Лиза Клейпас "Again the Magic"

Kalle перевод просто супер!!!!!!!! Мне очень понравилось!!!! Спаибо дорогая!!!!!!!!!! С нетерпением жду продолжения.

Калли, ты неподражаема!!! Спасибо !!!
_________________

Калле, здорово! Спасибо большое!
_________________

Я только прочитала. Kalle, прекрасный перевод. Так радуешь нас. Спасибо!
_________________

Калли, прочитала. Перевод замечательный. Читала на одном дыхании. Так хочется узнать, что же дальше. То, что Алина и Ливия выйдут замуж за них,это мы знаем по последующим романам. Интересно как всё это произойдет. Мне кажется, Маккена, увидав шрамы у Алины, сразу перестанет злиться на нее и всё поймет и простит.

Спасибо, очень благодарна.

Люлик!Оппика зажала!Там ведь был поцелуй и вальс!!!Не жадничай!!!!!!!!!!!!!Оппика!
Оппика!!!!

Оппика!!!

Луз, шантажистка! Я может оппа для Алины с Маккеной берегу!
Ну ладно, Калли несомненно за свой титанический труд опоссума заслужила. Калли, держи!

_________________

УРЯ!!!!!!!!!УРЯ!!!!!!!!Мой любимый Оппик!Здесь же две пары любовных!Спасибо Люлик!!!

Какой славный опоссум!!! Merci
_________________

 » Глава 10, 11

Этим утром добыча оказалась очень неплохой, по меньшей мере, двадцать куропаток и с полдюжины вальдшнепов. Женщины присоединились к охотникам для плотного завтрака у озера, и все беседовали и лениво смеялись, пока слуги следили за тем, чтобы их тарелки и бокалы не оставались пустыми. После завтрака гости разделились на группы, одни отправились кататься или гулять по округе, другие вернулись в особняк, чтобы написать письма или поиграть в карты.
Увидев, какое количество еды нетронутым вернулось на кухню, Алина с двумя кухарками запаковала все в банки и корзины, чтобы раздать жителям Стоуни Кросс. Как хозяйка дома, в отсутствие матери Алина не забывала навещать семьи, нуждавшиеся в еде и домашней утвари. Это было обязанностью, которую она не слишком любила, поскольку на такие визиты уходил целый день - или даже больше - в неделю. Она ходила от коттеджа к коттеджу, присаживалась у множества очагов, внимательно слушала жалобы и давала советы, если это было необходимо. Алина боялась, что ей не хватает мудрости и стойкости, которых требовали такие визиты. С другой стороны, знание того, как мало имеется у жителей деревни, и как усердно они трудятся, неизменно заставляло ее ощущать собственную никчемность.
За последние несколько месяцев Алина часто уговаривала Ливию присоединиться к ней во время похода в деревню, и в обществе ее сестры день проходил гораздо быстрее. К сожалению, этим утром она никак не могла найти Ливию. Обеспокоенная, Алина задумалась, неужели сестра до сих пор в обществе мистера Шоу, так как он тоже отсутствовал. Определенно нет – Ливия никогда раньше не проводила столько времени с мужчиной. С другой стороны, возможно, Шоу удалось вытащить Ливию из ее скорлупы.
Но хорошо это или плохо? Алина начала внутренне закипать. Это так похоже на Ливию, этого капризного бесенка, сосредоточить свое внимание на беспутном повесе, а не на каком-нибудь честном джентльмене. Печально улыбаясь, Алина взяла в руки тяжелую корзину и направилась к экипажу. Блюда зазвенели в корзине, и соленый запах ветчины и сильный аромат яичной запеканки ударили ей в ноздри.
- О, миледи, - раздался позади нее голос горничной, когда они вышли из кухни. – Позвольте я понесу это, пожалуйста!
Обернувшись через плечо, Алина улыбнулась, увидев, что молоденькая горничная уже несет две тяжелые корзины. – Я справлюсь, Гвен, - ответила она, и, слегка запыхавшись, спустилась по короткому лестничному пролету. От постоянного напряжения из-за шрама ее правое колено занемело. Стиснув зубы, Алина заставила ногу разогнуться до конца.
- Миледи, - настаивала Гвен, - если вы отставите ее в сторону, я вернусь за ней…
- В этом нет надобности. Я хочу погрузить это в экипаж и поехать, поскольку времени у меня в об…
Алина внезапно оборвалась, потому что увидела Маккенну, стоящего у входа в комнаты для слуг. Небрежно прислонившись плечом к стене он разговаривал с хихикающей горничной. По-видимому, его способность очаровывать женщин никуда не исчезла… он улыбнулся рыжеволосой горничной, и потянулся, чтобы легко, дразняще пощекотать ее под подбородком.
Хотя Алина не издала ни звука, что-то, должно быть, предупредило Маккенну о ее присутствии. Он посмотрел в ее направлении, взгляд его насторожился.
Горничная тут же убежала, а Маккенна продолжал смотреть на Алину.
Она напомнила себе, что не имеет на него никакого права. В конце концов, она больше не девятнадцатилетняя девчонка, безумно влюбленная в помощника конюха. Тем не менее, ее захлестнула волна гнева, когда она стала свидетельницей того, что была не единственной женщиной, которую Маккенна задумал соблазнить. Лицо ее застыло, и она продолжила путь к холлу. – Идем, - тихо сказала она Гвен, и девушка покорно побежала впереди нее.
Маккенна догнал Алину в несколько больших шагов. По его хмурому лицу ничего невозможно было прочитать, когда он потянулся за корзиной. – Позволь, я возьму это.
Алина резко оттолкнула его. – Нет, спасибо.
- Ты хромаешь.
От его наблюдения желудок ее тревожно сжался.
- Я подвернула лодыжку на ступеньках, - тихо сказала она, сопротивляясь, когда он потянул у нее корзину. – Иди. Мне не нужна твоя помощь.
Не обращая на нее внимания, Маккенна с легкостью понес корзину, и посмотрел на нее, нахмурив брови. – Тебе следует позволить миссис Фэйрклоз перевязать ее, прежде чем станет хуже.
- Мне уже лучше, - ответила Алина раздраженным тоном. – Иди и найди кого-нибудь другого, чтобы о нем заботиться, Маккенна. Я уверена, что здесь много других женщин, с которыми ты хотел бы поразвлечься.
- Я не пытался ее соблазнить.
Она ответила ему выразительным взглядом, и его темные брови насмешливо изогнулись. – Ты мне не веришь? – спросил он.
- По правде говоря, нет. Я думаю, что она – твоя гарантия, на случай, если тебе не удастся затащить в постель меня.
- Во-первых, я не собираюсь спать с кем-то из горничных. Я пытался выпытать у нее информацию. Во-вторых, мне не требуются гарантии.
Это высокомерное заявление лишило Алину дара речи. Она никогда не встречала мужчину столь ужасно самоуверенного – и это было настоящей удачей, поскольку цивилизованный мир не вместил бы больше горстки подобных ему людей. Убедившись, что может говорить, не заикаясь, она, наконец, спросила бесцветным голосом. - Какая информация может иметься у горничной, что могла бы тебя заинтересовать?
- Я узнал, что она работала здесь во время твоей таинственной болезни. И пытался заставить ее рассказать мне что-нибудь об этом.
Алина вперилась взглядом в узел его галстука, все ее тело напряглось. – И что она тебе сказала?
- Ничего. Похоже, она и вся остальная прислуга полны решимости сохранить твои секреты.
Его ответ вызвал в Алине волну безграничного облегчения. Едва заметно расслабившись, она ответила. – Нет никаких секретов. У меня была лихорадка. Иногда такое происходит с людьми без всяких видимых причин, здоровье их подводит. Со временем я поправилась, вот и все.
Наградив ее тяжелым взглядом, он ответил. – Я на такое не куплюсь.
Выражение было незнакомым, но значение его - вполне ясным. – Очевидно, ты поверишь лишь тому, чему пожелаешь, - сказала она. – Я ничего не могу поделать, кроме как предложить тебе правду.
Услышав ее полный оскорбленного достоинства тон, он вскинул бровь. – Насколько я помню, миледи, вы легко искажаете истину, когда вам это выгодно.
Алина нахмурилась от собственной неспособности объяснить свои прошлые поступки, не рассказав ему гораздо больше, чем она когда-либо захочет, чтобы он узнал.
Прежде чем она успела ответить, Маккенна вдруг ошеломил ее, затащив в узкий коридор. Он поставил корзину на пол и выпрямился, чтобы посмотреть на нее. Они стояли в проходе, тела их почти соприкасались, по телу Алины прокатилась сладкая дрожь. Она попятилась от него, пока плечи ее не прижались к стене.
Маккенна стоял достаточно близко, чтобы она могла видеть пробивающуюся щетину на его гладковыбритых щеках, тень, которая усиливала его смуглую мужскую привлекательность. Его губы были так сурово сжаты, что у краешков рта появились складки. Алине хотелось поцеловать эти напряженные линии, смягчить их языком, попробовать на вкус уголки его губ… Она отчаянно отогнала эти мыслей и опустила голову, чтобы не видеть его рта.
- Это лишено всякого смысла, то, что ты до сих пор не замужем, - послышался его низкий, рассерженный голос. – Я хочу знать, что произошло с тобой много лет назад, и почему ты одна. Что не так с мужчинами в Гэмпшире, что ни один из них не женился на тебе? Или проблема в тебе?
Это было так недалеко от истины, что Алина почувствовала тревожный холодок. – Вот пример твоих методов обольстителя, Маккенна? – спросила она строго. – Схватить леди в коридоре для слуг и подвергнуть ее допросу?
Это заставило его неожиданно ухмыльнуться, недоуменное недовольство испарилось с поразительной быстротой. – Нет, - признался он. – Я могу лучше.
- Остается надеяться. – Она попыталась протиснуться мимо него, но он сделал шаг вперед, тяжесть его крепкого тела вынудила ее отойти назад, пока отступать стало некуда. Алина ахнула от прикосновения его тела, мускулистое бедро вклинилось между ее ногами, дыхание его ласкало ее ухо. Он не пытался поцеловать ее, только продолжал бережно обнимать, словно его тело впитывало каждую ее частицу.
- Позволь мне пройти, - неразборчиво проговорила Алина.
Он, казалось, не услышал ее. – Прикасаться к тебе… - прошептал он.
Волна воспоминаний накрыла ее, когда она оказалась в ловушке, зажатая между холодной, жесткой стеной и теплым, твердым мужчиной, который обнимал ее. Его тело было не таким, как ей помнилось, уже не гибкое и тонкое, но крепче, тяжелее, полное силы тело здорового, молодого мужчины. Маккенна больше не был тем обаятельным мальчишкой, которого она помнила… он стал кем-то совсем другим. Властным, безжалостным мужчиной, и тело его было ему под стать. Зачарованная произошедшими в нем переменами, Алина не удержалась и скользнула руками под его жилет. Ее пальцы пробежались по бугрящимся мускулам его груди, твердой неровности ребер. Маккенна не двигался, так яростно сражаясь с собой, что все его члены охватила напряженная дрожь.
- Почему ты все еще один? – прошептала Алина, голова ее кружилась от его запаха - соленого, солнечного аромата, заставляющего ее сердце тяжело, мучительно колотиться. – Ты уже должен был жениться.
- Я не встречал женщины, которую бы хотел настолько, - пробормотал Маккенна. Он застыл, потому что ее руки прошлись по бокам его стройной талии. – Быть связанным брачными обетами – это сведет меня… - Он замолчал и стал дышать словно загнанная лошадь, поскольку Алина тыльной стороной ладони погладила его твердый живот.
Наслаждаясь внезапным ощущением силы и обжигающим возбуждением, Алина тянула время, заставляя его теряться в догадках, осмелится ли она прикоснуться к нему так, как он того желал. Он был крайне возбужден, жар растекался от него волнами. Она так хотела дотронуться до сильной, гладкой плоти, скрытой слоями хлопка и тонкой шерсти. С трудом веря в собственное дикое безрассудство, она скользнула ладонью по его натянувшимся брюкам, пока пальцы нежно не сомкнулись на длинной выпуклости. Шок наслаждения пронзил ее, ладонь стало покалывать от прикосновения к твердой, упругой плоти. Воспоминания о прошлом физическом наслаждении послали трепетный озноб по ее истосковавшемуся по ощущениям телу, чувствительные местечки набухли от предвкушения.
Маккенна слабо застонал и положил руки ей на плечи, пальцы его едва касались ее, словно он боялся сжать ее слишком сильно. Она ласкала вздыбленное, пульсирующее древко… вверх… большой палец слегка задел головку… затем вниз… пальцы ее неуверенно сжимались, пока его дыхание не стало со свистом вырываться сквозь стиснутые зубы. Вверх и вниз… мысль о том, чтобы ощутить его внутри себя, о том, чтобы быть пронзенной этой огромной мужской плотью, вызвала в ее чреслах волну жидкого тепла.
Маккенна опустил голову, рот его легко, словно крылья бабочки, скользнул по ее лицу. Его бережность удивила ее. Губы его спустились к уголкам ее рта, чуть задержались, затем исследовали ее подбородок, пока его язык не дотронулся до мягкой мочки уха. Алина слепо потянулась своим ртом к его губам, желая ощутить его поцелуй сполна. И он медленно дал ей это, мучительно неторопливо захватывая в плен ее губы, заставив ее стонать, когда он, наконец, полностью прижался своим ртом к ее губам. Без сил повиснув на нем, Алина открылась проникновению его языка. Он мягко пробовал ее на вкус, лаская атласную поверхность ее рта с искусным мастерством, лишая ее способности думать. Дыхание ее стало прерывистым, все мышцы налились восхитительным томлением. Она хотела обвить его руками, ощутить его глубже в своих объятиях, пока он не погрузится в нее до конца.
Пытаясь подтянуть ее еще ближе, Маккенна наклонился над ней и подхватил под ягодицы, подняв ее на носочки. Рот его передвинулся на ее шею, затем вернулся к губам, он целовал ее снова и снова, как будто пытаясь узнать все способы, которыми их губы подходили друг другу. Его рот поймал ее губы под каким-то особенным углом, тихий стон поднимался в ее горле, и она начала извиваться от желания полнее ощутить его тело. Движение ее грудей вырвало резкий звук из его легких. Внезапно он прервал поцелуй с тихим проклятием.
Алина обхватила себя руками и молча не сводила с него глаз, зная, что он, должно быть, видит ее дрожь… так же, как она видит его собственную.
Маккенна отвернулся от нее и скрестил руки на груди, голова его опустилась, и он уставился в пол. – Столько… самоконтроля, - пробормотал он, слова едва прорывались сквозь его стиснутые зубы.
Понимание того, что он чуть не утратил самообладание – и тот факт, что он был готов это признать – вызвали в Алине необъяснимое волнение, которое никак не успокаивалось.
Казалось, им обоим потребовалась вечность, чтобы вновь овладеть собой. Наконец, Маккенна наклонился, чтобы поднять корзину и безмолвным жестом указал ей идти вперед.
В полубессознательном состоянии Алина направилась в холл, где встретила горничную Гвен, которая возвращалась, чтобы забрать последнюю корзину.
Маккенна отказался отдать тяжелую ношу девушке. – Нет надобности, - непринужденно заявил он. – Я отнесу ее за вас – просто покажите мне, куда.
- Да, сэр, - тотчас же согласилась Гвен.
Он обернулся, окинув Алину быстрым взглядом, его голубо-зеленые глаза сузились и потемнели. Они обменялись молчаливыми посланиями… позже… а затем он ушел, широко, легко шагая.
Пытаясь собраться с мыслями, Алина не двигалась с места, но ее отвлекло внезапное появление брата, войдя в холл, он бросил на нее обеспокоенный, хмурый взгляд. Маркус сменил охотничий костюм на жемчужно-серые брюки, темно-синий сюртук и шелковый галстук с голубым узором.
- Где Ливия? – без экивоков спросил он. – Ее нет все утро.
Алина поколебалась, прежде чем ответить тихим голосом. – Я подозреваю, что она может быть в обществе мистера Шоу.
- Что?
- Я думаю, что он присоединился к Ливии во время ее утренней прогулки, - сказала Алина, прилагая все усилия, чтобы голос ее звучал небрежно. – Насколько мне известно, их обоих с тех пор не видели.
- И ты позволила ему пойти с ней? – в бешенстве прошептал Маркус. – Ради Бога, почему ты не сделала ничего, чтобы помешать ему?
- О, не продолжай, - сказала Алина. – Поверь мне, Маркус, Ливия прекрасно может сказать мужчине оставить ее в покое. И если ей хочется проводить время в компании мистера Шоу, я думаю, она имеет на это право. Кроме того, он кажется джентльменом, несмотря на его репутацию.
- Он не похож на джентльменов, к которым привыкла Ливия. Он – американец. – Особое ударение, которое он сделал на последнем слове, заставило его звучать как оскорбление.
- Я думала, тебе нравятся американцы!
- Не когда они крутятся вокруг одной из моих сестер. – Взгляд Маркуса насторожился, когда он осмотрел ее более внимательно. – А чем ты занималась?
- Я… - Опешив, Алина положила руку на шею, куда он вдруг уставился своим потемневшим, хмурым взглядом. – Почему ты так на меня смотришь?
- У тебя на шее царапины от щетины, - мрачно сказал он.
Решив разыграть непонимание, Алина невинно посмотрела на него. – Не будь смешным. Это просто раздражение от шнурка моей камеи.
- Ты не носишь камеи.
Алина улыбнулась, встала на носочки и поцеловала его в щеку, зная, что под грозной внешностью, он в ужасе от того, что хоть одной из его обожаемых сестер могут причинить боль. – Мы с Ливией – взрослые женщины, - сказала она. – И существуют вещи, от которых ты не можешь нас защитить, Маркус.
Ее брат принял поцелуй и не стал продолжать дискуссию, но когда Алина пошла от него прочь, она услышала, как он пробормотал что-то, подозрительно похожее на «еще как могу».



В эту ночь Алина обнаружила на своей подушке красную розу, ее свежие лепестки слегка приоткрылись, с длинного стебля были аккуратно срезаны все шипы. Подняв благоухающий цветок, она прижала его к своей щеке и приоткрытым губам.

Миледи,
Цветы и серенада будут позже. Что касается поэзии… вам придется вдохновить меня.

Ваш,
М.


Глава одиннадцатая

Следующие две недели Маккенне никак не удавалось застать Алину одну. Блестяще играя роль хозяйки, она, казалось, была во всех местах одновременно, умело организовывая обеды, игры, любительские спектакли и другие развлечения для толпы гостей Стоуни Кросс Парка. Так как он не мог выследить, схватить и утащить ее на глазах у всех, Маккенне ничего не оставалось, кроме как ожидать своего шанса. И, как всегда, ему было очень трудно оставаться спокойным.
Где бы Алина ни появлялась, все стекались к ней. По иронии судьбы она обладала умением, которого так не хватало ее матери, графине, - притягивать к себе других. Разница заключалась в том, что графиня хотела привлечь их внимание ради себя самой, в то время как Алина, казалось, искренне желала сделать людей счастливыми своим присутствием. Она мило флиртовала с немолодыми мужчинами, и сидела за стаканчиком ароматного ликера и болтала со старыми матронами. Она играла с детьми, сочувственно выслушивала истории незамужних девушек о несчастной любви, и отклоняла ухаживания молодых людей, ведя себя с ними как добрая, старшая сестра.
Правда, в последнем Алина не слишком преуспела. Несмотря на отсутствие интереса с ее стороны, многие мужчины, похоже, были ею увлечены… и от одного только вида их жизнерадостных, полных надежд лиц, все существо Маккенны переполнялось желчью. Он хотел разделаться с ними, вышвырнуть их вон, наброситься на них словно разъяренный волк. Она принадлежала ему, из-за его необходимости в ней и из-за омытых горечью воспоминаний их общего прошлого.



После обеда, когда Маккенна, Гидеон и лорд Уэстклиф отдыхали во внешней оранжерее, появилась Алина, неся в руках серебряный поднос. Прямо за ней шел лакей с небольшим переносным столиком красного дерева. День был жаркий, они сидели в одних рубашках, и легкий летний ветерок едва обдувал их. В особняке царило праздное спокойствие, большинство гостей решили днем отдохнуть с открытыми окнами, пока не наступят прохладные вечерние часы.
В виде исключения, на сегодня не планировалось никаких вечеров, обедов или пикников, поскольку началась ежегодная деревенская ярмарка. Теперь еда и питье здесь будут литься рекой, пока почти все не побывают на ярмарке в Стоуни Кросс. Ее устраивали каждый год с середины четырнадцатого века, событие длилось целую неделю, во время которой все в Стоуни Кросс было охвачено веселым хаосом. Хай Стрит было практически не узнать, обычно аккуратные ряды магазинчиков были скрыты за палатками ювелиров, торговцев тканями, мастеров игрушек, сапожников и массы других ремесленников. Маккенна все еще помнил восторг, который испытывал мальчишкой во время ярмарки. Первая ночь всегда начиналась музыкой, танцами и праздничным костром, который устраивали неподалеку от деревни. Они вместе с Алиной смотрели на фокусников, акробатов и циркачей на ходулях. После этого они всегда отправлялись на конную ярмарку полюбоваться на десятки лоснящихся породистых лошадок и крупных тяжеловозов. Он все еще помнил лицо Алины в свете костра, в глазах ее отражалось пламя, губы были липкими от остуженного имбирного пряника, который она купила в одной из палаток.
Объект его размышлений вошла в оранжерею, и все трое мужчин встали. Алина улыбнулась и тут же попросила их оставаться на местах.
Хотя Уэстклиф и Гидеон послушно уселись в свои кресла, Маккенна продолжил стоять, и забрал у Алины поднос с охлажденным лимонадом, пока лакей раскладывал переносной столик. Алина улыбнулась Маккенне, щеки ее вспыхнули, карие глаза бархатисто заблестели. Ему хотелось ощутить вкус ее свежей розовой кожи, слизнуть соленые капельки, сорвать тонкое светло-желтое муслиновое платье, обтягивающее ее тело.
Поставив поднос на стол, Маккенна выпрямился и поймал Алину за разглядыванием его волосатых предплечий, поскольку его рукава были для удобства подвернуты над загорелой кожей. Глаза их встретились, и он вдруг забыл, что они не одни. Он больше не мог скрывать страсти во взгляде, так же как Алина не могла прятать свое невольное влечение.
Повернувшись к подносу, Алина потянулась к кувшинчику из узорчатого стекла и налила немного лимонада, легкое позвякивание льда выдало секундную потерю самообладания. Она вручила ему стакан, отказываясь снова смотреть ему в лицо. – Садитесь, сэр, - беспечно сказала она. – И продолжайте вашу беседу, джентльмены – я не хотела мешать вам.
Гидеон взял свой стакан с благодарной улыбкой. – Такое вмешательство всегда приветствуется, миледи.
Уэстклиф знаком попросил Алину присоединиться к ним, и она грациозно уселась на подлокотник его кресла, отдав ему стакан. Теплая дружба брата и сестры была очевидна. Интересно, подумал Маккенна, вспомнив, что в прошлом их отношения были довольно-таки холодными. Алина боялась своего высокообразованного старшего брата, а Маркус долгие школьные годы был оторван от семьи. Сейчас, тем не менее, ощущалось, что Маркус с сестрой очень близки.
- Мы обсуждали то, почему британские фирмы не продают свои товары за границу так же успешно, как американские и немецкие, - сказал Уэстклиф сестре.
- Потому что англичанам не нравится учить иностранные языки? – весело предположила она.
- Это – миф, - заявил ей Уэстклиф.
- Неужели? – ответила она. – Тогда скажи мне, сколько языков ты знаешь – кроме латинского, который не считается.
Уэстклиф вызывающе посмотрел на сестру. – Почему это латинский не считается?
- Потому что это – мертвый язык.
- Тем не менее, это – язык, - подчеркнул Уэстклиф.
Прежде чем брат и сестра окунулись в дискуссионные дебри, Маккенна вернул их к прежнему курсу. – Проблема не в языке, - сказал он, завладев вниманием обоих. – Трудность британской торговли за границей в том, что здешние производители испытывают отвращение к массовому производству своих товаров. Вы цените индивидуальность, а не целесообразность – и как результат то, что среднебританский производитель слишком ограничен, а продукция их чересчур разнообразна. Очень немногие могут позволить себе продавать товары на мировом рынке.
- Но почему бы компании не порадовать своих покупателей, предлагая разные товары? – спросила Алина, наморщив лоб, отчего Маккенне захотелось разгладить его поцелуями.
- В ограниченных количествах, - ответил Маккенна.
- Например, - вмешался Гидеон, - британские литейные столь специализированы, что ни один из выпущенных ими паровых двигателей не походит на другой.
- И то же самое с другими британскими фирмами, - продолжил Маккенна. – Кулинарная фабрика будет выпускать сто видов печенья, когда гораздо лучше было бы предложить лишь двенадцать. Или производитель обоев станет выпускать пять тысяч разных узоров, хотя более выгодно продавать лишь пятую часть этого количества. Слишком дорого предлагать так много разнообразных товаров, особенно, когда пытаетесь их экспортировать. Столь большие количества такого не выдержат.
- Но мне нравится иметь большой выбор вещей, - запротестовала Алина. – Я не хочу, чтобы мои стены выглядели так же, как и у остальных.
Она была так прелестно возмущена идеей иметь меньший выбор обоев, что Маккенна не смог сдержать усмешку. Заметив его веселье, Алина кокетливо подняла брови. – Чему вы улыбаетесь?
- Когда вы только что говорили, вы звучали очень по-британски, - сказал он ей.
- А разве вы не британец тоже, Маккенна?
Продолжая улыбаться, он покачал головой. – Больше нет, миледи.
Маккенна стал американцем в ту самую минуту, как впервые ступил на Стэйтон Айленд все эти годы назад. Хотя он всегда признавал, что испытывает некоторую тоску по родине, он словно заново родился в стране, где его простая кровь не была помехой. В Америке он научился не думать о себе как о слуге. Он никогда больше не станет кланяться и расшаркиваться ни перед кем. После долгих лет изнурительной работы, самопожертвования, беспокойства и одного только ослиного упрямства, он мог сидеть в библиотеке лорда Уэстклифа как гость, вместо того, чтобы работать на конюшнях за пять шиллингов в месяц.
Маккенна вдруг заметил, как Маркус посмотрел на него, затем на Алину, проницательный взгляд его черных глаз ничего не упустил. Граф был совсем не дурак – и было очевидно, что он не потерпит, чтобы его сестру обидели.
- Полагаю, вы правы, - сказала Алина. – Если мужчина выглядит, говорит и думает как американец, скорее всего так оно и есть. – Она слегка наклонилась к нему, ее карие глаза сверкнули. – Однако, Маккенна, есть маленькая ваша частичка, которая всегда будет принадлежать Стоуни Кросс – я отказываюсь позволить вам совсем отказаться от нас.
- Я бы не осмелился, - мягко ответил он.
Их взгляды встретились, и на этот раз никто из них не смог отвести глаз, даже когда в оранжерее воцарилось неловкое молчание.
Уэстклиф разрушил чары, прочистив горло и встав так резко, что под весом Алины кресло чуть не опрокинулось набок. Она тоже встала, окинув брата хмурым взором. Когда Уэстклиф заговорил, голос его звучал так похоже на старого графа, что у Маккенны зашевелились волосы на затылке. – Леди Алина, я хочу обсудить кое-какие мероприятия, которые вы подготовили на следующие несколько дней, надо убедиться, что наша программа согласована. Пройдемте в библиотеку, если не возражаете.
- Конечно, милорд, - сказала Алина и улыбнулась Маккенне и Гидеону, оба поднялись на ноги. – Прошу прощения, джентльмены. Желаю вам приятного дня.
Когда граф с сестрой ушли, Маккенна и Гидеон уселись на свои места, вытянув ноги.
- Ну, - заметил Гидеон небрежным тоном, - похоже, твои планы идут как по маслу.
- Какие планы? – спросил Маккенна, задумчиво изучая мокрый след от своего лимонада.
- Соблазнить леди Алину, конечно. – Гидеон лениво встал налить себе еще лимонада.
Маккенна отозвался неопределенным ворчанием.
Какое-то время они сидели в дружеской тишине, пока Маккенна не спросил, - Шоу… женщина когда-нибудь просила тебя написать для нее стихотворение?
- Боже правый, нет, - фыркнул в ответ Гидеон. – Шоу не пишут стихов. Они платят другим, чтобы те сделали это за них, а затем выдают их за свои. – Он поднял брови. – Не говори, что леди Алина попросила тебя о таком!
- Да.
Гидеон вытаращил глаза. – Остается лишь удивляться тому количеству способов, которое изобрели женщины, чтобы заставить нас выглядеть полными идиотами. Ты ведь не обдумываешь это всерьез?
- Нет.
- Маккенна, как далеко ты собираешься зайти в своем представлении о мести? Мне очень нравится леди Алина, и я вдруг обнаружил в себе странное нежелание видеть, как ей причиняют боль.
Маккенна бросил на него взгляд, полный холодного предупреждения. – Если ты попытаешься вмешаться…
- Полегче, - стал защищаться Гидеон. – Я не собираюсь срывать твои планы. Я надеюсь, что ты сам справишься с этим достаточно успешно.
Маккенна язвительно вскинул бровь. – Что ты хочешь сказать?
Гидеон достал свою флягу и щедро плеснул бренди в свой лимонад. – Я хочу сказать, что никогда не видел, чтобы ты был так очарован кем-нибудь или чем-нибудь, как леди Алиной. – Он сделал глубокий глоток крепкой смеси. – И теперь, когда я немного подкрепился. Осмелюсь сказать, что, по-моему, ты все еще любишь ее. И глубоко внутри, ты скорее умрешь медленной смертью, чем причинишь ей хоть немного боли.
Маккенна холодно посмотрел на него. – Ты – пьяный дурак, Шоу, - тихо сказал он и поднялся со стула.
- А у тебя имелись какие-то сомнения? – спросил Гидеон, и допил остатки своего напитка одним опытным глотком, смотря вслед удаляющейся фигуре Маккенны.



Наступил вечер, стало прохладнее, и гости Стоуни Кросс Парка начали собираться в холле. Маленькие группки спускались к засыпанной гравием аллее, где их ожидали экипажи, чтобы отвезти в деревню. Среди тех, кто желал развлечься, были сестра Гидеона, миссис Сьюзан Чемберлэйн, и ее муж, Пол. За последние несколько дней Алине стало довольно легко в общении с Чемберлэйнами, но она не испытывала к ним особой симпатии. Сьюзан была золотоволосой и высокой как и ее брат Гидеон, но не обладала его легким юмором и умением смеяться над собой. Напротив, она, похоже, воспринимала себя чересчур серьезно – и то же качество было присуще ее мужу, Полу.
Как только отошла первая карета, Алина случайно взглянула на Гидеона Шоу, и заметила, что его внимание привлек кто-то, выходящий из дома. Слабая улыбка изогнула его губы, и выражение лица смягчилось. Проследив за его взглядом, Алина с внезапным, радостным удивлением увидела, что Ливия, наконец, рискнула выбраться из своего добровольного заключения. Это был первый раз, когда Ливия вышла на люди со смерти Эмберли. Одетая в ярко-розовое платье со светлой оторочкой, Ливия выглядела очень юной и порядком обеспокоенной.
Алина подошла к сестре с радостной улыбкой. – Дорогая, - сказала она, скользнув руками вокруг тонкой талии сестры. – Как здорово, что ты решила к нам присоединиться. Теперь вечер будет прекрасным.
Сьюзан Чемберлэйн отвернулась, чтобы что-то прошептать мужу, деликатно прикрывая рот рукой, чтобы скрыть от других то, о чем рассказывает. Взгляд Чемберлэйна упал на Ливию, и тут же вильнул в сторону, словно он не хотел, чтобы его поймали за ее разглядыванием.
Полная решимости защитить сестру от каких бы то ни было оскорблений, Алина попросила Ливию подойти. – Ты должна познакомиться с нашими гостями. Мистер и миссис Чемберлэйн, я хотела бы представить вам мою младшую сестру, леди Оливию Марсден. – Алина твердо придерживалась порядка представления, жалея, что нет еще какого-нибудь способа указать им на то, что по положению в обществе они ниже Ливии – и поэтому у них нет никакого права унижать ее. Когда Чемберлэйны со слабыми улыбками познакомились с Ливией, Алина представила ей Кайлеров и мистера Лароша, жена которого уже уехала в первой карете.
Неожиданно перед ними возник Маккенна. – Я сомневаюсь, что вы меня помните, спустя столько лет.
Ливия улыбнулась ему, хотя внезапно побледнела, и на лице ее появилось виноватое выражение. – Конечно, я помню вас, Маккенна. Очень рада вашему возвращению в Стоуни Кросс.
Они подошли к Гидеону Шоу, которому едва удавалось скрывать свое увлечение Ливией.
- Приятно познакомиться, миледи, - пробормотал Шоу, взяв ее руку и склонившись над ней, в отличие от других, которые просто кивали. Подняв голову, он улыбнулся Ливии, щеки которой стали несколькими оттенками темнее ее платья. Притяжение между ними было почти осязаемо. – Вы поедете в деревню в нашей карете, надеюсь, - сказал Шоу, отпустив ее руку с явной неохотой.
Прежде чем Ливия смогла ответить, вмешалась сестра Шоу Сьюзан. – Боюсь, это невозможно, - сообщила она Шоу. – В нашей карете просто не хватит места для кого-нибудь еще. Едем Пол и я, и мистер Ларош, не говоря уже о Маккенне…
- Маккенна не едет с нами, - перебил Шоу. Он выразительно посмотрел на Маккенну. – Разве не так?
- Конечно, - подтвердил Маккенна, поняв намек. – Леди Алина уже договорилась, что я поеду в другой карете.
- Чьей? – раздраженно спросила Сьюзан. Было очевидно, что она не обрадовалась такой перемене.
Алина широко улыбнулась. – По правде говоря, в моей, - солгала она. – Мы с Маккенной не закончили наш прошлый разговор о, гмм…
- Поэзии, - мрачно подсказал Маккенна
- Да, о поэзии. – Продолжая улыбаться, Алина противилась искушению посильнее наступить ему на ногу. – И я надеялась продолжить нашу дискуссию на пути в деревню.
Голубые глаза Сьюзан превратились в подозрительные узкие щелочки. – В самом деле. Сомневаюсь, что Маккенна когда-либо в своей жизни читал стихи.
- Я слышал, как Маккенна декламировал одно, - сказал Шоу. – По-моему, начиналось оно со строчки «Жил-был парень в Бомбее». Но насколько мне помнится, оставшаяся его часть не для ушей здешнего общества.
Мистер Чемберлэйн покраснел и стал давиться смехом, что выдавало его знакомство с оставшейся частью так называемого стихотворения.
Маккенна ухмыльнулся. – Очевидно, леди Алине придется улучшить мои литературные вкусы.
- Сомневаюсь, что мне удастся сделать это за одну поездку в экипаже, - скромно ответила Алина.
- Это зависит от того, сколько длится поездка, - возразил Маккенна.
Это замечание вряд ли можно было истолковать как предложение, но что-то в его тоне и то, как он посмотрел на нее, заставило Алину залиться краской.
- Полагаю, тогда вы не остановитесь, пока не доберетесь до Сибири, - сказал Шоу, разрушив внезапное напряжение между ними, и по группе прокатилась волна смешков. Он любезно предложил Ливии руку. – Миледи, прошу позвольте…
Когда Шоу повел ее сестру к ожидавшему экипажу, Алина задумчиво поглядела им вслед. Было немного странно, на самом деле, видеть Ливию с другим мужчиной. И, тем не менее, Гидеон Шоу, похоже, подходит ей. Может, Ливии нужен был мужчина с его непринужденной самоуверенностью и практичностью. И он казался джентльменом, несмотря на его цинизм.
Однако было ясно, что брак между Шоу и Ливией невозможен. Его пьянство было проблемой, которая особенно беспокоила Алину, не говоря уже о его отвратительной репутации, и том факте, что он пришел из мира, совсем не похожего на тот, которому принадлежала Ливия. Вздохнув и озабоченно нахмурившись, Алина взглянула на Маккенну.
- Он - хороший человек, - сказал Маккенна, читая ее мысли с пугающей легкостью.
- Я знаю, - тихо сказала Алина. – Но если бы Ливия была твоей сестрой, Маккенна… ты бы захотел, чтобы она увлеклась им? – Вопрос был задан без всякого предубеждения, лишь с беспокойством.
Какое-то время Маккенна колебался, затем покачал головой.
- Этого я и боялась, - пробормотала Алина и взяла его под руку. – Ну что ж, поскольку ты решил воспользоваться моей каретой, мы тоже можем отправляться.
- Твой брат едет с нами? – спросил он, идя с ней вдоль аллеи.
- Нет, Уэстклифа не интересуют ярмарки. Он останется дома сегодня.
- Хорошо, - сказал Маккенна с таким явным удовлетворением, что Алина рассмеялась.
Было ясно, что Маккенна предпочел бы поехать с ней в карете один, но к ним присоединились Кайлеры, из-за которых беседа свелась к обсуждению местных сыров. Пока Алина подробно отвечала на их вопросы, ей было непросто скрывать усмешку при виде недовольства Маккенны.
К тому времени, как вся компания добралась до центра Стоуни Кросс, деревня сверкала в свете ламп и факелов. Музыка неслась над овальной деревенской площадью, запруженной радостными танцорами. Чистые ряды коттеджей с соломенными крышами были почти невидны за множеством торговых палаток. Легкие деревянные строения были все как один похожи друг на друга, с прилавком для продажи товаров и крошечной задней комнаткой, где владелец укрывался на ночь. Тут были прилавки с украшениями, столовыми приборами, игрушками, обувью, веерами, изделиями из стекла, мебелью и деликатесами. В толпе у театральной стойки раздавались взрывы смеха, здесь актеры и комедианты забавляли публику, и все бросали им под ноги монеты.
Позволив Маккенне сопровождать ее вдоль рядов, Алина с любопытством взглянула на него. – Должно быть, это воскрешает много воспоминаний.
Маккенна кивнул, взгляд его стал отчужденным. – Это было как будто целую жизнь назад.
- Да, - с грустью согласилась Алина. Насколько другими они были. Невинность тех дней, совершенная наивность, ощущение жизни и юности, которые окрашивали каждое мгновение счастьем… от воспоминаний, ею внезапно овладело жаркое нетерпение, которому, казалось, не могло быть особой причины или выхода. Чувство нарастало внутри нее, пока кровь не застучала в висках, она вдруг стала остро реагировать на каждую картинку, звук и ощущение. Идти по деревне под руку с Маккенной… это было словно дивный отголосок прошлого, все равно, что слушать прекрасную мелодию, которую она не слышала с детства.
Посмотрев в его глаза, она увидела, что он тоже запутался в чувствах. Он расслабился, улыбка его стала более непринужденной, суровые линии у глаз и рта исчезли. Они пробирались через забитый людьми отрезок Хай Стрит, где пара фокусников вызывала восторженные крики собравшихся зрителей. Приобняв Алину рукой, чтобы ее не толкнули, Маккенна продолжил прокладывать путь сквозь толпу. В возбуждении ярмарки, никто не заметил этого жеста, но Алину поразила его естественность, и реакция, которую он в ней вызвал. Казалось абсолютно правильным быть крепко прижатой к кому-то, и позволять ему вести ее, куда он пожелает, уступить терпеливому давлению его руки на ее спине.
Как только они выбрались из толпы гостей ярмарки, рука Маккенны нашла ее ладонь и положила ее обратно на изгиб его локтя. Пальцы Алины легли на твердые, бугрящиеся мускулы, а грудь задела его плечо. – Куда мы идем? – спросила она, смутно обеспокоенная тем, как томно, почти мечтательно, звучит ее голос.
Маккенна не ответил, только провел ее мимо еще нескольких прилавков, пока они не подошли, куда он хотел. Острый запах имбирных пряников тепло ударил ей в ноздри, и Алина засмеялась от восторга. – Ты вспомнил! – Девчонкой, первое, что она всегда делала на ярмарке, так это с жадностью съедала остуженный пряник – и хотя Маккенна никогда не разделял ее любви к этому лакомству, он всегда ходил с ней.
- Конечно, - сказал Маккенна, доставая из кармана монету и покупая ей толстый кусок. – До этого дня я еще никогда не видел, чтобы кто-нибудь съедал целый ломоть так, как ты.
- Не правда, - возразила Алина, нахмурившись, и вонзила зубы в большой, липкий пряник.
- Я был под впечатлением, - продолжил Маккенна. Он оттащил ее от прилавка. – От зрелища, как кто-то съедает что-то размером больше его головы меньше чем за четверть часа…
- Я никогда не была столь прожорлива, - сообщила она ему, нарочно откусывая огромный кусок.
Он ухмыльнулся. – Тогда, должно быть, я думал о ком-то другом. - Пока они не спеша разглядывали товары на прилавках, Маккенна купил Алине какого-то сладкого вина, чтобы запить пряник, и она стала с жадностью глотать. – Помедленнее, - предупредил Маккенна, нежно посмотрев на нее. - У тебя закружится голова.
- Какая разница? – беспечно спросила Алина, делая еще глоток. – Если я споткнусь, ты ведь меня поймаешь, разве нет?
- Обеими руками, - тихо прошептал он. Если бы кто-то другой сказал это, фраза прозвучала бы любезно. У Маккенны, однако, в ней слышалась восхитительная угроза.
Они направились к деревенской площади, но не успели дойти до нее, как Алина увидела знакомое лицо. Это был Адам, его светлые волосы блестели в свете факелов. Он шел в сопровождении друзей, мужчин и женщин, бросив им пару слов, он отошел от группы, чем вызвал несколько понимающих смешков, когда все увидели, что он направляется к Алине.
Она с радостью двинулась к нему, Маккенна, словно зловещий призрак, последовал за ней. Подойдя к Адаму, Алина взяла его за руки и улыбнулась. – Я вижу прекрасного незнакомца, - поддразнила она. – Нет, погодите-ка – разве не вы были когда-то частым гостем в Стоуни Кросс Парке? Так много времени прошло с тех пор, как я видела вас, моя память меня подводит.
Адам довольно усмехнулся и ответил. – Мое отсутствие было намеренным, милая – и ты знаешь, почему.
Она почувствовала прилив нежности, понимая, что он держался от нее в стороне, чтобы позволить ей решить, как быть с Маккенной. – Тем не менее, я все равно скучаю.
Мягкие, сильные пальцы Адама сжали ее пальцы, прежде чем отпустить ее руку. – Я скоро приду навестить тебя, - пообещал он. – А сейчас представь меня своему спутнику.
Алина послушно представила своего лучшего друга своему бывшему возлюбленному…первый, никогда бы не заставил ее чувствовать себя несчастной, а последний, почти наверняка, сделает это еще раз. Было очень странно видеть Маккенну и Адама, пожимающими руки. Она никогда не представляла, что эти двое могут встретиться, и не могла не заметить разницы между ними, ангелом и дьяволом.
- Мистер Маккенна, - непринужденно сказал Адам, - ваше возвращение в Стоуни Кросс принесло столько радости леди Алине, что мне остается только лишь разделить ее, поскольку я высоко ценю все, что доставляет ей удовольствие.
- Благодарю. – Маккенна холодно и враждебно оглядел его. – Насколько мне известно, вы давно знакомы.
- Да, почти пять лет, - ответил Адам.
Последовала долгая пауза, пока ее не прервал крик в нескольких ярдах от них. – Маккенна?…
Бросив взгляд в направлении голоса, Алина поняла, что Маккенну увидели его старые друзья… Дик Берлсон, который когда-то был голенастым парнем с морковного цвета волосами, а теперь превратился в коренастого женатого мужчину тридцати с небольшим лет… Том Хэйдон, сын пекаря, который теперь управлял делом своего отца… и жена Тома, пышногрудая дочь мясника, с которой Маккенна так часто флиртовал в юности.
Улыбнувшись, Алина мягко подтолкнула Маккенну. – Иди.
Ему не требовалось большего поощрения. С широкой ухмылкой он зашагал к группке, все радостно смеялись и с энтузиазмом пожимали друг другу руки. На круглом лице Мэри, матери пятерых детей, появилось изумление, когда Маккенна наклонился и поцеловал ее в щеку.
- Как я понимаю, ты еще не была с ним близка, - сказал Адам Алине вполголоса.
Продолжая следить за Маккенной, она тихо ответила. – Я никогда не наберусь достаточно смелости, чтобы так рискнуть.
- Как твой друг, я, наверное, должен посоветовать тебе не делать того, о чем потом станешь жалеть. – Адам улыбнулся и добавил, - Конечно, так ты можешь пропустить все самое интересное.
- Адам, - пожурила она его, - ты подстрекаешь меня к неправильному поступку?
- Только, если ты пообещаешь после обо всем мне рассказать.
Алина со смехом покачала головой. Услышав звук ее смеха, Маккенна повернулся и посмотрел на нее, брови его нахмурились.
- Вот, я только что облегчил тебе задачу, - прошептал Адам. – Пламя ревности раздуто. Теперь он не успокоится, пока не застолбит территорию. Боже, тебе нравятся примитивные типы, не так ли?
И правда, не прошло и минуты как Маккенна вернулся к ней, и крепко сжал локоть Алины, открыто заявляя свои права на нее. – Мы направлялись на деревенскую площадь, - холодно напомнил он ей.
- Верно, - тихо подтвердила Алина. – Лорд Сэндридж, вы к нам присоединитесь?
- К сожалению, нет. – Адам взял свободную руку Алины и поцеловал кончики ее пальцев. – Я должен вернуться к моим друзьям. Хорошего вечера вам обоим.
- До свидания, - сказал Маккенна, даже не пытаясь скрыть свою враждебность, пока красавец виконт не удалился.
- Будь с ним вежлив, пожалуйста, - сказала Алина. – Лорд Сэндридж очень дорог мне, и я ни за что на свете не хотела бы его обидеть.
- Я был вежлив, - пробормотал Маккенна.
Она рассмеялась, наслаждаясь его явной ревностью. – Ты даже не разговаривал с ним, только попрощался. А то, каким взглядом ты на него смотрел, напомнило мне о дикого вепря, готового напасть…
- Что он за человек, - перебил Маккенна, - что не возражает, увидев тебя в деревне с кем-то вроде меня?
- Тот, кто мне доверяет. У нас с лордом Сэндриджем особая договоренность - мы предоставляем друг другу столько свободы, сколько понадобится. Это очень передовое соглашение.
- Передовое, - повторил он с едва скрытым презрением. – Сэндридж – дурак. И будь я на его месте, тебя бы здесь вообще не было.
- И где бы я была? – дерзко поинтересовалась она. – Дома, полагаю, чинила бы манжеты твоих рубашек?
- Нет, в моей постели. Подо мной.
Ее веселье тотчас же испарилось. Реакция на эти произнесенные мягким голосом слова быстро пронеслась по ее телу, наполнив его легкостью и трепетом. Она молчала, лицо ее порозовело, пока она шла с ним к площади. Когда они проходили мимо, многие бросали на них задумчивые взгляды. После того, как Маккенна провел столько лет вдали отсюда, его возвращение было достаточным поводом для того, чтобы возбудить интерес деревенских жителей, а тот факт, что он был в обществе Алины, вызывал еще больше сплетен.
Топот ног и хлопки сопровождали музыку, мужчины и женщины прыгали и кружились под быстрый народный напев. Наслаждаясь заразительной мелодией, Алина позволила Маккенне подтащить ее поближе к музыкантам.
Как только песня закончилась, Маккенна подал знак их главному, скрипачу, который тут же подошел к нему. Маккенна зашептал что-то тому на ухо и сунул ему в ладонь пару монет, пока Алина с внезапным подозрением наблюдала за ним.
Широко улыбаясь, скрипач заторопился обратно к своим товарищам, они быстро посовещались, и группа из восьми музыкантов толпой подошла к Алине. Она посмотрела на Маккенну с все возрастающим подозрением. – Что ты сделал?
Вытащив ее в центр толпы вместе с ними, музыканты поставили ее так, чтобы все могли ее видеть. Скрипач кивнул Маккенне. – Мои добрые друзья, - крикнул он, - этот джентльмен попросил песню в честь леди, которая стоит перед нами. Прошу вас помочь нам исполнить песню «Роза Трали» для леди Алины.
Публика неистово захлопала, потому что песня эта была крайне популярна, из тех, что появились только в этом году. Покраснев, Алина наградила Маккенну взглядом, обещавшим ему скорую расправу, и вся толпа захохотала. Он ответил на ее взгляд невинной улыбкой, насмешливо вскинув брови, чтобы напомнить ей, что именно она попросила о серенаде.
Музыканты преувеличенно томно посмотрели на Алину, и она с усмешкой покачала головой, когда они начали играть, и не меньше двух сотен голосов стали им подпевать. Даже некоторые владельцы магазинов и странствующие торговцы подошли поближе и присоединились, подставляя ее имя вместо имени героини песни:

Луна поднималась
Над зеленью горной,
И солнце садилось
За краем земли.
Я вместе с любимой
К фонтану из камня
Пришел, что в прекрасной
Долине Трали.
Прелестна, свежа, словно
Летняя роза
Но не красоты меня привлекли.
О, нет! Это - искренность
В взоре бездонном
Влюбила в Алину,
Цветок из Трали.
С улыбкой Алина
Кивала в ответ мне,
Долина в прохладной
Вдруг скрылась тени.
Луна чрез долину
Ползла, чуть мерцая,
Когда завладел сердцем
Розы Тра-лииииии!
Когда песня закончилась, Алина в знак благодарности присела в глубоком реверансе. Она подала руку главному скрипачу, и тот, запечатлев на ней поцелуй, притворился, что падает в обморок, вызвав у собравшихся аплодисменты и дружеский смех.
Вернувшись к Маккенне, Алина свирепо поглядела на него. – Ты заплатишь за это, - пообещала она.
Он усмехнулся. – Ты хотела серенаду.
Из груди ее вырвался смех. – От тебя, - воскликнула она, снова взяв его под руку. – Не от всего населения Стоуни Кросс!
- Поверь мне – это было гораздо лучше, чем слушать меня одного.
- Насколько мне помнится, у тебя был очень хороший голос.
- Я давно не практиковался.
Они, улыбаясь, уставились друг на друга, и вены Алины наполнились восторгом. – А еще я просила стихотворение, - сказала она.
Кокетливая искорка в ее глазах, казалось, взволновала Маккенну, и голос его стал глубже, когда он ответил. – И я сказал, что мне нужно больше вдохновения.
- Боюсь, что тебе придется выразиться точнее. Какое именно вдохновение ты имеешь в виду?
Уголки его широкого рта изогнулись. – Воспользуйся своим воображением.
Эти слова оглушили Алину. Неосознанно, Маккенна использовал ту же фразу, что как-то сказал Адам, когда они обсуждали шрамы на ее ногах.
Ощущение нетерпения снова вернулось, и она едва могла дышать от возбуждения и волнения в груди. Если бы она была умной, если бы была смелой, она смогла бы получить то, чего хотела больше всего на свете. Одну ночь с Маккенной… нет, всего лишь несколько минут, украденных у жестокой Судьбы… Боже, неужели это так много?
Неважно, чего это будет ей стоить, она получит несколько драгоценных минут близости с мужчиной, которого она никогда не переставала любить. И она найдет способ сделать это, не раскрывая ему своих секретов. Сегодня ночью, подумала она мятежно, и будь проклят любой, кто попытается ее остановить. Будь проклята Судьба… она и Маккенна, наконец, получат то, что заслужили.
_________________

О, Kalle, спасибо огромное!!! Какой большущий отрывок!!! Чудесный перевод!!!

Спасибо, Гелла. Придется поверить тебе на слово. Я когда перевожу что-нибудь, совсем не вижу, какой перевод получается. Но раз всем нравится, значит ОК.
_________________

Калли, замечательно!!! Перевод замечательный,, сюжет замечательный, песня замечательная!!!. Опоссум !!! и не раз.
Жду с нетерпением когда же произойдет главное событие и решающее - ночь Алины и Маккены. Я думаю, что именно в эту ночь он поймет, что же с ней произошло.

Это как раз та глава, которую сейчас перевожу. Целая глава и только об одном. А потом сразу Шоу и Ливия. Я вовремя остановилась, не так ли?
_________________

Калли, лучше бы не останавливалась! Но я понимаю, куски очень большие, а у тебя очень хорошо отредактирован перевод, значит трудоемкая работа. Я в нетерпении, но подожду с пониманием.