Франсуаза Бурден "Наследник Болье"

Peony Rose: 08.11.15 15:48

Спасибо за продолжение

Ну, Ирен, конечно, явный пример женщины, не способной быть матерью вообще (что подтверждает мои давние убеждения о том, что не всем нужно выходить замуж и производить потомство). И она своими руками воспитала, если можно так сказать, сына-врага.
А вот насчет тайны... первой мыслью было то, что женщины наврали ему о детях. Но жене не было резона врать любимому Барту, поэтому я сомневаюсь...
Вот Стефану не хватало только, чтобы бабка за него вступалась ) Барт от этого может озвереть ))

...

Убивашка: 08.11.15 17:07

Спасибо за продолжение

...

Modiano: 08.11.15 19:52

... Милосердие иногда стучится в их сердца.. . обыкновенные люди... (с.)
Не раз удивит Дельфина. Фабьенна и подавно - в хорошем смысле и не очень.

Вот интересный все же тип - мать, не любящая детей и воюющая с ними. Очень часто встречается во французской литературе. Здесь и Психимора в трилогии Базена, и мать Агнессы в "Семье Буссардель".


Ну это она только к старшему такая - не мать, а ехидна. И Фабьенна раздражает самостоятельностью. Остальных-то не гнобит.

А это, кстати, к мужу. Одного-двух детей она, возможно, воспитала бы нормально. А Октаву-то давай косой десяток, вот она и озверела.

...

amelidasha: 09.11.15 11:22

Спасибо за новую главу
Да, мне тоже не понять такие отношения с матерью. У нас с мамой всегда были очень доверительные отношения, и сейчас когда ее не стало, безумно не хватает матери. А тут какие=то неестественные отношения

...

Modiano: 14.11.15 19:59

 » Глава 3 (часть четвертая, последняя)

перевод Modiano
редактор Reine deNeige
оформление Esmerald

Барт сидел на краю кровати, подперев голову руками, и слушал, как Жеральдин возится в ванной, будто напоминая о своем присутствии. Довольно долго он оставался неподвижным, затем закурил маленькую сигару и теперь смотрел, как она сгорает в пепельнице. Усталый, вымотанный, все мышцы затекли - и он заставил себя пошевелиться. Если открыть сейчас окна, всю ночь будут досаждать комары - лучше уж запах табака. Впрочем, воздух был свежим: Рене позаботилась проветрить спальню, пока семья ужинала.

Уже целый час Болье размышлял о необходимости инвестировать в покупку нового пресса. Решение, которое следовало принять, могло иметь серьезнейшие последствия для фирмы. Во всей Франции не хватило бы клиентов для четырех работающих машин «Кэмерон». Но Барт мог заменить самую старую, печатавшую четыре тысячи экземпляров в час, на новейшее произведение американских мастерских, которое было вдвое продуктивнее. Должен ли он пожертвовать на это девяносто семь миллионов?

В пятистах километрах от Нормандии работал единственный серьезный конкурент, способный опередить промышленную группу Болье. На рынке оставалось так мало места, что только решившийся на модернизацию первым окупил бы подобное приобретение. Уже несколько лет Барт старался завоевать прочные позиции в Европе. Его до глубины души возмущало, когда произведения французских авторов печатались за границей, и в отместку он пошел на заманчивые предложения издателям из Германии и Англии. Книга, литература вообще переживала не лучшие времена. Особенно слишком дорогие оригинальные издания: читатель обычно ждал выхода дешевой карманной версии. Барт выигрывал в общем количестве, но каждый отдельный выпуск приносил не очень значительные прибыли. Куда ушла благословенная пора, когда успешным считался тираж в триста или четыреста тысяч экземпляров? Теперь, чтобы достичь таких цифр, приходилось надеяться разве только на внезапную смерть президента республики! Или на горячие воспоминания звезды кино или шоу-бизнеса. Но здесь Барт ничего не мог поделать – пусть голова болит у издателей. Ничем не мог он помочь и владельцам книжных магазинов, которых постепенно искореняли гипермаркеты и клубы онлайн-торговли.

Типографии Болье печатали для любого заказчика, а кто он и как собирается продавать не имело значения. Барт не высказывался и насчет содержания – ни книг из Ля-Рок, ни другой различной продукции из Понт-Одме. Бегло пролистав однажды еще теплый после машины дешевый тележурнал, он лишь заметил: «Удивительная чушь, но надеюсь, тираж будет расти».

Славу и состояние прадеду принесла печать книг Флобера и Мопассана. Так Болье обрели дворянский титул и настоящую профессиональную философию. Ни первое, ни второе не обесценилось, однако ремесло изменилось почти неузнаваемо. Октав сумел смягчить поворот к новым временам, все же самые кардинальные изменения произвел Барт. Отца пожирал изнутри рак, и в последние годы своей жизни он передал старшему сыну самостоятельное управление делом. Барт стал президентом и генеральным директором, когда ему не исполнилось еще и тридцати. Он начал с того, что приобрел в Понт-Одме предприятие, находившееся на грани банкротства, так как следовало во что бы то ни стало разгрузить типографию Ля-Рок. И с этого времени ничто больше не останавливало нового руководителя. Он не ждал удобных случаев, а сам создавал их. Вместо того, чтобы ограничиться печатью и пытаться сохранить достигнутое пятью поколениями Болье, Барт решительно двинулся к построению замкнутого цикла производства. Он постоянно присоединял к группе предприятий новые структуры. Переплетное дело, простая брошюровка или даже доставка - генеральный директор стремился ни от кого не зависеть и сам открывал соответствующие службы, скупив вокруг типографии в Понт-Одме все свободные площади. Барт считал, что должен расширять сферу своей деятельности, к тому же умел предвидеть будущее. Обложки для лазерных дисков, рекламные листовки, инструкции по эксплуатации толщиной в телефонную книгу, каталоги, карты, самые примитивные афиши и самые изысканные произведения искусства – его интересовало все. Набирающая обороты механизация должна бы, казалось, привести к массовым увольнениям, но Барт, напротив, увеличил фонд заработной платы в десять раз, и типографии насчитывали теперь около тысячи служащих. Абсолютный рекорд, выдвинувший его в главы профсоюза предпринимателей.

Одиночество стало единственной проблемой Барта, и так просто от нее было не отмахнуться. Ему ставили в вину нежелание делиться властью, но с кем? Франклин с самого начала показал свои слабости и пределы способностей. Он охотно соглашался работать – но получая удовольствие, не напрягаясь под грузом ответственности и имея время на отдых и развлечения. Виктор покинул родные места, как только представилась возможность. Дельфина демонстрировала готовность и желание, как и ее муж, но оба панически боялись любого отклонения от рутинного течения жизни. Что до Фабьенны, то она предпочла проявлять свои таланты вне группы предприятий Болье. Из всех детей Октава продолжить семейное дело мог лишь Барт – он это и сделал. И, привыкнув руководить единолично, ни с кем не делился властью. Члены семьи участвовали в административном совете предприятия чисто формально. Даже Ирен не голосовала против Барта, когда тот объявлял о каком-либо изменении. Но выступить против старшего сына она могла – если бы только все остальные сплотились против него…

Барт решился, наконец, открыть окно, выключив сначала свет. Ясная ночь: день будет хорошим, но сухим, приводя в уныние Симона.
Он высунулся наружу, пытаясь рассмотреть охотничий домик сквозь листву каштанов. Света Барт не увидел: на особняк выходило только окно спальни. Там ли сейчас Стефан? А как понимать его привязанность к Симону – искренна ли она или племянник просто ищет способ досадить семье? Барт вздохнул и отошел взять еще одну сигару. Он привык к темноте и легко отыскал зажигалку на комоде. Нет, что ни говори, а парень ему не нравился. По утрам, усаживаясь в машину, выглядел он просто ужасно! Будто страдал от непроходящего похмелья – неопрятный, если не сказать грязный, а на вечно недовольную физиономию глаза бы не глядели.

Барт уловил слабый голос снаружи, подошел к окну и различил силуэт в светлой футболке - Стефан прошел по лужайке к дому. Если Рене и Симон ответственно относились к своим обязанностям, племянник должен найти дверь запертой. Разве только Ирен снабдила его ключом. Она вполне могла это сделать.

Барт отчетливо расслышал звук открываемого замка. Мальчишка действительно его отпер – и не позаботился закрыть за собой. Дальше уже некуда! Как Виктор его вообще воспитывал? Конечно, просто таскал сына по съемочным площадкам и студиям монтажа, возя на багажнике своего проклятого мотоцикла. Так брат хотел освободиться от Ирен, Карружа, от всех Болье. Но он слишком нарочито демонстрировал либеральный образ мысли, чтобы действительно обладать внутренней свободой. В Аньес он нашел идеальную спутницу – вот она-то отличалась искренностью. В их последнюю встречу Барт заметил Виктору, что тому вовсе ни к чему рядиться в режиссера: как ни крути, у него всегда будет неискоренимо буржуазный вид. Поддевал старший брат младшего беззлобно. Несмотря на десять лет разницы, Барт любил Виктора, и тот платил ему таким же теплым чувством. Несколько лет тому назад во время одного из редких разговоров по душам, неожиданно прервав спор о религии, Виктор попросил брата позаботиться об Аньес и сыне, если что-то вдруг с ним случится. Было ли это предчувствие или он просто сказал соответствующую ситуации фразу? В любом случае, Барт не забыл эту просьбу. Он вообще ничего не забывал – хорошая память была одной из его сильных сторон.

- Что ж, надо исполнять обещанное… - пробормотал он, раздавив сигару в пепельнице.

Барт стянул пояс халата и тихо вышел из комнаты. Не торопясь, прошел по западной галерее. И он не сомневался насчет того, что сейчас увидит. Стефан не сразу заметил дядю, когда тот толкнул дверь его комнаты. В наушниках на полную катушку гремела музыка, парень качался вперед-назад, стоя на коленях посреди кровати. В правой руке он держал какую-то странную сигарету и жадно затягивался дурно пахнущим дымом.

Несколько мгновений Барт наблюдал за племянником, потом обратил внимание на тумбочку – на маленький целлофановый пакетик с таблетками необычной формы. Он сразу определил, что это такое, хотя не ожидал увидеть товар, разложенный так открыто. Направляясь к Стефану, Барт собирался закрыть глаза на его состояние и просто поговорить, но нахлынувший гнев взял верх – и наушники оказались сорваны и растоптаны.

Стефан вдруг оказался в гнетущей тишине, инстинктивно отпрянул на край кровати и свалился на пол. Пока он поднимался, Барт щелкнул выключателем, и люстра залила спальню резким светом.

- Хотел употребить все разом? – показал он на таблетки. Он спросил это спокойно, но взгляд угрожающе сверлил племянника. – Можно подумать, ты собирался ненароком устроить нам спектакль с небольшой передозировкой…

- Положите на место! – закричал Стефан, увидев драгоценный пакетик в дядиной руке.

Накатили головокружение и тошнота. Шатаясь, он еле обогнул кровать. Стефан слишком много выпил и выкурил, и реальный мир встретил его возвращение жестко.

- Так вот как ты проводишь ночи! Еще и сумел отыскать поставщика. Хорошо организованный паренек!

Если бы племянник смолчал, Барт, возможно, продолжал бы колебаться, не зная как себя с ним вести. Но Стефан находился будто в тумане и совсем сорвался с катушек.

- Оставьте меня в покое! Уходите – это моя хата! Вы наушники сломали, идиот!

Между большим и указательным пальцами он все еще держал «косяк», Барт схватил его за запястье, и племянник «встретился лицом к лицу» со стеной. Пахло от Стефана алкоголем, потом и немытым телом. Он плашмя рухнул на матрас лицом в подушку. Бессвязно бормоча что-то, парень попытался сесть, но ему удалось лишь приподняться, опираясь на локоть.

- За наушники вы мне заплатите, - осоловело бубнил Стефан. - Ваше чертово бабло… что с него толку… неудачник… пустоцвет…

Парню стоило остеречься, когда Барт опустился рядом. Но Стефан мало что соображал – разве только пребывал в смутной эйфории от того, что подбирает удачные оскорбления.

- Выпей, дружок.

Бутылочное горлышко грубо ткнулось в губы, и Стефан непроизвольно открыл рот. Он глотнул виски, поперхнулся и попытался оттолкнуть руку Барта.

- Тебе же нравится – угощайся!

Стефан почувствовал, что Барт сгреб в кулак его волосы, и захлебнулся. Он задыхался и икал, чуть жив.

- А теперь маленький смурфик – и можешь «отъезжать»…

На этот раз парень стал отбиваться, но Барт держал его голову, будто в тисках, больно давя возле ушей.

- Плюс один – пусть путешествие продлится подольше…

Стефан хотел выплюнуть таблетки, прилипшие к языку, но дядя влил в рот еще одну порцию алкоголя.

- И последний леденец! Когда любишь что-то, не считаешь!

Извиваясь как червяк, Стефан сумел, наконец, освободиться – еле дышащий, в полной панике.

- Хватит, вы совсем ненормальный, мне нужно вызвать рвоту, - едва выговорил он, заикаясь.

- О чем ты – не расходовать же зря товар! – И Барт стиснул племянника.

Сердце колотилось как сумасшедшее: Стефану показалось, что он умирает. Комната вращалась, в глазах плыло, но посреди кошмара сознание еще цеплялось за тело.

Мальчишка начал кричать слабым голосом и ухватился за дядю, не соображая, что делает.

- Хочешь пить? Еще мучит жажда? Тут немного осталось!

Виски потек по щекам и подбородку, обжег глаз, но немного попало и в рот. Перестав бороться, Стефан обмяк, и Барт вылил на него сверху остатки из бутылки.

Франклин повернул последний раз перед поместьем. Он чувствовал себя усталым. Марк заупрямился и не захотел провести остаток ночи вместе: заявив, что предпочитает еще потанцевать, он практически отправил Франклина восвояси и продолжил дергаться на площадке, неотразимо-вызывающий в своих кожаных джинсах. Ужасный вечер – еще один, закончившийся полным фиаско.

Распахнутая настежь решетка парка, яркий свет в конце аллеи у входа в дом. Франклин встревожился и прибавил скорости. Четыре часа утра – явно что-то произошло! Он бросил машину у крыльца, взбежал по каменным ступеням и ворвался в холл. В комнатах царила тишина, в маленьком салоне Франклин нашел Барта и встревоженно спросил:

- Что случилось?

- Ничего серьезного…

Старший брат в черном шелковом халате казался выше, худее – и мрачнее, чем обычно.

- Мальчишка превысил дозу, и мне пришлось вызвать «неотложку».

- Что?

- Накачался экстази. Надеюсь, знаешь, что это?

Нахмурившись, Франклин попытался понять, что означает выражение лица Барта. Слишком невозмутимое – нарочито спокойное.

- А на самом деле?

Барт с размаху сел в серое бархатное кресло. Ему даже не хотелось курить – так он устал.

- Не хочешь удовлетвориться официальной версией? – хмыкнул он. – Ее я рассказал нашей дорогой матери и Дельфине, а потом отправил обеих спать. В действительности же… - Барт глубоко вздохнул и замолчал, подбирая слова, а потом признался: - Я не спал, все думал о работе. Почему-то вдруг вспомнился Виктор, захотелось поговорить со Стефаном. Я видел, как он вернулся к себе. Мне показалось, что надо что-то сделать. Конечно, он был полупьян.

- Виски купил я. Ты же запрещаешь ему пить за столом.

Барт пропустил слова брата мимо ушей:

- Я увидел запасец дури у паршивца и скормил ему силой.

- Правда? И много?

- Достаточно. Я в таких делах не специалист.

- Мальчик же мог умереть у тебя на руках!

- Не считай меня идиотом.

Братья помолчали, потом Франклин вполголоса спросил:

- Ты был в бешенстве или хотел проучить Стефана?

- И то, и другое. Хватит, надоело – он достаточно долго плевал на всех нас.

- В каком состоянии его увезли?

- Живым, конечно. Но не очень… вменяемым.

Смех Барта неприятно резанул слух Франклина. Но худшую новость еще предстояло услышать.

- Я съезжу в клинику завтра утром. Парень несколько дней проведет в психиатрии.

- Ты шутишь?

- Ничуть. Пусть сделает выводы из этой истории. Пусть действительно наделает в штаны.

- Он не согласится, это же…

- Кто его спрашивает? Это называется «помещение в лечебное заведение по просьбе семьи». Врачи его осмотрят, но главное – организуют воздержание от наркотиков. Мне некогда им заниматься. Когда вернется, сделаю над собой усилие. Последнюю попытку – можешь назвать и так. Знаю, ты не одобряешь мои методы, а сам хоть чем-то помог? А мать? Жалеете бедняжку – и вредите ему, точь-в-точь как Аньес!

«Что, если он прав?» - промелькнула мысль, но Франклин яростно тряхнул головой:

- Жесткие меры не всегда действенны! Не со всеми!

- В самом деле? Что ж, других я не знаю!

Барт встал и отметил про себя, что небо посветлело. Ложиться спать не имело уже и смысла. Младший брат не двинулся с места – воплощенная укоризна.

- Не сделаешь нам кофе, прежде чем мы отправимся на работу?

Поискав и не найдя достойного ответа, Франклин повернулся и вышел. По направлению к кухне.

...

Кьяра: 14.11.15 20:18

Да уж, методы у Барта зубодробительные. Но, может, этот ужас остановит Стефана? Заставит понять, куда он катится? Иначе плохи дела.
Алина, Таня, Кристина, спасибо за главу

...

Nimeria: 14.11.15 20:26

Девочки, спасибо за продолжение!
Барт крут Надеюсь, этот чудовищный урок от дяди поможет Стефану наконец-то осознать масштаб проблемы и начать лечиться
И всё-таки, мне кажется, именно он будет продолжателем дела Болье

...

Peony Rose: 14.11.15 20:36

Спасибо за продолжение

Барт выехал за рамки. Жесткие меры в разумных пределах возможны, но тут он поддался гневу и отомстил, а это уже жестокость.
И парень реально мог помереть на руках, сердечный спазм, тромбоз сосудов, еще что-то - и адье, малыш...
Надеюсь, в больничке Стефан придет в себя и подумает, как жить дальше.

...

Modiano: 14.11.15 20:44

Да, дамы, ждали-ждали, когда мальчик осознает и захочет изменить положение дел - и дождались... А согласитесь, что атмосфера сгущалась и что-то подобное ожидалось.

Методы страшные. Интересно, своего ребенка он бы нашпиговал дурью?

Не знаю, я б только обозлилась.

Именно. И так организм-то, поди, не атлетический. Подорванный всякой вредной ерундой. А тут еще такой залп.

Это в дурке-то?

...

Modiano: 14.11.15 21:16

Да, мне кажется, последние два года он выгорел душевно.

Мне кажется, он очень не любит лентяев и нахлебников. Такая брезгливость даже у него и насчет аккуратности.

Не грусти, будет и праздник. Не может не быть.

...

barsa: 14.11.15 21:58

Не вижу особой жестокости со стороны Барта. Комменты об этом говорят лишь о том, насколько большинство комментирующих далеки от темы зависимостей, в частности от темы наркомании. Стефан же не насморком болен и одно осознание своей болезни ему ничем не поможет: вы разве не видели в тексте упоминаний о страхе, даже ужасе Стефана перед ломкой. И сам пройти через это он не в силах, и родные не помогут. Здесь нужна изоляция и поддержка препаратами - как раз то, что он получит в психушке. Переломается, а дальше все в основном будет зависеть от него.
Будем надеяться на лучшее для этого персонажа, хотя статистика не в его пользу.
Спасибо за продолжение.

...

Modiano: 14.11.15 22:06

От темы, слава Богу, я далека.
А разве нельзя было устроить изоляцию, не заливая в горло бутыль виски вместе с такой дозой?

...

Кьяра: 14.11.15 22:07

Ну, жестокость-то не столько в том, что в психушку отправил, а то, что запихнул в него дозу сверх уже потребленного и залил это алкоголем. От такого набора, как я понимаю, и загнуться можно, не дождавшись скорой. И осознание Стефаном той бездны, в которую он скатился, безусловно, относится к тому времени, когда он в больнице от ломки оклемается. Ведь он уже проходил курс лечения, а потом взялся за старое.

...

Кьяра: 14.11.15 22:21

А вот это заинтересовало: а где он НЕ применяет, а надо? Он, вроде, силу везде применяет, не физическую, так психологическую. С любимой только был, наверное, слаб, но не с ней же воевать?

...

Esmerald: 14.11.15 22:27

Почему воевать? Почему банально не выяснить отношения... рассказать правду... его правду. И утвердиться во мнении... чей у нее ребенок... банальным тестом????
А насколько я поняла... Барт просто удрал...

...