Софья (Обманутые иллюзии) ИЛР

Спасибо за продолжение. Жаль Александра, надеюсь после своего пербывания в плену они с Софи не поменяются местами в плане внешности...

Я надеюсь Софи не станет лезть в отношения Алексея и Лидии. Я конечно хочу чтобы встретив Софи понял кого потерял, но не хочется чтобы она сама участвовала в этом.
Мнда выбрал себе жену... уже и сам не рад. Лидия как всегда в своем репертуаре. Одни балы да развлечения на уме, а на мнения муже наплевать. Он конечно тоже хорош, все ссорится не хочет. Таким ходом она ему скоро на голову сядет. Не понравилась ее реакция на вопрос Алексея. Другая бы испугалось одной только мыслит о потере возлюбленного, а она ему сразу дала понять что долго печалится о нем не станет.
Еще не понравилось, что она разболтала о ситуации Софи, да еще по такой причине. Во первых как бы она не относилась к Софи, та ее родня, часть ее семьи. И распуская слухи о ней, она их распускает о своей семье. Да и нужно знать где надо держать язык за зубами. Она бы еще стратегические планы служебных заданий брата и мужа за чашечкой чая обсуждала, чтоб внимание привлечь.
_________________

Юля спасибо за новую главу, интересно было читать про злоключения Александра у турков. Хорошо, что встретились ему там Сашко с отцом. Как раздражает Лидия - эта легкомысленная сплетница, муж уже начал задумываться, а ту ли сестру выбрал? Не по себе ему от ее ответа . А Соня надеюсь стане очаровательной и более уверенной в себе.

Юля, спасибо за продолжение! Ну вот уже и Александр не так категоричен в своем отношении к Софи: если раньше был уверен, что не может ответить на ее чувства, то теперь уже не знает. А Софи все больше даже злится на него... Жду с нетерпением следующую главу.
_________________

Девочки, всем доброго дня!


Алексей, как и многие мужчины, увидел яркую обертку, не особенно разбираясь, что скрывается под ней. Не думаю, что узнав Лидию получше, он выбрал бы Софью, как ни крути, она не привлекает его как женщина.

И шишек набьет и ума поднаберется. Пока только этим его везение и ограничивается.

Старая любовь не ржавеет. Развод и правда не возможен, но ведь может случиться и так, что Софья встретит иную любовь.

Придется и Лидии вырасти и стать более серьезной. Ну это позже.

О, Натали темная лошадка. Еще не все ее секреты раскрыты.

Внешности уж точно, но вот как изменится ее характер?

Придет и черед Лидии раскаиваться своих поступках.

Уродовать Раневского в мои планы не входило, несколько шрамов не сделают его чудовищем.

Настя, кто знает, как жизнь повернется.

Лидия не верит, что в ее мире может быть что-то не так, как ей хочется, и пока Алексей потакает ей во всех ее желаниях, она этого и не поймет.
О последствиях она думает в последнюю очередь. Для нее важен только сиюминутный момент, ей захотелось внимания и она придумала способ, как его получить.

Алексей вряд ли ожидал другого ответа, но надежда, как известно, умирает последней.

Наверное, сейчас ему кажется, что жизнь с нелюбимой женой не самое страшное зло на земле и уж куда предпочтительнее, чем турецкий плен. Его ждет очень большой сюрприз.
Оля, Lerochka, Ася, Маруся, спасибо, что читаете. Мне приятно знать, что произведение вам интересно.
___________________________________

Юлия,спасибо за главу! Как всегда прочитала с большим удовольствием.

Юля, спасибо за новые главы. Безумно интересно!Софью жаль до слез,как начинаю про нее читать,так глаза на мокром месте. Очень жду продолжение(особенно жду встречу Александра с Софьей).

Только начала читать, сюжет захватил неимоверное, а выложенные главы закончились. С ума схожу от нетерпения!

Юленька, роман потрясающий! Оторваться невозможно. Эмоции переполняют.
Переживаю за Сонечку, за Кети, за Алексея. Но конечно больше всех за Александра. Вначале он мне не особо понравился, по тому как мир я воспринимала глазам Софьи, а она была влюблена в Корсакова. Но дальше, с каждой новой строкой я все больше влюблялась в Александра. И даже его поступок, когда он ударил Софи, в начале вызвавший во мне бурю негодования, нашел после свое оправдание.
Спасибо, дорогая, за твое творчество! За тот восторг, что получаешь при прочтений твоих романов!
Очень-очень жду продолжения!
___________________________________

Лена, спасибо. Мне очень приятно прочитать о том, что роман понравился.

Наташа, привет. Очень рада вновь тебя увидеть на страницах этого романа. Сонечкины слезки отольются всем ее обидчикам. Обязательно будет встреча Александра и Софьи. Раневского ждет большой сюрприз.

Нина, привет. Да, пишется медленно, увы, но это от того, что хочется подобрать и найти такие слова, чтобы читателю понравилось.
Спасибо. Я прямо смущена.

Вне всякого сомнение от коварного автора достанется всем.

Александр противоречивый персонаж: в нем есть как и хорошее, так и плохое. Что перевесит в итоге, узнаем в финале. А вообще, (по секрету) он мне тоже больше всех нравится.

___________________________________

Юля, спасибо, прочитала две главы, твоя история так увлекает , и как всегда , жду еще ...

Юля, спасибо за главу. Очень жалко Александра, тяжело ему в плену с его гордостью и сильной волей. Софью тоже очень жаль. Очень надеюсь, что Александр всё же вырвется из неволи и вернётся домой. Жаль мне и Алексея. Не любит он Лидии, его чувства к ней были лишь увлечением, страстью, а теперь он понял, что эта женщина ему совершенно не подходит и не нравится. Тем более, что Лидия не хочет рожать детей, а он так хочет большую семью. Уверена, что и Лидия совсем не любит Алексея и боюсь, что их брак не станет счастливым. Что ж, посмотрим, что будет дальше.
___________________________________

Спасибо. Очень приятно прочитать, что произведение получается интересным.

Маша, привет. Конечно, Раневский вернется домой, только будут ли ему рады? Алексей еще не до конца разочарован в своей женитьбе, но все к тому идет.
___________________________________

Юленька, жду с нетерпением продолжения романа.
___________________________________

 » Глава 9

Глава 9




В трудах, заботах, молитвах минула зима. День накануне Вербного Воскресенья выдался на редкость тёплым, и Софья выразила желание отправиться за вербой вместе с сестрой Прасковьей. Выйдя за стены обители, девушки неспешно направились в сторону небольшой речушки, по берегам которой в изобилии произрастал тальник. В воздухе витал аромат влажной земли, близлежащая роща наполнилась птичьим гомоном, скоро, совсем скоро природа очнётся от долгой зимней спячки, примерит новый зелёный убор, расцветит зелень лугов первоцветами, зацветут дивным бело-розовым кружевом сады.

- Хорошо-то как нынче, - улыбнулась Софья, подставляя лицо тёплому весеннему солнышку и лёгкому ветерку.

- И то правда, - согласилась обычно неразговорчивая сестра Прасковья.

Она хотела что-то ещё добавить, но стук копыт за спиной заглушил её слова и заставил девушек сойти с дороги.

- А, ну, сёстры, посторонись! – верхом на великолепном гнедом жеребце мимо пролетел всадник и, проехав ещё несколько саженей, круто осадил скакуна.

Сестра Прасковья перекрестилась и недовольно поджала губы. Софья от неожиданности выронила из рук корзину, что взяла с собой и, невольно отшатнувшись в сторону, оступилась, подвернула ногу и неловко осела на землю. Оглянувшись, Корсаков тихо чертыхнулся и поспешил вернуться, чтобы помочь подняться упавшей по его вине монахине. Подъехав к растерявшимся женщинам, Алексей спешился и протянул руку, сидящей на земле монашке. Однако рассмотрев одеяние последней, Корсаков понял, что ошибся: девушка, скорее всего, была послушницей при монастыре.

- Бога ради, простите меня, - обратился он к ней. – Я не желал ничего подобного.

- Алексей Кириллович, - удивлённо распахнула глаза Софья, опираясь на его руку.

Корсаков замер, внимательно вглядываясь в лицо той, что назвала его по имени.

- Бог мой, Софья Михайловна! Вы ли это? – недоверчиво покачал он головой, помогая ей подняться. – Не могу поверить. Как вы здесь? Впрочем, Андрей писал мне.

Алексей не верил своим глазам. Вне всяких сомнений, перед ним была Софи, но какие же поразительные перемены произошли в ней. Как могла стоящая перед ним прелестница быть той Софьей, что он знал ранее? Куда исчезли пухлые щёки и сонный взор? Голубые глаза, опушённые длинными тёмными ресницами, с весёлым изумлением взирали на него, ветер играл пепельно-русыми локонами, выбившимися из-под шляпки, но самое поразительное было в том, что неуклюжая и неловкая толстушка исчезла, и ныне перед Корсаковым предстала красивая молодая женщина. Широкий плащ надёжно скрывал контуры её фигуры, но Алексей опытным взглядом завзятого сердцееда легко угадал, что скрывает под собой тёмное одеяние.

- Вы не ушиблись? – поинтересовался он.

- Не стоит беспокоиться, Алексей Кириллович. В который раз пострадало лишь моё самолюбие, - иронично улыбнулась Софья, забавляясь его смущением при упоминании того конфуза, что случился с ней на балу в московском доме Завадских. – Но вы, какими судьбами здесь, под Ростовом?

- Мы с Лидией приехали две седмицы назад в Воздвиженское. Это в пяти верстах отсюда. Будем рады видеть у нас, - поспешно добавил он.

- Боюсь, это невозможно, - вздохнула Софи. – Отрешившись от мирской жизни, я не могу наносить визиты и покидать стены обители без особой на то надобности.

- Куда же ныне путь держите? – улыбнулся Корсаков не в силах отвести взгляда от её лица.

- Завтра Вербное Воскресенье. Вот, собирались до тальника, вербы наломать.

- Позвольте, я помогу, - взял из рук Софьи корзину Корсаков.

- Сестра Прасковья, - обернулась к своей спутнице Софи, - давайте вашу корзину.

Отдав Корсакову ещё и корзину монашки, Софи усмехнулась тому, как Алексей пытается удержать обе корзины и одновременно вести на поводу своего скакуна. До берега речки оставалось совсем недалеко.

- Оставайтесь на дороге, - обратился к девушкам Алексей с недовольством глядя на раскисшую от талого снега землю у себя под ногами.

Привязав жеребца к дереву, Корсаков в несколько шагов дошёл до зарослей тальника и легко наломал ивовых прутьев, покрытых пушистыми почками. Вернувшись с двумя полными корзинами, Алексей передал их ожидающим его девушкам.

- Благодарствую, - буркнула сестра Прасковья, недовольная его обществом.

Не обращая на неё внимания, Корсаков повернулся к Софье:

- Андрей писал мне, что вы собираетесь постриг принять, - тихо заметил он.

- Ещё ничего не решено, Алексей Кириллович, - уклончиво ответила Софья, не желая говорить с ним о причинах, побудивших её принять такое решение.

- Будет преступлением упрятать такую красоту под монашеский клобук, - коснулся выбившегося из косы локона Алексей.

- Странно, - отозвалась Софья.

- Странно сказать женщине, что она красива? – поинтересовался Корсаков.

- Странно слышать это от вас, Алексей Кириллович. Вы в самом деле, находите меня красивой? – со свойственной ей прямотой поинтересовалась Софья.

- Вы очень изменились, Софья Михайловна. Надо быть слепым, чтобы не заметить того, - тихо ответил Корсаков.

Софья смущённо улыбнулась. Его слова были ей приятны, в душе всколыхнулись давно позабытые воспоминания.

- Вы никудышный льстец, - тихо рассмеялась она.

- Я даже не пытался льстить, - улыбнулся в ответ Корсаков. – Вы позволите проводить вас?

Недовольно покосившись на них, сестра Прасковья пошла немного впереди тихо беседующей пары.

- Как поживает Лиди? – поинтересовалась Софья.

- Ей скучно в деревне, - вздохнул Корсаков, - а в остальном вполне благополучно.

- Скука легко излечивается, если найти себе достойное занятие, - заметила Софья и тотчас рассмеялась. – Я, верно, ханжа, коль позволяю себе нравоучительные речи.

- Нисколько. Я полностью согласен с вами, - совершенно серьёзно заметил Алексей.

Корсаков проводил её до самых ворот обители.

- Мне, по-видимому, не стоит спрашивать у вас позволения навестить вас здесь? – прощаясь с ней, спросил Алексей.

- Вы правы. Не стоит, - улыбнулась Софья. – Прощайте, Алексей Кириллович.

Запретив себе оглядываться, Софья проскользнула в распахнутую калитку в воротах монастыря и, привалившись к ним спиной, прикрыла глаза. Сердце билось в груди часто-часто, сбилось дыхание и отчего-то непрошеные слёзы навернулись на глаза. Как жаль, что он не говорил ей этого ранее. Как жаль, что ныне ничего нельзя изменить. Открыв глаза, она встретилась с осуждающим взглядом сестры Прасковьи.

- Слишком вольно вы себя ведёте в своём вдовстве, сестра Софья, - неодобрительно покачала она головой.

- Алексей Кириллович муж моей сестры, - бросив надменный взгляд в сторону монахини, осмеливавшейся осуждать её, заметила Софья. – Находите что-то предосудительное в этой встрече?

- Вам виднее, сестра Софья. Как то вам ваша совесть подсказывает? – подхватив обе корзины с вербой, монашка зашагала к собору, оставив Софью наедине с её мыслями.

Пожав плечами, Софи побрела к себе в келью. «Я ведь не сделала ничего дурного, - размышляла она. – Или сделала? Но что может быть предосудительного в случайной встрече за стенами монастыря? Я ведь не желала того. Странно, но отчего мне так легко, так тепло на душе? Отчего я так рада была увидеться с ним? Нет-нет. Не может быть ничего дурного в том. Всё это случайность, не более. Я не завлекала его, не кокетничала с ним», - нахмурилась она. Войдя в своё жилище, она плотно прикрыла за собой двери и, убрав с большого сундука, стоящего в углу, платье, которое собиралась немного ушить и кое-где починить, откинула крышку. «Да где же оно?» - в сердцах топнула она ногой, не найдя небольшое зеркальце, что держала в сундуке. Она давно не пользовалась им за ненадобностью и ныне, когда её одолевало любопытство, как назло не могла его найти. Рассердившись, она принялась вытаскивать все вещи из сундука, сбрасывая их прямо на кровать. Наконец, когда поиски её увенчались успехом, Софья нерешительно взглянула на своё отражение. «Не может этого быть!» - было её первой мыслью. Софи с изумлением рассматривала собственное отражение. Конечно, она несколько похудела, скромная жизнь при монастыре с её трудами и заботами, скудная трапеза, призванная поддержать и укрепить дух, а не усладить тело, немало тому способствовали, но чтобы она так изменилась?! Из зеркальца на неё смотрела незнакомка: ровные дуги бровей, прямой тонкий, чуть вздёрнутый нос, высокие скулы, изящная линия шеи, тонкие ключицы. И всё же: это лицо было ей знакомо. Отложив зеркало, она вновь метнулась к сундуку и, разыскав в нём небольшую шкатулку, извлекла из неё серебряный медальон на тонкой цепочке. С едва слышным щелчком легко открылась крышка, Софья осторожно кончиком пальца дотронулась до миниатюры, скрытой внутри. «Маменька, папенька», - слёзы навернулись на глаза. Дед не раз говорил ей, что она чертами лица весьма схожа со своей матушкой, но она не верила тому. Будучи робкой и неуверенной в себе, Софи дичилась сверстников, а все свои обиды и горечи частенько заедала сладостями, до которых была большая охотница, оттого и обрела к семнадцати годам полные округлые формы, а теперь, глядя на своё отражение, убедилась в правоте Петра Гавриловича. Зажав в кулачке медальон, Софья повернулась к образам в углу кельи и торопливо перекрестилась. «Спасибо тебе, Господи! Спасибо за чудный дар твой! Пусть грех это, пусть тщеславие мною владеет сейчас, но ведь есть в этом некое знамение твоё».

Простившись с Софьей, Корсаков неспешно направился в своё имение Воздвиженское. По дороге мыслями он то и дело возвращался к Софье: «Удивительно, как она переменилась. Не думал, что подобное возможно, и дело не только в том, что она похорошела, в ней появился некий стержень, сила духа». Алексей невольно улыбнулся, вспомнив, с какой иронией она отозвалась о событиях годичной давности, приведших к весьма трагичным для неё последствиям. Размышляя о судьбе Раневского, Корсаков нахмурился: «Вестимо, в том, что случилось, нет ничьей вины. Стало быть, Господу было угодно распорядиться так жизнью Александра. Андрею не стоит винить себя в том, равно как и вины Софьи здесь нет».

Добравшись до усадьбы, Алексей хотел было поделиться с Лидией тем, что узнал, но разыскав её в бельведере, передумал. Лиди, полулежа на софе со скучающим видом созерцала, как в глубине парка работники занимались починкой кровли у летнего павильона. Обернувшись на звук шагов, она рассеяно улыбнулась супругу и, даже не переменив позы, вновь отвернулась к окну. Алексей заметил книгу, раскрытую на первой странице, чашку с недопитым чаем на столике. К его неудовольствию, Лиди даже не потрудилась привести себя в порядок: неприбранная и непричёсанная, она с самого утра расхаживала по дому в ночной рубашке и тёплом бархатном капоте, а ведь день уже клонился к вечеру.

- Как прошел твой визит к Соловьёвым? – поинтересовалась она, не оборачиваясь к мужу.

- Прекрасно. Нинель весьма огорчилась, что ты не смогла принять её приглашение и просила передавать тебе приветы и пожелания скорейшего выздоровления, - присаживаясь в кресло, ответил Алексей.

- Не сердись, mon cher, – отвлеклась от созерцания пейзажа за окном Лидия. - Дети Соловьёвых столь шумные и невоспитанные. После их визита к нам, я почти целый день пролежала с мигренью, - добавила она.

- Ну, а как твой день прошел, душа моя?

- Попыталась было читать, - махнула рукой в сторону раскрытой книги Лидия, - но этот беспрестанный стук за окном меня постоянно отвлекает.

- Скоро ремонт павильона будет закончен, - улыбнулся Алексей, - и в усадьбе вновь воцарится тишина, а мы сможем наслаждаться чаепитием на свежем воздухе тёплыми майскими денёчками.

- Как долго ты собираешься пробыть в Воздвиженском? – недовольно спросила Лиди.

- Полагаю, до начала сезона, - задумчиво отозвался Корсаков, прикидывая в уме, что ему хотелось бы сделать за лето в имении.

- Так долго! – поднялась с софы Лидия.

- Скучаешь по своим столичным поклонникам? – иронично осведомился Алексей.

- Как вы могли подумать обо мне такое, Алексей Кириллович? – перешла на «вы» Лидия, как то случалось каждый раз в преддверии очередной ссоры.

- Полно, mon coeur, - вздохнул Корсаков. – Ныне я не желаю ссориться с тобой. Я пойду, пожалуй. Мне ещё с управляющим хотелось бы свидеться сегодня.

Качая головой, Алексей покинул бельведер. Дела в Воздвиженском давно велись управляющим, поскольку хозяин редко наведывался в родовое гнездо. Алексей полагал, что женившись, он станет чаще бывать в имении. Ему вспоминалось, каким было Воздвиженское при жизни его отца и очень хотелось, чтобы в усадьбу вновь вернулось былое великолепие. Корсаков очень хотел, чтобы огромный особняк стал домом для большой семьи, он даже подумывал о том, чтобы выйти в отставку и всю свою жизнь посвятить этой самой семье. Вести дела самому было приятно, создавалось ощущение собственной нужности и полезности. Приятно было видеть результаты принимаемых им самим решений, замечать изменения, происходящие в усадьбе. Да взять хотя бы летний павильон. Ещё седмицу назад он являл собой жалкое зрелище: полуобвалившаяся кровля, потрескавшаяся штукатурка и разбитые окна. А ныне… ныне в свете заходящего солнца блестели вставленные стёкла, новые свежеструганые деревянные перекрытия вместо потемневших сгнивших балок радовали глаз.

Как вышло так, что его интересы оказались прямо противоположными чаяниям его супруги. Неужели она полагала, что вся их жизнь будет чередой светских раутов и увеселений иного рода? Он неоднократно задавал себе эти вопросы, но ответы на них можно было получить, только решившись на откровенный разговор с Лидией. Алексей всё откладывал его, полагая, что время для такого разговора ещё не пришло, но, видит Бог, нынешним днём чаша его терпения была уже переполнена. Вернувшись после беседы с управляющим, он прямиком направился в покои Лидии:

- Ma chérie, могу я говорить с вами откровенно?

- Вы пугаете меня, Алексей Кириллович, - отозвалась Лидия. – Ваш вид столь серьёзен, что я начинаю думать, что разговор сей удовольствия нам не доставит.

- Возможно, - согласился Корсаков. – Я полагал, что соглашаясь стать моей женой, вы понимали, чего я жду от вас.

- И чего же вы от меня ждёте? – взмахом руки отослав прислугу, вскинулась Лидия.

- Ребёнка, сударыня. Почти год минул с нашей свадьбы, я вами не пренебрегаю, так объясните же мне Бога ради, что с вами происходит?

- Вы считаете, что в том есть моя вина? Если Господь не дал нам дитя, значит, я виновна в том?

- Лиди, вы долго водили меня за нос, - вздохнул Корсаков, - и я делал вид, что мне ничего не известно, надеясь, что вы сами захотите того же, что и я.

- Что вы хотите сказать тем? – насторожилась она.

- Я хочу сказать, что вы злоупотребляете моим доверием, Лиди! - вышел из себя Алексей.

- Но что, если дело не во мне, а в вас?! – едва не взвизгнула Лидия.

- Идёмте, - схватил жену за руку чуть повыше локтя Корсаков.

- Бога ради, скажите, куда вы меня тащите? – выдернув руку их хватки супруга, остановилась Лидия.

- Вы сами всё увидите.

Заинтригованная его словами, Лидия вышла на задний двор вслед за Алексеем.

- Прохор, - позвал конюха Корсаков, - ты Митьку не видел?

- Так в конюшне он, барин. Сейчас кликну, - пожал плечами мужик.

- Пойди сюда, - позвал Алексей вышедшего из ворот мальчика лет десяти.

Мальчик робко подошёл. Обняв его за плечи, Алексей присел на корточки:

- Глядите, - повернулся он к супруге. – Нужны ли вам иные доказательства?

Лидия внимательно вгляделась в лицо мальчишки: те же тёмные глаза, тот же прямой нос, высокие скулы, тёмные каштановые кудри, вьющейся прядью падающие на высокий лоб, сходство было столь очевидно, что она потрясённо ахнула.

- Он ваш! Боже, он и в самом деле…

Алексей приложил палец к губам.

- Ступай, - отпустил он мальчишку. – Ему о том знать ни к чему, - повернулся он к Лидии. – Как видите, сударыня, дело не во мне, а в вас. Я бы даже сказал, в вашем нежелании становиться матерью.

- Как вы могли? – шипела как рассерженная кошка Лидия, пока Алексей вместе с ней поднимался в её покои. – Как вы посмели мне сказать о том?

- Тогда мне было восемнадцать, и о подобных последствиях я не задумывался, - честно признался Корсаков. – Может быть, это, наконец, заставит вас задуматься о нашей с вами дальнейшей жизни, Лиди. О вашем визите к местной повитухе мне уже давно известно.

Лидия побледнела и покачнулась, ухватившись за руку супруга, чтобы сохранить равновесие.

- Как давно вы знаете о том?

- Достаточно давно, - отрезал Корсаков. – Не заблуждайтесь на мой счёт, ma chérie, моё терпение отнюдь не безгранично.

Лидия ждала, что после этого, крайне неприятного для них обоих, разговора, муж непременно наведается в её спальню, но Алексей не пришёл. Впервые за время их брака Корсакову не хотелось видеть её. Было совершенно очевидно, что Лидия нисколько не раскаялась в том, что лгала ему всё это время.

Утром Корсаков проснулся, едва только рассвело. После завтрака, состоящего из чашки крепкого кофе, Алексей выехал верхом на своём гнедом из усадьбы. Задумавшись, он и сам не заметил, как оказался на дороге, ведущей к обители Рождества Богородицы, а, поняв, где находится и куда направляется, Алексей лишь невесело усмехнулся, но назад не повернул. «Глупо ехать туда, - вздохнул он. – Зачем? Что сказать Софи, если случится увидеться с ней?» Завидев вдали стены монастыря, Алексей пустил жеребца шагом. Чем ближе, он подъезжал к воротам, тем более в нём крепло желание увидеть Софью, но, памятуя о том, что она просила не навещать её в обители, он проехал мимо.

Оторвавшись от работы, Софья бросила быстрый взгляд в окно. Её внимание привлек одинокий всадник верхом на гнедом. «Корсаков! – забилось сердце. – Боже, зачем он здесь? Зачем приехал?» Быстро перекрестившись, Софи отвернулась от окна: «Господи, и не введи нас во искушение, но избави нас от лукавого». Опустив глаза, она попыталась было сосредоточиться на работе, но мысли её то и дело возвращались к увиденному за окном. «Грех думать о нём, грех мечтать», - рассердилась она на себя, но в тоже время душа ликовала от того, что приехал. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что не ради утренней прогулки он пять вёрст проехал. Отложив работу, Софи тихо вышла из швейной. Спустившись к воротам, она замерла у калитки: «Нет! Не должна! Надобно уйти отсюда, покаяться в мыслях грешных своих». Выпустив из рук железное кольцо, что служило ручкой, Софи направилась прямиком к собору. Опустившись на колени перед образом Богородицы, девушка истово зашептала молитву. Губы привычно шептали слова покаяния, но в мыслях снова был Корсаков. Вспомнился тот первый день, когда впервые увидела Алексея в московском доме тётушки и дядюшки, когда сердце на миг перестало биться и застучало так, что стало больно дышать, а затем вчерашний день, когда шла рядом с ним, и радость переполняла её от того, что он просто рядом, от того, что заметил её, разглядел.

Решение пришло внезапно, словно вспышка, озарение: она должна уехать отсюда, уехать как можно дальше. Знание того, что Алексей так близко, что, возможно, нынче утром искал с ней встречи, было сильнейшим искушением поддаться своему желанию свидеться с ним. Бог его знает, куда заведёт её это желание, потому и надо уехать, забыть о том, не думать. И дело было даже не в том, что думая об Алексее, о том, что могло бы быть у них, коли жизнь сложилась бы иначе, она в чём-то предавала Раневского, память о нём. Александр умер, его нет больше, а она есть. Она жива, хотя думала, что сердце её неминуемо разорвётся от горя, что удел её отныне доживать свои дни в одиночестве, посвятив свою жизнь служению Господу. Как же она ошибалась в том. Она жива и более всего ей хочется покинуть эти стены, вдохнуть свободы полной грудью. Отныне никто не станет указывать ей, как жить, отныне она сама себе хозяйка. Вспомнив, как просила матушку Павлу разрешить ей постриг принять, Софи невольно улыбнулась. Прошло всего полгода, и как же права, оказалась игуменья, говоря о поспешности её решения под тяжестью горя, что обрушилось на неё.

Поднявшись с колен, Софья поспешила в свою келью. «Сейчас же отпишу в Нежино Савелию Арсеньевичу, - торопилась она. – Пускай экипаж за мной пришлёт». В письме к тамошнему управляющему, Софи просила как можно скорее прислать за ней карету. Оставалось самое сложное: разговор с матушкой Павлой. Как найти в себе достаточно смелости, чтобы испросить разрешения покинуть обитель, когда сама настаивала на том, чтобы остаться здесь. И пусть игуменья говорила о том, что во власти самой Софьи решать свою дальнейшую судьбу, становилось неловко говорить о том, что не ощущает она в себе желания посвятить свою жизнь служению Господу, что ныне её желания изменились, что её манит жизнь за стенами монастыря со всеми её мирскими искушениями. После обеденной трапезы Софья попросила матушку Павлу о разговоре. Она долго не решалась начать разговор, настоятельница не торопила её, проявляя поистине ангельское терпение.

- Матушка Павла, - наконец, решилась Софи, - я хочу просить вас о позволении покинуть обитель.

- Это твоё право дитя, - тихо ответила настоятельница, - я уже говорила тебе о том. Но прежде, чем ты покинешь обитель, мне хотелось бы спросить тебя.

- Спрашивайте, - отозвалась Софья, догадавшись, о чём пойдет разговор.

Видимо, сестра Прасковья рассказала игуменье о вчерашней встрече с Корсаковым.

- Мне хотелось бы знать: не связано ли твоё желание оставить нас с мужчиною?

- Воистину так, - подняла глаза Софья. – Я хочу уехать как можно дальше отсюда.

- Нельзя убежать от себя, - заметила настоятельница.

- Если дух мой слаб, и я не в силах противостоять искушению, боюсь, ничего другого мне не остаётся, - отозвалась Софья.

До Нежино от Ростова, где располагался монастырь Рождества Богородицы, в хорошую погоду было не более пяти дней пути. До своего отъезда из обители Софья больше не виделась с Корсаковым. Встретив светлый день Пасхи вместе с сёстрами, она собралась в дорогу. Ровно две седмицы спустя, как она и предполагала, управляющий из Нежино прислал за ней экипаж. Тепло простившись с теми, с кем прожила бок о бок более полугода, Софи отправилась в имение, которое после смерти её супруга отныне принадлежало ей самой.

На третий день пути добрались до Завадного. Поздним вечером в ворота усадьбы въехал запыленный экипаж. Завадские гостей не ждали и были весьма удивлены, когда от сторожки на въезде прибежал мальчишка с известием, что в имение с визитом Софья Михайловна пожаловали.

Спустившись с помощью лакея с подножки экипажа, Софи едва сдержала слёзы радости от того, что вновь оказалась в месте, что было ей дорого. Войдя в просторный холл, она поспешила навстречу Ольге Николаевне, торопливо спускающейся с лестницы.

- Ma chère tantine, - улыбнулась она замершей в изумлении тётке.

- Бог мой, Софи, - покачала головой графиня, заключая племянницу в сердечные объятья. – Моя дорогая, девочка. Как же я рада, что ты приехала, - торопливо защебетала она, отойдя от первоначального изумления, вызванного переменами, произошедшими с Софьей.

- Я проездом, тётушка, - целуя подставленную щёку, отозвалась Софья.

- Но я надеюсь, ты погостишь у нас? – поинтересовалась Ольга Николаевна.

- Мне сказали, что Софи к нам пожаловала? – услышала Софья за своей спиной голос Дмитрия Петровича.

- Дядюшка! – радостно воскликнула она, оборачиваясь на знакомый голос.

- Боже мой, - раскрыл ей объятья граф. – Вылитая Елена, - потрясённо прошептал он, разглядывая племянницу.

- А где André? Он дома? – поинтересовалась Софья, оглядывая своих родственников.

- Увы. Жаль, он не застал тебя, - вздохнула Ольга Николаевна. – Андрей только вчера отбыл в столицу по делам службы.

- Действительно, жаль, - искренне огорчилась Софья. – Мне очень хотелось увидеться с ним.

После ужина Софья далеко за полночь засиделась в будуаре тётки за разговорами. Она так и не решилась рассказать Ольге Николаевне об истинных причинах, побудивших её покинуть обитель. Кто знает, не встреть она Алексея, может, и по сей день оставалась бы в стенах монастыря. Встреча с Корсаковым пробудила в ней жажду жизни. Не умерла душа её вместе со смертью Раневского, она словно бы пребывала в какой-то спячке до сей поры. А ныне, ныне хотелось дышать полной грудью, и верилось в то, что в жизни её ещё возможно счастье. Вот об этом она и сказала тётке. Софи всё говорила и говорила о том, как ей хотелось бы устроить свою жизнь. Ольга Николаевна внимательно слушала и всё больше хмурилась. Софья с воодушевлением рассказывала о том, как она планирует устроиться в Нежино, но ни словом не обмолвилась о том, чтобы жизнь эту провести не в одиночестве.

«Конечно, времени прошло совсем немного, - вздохнула графиня. – Бедная девочка, ей и так нелегко пришлось, и надо было настоять на том, чтобы Андрей всё же забрал её из монастыря, но в одном она права: ныне она вправе сама решать свою судьбу. Может статься так, что и найдётся человек, которого она сможет полюбить».

Графиня Завадская хорошо помнила свою золовку и только диву давалась, насколько Софья оказалась похожей на мать. «А ведь было время, я не верила, что такое возможно, - думала она. – Даже Митя не разглядел, а вот Пётр Гаврилович всегда говорил, что она настоящей красавицей вырастет, - улыбнулась графиня своим мыслям. – Дай Бог, чтобы красота эта принесла ей счастье больше, чем её матери», - подавила тяжёлый вздох Ольга Николаевна.

- А дедушка, дедушка как? – поинтересовалась Софи, оторвав тётку от её размышлений.

- Болеет Пётр Гаврилович, - вздохнула Ольга Николаевна. – Совсем плох стал. Надеюсь, приезд твой вернёт ему бодрость духа, - добавила она. – Ну, то завтра всё, а ныне спать пора.

- Покойной ночи, тётушка, - поднялась с кресла Софи.

- И тебе доброй ночи, - улыбнулась Ольга Николаевна.




/
___________________________________

Спасибо за продолжение!