Лабиринты (СЛР, драма)

Миа, привет, моя радость.
Добралась я сюда наконец, примешь запоздалых?
Tamiona inRed писала:

Все верно он говорит, я присоединяюсь, замечательный муж и хорошо, что ты не в стол пишешь, а нас радуешь.
Tamiona inRed писала:

Не всегда же нам читать про розовые сопли, они конечно тоже хороши, но все в меру. Меня точно не затягивают на дно апатии, наоборот побуждают рассуждать, действовать, ловить моменты.
Tamiona inRed писала:

Согласна, ты как всегда права. Любовь- она у всех разная. Понятие любви разное и границы любви и нет четкого определения любви. Кто-то любит, но при этом себя больше. Многие говорят, что любят, а на самом деле вообще не умеют любить. А кто-то любит так, что дышать не может без этого человека, так что он становиться твои всем и без него нет смысла, нет радости, нет счастья, только он - ради него все, и неважно какой он потому, что любишь таким, какой есть.
Да дано не всем - это как один любит сильно шоколад, а другой - сильно соленые огурцы и оба уверены, что знают правильный смысл любви.
Это очень хорошо, что Ксения познала такие сильные чувства к Вадиму, хуже когда человек проживает и не разу не испытал таких чувств, да грустно и больно, но лучше иметь такое и любить так, чем никак. Но у Ксении с Вадимом были и положительные эмоции и счастливые моменты, она испытала все.
Tamiona inRed писала:

Ждем, но пока Ксения мне импонирует, так что буду стараться понять все ее действия, зная, что горе, является один из самых сильных причин делать не верное, т.к. при этом очень трудно рационально думать, а иногда и просто бежишь от боли, пытаясь, ее заглушить, не каждый может отпустить прошлое.
Tamiona inRed писала:

Заинтриговала. А уже скоро, а мы с ним знакомы уже или только предстоит?

Tamiona inRed писала:

Эй, конечно, не все потеряно. Ты талантливый человек и то, что ты пишешь, это восхитительно. Я просто так говорить такое не буду, но вот если мне сильно нравиться, то уж не заткнешь, буду каждый раз восхищаться.

Мне нравиться, как ты эмоции в слова передаешь, это знаешь ли, не каждый может так донести, А ТЫ МОЖЕШЬ.

А теперь по третьему тупику.
Чувство тревоги, не покидавшее Ксению еще в Крыму, возросло и не подвело. Удивительное синхронизировано душевное состояние Ксении с состоянием природы: в душе Ксении тревога, неизбежность трагедии и в природе на движение грозы, и вот она сама трагедия и гроза, обрушивается на город. Этот дождь, как слезы в душе Ксении.
Очень хорошо передала душевное состояние Ксении, ее волнение и горе. Я представила как они в машине, вот Ксения положила руку на плечо Вадима…взгляд…Вот умеешь ты все передавать словами так удачно, что картинка рисуется непроизвольно у меня.

Боль, горе, сколько боли. Миа, читаю и у меня ком в горле, я реву, как все написано - это реальное чувство боли-горя, непоправимого. Как мне жаль здесь Ксению, что ж здесь она быстро «умирает» от внутренней боли. Зачем ей все, если нет в жизни главного, ради кого ей хотелось жить, становиться, добиваться, просто жить, быть рядом с ним и все, его нет и нет ее сейчас. Потом Ксения оправиться, она сильная личность, но вот надлом останется ли.
Потрясающе все передала, но эмоции тяжелые, как же я хотела, как и Ксения, чтоб Вадим, сказал, что эта злая шутка, обнял ее, поцеловал.

Как же тебе это было тяжело писать, эту главу, я представляю сколько сил выпила из тебя она, но все превосходно, сильно описано.
Tamiona inRed писала:

Привыкай, а не ловкость в этом вопросе отключай.
Не надо под пол, там же сосед (как я помню, он против не будет), ему понравиться твое присутствие, а вот твоему мужу.



За Ксению нестерпимо больно, срочно надо что-то легкого и позитивного, пойду читать «Не бойся я с тобой».
Это тебе огромное спасибо, за твой труд.

Миа, привет. Не только у тебя застой, у меня тоже. Вон две строчки написала, а дальше ступор. Наверно сейчас период такой, застоя. Клип мне понравился, молодец что подобрала.
___________________________________

Юлачка, привет, солнце! Очень рада твоему появлению с очередным сочинением в семи томах Ты бы знала, в какой ступор и восторг приводит меня объем твоих сообщений. Сейчас соберусь силами и попробую так же вдумчиво, с расстановкой ответить.


Вот именно! В психологическом консультировании нет определения "любовь". Есть партнерские, детско-родительские, межличностные отношения, есть проблемы коммуникации и восприятия, но "любовь" каждый определяет сам. И, уже исходя из слов клиента, понятие "любовь" трактуется в контексте, по ситуации и проблематике. Поэтому я полностью подпишусь под всеми твоими словами.


Поэтому я и создала главу с морем и солнцем, чтобы можно было понять, почему Ксюша так страдает из-за гибели Вадима. Ведь, среднестатистический читатель, со скрипом принимает таких сложных личностей, поэтому, вполне закономерно, мог возникнуть вопрос: "И чего так страдать, если у них ничего "хорошего" по сути и не было?". Мне же хотелось проиллюстрировать: у героев, как и в жизни любой пары, были всякие эмоциональные моменты, различно окрашенные. И это нормально. Невозможно же ведь прожить жизнь в воздушных замках. Даже мои абсолютно позитивные Йен и Тинка ссорятся, мирятся, сомневаются, пытаются находить компромиссы. Я не люблю слащавые истории, где она вся такая неприступная, а он ее добивается, забрасывает цветами и ползает на коленях, а потом подхватывает на руки и несет в свой волшебный замок на облаках.

Ты опять тонко уловила суть. И потом, если ты понимаешь мотивы поведения Вадима, то с Ксюшей проблем не будет. Ее действия прозрачны и продиктованы свежей раной на сердце. Плюс, ее характер сыграет немаловажную роль.

В этой главе уже будет первое знакомство.

Я тоже. но разве такому категоричному человеку это объяснишь?

Я не скажу, что за Вадимом побегу и пройду огонь и воду, но своего героя в обиду не дам. Свято убеждена: любые характеры имеют право на существование и любить их можно, не задумываясь над причинами! И у истинной любви не может быть причин.

Ага, именно, по отношению к Лизе. А ты вспомни его поведение с остальными женщинами? Ха! Вадима переплюнул, однозначно. И скажу еще одну вещь: если бы Ксюша была дочерью старых знакомых, росла рядом с сыном Вадима (хоть она на два года старше), то Метлицкий с ней бы даже заморачиваться не стал. По заднице ремнем, чтобы ночью сама не шастала, да еще Владику уж точно двинул бы, так, по-отечески. Но другое дело, когда девушка еще одна из многих и проявляет интерес. Тоже самое, что у Ромки было с Евой. и никто меня не переубедит в обратном.

Спасибо огромное. Я старалась, хотела создать именно такое настроение, чтобы было понятно - что-то будет, и не очень хорошее.

Это первая отчетливая картинка, которая появилась на тот момент. Спустя время, я теперь многое вижу в деталях, но год назад я увидела четко глаза Вадима, прощальный взгляд и руку Ксении на его плече.

Та же ситуация, что с Лизой. Но, если первая знала, что это всё фарс, то Ксюша видела смерть любимого мужчины своими глазами, и теперь она на краю бездны. Сильная, с характером, который просто кремень, но такие если ломаются, то всё, больше ничем не поможешь. Если моя героиня раньше была скрытная, могла позволить быть собой лишь рядом с Вадимом, доверяла ему безгранично, то теперь она будет блуждать в лабиринтах внутри себя.

Спасибо огромное. Тяжело и опустошающе. Не могу подобрать других слов.



"Не бойся" - хороший антидепрессант. Вытащил меня из черной ямы апатии. Даже муж не ревновал, что пишу от первого лица героини и наслаждаюсь объятиями актера Заявил: "Но у него же мой характер и замашки! Пиши, любимая" И главное, убедительно и веско было сказано, что я даже задумалась, откуда такой Йен появился в моем воображении

Мила, приветик.

А кто сказал, что у меня застой? У меня был застой, пока я не написала финал "Неба". С эпилогом пока всё в порядке, медленно, но верно пишу, правда, не сразу, а по несколько абзацев плюс, переделываю то, что раньше накарябала
А ты давай, муза хватай и к стулу привязывай. Не фиг ему от прямых обязанностей отделываться


Да клип тут не важен, а важана сама песня и смыл, в котором я обнаружила метания Вадима перед аварией.
Спасибо, что посмотрела.

МИа, хороший сове на счёт МУЗА,хаха! ТОлько он упирается и подбивает на совсем другой роман, а этот не хочет писать ни в какую!
___________________________________

Люда,

Тогда хватай муЗа и пишите то, что хочется
Из личного опыта могу сказать, что "надо" не способствует ни вдохновению, ни сюжету, ни качеству написанного. Иногда абсолютно ничего не хочется, руки на клавиатуру не ложатся, и сидишь в ступоре, смотришь на экран ноутбука, кажется, что в голове абсолютный вакуум и словарный запас сократился втрое, если не в десять раз. И так не толкьо с художественным текстом, но и со статьями, отчетами, буклетами и прочей рабочим занудным материалом

 » Поворот седьмой

Нити всех дорог у твоей могилы…
Ты ушел в закат, ты ушел навеки…

Солнечный луч на мгновение появился в беспросветной темноте, и вновь канул в неизвестность. Вокруг нет никого и ничего. Ксении казалось, что ее обволакивает вата, которая находится в той яме, куда она провалилась. Вакуум и тишина, посреди которых застряла девушка, не пугали, наоборот, дарили удивительную теплоту и покой. Ничто не тревожило душу, еще недавно рассыпавшуюся на осколки от боли. Однако свет принялся настойчиво вторгаться в уютный мирок, возвращая девушку в реальность.

Первым, что она услышала, стали голоса, доносившиеся откуда-то издалека. Бормотание сплеталось в непонятный гомон, Ксения не пыталась различать слова. Спустя время, которое не поддавалось подсчету, девушка с трудом открыла глаза, в которых, казалось, была тонна песка, а к векам подвешены гири. Лучик вновь принялся ослеплять, и Ксения зажмурилась, ощущая тупую боль в районе висков. Но собравшись силами, она переборола неприятные ощущения, распахнула глаза, и поняла, что не знает, где находится.

В помещении было много света, который просачивался сквозь большое окно, видневшееся напротив кровати, на которой она лежала. Попробовав пошевелить рукой, девушка обнаружила, что в ней находится нечто инородное. Дернувшись, она попыталась избавиться от предмета, но ее остановили сильные руки. Сердце в груди ожило, понеслось вскачь, возрождая в памяти все события недавнего времени. Ксения хотела закричать, но голос пропал, не слушался, не поддавался. Вместо слов с иссушенных губ сорвался надтреснутый хрип.

- Очнулась, - констатировал безразличный голос, и девушка перевела глаза на его обладателя.

Брюнет с волевым лицом был ровесником ее отца. В его карих глазах застыло профессиональное равнодушие, помноженное на некий интерес. С таким выражением опытный энтомолог смотрит на новый экземпляр, попавший в его коллекцию бабочек, пришпиленных булавкой к атласу под стеклом. Мужчина облачен в белый халат, из-под которого виднеется кремовая рубашка.

- Ксения Сергеевна Дроздова?

- Да, - с трудом вымолвила девушка, закрывая глаза от усталости, обрушившейся на нее с силой железного пресса.

- Откройте глаза, посмотрите на меня, - произнес мужчина, она повиновалась, но спустя несколько секунд.

- Как вы себя чувствуете? Голова кружится, слабость, недомогание?

Медленно кивнув головой, девушка попыталась понять, как же она здесь оказалась, но мужчина ее опередил.

- Вы помните, что произошло, и почему вас подобрала скорая?

Девушка отрицательно покачала головой, поморщившись от новой волны головной боли и рези в глазах.

- Так, - многозначительно произнес брюнет, - стало быть, частичная потеря памяти. На это должны быть причины. Я ваш лечащий врач Виктор Петрович. А теперь, милая девушка, назовите ваше место работы и телефон родственников, чтобы мы могли оповестить их о вашем местонахождении.

- Я студентка, - тихо прошептала Ксения. – Занятия начнутся через несколько дней. Мои родители в Чехословакии, в командировке. Не нужно им звонить, они всё равно не приедут.

- Так-с, - вновь протянул врач, хмуро поглядывая на девушку. - Вы помните, что случилось, перед тем, как вы потеряли сознание?

- Вадим, - едва слышно пробормотала она, борясь с подступающими рыданиями. – Что с ним? Он в больнице?

- Вы о ком? – непонимающе спросил мужчина.

- Метлицкий, - всхлипнув, еще тише добавила Ксения.

Она так ждала, надеялась, верила, что врач сейчас скажет ей о том, что с Вадимом всё хорошо, он лежит в соседней палате, его можно навестить, увидеть, дотронуться, прижаться к нему. Но вместо этого мужчина в белом халате смотрел на нее, как на умалишенную, не скрывая своего презрения и насмешки. Ксения попыталась сбросить его руки со своих плеч, выдернуть иголку капельницы, но врач удерживал ее, по-отечески отчитывал:

- Да что ж это такое?! Еще одна! Можно подумать, что отец народов умер, и теперь государство осталось обездоленным. Что же вы, девки, в нем нашли? Три дня уже как в отделении валерьянка с валидолом закончились, да таких вот, как ты привозят с нервными приступами. Скажи спасибо, что я тебя в другое отделение не определил, а оставил в общей терапии! Лежала бы сейчас со связанными руками… Эх, - мужчина махнул рукой.

- Как три дня? – судорожно сглотнув, прошептала девушка, не веря в слова, брошенные мужчиной в каком-то запале.

- А вот так. Два дня уже лежишь, время от времени приходя в сознание. Мы-то думали, как бы у тебя воспаление легких не началось. Тебя скорая подобрала на лавочке, промокшую насквозь и без сознания. Хорошо хоть в сумочке паспорт был, узнали, кто такая.

Девушка попыталась понять, что ей теперь делать, но мысли разбегались в разные стороны, а сердце отказывалось биться, оно хотело застыть навсегда, чтобы не слышать слов, которые все говорил и говорил врач, больно разрезая душу на лоскуты.

- Что с Вадимом? – деревянным голосом задала главный вопрос Ксения, уже понимая, что услышит в ответ.

Она, не мигая, смотрела на мужчину, и он отвел взгляд, небрежно бросив:

- Похоронили сегодня. Вся Москва в живой коридор выстроилась. Можно подумать, что у людей дел других нет, чем за обычным актером плакать.

- Он не обычный! – резко выкрикнула молоденькая девушка в белом халате. Ее золотистые волосы, выбились из-под колпака медицинской сестры, и она быстрым движением попыталась спрятать их назад. До этого момента медсестра молчаливо стояла сбоку от кровати, где лежала Ксения. – Виктор Петрович, ну как вы можете! Вадим был настоящим, он, как никто, мог и злодея, и героя сыграть, ему верили…

- Еще одна экзальтированная барышня! Ну, вот что, Люба, сделайте своему товарищу по несчастью три кубика успокоительного. Нечего этой темы касаться, когда она в себя не придет, и нормально мыслить не будет. А вы, Ксения Сергеевна, - перейдя на официальный тон, назидательно произнес врач, - запомните, что пока еще находитесь в терапии, а не в другом, не таком уютном отделении, где выдают вместо халата смирительную рубашку. Всё, отдыхайте.

Едва за мужчиной закрылась дверь, Люба, вздохнув, хотела заменить бутыль с лекарством на штативе капельницы, но Ксения коснулась руки девушки, заглянула в ее светло-карие глаза.

- Люба, я должна идти к нему, - слезы помимо воли вырвались на свободу. – Я ведь даже не попрощалась, не смогла его проводить.

- Ой, да там людей – не протолкнуться! Я у театра в первых рядах стояла, потому что у меня брат в милиции работает, он оцепление возглавлял, мне удалось увидеть, как гроб выносили. Меркулов плакал, как ребенок, а жена Вадика, как тот коршун, вся в черном, вокруг вилась, бывшую жену и сына отталкивала, подойти близко не разрешала. Я смогла лишь букет под ноги бросить. На кладбище уже не пошла, там настоящая толчея была.

У Ксении внутри все оборвалось. Ей в любом случае не нашлось бы места. Она была незримой тенью, которой Вадим позволил быть рядом, сопровождать все его безумства, а теперь о ней все позабыли. Анна по праву заняла свое место рядом с телом… С телом, в котором когда-то жил непокорная сила, мятежная душа, томящаяся в темнице, не знавшая покоя на бренной земле. Она улетела туда, где обретет покой, а оставшиеся здесь до сих пор продолжают дележку, кто же коснется каменных и ледяных рук, кто заберет последний поцелуй с недвижимых губ, которые дарили неземное блаженство сотням женщин, добровольно уводя их навсегда в свой плен.

Медсестра Люба – одна из них, пусть и не знавшая, каким Метлицкий может быть на самом деле, каким неистовым и отчаянным был его нрав, как он позволял страстям брать верх над рассудком, какие демоны были запрятаны внутри него и как он отпускал их на свободу.

Ксения смотрела на девушку. В глазах цвета осенней листы застыли слезы. И она поняла, что с Любой у нее есть одно общее – принадлежность к служению мужчине, которого уже не вернешь, как не старайся, не зови, не кричи и не кляни. Вадим не придет. Он теперь навсегда будет жить в их памяти; с каждой останется свой Метлицкий, тот, которого они смогли понять и запомнить.

- Люба, пожалуйста, верни мне мою одежду. Мне надо к нему, ну пожалуйста, - произнесла Ксения, не сдерживая слез.

- Меня накажут, - ответила медсестра, стараясь не встречаться с девушкой взглядом.

- Я всё равно уйду, – упрямо повторила Ксения. – Я должна быть с ним, понимаешь?

- Понимаю, - пробормотала Люба, смаргивая слезинку. Спустя пару секунд, она добавила: – Хорошо. Я помогу тебе.

Медсестра скрылась за дверью, а Ксении казалось, что время тянется, как резина. Она смотрела в окно, как солнце играет в листьях деревьев, сияет на голубом небе, украшенном легкими облаками. И ей не верилось, что природа может быть такой безмятежной, когда у нее в душе царит настоящая тьма, так и не ушедшая с небосвода в тот роковой день. Предчувствия, как никогда, оказались пророческими. Девушка не хотела повернуть всё вспять, она понимала, что это невозможно. Она не загадывала далеко вперед. Всё ее существование в данный момент было подчинено единственному желанию – увидеть последнее пристанище мужчины, который сделал ее свободной, позволил стать собой.

В палату зашла Люба. Она протянула Ксении сверток одежды, сумочку и паспорт.

- Вот твои вещи. Только сейчас на улице холодно, хоть и солнце светит. Еще два дня назад было жарко, но после урагана сразу же стало прохладно. Как будто Вадим с собой забрал тепло, - девушка всхлипнула, но продолжила: - Я его с тринадцати лет люблю, как только увидела в фильме, где он Айвенго играл. А ты?

- Я тоже, - тяжело вздохнув, произнесла Ксения, прогоняя от себя ненужные сейчас воспоминания и правду, открывшуюся ей, когда Вадима не стало.

Она так гнала от себя эти мысли, запрещала думать о природе своих отношений с мужчиной, заведшим ее в каменный лабиринт сомнений, но именно сейчас девушка осознала, какие именно слова не успела сказать Метлицкому.

- Он на Новодевичьем кладбище, рядом с родственниками. Метлицкие были раньше помещиками, а Вадим – один из потомков. Наверное, поэтому, у него такие роли удавались лучше всего. Когда он Дубровского играл, то я, пять раз на спектакль ходила, - продолжала тараторить Люба, помогая Ксении подняться, избавиться от видавшей виды больничной ночной сорочки и надеть джинсы.

- Спасибо, - искренне произнесла девушка, обнимая медсестру на прощание.

- Скажи ему, что любишь. Он теперь всё видит и слышит.

Ксения ничего не произнесла в ответ, лишь неопределенно покачала головой, направляясь на выход из палаты. Ей удалось незаметно проскользнуть мимо дежурной медсестры, что-то пишущей в журнале на посту. Она миновала вахтершу у входа в приёмный покой, оказалась на улице.

Солнце светило ярко, но не давало желанного тепла. Ветер пронизывал, не позволял согреться в желтых лучах осеннего светила. Небо было высоким, прозрачным, равнодушным, абсолютно чужим. Ксения медленно брела в толпе к остановке автобуса, прохожие оглядывались на девушку, одетую не по сезону – белая футболка, светлые джинсы, босоножки на платформе, маленькая сумочка, ремень которой перекинут через плечо. Казалось, что странная незнакомка вышла из двери, за которой осталось лето, и ей срочно нужно вернуться назад.

Но Ксения не замечала прохлады, не думала о том, как выглядит. Ее память достала из своих закромов и укромных уголков мозаику воспоминаний, и теперь крутила их, словно в калейдоскопе, складывая всё новые и новые узоры.

Девушка, сев в автобус, закрыла глаза и увидела перед собой синий взгляд в обрамлении темных ресниц, в котором скользило сожаление, горячая нежность и тоска. Она ощутила жаркое прикосновение к своей ладони. Последние секунды, когда Вадим был рядом, когда он просто был, существовал. А теперь осталось лишь тело, погребенное в узкой и темной яме, засыпанной грудой земли. Скоро оно исчезнет, станет прахом, рассыплется в пыль. И лишь среди воспоминаний он будет жить, говорить, дарить жаркие и страстные поцелуи.

Ксения зажмурилась, чтобы не расплакаться навзрыд. Она не смогла быть с ним в момент прощания. Возможно, это и к лучшему. Вадим останется с ней не мраморным изваянием, покоящимся среди алых гвоздик, не ледяным и застывшим телом, из которого уже ушел мятежный и неукротимый дух, а мужчиной из плоти, вместо крови в жилах которого струился огонь.

У кладбища девушка оказалась под вечер. Огромные, кованые ворота распахнуты настежь, но Ксения застыла перед ними, страшась войти в обитель ушедших. Она долго вглядывалась вперед, смотря на мощеный тротуар, деревья, которые в лучах уходящего солнца казались чудовищами из сказки, протягивающими кривые руки к живым людям, посмевшим ступить на их территорию и нарушить дремотную тишь.

Где-то среди обелисков и крестов нашел свой последний приют Вадим. Его сопровождали со всеми почестями, которые он не получил при жизни. Ведь не этого он хотел. Он стремился не к признанию, а к возможности реализоваться без указок свыше. А теперь ему уже все равно…

- Чего застыла? Заходь уже! – услышала Ксения старческое бормотание. – Стала на проходе.

Около ворот, с внутренней стороны кладбища стояла старуха неопределенного возраста и неопрятного вида. На ней были надеты самые разные вещи, явно с чужого плеча и не первой свежести, а на голове красовалась косо повязанная косынка с цветочным узором. Она подслеповато щурилась, пытаясь рассмотреть Ксению.

- У тебя тут кто лежит-то? Чего боишься? – прошамкала она. – Иди уж, не заберут тебя. На кладбище живых бояться надо, а не мертвых.

- Вы не знаете, где похоронены Метлицкие? – спросила девушка, все еще не в состоянии спросить, где покоится Вадим.

- А как же не знать-то! Сегодня, чай, ты не первая девка будешь, кто на последний поклон к нему идет. Шастаете здесь, будто воскресите. Добегался Вадимка, ой, добегался. Придет было на могилку, нальет стопочку и мне говорит: «Давай, Семеновна, за упокой души моего папаши выпьем». А чего уж не выпить-то? Я всегда согласная. Мать себе делянку оставляла рядом с мужем, а вот глядишь, сынок на нее-то и попал.

Ксения замерла. До какой степени, оказывается, она мало знала о Вадиме. Он никогда не говорил ей о родителях, отношениях с ними. И теперь она узнала от кладбищенской бродяжки о том, что здесь похоронен его отец, а рядом с ним теперь лежит и сын.

- Куда идти? – жестко спросила девушка, не слушая больше бормотание старухи.

- Прямо иди, а потом налево повернешь. Сразу увидишь, там цветов море.

Ксения сделала шаг за ограду, кивнула бабке и направилась вдоль могил, ища заветный поворот, который приведет ее к тому, кто забрал ее сердце с собой. На девушку смотрели с обелисков люди – мужчины и женщины, старые и молодые, с тоской во взгляде, с радостным выражением лица. Все они когда-то любили, радовались, грустили и ненавидели, а теперь стали лишь прошлым, памятью для близких, которые изредка приходят отдать долг, отрываясь от своих суетных дел.

Кое-где попадались старинные памятники, выполненные в виде ангелов, покрытые сером налетом пыли, опутанные плющом. Казалось, небесные жители попали на землю по нелепой случайности, застыли в виде каменных изваяний, не вынеся тягот бренного существования. Теперь они охраняют усопших, наблюдают за живыми, чтобы те не нарушали их сонный покой.

Девушка боязливо остановилась около поворота, на который указывала старуха, вдохнула воздух, который пах горечью осенних костров, и двинулась вперед, ведомая желанием поскорее увидеть то место, где теперь Вадим останется навсегда.

Могила была завалена венками из искусственных цветов, но и живых было предостаточно. Алые гвоздики, бархатные розы, белые звездочки хризантем – они укрывали яму, в которую спрятали самого дорогого человека, его холодное тело, синие глаза, в которых навсегда застыло небо.

Ксения смотрела вперед и не понимала, зачем пришла сюда, что хотела увидеть. Фотографию, на которой Вадим улыбается краешком губ и прижимает к себе гитару? Черную ленточку, наискось пересекающую угол рамки со стеклом? Венок из еловых лап и красных гвоздик, скрепленный черной лентой, на которой написано: «Покойся с миром»?


Он просто моложе и пахнет весной,
А ты, если сможешь, останься со мной…

Девушка ощутила, что замерзла, не может согреться и никто уже не даст того тепла, которое она получала в объятиях Метлицкого. Она присела на лавочку, стоящую около соседней могилки, обхватила себя руками и дала волю рыданиям, которые рвались наружу, не могли больше тесниться внутри.

Слезы градом катились по щекам, капали на землю. Ксении казалось, что вместе с ними из нее уходит воля к жизни. Еще чуть-чуть – и ее глупое сердце, которое все еще не желает признавать жестокой правды, остановится, и ей будет хорошо, так же, как и Вадиму. Ее душа, рассыпавшаяся на мелкие кусочки, соединится воедино, запросится высь, туда, к мириадам созвездий. Она будет парить среди их жемчужного сияния и наблюдать за людьми, которые не могут понять, что здесь лишь суета сует, а там – вечность и покой.

- С тобой все в порядке? – ворвался в ее уединение внезапный вопрос.

Девушка дернулась, как от удара плетью, встрепенулась подстреленной ланью, а наивная надежда шевельнулась глубоко внутри. Но голос, удивительным образом похожий на голос Вадима, был чужим, незнакомым. В нем не было ленивых ноток, заставлявших сердце подпрыгивать и нестись галопом, он не окутывал, словно темный бархат.

- Глупый вопрос, - сквозь слезы произнесла девушка, и, не пытаясь успокоиться, утереть слезы, обернулась к говорившему.

Мир покачнулся, перевернулся и вновь стал на место. Ей показалось, что перед ней стоит Метлицкий, пристально смотрит и сейчас он прижмет к себе, успокоит, скажет, что все происходящее – не более чем дурной сон, который уже закончился. Он здесь, он рядом, он вернулся…

Но нелепые надежды рухнули под напором реальности. Перед Ксенией стоял молодой человек, ее ровесник, и смотрел внимательными голубыми глазами, в которых плескались невыплаканные слезы, горечь и отчаяние. Каштановая челка падала на лоб, а длинные волосы спускались за ворот кожаной куртки, которую совсем недавно носил другой мужчина. Девушка не могла не узнать эту вещь, потому как не раз сама надевала ее. Не в силах вымолвить ни слова, она продолжала рассматривать пришельца, потревожившего ее покой.

- Ты – поклонница? – спросил парень, присаживаясь рядом с Ксенией и доставая пачку «Мальборо» из кармана. Из другого кармана он привычным жестом достал зажигалку, покрутил ее в тонких и красивых пальцах.

Ксения завороженно наблюдала за его манипуляциями, не понимая, почему этот мальчишка так разительно напоминает ей Вадима, заставляет вглядываться в его лицо, ловить каждый жест и ждать слов: «Ну Ксюха, ты чего? Прекращай это мокрое дело. Ведьма моя зеленоглазая, я с тобой…».

- Взял куртку отца, когда из квартиры уходил, а в ней сигареты остались, - косо усмехнувшись, произнес он. – Как будто знал, что я у него их заберу. С пятнадцати лет так делаю, он прекрасно знал об этом и никогда не ругал. Матери говорил, что все через то проходят, ругаться смысла нет. Так как тебя зовут? Прости, не расслышал. Я Андрей, - гулко добавил парень, когда молчание затянулось.

- Ксения, - непослушным языком произнесла девушка, пытаясь не упасть в обморок.

Вот и произошла встреча, которую она откладывала столько времени, хотя Вадим не настаивал на том, чтобы она скрывалась от его сына. Она сама просто не знала, как вести себя с парнем, который младше нее всего на два года и мог бы быть ее другом.

- Так ты поклонница таланта? – задал вновь свой вопрос Андрей. – Не отвечай, сам вижу. Знала бы ты, сколько их здесь было за этот день. Наверное, все пришли, кого отец осчастливил.

- За что ты его ненавидишь? – заикаясь, произнесла Ксения.

- Разве? Я?! Да я им восхищаюсь! – губы парня предательски задрожали. – Я так много хотел сказать ему, но не успел. Мать меня часто ругала за то, что грублю, а я .. Я хотел быть равным, взрослым, таким, чтобы он мной гордился.

- Он и гордился, - проглатывая слезы, сказала девушка и осеклась.

Она посмотрела на Андрея, и замерла, боясь, что он обо всем догадается. Ксения ужаснулась, ей захотелось убежать отсюда, лишь бы не видеть осуждения на лице сына Вадима.

- Наверное, я не знаю, - тихо произнес он. Андрей положил в карман зажигалку и сигареты, именно таким жестом, как делал его отец, и девушка всхлипнула. – Эй, ты же совсем замерзла! Держи, - парень снял куртку, набросил ее подрагивающие на плечи Ксении.

Она дернулась, будто пораженная электрическим током в самое сердце. Из вещи ушел неповторимый запах ее прежнего владельца. Ксения ощутила легкий аромат одеколона, которым обычно пользовался Вадим, табака и больше ничего. Кожаная куртка была согрета телом молодого парня, который хоть был сыном Метлицкого, но не был им самим. Казалось, что Вадим забрал с собой всё, что может напоминать о нем, давать иллюзию своего незримого присутствия.

- Спасибо, - еле слышно произнесла она, шмыгнув носом. Добавила: - Почему на фотографии он с гитарой? Он не любил ведь, когда его снимают так. Хотел быть именно актером, пел для своих.

- Самый последний снимок из кинопроб. В Италии фильм должен был сниматься, Анна привезла и настояла, чтобы эта фотография была, - Андрей горько усмехнулся. – Безутешная вдова. Приехала, затаилась, выжидала… Отец погиб, а она сразу распоряжаться в квартире стала. При нем вела себя, как шелковая. Помесь гюрзы со скорпионом.

- Терпеть ее не можешь? – проронила девушка, вглядываясь в лицо, выискивая знакомые черты.

- Не знаю. Отношения у нас никогда не складывались. Да мне на нее плевать, по большому счету, как и на других женщин отца. Знаю, что он мать не разлюбил, – хмыкнул парень, упрямо подняв подбородок. – Это Анна ревновала отца ко мне и к матери, когда он приходил к нам, мне помогал. Не могла понять, что первая семья не забывается.

От этих слов по сердцу Ксении разлилось тепло. Милый, такой наивный мальчик. Продолжает верить, в то, что родители – нерушимое целое, живут порознь по чьей-то злой воле. Андрей оказался именно таким, каким его описывал Вадим: упрямый, гордый, добрый, надежный; в чем-то взрослый, а в чем-то – сущее дитя. Ксения невольно улыбнулась, в непонятном порыве коснулась его теплой руки. Андрей внимательно стал рассматривать ее, не отдернул руку, наоборот, накрыл второй ладонью.

Девушка замерла, а он произнес:

- Ну хватит плакать, этим его не вернешь. Всегда так было. Помню, что мама не плакала, когда отец ушел. Сказала, что мы его только привязываем к земле, крылья отрываем, а теперь…, - вздохнув, Андрей нежно коснулся растрепанных волос Ксении, которая застыла в дурманном оцепенении, не в силах сбросить его. – Не надо плакать, Ксюха.

- Как ты меня назвал? – охнула девушка, не в силах сдержать новый поток слез.

- Я так свою однокурсницу называю, - пожал плечами парень. – Прости, если обидел.

Ксения в ответ лишь покачала головой, пытаясь разобраться в своих чувствах. Вадима не вернешь, разум понимает это, а глупое и беспокойное сердце замирает от голоса его сына, пытается найти в его лице черты отца, хочет видеть в парне совершенно другого мужчину. Того, кто дал ему жизнь, и того, кем он никогда не будет. Не стоит даже надеяться.

Сумерки спустились на землю, размыв очертания памятников, деревьев и скамеек у могил. Мир живых слился с миром мертвых. Ксения и Андрей молчали, каждый замкнулся в своем собственном горе. Девушка больше не плакала, силы медленно оставляли ее, парализуя движения, заставляя смотреть в одну точку.

Она закуталась в кожаную куртку, пыталась ощутить тепло Вадима, но его, конечно же, не могло быть здесь и сейчас. Что делать и куда идти дальше, Ксения не знала, да и не хотела знать. Она застыла среди двух миров, в наступающей осеней ночи, которая дарила обрывочные воспоминания: Вадим подвозит ее домой на машине, резким и уверенным мужским жестом прижимает к себе, их губы сливаются воедино. Они долго целуются в свете оранжевого фонаря, и затем, подхватив ее на руки, Метлицкий направляется к ее подъезду; она отдается ему с жаром, неистово, царапает спину, тихо стонет и просит продлить этот миг. Бессвязный шепот, движение тел, нежность и обостренные желания, пульсация сердец в унисон. Хрипловатые нотки в голосе, уверенные жесты и кривоватая ухмылка… Всё это ушло навсегда, как и не было.

Прошел год, но, кажется, что всё это было только вчера. Теперь придется начинать всё сначала, но после встречи с Метлицким она сожгла все мосты за спиной, отстранилась от друзей, жила лишь сегодняшним днем, где было две Ксении – одна прилежная студентка, думающая об учебе и будущей карьере, а другая – страстная женщина, существующая лишь рядом с мужчиной, блуждающим в собственном аду. Теперь же надо было начинать всё сначала в мире, где его нет. Где взять силы и стимул, чтобы начать дышать, заставить сердце биться, не говоря о том, чтобы хотеть чего-то большего? У Ксении ответа не было.

Миа, спасибо побежала читать.

Юлачка, всегда пожалуйста
Буду ждать твоих заметок на полях

Миа,здравствуй ещё раз)
Ох какая глава-сложная,эмоциональная, душещипательная и знаешь......задумалась...Надо наверное чаще говорить любимым, близким людям,родителям о том, что мы их любим.Ведь жизнь такая хрупкая. А ведь Ксения так и не сказала заветные 3 слова. Да и сын много не успел сказать. Как же он похож на отца!!Надеюсь героиня найдёт с ним утешение?Ведь общее горе сближает.
Так, ведь много же чего хотела написать пока читала. Да задумалась о бренности бытия,жизни и смерти. Спасибо за это отдельное.
Очень понравился момент на кладбище. мне показалось логичным и уместным, что Ксения не попала на похороны, среди толп фанаток, бывших жён и прочего люда, а смогла попрощаться с ним один на один.
Встреча с Андреем-блестяще. Своевременно, символично.
Меркулов. Почему-то сразу захотелось выделить его,хоть и фигурировал в одной строчке. Не побоялся эмоции свои на людях показать. Как многие мужчины.
Понравился эпизод в больнице. Правда думаю Ксении было не очень приятно, что её приняли просто за "одну из". Но бить себя в грудь кулаком,доказывая свою значимость и причастность не имело смысла.
Вообщем, Мий. На мой взгляд эта глава лучшая.
Спасибо тебе за неё. Испытала море эмоций.
_________________

Миа, как мне жаль Ксению. Когда читала эту главу, слёзы стояли в глаза. И как подошёл сын Вадима, и как Ксения в первую секунду подумала что это он, Вадим. Эти три главы для меня самые трагические, и в то же время как мне хотелось стукнуть Ксению чем-нибудь тяжёлым за то, что она так и не сказала сыну о том что связывало их с Вадимом. Очень эмоционально и выворачивает душу на изнанку. Спасибо за такую главу, Миа.
___________________________________

Миа! Спасибо! Ничего нельзя откладывать на потом. Все чувства, слова говорить сейчас. Как резко, в одно мгновенье ты теряешь. Невосполнимая утрата, надежда на встречу Там...Эти глаза, руки, губы нужны сейчас, здесь..
Анна, думаю рада в душе. Не брошенная жена, вдова!Мемуары кропать начнет
Встреча Ксении и Андрея. Проведение. Воля Вадима, не знаю, самых дорогих и любимых его людей, свела вместе.

А теперь-свободен. Но как горько.

Аля, привет, дорогая. Спасибо огромнейшее за такой эмоциональный и развернутый отзыв. Главу писала, спустя месяц, после предыдущей и смогла многое обдумать, поразмыслить и именно здесь меня накрыло. Даже от слез в глаза пощипывало, а бывает это крайне редко со мной.

Эта глава - начало тяжелых глав, где уже нет Вадима. И больше не будет...

Вот именно! Более того, она ведь так и не признала. Я ведь специально описываю ее состояние, избегая слов любви. Елси вспомнить разговор Ксении со священником в наши ни, то она всё это время отрицала, что это была любовь.

Андрей... Ну вот честно, кроме некоторых черт внешности, разве он похож на Вадима? Еще юный, зеленый, нет в нем той бесшабашности и смелости. Другой он, совершенно. А горе заставляет людей видеть то, чего нет на самом деле.

Я тоже так подумала. Ксюша чувствовала бы тогда горе еще острее, потому что осталась бы одна в толпе людей, которые могут открыто показывать эмоции, а ей это вновь не дано. Придя на могилу к Вадиму, Ксения едва не призналась ему в любви, но тут появился Андрей и всё испортил. Заставил погнаться за иллюзией.


Ну, дык, надо было его как-тов сюжет вводить и оправдывать брак Ксении с сыном Вадима.

Костя же актер, эмоциональный. Плюс, он был лучшим, настоящим и единственным другом у Вадима.

Да вообще, какой смысл что-то объяснять? Тем более, Костя Ксюшу спровадил подальше не просто так. Раньше такое участие в аварии рядом с известным актером чревато было крупными неприятностями. Из института могли выгнать, да и жизнь осложнить. Плюс, Ксении всё равно, что о ней подумали. Для нее главное было из больницы уехать к Вадиму.

Мила, привет. Спасибо большое за коммент.

Я же ведь специально создала такую ситуацию, чтобы воображение Ксюши сыграло с ней злую шутку и она пыталась увидеть в Андрее его отца.

Для меня тоже. И Ксюшу по голове стукнуть хочется, еще как! За то, что Вадиму в любви не призналась, за то, что всё в себе хранила, за то, что не поговорила с Андреем, за то, отрицает свои чувства... Но тогда не было бы этой истории

Спасибо. Я старалась сделать главу именно такой.

sveta, спасибо большое за отзыв.


Мы задумываемся об этом только лишь после, а до... К сожалению, никто задумывается о таких словах заранее. Осознание всегда бывает горьким.

Ксюша чувствует боль, одиночество, у нее сердце разрывается на лоскуты, но нет силы в мире, способной отмотать время назад, как кинопленку и Вернуть Вадима назад. Остается лишь вспоминать и пытаться принять факт потери.

Анна? Да понятное дело, сразу всё возьмет в свои руки и будет значимость себе придавать. Здесь не получается? Значит, на Западе попробует. Не получается и там, то, как змеюка подколодная затаится и выждет.

Или коварного аффтора

Я свободен наяву, а не во сне...

Tamiona inRed писала:

Сейчас припрусь.