Cuba Libre. Запретные удовольствия Варадеро

Напряжённого, тяжёлого члена коснулась женская ладонь. Через ткань. Погладила, пройдясь по всей длине. Дорнан застонал, подав тело вперёд, желая, чтобы Татьяна сжала руку сильнее и позволила идти дальше. С ней он становился нетерпеливым и жадным.
Её признание покончило с его сомнениями одним махом. Татьяна, осмелев, добралась до ноющего от желания члена и стала его ласкать, разгоняя горячую кровь по венам Дорнана, уничтожая все надуманные препятствия, которые он себе измыслил.

О, малышка, знала бы ты, как я хочу тебя сейчас. Дорнан почувствовал, что с него достаточно игр. Как хорошо, что они находились на складе секс-игрушек. Презервативов здесь было столько, что можно было в них утонуть. Буквально. Но до такого извращения он ещё не дошёл. Развернув к себе Татьяну, Дорнан поймал её резкий выдох губами, вклинивая между ними язык, целуя жадно, настойчиво. Ему хотелось целовать её без конца, везде, до того она была соблазнительной. Платье снялось на удивление легко, будто бы само собой исчезло. Женские пальцы не оставляли его тело ни на минуту, лаская везде, где имели доступ. Дорнан раздевал Татьяну, в нетерпении дёргая за лямки, стягивая влажные трусики и отбрасывая их в сторону. Она прижималась к нему всем телом и двигалась спиной к кирпичной стене склада. Дорнан подхватил девушку под попку и прижал к стене, заставив раздвинуть ноги и обнять ими его талию. Рукой он пытался защитить её нежную кожу от жёсткой кирпичной кладки.
- Мне нужна твоя помощь.
Сцепив зубы от напряжения, сунул Татьяне в руки коробку с презервативами, и она выбрала в цветном ворохе что-то сверкающее, надорвав зубами и вытащив неоновый презерватив. Дорнан бы рассмеялся, да не было сил на это от слепящего желания, которое нужно было срочно удовлетворить. Татьяна превратила обычное облачение в презерватив в сладкую муку, раскатывая латекс медленно и эротично, и Дорнан застонал прямо ей в губы, чтобы она поторопилась. Он снова поцеловал Татьяну и вошёл в неё одним плавным движением, насаживая на себя до основания. Её руки впились в его плечи, с силой сжимая их. А он задвигался в ней резкими толчками, вызывая стоны, впитывая в себя давно позабытые ощущения, так непохожие на те, что он испытывал в последнее время во время редких совокуплений со случайными знакомыми или обыденного секса к Эрин.
Всё было очень насыщенно, остро, жадно и быстро. Он всасывал в себя возбуждённые соски и ударял по ним языком, нежно поглаживая. Руками сжимал упругую попку, ритмично подталкивая к себе. Девушка в его руках была страстной, раскованной, но не вульгарной. Было истинным наслаждением видеть, как Татьяна откидывает голову назад и закусывает нижнюю губу сводящим с ума движением, как она прерывисто дышит, как дрожат её ресницы.
Напряжение достигло предела. Татьяна выгнулась навстречу, царапая спину Дорнану, оглашая помещение стонами. Дорнан почувствовал, как её плоть нежно, но с силой сжимает его изнутри, будто лаская, и от этого ощущения он полностью утратил над собой контроль и мощно, с содроганием кончил, чувствуя, как его сжимает пульсирующее лоно.
- Я с тобой не закончил, - заявил он ей, когда смог дышать, и быстро поцеловал, неспособный до конца насытиться этой девушкой. - Считай это прелюдией. А сейчас нам надо на переговоры.
Когда они уже подходили к переговорной, одетые в деловые костюмы, не удержался от шутки, украдкой целуя девушку в шею:
- Можем со знанием дела говорить о сверхчувствительности нашего латекса.

Выпитые горячительные напитки давали свое - к середине одинокого вечера Лорин не на шутку разозлилась. Да какое он вообще право имеет вот так вести себя? С начала пожирает взглядом, а потом будто и не было ничего. Нет, это моя роль, это я так всегда делаю!
Подкрепив свою решительность бокалом мартини, Лорин направилась к администратору отеля, в голове ее уже был план. На наигранном ломаном английском Фостер объяснила, что прибыл день назад в их отель ее муж, у него плохо с сердцем и он забыл лекарства в номере, потому ей срочно нужно попасть в его покои, а ключ как на зло потерялся. Провальный план, но все гениальное, как известно просто, и через пять минут Лорин уже стояла посреди просторного полулюкса. Так-так-так, - торжественно скандировал девичий мозг.
Вы сильно удивитесь этим вечером, мистер.

Шивонн прошла в раздевалку, сняла платье, распустила волосы и ступила в наполненное паром помещение. Хотя, пара было не так уж и много - это в голове клубился белёсый туман. Туман, который мешал сосредоточиться и рассмотреть это странное волшебное место. И всё же, Шивон пыталась... Она рассматривала сизый мрамор, который призывно блестел в полумраке. Круглый камень посередине, украшенный искусной резьбой. Ниши с позолоченными кранами, вода из которых текла в фигурные чаши. И всё это из мрамора. Голубого, серого, белого... Шивонн провела рукой по влажной стене, собрав пальцами тёплые капельки. Стоило признаться самой себе. Она пила эти таблетки не от боли в висках. Она пила их, чтобы позволить себе забыться. Чтобы немого, хоть немного забыться и позволить себе сойти с ума от Фостера. Чтобы на законных основаниях слышать и чувствовать его дыхание. И все ошибки, которые она уже готова совершить, списать на действие таблеток. Но они не придавали храбрости. Ей не хватило решимости расстегнуть проклятые пуговицы до конца. Их было больше, чем таблеток, которые она выпила. По одной на таблетку. 
Шивонн села на круглый камень в центре, откинув назад волосы и прижав колени к груди. Где эта массажистка? Нужно забыться. Хоть как-то. Хоть чем-то. Не думать. Не представлять. Дэвид... Она никогда не произносила его имя. Никогда не называла его так. Почему-то в её мозгу алой нитью была натянута мысль, что называть его по имени можно только в момент их отчаянной близости. Со всем тем безумием, в которое ей было необходимо окнуться. И почему-то Шивонн верила, что только он, единственный из мужчин, воспринял бы её агрессию нормально. Он бы не считал её сумасшедшей, если бы Шивонн оставила кровавые царапины на его плечах. Если бы прикусила его губу до боли, до красноватой отметины. Назвать его по имени, произнести вслух, - Дэвид, - значило для неё выкрикивать его имя, умолять и просить, оказаться перед ним на коленях, выпрашивая, подобно нищей, сотни безумств. Это значило навсегда сломаться перед ним. Но Шивонн не хотела быть сломанной. Конечно, она встанет и соберёт себя по кускам, по острым осколкам, заново склеит и пойдёт дальше, но она не хотела... Она не могла. В Дэвиде было всё, о чём только может мечтать женщина. В нём было больше того, что женщина может желать. Он мог быть всеми смертными грехами и горьким бессмертием. Он был самым умным. Самым опасным. Невыносимым. Желанным. Первым. Последним. Единственным. Уставшим. Серьёзным. Мужчиной. 
Это было, как укол ядовитой иглой - мимолётная боль, капля крови и летальный исход. Он может и не вспомнить об этом, но Шивонн запомнит на всю жизнь. Он может смеяться вместе с её братом, а Шивонн будет сдерживать слёзы. Он может улыбаться всем женщинам, Шивонн будет желать их убить. Только лишь потому, что однажды не устояла, зная исход этой битвы. Она взглянула на чёрный блестящий лак, покрывающий ногти. Она готова к битве. И готова к проигрышу, но лишь после самого грандиозного боя в её жизни. И в его. Если понадобится, на на его груди выцарапает свои инициалы. Чтобы запомнил хотя бы это. 

Вошла не массажистка. И даже не худой парень, которого она встретила у входа. Фостер оказался внутри, и помещение вмиг стало тесным и в миллирды раз жарче. Дед турок, он сказал? О, да... Именно здесь Фостер был на своём месте. И выглядел владельцем всей этой роскоши. Шивонн подавила странное желание опуститься перед ним на колени. Не отводя взгляда, без всяческого стеснения она рассматривала его. Умеренную походку, чёткие движения. Никакой плавности. Всё до предела конкретно. Она потратила годы, чтобы добиться хоть какого-то изящества и плавности. Он же был на грани чётких линий. Сердце застучало чаще. Как хорошо, что этот стук пока что слышит только она.

Шивонн обернулась, когда он прошёл мимо. Она видела лишь его широкую спину, когда Фостер присел, чтобы набрать воды. За этой спиной можно было спрятаться от всего мира. Шивонн сглотнула, представив, как целует его спину, прикасается к смуглой коже. Ей хотелось дотронуться до него. Кончиками пальцев, в которых зудело от желания прикосновения. 

В детстве Дорнан придумал для неё считалку. Они играли, чтобы заставить Шивонн выполнять хоть какие-то конкретные действия. 
Раз-два-три, Шивонн О'Майли умри - Дорнан произносил эту фразу, и Шивонн должна была тут же лечь в кровать и закрыть глаза 
Четыре-пять-шесть, Шивонн можно сесть. - На этой строчке Шивонн садилась за уроки.
Семь-восемь-девять, Шивонн разрешается бегать. - А здесь Шивонн могла отдыхать и веселиться.
Когда Фостер опустился перед ней на колени, Шивонн вспомнила первую строчку. И поняла: она умерла. Не дотянув даже до счёта "раз".

Шивонн прижалась носом к его прохладной ладони. Такое необходимое, долгожданное прикосновение. Это всё, что она по его мнению заслужила? Хотя бы это. Не удержавшись, Шивонн приоткрыла губы и слизнула капельку воды, бегущую по его ладони к запястью. Его кожа... Она была солоноватой и чуть шершавой на вкус. Его запах. Смесь каких-то совершенных ароматов. Ей нужно попробовать ещё... Язык скользнул по одному из пальцев, губы несмело обхватили кончик. Она коснулась языком шершавой подушечки пальцы, и тут же отстранилась. Его глаза странно блестели в полумраке. Карие, как... Шивонн не могла сказать, на что был похож этот цвет. Что-то дико соблазнительное. Янтарный виски, выплеснувшийся на его кожу, шоколадная капля в уголке губ, гладкая поверхность дорого стола, не чёрного, как у всех, - коричневого.
Она поддалась на это провокацию, не имея возможности даже отвернуться. 

Она сделает... Она всё сделает. Так, как говорит он. Наверное, она действительно давно перестала соображать. Нужно что-то сказать. Чтобы отвлечься. Чтобы не отдавать в его руки победу так быстро. Чтобы сохранить за собой право хотя бы голоса. Хотя, Шивонн не сомневалась, именно её голос будет сейчас отражаться от стен хаммама. 
Откинув волосы назад, Шивонн откинулась назад, упираясь локтями в мраморную поверхность...

Шивонн резко втянула в лёгкие влажный воздух и сжала зубы. Он прикоснулся к её лону языком, прямо через ткань плавок. До этого момента она не отдавала себе отчёта насколько сильно возбуждена. Только сейчас боль внизу живота стала такой ощутимой. Она практически ощущала, как становится всё более влажной от его уверенных касаний. Она боялась, что он снимет с неё плавки и увидит, как Шивонн реагирует на него. Но вместе с тем она хотела этого. Поняла, что сейчас больше всего желает, чтобы он избавился от чёрной ткани и увидел. Увидел, какая она там, внизу, узнал, какая она на вкус. Между ног стало невыносимо мокро от желания чувствовать его язык внутри. Шивонн удержалась от того, чтобы лечь на камень. Они впились взглядами друг в друга. 

Она не выдержала и застонала. Бёдра сами собой дёрнулись вверх. Она хотела, чтобы он прижался, ближе. Сильнее. Чтобы собрал языком всё. Шивонн уже слабо контролировала свои действия. Она закинула ногу на плечо Фостера и слегка надавила, заставляя его опуститься и прижаться сильнее. Сейчас ей было необходимо, чтобы Фостер сорвался так же, как готова уже была сорваться она. И самым верным способом было разозлить его. Она знала, у него тоже есть предел, должен быть. И пока она ещё сохранила способность хоть сколько-нибудь мыслить, Шивонн решилась...
-А почему шёпотом, Фостер? - Её голос звучал постыдно хрипло. - Боишься, что я услышу и соглашусь? 
Огромных трудов стоило не отвести глаз, не выкрикнуть, умоляя двигаться быстрее...
-Но я всё равно услышала. И если, кроме языка предложить тебе нечего, то вперёд! Признаю, он у тебя дико умелый. 
Шивонн дёрнулась и снова села на камне. Она не вытерпела и запустила пальцы в волосы Фостера. 
-Войди глубже, умоляю... - Без стеснения Шивонн опустила руку и дотронулась до набухшего клитора. - Я хочу кончить с твоим языком внутри... 
Шивонн сжала мышцы, ощущая горячую плоть. Боль внутри стала практически нестерпимой. Она ещё никогда не ощущала подобного. 
-Только ты так можешь... 
_________________

От пары бокалов рома в голове приятно гудело. Попытки пойти одеться как-то сами по себе сошли на нет. А что? Ничего не жмет. Попытался вспомнить, где оставил обувь. С этим тоже полный пробел. Если бы не ром, то испугался бы, что осуществились мои страхи. Я один голый, а все одетые. Наверное, каждый из нас хоть раз такое во сне видел.
- Понимаешь, друг, это эмансипация виновата. Женщины все хотят делать своими руками. Даже удовольствие без нас получать. Скоро вообще без мужчин обходиться научатся. Вот мы бабочек для них придумали. Сами себе могилы роем.
В баре собиралось все больше людей. На меня поглядывали не только женщины. Даже замутненное сознание начало сигналить: иди и оденься, позорище. Я его послушался.
- Спасибо, Анхель. Я пойду. Еще увидимся.
Кинув на стол сто-долларовую купюру, направился в сторону отеля.
Интересно, где я ее взял эту купюру? Никак из плавок вытащил. Видимо, там моя домохозяйка тайный кармашек пришила.

Закончив уборку в нескольких номерах, Лусия решила, что неплохо было бы узнать, в какие номера поселили гринго. Сделать это можно было только одним путем- заглянув в специальную книгу регистратора на стойке в холле отеля. Сегодня там дежурит Мариса, и если немного схитрить, то Лусии удастся получить нужные сведения. Она спустилась вниз и, покачивая бедрами, подошла в Марисе.
- Привет! - улыбнулась в окошко. -Послушай, Тереса велела мне убраться в номерах для гринго, а я потеряла список номеров. Не поможежь мне?..
Пока Мариса писала на листке бумаги номера, Лусию волновало только одно - чтобы здесь не оказались Тереса или главный менеджер отеля, тогда ей влетит. Но вот Мариса протянула ей листок, Лусия спрятала его в карман фартука и быстро направилась к лестнице.
Там она снова вытащила листок и быстро пробежала глазами. Некоторые номера были на ее этаже, другие - выше, но это ничего. Она что-нибудь придумает.
Когда Лусия подняласт на свой этаж, то заметила девушку, которая быстро прошмыгнула в номер и захлопнула дверь. "Странно, в этом номере заселили мужчину", - подумала горничная. -"Сказать охране?"

- Куда катится этот мир? - возмущался вместе с изрядно одурманенным алкоголем Аланом.

Рука потянулась было к купюре, но вспомнил урок Алана и убрался из бара от греха подальше. В холле отеля встретил Лусию.

- Салют, девочка. Как твои дела? - расцеловались. - А Йола же снова пропала. Представь.
_________________

В комнате царил приятный глазу полумрак. У широкого на всю стену простянувшегося окна стояла девушка и любовлась открывающемся взору пейзажем ночного побережья. Копна густых каштановых волос бережно укрывала плечи, каскадом спускаясь к талии. Со спины можно разглядеть лишь тонкую линию кружевных бикини, аппетитно обрамляющих девечьи формы. Наконец дверь номере едва слышно скрипнула. Раздалось заветное молчание, затишье перед сладостной бурей. Лорин закусила губу, стараясь сдержать внутреннюю дрожь.
- Могу я поинтересоваться, что Вы здесь делаете?
Лорин опешила, не от резкого замечания, от голоса говорившего. Это была женщина.
Торопливо глянувшись, Фостер увидела в номере женщину в черно-белой униформе с передником и двух рослых охранников, стоящих поотдаль от говорившей.
Быстро моргая длинными темными рестницами, Лорин лихорадочно соображала, что бы придумать, попутно надеясь что незванные гости сами собой развеются подобно миражу.
Входная дверь скрипнула ии на пороге появился хозяин полулюкса.

Объявился Эррера.

От Анхеля приятно пахло туалетной водой, и Лусия оценила это. Ей нравились ухоженные мужчины, а не пахнущие морем рыбаки. Бабуля бы сказала, что нельзя так думать, в ее время все было по-другому, и девушки вели себя не так откровенно.
- Сначала нашлась, теперь обратно пропала? - усмехнулась Лусия. - А тебе что за дело до нее, случайно, не влюбился?
Из номера рядом вышла пожилая пара из Доминиканы и молча прошла мимо них. "Держатся за руки, как влюбленные", - машинально отметила Лусия и задела рукой карман фартука. записка выпала на пол.

- Наша Йола постоянно попадает в истории. Ты себе не можешь представить, где она была вчера. Пряталась на крыше, пока её сторожил ухажёр. Какой-то громила с обезьянними манерами. Теперь вот опять исчезла. Развлекал сегодня толпу без неё. – Второй вопрос меня удивил. – Влюбился? В Йолу? Да ты что? Она мне как сестра. Друг. Понимаешь? У тебя был когда-нибудь друг мужского пола? Такой, чтобы можно было рассказать всё как на духу?
Из кармана Лусии выпал какой-то листок.
- Это твоё?
_________________

Дойдя, наконец, до своего номера, решил обрадоваться, что все неприятности остались позади. Не тут-то было.
Оглядев людей, собравшихся в моем полу-люксе, засомневался и сделал шаг назад. Еще раз проверил цифры на двери. Нет, мой номер.
Вспомнил, что нахожусь в социалистической Кубе, где возможны подселения и уплотнения. Не сильно расстроился. Почему не сильно? Женщины понравились. Они были в ролевых костюмах. Одна изображала горничную, вторая - куртизанку. Мужчины в форме не понравились. Я же не гей. Я женщин люблю. Словно произнес кодовую фразу, и в голове сразу всплыл образ потерянной игрушки.
Теперь я вошел в фазу - совсем не расстроился. Женщины - это хорошо, но мужчины в форме - еще лучше. Я тут же сел писать заявление о пропаже эксклюзивной игрушки. Если ее не найдут, шеф мне оторвет я... голову.

Мужчина, тот самый знакомый незнакомец, обрадовался компании двух охранников и даже быстро сочинил какую-то важную бумажку о пропаже.
Скрестив руки на груди и скептическт приподняв бровь, Лорин следила за происходящим, ожидая своей участи.
- А с ней что? - почесав затылок один из охраннтов отеля кивнул в сторону Фостер.

- Главное, чтобы менеджер не засек ее отлучки. Меня Тереса знаешь как контролирует? - призналась Лусия.

- Нет, я не верю, что между мужчиной и женщиной может быть дружба, - покачала девушка головой. - Я и подругам то не все могу рассказать, Анхель. Только священнику на исповеди смогла бы.
Анхель поднял с пола листок бумаги и протянул Лусии.

- Мусор, наверное, - нервно ответила Лусия и спрятала в карман. - Ты как сегодня вечером? Не хочешь в клуб, там сегодня будут баччату танцевать.
И она провела кончиком языка по губе.

- Пусть остается, - видя, что девушка в костюме горничной собирается покинуть номер, громко добавил, - обе пусть остаются.
И тут же схлопотал чем-то по голове. Да, кубинский ром убойная штука! Последней мыслью была: Успеет ли полиция найти мою игрушку до переговоров. Совсем станет плохо, если новинка попадет в руки конкурентов. Кто о чем, а я о работе пекусь.

- В этом тебе не повезло, - сочувственно поцокал я языком. – Мы с Йолой практически ничего не делаем, а всё пучком. Даже не знаю, как это у нас так получается.

- Вообще я тоже не верил до встречи с Йолой, - признался честно.

- О, девочка, мы сегодня танцуем бачату? – обхватив Лусию за талию и повёл в ритме бачаты, задержавшись взглядом на озорном язычке, ласкающем губу. – О-ла-ла, зажгём? Скажи, что ты уже освободилась?
_________________

Пока соседка варила кофе, Розалия позвонила в отель, в котором работала её внучка Луисита – Лусия.
Трубку поднял какой-то рец…реце..рецепт его знает. Розалия попросила передать Лусии Мендос, что Розалия Гомес Диас ждет звонка. Срочно. Получив заверения, что все будет передано обязательно, Розалия положила трубку на рычаг и уселась за стол – соседка приготовила вкусный кофе.
«Не век же Луисите работать в гостинице, обслуживая туристов. Хватит быть в обслуге. Пора и зажить припеваючи», - думала Розалия, отхлебывая ароматный напиток из глубокой чашки, предложенный радушной соседкой.
Не успела опустеть чашка, как зазвонил телефон. Соседка сняла трубку и возвестила: «Розалия, это тебя. Твоя Лусия».
Буквально выхватив трубку из рук Паулиты, Розалия бурно поприветствовала свою внучку.
- Луисита, девочка моя, ты даже не представляешь, что я тебе расскажу сейчас. К нам, в Варадеро, должен прилететь Николас Хантер, какой-то там внук нашего Мигелито, ну того самого, что всякий раз зовет меня замуж. Так вот. Этот самый внук живет в Америке, в большом городе и занимает важный пост. Не женат. А его мама, да подарит ей долгие годы здоровья и счастья Святая Мадонна, желает женить сына на кубинке. Видать, там у себя он так и не нашел подходящую жену. Мы сегодня с Мигелито решили, что лучше тебя этому Нику не найти. Что ты говоришь? Почему? Куда? Не поняла, куда? А-а-а-а-а. Хорошо, внучка. Но я же не для себя. Я ж для тебя стараюсь. Что? Хорошо.
Любопытство соседки не знало границ. Она уже поняла, что Розалия полна идей и жгучего как перец чили желания пристроить свою внучку под крылышко зажиточного американца.
- Слышала, Паулита? Я ей говорю, мол, жених летит. Мы с его дедом все уже решили. А она мне, знаешь, что в ответ? «Я хоть и люблю тебя, бабушка, но ты лучше занимайся своей личной жизнью, а то я не выдержу твоего вмешательства, и пошлю куда подальше все твои хлопоты обо мне» Нет! Ты слышала, Паулита?! Меня, Розалию Гомес Диас, вдову Педро Родригеса, хотят послать за то, что я забочусь о счастье своих детей и внуков. Скажи мне, Паулита, когда наши внуки начнут ценить заботу о них? Нет, мне точно надо выпить что-нибудь покрепче, чтобы успокоиться.
Роза была расстроена. Очень. Попрощавшись с соседкой, она пошаркала к своему дому, чтобы хлебнуть из заветной бутылки рома. С целью успокоения расшалившихся нервов.
- Эх, молодежь неблагодарная, - бормотала старушка всю дорогу до дома…

***

Ложась в постель, Розалия, уже успевшая захмелеть после трех рюмок рома, всплакнула, расставаясь с мечтой когда-нибудь полететь в гости к внучке в Америку. Посмотреть на старости лет, как живут капиталисты...