На сердце без тебя метель... (ИЛР)

Понеже известно ныне в Синоде учинилось, что некоторые злодеи, исповедываяся духовным своим отцам, грехов своих, объявляют на исповеди и злодейственное свое намерение, не с раскаянием, и отложением умышления, но с непременным злаго того действия желанием; а отцы духовные объявлять того никому не дерзают, вменяюще то грех быти, что не есть грех, но полезное хотящаго быть злодейства пресечении, и от такого необъявления многия происходят вредные действа; того ради, по Именному Его Величства, Всепресветлейшего, Державнейшего, Петра Великаго, Императора и Самодержца Всероссийскаго, указу, Святейший Правительствующий Синод судил за благо сим объявлением показать ясно:
Дабы каждый священник ведал, что если кто при исповеди объявит духовному отцу своему некое несделанное, но еще к делу намеренное от него воровство, наипаче же измену, или бунт на Государя, ли на Государство, или злое умышление на честь или здравие Государево и на фамилию Его Величества, а объявляя толикое намеряемое зло, покажет себе, что не раскаевается, но ставит себе в истину и намерения своего не отлагает и не яко грех исповедует, но паче дабы тако согласием или молчанием духовнаго (отца) своего в намерении своем утвердиться; что отсюда познать мощно: если повелит ему духовный отец если повелит ему духовный отец именем Божиим отстать всеконечно от намерения своего злаго, а он молча и аки бы сумняся, или оправдая себя, в том непременен явится: то должен духовник не токмо его за прямо исповеданные грехи прощения и разрешения не сподоблять (не есть бо исповедь правильная; аще кто не всех беззаконий своих кается) но и донести вскоре о нем, где надлежит, следуя состоявшемуся Апреля 28 числа нынешняго 1722 года Именному Его Императорскаго Величества указу, каков о таких злодеях печатными листы публикован, по которому и за слова, до высокой Его Императорскаго Величества чести касающияся, и Государству вредительныя, таковых злодеев в самой скорости имая, в определенныя места приводить повелено. Чего ради таковаго, кто злое и нераскаянное свое намерение на исповеди покажет: тотчас, по содержанию онаго Его Императорскаго Величества Именнаго указа, кому надлежит, должен духовник объявить; однакож в том объявлении, важности того на исповеди показаннаго, не открывать; понеже по оному указу, таких злодеев, которые и в вышеозначенных злых словах явятся, нигде кроме Тайной Канцелярии и Преображенскаго приказа распрашивать не повелено; но токмо в том объявлении тайно сказать, что такой то человек (показав тем чин и имя) имеет злую на Государя, или на прочее, что выше сего помянуто, мысль и нераскаянное намерение, от чего великой вред быть хощет: за что без всякаго медления пойман и заарестован быть должен. И понеже по оному Его Императорскаго Величества Именному, указу и доносителей, для надлежащаго таких злодеев обличения, в помянутыя Тайную Канцелярию или Преображенской приказ за поруками, или будет порук не будет, за провожатыми, под честным арестом высылать повелено, того ради и священнику, объявив оное, и дав по себе поруку, ехать по высылке в указное место неотложно и неотбывательно. И тамо уже, где о таких злодействах следование бывает, все о оном злом намерении слышанное, объявить именно без всякаго прикрывательства и сомнения. Ибо сим объявлением духовник не объявляет совершенной исповеди, и не преступает правил, но еще исполняет учение Господне, тако реченное: аще согрешит к тебе брат твой, иди и обличи его между тобою, и тем единым, аще тебе послушает, приобрил еси брата твоего, и проч. Аще же не послушает, повеждь церкви.
И от сего можно разсуждать, что когда уже так о братни согрешении, до единой точию обиды, или до подобнаго той касающемся, в котором кто не кается и пребывает не послушлив, поведать церкви Господь повелевает: то кольми паче о злодейственном на Государя, или на тело церкви умышлении, и о хотящем от того быть вреде, доносить и объявлять должно есть. К тому ж и сие кийждо духовник да памятствует, что всякому Иерею, рукоположивший Архиерей, в данной ему от себя ставленой грамате, по древнему отеческому преданию, завещавает от своего лица тако: исповедавших ему своя совести, вязати и решити грехи разсудно, по правилом и прочая; и по нашему Архиерейскому благословению же и повелению. Вящшия же и неудоборазсудныя вины нам приносити да имать. И аще тако вящшия и неудоборазсудныя вины, с разскаянием уже исповеданныя, до Архиерея духовнику приносить издревле уставися, то кольми паче о нераскаянном намерении и злодейственном на Государя, или на Государство умышлении объявлять надлежит, и сим объявлением не порокуется исповедь. Понеже объявление беззакония намереннаго, котораго исповедающийся отстать не хощет и в грех себе не вменяет, не есть исповедь ниже часть исповеди, но коварное к прельщению совести своей ухищрение.
И был таковаго лукавства образ в прошлых годах, когда вор Талицкий объявил при исповеди духовному своему свое злейшее намерение, а именно: написал письма, которые хотел везде подметывать к возмущению, ставя себе то за истину и не отлагая онаго и не каяся, и священник хотя ему в том и претил, однако же причастил Святых Таин и не донес, где надлежит, чая грехом бытии то доношение; а тот вор пошел с тем намерением оное делать. И ежели б не пойман был, и в дело произвел, от чего какие б бедства и крови произошли, то какое ж покаяние, что на горшее зло обратилося и Талицкому и отцу его духовному;
а потом уже и злейшее всего и весьма безприкладное инаго духовника в 718 году показалось, не токмо необъявление сказанного ему, но еще и прощение тому сказавшему и равное с ним злодейственное умышление, а именно: Сын Его Императорскаго Величества Царевич Алексей ответом своим показал, что он духовнику своему Якову Игнатьеву на исповеди сказывал: что он желает Отцу своему (Его Императорскому Величеству) смерти, и тот духовник в том Его Божиим именем прощал и сказал, что и он смерти Ему желает; в чем и сам тот бывший духовник, рострига Яков с розыску винился, как то в печатном онаго 718 года объявлении ясно показано: и за такое злодейство оной рострига и казнь достойную восприял.
Но и в нынешнее время скаредный того ж злодейства образ, с великим не токмо православных соблазном, но и всех инославных человек со ужасным удивлением, и церкве нашея пороком, не на одном из духовных отцев показался, а именно: в нынешнем 1722 году марта в 19 числе некоторой злодей, пришед в город Пензу, кричал всенародно многия злыя, до превысокой Его Императорскаго Пресветлаго Величества чести касающиеся, и весьма вредительныя Государство слова, о которых и следование ныне в Тайной Канцелярии идет; а по тому следованию явилося, что тот злодей, будучина исповеди объявлял те свои злые слова отцам своим духовным, котрые ему в том никакого запрещения не чинили; но паче некоторые из них тем его зловымышленным словам и согласовались, как ныне розпопа Никифор Терентьев, прозванием Лебедка, в расспросе и с розыску виновна себе в том признал. А которые отцы ж его духовные, тем его злым словам и не согласовались, однако же никакого ему возбранения в том не чинили, но и Святых Таин его приобщали, за что и казни жестокой повинны суть.
Чего ради сим объявлением дается всем священникам знать, дабы ведали, как в таковых случаях поступать надлежит, и не токмо намеренное зло, которое в действо произвестися хощет, должны объявлять, но и сделанной уже народной соблазн, на пример: ежели кто вымыслив где каким либо образом, или притворно учинив, разгласит ложное чудо, которое от простаго, и малоразсуднаго народа приемлется за истину, и потом такой вымыслитель, тот свой вымысл на исповеди объявит, а раскаяния на то не покажет и опубликовать того (дабы неведущии той лжи за истинну не принимали) не обещается; а та ложь по неведению за истину приемлемая, к числу истинных чудес приобщаться, и от времени всем в звание и в память утверждаться будет: то духовник должен, где надлежит, без всякаго медления о том объявить, дабы такая лжа была пресечена, и народ, тою лжею прельщенный, неведением не погрешал, и лжи за истину не принимал; понеже таковых ложных чудес употреблением не точию какое либо иное чинится безстрашие, но и заповедь Божия,не приемли имене Господа Бога твоего всуе, дерзостно разоряется: ибо в тех вымышленных чудесах Божие воспоминается имя, которое теми, яко лжею, не прославляется, но яко всуе приемлется, а на благочестие происходит от инославных порицание. Чего ради такое законопреступное и благочестию вредительное действо весьма пресецать надлежит; и духовники о таких случаях, как выше сего воспомянуто, объявлять нескрытно и неукоснительно должны суть.
И таковые духовнии, которые как о вышеозначенном злом и нераскаянном намерении, так и о содеянном лонных и притворных чудес разглашении объявят, и по изследованию явится то объяление истинно, награждены будут достойною, по мере верности, Его Императорскаго Величества, милостию. А ежели кто из священников сего не исполнит, и о вышеозначенном услышав, вскоре не объявит, тот без всякаго милосердия, яко противник, и таковым злодеям согласник, паче же Государственных вредов прикрыватель, по лишении сана и имения, лишен будет и живота.
А дабы в такое бедство священники не впадали, того ради сим объявлением всем им извествуется, чтоб каждый знал, как в таких случаях поступать надлежит; и для лучшаго известия и незабытной ради памяти, каждой бы священник сие объявление у себя имел, инепременно в предъявленных случаях действовал, а неведением бы отговариваться не дерзал.
А ежели которой священник сего объявления у себя иметь и по нем, как выше изображено, действовать не будет, то таковый, яко преслушник, сана извержен, имения лишен и от гражданскаго суда, по жестоком на теле наказании, в галерную работу послан, а ежели что важное явится, и смертию казнен будет.

ПРИСЯГА

Аз, нижеименованный, обещаюся и клянуся Всемогущим Богом, пред святым Евангелием,
Что должен есмь, и по долженству хощу, и всячески тщитися буду, моему природному и истинному Государю Императору Всепресветлейшему Державнейшему Петру Великому, Императору и Самодержцу Всероссийскому и прочая и по Нем Его Императорскаго Величества высоким законным наследникам, которые по изволению и самодержавной Его царского величества власти определены и впредь определяемы и к восприятию Престола удостоены будут, и Ее Величеству Всемилостивейшей Великой Государыне Императрице Екатерине Алексеевне, верным, добрым и послушным рабом и подданным быть и все, к высокому Его Императорскаго Величества самодержавству, силе и власти принадлежащие права и прерогативы (или преимущества), узаконенные и впредь узаконяемые по крайнему разумению, силе и возможности предостерегать и оборонять, и в ом живота своего, в потребном случае не щадить, и притом по райней мере все, что к Его Императорскаго Величества верной службе и пользе Государственной и церковной во всяких случаях касатися может, старатися споспешествовать и вспомогать со всяким усердием и ревностию, елико конечная возможность достигнет; о ущербе же Его Императорскаго Величества интереса, вред и убытке, как скоро о том уведаю, не токмо благовременно объявлять, но и всякими мерами отвращать, препятствовать, и не допущать тщатися буду.
Когда же к службе и пользе его величества, какое тайное дело, или какое б оное ни было, которое приказано мне будет тайно содержать, и то одержать в совершенной тайне, и никому не объявлять, кому о том едать не надлежит, и не будет повелено объявлять.
К сему же еще обязуюся, в звании моем поступать, как при хиротонисании моем завещано и в данном мне от рукоположившаго меня во Иерейство Архиерея, печатном поучении, и в ставленной грамате объявлено, и как от Святейшаго Правительствующаго Всероссийскаго Синода в Духовном Регламенте, и в собственном духовном и священном чину, печатном Маия 17 числа 1722 года, о исповеди объявлении изъяснено и утверждено, и о чем по тому объявлению доносить повелено: то буду доносить и объявлять самою сущею правдою без всякаго лжи прилога, и без употребления лукавственных вымыслов, имея страх лишения чести и живота, и памятуя незабытно неумытный суд Божий.
Клянуся и еще Богом живым, что во всю мою жизнь церковным раскольникам сообщаться, и никаких с ними согласий употреблять, ни под каким подлогом, отнюдь не дерзну. Но вся раскольническия согласия, а именно: Поповщину, Ануфриевщину, Софонтиевщину, Диаконовщину, Безпоповщину, иже суть перекрещеванцы, Феодосиевщину, Андреевщину, Христовщину, и прочая множайшая, елика где ныне суть, или впредь будут, проклинаю и всех их отчуждаюся, и не точию от вреднаго их согласия отчуждаться, но и согласующихся им, и самих их противников по всем моим возможностям изыскивать и обличать, всеусердно потщуся, и которых в приходе моем раскольников, чрез удаление от покаяния, и от святой Евхаристии, или чрез иные приметы усмотрю или уведаю, не буду утаивать молчанием, но без всякаго медления буду о них Архиерею моему письменно объявлять и кому надлежит, обязуюся нескрытно и неотложно доносить, страшася тяжкаго за неисполнение сей моей должности наказания.
К сему же еще и клянуся, что всегда памятствуя страшное слово его: проклят всяк, творяй дело Божие с небрежением, во всяком деле сего моего звания, яко в деле Божии, ходити буду безленостно, со всяким прилежанием, по крайней моей силе, пренебрегая всякия угодия, и упокоения моя, действуя по совести моей, не работствуя лицеприятию, не болезнуя враждою и завистию, упрямством, мздоприимством, и просто никаковыми же пленяяся страстьми, вся же, сия яко же днесь словом обещахся, тако и делом, долженствую до последняго моего издыхания, ради будущих благ, исполняти.
Клянуся еще всевидящим Богом, что вся сия мною ныне обещаваемая, не инако толкую во уме моем, яко провещеваю устнами моими, но в той силе и разуме, яковую силу и разум написанная зде слова чтущим и слышащим являют, утверждаю клятвою моею, буди мне сердцеведец Бог, обещания моего свидетель; яко не ложное есть. Аще же есть ложное, и не по совести моей: буди мне тот же правосудный отмститель. В заключение же сей моей клятвы целую слова и крест Спасителя моего. Аминь.

Сию присягу каждый священник должен у себя иметь, незапной ради памяти, дабы всегда ведал, на что присягал, и как во звании своем поступать обязался, а неведением или забвением извиняться бы уже не дерзал. К сему же и предпомянутое о исповеди объявление, яко весьма к знанию нужнейшее, приобщается.