Герцог Чёрная Роза (ПИЛР)

Innulya:

Супер!

Есть такое...)))

...

Гюльнара:

 » 25

Доминик подумала, что не стоит открывать своей спасительнице все до конца. Ей не надо знать, что герцог Черная Роза жив... И что он — муж Доминик.

- Тереза, - сказала она. — Здесь, над могилой твоего несчастного сына... Давай поклянемся — что мы отомстим Раулю! Что этот зверь сдохнет в страшных муках! Что мы сделаем все, чтобы покончить с ним!

Тереза кивнула. Женщины взялись за руки и протянули их над маленьким холмиком. - Да, Мари! Я клянусь! — воскликнула вдова лесника. — Клянусь всеми святыми! Душами моего заснувшего навсегда сыночка и бедной замученной Франшетты!

- И я клянусь! Мы отомстим злодею! Мы найдем его. Достанем из-под земли! И месть наша будет ужасна!

7. Казнь.



- Я должна пойти в Шинон, Мари, - сказала Тереза, когда они вернулись в избушку.-Разузнать, там ли еще этот дьявол...Рауль де Ноайль. Ведь так его зовут?

- Да, - ответила Доминик. — Но как же ты пойдешь? Скоро стемнеет. К тому же вдруг ты случайно встретишься там с Франсуа или Раулем? Они ведь могут тебя узнать!

- Не переживай, Мари. Не узнают! — и Тереза достала из-под лавки небольшой сверток и вытряхнула из него цыганские пестрые юбку с кофтой и большую шаль .— Я купила этот наряд у цыганок. Хотела в нем отправиться на поиски убийцы моего сына...Вот сейчас он мне и пригодится... Смотри! — она быстро переоделась, закуталась в шаль, низко надвинув ее до бровей и выпустив из-под нее несколько седых прядей. Затем Тереза скрючилась и взяла из угла сучковатую палку. Дом ахнула: высокая статная женщина исчезла, перед женой Черной Розы стояла седая сгорбленная старушонка-цыганка.

- Ну, что скажешь? Разве меня сможет хоть кто-то узнать?

- Нет, Тереза! А далеко ли отсюда до Шинона? Может, мне пойти с тобой... Подождать тебя где-нибудь в лесу около замка?

- Туда час с лишним быстрой ходьбы. Но ты еще слишком слаба, Мари. Да и сама же ты говорила, что тебя, наверное, ищут...Для тебя это слишком опасно!

- Ты права, Тереза. Иди одна. Но умоляю...Узнай все, что только сможешь. О моем муже прежде всего. Его зовут Робер... Робер де Немюр.

- Де Немюр! — усмехнулась вдова лесника. — Я же знала, что ты не простолюдинка, Мари!

- Тереза!.. Сейчас не до того. Постарайся узнать о нем хоть что-то. Только осторожно, ради Бога! Чтоб никто в замке тебя не заподозрил.

- Я постараюсь, Мари. Но прежде всего — узнаю о Рауле де Ноайле. А потом — о твоем супруге. Жди меня здесь... Я знаю к Шинону короткую тропинку. Вернусь часа через три. Не затворяй дверь в избушку. Увидишь чужих людей — беги и прячься в лесу. Оставляю тебе свой лук и колчан со стрелами. Справишься с ними?

- Конечно! Я хорошо стреляю, не беспокойся за меня!

...Когда Тереза скрылась из виду, Доминик с луком в руках опустилась на порог избушки. Сердце молодой женщины тревожно и быстро билось. Какие известия принесет ее спасительница из Шинона? Дом угнетали предчувствия близкого несчастья.

...Тереза вернулась уже почти в полной темноте. Из-за леса вставала огромная полная луна. Где-то вдали послышался одинокий волчий вой. Тоска все больше сжимала сердце Доминик. И вдруг фигура вдовы лесника в цыганском наряде бесшумно выросла прямо перед ней, заставив Дом вздрогнуть от неожиданности.

- Тереза! Наконец-то! — воскликнула Доминик. — Ты меня напугала!

- Идем в дом, - ответила Тереза, и по ее напряженному голосу Дом поняла, что известия есть... И они нехорошие.

- В замке полно людей, - говорила вдова лесника, скидывая цыганскую одежду. — Солдаты... Дворяне... Я поняла, что приехала королева.

- Королева? — вскричала Доминик.

- Да. Меня, конечно, не пустили за ворота. Но караульные — народ болтливый. А на старуху-нищенку, да еще и цыганку, которая присела около ворот отдохнуть, они и внимания не обратили. Ее величество в Шиноне. А Рауля там нет. Я поняла, что его ищут повсюду. Везде выставили посты. Кажется, он наделал каких-то дел в замке, и королева приказала найти его живым или мертвым. — Лицо Терезы потемнело, она явно была расстроена исчезновением де Ноайля.

Для Доминик же это была совсем неплохая новость. Рауль бежал! Но каких дел он наделал в Шиноне?..

- Еще ищут одну женщину. Но ее зовут не Мари, а Доминик. Доминик де Немюр.

- Это я, - прошептала Дом.

Тереза спокойно кивнула.

- Я так и поняла. И, наконец, еще одно, Мари... Или Доминик... Мужайся. Твой муж... Его больше нет.

- Тереза!.. — вскрикнула Дом.

- Я слышала от караульных. Они обсуждали, где похоронят герцога де Немюра. Один сказал — хорошо бы здесь, в Шиноне. На поминках всегда можно вдоволь и выпить, и поесть. Да еще такого большого вельможи! А другой караульный ответил, что знатные дворяне обязательно имеют свой фамильный склеп. И останки обычно перевозят и хоронят там.

- Не продолжай! Прошу тебя... - простонала Доминик.

Похороны... Склеп... Останки... Невыносимые, жестокие слова! Горло перехватило. Но слез, облегчающих душу, не было. Глаза ее оставались сухими. Она знала это. Предчувствовала. Так же, как и ее муж. Ее Робер!.. Ее короткая, слишком короткая любовь!

Теперь было понятно, почему приехала Бланш. Де Ноайль убил Робера. И ему не удалось скрыть это преступление. Королева прискакала в Шинон, пылая жаждой мести. Ведь она тоже любила де Немюра! И Рауль сбежал. Его ищут...

Ищут и ее, Доминик. Но это уже не люди де Ноайля. И, значит, она может безбоязненно вернуться в Шинон... к своему мертвому мужу.

- Тереза... Я должна пойти в замок, - прошептала Доминик, пытаясь подняться и с удивлением чувствуя, что ноги почему-то отказываются ее слушаться. — Я должна быть с Робером... Проводи меня к нему.

- Ты с ума сошла, Мари! Ты же совсем белая! И на ногах не стоишь! Какой замок?..

- Я должна, — с трудом ворочая языком, продолжала лепетать Доминик. — Мой Робер...Он там, в Шиноне... Я хочу увидеть его...

Она все-таки приподнялась с огромным трудом - и упала в обморок на руки Терезе.

...Она проснулась на следующий день, ранним безоблачным утром. Открыв глаза, Дом увидела Терезу. Та сидела за столом и плела венок из незабудок. Тереза ласково улыбнулась и показала Доминик свою работу.

- Как ты думаешь, он понравится моему сыночку? — спросила она. – Сегодня ровно год, как он уснул. Ему нравились цветы. Он приносил их мне, я плела венки и надевала ему на его черные кудри. Если бы его отец не уехал на войну и женился на мне, то мой мальчик был бы сыном герцога! И вместо венков из простых полевых цветов он носил бы золотую герцогскую корону... Разве не так, Мари... то есть Доминик?

- Да, Тереза, - тихо сказала Дом. — Могло быть и так. Но они уснули. И твой маленький Робер... И мой Робер... И герцог Черная Роза.

- Мы положим венок на могилку моего сыночка, и я отведу тебя в Шинон. Как ты себя чувствуешь? Ты сможешь дойти до замка?

- Я не знаю, - равнодушно отозвалась Доминик. — Кажется, смогу. Не смогу идти — поползу, - стиснув зубы, добавила она. Да... Она готова была ползти. Лишь бы быть в Шиноне... с Робером.

Тереза закинула за одно плечо лук , за другое — колчан со стрелами.

- Я видела волчьи следы совсем недалеко, - объяснила она. — Ночью вокруг нашей избушки рыскала стая. Их было, кажется, пять. Летом обычно они не нападают. Но предосторожность не помешает.

...Они дошли до середины поляны, до двух кленов, и Дом села на скамью над могилкой маленького Робера. А Тереза убрала завянувшие цветы, нарвала на поляне букет свежих васильков, колокольчиков, фиалок и ромашек, и усыпала ими холмик. Затем вдова лесника положила сверху венок из незабудок. Получилось очень красиво. Тереза села на скамью рядом с Доминик. Женщины взялись за руки и прижались друг к другу.

«Скоро и я, - мелькнуло у Дом, - буду так же сидеть над могилой моего Робера... И усыпать ее цветами».

И тут обе женщины подняли головы, привстали и взглянули в сторону избушки. Послышалось конское ржание. И рядом с жилищем Терезы появился всадник. Хотя нет... Всадников было двое, но сидели они почему-то на одной лошади. Один из них тяжело спрыгнул с нее и буквально стащил на землю своего спутника. И оба скрылись в избушке Терезы.

- Ты видела? — прошептала Дом .

- Да. Двое мужчин... на одном коне.

- Кто они? Ты их случайно не знаешь?

- Я не разглядела их лиц. Только один очень высокий, а другой маленький... Как подросток.

Доминик кивнула. Это она тоже рассмотрела. А всадники их явно не заметили. Цветы и травы на поляне росли высокие и, чтобы увидеть сидевших под кленами женщин, надо было подойти близко, а избушка стояла туазах в тридцати от могилки Робера.

Дом и Тереза переглянулись. Кто были эти двое? И что им понадобилось здесь, в этом забытом Богом месте?..



...Рауль де Ноайль недолго торжествовал, вырвавшись из Шинона вместе со своей сестрой, так удачно взятой им в заложницы. Ибо лошадей ему и Розамонде подсунули загнанных, а он на радостях даже не подумал как следует разглядеть их. Хорошо хоть, что деньги Рауль получил не фальшивые! Конечно, тридцать ливров — не такое большое богатство. Но, когда он доберется до Парижа, - а целью де Ноайля была теперь столица, - в его распоряжении будут куда более крупные суммы. И на них можно будет исчезнуть далеко... И надолго.

Что скрыться придется навсегда — Рауль в это не верил. Бланш, конечно, сейчас злится на своего бывшего любовника. Но документ-то он все-таки добыл! Документ в руках Рауля... И, если даже ее величеству будет угодно гневаться слишком долго, - де Ноайль может обратить эту драгоценную бумагу против своей столь изменчивой союзницы. И начать шантажировать саму Бланш. Чего никогда бы не позволил себе этот благородный идиот, его покойный кузен. А в том, что де Немюр уже мертв, Рауль не сомневался. После таких пыток не выживают!

Первые два лье от замка лошади скакали быстро. Но затем начали спотыкаться и, наконец, поплелись еле-еле, и Рауль, скрипя зубами от злости, понял, как провели его в Шиноне. К тому же, рана начала болеть. Пришлось ненадолго остановиться в лесу, дать передохнуть коням. Розамонда полностью пришла в себя и молча, не прекословя брату, оделась в мужскую одежду. Рауль внимательно следил за выражением ее лица. Оно было очень бледное, но абсолютно спокойное. И именно это спокойствие настораживало молодого человека. Потому что он прекрасно знал свою сестрицу. В тихом омуте черти водятся! Вон как она набросилась на Франсуа... Мир его праху!

Но пока сила была на стороне Рауля. У него были меч и кинжал. А у Розамонды — ничего. Даже ее креста. Но все равно, сестра была опасна для де Ноайля. Бросить ее прямо здесь? Отпустить на все четыре стороны? А вдруг — погоня? И тогда Розамонда вновь может стать его единственным спасением. Нет, ее рано отпускать...

К вечеру всадники добрались до стоявшего у перекрестка дорог маленького трактира. Поели и переночевали. Рауль дал хозяину лишние два золотых, велев, в случае появления каких-нибудь незнакомцев, сразу предупредить его, и попросив длинную веревку. На ночь он крепко связал Розамонде руки и лодыжки. Ведь она могла бежать. А могла и попытаться убить его. Но все обошлось, и на рассвете брат и сестра снова были в седлах. Лошади отдохнули и были сыты, и скакали теперь гораздо быстрее. Но, едва проехав три лье, на лесной опушке дальнозоркий Рауль увидел пятерых солдат. Розамонда не заметила караула; Рауль свернул в кусты, она последовала за ним. Прежде чем сестра поняла, что заставило их спрятаться, де Ноайль стащил ее с коня и зажал ей рот. Солдаты проехали совсем близко. И де Ноайль услышал свое имя, произнесенное одним из них. Значит, Рауля ищут! Охота началась! Сможет ли он теперь добраться до Парижа?

Они с Розамондой повернули немного западнее. Как широко заброшена королевой сеть? Через пять лье Рауль вновь увидел на дороге часовых. Всадники поскакали восточнее... Но и там, проехав семь лье, наткнулись на выставленный дозор, и чуть-чуть не попались в лапы солдатам Бланш. Похоже, проехать в столицу было невозможно.

...Кони беглецов опять еле плелись, измученные непрерывной скачкой. К несчастью, на пути не попадалось зажиточных деревень, где можно было бы купить хороших верховых лошадей или выносливых неприхотливых мулов. К концу дня путники остановились в глухой деревушке, в простой крестьянской избе. Хозяева накормили их чем Бог послал и уложили спать на сеновале. Де Ноайль опять крепко связал на ночь сестру той же веревкой. .На третий день утром Рауль решил не ехать в столицу. В конце концов, у него был замок в Провансе... Рауль отправится туда.

Всадники повернули на юг. Но и южные дороги были перекрыты. Круг сужался...Теперь и деревни были опасны для беглецов. Наверняка все жители оповещены о том, что разыскивается опасный преступник. Де Ноайль в бессильном бешенстве понял, что и в Прованс ему не прорваться. В следующие две ночи путники спали прямо в лесу, благо погода стояла теплая и не было дождя. Прошло уже пять дней с момента бегства из Шинона, — а получалось, что они с Розамондой все еще кружили около проклятого замка.

...Весь этот пятый день брат и сестра провели в седле. Лошади, загнанные и голодные, шатались от усталости. В едва ли лучшем состоянии находились и беглецы. К вечеру конь под Раулем пал. Но Розамонда, если бы даже и хотела, не могла ускакать от брата, - ее конь тоже был еле жив.

Ночевали опять в лесу, на берегу Вьенны. И в эту ночь де Ноайля вдруг осенило. Он вспомнил про избушку той крестьянки... Которая была любовницей Робера. И с которой Рауль и покойный Франсуа так весело развлеклись год назад. Избушка была недалеко от Шинона. И стояла настолько укромно и уединенно, что найти дорогу к ней было непросто. Но Рауль помнил, как добраться до нее. Это было бы прекрасное убежище для него! Если, конечно, в избушке никто не поселился. Там была печка, - вспоминал он. На стене у двери висели лук и колчан со стрелами и рыбацкая сеть. Значит, можно было бы ловить рыбу в реке. Стрелять дичь. И как-нибудь протянуть хотя бы дней десять, пока страсти не улягутся, и не снимут караулы со всех дорог.

...Итак, на утро шестого дня с момента бегства из Шинона Рауль с сестрой оказались около избушки Терезы. Оба путника были едва живы от усталости и голода. И поэтому, войдя в домик и увидев на столе остатки зайчатины, приготовленной вчера вдовой лесника, Рауль с Розамондой сразу же с жадностью набросились на мясо. Однако, Рауль сел лицом к двери и меч устроил поудобнее между ног. В избушке кто-то жил... И мог появиться здесь в любой момент.

Но де Ноайль, естественно, не собирался уступать столь уютное и укромное жилище его нынешнему обитателю. Кто бы тот ни был. У Рауля были деньги, и молодой человек мог заплатить за те несколько дней, что он хотел провести в избушке. Но он сразу решил убить владельца домика, - мертвый не будет болтать. Герцог положил на стол кошелек, - надо предложить хозяину избушки деньги и, когда вид золота усыпит бдительность последнего, ударить простачка мечом или кинжалом.

Рауль внимательно оглядывал маленькую комнатку. Похоже, здесь почти ничто не изменилось. Интересно, кто нынче здесь живет? Мужчина или женщина? Было бы неплохо, если б это была женщина. И помиловиднее. Вроде той шлюхи Робера... Как бишь ее звали? Тереза? Да, Тереза. Красивая была бабенка, что и говорить! Де Немюру всегда везло с женщинами. При жизни везло, - добавил про себя Рауль со злобной усмешкой.

Он наелся и слегка откинулся назад. Настроение его значительно улучшилось. Нет, он не пропадет! Здесь никто не станет искать его. Все думают, что он уже далеко от Шинона. Кому придет в голову, что он тут, в двадцати минутах езды от замка? Вот рыбацкая сеть на стене. Можно ловить рыбу. Лука нет... Жаль; но у Рауля есть кинжал и меч; он сделает себе лук, как делал когда-то в детстве. И все же, кто обитает сейчас в этой избушке? Никаких вещей... Одежды... Впрочем, что это там, под лавкой? Похоже, какой-то сверток.

- Розамонда, посмотри-ка, что это, - скомандовал Рауль сестре, указывая вниз. Она поднялась из-за стола и, наклонившись, вытянула из-под лавки сверток. — Разверни! — Она послушно исполнила приказание. На бревенчатый пол посыпались цыганские пестрые вещи — юбка, кофта, шаль.

Значит, здесь обитают цыгане! Прекрасно! Вот уж кого не следует бояться. Всем известно, что они — гонимый народ. Стоит на них только прикрикнуть, — и их и след простыл. А если в избушке поселилась одинокая цыганка... да еще молодая и привлекательная, то это было бы вообще сказочным везением!

Да, Раулю положительно везет! Он развеселился, глаза его заблестели...Как все удачно складывается! Робер мертв. Бланш скоро успокоится и — волей-неволей — простит де Ноайля - и подарит ему долгожданный титул герцога де Немюра. У него будут неограниченная власть... Сказочное богатство... Самые красивые женщины Франции, да и всей Европы тоже! Такие же прекрасные, как Доминик де Руссильон!..

Стоило Раулю подумать об этой потерянной для него навсегда женщине, столь желанной и восхитительной, как он почувствовал нарастающее возбуждение. Увы!..Де Ноайлю придется подавить это чувство. Ведь здесь нет никого, кроме...кроме его сестры.

Он взглянул на нее. Розамонда сидела на лавке, поджав под себя ноги в высоких мужских сапогах, и смотрела на него своими чистыми зеленоватыми глазами. Шапку она сняла, и ее светло-каштановые волосы рассыпались по спине и плечам. Куртку она расстегнула, и под серой грубого полотна мужской камизой Раулю легко угадывалась грудь сестры, высокая, полная и девственная. Он вспомнил ее тело, когда раздевал ее в подземелье Шинона. Да, оно было изумительно красиво!..

Желание вновь пробежало по телу герцога. Розамонда — его сестра. Ну и что? С ней вообще пора кончать. Она больше не нужна ему. Слишком много она видела. Слишком много знает. Да и опасна она для Рауля, эта тихоня, изображавшая из себя годами монахиню.

«...Да, Розамонду придется убить, - холодно и цинично подумал Рауль. — Но сначала...да, сначала я наслажусь ее великолепным телом! Веревка у меня есть. Я скручу ее и овладею ею. А потом перережу ей горло. Не буду слишком ее мучить. Все-таки она моя сестра... и, возможно, она даже любила меня. Это не займет много времени. Вряд ли хозяева избушки вернутся. Впрочем, меч я далеко не уберу. И кинжал тоже будет под рукой.»

- Подойди ко мне, сестра, - сказал Рауль внезапно охрипшим голосом. Она пристально всматривалась в его лицо и вдруг покачала головой.

- Подойди! — повторил он. Неужели она догадывается, зачем он зовет ее? Быть не может!

- Ты не сделаешь этого, Рауль, - вдруг произнесла Розамонда.

Догадалась! Вот хитрая лиса!..

- Я не хочу от тебя ничего дурного. Что ты там подумала? У меня болит плечо. Осмотри, пожалуйста, мою рану.

Она опять качнула головой.

- Я тебе не верю. Ты меня обманываешь, — твердо сказала девушка.

Мерзавка! Все усложняет!

- Отпусти меня, - продолжала герцогиня. — Я знаю, что не нужна тебе больше. Обещаю, что, добравшись до людей, я буду молчать о твоем местонахождении. В течение трех дней, чтобы ты мог покинуть это место.

Рауль слегка усмехнулся. Как благородно с твоей стороны, милая сестричка!

- Ты чудовище и преступник, Рауль, - спокойным голосом говорила Розамонда. — Ты страшный злодей. Но я верю в Бога, и верю, что именно Он покарает тебя за твои преступления. И кара Его будет ужасна.

- А по-моему, сестренка, - промолвил Рауль, вставая, с мерзкой ухмылкой на красивом лице, - Господь на моей стороне. Ведь Он послал мне это уединенное убежище. Вкусную зайчатину. И тебя на закуску!..

И он бросился на Розамонду. Она была готова к нападению, и тут же вцепилась ногтями ему в лицо, едва не выцарапав глаза и оставив на его щеках десять кровавых бороздок. Но Раулю, хоть и не без труда, удалось повалить ее на пол и придавить коленями ее брыкающиеся ноги, и перехватить ее руки и завести ей за голову. Несмотря на боль от ссадин на лице, герцог почувствовал знакомое и столь сладостное возбуждение от этой борьбы...и от вида ее тела, беспомощно распростертого под его коленями. Теперь надо достать из-за пазухи веревку и связать Розамонду. Но сначала, пожалуй, придется слегка успокоить сестрицу. Рауль размахнулся и ударил девушку по голове кулаком. Глаза ее закатились, и она потеряла сознание.

- Ну то-то же, - тяжело дыша, пробормотал де Ноайль, доставая веревку. — Да... Бог на моей стороне, милая Розамонда! И тебя, моя прекрасная монашка, Он послал мне на закуску!

- А тебя, гнусный злодей, - нам с Терезой на десерт! — вдруг послышался сзади хорошо знакомый Раулю голос. Де Ноайль стремительно обернулся...Но все же недостаточно быстро; сзади на затылок ему обрушилось нечто тяжелое, и свет померк в глазах негодяя.



...Когда Розамонда пришла в себя, оказалось, что она лежит на лавке, а рядом, держа ее за руку, сидит Доминик. «Доминик? Как она оказалась здесь?.. Это сон... Мне все это снится.»

- Розамонда, - сказала ей Дом. — Слава Господу, что мы успели вовремя!

- Мы? — слабым голосом промолвила герцогиня. — С кем...с кем ты здесь?

Тут из-за плеча Доминик показалось странное молодое женское лицо с совершенно белыми волосами.

— Это Тереза, - произнесла Дом. — Она спасла меня. - И она вкратце рассказала Розамонде о том, как Рауль похитил Робера и ее, и о том, как она бежала из Шинона. Глаза Розамонды наполнились слезами.

- Боже мой! Доминик! Мой брат — монстр! Где... Где он?.. – Не беспокойся. Он недалеко. Но он не причинит больше зла. Ни тебе, ни кому-либо другому! - А я и не знала, что ты тоже была в замке. Я видела только Робера... Доминик! Это было ужасно...

- Робера?.. Ты его видела?..Когда? - спрашивала Дом, судорожно стискивая руку девушки.

- Давно... Кажется, пять дней назад. Доминик!.. Тебе лучше даже не знать, что сделали с ним...

- Нет! Я хочу знать! Умоляю, Розамонда!

Герцогиня, спотыкаясь почти на каждом слове, рассказала о том, чему стала свидетельницей в подземелье.

- Он умирал, Доминик... Я никогда не видела ничего страшнее... И это сделал мой родной брат!

Дом стиснула зубы. Она не позволит себе никаких слез! Да... Робер мертв... И взывает с небес к отмщенью! Она успеет оплакать его!.. Сначала — месть!

Розамонда между тем продолжала свой рассказ — о том, как она убила Франсуа, как упала в обморок, как очнулась уже на лошади, далеко от Шинона.

- Франсуа! Этот пес! Он сдох?.. — воскликнула Тереза, мрачно сверкая зелеными глазами. — Вы убили его?

- Я вонзила кинжал в его черное сердце! Это он, оказывается, был виновен в смерти моего Анри де Брие, Доминик!..

- Чудовища, - прошептала, содрогаясь, Дом. — И Франсуа... И Рауль... О, если есть в аду самое страшное место, где души преступников корчатся в вечных жутких муках, - то именно там будут Франсуа и твой брат, Розамонда!

- Не называй его больше моим братом, Доминик! Я отрекаюсь от него. Он монстр. И я готова сама, сей же час, выдать его палачам, чтобы они предали его самой жестокой, самой лютой казни!

- Нет, Розамонда, - жестко сказала Дом, переглянувшись с Терезой. — Мы не выдадим Рауля палачам... Ни за что!

- Но что ты говоришь? - растерянно промолвила герцогиня. — Его надо предать в руки правосудия! И казнить!..

- Мы будем правосудием, - торжественно возгласила Дом. — Мы будем обвинителями этого злодея. Ибо мы имеем на это больше прав, чем кто бы то ни было!

- Да, - воскликнула Тереза. - Ты правильно сказала, Мари! У нас есть на это право!

- Не будет только защиты, - продолжала Доминик. — Потому что никто в мире не сможет оправдать преступления де Ноайля! Его жертвы вопиют об отмщении!

- Вы обвините Рауля? И что же дальше? — пролепетала Розамонда.

- Мы предадим его казни, - холодно произнесла Дом. — Ты согласна со мной, Тереза?

- Да! — Тереза едва сдерживала дрожь в голосе. — Да! Он убил моего сына... Мою подругу... Я жажду мести!

Герцогиня взглянула на их лица. В них не было ни тени милосердия. Лишь жестокое предвкушение предстоящего действа. Да, Рауль заслужил самую лютую казнь; он зверь и чудовище. Но в его жилах течет одна с Розамондой кровь. Они носят одно имя...

- Я...Я не могу поддержать вас в этом, - слабо шепнула она. — Я знаю все, что он совершил. Но поймите меня... Я не могу.

- Ты останешься здесь, если хочешь, - спокойно сказала Дом. — Я понимаю тебя. Но не вздумай попробовать нас останавливать и молить о пощаде для него. Это бесполезно. И да свершится наше правосудие!

- Идем, Мари! — дрожа от нетерпения, воскликнула Тереза.

И две женщины вышли из избушки.

...Рауль был крепко связан и висел, вздернутый вверх ногами и совершенно голый, на толстой ветке одного из двух кленов, росших на середине поляны ( под другим была могилка маленького Робера). Он уже давно очнулся и, обнаружив себя, герцога де Ноайля — да нет, почти что герцога де Немюра! — висящим в столь недостойном его высокого вельможного звания виде на дереве, изо всех сил пытался разорвать веревку и освободиться. В первую минуту, придя в сознание, де Ноайль еще пытался убедить себя, что это всего лишь чья-то дерзкая шутка. И тот, кто сыграл ее с ним, Раулем, жестоко за нее поплатится! Но затем он вспомнил голос женщины у себя за спиной, который назвал его гнусным злодеем в тот момент, когда герцог оглушил Розамонду. Это был голос Доминик де Руссильон! Если с Раулем сделала это Доминик, каким-то чудом спасшаяся и нашедшая его здесь...то пощады он не дождется! И де Ноайль с утроенной силой и яростью, изрыгая проклятия, пытался разорвать свои путы. Но это было невозможно. Его связали накрепко. Со знанием дела.

Рауль застонал от бессильной злобы. Неужели он попался? Он, всегда выходивший сухим из воды из любых обстоятельств? Нет, быть не может! Выпутался же он из истории с Эстефанией де Варгас. Не пострадал же, когда взбесившийся Робер чуть не убил его в спальне королевы. И сейчас тоже должно свершиться какое-то чудо... И он спасется!

...Но, увидев двух женщин ( у одной из них, седоволосой, висел за спиной лук), вышедших из избушки и направившихся в его сторону, Рауль невольно почувствовал, как холодный пот заструился между его обнаженных лопаток. Они шагали не спеша, чуть ли не торжественно, и в ногу, как солдаты при смотре. Хотя герцог и висел вниз головой, он все же разглядел застывшее на лицах обеих этих женщин выражение угрюмой радости. Да, одна из них была Доминик. Но вторую он узнал отнюдь не сразу. А, когда узнал, дрожь ужаса пробежала по его нагому телу... Это была Тереза! Тереза, сына которой он приказал Франсуа утопить. И которую они сбросили во Вьенну с камнем, привязанным к ногам.

Женщины подошли к Раулю. Он сделал еще одну попытку освободиться. Неужели это правда, и он оказался во власти двух этих беспощадных эриний? Доминик рассмеялась его бесплодным усилиям; схватив Рауля за волосы, она оттянула его голову вниз и заглянула ему в лицо ( он висел так высоко, что глаза их оказались на одном уровне).

- Ты узнал нас, Рауль де Ноайль? — сказала она с жестокой усмешкой. — Твое время подошло к концу, мерзавец!

- Доминик! Тереза! Вы обе сошли с ума! — крикнул Рауль. — Освободите меня! Я требую!..

- Ты слышишь, Тереза? — рассмеялась Дом. — Монсеньор требует! Его светлости неудобно так висеть! Не исполнить ли нам его повеление?

Тереза расхохоталась. От этого хохота кровь застыла в жилах герцога.

- Пусть черти в аду исполняют твои приказы, подонок! — воскликнула вдова лесника.

Между тем, Доминик сорвала с пальца Рауля кольцо, — то, которое ее отец послал когда-то Черной Розе.

- Ублюдок! — процедила она. — Как могла я так обмануться? И принять тебя за своего мужа? Ведь у тебя на лице написано — подлец, насильник и убийца!

- Ты сама обманулась, Доминик! А меня заставила королева... Это она хотела, чтобы я выдавал себя за герцога Черную Розу!

- За Черную Розу? — дрогнувшим голосом спросила Тереза, переводя взгляд с Рауля на Дом. — Так твой муж, Мари... Черная Роза?

Все открылось. Дом вздохнула.

- Да, Тереза. Мой муж — Робер де Немюр. И он же — герцог Черная Роза.

- Он не погиб под Тулузой?

- Нет. Он остался жив. А на мне он женился четыре года назад. Но он носил тогда маску, и я, выходя за него, не видела его лица. Поэтому я и обманулась, приняв де Ноайля за Робера.

- Ты — жена монсеньора... Жена Черной Розы!.. — повторяла изумленная Тереза. — Он не погиб тогда!

- Тогда — нет. Он погиб сейчас. От руки этого мерзавца, своего кузена! Тереза!.. Я не сказала тебе всего... Прости меня.

- Мне нечего прощать тебе, Мари, - покачала головой вдова лесника. — Ты — достойная жена для него. И, останься монсеньор в живых, - вы были бы счастливы вместе!

Дом почувствовала, как слезы навернулись на глаза. Но нет...Сейчас не время плакать!

- Спасибо тебе, Тереза! Но мы здесь затем, чтобы свершить правосудие... Так начнем же!

- Какое правосудие? — тут же завопил де Ноайль, дергаясь, как паяц на нитке, и раскачивая ветку, через которую был переброшен конец веревки. - Снимите меня! Предайте в руки настоящих судей! Кто вы такие, чтобы здесь, в этом лесу, таким вот образом, судить меня? У вас нет на это права!

- Мы имеем право, - холодно произнесла Дом. — И судить... и казнить тебя! Тереза! — обратилась она к вдове лесника. — Скажи, в чем ты обвиняешь Рауля де Ноайля?

- Я обвиняю его — и да будет подтверждением моих слов вот тот маленький холмик, под которым спит вечным сном мой Робер! - в том, что ровно год назад он убил моего сына, изнасиловал и убил мою подругу Франшетту. А также надругался и надо мною. И хотел меня утопить.

- Нет! — закричал Рауль. — Твоего сына убил не я... Это сделал Франсуа!

- Ты приказал ему!.. Своему псу!.. — Она плюнула в лицо Рауля. — Вот тебе, подонок! — Она обернулась к Дом. - Говори ты, Мари.

- Я обвиняю тебя, Рауль де Ноайль, в том, что ты обесчестил в королевском дворце баронессу Мадлен де Гризи. В том, что ты похитил меня и моего мужа, Робера де Немюра, привез нас в Шинон, и зверски замучил Робера. А меня хотел изнасиловать.

- Робера пытал не я! Это неправда! Это были Жак и Франсуа!..

- По твоему приказу, чудовище!

- Нет! Они сами это сделали. Я им не приказывал! И тебя я не тронул... Доминик!..Ты несправедлива ко мне! Я же тебя не коснулся даже пальцем, вспомни... это ты чуть не убила меня кинжалом!

- Не пытайся оправдаться, - прервала его Дом с ледяной улыбкой. — Это бесполезно. Тереза! Ты не хочешь еще что-нибудь добавить?

- Я хочу, - вдруг послышался твердый голос позади них... Тереза и Доминик оглянулись. Это была Розамонда. Лицо ее было очень бледным; но зеленые глаза смотрели жестко и решительно.

- Розамонда! — вскрикнул Рауль. — Сестричка! Родная!.. Посмотри, что здесь происходит! Эти две фурии сговорились... Они хотят убить меня! Не дай им сделать этого! Сестра!

Розамонда даже не взглянула в его сторону.

- Я все слышала, - сказала она. — Все, в чем вы обвинили его. Я содрогнулась... Его преступления ужасны... И я хочу добавить кое-что от себя. Можно?

- Говори, - промолвила Дом.

- Я обвиняю тебя, Рауль де Ноайль, - торжественно произнесла герцогиня, - в смерти Эстефании де Варгас, которую ты обесчестил в замке Фонтене, и которая покончила с собой. В смерти моей несчастной камеристки Люси. Ты обесчестил её и зарезал. Обвиняю тебя также в смерти моего жениха, графа Анри де Брие, который погиб от руки твоего клеврета Франсуа по твоему приказу. Ты — не человек, ты - чудовище, Рауль. Ты и меня, свою родную сестру, не пощадил бы, если бы не вмешалось Провидение. И твои жертвы — и те, имена которых мы знаем... и те, что остались безымянными, - требуют твоей смерти.

Рауль опять задергался на веревке. Толстая ветка качалась под его тяжестью. Багровое от прилившей к голове крови лицо его исказилось ненавистью.

- И ты с ними заодно, тварь! — воскликнул он. — Надо было давно тебя прирезать, змея! Еще в лесу!

Розамонда по-прежнему не удостаивала его даже взглядом.

Доминик сказала:

- Мы обвинили тебя, герцог Рауль де Ноайль. Мать, ребенка которой ты утопил. Жена, мужа которой ты замучил. Твоя сестра, жениха которой ты приказал убить... и которой ты также уготовил страшную участь. Ты хочешь что-нибудь сказать, изверг?

- Вы, все трое, — брызгая слюной, заорал Рауль, - поплатитесь за то, что хотите сделать со мной! И прежде всего ты, Доминик! — и он разразился чудовищными ругательствами.

Женщины спокойно смотрели на него, ожидая, когда он затихнет.

- Может, заткнем ему рот? — предложила Тереза.

- Нет, - сказала Доминик. — Я хочу слышать, как он будет визжать и рыдать, когда мы будем убивать его!

Рауль, наконец, замолк. Тяжело дыша, он глядел на трех этих женщин. О, если бы хоть на минуту он вновь стал свободен! Если бы в его руках был меч... Он искромсал бы их всех... На кусочки!

- Мы приговариваем тебя, Рауль де Ноайль, - торжественно провозгласила Дом. — К смертной казни. Если ты знаешь хоть одну молитву — молись. Но вряд ли она дойдет до престола Всевышнего. Жалобы и стоны твоих жертв заглушат твои слова!

Но де Ноайль не собирался молиться. Он дергался и извивался в своих путах, страшно выкатывая глаза и продолжая сыпать самыми грубыми ругательствами.

- Как мы будем казнить его? — прошептала, вдруг побелев, Розамонда.

Тереза сняла с плеча лук. – Будем пускать в него стрелы. Пока он не издохнет.

И она посчитала стрелы в колчане.

- Девять стрел. По три на каждую из нас.

- Я не умею стрелять из лука, - сказала Розамонда.

- Что ж... В таком случае, мне и Мари достанется больше выстрелов, - с кровожадной улыбкой произнесла вдова лесника. — Мари! Кто будет стрелять первой?

- Ты, Тереза. Твой маленький сын порадуется с небес, видя, как ты мстишь его убийце!

- Да! В годовщину смерти Робера это будет лучшим подарком моему сыночку!

Женщины отошли на десять шагов. Тереза проверила тетиву и вытащила из колчана первую стрелу. Рауль, замолчав, в страхе следил за их приготовлениями.

- Розамонда! — вдруг завопил он. — Сестра!.. Сжалься! Я — твой единственный брат! Не дай им убить меня!

Слезы хлынули из его голубых глаз. Рыдая, он яростно извивался, как червяк на удочке рыболова.

— Доминик!.. — теперь он взывал к жене своего кузена. — Я любил тебя! Я бы никогда не причинил тебе вреда! Вспомни, ведь и ты любила меня! Ради этого чувства! Пощади меня!.. Сжалься надо мной!..

Дом хрипло рассмеялась.

- Так, так, Рауль! Моли меня! Трясись! Плачь!.. Пусть и мой Робер полюбуется на тебя вместе со мной!

- Мне нужен священник! Розамонда! Ты позволишь, чтобы твоему брату было отказано в отпущении грехов? Найди священника, сестра! Я хочу покаяться! На мне много крови. Много грехов! Я хочу очистить свою душу перед смертью!

- Розамонда, не слушай его, - скзала Дом, видя, каким бескровным стало лицо сестры Рауля. – Он просто надеется отсрочить свою казнь. Но, даже если ты выполнишь его просьбу - и позовешь сюда самого Папу Римского, - он содрогнется от ужаса и не отпустит грехи такому чудовищу.

Она была права: де Ноайлю хотелось оттянуть время, - но теперь его надежда рухнула.

- Доминик!!! – закричал он, вне себя от бешенства и ужаса одновременно. - Доминик, будь же ты проклята за то, что не дала мне умереть без покаяния! Будь проклята, рыжая ведьма!!!

Но Дом почти не слушала его. Она повернулась к Терезе, которая уже стояла с луком в руках, и спросила:

— Куда ты будешь стрелять?

- В пах, - с нескрываемым злорадством произнесла та, натягивая тетиву и прилаживая стрелу. Де Ноайль заревел и начал извиваться еще сильнее, раскачивая ветку.

- Я бы выстрелила туда же! Но ты можешь промахнуться, - заметила Доминик, равнодушно следя за дергающимся голым телом герцога.

- Я постараюсь, Мари, - улыбнулась Тереза. — Я попадаю в глаз зайцу с двадцати шагов!

Она вскинула лук и прицелилась. Стрела пропела в воздухе — и вонзилась Раулю в левое бедро. Кровь хлынула из пронзенной артерии. Де Ноайль задергался и завизжал как закалываемый поросенок. Розамонда, белая как простыня, почти без чувств опустилась на колени. Губы ее беззвучно шептали слова молитвы.

Дом выхватила лук у Терезы.

- Я попаду! — азартно воскликнула она. Она приладила стрелу и спустила ее. Но и этот выстрел оказался неудачным, - стрела пронзила живот герцога. Рауль орал не переставая. Слышать это было почти невыносимо. Розамонда трясущимися руками зажала уши. Но для Дом и Терезы эти звуки были приятнее самой лучшей музыки.

Тереза, охваченная азартом, снова натянула лук. И в этот раз стрела угодила точно в пах де Ноайлю. Он перестал орать, голова его бессильно запрокинулась назад. Герцог потерял сознание. Кровь, текущая рекой, залила его живот, грудь, шею и лицо. Светлыми оставались только ноги.

- Я стреляю в левую ногу, - сказала Дом. — Я хочу, чтобы он был весь в крови. С головы до ног! — Пущенная ею стрела вонзилась в левую ступню Рауля.

- Я — в правую! — воскликнула Тереза. Ее выстрел также оказался удачным. Тело де Ноайля слабо дернулось. Он застонал и начал открывать глаза.

- Я попаду в левое плечо, - хладнокровно заявила Дом. Нет, для нее то, что висело на дереве, не было человеком. Возможно, чучелом... Вроде того, что было у нее в Руссильонском замке в детстве.

Стрела зазвенела, - и вонзилась в плечо Рауля.

- Я — в правое! — крикнула Тереза...

Теперь Рауль уже не стонал. Хотя какие-то хрипы еще вырывались из его открытого рта, и тело продолжало слабо вздрагивать.

- У нас еще две стрелы, - сказала Дом, обводя холодным взглядом агонизирующее окровавленное тело. — Я не знаю, куда стрелять. Может, в рот?

- Да, Мари! В его мерзкую пасть! — подхватила вдова лесника.

Доминик опять натянула лук и прищурилась, прицеливаясь. И тут откуда-то из-за дерева раздался знакомый ей голос, произнесший с радостью и в то же время с укоризной:

- Вот так так! Ее все ищут – а она здесь упражняется в стрельбе из лука!

Дом в изумлении взглянула – и увидела, как из-за клена, на котором висел де Ноайль, выехала лошадь. На ней сидели двое — мавр Исмаил и — впереди - карлик Очо, которого слуга Робера придерживал своей огромной темной лапищей.

- Очо!.. Исмаил!.. — вскрикнула Доминик, бросаясь к ним. Исмаил подхватил карлика на руки и, легко спрыгнув с коня, поставил уродца на землю.

- Да, это мы, - сказал Очо, улыбаясь ей. – Мы все-таки нашли вас! И вы живы! А ведь никто не верил в это. Кроме вашего мужа... и меня, конечно. Но что вы здесь делаете? Этот лук... Что это еще за состязания?

Он оглянулся на клен... И улыбка сползла с его уродливой физиономии.

- Святой Иаков! Что это?.. Кто это?..— карлик сделал шаг к окровавленному пронзенному семью стрелами телу. И вдруг вздрогнул, узнав. — Рауль де Ноайль... — прошептал он.

- Да, Очо. Это он, - спокойно произнесла Доминик. — Мы приговорили его. И казнили.

Рука Очо поднялась, чтобы осенить себя крестным знамением. Но тут же опустилась.

- Этот зверь не стоит того, - сказал карлик. — Я же не буду креститься, если при мне зарежут свинью.

Дом одобрительно кивнула. Глаза ее горели. Да, Очо понимает ее!.. Исмаил равнодушно взирал на тело герцога. На его коричневом лице не отражалось никаких чувств.

Тереза между тем подняла с земли шатающуюся бледную как платок Розамонду. Герцогиня отвернулась от тела брата; плечи ее вздрагивали от рыданий. Но вдруг она все же повернулась и взглянула на Рауля; зашаталась и упала в обморок на руки успевшего подхватить ее Исмаила.

- Вот как?.. И Розамонда де Ноайль здесь? — воскликнул Очо. — Слава Богу, она жива! — Он вновь взглянул на Дом. — Но не будем терять времени, сеньора. Вы тут расправляетесь с Раулем... А ваш муж умирает в Шиноне!

- Что вы сказали, Очо? — прошептала Доминик. — Мой муж?..

- Да, ваш муж. Робер де Немюр. Он умирает... И вы должны поспешить к нему!

- Но, Очо... Разве Робер... Разве он жив?..

- Был жив. Три часа назад, когда мы с Исмаилом выехали из Шинона, он еще дышал.

- Три часа назад? Но мне сказали... Караульные болтали о похоронах... Еще вчера вечером!

- Герцогиня де Немюр! — Очо сердито подтолкнул Дом к лошади. — Разве вы не знаете, — гиены всегда мечтают о смерти льва. А чернь — о смерти благородного дворянина! Да, вчера утром де Немюру стало хуже... и вечером в Шинон прибыл исповедник королевы, падре де Кордова. Но ваш муж отказался исповедоваться и причащаться. Он борется со смертью... И повторяет — когда приходит в себя — одно и то же: Доминик жива, найдите ее.

- Он это повторяет?.. — воскликнула Дом. Сердце ее заколотилось как сумасшедшее. Робер жив! И она может успеть увидеться с ним!..

...В этот момент залитое кровью тело Рауля, которого все считали уже мертвым, дернулось и слабо шевельнулось. Изо рта, откуда тоже текла черная кровь, донеслись булькающие звуки. И вдруг де Ноайль довольно отчетливо произнес:

- Он... жив... Он... исполнил... свое... обещание... А я... умираю...

Дом подбежала к нему и крикнула в его жуткое окровавленное лицо:

- Да, чудовище! Робер жив! И он увидит стрелу, пронзившую тебя... и порадуется твоей смерти!

И молодая женщина, не обращая внимание на то, что пачкает руки в крови своего врага, выдернула стрелу из живота Рауля. Тело герцога опять вздрогнуло, - и он испустил свой последний вздох.

Доминик подошла к лошади и вскочила на нее. — Я найду дорогу, Очо?

- Поезжайте на свою тень, - сказал Очо. — Шинон недалеко. С Богом! Вы должны успеть! - Я успею! — воскликнула Дом. — А за вами велю прислать лошадей!

Она тронула коня... И тут послышался крик:

- Мари!

Это была Тереза. Она бежала от избушки и несла что-то в руке. Доминик придержала коня.

- Вот, - говорила запыхавшаяся Тереза, протягивая Дом глиняную плошку с крышечкой и бутылочку. — Здесь мазь, Мари. Очень хорошая. Смазывай его раны... И увидишь, как быстро они заживут! А в бутылочке настой. По пять капель разводи водой и давай ему три раза в день. Это средство быстро вернет ему силы...

- Спасибо, Тереза, - прошептала Доминик, убирая лекарства в седельную суму, наклоняясь с лошади и обнимая женщину. — Я все расскажу ему о тебе. И о том, что ты сделала для меня.

- Нет. Не говори ему ничего. Прошу тебя, Мари, не надо! Я - всего лишь коротенькая часть его прошлого. А ты — всё его будущее! Обещай, что не будешь рассказывать обо мне... и о Робере!...

- Обещаю, Тереза, - сказала Доминик. Она дернула уздечку, ударила коня по бокам босыми ногами — и поскакала в Шинон.

...

Гюльнара:

 » 26. Окончание и Эпилог

8. Свадьба Очо.



...Меньше чем через полчаса Доминик осадила взмыленного коня перед воротами Шинона. Караульные преградили ей дорогу , ибо вид молодой женщины, босой, с растрепанными рыжими волосами, в льняном ветхом платье, да еще и запачканном чем-то, похожим на кровь, не внушал им ни малейшего доверия.

- Стой! — закричали они, когда Дом, соскочив с лошади, бросилась прямо на их алебарды.

- Пропустите меня! Я — жена герцога де Немюра! Пропустите меня к нему!..

Караульные переглянулись. Герцогиня де Немюр?.. Ой, не похожа! Скорее, какая-то сумасшедшая. Не скрутить ли ее, пока она не натворила дел?.. Двое солдат схватили ее за руки. Она с неожиданной силой вырвалась; тогда ее прижали к стене уже четверо воинов. – Пусть сюда придет мессир Лавуа! Я — жена Робера де Немюра! Пропустите меня к моему мужу! — бушевала, пытаясь освободиться, Дом. Все же послали за комендантом.

Мессир Лавуа тоже не сразу узнал Доминик.

- Кто это? Что это? Что здесь происходит? — резко спросил он, подходя к задержанной.

- Да вот, господин комендант... Какая-то ненормальная простолюдинка. Утверждает, что она — жена герцога де Немюра!

- Что за чушь? Чья жена? Да я сейчас... Ах, черт меня побери! — воскликнул вдруг старый вояка, узнав Доминик. — Отпустите ее, ротозеи! Это и правда герцогиня де Немюр!

Солдаты выпустили руки молодой женщины. Она быстро спросила Лавуа:

- Он жив?.. Где он?

- Жив, ваша светлость. Я провожу вас!

Они пересекли внутренний двор замка и поднялись по ступеням к высоким дверям парадного входа, возле которых замерли двое рослых королевских стражников с мечами наголо. Стражники отдали мессиру Лавуа честь и отворили перед ним и его спутницей тяжелые кованые двери. Комендант и Дом вступили в большую залу, в конце которой, напротив парадного входа, была широкая мраморная лестница. Мессир Лавуа направился к ней. Доминик казалось, что он еле передвигает ноги... Разве нельзя идти быстрей?.. Когда же они придут?..Старый воин, кряхтя, начал подниматься наверх. Дом не выдержала. – Где комната моего мужа? - На втором этаже, ваша светлость. Третья слева... Но не бегите же так! Я за вами не успеваю!

- И не надо! — на бегу крикнула Дом. — Я поняла!

Она стрелой, шлепая по сверкающим мраморным ступеням босыми грязными ногами, взлетела по лестнице, - той самой, с которой больше пяти лет назад скатился Робер, когда пытался вырваться из Шинона,- на второй этаж и побежала по длинному коридору, - тому самому, где обезумевший от ярости де Немюр уложил тогда же столько человек.

Около третьей слева двери никого не было, так же как и в пустом и каком-то странно тихом коридоре. Но вдруг эта дверь открылась, и на пороге ее появился высокий худой мужчина в черной сутане с большим золотым крестом на груди и молитвенником в руках. Он обернулся на бегущую к нему женщину, похожую на нищенку, и внезапно цепко ухватил ее за локоть костлявыми, но сильными пальцами.

- Ты куда, дочь моя? — произнес он отнюдь не доброжелательным тоном. — Тебе здесь не место!

- Пропустите меня, святой отец! Мой муж... Он здесь!

- Какой муж? — прошипел священник, преграждая ей дорогу. — Ты с ума сошла? Убирайся отсюда!

Дом с ненавистью взглянула в его аскетическое желтоватое лицо с крупным крючковатым носом и тонкими бледными губами. Глаза святого отца были маленькие, темные и неожиданно злобные.

- Мой муж! Робер де Немюр... Да дайте мне дорогу, черт вас побери! — и она, не выдержав, со всей силой наступила ему на ногу. Падре ойкнул — то ли от боли, то ли услышав ее откровенное богохульство, - и отпустил руку Доминик. Она открыла дверь и вбежала в комнату.

...В этой комнате произошла когда-то знаменательная встреча королевы и де Немюра, - когда ее величество изволила сидеть за столом и кушать фазана, а ее кузена привели к ней на поводке, как собаку. Та комната, где с Робером случился приступ, во время которого он чуть не убил Бланш. И та, где его лечили после двадцати дней, проведенных им в подземелье Шинона.

И сейчас де Немюр вновь лежал здесь, на той же постели. И, по всей видимости, умирал. Хотя еще продолжал бороться, к изумлению врача королевы.

В комнате, чьи окна были уже завешаны траурно-черными занавесями и в которой стоял тяжелый запах от горевших день и ночь свечей и каких-то лекарств, находились, кроме умирающего, Бланш де Кастиль, Этьен де Парди, Энрике да Сильва, Инес де Луна и еще несколько вельмож. Королева сидела на стуле около ложа де Немюра, которого осматривал да Сильва; остальные придворные почтительно, молча и со скорбными выражениями на лицах стояли чуть в стороне.

Все они оглянулись, в удивлении воззрившись на ворвавшуюся в эту обитель приближающейся смерти жалко одетую и растрепанную женщину. Ее величество нахмурилась и начала привставать со стула; два дворянина из ее свиты положили руки на рукояти своих мечей и сделали шаг в сторону дерзкой нищенки, осмелившейся нарушить покой этой печальной комнаты.

Но Доминик не обратила на них внимания; в этот миг никого не существовало для нее... даже самой королевы Франции! Никого, кроме ее Робера! Она не сводила горящего взора с постели, которую загораживали от нее Бланш де Кастиль и врач. Робер!..Он лежал там!.. Кто, кто сейчас сможет остановить ее, когда она находится рядом со своим мужем, в нескольких шагах от него?

Не отрывая взора от кровати, она произнесла повелительным тоном:

- Господа! Прошу вас. Оставьте меня наедине с моим мужем.

Бланш вздрогнула. Она наконец узнала Доминик. Девчонка жива!.. Она здесь... Да еще и смеет приказывать — и кому? Самой французской королеве!

Ее величество поднялась так резко, что стул сзади нее чуть не опрокинулся. Но барон де Парди не дал ей открыть рот и сказать хоть слово. Он вдруг оказался рядом с Бланш и крепко, со значением, сжал ее руку.

- Ваше величество, мне кажется, мы должны оставить герцогиню де Немюр вдвоем с ее супругом, - тихо, но почти с угрозой, промолвил Этьен.

Королева сникла.

- Да, барон. Господа, выйдем.

И, бросив, тем не менее, злой взгляд на Дом, Бланш вышла из комнаты. Ее свита последовала за ней. Последним спальню покинул да Сильва; проходя мимо молодой женщины, он печально покачал головой и слегка пожал плечами: мол, я сделал все, что мог; но все напрасно...

...Теперь Доминик видела всю кровать. И Робера, ничком лежащего на ней с закрытыми глазами. Лицо его было повернуто к молодой женщине, и она поразилась, какое оно было бледное. Нет, даже не бледное. Восковое, почти прозрачное, особенно по контрасту с черными спутанными волосами. Но и волосы стали светлее. На висках появилось еще больше седины. И подбородок тоже густо зарос почти белой щетиной. Глубокие складки пролегли с двух сторон крепко сжатого рта. Доминик содрогнулась. Да, страдания превратили Робера почти в старика. Ее красивого, молодого, полного сил мужа!

Зрелище было душераздирающее. Но Доминик не будет плакать! Она — жена Черной Розы... А не какая-нибудь изнеженная аристократочка. И вряд ли ее гордому и храброму герцогу понравится, если она начнет рыдать и голосить над ним.

Она неслышно сделала несколько шагов к постели и опустилась на колени около подушки, на которой покоилась голова умирающего. Протянула руку и коснулась его колючей щеки. Он дышал тихо, быстро и прерывисто. Но жара не было. Услышит ли он, если она заговорит с ним?

- Робер, - сказала Дом негромко. — Это я. Твоя жена, Доминик. Я жива, Робер. Я знаю, ты верил в это. Ты хотел, чтобы меня нашли. И я нашлась. Я выпрыгнула тогда из башни и уплыла по реке. Меня спасли и приютили... добрые люди. Я была ранена, Робер. Но теперь я поправилась. И я вернулась к тебе, любимый. Мы больше не расстанемся. Ты слышишь меня, Робер?..

Похоже, нет. Он все так же быстро дышал. И глаза его были закрыты. Но Доминик не собиралась сдаваться. Он должен услышать ее!

- Мы не расстанемся больше никогда, любовь моя. Больше нам никто не помешает! Никто в этом мире, мой Робер!.. Ты знаешь, - Рауль мертв. Сегодня я убила этого злодея и сняла с его руки обручальное кольцо, которое не успела надеть тебе на палец в день нашего венчания в капелле Руссильонского замка. А Розамонда жива. Не беспокойся за нее, с ней все в порядке. А Рауль... Я вонзала в него стрелы — одну за другой! Он издох на моих глазах, этот пес! Я отомстила за тебя, Робер. И за всех жертв этого чудовища! Робер... Я принесла тебе показать стрелу с его кровью. Его кровь и на моих руках. Открой глаза, любимый! Взгляни: это кровь твоего злейшего врага! Он не сможет больше причинить вред ни тебе... Ни мне. Никому!

...Ей показалось... Или Робер начал дышать быстрее? Доминик наклонилась и поцеловала его — в сухие сомкнутые губы. В закрытые глаза. Провела пальцами по его волосам и коснулась и их губами... о, этот слабый, едва чувствующийся, но такой пленительно-возбуждающий знакомый аромат!..

- Робер!.. Ты сопротивлялся смерти шесть долгих дней, чтобы узнать обо мне. Теперь, когда ты знаешь, что я жива, когда я вернулась к тебе, - ты должен бороться в десять... в сто раз сильнее! Ты всю жизнь провел в борьбе. Мой бесстрашный, мой смелый, мой сильный герцог Черная Роза! Неужели ты сдашься и уступишь теперь, - когда счастье так близко? Когда некому разлучить нас? Когда я вернулась к тебе живая и невредимая, обожающая тебя и готовая ради тебя на все? Любовь моя, жизнь так прекрасна!.. Взгляни, - она встала с колен, подошла к окнам и, резким движением раздвинув черные занавеси, открыла их настежь, впустив в спальню яркий солнечный свет и свежий воздух, - взгляни, как светит солнце! Как поют птицы за окном, воспевая жизнь и счастье! И мы будем жить как птицы... Свободно и счастливо, не расставаясь ни на миг! Мы уедем из Парижа. В Прованс или Лангедок, туда, где воздух чист и прозрачен. Где шумят леса, журчат ручьи. Где цветут цветы на лугах. Мы будем каждый день гулять там. И заниматься любовью под открытым небом...Помнишь, как мы лежали с тобою в папоротниках, Робер? Как ты обнимал и ласкал меня там? Как мы с тобой целовались? Тогда ты оттолкнул меня. Прогнал от себя... Но теперь между нами нет ни непонимания... Ни притворства... И у нас есть наша любовь друг к другу!

...Она вновь склонилась над лицом Робера. Да... Он, действительно, дышит быстрее. И ресницы, длинные черные ресницы, слегка вздрагивают! Неужели он услышал ее?.. – Любимый! У нас будут дети. Столько детей, сколько ты захочешь... Я буду рожать тебе каждый год, - много-много мальчиков, Робер, как ты и хотел! Свобода, счастье, наша любовь и наши дети, Робер, - разве все это не стоит борьбы? Вспомни — наш первенец... Мы назовем его Бертраном... Как твоего прадеда, Робер! А девочку... - тут голос ее все же дрогнул и слезы покатились по щекам,-девочку мы назовем...

- Катрин, - вдруг прошептал Робер. Его светло-серые глаза открылись. Он смотрел на Доминик с необычайной нежностью и любовью. Левая рука его, безжизненно лежавшая вдоль тела, приподнялась и коснулась щеки Доминик. — Не плачь... Жена Черной Розы не должна плакать...

Дом с жадностью схватила его руку.

- Робер! Я знала... Я чувствовала, что ты слышишь меня!

- Я бы вернулся с того света...Чтобы услышать твои слова... Чтобы узнать, как ты любишь меня, - чуть-чуть, кончиком рта, улыбнулся он.

- Робер! Ты не уйдешь?.. Не покинешь меня?..

- Нет, Доминик. Я не уйду... - Поклянись! Я знаю - ты исполнишь свою клятву! Черная Роза никогда не нарушает своих обетов! - Клянусь, любимая...- однако, голос его ослабел. И глаза закрылись.

Доминик вскочила на ноги и, подбежав к двери, открыла ее. Да Сильва стоял в коридоре.

- Господин врач! Скорее!.. Я не знаю... Он умирает?

Энрике вошел в спальню и, подойдя к кровати, взял руку Робера и начал щупать пульс.

Брови его удивленно поползли вверх.

- Ну, что с ним?.. О Боже!..

- Мадам, пульс ровнее и сильнее, чем был утром. Намного сильнее!

- Скажите правду, да Сильва! Есть ли надежда? Хоть какая-то?..

- Медицина не всесильна, мадам. Часто не от врачей зависит, останется ли жить пациент. А от самого больного... Ваш муж молодой и выносливый, и сердце у него здоровое. Но, думаю, главное, что может вернуть его к жизни,-это вы, мадам. То, что вы живы, то, что вы рядом с ним!

- Да... — прошептала Дом, целуя руку Робера и надевая ему на палец обручальное кольцо. — Я буду с ним! И в болезни... И в здравии... И всегда буду любить его... Всегда!

...В тот же день, вечером, Очо заглянул в спальню больного. Доминик не отходила от мужа. Она смазала раны мазью, которую дала ей Тереза, и дала Роберу выпить приготовленные вдовой лесника капли. Герцог крепко спал; и, хотя сон этот и напоминал обморок, Доминик, время от времени кладя руку на пульс мужа, чувствовала, как ровно и сильно он бьется. Надежда была... И Дом молилась и надеялась.

Карлик приблизился к постели и сел на маленькую скамеечку для ног рядом с молодой женщиной.

- Очо! Как там Розамонда? — спросила тихо Дом.

- Плохо, мадам. Мы с Исмаилом привезли ее в Шинон. У нее нервная горячка... Да Сильва очень обеспокоен ее состоянием.

- Это опасно?..

- Весьма. Герцогиня держалась до последнего. Вы знаете, после вашего отъезда в замок Исмаил вырыл, по ее просьбе, яму на берегу Вьенны. Подальше от жилища той седоволосой женщины — Терезы, если не ошибаюсь? Потому что эта Тереза начала кричать, что не позволит похоронить такого монстра рядом с могилкой своего сына. И Исмаил и Розамонда вдвоем закопали тело де Ноайля на берегу. Несчастная девушка долго молилась над могилой брата... Пока не упала прямо на свежий холм без чувств.

- Бедная Розамонда! Для нее смерть брата стала настоящей трагедией. Она любила его, несмотря на все его злодеяния!

- Увы! У герцогини де Ноайль нет близких родственников, кроме брата...

- А Робер? И я? Мы станем ее семьей!

- Не сомневаюсь... Кстати, как ваш супруг? Да Сильва изумлен улучшением состояния больного. И, как всякий врач, уже приписывает это исключительно своему искусству. И страшно гордится собой!

- Ах, Очо, я боюсь сглазить. Иногда мне кажется, что Роберу лучше... Иногда – что он уже при смерти...

- Полагаю, что ваш герцог выкарабкается. Особенно теперь, когда вы рядом. Знаете, чье присутствие было для него невыносимо? Королевы! Стоило ее величеству войти сюда, в эту комнату, - и вашему мужу, словно чувствующему ее появление, сразу же становилось хуже. А, если бы не де Парди, - дорогая Бланш вообще бы не отходила от своего кузена! Но Этьен, молодец, не позволял королеве слишком часто навещать больного... Вообще, барон де Парди — преданный и верный друг вашего супруга. Такие друзья дороже золота, поверьте мне! Все эти дни он не слезал с коня, разыскивая вас. Уезжал на рассвете и возвращался позже всех, в глубоких сумерках. А, когда в пятнадцати лье ниже по течению, два дня назад, люди нашли тело какой-то утопленницы, и барону об этом сообщили... Он заплакал, как дитя. И все повторял: «Как я скажу об этом монсеньору?» Потом поскакал туда... Вернулся сияющий. «Нет, слава Всевышнему! Это не Доминик!»-воскликнул он с порога.

- А как же вы нашли меня, Очо?

- Это я! Я догадался, где искать вас! Не сразу, конечно... Ведь все поиски велись ниже по течению. А я возьми и скажи сам себе вчера вечером: «Сеньора Дом — жена Черной Розы. И такая же упрямая, безрассудная и непредсказуемая, как и ее легендарный муж. Что бы сделал он, спрыгни он в реку и спасаясь от своих преследователей? Конечно, поплыл бы против течения, чтобы сбить их со следа! Так почему того же самого было не сделать и его жене? Ее все ищут вниз по реке... А искать надо вверх!» И на следующее утро я взял Исмаила, - кстати, мы с ним очень подружились. Он тоже испанец, хоть и мавр! — и поехали вверх по Вьенне . Я не езжу верхом, - не из страха, не подумайте, а просто этот способ передвижения не по мне, - но Исмаил так крепко меня держит, что с ним я чувствую себя очень комфортно. И вот мы едем... едем... И вдруг видим вас — с луком в руках. У меня глаза на лоб полезли,-все вас ищут, с ног сбились, а она как ни в чем ни бывало, живая и здоровая, стоит на поляне и стреляет из лука! Вот так мы вас и нашли.

- Очо! Спасибо вам за все, - пожимая карлику руку, с чувством произнесла Дом. — Вы тоже верный друг. И я всегда буду помнить все то, что вы сделали для меня и моего мужа. И вы всегда можете рассчитывать и на меня... и на Робера... Если Провидению угодно будет сохранить ему жизнь.

- Ну, сеньора... Право, не стоит благодарности, - засмущался уродец. — Впрочем... Я бы не отказался стать крестным отцом вашего первенца. Это был бы для меня лучший подарок!

Дом улыбнулась. Его оптимизм вливал и в нее бодрость и силу духа.

- Обязательно! Я вам обещаю, - сын Робера станет вашим крестником!

- Вот и прекрасно, - Очо встал. — Я вынужден вас покинуть, герцогиня де Немюр. Ее величество сегодня же хочет уехать из Шинона. Она злится. Кажется, все еще ревнует вас к вашему мужу. Мы выезжаем через час.

- А врач?

- Да Сильва останется в Шиноне, с вашим больным и с бедняжкой Розамондой. До свидания.

- До свидания, Очо. Говорю это от своего имени, - и от имени Робера!

- Уверен, я увижу и вас, и герцога Черная Роза. И в весьма недалеком будущем!



...Через три недели де Немюру стало настолько лучше, что Доминик решилась перевезти его из Шинона в Немюр-сюр-Сен. Розамонда к тому времени уже полностью оправилась от своей болезни, и очень помогла Дом ухаживать за Робером, так как молодая женщина, практически не отходившая от постели своего мужа ни днем, ни ночью, сама уже находилась на грани истощения от усталости и недосыпания.

Однако, переезд, которого так опасалась Дом, беспокоясь о слишком хрупком еще здоровье герцога, наоборот, оказал на Робера самое благотворное влияние. Возможно, именно нахождение в Шиноне, с которым были связаны столь мучительные, тягостные и ужасные для де Немюра воспоминания, тормозило его выздоровление. Теперь же, в своем замке, окруженный боготворившими его слугами и двумя обожавшими его женщинами — женой и сестрой, - Робер быстро пошел на поправку.

Через две недели после этого переезда, около полудня, у ворот Немюр-сюр-Сен остановился роскошный паланкин с королевским гербом, вызвавший в замке немалый переполох. Носильщикам дали беспрепятственно внести паланкин во внутренний двор, но не хозяева — герцог и герцогиня де Немюр-поспешили выйти навстречу столь важному гостю или гостям, а Розамонда де Ноайль.

Паланкин поставили на зумлю, дверца его распахнулась, и из него вышел не кто иной, как карлик королевы Очо. Розамонда в изумлении воззрилась на уродца.

- Господин Очоаньос! — наконец, воскликнула девушка. — Боже, как вы всех тут перепугали! Слуги решили, что сам король с королевой пожаловали в Немюр-сюр-Сен!

- В таком случае, странно, любезная герцогиня де Ноайль, что вместе с вами меня не встречают владельцы замка, - кланяясь по всем правилам этикета, отвечал карлик. - Или им не сообщили о прибытии королевских носилок?

- Сообщили, конечно, - немного покраснела Розамонда. — Но, господин Очо, видите ли... Сейчас послеобеденное время. И мой кузен и его жена отдыхают.

- А! Сиеста! — сказал карлик. — Я понимаю. Тут не до их величеств. Послеобеденный отдых — прежде всего! — он слегка усмехнулся. Розамонда покраснела еще больше.

- Идемте в залу, господин Очо. Сейчас вам принесут что-нибудь прохладительное... Вина? Фруктов?

- И того, и другого, дорогая герцогиня. С удовольствием!

...Через пять минут карлик сидел на диване, уплетая спелые персики и апельсины и запивая их отличным кипрским вином из погреба замка. Розамонда удалилась. И тут послышались быстрые шаги, - и в залу вошла Доминик, одетая в парадное, но явно надетое впопыхах, платье из синего бархата.

- Извините, что заставила вас так долго ждать, сеньор Очо, - произнесла молодая женщина. — Видите ли, я... мы... Мы не ждали сегодня визитеров. И отдыхали с мужем.

- О, не извиняйтесь, мадам! – учтиво воскликнул маленький горбун. — Это я должен просить у вас прощения за свой неожиданный и, похоже, так всех здесь напугавший, визит. Но я привык ездить в носилках с королевским гербом; это помогает избежать многих затруднений на наших дорогах. А сиеста — это свято для испанца и, следовательно, для меня. И ездить в гости во время послеполуденного отдыха считается верхом неприличия. Я просто забыл, милая герцогиня, что ваш супруг — наполовину кастилец, и соблюдает наши традиции! И, конечно, и вас приучил соблюдать обычаи того края. Не так ли?

- Да, - ответила несколько смущенная Доминик.

- Как себя чувствует герцог де Немюр?

- Благодарю вас, ему гораздо лучше. Сидеть и стоять ему еще немного тяжело, конечно. Но, я думаю, к вам он выйдет.

- Ну, горизонтальное положение тоже весьма удобно... во многих ситуациях, - с самым простодушным видом заметил карлик, заставив, однако, лицо Дом вспыхнуть. — Право, я рад за него. И ее величество тоже будет весьма довольна этому известию.

- Так вы приехали по поручению королевы? — слегка нахмурилась Доминик.

- Не только, прекрасная сеньора. Но Бланш очень просила меня узнать все о здоровье своего кузена. Она порывалась приехать в Немюр-сюр-Сен сама... («Этого только не хватало!» - подумала Дом.)... но маркиз де Валонь удержал ее.

- Маркиз де Валонь? Что-то я не припоминаю...

- Ах! Вы же давно не были при дворе, милая герцогиня! Маркиз де Валонь — это бывший барон де Парди. Ее величество несколько недель назад наградила его этим титулом. За безупречную... и нелегкую службу на благо Франции.

Дом рассмеялась. Вот это новость! «Безупречная и нелегкая служба!».. Робер покатится со смеху, услышав это!

- Вы сказали, что приехали не только по поручению Бланш де Кастиль. Что же еще привело вас к нам?

- Сейчас расскажу. Вот мне бы только еще пару бутылок этого замечательного вина! И немного фруктов. Видите ли, я немного нервничаю... А, когда я нервничаю, у меня всегда разыгрывается жуткий аппетит.

Доминик позвонила в серебряный колокольчик и велела принести все, что захочет сеньор Очоаньос.

- Вы чем-то обеспокоены, Очо? Что-нибудь случилось? — спросила Дом.

- Ничего... Почти ничего! Просто я... просто я женюсь.

- Женитесь? Правда? На ком же?

- На самой прелестной девушке в мире, сеньора! Ее зовут донья Франсиска Эррера.

- Испанка?

- Да.

- Как же вы познакомились? Когда?

- О, это старая история. Франсиска приезжала сюда, когда родился наш король Людовик Девятый, с инфантой Беренгарией, к свите которой она принадлежала. Тогда-то я и имел удовольствие познакомиться с прекрасной доньей Франсиской. К сожалению, в то время я был еще молод и не столь умен. И упустил свое счастье. Донья Эррера уехала в Кастилию. И я не надеялся больше увидеться с ней.

- Но она вернулась, не так ли?

- Да, герцогиня! И, представьте, ее симпатия ко мне не угасла! Франисика сказала, что, несмотря на все годы нашей разлуки, она не переставала думать обо мне... и мечтала о нашей встрече. Честно говоря, я был ошеломлен... Я не мог поверить такому счастью!

- Очо! Как я рада за вас! Вы любите ее, не так ли?

- Ах, сеньора!.. такую девушку невозможно не полюбить. Она так красива! так обворожительна! Так обаятельна! Вы знаете, первые гранды Кастилии были у ее ног. Но она всех отвергла! Потому что полюбила меня с первого взгляда!

Дом улыбалась. Конечно, карлик был в своем репертуаре. Но хвастовство его красотой и достоинствами его невесты было так естественно. Ведь он был влюблен! А влюбленному мужчине предмет его воздыханий всегда кажется лучшим и прекраснейшим в мире.

- Когда же ваша невеста приехала?

- Месяц с небольшим назад. С новым послом Кастилии при французском дворе, доном Гарсией де Рохо.

- Гарсия де Рохо? — наморщила лоб Доминик. Знакомое имя... Где она его слышала? Ах, да! Ее тетя–аббатиса Агнес, у которой она провела четыре года в монастыре, рассказывала ей об этом человеке. Который был, по словам тети, причастен к гибели своего брата, Фернандо де Рохо, мужа тети Агнес... И завладел наследством Фернандо - майоратом, оставив жену старшего брата ни с чем. А также, по словам тети, Гарсия мог быть причастен к гибели единственного сына Фернандо и Агнес.

Тогда, слушая аббатису, Доминик содрогалась от ужаса при мысли о подобных злодеяниях... Не подозревая, что когда-нибудь окажется сама в подобной ситуации. Ведь Рауль де Ноайль тоже мечтал завладеть майоратом Робера! И, если бы Робер погиб, а Доминик, его жена, не родила бы мужу наследника, Рауль стал бы герцогом де Немюром...

- Да, дон де Рохо. Весьма почтенный и представительный идальго и, кстати, как и ваш муж, командор ордена Сантьяго. А его сын — Луис де Рохо — просто красавец! Все дамы при нашем дворе уже без ума от него. Хорош как римский бог. И храбр и силен как Пелид! Он уже принял участие в рыцарском турнире в Фонтенбло. И победил всех французских рыцарей! Говорят также, что у дона Гарсии есть красавица-дочь. Но она еще почти ребенок и воспитывается в монастыре в Кастилии... Но вы меня совсем не слушаете?

- Испанский посол и его дети меня мало интересуют, Очо.

- И напрасно! Ведь у меня письмо от дона де Рохо к вашему супругу... А вот и он!

Открылась дверь, и на пороге появился Робер, опирающийся на трость. Он с улыбкой приветствовал гостя и, хотя и не без труда, подошел к креслу и сел, слегка наклонившись вперед, чтобы не прикасаться к спинке.

- Вы прекрасно выглядите, герцог, - сказал карлик. — Наша государыня будет безумно счастлива узнать, что вы на пути к полному выздоровлению.

Робер немного нахмурился, также как недавно его жена.

- ...Я как раз говорил вашей супруге, что имею к вам письмо от нового кастильского посла, дона де Рохо. Возьмите, — и Очо подал герцогу послание. Робер сломал печать и пробежал глазами бумагу.

- Что пишет этот сеньор? — немного тревожно спросила Доминик. Сердце ее как-то странно сжалось. Гарсия де Рохо!.. Неприятное имя. Рохо — красный... Как кровь.

Де Немюр хмуро посмотрел на нее.

- Я – командор ордена Сантьяго. И сейчас мне напоминают об этом. И о том, что у меня есть обязанности перед моим орденом.

- Какие же?

Робер небрежно взмахнул листком бумаги.

- Пока ничего конкретного, просто приглашение на встречу. Весьма любезное. И в то же время настойчивое.

- И что ты ответишь?

Де Немюр повернулся к карлику.

- Сеньор Очо, я, конечно, напишу ответ дону де Рохо. Но, если этот сеньор станет вас расспрашивать, скажите ему, что я очень нездоров. И что врач рекомендовал мне воздух Лангедока, куда мы в самое ближайшее время и направимся с моей супругой.

Дом с облегчением улыбнулась. Маленький горбун с изумлением посмотрел на де Немюра.

- Я вас, право, не узнаю, герцог! Рыцарь без страха и упрека... Вы ли это? С вашими высокими моральными принципами... С вашей честностью и правдивостью, - и столь беспардонно обманывать своего брата по ордену?

Робер засмеялся.

- К черту братьев по ордену! Столько лет они не вспоминали обо мне! Откуда сейчас этот интерес? К тому же, разве эти братья были рядом со мной, когда я лежал умирающий в Шиноне? Нет; рядом со мной была моя жена! И у меня сейчас один принцип — любить ее. И быть счастливым с нею! Я — ее рыцарь. И принадлежу лишь ей. Не правда ли, любимая?

- Да, - гордо сказала Дом. — Робер лишь мой. И больше он никому не достанется!

Они обменялись красноречивыми взглядами. Очо понимающе вздохнул.

- Любовь, любовь! Что ты делаешь с нами?.. Я ведь тоже женюсь, монсеньор!

- Вот как? — спросил де Немюр. — Расскажите ! Кто она?

В течение не менее получаса Очо расписывал терпеливо слушающим его Дом и Роберу свою избранницу, и, наконец, кончил тем, что пригласил их обоих на свою свадьбу.

- Бракосочетание состоится через пять дней, к тому времени мы с Франсиской надеемся найти подходящий для нас домик. Ее величество вначале настаивала, чтобы мы с женой жили в королевском дворце. Но ведь молодым супругам хочется иногда и уединения... Вы меня понимаете, не так ли? Мебель для нашего жилища уже заказана — подходящих для нас с Франсиской размеров. И домик бы тоже хотелось маленький и уютный. Желательно одноэтажный. Без этих высоких крутых ступенек. Ну, а на нашей свадьбе будет весь двор. Ее величество обещала обязательно присутствовать на церемонии. Но мне бы хотелось пригласить вас — самых близких моих друзей.

- Я не поеду, - сказал Робер. — Простите, Очо, но такое путешествие еще не для меня. Меня и в этот-то замок перевезли на носилках. Вы видите, что мне еще трудно держаться на ногах.

- Вижу — и не настаиваю. А ваша жена? Вы отпустите ее?

- Конечно. Не могу сказать, что с радостью. Я буду очень скучать... И потому требую одного - чтобы она уехала в Париж не больше чем на один день.

Очо сделал изумленное дицо.

- Право, герцог де Немюр, впервые вижу такого мужа! Вы женаты, кажется, пятый год... И не можете обойтись без супруги более одного дня?

- Именно так, - улыбнулся Робер, привлекая к себе Доминик и нежно целуя ее руки. — Даже если ее нет рядом час, я уже начинаю страдать... И, поверьте, отпуская ее НА ЦЕЛЫЙ ДЕНЬ, приношу вам и вашей прелестной невесте огромную жертву!

- Мне только остается поблагодарить вас, монсеньор, за то, на что вы идете ради нас с Франсиской. И уповать на то, что и нас с женой ждет такая же любовь, способная выдержать годы совместной жизни, сохранив всю свежесть и глубину чувств.

- Уверена, сеньор Очо, что так и будет с вами! — воскликнула Доминик, глядя на Робера сияющими влюбленными глазами...



Через пять дней утром Доминик прибыла в Париж в сопровождении десятка слуг, в том числе мавра Исмаила, который теперь сделался чуть ли не ее личным телохранителем. Герцогиня де Немюр, естественно, остановилась во дворце своего мужа и, приняв ванну, переодевшись и слегка перекусив, отправилась в королевский дворец, в капелле которого должно было состояться венчание Очо и Пачиты. Казалось бы, свадьба карлика королевы — хоть и любимца Бланш, но все же не дворянина и, вообще, человека весьма сомнительного происхождения, — должна была, как и свадьба любого слуги, пройти незаметно и скромно; но ее величество, мечтавшая женить маленького уродца уже много лет, настояла на том, чтобы бракосочетание было пышным и торжественным, а обряд венчания был возложен хоть и не на епископа Парижского, но на исповедника королевы падре Алонзо де Кордову, родственника, как поговаривали, главы самой Инквизиции.

Поэтому, приехав во дворец, Доминик увидела множество нарядно одетых дам и кавалеров, ожидающих начала церемонии. Король и королева сидели на своих тронах, и Дом, приблизившись, приветствовала их изящным реверансом. Лицо Бланш , услышавшей имя герцогини де Немюр, объявленное сенешалем, сначала стало кислым, но, когда Доминик подошла к тронам и поклонилась, ее величество довольно милостиво улыбнулась молодой женщине и сказала:

- Мы рады вам, милое дитя. Как поживает наш кузен, герцог де Немюр? Как его здоровье? Право, жаль, что его нет сейчас с нами...

Дом покоробило это небрежное обращение «милое дитя». Можно было подумать, что королева разговаривает не с супругой герцога, а с его сиделкой!

- Благодарю вас, ваше величество, - ответила она, - моему МУЖУ гораздо лучше.

- Мы рады слышать это, - промурлыкала Бланш, - и надеемся, что в самом недалеком времени герцог де Немюр появится в столице.

- Боюсь, что это произойдет не так скоро, ваше величество. Воздух Парижа, по словам лечащих врачей, вреден моему супругу. И мы на днях уезжаем на юг, в Лангедок.

- В Лангедок! В такую провинцию! — всплеснула руками Бланш. — Несчастный кузен! Ему, столь блестящему вельможе, ехать в такую глушь!

- Роберу самому не терпится уехать туда, - с легкой улыбкой промолвила Дом, - чем дальше от Парижа, - тем, утверждает он, ему становится лучше... и легче.

- Увы! Там нет никаких развлечений, общества, женщин. А мой кузен так все это обожает! — воскликнула королева, с мнимой печалью покачивая головой.

Доминик чувствовала, что Бланш хочется разозлить ее. Едкий ответ уже готов был слететь с губ молодой женщины; но вдруг в разговор вмешался король. Юный Людовик недовольно взглянул на свою мать и громко сказал:

- Мы сердечно рады, что наш дядя поправляется! И желаем ему скорейшего выздоровления. И пусть не торопится возвращаться в столицу, дорогая герцогиня! Свежий воздух, действительно, весьма полезен. Мы также надеемся, что в следующий ваш приезд в Париж, мадам, вы порадуете нас известием о скором появлении на свет сына и наследника герцога де Немюра.

Бланш позеленела от злости, услышав это.

- Ваше величество, я передам моему супругу ваши милостивые слова, - сказала, низко поклонившись царственному мальчику, Дом. - А последнее ваше пожелание мы с мужем будем считать, с вашего разрешения, королевским повелением. И приложим все усилия, чтобы выполнить его, и как можно скорее!

Королева пристально разглядывала молодую женщину. Похоже, эта наглая девчонка и Робер не слишком нуждаются в подобном повелении короля. Судя по бледному лицу герцогини де Немюр и кругам под ее глазами... А, возможно, она уже беременна? О, как королева ненавидела эту дерзкую выскочку, отнявшую у нее Роберто!

...Едва Доминик отошла от тронов, как к ней приблизился высокий полный седовласый еще очень красивый, хотя и немолодой, господин, одетый в черное, по испанской моде, и со знакомым ей орденом Сантьяго на груди. Сердце Дом вдруг забилось сильнее. Она поняла, кто это, еще прежде, чем этот мужчина поклонился и заговорил с нею.

- Хоть это и противоречит этикету, мадам, разрешите мне представиться вам лично, - мягким бархатным голосом сказал он с легким испанским акцентом. — Я — дон Гарсия де Рохо, посол Кастилии при французском дворе. Вы же, если я не ошибаюсь, — герцогиня де Немюр, супруга Робера де Немюра. - Дом слегка наклонила голову. — Который, как и я, является командором ордена Сантьяго.

- Да, это так, - подтвердила Доминик. — Я рада знакомству с вами, дон де Рохо.

- А я, признаюсь, мечтал еще в Кастилии, познакомиться с вашим мужем. И был очень расстроен, узнав о его тяжелой болезни, из-за которой герцог не может появиться в Париже.

- Увы, дон де Рохо, Робер, действительно, очень болен. И врачи настойчиво рекомендуют ему переезд на юг.

- Очень жаль, - сказал дон Гарсия, приятно улыбаясь и пристально глядя на Дом своими красивыми карими глазами, в глубине которых улыбки не было и в помине. — Я собирался навестить вашего супруга в его замке Немюр-сюр–Сен. Но из вашего разговора с их величествами понял, что ваш отъезд на юг уже близок?

- Мы уедем в ближайшие дни, дон де Рохо. Боюсь, что ваше знакомство с моим мужем придется отложить...на неопределенное время.

- И все же позвольте мне надеяться на то, что оно состоится не в таком далеком будущем. Дел и забот у ордена Сантьяго здесь, во Франции, весьма много, поверьте, мадам. И мне не хотелось бы думать, что мой брат по ордену герцог де Немюр нарочно избегает меня... и пренебрегает своими обязанностями. А, тем более, — мне не хотелось бы извещать об этом Великого Магистра нашего ордена.

Доминик все меньше нравился этот человек. Он как будто даже угрожает?..

Но тут к ней и дону Гарсии подошел юноша лет двадцати. Он был необычайно хорош собою. У него были густые светло-русые сильно вьющиеся кудри и карие глаза; ростом он был даже чуть выше Робера, стройный и широкоплечий; он слегка улыбнулся Доминик, и у нее захватило дух, такая это была обаятельная и красивая улыбка.

- Мой сын Луис, мадам, - представил ей юношу дон Гарсия. — Луис, это герцогиня де Немюр.

Молодой человек почтительно поцеловал руку Доминик.

- Счастлив познакомиться, мадам, - сказал он с очень сильным испанским акцентом. Он поднял голову, и глаза их вновь встретились. Доминик отчетливо почувствовала, что дон Луис излучает тот смешанный флюид мужественности, силы и необычайной мускулинной привлекательности, который так безотказно воздействует на противоположный пол.

«Он молод... Но уже очень опасен для женщин. И уже слишком хорошо сознает силу своей красоты и обаяния», - мелькнуло у нее.

Юноша же смотрел на Дом отнюдь не наглым или оценивающе-раздевающим взглядом; но во взоре его было неприкрытое восхищение, и оно не могло не греть душу молодой женщины. Но она тут же сказала себе: «Ты замужем, дорогая. И красивые юноши больше для тебя не существуют! Только твой Робер!»

...Но вот появился и жених. Карлик был одет необычайно элегантно – на нем был парадный котарди голубого бархата с пуговицами из оправленных в серебро крупных сапфиров, темно-синие шоссы и туфли с серебряными пряжками. Очо почтительно поцеловал руки у короля и королевы, а затем подошел к Доминик. Посол и его сын раскланялись с нею и скрылись в толпе гостей.

- Вы выглядите изумительно, сеньор Очо! — сказала маленькому горбуну Дом.

- О, вы еще не видели мою невесту... Она вас поразит куда больше! Представьте — ни с того ни с сего захотела белоснежное платье. Я отговаривал ее как мог! Ну кто же венчается в белом?

- Да. Это немного необычно, - согласилась Доминик. — Но невеста имеет право на любую прихоть.

- В общем, я согласен с вами, мадам. Франсиска утверждает к тому же, что наступят времена, — и все невесты будут надевать на свадьбу белое. Чушь, по-моему. Впрочем, у нее есть провидческий дар... Я вам не говорил?

- Нет.

- Она видит некоторые вещи... Но об этом потом. Ваш муж все же не приехал? Жаль!

- Не приехал. Но подарок вам к свадьбе, тем не менее, прислал.

- Что же это? Говорите, сеньора! Мне не терпится узнать!

- Подойдем к окну. Подарок внизу, во дворе.

Доминик и Очо подошли к окну, откуда открывался вид во внутренний двор. Там стоял паланкин, а рядом с ним две невысокие оседланные лошадки необыкновенной голубовато-серой, «мышастой» масти, с черными хвостами и гривами. Носилки также были небольшие, из красного дерева, с красиво вырезанными дверцами и крышей.

- Внутри они обиты алым бархатом, - сказала Доминик. — А лошадки очень смирные, но резвые. Езда верхом на них — просто отдых. Вам нравится?

- Боже, какая прелесть, - прошептал восхищенно карлик. — Пачита умрет от восторга!.. Она так мечтает о своем собственном паланкине!.. А лошадки какие! Где только ваш муж таких нашел?

- Робер умеет делать подарки, - улыбаясь, промолвила Дом. — А, после вашего столь переполошившего весь Немюр-сюр-Сен приезда в паланкине королевы, мой муж заявил, что просто обязан подарить вам именно носилки.

- Чтобы никого больше не напугать, когда мы с супругой отправимся с визитами? Ваш муж очень любезен... и предусмотрителен!

...Тут в зале появилась невеста, и взоры всех собравшихся обратились на нее. Донья Франсиска, действительно, была в белоснежном платье и белой вуали с флердоранжевым венком на черных как смоль волосах. На груди ее и в ушах сверкали огромные бриллианты чистейшей воды, — такому гарнитуру позавидовала бы любая принцесса!

«Мой свадебный подарок», - не удержавшись, похвастался Очо Доминик и поспешил к невесте, чтобы подать ей руку. Пачита вложила маленькую ручку в белой перчатке в ладонь жениха и радостно улыбнулась ему. И карлик, и карлица были уродливы; но в этот момент лица обоих сияли таким счастьем, что стали почти красивыми.

Дом смотрела на эту пару с оттенком легкой зависти, вспоминая свое собственное, почти тайное, бракосочетание. Как ей захотелось выйти замуж за Робера еще раз, открыто и прилюдно, в большой парижской церкви, и чтобы все ее родные присутствовали на этой свадьбе!

Но вот король с королевой встали, и процессия тронулась в капеллу дворца.

...После венчания состоялся торжественный обед, на котором их величества также присутствовали, и танцы. Доминик, обещавшая мужу вернуться до полуночи в Немюр-сюр-Сен, надеялась улизнуть пораньше. Но не тут-то было.

Кавалеры осадили ее со всех сторон, умоляя сжалиться над ними и подарить им хоть один танец.

«Право, жаль, что Робер не поехал со мной. Будь он здесь — ни один из этих назойливых молодых людей не осмелился бы приблизиться ко мне», - думала Доминик, вынужденная все же ответить согласием на несколько особенно настойчивых приглашений.

Пожалуй, единственным мужчиной, с которым она бы с удовольствием потанцевала, был дон Луис де Рохо. Но сын кастильского посла, похоже, был равнодушен к танцам; он не пригласил за вечер ни одной дамы, хотя Дом заметила, какие откровенно-призывные взоры кидают на него многие девушки и женщины в зале. А вот дон Луис, как показалось Доминик, довольно часто смотрел в ее сторону... И ей это не было неприятно.

Очо с Пачитой, натанцевавшись друг с другом, подошли к Дом, и маленький горбун представил молодой женщине свою драгоценную донью Франсиску. Карлица воскликнула по-испански:

- Я счастлива с вами наконец-то познакомиться, сеньора Доминик! Но, если позволите, буду называть вас короче — Дом. Я еще не привыкла к французским именам. А вы меня зовите тоже коротко — Пачита.

- Конечно, Пачита. И, вы знаете, Дом меня называл отец... И все мои близкие тоже, в детстве. Мне это будет очень приятно.

- Я уже видела подарок, который сделал нам ваш супруг. Я не нахожу слов! У нас с Очо будет свой паланкин! Обязательно поблагодарите герцога де Немюра. Жаль, что мы с ним еще не знакомы... Но мой муж столько рассказывал мне о вас, Дом, и о вашем Робере, что, мне кажется, я знаю вас обоих уже очень давно!

В этот момент Доминик опять пригласили танцевать; когда она с кавалером отошла от новобрачных, карлица сказала мужу:

- Сеньора Дом ждет ребенка. Через семь с половиной месяцев у нее родится мальчик.

- Твое предвидение, Пачита!.. Но ты же говорила, что оно исчезло... И поэтому королева Беренгария отпустила тебя в Париж!

- Я солгала королеве, - улыбнулась Пачита. — Иначе я бы никогда не смогла уехать из Кастилии. Ее величество ни за что бы со мной не рассталась! Пришлось пойти на эту маленькую ложь. И вот я с тобой, мой милый Очо! А мой дар никуда не исчез. Я вижу в животе Дом этого мальчика. Чудесный малыш! голубоглазый и темноволосый...

- Голубоглазый... темноволосый? Не черноволосый, любовь моя?

- Нет. У него волосики темно-каштановые и мягкие, как мех норки...

Очо слегка нахмурился. Голубые глаза и темные волосы!.. Как у Рауля де Ноайля!

- Что с тобой? — спросила его жена.

- Ничего... А имя? Какое имя будет счастливым для сына Доминик и Робера?

Пачита немного подумала.

- Бертран, - наконец, твердо произнесла она. — Только Бертран! Любое другое имя этому мальчику не подходит.

Карлик вспомнил разговор Дом и де Немюра в спальне, когда жена Черной Розы придумала назвать детей на «Б» и «К». И тогда Робер сказал, что первенца назовет Бертраном! Очо немного подумал и сказал:

- Я должен поговорить с Доминик, дорогая. Подожди меня... Я скоро вернусь.

...Через десять минут Очо все же удалось перехватить жену Черной Розы в перерыве между танцами. Карлик увлек молодую женщину в оконную нишу. Она сказала ему, чуть не плача:

- Очо! Я обещала Роберу быть в Немюр-сюр-Сен к полуночи. Помогите мне бежать отсюда! Я чувствую себя, как та девушка из сказки, которую полюбил принц, живший на волшебном острове и обращенный злой колдуньей в чудовище... И, когда принц отпустил свою возлюбленную с острова повидаться с родными, и она не успела вернуться к нему к обещанному времени, он умер от тоски. И я боюсь, что и Робер умрет, не дождавшись меня!

- Не волнуйтесь, герцогиня. Конечно, я вам помогу, - улыбнулся карлик. — Вы же знаете,—мне известны все ходы и выходы из этого дворца! Никто не заметит вашего бегства, обещаю!.. Но сначала мне надо поговорить с вами.

- О чем?

- О вас... И о вашем муже. Скажите, сеньора... вы обсуждали с ним все то, что произошло с вами в Шиноне?

Дом прикусила губу и отрицательно помотала головой.

- Почему?

- Робер не хочет и слышать об этом ужасном месте. Я пыталась рассказать ему... Но он сразу уходит от этой темы. И я его понимаю, Очо! Он столько там перенес!..

- Не он один, сеньора. А вы сами?.. Можно подумать, что только де Немюр чуть не погиб в этом замке! Но ведь и вас похитили и привезли туда. Над вами тоже было совершено насилие! Вы тоже были на краю гибели, когда прыгнули из башни, и стрела вонзилась вам в спину!

- Все это верно... Кроме одного, — я не подверглась насилию, Очо. Раулю не удалось обесчестить меня.

- Но, говорили, вы выпрыгнули в реку нагая?.. Простите, что приходится опять пробуждать в вас эти воспоминания...

- Да. Я разделась догола, чтобы одежда не помешала мне плыть. Но де Ноайль меня не обесчестил... я бы ни за что на свете не отдалась ему! И, мне кажется, сразу же умерла бы, если б он взял меня силой!

- Я вам верю, герцогиня, - сказал уродец. — И, честно говоря, почти не сомневался в этом и раньше... Но многие думают иначе. И мессир Лавуа, и его заместитель были уверены, что вы стали жертвой этого развратного монстра...

- И вы думаете, что и Робер мог в это поверить? — воскликнула Доминик.

Карлик пожал кривыми плечами.

- Я этого не утверждаю. Но, в любом случае, вам лучше серьезно переговорить с мужем. Знаете — из кирпичиков недомолвок и подозрений со временем вырастает большая стена. И ее уже очень часто становится невозможно сломать... Подумайте над этим, — он со значением посмотрел снизу вверх в глаза молодой женщине и даже слегка сжал ее руку.

- Я попробую... попробую еще раз завести разговор о Шиноне, - промолвила Дом. — Обещаю вам, Очо.

- Вот и отлично, - повеселел маленький горбун. — И еще одно. Не забудьте пригласить меня стать крестным отцом вашего первенца. Мне кажется, крестины уже не за горами!.. И, очень прошу, назовите мальчика Бертраном!

- Конечно, Очо! Только Бертраном! — слегка покраснев, сказала Доминик.

- Прекрасно! Ну, а сейчас последний танец. Ведь вы не откажетесь пройтись со мной в паване?.. А потом мы с Пачитой выведем вас отсюда и скроемся сами. Нам тоже надоело это шумное торжество, и мы жаждем уединения. Домик у нас, кстати, просто чудо, и совсем недалеко от острова Ситэ! Мы подвезем вас в нашем новом паланкине ко дворцу де Немюра, и отправимся к себе.

- Первая брачная ночь, Очо, - с улыбкой промолвила Доминик. — Вот и у вас она наступает!..

- Да... Даже не верится! Странно, но Пачита совсем не нервничает. Она у меня удивительная девушка! Совсем не такая, как другие. Признаться, я волнуюсь куда больше нее!..

-Уверена, сеньор, что вы оба сумеете сделать друг друга счастливыми! Но, кажется, играют павану?

- Дайте мне руку, герцогиня де Немюр. Мы с вами будем самой красивой парой в этом танце!



Эпилог



...Через пять дней, ранним погожим сентябрьским утром, Доминик сказала Роберу за завтраком:

- Завтра мы уезжаем из Немюр-сюр-Сен в Лангедок. Все уже собрано. А сегодня — не отправиться ли нам на прогулку?

- Я готов, любовь моя, - и Робер поднялся из-за стола. — Куда мы пойдем?

- Не пойдем, - поедем, — ответила Дом.

- Верхом?

- Да, монсеньор. Ведь вы чувствуете себя хорошо?

- Рядом с тобой — всегда, - сказал де Немюр, целуя ее руку.

- Вот и отлично! Пусть Исмаил оседлает тебе гнедого. А мне — мою Снежинку. Встретимся через полчаса около конюшни! — и Дом убежала в свою комнату.

Когда через полчаса герцог вышел во двор, то увидел, что его жена уже стоит около своей белой кобылы, приторачивая к седлу большую суму. Молодая женщина была одета по-мужски. И Робер сразу вспомнил, когда видел ее в последний раз в подобном костюме, - здесь, в замке, когда похитил ее. И они так же отправились на

прогулку... Которая закончилась на поляне с папоротниками.

Доминик улыбнулась мужу и вскочила в седло. Робер последовал ее примеру; и они выехали из замка.

- Куда мы направимся? — спросил герцог у жены.

- На север, - ответила она, послав Снежинку в легкий галоп.

...Через два часа они уже были далеко в лесу. Дом изредка оглядывалась по сторонам. Сможет ли она найти это место?..

Поляна открылась перед ними неожиданно. Она была почти такая же, как и два месяца назад, когда Робер прогнал Доминик отсюда. Ярко светило солнце; пели, хотя и не так заливисто и беспечно, как тогда, лесные птицы; широкие перистые листья папоротников, ярко-зеленые в начале июля, побурели и пожухли, начиная сворачиваться.

И все же это была та самая, столь памятная для Дом, поляна. Где Робер целовал и ласкал похищенную им девушку, которую он считал в то время сестрой своей жены. Где Доминик готова была отдаться герцогу, если бы он не остановился...

Да, Робер тогда прогнал ее. Но горечь этого мгновения исчезла, заслоненная воспоминаниями о пережитом в объятиях де Немюра наслаждении. И, взглянув в лицо мужа, Дом поняла, что и он думает о том же, и вспоминает не то, как она его ударила ногой и бросила здесь, и не то, как он кричал на нее и стегнул ее коня, требуя, чтобы она убралась в преисподнюю. Нет; Робер тоже вспоминал сейчас то, как они лежали в этих папоротниках...

Доминик не знала точно, что так влекло ее на это место. Но именно здесь ей хотелось поговорить с Робером. О Шиноне... И не только о нем. Надо было лишь решить, с чего начать?.. Может, ответ подскажет эта поляна?

Молодая женщина соскользнула с седла.

- Мы приехали, любимый, - сказала она Роберу. Он, как и тогда, не без труда перебросил ногу через луку и спрыгнул на землю.

- Это место... Для чего мы сюда приехали? — недоумевающе спросил он.

Она загадочно улыбнулась мужу.

- Разве ты не помнишь? В тот раз мы лежали здесь с тобой...И нам было так хорошо вместе! Но между нами было непонимание... Оно нарушило гармонию. Сейчас этого не произойдет...И мы сможем насладиться любовью до конца!

- Прямо здесь? В папоротниках? Доминик! Земля уже холодная...

Она рассмеялась.

- Герцог Черная Роза испугался сырости!.. Впрочем, любовь моя, я вовсе не хочу, чтоб у тебя начался ревматизм. Поэтому я захватила с собой вот эту медвежью шкуру.

И она вытащила из седельной сумы и расстелила мехом вверх на траве большую бурую шкуру.

- Какая предусмотрительность! — засмеялся и Робер, обнимая ее и привлекая к себе.

- Давай ляжем, - шепнула Дом, опускаясь на шкуру. Он с готовностью лег рядом с женой и положил голову ей на грудь. Ее пальцы нежно перебирали густые волосы мужа. Она была в раздумьях. О Шиноне... Сказать сейчас? Или потом?.. Она уже не раз пыталась начать этот разговор. Но Робер моментально прерывал ее. Он не хотел и слышать об этом страшном замке!

Пожалуй, нет. Она скажет ему потом... Сначала — о ребенке.

- Робер, - начала Доминик. — У меня для тебя новость. Очень хорошая... Прекрасная!

- Неужели? — он поднял голову и взглянул ей в лицо своими серыми глазами. — Какая?

- Я беременна, Робер...У нас будет ребенок!

Он просиял.

- Правда? Ты не шутишь?.. Господи! Благодарю тебя! Но... ты уверена?

- Сначала я сомневалась. Думала, задержка из-за всего, что с нами произошло... Все те ужасы... Но теперь я уверена. Чуть больше чем через семь месяцев ты станешь отцом, любимый!

Лицо де Немюра слегка потускнело. Семь с небольшим месяцев!.. Получается, что...

- Да, - говорила Дом, не замечая, как изменилось выражение лица Робера. — Я подсчитала. Наш сын был зачат в ту ночь. Когда я пришла к тебе, любовь моя! В нашу первую брачную ночь!

«Или через два дня. Когда я висел в цепях в подземелье... а тебя Рауль запер в Псарной башне. И пришел к тебе. И овладел тобою», - подумал де Немюр.

Но нет. Он дал себе твердое слово — никогда не напоминать ни себе, ни Доминик о том, что пережили они оба в Шиноне. Шинона не было! Этот ужас остался в прошлом. И замок Бланш... и Рауль де Ноайль... Если даже Доминик и отдалась Раулю, - она сделала это, потому что де Ноайль наверняка угрожал ей, что будет пытать и мучить Робера... и она согласилась, чтобы попытаться спасти своего мужа. Имеет ли право де Немюр упрекать теперь жену за это? Нет, конечно, нет!

...Но этот ребенок! Это дитя... Тогда, в Шиноне, когда Робер говорил с женой в подземелье и велел ей бежать, он был почти уверен, что Доминик уже беременна...Что же сейчас заставляет его сомневаться?

«Это мой ребенок! Мой! Рауль здесь ни при чем! Я не буду думать о Рауле! Эта тварь мертва! О Боже!.. Дай мне силы забыть! — повторил он несколько раз про себя. — И Доминик... Она лишь моя! Она никому кроме меня не принадлежала!»

Он обнял жену и поцеловал. Она страстно ответила на его поцелуй. Его губы приникли к шее молодой женщины, а руки расшнуровали колет и рубашку и сжали грудь Доминик, выгнувшейся навстречу пальцам мужа...

Они занимались любовью долго и неторопливо; день клонился к вечеру, и тени удлинились. Становилось прохладно.

- Нам пора возвращаться домой, любовь моя, - шепнул герцог жене.

- Робер... Нам нужно еще поговорить... О Шиноне.

Он встал, надевая камизу и молча глядя на Доминик.

- И о Рауле. Я должна сказать тебе...

- Не продолжай! — вдруг почти яростно крикнул он.

- Робер! — Его реакция встревожила и чуть ли не напугала ее. — Мы должны обсудить это!

- Нет! Я не хочу ничего слышать ! Доминик! Никогда, никогда не говори мне о Шиноне!.. И о Рауле де Ноайле! Их нет! Их не существует!

- Робер... - умоляюще прошептала Дом. — Давай я тебе все объясню. Ты обязан меня выслушать!

- Мы уезжаем, - его лицо окаменело. — Уже темнеет. Доминик!.. Знай — я люблю тебя. И буду любить ребенка, которого ты ждешь. Но давай договоримся раз и навсегда об одном — никогда не вспоминать о Шиноне... и о де Ноайле! Мы забудем о них. Мы сотрем их из памяти. Навсегда!

...Уже почти в полной темноте они подъезжали к замку Немюр-сюр-Сен. Тускло, сквозь откуда-то набежавшие облака, светил молодой месяц. Завтра предстояла длинная дорога на юг, в теплый цветущий Лангедок. Что ждало их там?

Доминик надеялась, что только хорошее. Этот край был ее родиной. И ей страстно хотелось вновь очутиться там. Она положила руку на свой живот. Неужели через семь месяцев у нее будет ребенок? Сын... Или дочь... Она надеялась, что сын. Бертран... Их с Робером первенец!

Доминик улыбнулась. Возможно, Робер все-таки прав. И о Шиноне надо забыть. Сейчас самое главное - их дитя! Оно родится — и все будет хорошо. Впереди ее и Робера ждут лишь счастье и любовь... Любовь на всю жизнь!



КОНЕЦ

А можно узнать о Ваших творческих планах? Что мы потом читать будем? Очень хотелось бы и дальше быть с Вами в Вашей теме [/quote]
Уважаемая Alesia, очень приятно, что Вы хотели бы еще что-нибудь почитать, но, кроме "ГЧР" и "Золотой гривны", законченных романов у меня больше нет.

...

jullietta:

прекрасное окончание спасибо за изумительный роман я так рада за героев а за Очо больше всех но так печально, что Робер думает, что ребенок не от него(((((видно это ложка дегтя в их бочке меда

...

Rapunzel:

Спасибо вам Гюльнара на несколько дней такого замечательного чтения!!!! ОЧЕНЬ сильный роман, герои, не оставляющие равнодушной: им сопереживаешь, понимаешь их сомнения и причины поступков, а некоторых и желаешь поджарить на медленном огне!!!!!
Хотела бы написать больше и обстоятельнее, но меня захлестывают эмоции!!!!!

что есть, то есть...
но должны же они когда-нибудь поговорить, да и у ребенка нормальные гены проявятся....

...

-ANGEL A-:

Гюльнара спасибо за такой замечательный роман!

...

Лера:

Спасибо большое за историю! А продолжение будет?

...

sveta-voskhod:

Гюльнара! У меня такой же вопрос. Все так неопределенно, я имею в виду ребенка, хотелось бы продолжения. Даже самый лучший из мужчин немного ослик, не в обиду будет сказано.

...

Alesia:

Всем доброе утро!
Не хотела бежать впереди паровоза , но теперь вижу, что могу вообще не успеть - опаздываю)))
Гюльнара! Я присоединяюсь ко всем вопросам о ребенке - ведь сохранилась интрига! Планируется продолжение, да?

Спасибо большое за роман! Море эмоций, впечатлений, сострадания! И к Доминик, и к Роберу, и к Розамунде, и - особенно - к Терезе. Очень порадовала свадьба Очо - он нашел свою половинку! А как же другие герои - я не могу их считать второстепенными - та же Розамунда и Тереза? Так хочется и для них обычного женского счастья!
Согласна с Олечкой - фильм отличный бы получился! На некоторые сцены я бы закрывала глаза(((

Успехов Вам в творчестве и благодарных читателей!

...

Rapunzel:

а вдруг тут открытый финал, и читателям нужно самим представить,будет ли Робер,смотря на ребенка,вспоминать Рауля и как он,по его мнению,напоследок им подгадил,или нет(и тут наверняка королева не упустит случая напомнить про некоторое фамильное сходство), поговорит ли с ним наконец Доминик,или придется прибегнуть к услугам Очо,который всегда знает,какие слова нужно найти...

а я закаленная)))) но гарантировать не могу....

...

La comtesse:

Гюльнара, ну вот теперь поздравляю с завершением выкладки сего романа на данном форуме! Очень приятно было перечитать все любимые моменты (а я не только в этом романе их перечитала поплакала над одной сценой в Росенвальском ущелье и не только ), вспомнить прошлые дни - когда с ума сходила в лжидании, когда ты выложишь новые главы на форум.
Спасибо тебе еще раз за любимых героев!!!

...

YULY:

Гльнара спасибо за чудесный роман! С удовольствием проглотила окончание)! У меня как и всех вопрос (с надеждой) почему Робер так и не узнал про ребенка, для интриги и продолжения???????

...

Гюльнара:

Леди, спасибо вам всем за теплые слова в адрес произведения. Рада, что у него появились новые читатели и даже горячие поклонники.
И мне очень приятно, что большинство читателей поняли, что это далеко не конец.

Действительно, в романе две книги, и выложена только первая (с открытым финалом).
Со второй книгой у меня была в свое время очень неприятная для автора ситуация - она появилась на страницах Интернета под чужим именем и даже с чужими, якобы авторскими, комментами. Поэтому я когда-то удалила её полностью с форума, на котором выкладывала, и решила больше нигде не выкладывать.
Но, если на этом прекрасном Форуме найдутся желающие прочитать продолжение, готова выложить его в Блоге.

...

jullietta:

жуть какая, я думала у нас только пиратство процветает, а это уже откровенное воровство, сочувствую, что такое произошло

найдутся найдутся так хочется снова прочитать про героев

...

Rapunzel:

конечно найдутся)))) я прямо забеспокоилась,что там дальше!!!!!

...