Пробуждение (любовно-исторический роман, 18+)

 » Пробуждение. Часть I.Глава 3

Иллюстрация автора.

- Вы не вышли вчера к ужину, а я так надеялся увидеть вас, - сказал Сергей, встретившись на следующий день с Анной.
- Мне нездоровилось, - коротко ответила она.
Они шли по садовой дорожке, пролегавшей среди кустов акации. Разные ароматы сада смешивались воедино, делая воздух густым, почти осязаемым.
- Полагаю, вы и без меня неплохо провели вечер? – помолчав, спросила девушка.
- Ошибаетесь, без вас мне было скушно, - Сергей улыбнулся и заметил: - А вы, пожалуй, были правы, характеризуя мне графа… Он – большой знаток… впрочем, не будем о нём. Давайте поговорим о другом…
- Хорошо, - она пожала плечами.

Садовая дорожка неожиданно вывела их к небольшой аккуратной беседке, сплошь увитой плющом и уютно расположившейся под раскидистой липой. Поднявшись по неровным от времени ступеням, Анна опустилась на каменную скамью.
- Это мое любимое место, - призналась она.
Сергей встал рядом, прислонившись к белой прохладной колонне, и молча смотрел на девушку, словно бы изучая её. Что-то странное было в его взгляде, и это смутило её. Она опустила глаза, повернулась так, чтобы он не видел её лица, и попросила:
- Пожалуйста, не смотрите на меня так…
- Простите, я задумался… Должно быть, сей уютный уголок действует на меня расслабляюще, - Петрушевский невесело улыбнулся. – А впрочем, в последнее время я, кажется, становлюсь философом.
- Вот как?! – девушка с интересом посмотрела на него. – И о чем же вы размышляете, если не секрет?
- Не секрет… если угодно, о смысле жизни, - задумчиво ответил Петрушевский и, спохватившись, воскликнул: - Да интересно ли вам это?
- Конечно! – с неожиданной горячностью отозвалась Анна. - Вы ошибаетесь, если считаете, что женщина не может… не должна интересоваться подобными вопросами!..
- Ну, ну, не сердитесь, - улыбаясь, примирительно попросил Сергей. – Должно быть, я плохо знаю женщин… Нет, я вовсе не имею такого мнения… Просто, все женщины, которых я встречал, больше думали о вещах боле, - он щёлкнул пальцами, - более земных.
- Считайте, что я выпадаю из их числа, - уже миролюбиво заметила она и вдруг призналась:
- О, как я иногда вам завидую!
- Завидуете? – Сергей удивлённо вскинул брови.
- Да, да… ваша служба дает вам возможность быть полезным людям, - смущённо открылась она. — О чём ещё может мечтать человек?
- Вы полагаете, что именно в служении людям и заключен истинный смысл жизни? – прямо спросил Сергей.
- Да, безусловно… -- коротко ответила Анна и, смутившись, опять опустила глаза.
- Согласен, но … это верно для мужчины… А для женщины - забота о муже и детях не является ли более важным делом?
- Конечно, является, но лишь в счастливом браке…Только в счастливом браке это наполняет жизнь женщины смыслом. – Анна кивнула головой и после некоторой паузы уверенно продолжала: - Но, согласитесь, чаще женщина – лишь игрушка в руках мужчины… Жить с нелюбимым мужем и быть вынужденной о нём заботиться – что может быть печальнее такой участи?
- Пожалуй, вы правы, - согласился Сергей. – Но я никак не ожидал, что в этой изящной головке кроются такие мысли, - с усмешкой добавил он.

Лицо девушки вспыхнуло румянцем, смущённая она отвернулась и тихо проговорила извиняющимся тоном:
- Да… Я, конечно, не должна была так говорить… Вы теперь вправе составить обо мне нелестное мнение…
С этими словами она попыталась выйти из беседки, но Петрушевский остановил её за руку и, осторожно сжимая её дрожащие тонкие пальцы, заговорил серьёзно.
- Нет! Я вовсе не думаю о вас нелестно… Вы не поняли меня… Я лишь удивляюсь, как вам могли прийти подобные мысли.
Глядя в глаза Анне, Сергей вдруг ощутил, что он словно бы растворяется в них, постепенно погружаясь в их тёмную глубину и не находя в себе сил сопротивляться какой-то завораживающей силе, исходящей от них.
- Хорошо, - согласилась она и высвободила свою руку из его ладоней. — И всё же давайте не будем больше об этом. – Её спокойный голос вывел Сергея из этого неожиданного состояния.
- Так вы верите в любовь? – спросил он. – Впрочем, это глупый вопрос: было бы странно, если бы в вашем возрасте, живя в этом чистом мире, вы не имели бы такой веры.
- А вы полагаете, верить в любовь – плохо? – Анна внимательно посмотрела на него с недоумением.
- Я …всё время смущаю вас, — Сергей, тряхнув головой, откинул со лба непослушную прядь, провел ладонью по волосам. – Нет, я не считаю, что это плохо… Просто…мне кажется, - он улыбнулся, - вы ещё не можете судить об этом чувстве. То есть ваша вера основывается только на том, что вы прочли в книгах, что, возможно, слышали… Вы не знаете реальности любви, её жестокостей, её тёмных сторон…
Сергей подал Анне руку, помогая сойти по ступеням беседки. Они пошли по аллее обратно к дому.
- Видя, как сияют ваши глаза, - продолжал он, - я заключаю, что любовь представляется вам чем-то светлым, чистым и возвышенным…
- Да, - кивнула девушка и с недоумением спросила: - А разве это не так? Вы говорите о жестокостях и тёмных сторонах любви… Может, они и есть, но…- её глаза блеснули, - но я ничего не хочу о них знать, -- твёрдо заключила она. — Вера в чудо не требует знаний! А любовь – это чудо! Она делает мир лучше… И она пребудет вечно: «Finis vitae, sed non amoris»* …
Лицо девушки раскраснелось, смутившись своих слов, той горячности, с которой они были сказаны, она замолчала и остановилась.
- Вот мы и пришли, - заметил Сергей, понимая её состояние, он старался не показать, насколько его поразило и тронуло сказанное ею. – Браво, сударыня, - улыбнулся он, чуть коснувшись губами её руки,- я аплодирую вашим словам, хотя мог бы возразить, что из-за любви порой совершаются самые ужасные вещи, но я не сделаю этого… Я восхищён вашей верой… Дай Бог вам никогда не изменить своего мнения.


Так дни проходили за днями. Отпуск подошёл к концу. Погода вдруг испортилась, и солнечное великолепие макушки лета сменилось по-осеннему унылым ненастьем. Изредка бросая взгляд в окно, Петрушевский каждый раз находил там плотную пелену моросящего дождя. Рыбалка и прогулки по окрестностям были оставлены, почти все время Сергей был вынужден проводить в обществе тётки, которая беспрестанно рассуждала о каких-то хозяйственных мелочах. Деревенское однообразие начинало тяготить его, единственное, что ещё удерживало от отъезда - встречи с Анной.

Иногда по вечерам они сидели в гостиной и Сергей слушал, как она играет на фортепиано, Анна оказалась прекрасной пианисткой. Но чаще встречались в беседке. Здесь они могли говорить часами, и никто не мешал их спорам. Эта девушка всё больше и больше поражала его своей непосредственностью и одновременно застенчивостью, почти детской наивностью и глубоким, неженским умом. Однако такое противоречивое сочетание представлялось в ней вполне естественным, тогда как в другом человеке оно было бы, пожалуй, странным. Анна обнаружила глубину суждений в самых разных вопросах, которые, казалось, не должны были бы интересовать её. Она не боялась прямо высказывать своё мнение и с наивной горячностью отстаивала собственную точку зрения. Вместе с тем, она с неподдельным интересом тянулась ко всему новому и до сих пор ей неизвестному. В такие минуты она становилась похожей на любопытного ученика, жадно ловящего каждое слово учителя. Сергею нравилась роль последнего, хотя он и не отдавал себе в этом отчета.

Поздний вечер плотным темно-синим покрывалом окутал окрестности. Низкие тучи не пропускали свет первых звёзд, и на расстоянии двух шагов едва можно было что-то различить. Тишина нарушалась лишь криками ночных птиц, да усыпляющим шорохом листвы на лёгком ветру.
Петрушевский с Анной стояли у садовой калитки. Из-за края тучи неожиданно показалась круглая яркая луна, осветив лицо девушки и придав ему восковую бледность.
- Мне пора, - тихо проговорила Анна, - сегодня наша прогулка слишком затянулась.
- Ещё одну минуту, - Сергей внимательно посмотрел ей в глаза и, взяв за руку, так же тихо сказал:
- Завтра я уезжаю…
- Уезжаете? – эхом отозвалась она, словно не понимая, о чём он говорит.
Однако неожиданная печаль явственно послышалась в её голосе и была свидетельством обратного.
- Да… меня вызывают в полк. Анна, я счастлив, что узнал вас и…- Сергей внезапно замолчал, оборвав фразу.
Слова, мысли – всё перепуталось. Он хотел сказать многое, важное, самое важное для него. Но что-то удерживало его, заставляя молчать.
- Мне пора, уже поздно, - повторила она и попыталась освободить свою руку.
- Нет, нет, - отрицательно покачал головой Сергей и настойчиво сжал её пальцы. – Ещё лишь минуту не покидайте меня, и я отпущу вас к сладким снам.
Девушка смутилась и хотела что-то возразить, но он опередил её.
- Обещайте мне кое-что, - попросил Петрушевский и снова заглянул ей в глаза, словно пытаясь увидеть в них что-то известное ему одному. — Не провожайте меня завтра. Нет, нет! Не протестуйте. И скажите, что будете хоть иногда вспоминать меня.
- Обещаю, - чуть слышно отозвалась Анна и опустила голову.
- И ещё, - добавил Сергей, сжав её руку, - ежели в вашей жизни будут когда-нибудь такие минуты, когда потребуется помощь друга, знайте, что в моём лице вы найдете такового… чем доставите мне величайшую радость.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ (и уже очень скоро )
___________________________________

Привет!
Нефер, благодарю за новую главу!
Герои замечательно поговорили. Оба слегка заинтересовались, увлеклись друг другом, открыв новые грани в собеседнике. жду продолжения )))
_________________

 » Мнение читателей.

Ночера)
Приятно найти интересный исторический роман о декабристах.
у автора хороший слог, интересные описания, хотя в некоторых местах я слегка спотыкалась. То есть вроде все правильно и грамотно, но как-то - не звучит что ли, хочется изменить предложение. Еще посмотрите. там в некоторых местах, но вроде только в первых двух главах - принудительные переносы, когда слово пре-рывается (вот примерно так). и я немного не поняла про поездку в церковь - они ездили утром, днем, вечером? Если утром, то обычно не завтракали перед службой, если днем - то что за служба была. и почему тогда он спросил ее, что не вышла к ужину? То есть у меня немного сместились временные рамки. слегка сместился и возраст девушки, она слишком взросло рассуждает. С другой стороны, пятнадцать в то время пятнадцать в наше сильно разнится, потому это только мое недоумение, не более.
Еще уж извините. почему Сережа? Да, тетка его может так называть - наедине. Вряд ли она станет говорить Сережа про взрослого мужчину соседу, который, мне кажется, немногим его старше. Уж тогда Серж, как принято было в свете, или даже - по имени отчеству. Впрочем, это опять же имхо. Спасибо за зримый текст, и, что удивительно, Аршварая Рай подходит под русскую девушку. Очень даже смотрится)
___________________________________

 » Важное пояснение от автора.

Вау! Девочки!
Как же я рада вашим комментариям!



На самом деле эта сцена будет иметь продолжение дальше.


Во-первых, спасибо за откровенный комментарий и конструктивную критику!
Возможно, вас немного напрягло то, что я использовала обороты, существовавшие в речи тех времен. Я пыталась удержаться на грани: с одной стороны - не написать так, что герои говорят современным языком, а с другой не переборщить с анахронизмами. Видимо, надо ещё над этим работать Принудительные переносы - исправлю. Просто у меня тексты хранятся в разных архивах по сети и при распаковке не всегда текст подгоняется сразу под формат этого сайта, кроме того, иногда я вставляю со смартфона или планшета, а они тоже могут "чудить". Перечитаю ещё раз и поправлю.
Про время поездки в церковь. Вот каюсь, не знала, что перед этим нельзя завтракать Вообще же моя идея была такова - глава начинается с того, как Сергей проснулся - обычное утро. Но не раннее. Потом завтрак (барыня рано завтракать не любила). То есть в церковь поехали где-то часов в 11 утра или того позже... К службе или нет - честно, не подумала Ведь девушка могла просто поехать поставить свечку, помолиться в одиночестве, или встретиться с батюшкой...

А вот по поводу того, что тётка называет племянника по имени при госте - поспорю. В самом начале я так описываю своего героя: "...молодой человек в форме поручика гвардии. Взгляд тёмно-синих глаз офицера, устремленный куда-то вдаль, был задумчив и отрешен. Черные волосы непослушной прядью падали на лоб и обрамляли лицо, подчеркивая его благородно-болезненную бледность. Черты этого лица не были безупречными, однако, в них угадывались некая грустная мечтательность, незаурядный ум и еще что-то, что никак не вязалось с возрастом офицера, делая его значительно старше своих лет".

И неслучайно Цветаева посвятила свои строки "молодым генералам". Да, они и были молоды (а по нашему времени так просто юны). И если Никитин - человек около сорока лет (по тому времени возраст весьма солидный), то Сергею нет и 30.
В тексте есть прямой намёк на его возраст: Сергей учился в Московском пансионе с Владимиром Раевским, следовательно, был примерно его лет. Раевский 1795 года рождения. Действие повести начинается после принятия Польской конституции, то есть примерно в 1816 году (стоит лето!). Значит, Сергею всего 21 год! Ну точно не больше 22-х лет. Да, он ветеран, война мальчишек превратила в мужчин, но по сути, он довольно молод.

Анне в мае 16 года исполнилось 15. И это очень взрослая девушка - по тем временам невеста. Кстати, в качестве примера - Анне Петровне Керн было 17 лет, когда она была выдана замуж за 52-летнего Ермолая Фёдоровича Керна.

И ещё одно соображение. Марья Фёдоровна Версаева, тётка моего героя, по натуре очень жёсткая (если не сказать жестокая) женщина. Далее это будет хорошо видно. Она привыкла говорить свысока, а племянник для неё - столичный повеса, мальчишка-бретёр.

Да, лицо Айшварии Рай очень "легло" на образ моей героини Я выбрала это лицо из-за персидских глаз (и это не просто прилагательное, тут скрыта тайна моей героини, о которой узнаете в продолжении).

Ещё раз благодарю вас за содержательный комментарий! Если заметите ещё какие-то нестыковки, пожалуйста, обязательно пишите!
___________________________________

 » Мнение читателей. Читательская визуализация героев.

Насчет не есть перед храмом - не принято завтракать перед Литургией, потому что даже если не причащаешься, можно взять просфору там или антидор - это едят натощак. Служба в храме обычно к полудню уже заканчивается. есть точное время, после которого Евхаристия не совершается, не помню, вроде, после полудня. В деревенских храмах обычно служат рано. Там и вечером служба бывает часа в четыре. если она заказала молебен или просто поговорить, тогда другое дело, и завтрак возможен, и приехать попозже. Насчет поставить свечи, не уверена. что храм после службы открыт. Это деревня. служба кончилась, священник храм запер, пошел домой.
Насчет возраста героини, ты сама пишешь, Анне Петровне 17, все-таки 15 маловато. Хоть и пишут сейчас, что пушкинской Татьяне было 13 лет, все равно, героиня для девушки, воспитывающейся дома, очень взрослые выдает суждения.
Про современный-несовременный язык, я сама пишу про 19 век много, и даже использую не только устаревшие слова, но и французскую речь, и это нормально. Я имела ввиду вот эту фразу - В дверях появилась молодая служанка с длинной русой косой и милым добрым лицом, на котором выделялись нежный румянец во всю щеку и большие изумрудные глаза. С длинной русой косой и румянцем во всю щеку на милом добром лице. Ее большие глаза цвета изумруда....
И вот тут тоже - в комнату вошёл Архип, старый камердинер с умными живыми глазами, - после камердинер ставим точку, а дальше пишем про глаза. Это стилистика языка, так лучше читаетсмя, хотя с точки зрения орфографии и пунктуации все правильно, но...
И про то, что по имени - нормально, но не Сережа при госте. Это все-таки домашнее имя.

Чтобы избежать переносов, я выкладываю текст в ворд, и там все сразу видно, там можно сделать запрет принудительных переносов. а если загружать на этот сайт через визуальный редактор, то и все курсивы-зажирнения автоматом сохранятся, не надо теги ставить.

Еще мне странны размышления о войне с Наполеоном как о войне непонятно за что и так далее. не зря именно она называлась Отечественной. Там воевали именно за Отчизну, за Россию. Я пишу сейчас про русско-японскую, вот там да - непонятно за что и вообще. да и первая мировая в народе воодушевлением не пользовалась, а вот Первая Отечественная война там все воевали за Россию.
___________________________________

Привет Нефер. Очень заинтересовала аннотация. Примите в читатели. Шикарный видеоэпиграф!
___________________________________

Добро пожаловать!
Рада новому читателю!
___________________________________

Спасибо огромное за эти замечания!
Очень сложно самой себя редактировать Поэтому пишу долго - даю тексту отлежаться, чтобы хоть немного воспринимать его более или менее отстранённо.


А вот тут, наверное, моя вина, что я не смогла точно донести свою мысль. Безусловно, нельзя понимать Отечественную войну 1812 года, как "непонятно за что", и я так и не писала. Вот мысли моего героя: "Эта война, общие невзгоды службы сблизили молодого офицера с ними. Он все чаще и чаще задумывался – за что они воюют. За родину, которая для большинства была мачехой, или за что-то ещё, ему неведомое? Найти однозначного ответа на этот вопрос Сергей не мог, но был твёрдо убеждён – достанься победа Наполеону, жизнь этих людей вряд ли бы сильно изменилась… Но, несмотря на это, они снова и снова шли в бой, который каждый раз для многих оказывался последним.

И неожиданно для себя в этих вот простых мужиках, ещё недавно не знавших ничего, кроме каждодневной изнуряющей работы в поле, а потом вдруг облачённых в непривычную для них, противоестественную военную форму, Сергей увидел огромную силу, которая стала решающей для судьбы России.

Ему, возвращавшемуся из заграничного похода, открылась грустная картина: пепелища на месте сёл, ветхие, убогие жилища крестьян, тощие нивы. Ах, как страшна была эта реальность после пусть и уставшей от войны, но по-прежнему блестящей Европы с её немецкой аккуратностью и французским изяществом! Вчерашние ратники, защитники отечества, вернувшись домой, вновь гнули спину на земле, хозяевами которой не были. На поле брани они породнились с ним, там всё было общим, у них была одна на всех цель – освобождение. И если для него – гвардейского офицера – это означало возвращение к прежней жизни в блестящих салонах и на дружеских пирушках, возвращение ко всему тому, что с детства было знакомым и привычным, без чего он не мог представить своё существование, то для них – главных победителей – свобода была более значимым понятием: не просто мирная жизнь на родной земле, а возможность быть хозяином своей судьбы и служить лишь Богу и отечеству.
Но, увы! Теперь жизнь вернула каждого на прежнее место: его – в этот уютный старый дом с садом, их – в крытые соломой избы. Получилось так, что мечта этих мужиков так и осталась лишь мечтой, сладкой розовой грёзой. Возмущаясь этой несправедливостью, Сергей, однако, не мог до конца поверить, что все страшные огненные годы про-шли напрасно. Нет! Не могла быть напрасной желанная победа, которую ждали, идя на французские штыки, в духоте привалов, в госпиталях среди боли и стонов.
Но что же, что нужно было сделать, чтобы победа дала свободу и им, простым солдатам?!".

Крестьяне, воевавшие за Отечество, воевали за свою землю! Однако - что они получили от победы? Вот этот вопрос задаёт себе герой. Это именно тот вопрос, который не давал покоя декабристам, Сергей не одинок в таких своих размышлениях. О целях войны здесь нет ни слова. Народ, в конечном итоге, воевал за свободу, но её не обрёл.


И у меня к вам вопрос. Вы владеете французским языком? У меня (в последующих главах) тоже есть реплики на французском, но проблема с этим - я не знаю французского, приходится переводить в Яндексе, но подозреваю, что он искажает мои фразы.
___________________________________

 » Пробуждение. Часть I. Глава 4

Иллюстрация автора.

Пасмурным ранним утром Петрушевский покидал имение тётки. Слова прощания, обычная предотъездная суета и беготня слуг раздражали его. Он торопил Архипа, который укладывал в коляску многочисленные вещи, то и дело обнаруживая, что чего-то не достает. На наказы тётки поберечь себя и чаще писать Сергей отвечал односложно, ему не терпелось поскорее оставить деревенскую тишь, ещё недавно так радовавшую его, и вновь окунуться в привычную будничность столичной жизни.



Наконец, выехали. Дождь с шелестом падал на переполненную влагой землю. Коляска, скрипя, продвигалась вперёд по размытой ухабистой дороге, с трудом перебираясь через многочисленные глубокие лужи мутной, коричневатой воды. Осень осторожными, незаметными шагами подкрадывалась к лесу, и её тайное присутствие проявлялось в жёлтых прядях берёзовых крон. Ветер то и дело срывал с них зазевавшийся листок и безжалостно бросал его на мокрую землю. Однако зелёные краски августа ещё преобладали, хотя и потеряли былую сочность, приобретя буроватый оттенок, и поэтому казались искусным гримом, скрывающим неприглядное лицо.

Петрушевский, скользя равнодушным взглядом по проезжим окрестностям, думал о своём. Вчера, когда они с Анной расстались, он направился к себе, но спать не лёг. Не двигаясь, долго сидел за столом, подперев подбородок рукою и закрыв глаза. В памяти всплывали их беседы во время частых прогулок. Несколько минут назад, стоя с ней у садовой калитки, он неожиданно осознал, насколько тяжело ему будет расстаться с Анной. Девушка стала не просто другом, человеком понимающим его.… Уже почти с первых мгновений их необычной встречи он оказался в предвкушении волнующих моментов. Это чувство, хорошо знакомое ему, было сродни тому азарту, который переживает игрок или охотник. Однако желая всего лишь нескучно провести время, Петрушевский и сам не заметил, как игра переросла в нечто совсем иное. Окончательно Сергей осознал это после навсегда врезавшегося в память приключения в лесу.

То ранее утро, свежее и прохладное, позвало его в сад. Он вышел на крыльцо, потянулся сладко и, захватив зачем-то спенсер** , пошёл по тропинке, ведущей к реке. Невдалеке кто-то двигался. Прибавив шагу, Сергей догнал Анну.
- Вы здесь?! – улыбаясь, удивился он. – В столь ранний час!
- Да, - тоже улыбнулась девушка и перекинула назад тяжёлую толстую косу, спускавшуюся ниже спины. – Сейчас не жарко, я люблю эти часы…
Белое барежевое** платье с короткими рукавами-фонариками, с высокой талией, закреплённой зелёной лентой прямо под грудью, очень шло ей. Оно подчёркивало изящество и хрупкость её фигуры. Девушка казалась невесомой.
- Анна, вы словно Сильфида, - не скрывая восхищения, признался Сергей. – И появляетесь так же всегда неожиданно, - улыбнулся он, вспомнив их первую встречу в кустах сирени.
Его слова и взгляд смутили Анну. Она накинула на плечи зелёный муслиновый*** шарф и, опустив глаза, отвечала:
- Я решила прогуляться к реке. В это время там очень свежо и красиво.
- Мне можно с вами? – спросил Петрушевский.
- Конечно…
Они пошли молча. Сергей видел, что она не расположена говорить и чем-то обеспокоена. Однако через некоторое время он нарушил молчание:
- Вы чем-то встревожены?
- Нет… Почему вы решили?
- Ну, как же! Это видно, - он усмехнулся, - вам в тягость моё присутствие? Быть может, вы хотели побыть одна, а я бесцеремонно вторгся в ваше уединение?..
- Нет, нет… - девушка смущённо улыбнулась и призналась через мгновение: - Я вижу, что кажусь вам необщительной… но, право, я… я просто не знаю, о чём могла бы говорить с вами.
- Хм, ну и напрасно! – Сергей с трудом удержался, чтобы не рассмеяться. Вот оно что! Ему и в голову не приходило, что её молчание при всякой их встрече было вызвано этой причиной. – Значит, вы боитесь оказаться в неловком положении?
- Можно сказать и так, - щёки Анны порозовели.
- О, не смущайтесь! – воскликнул Петрушевский. – Впрочем, - тут же заметил он с улыбкой, - смущение вам очень идёт. Но всё-таки не смущайтесь! Я – обычный человек, сударыня. Немного старше вас и значительно опытнее, но только… И говорить со мной можно на разные темы. Думаю, я смогу поддержать любую из них.
- Не сомневаюсь в этом, - улыбнулась Анна,- но… я сомневаюсь в себе. Смогу ли я быть интересной…
- А вам не кажется, что, уж коль я завожу разговор с вами, мне это уже интересно? – спросил Сергей, усмехнувшись.
- Да, но… как всякий светский человек, вы просто следуете правилам хорошего тона, - возразила Анна.
Это её замечание вызвало у Сергея горькую усмешку.
- Меня сложно назвать светским человеком, - заметил он, - мне чужды какие бы то ни было условности. Конечно, я вполне способен sauver les apparences**** , но и только. Если собеседник мне неинтересен, я не стану поддерживать беседу.
- Вы способны быть невежей? – Анна взглянула на него с нескрываемым удивлением.
- Дело не в этом, - покачал головой Сергей, - просто я отвергаю так называемые приличия, за которыми не стоит ничего, кроме как дань косным правилам.
Тропинка круто спускалась к реке. Сергей подал Анне руку.
- Осторожнее, здесь легко упасть, - предупредил он.
- Я знаю, - улыбнулась она.
- Так я озадачил вас своим признанием? – вернулся он к начатому разговору.
- Да, немного…- уклончиво сказала девушка и замолчала, словно подыскивала нужную фразу, чтобы ответить ему.
- О! Пожалуйста, не считайте, что можете как-то задеть меня! Признайтесь, вы были обо мне лучшего мнения? – Сергей пристально заглянул ей в глаза, как будто пытаясь прочитать её мысли.
- Нет! – с поспешностью отвечала Анна, - просто мне казалось… вы – гвардейский офицер, привыкли вращаться в свете. Это ваша жизнь, ваш мир…
- Возможно… - пожал плечами Сергей. – И что с того? Жизнь часто не устраивает нас…О, если бы вы знали, сколько в этом моём мире фальши! - откровенная горечь послышалась в его голосе.

Петрушевский замолчал и задумчиво посмотрел на реку. Голубая вода живым шёлком плескалась прямо у ног. Анна, чтобы не замочить туфли, встала на камень, лежащий у кромки воды.
- Вы не боитесь плавать на лодке? – спросил Сергей.
- Нет, я очень даже люблю это, - улыбнулась она.
- Прекрасно! Идёмте! – он снял девушку с камня и за руку увлёк её вдоль берега.
- Куда вы меня тащите! – упираясь, воскликнула она.
- К лодке! – пряча улыбку, объяснил Сергей,-- там, – он указал рукой – стоит лодка… Сейчас переправимся на тот берег и погуляем по лесу.
- Но… удобно ли это? – засомневалась она.
- Анна! -- с притворным возмущением, воскликнул Петрушевский, - ну, скажите, что в этом неудобного?! Уже неделю мы каждый день гуляем в саду, вчера катались верхом. Что может быть плохого в прогулке по лесу?!
- Не знаю… - девушка растерянно смотрела на него. – Я не умею плавать, - призналась она и почему-то опустила глаза.
- Сударыня, но мы ведь поплывём в лодке, - иронично заметил Сергей. - И даже если вы окажетесь за бортом, - он улыбнулся, - я обязательно вытащу вас… Я прекрасно плаваю…
- Хорошо, хорошо! Я согласна! Только не тяните меня! – неожиданно легко сдалась она и, посмотрев на него, засмеялась.
Смех Анны, лёгкий, как всё ее существо, по-детски заразительный, обрадовал Сергея. Стало светло и беззаботно как в юные годы, вокруг были только река, лес и этот её нежный, волнующий смех. Поддавшись очарованию момента, Сергей тоже рассмеялся.
Усадив свою спутницу в лодку, он столкнул судно на воду и сел на вёсла.
- Только нам нужно вернуться к полудню, - предупредила девушка.
- Непременно, - кивнул Сергей. - Я обещаю вам, что к полудню вы будете сидеть за фортепиано.

Лодка быстро скользила по едва заметным волнам. Анна опустила руку в воду, устремив вниз глаза, пыталась разглядеть что-то на дне. Петрушевский смотрел на неё с неведомым ему доселе чувством восторга и нежности. Лучи утреннего солнца золотили её тёмные, чуть отливающие зрелым каштаном, волосы, окутывая худенькие плечи и тонкие гибкие руки, делали их полупрозрачными, почти невесомыми.
- Анна, накиньте шарф, солнце высоко, вам напечёт голову, - неожиданно для самого себя заботливо предупредил или, скорее, попросил он.
- Нет, нет, - возразила она и вскинула на него глаза, - я привыкла. Я часто гуляю без шляпы.
И опять её взгляд удержал его, потянул в свою глубину. Она смутилась, поправила выбившуюся прядь волос. Но налетевший вдруг ветерок стал играть этим локоном, то бросая на щеку девушки, то отводя за маленькое ухо. Сергей как зачарованный наблюдал за шалостями ветра. Потом, спохватившись, что совсем смутил Анну, он спросил:
- Вы плавать не умеете, но воду любите?
- Да, - она смущённо улыбнулась. – Люблю…Мне нравится сидеть у воды и смотреть на волны. Я часто по утрам спускаюсь к реке.
Петрушевский привязал лодку к склонившейся раките, и они пошли вдоль берега.
- Чем же вам это нравится? – Спросил Сергей и швырнул в воду гальку.
Анна, привстав на цыпочки и закрывшись ладонью от солнца, сосредоточенно наблюдала за расходящимися по воде кругами.
- Я об этом не думала, - пожала она плечами, - я сижу и размышляю…
- О чём же? – не унимался Сергей. Он понимал, что несёт какие-то глупости, но ему очень хотелось слышать её голос, и поэтому было совершенно неважно, о чём говорить.
- Да так… о самых разных вещах, - удивилась его настойчивости девушка и вдруг призналась: - Иногда я просто мысленно играю музыку.
- Мысленно играете?! – теперь настала очередь Сергея удивиться. – То есть как? Вспоминаете то, что играли накануне?
- Иногда… Но чаще какая-то музыка приходит в мою голову и словно звучит там… Я не знаю, что это… откуда эта музыка…
- А вы не пытались записать её?
- Пыталась и даже показала Эмилии Карловне, но…- девушка не договорила и, слегка подпрыгнув, тоже бросила камень.
- И что же сказала Эмилия Карловна?
- Она сказала, что это очередные мои глупые фантазии… что сочинять музыку - удел мужчин…
Анна опустила голову.
- Это полная ерунда! – воскликнул Сергей, и словно рассердившись на гувернантку, с силой зашвырнул камень на середину реки. – Признаюсь, я не слышал ни о чём подобном… Но уверен, что женщина может быть столь же талантливой в любом деле, как и мужчина….— он помолчал и осторожно попросил: - А вы дадите мне послушать вашу музыку?
- Если вам правда интересно…- Анна недоверчиво взглянула на него.
- Очень! – Сергей широко улыбнулся, - мне интересно всё, что касается вас, - добавил он и внимательно взглянул ей в глаза.
Ничего не ответив, Анна повернулась и отошла от воды.
- Идёмте, - беря её за руку, сказал Петрушевский, - идёмте в лес. Мне кажется, там не так жарко…

В лесу, правда, было прохладнее, хотя зной ощущался и здесь, проникая сквозь кроны деревьев, солнечными бликами оседая на кустах и высокой траве. Сергей шёл немного впереди, раздвигая ветки. Анна продвигалась за ним, то и дело останавливалась – длинное широкое платье замедляло её шаг. Вскоре перед ними открылась чудесная маленькая опушка. Девушка, смеясь, расправив руки и кружась, как мотылёк, вприпрыжку бросилась на поляну. Сергей остановился, с улыбкой наблюдая за ней, как взрослые наблюдают за детскими играми.

- Ну, что же вы стоите?! – Анна подбежала к нему и, взяв за обе руки, потянула за собой. – Разве можно стоять? – с улыбкой возмущалась она. – Как можно здесь стоять?!
Заразившись её весельем, Сергей бросился за ней. Хохоча, они бегали наперегонки, кружились, взявшись за руки. Потом болтали ни о чём и шли просто так, не разбирая дороги. Миновав редколесье, прошли берёзовую рощу, ещё какие-то заросли и оказались на лугу.

В глазах зарябило от разнотравья. Анна принялась собирать букет. Склонившись над цветком, она осторожно нюхала его, смешно морща маленький носик, чуть приоткрыв рот, то и дело поправляла рукой вьющиеся прядки волос, выбившиеся из косы. Во всём её облике сквозила безудержная радость и восторг. Сергей, улыбаясь, молча смотрел на неё. Он вдруг почувствовал нереальность этого момента, будто и в самом деле перед ним резвился невесомый дух воздуха. Петрушевский тряхнул волосами, закрыл глаза, и, заложив руки за голову, растянулся на траве.
- Сергей Владимирович! Вы где? – послышался испуганный голос Анны.
- Я здесь! – отозвался Петрушевский, приподнимаясь в траве, и помахал ей рукой.
- Я потеряла вас… - Анна подошла к нему и остановилась в нерешительности.
В руках она держала огромный пёстрый букет луговых цветов и словно не знала, что с ним делать.
- Посидите со мной, - попросил Сергей и указал на место рядом.
Подобрав под себя ноги, Анна послушно села и стала плести венок. Время летело незаметно. Прикрыв глаза, Сергей из-под ресниц наблюдал за руками Анны. Тонкие гибкие пальчики ловко перебирали травинки и вплетали их в венок. И вскоре эта пышная корона из бесчисленных ромашек, васильков и каких-то неизвестных Сергею луговых цветов красовалась на её голове. Сергей, заметив, что девушке очень хочется посмотреть на себя, оценить сотворённый головной убор, сказал с улыбкой, не скрывая истинного восхищения:
- Вы прелестны!
- Ой, - внезапно воскликнула Анна, будто не услышав его,-- Сергей Владимирович, уже вечер скоро! Не пора ли нам возвращаться?
- Успеем, - улыбнулся Петрушевский, - куда нам спешить?
- Нет! Уже давно полдень прошёл! – встав, девушка обеспокоенно вглядывалась в высокое небо, пытаясь угадать, который час.
- Да, пожалуй, уже время к вечеру, - согласился Сергей и поднялся. – Ну, и что с того? Вам обязательно нужно было вернуться к полудню? – усмехнулся он.
- Нет… то есть, да… Мы не были за завтраком, не вышли к обеду… - Анна смущённо затеребила кончик косы.
- Пустяки! – улыбаясь, отмахнулся Сергей. – Архип придумает что-нибудь… Скажет, что я отправился на рыбалку…
- Вы… А я?
- Вы – со мной, - Петрушевский пожал плечами и посмотрел ей в лицо.
Анна была не на шутку встревожена, хотя и старалась не подать вида, лёгкий румянец выдавал её волнение.
- Нет, нет! – воскликнула она, - это решительно невозможно… Это … - она не договорив, замолчала и, казалось, была готова расплакаться.
- Анна, прошу вас, -- Сергей осторожно дотронулся до её руки. – Нет ничего дурного в том, что мы замешкались немного. Тётя никогда не разрешила бы наши прогулки, если бы … если бы усмотрела в них что-то недопустимое.
- Идёмте, - преодолев слёзы, девушка вскинула голову и направилась в конец луга.

Петрушевский пошёл за ней и вдруг осознал, что совершенно не помнит, куда надо идти. Во все стороны расстилался луг, в одном конце которого стоял стог свежескошенного сена, вокруг этого зелёного ковра, куда ни кинь взгляд, возвышалась стена леса.
- Анна, - нерешительно начал он, - а вы правильно идёте? То есть я хочу сказать, вы точно знаете, что мы пришли с той стороны?
- Я знаю? – девушка растерянно смотрела на него. – Нет, конечно, я …я просто иду и всё… А вы… разве не знаете? – спросила она упавшим голосом.
- Вы простите меня, болвана и… умоляю, не волнуйтесь, - Сергей взял её за руки и осторожно сжал их, - но я совершенно не помню пути, - признался он.
Сергей боялся, что она расплачется, и мысленно приготовился вынести град упрёков, но она молчала. Только её огромные глаза стали ещё больше и темнее, на щеках резче обозначились тени от длинных ресниц, а вся она как-то напряглась, Петрушевский ощутил это по её рукам, которые продолжал сжимать в своих. Маленькие ладошки похолодели, пальцы дрожали.
- Не волнуйтесь, Анна! Мы постараемся найти дорогу, – нарочито весело стал уверять он.
И словно в подтверждение своих слов Сергей, не выпуская её руку, пошёл в сторону леса.
В лесу ощущалось приближение сумерек. Становилось прохладно и сыро. Они шли некоторое время и вдруг… опять вышли на тот же луг. После третьей попытки, когда они вновь очутились на злополучном лугу, Петрушевский остановился и предложил:
- Давайте заночуем здесь.
- Но… как?.. – всё это время, пока Сергей предпринимал усилия найти дорогу, девушка молчала, доверившись ему, но теперь она с сомнением посмотрела в его лицо, словно не понимала его.
- Вон там – стог сена. Мы устроимся в нём и отдохнём. А утром, наверняка, сможем найти дорогу, - объяснил Сергей и добавил бодрым тоном: - Я сотни раз ночевал под открытым небом, уверяю вас, в этом нет ничего опасного.
Анна не разделяла его уверенности, но она так выбилась из сил, что даже не стала возражать, а молча пошла за ним.
Когда они забрались в стог, на низком чернильном небе показались звёзды. От дневной жары не осталось и следа.
- Вам холодно? – спросил Петрушевский, заметив, что она дрожит.
--Да, немного, – девушка изобразила подобие улыбки.
- Какая досада, что я оставил спенсер в лодке! – воскликнул Сергей. – Определённо, вы должны побить меня, - пошутил он.
- Вряд ли это меня согреет и вернёт домой, - печально улыбнулась она и закутала плечи своим шарфом.
Но от тонкого полупрозрачного муслина пользы было мало. Подобрав ноги и свернувшись в комочек, девушка постаралась устроиться как можно дальше от Петрушевского.
- Аня, -- тихо сказал Сергей – прошу вас, не нужно бояться меня, - он улыбнулся, - вы моя маленькая сестричка… Разве старший брат может обидеть сестру?
Анна что-то пробормотала сонным голосом, и через секунду послышалось её ровное дыхание.

Петрушевский не спал. Он лежал тихо, стараясь не потревожить сон Анны, и смотрел в звёздное небо. Странные чувства переполняли его. С одной стороны - он ругал себя за всё случившееся. Из-за его глупой беспечности страдает это хрупкое дитя! Но с другой стороны, он с удивлением обнаружил, что… ему нравится это приключение! Он готов был вообще не покидать лес лишь бы вот так слышать её дыхание в полуметре от себя, видеть её глаза и растрепавшиеся волосы, касаться её руки и слышать заразительный смех.


Внезапно Анна застонала во сне, потом всхлипнула и вдруг по-настоящему заплакала, тихо, как плачут во сне, при этом она что-то бессвязно говорила. Встав перед ней на колени, Петрушевский осторожно потряс её за плечо.
- Аня, Анечка, - позвал он, пытаясь разбудить девушку, - что случилось?
- Нет, нет! – воскликнула она и, открыв глаза, мокрые от слёз, прижалась лицом к его груди, её руки обвились вокруг шеи Петрушевского.
- Почему вы плачете? – с тревогой спросил он, не на шутку испугавшись. – Что-то болит?
Но девушка только плакала, тихо всхлипывая, слёзы градом катились по её щекам. Сергей, шепча что-то, гладил её голову и терялся в догадках.
Наконец, продолжая плакать, она спросила:
- Вы… не оставите меня?
- Ни за что на свете! – Сергей поднял её лицо и внимательно посмотрел в глаза. – Что за глупости приходят вам?
- Я видела … Мы плыли на лодке… и было солнце, - Анна всхлипнула, - потом стало темно… Я стояла на острове одна, совсем одна… А вы уплывали всё дальше и дальше. Я звала вас, но… вы не слышали меня, - она замолчала, разрыдавшись.
- Успокойтесь, дитя моё! – Петрушевский принялся платком вытирать ей слёзы, - вы намочите сено, - постарался пошутить он. – Это всего лишь сон, - он обнял её и осторожно стал покачивать, как ребёнка. – Не надо плакать, маленькая моя, - шептал Сергей и гладил её по голове, - вы устали… это всё – нервы. Надо поспать.

Анна постепенно успокоилась и вскоре вновь погрузилась в сон прямо на его груди, всю ночь он продолжал согревать девушку в своих объятиях. Неведанная ему доселе нежность родилась в его душе. Это было такое странное и непривычное чувство, что Петрушевский вообще забыл об усталости. И даже когда долгожданный сон начинал одолевать его, он, вдруг открыв глаза, с тревогой всматривался в лежащее у него на плече Аннино лицо.
В лунном свете оно было безмятежно спокойным, иногда маленький рот преображала мимолётная улыбка, трогательная и беспечная, свойственная всем невинным существам. Так мог бы улыбаться сам ангел, спустись он с небес. Лишь руки девушки, касавшиеся его шеи, и вся она такая живая, дрожащая от холода, прижавшаяся к нему в поисках убежища и тепла, доказывали её телесное существование. Сергей вдыхал свежий, горьковатый аромат её волос, ощущал - словно стучало в его собственной груди - биение её сердца, тёплый шёлк кожи на обнажённых руках и был благодарен за эту неожиданную доверчивость, которая вдруг проявилась, пробившись через природную стыдливость. Никакая сила в мире не смогла бы заставить его смять этот хрупкий, едва распустившийся цветок грубым или просто неосторожным движением, растоптать ангела, не оправдать оказанного доверия, уничтожив ту высшую связь, которая возникла между ними в эту ночь.

На следующий день они довольно легко вышли на тропинку, которая вывела их к реке, и благополучно добрались до дома. После этого лесного приключения Анна перестала дичиться его, со стороны их и правда можно было принять за брата с сестрой. Но для Сергея это была уже другая игра.
Осознав свои истинные чувства, он почему-то испугался. Все его предыдущие увлечения таяли, как дым, едва предмет обожания пропадал из вида. Но теперь.… Теперь он сам, изображая нежного старшего брата, гнал от себя возникшее чувство. Гнал, несмотря на то, что был почти уверен во взаимности своей любви. Он с легкостью читал это в глазах неискушенного чистого создания.

Но мог ли он в этом хрупком, невинном существе, живущем в далеком от реальной действительности мире, искать того, к чему он стремился? И главное – имел ли он на это право? Будущее рисовалось ему неясными тонами. Сергею казалось, что если он признается Анне в своих чувствах, то перед ним откроются два пути: либо он забудет о благородных, байронических устремлениях и заживет размеренной семейной жизнью, далекой от романтических порывов, либо… погубит и себя, и её.
«В конечном итоге, - размышлял он, - оба пути ведут в тупик. В первом случае, отказываясь от воплощения своих идеалов, я совершаю преступление не только перед самим собой, своей совестью, но и перед потомками. А во втором, … во втором - я не могу, не имею права погубить дорогого мне человека».


Этой ночью Анна тоже не спала. Вернувшись к себе, она бросила на кресло шаль и грустно посмотрела в окно. Бледное лицо её было печально и задумчиво, тёмные круги легли под глазами.
Рассвет уже вступал в свои права, накинув на сад лёгкую пелену тумана. Ветки мокрых деревьев и кустов неподвижно застыли, напоминая причудливые скульптуры. Некоторое время девушка стояла, напряжённо всматриваясь в окно, как будто хотела там что-то разглядеть. Потом, словно очнувшись от забытья, она вздрогнула и опустилась на край стула. В её глазах стояли слёзы. Не сдерживая их, Анна подняла глаза к иконе у изголовья кровати.
Тонкий лик Богородицы, исполненный внутреннего покоя, величественно и участливо взирал на всякого, кто обращал к нему свой взор. Взгляд больших печальных глаз проникал в самую душу. Жёлтый свет лампады усиливал его живость.
Слова молитвы слетели с губ девушки. Она, опустившись на колени, стала молиться с исступлением, вкладывая в молитву всю себя. И временами ей казалось, что изображенный на иконе лик оживает, отвечая ей чуть заметным движением.
А за окном рассеялся туман…


ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.



* Спенсер – коротенькая курточка с длинными рукавами для женщин и мужчин, вошедшая в моду в самом конце XVIII века; мужчины быстро отказались от этой одежды, в женской моде просуществовала до 1840-х годов.

** Бареж – сорт шёлковой лёгкой и воздушной ткани.

*** Муслин – очень тонкая ткань, изготовленная из шёлка, льна, хлопка или шерсти.
**** Соблюсти приличия (фр.).
___________________________________

 » Мнение читателей. Читательская визуализация героев.

Главу еще не читала, по комменту - мне не понравилось именно, что жизнь бы не изменилась при Наполеоне.
Изменилась бы однозначно, и они это понимали, именно потому так развито было партизанское движение, крестьянское партизанское движение, я сейчас не про Давыдова, крестьяне восстали против французов. Это как в ополчении 1612 года - простой народ сам пошел на войну, потому она и Отечественная. И про мачеху я бы не стала говорить. Родина есть Родина, крепостные тоже были разные, и многие из них по отеческие радели о своих крестьянах. Конечно, рабство - неприятная вещь, и делить людей на рабов и свободных, скажем так. скверно, но сколько крестьян. получив вольную в 1861, оставались со своими барами, не желая уходить? Сколько негров оставались со своими хозяевами во время войны Севера и Юга? Тут все очень неоднозначно, и с нашей колокольни сложно в этом разобраться.
Французский мне исправляет Натаниэлла, я им тоже не владею в достаточной степени, особенно письменным. Говорить еще куда ни шло)) Сейчас в Риме пришлось вспомнить все, чего не знала))) Итальянцы немецкого совсем не знают, а я не владею ни итальянским, ни английским, пришлось вспоминать французский. Как-то объяснялись.
Главу прочитаю, отпишусь.
У меня, кстати, тоже есть кое-что о декабристах, правда, не завершено.
https://lady.webnice.ru/forum/viewtopic.php?t=16276 - если интересно.
___________________________________

 » Мнение читателей.

Привет всем!
Ульяша, хочу с тобой поспорить.

я не согласна.
Во-первых, западные российские территории это земли Литвы и Белоруссии, где местное население от верхушки до низов встречали Наполеона как освободителя. В город Вильно, например, во главе французского 8го уланского отряда вошел вполне себе местный командир Доминик Радзивилл.
Профессор А.Л. Погодин, один из авторов 7-томного сочинения «Отечественная война и русское общество», отмечает:
"Несомненно, это была одна из торжественнейших минут в жизни Вильны и вместе с тем чрезвычайно тонкий тактический прием со стороны Наполеона, который не связывал себя никакими заявлениями и обещаниями по отношению Литвы, но как бы делом свидетельствовал о том, посылая освобождать город от русского владычества потомка литовских князей.
Когда 26 июня (8 июля) авангард французского корпуса Даву вступил в Минск, маршал после приветствия местной шляхты сказал, что наполеоновская армия не хочет угнетать белорусов, а пришла вернуть им Родину. Его встретили овациями и иллюминацией."
Есть факты, которые указывают на огромное число дезертиров среди западных уроженцев. Для примера: один только 18-й пехотный полк Александра Ходкевича получил 354 человека Историк И.Ю. Кудряшов пишет:
 «население оказывало поддержку новому режиму и сопротивление – русской армии. Вот лишь некоторые факты: Шавельские помещики вооружались и обороняли свои земли от русских; жители Пинского уезда не поставляли лошадей и волов для вывоза продовольствия и артиллерии, затем восстали и помешали русским эвакуировать склады; отряд под командой Твардовского напал на обозы армии Тормасова и взял 80 пленных. Фабиан Горнич захватил обоз уланского полка русской армии, обмундировал и вооружил свой отряд, а генерал Мирбах, участник восстания 1794 года, собрал в течение нескольких дней отряд в 2000 человек, из коих сформировал егерский полк и 3 эскадрона кавалерии. В г. Крожи крестьяне, мобилизованные для вывоза хлеба, выпрягли лошадей и ушли в лес; обыватель Мозырьского уезда Минской губернии Богуш скрыл в лесу транспорт из 12 волов, предназначавшийся для русской армии, и передал затем французам; Петр Билинский, управляющий имением Викторишки (на дороге Вильно – Ошмяны), вооружил крестьян и, окружив группу русских мародеров, грабивших усадьбу, взял в плен 55 человек и отконвоировал их в Вильно».
Получается, что крестьяне западных губерний Российской империи искренне ждали Наполеона, рассчитывая, что он освободит их от крепостной зависимости. Они не только не выступили против «наполеоновских захватчиков», наоборот, они встречали французов даже с большим энтузиазмом, чем местная шляхта.

Ладно, это все западные, а что же с центральными исконно русскими губерниями?
Опять факты.
Цитирую из статьи историка Суданова Г. "Крестьянские волнения в 1812 году и народное ополчение"

После призыва императора Александра дать отпор врагу и собрать ополчение, из многих деревень вообще никто не пошел в ополчение. Таких «уклонистов» было великое множество, да и состав «выставленных» часто не отвечал никаким требованиям. В основном в ополчение «жертвовали» людей больных, старых и увечных. М. Голденков констатирует:«Да, среди дворянства был подъем патриотического духа. Особенно молодые юноши рвались в бой, но в деревнях, селах и на хуторах бескрайних просторов России идти на войну никто не горел желанием».

В городах – тоже, ибо желающие вступить в ополчение из числа городского населения должны были сначала уплатить все подати, а потом находиться «под ружьем» на своем собственном иждивении. Естественно, таких было немного.

В указе императора Александра подчеркивался временный характер созываемого ополчения. В нем было сказано:

«Вся составляемая ныне внутренняя сила не есть милиция или рекрутский набор, но временное верных сынов России ополчение, устрояемое из предосторожности в подкрепление войска и для надлежащего охранения отечества <…> По прошествии надобности, то есть по изгнании неприятеля из земли нашей, всяк возвратится с честью и славою в первобытное свое состояние и к прежним своим обязанностям».

Дело в том, что руководство страны сильно опасалось бунта крепостных.

Например, в Санкт-Петербурге в связи с предполагаемым выездом из столицы министерств были высказаны следующие соображения:

«Всякому известно, кто только имеет крепостных служителей, что род людей сих обыкновенно недоволен господами. Если правительство вынуждено будет оставить столицу, то прежде, нежели б могло последовать нашествие варваров, сии домашние люди, подстрекаемые буйными умами, без всякого состояния и родства здесь живущими, каковых найдется здесь весьма довольно, в соединении с чернью все разграбят, разорят, опустошат».

Будущий декабрист В.И. Штейнгель, вступивший в 1812 году в ополчение, отмечал, что «в одной Москве девяносто тысяч одних дворовых, готовых взяться за нож, и первыми жертвами будут наши бабушки, тетушки, сестры».

Соответственно набор в ополчение строго «фильтровался», и ополченцев не спешили вооружать.
Ратниками ополчения могли быть помещичьи крестьяне, но они не имели права вступать в ополчение добровольно. Как отмечает В.И. Бабкин, «ратник ополчения расценивался только как «дар» помещика, вносимый для защиты Отечества». На эту тему было даже сделано особое пояснение:

«Вызов желающих [послужить] на пользу Отечества не может распространяться <…> на дворовых людей и помещичьих крестьян, коими непосредственно располагают их владельцы, и от их воли зависит объявлять всякое пожертвование ко благу общему».

Впрочем, такие добровольцы были известны (например, некий Иван Коньков, принадлежавший помещице Мининой), но их за это объявляли «беглыми», возвращали владельцам и сурово карали



Так что я бы не спешила говорить о поголовном патриотизме и духовном порыве, особенно среди крепостных. Собственно, именно потому, что крестьяне грабили и убивали как французов, так и русские обозы снабжения, император отказался предоставлять крепостным свободу.


*
Нефер, спасибо за продолжение!
Если нужна помощь с переводом, я к вашим услугам)))
_________________

Ну не знаю, в музее - что в панораме, что в самом Бородино, приводились тоже документы и разные письма именно о крестьянском партизанском движении.
Возможно, сейчас все изменилось, и открыли закрытые архивы, где правда, а то, что нам показывали ранее - советская подтасовка - не знаю. Мне всегда казалось - кстати, по тому же Данилевскому, что все поднялись против французов, потому и война Отечественная. То, что Нат, ты приводишь, я не читала, потому мне сложно судить. Пойду учить матчасть.
Глава понравилась, только вот сон девицы неприятный, как бы чего не вышло. Очень трепетно написано о зарождающемся чувстве, и интересно узнать судьбу Анны, как она оказалась у тетки Сергея. Там просто написано - воспитанница, а кто, откуда...
___________________________________

Я абсолютно согласна, что было партизанское движение, и были примеры подвигов крестьян (например, та же Василиса Кожина). Но проблема в том, что нельзя воспринимать любую войну однозначно! Были и другие примеры, Натаниэлла дала исчерпывающий ответ (сняла у меня с языка )
Наверное, это социальный закон - люди очень по-разному ведут себя в условиях войны. И та эпоха - не исключение. В рассуждениях же моего героя главное - он видит, что родина не оценила подвиг народа. Крепостное право осталось, неволя в армии - тоже. В этом суть проблемы.

Обязательно прочту ваше произведение! И потом отпишусь в его теме

Вообще, мне очень приятно, что мой текст вызвал такой интерес и дискуссию


Натаниэлла!
Огромное спасибо за такое погружение в тему и за интерес к моему творению.
И конечно, благодарю вас за предложение! Я обязательно им воспользуюсь Мне необходимо перевести несколько фраз. Потом напишу вам в личку.


Ульяша, скоро всё будет
___________________________________

Нефер спасибо за проду. Правда я несколько припоздала с коментом. Да мне тоже интересно, Анна воспитаница Марьи Федоровны, откуда она, как попала в этот дом? И уж не соседа ли Никитина Марья Федоровна прочит Анне в мужья? Жду дальнейшее развитие событий.
___________________________________

Мне приятно, что читаете, что вам интересно!
Всё узнаете и довольно скоро.
___________________________________