Дульсинея и Тобольцев, или Пятнадцать правил автостопа (СЛР)

И ещё - не совсем ирисы, хотя один точно есть, - но увидев картину, не смогла пройти мимо , купила и не успокоилась, пока не приклеила последний камешек. Подарю сестре - на годовщину свадьбы .

Наконец в этом году удалось вырваться на море!!!)

А это Роза Хутор. Полетели в облаках!)

А еще каждое лето ездим к маме в Липецкую область. Солнышко здесь греет по-особенному!)

Прочитала. В продолжение нашего разговора))) Не, Розик, ну это ни разу не "Ирония судьбы - 2", это как раз "Ирония судьбы" ориджинал. Потому что Илюша вполне себе Ипполит - хорош и даже слишком. Для того, чтобы стать условным Безруковым))), ему... нерва какого-то не хватает, вот! Был бы провинциалом, который башкой пробивает стены в столицах, уставший, вечно в проблемах, а тут наконец полюбил, решился на семью, но попалась ему, как назло, фифа-столичная, которая сама не знает чего хочет, тогда - да. Мужика жалко. А Илюша слишком благополучен))) Ему поплакать не помешает, гы-гы-гы))) Я злая, да?

Еду на последний звонок к дочери) Все-таки самое значимое событие этого лета - то, что старшее чадо встало на крыло

Продолжаем продолжать))) Я с тобой соглашусь. Я упустила вот этот момент "провинциал-непровинциал", потому как плохо помню кино в деталях, ибо непростые у меня с ним отношения. Но вообще, интересно, что остается в сухом остатке в голове, когда проходит длительный период времени. У меня осталась дикая езда на автомобиле, когда он понимал, что не успевает.
Что касается первого Ипполита, он, конечно, не орел, но вот когда смотрела это кино последний раз, как-то особенно отпечаталось то, что замечательные слова авторы сложили не в уста Лукашина, а именно в его.

Как скучно мы живём! В нас пропал дух авантюризма, мы перестали лазить в окна к любимым женщинам, мы перестали делать большие хорошие глупости.





Ну что я могу сказать... в моем понимании, ему надо в этой жизни еще кое-что понять и осмыслить. Я заложила в этом герое некоторое развитие, но насколько это удастся передать текстом - боюсь загадывать. Насочинять в воображении можно что угодно, а вот насколько хватит умения... посмотрим.
П.С. Я попробовала тот ореховый торт! Питательный, да , но вкусный )))))

Илюша получит тазом, арфой и... и еще чем-нибудь! Все-таки подлЭц. Ему не то что арфой... трубу на голову, и хвост его павлиний крышкой от рояля прищемить!

У Флобера в высокой степени было выражено то свойство писателя, которое теоретики литературы называют "персонификацией", а говоря проще - способностью перевоплощаться в своих героев с такой силой, что все происходящее с героем (по воле писателя) переживается самим писателем необыкновенно болезненно.
Известно, что, описывая смерть Эммы Бовари от яда, Флобер почувствовал все признаки отравления и ему пришлось прибегнуть к помощи врача.
Флобер был мучеником. Он писал так медленно, что с отчаянием говорил: "Стоит самому себе набить морду за такую работу".
Жил он в Круассе, на берегу Сены, около Руана. Окна его кабинета выходили на реку. Всю ночь в кабинете Флобера, заставленном экзотическими вещами, горела
лампа с зеленым абажуром. Флобер работал по ночам. Лампа гасла только на рассвете. Ее свет был постоянен, как огонь маяка. И действительно, в темные ночи
флоберовское окно стало служить маяком для рыбаков на Сене и даже для капитанов морских пароходов, подымавшихся по реке из Гавра в Руан. Капитаны
знали, что на этом участке реки надо было, чтобы не сбиться с фарватера, "держать на окно господина Флобера".
Изредка они видели плотного человека в пестром восточном халате. Он подходил к окну, прижимался к нему лбом и смотрел на Сену. Это была поза уставшего вконец человека. Но вряд ли моряки знали, что за окном стоит великий писатель Франции, измученный борьбой за совершенство прозы, этой "проклятой жидкости, которая никак не хочет принять необходимую форму".


Для Бальзака все его герои были живыми и близкими людьми. Он то хрипел от ярости, обзывая их негодяями и дураками, то посмеивался и одобрительно похлопывал по плечу, то неуклюже утешал их в несчастье.
Вера в существование своих героев и в непреложность того, что он о них написал, была у Бальзака поистине фантастическая. Об этом свидетельствует любопытный случай из его жизни.
В одном из рассказов Бальзака есть молодая монахиня (имя ее я не помню, но предположим, что звали ее Жанной). Настоятельница монастыря послала кроткую Жанну в Париж по каким-то монастырским делам. Молодая монахиня была потрясена блестящей, суетной, ослепительной жизнью столицы. В свете газовых рожков она часами рассматривала неслыханные богатства в витринах магазинов.
Она видела женщин в тончайших и душистых платьях. Эти платья как бы раздевали этих красавиц и подчеркивали всю прелесть их тонких спин, высоких ног, маленьких острых грудей.
Она слышала странные, опьяняющие слова признаний, намеков, вкрадчивый шепот мужчин. Она была молода и красива. Ее преследовали на улицах. Ей говорили такие же странные слова. У нее дико колотилось сердце. Первый поцелуй, вырванный у нее силой в густой тени платана в каком-то саду, был оглушителен, как гром, и лишил ее рассудка.
Она осталась в Париже. Она истратила все монастырские деньги на то, чтобы превратиться в обольстительную парижанку. Через месяц она пошла на панель.
В этом рассказе Бальзак упомянул название одного из существовавших в то время женских монастырей.
Книга Бальзака попала к его настоятельнице. В монастыре как раз была молоденькая монахиня Жанна. Настоятельница вызвала ее к себе и грозно спросила:
- Вы знаете, что пишет о вас господин Бальзак?! Он опозорил вас! Он очернил нашу обитель. Он клеветник и богохульник. Читайте!
Девушка прочла рассказ и разрыдалась.
- Немедленно! - сказала громовым голосом настоятельница. - Немедленно собирайтесь, поезжайте в Париж, разыщите там господина Бальзака и потребуйте, чтобы он сообщил всей Франции, что это клевета и что он унизил чистую девушку, никогда даже не бывавшую в Париже. Он оскорбил монастырь и всю нашу паству. Пусть он покается в этом своем безумном грехе. Вы должны добиться этого. В противном случае лучше не возвращайтесь.
Жанна уехала в Париж. Она отыскала Бальзака и с трудом добилась, чтобы он принял ее.
Бальзак сидел в старом халате, задыхающийся, как боров. Дым табака наполнял его комнату. Стол был завален горами торопливо исписанных листов бумаги.
Бальзак хмурился. Ему было некогда - жизнь заранее была рассчитана так, чтобы успеть написать не меньше пятидесяти романов. Но глаза Бальзака остро блестели. Он не спускал их с Жанны.
Жанна потупилась, покраснела и, призывая на помощь имя божье, рассказала господину Бальзаку всю историю в монастыре и попросила снять с нее позорную тень, которую господин Бальзак неизвестно зачем бросил на ее целомудрие и святость.
Бальзак явно не понимал, чего от него хочет эта красивая и нежная монахиня.
- Какую позорную тень? - спросил он. - Все, что я пишу, всегда святая правда.
Жанна повторила свою просьбу и тихо добавила:
- Сжальтесь надо мной, господин Бальзак. Если вы не захотите помочь мне, то я не знаю, что делать.
Бальзак вскочил. Глаза его гневно сверкнули.
- Как?! - закричал он. - Вы не знаете, что делать? У меня же совершенно ясно написано все, что случилось с вами! Совершенно ясно! Какие же могут быть сомнения?
- Неужели вы хотите сказать, чтобы я осталась в Париже?- спросила Жанна.
- Да! - закричал Бальзак. - Да, черт возьми!
- И вы хотите, чтобы я...
- Нет, черт возьми-снова закричал Бальзак. - Я только хочу, чтобы вы сняли этот черный балахон. Чтобы ваше молодое тело, прекрасное, как живой жемчуг, узнало, что такое радость и любовь. Чтобы вы научились смеяться. Идите же! Идите! Но не на панель!
Бальзак схватил Жанну за руку и потащил к выходной двери.
- У меня ведь все там написано, - говорил он. - Идите! Вы очень милы, Жанна, но из-за вас я уже потерял три страницы текста. И какого текста!
Жанна не могла вернуться в монастырь, так как господин Бальзак не снял с нее позорного пятна. Она осталась в Париже. Говорят, что через год ее видели среди молодежи в студенческом кабачке, который назывался "Серебряный вьюк".
Она была весела, счастлива и прелестна.

К. Паустовский

пять видов))

Было незабываемо) Нино Катамадзе и джаз великолепно.

Стою в рассоле ( по научному -Рапа)