Исторические романы и книги по мировой истории и культуре

Peony Rose:

Эх, жизнь. Докатилось до того, что исторические романы кропают авторши ЛР и фэнтезни, как Ирина Афанасьева-Гарда.
Журналистки-зоотехники, конечно, лучше историков знают, как расцвела бы Русь под властью Софьи, ага. И как бы она вместе с любовником "умеренно" проводила западные реформы на Руси, которая в гробу их видела со свечкой.
Хотя что удивляться - за гонорар мадам Гарда чего только не наваяла, в библиографии черт ногу сломит.

...

geyspoly:

Автор представила Петра дебоширом и пьяницей, с замашками будущего диктатора, а Иван был болезненным и слабым, на роль царя вообще не подходил. Милославские посчитали, что Софья будет лучшим вариантом. Кстати, Вольтер говорил о ней: «Она имела много ума, сочиняла стихи, писала и говорила хорошо, с приятной наружностью соединяла множество талантов; они были омрачены только её честолюбием». Но если бы для нее честолюбие было на первом месте, то она бы устранила Петра, чтоб самой остаться у власти.

...

Consuelo:

Михаил Герман «Давид»

«Давид остался монтаньяром для королей. Жизнь живописца в его полотнах. А эти полотна говорили о том, о чём не хотелось помнить монархам. Они говорили о революции, о гордой и сладостной для патриотов борьбе за свободу. Ведь Давид в первый раз за всю историю Франции сделал кисть оружием революционера.
Что говорить, в своей борьбе он не шёл до конца, он был человеком своего времени и своего сословия, со всеми слабостями своей эпохи. Но история судит человека за его дела, за то, что он оставляет истории.
О Великой Французской революции написаны многие сотни книг. И всё же мертвый Марат на картине Давида на все века останется непревзойдённым свидетельством времени. Жизнь и смерть за свободу, гибель, перевоплотившаяся в памятник человеческой доблести, горячая кровь на пути великих свершений, наивное и благородное стремление облечь современность в строгие формы древности – всё осталось жить в картинах Давида революционных лет. Для своих современников он был пророком, в его картинах звучали мысли будущего. Был он для них и поэтом, воплотившим идеалы эпохи в отточенные и мужественные образы. А для потомков он стал единственным художником, донёсшим до них суровое лицо своего времени…»

Жизнь Жака Луи Давида, одного из наиболее прославленных художников, работавших в жанре «неоклассика» на рубеже XVIII и XIX веков, пришлась на переломный момент в истории родной Франции, повлиявший на дальнейшее развитие европейского континента. Коренной парижанин, Давид родился 30 августа 1748 года, в довольно обеспеченной буржуазной семье торговца железом, Луи-Мориса Давида, и Мари-Женевьев Бюрон, представители рода которой трудились в сфере архитектуры. В юном возрасте будущий художник потерял отца, который, по одной из версий, погиб на дуэли. Мальчика отдали под опеку родственников по материнской линии, дабы он постиг премудрости архитектурного ремесла. Однако Жак Луи сразу же обнаружил тягу к рисованию, и родственники не то, что не стали мешать развиваться подобному дарованию, но и приложили все усилия, дабы помочь мальчику добиться успехов в выбранной области. Жака Луи определили Академию святого Луки, где он брал уроки живописи. Позже дядя отвёл Жака Луи к знаменитому художнику Франсуа Бюше, с которым семейство состояло в дальнем родстве. Бюше, к тому времени уже в пожилом возрасте, понимал, что не только здоровье не позволит ему взять нового, хотя и одарённого, ученика, но и меняющиеся ветра искусства. Лёгкие, красочные и весьма фривольные идеи рококо в искусстве уходили в прошлое, на смену им возвращалось обращение к античности и к реализму. Бюше рекомендовал юношу Давида своему коллеге, Жозефу Вьену, который как раз специализировался на исторических сюжетах в русле классицизма. Природные устремления Давида и особенности его обучения, безусловно, повлияли на дальнейшее развитие искусства художника.

Значительное место в жизни молодого, но уже подающего большие надежды, художника, занимали перипетии с признанием его таланта академиками Королевской академии живописи и скульптуры, которые присуждали Римскую премию, позволяющую отправиться на четыре года в обитель истинного искусства – на Апеннинский полуостров. Давиду повезло только на четвёртый раз (в 1774 году с картиной «Врач Эразистрат обнаруживает причину болезни Антиоха»), а до сего было и второе место и два провала, и попытка уморить себя голодом. Когда, наконец-то, вожделенная премия была получена, Давид, так долго и мучительно к ней стремившийся, почувствовал какую-то апатию и даже раздумывал отправляться в Италию, ведь, в конце концов, Париж богат талантами, а, значит, оставив столицу хотя бы на время, можно просто растерять уже добытое место под капризным солнцем. Но, тем не менее, через год Давид оказался в Италии, и здесь, по его словам, с глаз его спала катаракта.

Вернувшись на родину, Давид вовсе не растерял своей известности, а даже начал писать портреты на заказ и продолжил работать над собственными идеями. Но вот настал тот самый переломный момент – Революция, и Давид не остался в стороне. Художник примкнул к якобинцам, стал другом и соратником Максимилиана Робеспьера и восхищался Маратом. Один из самых известных портретов Марата написан на его смерть кистью именно Давида («Смерть Марата»). При Робеспьере Давид фактически занял позицию лидера в сфере искусства, однако же занимался и политикой. По сути, в этот период Давид стремился воспеть патриотов, борющихся за свободу и мучеников, погибших в жерле революционного движения (как тот же Марат, сражённый кинжалом Шарлотты Корде, или маркиз де Сен-Фаржо, убитый роялистами, или совсем юный, тринадцатилетний Жозеф Бара, который погиб в бою, по легенде прижимая у груди трёхцветную кокарду). Героика, присущая историческому периоду, воспета в полотнах Жака Луи Давида.

А в политической сфере, Давид, кроме прочего, был членом Комитета общественной безопасности и голосовал за казнь Людовика XVI, в связи с чем на некоторое время расстался с супругой, придерживавшейся противоположных политических взглядов. Но самое важное, этот шаг никогда не был забыт, и во время реставрации монархии Давид, несмотря на заслуги и мировое имя, был выслан из страны. Однако же до возвращения Бурбонов ещё не близко, а к власти в 1799 году приходит Наполеон Бонапарт. Надо отметить, что художник не последовал за Робеспьером, не погиб на эшафоте, но оказался в тюрьме. Кстати говоря, супруга художника, Шарлотта Пекуль, в этот сложный для Давида период, вернулась к нему и всячески поддерживала. С будущим императором художник-революционер познакомился немного раньше, после возвращения Наполеона из триумфальной Итальянской кампании. Давид заинтересовался Бонапартом, поскольку тот олицетворял новый тип героя с референсом в античные образцы, а Бонапарт тоже не мог не проявить интерес к одному из ведущих художников своего времени, у которого ещё и революционное прошлое. В итоге, они познакомились, и Наполеон позировал Давиду в Лувре, где располагались квартиры-мастерские художников. Позже Давид написал известнейшие свои полотна, связанные напрямую с Наполеоном, к примеру: «Бонапарт на перевале Сен-Бернар», «Коронация Наполеона Бонапарта», «Наполеон в императорском одеянии», «Раздача орлов» и «Император Наполеон в своём рабочем кабинете в Тюильри». Между тем, от предложений Наполеона о должности в Гос.совете или официальном положении придворного живописца Давид отказался.

После падения Первой империи возвратившиеся Бурбоны предписали всем бывшим революционерам, в особенности тем, кто голосовал за казнь Луи XVI, было предписано покинуть рубежи Франции. Несмотря на то, что Людовик XVIII был готов амнистировать известного художника, Давид отказался и принял решение отправиться в изгнание. Сначала художник планировал отправиться в Рим, но получил отказ, и выбрал в итоге Бельгию, соседнюю родине страну, куда он переехал в январе 1816 года. Зимним вечером, по возвращении из театра, Давид был сбит каретой. От удара оправиться он так и не смог. Жака Луи Давида, основоположника французского неоклассицизма, не стало 29 декабря 1825 года. Он был похоронен в Брюсселе, поскольку французское правительство запретило детям художника похоронить его на родине, однако, сердце Давида всё же было захоронено в семейном склепе на кладбище Пер-Лашез. Среди учеников Давида: Антуан-Жан Гро, Жан-Жермен Друэ, Франсуа Жерар, Анн-Луи Жироде, Жан-Батист Изабе, Жан Огюст Доминик Энгр, Жорж Руже и др.

«…Он умер в изгнании. Даже «Марат» остался в Брюсселе. «Ле Пеллетье» вообще не сохранился, но остались многие картины, остались свидетельства жизни живописца, первого в мире великого живописца, ставшего революционером. Сердце Давида осталось во Франции…»

Михаил Герман решил обратиться к спорному, по крайней мере, неоднозначному подходу к изложению биографии художника – беллетризации. Иными словами, перед нами вовсе не сухое перечисление фактов, а художественное повествование. Да, читать легко и интересно, но всё-таки ручаться за достоверность мыслей и чувств главного героя книги, очевидно, сложно. К тому же мне не хватило семейных отношений художника, по сути, о супруге и детях Давида было сказано очень мало. Оценка – 4 -.

...

Consuelo:

Франсуаза Важнер «Госпожа Рекамье»

Мадам Рекамье, одна из знаменитых красавиц, светская дама, хозяйка салона, который объединял видных представителей эпохи, добившихся славы и успеха в различных областях. Биография Жанны Франсуазы Жюли Аделаиды, урождённой Бернар, в замужестве Рекамье, начинается 3 декабря 1777 г., в городе Лион, а завершилась 11 мая 1849 г. Жюльетта Бернар-Рекамье родилась, когда на троне восседал Людовик XVI, юность её пришлась на Революцию, Первую Республику и Директорию, молодость – на Консульство, Первую империю, Первую реставрацию Бурбонов, Сто дней Наполеона, Вторую реставрацию Бурбонов, зрелость – на Июльскую революцию, воцарение Орлеанской династии, а старость – на Вторую Республику, возглавляемую будущим Наполеоном III. Вся жизнь её прошла в достатке, богатстве и поклонении многочисленных почитателей. До нас дошли портреты и скульптуры, воспевающие красоту Жюльетты. Она дружила с мадам де Сталь, Каролиной Бонапарт-Мюрат, Гортензией де Богарне-Бонапарт, герцогиней Девонширской. В сорок лет она встретила свою самую большую любовь – писателя Франсуа Рене де Шатобриана. И в целом, откровенно говоря, нет ничего примечательного и выделяющегося в личности самой мадам Рекамье, а жизнь её, особенно на фоне судеб других исторических персон, в том числе, женских, была гораздо более спокойной и гладкой. Да, случались и нервные ситуации, пара банкротств мужа и даже кратковременная ссылка, однако не было в этой биографии действительно острых ситуаций. Сама Жюльетта отличалась красотой, женственностью, мягким и ровным характером, кокетством, так она привлекала многочисленных поклонников, но всегда держала их на расстоянии, умело флиртуя, любви предпочитая дружбу. У неё не было литературного таланта, как у её подруги Жермены де Сталь, да и любого другого дара в искусстве или науке. Но она умела привлекать в свой круг талантливых людей своего времени, даря им очарование и способности к приятному общению.

Но хватит ли такой пресной цепочки событий для целой биографии? Так ли значима сама по себе Жюльетта Рекамье? Автор заявляет, что оба ответа на два поставленных вопроса – «да». Но, честно говоря, автор меня не убедила, и здесь я согласна с другим историком, с которым полемизирует Франсуаза Важнер, с академиком Эдуаром Эррио, который в начале прошлого века издал объёмный труд по биографии мадам Рекамье и её окружения, и утверждал, что «сама госпожа Рекамье не сделала ничего весомого и значительно», а вот время, свидетельницей которого она стала, и современники, вместе с которыми разделила яркие события эпохи, - вот это и вызывает неподдельный интерес.

Итак, Жюльетте Бернар-Рекамье довелось стать современницей переломных, сложных, подчас кровавых, но без сомнения ярких и значимых событий для истории Франции и Европы. Она вела знакомство с яркими личностями, такими, как неистовая Жермена де Сталь, писательница и общественный деятель, которая не могла вписаться ни в один из режимов, а посему долгие годы провела в изгнании. В Жюльетту были влюблены, среди прочих, Август Прусский и Люсьен Бонапарт, один из младших братьев Наполеона, да и сам будущий император, как ходили слухи, обращал внимание на красивую даму и даже желал видеть её подле себя, хотя бы при дворе супруги, императрицы Жозефины. Жак Луи Давид и Франсуа Жерар написали известные портреты прекрасной мадам. Главная, возможно и единственная, любовь в жизни Жюльетты произошла к сорока годам, когда её сердце пробудил Шатобриан.

Однако, что меня более всего удивило, так это обстоятельства происхождения, взросление и брак Жюльетты. Жюльетта была единственным и любимейшим ребёнком, росла типичной наследницей обеспеченного буржуазного дома. Она была привязана к своей матери всю свою жизнь, и, по сути, списывала с неё образ поведения, за исключением одного – финансовой оборотистости. Жюли Маттон оберегала дочь, даже когда та долгое время состояла в браке, оберегала и её финансовую обеспеченность. Отец Жюльетты, Жан Бернар, нотариус. Автор недвусмысленно даёт нам понять, что законный отец Жюльетты вполне мог склоняться к нетрадиционной ориентации, по крайней мере, слишком крепкие и нежные чувства связывали его с одним из друзей. К слову, друзья отца практически жили вместе с семейством Бернар. Но я не зря чуть выше применила к отцовству Жана Бернара термин «законный», ибо, согласно слухам, циркулировавшим при жизни Жюльетты, а по версии авторам – полностью оправданным, настоящим отцом девочки был не Бернар, а Жак-Роз Рекамье, банкир. Но, что самое, мягко говоря, скандальное в этой ситуации, месье Рекамье женился на Жюльетте, то есть на своей кровной дочери! И, более того, все стороны, то есть жених и родители Жюльетты, прекрасно знали всю подноготную! По одной из версий, матушка Жюльетты вот таким образом пыталась спасти имущество дочери – Жюльетта стала наследницей и родителей и жениха сразу же документально. При этом никаких брачных отношений между Жюльеттой, вступила в брак в пятнадцать лет, и её супругом-отцом не было. Но что это за оправдание такое? В этом браке, по слухам, действительно не было никаких супружеских отношений, детей не было, супруги были вольны жить собственными жизнями. Странные отношения, это ещё очень-очень мягко говоря, но, видимо, удобные, прежде всего, с экономической точки зрения. Однако никакого особого скандала в обществе они не произвели, тем не менее. Да, кстати, тот же Эррио, обнаружив истинный характер отношений супругов Рекамье, пришёл в смятение, и не стал вносить в свой труд такую скандальную правду.

Франсуаза Важнер очень нежно относится к своей героине, видя в ней некий образец женственности, безоговорочной музы. Она прощает ей все слабости характера, как самолюбование, к примеру. Текст написан лёгким, игривым манером, прямо видно, что женская рука выводила строки. На страницах книги появлялись известные личности, за Жерменой де Сталь и Рене Шатобрианом, например, было гораздо интереснее наблюдать, ибо они оба обладали более яркими и неоднозначными личностями, за которыми откровенно пропадает сияние красоты мадам Рекамье. Эпоха и калейдоскоп личностей – это самое интересное в книге. А вот самой эстетики такого явления, как литературно-политический салон, было маловато. Опиралась автор на труд Эдуара Эррио, воспоминания Амели Ленорман, приёмной дочери Рекамье, воспоминания графини де Буань, и частички воспоминаний других современников. При этом сама Жюльетта уничтожила свои дневники, а Амели подала воспоминания о ней в выигрышном свете, это учитывалось Франсуазой Важнер.

Что касается остального, а именно богатейших исторических событий второй половины XVIII века и первой половины XIX века, то тут необходимо обозначить откровенно роялистские взгляды автора. Иными словами, Важнер мажет Французскую революцию исключительно чёрной краской, как будто не замечая такой «малюсенькой» детали, как причины этой самой революции. Но автор активно «хрустит французской булкой» или же «мнёт бриошь», образно выражаясь, представляя времена Старого режима наиболее райскими. Да уж. Далее, Наполеон Бонапарт тоже, аналогично, показан исключительно тираном, деспотом и мракобесным кровопийцей, во время правления которого ничего хорошего вообще не происходило. Автор приветствует возвращение Бурбонов, намеренно опуская кровавый «белый террор», будто бы его никогда и не было. Ага, хрустим дальше.

Оценка – 4 -.

...

Consuelo:

Николай Молчанов «Монтаньяры»

«…Кто же они, эти великие монтаньяры, чудовища или святые? Ни то, ни другое. Это подлинные герои Великой революции, одарённые, самоотверженные и смелые. Но это живые люди, которым ничто человеческое не чуждо. Люди сложные, противоречивые, способные быть прозорливыми и мудрыми, но и уязвимые для ошибок и заблуждений, люди, поддающиеся порой слабости, опускающиеся до мелкого расчёта и поднимающиеся до самоотверженности и величия. Читатель сам должен отдать предпочтение тому или другому, сам вынести свои суждения и оценки. Историк обязан сказать правду об их делах, словах, колебаниях. Но он не может быть беспристрастен. Поэтому его дело не выносить приговоры, но лишь честно показать, как всё происходило, высказать догадки, гипотезы, предположения о том, почему случилось так, а не иначе. Но окончательные оценки?? Слишком их было много, слишком они пристрастны, слишком противоречат друг другу. Оставим что-то и недосказанное. Ведь в этом таинстве ускользающей истины заключается великолепное очарование истории, побуждающей нас мыслить, переживать, сомневаться и помнить. А это необходимо, ибо история не столько учит, сколько наказывает тех, кто плохо помнит её уроки…»

Исследование историка Николая Молчанова, посвящённое биографии Великой Французской революции и её главным действующим лицам, было приурочено к двухсотой годовщине сего значительного в истории человечества события. Повествование начинается с установления предпосылок к революционному движению, а именно состояние экономики, социальное и правовое напряжение, положение королевского двора и нарастающее недовольство третьего сословия, возглавляемое буржуазией. Описываются этапы Революции, расклад партий, позиции всех заинтересованных сторон, попытки проведения реформ, дабы спасти монархию, ошибки роялистов, нерешительность и непонимание ситуации королём, королевой и приближёнными, интриги родственных монарших европейских дворов, а после – антифранцузские коалиции, с которыми пришлось воевать уже молодой Республике.

Автор достаточно подробно рассматривает личности основных революционных деятелей, в первую очередь триумвират: Жорж Дантон – Жан-Поль Марат – Максимилиан Робеспьер. Каждому из них посвящаются отдельные главы исследования. Надо заметить, что автор придерживается определённого взгляда на указанные личности, то есть симпатизирует Дантону и Марату. К примеру, показывает Дантона любящим жизнь, а не только подчас рутинную политическую деятельность (в противовес Робеспьеру), но замазывает коррупционные преступления Жоржа, которые и тогда и сейчас не представляют тайны для историков. И нельзя сказать, что мол, сам-то Дантон занимался своей семьёй и новым домом, а вот его друзья, которых он поставил на должности, как раз-таки и воровали и присваивали. При этом сам Дантон друзьям своим верил, ничего не проверял и сам не воровал.

Марат показан человеком деятельным, но кроме политической составляющей, ещё и добротным учёным. Научная деятельность Марата, как правило, не то, что не замечается иными авторами, но не считается сколь-нибудь важной. В общем, Марат считается посредственным учёным, который занимался то этим, то тем. Гораздо интереснее журналистская, политическая и общественная сферы, в которых Марат себя весьма активно проявлял.

И самая спорная фигура – Максимилиан Робеспьер. Автор испытывает к Неподкупному гораздо меньше симпатий, чем к двум предыдущим историческим личностям. По сути, автор практически лишает Робеспьера тех хороших качеств, которые находят в нём другие исследователи, видит его довольно слабым человеком. Хотя, безусловно, перед нами трое не святых, но всё же людей, коим и пороки, и добродетели не чужды. К тому же, не могу не отметить, что и личность соратника Робеспьера, Луи Антуана де Сен-Жюста тоже у автора не наделена положительными чертами. Да что уж там, даже красота внешности, о которой не упускали случая упомянуть современники, у автора тоже вызывает сомнение.

Иными словами, автор разделил монтаньяров, условно, конечно, на две группы: Дантон, Марат и их соратники – как достойные, Робеспьер и его соратники – не слишком достойные люди. Сказать, что террор, который устроил Робеспьер и все кровавые убийства – это хорошо и правильно, безусловно, нельзя. Неправильно под лозунгом борьбы за безопасность нации и государства бросать на эшафот любых инакомыслящих и вообще подозрительных. Но и говорить о том, что ничего положительного (от слова «совсем») в реформах робеспьеристов не было, конечно, не является верным.

В целом, исследование написано доступным, по-хорошему лёгким языком, читать интересно. Завершается книга выводом о том, кем были и какую роль сыграли монтаньяры, а также итоги и значение Французской революции как таковой. Оценка – 4.

...

Настёна СПб:

ШОН ХЕМИНГУЭЙ "ГРОБНИЦА АЛЕКСАНДРА"

Шон Хемингуэй - внук того Хемингуэя, сотрудник музея Метрополитен, археолог - явно главного героя писал с себя. Чувствуется, что автор не наблюдатель, а участник.
Итак, Том Карр участвовал в экспедиции, обнаружившей величественную статую Александра Македонского, за которой начали охоту "черные антиквары". На стеле оказалась плохо читаемая надпись о местонахождении гробницы древнего царя, и герой возвращается на раскоп со спецоборудованием. Ему удалось расшифровать, что император Требоний Галл перенес гробницу в Римский Пантеон. Как же получилось, что, если Александр много веков находился у всех под носом, его не нашли?
Немногим раньше на выставке, посвященной Македонскому, Том познакомился с искусствоведом Викторией, которую посещают видения, как ей кажется, из прошлой жизни. Девушка видит себя гробокопательницей, которую бросили сообщники наедине с мумией царя. На сюжет эти приступы никак не влияют . В Риме герои вместе отправляются на поиски гробницы и с помощью записей папы Александра VII... находят! Гробница, мумия, оригинал "Илиады" все в целости и сохранности. И это меня разочаровало. Потому что - а дальше-то что? Я бы больше поверила, если бы в последний момент стены обрушились, но не в научную сенсацию.
Оценка - 4-.

Кристина, спасибо за познавательные отзывы .

...

Consuelo:

Франсуа Минье «История Французской Революции с 1789 по 1814 гг.»

Великая Французская революция, будучи столь мощным и значимым событием, безусловно, привлекла к себе внимание ещё современных ей исследователей. Однако до 1820-х годов речь идёт о трудах скорее публицистического характера. В 1823-1824 гг. выходят две работы: первые два тома «Истории Французской революции»» Луи Адольфа Тьера (1823; последний том вышел в 1827 г.) и двухтомный труд Франсуа Мари Огюста Минье «История Французской революции». Таким образом, первым завершённым научным трудом по анализу Французской революции можно считать именно исследование Минье, французского историка и члена Французской академии, среди прочих работ которого, к слову, исследования жизни Карла V, Марии Стюарт, институтам и законодательству времён Людовика Святого, Бенджамина Франклина, испанской политики Людовика XIV, протестантизма и реформации.

Прежде всего, стоит отметить неравномерность внимания, уделённого в исследовании историческим периодам, то есть большая часть текста (процентов 60-70) уделена непосредственного Французской революции, малая часть – Директории, Консулату и империи Наполеона Бонапарта. Кроме того, завершается труд на 1814 г., в момент возвращения на трон Бурбонов, последующие Сто дней Наполеона, Ватерлоо и Вторая реставрация монархии не включены в исследование. И это мне показалось несколько странным, потому как всё-таки логичнее было бы «довести» Наполеона до Святой Елены, а не оставлять его на Эльбе, и таким образом, завершить историю Первой империи.

Кроме того, необходимо понимать, что Минье весьма вдумчивый и скрупулёзный историк, то есть все детали изучаемого им исторического периода он рассматривает почти под лупой, внимательно и обстоятельно. Более всего автора интересует именно политическое противостояние, а это значит, что экономической составляющей, войнам уделяется гораздо меньше внимания. И это несколько удивительно, ведь, казалось бы, военные действия – это непременный, важный фактор исторического периода и, что уж там, Наполеон – военный гений. Как сторонник либеральных ценностей, Минье обращается и к положению третьего сословия, вопросам равенства прав и возможностей. Кстати говоря, автор довольно объективен, насколько возможно, и не пытается только одну краску противостоящим партиям.

В целом, текст плотный, материал действительно глубокий и вдумчивый, но надо принять во внимание, что политический аспект – основной, поэтому, предполагаю, что не всем будет легко или интересно читать сей труд. Мне весьма и весьма понравилось исследование Франсуа Минье, хотя изначально, я и рассчитывала на несколько иное. Оценка – 5.
---


Спасибо!)

...

Виктория В:

Елена Браун. Роковой король эпохи войн Роз



Я очень ждала книгу Елены Браун о Ричарде Третьем и в этом году наконец-то получила возможность провести несколько вечеров за приятным чтением биографии последнего короля династии Йорков ее пера.
Писать о запутанных перепитиях борьбы Йорков и Ланкастеров за английский трон сложно, но Елена Браун блестяще справилась с этой задачей, изобразив целостную и законченную картину этого противостояния. При этом книга написана столь доступным языком, что даже новичку будет понятно кто есть кто в войнах Роз. Я узнала больше о мотивах и поступках действующих лиц, которые изображены живыми и неоднозначными людьми, и также не могу не отметить прекрасное знание автором реалий эпохи 15 века.

Что касается недостатков. Этот исторический труд не совсем объективен и написан с позиции сторонников династии Белой Розы. Уже в конце правления короля Эдуарда Третьего стало ясно, что вести затяжную Столетнюю войну с Францией, ведущей к разорению Англии является подлинным безумием, но герцог Ричард Йорк, ратующий за продолжение этой войны, предстает защитником национальных интересов, а Маргарита Анжуйская, прилагающая усилия к заключению прочного мира и укреплению королевской власти одиозной личностью, ведущей страну к погибели. В адрес этой королевы-консорта династии Ланкстеров не сказано ни одного одобрительного слова, все ее поступки предстают в негативном свете. Нет никаких прямых доказательств ее супружеской измены, но автор последовательно перечисляет все слухи, обвиняющих ее в безнравственности, в связи с Саффолком и Сомерсетом, а также утверждающих, будто ее сын Эдуард Ланкастер – бастард. Мне кажется, что если Маргарита Анжуйская в самом деле была способна решать проблему наследников с помощью любовников, то рождением одного сына она не ограничилась бы. И если бы существовали серьезные сомнения в законности рождения Эдуарда Ланкастера, граф Уорик никогда бы не согласился выдать замуж за него свою дочь.
Досталось также Генриху Шестому. Елена Браун утверждает в своей книге будто он был безумен, но по мнению психиатра Найджела Барка из отдела изучения шизофрении в Психиатрическом центре Бронкса (Нью-Йорк, США), Генрих VI страдал кататонической формой шизофрении. В то же время, другие специалисты – Бэзил Кларк, Джон Солтмерш – настаивают на том, что у короля был депрессивный ступор, поскольку не осталось свидетельств о галлюцинаторных или бредовых симптомах Генриха. Названные психические заболевания не сумасшествие и не слабоумие. Признаки болезни короля выражались в долгой обездвиженности и отказе от речи. Эта болезнь появляется вследствие тяжелой психологической травмы и излечивается улучшением жизненных условий больного. Не лишнем будет упомянуть, что эта болезнь впервые проявилась в 1453 году, когда пришло известие о поражении английских войск в Столетней войне и потере всех владений во Франции. Король несомненно понимал, что этой военной и политической катастрофы англичане ему не простят, что и послужило причной его психического расстройства. А психику королю сломали еще в детстве «любящие» родственники своими интригами, давлением, грызней за власть и преследованием его матери Екатерины Валуа. Претензии Йорков и гражданская война не способствовала выздоровлению Генриха Шестого и по факту его душевный недуг лежит на совести его политических противников, которые громко обвиняли короля в неспособности править.

Но больше всего меня расстроило, что Елена Браун прямо возлагает на Ричарда Третьего ответственность за династический кризис и государственный переворот в 1483 году. «Самое банальное и очевидное – Ричард Глостер не выдержал испытания властью. Она оказалась слишком приятной, слишком притягательной и герцог не смог отказаться от искушения стать королем», - пишет она. Не буду приводить ряд доводов в пользу правомерности действий Ричарда, скажу только одно – истинная причина в том, что сыновья Эдуарда Четвертого оказались отстраненными от трона заключается в том, что слишком мало было людей, которые по настоящему поддерживали их права. Претензии к Ричарду имело бы смысл предъявить только в том случае, если бы он был волшебником, способным по мановению волшебной палочки примирить всех обиженных с кланом Вудвилей и успокоить опасения видных людей королевства, которым правление Эдуарда Пятого не внушало никакого оптимизма. А если бы Ричард вопреки обстоятельствам продолжал отстаивать их права, опасное состояние неопределенности и гражданского конфликта с непредсказуемыми последствиями затянулось надолго.

Жаль, что в книге не упомянуто об одном великодушном поступке Ричарда – возвращение останков Генриха Шестого, свергнутого его братом, в королевский пантеон Виндзора. Но, как говорил Атос, благородный граф де ла Фер, люди могут быть забывчивы, но Бог никогда. Наверное, именно в награду за это деяние Ричард тоже удостоился приличествующих его сану похорон 26 марта 2015 года, когда его останки с королевскими почестями перезахоронили в кафедральном соборе Лестера.

...

Consuelo:

 » "Жизнь Наполеона"

Стендаль «Жизнь Наполеона»

«Это человек, наделённый необычайными способностями и опаснейшим честолюбием, самый изумительный по своей даровитости человек, живший со времен Юлия Цезаря, которого он, думается нам, превзошел. Он был скорее создан для того, чтобы стойко и величаво переносить несчастье, нежели для того, чтобы пребывать в благоденствии, не поддаваясь опьянению. Доходя в своем гневе до бешенства, когда противились его страстям, он, однако, был более способен к дружбе, нежели к длительной ненависти; обладая некоторыми из тех пороков, которые необходимы завоевателю, он, однако, был не более склонен проливать кровь и быть безучастным к человечеству, нежели Цезари, Александры, Фридрихи, — все те, с кем его поставят рядом и чья слава будет меркнуть с каждым днем…»

Стендаль был современником Наполеона Бонапарта, приветствовал начинания молодого капрала, считая его настоящим сыном только что совершившейся Революции, но разочаровался в Бонапарте, поняв, что тот не будет до конца верен республиканским идеалам, а взойдёт на трон. Своё исследование о природе такого явления, как Наполеон Бонапарт, Стендаль начал уже в 1817 году, но прервался в феврале 1818 года, чтобы продолжить его только в середине 1830-х годов. Понятное дело, что во времена Реставрации Бурбонов, конечно же, Стендаль не мог опубликовать свой труд, ибо в нём он пытался проанализировать характер, действия и значение Наполеона, а не тотально очернить его имя. В это время свергнутый Наполеон ещё был жив на острове Святой Елены, а по всей Европе, разумеется, нашлось множество его хулителей. Именно незаслуженные обвинения в адрес императора побудили Стендаля взяться за перо.

Надо отметить, что Стендаль постарался подойти к личности Наполеона не с позиции обожателя и не с позиции исключительно критика, а всё же вычленить плюсы и минусы эпохи Наполеона и личности самого императора. При этом стоит учитывать, что Стендаль придерживался либеральных воззрений, приветствовал свободы и права человека, представительную демократию и разделения властей, свободу слова и печати. Поэтому монархия, к которой в итоге пришёл Наполеон осуждается Стендалем, а его успехи и победы полководца республиканской армии, наоборот, писателем приветствуются.

По сути, Стендаля побудил взяться за труд о Наполеоне памфлет мадам де Сталь, известной противницы императора, - сначала, а после и целый ряд антинаполеоновской литературы, которую писатель рассматривает и опровергает в своём труде, одновременно приводя и собственные доводы. Для Стендаля «лучший» Наполеон – это Наполеон-генерал, «худший» - это Наполеон-император, поскольку он не смог устоять перед блеском короны и сомнительных достоинств старой аристократии, когда мог укрепить достижения Революции. При этом Стендаль объясняет, почему Наполеон выбрал именно такой путь, хотя мог пойти совсем по другой дорожке, по образу США. Кроме того, много внимания в тексте уделено огромной ошибке Наполеона – кампании в Испании, но при этом Стендаль рассматривает практически все грани этого конфликта. Да, в исследовании есть и фактические ошибки, но это, скорее всего из-за забывчивости, в общем, проглядел точность дат писатель, хотя, пожалуй, не это главное.

Иными словами, довольно любопытное, пусть и небольшое исследование, которое не является ни хулой, ни панегириком, что, на мой взгляд, является его сильной стороной. Да и, в конце концов, это исследование фактически очевидца.

Оценка – 5.

...

Настёна СПб:

ГЕОРГ ЭБЕРС "ИМПЕРАТОР"

В центре романа - пребывание в Александрии императора Адриана. В Египет он приезжает инкогнито, чтобы перед официальной пышной встречей провести время среди людей искусства, к которым император причисляет себя. Адриан человек способный, образованный, интересующийся культурой, астрономией, философией. Но он вспыльчивый, высокомерный, тщеславный. Попавшие под горячую руку властителя бедный, но напыщенный дворцовый смотритель и веселый талантливый скульптор Поллукс понесли незаслуженное наказание.
О детях смотрителя взяли заботы христиане. До этого семью тянула на своих плечах Селена, его старшая дочь, и с видом героини-страдалицы справлялась с проблемами. Такой прямой путь к новой вере: здесь - страдания, там - вечное блаженство. Ее сестра Арсиноя мне понравилась больше - она не легкомысленная, она - красивая, добрая и веселая. Неудивительно, что Поллукс взаимно полюбил именно ее, а не унылую Селену. И эту жизнерадостную девушку заставляли принять христианство и отречься от жениха! Я очень рада, что Арсиноя смогла убежать, что Поллукс не утратил веру в себя и у них все сложилось хорошо.
Мне нравилась остроумная поэтесса Бальбилла, пока она не помчалась любоваться пожаром. Ей даже в голову не пришло, что это трагедия, а не зрелище. И отношение девушки к Антиною удивляет: ах, после смерти он перестал быть красивым!
Антиной - императорская игрушка, его обязанность - радовать глаз божественной красотой. Но все же Адриан любил меланхоличного юношу как сына. Антиной хотел принять на себя уготованное судьбой императору несчастье, но не его ли гибель и была предсказанной Адриану трагедией?
Оценка - 5.

Вика, Кристина, спасибо за отзывы . Елену Браун когда-то читала.

...

Виктория В:

Настя, спасибо, что поделилась впечатлениями о романе Эбертса.


А я предпочитаю судить людей прошлого по меркам их времени. Возможно для современников Бальбиллы такое поведение было в порядке вещей.


Надеюсь на отзыв.

...

Настёна СПб:

Вика, так возможно или нет? Ты знаешь?
Для других героев романа это не было в порядке вещей. Бальбилла мешалась под ногами, когда тушили пожар, и ее прогнали. Наследник Адриана, Вер, не любовался пламенем, а принимал участие в его ликвидации вместе с горожанами. Не все сказали "фи" при виде Антиноя. Так что девушка на фоне остальных показала себя не с лучшей стороны.


Отзыв есть где-то в теме. В подробностях книгу уже не помню, но общие впечатления положительные.

...

Виктория В:

Настя, согласно Светонию один император специально поджег Рим, чтобы вдохновиться пожаром и продекламировать поэму о гибели Трои, так что мировоззрение древних римлян несколько отличалось от нашего.


Поищу.

...

Peony Rose:

Даже если Гай Светоний Транквилл имел на руках неоспоримые доказательства вины Нерона в поджоге Рима (в чем я сомневаюсь очень сильно), какое отношение сумасшествие одного человека имеет к менталитету всего Древнего мира? Это во-первых.
А во-вторых, в наши дни на пожарах и прочих катастрофах можно наблюдать совершенно различные типы поведения: одни спасателям помогают, рискуя собой, другие снимают на айфоны, чтобы потом выложить в сеть и прославиться.
Обобщать не следует, все люди разные.

...

Настёна СПб:

Этот император, вроде как, был немного не в себе. Да и странно судить по поведению одного человека обо всех древних римлянах. Или все жители с наслаждением наблюдали, как полыхает их город? Хотя о чем я говорю, на пожары всю жизнь сбегались толпы зевак, и менталитет тут не причем.
И, возвращаясь к "Императору", Эберс поведение своей героини осудил. Так что автор тоже не разбирается в мировоззрении древних .

...