл глаза, Ольма тихонько встала и ушла в соседнюю комнату. Здесь при свете лучины она постелила себе на топчане, легла, укрылась тулупом и задумалась. Перед глазами встал образ Аргнара. Было в нем что-то такое, что не позволяло Ольме думать о нем, как о простом мужчине. Она вспомнила странные слова бабки Торы о том, что он избран свыше. Это было непонятно и немного пугало. Что там с ним? Почему его судьба не такая, как у других людей? Мысли метались, путались, наслаиваясь одна на другую. Женщина сокрушенно вздохнула и повернулась набок.
Ее жизнь складывалась нелегко. Отца своего Ольма не знала, о нем при ней никогда не говорили. Лишь повзрослев, она совершенно случайно однажды услышала разговор о себе и, поддавшись искушению, подслушала. После этого она несколько дней не могла придти в себя. Ольма узнала, что ее отцом был какой-то совершенно безвестный солдат-наемник, который изнасиловал мать во время давнего вторжения войск Эрденеха на земли Свободных поселений. Это было одно из многочисленных кровавых побоищ. Хутор, в котором жила мать, полностью разграбили и сожгли, в живых осталось не более половины жителей. Они разбрелись по окрестным хуторам, и кто где устроились, там и осели. Мать Ольмы и еще несколько человек приютили на уцелевшем среди повальных грабежей хуторе Гестама, тогда еще хозяином был его отец - тоже крепкий и хозяйновитый мужик. Здесь девочка и родилась.
Ее матушка прожила совсем недолго. Она была какой-то странной, замкнутой, сторонилась людей и ни с кем не разговаривала. Хуторяне промеж собой втихомолку называли ее блаженной, но никогда не обижали и не насмехались, сочувствуя чужому горю. Ольма плохо помнила мать. В памяти осталось лишь бледное невзрачное пятно исхудалого лица. Воспитанием маленькой девочки занялась бабка Тора, правда была она тогда помоложе, и бабкой ее еще никто не кликал. Она по-своему заботилась о малышке, потихоньку обучая знахарскому искусству. Ольма оказалась весьма способной ученицей. Оно и немудрено - ведь ее родная бабушка в свое время была одной из самых известных и лучших целительниц и ведуний Вальгарда. Но Тора почему-то упорно не хотела обучать Ольму ведовству. Она очень сердилась и ругалась, когда девочка просила ее об этом.
Мать Ольмы, казалось, совершенно не думала о собственной дочке, словно избегала ее. Она часто и надолго уходила неизвестно куда и как-то однажды вовсе не вернулась - сгинула без вести, как в воду канула. С той поры Ольма осталась одна.
Жители хутора относились к ней доброжелательно, а когда она начала постепенно проявлять свои целительные способности, и вовсе зауважали.
Девочка росла и как-то незаметно превратилась в девушку. На нее с интересом начали поглядывать парни, некоторые даже пытались за ней ухаживать. Однако Ольма никого из них не выделяла и мягко, но настойчиво отвергала претендентов одного за другим. Постепенно, видя безрезультатность попыток, от нее отстали. Тем более, что уже подрастали и превращались в молодок те, кто был младше ее по годам. К тому времени Ольма сдружилась с Нерейдой, только - только вышедшей замуж за Гестама. Молодая хозяйка хутора привязалась к скромной знахарке всем сердцем и старалась подыскать ей хорошего парня, но и у нее ничего не вышло. Уж как Нерейда и не уговаривала Ольму, как ни старалась - все напрасно.
- Да что ж ты хочешь-то?! - как-то в сердцах воскликнула она. - О ком мечтаешь? Аль тебе мужиков наших мало - вона их сколько! Только глазом моргни - так они за тобой табуном бегать будут! Ты у нас девка видная!
- Не хочу я так...
- Как? - не поняла Нерейда.
- Без любви не хочу, - объяснила Ольма. - Пока сердце молчит, значит нет моего избранника...
- Ну да, как же... Ты, пока будешь своей мечты дожидаться, так в старых девках и останешься!
При этом Нерейда обычно начинала со светлой улыбкой поглаживать свой изрядно округлившийся живот и добавляла:
- Бери пример с меня! Вот скоро Гестаму сына подарю, а там, глядишь, и второго. Когда семья большая и детишек много, то и жизнь краше становится!
Ольма не спорила. Нерейда со своим мужем жили душа в душу. Гестам хоть и был строг, но на супругу свою голос никогда не подымал - по всему видать было: любит ее!
Может быть, так она и состарилась бы с нетронутым сердцем, если бы не появление Аргнара. Этот суровый немногословный воин, сам того не ведая, сумел пробудить в душе Ольмы те чувства, которых тщетно от нее добивались многие молодцы.
Как это произошло, Ольма и сама не знала. Сначала ей было просто любопытно узнать об Аргнаре. Потом она начала поглядывать на него с интересом, чувствуя, как замирает при его взглядах сердце в непонятной сладкой истоме. Да еще и Нерейда постоянно по-дружески подшучивала над ней, примечая необычное в поведении молодой знахарки. Ольма начала постепенно привыкать к Аргнару - и вдруг все внезапно оборвалось. Он уехал!
Первое время она ходила сама не своя, с лица сошла. Даже старая Тора обеспокоилась и пыталась отпаивать ее каким-то зельем. Но постепенно тоска прошла, закружили дела-заботы, только где-то под сердцем притаилась светлая грусть - знать не судьба...
И вот опять все всколыхнулось. Аргнар напомнил о себе, прислав на хутор своего раненого знакомца. Значит, не забыл ее - помнит!
Ольма радостно улыбнулась в темноте.
В соседней комнате скрипнула кровать, раздался тяжелый вздох.
Ольма настороженно прислушалась. Нет, не спит незнакомец, что-то его гложет, не дает покоя. Что-то неладно с ним. Когда Одноглазый привез воина, тот был совсем плох - изранен и обескровлен. Ольма раны закрыла быстро и дело должно было идти на поправку. Однако хворый в себя не приходил, впав в глубокое забытье. И тогда молодая знахарка, памятуя бессвязные рассказы бабки Торы о мирах безвременья, куда якобы уходят души тех, кто устал от жизни, рискнула и отправилась на поиски души Ратона. Она могла заблудиться там и, не найдя обратной дороги, вечно скитаться в холодной пустоте, но желание помочь человеку победило страх.
Ратон вернулся к жизни, но по всему было видать, что он этому не радуется. Он вел себя очень похоже на то, как вел себя Аргнар. "Словно они братья..." - подумала Ольма. Внезапно совершенно непонятно откуда пришло твердое убеждение, что так оно и есть на самом деле.
"Нет, так никуда не годится, - решила она. - Нужно спать, а не то я еще и не такое придумаю..."
Ольма натянула край тулупа на голову и постаралась ни о чем не думать. Постепенно мысли ее затуманились, дыхание стало ровным, и она уснула беспробудным сном.
Весна выдалась нынче не по времени ранняя. Земля пока еще не успела отойти после лютых холодов прошедшей зимы и, хотя уже и покрылась сочной зеленой травой, все еще не прогрелась вглубь. Однако же природа свое брала.
За дальней околицей хутора вовсю стрекотали шустрые зорянки - юркие жизнерадостные пташки, предвещая назавтра хорошую теплую погоду. Знать поутру будет ясно и солнечно. Через несколько таких вот погожих недель вся степь густо покроется буйным цветом разнотравья, а уж тогда основательно примутся за дело пчелы-трудяги, собирая первый урожай пахучего золотистого меда. Начнутся полевые работы. Хуторяне будут с восхода до заката в степи.
Да... наконец-то ушла злющая зима-метелица, угомонилась, залегла до следующего года в спячку где-то далеко на Ледовом острове среди вековечных белых торосов, где и не ступала нога человека. Затаилась до поры - до времени, дожидаясь прихода своего часа. А ведь вовсе и не чаяли пережить минувшие лютые холода да небывалое массовое нашествие белых волков. Думали, уж все - не сдюжим, однако выжили и почти никого не потеряли - немалая в том заслуга Гестама, сумел к зимовке подготовить свой хутор основательно. А соседям с севера не повезло - весь хутор вымерз до последнего человека. Только по весне, когда ушли на север белые волки, дознались про эту беду.
Но, как бы там ни было, а жизнь идет своим чередом. Отгоревали соседи, схоронили всем миром померзших, помянули, как водится, и занялись вновь нахлынувшими по весне заботами.
А забот было невпроворот. Самое время полевых работ подоспело, да и прохудившиеся кое-где крыши подновить надобно. А тут еще хозяин - Гестам вдруг надумал новую городьбу вокруг хутора ставить, - дескать: в этом году Бог смилостивился - беда стороной прошла, а как в следующую зиму будет, пока еще не известно. Оно и понятно - береженого Бог бережет. Мужики-хуторяне группами по пять - шесть человек на несколько дней уезжают в пущу, а обратно привозят на длинных телегах большие бревна. Те, что покрепче да потолще, на новый частокол пойдут, а трухлявые да кривоватые для будущей зимы на дрова сгодятся - не придется на тепле экономить, как в прошедшие холода.
Еще раз, вдохнув напоследок полной грудью пьянящий терпкий воздух степи, Ольма с явным сожалением поднялась с бревна, на котором сидела, зябко поежилась и направилась к воротам хутора. Пора уже было идти к раненому.
Две недели тому назад, рано поутру вместе с двумя спутниками-гвардейцами из Форвана вдруг объявился Одноглазый - знакомец Аргнара. Они привезли на хутор какого-то раненного воина. Кто он был такой и откуда - неизвестно. На все расспросы Одноглазый отвечал очень туманно и уклончиво, то ли сам толком не знал, то ли скрывал что-то. Сказал лишь, что привез раненого сюда по личной просьбе Странника. Где сейчас сам Аргнар и что с ним, он тоже не знал или не хотел говорить. Во всем этом была какая-то загадочность, это Ольма почувствовала сразу, но толку от Одноглазого никакого не добилась. Оставив привезенного раненого и сославшись на какие-то срочные дела, он вместе со своими товарищами спешно в тот же день и уехал.
Войдя на пустое подворье хутора, Ольма направилась, было, к своей избе, но тут ее окликнула Нерейда:
- Эй, Ольма! Где это ты пропадала?
- В степь ходила на вечернюю зорьку...
- А я уж тебя обыскалась! Коровка-то у меня что-то прихворала. Может, глянешь, в чем дело?
Знахарка кивнула головой и пошла вслед за женой хозяина хутора в хлев. Там в стойле жалобно мычала рябая корова, косясь на людей выпуклыми глупыми глазами. Ольма присела возле нее на корточки и внимательно осмотрела вымя. Розовые соски были набрякшими и потрескавшимися.
- Ну, что там? - не утерпела Нерейда.
- Да ничего особо страшного. - успокоила ее Ольма. - Видать обветрило на сквозняке... Надобно теплым ромашковым отваром обмыть, а потом козьим жиром смазать пару раз.
- А как долго это у нее будет? Мне ведь коровку нужно еще выдоить. Вона, погляди-ка - вымя как молоком налилось, чуть не треснет! Не ровен час - перегорит молоко, что я потом делать буду без кормилицы?!
Ольма успокаивающе усмехнулась.
- Не волнуйся, сейчас выдоим мы твою молочницу.
Она подставила чистое ведро и легонько притронулась к вымени. Корова болезненно вздрогнула и снова беспокойно замычала. Ольма начала что-то тихонько нашептывать, осторожно оглаживая вымя. Постепенно корова успокоилась и притихла, скосив на знахарку влажный взгляд. Вскоре тугие струи пенистого парного молока щедро потекли в ведро. Нерейда с восхищением поглядела на Ольму.
- Ну, ты и мастерица! - обрадовано воскликнула она. - Коровка-то моя стоит - не шелохнется! Может, и не нужно ей ничего делать - все теперь само собой пройдет?
- Нет, - уверенно покачала головой знахарка. - Я ведь ей просто боль заговорила, чтобы можно было выдоить, а отваром обмыть и жиром смазать все одно надобно!
- Надо, значит надо, - согласилась Нерейда. - Тебе, конечно, видней...
Внезапно она озорно усмехнулась и спросила:
- Вот мне интересно, а ежели, к примеру, ты мужика какого приголубишь, так из него потом, небось, веревки вить можно будет?!
- Не знаю я, не пробовала... - попыталась отшутиться смущенная знахарка, краснея и опуская глаза.
- А ты попробуй, глядишь - и получится!
Нерейда залилась добродушным грудным смехом, еще больше смутив этим Ольму, а затем по-доброму приобняла ее за плечи и ласково добавила:
- Не обижайся, шучу я. А мужики, они ведь и впрямь от бабьей ласки млеют - это я уж точно знаю, поверь!
Хозяйка еще раз поблагодарила знахарку, провела до дверей из хлева, а затем вернулась к своей корове и заходилась возле нее хлопотать, что-то приговаривая вполголоса.
Выйдя во двор, Ольма увидела бабку Тору, которая, как-то очень недовольно поджав губы, поджидала ее у самых дверей. Сверкнув на молодую женщину сердитыми глазами из-под насупленных бровей, старуха без обиняков заявила:
- Была я у твоего больного. Посмотрела на него, как ты просила... Темный он, как есть темный!
- Как, темный? - не поняла Ольма. - Что ты имеешь ввиду, бабушка?
- Во-первых, никакая я тебе не бабушка! Тоже мне, родственница сыскалась... Сколько раз тебе повторять надо: все меня Торой кличут, и ты так зови! А во-вторых, темный означает, что душа у него полностью затемнена! Не смогла я ничегошеньки в ней разглядеть. Пусто там, ну как в черном колодце! Само тело живое, а живой сути в нем нет ни капельки. Не пойму я, вроде бы он силам тьмы служит или служил раньше, только нынче нет у него с ними связи... однако же, и света в его душе тоже нет... Боязно мне за тебя, девка. Ох, боязно!
Ольма ошарашено смотрела на старуху, не зная, что и ответить. Она была напугана и растерянна.
- Что же мне делать с ним? - наконец сдавленно произнесла она. - Подскажи, Тора?!
- Не знаю я, это тебе самой решать. Только сдается мне, добра от него не будет. Ежели придет в себя, может еще таким лиходеем стать, что упаси Бог!
Знахарка задумчиво покачала головой.
- Болен он тяжко. Нельзя человеку, который в таком состоянии находится, в помощи отказывать... А насчет тьмы... Может быть, ты все же ошибаешься? Может, показалось тебе?
- Я, как на твоего хворого взглянула, сразу вспомнила тот сон, что мне минулой осенью привиделся. Есть какая-то странная связь между тем сном и твоим подопечным.
- Как же быть? Ведь Аргнар за него просил...
- В том-то и дело! Тут я что-то не пойму: твой-то сам вроде бы свету служит, конечно, ежели я не ошибаюсь, а сюда прислал этого... Как его хоть зовут-то, знаешь?
- Не ведомо мне о нем ничегошеньки.
- То-то я и говорю: темный он, как есть темный! - уверенно подытожила бабка Тора. - Я бы на твоем месте подальше от него держалась, а то ведь потом, упаси Бог, беды не оберешься!
- Спасибо тебе, Тора, на добром слове, - тихо молвила Ольма. - Только все одно я должна помочь хворому, человек ведь он!
Старуха недовольно нахмурилась, пожевала морщинистые губы, глядя на знахарку исподлобья, а затем изрекла:
- Ну, как знаешь! Я тебя предупредила, а дальше сама решай!
Больше не говоря ни слова, она резко повернулась и заковыляла к своему дому. При этом Тора что-то раздраженно бормотала себе под нос, но что именно - Ольма не расслышала. Проводив старуху взглядом, она отправилась к себе.
В уютной комнате было тихо и тепло. По углам сгустились вечерние тени, и лишь в центре, у стола еще было светло от заходящего солнца, пробивающегося между занавесок. Но и этот свет быстро мерк на глазах. На постели бледным пятном белело лицо больного.
Ольма плотно задвинула занавески на окне и достала с угловой полки огарок толстой свечи. Язычок оранжевого пламени с радостным потрескиванием охватил фитиль, очерчивая на широком столе колеблющийся круг света. За его границами сумерки сгустились еще больше. Казалось, там, в темноте появились какие-то серые призрачные тени, обступив безмолвным сонмищем ложе находящегося в беспамятстве воина. Они тянулись к нему тощими бесформенными руками, словно хотели его куда-то забрать.
Молодая женщина тряхнула головой, отгоняя пугающее наваждение. Поставив свечу на тумбочку в изголовье кровати, она низко склонилась над больным, пытливо вглядываясь в безжизненные черты его обескровленного лица. Если бы не тихое, едва приметное дыхание, можно было бы подумать, что он уже давным-давно мертв. Бледная до желтизны кожа, будто пергамент обтягивала резко очерченные скулы. Глаза, прикрытые потемневшими веками, словно провалились глубоко в глазницы. Заострившийся подбородок и впалые щеки покрылись жесткой щетиной, кое-где пробитой ранней серебристой сединой. На шее острым бугорком выпирал неподвижный кадык.
"Бедненький... - невольно подумала Ольма, с жалостью разглядывая незнакомца. - Что же с ним случилось?"
Она легонько положила ладонь на лоб раненого и попыталась мысленно дотянуться до его сознания. Но, странное дело, душа воина отсутствовала в теле, лишь слабый сероватый шлейф свидетельствовал о том, что связь между телом и душой еще не оборвалась полностью. Ольма закрыла глаза, сосредоточилась и осторожно последовала за этим шлейфом. Постепенно слабый свет, пробивающийся сквозь сомкнутые веки знахарки, померк, ее дыхание успокоилось, стало ровным, и перед внутренним взором распахнулись ворота, ведущие... Куда? Она и сама толком не знала. Вокруг было черным - черно. Ни один луч света не проникал в это сплошное царство мрака.
Ольма медленно брела в абсолютной пустоте. Она ощущала под ногами какую-то зыбкую опору, но ничего не видела. Ей казалось, что вокруг копошатся неведомые и ужасные создания, которые жадно тянутся к ее душе, чтобы увлечь, затащить в омут безвозвратной пучины небытия. Ольме было очень страшно, но она все равно шла, повинуясь какому-то неосознанному зову.
Где-то там, далеко впереди мигнула едва приметная холодная искорка, мигнула и исчезла, а затем появилась вновь. Знахарка направилась прямо к ней. По мере приближения к источнику света, она шла все быстрее и увереннее, и под конец пути уже почти бежала.
На низком покатом пригорке, поросшем жесткой бурой травой, безвольно опустив руки, сидел тот самый воин, чье тело сейчас неподвижно лежало на кровати в избе Ольмы. Он был одет в длинный серый балахон, висевший на нем, как мешок. Перед воином, на покрытых инеем поленьях, безжизненным холодным пламенем пылал небольшой костер. От голубого огня веяло морозным холодом, сковывающим мысли и движения. Незнакомец глядел на костер пустым немигающим взором, в котором не было ни малейшего проблеска мысли, лишь его пальцы нервно теребили край балахона.
- Кто ты, воин? - боязливо окликнула его Ольма.
Неизвестный даже не шелохнулся, только пальцы его рук забегали еще быстрее и беспорядочнее.
Ольма подошла ближе, наклонилась вперед и, заглянув ему в глаза, испуганно отшатнулась. Расширенные зрачки воина были черны, как два бездонных колодца, и совершенно безжизненны.
- Очнись, - снова позвала Ольма. - Пробудись к жизни!
- Зачем? - неожиданно прозвучал равнодушный голос.
Знахарка растерялась. Она никак не могла сообразить, что нужно ответить на такой, казалось бы, совершенно простой вопрос. Не объяснять же в самом деле, что жизнь прекрасна сама по себе, даже не взирая на многочисленные страдания и лишения. Как объяснить простыми словами чарующую красоту мягких вечерних сумерек и бодрящую радость свежего весеннего утра?! Терпкую горечь неизбежной разлуки и теплоту долгожданной встречи?! Сладостную истому тайных мечтаний и всепоглощающий жар любви?!
- Скажи мне, кто ты? - спросила она.
- Разве это важно?! - помедлив, ответил воин, не отрывая взгляда от призрачного костра. - Все равно меня уже нет...
- Нет, ты есть! Есть! - с жаром воскликнула Ольма. - Вернись же!
- А кому я нужен? Кто и где ждет меня... Я ведь и сам теперь не знаю, кто я, и был ли я на самом деле когда-нибудь...
- Ты нужен... людям...
Ольма на короткое мгновение замешкалась, пытаясь подобрать убедительные слова, а затем, даже и сама не поняв, почему она так поступила, быстро добавила:
- Ты нужен Аргнару!
Почудилось ей или нет, но будто бы в самой глубине черных глаз воина что-то шевельнулось, тревожно затрепетали веки. Он вздрогнул и начал выпрямляться. В тот же миг что-то произошло: казавшаяся пустой, тьма вокруг холодного костра всколыхнулась, тяжело и беспокойно заворочалась. Раздался грубый низкий рык, исполненный зловещей угрозы. Бешено взвыли черные вихри, закручиваясь в тугую спираль. Ольма почувствовала, как ее подхватило каким-то невероятно могучим потоком и с огромной скоростью повлекло обратно. Последнее, что она успела заметить, проваливаясь в беспамятство, был воин, поднимающийся в полный рост среди ревущих смерчей.
Ольма очнулась, тяжело и хрипло дыша. Ее тело сотрясал озноб, руки мелко дрожали, словно от невероятного напряжения, лоб покрылся холодной испариной.
Свечной огарок превратился в матовую лужицу воска, посреди которой плавал куцый догорающий фитиль. Ольма метнулась к полке и зажгла другую свечу. За окном было темно и тихо - очевидно хуторяне, закончив дневные дела, отправились почивать.
Подняв глаза на хворого, Ольма с радостным удивлением обнаружила на его лице первые признаки пробуждающейся жизни. Веки нервно подрагивали, под ними беспокойно шевелились глаза. Казалось, они пытаются что-то узреть за гранью видимого. Ноздри трепетали и раздувались, грудь высоко и ритмично вздымалась. Тело воина напряглось, словно он с огромным усилием пробивался сквозь непреодолимую преграду. Пальцы рук с хрустом сжались в кулаки так, что побелели костяшки. Внезапно он шумно со стоном вздохнул и открыл глаза.
* * *
Холод и гулкая пустота сплошной стеной окружали Ратона со всех сторон. Лишь перед ним беззвучно пылал странный костер. Мертвенное голубоватое пламя колыхалось в каком-то таинственном магическом танце, совершенно не давая жара. От него веяло леденящей стужей. Там в глубине пламени двигались маленькие фигурки людей, разыгрывая целые представления. Воины в серебристых доспехах, размахивая сверкающими мечами, сражались со всевозможными чудовищами и колдунами. Пылала багровым пламенем гордая белокаменная крепость. Над ее башнями вздымались к небесам жирные клубы черного дыма, а со стен падали вниз люди. По широкой дороге, распластавшись грозным потоком, неотвратимо наползала лавина панциреобразных монстров. Ураганный ветер гнал по-над самой землей рваные клочья грозовых туч.
Видения быстро чередовались, сменяясь одно другим, и ни разу не повторялись. Несколько сцен Ратон узнал - он сам в разное время принимал в них участие, но большинство были ему незнакомы. Хотя они были разрознены и отрывочны, однако что-то неуловимое связывало все эти видения в единое целое. Ратон начал более внимательно присматриваться к происходящему в пламени костра и вскоре обратил внимание на то, что повсюду, где силы зла начинали побеждать, появлялся воин в серебристом одеянии и вступал с ними в жестокую схватку. Каждый раз этот загадочный воин выглядел чуть-чуть иначе, но Ратон был уверен, что это один и тот же человек.
Внезапно Ратон услышал женский голос, окликнувший его, но видения настолько увлекли, что не хотелось отвлекаться ни на мгновение. Однако голос не отставал, он снова позвал его, призывая очнуться. Не отрываясь от созерцания разворачивающихся перед ним событий, Ратон что-то равнодушно ответил, не придавая значения смыслу слов. Женщина продолжала горячо говорить, что-то горячо доказывая, убеждая. Она мешала сосредоточиться на видениях. Неожиданно в ее речи прозвучало имя Аргнар. Сознание словно ожгло огненной плетью. Ратон вздрогнул, выпрямляясь. Он почувствовал, как все внутри него мгновенно всколыхнулось, забурлило, нахлынула ослепляющая ярость и жажда мести, как-то странно смешанная с непонятной грустью и сожалением.
Во тьме, окружающей его, обеспокоено зашевелились невидимые призраки, пытаясь удержать, сковать движения. Послышался тоскливый заунывный вой, в нем ощущалась явственная угроза. Незримая сила навалилась на плечи, сгибая и придавливая, к тому месту, где сидел воин. Казалось, кто-то могучий и беспощадный не хочет его отпускать, но Ратон был не из тех, кто легко сдается. Он собрал в кулак всю свою волю и направил ее на черные упругие нити, опутывающие его сознание. С громким треском они лопнули, и тотчас тишина взорвалась оглушительным ревом и грохотом, словно сорвались с цепи обезумевшие стихии. Ветер налетел резким порывом и загасил костер. В последнее мгновение Ратон успел заметить, как в пламени призрачного костра повернулся воин в серебристых доспехах и глянул прямо ему в глаза.
- Аргнар!!! - изумленно воскликнул Ратон.
Мрак сомкнулся вокруг него. Злобно воющий вихрь подхватил его и швырнул куда-то в бесконечную черную бездну. Он летел, отбиваясь от сопровождающих его безмолвных скользких тварей, пытающихся разорвать на части душу Ратона. Они густо роились вокруг бесчисленным сонмищем, тянулись к нему когтистыми щупальцами, хлестали усеянными шипами кожистыми крыльями, щелкали зубастыми пастями.
Наконец впереди забрезжил свет. Он стремительно приближался разъедая тьму. Гнусные твари постепенно отстали, разочарованно крича и подвывая. Ратон влетел в сияющий тоннель и теперь с огромной скоростью мчался к нестерпимо сияющему выходу. Ослепительно яркий свет больно резанул по глазам. Ратон зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил себя лежащим на постели. Над ним низко склонилась молодая худощавая женщина, напряженно вглядывающаяся в его лицо с надеждой и тревогой одновременно.
Ратон с удивлением смотрел на нее, не в силах понять, где он очутился, и откуда появилась эта неизвестная женщина. С трудом разлепив одеревенелые губы, он спросил:
- Где я?
- Не волнуйся, ты в надежном месте...
В голосе женщины отчетливо ощущалась скованность и напряжение. Ее что-то беспокоило или пугало.
- Где я? Ответь мне, пожалуйста, - настойчиво повторил свой вопрос Ратон.
- Ты на хуторе Гестама.
- А где это находится?
Ольма недоуменно вскинула брови. Она полагала, что Аргнар отправил сюда своего раненого друга и все ему объяснил. Не зная, что и думать по этому поводу, знахарка неуверенно ответила:
- Хутор Гестама относится к Свободным поселениям, разве ты не знал об этом?
Ратон слабо качнул головой.
- Свободные поселения я знаю, а вот про ваш хутор впервые слышу... Как я здесь оказался?
Еще больше удивившись, Ольма всплеснула руками.
- Так ведь тебя Одноглазый привез!
- Это еще кто такой? - нахмурился Ратон.
- Ну как кто?! Он же друг Аргнара и привез тебя ко мне на излечение по его просьбе!
Воин сразу отвердел лицом. Взгляд его стал холодным и жестким. Имя Аргнара вызвало настоящую бурю противоречивых чувств и в первую очередь недоуменную растерянность. Почему, вместо того, чтобы добить или попросту оставить на поле битвы поверженного противника, Странник спас его, пощадив, и, мало того, озаботился его излечением?! Это было совершенно непонятно и необъяснимо.
Ратон пытливо посмотрел на знахарку и спросил:
- Как тебя звать-то?
- Ольма. А тебя?
- Ратон мое имя... - ответил воин, настороженно следя за выражением лица собеседницы.
Но очевидно она действительно ничего не ведала о нем, потому что ни один мускул не дрогнул на ее лице. Наверное, здесь в Свободных поселениях никто толком не знал о войне с Горными баронствами, а уж тем более о том, как звали верховного главнокомандующего объединенными войсками.
- Ты... хорошо знакома со Странником? - слегка замявшись, задал вопрос Ратон.
Ольма смущенно потупилась.
- Да так... не очень. Просто я его тоже лечила. Как-то поздней осенью его почти неживого принес к нашему хутору конь.
- А что с ним приключилось? - заинтересовался воин.
- Отравленная стрела застряла у него в плече. Еле выходили, а как только на ноги встал, так вскорости и уехал куда-то на юг. Сильно торопился. Ему бы еще подлечиться надобно было, так нет - дела, говорит, срочные ждут!
Ратон горько усмехнулся и прикрыл веки. Он понял, куда так торопился Странник.
Увидев, что Ратон закрыл глаза, Ольма тихонько встала и ушла в соседнюю комнату. Здесь при свете лучины она постелила себе на топчане, легла, укрылась тулупом и задумалась. Перед глазами встал образ Аргнара. Было в нем что-то такое, что не позволяло Ольме думать о нем, как о простом мужчине. Она вспомнила странные слова бабки Торы о том, что он избран свыше. Это было непонятно и немного пугало. Что там с ним? Почему его судьба не такая, как у других людей? Мысли метались, путались, наслаиваясь одна на другую. Женщина сокрушенно вздохнула и повернулась набок.
Ее жизнь складывалась нелегко. Отца своего Ольма не знала, о нем при ней никогда не говорили. Лишь повзрослев, она совершенно случайно однажды услышала разговор о себе и, поддавшись искушению, подслушала. После этого она несколько дней не могла придти в себя. Ольма узнала, что ее отцом был какой-то совершенно безвестный солдат-наемник, который изнасиловал мать во время давнего вторжения войск Эрденеха на земли Свободных поселений. Это было одно из многочисленных кровавых побоищ. Хутор, в котором жила мать, полностью разграбили и сожгли, в живых осталось не более половины жителей. Они разбрелись по окрестным хуторам, и кто где устроились, там и осели. Мать Ольмы и еще несколько человек приютили на уцелевшем среди повальных грабежей хуторе Гестама, тогда еще хозяином был его отец - тоже крепкий и хозяйновитый мужик. Здесь девочка и родилась.
Ее матушка прожила совсем недолго. Она была какой-то странной, замкнутой, сторонилась людей и ни с кем не разговаривала. Хуторяне промеж собой втихомолку называли ее блаженной, но никогда не обижали и не насмехались, сочувствуя чужому горю. Ольма плохо помнила мать. В памяти осталось лишь бледное невзрачное пятно исхудалого лица. Воспитанием маленькой девочки занялась бабка Тора, правда была она тогда помоложе, и бабкой ее еще никто не кликал. Она по-своему заботилась о малышке, потихоньку обучая знахарскому искусству. Ольма оказалась весьма способной ученицей. Оно и немудрено - ведь ее родная бабушка в свое время была одной из самых известных и лучших целительниц и ведуний Вальгарда. Но Тора почему-то упорно не хотела обучать Ольму ведовству. Она очень сердилась и ругалась, когда девочка просила ее об этом.
Мать Ольмы, казалось, совершенно не думала о собственной дочке, словно избегала ее. Она часто и надолго уходила неизвестно куда и как-то однажды вовсе не вернулась - сгинула без вести, как в воду канула. С той поры Ольма осталась одна.
Жители хутора относились к ней доброжелательно, а когда она начала постепенно проявлять свои целительные способности, и вовсе зауважали.
Девочка росла и как-то незаметно превратилась в девушку. На нее с интересом начали поглядывать парни, некоторые даже пытались за ней ухаживать. Однако Ольма никого из них не выделяла и мягко, но настойчиво отвергала претендентов одного за другим. Постепенно, видя безрезультатность попыток, от нее отстали. Тем более, что уже подрастали и превращались в молодок те, кто был младше ее по годам. К тому времени Ольма сдружилась с Нерейдой, только - только вышедшей замуж за Гестама. Молодая хозяйка хутора привязалась к скромной знахарке всем сердцем и старалась подыскать ей хорошего парня, но и у нее ничего не вышло. Уж как Нерейда и не уговаривала Ольму, как ни старалась - все напрасно.
- Да что ж ты хочешь-то?! - как-то в сердцах воскликнула она. - О ком мечтаешь? Аль тебе мужиков наших мало - вона их сколько! Только глазом моргни - так они за тобой табуном бегать будут! Ты у нас девка видная!
- Не хочу я так...
- Как? - не поняла Нерейда.
- Без любви не хочу, - объяснила Ольма. - Пока сердце молчит, значит нет моего избранника...
- Ну да, как же... Ты, пока будешь своей мечты дожидаться, так в старых девках и останешься!
При этом Нерейда обычно начинала со светлой улыбкой поглаживать свой изрядно округлившийся живот и добавляла:
- Бери пример с меня! Вот скоро Гестаму сына подарю, а там, глядишь, и второго. Когда семья большая и детишек много, то и жизнь краше становится!
Ольма не спорила. Нерейда со своим мужем жили душа в душу. Гестам хоть и был строг, но на супругу свою голос никогда не подымал - по всему видать было: любит ее!
Может быть, так она и состарилась бы с нетронутым сердцем, если бы не появление Аргнара. Этот суровый немногословный воин, сам того не ведая, сумел пробудить в душе Ольмы те чувства, которых тщетно от нее добивались многие молодцы.
Как это произошло, Ольма и сама не знала. Сначала ей было просто любопытно узнать об Аргнаре. Потом она начала поглядывать на него с интересом, чувствуя, как замирает при его взглядах сердце в непонятной сладкой истоме. Да еще и Нерейда постоянно по-дружески подшучивала над ней, примечая необычное в поведении молодой знахарки. Ольма начала постепенно привыкать к Аргнару - и вдруг все внезапно оборвалось. Он уехал!
Первое время она ходила сама не своя, с лица сошла. Даже старая Тора обеспокоилась и пыталась отпаивать ее каким-то зельем. Но постепенно тоска прошла, закружили дела-заботы, только где-то под сердцем притаилась светлая грусть - знать не судьба...
И вот опять все всколыхнулось. Аргнар напомнил о себе, прислав на хутор своего раненого знакомца. Значит, не забыл ее - помнит!
Ольма радостно улыбнулась в темноте.
В соседней комнате скрипнула кровать, раздался тяжелый вздох.
Ольма настороженно прислушалась. Нет, не спит незнакомец, что-то его гложет, не дает покоя. Что-то неладно с ним. Когда Одноглазый привез воина, тот был совсем плох - изранен и обескровлен. Ольма раны закрыла быстро и дело должно было идти на поправку. Однако хворый в себя не приходил, впав в глубокое забытье. И тогда молодая знахарка, памятуя бессвязные рассказы бабки Торы о мирах безвременья, куда якобы уходят души тех, кто устал от жизни, рискнула и отправилась на поиски души Ратона. Она могла заблудиться там и, не найдя обратной дороги, вечно скитаться в холодной пустоте, но желание помочь человеку победило страх.
Ратон вернулся к жизни, но по всему было видать, что он этому не радуется. Он вел себя очень похоже на то, как вел себя Аргнар. "Словно они братья..." - подумала Ольма. Внезапно совершенно непонятно откуда пришло твердое убеждение, что так оно и есть на самом деле.
"Нет, так никуда не годится, - решила она. - Нужно спать, а не то я еще и не такое придумаю..."
Ольма натянула край тулупа на голову и постаралась ни о чем не думать. Постепенно мысли ее затуманились, дыхание стало ровным, и она уснула беспробудным сном.
Рассказчик:
» Глава 11. Пробуждение. Часть 2
Кто-то назойливо тормошил ее, звал. Ольма с трудом открыла глаза и приподнялась на топчане. Было позднее утро. Яркий солнечный свет заливал комнату. Возле топчана стояла хмурая Тора и громко, настойчиво повторяла:
- Да проснись же ты, проснись! Вот разоспалась, словно макового отвара напилась...
Ольма подхватилась и всплеснула ладошами.
- Ох, как же это я рассвет проспала?!
- Потом будешь недоумевать, а сейчас подымайся быстрее! - сердито ворчала Тора
- Тише, - попросила Ольма. - Разбудишь хворого.
- Как же, разбудишь его! - передразнила ее старуха. - Он еще перед самым рассветом встал и куда-то в степь подался!
- Как это? - изумилась знахарка. - Ему еще лежать надобно, он ведь только вечером в себя пришел!
- А я тебе говорила, что с ним не все так просто! Видать темная сила ему помогает... Я, собственно говоря, потому и пришла к тебе, что неспокойно у меня на душе. Всю ночь маялась, а как солнце встало - сразу к тебе. Смотрю, кровать пуста - я на подворье выскочила. Спрашиваю стражника, не видал ли тебя, а он мне отвечает: "Ольму не видел, а раненный воин выходил еще перед рассветом, закутался в плащ и пошел неспеша куда-то за хутор..." Я за тебя испугалась - не приключилась ли беда какая?!
- Да все в порядке, только голова чуток побаливает, словно после дурман-травы.
- А ну как это колдовство твоего подопечного? - насторожилась Тора. - Надо бы проверить...
Старуха озабоченно пожевала губами, что-то невнятно бормоча себе под нос, а затем решительно произнесла:
- Пошли ко мне, сейчас попробуем выяснить!
- Может, я сперва сбегаю - разузнаю, куда Ратон подевался? Вдруг ему плохо стало, помощь нужна.
- Ничего ему не сделается. Кабы хворый был, так из дома не выходил бы! Лучше мы, пока его нет, с тобой ведовством займемся, хоть и не люблю я это дело...
Ольме даже дух перехватило от неожиданности. Сколько раз просила она Тору показать, как колдовать, да всякий раз отказ получала, а тут вдруг сама предложила!
Быстро прибрав с топчана постель и тулуп, Ольма последовала за старухой в ее дом. Там, заперев двери на засов и наглухо задернув шторы на окнах, они расположились за столом.
Солнечный свет слабо пробивался через плотную ткань, и поэтому в комнате царил полумрак. Тора шуршала пергаментными свитками, раскладывая их на столе и что-то вычитывая. Наконец она удовлетворенно хмыкнула и, отложив все ненужное в сторону, оставила всего лишь один свиток. Затем старуха принесла маленькую ступку. Всыпав туда сухой глины, она осторожно надрезала палец и подержала его над ступкой, дождавшись пока туда упадет несколько капель крови. После этого Тора обвязала палец черной тряпицей и принялась растирать глину.
Ольма с изумлением следила за ее действиями, забыв обо всем на свете. Таинство магии захватило ее, увлекая в неведомый загадочный мир, наполненный необъяснимыми чудесами, пугающими и одновременно с тем манящими тайнами. Затаив дыхание, Ольма прислушивалась к невнятному бормотанию старухи, ощущая, как по спине вкрадчиво скользят холодные пальцы страха.
- Кровь земли и кровь человечья сольется - совьется в нить путеводную по мирам запредельным... - бубнила Тора, разминая сухощавыми пальцами вязкую кашицу. - Силы незримые, неподвластные ни свету, ни тьме, придите из далей безвременья отведать соков живительных! Отыщите в прошлом следы человека по имени Ратон... Заклинаю вас истинным именем...
Последнее слово старуха произнесла так тихо и невнятно, что Ольма его не расслышала. Превозмогая страх, охвативший ее, она попыталась переспросить Тору, но та так цыкнула на нее, что молодая знахарка съежилась и не осмелилась произнести больше ни слова.
Неожиданно размягченная глина словно ожила. Она с жадностью потянулась за пальцами старой ведуньи, пытаясь по ее руке выбраться наружу. Тора хрипло вскрикнула, отдергивая руку. Она схватила со стола нож и, быстро соскоблив им с пальцев шевелящиеся комочки бурой массы, сбросила их обратно в ступку.
Живая глина пузырилась, сердито шипела, билась о стенки посудины так, что едва не перевернула ее.
Ольма и Тора, словно окаменев, следили за ней, не в силах шевельнуть даже пальцем.
Наконец, будто осознав тщетность своих попыток, шевелящаяся масса успокоилась, растеклась по дну ступки и застыла ровной гладкой поверхностью черного зеркала.
- Теперь смотри внимательно! - с трудом выдавила из себя Тора.
Голос ее был хриплым и надтреснутым, как у старой вороны. Испуганно покосившись на ведунью, Ольма склонилась над ступкой.
Поначалу в зеркале ничего не было видно. Но вот его поверхность затуманилась и как бы придвинулась, разрастаясь во все стороны. Полыхнуло багровое пламя пожарища. Горело какое-то селение. Повсюду лежали убитые и раненые, которых безжалостно добивали люди в черных капюшонах. Один из них склонился над мертвой женщиной и вырвал из ее рук плачущего младенца. Завернув его в плащ, он приторочил сверток к седлу, вскочил на коня и присоединился к группе всадников с такими же свертками. Дав шпоры лошадям, отряд помчался через степь, вздымая клубы пыли.
Видение сменилось бурным океаном. На палубе длинной и узкой галеры, связанные канатами в десятки, лежали сотни младенцев. Некоторые из них были уже мертвы. Рассекая седые пенящиеся волны, галера приближалась к угрюмому скалистом берегу.
Тьма накрыла изображение, а когда рассеялась, Ольма увидела мальчика лет пяти. Он стоял на коленях перед каменным троном, на котором восседал костистый человек с удлиненным лысым черепом и хищным выражением лица. Этот человек чертил кровью на лбу мальчика какие-то уродливые страшные символы. Постепенно над головой ребенка сгустилось темное облако, из которого выдвинулось тонкое извивающееся щупальце. Оно приблизилось к мальчику и впилось ему в темя. Вскрикнув, малыш без чувств ничком упал на пол, а на губах лысого человека заиграла отвратительная торжествующая улыбка.
И вновь сменилось видение.
Верхом на коне, в окружении огромного войска ехал Ратон. А над его головой извивалось то самое щупальце тьмы.
Внезапно ослепительный росчерк яркого света отсек черную пуповину. Видение взорвалось осколками магического зеркала, в лицо ударил нестерпимый жар.
Ольма отшатнулась, закрывшись руками, а когда снова взглянула на стол, то увидела лишь обломки ступки, оплавленные по краям и еще дымящиеся. Знахарка с ужасом оглянулась на Тору. Старуха корчилась от боли. Изо рта у нее шла пена, а выпученные глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
Ольма заметалась по комнате, не зная, что делать.
- Кровь... кровь пусти! - неожиданно прохрипела Тора, на мгновение превозмогая ужасную боль.
- Чего?! - не поняла Ольма.
Но ведунья не ответила, снова забившись в судорогах. Тогда знахарка, поколебавшись всего лишь одно мгновение, схватила нож и провела острием по локтевому сгибу руки старухи. Тотчас из раны хлынула пузырящаяся темная кровь. Стекая на пол, она кипела и дымилась.
Ольма отступила на шаг, со страхом следя за Торой.
Постепенно конвульсии затихли, сморщенное лицо успокоилось, а из разреза на руке ведуньи пошла обычная алая кровь. Тора с трудом открыла мутные глаза и слабым голосом попросила:
- Помоги добраться до кровати, наложи на рану путь-траву... там, в углу найдешь и уходи... Завтра поговорим...
Ольма сделала все, что ей велела старуха и, тихо притворив за собой дверь, вышла на подворье. Ее бил озноб, в голове гулко стучали сотни молоточков. Не видя ничего вокруг себя, знахарка медленно побрела домой. Кто-то окликнул ее, но Ольма молча прошла мимо и скрылась в своем доме.
Прислонившись спиной к шершавой стене, она медленно сползла по ней на лавку и обессилено опустила голову. Беспорядочно метались мысли, наслаиваясь одна на другую. Испуг от колдовства бабки Торы прошел, сменившись изумленным недоумением. Хуторяне считали старуху обычной знахаркой, слегка выжившей из ума. Они снисходительно относились к ее пророчествам, хотя и старались следовать советам ведуньи. Но никому и в голову не могло придти, что она знает могучую тайную магию, не относящуюся ни к белой, ни к черной. Однако же сегодня Ольма собственными глазами видела, на что способна старуха.
Тяжелые мысли медленно ворочались в голове, неуклюже наслаиваясь одна на другую. Из явившегося в магическом зеркале видения знахарка поняла, что Ратон был посвящен силам тьмы еще с детских лет и не по своей воле служил им. Скорее всего, он и сам не подозревал об этом, а просто бессознательно выполнял волю каких-то черных жрецов. Но потом произошло что-то, что разрушило его связь с темными силами и опять же, это случилось без его ведома. Теперь понятно, почему бабка Тора так испугалась, разглядев в нем следы тьмы. Однако сейчас Ратон освободился от рабских цепей, но еще не понимает этого и мучается в растерянности, пытаясь определить свое место в этой жизни.
- Тяжело ему... ох, тяжело... - вздохнула Ольма.
Она подумала о том, что нужно будет как-то помочь Ратону выйти из депрессии. Да и к Торе нужно будет наведаться ближе к вечеру - проведать старуху и заодно посоветоваться с ней, как дальше быть.
Постепенно все прояснялось. Оставалось лишь выяснить, каким образом Ратон связан с Аргнаром. Но как это сделать, Ольма пока еще не знала.
* * *
Воздух, наполненный терпковато-сладкими ароматами цветущей степи, слегка кружил голову, разливая по телу какое-то доселе неведомое ощущение приятной истомы и легкой грусти. Повсюду слышно было озабоченное гудение насекомых, занятых повседневными хлопотами. Взмывали к небесам и вновь скрывались в свежей траве степные птахи, которым не было никакого дела до человеческих проблем и забот. Они жили своей жизнью, наполненной одним им понятным смыслом.
Ратон поднял лицо навстречу теплому солнышку и зажмурился. Золотистые лучи нежно ласкали загрубевшую в ратных походах кожу. Из-под зажмуренных век Ратон с удовольствием вглядывался в необыкновенно чистую синеву неба. Легкие пушистые облака плавно скользили в вышине, отбрасывая на землю едва заметные тени. Ветра почти не было, лишь иногда по верхушкам травинок пробегала еле заметная волна, словно само дыхание весны.
Медленно опустившись на травяной ковер, Ратон лег навзничь, прикрыл глаза и принялся слушать степь. Никогда раньше ему такое и в голову не могло придти, а сейчас это получилось само собой. Вообще с ним происходило что-то необъяснимое. Куда-то исчезла уверенность, появились сомнения в правильности поступков, свершенных ранее. Ему не хотелось никуда ехать, не хотелось воевать.
"Ярид!!!" - полыхнуло в мозгу опаляющей молнией.
Ратона словно окатили ледяной водой. Перед мысленным взором встало жесткое лицо верховного жреца. В его глазах бушевало пламя испепеляющей ярости, и в них не было ни капли жалости или сострадания. Гнев верхового был хорошо известен любому жителю Чау-Гар. По указке Ярида кровь безвинных жертв ручьями текла на алтарь темного божества.
Неожиданно Ратон ощутил, пришедшую неизвестно откуда волну отвращения, а следом за нею волну гнева. Он ясно осознал, что всю свою жизнь был всего лишь послушной марионеткой в руках жрецов, безвольным орудием, несущим смерть и разрушения людям.
* * *
Ломаная трещина расколола мраморный пол зала пополам. Плиты с тяжким рокотом раздвинулись, открывая бездонный провал, заполненный густым смрадным дымом. Он медленно ворочался, подсвеченный снизу глубинным багровым заревом. Оттуда, из мрачной бездны начала подниматься уродливо-бесформенная тень. Волны беспредельного ужаса выплеснулись из подземелья и хлынули на присутствующих, сводя их с ума. Жрецы попадали на пол и задергались в конвульсиях. Из ушей и ноздрей их толчками полилась кровь, у некоторых лопались от невероятного напряжения глаза. Зал наполнился жуткими душераздирающими воплями.
Один лишь Ярид, рухнув на колени, все же остался в сознании. По его лицу крупными горошинами катились капли пота, заливая дрожащие выпученные глаза. Острая мучительная боль пронзала все тело насквозь, словно силясь выкрутить суставы и разорвать мышцы. Будто сквозь размазанную серую пелену верховный жрец увидел, как из провала поднялась огромная зыбкая черная тень и потянулась к постаменту, на котором корчилось тело Мерглу.
- Повелитель! - с восторгом простонал Ярид, пытаясь дотянуться скрюченной рукой до тени.
Та замерла на мгновение, словно прислушиваясь к чему-то, а затем волна нестерпимого жара опалила разум жреца, и в сознании прзвучала фраза: "Подожди немного..."
Черная тень сгустилась над телом Мерглу, уплотнилась, принимая его очертания. Со стороны казалось, что на постаменте одно на другом лежало два тела - белое и черное. Тень соприкоснулась с Мерглу и начала погружаться в него, словно впитываясь. Тело задергалось в ужасных судорогах, выгнулось дугой, а затем, будто сломавшись пополам, рухнуло и застыло без движения.
В зале воцарилась тишина, прерываемая мучительными стонами и глухими хрипами оставшихся в живых служителей. Ярид напряженно ждал, не отрывая взгляда от постамента.
Внезапно тело Мерглу приподнялось и село. Дрогнули, открываясь, набрякшие веки, и в Ярида вперились черные глаза с вертикальными желтыми зрачками. Жрец почувствовал, как этот пронизывающий взгляд вытягивает из него душу, читая в ней, словно в открытой книге. Он не противился своему повелителю, с восторженным смирением ожидая его приказов.
- Я хочу, чтобы все обращались ко мне по имени КАРГ...
Голос, обретшего тело, был низким и грубым, больше похожим на утробный рык голодного хищного зверя.
- Твое слово - закон, о, величайший и могущественнейший! - с готовностью откликнулся Ярид, склоняя в поклоне голову.
Карг поморщился и насмешливо произнес:
- Никаких эпитетов! Оставь это для тщеславных глупцов-монархов. Я и сам знаю о своем могуществе и величии... Ты служил мне верой и правдой - я ценю это!
Повелитель тьмы сделал паузу, как бы принимая решение.
- А теперь - иди. Я не хочу, чтобы кто-либо видел то, что здесь произойдет! Когда ты услышишь мой зов, отвори двери дворца, пусть войдет мой народ - я буду с ним говорить!
Едва не плача от счастья, Ярид попятился к выходу и медленно прикрыл створки дверей. Последнее, что он увидел, был оценивающий взгляд Карга, которым тот не спеша окинул разбросанные по полу зала тела жрецов и служителей. В этот момент за его спиной сгустилась черная тень, напоминающая раздувающийся капюшон кобры.
Ярид отошел на несколько шагов вглубь темного коридора и замер в ожидании. Вдруг стены содрогнулись, раздался свирепый рев, сопровождаемый отчаянными воплями. Верховный жрец вздрогнул и вжал голову в плечи.
Вскоре все затихло, только глухой низкий рык еще звучал некоторое время, постепенно становясь все ниже и ниже, пока совсем не ушел за грань слышимости.
- Открой дверь, Ярид, пусть войдут! - неожиданно раздался голос Карга, в котором слышались нотки удовлетворения.
Жрец поспешно бросился исполнять приказание.
Массивные створки высоких и толстых дверей, окованных чернеными листами бронзы, сплошь покрытых древней витиеватой гравировкой, с протяжным стоном распахнулись наружу. Там, замерев в безмолвном ожидании, застыло несметное сонмище страшных и невероятно уродливых созданий. Это был народ и одновременно войско Карга.
Многие из монстров выжидательно глядели на Ярида. Другие, лишенные глаз, просто тянулись к нему мордами, хотя среди них попадались и такие, у которых вообще не было ни головы, ни туловища - сплошные конечности, усеянные когтями, шипами, клешнями, щупальцами и прочей мерзостью, предназначенной только для одного - убивать.
- Идите! Наш повелитель - великий Карг призывает вас! - неожиданно для самого себя хрипло каркнул Ярид и поперхнулся.
Он согнулся пополам в приступе неудержимого кашля, а мимо него, давя и калеча друг друга, мчались чудища Междуречья, вливаясь зловонным потоком в распахнутые двери...
* * *
В далеком северном поселении Тропгерод на Берегу Отчуждения собрались на ежегодное празднество суровые немногословные люди. Это были далекие потомки тех изгоев, которых в старые времена высылали за различные преступления из Малурии. Они образовали общину Гримшу, названную так в честь первого предводителя, сумевшего собрать и объединить их предков в одно племя. Благодаря этому они выжили в суровых холодах и приспособились к дикому краю, ставшему их родной землей. Поселенцы научились сражаться и побеждать в схватках со свирепыми стаями белых волков и даже потихоньку начали осваивать окраины Дальнего леса. Здесь, к своему удивлению, они впервые столкнулись с неведомым лесным племенем людей, которые сами себя называли альфарцами. Поначалу между ними и поселенцами возникло несколько стычек. Но, как говорится: нет худа без добра, - как раз в это время белые волки особенно яростно донимали и тех, и других, и им пришлось объединиться в борьбе против общего врага.
Альфарцы оказались в принципе неплохими соседями, а в некоторых случаях даже весьма полезными. Во-первых, они все, как один владели искусством врачевания и никогда в этом не отказывали. Во-вторых, они знали Дальний лес, как свои пять пальцев и умели ходить по нему так, что ни одна травинка не шевелилась. Именно альфарцы научили людей общению с живой природой, привили им чувство уважения к растениям и животным, умению обходиться только необходимым, не губя жизнь без особой нужды. А еще они умели петь чудесные песни и знали много легенд. Мужчины и женщины этого племени были необычайно прекрасны и молоды. Удивляло то, что жители общины Гримшу никогда не встречали их стариков и детей. На все вопросы по этому поводу альфарцы отвечали уклончиво, а то и вовсе отмалчивались, лишь в их больших глазах появлялась затаенная печаль. Постепенно расспросы прекратили, чувствуя, что здесь скрывается какая-то тайна, о которой лесные жители не хотят говорить.
Сегодня был особенный день. Вот уже многие годы люди и альфарцы собирались вместе, чтобы отпраздновать приход весны. Конечно, здесь в северных широтах она была короткой, но зато бурной. Еще не успевал растаять последний снег, а уже на проталинах начинала зеленеть пышная трава, распускались яркие цветы. Все шло в рост не по дням, а по часам.
Как обычно к назначенному часу собрались все поселенцы общины - от мала до велика. Даже вернулись от побережья Студеного океана рыбаки-промысловики, хотя сейчас был самый разгар ловли. Лед у берега вскрылся, и рыбу брали чуть не голыми руками. Но праздник есть праздник. День Возрождения считался священным.
Тропгерод представлял собой длинное квадратное строение из толстых плотно подогнанных бревен, обмазанных снаружи белой глиной. Каждая сторона этого приземистого трехэтажного квадрата была длиной в три сотни полных шагов взрослого мужчины. В наружных стенах до третьего уровня не было ни одного окна или двери. Лишь с южной стороны находились тяжелые подъемные ворота, которые в любой момент могли отгородить поселенцев от внешнего мира. Все окна первого и второго этажа выходили в просторный внутренний двор. Бойницы третьего холодно и угрожающе глядели наружу. Здесь располагались караульные наряды, арсенальные комнаты и казармы для холостяков, достигших совершеннолетия.
По сложившейся традиции все юноши, встретившие свою шестнадцатую весну и не успевшие обзавестись семьей, обязаны были селиться в казармах и жить там до тех пор, пока не находили себе пару. Девушки же наоборот, оставались в собственной семье до самого замужества, куда после и приводили своего избранника.
Словом, Тропгерод представлял собой небольшую крепость, стены которой одновременно являлись и жилищем ее защитников.
Посреди внутреннего двора, потрескивая толстыми обгорающими сучьями, пылал большой костер, обложенный по периметру валунами. Вокруг них расположились люди и альфарцы. Все с нетерпением поглядывали на двери, из которых должны были появиться старейшина поселения и вождь альфарцев. Они уже давно обязаны были открыть праздник, но почему-то задерживались.
Собравшиеся начали тихонько перешептываться, недоуменно пожимая плечами.
Наконец дверь распахнулась, и появились те, кого все ждали. Убеленный сединой крепкий старик и молодой стройный альфарец молча приблизились к огнищу и неподвижно замерли. Их лица выражали озабоченность, скорее даже тревогу.
Старейшина общины поднял руку, призывая к тишине. По рядам зрителей словно пробежала легкая волна, и все замерли, приготовившись слушать. Слова, которые последовали за этим, заставили всех вздрогнуть.
- Ежегодно в этот день по старой традиции мы празднуем Возрождение жизни, которое приходит вместе с весной. - начал старик. - Но сегодня праздник омрачен ужасной вестью, о которой вам поведает Филгор.
Старейшина умолк и сделал шаг в сторону.
Встревоженные глаза зрителей устремились на альфарца, ожидая продолжения. Филгор задумчиво глядел прямо перед собой, словно пытаясь узреть что-то невидимое остальным за дальней гранью. Но вот он глубоко вздохнул и тихо заговорил:
- С давних пор мы, альфарцы, поддерживаем связь с нашими немногочисленными родичами, живущими в Древнем лесу - нашей изначальной родине. Когда зло пришло в Малурию и низвергло ее в пучину ужаса, мы покинули Древний лес, опасаясь близости Тьмы. Но некоторые из нас отказались покинуть родные края и остались. Минули столетия. В Междуречье оставался корень зла, за которым наши родичи следили. И вот, сегодня я получил поистине страшное известие...
Все затаили дыхание. В наступившей тишине слышалось лишь потрескивание поленьев в костре.
- Во дворце бывшего правителя Малурии - Элабора Светлоликого явился из бездны мрака Повелитель тьмы!
Испуганный ропот пробежал по рядам слушателей. Филгор обвел их печальным взглядом.
- Эта весть повергла меня в ужас, - продолжил он. - Ибо не было и нет во всем мире более могучего, страшного и жестокого чудовища, чем он. Вместе со своими советниками я нарушил сегодня клятву, данную моим народом после катастрофы в Малурии, - никогда не прибегать к магии предвидения. Мы рискнули заглянуть за грань дозволенного и теперь находимся в полной растерянности...
- Почему? - не выдержал кто-то.
- Потому что мы ничего не увидели! Лишь серый полумрак колыхался над безжизненной землей - и больше ничего! Мы не знаем, что ожидает нас, да и всех остальных обитателей Вальгарда, но твердо уверены, что грядет ужас... Я не хотел вас пугать и омрачать праздник, но... Простите...
Филгор умолк.
Наступившая вслед за его последними словами зловещая тишина неожиданно взорвалась разноголосыми криками:
- Откуда он явился, этот повелитель?
- Кто он такой?
- Что же теперь делать? Может, собирать ополчение?
Филгор медленно покачал головой.
- Я пока не знаю... Магия предвидения подвела нас... А может быть, враг всего живого настолько силен, что смог совладать с нашей магией. Несметные полчища кошмарных чудовищ хлынут вскоре на земли Вальгарда, и поведет их тот, кто неуязвим для человеческого оружия. Лишь десница Всевышнего может остановить его.
- Неужели нет спасения? - с надеждой в голосе неуверенно спросил старейшина.
- Есть надежда...
Альфарец нахмурился, словно что-то обдумывая. В этот момент сквозь черты его молодого лица проступило что-то такое, отчего все поняли, что на самом деле Филгор гораздо старше, чем выглядел. Возможно, даже старше белого, как лунь, старейшины общины.
- Бывают видения, которые предрекают грядущие события... Но они туманны и расплывчаты, их можно неверно истолковать. Прошедшей ночью мне явился в полусне рыцарь, закованный в серебряные доспехи. Рядом с ним стоял очень крупный волк. А перед ними возвышалась черная стена мрака... Небесный свет сиял на доспехах рыцаря. Он поднял меч и шагнул к стене...
Филгор запнулся.
- А дальше-то что было? - нетерпеливо выкрикнул кто-то.
- Я не знаю, потому что пришел в себя от ужасной головной боли и больше ничего не увидел... Это все, что я могу рассказать. Что последовало за действиями рыцаря, и как сложилась его судьба сокрыто от меня завесой неведения... Да и неясно, было ли это истинное видение или просто игра воображения. Быть может, это только обман...
Альфарец опустил голову и вышел из круга.
Костер постепенно догорал, но никому и в голову не пришло подбросить в угасающий огонь дров. Все молчали, как громом пораженные...
Притворив за собой дверь, старейшина общины тяжело опустился на топчан и жестом пригласил гостя располагаться в кресле у камина. Он был подавлен зловещим сообщением. Проведя сухощавой ладонью по покрывалу, словно разглаживая складки, старейшина шумно вздохнул и поднял тоскливый взгляд на альфарца.
- Стар я стал, - пробормотал он. - Думал, доживу свой век в тишине и покое... а оно вон как выходит...
Старик задумчиво покачал головой.
- Что теперь будет, Филгор? Скажи мне, ведь вы, альфарцы, все знаете, вам подвластна магия!
- Наша магия в данном случае бессильна... - тихо ответил Филгор.
- Это ты можешь другим рассказывать. Я-то знаю: вы втайне возрождаете искусство чародейства, которым владели ваши предки. Не беспокойся, кроме меня об этом никто и не догадывается.
Альфарец горько усмехнулся.
- Поверь мне, мы не в силах противостоять тому злу, что возродилось в Междуречье, если бы даже смогли восстановить всю забытую магию нашего племени.
Старейшина долго и пытливо смотрел прямо в глаза Филгору, силясь уловить в них хоть малейшую искру надежды, но тщетно. Глаза альфарца красноречивее любых слов говорили о том, что беда надвигается неотвратимо.
- Что же ты решил? - наконец спросил старик.
Филгор, собираясь с мыслями, наклонился к очагу и расшевелил угли. Огнистые мотыльки роем поднялись над поленьями и потрескивая, исчезли в дымоходе.
- Я наберу среди альфарцев отряд добровольцев и отправлюсь в Потерянный край. Что-то подсказывает мне, что там произойдет решительная схватка. Возможно, там мы встретим рыцаря из моего видения...
- Но ты же сам сказал, что даже ваша магия бессильна против повелителя тьмы. Зачем же идти на верную погибель?! Может, лучше превратим совместными усилиями Тропгерод в неприступную крепость - авось и отобьемся сообща от нечисти? Да и зачем ему, этому проклятому повелителю наши неприветливые края? Вдруг он и вовсе никогда сюда не придет?!
- Нет, - мотнул головой Филгор. - Отсидеться за крепкими стенами не удастся. Тьма падет на весь Вальгард...
- Но рыцарь... тот, в серебряных доспехах... Если он существует на самом деле, то, может быть, он сам справится?
- Каким бы сильным и смелым не был этот витязь, одному ему не управиться с полчищами прислужников тьмы. Мы ему должны помочь.
- Но где... где, скажи на милость, ты его найдешь?
- Не ведаю, но когда встречу - я его узнаю.
Альфарец поднялся и, уже направляясь к двери, добавил:
- Объяви среди своих - если найдутся добровольцы, пусть готовятся в поход. Через три дня выступаем.
Дверь за Филгором затворилась, и в комнате воцарилась тишина. Седой старец опустил голову на дрожащие руки и принялся раскачиваться из стороны в сторону.
- Вот беда-то, какая... вот беда... - глухо повторял он.
- Да проснись же ты, проснись! Вот разоспалась, словно макового отвара напилась...
Ольма подхватилась и всплеснула ладошами.
- Ох, как же это я рассвет проспала?!
- Потом будешь недоумевать, а сейчас подымайся быстрее! - сердито ворчала Тора
- Тише, - попросила Ольма. - Разбудишь хворого.
- Как же, разбудишь его! - передразнила ее старуха. - Он еще перед самым рассветом встал и куда-то в степь подался!
- Как это? - изумилась знахарка. - Ему еще лежать надобно, он ведь только вечером в себя пришел!
- А я тебе говорила, что с ним не все так просто! Видать темная сила ему помогает... Я, собственно говоря, потому и пришла к тебе, что неспокойно у меня на душе. Всю ночь маялась, а как солнце встало - сразу к тебе. Смотрю, кровать пуста - я на подворье выскочила. Спрашиваю стражника, не видал ли тебя, а он мне отвечает: "Ольму не видел, а раненный воин выходил еще перед рассветом, закутался в плащ и пошел неспеша куда-то за хутор..." Я за тебя испугалась - не приключилась ли беда какая?!
- Да все в порядке, только голова чуток побаливает, словно после дурман-травы.
- А ну как это колдовство твоего подопечного? - насторожилась Тора. - Надо бы проверить...
Старуха озабоченно пожевала губами, что-то невнятно бормоча себе под нос, а затем решительно произнесла:
- Пошли ко мне, сейчас попробуем выяснить!
- Может, я сперва сбегаю - разузнаю, куда Ратон подевался? Вдруг ему плохо стало, помощь нужна.
- Ничего ему не сделается. Кабы хворый был, так из дома не выходил бы! Лучше мы, пока его нет, с тобой ведовством займемся, хоть и не люблю я это дело...
Ольме даже дух перехватило от неожиданности. Сколько раз просила она Тору показать, как колдовать, да всякий раз отказ получала, а тут вдруг сама предложила!
Быстро прибрав с топчана постель и тулуп, Ольма последовала за старухой в ее дом. Там, заперев двери на засов и наглухо задернув шторы на окнах, они расположились за столом.
Солнечный свет слабо пробивался через плотную ткань, и поэтому в комнате царил полумрак. Тора шуршала пергаментными свитками, раскладывая их на столе и что-то вычитывая. Наконец она удовлетворенно хмыкнула и, отложив все ненужное в сторону, оставила всего лишь один свиток. Затем старуха принесла маленькую ступку. Всыпав туда сухой глины, она осторожно надрезала палец и подержала его над ступкой, дождавшись пока туда упадет несколько капель крови. После этого Тора обвязала палец черной тряпицей и принялась растирать глину.
Ольма с изумлением следила за ее действиями, забыв обо всем на свете. Таинство магии захватило ее, увлекая в неведомый загадочный мир, наполненный необъяснимыми чудесами, пугающими и одновременно с тем манящими тайнами. Затаив дыхание, Ольма прислушивалась к невнятному бормотанию старухи, ощущая, как по спине вкрадчиво скользят холодные пальцы страха.
- Кровь земли и кровь человечья сольется - совьется в нить путеводную по мирам запредельным... - бубнила Тора, разминая сухощавыми пальцами вязкую кашицу. - Силы незримые, неподвластные ни свету, ни тьме, придите из далей безвременья отведать соков живительных! Отыщите в прошлом следы человека по имени Ратон... Заклинаю вас истинным именем...
Последнее слово старуха произнесла так тихо и невнятно, что Ольма его не расслышала. Превозмогая страх, охвативший ее, она попыталась переспросить Тору, но та так цыкнула на нее, что молодая знахарка съежилась и не осмелилась произнести больше ни слова.
Неожиданно размягченная глина словно ожила. Она с жадностью потянулась за пальцами старой ведуньи, пытаясь по ее руке выбраться наружу. Тора хрипло вскрикнула, отдергивая руку. Она схватила со стола нож и, быстро соскоблив им с пальцев шевелящиеся комочки бурой массы, сбросила их обратно в ступку.
Живая глина пузырилась, сердито шипела, билась о стенки посудины так, что едва не перевернула ее.
Ольма и Тора, словно окаменев, следили за ней, не в силах шевельнуть даже пальцем.
Наконец, будто осознав тщетность своих попыток, шевелящаяся масса успокоилась, растеклась по дну ступки и застыла ровной гладкой поверхностью черного зеркала.
- Теперь смотри внимательно! - с трудом выдавила из себя Тора.
Голос ее был хриплым и надтреснутым, как у старой вороны. Испуганно покосившись на ведунью, Ольма склонилась над ступкой.
Поначалу в зеркале ничего не было видно. Но вот его поверхность затуманилась и как бы придвинулась, разрастаясь во все стороны. Полыхнуло багровое пламя пожарища. Горело какое-то селение. Повсюду лежали убитые и раненые, которых безжалостно добивали люди в черных капюшонах. Один из них склонился над мертвой женщиной и вырвал из ее рук плачущего младенца. Завернув его в плащ, он приторочил сверток к седлу, вскочил на коня и присоединился к группе всадников с такими же свертками. Дав шпоры лошадям, отряд помчался через степь, вздымая клубы пыли.
Видение сменилось бурным океаном. На палубе длинной и узкой галеры, связанные канатами в десятки, лежали сотни младенцев. Некоторые из них были уже мертвы. Рассекая седые пенящиеся волны, галера приближалась к угрюмому скалистом берегу.
Тьма накрыла изображение, а когда рассеялась, Ольма увидела мальчика лет пяти. Он стоял на коленях перед каменным троном, на котором восседал костистый человек с удлиненным лысым черепом и хищным выражением лица. Этот человек чертил кровью на лбу мальчика какие-то уродливые страшные символы. Постепенно над головой ребенка сгустилось темное облако, из которого выдвинулось тонкое извивающееся щупальце. Оно приблизилось к мальчику и впилось ему в темя. Вскрикнув, малыш без чувств ничком упал на пол, а на губах лысого человека заиграла отвратительная торжествующая улыбка.
И вновь сменилось видение.
Верхом на коне, в окружении огромного войска ехал Ратон. А над его головой извивалось то самое щупальце тьмы.
Внезапно ослепительный росчерк яркого света отсек черную пуповину. Видение взорвалось осколками магического зеркала, в лицо ударил нестерпимый жар.
Ольма отшатнулась, закрывшись руками, а когда снова взглянула на стол, то увидела лишь обломки ступки, оплавленные по краям и еще дымящиеся. Знахарка с ужасом оглянулась на Тору. Старуха корчилась от боли. Изо рта у нее шла пена, а выпученные глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит.
Ольма заметалась по комнате, не зная, что делать.
- Кровь... кровь пусти! - неожиданно прохрипела Тора, на мгновение превозмогая ужасную боль.
- Чего?! - не поняла Ольма.
Но ведунья не ответила, снова забившись в судорогах. Тогда знахарка, поколебавшись всего лишь одно мгновение, схватила нож и провела острием по локтевому сгибу руки старухи. Тотчас из раны хлынула пузырящаяся темная кровь. Стекая на пол, она кипела и дымилась.
Ольма отступила на шаг, со страхом следя за Торой.
Постепенно конвульсии затихли, сморщенное лицо успокоилось, а из разреза на руке ведуньи пошла обычная алая кровь. Тора с трудом открыла мутные глаза и слабым голосом попросила:
- Помоги добраться до кровати, наложи на рану путь-траву... там, в углу найдешь и уходи... Завтра поговорим...
Ольма сделала все, что ей велела старуха и, тихо притворив за собой дверь, вышла на подворье. Ее бил озноб, в голове гулко стучали сотни молоточков. Не видя ничего вокруг себя, знахарка медленно побрела домой. Кто-то окликнул ее, но Ольма молча прошла мимо и скрылась в своем доме.
Прислонившись спиной к шершавой стене, она медленно сползла по ней на лавку и обессилено опустила голову. Беспорядочно метались мысли, наслаиваясь одна на другую. Испуг от колдовства бабки Торы прошел, сменившись изумленным недоумением. Хуторяне считали старуху обычной знахаркой, слегка выжившей из ума. Они снисходительно относились к ее пророчествам, хотя и старались следовать советам ведуньи. Но никому и в голову не могло придти, что она знает могучую тайную магию, не относящуюся ни к белой, ни к черной. Однако же сегодня Ольма собственными глазами видела, на что способна старуха.
Тяжелые мысли медленно ворочались в голове, неуклюже наслаиваясь одна на другую. Из явившегося в магическом зеркале видения знахарка поняла, что Ратон был посвящен силам тьмы еще с детских лет и не по своей воле служил им. Скорее всего, он и сам не подозревал об этом, а просто бессознательно выполнял волю каких-то черных жрецов. Но потом произошло что-то, что разрушило его связь с темными силами и опять же, это случилось без его ведома. Теперь понятно, почему бабка Тора так испугалась, разглядев в нем следы тьмы. Однако сейчас Ратон освободился от рабских цепей, но еще не понимает этого и мучается в растерянности, пытаясь определить свое место в этой жизни.
- Тяжело ему... ох, тяжело... - вздохнула Ольма.
Она подумала о том, что нужно будет как-то помочь Ратону выйти из депрессии. Да и к Торе нужно будет наведаться ближе к вечеру - проведать старуху и заодно посоветоваться с ней, как дальше быть.
Постепенно все прояснялось. Оставалось лишь выяснить, каким образом Ратон связан с Аргнаром. Но как это сделать, Ольма пока еще не знала.
* * *
Воздух, наполненный терпковато-сладкими ароматами цветущей степи, слегка кружил голову, разливая по телу какое-то доселе неведомое ощущение приятной истомы и легкой грусти. Повсюду слышно было озабоченное гудение насекомых, занятых повседневными хлопотами. Взмывали к небесам и вновь скрывались в свежей траве степные птахи, которым не было никакого дела до человеческих проблем и забот. Они жили своей жизнью, наполненной одним им понятным смыслом.
Ратон поднял лицо навстречу теплому солнышку и зажмурился. Золотистые лучи нежно ласкали загрубевшую в ратных походах кожу. Из-под зажмуренных век Ратон с удовольствием вглядывался в необыкновенно чистую синеву неба. Легкие пушистые облака плавно скользили в вышине, отбрасывая на землю едва заметные тени. Ветра почти не было, лишь иногда по верхушкам травинок пробегала еле заметная волна, словно само дыхание весны.
Медленно опустившись на травяной ковер, Ратон лег навзничь, прикрыл глаза и принялся слушать степь. Никогда раньше ему такое и в голову не могло придти, а сейчас это получилось само собой. Вообще с ним происходило что-то необъяснимое. Куда-то исчезла уверенность, появились сомнения в правильности поступков, свершенных ранее. Ему не хотелось никуда ехать, не хотелось воевать.
"Ярид!!!" - полыхнуло в мозгу опаляющей молнией.
Ратона словно окатили ледяной водой. Перед мысленным взором встало жесткое лицо верховного жреца. В его глазах бушевало пламя испепеляющей ярости, и в них не было ни капли жалости или сострадания. Гнев верхового был хорошо известен любому жителю Чау-Гар. По указке Ярида кровь безвинных жертв ручьями текла на алтарь темного божества.
Неожиданно Ратон ощутил, пришедшую неизвестно откуда волну отвращения, а следом за нею волну гнева. Он ясно осознал, что всю свою жизнь был всего лишь послушной марионеткой в руках жрецов, безвольным орудием, несущим смерть и разрушения людям.
* * *
Ломаная трещина расколола мраморный пол зала пополам. Плиты с тяжким рокотом раздвинулись, открывая бездонный провал, заполненный густым смрадным дымом. Он медленно ворочался, подсвеченный снизу глубинным багровым заревом. Оттуда, из мрачной бездны начала подниматься уродливо-бесформенная тень. Волны беспредельного ужаса выплеснулись из подземелья и хлынули на присутствующих, сводя их с ума. Жрецы попадали на пол и задергались в конвульсиях. Из ушей и ноздрей их толчками полилась кровь, у некоторых лопались от невероятного напряжения глаза. Зал наполнился жуткими душераздирающими воплями.
Один лишь Ярид, рухнув на колени, все же остался в сознании. По его лицу крупными горошинами катились капли пота, заливая дрожащие выпученные глаза. Острая мучительная боль пронзала все тело насквозь, словно силясь выкрутить суставы и разорвать мышцы. Будто сквозь размазанную серую пелену верховный жрец увидел, как из провала поднялась огромная зыбкая черная тень и потянулась к постаменту, на котором корчилось тело Мерглу.
- Повелитель! - с восторгом простонал Ярид, пытаясь дотянуться скрюченной рукой до тени.
Та замерла на мгновение, словно прислушиваясь к чему-то, а затем волна нестерпимого жара опалила разум жреца, и в сознании прзвучала фраза: "Подожди немного..."
Черная тень сгустилась над телом Мерглу, уплотнилась, принимая его очертания. Со стороны казалось, что на постаменте одно на другом лежало два тела - белое и черное. Тень соприкоснулась с Мерглу и начала погружаться в него, словно впитываясь. Тело задергалось в ужасных судорогах, выгнулось дугой, а затем, будто сломавшись пополам, рухнуло и застыло без движения.
В зале воцарилась тишина, прерываемая мучительными стонами и глухими хрипами оставшихся в живых служителей. Ярид напряженно ждал, не отрывая взгляда от постамента.
Внезапно тело Мерглу приподнялось и село. Дрогнули, открываясь, набрякшие веки, и в Ярида вперились черные глаза с вертикальными желтыми зрачками. Жрец почувствовал, как этот пронизывающий взгляд вытягивает из него душу, читая в ней, словно в открытой книге. Он не противился своему повелителю, с восторженным смирением ожидая его приказов.
- Я хочу, чтобы все обращались ко мне по имени КАРГ...
Голос, обретшего тело, был низким и грубым, больше похожим на утробный рык голодного хищного зверя.
- Твое слово - закон, о, величайший и могущественнейший! - с готовностью откликнулся Ярид, склоняя в поклоне голову.
Карг поморщился и насмешливо произнес:
- Никаких эпитетов! Оставь это для тщеславных глупцов-монархов. Я и сам знаю о своем могуществе и величии... Ты служил мне верой и правдой - я ценю это!
Повелитель тьмы сделал паузу, как бы принимая решение.
- А теперь - иди. Я не хочу, чтобы кто-либо видел то, что здесь произойдет! Когда ты услышишь мой зов, отвори двери дворца, пусть войдет мой народ - я буду с ним говорить!
Едва не плача от счастья, Ярид попятился к выходу и медленно прикрыл створки дверей. Последнее, что он увидел, был оценивающий взгляд Карга, которым тот не спеша окинул разбросанные по полу зала тела жрецов и служителей. В этот момент за его спиной сгустилась черная тень, напоминающая раздувающийся капюшон кобры.
Ярид отошел на несколько шагов вглубь темного коридора и замер в ожидании. Вдруг стены содрогнулись, раздался свирепый рев, сопровождаемый отчаянными воплями. Верховный жрец вздрогнул и вжал голову в плечи.
Вскоре все затихло, только глухой низкий рык еще звучал некоторое время, постепенно становясь все ниже и ниже, пока совсем не ушел за грань слышимости.
- Открой дверь, Ярид, пусть войдут! - неожиданно раздался голос Карга, в котором слышались нотки удовлетворения.
Жрец поспешно бросился исполнять приказание.
Массивные створки высоких и толстых дверей, окованных чернеными листами бронзы, сплошь покрытых древней витиеватой гравировкой, с протяжным стоном распахнулись наружу. Там, замерев в безмолвном ожидании, застыло несметное сонмище страшных и невероятно уродливых созданий. Это был народ и одновременно войско Карга.
Многие из монстров выжидательно глядели на Ярида. Другие, лишенные глаз, просто тянулись к нему мордами, хотя среди них попадались и такие, у которых вообще не было ни головы, ни туловища - сплошные конечности, усеянные когтями, шипами, клешнями, щупальцами и прочей мерзостью, предназначенной только для одного - убивать.
- Идите! Наш повелитель - великий Карг призывает вас! - неожиданно для самого себя хрипло каркнул Ярид и поперхнулся.
Он согнулся пополам в приступе неудержимого кашля, а мимо него, давя и калеча друг друга, мчались чудища Междуречья, вливаясь зловонным потоком в распахнутые двери...
* * *
В далеком северном поселении Тропгерод на Берегу Отчуждения собрались на ежегодное празднество суровые немногословные люди. Это были далекие потомки тех изгоев, которых в старые времена высылали за различные преступления из Малурии. Они образовали общину Гримшу, названную так в честь первого предводителя, сумевшего собрать и объединить их предков в одно племя. Благодаря этому они выжили в суровых холодах и приспособились к дикому краю, ставшему их родной землей. Поселенцы научились сражаться и побеждать в схватках со свирепыми стаями белых волков и даже потихоньку начали осваивать окраины Дальнего леса. Здесь, к своему удивлению, они впервые столкнулись с неведомым лесным племенем людей, которые сами себя называли альфарцами. Поначалу между ними и поселенцами возникло несколько стычек. Но, как говорится: нет худа без добра, - как раз в это время белые волки особенно яростно донимали и тех, и других, и им пришлось объединиться в борьбе против общего врага.
Альфарцы оказались в принципе неплохими соседями, а в некоторых случаях даже весьма полезными. Во-первых, они все, как один владели искусством врачевания и никогда в этом не отказывали. Во-вторых, они знали Дальний лес, как свои пять пальцев и умели ходить по нему так, что ни одна травинка не шевелилась. Именно альфарцы научили людей общению с живой природой, привили им чувство уважения к растениям и животным, умению обходиться только необходимым, не губя жизнь без особой нужды. А еще они умели петь чудесные песни и знали много легенд. Мужчины и женщины этого племени были необычайно прекрасны и молоды. Удивляло то, что жители общины Гримшу никогда не встречали их стариков и детей. На все вопросы по этому поводу альфарцы отвечали уклончиво, а то и вовсе отмалчивались, лишь в их больших глазах появлялась затаенная печаль. Постепенно расспросы прекратили, чувствуя, что здесь скрывается какая-то тайна, о которой лесные жители не хотят говорить.
Сегодня был особенный день. Вот уже многие годы люди и альфарцы собирались вместе, чтобы отпраздновать приход весны. Конечно, здесь в северных широтах она была короткой, но зато бурной. Еще не успевал растаять последний снег, а уже на проталинах начинала зеленеть пышная трава, распускались яркие цветы. Все шло в рост не по дням, а по часам.
Как обычно к назначенному часу собрались все поселенцы общины - от мала до велика. Даже вернулись от побережья Студеного океана рыбаки-промысловики, хотя сейчас был самый разгар ловли. Лед у берега вскрылся, и рыбу брали чуть не голыми руками. Но праздник есть праздник. День Возрождения считался священным.
Тропгерод представлял собой длинное квадратное строение из толстых плотно подогнанных бревен, обмазанных снаружи белой глиной. Каждая сторона этого приземистого трехэтажного квадрата была длиной в три сотни полных шагов взрослого мужчины. В наружных стенах до третьего уровня не было ни одного окна или двери. Лишь с южной стороны находились тяжелые подъемные ворота, которые в любой момент могли отгородить поселенцев от внешнего мира. Все окна первого и второго этажа выходили в просторный внутренний двор. Бойницы третьего холодно и угрожающе глядели наружу. Здесь располагались караульные наряды, арсенальные комнаты и казармы для холостяков, достигших совершеннолетия.
По сложившейся традиции все юноши, встретившие свою шестнадцатую весну и не успевшие обзавестись семьей, обязаны были селиться в казармах и жить там до тех пор, пока не находили себе пару. Девушки же наоборот, оставались в собственной семье до самого замужества, куда после и приводили своего избранника.
Словом, Тропгерод представлял собой небольшую крепость, стены которой одновременно являлись и жилищем ее защитников.
Посреди внутреннего двора, потрескивая толстыми обгорающими сучьями, пылал большой костер, обложенный по периметру валунами. Вокруг них расположились люди и альфарцы. Все с нетерпением поглядывали на двери, из которых должны были появиться старейшина поселения и вождь альфарцев. Они уже давно обязаны были открыть праздник, но почему-то задерживались.
Собравшиеся начали тихонько перешептываться, недоуменно пожимая плечами.
Наконец дверь распахнулась, и появились те, кого все ждали. Убеленный сединой крепкий старик и молодой стройный альфарец молча приблизились к огнищу и неподвижно замерли. Их лица выражали озабоченность, скорее даже тревогу.
Старейшина общины поднял руку, призывая к тишине. По рядам зрителей словно пробежала легкая волна, и все замерли, приготовившись слушать. Слова, которые последовали за этим, заставили всех вздрогнуть.
- Ежегодно в этот день по старой традиции мы празднуем Возрождение жизни, которое приходит вместе с весной. - начал старик. - Но сегодня праздник омрачен ужасной вестью, о которой вам поведает Филгор.
Старейшина умолк и сделал шаг в сторону.
Встревоженные глаза зрителей устремились на альфарца, ожидая продолжения. Филгор задумчиво глядел прямо перед собой, словно пытаясь узреть что-то невидимое остальным за дальней гранью. Но вот он глубоко вздохнул и тихо заговорил:
- С давних пор мы, альфарцы, поддерживаем связь с нашими немногочисленными родичами, живущими в Древнем лесу - нашей изначальной родине. Когда зло пришло в Малурию и низвергло ее в пучину ужаса, мы покинули Древний лес, опасаясь близости Тьмы. Но некоторые из нас отказались покинуть родные края и остались. Минули столетия. В Междуречье оставался корень зла, за которым наши родичи следили. И вот, сегодня я получил поистине страшное известие...
Все затаили дыхание. В наступившей тишине слышалось лишь потрескивание поленьев в костре.
- Во дворце бывшего правителя Малурии - Элабора Светлоликого явился из бездны мрака Повелитель тьмы!
Испуганный ропот пробежал по рядам слушателей. Филгор обвел их печальным взглядом.
- Эта весть повергла меня в ужас, - продолжил он. - Ибо не было и нет во всем мире более могучего, страшного и жестокого чудовища, чем он. Вместе со своими советниками я нарушил сегодня клятву, данную моим народом после катастрофы в Малурии, - никогда не прибегать к магии предвидения. Мы рискнули заглянуть за грань дозволенного и теперь находимся в полной растерянности...
- Почему? - не выдержал кто-то.
- Потому что мы ничего не увидели! Лишь серый полумрак колыхался над безжизненной землей - и больше ничего! Мы не знаем, что ожидает нас, да и всех остальных обитателей Вальгарда, но твердо уверены, что грядет ужас... Я не хотел вас пугать и омрачать праздник, но... Простите...
Филгор умолк.
Наступившая вслед за его последними словами зловещая тишина неожиданно взорвалась разноголосыми криками:
- Откуда он явился, этот повелитель?
- Кто он такой?
- Что же теперь делать? Может, собирать ополчение?
Филгор медленно покачал головой.
- Я пока не знаю... Магия предвидения подвела нас... А может быть, враг всего живого настолько силен, что смог совладать с нашей магией. Несметные полчища кошмарных чудовищ хлынут вскоре на земли Вальгарда, и поведет их тот, кто неуязвим для человеческого оружия. Лишь десница Всевышнего может остановить его.
- Неужели нет спасения? - с надеждой в голосе неуверенно спросил старейшина.
- Есть надежда...
Альфарец нахмурился, словно что-то обдумывая. В этот момент сквозь черты его молодого лица проступило что-то такое, отчего все поняли, что на самом деле Филгор гораздо старше, чем выглядел. Возможно, даже старше белого, как лунь, старейшины общины.
- Бывают видения, которые предрекают грядущие события... Но они туманны и расплывчаты, их можно неверно истолковать. Прошедшей ночью мне явился в полусне рыцарь, закованный в серебряные доспехи. Рядом с ним стоял очень крупный волк. А перед ними возвышалась черная стена мрака... Небесный свет сиял на доспехах рыцаря. Он поднял меч и шагнул к стене...
Филгор запнулся.
- А дальше-то что было? - нетерпеливо выкрикнул кто-то.
- Я не знаю, потому что пришел в себя от ужасной головной боли и больше ничего не увидел... Это все, что я могу рассказать. Что последовало за действиями рыцаря, и как сложилась его судьба сокрыто от меня завесой неведения... Да и неясно, было ли это истинное видение или просто игра воображения. Быть может, это только обман...
Альфарец опустил голову и вышел из круга.
Костер постепенно догорал, но никому и в голову не пришло подбросить в угасающий огонь дров. Все молчали, как громом пораженные...
Притворив за собой дверь, старейшина общины тяжело опустился на топчан и жестом пригласил гостя располагаться в кресле у камина. Он был подавлен зловещим сообщением. Проведя сухощавой ладонью по покрывалу, словно разглаживая складки, старейшина шумно вздохнул и поднял тоскливый взгляд на альфарца.
- Стар я стал, - пробормотал он. - Думал, доживу свой век в тишине и покое... а оно вон как выходит...
Старик задумчиво покачал головой.
- Что теперь будет, Филгор? Скажи мне, ведь вы, альфарцы, все знаете, вам подвластна магия!
- Наша магия в данном случае бессильна... - тихо ответил Филгор.
- Это ты можешь другим рассказывать. Я-то знаю: вы втайне возрождаете искусство чародейства, которым владели ваши предки. Не беспокойся, кроме меня об этом никто и не догадывается.
Альфарец горько усмехнулся.
- Поверь мне, мы не в силах противостоять тому злу, что возродилось в Междуречье, если бы даже смогли восстановить всю забытую магию нашего племени.
Старейшина долго и пытливо смотрел прямо в глаза Филгору, силясь уловить в них хоть малейшую искру надежды, но тщетно. Глаза альфарца красноречивее любых слов говорили о том, что беда надвигается неотвратимо.
- Что же ты решил? - наконец спросил старик.
Филгор, собираясь с мыслями, наклонился к очагу и расшевелил угли. Огнистые мотыльки роем поднялись над поленьями и потрескивая, исчезли в дымоходе.
- Я наберу среди альфарцев отряд добровольцев и отправлюсь в Потерянный край. Что-то подсказывает мне, что там произойдет решительная схватка. Возможно, там мы встретим рыцаря из моего видения...
- Но ты же сам сказал, что даже ваша магия бессильна против повелителя тьмы. Зачем же идти на верную погибель?! Может, лучше превратим совместными усилиями Тропгерод в неприступную крепость - авось и отобьемся сообща от нечисти? Да и зачем ему, этому проклятому повелителю наши неприветливые края? Вдруг он и вовсе никогда сюда не придет?!
- Нет, - мотнул головой Филгор. - Отсидеться за крепкими стенами не удастся. Тьма падет на весь Вальгард...
- Но рыцарь... тот, в серебряных доспехах... Если он существует на самом деле, то, может быть, он сам справится?
- Каким бы сильным и смелым не был этот витязь, одному ему не управиться с полчищами прислужников тьмы. Мы ему должны помочь.
- Но где... где, скажи на милость, ты его найдешь?
- Не ведаю, но когда встречу - я его узнаю.
Альфарец поднялся и, уже направляясь к двери, добавил:
- Объяви среди своих - если найдутся добровольцы, пусть готовятся в поход. Через три дня выступаем.
Дверь за Филгором затворилась, и в комнате воцарилась тишина. Седой старец опустил голову на дрожащие руки и принялся раскачиваться из стороны в сторону.
- Вот беда-то, какая... вот беда... - глухо повторял он.
Рассказчик:
» Глава 12. Хозяйка Лунного озера
Сухой восточный ветер упрямо бил в лицо, словно насмехаясь над упорным путником. Въедливая пыль забивалась под складки плаща, норовя проникнуть под рубаху и прилипнуть к разгоряченному усталому телу.
Занудливый дождь закончился еще на прошлой неделе, и земля высохла, покрывшись растрескавшейся коркой, на которой лишь изредка виднелись чахлые кустики жалкой поросли. Не зря эту местность вальгардцы окрестили Пустынными степями. Здесь почти ничего не росло, а зверья и подавно не водилось. Если бы не Рип, то и вовсе худо пришлось бы. По ночам волк куда-то уходил и возвращался только перед самым рассветом, неся в зубах суслика или крота. Где и как он их находил, для Аргнара оставалось загадкой. Но, во всяком случае, голодная смерть им не грозила.
Приложив руку ко лбу козырьком, воин прищурился.
Там впереди, почти не заметно для глаза проблескивала водная поверхность, почти сливаясь с ровной степью. Аргнар облизнул вспухшие потрескавшиеся губы и встряхнул пустую флягу. Последние живительные капли он разделил сегодня утром с Рипом.
Волк тоже почуял приближение воды. Он оживился, с нетерпением поглядывая на спутника.
- Рип, - произнес воин, с трудом ворочая распухшим языком. - Разведай, что там...
Сорвавшись с места, волк стремительно помчался к воде.
Аргнар последовал за ним.
Когда он приблизился к водоему, то невольно удивился. Это оказалось большое глубокое озеро с прозрачной и чистой водой. По всему его побережью тянулась полоса шелковистой травы, усеянной мелкими белыми цветами. Кое-где виднелся низкорослый кустарник, покрывшийся весенними листьями - и больше ничего. Сколько хватал глаз - не было видно ни одного дерева.
- Лунное озеро... - пробормотал Аргнар.
Он много раз слышал о нем, но еще ни разу не бывал здесь сам. О Лунном озере ходили всевозможные, порой весьма противоречивые легенды, связанные с таинственной Хозяйкой воды. Но, мало ли что говорят, - Аргнар не очень-то доверял слухам. Однако теперь он ощутил, что это место и впрямь необычное.
От южного берега почти к центру водоема шла узкая песчаная коса шириной всего лишь в несколько шагов. Светло-желтый плотно сбитый песок глуховато поскрипывал под ногами - на нем почти не отпечатывались следы.
Аргнар нерешительно с остановками двигался по необычной тропе к темнеющей впадине в центре озера. Рип следовал за ним, низко пригнув голову и плотно прижимая уши к голове. Они оба ощущали , что некая неведомая сила мягко, но неодолимо влечет их туда, где оканчивалась песчаная коса...
Рип начал тихонько поскуливать.
Аргнар потянул за шнурок, сбросил плащ и опустил руку на рукоять меча. Он пристально вглядывался в темную толщу воды, щурясь, словно силясь пронзить непроглядную тьму взором.
Неожиданно где-то там, в сумрачной тишине вспыхнула бледная холодная искорка. Она начала разрастаться, высветляя пространство вокруг себя, но, так же внезапно, как и появилась, погасла.
Почудилось или нет, но Аргнар приметил там, в глубине смутные очертания какого-то строения, напоминающего дворец. Однако это было так мимолетно, что он принял его за случайную игру световых бликов на подводных камнях. К тому же ощущение неодолимой силы, влекущей в глубину, исчезло.
Рип осторожно приблизился к воде, недоверчиво понюхал ее и, поджав хвост, попятился. Хоть как и хотелось ему пить, но в этом месте он не осмелился. Волк повернулся и потрусил обратно к берегу. Лишь там он с жадностью припал к воде и долго с наслаждением лакал ее, однако настороженно косясь в сторону центральной впадины.
Аргнар же опустился на колени и, зачерпнув пригоршню холодной воды, медленно выпил ее мелкими глотками. Она показалась ему невероятно вкусной - подобной воды он в жизни не пробовал.
Из глубины поднялась целая стая крупных рыб и, лениво пошевеливая плавниками, направилась к берегу
Хотелось пить еще и еще, но воин, сделав несколько глотков, тоже повернул обратно.
Возле группы невысоких кустов, Аргнар отыскал неглубокую впадину. Собрав старые подсохшие ветки, он сложил из них костер и развел огонь.
Волк расположился поблизости и, положив голову на передние лапы, с интересом наблюдал за действиями человека.
Когда во впадине собралось достаточное количество жарких углей, Аргнар быстро разделся донага и с кинжалом в руке осторожно вошел в обжигающе холодную воду.
Большие рыбины равнодушно копошились у берега, ощипывая свисающие в озеро корешки кустов и растений. Казалось, они вовсе не обращали на человека внимания, словно его и не было рядом.
Опустив кинжал в воду, Аргнар обошел рыб по дуге и подкрался с глубины, отрезая им путь к центру озера. Молнией сверкнула сталь, и тяжелая рыбина забилась в руках воина. Остальные тотчас бросились врассыпную, но не далеко. Отплыв на десяток шагов, они снова приблизились берегу и принялись за кормежку.
Аргнар выбросил на берег трепыхающуюся рыбу. Она несколько раз подпрыгнула, пытаясь вернуться в воду, но не тут-то было - волк был начеку. Он прыгнул вперед и лапой прижал рыбину к траве, угрожающе зарычав на нее.
- Молодец, Рип! - похвалил Аргнар.
Он снова повторил свой маневр, и вторая большая рыбина тяжело шлепнулась на землю рядом с первой.
На этот раз остальные не стали дожидаться подобной участи и стремительно ушли в глубину.
Аргнар несколько раз окунулся с головой, смывая дорожную пыль и усталость, а затем выбрался на берег. Растерев покрывшееся пупырышками тело докрасна, он быстро оделся и взялся за разделывание добычи.
Рыбины действительно были большими - и волку, и человеку вполне должно было хватить по одной.
Выпотрошив, почистив и подвесив одну из них на пруте над жаром, Аргнар принялся, было, за вторую, но тут услышал недовольное ворчание своего спутника.
Волк осуждающе смотрел на человека.
- Извини, я и забыл, что тебе больше по нраву сырая пища, - усмехнулся Аргнар.
Он положил вторую рыбину на траву перед Рипом, а сам уселся поближе к огню и принялся наблюдать за суетливыми язычками пламени, с жадностью пытающимися дотянуться до шипящей и потрескивающей на прутике рыбины.
Это и в самом деле было необычное место. Странно, что вокруг практически не было леса, если не считать жидковатого и низкорослого подлеска, пытающегося пугливо дотянуться до воды. Зато пышно вымахало разнотравье, наполняя воздух смешанным букетом всевозможных ароматов. Берега были чистыми и ухоженными, словно за их содержанием следили многие работники, хотя следов людей, впрочем, как и зверей, нигде не наблюдалось. По всему берегу не было видно ни одного ручья, впадающего в водоем, лишь с юго-востока из Лунного озера вытекала мелкая безымянная речушка, сливающаяся дальше к югу с водами Серебрянки.
Поблизости не располагалось ни одного поселения. Собственно говоря, откуда они могли взяться в Пустынных степях, ведь даже кочевники предпочитали сюда не заглядывать, а уж они, как известно, могут устроиться где угодно... Аргнар слышал однажды от старожилов Беренграда, что в прежние времена, бывало, собирались охотники до вольницы и отправлялись обживать приозерье, да так их больше никто и не видывал более. Будто бы всех их забрала к себе в услужение хозяйка Лунного озера. Так говорят, хотя Аргнар склонен был думать, что, скорее всего, они стали жертвами мародеров...
Он снял с вертела рыбину и, сдерживая стремление проглотить ее целиком, съел, отщипывая небольшие кусочки. После этого кости были отправлены в костер, где и сгорели.
Порозовели на далеком закате серебристые перьевые облака, предвещая скорое окончание дня. Костер постепенно притух, лишь под холмиком пепла еще теплился жар.
- Давай-ка передохнем сегодня, а завтра с новыми силами двинем к Свободным поселениям, - объявил воин, обращаясь больше к себе, чем к волку, который уже и так устроился рядом с ним.
Плотнее завернувшись в плащ, Аргнар лег подле остывающего очага лицом к степи. Правая ладонь крепко сжимала рукоять меча. Рип медленно поднялся, недовольно вздохнул и, обойдя своего спутника, снова улегся у него за спиной - так они всегда спали, охраняя тыл друг друга.
Прохладная тьма надвигающейся ночи вкрадчиво коснулась дальних пределов и бесшумно заскользила по настороженной степи, погружая ее в тревожную дрему. На чистом небосклоне мигнула, зажигаясь, первая звезда, за ней вспыхнула вторая, третья... Свинцовая тяжесть неумолимо смежила веки, и Аргнар провалился в сон.
Казалось, не прошло и мгновения, как он проснулся от легкого толчка в спину. Воин чуть-чуть приоткрыл глаза, стараясь казаться спящим. Со стороны ровной как стол степи не было заметно никакого движения. Опасность, судя по всему, возникла со стороны озера. Аргнар чувствовал спиной, как судорожно подрагивает волк и тихо-тихо, почти неслышно рычит. Это было странно, потому что Рипа могло трясти только от сильной ярости, но сейчас его дрожь больше походила на испуг.
Стараясь двигаться бесшумно, Аргнар мягко перевернулся на живот, скосив глаз в сторону воды, да так и замер от изумления.
Поверхность Лунного озера мерцала холодным потусторонним светом, который волнами шел откуда-то из глубины. Свечение наливалось густой, казалось, почти осязаемой молочной белизной, выплескиваясь на берег. Из центра озера, там, где была впадина, поднялся шар холодного огня.
Аргнар прищурился, настороженно наблюдая за ним, а затем пружинисто вскочил на ноги. Его рука крепко сжимала рукоять Шера, от которой шло слабое тепло.
Шар плавно заскользил над самой водой, направляясь к берегу. Он двигался абсолютно бесшумно, даже мелкая рябь не потревожила зеркальную гладь озера. Проплыв над водой, шар неподвижно замер у кромки берега, мягко пульсируя.
Воин напряженно следил за ним, не зная, чего ожидать.
Неожиданно прямо из шара вышла женщина и неспеша направилась к нему, мягко улыбаясь. Ее движения были плавными и грациозными. Глядя на нее, Аргнар болезненно ощутил собственную неуклюжесть, грубость и даже нелепость собственного существования, ему вдруг захотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю от стыда.
Эта неизвестная женщина являла собой воплощение самого совершенства. В ней не было изъянов. Абсолютно пропорционально сложенная фигура с плавными женственными изгибами, беломраморная кожа без единой морщинки, большие чувственные глаза и слегка приоткрытые призывные губы, за которыми влажно поблескивали жемчужные зубы. Все это вызвало у Аргнара щемящую боль под сердцем и почему-то неосознанный испуг. Да, эта невероятная красота пугала, даже ужасала своей завершенностью, как остро отточенное лезвие. Он не знал почему, но был уверен, что очутился на краю бездны. Даже бесстрашный Рип вел себя совершенно непонятно, словно смирившись с некой фатальной неизбежностью, он низко опустил голову и стоял понурясь.
Женщина подошла к Аргнару на расстояние вытянутой руки и остановилась, спокойно глядя прямо в глаза воину.
- Кто ты, прекрасная госпожа? - растерянно выдохнул Аргнар, чувствуя, как этот взгляд свободно проникает в его душу, читая там, как в открытой книге. - Как тебя зовут?
- У меня много имен... Какое из них ты хотел бы услышать?
Голос незнакомки прозвучал чарующей мелодией, обволакивающей сознание сладкой грезой. Хрустальный перезвон множества колокольчиков, казалось, проплыл над землей, успокаивая и завораживая. Куда-то отступила тревога и усталость, на смену им пришло спокойствие и умиротворение, какого Аргнар еще никогда прежде не испытывал. Он опустил меч, не отрывая глаз от прекрасной женщины.
- Не знаю, - неуверенно ответил воин. - Но назови мне хотя бы одно из твоих имен, чтобы я знал, как тебя величать, госпожа...
Женщина нежно улыбнулась и, подумав мгновение, произнесла:
- Зови меня Летой...
- Госпожа Лета, ты владычица Лунного озера?
- Можно сказать и так, хотя это озеро всего лишь одно из тех мест, где я люблю отдыхать после дальних странствий. Основное время мне приходится проводить в пути.
- Ты путешествуешь по землям Вальгарда? - изумился Аргнар. - Но ведь это довольно опасно. Прости за прямоту, ты очень красива, и найдется немало охотников, желающих овладеть этой красотой. Я уж не говорю о бандах всевозможных бродяг и висельников, для которых и вовсе нет ничего святого.
Лета слегка улыбнулась, как показалось воину, в этой улыбке промелькнула затаенная горечь.
- Благодарю тебя за лестные слова, но мне нечего бояться, - ответила она. – Вряд ли найдется хоть один мужчина, который добровольно захотел бы быть близок со мной.
- Этого не может быть.
- Может, поверь мне... Давай лучше поговорим о тебе, Странник.
- Откуда тебе ведомо мое прозвище, госпожа? - еще больше удивился Аргнар. - Ведь мы никогда прежде не встречались... Может быть, ты волшебница?
- Ах, что такое волшебство... - всего лишь мимолетная иллюзия в бескрайнем пространстве Вечности. Магия приходит и уходит, мелькают тысячелетия, стирая с лица земли целые цивилизации, и возрождая новые. Мириады человеческих судеб бесконечным потоком осыпаются с древа жизни, как желтые листья осеннего леса, и нет им ни конца, ни начала.
Лета легко опустилась на землю и взмахнула рукой.
- Присаживайся, Странник, я хочу побеседовать с тобой. Не часто выпадает мне такое счастье - спокойно разговаривать с... живыми людьми.
Аргнар послушно сел на плащ, не зная, куда девать свои загрубелые руки, казавшиеся такими неуместными в присутствии совершенной красоты собеседницы. Рип бесшумно улегся на землю позади него, не смея поднять глаз на Лету. Его поведение казалось Аргнару странным, он никак не мог понять, в чем дело.
- Скажи мне, Странник, любишь ли ты ту женщину из Свободных поселений?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что воин едва не поперхнулся.
- Но как... откуда?..
- Не удивляйся, - остановила его Лета. - Мне многое ведомо в подлунном мире, но это не важно. Ответь мне прямо.
Аргнар стиснул ладони до хруста в костяшках, собираясь с мыслями, и вдруг неожиданно для себя осознал, что даже самому себе не может толком ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. Он питал к Ольме чувства, которые никогда доселе не испытывал ни к одной женщине, втайне даже мечтал о том, что придет час, когда они будут вместе. Но что-то останавливало его, не позволяя полностью отдаться своим чувствам. Почему-то казалось, что там, впереди ему уготована судьба, в которой нет места для любви, лишь мрак беды и горячий ветер битвы, наполненный солоноватым привкусом крови.
Медленно опустив голову, он промолвил глухим голосом:
- Мне кажется, что люблю, но... я не уверен...
- Тогда ответь, готов ли ты пожертвовать ради нее своей жизнью? Хотя нет, ты готов пожертвовать жизнью ради любой женщины, попавшей в беду, ведь ты - рыцарь! Не спорь...
Аргнар попытался, было, что-то возразить, но Лета движением руки остановила его и властно продолжила:
- Я поставлю вопрос иначе: готов ли ты пожертвовать ради этой женщины своей честью, своим незапятнанным именем?
- На этот вопрос мне еще труднее ответить, - признался воин. - Хотя я готов сказать - да. Но человек слаб телом и не знает своих возможностей...
- Это правда, - согласилась женщина. - Но очень часто простой человек, не подозревая о своих возможностях и не раздумывая о славе, совершает такое, что выходит даже за пределы возможностей могущественных чародеев. Вера и сила духа способны сокрушить, казалось бы, несокрушимое.
Аргнар задумчиво покачал головой.
- Возможно, но я таких случаев не припомню.
- Так поступил барон Греттир - владетель замка Мелрода, ведь ты его хорошо знал. Своей верой и силой духа он сокрушил полчища монстров и спас своих подданных от ужасных мучений.
- Но ведь они все погибли!
- Смерть - не самое худшее, что есть на этой земле...
Лета пристально вглядывалась в лицо воина, словно читая его мысли. Постепенно ее глаза наполнились сочувствием, даже состраданием, и она отвела их в сторону. Голос женщины вновь приобрел бархатистое звучание.
- К сожалению, существует подлость, трусость, жадность, жестокость... Несть числа порокам человеческим, но, быть может, когда-нибудь они канут в Вечность...
Прекрасная женщина умолкла, и тогда Аргнар вновь задал вопрос:
- Откуда тебе все ведомо, госпожа? Про Ольму, барона Греттира? Как ты узнала обо мне и о многом другом? Кто ты?
Уже задав вопрос, он вдруг инстинктивно понял, кто сидит перед ним. Эта прекрасная женщина, казавшаяся такой молодой и нежной, на самом деле была...
- Да, это - я... Ты не ошибся. Люди обычно представляют меня в другом виде, домысливая и добавляя со страху все, что подсказывает им воображение, потому что мало кто из живых видел меня, а уж разговаривать со мной и вовсе посчастливилось единицам. Однако с тобой, Странник, мы уже встречались неоднократно, хотя ты меня и не помнишь.
- Ты пришла за мной? - мрачно спросил воин после минутного замешательства.
- Нет, ты не в моей власти, - просто ответила Лета. - Мне только хотелось посмотреть в твои глаза и понять, почему именно ты...
- Что, я? - насторожился Аргнар.
- А ты и не знаешь до сих пор?!
Воин угрюмо мотнул головой и крепко стиснул ладони. В глазах его зажглось упрямство.
- Мне не ведомо кто и зачем меня избрал, но... не хотел бы я быть слепой и послушной игрушкой, в чьих бы то ни было руках, пусть даже могучих и справедливых. Каким бы я не был, но я свободный человек, а не раб! Скажи мне все или не говори ничего. Я понимаю, что ты властна над моим телом, но душа моя принадлежит только мне!
Лета долго и задумчиво смотрела на умолкшего воина, словно размышляя над его словами. На ее губах блуждала загадочная улыбка, временами исчезая и снова появляясь, как мимолетная тень. Наконец она произнесла:
- Свобода выбора у тебя есть, но ты не сможешь выбрать то, против чего восстает твоя душа, а значит, твой выбор предопределен. Потому ты и был избран, что не мог пойти по другому пути.
- Но для чего... для чего я избран? Мне уже надоели загадки и недомолвки!
- Ты избран для борьбы против хаоса, вернее - тьмы, как его неверно называют люди. Ведь тьма не есть зло в чистом виде, она тоже бывает разной. Жизнь и смерть (Аргнар невольно вздрогнул, услышав эти слова из уст Хозяйки забвения) всегда идут рядом, часто меняясь местами. Для кого-то жизнь является ужасными мучениями, даже проклятием, а для кого-то смерть - избавление от мук и переход в другую сущность. Что знаете вы, смертные о Вечности? Ваше мимолетное существование в этой бренной оболочке кажется вам главным и единственным. А не приходило ли тебе, Странник, в голову, что земная жизнь, возможно, и есть то самое чистилище, которого многие страшатся в грядущем посмертии, не ведая о том, что, может быть, самой жизнью на этой земле они предопределяют свое будущее за гранью земного бытия? Что ты скажешь на это?
Ошеломленный Аргнар молчал, не зная, что ответить. Он никогда прежде особо не задумывался об этом. Вся его жизнь была подчинена закону чести и бесстрашия, о будущем, а тем более о посмертии он не размышлял.
- Неужели... все так и есть, как ты говоришь? - тихо спросил он. - Неужели... есть жизнь после... смерти, а мы не ведаем о том?
- Я сказала - возможно...
- Но ведь ты знаешь точно, ответь мне!
- И тогда ты будешь руководствоваться этим знанием в своих поступках? А хочешь ли ты этого? Ведь ты сам говорил, что ты свободный человек! Зачем же добровольно заковывать себя в цепи предопределенности?!
Аргнар тяжело вздохнул.
- Снова неопределенность, снова неизвестность... И разговор наш был впустую...
- Как знать...
Лета мягко поднялась. Аргнар попытался, было, вскочить следом, но она властным жестом остановила его.
- Я приходила не за тобой, а лишь хотела узнать твои мысли. Теперь я ухожу…
Она повернулась и пошла к озеру. Белый шар послушно поплыл следом за ней, словно преданная собачонка. Аргнар неуклюже топтался на месте, не зная, что делать дальше. Какая-то пустота, ощущение непонятной потери залегло под сердцем.
Хозяйка забвения мягко растворилась в холодном серебристом сиянии, померк белый шар, и лишь слабое мерцание на гладкой зеркальной поверхности темного озера еще какое-то время хранило след ночной собеседницы. Но вот и оно погасло. Наступила кромешная тьма. Даже звезды на небосводе исчезли, хоть и сияли до этого ярко, подобно алмазным россыпям.
Волк стоял, низко опустив голову, словно о чем-то раздумывая.
- Эй, старина! - осторожно окликнул его Аргнар. - О чем это ты призадумался?
Рип медленно поднял голову и посмотрел прямо в глаза воину. В его взгляде Аргнар прочел человеческие мысли, словно это был и не дикий зверь вовсе, а заколдованный скиталец запредельных дорог.
"А, может, так оно и есть?" - внезапно подумал воин.
Он опустил ладонь на жесткий загривок волка и попытался его погладить. Но Рип не принял ласки. Он как-то мягко, но решительно увернулся, шумно вздохнул и, отойдя в сторону, улегся на землю почти у самой кромки воды и с какой-то непонятной грустью принялся пристально вглядываться в темную глубину озера.
Не произнеся более ни слова, Аргнар уселся на землю, запахнулся плащом и, опустив голову на колени, глубоко задумался.
Наступивший спустя несколько часов рассвет застал его все в том же положении.
Уже запели первые степные пташки, уже и Рип стоял, с нетерпением поглядывая на человека и всем своим видом давая понять, что он, дескать, давно готов продолжить путь, а воин сидел неподвижно, словно каменное изваяние.
Волк подошел к нему и осторожно ткнулся носом в плечо.
- Да, пора... - произнес Аргнар глухим голосом.
Он пружинисто поднялся на ноги и прищурился, вглядываясь в ровную степь внимательным пытливым взором. Всего лишь за одну ночь на его лице произошли перемены. Брови слегка сдвинулись к переносице, между ними залегла глубокая жесткая морщина. А бороду щедро посеребрила седина. Губы сжались еще плотнее, еще резче очертились скулы.
Обогнув безмолвное Лунное озеро по восточному берегу и не оглядываясь назад, Аргнар широким походным шагом направился в сторону Безымянной пущи, откуда уже недолго оставалось до Свободных поселений.
Занудливый дождь закончился еще на прошлой неделе, и земля высохла, покрывшись растрескавшейся коркой, на которой лишь изредка виднелись чахлые кустики жалкой поросли. Не зря эту местность вальгардцы окрестили Пустынными степями. Здесь почти ничего не росло, а зверья и подавно не водилось. Если бы не Рип, то и вовсе худо пришлось бы. По ночам волк куда-то уходил и возвращался только перед самым рассветом, неся в зубах суслика или крота. Где и как он их находил, для Аргнара оставалось загадкой. Но, во всяком случае, голодная смерть им не грозила.
Приложив руку ко лбу козырьком, воин прищурился.
Там впереди, почти не заметно для глаза проблескивала водная поверхность, почти сливаясь с ровной степью. Аргнар облизнул вспухшие потрескавшиеся губы и встряхнул пустую флягу. Последние живительные капли он разделил сегодня утром с Рипом.
Волк тоже почуял приближение воды. Он оживился, с нетерпением поглядывая на спутника.
- Рип, - произнес воин, с трудом ворочая распухшим языком. - Разведай, что там...
Сорвавшись с места, волк стремительно помчался к воде.
Аргнар последовал за ним.
Когда он приблизился к водоему, то невольно удивился. Это оказалось большое глубокое озеро с прозрачной и чистой водой. По всему его побережью тянулась полоса шелковистой травы, усеянной мелкими белыми цветами. Кое-где виднелся низкорослый кустарник, покрывшийся весенними листьями - и больше ничего. Сколько хватал глаз - не было видно ни одного дерева.
- Лунное озеро... - пробормотал Аргнар.
Он много раз слышал о нем, но еще ни разу не бывал здесь сам. О Лунном озере ходили всевозможные, порой весьма противоречивые легенды, связанные с таинственной Хозяйкой воды. Но, мало ли что говорят, - Аргнар не очень-то доверял слухам. Однако теперь он ощутил, что это место и впрямь необычное.
От южного берега почти к центру водоема шла узкая песчаная коса шириной всего лишь в несколько шагов. Светло-желтый плотно сбитый песок глуховато поскрипывал под ногами - на нем почти не отпечатывались следы.
Аргнар нерешительно с остановками двигался по необычной тропе к темнеющей впадине в центре озера. Рип следовал за ним, низко пригнув голову и плотно прижимая уши к голове. Они оба ощущали , что некая неведомая сила мягко, но неодолимо влечет их туда, где оканчивалась песчаная коса...
Рип начал тихонько поскуливать.
Аргнар потянул за шнурок, сбросил плащ и опустил руку на рукоять меча. Он пристально вглядывался в темную толщу воды, щурясь, словно силясь пронзить непроглядную тьму взором.
Неожиданно где-то там, в сумрачной тишине вспыхнула бледная холодная искорка. Она начала разрастаться, высветляя пространство вокруг себя, но, так же внезапно, как и появилась, погасла.
Почудилось или нет, но Аргнар приметил там, в глубине смутные очертания какого-то строения, напоминающего дворец. Однако это было так мимолетно, что он принял его за случайную игру световых бликов на подводных камнях. К тому же ощущение неодолимой силы, влекущей в глубину, исчезло.
Рип осторожно приблизился к воде, недоверчиво понюхал ее и, поджав хвост, попятился. Хоть как и хотелось ему пить, но в этом месте он не осмелился. Волк повернулся и потрусил обратно к берегу. Лишь там он с жадностью припал к воде и долго с наслаждением лакал ее, однако настороженно косясь в сторону центральной впадины.
Аргнар же опустился на колени и, зачерпнув пригоршню холодной воды, медленно выпил ее мелкими глотками. Она показалась ему невероятно вкусной - подобной воды он в жизни не пробовал.
Из глубины поднялась целая стая крупных рыб и, лениво пошевеливая плавниками, направилась к берегу
Хотелось пить еще и еще, но воин, сделав несколько глотков, тоже повернул обратно.
Возле группы невысоких кустов, Аргнар отыскал неглубокую впадину. Собрав старые подсохшие ветки, он сложил из них костер и развел огонь.
Волк расположился поблизости и, положив голову на передние лапы, с интересом наблюдал за действиями человека.
Когда во впадине собралось достаточное количество жарких углей, Аргнар быстро разделся донага и с кинжалом в руке осторожно вошел в обжигающе холодную воду.
Большие рыбины равнодушно копошились у берега, ощипывая свисающие в озеро корешки кустов и растений. Казалось, они вовсе не обращали на человека внимания, словно его и не было рядом.
Опустив кинжал в воду, Аргнар обошел рыб по дуге и подкрался с глубины, отрезая им путь к центру озера. Молнией сверкнула сталь, и тяжелая рыбина забилась в руках воина. Остальные тотчас бросились врассыпную, но не далеко. Отплыв на десяток шагов, они снова приблизились берегу и принялись за кормежку.
Аргнар выбросил на берег трепыхающуюся рыбу. Она несколько раз подпрыгнула, пытаясь вернуться в воду, но не тут-то было - волк был начеку. Он прыгнул вперед и лапой прижал рыбину к траве, угрожающе зарычав на нее.
- Молодец, Рип! - похвалил Аргнар.
Он снова повторил свой маневр, и вторая большая рыбина тяжело шлепнулась на землю рядом с первой.
На этот раз остальные не стали дожидаться подобной участи и стремительно ушли в глубину.
Аргнар несколько раз окунулся с головой, смывая дорожную пыль и усталость, а затем выбрался на берег. Растерев покрывшееся пупырышками тело докрасна, он быстро оделся и взялся за разделывание добычи.
Рыбины действительно были большими - и волку, и человеку вполне должно было хватить по одной.
Выпотрошив, почистив и подвесив одну из них на пруте над жаром, Аргнар принялся, было, за вторую, но тут услышал недовольное ворчание своего спутника.
Волк осуждающе смотрел на человека.
- Извини, я и забыл, что тебе больше по нраву сырая пища, - усмехнулся Аргнар.
Он положил вторую рыбину на траву перед Рипом, а сам уселся поближе к огню и принялся наблюдать за суетливыми язычками пламени, с жадностью пытающимися дотянуться до шипящей и потрескивающей на прутике рыбины.
Это и в самом деле было необычное место. Странно, что вокруг практически не было леса, если не считать жидковатого и низкорослого подлеска, пытающегося пугливо дотянуться до воды. Зато пышно вымахало разнотравье, наполняя воздух смешанным букетом всевозможных ароматов. Берега были чистыми и ухоженными, словно за их содержанием следили многие работники, хотя следов людей, впрочем, как и зверей, нигде не наблюдалось. По всему берегу не было видно ни одного ручья, впадающего в водоем, лишь с юго-востока из Лунного озера вытекала мелкая безымянная речушка, сливающаяся дальше к югу с водами Серебрянки.
Поблизости не располагалось ни одного поселения. Собственно говоря, откуда они могли взяться в Пустынных степях, ведь даже кочевники предпочитали сюда не заглядывать, а уж они, как известно, могут устроиться где угодно... Аргнар слышал однажды от старожилов Беренграда, что в прежние времена, бывало, собирались охотники до вольницы и отправлялись обживать приозерье, да так их больше никто и не видывал более. Будто бы всех их забрала к себе в услужение хозяйка Лунного озера. Так говорят, хотя Аргнар склонен был думать, что, скорее всего, они стали жертвами мародеров...
Он снял с вертела рыбину и, сдерживая стремление проглотить ее целиком, съел, отщипывая небольшие кусочки. После этого кости были отправлены в костер, где и сгорели.
Порозовели на далеком закате серебристые перьевые облака, предвещая скорое окончание дня. Костер постепенно притух, лишь под холмиком пепла еще теплился жар.
- Давай-ка передохнем сегодня, а завтра с новыми силами двинем к Свободным поселениям, - объявил воин, обращаясь больше к себе, чем к волку, который уже и так устроился рядом с ним.
Плотнее завернувшись в плащ, Аргнар лег подле остывающего очага лицом к степи. Правая ладонь крепко сжимала рукоять меча. Рип медленно поднялся, недовольно вздохнул и, обойдя своего спутника, снова улегся у него за спиной - так они всегда спали, охраняя тыл друг друга.
Прохладная тьма надвигающейся ночи вкрадчиво коснулась дальних пределов и бесшумно заскользила по настороженной степи, погружая ее в тревожную дрему. На чистом небосклоне мигнула, зажигаясь, первая звезда, за ней вспыхнула вторая, третья... Свинцовая тяжесть неумолимо смежила веки, и Аргнар провалился в сон.
Казалось, не прошло и мгновения, как он проснулся от легкого толчка в спину. Воин чуть-чуть приоткрыл глаза, стараясь казаться спящим. Со стороны ровной как стол степи не было заметно никакого движения. Опасность, судя по всему, возникла со стороны озера. Аргнар чувствовал спиной, как судорожно подрагивает волк и тихо-тихо, почти неслышно рычит. Это было странно, потому что Рипа могло трясти только от сильной ярости, но сейчас его дрожь больше походила на испуг.
Стараясь двигаться бесшумно, Аргнар мягко перевернулся на живот, скосив глаз в сторону воды, да так и замер от изумления.
Поверхность Лунного озера мерцала холодным потусторонним светом, который волнами шел откуда-то из глубины. Свечение наливалось густой, казалось, почти осязаемой молочной белизной, выплескиваясь на берег. Из центра озера, там, где была впадина, поднялся шар холодного огня.
Аргнар прищурился, настороженно наблюдая за ним, а затем пружинисто вскочил на ноги. Его рука крепко сжимала рукоять Шера, от которой шло слабое тепло.
Шар плавно заскользил над самой водой, направляясь к берегу. Он двигался абсолютно бесшумно, даже мелкая рябь не потревожила зеркальную гладь озера. Проплыв над водой, шар неподвижно замер у кромки берега, мягко пульсируя.
Воин напряженно следил за ним, не зная, чего ожидать.
Неожиданно прямо из шара вышла женщина и неспеша направилась к нему, мягко улыбаясь. Ее движения были плавными и грациозными. Глядя на нее, Аргнар болезненно ощутил собственную неуклюжесть, грубость и даже нелепость собственного существования, ему вдруг захотелось исчезнуть, провалиться сквозь землю от стыда.
Эта неизвестная женщина являла собой воплощение самого совершенства. В ней не было изъянов. Абсолютно пропорционально сложенная фигура с плавными женственными изгибами, беломраморная кожа без единой морщинки, большие чувственные глаза и слегка приоткрытые призывные губы, за которыми влажно поблескивали жемчужные зубы. Все это вызвало у Аргнара щемящую боль под сердцем и почему-то неосознанный испуг. Да, эта невероятная красота пугала, даже ужасала своей завершенностью, как остро отточенное лезвие. Он не знал почему, но был уверен, что очутился на краю бездны. Даже бесстрашный Рип вел себя совершенно непонятно, словно смирившись с некой фатальной неизбежностью, он низко опустил голову и стоял понурясь.
Женщина подошла к Аргнару на расстояние вытянутой руки и остановилась, спокойно глядя прямо в глаза воину.
- Кто ты, прекрасная госпожа? - растерянно выдохнул Аргнар, чувствуя, как этот взгляд свободно проникает в его душу, читая там, как в открытой книге. - Как тебя зовут?
- У меня много имен... Какое из них ты хотел бы услышать?
Голос незнакомки прозвучал чарующей мелодией, обволакивающей сознание сладкой грезой. Хрустальный перезвон множества колокольчиков, казалось, проплыл над землей, успокаивая и завораживая. Куда-то отступила тревога и усталость, на смену им пришло спокойствие и умиротворение, какого Аргнар еще никогда прежде не испытывал. Он опустил меч, не отрывая глаз от прекрасной женщины.
- Не знаю, - неуверенно ответил воин. - Но назови мне хотя бы одно из твоих имен, чтобы я знал, как тебя величать, госпожа...
Женщина нежно улыбнулась и, подумав мгновение, произнесла:
- Зови меня Летой...
- Госпожа Лета, ты владычица Лунного озера?
- Можно сказать и так, хотя это озеро всего лишь одно из тех мест, где я люблю отдыхать после дальних странствий. Основное время мне приходится проводить в пути.
- Ты путешествуешь по землям Вальгарда? - изумился Аргнар. - Но ведь это довольно опасно. Прости за прямоту, ты очень красива, и найдется немало охотников, желающих овладеть этой красотой. Я уж не говорю о бандах всевозможных бродяг и висельников, для которых и вовсе нет ничего святого.
Лета слегка улыбнулась, как показалось воину, в этой улыбке промелькнула затаенная горечь.
- Благодарю тебя за лестные слова, но мне нечего бояться, - ответила она. – Вряд ли найдется хоть один мужчина, который добровольно захотел бы быть близок со мной.
- Этого не может быть.
- Может, поверь мне... Давай лучше поговорим о тебе, Странник.
- Откуда тебе ведомо мое прозвище, госпожа? - еще больше удивился Аргнар. - Ведь мы никогда прежде не встречались... Может быть, ты волшебница?
- Ах, что такое волшебство... - всего лишь мимолетная иллюзия в бескрайнем пространстве Вечности. Магия приходит и уходит, мелькают тысячелетия, стирая с лица земли целые цивилизации, и возрождая новые. Мириады человеческих судеб бесконечным потоком осыпаются с древа жизни, как желтые листья осеннего леса, и нет им ни конца, ни начала.
Лета легко опустилась на землю и взмахнула рукой.
- Присаживайся, Странник, я хочу побеседовать с тобой. Не часто выпадает мне такое счастье - спокойно разговаривать с... живыми людьми.
Аргнар послушно сел на плащ, не зная, куда девать свои загрубелые руки, казавшиеся такими неуместными в присутствии совершенной красоты собеседницы. Рип бесшумно улегся на землю позади него, не смея поднять глаз на Лету. Его поведение казалось Аргнару странным, он никак не мог понять, в чем дело.
- Скажи мне, Странник, любишь ли ты ту женщину из Свободных поселений?
Вопрос прозвучал так неожиданно, что воин едва не поперхнулся.
- Но как... откуда?..
- Не удивляйся, - остановила его Лета. - Мне многое ведомо в подлунном мире, но это не важно. Ответь мне прямо.
Аргнар стиснул ладони до хруста в костяшках, собираясь с мыслями, и вдруг неожиданно для себя осознал, что даже самому себе не может толком ответить на этот, казалось бы, простой вопрос. Он питал к Ольме чувства, которые никогда доселе не испытывал ни к одной женщине, втайне даже мечтал о том, что придет час, когда они будут вместе. Но что-то останавливало его, не позволяя полностью отдаться своим чувствам. Почему-то казалось, что там, впереди ему уготована судьба, в которой нет места для любви, лишь мрак беды и горячий ветер битвы, наполненный солоноватым привкусом крови.
Медленно опустив голову, он промолвил глухим голосом:
- Мне кажется, что люблю, но... я не уверен...
- Тогда ответь, готов ли ты пожертвовать ради нее своей жизнью? Хотя нет, ты готов пожертвовать жизнью ради любой женщины, попавшей в беду, ведь ты - рыцарь! Не спорь...
Аргнар попытался, было, что-то возразить, но Лета движением руки остановила его и властно продолжила:
- Я поставлю вопрос иначе: готов ли ты пожертвовать ради этой женщины своей честью, своим незапятнанным именем?
- На этот вопрос мне еще труднее ответить, - признался воин. - Хотя я готов сказать - да. Но человек слаб телом и не знает своих возможностей...
- Это правда, - согласилась женщина. - Но очень часто простой человек, не подозревая о своих возможностях и не раздумывая о славе, совершает такое, что выходит даже за пределы возможностей могущественных чародеев. Вера и сила духа способны сокрушить, казалось бы, несокрушимое.
Аргнар задумчиво покачал головой.
- Возможно, но я таких случаев не припомню.
- Так поступил барон Греттир - владетель замка Мелрода, ведь ты его хорошо знал. Своей верой и силой духа он сокрушил полчища монстров и спас своих подданных от ужасных мучений.
- Но ведь они все погибли!
- Смерть - не самое худшее, что есть на этой земле...
Лета пристально вглядывалась в лицо воина, словно читая его мысли. Постепенно ее глаза наполнились сочувствием, даже состраданием, и она отвела их в сторону. Голос женщины вновь приобрел бархатистое звучание.
- К сожалению, существует подлость, трусость, жадность, жестокость... Несть числа порокам человеческим, но, быть может, когда-нибудь они канут в Вечность...
Прекрасная женщина умолкла, и тогда Аргнар вновь задал вопрос:
- Откуда тебе все ведомо, госпожа? Про Ольму, барона Греттира? Как ты узнала обо мне и о многом другом? Кто ты?
Уже задав вопрос, он вдруг инстинктивно понял, кто сидит перед ним. Эта прекрасная женщина, казавшаяся такой молодой и нежной, на самом деле была...
- Да, это - я... Ты не ошибся. Люди обычно представляют меня в другом виде, домысливая и добавляя со страху все, что подсказывает им воображение, потому что мало кто из живых видел меня, а уж разговаривать со мной и вовсе посчастливилось единицам. Однако с тобой, Странник, мы уже встречались неоднократно, хотя ты меня и не помнишь.
- Ты пришла за мной? - мрачно спросил воин после минутного замешательства.
- Нет, ты не в моей власти, - просто ответила Лета. - Мне только хотелось посмотреть в твои глаза и понять, почему именно ты...
- Что, я? - насторожился Аргнар.
- А ты и не знаешь до сих пор?!
Воин угрюмо мотнул головой и крепко стиснул ладони. В глазах его зажглось упрямство.
- Мне не ведомо кто и зачем меня избрал, но... не хотел бы я быть слепой и послушной игрушкой, в чьих бы то ни было руках, пусть даже могучих и справедливых. Каким бы я не был, но я свободный человек, а не раб! Скажи мне все или не говори ничего. Я понимаю, что ты властна над моим телом, но душа моя принадлежит только мне!
Лета долго и задумчиво смотрела на умолкшего воина, словно размышляя над его словами. На ее губах блуждала загадочная улыбка, временами исчезая и снова появляясь, как мимолетная тень. Наконец она произнесла:
- Свобода выбора у тебя есть, но ты не сможешь выбрать то, против чего восстает твоя душа, а значит, твой выбор предопределен. Потому ты и был избран, что не мог пойти по другому пути.
- Но для чего... для чего я избран? Мне уже надоели загадки и недомолвки!
- Ты избран для борьбы против хаоса, вернее - тьмы, как его неверно называют люди. Ведь тьма не есть зло в чистом виде, она тоже бывает разной. Жизнь и смерть (Аргнар невольно вздрогнул, услышав эти слова из уст Хозяйки забвения) всегда идут рядом, часто меняясь местами. Для кого-то жизнь является ужасными мучениями, даже проклятием, а для кого-то смерть - избавление от мук и переход в другую сущность. Что знаете вы, смертные о Вечности? Ваше мимолетное существование в этой бренной оболочке кажется вам главным и единственным. А не приходило ли тебе, Странник, в голову, что земная жизнь, возможно, и есть то самое чистилище, которого многие страшатся в грядущем посмертии, не ведая о том, что, может быть, самой жизнью на этой земле они предопределяют свое будущее за гранью земного бытия? Что ты скажешь на это?
Ошеломленный Аргнар молчал, не зная, что ответить. Он никогда прежде особо не задумывался об этом. Вся его жизнь была подчинена закону чести и бесстрашия, о будущем, а тем более о посмертии он не размышлял.
- Неужели... все так и есть, как ты говоришь? - тихо спросил он. - Неужели... есть жизнь после... смерти, а мы не ведаем о том?
- Я сказала - возможно...
- Но ведь ты знаешь точно, ответь мне!
- И тогда ты будешь руководствоваться этим знанием в своих поступках? А хочешь ли ты этого? Ведь ты сам говорил, что ты свободный человек! Зачем же добровольно заковывать себя в цепи предопределенности?!
Аргнар тяжело вздохнул.
- Снова неопределенность, снова неизвестность... И разговор наш был впустую...
- Как знать...
Лета мягко поднялась. Аргнар попытался, было, вскочить следом, но она властным жестом остановила его.
- Я приходила не за тобой, а лишь хотела узнать твои мысли. Теперь я ухожу…
Она повернулась и пошла к озеру. Белый шар послушно поплыл следом за ней, словно преданная собачонка. Аргнар неуклюже топтался на месте, не зная, что делать дальше. Какая-то пустота, ощущение непонятной потери залегло под сердцем.
Хозяйка забвения мягко растворилась в холодном серебристом сиянии, померк белый шар, и лишь слабое мерцание на гладкой зеркальной поверхности темного озера еще какое-то время хранило след ночной собеседницы. Но вот и оно погасло. Наступила кромешная тьма. Даже звезды на небосводе исчезли, хоть и сияли до этого ярко, подобно алмазным россыпям.
Волк стоял, низко опустив голову, словно о чем-то раздумывая.
- Эй, старина! - осторожно окликнул его Аргнар. - О чем это ты призадумался?
Рип медленно поднял голову и посмотрел прямо в глаза воину. В его взгляде Аргнар прочел человеческие мысли, словно это был и не дикий зверь вовсе, а заколдованный скиталец запредельных дорог.
"А, может, так оно и есть?" - внезапно подумал воин.
Он опустил ладонь на жесткий загривок волка и попытался его погладить. Но Рип не принял ласки. Он как-то мягко, но решительно увернулся, шумно вздохнул и, отойдя в сторону, улегся на землю почти у самой кромки воды и с какой-то непонятной грустью принялся пристально вглядываться в темную глубину озера.
Не произнеся более ни слова, Аргнар уселся на землю, запахнулся плащом и, опустив голову на колени, глубоко задумался.
Наступивший спустя несколько часов рассвет застал его все в том же положении.
Уже запели первые степные пташки, уже и Рип стоял, с нетерпением поглядывая на человека и всем своим видом давая понять, что он, дескать, давно готов продолжить путь, а воин сидел неподвижно, словно каменное изваяние.
Волк подошел к нему и осторожно ткнулся носом в плечо.
- Да, пора... - произнес Аргнар глухим голосом.
Он пружинисто поднялся на ноги и прищурился, вглядываясь в ровную степь внимательным пытливым взором. Всего лишь за одну ночь на его лице произошли перемены. Брови слегка сдвинулись к переносице, между ними залегла глубокая жесткая морщина. А бороду щедро посеребрила седина. Губы сжались еще плотнее, еще резче очертились скулы.
Обогнув безмолвное Лунное озеро по восточному берегу и не оглядываясь назад, Аргнар широким походным шагом направился в сторону Безымянной пущи, откуда уже недолго оставалось до Свободных поселений.
Рассказчик:
» Глава 13. Мурид. Часть 1
Противный гнилостный запах пропитал, казалось, весь город до основания. Безветрие, царившее над Панградом вот уже несколько месяцев, не позволяло улицам очиститься от вони и затхлости. Люди наглухо закрывали окна и ставни, но это нисколько не помогало. Да и что могло помочь, если на смену одним казненным каждый день на центральной площади вывешивали других для устрашения недовольных новым режимом, а полуразложившиеся трупы просто вывозили на помойку и бросали в большую общую яму.
В нищенских кварталах и на дальних окраинах столицы постоянно вспыхивали эпидемии, грозящие перекинуться на весь город. Люди тайно роптали, но открыто высказываться никто не решался - не те нынче времена в государстве. Это не при бывшем герцоге! Теперь на горле столицы лежала когтистая лапа безжалостного черного чародея, и горе тому, кто посмеет сказать или только заикнуться против его воли.
Нервно пощипывая слегка раздвоенный кончик хрящеватого носа, Мурид раздраженно отодвинулся от оконного проема, у которого стоял уже около получаса, и семенящей походкой вернулся к трону. Небрежно развалившись на нем и любовно поглаживая еще более округлившееся за последнее время брюшко, чародей принялся заново анализировать события последних тревожных месяцев. Это размышления занимали его вот уже несколько дней, с тех пор как в голову закрались первые крамольные мысли.
В сущности, чародей Мурид был человеком по рождению и воспитывался в самой обычной семье мелкого городского ремесленника королевства Менткроуд. Его отец лепил и обжигал разнообразные по форме горшки, а затем продавал их на воскресных ярмарках крестьянам или разбивал, когда напивался до одури. Впрочем, в пьяном угаре бил он не только горшки - доставалось и самому Муриду и его болезненной запуганной матери.
Однажды, после очередных побоев, мать скончалась, а пьяницу-отца стражники увели в тюрьму, с тех пор Мурид остался совсем один. Он не захотел идти по стопам отца и заниматься гончарным ремеслом. Ему, испытавшему на себе унижение, горечь незаслуженных обид и побои, захотелось самому повелевать и распоряжаться кем-нибудь. Но соседские мальчишки-ровесники относились к нему с пренебрежением, поэтому о каком-либо уважении, а тем более подчинении с их стороны и говорить не приходилось.
Жить было не за что, родственников у Мурида не было, и мальчик начал красть. Поначалу редко и не много, но постепенно привык и вошел во вкус.
Когда его поймали в первый раз, то пожалели по малолетству и отпустили, предварительно нещадно выпоров для острастки на центральной городской площади. Но Мурид не исправился, а только еще больше озлобился и теперь стал действовать более осторожно и изобретательно.
Время шло. Мальчик превратился в юношу.
Как-то раз, забравшись темной ночью в дом одного богатого вельможи, Мурид невольно стал свидетелем тайных любовных похождений хозяина дома, воспользовавшегося отсутствием ревнивой и скандальной супруги. Притаившись за широкой портьерой, ночной воришка терпеливо слушал и наблюдал, запоминая все подробности, и к утру, когда любовники скрытно расстались, в его голове созрел гнусный план. Никем не замеченный, Мурид подобрал оброненный дамой впотьмах ароматный носовой платок, с вышитыми на нем инициалами владелицы, вернулся к себе домой и уселся за письменные принадлежности. Еще никогда прежде он так не усердствовал, шевеля кончиком языка и старательно выписывая буквы, словно создавая шедевр.
В полдень уличный мальчишка вручил вельможе запечатанный пакет с надписью "Лично в руки". Слегка недоумевая, любвеобильный хозяин дома вскрыл пакет и, ознакомившись с его содержанием, облился холодным потом. В послании очень подробно живописалось о его ночных шалостях, а также о наличии у автора письма неопровержимых улик, кои, в случае упрямства вельможи, незамедлительно окажутся в руках его строгой половины, прослывшей дамой весьма крутого нрава. Заканчивалось послание указанием места и времени, куда надлежало явиться с приличной суммой денег во избежание широкой огласки непристойного поведения главы известного и уважаемого в городе семейства.
Безусловно, в назначенное время перепуганный вельможа явился в указанное место и выкупил у Мурида улику, а заодно и его молчание, за довольно круглую сумму.
С тех пор жизнь бывшего воришки изменилась. Он больше не крал, да и зачем, если теперь ему деньги отдавали добровольно. Мурид занялся интригами и весьма преуспел на этом сомнительном поприще. Он подглядывал, подслушивал, собирал сплетни, иногда даже сам фабриковал фальшивые улики и шантажировал богачей.
Постепенно Мурид начал жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Он нанял на работу нескольких доносчиков-соглядатаев. По городу поползли панические слухи о том, что он собирает компрометирующие материалы на всех без разбора. И вот тогда, доведенные до отчаяния "клиенты" интригана решились на крайние меры. Не поскупившись на затраты, они наняли профессиональных убийц.
Случайность спасла Мурида. Он припозднился и возвращался домой уже впотьмах. Выйдя из переулка, Мурид услышал какую-то возню у дверей своего дома и глухой вскрик. Он прижался спиной к стене дома напротив, запахнулся в темный плащ и решил посмотреть, в чем дело.
Очевидно, убийцы в темноте приняли одного из агентов-информаторов за самого Мурида и, когда тот взялся за ручку двери, намереваясь войти с докладом, бесшумно вынырнули из тьмы и вонзили в него отравленные кинжалы. Так и не разобравшись в совершенной ошибке, убийцы втащили тело в дом, который затем подожгли с двух сторон, а сами скрылись.
Дураком Мурид не был. Он сразу сообразил, что нынешняя ночь - подарок судьбы, который не повторяется. Если утром горожане узнают о том, что он еще жив, то следующая ночь для него уж точно будет последней.
Под покровом темноты Мурид тайно покинул город и отправился пытать счастья в чужих краях за пределами Менткроуда.
В Эрденехе он затеял интригу против одного из придворных чародеев, даже не подозревая, что столкнулся с тайным эмиссаром черных жрецов жестокой и кровожадной касты Гру. Но, как это ни странно, Мурида не уничтожили, а наоборот, даже взяли в обучение, почувствовав в нем недюжинный ум и врожденный талант к интригам. После того, как он принес, омытую жертвенной кровью, клятву на верность Повелителю, жрецы обучили Мурида начальным знаниям черной магии, позволяющим эффектно запугать простолюдинов, но не дающим истинной мощи, которой обладали лишь высшие адепты касты во главе с верховным жрецом Яридом.
Вскоре Мурида тайно заслали в независимое герцогство Форван с заданием внедриться в верхние эшелоны власти, с чем он успешно справился, не только свергнув прежнего герцога, но и полностью взяв бразды правления государством в свои руки.
Все бы хорошо, да только с недавних пор Муриду стало невмоготу ходить по струнке и безропотно выполнять указания верховного жреца. В нем снова вспыхнула жажда повелевать окружающими. Однако Мурид прекрасно понимал, что жрецы из Чау-Гар настолько могущественны, что мгновенно сотрут его в порошок, если только заподозрят что-либо. А тут еще и поднялся из мрачных глубин небытия ужасный Повелитель, чьего прихода с таким нетерпением дожидались жрецы. Ясное дело - против таких сил Мурид не собирался выступать открыто. Однако кое-что он все же придумал.
Прошлой ранней осенью Мурид узнал от тайных посланников Ярида о том, что по землям Вальгарда странствует простой воин, который может помешать торжеству коварных замыслов черных жрецов. К несчастью он узнал об этом в последний момент, когда на Странника уже началась охота. Мурид попытался перехватить воина до того, как тот попадет в лапы жрецов. Однако подручные-недоумки все испортили своим чрезмерным усердием. Вместо того, чтобы дождаться, когда Странник сам придет в тайную канцелярию, они устроили на него засаду, за что и поплатились собственными жизнями. На них Муриду было наплевать, а вот Странник с тех пор исчез. С одной стороны это было хорошо - жрецы не могли его нигде отыскать, а значит, он жив. Но с другой стороны Мурид сам не мог его найти, а Странник был ему очень нужен! Чародей-интриган надеялся заключить с отважным воином сделку. Он знал некоторые тайны жреческой касты, которые помогли бы Страннику одолеть жрецов и, может быть, даже их Повелителя... В ответ на это Мурид хотел заручиться поддержкой Странника на первых порах. Потом он его просто отравил бы - и дело с концом. Но в данный момент воин был нужен ему живым и, желательно, здоровым.
И еще одно событие очень сильно заинтересовало чародея. Оказывается, верховный главнокомандующий объединенными войсками Эрденеха и Форвана куда-то таинственно исчез во время бесславного штурма Горных баронств. Сообщение о том, что Ратон вышел из-под ментального контроля жрецов запоздало, и Ярид не успел вовремя отстранить своего ставленника от руководства войсками.
Действуя скорее по наитию, чем по трезвому рассуждению, Мурид решил проверить в магических потоках следы маловероятной, но все же возможной связи судеб Ратона и Странника. То, что он обнаружил, поразило даже его, привыкшего ничему не удивляться. Линии судеб обоих воинов в начале их жизненного пути были настолько туго сплетены между собой, словно они были одним и тем же человеком. Это могло быть лишь в одном единственном случае: если бы они были кровными братьями. В этом была какая-то тайна, недоступная пониманию Мурида. Он хорошо знал, что Ратон прибыл с материка Чау-Гар, а Странник был врожденным вальгардцем. Возможно, жрецы касты Гру смогли бы внести ясность в эту загадку, но чародей не собирался обращаться к ним за помощью. Он решил сам во всем разобраться и использовать это в своих корыстных целях.
В дверь осторожно поскреблись.
- Кто там? - недовольно проворчал Мурид.
Дверь бесшумно приоткрылась, и в тронный зал проскользнула тощая фигура уже немолодого личного секретаря чародея. Пригладив узкой ладонью жидкие прямые волосы, наполовину скрывающие большие оттопыренные уши, он замер в смиреной позе.
- А, это ты, Горпи...
Крысиные глазки Мурида сверкнули нетерпением, но в голосе его сквозила притворная сонная лень.
- Ну, говори, старый пройдоха: что нового ты разузнал?
- Мой господин, из Свободных поселений прибыл торговый караван...
- Ну и...
- Говорят, на хуторе вольного хозяина Гестама появился неизвестный воин. Кто он и откуда - никому не ведомо.
"Вот оно!" - подумал чародей, внутренне весь подобравшись. Он чувствовал нутром, что Странник или Ратон, а то и тот, и другой где-то неподалеку. Ведь не зря Мурид дал своим подчиненным строгий наказ тайно собирать сведения о любых воинах-одиночках, которые объявлялись в округе и тотчас докладывать ему лично.
Стараясь казаться совершенно равнодушным к сообщению, чародей прикрыл глаза, продолжая из-под полуопущенных век внимательно следить за выражением лица Горпи.
- А чем занимается этот воин? - лениво поинтересовался он.
- В том-то и дело, что ничем! Хуторяне говорят, будто странный он какой-то: молчун, ни с кем не разговаривает, целыми днями пропадает в степи и все время о чем-то думает...
Мурид задумчиво пожевал губами, словно размышляя.
Горпи безропотно замер в ожидании его распоряжений, преданно устремив на трон покорный взгляд.
"Нет, этот ни о чем не догадывается, - решил Мурид. - В его тупую голову даже не может закрасться мысль о том, что ставленник жрецов собирается низвергнуть своих повелителей. Ну и хорошо..."
- Пошли с караваном, когда он отправится обратно, весточку на хутор Гестама этому воину. Пригласи его к нам на службу - воины нам нынче нужны.
- Может быть, отправить гонца?
Мурид поморщился.
- Много чести! Подумаешь, какой-то воин... Это не к спеху.
Словно потеряв интерес к этой теме, чародей поинтересовался настроениями среди знати и горожан.
- Открыто никто не высказывается - боятся, мой господин, а среди своих болтают разное...
- Например?
- Говорят, что близится конец света и виной тому чернокнижники. А еще, простите, поминают недобрыми словами вашу честь...
- Ха! Насмешили… Мою честь! Ты-то, Горпи, хоть не будь косноязычным. Говори все, как есть, а о моей чести не беспокойся – как-нибудь и сам разберусь!
Секретарь покорно поклонился, испуганно пряча глаза.
- В народе болтают, что вы заколдовали герцога Хэдмира и вместе с сыном упрятали в глубокое подземелье, а сами узурпировали власть в стране… находятся даже такие, кто открыто призывает свергнуть нынешнюю власть, а вас, простите, повесить за ноги на дворцовой площади воронам на поживу...
- Ну, это я и без тебя знаю, а нового-то что?
Горпи нервно сглотнул и торопливо продолжил:
- Говорят, будто должен явиться какой-то защитник, который освободит людей от власти узурпаторов и даже повергнет Тьму... что он очистит Междуречье от чудищ и...
- Ерунда!
Мурид пренебрежительно скривился и уже хотел, было, перейти к следующему вопросу, когда его что-то внезапно насторожило.
Из распахнутого настежь окна донесся, сперва еще неясный шум, который постепенно превращался в нарастающий слитный рокот. В комнате воцарилась напряженная тишина. Мурид озабоченно сдвинул брови и метнул на секретаря быстрый взгляд.
- Что это там?
- Не могу знать, мой господин...
Горпи побледнел и весь как-то съежился, словно нашкодившая собака, ожидающая от хозяина удара палкой. В его напряженных глазках была искренняя растерянность и панический испуг.
"Нет, этот явно ничего не ведает, да и откуда ему... - подумал чародей, направляясь к оконному проему. – Но что же это там за шум? Ох, не нравится он мне почему-то..."
Ему хватило одного взгляда на площадь, чтобы и самому ощутить испуг и растерянность. Мурид почувствовал, как под его ногами поплыл пол, а в голове заметались панические мысли.
Со стороны центральных ворот города по широкой улице в грозном молчании двигалась мрачная колонна всадников-черноплащников в глубоко надвинутых капюшонах, под которыми не было видно лиц. Судя по всему, хвост колонны был еще где-то за городскими воротами, а голова уже втягивалась на центральную площадь Панграда. Ровными шеренгами - по десять всадников, лилась по улице черная река тяжелой конницы чау-гарцев. Быстро захлопывались ставни окон - напуганные внезапным появлением огромного вооруженного отряда, да что там отряда - целой армии, горожане спешно прятались по своим квартирам, таращась сквозь щели на незваных гостей.
Мурид отер тыльной стороной мелко подрагивающей ладони мгновенно вспотевший лоб. Неестественно спокойным голосом он поинтересовался у Горпи, несмело выглядывающего из-за его плеча в окно:
- Откуда здесь взялась конница? Почему меня никто заблаговременно не предупредил?!
Секретарь придавлено пискнул и ломающимся от волнения голосом поспешно ответил:
- Прошу прощения, но я и понятия не имею... Сам только что увидел. Только не могу ума приложить: если бы они шли через Скурбел, то начальник крепости уж обязательно выслал бы вперед гонца…
Внезапно Горпи еще больше побледнел.
- А вдруг они того... внезапно напали и взяли крепость с налету?! - предположил он. – Может быть, чау-гарцы решили нас завоевать и превратить в своих рабов?!
- Дурья твоя башка, Горпи! - разозлился Мурид. – Мы же с ними в союзнических отношениях, так зачем им понадобилось нас завоевывать?! Да и крепость так просто с ходу штурмом не возьмешь, вряд ли она вообще кому-либо по зубам. Ты и сам знаешь это не хуже меня... Но откуда все же взялась конница?
В принципе чародей и сам уже догадался о том, что чау-гарцы прибыли на кораблях и тайно высадились где-то на безлюдном юго-восточном побережье герцогства. Но не это волновало его в данный момент, а то, что его тайные хозяева заранее не известили о готовящемся вторжении. Что-то здесь было не так...
"Неужели жрецы пронюхали о моих планах?! - ужаснулся Мурид. - Но об этом пока еще никто кроме меня самого не знает. Не могли же они и в самом деле прочесть мои мысли..."
Тяжелое предчувствие сдавило сердце ледяными клещами. Узурпатор слишком хорошо знал, чем грозило ему раскрытие жрецами тьмы его тайных и, чего уж греха таить, грязных планов. В свое время он насмотрелся в подземельях на те ужасы, которые творили жрецы со своими пленниками. И даже он, казалось бы, уже ко всему привыкший, не мог вспоминать эти кошмарные видения без внутреннего содрогания.
В нищенских кварталах и на дальних окраинах столицы постоянно вспыхивали эпидемии, грозящие перекинуться на весь город. Люди тайно роптали, но открыто высказываться никто не решался - не те нынче времена в государстве. Это не при бывшем герцоге! Теперь на горле столицы лежала когтистая лапа безжалостного черного чародея, и горе тому, кто посмеет сказать или только заикнуться против его воли.
Нервно пощипывая слегка раздвоенный кончик хрящеватого носа, Мурид раздраженно отодвинулся от оконного проема, у которого стоял уже около получаса, и семенящей походкой вернулся к трону. Небрежно развалившись на нем и любовно поглаживая еще более округлившееся за последнее время брюшко, чародей принялся заново анализировать события последних тревожных месяцев. Это размышления занимали его вот уже несколько дней, с тех пор как в голову закрались первые крамольные мысли.
В сущности, чародей Мурид был человеком по рождению и воспитывался в самой обычной семье мелкого городского ремесленника королевства Менткроуд. Его отец лепил и обжигал разнообразные по форме горшки, а затем продавал их на воскресных ярмарках крестьянам или разбивал, когда напивался до одури. Впрочем, в пьяном угаре бил он не только горшки - доставалось и самому Муриду и его болезненной запуганной матери.
Однажды, после очередных побоев, мать скончалась, а пьяницу-отца стражники увели в тюрьму, с тех пор Мурид остался совсем один. Он не захотел идти по стопам отца и заниматься гончарным ремеслом. Ему, испытавшему на себе унижение, горечь незаслуженных обид и побои, захотелось самому повелевать и распоряжаться кем-нибудь. Но соседские мальчишки-ровесники относились к нему с пренебрежением, поэтому о каком-либо уважении, а тем более подчинении с их стороны и говорить не приходилось.
Жить было не за что, родственников у Мурида не было, и мальчик начал красть. Поначалу редко и не много, но постепенно привык и вошел во вкус.
Когда его поймали в первый раз, то пожалели по малолетству и отпустили, предварительно нещадно выпоров для острастки на центральной городской площади. Но Мурид не исправился, а только еще больше озлобился и теперь стал действовать более осторожно и изобретательно.
Время шло. Мальчик превратился в юношу.
Как-то раз, забравшись темной ночью в дом одного богатого вельможи, Мурид невольно стал свидетелем тайных любовных похождений хозяина дома, воспользовавшегося отсутствием ревнивой и скандальной супруги. Притаившись за широкой портьерой, ночной воришка терпеливо слушал и наблюдал, запоминая все подробности, и к утру, когда любовники скрытно расстались, в его голове созрел гнусный план. Никем не замеченный, Мурид подобрал оброненный дамой впотьмах ароматный носовой платок, с вышитыми на нем инициалами владелицы, вернулся к себе домой и уселся за письменные принадлежности. Еще никогда прежде он так не усердствовал, шевеля кончиком языка и старательно выписывая буквы, словно создавая шедевр.
В полдень уличный мальчишка вручил вельможе запечатанный пакет с надписью "Лично в руки". Слегка недоумевая, любвеобильный хозяин дома вскрыл пакет и, ознакомившись с его содержанием, облился холодным потом. В послании очень подробно живописалось о его ночных шалостях, а также о наличии у автора письма неопровержимых улик, кои, в случае упрямства вельможи, незамедлительно окажутся в руках его строгой половины, прослывшей дамой весьма крутого нрава. Заканчивалось послание указанием места и времени, куда надлежало явиться с приличной суммой денег во избежание широкой огласки непристойного поведения главы известного и уважаемого в городе семейства.
Безусловно, в назначенное время перепуганный вельможа явился в указанное место и выкупил у Мурида улику, а заодно и его молчание, за довольно круглую сумму.
С тех пор жизнь бывшего воришки изменилась. Он больше не крал, да и зачем, если теперь ему деньги отдавали добровольно. Мурид занялся интригами и весьма преуспел на этом сомнительном поприще. Он подглядывал, подслушивал, собирал сплетни, иногда даже сам фабриковал фальшивые улики и шантажировал богачей.
Постепенно Мурид начал жить на широкую ногу, ни в чем себе не отказывая. Он нанял на работу нескольких доносчиков-соглядатаев. По городу поползли панические слухи о том, что он собирает компрометирующие материалы на всех без разбора. И вот тогда, доведенные до отчаяния "клиенты" интригана решились на крайние меры. Не поскупившись на затраты, они наняли профессиональных убийц.
Случайность спасла Мурида. Он припозднился и возвращался домой уже впотьмах. Выйдя из переулка, Мурид услышал какую-то возню у дверей своего дома и глухой вскрик. Он прижался спиной к стене дома напротив, запахнулся в темный плащ и решил посмотреть, в чем дело.
Очевидно, убийцы в темноте приняли одного из агентов-информаторов за самого Мурида и, когда тот взялся за ручку двери, намереваясь войти с докладом, бесшумно вынырнули из тьмы и вонзили в него отравленные кинжалы. Так и не разобравшись в совершенной ошибке, убийцы втащили тело в дом, который затем подожгли с двух сторон, а сами скрылись.
Дураком Мурид не был. Он сразу сообразил, что нынешняя ночь - подарок судьбы, который не повторяется. Если утром горожане узнают о том, что он еще жив, то следующая ночь для него уж точно будет последней.
Под покровом темноты Мурид тайно покинул город и отправился пытать счастья в чужих краях за пределами Менткроуда.
В Эрденехе он затеял интригу против одного из придворных чародеев, даже не подозревая, что столкнулся с тайным эмиссаром черных жрецов жестокой и кровожадной касты Гру. Но, как это ни странно, Мурида не уничтожили, а наоборот, даже взяли в обучение, почувствовав в нем недюжинный ум и врожденный талант к интригам. После того, как он принес, омытую жертвенной кровью, клятву на верность Повелителю, жрецы обучили Мурида начальным знаниям черной магии, позволяющим эффектно запугать простолюдинов, но не дающим истинной мощи, которой обладали лишь высшие адепты касты во главе с верховным жрецом Яридом.
Вскоре Мурида тайно заслали в независимое герцогство Форван с заданием внедриться в верхние эшелоны власти, с чем он успешно справился, не только свергнув прежнего герцога, но и полностью взяв бразды правления государством в свои руки.
Все бы хорошо, да только с недавних пор Муриду стало невмоготу ходить по струнке и безропотно выполнять указания верховного жреца. В нем снова вспыхнула жажда повелевать окружающими. Однако Мурид прекрасно понимал, что жрецы из Чау-Гар настолько могущественны, что мгновенно сотрут его в порошок, если только заподозрят что-либо. А тут еще и поднялся из мрачных глубин небытия ужасный Повелитель, чьего прихода с таким нетерпением дожидались жрецы. Ясное дело - против таких сил Мурид не собирался выступать открыто. Однако кое-что он все же придумал.
Прошлой ранней осенью Мурид узнал от тайных посланников Ярида о том, что по землям Вальгарда странствует простой воин, который может помешать торжеству коварных замыслов черных жрецов. К несчастью он узнал об этом в последний момент, когда на Странника уже началась охота. Мурид попытался перехватить воина до того, как тот попадет в лапы жрецов. Однако подручные-недоумки все испортили своим чрезмерным усердием. Вместо того, чтобы дождаться, когда Странник сам придет в тайную канцелярию, они устроили на него засаду, за что и поплатились собственными жизнями. На них Муриду было наплевать, а вот Странник с тех пор исчез. С одной стороны это было хорошо - жрецы не могли его нигде отыскать, а значит, он жив. Но с другой стороны Мурид сам не мог его найти, а Странник был ему очень нужен! Чародей-интриган надеялся заключить с отважным воином сделку. Он знал некоторые тайны жреческой касты, которые помогли бы Страннику одолеть жрецов и, может быть, даже их Повелителя... В ответ на это Мурид хотел заручиться поддержкой Странника на первых порах. Потом он его просто отравил бы - и дело с концом. Но в данный момент воин был нужен ему живым и, желательно, здоровым.
И еще одно событие очень сильно заинтересовало чародея. Оказывается, верховный главнокомандующий объединенными войсками Эрденеха и Форвана куда-то таинственно исчез во время бесславного штурма Горных баронств. Сообщение о том, что Ратон вышел из-под ментального контроля жрецов запоздало, и Ярид не успел вовремя отстранить своего ставленника от руководства войсками.
Действуя скорее по наитию, чем по трезвому рассуждению, Мурид решил проверить в магических потоках следы маловероятной, но все же возможной связи судеб Ратона и Странника. То, что он обнаружил, поразило даже его, привыкшего ничему не удивляться. Линии судеб обоих воинов в начале их жизненного пути были настолько туго сплетены между собой, словно они были одним и тем же человеком. Это могло быть лишь в одном единственном случае: если бы они были кровными братьями. В этом была какая-то тайна, недоступная пониманию Мурида. Он хорошо знал, что Ратон прибыл с материка Чау-Гар, а Странник был врожденным вальгардцем. Возможно, жрецы касты Гру смогли бы внести ясность в эту загадку, но чародей не собирался обращаться к ним за помощью. Он решил сам во всем разобраться и использовать это в своих корыстных целях.
В дверь осторожно поскреблись.
- Кто там? - недовольно проворчал Мурид.
Дверь бесшумно приоткрылась, и в тронный зал проскользнула тощая фигура уже немолодого личного секретаря чародея. Пригладив узкой ладонью жидкие прямые волосы, наполовину скрывающие большие оттопыренные уши, он замер в смиреной позе.
- А, это ты, Горпи...
Крысиные глазки Мурида сверкнули нетерпением, но в голосе его сквозила притворная сонная лень.
- Ну, говори, старый пройдоха: что нового ты разузнал?
- Мой господин, из Свободных поселений прибыл торговый караван...
- Ну и...
- Говорят, на хуторе вольного хозяина Гестама появился неизвестный воин. Кто он и откуда - никому не ведомо.
"Вот оно!" - подумал чародей, внутренне весь подобравшись. Он чувствовал нутром, что Странник или Ратон, а то и тот, и другой где-то неподалеку. Ведь не зря Мурид дал своим подчиненным строгий наказ тайно собирать сведения о любых воинах-одиночках, которые объявлялись в округе и тотчас докладывать ему лично.
Стараясь казаться совершенно равнодушным к сообщению, чародей прикрыл глаза, продолжая из-под полуопущенных век внимательно следить за выражением лица Горпи.
- А чем занимается этот воин? - лениво поинтересовался он.
- В том-то и дело, что ничем! Хуторяне говорят, будто странный он какой-то: молчун, ни с кем не разговаривает, целыми днями пропадает в степи и все время о чем-то думает...
Мурид задумчиво пожевал губами, словно размышляя.
Горпи безропотно замер в ожидании его распоряжений, преданно устремив на трон покорный взгляд.
"Нет, этот ни о чем не догадывается, - решил Мурид. - В его тупую голову даже не может закрасться мысль о том, что ставленник жрецов собирается низвергнуть своих повелителей. Ну и хорошо..."
- Пошли с караваном, когда он отправится обратно, весточку на хутор Гестама этому воину. Пригласи его к нам на службу - воины нам нынче нужны.
- Может быть, отправить гонца?
Мурид поморщился.
- Много чести! Подумаешь, какой-то воин... Это не к спеху.
Словно потеряв интерес к этой теме, чародей поинтересовался настроениями среди знати и горожан.
- Открыто никто не высказывается - боятся, мой господин, а среди своих болтают разное...
- Например?
- Говорят, что близится конец света и виной тому чернокнижники. А еще, простите, поминают недобрыми словами вашу честь...
- Ха! Насмешили… Мою честь! Ты-то, Горпи, хоть не будь косноязычным. Говори все, как есть, а о моей чести не беспокойся – как-нибудь и сам разберусь!
Секретарь покорно поклонился, испуганно пряча глаза.
- В народе болтают, что вы заколдовали герцога Хэдмира и вместе с сыном упрятали в глубокое подземелье, а сами узурпировали власть в стране… находятся даже такие, кто открыто призывает свергнуть нынешнюю власть, а вас, простите, повесить за ноги на дворцовой площади воронам на поживу...
- Ну, это я и без тебя знаю, а нового-то что?
Горпи нервно сглотнул и торопливо продолжил:
- Говорят, будто должен явиться какой-то защитник, который освободит людей от власти узурпаторов и даже повергнет Тьму... что он очистит Междуречье от чудищ и...
- Ерунда!
Мурид пренебрежительно скривился и уже хотел, было, перейти к следующему вопросу, когда его что-то внезапно насторожило.
Из распахнутого настежь окна донесся, сперва еще неясный шум, который постепенно превращался в нарастающий слитный рокот. В комнате воцарилась напряженная тишина. Мурид озабоченно сдвинул брови и метнул на секретаря быстрый взгляд.
- Что это там?
- Не могу знать, мой господин...
Горпи побледнел и весь как-то съежился, словно нашкодившая собака, ожидающая от хозяина удара палкой. В его напряженных глазках была искренняя растерянность и панический испуг.
"Нет, этот явно ничего не ведает, да и откуда ему... - подумал чародей, направляясь к оконному проему. – Но что же это там за шум? Ох, не нравится он мне почему-то..."
Ему хватило одного взгляда на площадь, чтобы и самому ощутить испуг и растерянность. Мурид почувствовал, как под его ногами поплыл пол, а в голове заметались панические мысли.
Со стороны центральных ворот города по широкой улице в грозном молчании двигалась мрачная колонна всадников-черноплащников в глубоко надвинутых капюшонах, под которыми не было видно лиц. Судя по всему, хвост колонны был еще где-то за городскими воротами, а голова уже втягивалась на центральную площадь Панграда. Ровными шеренгами - по десять всадников, лилась по улице черная река тяжелой конницы чау-гарцев. Быстро захлопывались ставни окон - напуганные внезапным появлением огромного вооруженного отряда, да что там отряда - целой армии, горожане спешно прятались по своим квартирам, таращась сквозь щели на незваных гостей.
Мурид отер тыльной стороной мелко подрагивающей ладони мгновенно вспотевший лоб. Неестественно спокойным голосом он поинтересовался у Горпи, несмело выглядывающего из-за его плеча в окно:
- Откуда здесь взялась конница? Почему меня никто заблаговременно не предупредил?!
Секретарь придавлено пискнул и ломающимся от волнения голосом поспешно ответил:
- Прошу прощения, но я и понятия не имею... Сам только что увидел. Только не могу ума приложить: если бы они шли через Скурбел, то начальник крепости уж обязательно выслал бы вперед гонца…
Внезапно Горпи еще больше побледнел.
- А вдруг они того... внезапно напали и взяли крепость с налету?! - предположил он. – Может быть, чау-гарцы решили нас завоевать и превратить в своих рабов?!
- Дурья твоя башка, Горпи! - разозлился Мурид. – Мы же с ними в союзнических отношениях, так зачем им понадобилось нас завоевывать?! Да и крепость так просто с ходу штурмом не возьмешь, вряд ли она вообще кому-либо по зубам. Ты и сам знаешь это не хуже меня... Но откуда все же взялась конница?
В принципе чародей и сам уже догадался о том, что чау-гарцы прибыли на кораблях и тайно высадились где-то на безлюдном юго-восточном побережье герцогства. Но не это волновало его в данный момент, а то, что его тайные хозяева заранее не известили о готовящемся вторжении. Что-то здесь было не так...
"Неужели жрецы пронюхали о моих планах?! - ужаснулся Мурид. - Но об этом пока еще никто кроме меня самого не знает. Не могли же они и в самом деле прочесть мои мысли..."
Тяжелое предчувствие сдавило сердце ледяными клещами. Узурпатор слишком хорошо знал, чем грозило ему раскрытие жрецами тьмы его тайных и, чего уж греха таить, грязных планов. В свое время он насмотрелся в подземельях на те ужасы, которые творили жрецы со своими пленниками. И даже он, казалось бы, уже ко всему привыкший, не мог вспоминать эти кошмарные видения без внутреннего содрогания.
Рассказчик:
» Глава 13. Мурид. Часть 2
А тем временем грозная черная конница разворачивалась на мгновенно опустевшей площади перед самым дворцом. Густой частокол толстых копий с широкими наконечниками устрашающе щетинился в небо, словно грозя самому Создателю. Не было слышно команд или бряцанья оружия. Все происходило в полном безмолвии, и только копыта лошадей глухо стучали по каменным плитам.
За дверями послышался какой-то лязг, возня, кто-то сдавленно охнул. Створки широко распахнулись, пропуская внутрь группу рослых людей одетых в черные плащи с капюшонами. Стражников, охраняющих коридор, видно не было.
Стараясь сохранить на лице невозмутимое спокойствие, хотя все внутри подобралось и сжалось в тошнотворный ледяной комок, Мурид шагнул навстречу прибывшим.
- Рад видеть Вас на землях герцогства! - приветствовал он черноплащников, выдавливая из себя бледное подобие улыбки.
Окинув цепким взглядом внутренние покои, старший из вновь прибывших слегка качнул головой. Тотчас двое из его спутников шагнули к Горпи, который сдавленно пискнув и побелев, как мел, начал сползать по стене.
- Уберите его, - брезгливо произнес старший. - И оставьте нас наедине с... Правителем.
От внимательного взгляда Мурида не ускользнула едва заметная усмешка, промелькнувшая на тонких губах черноплащника при слове Правитель. Это чародею очень не понравилось.
Секретаря сноровисто подхватили под руки и вынесли в коридор, словно куль муки. Остальные все так же безмолвно вышли следом. Мурид остался наедине с командиром чау-гарцев.
- Что нового слышно нынче на землях Вальгарда? - будничным тоном осведомился черноплащник, подходя к герцогскому трону и бесцеремонно усаживаясь на него.
При этом Мурид оказался стоящим перед ним, словно какой-то жалкий замухрышка-проситель. Безусловно, все это было сделано преднамеренно, дабы дать ему почувствовать истинное положение вещей - кто здесь хозяин, и чародей-пройдоха понял это сразу, но виду не подал, решив сыграть роль эдакого недалекого простачка.
- Позвольте сперва узнать ваше имя, почтеннейший, - натянуто улыбнувшись, поинтересовался он. - Право дело, как-то даже неудобно общаться, когда не знаешь, как обращаться к собеседнику... вы уж простите великодушно провинциала.
- Мое имя - Гектон - первый магистр боевого крыла Ордена. Но ты можешь обращаться ко мне просто по имени.
- Как прикажете, господин Гектон.
Изобразив на лице подобие радушной улыбки, Мурид, как ни в чем ни бывало, принялся рассказывать о последних событиях в герцогстве, постепенно расширяя географию своего доклада. При этом он украдкой следил за выражением лица собеседника, пытаясь прочесть на нем, уготованную для себя судьбу. Однако лицо магистра хранило печать бесстрастия и оставалось непроницаемым.
- Посвященные высшего круга опасаются, что нашим стратегическим планам может помешать один человек - некто по кличке Странник, - неожиданно произнес чау-гарец, озабоченно нахмурив бровь. - Его обязательно надобно сыскать и обезвредить.
Мурид внутренне сжался.
"Вот оно! Неужто прознали?! - мелькнула обжигающая мысль. – Играет он со мной, как кошка с мышкой, или просто так совпало?"
Чародей-узурпатор незаметно нащупал рубиновый камень перстня на левой руке и бережно провел по нему дрожащим пальцем. Там, под переворачивающимся камнем, в углублении лежали белоснежные кристаллики быстрой и легкой смерти, которую он предусмотрительно заготовил на всякий случай, если вдруг что-то пойдет не так, как он предполагал. Слишком уж хорошо Мурид знал, как изощренно умеют пытать жрецы Чау-Гара - уж лучше сразу умереть, чем терпеть те ужасные муки, на которые они обрекали своих пленников.
Однако, судя по всему, Гектона действительно в настоящий момент интересовал только Странник и все, что было с ним связано, поэтому Мурид заставил себя успокоиться и внимательно слушал наставления командира черноплащников.
- Мы уже разослали во все уголки Вальгарда сообщения нашим эмиссарам и тем, кто тайно служит Ордену верой и правдой. - продолжал магистр. - Где бы не появился этот человек, о нем будет сразу доложено, и мы примем все необходимые меры. Но... тебя это пока не касается. Ты должен исполнить очень важное поручение...
Гектон умолк, пытливо наблюдая за выражением лица Мурида, словно пытаясь отыскать на нем хотя бы малейший намек на неблагонадежность. Однако хитрец-интриган казался самим воплощением преданности и внимания.
- Итак, - продолжил Гектон. - Ты должен под охраной десяти преданных людей тайно доставить герцога Хэдмира и его сына в Малурию - прямо во дворец. Там ты лично сдашь их верховному жрецу и полностью поступишь в его распоряжение. Ярид сам скажет, что тебе предстоит делать дальше. За пленников отвечаешь головой! Тебе все ясно?
- Да, мой господин, - смиренно ответил Мурид, опуская глаза.
Однако в черной его душонке все клокотало от негодования. Еще бы! Ведь он столько сделал ради того, чтобы бросить к ногам жрецов герцогство, столько приложил сил, изворотливости, а порой и золота, и вот теперь его отправляют в Малурию... уж, не в качестве ли очередной жертвы для Повелителя тьмы?! Но вместо того, чтобы протестовать или оспаривать, Мурид лишь кротко поинтересовался:
- Когда я должен отправляться?
- На рассвете... Я дам тебе в сопровождение десяток моих проверенных бойцов. И еще... переоденься в воинское обмундирование, чтобы не отличаться от остальных, - я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь узнал, а пленников - тем более. Поэтому поедете под видом разведывательного отряда.
- Кому передать дела по канцелярии?
Гектон ухмыльнулся.
- Об этом можешь не беспокоиться. Твой личный секретарь остается здесь, вот он все и объяснит в деталях. Или, может быть, есть информация, которой он не обладает?
- Все, что касается местного самоуправления и вообще внутренних дел в герцогстве, знает полностью, а в планы Ордена он не посвящен ни в малейшей степени.
- Его счастье...
Это было сказано тихим и спокойным голосом, но так, что у Мурида по спине мурашки пробежали, а между лопаток скользнула капля холодного пота. Однако внешне он оставался спокойным, и даже ни один мускул не дрогнул на его лице.
- А теперь иди и готовься в дорогу, остальные распоряжения получишь утром.
Гектон едва кивнул и отвернулся к окошку, пренебрежительно отпуская кратковременного экс-правителя.
Мурид слегка наклонил голову в знак прощания и поспешил удалиться к себе. Проходя по длинным мрачным коридорам дворца, он повсюду видел только черноплащников, которые деловито сновали из комнаты в комнату, словно привидения. Гвардейцы герцогства исчезли, словно их никогда и не было. Личная стража узурпатора тоже куда-то подевалась без следа.
"Вот и все, - тоскливо подумал Мурид. - Тихо и спокойно совершился государственный переворот, и теперь вся власть в руках чау-гарцев, а я стал всего лишь мелкой и незначительной сошкой на побегушках... Ну, ничего, мы еще поглядим, на чьей улице праздник будет! Самоуверенные, возомнившие о себе невесть что жрецы... рано, ох, как рано вы сбросили меня со счетов!"
Бывший узурпатор степенно вошел в свои покои, у дверей которых уже стояла новая стража, и плотно притворил за собой дверь. Лишь после этого он позволил себе немного расслабиться и сразу почувствовал, как предательски задрожали пальцы. Выпив успокоительных капель, Мурид решил заняться делом.
В объемистом стенном шкафу среди многочисленных парадных костюмов он отыскал то, что ему было сейчас весьма необходимо - походное обмундирование обычного рядового гвардейца. Здесь же, за тайной перегородкой в задней стенке шкафа нашелся и тугой кожаный мешочек с гранеными алмазами из герцогской сокровищницы, которые приберегались на всякий случай.
- Вот он, этот самый случай и наступил, - задумчиво пробормотал Мурид, любуясь мягкими переливами на гранях драгоценных камней. - Только я его не совсем таким представлял, хотя... кто может знать, что его ожидает через день или два?
Надежно привязав мешочек с алмазами к нательному поясу и неспеша приготовившись к утреннему отъезду, Мурид достал из тайника связку ключей от дальней галереи подземелья и снова вышел в коридор. К нему сразу приблизился рослый меченосец в черных одеждах. Левую щеку его - от виска до подбородка пересекал рваный застарелый шрам. Серые, словно отлитые из свинца, холодные глаза не выражали ничего, кроме готовности убить на месте любого и всякого, кто не угоден жрецам.
- Десятник Шип, - низким голосом представился он. - Магистр приказал помогать тебе. Я командир отряда, который поедет в Малурию вместе с тобой.
- Ясно. Мне нужно несколько удальцов для сопровождения в подземелья. Ты знаешь зачем...
Шип кивнул головой и коротким взмахом руки подозвал еще двоих с мрачными бесстрастными физиономиями. В таком сопровождении Мурид молча проследовал по пустынному восточному крылу дворца и, спустился на первый ярус подвала.
Старинный дворец правителей Форвана опирался своим фундаментом на еще более древние подземелья, оставшиеся от неведомой цивилизации, исчезнувшей задолго до того, как в этих местах появились первые поселенцы. Какая раса обитала здесь, была ли она похожа на нынешних людей - на это никто не мог дать ответа, но так случилось, что древние катакомбы стали корнями нынешней архитектуры. Точного плана подземелий не существовало, лишь только исследованная часть, находящаяся непосредственно под дворцом, была нанесена на карту столицы. Говорили, что неисследованные катакомбы тянутся до самых Сторожевых гор. А некоторые и вовсе заявляли пугающим шепотом о том, что тайные коридоры, пройдя под корнями гор, соединяются с мрачными подземельями Глинистых холмов. Но кто может знать наверняка?! Скорее всего, это просто досужие байки простолюдинов.
Коптящие языки масляных светильников тревожно колебались, отбрасывая на мшистые стены причудливые изломанные тени, казалось, наполненные какой-то своей тайной угрожающей жизнью. Словно сонмище древних злых духов безмолвно следило за проходящими мимо людьми, решая, как с ними поступить. Да, в этом подвале даже Мурид чувствовал себя неуютно, что уж говорить о тех несчастных, которые попадали сюда не по своей воле?!
Чародей остановился перед толстой кованой решеткой, надежно перекрывающей вход в подземелье. Тут, как и следовало ожидать, тоже стояла стража из чау-гарцев (и когда только успели?!). Они молча преградили путь, бесстрастно уперев оголовки копий в заметно округлившийся за последнее время живот узурпатора. Шип что-то негромко произнес на тайном наречии, и стражники сразу расступились, пропуская его к решетке.
Мурид бывал здесь каждые три дня, когда пленникам приносили поесть, и дорогу знал хорошо. Он отпер массивный замок и шагнул в темный, пропахший сыростью коридор. Сопровождающие шли следом, держа в руках смоляные факела. Отблески оранжевого пламени скользили по неровной поверхности покрытых плесенью стен, бежали по низкому нависающему потолку, словно рвущаяся с цепи свора зловещих огневых псов. Шаги гулко звучали в полной тишине, разносясь во все стороны по длинному коридору - их отголоски возвращались угрожающими шипящими шорохами. Лишь изредка слышалось попискивание подвальных крыс, да где-то впереди монотонно капала вода. То слева, то справа попадались решетки заброшенных темниц, но Мурид быстро проходил мимо, даже не оглядываясь на них. Несколько раз уверенно свернув в боковые проходы, он наконец остановился в самом дальнем тупике. Здесь была последняя решетка, за которой и томились в темноте Хэдмир и его сын Этмор.
Щелкнул ключ в замке, истерично взвизгнули тяжелые дверные петли, и пламя факелов выхватило из сырого мрака подземелья бледные изможденные лица двоих пленников. Теперь уже трудно было бы определить, кто из них старше, а кто моложе. Оба настолько исхудали и обросли волосами, что были похожи на старых бездомных попрошаек. Безрадостную картину дополняли рваные и грязные лохмотья. Ворох полусгнившей соломы и две щербатые глиняные миски составляли всю убогую обстановку вынужденного жилища несчастных.
При звуке открывающейся двери один из пленников медленно приподнял голову. Его отрешенный взгляд пробежался по лицам вошедших. При виде Мурида в глазах старца вспыхнул огонь ненависти. Он даже слегка подался вперед.
- А, это ты, старая подлая крыса, - слабо прошелестел голос пленника - Я тебя узнал... Что, опять пришел издеваться, гнусная скотина?! Чего тебе еще нужно, ты же и так уже прибрал к своим грязным лапам все герцогство?!
Вспышка гнева отняла у старика последние остатки сил. Он утомленно откинулся на стенку и зашелся сухим болезненным кашлем. Тотчас второй пленник заботливо обнял его за плечи и с ненавистью глянул на Мурида.
- Убирайся отсюда, изменщик, - тихо, но твердо произнес он. - И не смей больше тревожить моего отца, иначе тебе придется горько об этом пожалеть!
- Полноте, Этмор. Да ты никак угрожать мне решил? Ну и ну... - Мурид недобро усмехнулся. – Успокойся, я как раз пришел освободить вас из заточения.
Пленники быстро переглянулись и с изумленным недоверием уставились на него. Лишь на одно короткое мгновение в их глазах промелькнуло выражение радостной надежды, тотчас сменившееся тревогой. Хэдмир горько усмехнулся и покачал головой.
- Что ты задумал? - сурово спросил герцог. - Я уверен, что это какой-нибудь твой очередной грязный план. Кто эти люди, что пришли с тобой, и почему они одеты не в форму гвардейцев герцогства? Отвечай, мерзавец, своему законному правителю!
- Не волнуйтесь, это наши друзья, - слащаво-приторно улыбнулся Мурид, хотя в его глазках вспыхнул недобрый огонек. - Они позаботятся о вас... Завтра мы отправляемся в небольшую загородную прогулку, поэтому вас необходимо привести в порядок.
Мурид подал знак. Черноплащники подхватили под руки слабо сопротивляющихся пленников и грубо поволокли их к выходу. Юный Этмор попытался, было, вырваться, но один из охранников саданул его рукоятью меча по затылку и, бесцеремонно взвалив обмякшее тело на плечо, словно мешок, понес его по коридору.
- Будь ты проклят, Мурид! - прохрипел Хэдмир. - Кара тебе за все преступления будет ужасной!
- Ладно, ладно... как-нибудь потом при случае это обсудим, сейчас у меня нет времени на подобные пустяки... - пренебрежительно отмахнулся Мурид и, повернувшись к Шипу, отдал распоряжение:
- Пусть их хорошенько отскоблят, помоют, покормят и приведут в порядок. Утром они должны выглядеть так же, как и все остальные члены отряда. И еще... на них надобно наложить заклятье беспамятства, иначе они могут выкинуть в пути какой-нибудь неожиданный фортель, а мы должны будем проехать так, чтобы на нас никто не обратил ни малейшего внимания.
- Все будет сделано.
Вернувшись к себе в комнату, Мурид так и не сомкнул до утра глаз. Он все думал и думал, беспокойно ворочаясь с боку на бок, проигрывал все возможные ситуации, пытаясь предугадать тайные замыслы жрецов, в особенности относительно собственной персоны, но так ни до чего путевого и не додумался…
Бледный рассвет нового дня застал его неподвижно лежащим на измятых простынях с открытыми глазами и не менее измятым лицом.
На городской башне гулко ударил колокол, возвещая смену ночной стражи. В коридоре послышались приближающиеся шаги, которые замерли возле апартаментов Мурида.
В дверь мягко, но настойчиво постучали.
- Один момент, сейчас иду, - отозвался Мурид, быстро вылезая из постели и облачаясь в дорожный мундир рядового воина, который уже давно был им предусмотрительно приготовлен. Окинув прощальным взглядом помещение, он вздохнул с сожалением, поправил пояс с драгоценностями и направился к выходу.
За дверью его ждал молчаливый угрюмый Шип. Не обронив ни слова, они быстро проследовали до выхода из дворца, где их уже поджидал остальной отряд. Взгромоздившись на коня, Мурид незаметно огляделся по сторонам. Гектон так и не появился. Он даже не соизволил прислать кого-нибудь с последними наставлениями, словно ему было совершенно безразлично.
"Дурной знак" - решил Мурид.
Шип повелительно махнул рукой, и отряд неспеша двинулся к западным воротам Панграда, откуда вела прямая дорога на крепость Скурбел. Герцог Хэдмир и его сын ехали в середине колонны. Плечи их были уныло опущены, а капюшоны черных плащей надвинуты так низко, что в их темной глубине лица совершенно не были видны. Они монотонно покачивались в седлах, словно дремали на ходу. Жрецы-чародеи свое дело знали - герцог и Этмор сейчас были околдованы и не могли ничего сказать или сделать такого, что помешало бы осуществлению планов Ордена.
Безрадостное блеклое солнце, поднимаясь над Вальгардом, высветило на широкой пустынной дороге одинокий отряд воинов-черноплащников, в полном безмолвии двигающийся на запад к Сторожевым горам.
За дверями послышался какой-то лязг, возня, кто-то сдавленно охнул. Створки широко распахнулись, пропуская внутрь группу рослых людей одетых в черные плащи с капюшонами. Стражников, охраняющих коридор, видно не было.
Стараясь сохранить на лице невозмутимое спокойствие, хотя все внутри подобралось и сжалось в тошнотворный ледяной комок, Мурид шагнул навстречу прибывшим.
- Рад видеть Вас на землях герцогства! - приветствовал он черноплащников, выдавливая из себя бледное подобие улыбки.
Окинув цепким взглядом внутренние покои, старший из вновь прибывших слегка качнул головой. Тотчас двое из его спутников шагнули к Горпи, который сдавленно пискнув и побелев, как мел, начал сползать по стене.
- Уберите его, - брезгливо произнес старший. - И оставьте нас наедине с... Правителем.
От внимательного взгляда Мурида не ускользнула едва заметная усмешка, промелькнувшая на тонких губах черноплащника при слове Правитель. Это чародею очень не понравилось.
Секретаря сноровисто подхватили под руки и вынесли в коридор, словно куль муки. Остальные все так же безмолвно вышли следом. Мурид остался наедине с командиром чау-гарцев.
- Что нового слышно нынче на землях Вальгарда? - будничным тоном осведомился черноплащник, подходя к герцогскому трону и бесцеремонно усаживаясь на него.
При этом Мурид оказался стоящим перед ним, словно какой-то жалкий замухрышка-проситель. Безусловно, все это было сделано преднамеренно, дабы дать ему почувствовать истинное положение вещей - кто здесь хозяин, и чародей-пройдоха понял это сразу, но виду не подал, решив сыграть роль эдакого недалекого простачка.
- Позвольте сперва узнать ваше имя, почтеннейший, - натянуто улыбнувшись, поинтересовался он. - Право дело, как-то даже неудобно общаться, когда не знаешь, как обращаться к собеседнику... вы уж простите великодушно провинциала.
- Мое имя - Гектон - первый магистр боевого крыла Ордена. Но ты можешь обращаться ко мне просто по имени.
- Как прикажете, господин Гектон.
Изобразив на лице подобие радушной улыбки, Мурид, как ни в чем ни бывало, принялся рассказывать о последних событиях в герцогстве, постепенно расширяя географию своего доклада. При этом он украдкой следил за выражением лица собеседника, пытаясь прочесть на нем, уготованную для себя судьбу. Однако лицо магистра хранило печать бесстрастия и оставалось непроницаемым.
- Посвященные высшего круга опасаются, что нашим стратегическим планам может помешать один человек - некто по кличке Странник, - неожиданно произнес чау-гарец, озабоченно нахмурив бровь. - Его обязательно надобно сыскать и обезвредить.
Мурид внутренне сжался.
"Вот оно! Неужто прознали?! - мелькнула обжигающая мысль. – Играет он со мной, как кошка с мышкой, или просто так совпало?"
Чародей-узурпатор незаметно нащупал рубиновый камень перстня на левой руке и бережно провел по нему дрожащим пальцем. Там, под переворачивающимся камнем, в углублении лежали белоснежные кристаллики быстрой и легкой смерти, которую он предусмотрительно заготовил на всякий случай, если вдруг что-то пойдет не так, как он предполагал. Слишком уж хорошо Мурид знал, как изощренно умеют пытать жрецы Чау-Гара - уж лучше сразу умереть, чем терпеть те ужасные муки, на которые они обрекали своих пленников.
Однако, судя по всему, Гектона действительно в настоящий момент интересовал только Странник и все, что было с ним связано, поэтому Мурид заставил себя успокоиться и внимательно слушал наставления командира черноплащников.
- Мы уже разослали во все уголки Вальгарда сообщения нашим эмиссарам и тем, кто тайно служит Ордену верой и правдой. - продолжал магистр. - Где бы не появился этот человек, о нем будет сразу доложено, и мы примем все необходимые меры. Но... тебя это пока не касается. Ты должен исполнить очень важное поручение...
Гектон умолк, пытливо наблюдая за выражением лица Мурида, словно пытаясь отыскать на нем хотя бы малейший намек на неблагонадежность. Однако хитрец-интриган казался самим воплощением преданности и внимания.
- Итак, - продолжил Гектон. - Ты должен под охраной десяти преданных людей тайно доставить герцога Хэдмира и его сына в Малурию - прямо во дворец. Там ты лично сдашь их верховному жрецу и полностью поступишь в его распоряжение. Ярид сам скажет, что тебе предстоит делать дальше. За пленников отвечаешь головой! Тебе все ясно?
- Да, мой господин, - смиренно ответил Мурид, опуская глаза.
Однако в черной его душонке все клокотало от негодования. Еще бы! Ведь он столько сделал ради того, чтобы бросить к ногам жрецов герцогство, столько приложил сил, изворотливости, а порой и золота, и вот теперь его отправляют в Малурию... уж, не в качестве ли очередной жертвы для Повелителя тьмы?! Но вместо того, чтобы протестовать или оспаривать, Мурид лишь кротко поинтересовался:
- Когда я должен отправляться?
- На рассвете... Я дам тебе в сопровождение десяток моих проверенных бойцов. И еще... переоденься в воинское обмундирование, чтобы не отличаться от остальных, - я не хочу, чтобы тебя кто-нибудь узнал, а пленников - тем более. Поэтому поедете под видом разведывательного отряда.
- Кому передать дела по канцелярии?
Гектон ухмыльнулся.
- Об этом можешь не беспокоиться. Твой личный секретарь остается здесь, вот он все и объяснит в деталях. Или, может быть, есть информация, которой он не обладает?
- Все, что касается местного самоуправления и вообще внутренних дел в герцогстве, знает полностью, а в планы Ордена он не посвящен ни в малейшей степени.
- Его счастье...
Это было сказано тихим и спокойным голосом, но так, что у Мурида по спине мурашки пробежали, а между лопаток скользнула капля холодного пота. Однако внешне он оставался спокойным, и даже ни один мускул не дрогнул на его лице.
- А теперь иди и готовься в дорогу, остальные распоряжения получишь утром.
Гектон едва кивнул и отвернулся к окошку, пренебрежительно отпуская кратковременного экс-правителя.
Мурид слегка наклонил голову в знак прощания и поспешил удалиться к себе. Проходя по длинным мрачным коридорам дворца, он повсюду видел только черноплащников, которые деловито сновали из комнаты в комнату, словно привидения. Гвардейцы герцогства исчезли, словно их никогда и не было. Личная стража узурпатора тоже куда-то подевалась без следа.
"Вот и все, - тоскливо подумал Мурид. - Тихо и спокойно совершился государственный переворот, и теперь вся власть в руках чау-гарцев, а я стал всего лишь мелкой и незначительной сошкой на побегушках... Ну, ничего, мы еще поглядим, на чьей улице праздник будет! Самоуверенные, возомнившие о себе невесть что жрецы... рано, ох, как рано вы сбросили меня со счетов!"
Бывший узурпатор степенно вошел в свои покои, у дверей которых уже стояла новая стража, и плотно притворил за собой дверь. Лишь после этого он позволил себе немного расслабиться и сразу почувствовал, как предательски задрожали пальцы. Выпив успокоительных капель, Мурид решил заняться делом.
В объемистом стенном шкафу среди многочисленных парадных костюмов он отыскал то, что ему было сейчас весьма необходимо - походное обмундирование обычного рядового гвардейца. Здесь же, за тайной перегородкой в задней стенке шкафа нашелся и тугой кожаный мешочек с гранеными алмазами из герцогской сокровищницы, которые приберегались на всякий случай.
- Вот он, этот самый случай и наступил, - задумчиво пробормотал Мурид, любуясь мягкими переливами на гранях драгоценных камней. - Только я его не совсем таким представлял, хотя... кто может знать, что его ожидает через день или два?
Надежно привязав мешочек с алмазами к нательному поясу и неспеша приготовившись к утреннему отъезду, Мурид достал из тайника связку ключей от дальней галереи подземелья и снова вышел в коридор. К нему сразу приблизился рослый меченосец в черных одеждах. Левую щеку его - от виска до подбородка пересекал рваный застарелый шрам. Серые, словно отлитые из свинца, холодные глаза не выражали ничего, кроме готовности убить на месте любого и всякого, кто не угоден жрецам.
- Десятник Шип, - низким голосом представился он. - Магистр приказал помогать тебе. Я командир отряда, который поедет в Малурию вместе с тобой.
- Ясно. Мне нужно несколько удальцов для сопровождения в подземелья. Ты знаешь зачем...
Шип кивнул головой и коротким взмахом руки подозвал еще двоих с мрачными бесстрастными физиономиями. В таком сопровождении Мурид молча проследовал по пустынному восточному крылу дворца и, спустился на первый ярус подвала.
Старинный дворец правителей Форвана опирался своим фундаментом на еще более древние подземелья, оставшиеся от неведомой цивилизации, исчезнувшей задолго до того, как в этих местах появились первые поселенцы. Какая раса обитала здесь, была ли она похожа на нынешних людей - на это никто не мог дать ответа, но так случилось, что древние катакомбы стали корнями нынешней архитектуры. Точного плана подземелий не существовало, лишь только исследованная часть, находящаяся непосредственно под дворцом, была нанесена на карту столицы. Говорили, что неисследованные катакомбы тянутся до самых Сторожевых гор. А некоторые и вовсе заявляли пугающим шепотом о том, что тайные коридоры, пройдя под корнями гор, соединяются с мрачными подземельями Глинистых холмов. Но кто может знать наверняка?! Скорее всего, это просто досужие байки простолюдинов.
Коптящие языки масляных светильников тревожно колебались, отбрасывая на мшистые стены причудливые изломанные тени, казалось, наполненные какой-то своей тайной угрожающей жизнью. Словно сонмище древних злых духов безмолвно следило за проходящими мимо людьми, решая, как с ними поступить. Да, в этом подвале даже Мурид чувствовал себя неуютно, что уж говорить о тех несчастных, которые попадали сюда не по своей воле?!
Чародей остановился перед толстой кованой решеткой, надежно перекрывающей вход в подземелье. Тут, как и следовало ожидать, тоже стояла стража из чау-гарцев (и когда только успели?!). Они молча преградили путь, бесстрастно уперев оголовки копий в заметно округлившийся за последнее время живот узурпатора. Шип что-то негромко произнес на тайном наречии, и стражники сразу расступились, пропуская его к решетке.
Мурид бывал здесь каждые три дня, когда пленникам приносили поесть, и дорогу знал хорошо. Он отпер массивный замок и шагнул в темный, пропахший сыростью коридор. Сопровождающие шли следом, держа в руках смоляные факела. Отблески оранжевого пламени скользили по неровной поверхности покрытых плесенью стен, бежали по низкому нависающему потолку, словно рвущаяся с цепи свора зловещих огневых псов. Шаги гулко звучали в полной тишине, разносясь во все стороны по длинному коридору - их отголоски возвращались угрожающими шипящими шорохами. Лишь изредка слышалось попискивание подвальных крыс, да где-то впереди монотонно капала вода. То слева, то справа попадались решетки заброшенных темниц, но Мурид быстро проходил мимо, даже не оглядываясь на них. Несколько раз уверенно свернув в боковые проходы, он наконец остановился в самом дальнем тупике. Здесь была последняя решетка, за которой и томились в темноте Хэдмир и его сын Этмор.
Щелкнул ключ в замке, истерично взвизгнули тяжелые дверные петли, и пламя факелов выхватило из сырого мрака подземелья бледные изможденные лица двоих пленников. Теперь уже трудно было бы определить, кто из них старше, а кто моложе. Оба настолько исхудали и обросли волосами, что были похожи на старых бездомных попрошаек. Безрадостную картину дополняли рваные и грязные лохмотья. Ворох полусгнившей соломы и две щербатые глиняные миски составляли всю убогую обстановку вынужденного жилища несчастных.
При звуке открывающейся двери один из пленников медленно приподнял голову. Его отрешенный взгляд пробежался по лицам вошедших. При виде Мурида в глазах старца вспыхнул огонь ненависти. Он даже слегка подался вперед.
- А, это ты, старая подлая крыса, - слабо прошелестел голос пленника - Я тебя узнал... Что, опять пришел издеваться, гнусная скотина?! Чего тебе еще нужно, ты же и так уже прибрал к своим грязным лапам все герцогство?!
Вспышка гнева отняла у старика последние остатки сил. Он утомленно откинулся на стенку и зашелся сухим болезненным кашлем. Тотчас второй пленник заботливо обнял его за плечи и с ненавистью глянул на Мурида.
- Убирайся отсюда, изменщик, - тихо, но твердо произнес он. - И не смей больше тревожить моего отца, иначе тебе придется горько об этом пожалеть!
- Полноте, Этмор. Да ты никак угрожать мне решил? Ну и ну... - Мурид недобро усмехнулся. – Успокойся, я как раз пришел освободить вас из заточения.
Пленники быстро переглянулись и с изумленным недоверием уставились на него. Лишь на одно короткое мгновение в их глазах промелькнуло выражение радостной надежды, тотчас сменившееся тревогой. Хэдмир горько усмехнулся и покачал головой.
- Что ты задумал? - сурово спросил герцог. - Я уверен, что это какой-нибудь твой очередной грязный план. Кто эти люди, что пришли с тобой, и почему они одеты не в форму гвардейцев герцогства? Отвечай, мерзавец, своему законному правителю!
- Не волнуйтесь, это наши друзья, - слащаво-приторно улыбнулся Мурид, хотя в его глазках вспыхнул недобрый огонек. - Они позаботятся о вас... Завтра мы отправляемся в небольшую загородную прогулку, поэтому вас необходимо привести в порядок.
Мурид подал знак. Черноплащники подхватили под руки слабо сопротивляющихся пленников и грубо поволокли их к выходу. Юный Этмор попытался, было, вырваться, но один из охранников саданул его рукоятью меча по затылку и, бесцеремонно взвалив обмякшее тело на плечо, словно мешок, понес его по коридору.
- Будь ты проклят, Мурид! - прохрипел Хэдмир. - Кара тебе за все преступления будет ужасной!
- Ладно, ладно... как-нибудь потом при случае это обсудим, сейчас у меня нет времени на подобные пустяки... - пренебрежительно отмахнулся Мурид и, повернувшись к Шипу, отдал распоряжение:
- Пусть их хорошенько отскоблят, помоют, покормят и приведут в порядок. Утром они должны выглядеть так же, как и все остальные члены отряда. И еще... на них надобно наложить заклятье беспамятства, иначе они могут выкинуть в пути какой-нибудь неожиданный фортель, а мы должны будем проехать так, чтобы на нас никто не обратил ни малейшего внимания.
- Все будет сделано.
Вернувшись к себе в комнату, Мурид так и не сомкнул до утра глаз. Он все думал и думал, беспокойно ворочаясь с боку на бок, проигрывал все возможные ситуации, пытаясь предугадать тайные замыслы жрецов, в особенности относительно собственной персоны, но так ни до чего путевого и не додумался…
Бледный рассвет нового дня застал его неподвижно лежащим на измятых простынях с открытыми глазами и не менее измятым лицом.
На городской башне гулко ударил колокол, возвещая смену ночной стражи. В коридоре послышались приближающиеся шаги, которые замерли возле апартаментов Мурида.
В дверь мягко, но настойчиво постучали.
- Один момент, сейчас иду, - отозвался Мурид, быстро вылезая из постели и облачаясь в дорожный мундир рядового воина, который уже давно был им предусмотрительно приготовлен. Окинув прощальным взглядом помещение, он вздохнул с сожалением, поправил пояс с драгоценностями и направился к выходу.
За дверью его ждал молчаливый угрюмый Шип. Не обронив ни слова, они быстро проследовали до выхода из дворца, где их уже поджидал остальной отряд. Взгромоздившись на коня, Мурид незаметно огляделся по сторонам. Гектон так и не появился. Он даже не соизволил прислать кого-нибудь с последними наставлениями, словно ему было совершенно безразлично.
"Дурной знак" - решил Мурид.
Шип повелительно махнул рукой, и отряд неспеша двинулся к западным воротам Панграда, откуда вела прямая дорога на крепость Скурбел. Герцог Хэдмир и его сын ехали в середине колонны. Плечи их были уныло опущены, а капюшоны черных плащей надвинуты так низко, что в их темной глубине лица совершенно не были видны. Они монотонно покачивались в седлах, словно дремали на ходу. Жрецы-чародеи свое дело знали - герцог и Этмор сейчас были околдованы и не могли ничего сказать или сделать такого, что помешало бы осуществлению планов Ордена.
Безрадостное блеклое солнце, поднимаясь над Вальгардом, высветило на широкой пустынной дороге одинокий отряд воинов-черноплащников, в полном безмолвии двигающийся на запад к Сторожевым горам.