Настёна СПб:
Копирую из темы автора.
ФИЛИППА ГРЕГОРИ "ПОСЛЕДНЯЯ ИЗ РОДА ТЮДОР"
Роман посвящен трем сестрам Грей - Джейн, Екатерине и Марии, наследницам английской короны.
Джейн. Наивная, книжная девочка, не приспособленная к реальной жизни, но с другой стороны - фанатичная и бесчувственная. Обуянная гордыней из-за того, что она - протестантка, и потому лучше других. Джейн, словно куклу, сначала посадили на трон властолюбивые родственники, а потом точно так же свергли, она даже понять ничего не успела. Да, Джейн признала Марию Тюдор законной королевой, но почему-то решила, что ее должны простить и отпустить. Просто так. Но Джейн не стала бы хорошей правительницей, она же не видела ничего ужасного в том, если погибнут все еретики-католики. В этом она совершенно не отличалась от Кровавой Мэри.
Екатерина. В юности надо радоваться жизни, наряжаться в красивые платья, мечтать о любви и не забивать хорошенькую головку мыслями о тронах. Но это сложно сделать, когда корона маячит перед самым носом, а тебя называют единственной протестантской наследницей Англии. Екатерина и Нед Сеймур не видели в своем браке по любви ничего дурного и не задумывались о последствиях. Они усугубили ситуацию, думав не головой, а другим местом, родив в Тауэре второго ребенка. Но Елизавета - из-за боязни потерять власть, зависти, мелочности - поступила чересчур жестоко. Наказание в виде погубленной судьбы не соразмерно преступлению.
Мария. Умненькая малышка Мария казалась мне самой здравомыслящей из сестер. Но как можно задумывать тайный брак, когда у вас на глазах за такой проступок разрушили жизнь Екатерины? Сестра, разлученная с мужем и старшим сыном, сидит под стражей, а Мария с Томасом Кизом - на эти же грабли
. Ни маленький рост, ни незначительное положение не спасли их от гнева королевы, боявшейся рождения претендентов на свой трон. Мария дожила до освобождения, и ей даже разрешили носить траур по мужу.
Оценка - 5.
Шармелька:
Рассказы Ляо Чжая о необычайном
Пу Сун Лин.
В семнадцатом веке замечательный китайский литератор написал удивительные сказки-истории. Волшебные, изящные, очень атмосферные. В них откровенно описывается сложная и жутковатая обыденная жизнь, с ежедневной заботой о куске хлеба, со страхом перед властями, неизбежными бедами и проблемами, но в этой жизни есть место для любви и дружбы, для наслаждения стихами и вином, и еще для чуда. Рядом, совсем рядом с земным, зримым и понятным миром есть еще один мир, мир богов, лисиц, фей и бесов. Удивительно, но и этот возвышенный, чудесный мир подчиняется суровым законам сложной китайской вертикали власти: есть у бесов свои судьи и свои чиновники, суды и дворцы вельмож. Волшебные создания приходят к людям, иногда вредят, а бывает и наоборот, помогают, особенно если человек добр и справедлив. Красавица-бесовка становится возлюбленной чиновника, небесная фея приходит к простому студенту, чтобы стать его женой, лис завязывает дружбу с монахом.
Мне кажется, что это первоисточник волшебных историй про лис-обортней. Но кроме историй волшебных, есть в сборнике совершенно бытовые истории, и истории про необыкновенных людей, сатира и даже детективы (наверное ими вдохновлялся Ван Гулик). Это сказки для взрослых, потому что обо всех сторонах жизни в них рассказывается достаточно откровенно, сказки для людей образованных, и чем больше у читателя знаний о Китае, тем интереснее ему будет читать.
Оценка 5
Peony Rose:
Пу Сун Лин прекрасно развивал фольклорные сюжеты в своих новеллах, надо будет его как-нибудь почитать вдумчиво, а не фрагментарно. Жаль, Алексеев не все перевел.
Я вообще со страхом смотрю на китайскую литературу - там такие пласты, что хоть век читай, не перечитаешь ))
Consuelo:
Дмитрий Мережковский «Смерть богов. Юлиан Отступник»
«Я люблю вечер больше утра, осень – больше весны. Я люблю всё уходящее. Я люблю благоухание умирающих цветов…Таким меня создали боги. Мне нужна эта сладкая грусть, этот золотистый и волшебный сумрак. Там, в далёкой древности, есть что-то несказанно прекрасное и милое, чего я больше нигде не нахожу. Там – сияние вечернего солнца на пожелтевшем от старости мраморе. Не отнимай у меня этой безумной любви к тому, чего нет! То, что было, прекраснее всего, что есть. Над моею душою воспоминание имеет большую власть, чем надежда…»
Роман о римском императоре Флавии Клавдии Юлиане, вошедшего в историю с прозвищем Отступник, является первой частью трилогии Дмитрия Сергеевича Мережковского «Христос и Антихрист». Среди прочих римских правителей Юлиан отметился тем, что, как известно, попытался совершить безуспешную попытку повернуть время вспять, а точнее остановить процесс христианизации империи, на тот момент уже государственной религии – в дальнейшем всей Европы – и возродить язычество, равно как и восстановить древние нравы, по подобию золотого образа античной Эллады. Безусловно, подобное намерение, утопическое по сути, не могло увенчаться успехом. Однако император Юлиан не был откровенным безумцем, а его идеи родились не на пустом месте, и даже не только в его идеолого-эстетических воззрениях и воспоминаниях о «бесконечно прекрасном прошлом, когда трава была зеленее», а в обстоятельствах жизни, которые с детских лет оказали существенное влияние на психологический портрет Юлиана. Взросление будущего императора сопровождалось убийством членов его семьи, постоянным страхом быть следующей жертвой, необходимостью скрывать свои чувства и мысли, лицемерить, демонстрировать лояльность царственному убийце. И всё это происходит на фоне очевидного заката древней религии, всё большего распространения христианства и уже на всех уровнях общественных кругов. Тем не менее, само христианство не было однородным, и практически сразу выделилось несколько течений, которые между собой не могли договориться. В язычестве тоже не шла речь о единстве. И все эти прежние и новые течения успевали конфликтовать и друг с другом. О состоянии этой борьбы свидетельствует вот такая фраза одного из персонажей романа: «До императора Константина приносил я жертвы богам. Потом крестили. При Констанции сделался арианином. Потом эллины вошли в силу. Я - к эллинам. А теперь опять, видно, по-старому. Хочу покаяться, в церковь арианскую вернуться. Да боюсь, как бы не промахнуться». При этом Юлиану не повезло встречать практически в каждом христианине не самого праведного человека. И это несоответствие поведения христиан учению Христа не ускользает от Юлиана. Однако, чем сильнее Юлиан чувствовал сопротивление новой религии, тем очевиднее и для него самого представлялась тщетность борьбы с ней. Но характер императора не предполагал отказа от борьбы, даже настолько бесперспективной.
Как историческая, так и философская стороны романа оставляют простор для размышления. Образ Юлиана получился живым и интересным, но в романе в целом много различных персонажей, каждый со своим характером и с философией. Оценка – 5.
Consuelo:
Рита Райт-Ковалева «Роберт Бёрнс»
В горах моё сердце... Доныне я там.
По следу оленя лечу по скалам.
Гоню я оленя, пугаю козу.
В горах моё сердце, а сам я внизу.
Прощай, моя родина! Север, прощай, —
Отечество славы и доблести край.
По белому свету судьбою гоним,
Навеки останусь я сыном твоим!
Прощайте, вершины под кровлей снегов,
Прощайте, долины и скаты лугов,
Прощайте, поникшие в бездну леса,
Прощайте, потоков лесных голоса.
В горах моё сердце... Доныне я там.
По следу оленя лечу по скалам.
Гоню я оленя, пугаю козу.
В горах моё сердце, а сам я внизу!
25 января Шотландия празднует день рождения своей гордости, литературного достояния и самого главного поэта, Роберта Бёрнса, творчеству которого Иван Сергеевич Тургенев дал следующее, очень точное определение: «Бёрнс – это чистый родник поэзии». Роберт Бёрнс прожил далеко не самую лёгкую жизнь, бедствовал, несмотря на известность, всегда жил в бедности, с трудом содержал семью, в которой росло несколько детей. Родившись в семье фермера, по сути от плуга он так и не отошёл. Удивительное дело: настолько творчески одарённый человек сочинял стихи после тяжёлого трудового дня, состоявшего в обработке скудной и бедной земли. Впоследствии недоедание и физический труд, которым поэту пришлось заниматься с малых лет, а также постоянные заботы о том, как бы выжить, острое переживание от несправедливости общественного устройства, не позволяющего действительно талантливым людям занимать должное место под солнцем, привели к смерти Роберта Бёрнса в возрасте всего лишь тридцати семи лет. Ужасно печально то, что талантливые люди далеко не всегда получают поддержку при жизни, и потому вынуждены не развивать своё дарование, а тратить силы на выживание.
Роберт Бёрнс родился в 1759 году, и вся его жизнь пришлась на эпоху одновременной полной утраты независимости Шотландии и попыток сохранить аутентичные дух и культуру, не растворившись полностью в английских нравах и устоях. Не стало поэта 21 июля 1796 года, когда Французская революция и привнесённые ею идеи расшатывали старый порядок в Европе. Весь этот социально-политический климат, разумеется, не мог не коснуться Роберта Бёрнса, который, как всякий одарённый человек, обладал тонкой восприимчивостью. Политические взгляды поэта расходились с государственной идеологией, а вспыльчивость порой ставила Бёрнса в довольно серьёзное положение, когда любое вольнодумство, а уж тем более сочувствие революционному французскому народу, могло создать инакомыслящему и его семье немалые проблемы. Позиция Бёрнса понятна, ведь он самы вышел из народа, не раз терпел несправедливость от тех, кто стоял выше на социальной лестнице, и поэтому прекрасно осознавал положение крестьян и рабочих. А усугублялось всё тем, что молчать вполне поэт не мог, поэтому выражал свои мысли в стихах, которые публиковать, конечно, было нельзя, например, возьмём одно из самых известных стихотворений – «Честная бедность», в котором читаем следующее:
«…Мы хлеб едим и воду пьем,
Мы укрываемся тряпьем
И все такое прочее,
А между тем дурак и плут
Одеты в шелк и вина пьют
И все такое прочее.
При всем при том,
При всем при том,
Судите не по платью.
Кто честным кормится трудом, -
Таких зову я знатью!
Вот этот шут - придворный лорд,
Ему должны мы кланяться,
Но пусть он чопорен и горд,
Бревно бревном останется!
При всем при том,
При всем при том,
Хоть весь он в позументах, -
Бревно останется бревном
И в орденах, и в лентах!
Король лакея своего
Назначит генералом,
Но он не может никого
Назначить честным малым.
При всем при том,
При всем при том,
Награды, лесть
И прочее
Не заменяют ум и честь
И все такое прочее!..»
А заканчивается «Честная бедность» совсем уж крамольными для власти строками:
«Настанет день и час пробьет,
Когда уму и чести
На всей земле придет черед
Стоять на первом месте.
При всем при том,
При всем при том,
Могу вам предсказать я,
Что будет день,
Когда кругом
Все люди станут братья!»
Несмотря на бедность отец будущего поэта старался дать своим детям максимально возможное образование, поэтому даже сам искал подходящих учителей. И вот эта деятельность передастся и Роберту, старшему сыну, который тоже никогда не будет сидеть на месте, и то на танцы запишется, вопреки родительской воле, и начнёт сбор средств для установления надгробного памятника рано умершего собрата, шотландского поэта. Лёгкость и влюбчивость – тоже отличительные черты образа Бёрнса, который даже состоя в счастливом браке, умудрялся влюбляться направо и налево, а его добрейшая и любящая жена Джин Армор, прощала ему всё, вплоть до того, что воспитывала его внебрачных детей, не делая никаких разграничений между ними и своими детьми. Джин не смогла присутствовать только на похоронах любимого мужа, 25 июля 1796 года, поскольку именно в этот день родила младшего сына.
Изначально Роберт Бёрнс стремился соблюсти тенденции своего времени, а именно писать правильным английским языком, ибо шотландское наречие считалось совсем деревенским. Однако период этот для поэта продлился недолго, и любовь к родине, уважение его гордого прошлого, уникальность культурного наследия, - всё это привело к воспеванию родного края. Причём поэзия Бёрнса полна юмора, шалости, певучести, лёгкости, плотскости, близости к народу, к земле, к естественным проявлениям эмоций. Прелесть и естественность поэзии Роберта Бёрнса в том, что он писал именно о том, что знал не понаслышке, чем дышал, чем жил, кого знал и что чувствовал. И что самое очаровательное – стихи его нельзя назвать полностью устаревшими, они трогают и забавляют и в наши дни, и точно будут симпатичны будущим поколениям.
Поэзия Роберта Бёрнса давно перешагнула границы Великобритании. В России стихами шотландского народного поэта заинтересовались уже в начале XIX века, но «своего переводчика» на русский язык Бёрнс получил в лице Самуила Яковлевича Маршака. Любопытно, что Роберт Бёрнс писал стихи и для песен, а переводы некоторых стихов были использованы в песнях, например, к известным советским фильмам, таким как «В моей душе покоя нет» из «Служебного романа» или «Любовь и бедность» из «Здравствуйте, я ваша тётя!».
Биография Роберта Бёрнса от Риты Райт-Ковалёвой, переводившей, среди прочих, Франца Кафку, Эдгара Аллана По, Джерома Дэвида Сэлинджера, Курта Воннегута, вышла в свет в 1959 году, в год празднования двухсотого дня рождения поэта. Нельзя сказать, что перед нами сухая хроника жизни Бёрнса, ибо биография беллетризованная. Слог прелестный, читается легко и приятно. Кроме того, автор объясняет, почему первые биографы Бёрнса не были к нему справедливы, и почему у него сложилась репутация пьяницы и бунтаря. Видно, что автор испытывает искреннюю симпатию к поэту, и даже прощает недостатки)) Но, в общем, наверное, с таким отношением и надо писать биографии, когда читатель тоже может почувствовать гений и обаяние главного героя.
Оценка – 5.
Настёна СПб:
Копирую из темы автора.
ЕЛИЗАВЕТА ДВОРЕЦКАЯ "КОЛОДЕЦ СТАРОГО ВОЛХВА"
Роман повествует о городе-щите Белгороде, преграждающем печенегам путь на Киев, и его жителях. Главная героиня - девушка Медвянка. Первая красавица, легкомысленная, веселая, насмешливая, привыкшая ко всеобщему восхищению и вниманию. Герой - десятский Явор, спокойный, храбрый, надежный парень, которого угораздило полюбить Медвянку, потешающуюся над ним. Но у красавицы оказалось доброе и чуткое сердце, она смогла увидеть Явора с новой стороны. Понять, что он тоже защитник земли Русской, не хуже дружины князя Владимира, ушедшей в военный поход... Другая героиня, Живуля, скромная девушка со светлой душой, полюбила Галченю, сына богатого ремесленника от рабыни-печенежки, на которого большинство смотрело косо из-за происхождения. Трогательно было читать, как Живуля ухаживала за избитым парнем... Горожане ссорились, мирились, трудились, а когда пришли печенеги, не сразу получилось сплотиться перед лицом врага. Испуганной толпе всегда нужен виновный во всех бедах: это может быть и Галченя с матерью, и священник Иоанн, и волхв Обережа. Нашлись такие, кто захотел заплатить выкуп девицами, как Змею Горынычу, а кто-то - сдаться на милость недруга, и тысяцкому Вышене пришлось закрыть ворота собой. Но вместе белгородцы придумали, как отвести беду, и былину о белгородском киселе вскоре запели княжеские гусляры... Удивила воеводская дочка Сияна. Она печенежского княжича видела-то раза два со стены, а сразу чувства. Думаю, князь Владимир быстро ей мужа из своих отроков подберет, того же первого парня Дуная Переяславца
.
Оценка - 5.
Consuelo:
Эрнст Ганс Гомбрих «Символические образы. Очерки по искусству Возрождения»
Эрнст Ганс Йозеф Гомбрих – известный австрийский и британский искусствовед, специалист по эпохе Возрождения, посвятил свою книгу исследованию в области философских смыслов, расшифровки схем, идей, символов, кодов, аллюзий, этимологии, мифологии произведений итальянских и не только художников. Среди исследуемых мастеров: Боттичелли, Рафаэля, Леонардо да Винчи, Андреа Мантеньи, Никола Пуссена, Джулио Романо и многих других. Рассматриваются сюжеты с точки зрения различных философских течений и взглядов, как, к примеру, неоплатонизм. Автор также обращается к тем, кто и зачем заказывал работы мастерам, поэтому книга снабжена отрывками из писем заказчиков и художников. Безусловно, текст весьма и весьма насыщенный, наполненный деталями, как по истории искусства, так и по истории развития философской мысли, и в целом немного по европейской истории. Однако текст сложный, потому как, скорее всего, направлен не на широкую публику, а на более узкую аудиторию, обладающую специальными знаниями.
Оценка – 5.
Настёна СПб:
ЛЮДМИЛА ЧЁРНАЯ "ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ МОСКОВСКИХ ГОСУДАРЕЙ В XVII ВЕКЕ"
Царь - работа трудная, а зачастую занудная. Жизнь монарха всея Руси, даже домашняя, была подчинена церемониалу, а шаг в лево или в право считался делом неблагочестивым. Михаилу Фёдоровичу пришлось возрождать "царский чин", сильно пошатнувшийся в Смуту, чтобы показать свою преемственность от Рюриковичей и соблюдать его более строго, чем сами Рюриковичи. "Усугубил" дело Алексей Михайлович, обожавший всякого рода красивые, роскошные церемонии и к каждой самолично написавший особую инструкцию. Кажется, все это занимало уйму времени, которое можно было потратить с большей пользой.
Смирный Михаил Фёдорович в государственные дела не влезал. Он вообще мало куда влезал, чтобы ничего не испортить, а просто олицетворял собой законную власть. При выборе невесты попробовал показать характер, но получилось только с третьего раза. Его вспыльчивый, но отходчивый сын, создавший образ заботливого царя-батюшки ("аки Бог"), искренне интересовался всеми сферами жизни. Но, например, человеком военным не был: в походе царя беспокоило исполнение богослужений, а "предложения государя по усилению боеспособности" войска напоминали проповеди. Во время его свадьбы были запрещены "языческие ритуалы", тесно переплетшиеся с православным обрядом. Тоже интересно: скоморохи - зло, а карлицы - нет. Рациональный, стремившийся к порядку юный Фёдор Алексеевич действовал с толком и расстановкой, без лишних телодвижений. Царь не любил помпезность и принял указы "против роскоши", столь обожаемой его отцом.
Несмотря на борьбу с польским платьем и брадобритием, в XVII в. все больше молодых людей, не боясь церковных проклятий, делало выбор в пользу удобства. Невольно, вынужденно царский двор шел в ногу со временем. Активно проникала светская культура - живопись, книги, этикет. Театр появился при благочестивом Алексее Михайловиче, а запретили - при передовом Фёдоре. Покушать любили все
. Царю Михаилу не нравились шумные застолья, он предпочитал небольшие компании, а царь Алексей был хозяином хлебосольным и гостеприимным не только по обязанности. Царской забавой была охота: Михаил смотрел медвежью потеху, Алексей - заядлый соколятник, Фёдор интересовался лошадьми.
Жизнь царственных женщин протекала однообразно и тоскливо. Помолилась, повышивала, покачалась на качелях, почитала книжку духовного содержания, посмотрела "в дырочку" на праздник. Выделяется (кроме Софьи, конечно) Екатерина Алексеевна с любовью к кладоискательству, в поисках которых царевна со своими боярынями раскапывала гробницы, и одевавшаяся на польский манер Агафья Грушецкая. Женихов подходящих не находили, и тут посочувствуешь сыну датского короля Вольдемару, которого удерживали в Москве насильно.
Оценка - 5.
Consuelo:
Александр Махов «Караваджо»
«Караваджо ставил перед собой совершенно иные эстетические задачи, руководствуясь однажды выработанным для себя неизменным правилом, на которое ссылаются многие биографы: «Не делать на холсте ни одного мазка, кроме как подсказанного жизнью». Этому девизу он был верен до конца. Сила воздействия его творений в том, что, стоя перед картиной, словно перед окном, открытым в реальную жизнь, любой человек становится не просто сторонним наблюдателем события, развёртывающегося на полотне, а вовлечённым в него прямым участником, сопереживающим всему происходящему на его глазах. Эта визуальная иллюзия сопричастности и есть главнейшее свойство и вместе с тем самая сильная сторона живописи Караваджо, не оставляющая никого равнодушным…»
Художник, революционер в искусстве, буйная голова, убийца. Жизнь и творчество итальянского художника Микеланджело Меризи, прозванного Караваджо, равно как и его таинственное исчезновение летом 1610 года, всё ещё остаются предметом исследований и даже расследований искусствоведов и историков, а также всех не равнодушных ценителей. Поскольку белых пятен в биографии Караваджо так много, авторы посвящённых ему исследований зачастую пытаются предложить свои версии тех или иных эпизодов из довольно непростой жизни художника. Так и в случае с книгой Александра Махова применяется беллетризированный подход к изучению и изложению материала о судьбе прославленного Караваджо. В целом, книга написана довольно лёгким языком, с некоторыми лирическими отступлениями, и, таким образом, направлена на широкий круг читателей.
Точное место рождения Микеланджело Меризи неизвестно, но речь идёт точно о Ломбардии, то есть о севере современной Италии, не то в Милане, не то в Караваджо, небольшом городке неподалёку. Дата рождения, скорее, всего, 29 сентября 1571 года. Микеланджело был старшим сыном архитектора Фермо Меризи и его молодой супруги Лючии Аратори, родом из Караваджо. Иными словами, говорить о бедном происхождении в данном случае не приходится. Тем не менее с серьёзными и страшными жизненными перипетиями будущий Караваджо знаком с юных лет, ибо на его детство пришлось, как испанское засилье, так и чума, от которой умер отец будущего художника. Кроме того, вспыльчивый темперамент тоже не раз и не два, а много-много раз причинял Караваджо значительные проблемы, а именно: неоднократные драки с поножовщиной, убийства, тюремные заключения, объявление вне закона, необходимость скрываться от властей, бежать из одного места в другое, надеяться на авторитет и возможности покровителей (Караваджо поддерживала герцогская фамилия Колонна в лице герцогини Констанцы, практически всю жизнь). В итоге, всё закончилось последними годами жизни Караваджо в изгнании и смертью при не до конца выясненных обстоятельствах, на которые исследователи пытаются пролить хоть какой-то свет. Александр Махов тоже даёт свою версию тех тёмных дней на закате жизни художника.
Несмотря на такую бурную социальную жизнь, в судьбе художника имеется и самая главная составляющая, конечно, творчество. Впрочем, и на него, естественно, заметно влияла бытовая и общественная жизнь. Как и всем первопроходцам, Караваджо сложно было сначала заполучить признание, а потом его ещё и удержать. Судьба художника не была ровной, а в конце концов, на долгие столетия имя его было почти забыто, а талант отвергаем. Метод и подход к искусству, основанный на жёстком реализме, на удивительно тонкой игре света и тени, на обращении к такому жанру, как натюрморт, во времена мастера казались спорными, а в дальнейшем оказали огромное влияние на многие поколения художников. К сожалению, как мы знаем, многие таланты и гении получают признание только после смерти, и даже по прошествии многих столетий. Автор уделяет достаточное внимание и анализу картин Караваджо, в первую очередь, замыслу и впечатлению, которое полотна оказывают на нас.
В целом, да, безусловно, в книге много художественного вымысла, но тем не менее читается очень интересно, а судьба и творчество Караваджо, безусловно, весьма и весьма любопытны. Оценка – 5.
Настёна СПб:
АЛЕКСАНДР БУБЕННИКОВ "ГОДУНОВ. КРОВАВЫЙ ПУТЬ К ТРОНУ"
Первый роман трилогии.
Взяв книгу о восхождении к власти Бориса Годунова, я получила не пойми что. Излагать мысли автор не умеет, даже корявым языком - от построения предложений мозг заворачивается. Художественные отрывки перемешиваются с документальными отступлениями, но все в кучу и с бесконечными повторами. Сволочи-иностранцы, экспертиза царских останков в 1963 г., Пушкин, поголовные фальсификаторы-летописцы (но Александр Бубенников сейчас откроет нам глаза на подлинную правду!
), "исторически гениальный авантюрист-идиот" Фёдор Никитич и "преступная партия Романовых". Потрясающе о семи женах Грозного: царь так страдал от греховности своих браков, что отправлял жен в монастырь, а потом... снова женился. Он мазохист?.. Царь Фёдор именуется не иначе как "Блаженным уродливым карликом с блаженной улыбкой", Годунов бегает с криками: "Я властитель-правитель", сестрицы Скуратовы договариваются об избавлении от "лишнего балласта". Почему-то все ждут царя не природного, а выбранного, а потом радуются появлению природного. Бориса автор попробовал показать умным, жестким, работающим на благо государства, но извержение вулкана в Перу его победило. И вместо талантливого и способного Фёдора, в итоге на престоле оказался малообразованный и слабовольный Михаил.
Истерика вокруг отравления Рюриковичей - начиная Софьей Палеолог и заканчивая царевной Феодосией (и детей Симеона Бекбулатовича отравили, и Ирину Годунову, и Марию Нагую с сыном травили, и еще, и еще) - утомляет, честное слово. Дух первого царевича Дмитрия Ивановича (внука Ивана III), материализовавшись в неведомую зверушку неведомых злодеев, отомстил всем. Выдернутые "под себя" отрывки из летописей и воспоминаний тоже истрепали нервы. Об ошибках в именах и датах упоминать уже излишне. Апофеоз - королеву Елизавету назвали Александрой.
Оценка - 2.
Consuelo писал(а):
Очень люблю его "Лютниста" Александр Махов «Караваджо»
.
Gekka:
Леди, кто может посоветовать хорошую документальную книгу, в электронке, о Великой французской революции? Чтобы все обо всем подробно, а не выборочно, с точки зрения конкретного автора?
Peony Rose:
Подробно по теме писал Луи Тьер в «Истории Французской революции", это многотомник, вышел в издат-ве "Захаров", есть в электронке.
Аннотация: Луи-Адольф Тьер - политик, премьер-министр во время Июльской монархии, первый президент Третьей республики, историк, писатель - полвека связывают историю Франции с этим именем. Автор фундаментальных исследований "История Французской революции" и "История Консульства и Империи". Эти исследования являются уникальными источниками, так как написаны "по горячим следам" и основаны на оригинальных архивных материалах, к которым Тьер имел доступ в силу своих высоких государственных должностей. Оба труда представляют собой очень подробную историю Французской революции и эпохи Наполеона I и по сей день цитируются и русскими и европейскими историками. В 2012 году в издательстве "Захаров" вышло "Консульство". В 2014 году - впервые в России - пять томов "Империи". Сейчас мы предлагаем читателям "Историю Французской революции", издававшуюся в России до этого только один раз, книгопродавцем-типографом Маврикием Осиповичем Вульфом, с 1873 по 1877 год. Текст печатается без сокращений, в новой редакции перевода.
Можно поглядеть труды Кропоткина, Карлейля, но там, конечно, отражены личные взгляды авторов.
А так - много хороших трудов в бумаге, далеко не все перевели в электронный формат, к сожалению.
Consuelo:
Настёна СПб писал(а):
Апофеоз - королеву Елизавету назвали Александрой.
Оценка - 2.
Оценка - 2.
Ой-ой-ой(((
Ладно, такое пишут, но издают-то зачем?
Настёна СПб писал(а):
Очень люблю его "Лютниста" .
Караваджо прекрасен!)
"Лютнист" очарователен! Меня ещё завораживает игра света и тени в картине "Призвание апостола Матфея"))
Gekka писал(а):
Леди, кто может посоветовать хорошую документальную книгу, в электронке, о Великой французской революции? Чтобы все обо всем подробно, а не выборочно, с точки зрения конкретного автора?
Peony Rose писал(а):
Подробно по теме писал Луи Тьер в «Истории Французской революции", это многотомник, вышел в издат-ве "Захаров", есть в электронке.
К Тьеру, Кропоткину и Карлейлу ещё прибавлю труды Альбера Матьеза, А.В. Чудинова (например, "Французская революция: история и мифы"), Жоржа Ленотра ("Повседневная жизнь Парижа во времена Великой революции"). Книг по ВФР выходит довольно много, и очень интересных, но, к сожалению, мало что у нас переводится((
Шармелька:
Настёна СПб писал(а):
? Да-да, все три книги 
. Вот думаю, что с ними делать, не читать же дальше 
.
Но мне все мало . Сегодня я еще получила Коряжемские святцы (с комментариями и пояснениями). А они под общей редакцией клинического Василия Бойко-Великого 
. Тоже радость .
Consuelo писал(а):
А зачем я это купила Ладно, такое пишут, но издают-то зачем?
? Да-да, все три книги . Вот думаю, что с ними делать, не читать же дальше .
Но мне все мало
. Сегодня я еще получила Коряжемские святцы (с комментариями и пояснениями). А они под общей редакцией клинического Василия Бойко-Великого . Тоже радость .Упс... того самого?? Который молочный фабрикант и святоделец?
Consuelo:
Всем привет!)
Меня опять понесло на МНОГОБУКОФФ.
Извиняюсь заранее.
Оксана Киянская «Пестель»
Нас было много на челне;
Иные парус напрягали,
Другие дружно упирали
В глубь мощны веслы. В тишине
На руль склонясь, наш кормщик умный
В молчанье правил грузный челн;
А я — беспечной веры полн, —
Пловцам я пел... Вдруг лоно волн
Измял с налету вихорь шумный...
Погиб и кормщик и пловец! —
Лишь я, таинственный певец,
На берег выброшен грозою,
Я гимны прежние пою
И ризу влажную мою
Сушу на солнце под скалою.
(А.С. Пушкин, «Арион», 1827 г.)
Согласно широко известному мнению в строчках стихотворения «Арион» Александр Сергеевич скрыл свои мысли об участи декабристов. Безусловно притягивает взгляд фигура некоего умного кормщика, который «в молчанье правил грузный челн». Одни склоняются к тому, что под кормщиком скрывается Кондратий Рылеев, поэт, публицист и активный участник Северного общества, другие видят в образе рулевого метафорического корабля свободомыслящих Павла Пестеля, фактического главу Южного общества, офицера, обладавшего выдающимся умом и сильным характером, и действительно имевшего большое влияние на соратников. Павел Пестель не участвовал в восстании декабристов сразу по нескольким причинам: во-первых, не успел, так как его задержали по доносу его подчинённого Аркадия Майбороды, за день до восстания на Сенатской площади; во-вторых, он был далеко на юге, посему физически не мог участвовать; в-третьих, он не поддерживал идею восстания в декабре 1825 года, которое было организовано Северным обществом, а планировал хорошо продуманное свержение власти и установление временной диктатуры на лето 1826 года. Однако же его приравняли к четырём другим декабристам, которые действительно совершили активные действия: Рылеев и Каховский участвовали в восстании в Петербурге (а Каховский даже смертельно ранил генерала Милорадовича), а Муравьёв-Апостол и Бестужев-Рюмин связаны с восстанием Черниговского полка в январе 1826 года. По итогам следствия Верховным военным судом в июле 1826 года пятеро обвиняемых были вынесены за пределы разрядов и приговорены к четвертованию, которое было заменено на повешение по милости императора. С одной стороны, конечно, милосерднее, но для военных быть повешенными, а не растрелянными, крайне унизительно. Ужасная история с повторным повешением трёх сорвавшихся с виселицы приговорённых (Рылеев, Муравьёв-Апостол и Каховский), конечно, леденит кровь…
Таким образом, казнили Пестеля за вес и значение в тайном обществе и, по сути, позицию одного из лидеров. Личность Павла Ивановича Пестеля весьма сложная и неоднозначная. Его обвиняли в желании стать «русским Бонапартом», за его характер и воззрения на то, каким должно быть правительство переходного периода, то есть после падения самодержавия и до полного воцарения республиканского строя, сравнивали с Максимилианом Робеспьером, установившего режим террора во времена Французской революции. Он был человеком не страстей и не сантиментов (за исключением нежного отношения к семье), а холодного рассудка и чёткой логики. Сохранилось множество воспоминаний современников об этой личности, в которых воссоздаётся образ человека безусловно волевого, талантливого, справедливого, очень хорошо образованного, но довольно жёсткого и педантичного (и к себе и к окружающим), что относили, конечно же, к его немецкому происхождению.
Семья Пестелей, родом из Саксонии, переселилась в Россию ещё в конце XVII века. Павел Иванович родился 24 июня 1793 года, в Москве, первым ребёнком в семье Ивана Борисовича Пестеля и Елизаветы Ивановны фон Крок. Был крещён в лютеранстве полным именем Пауль Бурхард. Иван Борисович окутан не очень симпатичным, прямо скажем, ореолом коррупционера и сатрапа. Как и отец, Бурхард Вольфганг Пестель, глава Московского почтамта, Иван Борисович Пестель пошёл по почтовой службе, а впоследствии стал тайным советником и генерал-губернатором Сибири, и прославился особо жестоким правлением. Хотя в Сибири он не жил, а руководил ею из столицы. Критика в отношении отца не раз потом будет направлена и на сына, хотя дети за родителей отвечать не должны. С другой стороны, по поводу личности Ивана Борисовича Пестеля тоже не всё так очевидно, по крайней мере, есть и иные взгляды на характеристику отца будущего декабриста. И вполне, возможно, не настолько плох был Иван Борисович. А вот мама Павла Ивановича, наоборот, запомнилась современникам совершенно с другой стороны, как приятная, образованная и достойная личность, добродушная в обращении и склонная к искусству. В семье помимо Павла родились три сына и дочь, но наиболее крепкой была связь родителей со старшим сыном.
«Утро провел я с Пестелем: умный человек во всем смысле этого слова. «Сердцем я материалист, – говорит он, – но разум этому противится». Мы с ним имели разговор метафизический, политический, нравственный и проч. Он один из самых оригинальных умов, которые я знаю» (А.С. Пушкин)
Образование: сначала домашнее, затем Дрездене, после в Пажеском корпусе, который закончил с отличием и сразу после выпуска был назначен в Литовский лейб-гвардии полк. Далее успешная карьера офицера: награждение золотой шпагой за храбрость, проявленную в Бородинском сражении 1812-го года (+ ранение в ногу); определение адъютантом к прославленному графу Вингенштейну. Начальство Пестеля хвалило, подчинённые уважали, друзья и соратники имелись, дело своё он знал досконально, и даже император отмечал. Казалось бы, всё очень даже хорошо складывалось, и как вдруг нарисовались оппозиционные воззрения с первого взгляда непонятно.
«Обладать другими Людьми как собственностью своею, продавать, закладывать, дарить и наследовать Людей на подобие Вещей, употреблят их по собственному своему произволу без предварительнаго с ними соглашения и единственно для собственной своей прибыли, Выгоды сии а иногда и прихоти есть дело постыдное, противное Человечеству, противное законам Естественным, противное святой Вере Християнской, противное наконец Заповедной воле ВсеВышняго гласящаго в священном писании что Люди пред ним все ровны и что одни Деяния их и Добродетели разницу между ими поставляют. И потому не может долее в России существовать позволено одному человеку иметь и называть другаго своим крепостным. Рабство должно быть решительно уничтожено и Дворянство должно непременно на веки отречься от гнуснаго преимущества обладать другими Людьми» («Русская Правда». Глава Третья. О сословиях в россии обретающихся. §6. Дворянство)
Но вот со второго взгляда открывается обратная сторона медали. Человек такого выдающегося ума и совести, как Павел Пестель, не мог игнорировать сложившуюся в стране ситуацию. Так, одного ума и таланта не хватало для продвижения по службе, нужно было обязательно находить связи, да и потолок возможностей карьерных тоже был определён, а выше прыгнуть было никак не возможно. Так была устроена система. А если посмотреть шире, то есть охватить взглядом обширные российские масштабы, то настроение ухудшится ещё более. Страна находилась в экономическом упадке – это раз, страна не имела Конституции – это два, аграрный вопрос решён не был – это три, и самое бросающееся в глаза, - крепостное право, по сути рабство, в котором находилась большая часть населения огромной империи. При этом для передовых умом становилась очевидной связь между, к примеру, стагнирующей экономикой и рабством. Хотя, скорее, всё же гуманистические воззрения в большей степени вызывали недоумение всё ещё сохраняющимся крепостничеством. А для таких людей, как Пестель, прошедших войну, было невозможно абстрагироваться от того, что солдаты, с которыми вчера вместе стояли под пулями и под одной шинелью прошли всю Европу, на родине считались рабами.
«Вся моя история заключается. в двух словах: я страстно любил. моё отечество, я желал его счастия с энтузиазмом» (П.И. Пестель)
С юного возраста Павел Пестель был членом масонской ложи, затем вступил в «Союз спасения», тайное общество, в написании Статута которого принял деятельное и самое заметное участие. В 1818 году вступил в Союз благоденствия, расформированный в 1821 году, и в этом же и в следующем году образуются последовательно два тайных общества: Южное общество – в Тульчине (на территории современной Украины) и Северное общество – в Петербурге. Пестель возглавил Южное общество, хотя отношения внутри тайной организации были довольно непростыми, как и, впрочем, между двумя обществами в целом. Впоследствии из пяти казнённых декабристов трое были членами Южного общества (Павел Пестель, Сергей Муравьёв-Апостол и Михаил Бестужев-Рюмин), а двое – Северного (Кондратий Рылеев и Пётр Каховский).
«Личная Свобода есть первое и важнейшее право Каждаго Гражданина и священнейшая обязанность каждаго Правительства. На ней основано все сооружение Государственнаго Здания и Без нея нет ни спокойствия, ни Благоденствия» («Русская Правда». Глава V. О народе в гражданском отношении, § 10)
Безусловно декабристы смотрели на примеры из недавнего прошлого (Французская революция) и современности (восстание в Испании под руководством подполковника Риего). Несмотря на то, что Французская революция проходила под стуки гильотины, ужасы и кровь, её достижения, в том числе, в области конституционного права, экономики и прав человека были неоспоримы. Следовательно, почему же не воспользоваться успехами революционных французов, но без кровопролития? Как известно, декабристы не планировали задействовать народные массы, но не только из-за нежелания проливать кровь, но из-за того, что в принципе, всё-таки это восстание нельзя назвать революционным, оно больше похоже на очередной гвардейский переворот, коими полнится российская история XVIII века.
«Да, я — убежденный противник самодержавия, тирании, этого разъяренного зловластия» (П.И. Пестель)
Итак, личность Павла Пестеля наполняли, с одной стороны, ум, храбрость, таланты и трогательное отношение к семье, а с другой стороны, хладнокровие, граничащее с жестокостью. Пестель был за немедленную отмену крепостного права, за раздел земли (а не просто освободить крестьян, но без земли), убийство всей царской семьи и родни, но не из-за чрезмерной кровожадности, а из-за чисто логических соображений, ибо любой наследник становится несомненной угрозой новой власти. Пестель стоял за республиканский строй и, к примеру, не был согласен на конституционное ограничение монархии. Идеи Павла Ивановича отражены в недописанной им Русской Правде, программном документе или своеобразной Конституции. Выводы Русской Правды представляются дискуссионными, но сам документ весьма любопытен, и мне был бы интересен его детальный разбор, поскольку именно этот документ содержит основные идеи Павла Пестеля.
Сильные стороны биография Павла Пестеля от доктора исторических наук Оксаны Ивановны Киянской: объёмность, лёгкость слога, понятность текста, большой перечень источников. Однако разбор Русской Правды так и не состоялся. Оксана Ивановна подходит к событиям двухсотлетней давности с точки зрения современных критериев. Под «современными» имеются в виду понятия XX и XXI века. Декабристы изображены в качестве некоей партии, что не может быть корректным, ведь даже само по себе такое явление, как политические партии в российской действительности приобретает актуальность в конце XIX века. Автор в принципе рассматривает «заговор в заговоре».
Понятное дело, что каждый из нас смотрит вокруг и на историю в очках своей субъективности, и историкам это также не чуждо, но всё же хотелось бы больше каких-то фактических выводов, а не предположений. Причём свои предположения автор никак не оформляет в качестве предположений, а подаёт как неоспоримые факты. Есть и обобщение мнений неких «многих» историков, но без конкретизации. Вольное цитирование источников, подстраивание их в свою концепцию тоже имеют место в труде Киянской. Описание чувств, эмоций и переживаний Пестеля и его окружения – это уже из области художественного приукрашивания и не сочетается со строгостью научного подхода, а заявлено, вроде бы, историческое исследование, а не беллетристика. Вообще, целый ряд выводов кажется сомнительным. К примеру, мутная тема с недостачами в полковой казне, которые остались после Пестеля. Не являюсь специалистом в этой области, но всё же мне думается, что устройство финансов в военных частях не настолько простое и однозначное. Автор же приходит к однозначному выводу, мол, если непорядки в казне, значит, расхищал Пестель, а если расхищал, то, конечно же, на дело революции, иначе ведь незачем. Безусловно, крайне спорное утверждение, учитывая то, что недостачи оставались после каждого руководителя (это пока не говорит о коррупции каждого) и, кроме того, нет прямых доказательств воровства именно Пестеля, как и того, что он только и делал, что взятки раздавал. В жизни возможно многое, но неоспоримые доказательства всё же нужны. В ту же степень любопытное умозаключение: «Естественное право человека — право на жизнь — Пестель толкует «расширительно», понимая его прежде всего как «любовь к самому себе», законодательно закрепленное право на эгоизм. Именно из таким образом понятого права на эгоизм проистекает важнейшая идея «Русской Правды» — идея всеобщего юридического равенства граждан перед законом. Ведь только в обществе равных возможностей эгоизм каждого гражданина государства может быть реализован в полной мере». Мягко говоря, вывод автора из идеи Пестеля представляется крайне странным.
Вообще же, Оксана Ивановна больше интересуется финансовой составляющей тайных обществ, ибо революции бесплатно не совершаются. Да, автор апеллирует категориями более позднего времени – это очевидно. Парадоксальным образом выведена автором личность Пестеля: сначала нам говорят что-то хорошее, но тут же появляется «но», и первое хорошее аннулируется. Согласно Киянской декабристы вообще и Пестель – в частности, руководствовались только жаждой власти. Никакие возвышенные либеральные идеи, которые свойственны эпохе, идеи Просвещения и естественного права ею в расчёт не берутся.
По сути, Киянская старается развенчать сложившийся образ декабристов. Естественно, имеет право на любое суждение, но только оно должно быть научно доказанным, если мы считаем историю наукой. Складывается ощущение, что образ Пестеля у автора уже давно сложился, и сейчас просто подгоняются какие-то сведения, дабы этот образ увековечить в бронзе.
«Если я умру, всё кончено, и один лишь Господь будет знать, что я не был таким, каким меня, быть может, представили» (П.И. Пестель)
По большей части обстоятельства тайного заговора нам известны из материалов следствия, из показаний обвиняемых, поэтому под вопросом остаётся их достоверность. Вопрос движения декабристов, назовём его так условно, хотя и требует большего изучения, ибо материал наибогатейший, оказывается актуальным и в наше время, по крайней мере, отголоски и веяния бросаются в глаза. Что касается труда Оксаны Ивановны Киянской, то я бы назвала его весьма и весьма спорным. Каждый исследователь имеет право на своё мнение, но каждый учёный, в особенности, доктор наук, должен оперировать строго научным подходом, или же заранее оговаривать любой иной подход. Личность Павла Пестеля довольно неоднозначная, но, безусловно, цельная и интересная для изучения, так что, наверняка ещё раз обращусь к этому человеку и тем событиям, современником и участником которых он был.
Оценка – 4 -.