На крыльях Феникса (СЛР 18+)

8-12 лет назад, Санкт-Петербург

Запланированная на два года поездка затянулась намного дольше. После стажировки Мирону предложили остаться работать в компании на время отсутствия одного из ведущих сотрудников.
Пять лет, которые они провели в Петербурге, изменили многое в жизни. Их самих, в первую очередь. Здесь все было иначе. Чужой огромный город, съемная квартира, незнакомые люди кругом. И замкнутость друг на друге. Они оказались в ситуации, когда рядом нет никого, кроме супруга. Эта непривычная зависимость стала и радостью, и серьезным испытанием для обоих.
Пришлось практически с нуля постигать совершенно разные вещи. Полина поняла, что всего ее имеющегося опыта недостаточно для семейной жизни. Они любили друг друга, и любовь компенсировала промахи, заглаживала ошибки, но так не могло продолжаться постоянно. Нужно было менять многое: стереотипы, убеждения, даже некоторые вкусы, чтобы просто научиться жить рядом друг с другом. И эти перемены оказались очень непростыми.
Первый серьезный конфликт возник, вроде бы, из абсолютной мелочи.
Однажды Мирон встретил девушку после института, куда она перевелась из Севастополя, чтобы не терять время в период стажировки мужа. На улице было зябко и неуютно. Даже после родного города, в котором зимние ветра случались не редко, пронизывающий питерский холод не переставал ее шокировать. Привыкнуть к такой погоде никак не получалось. Полина поежилась, кутаясь в старенькую курточку. Спрятала озябшую ладошку в большой ладони мужа. Хотелось скорее добраться до квартиры, согреться в горячем душе. И не только в нем… Но у мужчины, похоже, были другие намерения. Он неожиданно остановился, уставившись на жену так, словно видел ее впервые. Нахмурился. Потом резко развернулся и, не выпуская ее руки из своей, двинулся в противоположном от дома направлении.
– Куда мы идем?
– В ближайший торговый центр. Купим тебе новую куртку. Не понимаю, как я мог раньше об этом не подумать…
Ничего подобного Полина не ожидала.
– Мирон, зачем? У меня же есть одежда. Она еще вполне…
Мужчина остановил ее:
– Она уже давно и далеко не вполне. В ней вообще нельзя появляться на улице. Ты похожа на школьницу. Из не самой благополучной семьи.
Стало почему-то обидно. Раньше, если тетка внушала, что купить новую одежду они не в состоянии, девушка расстраивалась, втайне мечтая о других, лучших временах, когда подобных проблем в ее жизни не будет. Это время наступило, но воспринималось совсем иначе. Очень хотелось возразить. Что она и сделала.
– Я не хочу новую куртку. Меня вполне устраивает то, что есть. Не понимаю, зачем тратить деньги, если у нас их и так не слишком много.
Заявление Мирону не понравилось. Девушка почти физически ощутила его напряжение, подчеркиваемое неодобрением в потемневших глазах.
– Полина, я не хочу, чтобы моя жена ходила в ЭТОМ.
– То есть ты меня стесняешься? – она так не думала, но слова опережали мысли.
– Что за ерунда? Нет, конечно, я просто хочу, чтобы ты выглядела нормально. Достойно своей внешности и тому, что мы можем себе позволить.
Зачем она сопротивлялась? Ведь его предложение было трогательным, заманчивым. Он хотел сделать ей приятное… Но какое-то странное противление никак не позволяло согласиться.
– Если тебе стыдно появляться со мной на улице, я в состоянии добраться домой самостоятельно. И можешь не встречать меня больше.
Как будто это не она сказала. Девушка сама испугалась собственных слов. И того ошеломления, которое слишком явно проступило на лице мужа.
– Полина, что происходит? Зачем ты так делаешь, малыш?..
Его ласковые слова проняли сильнее, чем если бы он набросился на нее с осуждением. Девушка всхлипнула, утыкаясь лицом ему в грудь.
– Не знаю… наверное, хочется, чтобы ты любил меня просто так… Независимо от того, как я выгляжу.
Он улыбнулся, стирая слезы с ее щек.
– Глупышка… Мое отношение не зависит от того, что на тебе одето. Ты же знаешь это. Правда?
Знала. Вспомнила выпускной и его трепетное стремление соответствовать ее внешнему виду. И снова обратила внимание на резкий внешний контраст между ними. Его одежда была красивой и достаточно дорогой, подобрана с необыкновенной тщательностью, подчеркивая броскую внешность мужчины. И приобретал он ее самостоятельно, потому что Полина … даже не представляла, как это делается. Она и себе-то никогда ничего не покупала, а уж другому и подавно. И собственное неумение смутило еще больше. Но ссориться с любимым человеком больше не хотелось.
– Я не представляю, как выбирать… Тем более, когда все в магазине будут на меня смотреть.
Он тихонько засмеялся, легко целуя ее в покрасневший от слез и холода нос.
– Милая, продавцов интересует в первую очередь состояние нашего кошелька. А поскольку с этим все в порядке, беспокоиться тебе абсолютно не о чем. Пойдем? А то ты совсем продрогла. Мы выбрали замечательное место и время для разборок…
***
После того случая что-то незримо поменялось в их отношениях. Он стал еще ближе, и его забота покоряла. Но при этом Полина никак не могла отделаться от ощущения какой-то своей неполноценности. И объяснить это мужу было довольно сложно.
Она изо всех сил пыталась научиться прежде незнакомым вещам, чтобы соответствовать ему. Но чем больше усилий прилагала, тем очевиднее были собственные недостатки.
Девушка сделала несколько попыток отправиться в магазин без Мирона, но ни к чему хорошему это не привело. Она просто потерялась в обилии вещей, казавшихся слишком роскошными для нее. Даже выбор нижнего белья, которым хотелось удивить любимого, оказался для нее непосильной задачей. Полина и не представляла, что существует такое количество кружевных лоскутков, о предназначении которых она понятия не имела. Раньше белье ей покупала тетка, не доверяя племяннице деньги. И тот выбор был, мягко говоря, совершенно неприглядным. Поэтому сейчас, с тоской рассматривая свои поношенные хлопковые комплектики, Полина сгорала от стыда и все чаще просила Мирона погасить свет, когда они оставались наедине. Мужчина не настаивал на обратном, но в его глазах сквозило разочарование. И от этого становилось еще больнее.
Когда однажды муж предложил отправиться на учебу в автошколу, девушка почувствовала, что у нее словно выбивают почву из-под ног. Попытка представить себя за рулем не вызывала ничего, кроме страха. Но Мирон оказался непреклонен.
– Вернемся домой – и у тебя будет своя машина. А если сейчас научишься ездить по большому городу, на наших дорогах станешь просто летать.
Ее не вдохновил его энтузиазм.
– А почему ты не можешь меня возить?
Вопрос привел мужчину в недоумение.
– Ну, вообще-то я собираюсь работать и довольно много. У меня просто физически не получится быть с тобой везде, где понадобится машина.
– Общественный транспорт еще никто не отменял.
Шутку муж не оценил.
– Полина, я не понимаю, почему ты так сопротивляешься любым попыткам привлечь тебя к чему-то новому.
– А я не понимаю, почему тебя все время что-то во мне не устраивает.
Мирон вздохнул, чувствуя надвигающуюся грозу. В который раз за последние месяцы. Присел перед ней на корточки, разглаживая насупленное лицо.
– Скажи мне, милая, тебе нравится, как жила твоя тетя? Хочешь повторить ее судьбу?
Перед глазами моментом вспыхнули грустные детские воспоминания. Усталая женщина, состарившаяся раньше срока, буквально приползавшая вечерами с работы с неподъемными сумками в натруженных руках. Вечная нехватка денег, красочные витрины магазинов с недоступными для маленькой девочки игрушками, постоянные упреки со стороны родственницы, не способной ничего купить даже себе, кроме самой необходимой еды… Нет, она не хочет, чтобы такое повторилось в ее жизни. Но ведь тетя была одна, без мужа… Полина испуганно подняла глаза на сидевшего в ее ногах мужчину.
– Я думала, что с тобой мне подобное не грозит.
– То есть со мной ты можешь просто плыть по течению, ни к чему не стремясь? Ты даже до сих пор не решила, чем хочешь заниматься в жизни. Даже образование получаешь просто потому, что так положено.
– Ну, я могу сидеть дома и нянчить детей, – девушка опять попыталась пошутить, однако муж остался серьезным.
– А если меня однажды не будет рядом, каким образом ты собираешься выживать?
Она оторопела.
– Почему… не будет?
Мирон придвинулся совсем близко к лицу, взяв его в ладони, заглянул в перепуганные любимые глаза.
– Лин, ты снова торопишься с выводами. Я всего лишь имею в виду, что мы не может знать стопроцентно, что и как будет с нами завтра. Я сделаю все возможное, чтобы ты была счастлива и никогда ни в чем не нуждалась. Но… если вдруг случится… что-то… и я по какой-то причине не смогу быть рядом… – Прижался лбом к ее лбу, шепча едва слышно. – Малыш, я хочу быть уверен, что с тобой все будет хорошо. Даже без меня. Что ты окажешься достаточно сильной, чтобы не сломаться, не опуститься до уровня твоей тетки. Или еще ниже. Поэтому и настаиваю на том, чтобы ты научилась всему, что может понадобиться. Для того, чтобы просто жить. И получать от этой жизни наслаждение.
Тогда Полина не поняла почти ничего из сказанного мужчиной. Представлять свою жизнь без него было слишком тяжело. Тем более, что его странные опасения казались надуманными. И она снова выбрала уже ставшую привычной тактику обиды.
– Тебе вообще не надо было на мне жениться, если я так тебя во всем не устраиваю!
– Разве я говорил такое?
– А что тут говорить? Ты все время пытаешь перекроить меня под свои стандарты, сделать правильно только с твоей точки зрения. А если я этого не хочу?!
Он склонился, чтобы поцеловать ее.
– А что хочешь?
Полина дернулась.
– Ничего! Если ты не можешь принимать меня такой, какая я есть, мне вообще ничего не нужно.
Происходящее затем девушка помнила как в тумане. Свои руки, резко оттолкнувшие мужчину, старую куртку, которую она схватила, выбегая из квартиры и застегивая уже на ходу. Темные переулки без единого фонаря. Заледеневший асфальт под ногами, на котором она растянулась почти сразу же, больно стесав колено.
Бежала, почти ничего не видя от застилавших глаз слез. Упала еще несколько раз, разбивая теперь уже ладони. Почти ничего не чувствуя, кроме нарастающего отчаянья.
Внезапно в сознание прокрался гадливый мужской смех, заглушая любые мысли.
– Ей, красавица, ты ко мне так спешишь?
Она почти онемела от ужаса. Кругом не было ни души. Мерзкий запах перегара, цепкие пальцы, впившиеся в ее руку, мутные глаза, неумолимо приближающиеся к лицу. Даже закричать не получилось. Из пересохших губ вырывалось только какое-то хрипение, которое вряд ли кто-то мог услышать в этом безлюдном месте.
Незнакомец вдруг дернулся, издавая какие-то непонятные звуки, странно сложился, пригибаясь к земле. Девушка с облегчением метнулась в сторону и тут же налетела на … собственного мужа.
Мирон молчал. Просто стоял напротив, внимательно и очень серьезно рассматривая ее. Без всяких упреков и осуждения. Но она все равно чувствовала себя ужасно из-за нелепой истерики и побега из дома. Смотреть в глаза было стыдно.
Он, так же молча, взял ее за руку и повел за собой. Полина не сопротивлялась.
Уже у самого подъезда остановился, протянул ей ключи.
– Иди домой.
Девушка растерялась.
– А ты?
– Пройдусь.
Стало страшно. Его тон был слишком серьезным, а странное желание куда-то идти ночью вообще выходило за рамки ее понимания. Она осторожно пробормотала:
– Уже ведь поздно совсем. Куда ты пойдешь?
– А куда ты собиралась идти?
– Просто хотела побыть одной… Мне нужно было подумать… – собственная выходка уже казалась полнейшим безумием.
– Вот и подумаешь… дома. А я погуляю, чтобы тебе не мешать.
Полина вцепилась в его руку.
– Нет, не уходи… Прости меня. Я была неправа. Не уходи, пожалуйста!
Мирон аккуратно разжал ее пальцы, улыбнулся одними губами, хотя глаза остались серьезными.
– Полина, я никуда не денусь. Вернусь… скоро. Ты хотела побыть одна, вот я и предоставляю тебе такую возможность. Но «гулять» ночью по городу в одиночестве ты больше не будешь. Это слишком опасно, думаю, что теперь тебе понятно. Поднимайся в квартиру.
– Не хочу оставаться одна! Я же уже сказала, что была не права. И ты все равно наказываешь меня?
Мужчина устало вздохнул.
– Тебе не кажется, что пора немного повзрослеть? Я не собираюсь тебя наказывать…
– Тогда почему уходишь?
– Потому что нам обоим нужно остыть. И лучше это сделать в разных местах.
– Мирон…
– Малыш, ты можешь не спорить? Просто сделай, как я сказал. Потом мы обо всем поговорим. – Он вложил ей в руку ключи, взяв за плечи, развернул в сторону подъезда. – Домой.
Зайдя в квартиру, Полина сбросила куртку и села на пол прямо в коридоре. Подтянула к себе колени, уткнувшись в них лицом. Было… противно. Она не знала, что способна устраивать сцены, еще и практически на пустом месте. Ей ведь с самого начала было ясно, что Мирон прав. Что в первую очередь заботится о ней. Но ничего не удалось поделать.
Сейчас при мысли о том, что могло бы случиться с ней переулке, не появись вовремя муж, кидало в дрожь. И этот отвратительный липкий страх усугублялся чувством вины и переживанием за него. Хотелось, чтобы он был рядом, с ней. Чтобы можно привычно раствориться в его тепле, согреться в нежных объятьях. Ссора казалась донельзя нелепой, а собственные действия – глупыми и несерьезными.
Девушка кое-как добралась до дивана, прилегла на него, не раздеваясь. И вскоре неожиданно уснула, удрученная потоком невеселых мыслей.
Проснулась от шума воды в душе и не смогла сдержать улыбки облегчения. Мирон вернулся. Еще и укрыл ее пушистым пледом, предварительно сняв перепачканную одежду. И даже не разбудив при этом.
Зашла в ванную, стараясь двигаться бесшумно. Ей это удалось, во всяком случае, муж не подал виду, что заметил ее появление. Разделась, скользнув к нему за штору, почти мгновенно, чтобы он не успел ничего возразить. Прижалась лицом к спине, проводя по коже между лопатками, ниже, к пояснице, с наслаждением чувствуя, как напрягаются мышцы от ее прикосновений.
Такая смелость была для нее необычной. Скорее всего, вряд ли бы она решилась на что-то подобное, не случись их неожиданная ссора. Полина по-прежнему смущалась, еще не до конца привыкнув к новым для нее отношениям Но сейчас стеснение казалось лишним. Хотелось забыться, стереть в памяти горький след ошибки. Подчиниться радости от его присутствия.
Мирон по-прежнему не оборачивался, но о купании, кажется, забыл думать. Даже шумящая вода не скрывала прерывистого дыхания. Она обхватила его за пояс, намереваясь двинуться дальше, но… руки дрогнули. Замерли на животе. Кажется, душ была слишком горячим. Стало так жарко, что Полина едва могла дышать.
Муж хмыкнул, накрывая робкие пальцы своими.
– Смелее.
Хорошо, что он не видел ее лица. Щеки просто горели. Но останавливаться она не собиралась. Уж точно не сейчас. Ей действительно пора пересмотреть слишком многое и начать она собиралась немедленно.
Затрепетала, прикасаясь к его возбужденной плоти. Влажная кожа, такая нежная и твердая одновременно. Пылающие губы повторили движение рук. Задохнулась от страха и затмевающего разум желания. Подняла лицо к мужу, окунаясь в штормовое море его глаз. Трепетало не только обнаженное тело, нервы, лишенные всякой защиты, были оголены до предела. Ощущения накатывали короткими, почти болезненными вспышками, снося весь прежний опыт, сметая его пылающим фейерверком, внезапно разорвавшим ее мир на две части. Прошлое все-таки отпустило. Она, впервые до конца отбросив смущение, наслаждаясь содроганиями его тела. Доверяясь его дикой силе, припечатавшей ее к стенке душевой кабины. Оплела руками, ногами, всем своим существом, понимая бесконечную зависимость от него и необъятную власть. И, уже не сдерживая собственного крика, захлебнулась хриплым стоном мужа, эхом отозвавшимся где-то на осколках сознания…
***
Открыв глаза, увидела склоненное на ней любимое лицо. Она не помнила, как он донес ее до постели, только также продолжала обнимать всем телом. Шторм в его глазах стих, сменившись пронзительной гладью спокойного сентябрьского моря. И откровенно-обожающей любовью. Полина потянулась, сжимая все еще находящуюся в ней мужскую плоть. Удовлетворенно улыбнулась, ощутив вновь нарастающую силу его желания. Впервые не хотелось спрятаться, укрываясь от проницательных глаз. Или выключить свет. Стеснение исчезло, а вместе с ним все прежние страхи показались смешными и надуманными.
Она обвела пальцем его лицо, повторила контур губ, вплетая руки в жесткость еще влажных волос.
– Мир?
Он не понял. Тихо рассмеялся, проговаривая до сих пор хриплым голосом:
– Ты выбрала о-очень удачный способ помириться… Пожалуй, нам с тобой надо ссориться почаще.
Полина покачала головой, вбирая губами его дыхание:
– Нет… Это ты – мой Мир.

Всегда с дикостью смотрю на своего брата который упирается и не хочет чтобы жена работала, он чуть ли не левой пяткой себя в грудь бьет и говорит что он может сам ее и детей обеспечить, и работать ей нет необходимости, на что она ему овечает тебе 40 лет стукнет, ты может себе малолетку какую найдешь, а я не собираюсь с детьми потом от твоей милости зависеть, так что работает она и второе образование получает, а он всё ворчит балбес