Настёна СПб:
ИВАН ПРЫЖОВ "ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ МОСКОВСКИХ ЛЖЕПРОРОКОВ, ЛЖЕЮРОДИВЫХ, ДУР И ДУРАКОВ"
В очерке Прыжов смачно приложил этих личностей заодно с их поклонниками-ханжами. "Тут нет даже и ложного понятия о благочестии, нет и обольстительной мысли о самоспасении посредством денег, тут одно крайнее тупоумие: Иван Степаныч - блаженный, ну так и вали ему денег!"
По-настоящему несчастных Николашу, Антонушку, из которых сделали средство потехи и наживы, и Машу, которую родня заставила копать яму в "поисках" иконы, нужно пожалеть. Но других приживалов (и их большинство) следовало бы отправить на какие-нибудь общественно полезные работы, а их благодетелей крепко выпороть и посадить за книги для расширения кругозора.
Оценка - 4.
Consuelo:
Наполеон Бонапарт «Клиссон и Евгения»
«Прощай ты, кого я избрал вершительницей моей судьбы, прощай, подруга моих самых прекрасных дней! Рядом с тобой я познал высшее блаженство. Я устал от жизни и её благодеяний. Что ждёт меня в будущем, помимо пресыщения и скуки? К двадцати шести годам до дна испил чашу эфемерной славы, но благодаря твоей любви моя душа познала истинное наслаждение. Воспоминания о нём разрывают мне сердце. Будь счастлива и забудь о бедном Клиссоне!...»
Иные сильные мира сего стремятся порой запечатлеть свои таланты не только на вершинах политики, но и на страницах написанных ими книг, в особенности, будучи молодыми, полными сентиментального настроя и некоторой романтической наивности, впрочем, вполне свойственной юности. Будущий император Наполеон I Бонапарт, как известно, много читавший, пробовал свои силы и в писательстве, и даже имел чаяния достичь славы в этом деле, тем более, что писательские надежды бурлили на ранних этапах продвижения по офицерской карьерной лестнице. Да и время было такое – вот-вот на излёте эпоха Просвещения, которая вдохновляла многих взяться за перо. Среди наиболее известных сочинений раннего Наполеона – политический памфлет «Ужин в Бокере» и сентиментальный роман «Клиссон и Евгения». И несмотря на то, что после Наполеона осталось огромное число писем, включая личные, мемуаров, письменных распоряжений, законодательства – в конце концов, всё же интересно посмотреть на первые шаги, причём не в профессиональной стезе, а в романтической.
Итак, сюжет: молодой офицер Клиссон, талантливый и ответственный, становится жертвой злых языков и наветов, а посему удаляется в провинцию. На водах он встречает двух сестёр – Амелию и Евгению, и несмотря на то, что поначалу Клиссону больше приглянулась лёгкая, общительная Амелия, всё же вскоре его сердцем завладевает её младшая сестра. Далее следуют брак и несколько лет счастливой семейной жизни, наполненной нежными чувствами, полным взаимопониманием и любовью к детям. Однако на седьмом году счастливого супружества Евгению начинают посещать тревожные предчувствия, которые выливаются в скорую разлуку с Клиссоном, которого призвала служба. Как оказалось, эти были только первые «ласточки» в большой трагедии, настигшей Клиссона и Евгению (Клиссона в большей степени, потому что о том, что произошло с Евгенией Клиссон не знает точно, но предполагает).
На самом деле, романом в полном смысле творение Наполеона назвать сложно, из-за маленького объёма. По сути, это – рассказ. Можно даже подумать, что перед нами скорее набросок к более объёмному произведению, однако, роман (будем всё-таки так его именовать) завершён, по крайней мере, трагическая судьба Клиссона автором была определена однозначно.
Роман написан в типичном для второй половины XVIII века духе, и чувствуется влияние Гёте с его Вертером, Бернардена де Сен-Пьера и его романа «Поль и Виргиния», и, конечно же, произведения Жан-Жака Руссо. Роман повествует о первой чистой любви, некотором времени счастья и рокового поворота, преодолеть которое героям так и не удалось. Развязка трагическая, полная драмы, разочарования, прощения, последнего «прощай» и «обними детей». И всё это, безусловно, в духе времени, чувств и популярной литературы.
Роман была написан Наполеоном в 1795 году, когда переживал первую серьёзную любовь к юной Дезире Клари, поэтому «Клиссон и Евгения» - это, по сути «Наполеон и Дезире», или «Наполеон и Евгения» (второе имя Дезире – Евгения). Так же, как и Клиссон (имя одного из друзей Наполеона, потомка соратника Дюгеклена), Наполеон испытывал сложности в подъёме по карьерной лестнице уже после битвы при Тулоне (1793 г.), в которой Наполеон отличился, но в дальнейшем пал Робеспьер, а за связь с его младшим братом Наполеон был арестован. Вскоре после освобождения Наполеон и знакомится с семейством Клари, а младшая дочь этой фамилии становится его первой невестой (старшая сестра Дезире – Жюли вышла замуж за Жозефа, старшего брата Наполеона). Однако вскоре отношения начинают охладевать, в том числе, из-за разлуки, а в итоге, Наполеон встретился с главной дамой своего сердца – с Жозефиной де Богарне. Иными словами, Наполеон выплеснул в романе свои чувства к карьере и отношениям с Эжени Дезире.
Небольшой роман, она же новелла, пришлось собирать по частям, поскольку они были разбросаны по разным коллекциям. В дополнение, роман носил не только разрозненный характер, но и выглядел, по сути, черновиком. И вот исследователям пришлось его собрать и сконструировать удобоваримый результат. В целом, весьма интересное чтение, которое, прежде всего, любопытно именно авторством, чего греха таить.
Оценка – 5 -.
Настёна СПб:
Копирую из "Читального зала".
АЛЕКСАНДР РАДИЩЕВ "ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА В МОСКВУ"
Произведение написано в жанре путевых заметок, популярном в XVIII в. Некий господин отправляется в поездку из Петербурга в Москву. На станциях с названиями, знакомыми каждому и ныне проезжающему из Питера до столицы (Любань, Валдай, Вышний Волочок, Торжок и пр.), он встречается и беседует с различными людьми. В разговорах и крестьяне, и чиновники, и дворяне рассказывают о несправедливых обидах от властей. У героя, принимающего близко к сердцу услышанные истории, открываются глаза на творящиеся безобразия и беспредел в крепостнической империи просвещенной правительницы Екатерины II. Раньше он жил и не тужил, и внезапно прозрел на бесконечные взятки, кумовство, халатность, обман, рабство, жестокость, насилие. Герой пускается в философские размышления о вольности, бесправном положении крестьян, цензуре. Как понимаю, напутственная речь сыновьям крестицкого дворянина - мысли о правильной жизни самого автора. Советы очень понравились, но жизнь сложнее.
Несомненно, книга Радищева для XVIII в. новаторская, революционная, писатель был первым обличителем государственных порядков. Сейчас читать его трудновато, за различными витиеватостями теряется мысль, растекшаяся на несколько страниц, бесконечные всплески эмоций у каждого персонажа только раздражали, но просачивающуюся иронию я оценила. И книга-то злободневная, ведь изменился литературный язык, но на Руси по-прежнему хорошо живется тем, кому и 230 лет назад.
Оценка - 4.
Consuelo писал(а):
Кристина, традиционное мерси Наполеон Бонапарт «Клиссон и Евгения»
. Не знала, что Наполеон писал романы.
Consuelo:
Жак-Анри Бернарден де Сен-Пьер «Поль и Виргиния»
Повесть «Поль и Виргиния» («Поль и Вержини») Жак-Анри Бернардена де Сен-Пьера – это одно из самых известных и влиятельных литературных памятников второй половины XVIII века. Повесть была впервые опубликована в 1788 году, и сразу же обрела огромную популярность. Прямые упоминания на небольшую книжку Бернардена де Сен-Пьера можно обнаружить в романах многих последующих авторов (к примеру: Гюстав Флобер «Мадам Бовари»; Ги де Мопассан «Милый друг»; Оноре де Бальзак «Сельский священник»; Чарльз Диккенс «Крошка Доррит», Иван Сергеевич Тургенев «Рудин» и др.). При этом сама повесть написана в духе времени, под влиянием мыслителей и романистов эпохи Просвещения.
О чём же рассказывается в абсолютном «бестселлере» XVIII века? Действие разворачивается в первой половине XVIII века, на «Иль-де-Франс» (ныне остров Маврикий). Молодая аристократка выходит замуж за достойного молодого человека, тайно, ибо жених не обладает дворянской фамилией. Чета де ла Тур бежит из родной Франции в колонии. Муж отправляется на Мадагаскар, дабы прикупить там невольников, однако заболевает, и вскорости молодая госпожа де ла Тур оказывается вдовой, практически без средств, на чужбине и в ожидании ребёнка. Она уходит в гористую местность, где встречает соотечественницу, у которой на руках маленький сын Поль. Вскоре рождается Виржини, и две семьи, помогая друг другу, строят свой нехитрый быт на лоне дикой природы, совместно воспитывают детей. Поль и Виржини вырастают и, как мы можем догадаться, проникаются друг к другу более чем родственными или дружескими чувствами, однако судьба подготовила для всех героев далеко не счастливую развязку.
Роман пропитан благородными, возвышенными, религиозными чувствами, близостью к природе, гармонией естественного существования, отказом от лицемерия и двойных стандартов, невозможностью предать совесть ради материальных благ и готовностью пожертвовать своей жизнью ради чести. Кроме того, поднят вопрос рабства, да, герои владеют рабами, но отношения с ними вполне семейные и дружеские. Иными словами, важная и острая тематика аболиционизма тоже не была обойдена вниманием. В целом, конечно, присутствует наивность, но всё равно роман весьма приятный.
Оценка – 5 -. Минус из-за нереализованного сюжетного витка с злобным плантатором, хотя как будто что-то намечалось.
---
Настёна СПб писал(а):
Не знала, что Наполеон писал романы.
Да, было дело, по молодости кто же не ударялся в литературу?))
Причём пробовал себя и в романтической, и в политической литературе. В данном случае интересно именно то, что «Клиссон и Евгения» вдохновлены реальными событиями и чувствами))
Настёна СПб:
"СТОГЛАВ" (научная подготовка текста Михаила Данилушкина)
Стоглав - сборник решений Стоглавого собора 1551 г., призванный "создать национальную Церковь, способствовать централизации Руси под единоначалием Московского Государя". Самое активное и непосредственное участие в работе Собора принимали митрополит Макарий и Иван IV. Так называемые "Царские вопросы" затрагивали церковные обряды, управление и суд, нравы духовенства и мирян и пр.
В первую очередь на Соборе было установлено единообразие обрядов русской церкви; надлежало следить за нравственностью священников и монахов (нередко в кельях жили непонятные девицы или духовенство держало подле себя, вопреки запрету, юных келейников), пресекать пьянство, без царского разрешения духовенству и монастырям запрещалось получать в дар земли и др. Стоглав заботился и о поведении мирян. Но мне интересно, как эти законы исполнялись в реальной жизни? Например, за третий брак полагалось отлучение от церкви на пять лет, а четвертый назван "свинским житьем". Но Иван Грозный, как ни крути, был женат шесть раз. Весьма благосклонно он относился к запрещенным скоморохам и шахматам. Было нельзя беседовать с иностранцами - членам Посольского приказа тоже? Ну и разнесчастная борода
. А если не растет, как у Лжедмитрия? А если все же побрился, как Василий III или Годунов?
У меня издание репринтное, поэтому иногда читать было трудновато.
Оценка - 5-.
Настёна СПб:
КОНСТАНТИНО Д'ОРАЦИО "ТАИНСТВЕННЫЙ КАРАВАДЖО"
"Гений Караваджо поистине неукротим."
Итальянский историк искусства посвятил свою работу творчеству Микеланджело Меризи, известного всему миру как Караваджо. Строк, посвященных непосредственно биографии художника, в книге мало, она сосредоточена именно на вехах творчества. Поэтому мне трудно писать отзыв - о картинах надо не читать, их надо видеть.
Караваджо пишет на традиционные - религиозные, мифологические, бытовые - сюжеты, но привносит в темы толику провокации. Его Вакх приглашает прилечь рядом, в ангелах сочетаются мужское и женское начало, его Иоанн Креститель "на грани земного и небесного". Что натурщицами для "Кающейся Магдалины" или "Смерти Марии" послужили известные римские проститутки, тоже вызов. Творческому языку Караваджо присущи темный фон, "минимализм в плане сценографии", глубокий реализм.
Решительность, дерзость, буйство, взрывоопасность были в характере художника, желающего обессмертить свое имя. Караваджо приобрел известность, выполнял официальные заказы, но ему этого мало.
Цитата:
"У ван Мандера мы читаем следующее: "Он не может творить постоянно, но, проработав пару недель, берет в руки шпагу и в сопровождении слуги уходит в загул, так что его днем с огнем не сыскать - переходит от одного игорного дома к другому, скандалит, затевает драки."
Живописцу покровительствовали влиятельные люди, и до поры до времени ему многое сходило с рук. Один из последних шедевров мастера - "Давид и Голиаф" - покаяние уставшего Караваджо, он готов молить о прощении. Смерть при не до конца выясненных обстоятельствах не позволила ему вернуться в Вечный город, но искусство даровало жизнь вечную.
Оценка - 5-.
Consuelo:
Николай Борисов «Повседневная жизнь русского путешественника в эпоху бездорожья»
Начну с конца, а точнее с итогов и впечатлений после прочтения сего труда: разочаровалась, не оправдались надежды, не нашла в книге того, что обещали её название и аннотация. Задумка, конечно, очень любопытная – прокатиться по ухабам и прочим колдобинам, разбросанным по нашим извечно проблемным дорогам, которые как будто бы и привести в божеский вид за сотни и сотни лет никак невозможно (ага, ага). И вся эта тряска на пути куда-то, по идее, должна была сопровождаться меняющимися видами пролетающих за окошком веков, да размышлениями о всегдашней тяжёлой доли. А на деле получились лишь размышления автора о то, что раньше «трава была зеленее», а точнее, в данном случае горькие упрёки в сторону косоруких архитекторов последних и нынешних лет, упорно загубивших наследие прошедших столетий. Вторая и бОльшая часть книги состоит из этих авторских мыслей и из поездок автора по церквям Московской области и парочки ближайших областей. И к заявленной теме книги всё это не имеет прямого отношения.
Та самая повседневная жизнь путешественника по российскому бездорожью, очевидно связанная с исторической ретроспективой, и занимающая первую меньшую часть текста, не удалась. Приводятся дневниковые записи и выдержки из корреспонденции нескольких путешественников с условным российским паспортом и ещё меньшого числа иностранцев, вкусивших «прелести и радости» широких пространств, где, как известно, «дорог нет – одни направления». Но – увы – затронут в основном период правления Николая I, чуть меньше – первая и вторая половины всё того же XIX века. Допетровским временам повезло меньше всего, практически совсем обойдены авторским вниманием. Но и то, что всё-таки показали в этой первой части книги, всё же где-то поверхностно, по крайней мере без особой глубины. Хотя, безусловно, именно эти факты, исторические, как раз-таки были наиболее интересными в книге. И действительно очень жаль, потому что тема весьма и весьма благодатная, а развернуться в ней можно было во всю ширь бескрайних просторов, прошедших веков, многотомников дум ушедших поколений путешественников, да и разбавить своей рефлексией на тему (всё-таки дороги располагают к мыслительному процессу).
Оценка – 3.
Настёна СПб:
ИВАН ШМЕЛЁВ "ЛЕТО ГОСПОДНЕ"
Автобиографический роман Ивана Сергеевича Шмелёва посвящен детству в любящей патриархальной семье, ушедшему старому московскому быту, духовности. Вере, освещающей повседневный обиход. От романа веет теплотой и лаской, ощущается вкус горячего сбитня и богатых постных пирогов, чувствуется запах крещенского морозца и цветов на Троицу.
Глава за главой перед читателем проходят православные праздники (как пред ликом Господа проходит жизнь человека), календарь, по которому жила благочестивая Россия, увиденные глазами мальчика Вани. Для шестилетнего сына известного строительного подрядчика Сергея Ивановича из купеческого Замоскворечья самый большой грех - скушать ветчинки в Великий пост или яблочка на Крестопоклонной. У него добрый, похожий на святого, наставник - Михаил Панкратыч Горкин, который и в жизни разбирается, и Священное Писание знает. Меня, признаться, Панкратыч несколько утомил, но Ване разговоры с ним в радость. Православие Горкина и всей семьи сильно отдает старообрядчеством, не зря часто вспоминают праведницу прабабушку Устинью со старыми книгами. Хотя для меня праведность состоит не в том, чтобы обвешаться иконами, бесконечно ходить по церквям или делать из своей жизни подобие монастыря.
У Сергея Ивановича живут дружно, работники почитают хозяина за отца родного, вместе угощаются, вместе молятся, да только что ни отличный мастер - то запойный. По праздникам, как "по старине" заведено, привечают богомольцев, нищих и убогих, над чем посмеивался дядя Егор (персонаж отрицательный, но мои циничные взгляды во многом совпадают с его). У мальчика - чудесное детство в уютном, немного однообразном мирке. Купола, санки с горок, Крестный ход, петушки на палочке, лампадки, святочные гадания, посещение кладбищ "с покойничками душу отвести-повздыхать"... Рухнуло, опустело с болезнью и смертью отца. Заключительные главы мне было тяжело читать.
В романе редко упоминается матушка героя, но я узнала, что у автора с матерью были напряженные отношения, и она не вписалась в счастливые, радостные, идеализированные воспоминания. И о самом Шмелёве почитала
.
Оценка - 5-.
Consuelo:
Гюстав Флобер «Саламбо»
Юная девушка с гибким станом, облачённым в причудливый наряд древних богинь, с настороженным взглядом широко распахнутых глаз, сияние которых способно сравниться с мерцанием ночных светил на небесах Востока, наблюдает за склонённой перед ней главой мятежника, осмелившегося бросить вызов могущественной державе. Его тёмные глаза поднимаются к обожаемому лицу, ищут в нём ответы на незаданные вопросы. Она не может дать никаких ответов ни ему, ни себе. И что-то доселе неизведанное рождается глубоко в её существе, пугая и притягивая. Спустя многие недели их тёмные глаза вновь встретятся, вопросы так и останутся без ответов, правда, им они уже будут без надобности. Юную девушку, застывшую в центре шатра варвара, звали Саламбо, и была она дочерью Гамилькара Барки, сестрой знаменитого Ганнибала, карфагенца, посмевшего бросить вызов самому могуществу Рима. Молодого мужчину, опустившегося перед ней на колени, обнявшего её стан руками воина, и тихо бормотавшего несвязные слова любви и страсти (страсти, прежде всего), называли Мато, он был ливийцем, восставшим против Карфагена. За пределами шатра опустила тёмный покров ночь, вокруг бились воины. Это был III век до н.э., наёмники восстали против карфагенцев. А сердце прекрасной карфагенки опутали смутные чувства, пошатнувшие всё её безмятежное доселе существование. Но она была обещана другому, а перед ним расстилалась лишь одна дорога, ведущая в иной мир. И её потревоженное им сердце, желало ему смерти, ибо не умея понять себя, не наученная любить человека во плоти и крови, а лишь истово поклоняться далёким и холодным божествам, Саламбо стремилась вновь вернуться в болото бесконечного покоя.
Гюстав Флобер провёл огромную подготовительную работу, прежде чем приступить к написанию исторического романа о временах далёкого прошлого. В итоге, перед читателем предстаёт красочный текст, очень плотный, довольно сложный, поскольку действительно, как и сетовали критики, роман перегружен деталями, воссоздающими жестокие нравы и обычаи древних. Книга страшная, людям со слабыми нервами лучше не читать, ибо текст переполнен кровавыми сценами, просто реки крови льются отовсюду. Убийства людей и животных описаны в красках, равно как и жертвоприношения детей, каннибализм, сражения, казни, распятие людей и львов и горы-горы трупов. Война раскрыта как хаотическое и страшное погружение человека до уровня дикого зверя. Иными словами, не самое приятное чтение, потому как подобная смакующаяся натурализация набатом бьёт по мозгам и чувствам. При этом в романе присутствует и мистика, и религиозная составляющая, и витающий надо всем рок. Большое внимание уделяется политическому противостоянию внутри карфагенского общества, а также в стане разноплеменных наёмников. Грызня между патрициями и расслоение в обществе в итоге, по идее Флобера, подготавливают почву для дальнейшего противостояния уже Ганнибала с Римом, которое, как известно, завершилось полным уничтожением Карфагена.
Историческая достоверность склонилась перед художественной необходимостью. Жестокость человека, способность опуститься даже ниже уровня самых диких из зверей, вынесена на первый план. А вот любовная линия, несмотря на выведение в названии имени Саламбо, всё же отодвинута куда-то на второй план. Флобер здесь другой, это не Флобер «Мадам Бовари», но и сравнивать эти два романа, конечно, не стоит. Оценивать несколько сложно, в основном потому что слишком много скрупулёзных деталей, слишком много описаний (я ли на это жалуюсь?), постоянно повторяющихся сцен изуверства над людьми и животными, а романтическая линия не является основной. А вот тема древнего и экзотического Карфагена, как была необычной в XIX веке, так и осталась в XXI-ом.
Оценка – 4 -.
Шармелька:
Настёна СПб писал(а):
ИВАН ШМЕЛЁВ "ЛЕТО ГОСПОДНЕ"
Иногда, по праздникам, перечитываю. По главкам, к каждому празднику свою главу.
Чудная сказка. У кого же это было, про прошлое время? Которое не просто "прошлое", а то "правильное прошлое, которое должно было бы быть" . Так и тут, воспоминания через впечатления ребенка, но ребенка не настоящего, а выдуманного, умилительно-правильного, дидактического 
. "Золотенький, голубенький, боженька". Бог, Отец, молитовка.
Милая пастораль: рабочие - члены семьи купца, сказочное изобилие, чистая радость церковной жизни. Смерть отца перечитывать не могу... ощущение что падают стены игрушечного детского мирка, и реальность растаптывает сказку.
И меня тоже смутило отношение к матери. Такое чувство, что её и вовсе нет, настолько малое влияние она оказывает на мысли ребенка.
Оценка конечно 5
Но человек Шмелев мне не симпатичен
Настёна СПб:
Шармелька писал(а):
Милая пастораль
Иногда даже чересчур умилительно.
Шармелька писал(а):
меня тоже смутило отношение к матери.
Мать его страшно порола до крови, и Иван Сергеевич в детстве ее боялся. Во всяком случае, так Шмелёв писал в письме знакомой.
Шармелька писал(а):
человек Шмелев мне не симпатичен
Мели -
. Когда я у него вычитала про "рыцаря-Гитлера", меня аж передернуло. Но "Богомолье" и "Валаам" собираюсь прочитать.
Шармелька:
Цитата:
Мели - . Когда я у него вычитала про "рыцаря-Гитлера", меня аж передернуло. Но "Богомолье" и "Валаам" собираюсь прочитать.
. Когда я у него вычитала про "рыцаря-Гитлера", меня аж передернуло. Но "Богомолье" и "Валаам" собираюсь прочитать.И меня! Просто противно стало, и всё его охи-ахи о чудной России стали такими фальшивыми.
"Валаам" не читала, а вот "Богомолье" мне понравилось, оно очень светлое. К тому же хорошо знакомые места, интересно, как оно раньше было.
Peony Rose:
Судить Шмелева за его заблуждения относительно Гитлера - значит одновременно судить почти всех эмигрантов той эпохи. Шмелев потерял из-за большевиков все: сына, которого любил без памяти, Родину, которую почитал как святыню. К моменту начала Второй мировой потерял и жену, единственное утешение. И да - потом, после всего он страшно раскаивался в том, что поддался ненависти к "красным дьяволам" и благословил нацистов на бой.
Если заглядывать в самое начало - ведь и февральскую революцию Шмелев вначале приветствовал. А потом были ужасы Крыма, "Солнце мертвых", бегство практически из-под расстрела...
Мне кажется, только такой - невероятной души человек - мог столько раз в своей жизни искренне верить и разбиваться о камень действительности.
Если взвешивать его поступки - книги Шмелева все равно перевесят его ошибки. Даже враги писателя это признавали.
Светлая ему память.
Настёна СПб:
МАРИУС ГАБРИЭЛЬ "ТИРАН В ШЕЛКОВЫХ ПЕРЧАТКАХ"
Париж, 1944 г. Купер, благопристойная жена американского военного корреспондента, захотела настоящее парижское платье. Знакомый привез Купер в Дом моды Лелона и принудил скромного кутюрье Кристиана Диора сшить ей в подарок новый наряд. Как же! Пока французские творческие личности сотрудничали с нацистами (например, Шанель - напрямую, Кокто было все равно, а модельеры оккупантов обшивали), бравые американцы страну освобождали, и им надо ноги целовать. После этого мой читательский пыл слегка угас.
Устав от бесконечных измен мужа, Купер ушла от него и принялась наслаждаться независимостью. Свободу она понимает как поцелуи с певицей Сюзи Солидор и тусовку с приятелями Диора из специфического клуба, курение гашиша, хамство незнакомым людям и драку с полицией. Рассказала бы Купер о своей "свободе" сестре Диора, Катрин, участнице Сопротивления, прошедшей концлагерь! Новоиспеченная журналистка пишет о модных шляпках, но хочет делать серьезны статьи. На месте русского графа Генриха Великовского (с раскосыми татарскими глазами
), я бы эту мадам, у которой семь пятниц на неделе, прибила, а не женилась.
Когда я брала роман, думала, что в центре истории будет Диор, а не героиня-дура, но кутюрье остался где-то на задворках книги. Лишь последние страницы посвящены его модному дому и первой самостоятельной коллекции. Девушки в дорогих, пышных, женственных и непрактичных платьях, которых не видели с довоенных времен, произвели фурор. Диор доказал, что французская мода живее всех живых.
Оценка - 4.
Шармелька:
Peony Rose писал(а):
Судить Шмелева за его заблуждения относительно Гитлера - значит одновременно судить почти всех эмигрантов той эпохи.
И я не сужу. Я высказываю свое мнение о его мнении.
Но, вот Шмелев для меня еще один аргумент в неприличном и некультурном убеждении: нельзя читать биографии великих писателей. Лично мне. Мое восприятие писателя-человека потом мешает мне читать и наслаждаться его работами. Вот Цветаева - гений. Но черт дернул меня прочитать пару дрянных книжонок про нее. Всё. Не могу читать ее стихи.