С.Э. Филлипс "Когда сталкиваются звезды"

[quote="Karmenn"]перевела Karmenn
отредактировала Sig ra Elena
украсила Анна Би [quote]
[quote] Дверь была заперта. [quote] Это как понимать? Похоже, за ними все-таки очень пристально кто-то следит. Но закрыть дверь и оставить голых их на заснеженной террасе - это просто садизм. И из-за этого, по-моему, больше похоже на сталкера Оливии.
Спасибо за прекрасный перевод, редакцию и оформление новой главы.

Спасибо за продолжение!

Становится страшно?
Или интересно? В общем, загадоШно.

Большое спасибо за продолжение!

_________________

Огромное спасибо за продолжение!

Помните сцену из "Двенадцати стульев", когда у голого инженера захлопнулась дверь? Это классика
_________________

Спасибо за продолжение.

Девочки, спасибо за перевод новой главы!


Опасная ситуация! Враг совсем рядом с ними!
Даже в этом уединённом месте, куда наши герои поехали, вряд ли сообщив об этом кому-либо.
___________________________________

Спасибо большое за продолжение перевода. Качественная рекламная компания в любой сфере и любой стране-подарок для производителя. Наши ГГ классные профи. А вот в личных отношениях и простой повседневной жизни...печалька.
_________________

Большое спасибо за продолжение!
Ваша IMG. 🤗

Кто-то что-то ищет в вещах Оливии.
Голышом на холоде не очень-то приятно торчать. Оливия простудится и петь не сможет.

Спасибо!
___________________________________

 » Глава 7

перевела Karmenn
отредактировала Sig ra Elena
украсила Анна Би

Ошеломленная, Оливия повернулась к Таду.

— Ты запер дверь!

Он аж вскипел.

— Ты что имеешь в виду?

— Дверь! Ты наверняка заблокировал замок, когда зашел сюда.

— Ничего я не делал с замком. Дай-ка подумать.

Он поднялся — его тело парило в холодном ночном воздухе: Афродита в мужском обличье явилась из искусственного моря. Ветеран сотни раздевалок, Тад не стеснялся наготы, и Оливии следовало получше сосредоточиться на запертой двери, чтобы не бросать украдкой взгляды, но она не смогла не поддаться искушению. Он был великолепен, каждая часть его тела. Плечи и грудь, узкие бедра, поджарые и мощные ноги. А также... Ух ты.

Тад оттеснил ее и подергал за ручку.

- Ты права.

Она с трудом оторвалась от зрелища.

- Конечно я права!

- Какой идиот поставил такой замок на балконной двери?

— Друзья твои, не мои.

Тад пошарил над дверным косяком.

- Посмотри, может, найдешь где-нибудь здесь запасной ключ.

Мебели не было, негде было толком искать, но Оливия все равно покопалась вокруг.

- Ничего такого. Почему мы не взяли телефоны? Стоило бы захватить с собой Пейсли.

- Угнетающая мысль. - Тад оставил свои бесплодные поиски над дверью и потянулся за боксерами. – Надежды нет, что какой-либо из тех уроков, которые ты посещаешь, научил тебя взламывать замки?

- Вскрытие замков не обязательно для большой оперы, но я могу заказать десерт на семи языках.

- Именно сейчас - бесполезно, но все равно впечатляет. Мы найдем другой вход.

- Очень холодно!

Как любая серьезная оперная певица, Оливия свято защищала себя от простуды с помощью платков на шее, травяных чаев и витаминных добавок, и все же вот она торчит здесь.

- Вернись в воду.

Как бы ни замерзала, она не могла оставаться в тепле, пока он в одиночку пытался их спасти. Она выше этого. Дрожа, Оливия последовала за Тадом по единственной лестнице на промерзшую землю. Загорелись сигнальные огни, активируемые движением. Она плотнее завернулась в мокрое полотенце, но это было бесполезно, разве что отдала дань скромности.

– Ты случайно не оставил ключи в машине? Глупый вопрос. Никто из нас, живущих в Чикаго, не оставляет ключи в машине.

Они двинулись к фасаду дома. Тад вытянул шею, чтобы посмотреть на окна. Зубы у Оливии стучали так громко, что он услышал.

- У нас нет причин отмораживать задницы обоим. Вернись в воду.

— И ты припишешь себе все заслуги в нашем спасении? Ни за что. Кроме того, я лучше тебя переношу холод.

- Я тренированный спортсмен. Как тебя прикажешь понимать?

- У меня больше жира.

Его взгляд переместился с окон второго этажа на ее грудь.

- Во всех нужных местах.

- Серьезно? - Полотенце действительно соскользнуло, и она подернула его обратно. - Мы вот-вот умрем от переохлаждения, а ты таращишься на мою грудь?

— Это ты первая завела о ней речь.

Если бы ей не было так холодно, Оливия бы рассмеялась. Вместо этого она принялась как-то фальшиво возмущаться.

- Как только эта поездка закончится, я больше никогда с тобой не стану разговаривать.

- Сомневаюсь.

— Ты не настолько неотразим.

- Спорно.

Все-таки он был неотразим. Для любой женщины, не обладающей железной волей. Они свернули за угол и оказались перед домом. Ее шлепанцы то и дело тонули в снегу, пальцы на ногах онемели, и они оба покрылись гусиной кожей.

- Как быстро... ты считаешь, мы у-умрем?

- Я не знаю. Минут через пять?

— Ты этого не знаешь!

- Конечно не знаю! И м-мы не собираемся умирать. Напоминаю, что у нас есть джакузи.

Тад дернул ручку входной двери, но та тоже была заперта. Зубы у Оливии стучали так сильно, что заболела челюсть.

- Мы... н-не можем оставаться в воде в-вечно.

У Тада тоже начали стучать зубы.

— Анри начнет искать нас, когда мы не появимся.

— Мы н-не можем оставаться в джакузи всю ночь. – Тад смерил ее взглядом, сказавшим, что она ведет себя как безмозглая героиня из романтической комедии пятидесятых годов, а не как женщина, занимающая центральное место на сцене. Оливия взяла себя в руки. - Надо... р-разбить окно.

— Да уж, идея. - Тад уже направлялся к дальней стороне дома.

- И не надо такого... с-с-с-арказма. - Влажное полотенце начало покрываться ледяной коркой. — О, Боже, как мне холодно.

Тад остановился и заключил ее в свои объятия.

- Теплообмен телами. - Ни у кого из них не было сильного тепла, но все равно стало хорошо. Ее холодная щека на его холодной шее. Его руки обнимают ее. Их бедра прижались друг к другу. Оливия почувствовала, как что-то давит на нее, и отпрянула. Тад усмехнулся сквозь стучащие зубы. - Я не извиняюсь. Приятно знать, что у меня все еще есть приличный кровоток.

Оливии хотелось вернуться в его объятия, но она отступила подальше. Пошел снег. Одна снежинка. Другая. Они приземлялись на его волосах, на ее плечах. Из-за конструкции дома передние и боковые окна поднимались слишком высоко над землей, что затрудняло к ним доступ. Они направились к задней части дома. У Оливии могла быть более высокая доля жира в организме, но Тад привык к физическому дискомфорту и двигался более изящно. В отражении охранных фонарей она увидела, что у него начали синеть губы. Пальцы у Оливии так болезненно свело судорогой, что она не удержала вставшее колом полотенце, и то упало. Тад споткнулся о ком промерзшей земли.

— Господи, Лив... - Он произнес это как молитву, и на мгновение она забыла о холоде. Но только на мгновение.

- Не будь н-н-нюней.

Он поднял руки, притворно сдаваясь, и повернулся к задней двери. В ней были стеклянные панели, и пока Оливия искала в снежных пятнах камень, чтобы разбить стекло, Тад пытался что-нибудь сквозь него рассмотреть.

- Здесь засов, для которого нужен ключ. Мне придется выбить дверь.

Дверь была металлическая, и выбить ее ногой было не так-то просто, даже для него. Оливия встала, дрожа так сильно, что едва могла проговорить.

— К-к-как насчет этого?

И протянула ключ.

— Где ты это взяла?

- Я увидела к-к-камень, который выглядел по-другому. Скажи своему д-д-другу, если его фальшивый камень не обманул меня, он не проведет и в-в-взлом... .

Дверь открылась, и Оливия бросила попытки договорить. Они влетели внутрь, хлопнув дверью. Схватив за руку, Тад потащил Оливию через весь дом и вверх по лестнице.

- В жизни не представлял, — пробормотал он, — что буду бродить по горам Колорадо только в трусах-боксерах, старых кроссовках и с голой примой.

- Жизнь странная штука.

В душевой при хозяйской спальне были сланцевые стены, пол из речного камня и каменный валун, на котором можно сидеть. Через несколько мгновений они оба очутились внутри. Тад отрегулировал воду, пуская скачала прохладную, пока их замерзшие тела не привыкли к температуре, а затем постепенно добавляя горячей. Наконец, он включил на полную верхний душ. Их коконом окутала вода. Тад был голым, если не считать шелковистых боксеров, облегавших тело. Как могла здоровая женщина стоять рядом с ним и не таращиться? Оливия занимала большую часть струй и отодвинулась в сторону, чтобы и его впустить под душ. Когда пар заполнил комнату, вода украсила лоб Тада темными завитками волос, а его глаза превратились в зеленое стекло цвета моря. Оливия хотела прикоснуться. Чтобы он прикасался к ней. Ей хотелось скользнуть руками по этой невероятной груди, поцеловать. Она хотела всего, что предлагало его тело.

- Я стараюсь быть джентльменом и смотреть прямо перед собой, но могу я глянуть?

Оливия жаждала, чтобы он посмотрел. Чтобы увидел в ее теле ту же красоту, что и она в его. Но была уязвима, как никогда, и ввязаться в злополучный роман с мужчиной, которым все больше увлекалась — каким бы притягательным он ни был, — означало для нее совершенно новую вселенную саморазрушения.

- Тебе и в самом деле стоит стать моделью для рекламы геля для душа.

- Уже сделано. - Он не сводил глаз с ее лица, капли воды блестели на ресницах. — Теперь я могу посмотреть?

У Оливии от него подкашивались колени, и жар, вновь проникший в тело, превратился в пламя. Призвав каждую каплю своего легендарного самоконтроля, она заставила себя дотянуться до одного из полотенец, висевших в конце душа.

- Прости, солдат. Нынче я не занимаюсь саморазрушением.

- Саморазрушение? О чем ты говоришь? Как насчет того, чтобы вдвоем хорошо провести время?

Засовывая конец полотенца между грудями, Оливия еще больше осознавала, как шелковистая ткань боксеров обрисовывала его тело, показывая ей именно то, от чего отказывалась. Она вцепилась в полотенце, как в спасательный жилет.

- У меня длительный творческий отпуск от мужчин, и наверняка ты понимаешь, почему. В обозримом будущем все мое хорошее время буду проводить на сцене.

Тад застонал.

— Самая удручающая вещь, которую я когда-либо слышал от тебя.

Она улыбнулась, несмотря на глубокую печаль, которая стала частью ее.

— Думаешь, только тебя это угнетает? А что насчет меня?

— Значит, признаешь, что тебе тоже хочется?

Оливия позволила глазам насладиться видом каждой частички того, чего не могла себе позволить.

- О, да... ты просто воплощенная женская фантазия.

Тад нахмурился.

- Не уверен, что мне нравится, когда меня сводят к стереотипу.

- Просто признай это. - Оливия вздрогнула, на этот раз не от холода. — Держись подальше, Тад Оуэнс. Сейчас у меня ужасное время, а ты слишком соблазнителен, чтобы смертная женщина могла устоять.

— Почему я не польщен?

— Потому что не привык, чтобы тебе отказывали. - Она одарила его нарочито неискренней улыбкой, решив не усложнять ситуацию. – Дело не в тебе, а во мне.

— Чертовски верно, в тебе!

Он скинул свои боксеры и, отвернувшись, снова встал под душ, демонстрируя ей прекрасный вид на свою очень твердую и весьма неприкосновенную задницу.

На следующее утро Тад все еще пребывал в ворчливом настроении.

— Можешь сама приготовить себе чертов завтрак.

Оливия потянулась за коробкой хлопьев, которую он оставил на стойке, и высыпала их в миску. Она подозревала, что была не единственной, кто попрактиковал небольшое самоудовлетворение прошлой ночью перед сном. Не то чтобы это помогло. Единственный способ справиться с ее влечением к Таду Оуэнсу — это доставить ему неприятности. Она плеснула молоком на хлопья и посмотрела на Тад с притворным беспокойством.

— Тебе ведь тяжело перенести отказ? Хочешь об этом поговорить?

- Нет, не хочу об этом говорить. Если мы не можем тр… если мы не можем раздеться, я не хочу иметь с тобой ничего общего.

Оливия плюхнулась напротив него.

— Ты такой милый, когда раздражаешься.

- И ты чертовски сексуальна, и я видел тебя голой, и хочу увидеть больше.

- Никто не сможет упрекнуть тебя в нечестности.

Он отказался от своего вздорного поведения, которое, как Оливия подозревала, выказывал специально, чтобы досадить ей, и откинулся на спинку стула.

- Я не понимаю. Мы нравимся друг другу. Мы прекрасно проводим время вместе. Ты глазеешь на меня, как на сливочное мороженое, и я смотрю на тебя так же. В чем дело?

Самое главное, что Оливия никогда больше не позволит ничему, особенно временному искушению в лице Тада Оуэнса, сбить ее с пути. Карьера была ее жизнью, и если не встречался такой мужчина, как Деннис Каллен — человек без личного эго, посвятивший себя карьере своей жены, — она сосредотачивалась на том, где это было необходимо: на своей работе. Оливия знала идеальный способ справиться с Тадом.

- У меня правило. Никаких свиданий, никаких интрижек, никаких романов. Если они без обязательств.

- Обязательства! - Эти зеленые глаза распахнулись. — Мы знакомы всего чуть больше недели!

Оливия сделала самое серьезное выражение лица.

- Являются ли обязательства для тебя проблемой?

- Черт возьми, конечно это проблема. Я едва могу решить, что хочу съесть на ужин, не говоря уже о женщине.

Долгий театральный вздох.

- Прости. Если ты не думаешь о возможности брака, мы даже начинать не будем.

Тад уронил ложку, расплескав молоко по столешнице.

— Ты сказала «брак»?

Оливия все-таки была актрисой, и ей без труда удалось сохранить невозмутимое выражение лица.

— Если ты «этого» хочешь, надень на палец кольцо.

Она не могла бы придумать более эффективного способа разрядить геомагнитную бурю сексуального жара, бушевавшую вокруг них. Тад вскочил из-за стола.

- Я ухожу.

— Я так и думала.

Ему не потребуется много времени понять, что она подначивала его, но сейчас Оливия будет наслаждаться одиночеством. Или хотя бы попытается.

Рояль в большой комнате был расстроен, но она все равно решила на нем поиграть. Проверила голос. Опустила руки на клавиши и попыталась не заплакать.

На следующее утро, когда они возвращались в Денвер, на лобовое стекло падал легкий снег. Вчера они прогулялись и за ужином послушали хороший джаз. Тад жарил стейки и уклонялся от ее вопросов о своих скрытых компьютерных привычках. Попытка Оливии приготовить картофельное пюре закончилась в мусорке, но она сделала убийственный салат. Ей хотелось, чтобы они остались здесь подольше.

Тад чуть отпустил педаль газа.

— Это была такая чушь, которую ты несла вчера утром. Поздравляю.

Оливия баюкала в ладонях чашку с кофе, который они с собой захватили.

- Мне нравится развлекаться там, где возможно.

Он включил дворники на медленную скорость.

- Справедливо. Но между нами что-то есть, и мы оба это знаем. - Тад взглянул на нее. - Так какова же настоящая причина, по которой ты не хочешь делать следующий логический шаг?

Оливия оторвала взгляд от его профиля и скользнула рядом с правдой.

- Удивительно, но мы нравимся друг другу. Мы даже как-то понимаем друг друга. Согласен?

- Соглашусь. Ну и..?

- Я думаю, что мы должны уважать это. Разве ты не хотел бы иметь подругу, которая на тебя не прыгает? Кого-то, кому ты мог бы доверить свои проблемы с женщинами и кто мог бы сказать тебе, когда ты ведешь себя как придурк?

- У меня уже есть одна такая. Ее зовут Пайпер. Жена Купера Грэма.

- Но она часть вашего профессионального мира. Тебе нужен кто-то вне футбола, кому ты можешь доверять.

- Учитывая, что я не в силах стереть твой обнаженный образ из своей памяти, не думаю, что на деле можно ожидать, будто у нас сложится такая дружба. - Он взглянул в боковое зеркало водителя и вырулил в левый ряд. - Что на самом деле тебя сдерживает? Признайся своему хорошему приятелю Таду.

Оливия вернула кофе в подстаканник автомобиля.

- Я уже и так рассказала тебя гораздо больше о своей личной жизни, чем ты рассказал мне о своей. Почему так? Почему ты хочешь, чтобы я выболтала свои секреты, если ты не раскрыл мне ничего личного?

— И вот так ни с того ни с сего ты меняешь тему.

- Да ну?

- Я люблю женщин. Всегда любил. И пока ты не обиделась, я не только про секс. Я провожу большую часть своей жизни с мужчинами, а это означает много пота, крови, сломанных костей и хвастливого трепа. Хорошо пообщаться с умной женщиной, которая хорошо пахнет, хорошо выглядит и хочет заниматься чем-то другим, помимо видеоигр и разговоров о спорте. - Он взглянул на спидометр. - Я никогда не прыгал от одной женщины к другой, если ты так думаешь. У меня их было, наверное, меньше, чем у девяноста процентов мужчин в НФЛ.

- Замечательно. Наверное.

Тад снова свернул в правый ряд: ехал слишком быстро, но не лихачил.

- Я бы назвал себя серийным сторонником единобрачия. В моей жизни было несколько замечательных женщин, и я сожалею только о паре из них. Твоя очередь.

Хоть Оливии и не требовалось открывать перед ним душу, она хотела быть честной.

- Я училась на собственном горьком опыте. Никаких певцов, актеров, разочарованных артистов или тех, кому нужна мать вместо любовницы.

— Пока что я вне подозрений.

Она многозначительно посмотрела на него.

- Кроме того, нет амбициозным, успешным мужчинам с заслуженным эго, которые так же преданы своей карьере, как я своей, и, как выясняется, лишь с трудом терпят женщин, которые являются их зеркальным отражением.

Вот. Она сказала это. Тад настороженно посмотрел на нее.

- Адам сжег тебя не одним, а несколькими способами.

Она пожала плечами.

- Я плохо справляюсь как с беднягами, так и с успешными мужчинами.

Тад хотел было спросить ее, как она определяет слово «успешный», но передумал.

- Это как бы сужает твой круг знакомств.

- У женщин вроде меня карьера на первом месте. Мы не можем приспосабливаться к графику романтического партнера. Мы не всегда доступны, когда мужчина хочет поговорить или заняться сексом, или нуждается в плече, чтобы поплакаться. У нас есть свои деньги, и в них мы не нуждаемся.

— Мне кажется, ты недооцениваешь многих мужчин.

- Я? Мужчин вроде тебя привлекают такие женщины, как я, потому что мы вас понимаем. Мы понимаем, что вами движет. Но, в конечном счете, наша жизнь такая же насыщенная или даже насыщенней, чем ваша, и как только новизна проходит, это начинает раздражать.

- Я не куплюсь.

Возможно, придется идти до конца.

- До катастрофы с Адамом я связалась с известным архитектором. Хороший человек. Порядочный. Считает себя феминистом.

— А потом он превратился в гада.

- Ничуть. Он уважал мою карьеру, но мало-помалу дела пошли наперекосяк, поскольку я была от него без ума. Я пропустила урок, потому что его старые друзья по колледжу были в городе. Потом я опоздала на репетицию, потому что он получал награду. В его расписании образовалось свободное окно, и мы заговорили о том, чтобы вместе отправиться в отпуск. Я уже собиралась отказаться от концерта, когда однажды проснулась и поняла, что теряю себя. Я поклялась никогда больше не связываться с другим альфа-типом.

— Что объясняет появление Адама.

- Жалкое зрелище, правда? Я не могу вступить в отношения с кем-то успешным, потому что это вредит моей карьере, и я не могу иметь отношения с кем-то, кто в бедственном положении, потому что это вредит моей карьере. - Она откинулась на сиденье. - Мне нужен Деннис. К сожалению, я отдала его Рэйчел.

Тад проигнорировал этот ее всплеск жалости к себе.

- Ты слишком усложняешь, когда все так просто. Иногда отношения могут быть просто развлечением. Случайными.

- В какой момент я показалась тебе случайным человеком?

- Честная оценка.

Как приятно быть откровенной.

- Я получила тяжелый урок. Отношения ставят под угрозу мою работу, а именно моя работа придает смысл моей жизни.

Тад не сводил глаз с шоссе.

— Раз у тебя такой трезвый взгляд, с нами такого не должно случиться.

Она не торопилась с ответом.

- Мне нравится быть с тобой, Тад, а тебе нравится мое общество, и вскоре я могу закончить тем, что откажусь от Кармен в Мариинском ради того, чтобы в сторонке смотреть, как ты сидишь на скамье запасных.

Он поерзал на сиденье, будто испытывая неудобство.

- Знаешь, это может работать в обе стороны.

- Да неужели? Я так и вижу сейчас: «Извините, тренер, я не могу прийти сегодня на игру, потому что моя возлюбленная поет арию Деспины в “Così fan tutte” (Опера Моцарта «Так поступают все женщины» - Прим.пер.), и мне нужно быть там, чтобы ее поддержать».

— Ладно, может быть, не может.

- Ты анти-Деннис, и у нас ничего не получится, как бы страстно я ни желала тебя. Я не говорю, что желаю, но и не говорю, что нет.

— Как лестно, — сухо сказал Тад.

Ей нужно было убедиться, что не возникло недопонимания, но это означало раскрыть то, в чем она никогда не признавалась другому человеку. Она успокоила себя.

— Я хочу стать одной из бессмертных, Тад, — тихо сказала Оливия. - Хочу творить величайшее дело. Не просто хорошо. Великолепно. Я хочу работать так, чтобы значительные люди продолжали слушать мои записи еще долго после того, как меня не станет.

Ее откровенность застала Тада врасплох, и он ответил единственным известным ему способом — нападением.

— Ты делаешь такую простую и естественную вещь, как секс, слишком сложной.

- Говорит мужчина, который хочет переспать.

— Ты тоже.

- И я надеюсь, что это произойдет на днях. Но не с тобой. - Она сжала руки на коленях. - Я не могу лечь с тобой в постель, Тад Оуэнс, как бы мне этого возможно ни хотелось. Потому что, признаешь ты это или нет, я большее, чем такой человек, как ты, сможет вынести.

Его рот сжался в мрачную линию.

- Это ты так думаешь.

Остаток пути до Денвера они проехали молча.

В гостиницу они приехали в девять утра. Анри сдержал слово. У Тада и Оливии были смежные апартаменты. У нее была кухня и столовая. У него нет. Но они снова вернулись в цивилизацию, и пока дверь между ними оставалась открытой, Тада не заботило меньшее пространство. Она пошла распаковывать вещи. Он повесил куртку. Их разговор в машине потряс его — не потому, что он не понял, что она сказала, а потому, что понял, и это изменило его перспективы так, как ему не понравилось. Оливия была права. Какие бы умные или успешные женщины ни встречались ему в жизни, они приспосабливались к нему больше, чем он к ним. Его интересы шли первыми. Всегда.

Из соседнего номера донесся жуткий звук, прервавший ход его мыслей. Это был не совсем крик, но что-то достаточно близкое, чтобы заставить Тада броситься в другую комнату. Оливия стояла в центре гостиной с коричневым конвертом у ног и мятой белой футболкой в руке. Он увидел ее пепельное лицо и ржавые пятна на футболке.

- Иисусе...

Она уронила футболку. Под кровавыми пятнами Тад разглядел надпись на футболке. «Теноры делают это лучше». Он поспешил к Оливии и взял конверт. На нем значился почтовый штемпель Сан-Франциско без обратного адреса. Был ли тот, кто отправил это письмо, в Сан-Франциско, когда они находились там? Следил ли он за ней?

Оливия прижала пальцы к губам и уставилась на футболку.

- Адам... Он... должно быть, был одет в это, когда застрелился. Эту… эту футболку подарила ему я.

Тад опустился на колени и осмотрел футболку.

- Когда?

- Что ты имеешь в виду?

- Как давно это было? Когда ты ему подарила?

Ее пальцы сжались в кулак.

— Я… я точно не помню. Вскоре после того, как мы начали встречаться.

Оливия отвернулась.

— Он часто ее носил?

Она отрывисто кивнула.

Тад подобрал футболку и поднялся на ноги. Оливия отшатнулась, когда он протянул ее.

— Посмотри на бирку, Лив.

Она отпрянула.

— Убери это от меня.

- Посмотри.

Ее плечи вздрогнули, но она, наконец, сделала то, что Тад просил.

— Я не понимаю… — Оливия замолчала, увидев то же, что и он.

Бирка на футболке была жесткой и хрустящей. Ее ни разу не стирали.

- Это не его футболка, — сказала она, когда до нее дошло. - Ее никогда не стирали, и размер не тот. Похоже на футболку, которую я ему подарила, но это не она.

- Кто-то играет в грязные игры с твоим разумом.

Они оба вздрогнули, когда раздался стук в дверь. С другой стороны стоял посыльный с такой большой подарочной корзиной, что привёз её на тележке. Из целлофана появились две бутылки шампанского, пара хрустальных бокалов и ассортимент изысканных сыров, орехов, крекеров и шоколадных конфет ручной работы. Посыльный вкатил тележку.

- Подарки от мистера Руперта Гласса.

Спасибо!
Очень захватывающее продолжение.
Ваша IMG. 🔍

Спасибо!!!

Спасибо за продолжение!
_________________

Большое спасибо!