Эника. Алхимия счастья (нф, олр)

С моей точки зрения, перегружать не нужно. Я ведь не говорю о том, что это непонятно. Я просто рассуждаю о том, что хотелось бы чуда и осознанного возвращения к человечности, мы ж просто размышляем)
Что касается ИЛС и "болезни" - ну так отношение к этому двоякое. Сами фелицитологи считают, что это чувства и эмоции - болезнь, и я не могу оспорить их мнение так же, как не могу оспорить противоположное. Истина как всегда где-то посередине
___________________________________

 » Глава Н (часть 2)

***
Каменистое ущелье встретило Перевалова  многоголосым эхом. Акустика вблизи Кенотафа продолжала преподносить сюрпризы, и сегодня создавалось впечатление, что на строительстве наблюдательного пункта работает чертова уйма техники. Все трещало, немыслимо грохотало, выло и стрекотало. Однако присмотревшись, Вячеслав насчитал только десять миниатюрных «Гномов» и один воздушный кран, который, по идее, вообще был призван беззвучно парить в воздухе.
Гигантский контейнер из огнеупорного материала с эмблемой «Конкет Дэспас», намалеванной на боку, стоял  посреди шоссе. Одна из стенок была опущена и крепилась специальными тросами, создавая подобие пандуса. Но нему текла лента транспортера с упакованным в сетки псевдолитом. Двое рабочих с помощью крана грузили сетки на платформы и отправляли вверх по склону, мимо креста, прямо к зияющему входу в пещеру. Строительные «Гномы» возводили стены  у пещеры, тем самым окончательно преграждая доступ к мифическому подземному лабиринту.
Строительная площадка была плохо приспособлена для «Гномов». Их колеса то и дело застревали в расщелинах и между камнями.  Машины переворачивались, беспомощно урча, и скользили вниз. Еще двое рабочих, вместо того, чтобы класть раствор, то и дело  вызволяли попавшие в переплет механизмы.
Вот и сейчас они пытались поставить в вертикальное положение очередного «пленника гор», а  над ними стоял Селем Скулашов и вдохновенно помогал советами:
- Так, еще немного вправо! Теперь на себя! Одно колесо уже свободно. Поднатужились еще немного: раз, два…
- Интересно у тебя получается, - сказал ему Вячеслав, приближаясь.
- Палыч! – Селем оглянулся и, едва заметно припадая на правую ногу, двинулся ему навстречу. – Рад тебя видеть!
- Я тоже рад! – Они обнялись как старинные друзья. – Рассказывай, как ты. Где пропадал?
- Да так,  кое-какие дела нарисовались.
- Эника меня посвятила в ваши проблемы с магистром Урана. Так что можешь  не шифроваться.
- Вот как? -  Селем отвел глаза, неторопливо потряс  походной флягой, отвинтил пробку и надолго припал к горлышку. – Хочешь? – предложил он нейтральным тоном.
Вячеслав отказался.
- И что же именно она тебе поведала?
- Да, собственно, ничего существенного, о многом я сам догадался. О причинах вашего конфликта, например, или, - Вячеслав кивнул, -  твоей благородной хромоты. Рыцарский поступок, как я  понимаю?
- Вроде того, - Селем отсалютовал ему фляжкой: - Что ж, добро пожаловать в клуб огнепоклонников.
- Почему огнепоклонников?
- Так огонь – это ее родная  стихия, - он сделал последний глоток и завинтил пробку, - не знал?
- «Дева ночи, хозяйка огненных колесниц»?
- Именно, - Селем сунул фляжку в петлю на поясе, - обжигает, но не греет. Ладно, ты-то как справлялся без меня эти дни?
-  С трудом, - Вячеслав вздохнул, - но я много думал обо всем, что тут происходит. Должен сказать,  я понимаю, отчего вы не спешили делиться со мной секретами. Видимо, я должен был  сначала хорошенько повариться в этой истории, чтобы вас по-настоящему понять.
- Да ладно, Палыч, какие еще секреты! Я сам  до сих пор ни одного толком не знаю, - Селем приставил руку козырьком к глазам, наблюдая за «гномами», один из которых опять умудрился опрокинуться ниже по склону и жалобно жужжал.
- Не скромничай. Эника тебе доверяет больше, чем самой себе, и я  тебе даже завидую.
- И  напрасно, - сказал  Селем, - если тут кто зависти и достоин, так это ты. Вон,  какой содом  из-за тебя устроили!
- Вряд ли из-за меня, - усомнился Перевалов.
- А из-за кого же? – Скулашов посмотрел на него: - Эника почти десять лет тебя дожидалась. Планировала, вычисляла, запасалась нужными технологиями – и все ради того, чтобы твой выход на сцену обставить с максимальным комфортом и надежностью. Ты для нее теперь единственный свет в окошке.
- Что-то мне твой тон не нравится, - подозрительно сказал Вячеслав.
- А ты не обращай на меня внимания. У меня всегда после продолжительного общения с эскулапом характер портится.
- Ты к ней определенно что-то чувствуешь, я прав?
- К Энике? – Селем усмехнулся. – А как же: безграничное уважение и безмерную благодарность! Расслабься, Палыч, на данный момент у тебя нет конкурентов.
- Я вовсе не это имел в виду.
-  А зря. Я бы на твоем месте рискнул. Вон она, кстати, самолично пожаловала, - Скулашов кивнул на приземляющийся неподалеку от контейнера голубой гравикарт. – Иди, засвидетельствуй  свое почтение.
- Селем, я тебя не понимаю, - сказал Вячеслав, - это уже второй раз, когда ты позволяешь себе какие-то намеки.
- Да нет, Палыч, я не намекаю, я говорю открытым текстом: ты ей нужен, - Селем вздохнул и легко хлопнул Перевалова по спине, выталкивая вперед, -  иди к ней и забудь про свои комплексы!  К тому же, пока она не вышла из своего глубокого обморока, у тебя реально есть шанс.
- Я не уверен, что это правильно.
- Правильно или нет – какая разница? Наш мир театр, а люди в нем актеры. И если тебе еще позволительно в этом сомневаться, то уж Эника наверняка знает толк в хорошей игре.
- Но я не собираюсь притворяться!
- А тебе и не надо, говори ей правду. Откровенный разговор по душам – это как раз то, что необходимо вам обоим. И прекратите уже друг другу выкать! А то как дети, чес-слово…
 
***
- Добрый день, - произнес Перевалов, останавливаясь в двух шагах позади Эники Келнер. Та оглянулась:
- Привет!
- Как вы себя чувствуете – поправились?
- Спасибо, Слава. Мне значительно лучше.
Вячеслав переступил с ноги на ногу. Ему многое хотелось сказать, но он не знал, как продолжить разговор. Селем со своими чертовыми советами только все испортил. Эника, видимо,  по-своему истолковала затянувшееся молчание.
- Моя внезапная слабость, свидетелем которой вы стали позавчера, была вызвана  не болезнью, а усталостью, - сказала она, словно бы желая оправдаться, - я неосторожно превысила свой лимит, и восстановление теперь требует гораздо больше  времени, чем обычно. Честно говоря, эта ситуация мне непривычна и неприятна. Но я сама виновата в том, что все так случилось.
- Я не думаю, что это исключительно ваша вина, - возразил Вячеслав, -  вы вступили в вынужденный конфликт, и вам пришлось обороняться.
Эника мотнула головой, расплескав по плечам тусклые пряди:
- Лучшая победа та, что не требует битвы, а я упустила  возможность решить дело миром и заплатила за это. Теперь я стою перед выбором: либо  пойти на примирение с Ураном и проиграть, либо не пойти – и тоже проиграть. Как вы считаете, Слава, какая альтернатива менее позорна?
- Я не совсем вас понимаю.
- Я же рассказывала вам о том, что здесь происходит, - она махнула рукой, указывая на долину, - о темпограссоре и «хромом маятнике», который нам нужно остановить.
- Я помню.
- Но я больше не в состоянии контролировать процесс, потому что потеряла возможность работать с личными Источниками Силы.  Из-за  эмоциональной ошибки я превратилась в бесполезную калеку – слепую, глухую и беспомощную.  И я в растерянности. Без поддержки высших архонтов все пойдет прахом.
- Но это же временно?
- Никто не знает. Поскольку прошла уже неделя, и мои способности не восстанавливаются, я склонна подозревать, что это навсегда.
- И все же рано опускать руки.
-Мне жаль, Слава, но дело даже не во мне. Речь о других, о тех, кто всецело зависит от исхода спасательной  операции. Скорей всего мне придется идти на поклон к магистру Урана. Он единственный достаточно компетентен, чтобы довести начатое до конца.
- Но тогда вся ваша борьба, все жертвы – все  зря?
- Не совсем, -  возразила Эника, хотя при этом вид у нее был совершенно несчастный, - но я не вижу иного выхода.
Перевалов даже не пытался скрыть остро вспыхнувшее в нем сочувствие. Он шагнул к ней, в один миг преодолевая разделявшее их расстояние, и осторожно  обхватил ее за плечи. Он бы прижал ее к груди – так крепко, чтобы она почувствовала себя в безопасности. Чтобы в глазах ее отразилось  нечто иное, чем отчаяние и тоска. Но в последний момент  не решился, а лишь ограничился тем, что мягко сказал, глядя ей в лицо:
- Верьте мне, это не конец.  Я чувствую, что все будет хорошо. Не знаю, откуда, но я в этом уверен. Это не просто слова утешения.
Эника молча смотрела на него, не делая попытки высвободиться.
- И потом, - он  запнулся, но продолжил, - вы не одна. И Селем, и я – мы сделаем все, чтобы вам помочь. Ладно, от меня мало толку в этих материях, но Лем, конечно, не откажет.
Эника хотела что-то сказать, но он ее перебил:
- Да, я помню, читал: фелицитологи не имеют права полагаться на что-то еще, кроме собственных сил. Но у всего бывают исключения.  Это во-первых. А во-вторых, вы сами по себе - чудо. Как добрая фея, помогаете всем, кто попал в беду. Без вас сказка не состоится, а значит, логика событий подсказывает, что с вами все будет хорошо.
- Мне лестна ваша оценка, но, - Эника чуть помедлила, - мы не в сказке. Окружающий мир не склонен к сантиментам, а значит, хеппи-энда может и не быть.
- Все зависит от нас, - ответил Вячеслав, - от того, во что мы верим. Загляните в свою душу, спросите у сердца: неужели там нет ничего, кроме безверия и пустоты?
- Всем известно, что у архонтов нет сердца.
- Вас обманули. Даже  я слышу, как громко оно бьется.
Их отвлек натуженный рев очередной строительной машины, застрявшей в камнях. Они одновременно обернулись на звук.
- Кстати, - произнесла Эника, - я хотела  просить вас об одной услуге.
- Все, что в моих силах.
- Завтра мне доставят груз из Парижа. Могли бы вы забрать его из порта и доставить сюда, к нашему наблюдательному пункту? Боюсь, сама я буду занята, а груз весьма срочный.
- Конечно.
«Гном» все продолжал надрываться. Его правое переднее колесо провалилось в глубокую щель между камнями. Огромный, в человеческий рост валун, вросший в землю, загораживал машину от глаз таким образом, что им была видна одна антенна, сотрясающаяся в судорожных попытках освободиться. Двое рабочих в стороне прилагали усилия, чтобы перевернуть еще одну машину. Селем возился над покореженным «Гномом», только что свалившимся прямо на площадку перед Кенотафом.
- Досадно,  среда сопротивляется, а я не могу скорректировать силу инерции, - сказала Эника и сделала шаг вбок, чтобы лучше видеть застрявшую машину. Вячеславу пришлось отпустить ее и посторониться.
- Вы считаете, что все помехи из-за мрачной атмосферы долины? – спросил он.
- Точнее,  «хромой маятник». Мы пришли сюда, чтобы созидать, а он жаждет лишь разрушений.
- И как быть?
Она тряхнула огненными волосами:
- Как вы только что сами мне напомнили, не стоит опускать руки.
Несчастный «Гном» все никак не мог освободиться. К нему на выручку никто не спешил, хотя завывания его были способны вывести из равновесия кого угодно.
Эника подняла правую ладонь к плечу и, прищурившись, резко рубанула ей по воздуху. Раздался скрежет, и большой валун слабо качнулся. Еще один щелчок – и медленно-медленно камень стал заваливаться, взметая комья земли и мелкую гальку. «Гном», дернувшись в последний раз, поехал прочь.
Эника пошатнулась, и Вячеслав поспешно поддержал ее. Она смахнула каплю крови, выступившую из носа.
- Вы в порядке? – спросил он обеспокоенно.
- Это всего лишь кровь, - ответила она,  созерцая испачканные пальцы.
- Может, вы зря перенапрягаетесь? Вам нужен покой…
- Наоборот, мне нужны постоянные тренировки, - возразила она, - кровь  ерунда. Если я хочу вернуть себя прежнюю…
- А надо ли быть прежней? – спросил Вячеслав.
Она подняла на него растерянный взгляд:
- Но я должна…
Потревоженный валун не удержался на месте и, в окружении каменной крошки, земли и пыли, заскользил по склону. На краткий миг он завис над краем уступа, но, повинуясь земному притяжению, тяжело ухнул с трехметровой высоты на дорогу. Вячеслав в  оцепенении смотрел, как от места удара во все стороны побежали глубокие трещины. Одна из них змейкой обогнула его ботинок и скользнула за спину. Шоссе под ногами глухо гудело и подрагивало, как при землетрясении.
- Вы должны вернуть силу, и вы ее вернете, - произнес Вячеслав, переводя взгляд  с трещины на  свою собеседницу, - все прочее вы вольны изменить.
- Однако стоит ли? – тихо спросила Эника.
- Это только вы сами можете понять.  Я всего лишь прошу вас не отказывать себе в том, за что вы боретесь ради других.
- Вы говорите о спасении?
- Я говорю о счастье.
 
***
Селем, перебирающий внутренности поверженного «Гнома», наклонился ниже, чтобы спрятать горькую усмешку. Впрочем, эти двое сейчас вряд ли вообще смотрели в его сторону. Им, поглощенным открывшимися глубинами,  не было дела до того, является ли окружающее их волшебство мишенью для чужой зависти.
 
***
Домой в этот день Эника возвратилась далеко за полночь. Прокралась на темную кухню, где, не зажигая света, поужинала тем, что оставила ей Флора. На мониторе у плиты ее ждала записка от брата, где сообщалось, что за истекшие сутки по домашнему каналу связи ее внимания искало шестеро. Поскольку Эника опять стала хорошо видеть в темноте,  ей не составило труда разобрать имена всех шестерых. В основном это были ребята из группы Раймонда Переса, чьи проблемы ее  не слишком волновали  и могли подождать.  Пятое имя Андрэ Дюсабля заинтересовало ее куда больше. Но, взглянув на часы, она не решилась беспокоить его, потому что в Париже было всего лишь пять утра.  К тому же, если бы дело было действительно срочное, Андрэ наверняка оставил бы ей текстовое сообщение.  
А вот шестому человеку Эника могла перезвонить в любое время.
Запив остатки холодного ужина молоком, Келнер удалилась в свою комнату, рухнула на кровать и, водрузив перед носом коммуникатор, набрала номер Альваро.
- У меня сегодня радостная новость: я немного восстановила чувствительность, - сообщила она Сантесу, едва его изображении вспыхнуло на маленьком плоском экранчике.
- Отлично, а то я уже начал волноваться. Как это произошло? – спросил он.
- Я была в долине, в зоне влияния темпограссоров. Возможно,  это из-за них, - Эника задумалась, - а может, все просто постепенно возвращается на круги своя. Главное, это уже не отдельные вспышки, а постоянный фон. Маломощный, но с его помощью мне удается удерживать контроль над силой восприятия, и при этом я уже не теряю сознание.
- Так мне не приезжать?
- Нет, приезжай, конечно! Я тебя жду.
- Рон  давал о себе знать?
- Пока нет, и это меня напрягает. Я не настолько хорошо  себя чувствую, чтобы понять, где он сейчас находится. Возможно, шляется совсем рядом и замышляет пакости. А я даже не в состоянии его услышать. Ты можешь помочь мне установить, где он?
- В своей резиденции, я наводил справки, - ответил Сантес, - твой протеже доставил ему кучу неприятностей. Магические раны с трудом поддаются лечению силой Источника. Так что Рон будет отлеживаться какое-то время.
- Кто-то из твоих ему помогает?
- Я бы это знал. Но их услуги в любом случае  бесполезны.
- А сам ты справился бы? – заинтересовалась Келнер.
Альваро улыбнулся:
- Без ложной скромности, я лучший специалист в подлунном мире.  А благодаря нашему чародею, я знаю о свойствах магии если не все, то очень многое. Как он там, кстати, еще не сбежал от тебя?
- Да вроде бы нет, - Эника попыталась пожать плечами, однако  воспроизвести этот жест из положения лежа было проблематично.
- Что, даже не попытался?
- Ах, это, - она наморщила нос, - ты зачем-то рассказал ему о Роне. Разумеется, он теперь на меня обижен. Причем, в который раз. Но Лем умеет держать  эмоции в узде.
Сантес удовлетворенно кивнул:
- Буду считать, что мой тест он прошел.
- Слушай, Ал, оставь уже его в покое!
- Не могу. Расскажи лучше,  как поживает твой первый Хранитель. У меня создалось впечатление, что ты за него сильно переживаешь.
- Я переживаю, что не смогу его подстраховать, если что пойдет не так. Роман сейчас на Лунной базе,  ему дали в подчинение отряд, и вроде пока все идет по плану, но…
- Но ты сожалеешь, что он там, а ты здесь, - сказал Альваро, - ты жалеешь, что не организовала для себя наблюдательный пост в космосе, как сделала это в Каменистой долине.
Эника грустно усмехнулась:
- Это было бы нереалистично, Альви. Но ты прав, с Вячеславом я подобной ошибки не повторю. Я сделала выводы.
- Ну и хорошо, - заключил Сантес, - с моей стороны ретроселяторные ванны полностью готовы, запакованы и ждут отправки.  На чье имя  их присылать?
- Шли их Радию Омельяновскому, это наш фелиомех. Я попрошу его сразу их проверить, - Эника зевнула, прикрывая рот ладонью, и переменила позу, перекатившись с живота на бок.
- Ты что, собираешься там уснуть?
-  Была такая мысль. Я не могу бодрствовать  двадцать четыре часа в сутки, как некоторые.
- Тогда отдыхай, - милостиво разрешил Альваро. – Завтра поговорим обо всем подробнее. Я прибуду к тебе лично и привезу специалиста по ФОМу (1).
- Зачем нам влиять на общественное мнение?
- А как ты хотела? Метаморфозы с темпограссором затянутся надолго, где-то наверняка начнутся пробои и нестыковки. Хочешь получить панику и  ворох неожиданностей?
- Не хочу, - вздохнула она.
- И чтобы ты без меня делала? - иронично заметил Сантес.
- Я вручу тебе медаль за верность, - Эника опять зевнула.
- Лучше за храбрость, - сказал фелиомед. -  Ты вечно идешь против течения, и чтобы следовать за тобой,  требуется воля. Но я не отстану.
 
---------------------

_________________

Нат, привет!
Спасибо за продолжение) Гляжу, строительство идет полным ходом, но главное, конечно, не это. Главное - отношения. Мне показалось, Селем слегка тут подшофе, собственно, неудивительно, почему. Особенно после той ремарки про зависть. Конечно, он неравнодушен к Энике (и в этом аспекте как-то мы забыли про Романа), и видеть, что она симпатизирует не тебе - довольно больно. К тому же, Селем сам хотел очеловечить Энику. А тут все случилось без него, еще и Вячеслав (которого Эника ждала 10 лет). Но он хорошо держится. Прямо как в песне "уйду с дороги, таков закон - третий должен уйти". Очень самоотверженно и по-мужски (в лучших проявлениях).
Эника и Вячеслав в этой главе вроде бы и говорят о делах, но чувствуется между ними протянутая ниточка, и все эти взгляды, и забота, и волнение... если это все видит со стороны бедный Лем - представляю, как ему хреново.
По поводу контроля за общественным мнением - очень мудрое решение. Архонты все предусматривают
___________________________________

Лена, спасибо за новый комментарий! Ты всегда схватываешь самое главное.

это из-за фляжки? )) может, там просто вода была )) Но в целом ты права, конечно, он тут весь на нервах. Асклепий в предыдущей главе сумел поколебать его безграничное доверие к его абсолютному кумиру. Он задался вопросом, почему он все еще с Эникой. Если это всего лишь игра с ее стороны... Сначала Роман, теперь Вячеслав... Есть ли смысл ему встраиваться в данный список?
Но чувства - это такая странная вещь. что у женщин, что у мужчин
_________________

Не совсем из-за фляжки. Сам разговор с его стороны протекает в таком ключе, что подумаешь, или человек пьян, или находится в крайне подавленном состоянии. У него такое нервическое поведение, что кажется или в морду даст Вячеславу, или сам пойдет напьется. Как-то так (если утрировать).

Давно надо было задаться. Надеюсь, он примет правильное решение, ибо нравится мне. Столько на его долю выпало.
___________________________________

мне он тоже нравится (они все мне нравятся :lol, но авторский промысел жесток и слеп. У всего есть причина.
_________________

Нат, привет!
Дочитала до главы Е, картина теперь складывается полнее - с Аиуи, с темпограссором, постепенно складываются кусочки мозаики, но тайн по-прежнему много. Поразила трагедия семьи Келнер, особенно гибель шестилетней девочки. Разумеется, более чем понятно стремление Уильяма помочь Энике вернуть всё назад и построить новое будущее, в котором все будут живы. И вообще тут проглядывает одна из вечных, на мой взгляд, проблем. Трудно отпустить тех, кого слишком рано потерял, всей душой хочется вернуть, исправить, и это понятно, но... сколько ошибок и несчастий бывает на этом пути. Очень грустно. И отчего-то у меня тоскливое какое-то настроение. Обычно ни к чему хорошему, увы, не приводит стремление изменить время. В этой связи, кстати, и ярче прописывается образ Эники. Да, теперь я увидела, что ты имела в виду, когда говорила, что она многими вертит как хочет. Но это не отталкивает - скорее, добавляет трагичности какой-то, я бы так сказала. В этом образе (особенно после разговора с Романом в долине) есть нечто от родительской вынужденной глупости, это как бы концентрация её (то есть образ Эники обобщает в принципе тех, кто сильнее, умнее остальных, кто отвечает за более слабых). Да, это неправильно - говорить: я лучше знаю, что для вас лучше, я знаю, как надо поступать, чтобы вас спасти. И думаю, Эника и сама понимает, как неуютно чувствуют себя те, кого она, по мнению Романа, спрашивает, когда уже поздно. Но с другой стороны, если поставить себя на место "родителя" (отца, бога, защитника, мага, архонта - по-разному можно называть)... для него главное - спасти. Легко ли отпустить "сына" из темницы на волю, если на воле смерть?Быть похожей на магистра Урана, не спрашивать мнения других, ставя себя выше них - или предоставить близким свободу и рискнуть при этом их жизнью - нелёгкий выбор. И тут, по-моему, особенно ясно прозвучали слова Эники: "зато ты будешь жив". Теперь полнее "пропиталась" темой фелицитологов. Их груз трагичен, их попытки изменить мир трагичны, само их существование представляется какой-то ошибкой, но вся драма этого мира в том, что они хотели, как лучше. Очень, очень большой потенциал у созданного мира! Буду с удовольствием дальше наблюдать, как он раскрывается)))
_________________

Лена, здравствуй! рада тебя видеть!

рада, что паззл складывается. С тайнами станет понятнее, когда перевалишь за главу И, в ней как раз говорится об основных мотивах Эники, о том, что ее заставило всем этим заниматься.
У меня получилась немного сложноватая композиция. В рассказываемую историю ныряешь ближе к ее концу, повествование охватывает только последние четыре месяца, а все, что было до момента погружения, вынужденно открываться постепенно. О чем-то приходится догадываться, что-то идет во флешбэках, догадки потом подтверждаются или не подтверждаются в срединных главах... Но после определенного момента это уже не имеет значения, история просто развивается.

ты все очень правильно пишешь. но тоска - это совсем не то, на что я, как автор, рассчитывала. Не печалься из-за героев. Все будет хорошо. Это сказка ))

очень интересная оценка: родительская чрезмерная опека. мне это не приходило в голову. Но - все верно. Архонтов можно и с такого угла рассматривать.
Все правильно, Лена. Когда хотят, как лучше, получается чаще всего не очень. Благими намерениями...
Не даром я взяла эпиграфом к роману слова историка Радзинского о том, что прошлое для человека - это ошибка. Только мы не можем уже ничего изменить, а Эника и Ко попытались
Искреннее и человеческое спасибо за внимание и добрые слова.
_________________

Ну, я тут терплю))) мне нравится, когда бывает, что много чего не понимаешь, но запоминаешь, копишь вопросы, а потом из-за какого-нибудь маленького эпизода становится понятно практически всё (если всё запомнил). Правда, если честно, я не спец в физике и не все описываемые тобою явления представляю полностью, но буду стараться вникнуть.

Очень рада, что правильно понимаю. А вообще люблю иногда и о грустном подумать. Но верю, конечно, что всё будет хорошо.

Мне часто видится эта тема в произведениях. Трогает как-то, иногда и сама, по секрету, прячу её под пласт основной истории.
_________________

А что именно вызывает трудности? Серьезно, это важный вопрос. Я могла бы, например, подумать, как это изложить более разговорным языком или дать какие-то примечания... Роман хотя и научно-фантастический, но он не должен выглядеть как учебник для вуза
_________________

Ммм... не знаю, как правильно выразиться, чтобы тебя не вводить в заблуждение... Если брать во внимание глоссарий, который в самом начале - то вроде бы основа понятна. Имею в виду, схватываешь самую суть - где аномалия отсутствия жизненных форм, где различные направления векторов развития мира и т. д. Но у меня не всегда получается представить, КАК это выглядит, как это проявляется. Как, например, проявляется "невыраженность хроновектора" Секваны или наоборот - жёсткость хроновектора вольверты. Когда писала, что не очень у меня с физикой, хотела сказать, что у меня не работает воображение в ту сторону. Теоретически понимаю, но представить, как это повлияет или может повлиять на героев не могу. Может быть, это я одна такая, а другие прекрасно понимают - ты не переживай)))
Как учебник точно не выглядит.

_________________

Лена, спасибо за разъяснения.
В принципе, про то, как выглядит темпограссор изнутри, будет подробнее в главе О. там именно что зрительная картинка, хотя не знаю, насколько она зрительная получилась. потом меня соориентируешь)) Вообще, все эти объяснения размазаны по тексту. Не хотелось сразу диссертацию на первых страницах выдавать. если читать подряд, как я думаю, без продолжительных пауз, то многие вопросы должны сразу сниматься. Задумывалось, что они возникают - и почти сразу в ближайших главах на них находится ответ. Но этот эффект не работает, когда выкладываешь на форуме по частям. Я это уже поняла
Про "Палыча". Причина, по которой Селем его так называет, объясняется, кажется, в главе З. Типа, Вячеслав ведет себя, как старый дед, нотации читает, поучает, вот и заслужил такое прозвище. Это мнение исключительно Селема, только он его так и величает
_________________

вставлю пять копеек. вот кстати я бы тоже поглядела на этот темпограссор изнутри. Ибо я хроническая природная блондинка и понимаю все технарство чисто интуитивно)) поэтому всегда восторгаюсь людьми которые могут оперировать такими волшебными штуками и магическими терминами, многие из которых мне и выговорить сложно))
___________________________________

ну, по просьбам трудящихся, начинаю выкладку означенной главы О. Про темпограссор и его внутреннее устройство, во второй части.
_________________

 » Глава О - Огнепоклонники (часть 1)

ГЛАВА О – ОГНЕПОКЛОННИКИ.
 
С самого утра над поселком Земной ходили низкие мрачные тучи, цепляясь верхушками за хмурые гольцы Восточного Саяна. Дождь то начинал моросить, то вдруг прекращался, и солнце ненадолго выглядывало сквозь небольшую прореху в облачном слое, чтобы спустя пять минут скрыться вновь.
Многоместный гравикарт Дальневосточной перевозочной компании «Стрела»  вынырнул из-за поросших лесом холмов и зашел на посадку. Проследовав над третьей улицей на бреющем полете, он плавно опустился возле  одного из одноэтажных домиков, утонувших в кустах давно отцветшей сирени. Из него вышло двое мужчин, одетых в тяжелые серые плащи с капюшонами. Набухшая от дождя ткань влажно блеснула в робких  лучах нежаркого солнца, которое как раз решило поприветствовать вновь прибывших.
Отправив карт в обратный путь, один из мужчин, тот, что казался повыше и постройнее, бросил взгляд в обе стороны пустынной улицы и  подошел к калитке. Его спутник поспешно последовал его примеру.
- Это здесь, маэстро? – спросил он хриплым простуженным голосом.
- Да, - ответил первый, - полагаю, она у себя, как договаривались. Хотя я ее не слышу.
- Почему? – в хриплом голосе послышалось искреннее удивление.
-  Долгая история, - отвечавший скинул с головы капюшон, являя смуглую и не лишенную приятности физиономию молодого темноволосого человека с аккуратной бородкой. – Однако она меня уверяла, что начала восстанавливаться. Что-то здесь не так.
- А это зачем? – второй мужчина указал на табличку «Осторожно, во дворе злое привидение!».
Альваро (а это был, разумеется, он)  задумался на мгновение.
- Философское осмысление действительности, полагаю. Вас это не должно волновать, - и он первым толкнул калитку.
Поколебавшись, простуженный двинулся следом.
- Вы уверены, что она станет меня слушать? – спросил он и закашлялся.
- Заставим, - Альваро уже был на веранде, -  только вот я все еще не могу ее засечь, будет весьма досадно, если придется разыскивать ее по всей территории.
Они вошли в дом и  проследовали по коридору в его дальнее крыло.  Перед одной из дверей Альваро на секунду замер.
- Она здесь, - сообщил он, - но то, что вокруг нее, мне не нравится.
- Что именно? – тихо спросил его второй мужчина. Он так и оставался в наглухо застегнутом плаще  и маячил у Сантеса за спиной зловещей  тенью.
Фелиомед  не ответил и без стука распахнул дверь в комнату.
 
Эника действительно ждала их, но не в роли гостеприимной хозяйки. Она полулежала на своей широченной кровати, облаченная в халат, и лишь повернула голову на звук их голосов.
- К чему весь этот серый маскарад, Ал? – вместо приветствия поинтересовалась она. – Вы оба похожи на карикатурных монахов. Ты собрался привлечь внимание всех  окрестных ротозеев?
- В Страсбурге сейчас дождь и слякоть, - ответил Сантес, сбрасывая с плеч мокрый плащ и швыряя его на ближайший стул, -  впрочем, и у вас не жарко. Я привез лучшего специалиста по формированию общественного мнения, как и обещал.  Это Анатоль Грибб, если вдруг ты забыла его имя.
- Я ничего не забыла, Ал. И ты мог бы догадаться, что я не желаю иметь дела с этим человеком! Он освещал процесс по «Аиуи» и вовсю клеймил моего брата как преступника.
- Если он освещал первый процесс, почему бы ему не поручить и второй? Это  логично.
 Альваро обернулся к своему спутнику, но натолкнулся взглядом на застывшую фигуру с широко открытыми глазами, в которых плескался страх. На протяжении всего разговора Анатоль Грибб, оказывается, стоял в дверях, словно каменное изваяние.
- Занятно, - пробормотал Сантес, оглядывая зачарованного мужчину, – однако надо быть последовательной.  Ты забыла отключить ему зрение и слух, - Альваро быстрым движением ладони рассек воздух перед неподвижным лицом, закрутил замысловатые пассы у затылка и немного полюбовался результатом. - Вот теперь он видит приятные сны и нас не слышит.
- Мне на самом деле плевать, слышит он  или нет!
- Ты не права. Нам действительно стоит поговорить без свидетелей.
Альваро обошел неподвижную фигуру в плаще, заглянул в коридор и попытался прикрыть дверь, но безуспешно. Вздохнув, он переместил небрежным жестом спецфома на середину захламленной комнаты и захлопнул дверь.
- Ты когда-нибудь разбираешь свои завалы? – поинтересовался он хмуро, - у тебя даже ногу поставить негде. Про антисанитарию молчу, но эти грязные кадки  – что они тут  делают?
- Стоят, - ответила Эника. – Мы с Андрэ проверяли на них действие секванизатора.
- На горшках с землей?
- На растениях, что  в них были! Но ты не отвлекайся. Объясни, почему из всех возможных кандидатов ты выбрал именно Грибба? Ты не мог не знать, как я к этому отнесусь.
- Я уже объяснил, - Альваро уселся рядом с ней на кровать, - Анатоль Грибб – это логичное решение. К тому же у него хорошая репутация. Он упрям, тщеславен, не признает авторитетов, не берет взяток и не поддается на шантаж. Его можно, разумеется, сломать и заставить идти против его убеждений, но над этим  придется потрудиться. Все его проекты были успешны – за исключением одного единственного: гибели «Аиуи». Там ты переиграла его, и он, как ни покажется странным, проникся к тебе  уважением.
- А вот я его терпеть не могу!
Сантес кивнул:
- Именно это меня и огорчает. Эни, дорогая моя, ты совсем потеряла форму.  Гормональный дисбаланс я сейчас выправлю, конечно, но ты тоже должна приложить усилия. Ты стала  слишком импульсивной. Я волнуюсь, что твое выздоровление затянется, если ты мне не поможешь.
- Что это значит? -  Эника выпрямилась на кровати, поджав под себя ноги. – Что еще за камень у тебя за пазухой? Ну-ка, выкладывай!
- Сначала опиши, что ты в данный момент испытываешь.
- В каком смысле?
- Никаких странных эффектов  не наблюдаешь?
Эника подозрительно сощурилась:
- Что было в той капельнице, Ал? Что на самом деле ты со мной сотворил?
- Не с тобой, а ради тебя, - возразил Сантес. – Я начал разрабатывать это средство,  когда работал с Селемом по твоей просьбе.  Двигался на ощупь, потому что совершенно не имел представления, как антипатин влияет на мага. Но с тех пор я многое узнал и многое понял.  Уверен, что нашел нужные пропорции, и ты  опять получишь возможность работать с магическими техниками. И даже переподчинишь себе Источники, если будет на то твоя воля. Только надо пережить  трудный период.
- Ты не поставил меня в известность.
- Не видел смысла. Ты же и так доверяла тому,  кто взялся за твое исцеление. Подробности не важны, важен результат.
- Тем не менее, я ожидала от тебя большей откровенности. Ты назывался  моим другом.
- Ты тоже утаила от меня факт, что являешься Хранительницей Ключа, - напомнил Сантес, -  сколько времени ты об этом знала, но молчала.
Вопреки опасениям Альваро, Эника не стала ни впадать в ярость, ни в панику. В отличие от визита Анатоля Грибба, известие об экспериментальном лекарстве, казалось, никак ее не задевало.
- Каким образом  наличие у меня дополнительных потенций могло повлиять на действие твоего средства? – спокойно  поинтересовалась она.
- Твоя несвоевременная привязка к темпограссору могла сбить настройки. Я, собственно, прибыл сюда, чтобы во всем  удостовериться лично.
- И как, удостоверился? – она насмешливо сверкнула глазами.
- Честно? – Альваро поймал ее взгляд. – То, что я сегодня вижу, далеко от прогнозируемого результата. Это не означает, что результат плох, но требуется доводка.
- Я чувствую, что восстанавливаюсь.
- Ты не восстанавливаешься, а изменяешься, - он покачал головой, - правда, не совсем так, как мне бы хотелось.  Твой почерк изменился.
- Поясни, - потребовала она.
- Анатоль Грибб, - Сантес указал на него пальцем, - что именно ты с ним проделала только что?
Эника фыркнула:
- Устранила его из нашей беседы.
- Но как? Прежде, ты бы избирательно воздействовала на сонные рецепторы его мозга, образовав запредельный уровень мелатонина и ускорив процесс торможения в коре.
Она пожала плечами:
- Это самое простое решение. Но тогда, заснув, он бы свалился прямо на пол.
- То есть, ты его пожалела? Бедный спецфом мог заработать синяк, – Альваро улыбнулся, но глаза его при этих словах остались холодными. – Подумай, дорогая, каталептический ступор при сохраненных зрительных и слуховых функциях– это паралич, сопровождающийся чувством ужаса. Грибб все видит, все слышит, все понимает, но не в состоянии двинуться. Даже просто позвать на помощь не может. Да, это безвредно для организма, но очень вредно для его психического здоровья.  Прежняя Эника Келнер, которую я знал, никогда бы не подвергла человека подобной пытке. Даже если этого человека она недолюбливала.
Эника, закусив нижнюю губу, молчала.
- И потом, посмотри на него: он стар и болен. Согласно его суточным ритмам сейчас глубокий вечер, ведь в Страсбурге часы  совсем недавно пробили половину девятого. Накануне он подхватил простуду, а мышечный спазм еще сильнее затрудняет ему дыхание. Наконец, ему слишком жарко в помещении в этом плаще.
- Достаточно! – она подняла руку, останавливая дальнейший поток упреков. – Я все поняла. Я окончательно превращаюсь в монстра.
Альваро воздел очи горе:
- Это не я придумал, Эни. Ты первая захотела обратиться к магии. А магия это не механические манипуляции с веществом, а работа желаний и эмоций. Чтобы ею овладеть в полной мере, надо поддаваться порывам, развивать астральные взаимодействия с окружающим миром.  Однако теперь, когда антипатин разрушил все твои внутренние блоки и установки, все зависит от одной тебя: научишься ли ты компромиссу или пойдешь вразнос. И тут уже никакая химия тебе не поможет. Я могу восстановить твою связь с Источниками, сохранив доминант чувств, но не могу остановить превращение любви в ненависть.
- И какие рекомендации ты мне дашь? – спросила она задумчиво.
- Не бойся  желаний, но и не позволяй им командовать тобой. Найди  в себе равновесие.
- Как?
- Только опытным путем, дорогая, - сказал Альваро. – Я знаю, что это трудно, но возможно. Конечно, гораздо проще  очистить разум от мимолетных желаний, как требуют каноны фелицитологи. Но в твоем случае это уже невозможно. Ты сама предпочла усложнить себе задачу.  Так начинай уж трудиться над собой! По-моему, самое время.
- Не возражаете, если я сниму плащ? – вдруг громко произнес Анатоль Грибб, отмирая. – Здесь несколько  жарковато…
- Киньте его на тот стул, - Эника обреченно махнула рукой в угол комнаты, - и подсаживайтесь поближе к нам. Для начала, я желаю выслушать ваши предложения.
Альваро улыбнулся.
 
- Маэстро Сантес просветил меня насчет вашей затеи с «Аиуи» и вторым темпограссором, - начал Грибб. Когда он говорил, в груди его что-то клокотало и хрипело, - конечно, без расширенной кампании по формированию нужного нам общественного мнения не обойтись. К сожалению, вы поздно ко мне обратились, процесс это длительный.  Наверняка найдутся какие-то бумажные архивы, книги, которые давно никто не открывал. Да и по статистике примерно пять процентов людей оказываются иммунны  к искажению информационных потоков. С таким контингентом требуется работать отдельно.
Тут Гриб неэстетично и громко зашелся в кашле. Келнер поморщилась.
 «А ты сам  разве не хочешь быть последовательным?»
«Мы очень торопились»
«Давил на жалость, да?»
Сантес встал:
- У тебя есть цитрусовые?
- Апельсины на кухне.
- Я поищу,- и он стремительными шагами покинул комнату.
- Я предлагаю следующий вариант, - проговорил Анатоль, наконец откашлявшись, - эксперимент разбивается на две независимые части. Общая у них будет  теория «хромого маятника», но с двумя существенными отличиями. Первая  часть– условно называемая «Аиуи» - объявляется естественного происхождения. А вторая – Каменистая долина в Саянах – искусственного.
- Любой бездарь догадается, что оба явления могут быть одинаково спровоцированными, - возразила Келнер, - особенно всех насторожит имя моего брата, всплывающее в обоих случаях.
- Не забывайте, мадмуазель, что искусство управления во многом базируется на парадоксах. Чем чудовищнее ложь, тем легче в нее верят. К тому же, если я берусь за дело, я всегда соблюдаю интересы своих клиентов.
- Вот как, - Эника улыбнулась, - а кто был вашим клиентом в прошлый раз? Кто заказал вам травлю моего брата?
- Я не разглашаю имен, - Анатоль сдержанно поклонился, - хотя, конечно, я ожидал, что вы меня об этом спросите.
- Вот только не надо меня убеждать, будто вы продаетесь и покупаетесь, - Эника, внешне сохраняя любезный тон, все-таки снова начинала раздражаться, - я вижу вас насквозь, месье Твердолоб! Если вы сочтете выгодным для вас и вашего реноме, то рассоритесь со всеми, чтобы умереть гордым и независимым, с нимбом великомученика на челе!
- Ну, если уж зашел об этом разговор, то должен пояснить: я действительно делаю только то, во что верю, - Грибб вновь прокашлялся, - в тот, первый раз я верил, что ваш брат как и его родные виновны в том, что случилось с планетолетом. Пусть косвенно, но – виновны. И вы сами это знаете, маэстро Эмпуса.  Ваша племянница…
- Не стоит  сейчас говорить о моей племяннице, - прервала его Эника, -
говорите о себе. У вас были родственники на «Аиуи», ведь так? И вы горели праведным гневом наказать хоть кого-то за их преждевременную смерть. Но замахнуться на авторитет архонта-эпонима духу не хватило. - Вы правы, - хрипло произнес Грибб, - но учтите одно. Я…
Она опять не стала его слушать:
- Сегодня вы точно так же надеетесь вернуть их к жизни – благодаря мне и той спасательной операции, что я затеяла. Но вот что мне интересно, если вам вновь придется войти в противоречие с архонтом-эпонимом, как вы поступите на этот раз? Опять смалодушничаете?
Грибб хотел что-то сказать, но не смог. Новые спазмы сотрясли его тело. Он делал все, чтобы вернуть дар речи, но ничего не получалось. Он кашлял, задыхался, слезы катились по его красному лицу…
Альваро вернулся в комнату, неся полный стакан свежевыжатого апельсинового сока.
- Да помоги ты ему, наконец, бразильский варвар! – в сердцах крикнула Эника. – Я не потерплю, чтобы он и дальше разбрасывал бациллы в моей спальне.
 
…Раскинувшись поперек кровати, Эника сквозь полуприкрытые ресницы наблюдала за манипуляциями Сантеса. Ей нравилась филигранная точность, с которой он всегда работал. Ни одного лишнего движения, ни одного грубого мазка. Это напоминало живую радугу, рождающуюся под пальцами художника-сенсетива.  Грибб мирно спал, обмякнув на жестком стуле, тогда как оранжевое сияние окутывало его голову, обтекало ее, струясь вниз, и собиралось в районе солнечного сплетения. Оранжевый цвет сменялся желтым, желтый - голубым и аквамариновым.
От пестроты картины у Эники разболелась голова. Поскольку боль нарастала, она синтезировала в крови опиаты, и ее потянуло в сон.
- Не спи, - велел ей Альваро, - лучше расскажи, что ты видишь.
- Ты работаешь с чакрами, - не стала возражать Эника, - это выглядит красиво. Но я пока не могу долго смотреть.
- Что, кроме этого, у тебя изменилось?
- Да нет, все вполне обычно.  Хотя…
- Продолжай!
- Я все переживаю гораздо острей. Если я чему-то радуюсь, то готова петь и смеяться. А если что-то меня раздражает…
- Я понял, - Альваро кивнул, - но это же не вчера началось.
- Не вчера, - согласилась она, - но вчера произошло кое-что другое.  До сих пор я достаточно осторожно относилась к демонстрации чувств,  даже когда они захлестывали меня с головой, я старалась  не придавать им первостепенного значения. А тут вдруг  я поняла, что мне это нравится.  Понимаешь, Ал, - Эника села, спустив ноги на пол, - я впервые захотела стать обычным человеком. Пусть на мгновение, но захотела! Я была бы счастлива, если бы сила никогда ко мне не вернулась. Но она вернулась, то есть начала возвращаться, и я… Наверное, это безумие, но в какой-то миг я была способна разрыдаться от разочарования.
- И кто именно явился тому причиной? – поинтересовался Сантес, беря в руку стакан с соком.
Эника напряглась:
- Ты хочешь сказать, что все из-за личной привязанности? Но это абсурд! Я очень сильно была привязана к Роману, но мне и в голову  никогда не приходило отказаться ради него от собственного будущего.
- Значит, Роман – это не по-настоящему, - сказал Альваро, отпивая апельсинового сока.
- Разве ты делал сок не  для пациента?
- Нет, сок для меня, - Сантес улыбнулся, - а пациент еще поспит минуты две и будет бодр и свеж без всякого стимулятора. Скажи-ка, мои ванны добрались до вас без проблем?
- Да. Ранним утром Радий их забрал и сейчас  проверяет. А Андрэ прислал секванизаторы. Так что у меня все готово.
- Я слышал, твой брат отказывается лететь?
-  Ерунда, - она отмахнулась, - Уил полетит.
Анатоль Грибб беспокойно заворочался на своем стуле. Альваро наклонился к нему, что-то там корректируя. С кончиков его изящных артистических пальцев полились новые струи фиолетовой энергии.
-  Ты и правда считаешь, что мы можем ему доверять? – спросила Эника.
- Созерцание тонких вибраций уже не доставляет тебе дискомфорта, не так ли?
Эника кивнула:
- Была небольшая головная боль, но я с ней  справилась.
- Тогда осмотри его внимательно. Если твоя интуиция настолько хороша, как я надеюсь, ты  сама все поймешь. А небольшие усилия пойдут тебе на пользу.
Эника скептически хмыкнула, но послушно вгляделась в ауру спецфома.
Она была насыщена темно-желтым недоверчивым  светом. В нем не было ничего от солнца. Лишь резкие следы-молнии, выдававшие прошлые ошибки, обиды и слезы. И бесконечный труд  без отдыха и счастливых поблажек. Это был желтый цвет вангоговских полотен, приоткрывающий завесу над сутью их шизоидного откровения. Это был цвет недовольных, преступивших закон. А еще – изменников, сжигаемых изнутри на кострах совести и стыда. Подобная желтизна  часто преследует и  изгнанников, встречающих осень жизни на чужбине. Она отмечает печатью потерявших надежду гордецов, сгорбленных под грузом невыносимого горя. Это отблеск мутного увядания, отчаяния,  многочисленных  потерь  и неизлечимой болезни. Цвет смерти, которую долго призывают и всегда встречают как облегчение страданий.
- Да он умирает, - потрясенно сказала Эника, - сколько ему осталось?
- Нисколько, - хмуро ответил Альваро, - он перестал сопротивляться после того, как месяц назад его единственная дочь погибла на пожаре.
- А кто остался у него на «Аиуи», ты в курсе?
- Жена.
- Иначе говоря, он теперь совершенно одинок и не видит смысла в том, чтобы продолжать жить, - она посмотрела на Альваро, - что ты намерен предпринять?
- Я сказал ему, что ты нашла способ изменить прошлое.
- Ты поступил опрометчиво.
- Тебе решать, - он пожал плечами, - ведь ты – Хранительница, не так ли?
- Но почему я должна ему помогать? – возмутилась Эника, - Почему именно  ему? Он мне даже не друг, не помощник. Да я его  не выношу!
- Тебе решать, - повторил Альваро.
- Ты  его цинично обманул. Пообещал то, чего он никогда не получит.
- Я сказал ему правду, Эни. А  все остальное зависит  от тебя.
- Но я не хочу!
Сантес пожал плечами:
- Я его бужу, он готов продолжить свою работу.
Анатоль Грибб открыл глаза, потер лицо ладонями.
- Я действительно чувствую себя гораздо лучше. Спасибо, маэстро.
- Отлично, - Альваро допил свой сок и, после некоторого колебания, поставил грязный стакан на письменный стол. – Кстати, к нам гости. Я слышу троих. Один из них Селем Скулашов,  другой Вячеслав Перевалов, а вот с третьим я еще не знаком. Предполагаю, это твой знаменитый мех, Радий Омельяновский.
- Они уже в доме? – отчего-то заволновалась Эника.
- Идут по улице, но намерения их очевидны.
- Пожалуй, я переоденусь.
- Мсье Анатоль, – Сантес сделал приглашающий жест в сторону двери, -  оставим даму прихорашиваться. Как говорится, лучше поздно, чем никогда.
- Подождите меня на веранде, я скоро к вам выйду, - пообещала Эника, - там, все вместе,  и продолжим.
Альваро пропустил в коридор спецфома и, задержавшись в проеме, иронично заметил:
- Понимаю твой  выбор, красавица, зеленое идет к  рыжим волосам. Но помни, что новое, это всего лишь хорошо забытое старое. Не ошибись в приоритетах.
- Когда мне понадобится твой совет, я дам тебе знать, - холодно ответила она, - ты все-таки не моя мамочка.
 
_________________