Джанет Иванович "Городская девчонка"

Спасибо огромное за перевод!!!!
Karmenn, Фиби
___________________________________

Ура! Ура! новая глава )))) Как мы рады что несмотря на трудности, она к нам все-таки добралсь )))) Спасибо девочки большое

О, какая напряженная глава!
Хотя, кое-что уже и подзабылось из прошлого. Пришлось освежать память. С удовольствием.
Спасибо, девочки за проду! Замечательно!

Karmenn, Фиби, спасибо за проду!!!

очень динамичная глава.
Я так за Хукера испугалась...
_________________

Спасибо за главу!!!
___________________________________

Спасибо!!!!!!!Спасибо!!!!!!!!!!
Хукер!Лапка!!!!!!!!!!!

Спасибо большое за перевод новой главы!!!
Уволокла к себе на склад...
_________________

Какая динамичная глава!!!!!!!!!!! (впрочем, тут все такие). Барни молодец!
девочки, вы тоже!!! Спасибо!

Спасибо за перевод новой главы.
_________________

Спасибо!

Читающих восторгам нет предела,
И крайне нравится всем “девушка с веслом”!
Коль снова неизвестность нас заела,
То переводчикам мы бьём челом,
И в мыслях о грядущем проду ждем
_________________

Просто бесподобная книга, у Иванович не бывает похоже не смешно и не интересно
Девочки, огромное спасибо за то наслаждение, которое вы нам дарите своими переводами!!!!!!!!!!!!

 » Глава 10

Глава 10 (перевод vanilla, редакция Фиби)
 
Пока с Биллом говорил полицейский, я пообщалась с лечащим врачом. Если жизненные показатели Билла останутся стабильными, то завтра ему разрешат пойти домой. У него была поверхностная рана на плече, и пуля, попавшая в грудь,  раздробила ребро, но больше ничего не задела. Билл счастливчик… если можно назвать счастливчиком человека, который заполучил целых две пули.
Лицо копа было бесстрастным, когда он покинул Билла. Я не думала, что он очень уж счастлив. У него на руках имелось похищение и немотивированная стрельба. Не надо быть гением, чтобы понять, что в истории зияют дыры.
Я могла бы поделиться с копом, что меня похитил и запугивал Сальзар. И могла сказать, какие у Сальзара есть фотографии Билла и Марии. Загвоздка в том, что у меня нет этих фотографий. А по части похищения – тут было слово Сальзара против моего и Хукера. И единственным свидетелем был парень, разнесший яхту, стоимостью в миллиард долларов.
Поэтому я не особо хотела разговаривать с полицейским. Не говоря уже о моем на сегодняшний день не впечатляющем опыте общения с копами. Что я действительно хотела, так это сгрести Билла в охапку и отвезти в такое место, где он был бы в безопасности. И после разработать план, как все уладить.
Мы оставались в больнице до девяти. Потом Биллу дали успокоительное, и он заклевал носом. А мы с Хукером поволочились из больницы на парковку.
– Я добавлю это в список моих самых дерьмовых дней, – заявил Хукер. – У меня их куча. Не так много народа получают пули в НАСКАР, но люди там тоже калечатся и погибают. Это всегда ужасно.
– Почему же ты водишь?
– Не знаю. Я думаю, это просто мое занятие. То, что у меня здорово получается.  Раньше я думал, что все это ради славы, но, оказывается, слава – еще та заноза в заднице. Я предполагаю, это может быть ради денег, но, по правде сказать, у меня их достаточно. А я до сих пор продолжаю участвовать в гонках. Сумасшествие, да?
– Тебе это нравится.
Хукер ухмыльнулся. По-мальчишески. Словно эта простая правда застала его врасплох.
– Да, люблю это занятие.
– Ты хороший гонщик.
–  Я думал, ты не следишь за НАСКАР.
–  Я болталась в Ричмонде в прошлом году. Ты был бесподобен.
– Черт. Я сбит с толку. Я так не привык к твоему хорошему отношению ко мне.
– У тебя короткая память. Я поцеловала твою ранку от дротика.
– Я решил, это был поцелуй из жалости. Я был просто жалок.
– Ну да, но я же до сих пор мила с тобой.
Мы забрались в помятую «мини», и Хукер тронулся на юг в сторону города.
– Я немного времени провел в Нейплс, но, думаю, смогу найти дорогу к дому, – сообщил Хукер. – Билл дал мне инструкции.
Хукер повернул направо на Пятую авеню и проехал мимо кварталов с ресторанами и магазинами. Люди сидели за столиками на улице и бродили по картинным галереям. Жизнь здесь текла неспешнее, чем на Саут-Бич. Одежда по большей части консервативная. Пальмы опутали мерцающими фонариками. Машины были дорогими.
Мы держали курс налево на Гордон-Драйв и наблюдали: чем ближе к югу, тем крупнее становились дома. Больше не было ресторанов или магазинов. Никаких высоток. Только квартал за кварталом дорогих домов и профессионально оформленных ландшафтных участков. И за домами справа от нас находился Мексиканский залив.
Когда мы добрались до «Порт-Ройял Бич Клаб», Хукер повернул налево в район с извилистыми улочками, которые, как мы знали, вели к группе искусственных каналов. Половина домов были в стиле ранчо семидесятых, а другая половина состояла из новеньких домищ а-ля «Макдональдс» (уничижительный термин для больших новых домов считающимися пафосными, безвкусными или не подходящими району по дизайну – Прим.пер.). «Мак-домищи» занимали все свои участки и прятались за коваными железными воротами, выходившими на кирпичные подъездные дорожки и роскошные сады. Я подозревала, что некоторые старые жители Нейплс могли закатывать глаза на «Мак-домищи».  Я же считала «Мак-домищи» великолепными. Собственно говоря, на мой взгляд, и ранчо не так  уж плохи.       
В душе я представляла, что за коваными железными вратами живут звезды кино или, возможно, шишки из «форчуновской» пятисотки. (Ежегодно журнал «Форчун» публикует список 500 самых успешных деловых людей. – Прим.пер.) Реальность, скорее всего, была менее забавна. Вероятно, эти дома принадлежали риелторам, которые срывали большой куш на грубо взвинченных ценах на рынке жилья.  
Билл арендовал одно из ранчо. Его легко можно было узнать по желтой ленте, обозначающей место преступления, растянутой через всю переднюю часть владения, предупреждающей людей воздержаться от использования подъездной круговой дорожки.
Хукер припарковался на обочине дороги, мы нырнули под ленту и потопали к парадной двери. Даже в темноте можно было увидеть кровавые пятна на желтой кирпичной дорожке и бетонной веранде.
– Может, пойдешь обратно в машину, – предложил Хукер. – Необязательно нам двоим это делать. Я просто хочу собрать вещи Билла и проверить яхту.
– Спасибо, – отозвалась я, – но со мной все в порядке.
За неимением фальшивой собачьей какашки Билл спрятал ключи на веранде под цветочный горшок. Хукер нашел ключи и открыл дверь. Мы вошли внутрь, и Хукер ударил по выключателю. Холл был из белого мрамора, и за ним находился бежевый ковер на весь пол. Ужасающий кровяной след тянулся через переднюю к ковру. Кровь размазалась в том месте, где Билл упал и пополз. Посередине холла виднелся отчетливый кровавый отпечаток руки. Руки Билла. Капли разбрызгались дугой.
Я почувствовала тошноту и тяжело бухнулась на колени. Я стояла на четвереньках, борясь с тошнотой, сильно дрожа.
Хукер подхватил меня и отнес в дамскую комнату подальше от холла. Там усадил меня на сиденье унитаза, зажал мою голову между моих же ног и положил мокрое полотенце мне на голову и шею.
– Дыши, – приказал он. Его рука лежала поверх полотенца на моем затылке. – Толкай мою руку. Толкай.
– Кажется, я чуть не отключилась, – отозвалась я.
– Со всяким может случиться, когда увидит такое. – Он заменил полотенце на свежее, и вода потекла по моей шее и просочилась под кофту и шорты. – Я оставлю тебя здесь, пока соберу вещички Билла. Ты должна пообещать мне, что не сдвинешься ни на дюйм.
– Обещаю.
Десять минут спустя он вернулся за мной.
– Вещи Марии и Билла в багажнике «мини». Ты можешь встать?
– Да. Я в ужасе, возмущена и зла, но не больна. И я не собираюсь превращаться в кисель, когда по пути к выходу увижу кровь. Тогда она просто застала меня врасплох.
Хукер взял меня за руку и провел мимо кровавого следа в холле за дверь. Он выключил свет, запер дверь и положил в карман ключи.
– Хочу показать тебе кое-что на задворках, – предложил он. – Пойдем, прогуляемся.
Мы пошли по тропинке вокруг дома мимо деревьев, на которых висели плоды апельсинов и грейпфрутов, цветущих кустарников, все еще благоухающих в теплом ночном воздухе. Во всю ширину двора простирался бассейн, а за ним – полоса ухоженного газона, за газоном – пристань, за пристанью был канал. Полная луна висела низко на небе, ее отражавшийся свет  мерцал на темной воде.   
– Ну разве не прелесть? – спросил Хукер.
Больше, чем прелестно. Умиротворяющее зрелище. Стоишь так, смотришь на канал, и трудно представить, что позади тебя в доме случилось что-то плохое.
– Никакого «Сансикера»,– заметила я.
– Да. Но ведь мы уже знали, что золото у них.
Мы вернулись в машину и покинули Порт-Ройяль. Хукер восстановил свой прежний маршрут и вернулся на трассу, ведущую на север. Эта часть дороги была забита транспортом. С обеих сторон шоссе выстроились в ряды центры профессиональных услуг, торговые центры, мебельные магазины и сети гостиниц. Хукер подъехал к первой попавшейся гостинице и припарковался в зоне для выгрузки.
– Я забегу и посмотрю, смогу ли заполучить комнату, – сообщил Хукер. – Мне ведь не надеяться, что ты захочешь спать со мной?
Это было сказано с такой безнадежностью маленького мальчика, который все-таки в тайне на что-то рассчитывает, что я громко рассмеялась.
– Я не готова к этому, – отозвалась я.
Он подцепил меня за футболку, притянул поближе к себе и поцеловал. Его пальцы вдавились в мою грудь, его язык заскользил по моему, и я почувствовала, как завелся и загудел мой мотор.
– Дай мне знать, когда будешь готова, – попросил Хукер. – Потому что я-то готов с первого дня, как тебя встретил.
Ладно, возможно я хотела бы пересмотреть ту часть с маленьким мальчиком. Я уже не видела никаких признаков присутствия маленького мальчика. На самом деле я подумала, что когда Хукер сосредотачивается на какой-то женщине, он выказывает ту же самую целеустремленность на результате, которую демонстрирует на треке. Взгляд Хукера всегда прикован к призу.
Хукер хорошенько ударил кулаком по помятой дверце, чтобы ее открыть. Потом вылез из «мини» и припустил рысью к вращающейся двери гостиницы. Он вернулся через десять минут и вытащил наши сумки из багажника.
– Женщина, мы в деле, – сообщил Хукер. – Мы получили комнаты без плохих парней.
 
На следующее утро лечащий врач Билла заверил меня, что показатели пациента неплохие, и он достаточно окреп, чтобы покинуть больницу. С виду не скажешь. Билл до сих пор был бледный как смерть. Его забинтованная рука висела на перевязи. Грудь замотали  в двойную повязку. Под его ногтями виднелась запекшаяся кровь, и на лбу красовалась шишка размером с грецкий орех. Я переодела Билла в шорты цвета хаки и в оранжево-синюю рубашку с цветочками, надеясь, что его это ободрит. Оказалось, Биллу не нужно было ничего ободряющего, его накачали обезболивающими и успокоительными, чтобы он смог доехать до дома.    
Врачи и полиция считали, что Билл возвращается в арендованный дом. Мы с Хукером не стали их в этом разубеждать, но у нас имелись другие планы. Мы загрузили Билла на переднее сиденье «мини» и понеслись в Майами-Бич.
Был полдень, когда мы прокатились по мосту Козуэй и приехали в Саут-Бич. Денек  был безоблачный, с температурой ниже восьмидесяти (двадцать шесть градусов по Цельсию – Прим.ред.) и без дуновения ветерка. Хукер повернул на Элтон-авеню и направился прямо к дому Джуди.
– Мы оставим тебя с Джуди, – сообщила я Биллу. – Ты помнишь Джуди?
– Джу-у-у-ди, – протянул Билл.
Билл совсем одурел от лекарств.
– Я не знаю, что они ему дали, – заявил Хукер. – Но я сам бы не прочь принять малость такого.
Хукер припарковался в подземном гараже дома, мы вытащили Билла из машины, и, поддерживая с обеих сторон, и повели к лифту.
Хукер нажал кнопку двадцать седьмого этажа и осмотрел меня.
– С тобой все будет в порядке?
– Конечно. Двадцать седьмой. Раз плюнуть.
Я была просто благодарна, что это не тридцать второй.
Мы вытащили Билла из лифта, осилив короткий коридор, и позвонили в квартиру Джуди.
– Боже мой, – изумился Джуди, распахивая перед нами дверь. – Только посмотрите на этого жалкого маленького бедолагу.
– Он пребывает намного выше, чем на двадцать седьмом этаже, – просветила я Джуди. – В больнице его напичкали какими-то болеутоляющими в дорогу.
– Счастливый голубчик, – сказал Джуди. – Я подготовил комнату для гостей. Мы просто укроем Дикого Билла одеялком, и я хорошенько о нем позабочусь. Я очень заботливый. И не оставлю его одного ни на минутку. Ничего плохого не произойдет с ним, пока я на службе.  
Квартира Джуди была отделана в ярких теплых тонах. Оранжевые стены и теплые красные, как огонь, кресла. Низкий диванчик и одновременно кофейный столик, обитый шкурой зебры. На кухне черные гранитные столешницы. Это было потрясающе, но немного похоже на то, что видишь под закрытыми веками, когда у тебя похмелье.    
Мы провели Билла в комнату для гостей и положили его на кровать.
– Все – красное, – провозгласил он. –  Я в аду?
– Нет, – сказала я ему. – Ты в комнате для гостей у Джуди.
– Джу-у-у-дииии.
Я вручила Джуди сумку с антибиотиками и обезболивающими таблетками.
– Инструкции на этикетках, – напутствовала я. – Там также листочек с указаниями по перевязке и график посещения врача.
– Не беспокойтесь. Джуди здесь. – Джуди бросил косой взгляд на Хукера. –  А ты хорошенько позаботься о Барни.
– Я стараюсь, – отозвался Хукер.
Мы покинули Джуди и Билла и прошли короткий путь до лифта. Двери открылись, мы вошли внутрь, и Хукер нажал кнопку вестибюля.
– Если ты боишься лифтов, большой храбрый Парень из НАСКАР готов прижать тебя к себе, чтобы ты не боялась, –  предложил Хукер.
– Спасибо, но я слишком потрясена, чтобы боятся.
– А ты можешь притвориться?
Когда мы были детьми, Билл постоянно приносил бродячих животных домой. Собак, кошек, птиц со сломанными крыльями, зайчат. У родителей не хватало мужества выгнать бродяжек, но было заведено, что животные обитают только во дворе и в комнате Билла. Само собой, в конечном итоге, слепая собака и кошка с наполовину обгрызенным ухом находили путь в гостиную. Птицы были вылечены и отпущены, но отказывались улетать. Зайчики вырастали и кочевали по всему дому, пожирая провода и обгладывая плинтуса. И мы любили их всех. Смысл в том, что Билл влюбляется легко и мгновенно. А большинство членов моей семьи, включая меня, влюбляются более медленно.
Вопреки моему трезвому расчету, Хукер нравился мне все больше и больше, как один из приемышей Билла. Здравая моя часть шептала: ты издеваешься? Мягкая сентиментальная часть меня, которая позволяла одноухой кошке спать на моей груди всю ночь напролет, от чего я почти задыхалась в течение пяти лет, находила Хукера привлекательным. И моя сексуальная часть думала, что булочная теория – это одна из тех мужских штучек, которые я никогда полностью не пойму. Мой булочный способ заключался в том, чтобы лелеять страстное желание к одному, особенному пирожному, зациклиться на нем, мечтать о нем, хотеть его. И, наконец, потерять контроль, купить его и съесть.
И сейчас Хукер выглядел аппетитно. Пугающе, да?
Мы спустились на лифте в гараж и вернулись к «мини». У меня и Хукера были новые мобильники. Мой зазвонил сразу же, как только я собралась пристегнуться.
– Барни, – сказала моя мама. – Где ты? Все в порядке?
– Все хорошо. Я все еще в Майами.
– Ты вместе с Биллом?
– Я только что рассталась с ним.
– Он ни разу не ответил на звонок. Его автоответчик переполнен. Я больше не могу оставлять сообщения.
– Я скажу ему, чтобы он позвонил тебе. Может быть завтра.
– Когда ты приедешь домой? Следует ли мне сбегать к тебе домой и полить растения?
– У меня нет растений.
– Что значит, у тебя нет растений? У всех есть цветки.
– Мои пластмассовые.
– Я не замечала.
Я повесила трубку, и Хукер улыбнулся мне.
– У тебя действительно пластмассовые растения?
– Подай на меня в суд, я не садовод.
Мой телефон снова зазвонил. Это была моя начальница.
– Семейные обстоятельства, – пояснила я ей. – Я оставила вам сообщение на голосовой почте. Да, я знаю, что это неудобно. На самом деле, я точно не знаю, когда вернусь, но думаю, что скоро.
– Сработало? – поинтересовался Хукер, когда я повесила трубку.
– Угу. Все отлично.
Меня уволили, но какого черта, все равно работа мне не нравилась.
У меня было еще два звонка. Один от моей подруги Лолы. И другой от женщины, которая работала со мной в страховой компании. Я сообщила обеим, что со мной все хорошо, и я им перезвоню.
Наконец, поступил звонок от Розы. Этот звонок я ждала. Я попросила Розу кое-что разведать.
– Я достала его, – провозгласила Роза. – Я получила список всего имущества, которым владеет в Майами Сальзар. Мне помогла Фелиция. У нее есть кузина, которая работает в налоговом департаменте. Мы даже заполучили адрес его подружки.
Я отключила связь и повернулась к Хукеру.
–  Роза достала список.
 
Хукер нашел парковочное место за полквартала от сигарной фабрики. У нас были содовые и гамбургеры из автокафе, и пару минут мы потратили на еду. Зазвонил мобильник Хукера. Он посмотрел на экран и выключил телефон. Выпил немного газировки и увидел, что я наблюдаю за ним.
– Мой агент по связям с общественностью, – сообщил Хукер. – Это уже четвертый звонок сегодня. Это парень никогда не сдается.
– Речь идет о той болтовне в Хомстеде?
– Ага. Я говорил с ним раньше. Там находится транспортировщик с рекламной тачкой. Парень все еще пытается уговорить меня появится там самолично.
– Может тебе следует поехать.
– Не хочу уезжать. И кто защитит тебя, если я уеду?
– Вначале ты преследовал меня, потому что не доверял мне.
– Да, но все меняется. В любом случае это только наполовину правда. По большому счету я таскался за тобой из-за маленькой розовой юбочки и твоих невероятно длинных ножек.
Синий «краун-вика» припарковался на противоположной стороне улицы, в дальнем конце квартала. Из машины вылезли Слизняк и Хромоног.
– Поверить не могу, – произнес Хукер. – Каковы были шансы?
У Слизняка по-прежнему рука на перевязи, вдобавок нос пересекал огромный кусок пластыря, и под его глазами красовались синяки. На Хромоноге были надеты шейный корсет, а на колене бандаж. Нога по-прежнему загипсована и завернута в штуку, похожую на сандалии на липучках. И он опирался на один костыль.   
Ни один из них не увидел нас. Они пересекли улицу и вошли в сигарную фабрику.
– Может нам следует позвонить в полицию, – предложил Хукер.
– Полиция не доберется сюда вовремя. Мы должны зайти внутрь и посмотреть, сможем ли помочь Розе.
Мы уже почти вылезли из «мини», когда дверь сигарной фабрики с грохотом распахнулась, вылетел костыль, за которым последовали Слизняк и Хромоног. Они шлепнулись на землю, приподнялись и поползли к «краун-вика».
Вся фабрика высыпала на тротуар, крича что-то на испанском. У Розы и еще двух женщин были пушки. Пах! Роза выстрелила, пуля вонзилась в заднюю боковую часть кузова «краун-вики». Пах, пах. Выстрелили другие женщины.
Слизняк завел машину и оставил четверть дюйма резины при взлете.
– Жалкая дырка в заднице, – заорала одна из старых женщин на улепетывающую машину.
Мы подошли к группе.
– Что произошло? – спросила я.
– Вошли какие-то неудачники и хотели забрать Розу, можете себе представить?
– Это были те два парня из Ки-Уэст, – пояснила Роза. – Они говорят, что хотят поговорить со мной снаружи. Я говорю им, что я не хочу. Я говорю им, что они могут побеседовать со мной внутри. Затем они стали дерзить, угрожать мне, если я не идти на улицу.
Толстая старая женщина с короткими седыми волосами и сигарой во рту ткнула локтем Розу.
– Мы им показали, да? Нечего дерзить в этом магазине. Мы хорошо надрали им задницы. Мы их всех сделали.
– Вы ждите здесь, – обратилась ко мне и Хукеру Роза. – Я принесу список.
Костыль до сих пор валялся посреди дороги.
Пыльный пикап с надписью сзади «Садовое оборудование» протарахтел до костыля и остановился. Вылез мужик, дошел до костыля и рассмотрел его. Затем он закинул костыль в кузов грузовичка и был таков.
– Никогда не знаешь, когда будешь нуждаться в костыле, – изрек Хукер.
Роза мерным шагом вышла из сигарной фабрики с большой бледно-желтой сумкой, висевшей на руке, держа в ладони  листочек бумаги. Наша дама надела туфли с открытыми носами из прозрачного пластика с четырехдюймовыми шпильками, синие хлопковые брюки, доходящие до середины икры и красную футболку, рекламирующую крабовый завод.  
– Все в порядке, – сказала Роза. – Я готова ехать. Все что нам нужно сделать, это забрать Фелицию.
Хукер ухмыльнулся мне.
– Подумать только, а я собирался тратить свое время на рыбалку.
Мы остановились возле фруктовой лавки, и Фелиция втиснулась рядом с Розой.
– Ты знаешь, те два парня, в которых стреляла? – спросила Роза у Фелиции. – Они остановились на сигарной фабрике только что и пытались заставить меня пойти с ними.
– Они этого не сделали.
– Сделали!
– Что ты им сказала?
– Я сказала, что им стоит попробовать свинца.
– Может быть, они собираться нагрянуть сюда, а я их не застану. Вот будет разочарование, –  заметила Фелиция. 
–  Если они очень сильно захотят поговорить с тобой, они вернутся, –  заметила Роза. – Тем временем, может быть, твой муж застрелит их.
Роза наклонилась вперед.
– На следующем углу поверни направо, – сообщила она Хукеру. – А потом проезжай два квартала. Первое владение будет справа. Это многоквартирное здание.
Здание было четырехэтажным. Стену первого этажа украшали бандитские лозунги. Парадная дверь отсутствовала. На косяке остались только петли. Внутри было маленькое темное фойе с четырьмя почтовыми ящиками, встроенными в стену, и с правой стороны устрашающий на вид лестничный пролет. Мы все втиснулись в фойе и стали читать имена на почтовых ящиках.  
– Я не знаю ни один из этих людей, – заявила Фелиция. – Они, должно быть, иностранцами. Некоторые из этих южноамериканцы.
В фойе пахло не ахти. А лестничный пролет вонял еще хуже.
– Нет смысла нам всей толпой подниматься по лестнице, – заметил Хукер. – Я пойду, а вы трое ждите здесь.
– Будь осторожен, – сказала Фелиция. – Берегись больших тараканов.
Хукер пошел вверх по лестнице, а Роза, Фелиция и я вышли из фойе на тротуар.
– Это здание могло бы использовать немного отбеливателя, – произнесла Роза. – Это самая лучшая вещь для очистки здания, как это.
– Было бы лучше, если бы случился пожар, – поделилась Фелиция. – Обновление городов. Начать все сначала.
Десять минут спустя я посмотрела вверх на окна, беспокоясь о Хукере.
– Он уже должен был спуститься, – волновалась я.
– Никаких выстрелов, – заметила Роза.
– Ага, и никаких криков, – подтвердила Фелиция. – Дадим ему еще немного времени.
Пара минут – и Хукер появился на нижней площадке лестницы в сопровождении толпы радостного народа.
У одного из парней лоб пересекала надпись «Хукер».
– Пока, Сэм Хукер, – говорили они.
– Спасибо, что подписали мою шляпу.
– Спасибо за звонок моей сестре.
Прибежала женщина с камерой, и группа принялась позировать для фотографии с улыбающимся Хукером в центре.
Мы забрались в «мини» и тронулись.
– Фанаты, – пояснил Хукер. – Марии там не было.
Мы обыскали еще два многоквартирных дома с тем же результатом. Четвертым в списке значился склад. Мы все решили, что место многообещающее, так как спрятать набитый золотом пикап на складе ничего не стоило.
Склад был трехэтажным в высоту и занимал половину городского квартала. Склад состоял из трех гаражных отсеков и имел еще одну обыкновенную дверь. Все оказалось заперто. Окна над дверьми были темными. На втором этаже окна выбиты. Мы заехали в покрытый мусором переулок, который пересекал квартал и упирался в заднюю часть склада. Позади склада находились пара мусорных контейнеров и запертая дверь черного хода. На первом этаже окна были выкрашены в черный цвет и защищены металлическими решетками.
– Забирайся на мусорный контейнер, – приказала Фелиция Хукеру. – Тогда сможешь пролезть в окно.
Хукер посмотрел на мусорный контейнер и на окно.
– Разве это не взлом и проникновение?
– Да, и что?
– Что, если там кто-то есть?
– Тогда рванем отсюда быстрее ветра. Разве что они фанаты, тогда ты можешь остаться и подписать автографы.
– Полагаю, что буду выглядеть героем, если найду Марию. И так как я делаю это ради твоего брата, ты по-настоящему отблагодаришь меня, – обратился ко мне Хукер. 
Фелиция погрозила ему пальцем.
– Стыд и срам. Я знаю, о чем ты думаешь.
– Тогда я отблагодарю, – заявила Роза.
– Будет что вспомнить, – отозвался Хукер.
Хукер притащил какую-то тару к мусорному контейнеру и использовал ее как ступеньку. Потом залез на мусорный бак и проверил окно.
– Оно заперто, – сказал Хукер. – И слишком высоко. Я никак не могу заглянуть внутрь.
– И? – вопросила Фелиция.
– И я не могу забраться.
– Разбей его.
– Я не собираюсь его разбивать! Нельзя вот так просто болтаться и бить окна.
Роза вскарабкалась на тару и затем на мусорный контейнер.
– Подай мне ящик, – обратилась она к Фелиции.
Фелиция передала деревянный ящик Розе. Роза размахнулась тарой и разбила окно. Сирены не завыли. Никто не прибежал.
– Я хочу заглянуть внутрь, – сказала Роза Хукеру. – Подтолкни меня.
И Роза стала карабкаться по Хукеру. Ее каблук упирался в его бедро, а ее большая грудь в его лицо. Хукер прочно держал ее ногу. Роза поставила ступню на плечо Хукера, он подставил руку ей под задницу и приподнял даму к окну.
– Что ты видишь? – полюбопытствовала Фелиция.
– Ничего. Это просто большой пустой склад. Внутри ничего нет. Он три этажа в высоту, но это все открытое пространство. В нем нет других дверей, поэтому нет даже уборной. – Она посмотрела на Хукера. – Теперь можешь меня опустить.
Хукер уперся в здание.
– Смотри, куда ставишь каблуки.
Один Розин каблук зацепился за пояс брюк Хукера, и а другая ее нога обвилась вокруг его шеи. Роза схватила Хукера за рубашку, дернула ногой, чтобы освободиться, и он потерял равновесие.
– Вот дерьмо! – воскликнул Хукер.
Он размахивал руками, ища опору, а Роза держалась изо всех сил, по-обезьяньи вцепившись в него всеми конечностями.
В конечном итоге, Хукер растянулся на спине на контейнере. Роза свалилась на Хукера сверху.
– Не так уж плохо, – заметила Роза.
– Звони 911, – выдавил Хукер.
Я встала на цыпочки, пытаясь проверить, как он там.
– Ты поранился?
– Нет. Но Розу я  прикончу.

Утащила!
_________________

Karmenn, Фиби, спасибо.
Очень рада.

Хукер в своем стиле.
И жентельмен маЛчик, не отнять, не отнять. Женщину в таком состоянии не предоставить ее же собственным заботам - это реальный признак жентельменства.
_________________