Иллюзия:
» Глава 21
Сопле понадобилось восемь дней, чтобы кое-что накопать на Владислава. Кое-что включало в себя не только пару особо грязных делишек в бизнесе, но и личную, не менее грязную, на взгляд Лешего, историю. Историю, связанную с Анной.
Всё это время, пока Сопля рыл землю под ногами Ваниного дяди, Леший кружил акулой возле Стрелы. Кружил, постепенно сужая радиус. Она чувствовала всё чаще нехватку воздуха, замирание сердца от страха и желания, но не могла остановить это. Силы были неравные, потому что её внимания требовали целых двое. Двое мужчин. По-своему сильных и требовательных.
Леший видел, чувствовал, как слабеет Стрела. И наслаждался этим. Да, он испытывал кайф от предвкушения, как бы мерзко это не звучало и не выглядело. Испытывал, зная, что усилит стократ. Но перед тем, как окунуться в удовольствие с головой, он решил поставить точку в деле «конкурента».
Затребованный Лешим компьютерщик-гений подтвердил всё то, что принёс ему Соплёв, но подбросил дополнительные важные детали. Леший проверил каждую букву и цифру, каждую запятую. Слишком дорогой лот стоял на кону, чтобы из-за мизерного недочёта его потерять. Слишком дорогой.
Леший знал, что за ним велась слежка, но также знал, что в этом городе Владислав не позволит себе решительных действий. Для него лот тоже был слишком дорогим. Если не сказать больше…
Решение по делу усыновления откладывалось, что пока было на руку Лешему и нервировало Стрелу, но он успокаивал её, говорил, что ни одно важное дело не бывает быстрым, просил терпеть и делал массаж. Когда он доходил до её ступней, Стрела была готова терпеть и ждать вечно.
Наконец, настал день, когда Леший был готов. Кот не позволил ему идти одному, и друзья пошли на компромисс: он входит один, но «группа поддержки» незаметно расползается по периметру.
Когда охранник увидел молодого человека в тёмных очках, попросил снять их и представиться, показать документы, что Леший сделал без лишних вопросов. По телефону Владиславу доложили, что к нему пришёл «тот самый», и Лешего, предварительно проверив на наличие оружия, пропустили.
Он поднялся на лифте, внутренне ухмыляясь игре этого придурка. Камеры видеонаблюдения за три километра оповестили его о приближении Лешего, но всё было разрисовано такими робкими мазками, что впору поверить незнанию. «И чего тебе спокойно не живётся?»
Лифт остановился на четвёртом, и Леший быстро вышел в холл. На этаже была только одна дверь, куда он и направился. Походка была лёгкой и плавной, неторопливой, но внутри затаилась пружина. Сжатая до упора.
Дверь открыл без стука и сразу увидел Владислава, сидевшего за столом и смотрящего на Лешего в упор. Руки он держал на виду, тем самым показывая, что настроен миролюбиво, но этому верить было нельзя. Леший и не верил. Прошёл внутрь и остановился напротив. Стол был длинным, почти во весь кабинет, но поверхность – отполированный дуб, поэтому брошенный конверт проскользил за секунду до самих рук хозяина.
- Тебе. Подарок. За них.
Владислав перевёл взгляд на бумагу и не спеша, открыл. Развернул листки и начал читать. Часы на стене отсчитывали время, а Леший отсчитывал удары своего сердца. Следил за выражением лица Владислава и не видел ни единой мелькнувшей эмоции, только цвет постепенно сменялся на серый. Отложив прочитанное, Владислав поднялся и прошёл к бару, достал бутылку водки и посмотрел на Лешего, вопросительно подняв брови.
- Пас.
- А я, пожалуй, выпью, – налил и опрокинул в себя грамм сто. Снова налил, добавив лёд, закрыл бар и подошёл к окну. Отпивая мелкими глотками, смотрел во двор и о чём-то думал.
- У меня мало времени, - предупредил Алексей.
- Да сядь ты, сказать хочу, - Владислав повернулся и указал глазами на стул. – Сядь. Ребят твоих всё равно уже "сняли", у тебя нет шансов выйти живым, поэтому сядь и слушай.
Леший сел. Не повёлся на ребят, но сел. Что может ему сказать этот человек ещё? Что нового?
- Наша семья была дружной, - начал Владислав, глядя в стакан. – Никогда не забыть смех матери и взгляды на неё отца. Мы много путешествовали, ходили в походы на несколько дней, выезжали за рубеж, посещали старинные места. Хорошо, в общем, жили, но хоть родители и были общительными, друзей было у них немного. Всегда находился рядом только один – Виктор. Коллега отца.
Когда появилась Анна, мать заболела, и мы все переживали по этому поводу. Радость от присутствия дочери и сестры была смазана, и отец не мог найти себе места, всё искал причину. Доктора его убедили, что ничего серьёзного нет, что так бывает, что всё пройдёт, но время шло, и ничего не проходило. Мать физически была здоровой, но смеялась уже редко и как-то осунулась, похудела.
Отец старался, как мог, привлекая меня и Виктора развеселить её, чем-нибудь порадовать, но мама была ко многому равнодушной, и это влияло на всех. Отец начал грубить, пропадать на работе, домашние обязанности всё больше доставались мне, а мама почти всё время проводила либо одна, либо с Анной.
Внезапно состояние матери улучшилось, и наша семья снова стала нормальной. Я тогда не понимал, с чем это связано, но со временем всё стало ясно. Только вот отец, я думаю, так ничего и не знал до последнего, - Владислав сделал очередной глоток, всё так же, не поднимая глаз. – Всё дело было в Викторе. Всегда. В нём одном.
Когда Анна начала формироваться в девушку, его взгляд всё чаще на ней останавливался. И это был совсем не дружеский взгляд. Матери снова стало хуже, и отец решил её свозить к морю, оформив свои дела под командировку. Обратно они уже не вернулись. Рассудок Анны тогда впервые взбунтовался, а Виктор…у него появилась другая забава. В общем, он оформил опекунство, перевёз нас к себе и стал иметь Анну разными способами. Когда я узнал, что творится с сестрой, которая в рот ему смотрела и боялась в чём-то отказать, схватил нож и бросился на этого урода, но он в ответ только рассмеялся и запер меня в комнате.
Пригрозил, что убьёт её, если я буду строптив. Через некоторое время он пропал, а Анна…она узнала, что он был любовником матери, сожгла все фотографии и попыталась покончить с собой.
Стакан Владислава давно опустел, но он даже не заметил этого. Сидел, закрыв глаза и цепко держа стеклянную тару.
Анна стала совершеннолетней, но за ней нужен был присмотр. Мы переехали, я стал пробовать себя в бизнесе, и не мог уделять ей должного внимания, поэтому нанял Эльзу, а спустя какое-то время Виктор опять появился в её жизни. Вот так…
- Мне жаль Ивана, - грубо сказал Леший, вставая. - Отец – извращенец, мать – сумасшедшая, дядя – отморозок, каких поискать.
- Да что ты можешь знать? - Владислав вскочил, отбросив стакан. - Ты, всю жизнь проживший, как сыр в масле? Ты хоть знаешь, что такое жить с осознанием убийства родного человека? С осознанием невозможности исправить ошибки? С разорванным анусом ради сестры? С махровым желанием убить уже мёртвого?
- А теперь ты меня слушай, - Леший наклонился над столом. - История твоя чуть слезу из меня не вышибла. Но - не вышибла, понимаешь? Я могу тебе тысячу таких рассказать. Дерьмо - оно везде дерьмо, но именно твоё воняет сильней, улавливаешь? Воняет так, что глаза режет. Твои проблемы останутся твоими. Не моими. Не нашими. Я бы, может, ещё понял, если бы ты ж*пу свою подтирал здесь - там, где обосрался, но ты же не смог, ты же раненый...на всю голову. С момента, когда я отсюда выйду, а я выйду, молись, чтоб больше нам не встретиться, - и, увидев, как противник дёрнулся, добавил: - Иначе пи*дец тебе.
- Что ты можешь, слизняк малолетний?
- Слышь, п*дик доморощенный, - схватил за ворот, притянув к своему лицу. - Мне смотреть на тебя тошно, не то, что разговоры говорить. Но я обещал им решить дело по-хорошему, а обещания свои выполняю всегда. Если не сойдёшь с дистанции, грязные твои секретики выползут наружу так быстро, что не успеешь даже "тпру" сказать. Вылезут и расползутся. Везде. Это я тебе гарантирую. Радоваться будешь пассивно, что не сдох, как твой...гуру недоделанный, - отпустил, резко оттолкнув от себя. - Сестру твою жаль искренне, а тебя...впрочем, жизнь тебя уже наказала. - поднялся и отряхнул рукава. - Не внемлешь моей, б*ядь, доброте - лично урою. - и ушёл, не прощаясь.
Да и с кем там прощаться-то было?
*****
Владислав взял конверт дрожащими пальцами и поднёс к глазам. Снова прочитал и опустив в пепельницу, поджёг. Он не сомневался, что эта писанина - всего лишь многочисленная копия, но всё равно уничтожил. Слизняк оказался далеко не слизняком, раз смог добыть информацию, за сотую долю которой Влад бы уже сидел пожизненно и которую считал невозможной возродиться.
Но никому верить в этом мире было нельзя. Никому.
- Пропустить, - приказал охране, нажав на кнопку, и наклонился поднять выброшенный стакан.
В тот же миг в голове что-то взорвалось, в глазах разлилась чернота, и Владислав упал лицом в пол.
...