Саманта Джеймс

— Это вовсе не болезнь, — проговорила она. Затем сглотнула, хотя во рту все мгновенно пересохло. — Я… беременна.
На его лице мелькнули оторопь и недоверие. Он смерил ее взглядом с головы до пят, словно хотел убедиться, что она лжет. Помолчав, процедил затем сквозь зубы:
— Ты уверена?
Его реакция совершенно убила ее, и она грустно кивнула.
— И как давно?
Кесси заколебалась. Когда же наконец открыла рот, то едва слышно выдохнула:
— Я не очень уверена в сроках. Кажется, около четырех месяцев.
Габриэль молчал. И это его молчание было сокрушительным ударом по ее нервам. В глазах у нее заблестели слезы. Ей потребовалась недюжинная храбрость, чтобы прошептать:
— Вы не рады?
В два огромных прыжка он оказался рядом с ней.
— Что о? Ты предполагала, что я приду в восторг от этой новости? — Он повернул ее лицо к свету и уставился на залитое слезами лицо. — Твои слезы говорят сами за себя. Ты не больше меня рада этому!
Боль в груди стала просто невыносимой. О Боже, и он считает, что изучил ее вдоль и поперек! А сам и понятия не имеет, что творится у нее в душе!
Слезы комом застревали в горле. Она умоляюще подняла руку.
— Пожалуйста, Габриэль, не сердитесь.
— Не сердись, говоришь? — Он яростно сжимал и разжимал кулаки. В его глазах пылали адские огни. — Ты хотя бы понимаешь, что это значит? Это же исполнение заветной мечты моего папаши! И именно я осчастливлю его! Можешь быть уверена: он то будет в полном восторге! Наконец у него появится долгожданный внук!
Он резко повернулся и, спотыкаясь, прошел к себе в спальню. Кесси, словно в трансе, двинулась вслед за ним, но застыла на пороге, глядя, как он бросает в чемодан вещи.
Он даже не взглянул в ее сторону. Но она видела, что он просто кипит от ярости. Сам воздух между ними накалился до предела. Лишь когда он пошел к выходу, она нашла в себе силы нарушить гнетущее молчание:
— Габриэль… вы уезжаете?
Он остановился. Всплеск холодной ярости в его глазах был больнее удара хлыста.
— Я еду в Лондон, чтобы твой вид не напоминал мне ежеминутно о собственном идиотизме. Она не сумела сдержаться:
— Куда? — Слова вырвались у не помимо воли, словно рыдание. — К вашей любовнике?
— Отличная мысль, янки! — Он смерил ее презрительным взглядом. — Боже, — выдавил он, — если уж было так необходимо связать себя по рукам и ногам женой, то почему мой выбор пал на тебя? И почему ты не оказалась бесплодной?
Он отвернулся и вышел. Дверь захлопнулась с такой силой, что стены задрожали.