Другие точки мира

Париж, Франция

Умей мечтать, не став рабом мечтанья,
И мыслить, мысли не обожествив...

Порой уже совершенно не замечая этого, мы по привычке вновь и вновь убегаем от самих себя в воспоминания. Говорят, будто все познается в сравнении. Сопоставляя на подсознательном уровне прошлое и настоящее, мы даем происходящему с нами свою оценку. Другая сторона медали не так приглядна и состоит сплошь из риторических вопросов, в силу того, что ответа нам не суждено узнать никогда. И здесь даже небеса не способны нам помочь.
Мы постоянно оглядываемся назад, бережно перебирая в памяти те или иные события минулых дней, окрашенные оттенками грусти или радости. И каждый раз мы бьемся над великой загадкой, пытаясь искусственным способом смоделировать нашу жизнь, если бы в определенный момент наша история приняла бы другой оборот, потекла бы по другому руслу, открывая перед нами иные двери в иное будущее.
Горько осознавать, что все могло бы быть по-другому. Особенно нам, бессмертным сознаниям, которые за свою вечность уже совершили уйму ошибок, которые, несомненно, хотелось бы исправить. Но к сожалению, машина времени возможна только в романах Жюля Верна. И наш удел – существование со своими внутренними демонами.
Пожалуй, одиночество не являло бы собой такую страшную пытку, если бы одна из психических функций и видов умственной деятельности, сохраняющая и воспроизводящая любого рода информацию, именуемая памятью, не мучила нас образами тех, кто давным-давно сменили этот мир на берега реки забвения Леты.
От этих мыслей меня отвлекла тонкая трель мобильного телефона. Понятия не имею, кому хватило ума беспокоить меня, но видимо, причина была более чем веская, потому что я совершенно не настроена на долгие разговоры с нарушителем моего покоя. Хотя любое правило имеет свои исключения. Перечисление оных не займет много времени, однако, сейчас не об этом…
- Здравствуйте, мисс де Рош-Вилльер, - ну что ж, приветствие довольно учтивое. Но обладателя низкого грудного голоса я не знала, хотя могла предположить, что это мужчина лет тридцати. Ох, и везет же мне последнее время на внимание сильного пола. – Нам стало известно, что с недавних пор вы являетесь владелицей замка Монтроттье и прилегающих к нему земель вплоть до озера Анси, - монотонность слов заставила предположить, что эту информацию читают с какого-то носителя. – Доносим до вашего сведенья, что на вашей территории при весьма странных обстоятельствах совершено двойное убийство.
- Это, несомненно, трагедия, однако напомню, что беспокоить леди в столь поздний час является признаком плохого тона, - порой даже смертные способны удивить своей бестактностью. – Могу лишь пожелать вам успехов в поисках преступника, - я уже собиралась положить трубку, потому что содержание предположительной возмущенной реплики меня мало интересовало, однако мой собеседник был решительно настроен дерзить, не ведая, во что это для него может вылиться.
- Послушайте, дамочка, - интонация немного изменилась, но самообладания человек не потерял. Похвально, что в коем-то веке судебная власть проявляет чудеса сдержанности. – Я настоятельно советую вам сотрудничать со следствием по-хорошему, иначе вам крупно не поздоровиться, - покровительственно заметил голос, что вызвало у меня легкую ироничную улыбку. В определенных дозах самоуверенность можно не считать тяжким пороком или смертных грехом, однако не стоит забывать, кем являемся мы – создание хаоса, удел которых ночь и… о да, убийства. – Советую вам появиться завтра утром по адресу ***. О деталях преступления с вами хотел бы побеседовать наш шеф.
В 999 случаях из 1000 мой ответ при лучшем исходе составил бы пару фраз, не свойственных классической литературной речи, да и смертный вряд ли прожил бы долго, хотя формально мои руки остались бы чисты, и его кровь оросила бы асфальт какой-нибудь подворотни пригорода Парижа. Каждый день смертные, словно букашки, по самым разным, порой даже не поддающимся здравому смыслу причинам, уходят в мир иной, и никого это не беспокоит, а их аномальные дела так и остаются нераскрытыми. Однако по злой шутке судьбы, именно убийство, виновницей которого стала я, получило огласку, став тем самым единственным случаем, когда ради сохранения своего замка мне придется забыть о своей сущности хищника и притвориться человеком, насколько для меня это возможно. Не в моих правилах упускать только что приобретенное.
Мобильный аккуратно перекочевал на стол, а я, подхватив бокал с кровью, направилась в ванную комнату, где я намеревалась насладиться покоем и, отдохнув от суеты, насладиться тишиной и ароматами экзотической цветочной композиции. Я подобрала наверх волосы, чтобы они не намочились и не касались белоснежной шапки из пены, и закрыла глаза, стараясь отключиться от внешнего мира, хотя погрузиться в яркий красочный сон мне не суждено. Расставленные по всей комнате свечи заменяли искусственное освещение, погружая помещение в приятный полумрак, а отражающиеся в зеркалах огоньки походили на маленькие звездочки, оплоты тепла и жизни в бескрайних просторах космического пространства.
Сквозь музыку, написанную Чайковским к балету «Щелкунчик», до меня донесся отдаленный звук открывающейся двери. Либо это вернулась Мириам, взявшая ключ у консьержа, либо грабители, которые в свою очередь пользовались отмычкой. Кто бы то ни был, дорожка из моей одежды красноречивее меня укажет мое местонахождение в квартире, а заодно и приведет нарушителей моего одиночества ко мне, утоляя мое любопытство раньше, чем мне придется покинуть горячую ванну. Входная дверь тихо захлопнулась, и по паркету застучали шпильки, звук которых становился все отчетливее. Насколько я понимаю, маньяки и грабители не ходят на дело на двенадцатисантиметровом каблуке, значит… В комнате вспыхнул отсвет из моей спальни и я открыла глаза. На пороге появилась Бастет собственной персоной.
Подруга выглядела совсем не так, как выходила из дома, однако даже не это привлекло мое внимание. Казалось, словно Мириам светилась изнутри, а от нее исходили почти осязаемые волны счастья и умиротворения. По обыкновению холодная улыбка вечной потеплела, и в глазах появилось что-то живое, свойственное чаще людям, нежели бессмертным вампирам, многие из которых, увы, разучились испытывать воистину светлые чувства и эмоции. При всем своем необъяснимом состоянии она была прекрасна, как будто осознавала, что стала чьим-то солнцем.
- Аля, у меня пренеприятнейшее известие, - в ее звонком колокольчике я не услышала ни малейшего намека на грусть или скорбь, скорее восторг от того, какую историю она мне поведает.
- К нам едет ревизор? – в шутку предположила я, вспоминая одноименную комедию Гоголя.
Она присела на край ванны, рассматривая многочисленные зажженные свечи, окружающие меня, выдерживая паузу, чтобы я могла вдоволь потешить свое воображение догадками. Но как назло, я ничего не могла придумать, а на языке крутилось всего одно имя – Рой. Однако озвучивать свои мысли я не стала. Бастет же, как настоящий друг, спешила поделиться своей радостью с ближним, то есть со мной, потому что в квартире не было больше ни единой живой, да и мертвой тоже, души. Поэтому дав мне секунд тридцать, девушка сама стала говорить.
- Мне нужно уехать в Брюссель по срочному делу…
Она замолчала, и ее губы вновь изогнулись в улыбке, которая казалось, касалась даже ее глаз, по-особенному блестящих в свете свечей. Это очень напомнило мне немую сцену из упомянутого выше «Ревизора», однако я очень надеялась, что нить разговора не оборвется на этом и Мириам все же продолжит свою речь…
_________________

Париж. Франция


Подчас нам не дано почувствовать, что счастье состоит из того, чтобы получать наслаждение от самых простых земных вещей. От возможности общаться с любимыми и родными, от нужных ласк и прикосновений, от, казалось бы, таких обычных ощущений, которых ты некоторое время был лишён. Именно тогда ты понимаешь, что это и есть обычное счастье, но оно становится таким дорогим, им хочется наслаждаться и наслаждаться и больше не гнаться за чем-то мифическим и недосягаемым. Потому что в противном случае, если ты переступишь через него, не заметишь, пройдёшь мимо, оно может раствориться и исчезнуть, и ты оглянешься, пытаясь уловить его, пытаясь прикоснуться к нему, но его уже не будет рядом. Оно уйдёт, оставив после себя горечь потери. И ты будешь злиться и говорить себе, что ты не был виноват в том, что потерял, искать других виновных, делая больно тем, кто мог составить своё счастье. Но снова обрести его тебе уже будет не дано…

На мой вопрос Рой только пожимает плечами и меня на миг снова охватывает чувство, что этим всё и закончится. Каждый из нас разойдётся, кто куда и мы будем продолжать жить до новой встречи, которая может и не состояться. Но Рой практически сразу же разбивает мою неуверенность на осколки, соглашаясь на моё предложение:
- В Брюссель, так в Брюссель.
А потом добавляет, наклоняясь к моему ушку, и я задерживаю ненужное мне дыхание, когда его слова достигают моего слуха:
- С тобой, хоть на край света.
Я не знаю, что ответить, просто потому, что на лице сама по себе появляется улыбка, которая красноречивее всяких слов способна показать, что именно я ощущаю.
- Тогда поехали, только мне нужно захватить вещи и переодеться.
Рой провожает меня до такси, справедливо решив, что поодиночке мы справимся быстрее. А может, он просто решил, что при виде моих пеньюаров и трусиков мы повторим наш настольный тандем и безбожно опоздаем на самолёт.
Прощальный поцелуй возле такси, кажется, носит привкус грусти, и в то же время сладости. Горько-сладкий…как грейпфрут…привкус и аромат наших встреч, странный, но неизменно притягательный, непонятный, но такой нужный. И вот я уже направляюсь в такси к Алише, по пути невидящим взглядом разглядывая ночной Париж. Слишком много эмоций, мыслей и ощущений, но так было всегда с Роем, и, скорее всего, так и будет дальше…
Неспешно открываю дверь Алиной квартиры добытым у портье ключом. Возможно, моей подруги и нет дома, ведь и она могла найти себе романтическое приключение после выставки…Но нет, мой тонкий слух улавливает её присутствие в ванной комнате. Я прохожу через спальню Али, направляясь прямо в ванную и на миг мне кажется, что я нарушу её интимный вечер, хотя почти сразу я понимаю, что в ванне Аля одна. Расставленные по всему периметру помещения, свечи создают в ванной комнате какую-то неземную и таинственную ауру. Отражаются подрагивающим пламенем в зеркалах, играют блёстками в крошечных пузырьках пышной белоснежной пены. Аля, убрав волосы в высокую причёску, с видимым наслаждением принимает ванну, и я на долю секунды запоздало думаю, что мне стыдно, что я так бесцеремонно нарушила её уединение. Но я, как все женщины, спешу поделиться последними новостями с подругой, да к тому же до рейса на Брюссель остаётся не так уж много времени.
Аля слегка прищуривается, вглядываясь в моё лицо, как будто видит что-то доступное только ей. Неужели у меня на лбу написано: счастлива по умолчанию?
- Аля, у меня пренеприятнейшее известие, - начинаю я, пытаясь хоть как-то скрыть своё состояние за одной из масок. А раньше мне это удавалось…
- К нам едет ревизор? – приподнимает изящно очерченную бровь Аля, а я сдерживаю смешок.
«Ага. Двухметровый ревизор с голубыми глазами и на мотоцикле».
Я присаживаюсь на краешек ванны, не боясь намочить платье, хотя оно явно станет важной частью моего гардероба. Рассматриваю свечи, расставленные по помещению. Одновременно хочется рассказать всё Але и не говорить ничего и никому, поэтому пауза в разговоре затягивается…
- Мне нужно уехать в Брюссель по важному делу…
Снова пауза и я провожу рукой по белоснежной пене, поднимая руку вверх и любуясь на крошечные пузырьки, шапкой лежащие на ладони. Моих губ снова касается улыбка, сплетённая из ощущения предвкушения чего-то нового, с каплей опаски, что на самом деле всё снова останется на своих местах.
Я поднимаюсь на ноги, стряхивая с руки пену, и улыбаюсь Але.
- Выходи, я пока переоденусь и поболтаем. У меня есть несколько часов перед самолётом.
В комнате, которую я занимаю, я снимаю платье, некоторое время разглядывая его, прежде, чем положить на кровать и улыбаюсь, проводя пальцами по губам. Надеваю лёгкий халатик и прохожу в гостиную, готовя напитки для себя и подруги, а она появляется уже через несколько минут. Мы устраиваемся друг напротив друга с бокалами коньяка, и Аля выжидающе смотрит на меня, ожидая истории про «ревизора».
- Некоторое время назад, в мою безумную голову пришла идея о том, что мне срочно нужно, чтобы у меня была моя собственная яхта. Ну а так как я не особо предпочитаю светиться на разных новостных таблоидах, пришлось поручить это дело Виктории, моей помощнице.
Я отпиваю глоток коньяка, бросив взгляд на часы.
- И? – чуть склоняет голову набок Аля.
- И вот сегодня она позвонила мне, и сообщила, что яхту привели в порт Брюсселя. У меня там небольшой дом. И, в общем, через несколько часов я лечу туда, полюбоваться своей малышкой.
Я снова улыбаюсь Але, потому что сдержать улыбку уже невозможно.
- Ты летишь туда с ревизором? – чуть ухмыляется Аля, прекрасно понимая, что к чему.
- И да, и нет…Точнее, я предполагаю полететь туда с ним. Но ты же помнишь, как у нас это бывает. Сегодня он здесь, а через пару часов его уже нет, - пожимаю я плечами, твёрдо решив, что если Рой сегодня не приедет, это будет последний раз, когда мы виделись с ним в таком контексте.
- Помню, - отвечает Аля, пригубив чудесный напиток.
- Я думаю, что как только я разберусь там, что к чему, мы с тобой обязательно пройдёмся на «малышке» где-нибудь в нейтральных водах, - предлагаю я Але, и она поднимает бокал.
- Тогда предлагаю выпить за то, чтобы всё задуманное обязательно сбылось.
- Отличный тост, - подмигиваю я подруге, искренне желая, чтобы именно так всё и было.

На остров Балеарского архипелага, что находится в Средиземном море и пользуется огромной популярностью, мы с Филом прибыли ближе к одиннадцати часам ночи по местному времени. Дабы не святить лишний раз моей физиономией перед камерами отелей, мы предпочли снять небольшой домик на берегу моря.
- Слушай, а ничего такое бунгало. Конечно с люксом в отеле не сравнить, но зато какая-то романтика во всем этом есть.
Сделал Фил, заключение, спускаясь со второго этажа. Я сидел на нижней ступеньки лестницы и пил пиво.
- Слышишь романтик, могу я теперь узнать зачем ты таксисту наплел, что мы семейная пара из Швеции?
- Это для конспирации.
Заговорщицким тоном произнес Фил, присаживаясь рядом со мной и добавив ко всему сказанному - милый.
- Для конспирации?!
- Да.
Ладно, хрен с тобой золотая рыбка
Подумал я, и включился в игру.
- Правда дорогая? Ну раз так, тогда ты ступай наверх, одевай там всякие чулочки сорочки, а твой милый сейчас пиво допьет и придет тебе приятное делать.
- Ага, прям сейчас! Разбежался об забор. Твоя милая писку давно не брила и всё срослось, так, что иди-ка ты дорогой на ручной дрезине покатайся.
- Простите, что прерываю ваши семейные разговоры. Здравствуйте! - На пороге стояла хорошо ухоженная женщина лет сорока. - Я Валенсия, хозяйка этого дома. Мой управляющий человек старый, он привез мне ваши деньги за дом, но совсем забыл отдать вам от него ключи. - Она прошла в холл и положила связку на стол, а мы с Филом проводив её взглядом, переглянулись. Подтянутое загорелое тело, было облачено в короткие белые шорты и лиловую майку с надписью: Нам всем хреново, но мы все вместе. Черные, волнистые волосы слегка прихваченные заколкой на макушке, струились по плечам. - Простите, что влезаю, я тут услышала ваш разговор... Вы точно уверенны, что вам нужен этот дом? Просто у меня здесь недалеко есть такой же, только там одна спальня.
Соскочив с места, Фил, подошел к ней почти в плотную.
- Да нет, нам всё подходит. Мы просто такие выдумщики, знаете там, мальчишки и девчонки, а так же их родители, кошечки, собачки, все к нам приходите... ну вы понимаете о чем я, да?
Её глаза от слов Фила, слегка округлились, но она сделала вид, что всё нормально и пожелав нам приятного отдыха, поспешила уйти.
- Дааа - хохотал я, - конспирация зачетная, ты знаешь о чем она подумала, когда ты ей про кошечек собачек загнул? Она подумала, что Вайгар тут не спроста. Ленсли в обморок бы упал, если бы услышал, как ты конспирируешься.
- Думаешь? - Задумчиво произнес Фил, смотря на дверь, а затем добавил, кинув на меня взгляд - Это я про Вайгара.
- Слышал!
- Эт плохо. Пойду ка я прогуляюсь.
- Ты куда?
- Да так, пройдусь, узнаю, что здесь к чему. А ты пока сиди здесь и конспирируйся.
Я многозначительно вскинул бровь, уловив мысли друга.
- Хорошо дорогая, как скажешь.
- А не пошел бы ты на... милый?!
Улыбаясь парировал мне Фил, и закрыл за собой дверь. А я, допив пиво, направился в душ...

Домик, был небольшой, но, как правильно заметил Фил, что-то в нем такое было, что нельзя было передать словами. Снаружи он был отделан бамбуком и имел соломенную крышу, а внутри был отделан палисандровым деревом. На втором этаже было две спальни, из которых можно было попасть на просторный балкон с видом на море. На первом этаже имелась маленькая кухня, большой холл, заменяющий гостиную, а так же открытая веранда с плетенными креслами, которая тоже была с видом на море. Именно на этой веранде я сидел попивая пиво и смотря на горизонт, где уже дребезжал рассвет. Со стороны побережья доносилась музыка. В ногах мирно спал Вайгар. Нарушил эту идиллию, появившийся на веранде Фил. Выхватив у меня из руки сигарету, он растянулся на соседнем кресле, закрыв глаза. Весь его вид выражал такое блаженство, что можно было и ни о чем не спрашивать. Я достал из упаковки банку пива и кинул её Филу. Он не глядя поймал её, открыл, залпом осушил пол банки, затем затянулся и только потом довольно протянул.
- Кайф
Я усмехнулся.
- Ещё бы! Ну и как окрестности? Все успел изучить или чего на потом оставил?

Италия. Милан.


До Милана мы с Тиной добрались быстро и без приключений. По дороге весело болтали обо всём и ни о чём, слушали музыку или просто молчали. Я рассказала Кристине свою историю со странной тётушкой, но она только пожала плечами, всем своим видом говоря, что ничего предположить не может.
А вот мне предстояло решить: стоит ли копаться во всей этой истории или просто вернутся в Девон, и забыть о ней. Несомненно, я обязательно вернусь в Неаполь, чтобы получше познакомиться со своим неожиданным приобретением, но, наверное, на этом моё любопытство и удовлетворится.
Остановившись в двухкомнатном номере небольшого, но уютного отеля Villa San Carlo Borromeo, мы разошлись по комнатам, договорившись встретиться в холле отеля через пару часов. Я предполагала принять ванну и сделать пару звонков, а потом не спеша собраться, чтобы совершить ночной шопинг. Спать нам было не нужно, поэтому мы могли спокойно пройтись по бутикам, надеясь на то, что смертные не будут нам докучать в своей попытке обогнать время.
Что собиралась делать Тина, я не знала, но несколько раз мой чуткий слух улавливал звук её шагов за дверью, разделяющей наши комнаты.
Я опустилась в горячую ванну, предварительно положив мобильный на широкий бортик ванны, а рядом с ним поставив бокал красного вина.
Первый мой звонок был Джону, которому я сообщила, что собираюсь отправиться в Девон, и пока его услуги мне не понадобятся. Затем я связалась с управляющим и сообщила, что скоро вернусь в родовое гнездо. Прикрыв глаза, я наслаждалась относительным спокойствием. Относительным потому, что меня так и подмывало покопаться во всём, что со мной произошло в последнее время.
По прошествии минут сорока, я вышла из ванной, и стала готовиться к походу по магазинам.

- Как думаешь, стоит взять вот это платье ? - я покрутилась перед Тиной, которая рассматривала симпатичное чёрное платьице и та окинула мою фигуру быстрым взглядом, - Думаю, да, но вот то чёрное мне понравилось больше.
Я снова покрутилась перед зеркалом, раздумывая о том, куда можно надеть это платье.
- Ну, какие проблемы, возьму оба. – Улыбнулась я Тине, глядя на её отражение в зеркале.
Мы ещё немного побродили по торговому центру, накупив всякой всячины вроде туфель и аксессуаров, и, наконец, зашли в кафе, чтобы сменить обстановку и посидеть в относительной тишине.
Я достала тонкую сигарету и прикурила, предлагая пачку Тине. Та вынула сигарету изящным движением и подкурила, подзывая официанта. Заказав ему две чашки кофе, мы принялись ждать заказ, разглядывая окружающих.
- Ну, что будем делать? – я стряхнула пепел в пепельницу и посмотрела на Тину, - Разбегаемся или придумаем ещё какое-нибудь развлечение?

Не ищи на землю упавшие тени
С тьмою вернется мир привидений.
Придет он с росою – нас уже нет
Согретый лучами пурпурный рассвет
Придет он с туманом – нас уже нет
Омытый дождями прохладный рассвет…

Утренний ветер поднимал в раскаленный солнцем воздух золотистый песок. По небу плыли величавые облака, дальние тени казались размытыми, словно по волнам пробежала легкая рябь.
- Тридцать шесть часов, двадцать минут и сорок две секунды. Явный рекорд, - заметила я, разложив на земле рядом с собой весь арсенал – два револьвера, еще четыре, с полными магазинами, ножи, ко всему этому еще кинжалы в подошвах сапог и тонкие иглы в прическе.
- Они жадные и не хотели делиться. А это – в пользу бедных. – возразила Мири, отряхивая шляпу. Ту дурацкую с завязочками и рюшками пришлось бросить по дороге. Как указатель направления. Я бы еще стрелочки нарисовала – туда не ходи, сюда ходи. А то они пока додумаются куда идти, я тут со скуки загнусь. Или им до лампочки центральный банк? А как же патриотизм и так далее по списку? Король умер, да здравствует король?
- Ну да. Мы защитники пролетариата, героически боремся против марионеток империализма, - фыркнула я.
- Четыре отряда. Нас явно недооценивают.
- Им же хуже, - усмехнулась я, приподнимая шляпу жестом пальца. – У нас есть ровно двадцать одна минута, пока они обнаружат наш первый сюрприз. Текилу будешь?
- Ты пьешь текилу? Промазать не боишься?
- У меня иммунитет. Давай проверим. Выбирай мишень.
Вечная обвела задумчивым взглядом окрестности.
- Вывеску над баром видишь?
- Вот этим пустым баром за полкилометра отсюда?
- Естественно, пустым. Это город – призрак. Удивительно, что они вообще сюда явились.
- Люди гибнут за металл, - философски заметила Мири. - На вывеске надпись. Поставишь точку над «і»?
- Ну, чтобы было честно...- протянула я, завязывая глаза.
Поворот на триста шестдесят градусов, прицел, два выстрела, и вывеска покатилась по земле. Над буквой «I» в слове «Hide» - следы от двух пуль.
- Извини, аплодировать не буду. У нас гости.
- Начинается, - мои глаза полыхнули алым, зрачки вытянулись в вертикальные полосы.
- Мы вас нашли! Вы двое ограбили центральный банк.
- Неправда, - возразила Мири. – Это все она.
- А шею тоже она сломала? – прокричали со стороны ворот.
- Надо же такие наблюдательные. За это я убью вас быстро.
- Сдавайтесь! – несмелый приказ донес до нас ветер.
- Глянь – ка, Мири – сан, это новый шериф.
- Дааа? – протянула Вечная. – Мне значок шел больше.
- Тебе все идет, - я разложила перед собой револьверы.
- Аригато, Лами – сан.
- Язык родной родной страны, - произнесла я, прикидывая расстояние.
- Бросайте оружие!
- Да не вопрос! – улыбнулась Мири. – Лови!
Свист разорвал тишину воздуха, и в темном небе – зарево взрыва.
- Ну что молчишь, поймал? – интересуется бессмертная.
- Взять их живыми!
- Я их сам убью!
- Какой смелый…- я слегка подула на дуло револьвера. – Ему отдадим первый выстрел.
- Прошу. Снайпером у нас будешь ты.
- Не боись, и тебе останется, - я прицелилась, не снимая повязки. Мне не обязательно было смотреть, я слышу ветер и шелест песка. – Ichi, ni, san!
- Первый пошел. Они решились войти в город. И все ради нас. Ты польщена, Лами?
- Я в восторге, - отозвалась я, подхватывая запасные револьверы. – Напишу благодарность на эпитафии.
- В стихах? – интересуется Мири, поднимаясь на лестницу, приставленную к одному из зданий.
- Угу, - неторопливый жест в сторону – и очередная цель покатилась по песку. Какие они медленные.
- Осталось два с половиной отряда. Это даже может быть весело…
- Все в этом мире вероятно, - передернула плечами я. Поворот, кувырок в воздухе. Детский трюк. Теперь и ножики пригодятся. Вот, например, некоторые звездочку стянули. Нехорошо, товарищи, нехорошо. А нам с Мири сувенир останется.
- Открываем обратный отсчет?
- Открывай.

Жизнь слишком быстротечна, чтобы рисковать ею. Жаль, эти смертные этого не понимают. Ни эпитафии, ни фотографии на комоде их обратно не вернут. Но это был их выбор. Они решили сыграть с судьбой в русскую рулетку и проиграли…Как говорил мой друг Шекспир – весь мир театр, а люди в нем актеры. Что ж, свои последние роли они сыграли неплохо.

Париж, Франция

И, наконец, увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на полжизни не хватило,

И только с нежною улыбкой
Порою будешь вспоминать
О детской той мечте, о зыбкой,
Что счастием привыкли звать!
Александр Блок

Наверное, все мы, вечные и не очень, более всего на свете жаждем именно счастья, зачастую не ведая, как оно выглядит и какую форму обретет для нас. Глядя на окружающий нас мир через призму собственного восприятия, каждый находит его в чем-то своем, придавая ему свои оттенки. Словно тонкими штрихами раскрашивая холст своих желаний яркостью цвета акварельных красок, мы воссоздаем хрупкий идеал, который гордо именуем счастьем.
Для одних счастье – сломать хребет этому миру прежде, чем вращающийся маховик мира не сломает твой. Другие полагают, что счастье – когда хочется только отдавать и не важно, получишь ли ты что-нибудь взамен. Оно индивидуально...
И на мой взгляд, оно подобно бабочке. Чем больше ловишь его, размахивая сачком, тем больше оно стремиться ускользнуть от тебя. Но если перенести свое внимание на другие вещи, перестать гоняться за бабочкой, она сама тихонько сядет на ладонь. И тогда уже лишь нам решать, сжимать ли кулак, страшась, что она улетит, отчетливо понимая, что этим действием можем убить то, что дарит нам радость, или же напротив, наслаждаться лучшими мгновениями настоящего, надеясь, что, воспарив в небо, она вновь вернется к нам.
Пожалуй, любопытство слишком сильная вещь, поэтому я не стала задерживаться в ванной, а, закутавшись в мягкий банный халат, направилась в гостиную, где меня ожидала Мириам. Я устроилась в кресле напротив подруги, попивающей коллекционный коньяк, с тонким дивным ароматом. Приподняв бровь в немом вопросе, я все же желала наконец-то услышать историю. Счастье не становится меньше, когда им делишься. Равно как и тысячи свечей можно зажечь от единственной свечки и при этом ее жизнь не станет короче.

Я бросила взгляд на низкий кофейный столик, на котором Бастет оставила бутылку и бокал для меня и потянулась за ним, аккуратно сжимая пальцами тонкую ножку, поднесла его к себе, вдыхая букет напитка. В этот миг она замолчала, и я подняла на нее глаза.
- И? – чуть склонив голову набок поинтересовалась я, понимая, что Мири остановилась на самом интересном месте своего рассказа.

При этом она снова улыбнулась, видимо вспоминая еще какую-то важную деталь своей истории, и почему-то мне казалось, что я знаю ответ. Поэтому я смело выдвинула свое предположение, касающееся того, с кем она столкнулась на выставке.
- Ты летишь туда с ревизором?

И здесь я не могла не согласиться с ней, едва заметно поддержав ее слова кивком головы. Насколько я могла судить из ее же рассказа, их отношения были немного необычными. Хотя могли ли мы претендовать на рамки и каноны смертных? Явно нет. Наша вечность существенно отличалась от стандартов человеческого понимания, ведь им был подвластен лишь определенный промежуток времени, а мы же застыли вечными мраморными изваяниям.
- Помню, - тихо ответила я, надеясь, что они все же встретятся.

Ее предложение мне очень понравилось. И в бурю и в штиль, море символизировало собой свободу, равно как и резво бегущая по волнам яхта. Памятуя об утонченном вкусе подруги, заочно можно смело считать ее приобретение произведением искусства. Со временем роскошь становится нашей зависимостью. Ведь мы привыкли иметь только лучшее среди возможного.
- Тогда предлагаю выпить за то, чтобы всё задуманное обязательно сбылось, - я отсалютировала Мириам бокалом.

После еще одного глотка коньяка, я поднялась с кресла и подошла к окну, за которым в столице балом правила ночь. Самый романтичный город мира зазывал на свои улицы пестрящими огнями, которые затмили небесные светила и Млечный Путь. Из этого города нельзя просто так уехать, не попрощавшись с ним, потому что он уникален. Я повернулась к Бастет, которая в полной задумчивости летала где-то за пределами этой квартиры, и мне думается, даже дальше Елисейских полей. Возможно там, где осталась частичка ее сердца…
- Когда твой самолет? – уточнила я, нарушая фоновый шум потрескивающих в камине поленьев.
- Через два с половиной часа, - ответила подруга, удивленно глядя на мое лицо, пытаясь догадаться, чем вызваны изменения интонации моего голоса.
- Не хочешь попрощаться с Парижем? – игриво спросила я, мгновенно оказываясь возле нее. – Ведь наверняка есть что-то, что успело тебе особенно полюбиться? Например: Эйфелева башня или Нотр-Дам-де-Пари? – начала перечислять я.
Мири усмехнулась и сверкнула расплавленными рубинами алых глаз. Пожалуй, она не хуже меня понимала, о чем речь. И даже более того, поддерживала мою идею времяпрепровождения на оставшиеся часы до ее самолета в Брюссель. Ведь от приезда до отбытия мы как бы проживаем маленькую жизнь, из N-ого количества оных и состоит наша вечность.
- Я давно не была в Лувре, - произнесла Бастет. – Но если ты боишься призраков…, - в шутку поддела она.- Ведь за окном глухая темная ночь.
- Ты же знаешь, что это наше время, поэтому я согласна, - заверила я подругу, с толикой жалости признавая, что знаменитый призрак Лувра, по легенде обитающий в залах Древнего Египта, всего лишь сказка. – К тому же лишь ночью, когда он официально закрыт, можно без назойливых смертных насладиться экскурсией, особенно если часть истории знакома тебе не понаслышке.
Мириам не стала ничего отвечать. Она прожила намного больше меня, в ее мемуарах было много больше страниц, поэтому почти в каждом зале найдет что-то родное своему глазу, на что я буду смотреть как на седую древность старины. Допив содержимое бокалов, мы разошлись по спальням и, наскоро переодевшись, вновь встретились в гостиной.
Коллекция этого музея насчитывает тысячи экспонатов, шедевров искусства разных цивилизаций, культур и эпох. Бродить по многочисленным залам - огромное удовольствие, словно окунаясь в события минулых веков. Жаль лишь, что произведениям искусства, представленным в Лувре, не суждено стать частной собственностью истинных бессмертных ценителей прекрасного. Хотя говорят, что нет ничего невозможного, и стоит только по-настоящему захотеть…
_________________

Если все пылает внутри –
Не молчи – говори, говори!
Если же все застыло во льдах –
Пусть пойдет оно прахом в веках!

Париж, Франция


Скажи мне, от чего ты бежишь, и я скажу, зря или не зря ты стер свои сандалии

Полутьма. Не ночь и не рассвет. Время, когда приходят тени…Яркие огни кабаре и пестрые наряды. С одной стороны – это хоть какая – то возможность развеять скуку, с другой весь этот шум действовал мне на нервы. Руки так и чесались спалить все к нардхангу и забраться на Эйфелеву башню, поговорить с ветром, ощутить прохладу ночи.
- Вам что – нибудь принести?
- Нет! – отвечаю я, откидывая голову на спинку кресла. Ладно, хоть за сервис я их пожалею.
- Для такой, как вы бесплатно.
Kso! Третья печать! «Затмение».
Он уходит, понуро опустив голову. Я оставила сознание нетронутым, чтобы этот теме не пролил дорогой напиток на кресло и наши наряды.
- Ну и зачем ты это сделала? – интересуется Джейн, подперев подбородок ладонью. – Развлеклась бы.
- Не пью такую гадость, - передернула плечами я, расплетая волосы. Тяжелая прическа оттягивала голову назад.
- Как хочешь. Ну как тебе Париж?
- Красивый город, - я чуть сощурилась, когда огни на сцене вспыхнули слишком ярко. Я не люблю свет. И дело не в том, что я, как думали некогда наивные Охотники, от него превращусь в пыль, а в том, что днем я вижу гораздо хуже, чем ночью и яркий свет больно режет мои глаза, видевшие не одну тысячу рассветов и провожавшие многие закаты. – Он по капле ночного тумана проникает в душу и тянет назад, к себе, как паутина. Однажды коснувшись ее, ты не сможешь вырваться из объятий очарования…
- Ты поэт? – улыбается Вечная. – Впервые слышу, чтобы о Париже говорили так.
- Было дело, - кивнула я, опуская руки на подлокотники.
Между нами и сценой маячил какой – то тип. Бледный, как бумага.
- Что, призрака увидел? – спросила его Джейн, приподнимая бокал с золотисто – янтарной жидкостью. Переливы и грани…
- Увидел.
- И пришел заливать увиденное? – усмехнулась я. – Кого хоть видел, горе – медиум?
- Мать, - бедолага скривился, словно съел целиком лимон. С кожурой, хм.
- Несчастный маленький мальчик потерял мамочку, - протянула Вечная. – Какое горе! И надо было притащиться сюда и испортить нам настроение!
- Я с ней даже попрощаться не успел, - жаловался мне мусье. Мне?! Он лягушек в Припяти ловил, что ли? Жалость и Темные – вещь несовместимая. Но Джейн права – он достал.
- А хотел бы?
- Но это невозможно! – взвыл мужик. Какие бы деньги сиреной зашибал…
- А кто вам, простите, такое сказал? – я вытянула руки вперед, разминая пальцы. – Скажите спасибо, что перед вами известные во всем мире экстрасенсы и медиумы.
- Сакими, ты что? Серьезно собраешься вызывать сюда привидений?!
- Конечно. И проверю свою теорию о том, что от визга разобьется больше бокалов, чем от того, что их грохают о сцену. Будешь спиритом, а я – скромным ассистеном.
- Ты с ума сошла.
- Уже давно. И это, заметь, гарантирует несудимость.
- Да врут они все! – высказал один зевака, запустив пальцы в убор из перьев смуглой танцовщицы. Я бы переломала сначала все пальцы, потом руку…в трех местах, а потом ребра так, чтобы перед концом он почувствовал, как одно из них пробивает сердце.
- А если нет?
- Спорю на миллион евро, что вы шарлатанки! – выдал второй, за столиком у стены. Один бросок сюррикена, хм.
- Джейн, Эмма будет рада получить чек, я думаю, - в моей полуулыбке блеснули кончики клычков. Я ведь не всегда была вегетарианкой.
- Вне сомнений, Сакими – сан.
- Просто Ким.
- Вы зубы – то не заговаривайте!
- Тащите свечи, господа. И готовьтесь выписывать чеки.
- Уверена, что получится? Они придут?
- Уверена. Сумеешь сыграть медиума?
- Разумеется. А что будешь делать ты?
- Двигать столы, менять длину пламени свечей…Так, мелочи.
- Гулять, так гулять! Сможешь призвать троих?
- Да всех пятерых. А зачем?
- Хочу заказать пару вещиц.
- Хай.
- Вот вам свечи. Начинайте.
Сами напросились.
Вокруг нашего столика собралась целая толпа, софиты погасли, зал погрузился во тьму. И только мужик обнимал ножку стола, вспоминая, как мама читала ему сказки на ночь и вязала на Рождество шарфики. Вот kisama! Танцовщицы застыли поодаль, и поднявшийся в помещении легкий ветер играл разноцветными перьями. Я прикрыла глаза, сложив пальцы в первую печать. Открытие пути.
- Я вызываю тебя! – вещала Вечная таким серьезным и строгим голосом, что была бы я смертной, поверила бы. Игра, достойная Оскара.
Пламя свечей вспыхнуло и потухло. Первые ряди шарахнулись назад. Таких не берут в космонавты…
- Кто смеет тревожить ушедших?! – шелест голоса стал громом среди ясного неба.
- Именем Ночи Первозданной! Я, итмэ Ламиаранна, Хранитель Девяти Печатей Ночи, приказываю – приди!
- Госпожа Лилит?! Надо же, какая встреча. Жаль, не могу пожать руку.
- Развоплочу!
- С тебя станется. Но вызывать меня и забыть других нечестно, Хранитель.
- Зови.
- Я же говорил, они шарла…
Договорить он не успел. По залу пронесся леденящий вихрь. Во тьме стали вырисовываться полупрозрачные силуэты. Первым плыла по воздуху мамочка. Серебристые пальцы пытались поймать сотканный из клубов дыма шарфик, но тот упорно соскальзывал на пол. Послышался визг, звук падения. Первый пошел, хм…
- Ну, прощайся, - говорит Вечная. – Только не затягивай и не истери, а то присоединишься к мамочке.
- Сыночек, почему ты не взял шерстяной розовый шарфик, который я присылала на Новый Год? Он так шел к твоим глазам…
Сыночек только и успел сказать «Ма – ма!» перед тем, как красиво рухнуть на пол, крутанувшись на каблуках. Ну чем не прима балета?
- А что делать нам? – обратился к Вечной призрак в рыцарском шлеме. Все еще таскает эту железку? На кой?
- Вы уже все сделали, уважаемые, - нехорошо улыбается медиум. - Господа, вы приготовили чеки?
Молчание.
- А вот так нечестно. Помогите господам, уважаемые.
- Хоть кого – то убивать можно?
- Нет.
- А напугать?
- Гуляй, рванина! – согласилась я. - Джейн, дай им десять минут.
Этот вечер посетители и персонал запомнят на всю оставшуюся. А кто бы забыл, если бы над ним кружил призрак, роняющий челюсть и просящий ее поднять, а то он не сможет диктовать сумму. И удивляющийся, что эта самая сумма не в франках, а в каких – то евро. Или выпрашивающий пару перьев на подушку, а то по ночам в подземелье холодно, а все птицы вокруг, кроме ворон, передохли.

Ночь накрыла Париж прохладным темным покрывалом, в волнах отражалась полная Луна.
- Под мостом Мирабо…
- Ты, наконец, скажешь, кто ты?
- Ламиаранна Мидзуями. Кстати, Джейн, могу ли я просить, как глава клана Мидзуями тебя, как одну из Волтури?
- О чем же?
- Видишь ли, Восток и Запад слишком разные, и даже сосуществуя, не смогут раствориться друг в друге. Я тут недавно, и не хочу ссориться с кланами Европы. Мне нужно поговорить с кем – нибудь из глав клана.
- Я подумаю над этим, - настороженно отозвалась Вечная. – Если ты расскажешь все.
- Ты правда хочешь это знать? – печально усмехаюсь я. – Ну, тогда слушай...Имен у меня много. Лилит, Ицпапалотль, Ламиа. Хотя никакого змеиного хвоста у меня никогда не было. Мне больше 8000 лет. При мне строили пирамиды, и писалась «Арс политика»…Сравнительный покой обрела я лишь в стране Восходящего Солнца, и считаю эту страну своим домом. В общем, живое ископаемое. Я сказала «живое», хотя умерла уже давно. А то, что происходит сейчас – лишь агония. Я – Первая Правительница ШангриЛа и Страж Ороборуса. Звучит, как бред, но этот бред – тот камень, что тянул меня на дно тысячи лет. Я устала, Джейн Волтури, устала от всего.
- Восемь тысяч? Да из тебя песок сыпаться должен!
- Если ткнуть колом в сердце, как наивно полагали некие охотники.
- Ким, тебя в музее хранить надо. Как раритет.
- Возможно. Домо аригато за экскурсию, - я слегка поклонилась. Волосы скользнули по шелку кимоно, как алые ленты. – Надеюсь, чеков хватит.
- А ты не возьмешь?
- Меня не интересует материальное, - пожала плечами я. – Мой номер есть у Эммы.Только скажи ей, если тебя не затруднит, что затушить – это не погасить полностью.
- А ты куда?
- Нести свой крест дальше.
- Одна?
- Одна. Это только мой путь. Он может идти рядом с другими, но никогда не пересекаться. Это мой крест, Джейн, и мне его нести на свою Голгофу. Еще раз спасибо. Ты была права – Париж великолепен.
- Я передам твою просьбу.
- Я буду ждать. Саёнара.

Под мостом бежали воды Сены. А по крышам домов неслась на ночных крыльях наперегонки с ветром темная тень. Одна, как и отражавшаяся в волнах Луна…

Где-то в Америке. 1811 год
Через полутора суток после довольно благополучного отбытия от банка потерпевшего крах, мы остановились в небольшом городке, потому что было ясно, что за нами организована погоня. Слава Богу! А то я уже решила, что пора заскучать. Лами неспешно раскладывала на земле оружие, я же предпочитала револьверы и больше ничего. Люди всего лишь еда, а я опасный хищник, и мне не нужно никакого оружия, чтобы за несколько секунд свернуть им шеи, даже если их количество равно четырём отрядам.
Но если мы хотим поиграть в вестерн, почему бы и нет. Первые выстрелы окончили недолгое существование смертных, которым сегодня была уготована честь пасть от наших рук. Ну или револьверов. А дальше мне захотелось поиграть в кошки-мышки и по обыкновению, я предпочитала занимать место хищницы.
Едва маленький отряд вступил в город, как мы с Лами разделились, уводя за собой энное количество людей каждая. Наверное, со стороны здорово смотрится платье с турнюром и ковбойская шляпа…А вот туфли пришлось скинуть по дороге, уж слишком они мешали быстрому бегу.
- Вон она! Держи её! – услышала я окрик одного из мужчин, прежде, чем полезть наверх, на одну из ветхих крыш. Вот чёрт…Он вцепился в моё платье и дёрнул вниз, стараясь стянуть меня к себе. Я молниеносно стянула с себя верх платья, и оно так и осталось в руках полицейского, который недоумённо смотрел вверх на то, как я лезу на крышу в одном нижнем белье.
- О! Становится жарко? – весело воскликнула Лами, которая с упоением дралась с тремя мужчинами на соседней крыше. Алые волосы развеваются по ветру, каждое движение грациозное и точное.
- Мне так показалось, что ему понравился вид снизу, - я подошла к краю крыши и, прищурившись, нажала на курок, пустив несчастному пулю прямо между глаз. Он нелепо взмахнул руками, повалившись вниз, и его напоследок накрыло моим платьем, которое он так и не выпустил из рук.
- Один! – подмигнула я Лами, толкая босой ножкой лестницу, по которой лезли вверх сразу трое мужчин.
- Раз…Два…Три…- ответила Лами, точными и выверенными движениями укладывая мужчин замертво.
- Так не честно, - воскликнула я, перепрыгивая к ней на крышу, - С катаной я бы справилась уже с четырьмя.
- Ты сама выбрала пистолеты, - пожала плечами Лами, перепрыгивая на соседнюю крышу, и я последовала за ней.
Пока полицейские носились по городу в поисках нас, мы добрались до ближайших к воротам домов, и Лами легко спрыгнула вниз, подбегая к нашему средству передвижения.
- Обувь! – воскликнула она, перекидывая мне сапожки, которые я ловко перехватила в воздухе и надела на ноги. Лами запрыгнула обратно на крышу, неся с собой несколько перезаряженных пистолетов.
- Слушай, а если мы поменяемся ролями? – задумчиво протянула она, прищуриваясь и вглядываясь в пустынные улочки города-призрака.
- Теперь мы станем их преследовать? – улыбнулась я ей.
- Что-то вроде того, - наклонила голову набок подруга, и мы устремились вперёд…

- Двадцать три, а у тебя? – похвасталась я, когда мы подходили к лошадям, оставленным несчастными мужчинами, которые лежали бездыханные в городе-призраке.
- Двадцать шесть, - безразличным тоном ответила Лами, быстро привязывая мешок с нашей добычей позади седла и вскакивая на лошадь.
- Погоди, нужно отвязать лошадей, иначе они погибнут.
Проигнорировав Лами, которая закатила глаза, я быстро освободила всех лошадей и вскочила в седло. На мне теперь красовалась одежда одного из мужчин, а шляпа с шерифской звездой была надвинута почти на самые глаза.
- Вот теперь можно ехать относительно спокойно, - Лами направила лошадь на выезд из городка.
- Ты же знаешь, что я, как никто другой, люблю беспокойство, - подмигнула я ей, направляясь на выезд рядом с ней.
- Это да, - ответила она и я рассмеялась.
Двое всадников уехали в ночь…

Париж

Сколько способна вместить в себя память, пусть даже порой то, что она вмещает, нам не нужно? Но она всё равно продолжает и продолжает накапливать информацию, которая хранится в самых дальних уголках нашей души. И мы, подчас сами не замечая, достаём её оттуда, возможно, чтобы по-новому взглянуть на то, что когда-то было. Вспоминаем, обдумываем, делаем новые выводы. Иногда сожалеем о том, что мы поступили так, а не иначе.
Порой для того, чтобы вспоминать о каком-либо событии, мы сохраняем на память милую сердцу вещицу, способную напомнить нам о том, что было. Но это скорее необходимость для людей, потому что нам, Вечным, не нужны дополнительные причины, чтобы вспоминать. И всё же…

Аля подходит к окну, за которым уже ночь окончательно вступила в свои права, и я снова перевожу взгляд на часы, вспоминая о том, что было совсем недавно и предвкушая то, что должно было состояться чуть позднее. Если бы я была человеком, адреналин, бурлящий в крови, скорее всего, просто зашкаливал бы. Через некоторое время Аля подходит ко мне, с предложением посетить какую-нибудь достопримечательность Парижа, с целью попрощаться с городом.
- Не хочешь попрощаться с Парижем? Ведь наверняка есть что-то, что успело тебе особенно полюбиться? Например: Эйфелева башня или Нотр-Дам-де-Пари?
А это очень заманчивое предложение – увезти с собой в новую страницу жизни чуть больше воспоминаний об этом городе.
Я усмехаюсь, молчаливо соглашаясь на это предложение, и подкрепляю его словесно.
- Я давно не была в Лувре, но если ты боишься призраков…, - я перевожу взгляд за окно, на пару секунд останавливая взгляд на тёмном покрывале ночи, - Ведь за окном глухая темная ночь…
- Ты же знаешь, что это наше время, поэтому я согласна,- отвечает Аля, в то время, как я замечаю, как в её глазах вспыхивает огонь предвкушения, – К тому же лишь ночью, когда он официально закрыт, можно без назойливых смертных насладиться экскурсией, особенно если часть истории знакома тебе не понаслышке.
Мы допиваем изысканный янтарный напиток, который остаётся на губах терпким ароматом шоколада и расходимся по спальням, чтобы переодеться для прогулки. Через несколько минут мы встречаемся в гостиной и выходим из квартиры, чтобы сесть в такси и поехать в направлении музея.

Такси ожидает нас возле Лувра, пока мы направляемся к его дверям, закрытым для обычных посетителей, но готовым распахнуть свои двери для нас.
- Будем взламывать двери? – смеюсь я, оглядываясь по сторонам, и Аля качает головой.
- Взламывать двери в Лувр, это моветон. Разве нас не готовы встретить тут со всеми почестями?
Аля стучит в двери, за которыми почти сразу же появляется смотритель музея. Он распахивает перед нами двери, и я изображаю на лице улыбку.
- Простите, но Лувр работает ночью только два раза в неделю, а сегодня он закрыт для посетителей.
Я смотрю на Алю, которую совершенно не трогает речь работника музея, и вижу отсвет рубина в её тёмно-карих глазах.
- Сейчас ты пустишь нас в музей и спокойно проведёшь в одиночестве час-другой, пока ты не понадобишься нам. Я позову тебя, если будешь нужен.
Охранник отступает в сторону, а я мысленно аплодирую подруге, которая способна решить проблему в считанные секунды. Аля изящным движением перебрасывает смотрителю лёгкий плащик и идёт вперёд по Лувру, создавая ощущение, будто это её дом. Я шагаю следом, предвкушая интересное приключение и с удовлетворением слышу, как за моей спиной охранник запирает двери музея…

Странно... Мне казалось, что время перестало существовать... Я не мог с абсолютной уверенностью сказать, сколько времени я нахожусь в камере час, сутки или месяц... Наконец я уловил звук шагов в коридоре, потом послышался лязг отпираемого затвора, а потом в проеме двери появился человек и, помахав значком ФБР, сказал, что я свободен. Как только я вышел из камеры, я понял, что туман в моем сознании начал рассеиваться... Мои мысли, пусть и постепенно начали обретать форму... Первые слова, произнесенные мной были:
- Где моя жена? - я чувствовал, что силы возвращаются ко мне, а вместе с силами возвращается и уверенность в себе... Я не собирался ждать ответа слишком долго, поэтому, для придания ускорения соображалке моего спутника, я взял его за локоть и сжал не со всей силой, но достаточно, что бы мой собеседник задумался о скорости своего ответа... Вместо этого агент повернулся и посмотрел мне в глаза. Взгляд его умных серых глаз выражал такое неподдельное участие и сожаление, что я почувствовал себя так, будто меня ударили в солнечное сплетение...
- Мистер Каллен, я знаю, из вашего досье, что насилие не самая сильная ваша сторона, так что не думаю, что стоит проявлять его сейчас... - голос его был хриплым, как-будто он испытывал нешуточное волнение... - еще пара минут и вы все узнаете.
Он провел меня через большое помещение, где много людей и в форме и в штатском возбужденно переговаривались, в воздухе витала атмосфера ликования... Межу тем мы прошли в кабинет, представлявший собой участок, отгороженный от общей площади стеклянными стенами, закрытыми жалюзи. Мы вошли и из-за стола нам навстречу поднялся очень высокий седой человек в военной форме.
- Мистер Каллен, меня зовут Дэниэл Ласбери, большая честь для меня, познакомиться с вами! Было видно, что он испытывает неловкость, Его возраст давал ему как правило преимущество перед собеседником, и вот, вдруг, преимущество пропало... И правда, не каждый день тебе встречается собеседник, который старше тебя на три сотни лет... Но мне не было никакого дела до его неловкости, я грохнул по столу так, что металлическая столешница в месте удара приобрела форму моего кулака:
- Мне плевать, что для вас большая честь, а что маленькая, я хочу увидеть мою жену...
Все последующие слова, произнесенные в этом кабинете и вне его уже не имели ни смысла ни значения ... Только три слова впечатались в мой мозг ВАША ЖЕНА ПОГИБЛА.
Все наперебой пытались объяснить как это произошло : взрыв в тюрьме, попытка побега, пожар... А я сидел и никак не мог понять, зачем они все это мне рассказывают... Разве важно как это произошло, если это произошло, если я больше не увижу ее лица, не услышу ее голоса, на смогу обнять ее... Вокруг меня что-то происходило, кто-то что-то говорил, куда-то звонил, что-то приносил... Все это больше не имело для меня значения... В тот день, когда я обратился, я должен был умереть и мое тело должны были придавить могильной плитой... И вот, спустя триста с лишним лет это произошло, историческая справедливость восторжествовала. Я усмехнулся... Ирония судьбы... Мне вручили то, что осталось от Эсме - горстка пепла в урне и часы, золотые часы Chopard, циферблат был разбит и закопчен, но на обратной стороне сохранилась гравировка: "Эсме навсегда" Откуда-то появился Алекс, обнял меня, рядом с ним стояла Вика и ее заплаканное лицо, как ни странно, я разглядел лучше других... Потом была машина Алекса, дом Алекса... Они что-то пытались мне рассказать о произошедшем, но мой мозг отказывался воспринимать какую-либо информацию... Ночь опустилась на меня, давя своей безжалостностью... Алекс сидел рядом, боясь выпускать меня из поля зрения... Вика мирно спала, на диване, положив голову ему на колени...
Я засунул правую руку в карман брюк, достал телефон, набрал номер и приготовился услышать единственный голос, который смог бы удержать меня сейчас на краю пропасти, однако вместо него я услышал: "аппарат вызываемого абонента выключен или находится вне зоны действия сети, оставьте свое сообщение после звукового сигнала..
- Эдвард, мне нужно срочно связаться с тобой, перезвони как только сможешь... - произнес я под пристальным взглядом Алекса и закрыл глаза, позволяя пучине отчаяния завладеть моим сознанием.

»» 15.08.11 19:55 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки

- А чего ты сидишь лыбу давишь? Я между прочим даме с хозяйством помог.
- Ага, - Я улыбнулся ещё шире и побарабанил пальцами по подлокотнику кресла - и как плугом борозду, пропахал её...
- Да пошел ты! Вот вечно все опошлишь.
- Ну, конечно, он всю ночь на бабе пашет, а пошляк в почему-то я. Где справедливость в этом мире?
Фил, смял пустую банку:
- Каллен, уж молчал бы про справедливость. Кинь мне ещё пивка.
Кинув банку Филу, я достал из кармана свой телефон и вопреки наставлениям Ленсли, включил его.
- Фил, дай свой телефон.
- Зачем?
Я включил голосовую почту, поставив на громкую связь.

Фил, протянул мне телефон и растянулся в кресле, закрыв глаза:
- Какой-то голос у него загробный. Хотя... если он узнал, как весело его сынок провел последние две недели и во что всё это вылилось, отцовские чувства могли и не выдержать.
Я отключил свой телефон и набрал номер Карлайла.
- Не думаю. Если бы узнал, сообщение иное было, но насчет голоса ты прав. Пап, привет! Это я, ты просил перезвонить...
Поговорив с отцом, я так толком ничего не узнал, кроме того, что нам надо срочно встретится. Стараясь обойти все подводные камни своего положения, я кое как объяснил ему, что временно не могу разъезжать, как раньше и предложил ему прилететь к нам, если это действительно так срочно...

*******
Карлайл, прилетел первым же рейсом. Фил, встречал его в аэропорту, а я сидел и ждал в машине. Когда они вышли из здания... За всю свою жизнь, сколько я знал отца, я никогда его таким не видел. Весь его вид выражал боль утраты и скорбь. Мне даже не надо было задавать вопросов, все ответы по кругу вертелись у папы в голове. Фил, шедший за папой, развел руками, мысленно сказав мне, что Карлайл не проронил ни слова и вообще сам на себя не похож. Выкинув бычок, я вылез из машины и подойдя к отцу, обнял его, похлопав по спине.
- Ты уверен в этом?
Он достал из кармана часы и вложил мне их в руку. Кому принадлежали золотые часы Chopard, я знал прекрасно.
- Ладно, поехали, по дороге расскажешь...

*******
Часов двенадцать мы с Филом наблюдали одну и ту же картину. Сидя в кресле, папа глазами гипнотизировал похоронную урну, которая стояла перед ним на столе. Он не обращал внимания ни на наши слова и разговоры, ни на музыку, что доносилась с побережья, он сидел, лицезрел урну и вздыхая пил вермут. У его ног дремал Вайгар. Мы с Филом сидели на высоких стульях возле барной стойки.
- Да, ну, Фил, хрень какая-то! Ты не хуже меня знаешь, что от нас остается горстка пепла, а не обгорелый обезображенный труп с часами на руке.
- Да я понимаю, там вообще никак не сходится, но, как это ему объяснить?
Я повернулся к отцу и в который раз попытался привлечь его внимание.
- Па, ну ты же всегда умел здраво мыслить, ну подумай сам. Если бы она сгорела, то как они поняли по горстке пепла, что это она? К тому же ты сам говорил, что найденные тела кремировали. Как её могли кремировать, если мы сразу сгораем? Она наверное часы специально оставила, чтоб её искать не стали. Пап! Ты слышишь меня?
- Эд, да бесполезно, он в ступоре или в шоке, или как там это называется. Он вон вермута четыре бутылки выпил и хоть бы что, сидит и охраняет эту вазу, как цербер. Надо придумать, как его вытащить из закромом своих мыслей, а потом уже и пытаться что-то доказать. Есть идея, как это сделать?
Я побарабанил пальцами по столу.
- Вообще то да, но мне надо на часок отлучиться. Побудешь с ним?
- Да без проблем! А ты куда?
- Пойду с Вайгаром, прогуляюсь. Вайгар, пошли гулять.

*******

Ибица, на то и Ибица, что здесь не нужно далеко ходить и долго искать. Буквально на первом же попавшемся побережном танцполе, я взял то, зачем собственно и пошел. Вернувшись минут через двадцать, я подошел к барной стойке и достал бутылку виски и шейкер.
- Фил, ты вроде говорил, что у тебя в сумке кровь была?
- Ага. Решил папу на натур продукт подсадить?
- Типа того. Давай, неси.
Принеся кровь, Фил с интересом смотрел за моими дальнейшими действиями. Налив немного вискаря в шейкер, я добавил туда две ложки крови.
- Это для души - Пояснил я другу и вытащив из кармана марку, кинул её в шейкер - а это для веселья и поднятия конца.
Фил, заржал.
- Каллен, если бы Кар тогда знал, какой у него сын гламурный подонок будет, он бы тебя не стал спасать, а придушил бы собственными руками, чтоб не мучатся всю жизнь потом. Учти, если он завтра решит оторвать тебе голову, я заступаться не буду.
- Да ладно! Потом сам спасибо скажет и ещё попросит.
Наполнив гремучей смесью стакан наполовину, я подошел к Карлайлу и протянул ему стакан.
- Хватит свой тархун цедить, все равно не помогает. На вот это выпей, полегчает.
Спустя пол часа, папу было не узнать...

Эдвард перезвонил мне довольно быстро, чего я никак не мог от него ожидать. Номер был чужой новая мандель? Мне было все равно, чей это номер… Мне вообще было все равно… Однако, разговаривая с ним, я совершенно четко понимал, что слова, произносимые мной, совершенно не складываются в предложения, поэтому на предложение прилететь к нему я отреагировал положительно. Благо лететь оказалось недалеко, правда с пересадкой. Но мне было ВСЕ РАВНО…
Собравшись, а что мне было собираться, я попросил Алекса съездить и расплатиться в отеле от моего имени, а вещи, оставшиеся в номере отдать в фонд Армии спасения, или как там это называется в России… Без разницы… Возвращаться в номер, где повсюду были свидетельства ее пребывания на этой земле я не мог… Алекс смотрел на меня с опаской, Вика с какой-то щенячьей жалостью… Забавно было видеть их лица и впервые в жизни не анализировать увиденное…
Впечатление было такое, как-будто мне в голову напихали ваты и все мысли из нее исчезли… Алекс отвез меня в аэропорт и, провожая, у стойки регистрации долго хлопал меня по спине, обещая помочь по первой же моей просьбе. Вика, выглядывала из-за его спины молча плакала, глядя на меня… Кое как выдавив из себя слова прощания я повернулся и пошел к стойкам паспортного контроля.
Усевшись в кресло самолета я воткнул в уши наушники и врубил на полную громкость и поставил песню на повтор…

Полет прошел на удивление быстро, пересадка без задержек, и вот я на Ибице.
В аэропорту меня встретил Феликс. Я поморщился мысленно, но внешне никак это не выразил… Направляясь к машине я чувствовал немой диалог между Эдвардом и Феликсом… Меня подмывало обернуться, что бы убедиться, что Феликс не крутит пальцем у виска за моей спиной. Но вот Эдвард вышел из машины, обнял меня и похлопал по спине:
– спросил он глядя мне в глаза. Вместо ответа я протянул ему часы.

Я рассказал все, что смог и погрузился в кресло в обнимку с бутылкой своего любимого вермута, заботливо врученной мне Эдвардом и с собакой в ногах.
Все время пока я поглощал бутылку за бутылкой Эдвард и Феликс вели напряженную работу сопоставляя факты как фрагменты мозаики. Крутили ими так и сяк… Ничего путного не выходило, да меня это не особо и беспокоило.. Результат был известен… Он лежал в жестяной банке. Я смотрел на нее и мне казалось, что если я буду смотреть на нее достаточно долго, то на ее месте материализуется Эсме, живая и невредимая и обнимет меня… Шло время, бутылка сменяла бутылку, но ничего не материализовывалось. Кругом одни шарлатаны!
. – услышал я голос Эдварда и взял то, что он протянул мне. Машинально, не думая ни о чем я отхлебнул… Еще отхлебнул… Еще…
Как все-таки хорошо немного отдохнуть от суетности мира решил я, спустя пол часа. Блаженно потягивая коктейль, однако чего-то мне все-таки не хватало… Беспокойство и желание немедленно обрести это что-то не давали мне покоя…
Спустя немного времени я понял, что если останусь на месте еще хоть немного, меня просто порвет. Ноги почему-то сами тянули в пляс, выдавая чечетку под столом. Я наконец понял, чего мне не хватает!
- Ну и долго вы будите сидеть и улыбаясь смотреть на меня?
Эд, с Филом переглянулись.
- А чего ты предлагаешь?
Улыбаясь спросил Эд, крутя на пальце ключи от машины.
- Эд, ты чего? я развел руками, - мы где на Ибице или нет?
- Ну допустим.
- Так пошли ибица!-воскликнул я. Дважды приглашать их не пришлось.
Мы зашли в клуб и я, повинуясь ритму начал двигаться в такт музыке...

Атмосфера обязывала и вот мы уже окружен целой армией абсолютно пьяных, полураздетых девиц, жаждущих приключений, недолго думая, мы рассортировали их. Я выбрал одну блондинку и одну рыжую… Брюнетки меня почему-то сегодня не привлекали…
Оказавшись в замкнутом пространстве туалетной кабинки клуба, я посмотрел на своих ангелочков, то что надо! Поочередно целуя то одну то другую, я начал стягивать с них то немногое, что прикрывало их тело. Девушки оказались на удивление изобретательными и не отягощенными моралью. Глядя на то, как они целуют друг друга, я чувствовал, что мои брюки вот-вот порвутся, поэтому расстегнул молнию и, не долго думая, схватил ту что была ближе ко мне (блондинку) за ягодицы, прижал к стене и вошел в нее с такой силой, что она вскрикнула. С каждой секундой вскрики становились все громче, а оттенок наслаждения в них все явственнее… Вторая обняла меня сзади выводя на моей спине узоры своими сосками… Я чувствовал их даже через ткань футболки. Когда первая девица, вскрикнув в последний раз, обмякла на моих руках, я осторожно усадил ее на пол, а сам повернулся ко второй. Не успел я посмотреть в ее глаза, как копна ярко-рыжих полос опустилась к моему паху. Я не стал возражать, а лишь вцепился пальцами в огненные пряди. Самое удивительное заключалось в том, что достигнув оргазма я не почувствовал никакого расслабления… Напротив, все мышцы были напряжены и требовали продолжения банкета. Прошел час, потом другой, но желание не отпускало меня, а только нарастало…

»» 17.08.11 15:35 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки

“The roses need the rain like the poet needs the pain”*

Кто как не вечные является истинным ценителем прекрасного? Кто еще может увидеть блеск и переливы граней бриллианта в еще не ограненном камне? Если произведение искусства вызывает споры, — значит, в нем есть нечто новое, сложное и значительное. Если его обладателем желает стать каждый – мастеру удалось создать нечто близкое к совершенству, хотя ему и нет предела. Идеальное, но, как правило, в своем совершенстве абсолютно бесполезное, как и всякое произведение искусства.
Самым известным вместилищем произведений искусства в Париже по праву считается Лувр. Знаменитая Пирамида, состоящая из стекла и стали, сияла в свете полного лунного диска. Пожалуй, нигде кроме Лувра я не видела такого удачного сочетания традиционного классического архитектурного стиля и футуристической конструкции, слияние прошлого и современности.
Еще при моей жизни музей открылся для широкой публики, но уже после моей смерти замок приобрел свой современный облик, последним штрихом которого и стала воздушная ультрасовременная Пирамида, служившая главным входом в музей. К нему мы, как истинные незваные ночные гости, и направились.
- Простите, но Лувр работает ночью только два раза в неделю, а сегодня он закрыт для посетителей.
Мы с Мириам снисходительно улыбаемся замечанию одного из смотрителей музея. Бессмертные могут открывать любые, даже, казалось бы, наглухо запертые двери. Что уж говорить о стеклянных дверях, которые работник музея уже по неосторожности распахнул перед нами.
- Сейчас ты пустишь нас в музей и спокойно проведёшь в одиночестве час-другой, пока ты не понадобишься нам. Я позову тебя, если будешь нужен, - я с холодной улыбкой сообщила смертному его действия на ближайшее время.
Охранник почтительно кивнул головой и отошел в сторону, впуская в здание почетных незваных гостей. Мы вошли в просторный холл музея, я отдала смертному свой плащ и, он поспешил закрыть за нами двери. Миновав просторное лобби, освещенное пространство, которое является своеобразной «приемной» для гостей музея, мы поднялись в главные здания Лувра. Где предположительно и начиналось путешествие во времени в далекое прошлое…
Если бы не инфракрасные линии охранной сигнализации, исполосовавшие ступеньки перед нами. Они довольно быстро для человеческих глаз двигались, то поднимаясь ввысь к расписному потолку, то, скользя по позолоте стен, вновь спускались к мрамору пола.
- Я думаю, необходимо наведаться к охране, чтобы они отключили лучи и камеры слежения, - произнесла Бастет, с задумчивым видом окинув взглядом помещение, словно прикидывая в каком направлении искать загадочные покои с мониторами. – Нет настроения попадать в кадр.
- Ты права, светиться в хронике не стоит, - я кивнула головой в знак согласия со словами подруги.
Были времена, когда музей переживал худшие, так сказать темные дни, когда искусство, в силу объективных причин, не ценилось так высоко. Но сейчас залы дворца воистину отражали изящество и шик, которыми нам оставалось лишь молча восхищаться.
Однажды, еще будучи ребенком, я спросила у отца, зачем ему такая большая коллекция диковинных предметов старины, превращающая наш дом в подобие музея. Он ответил, что истинные произведения искусства не подвластны времени, окружая себя ими, мы сами стремимся стать частью чего-то великого и бессмертного. И сейчас, пребывая в вечности, я, памятуя его слова, сама тянулась к иной форме вечности.
Небольшая комната, в которой обитала охрана музея, нашлась очень быстро. Еще издалека я слышала равномерное биение четырех сердец, по мере нашего приближения становившееся еще отчетливее, и лишь наше нахождение в стенах дворца оставалось инкогнито.
- Доброй ночи, мальчики, - я толкнула дверь и прошла в комнату.
И вновь такие знакомые настороженность, непонимание и восхищение…
«- На костер их, они ведьмы!
- Но такие прекрасные…
- Ладно, потом на костер!»
Реакция людей на наше появление всегда была более чем странной и забавной, хотя им принадлежат многочисленные легенды и поверья о нашем бессмертном роде. Зачастую абсолютно разнящиеся с правдой. Но стоит им лишь увидеть нас в живую,… пожалуй, здесь и начинается самое интересное.
- Сохраняйте спокойствие, - произнесла вошедшая за мной Мириам. – Оружие вам не поможет, еще, не приведи Господь, покалечитесь, - заботливо пояснила она, без опаски глядя на пистолеты, ведь они не могли причинить нам вреда. – А лучше все внимание на мою подругу, она вам все сейчас объяснит.
Четыре пистолета оказались уставлены на меня, точнее на мое ярко-алое платье… Миленько. Надеюсь, никому не хватит ума спустить курок и испортить эксклюзивный наряд от Версаче.
Трудно передать словами всю прелесть момента, когда подчиняешь своей воле чужой разум. Да и что может сравниться с ощущением собственного всесилия? Даже мизерное чувство превосходства, а уж тем более власть над другими возносит наше самомнение до уровня божества.
- Сейчас вы переведете оружие на девушку в черном, - произнесла я, наслаждаясь покорностью моих марионеток, безропотно выполнявших мой приказ.
- Аля, давай без фокусов! Мне бы еще в аэропорт, - напомнила подруга. – Вряд ли Рой оценит только наличие моего багажа.
- Молодцы, - в моем тоне появилось что-то маниакально-повелительное, но вместе с этим голос словно опутывал мужчин чарами. – А теперь вы вернетесь на свои места, отключите сигнализацию и камеры и до утра будете сидеть здесь как мышки.
*«Розам нужен дождь так же, как поэту необходима боль»
_________________

Центральные дороги Парижа, укрытые покрывалом ночи, но сияющие так же, как и днем, великолепны и единственны в своем роде. Есть в них некий завораживающий шарм, но он не столь силен, нежели маленькие, скрытые и не столь популярные улочки этого города. Улочки, на которых темно и лишь тень луны освещает переулок или же вывеска какого-нибудь одинокого бара, в который ходят лишь определенный контингент людей. Улочки, на которых прощаются юные парочки, впервые целуясь, влюбляясь, а кто-то даже и отдаваясь...
Я шла по мостовой, не спеша, сняв сапожки, неся их в руке, желая ощутить холод камней.
Не получалось...
Медленно затягиваясь сигаретой, наблюдая за тлеющим угольком и выпуская дым к небу, хотела разглядеть звезды.
Не получалось...
Слишком много огней. Я выкинула окурок, выпустила последнюю струйку дыма, провела рукой по волосам зачесывая их назад и нежно улыбнулась, глядя на дверь...


- Себастьян, а ты не думал, что нам стоит продолжить рисунок? - Спросил Джонни увлеченно занимаясь делом.
- Давай сначала с этим закончим. Ты на мне живого места совсем не хочешь оставить? - Поинтересовался здоровенный негр не подвижно сохраняя позу.
Я стояла в темной части комнаты, тихонько поставив сапожки на пол, облокотившись спиной на стену и с наслаждением наблюдая за тем как порхает рука Джонни над телом негра. Я не издала ни единого звука с момента, как зашла в комнату.
- Да ладно тебе! Я всего лишь... - Джонни замолчал. Замер. - Алиса.
Я расплылась в улыбке, но продолжала все так же молча стоять.
- Что? Ты всего лишь Алиса? Джо, что за бред? - Негр пошевелился.
- Тьфу ты, не я Алиса. Себастьян, мы с тобой закончим завтра. Позвони мне и мы договоримся о времени. Сейчас у меня появились не отложные дела.
Себастьян не стал противиться и спокойно попрощавшись ушел. Видимо он уже привык к неординарным выходкам моего знакомого. Джонни продолжал стоять ко мне спиной. Я беззвучно и максимально быстро оказалась у него за спиной.
- Всегда удивлялась, как ты меня чувствуешь? - Прошептала я ему на ухо.
Джонни повернулся ко мне лицом и глядя в глаза произнес:
- Запах, Алиса, твой запах. - Он смотрел мне в глаза с абсолютно серьезным видом.
- Что, все так плохо? - Я приподняла левую бровь, не отводя своих шартрезовых глаз от карих глаз Джонни.
Его руки легли на мою талию, чуть сжимая.
- Все, как всегда, восхитительно. Этот твой аромат, - он прислонился ко мне уткнувшись носом в шею. - Если бы не моя жена и дети, которых я люблю, я бы не смог устоять пред тобой.
Я засмеялась в голос и мои руки сомкнулись на шее Джо.
- Мы так давно не виделись, а ты все так же постоянно мне говоришь об этом.
- Я не устану это тебе повторять. - Лицо Джонни сияло, улыбка блистала, а глаза искрились.
- Скольких же женщин ты свел с ума?! - Произнесла я взяв его лицо в свои ладошки и поражаясь, что этот человек так красив.
- Зато меня лишь одна, ну еще и ты периодически. - Поддел он меня.
- Ты постарел. - Грустно произнесла я, разглядывая морщинки на его лице.
- Я знаю, - тепло улыбаясь ответил он.
- Мое предложение еще в силе. Я могу изменить тебя в любой момент. - Я заглянула в его глаза.
- Нет, - он прижал меня к себе. - Ты же знаешь, я не хочу.
- Знаю, но не устану предлагать.
Мы еще несколько часов просидели в обнимку рассказывая друг другу, что с нами происходило. Он показал мне фотографии своих детей, которых я никогда не видела. И сразу же попросил, чтобы я периодически присматривала за ними, когда не станет его. За что он тут же получил оплеуху, потому как таких вещей мне не хотелось слышать.
- Ну и чему я обязан, за твое появление? - Улыбаясь спросил он у меня, развалившись в кресле и потягивая сигарету.
Я повернулась к нему спиной и подняла волос.
- Видишь, ее почти разъело ядом, а ты ведь знаешь, что я без своей кошки не могу. - Я развернулась обратно.
- Кстати! - Мужчина подскочил с кресла и отправился к рабочей зоне. - Я же ждал твоего прихода и кое что усовершенствовал. Во-первых чернила, во-вторых иглы. А то не напасешься с тобой. - Он укоризненно посмотрел на меня, а я захлопала глазками, словно ангел. Джо посмеялся. - И у меня еще кое-что есть, на то время пока я буду работать, ты будешь расслабляться. Мне просто интересно подействует или нет это на тебя.
- Вот спасибо, всегда мечтала побыть подопытным кроликом. - Съязвила я.
- Так, вот, держи. - Он протянул мне бесцветную таблетку. Садись, я начну работать, а ты глотай и наслаждайся.
- А ты сам то пробовал? - С опаской я посмотрела на Джонни.
- Пробовал, - с благоговением произнес он.
- Понятно, - я расплылась в улыбке и закинулась этой таблеткой.
Спустя пару минут я почувствовала, как иголка прикасается к моей коже, запуская под нее краску, проявляя рисунок. Темные нит стали тянуться в моем подсознании уходя куда то в неизвестность, к кому-то... словно их конец был сейчас где-то в другом месте имея еще одного владельца и связывая нас. Нити выглядели тонкими и хрупкими, но чувствовалась тяжесть и напряжение. Меня куда-то тянуло.
- Что это за таблетка, - прошептала я?
- Это еще не таблетка, сейчас это краска. Говорил же, усовершенствовал, но еще не пробовал. Тебе плохо?
- Нет, все в порядке, просто странно как-то.
Я вновь посмотрела на нити, которые словно начинались внутри меня и уходили куда-то в неизвестном направлении, у меня появилось желание пойти за ними, узнать куда они меня приведут...
Я иду в компании. Со мной Леа, Эммет, Эдвард, тот волк Сэм и еще какой-то мужчина. Он тоже вампир. Не "вегетарианец". Мы о чем-то оживленно болтаем, но о чем, я не могу понять. Небо над нами сгустилось, потемнело. Тучи нависли так низко, что казалось вот вот придавят. Всполохи воздуха проходили по этим громадинам и где-то внутри сверкали молнии. Мы все замерли удивляясь увиденному. Гром, удар молнии в центр круга, который мы образовали. Нас отбрасывает в стороны, на том месте где мы стояли появляется две тучных фигуры на конях. Они сражались, их мощь, их оболочка наводили некий страх. Страх, который прилипал чем-то вязким к сознанию и затуманивал его. Я не знаю каким образом, но поняла, что это Зевс сражается с предателем. Предателем был молодой юноша, статный и красивый. Кони на которых сражались спустившиеся с небес, выдыхали периодически молнии. Слов у нас не было, мы переглядывались друг на друга не понимая, что нам сделать. Мы просто наблюдали, за этой невообразимой красотой и нереальностью. Очередной удар нанес предатель, копье Зевса выпало из его рук. Я опустила голову и увидела, что оно у меня под ногами. Решение было принято очень быстро. Я должна помочь, но могла ли я себе позволить взять в руки оружие самого верховного бога? Этот вопрос меня начал интересовать после того, как я схватила оружие и отправила его по направлению предателя. Оружие бога, подвластно лишь самому богу. Моей силы, даже не смотря на то, что я вампир, мне не хватило. Копье прилетело в ногу его коня, коня подкосило и парень слетел с него. Зевс вовремя среагировал, схватил копье и заодно парня за шкирку, а свой гневный взгляд устремил на меня. Я уже решила попрощаться с жизнью и мысленно начала перечислять имена тех кто мне дорог, как Зевс улыбнулся мне лишь одними уголками губ и подмигнул. После они растворились в этих тучах, которые моментально рассосались, ни оставив и следа о себе, а лишь отпечатки нереального в сознании каждого из нас.
Резкий и глубокий вдох, я прогибаюсь в спине, распахиваю широко глаза, впиваясь пальцами в спинку кресла. И успеваю заметить, как нити исчезают, растворяясь в воздухе.
- Что это было? - Прошептала я, замерев.
- Таблетка, - Улыбаясь сказал Джонни появившись передо мной и проводя рукой по моему лицу. - Я закончил с татуировкой.
- Ты где взял это? - Я еще не могла понять понравилось мне то, что я видела или же нет.
- Нуууу, какая разница?!
- Это было невероятно, слишком реалистично и невозможно. - Я посмотрела на Джонни.
- Я знаю милая.
Через пару часов мы попрощались, перед этим я получила в подарок Lotus Elise, точно такой же как я разбила, черный и матовый. Я пообещала, что в скором времени еще раз загляну к своему старому другу, у которого осталось не так много времени, как у меня...

Париж

Аксессуары окружают нас везде. Будь то приятная мелочь, лежащая на прикроватной тумбочке, или драгоценность, стоимостью в несколько миллионов долларов. Однако – и то, и то, всего лишь дополнение, без которого вполне возможно просуществовать.
Но что если ты сам становишься аксессуаром? Неким дополнением к тому, что уже есть. Приятной мелочью для кого-то, кто готов тебя показать своим друзьям, хвастаясь своим вполне ненужным приобретением. А потом ты снова «ложишься на полку» и находишься там, в ожидании того, когда же о тебе снова вспомнят. Есть ли в этом случае дело до твоих чувств? Вряд ли, иначе бы ты никогда не оказался «на полке» вновь, потому что твои чувства от ненужности слишком болезненны. Это понимание ненужности накапливается со временем, становится гнётом, лежащим на твоих плечах, и всё труднее выбраться из-под этого гнёта. И тот, кто приобрёл тебя в качестве аксессуара, не способен отпустить тебя. Ты дорог для него. Не так, как дорог близкий и родной человек. Ты дорог только лишь как аксессуар. Красивая, дорогая безделушка…

Я запрокидываю голову, осматривая потолок, и снова опускаю взгляд вниз, решая, что же делать дальше.
- Я думаю, необходимо наведаться к охране, чтобы они отключили лучи и камеры слежения. Нет настроения попадать в кадр. – Произношу я, всё ещё оглядывая помещение.
- Ты права, светиться в хронике не стоит, - кивает в ответ головой Аля.
Мы проходим в небольшую комнатку, занимаемую охраной и Аля толкает дверь, со словами:
- Доброй ночи, мальчики.
Казалось бы, при виде нас они должны были немедленно принять меры, но они первое время сидят, не в силах произнести ни слова. Я вхожу следом за Алей, глядя на мужчин в форме. К сожалению, моего дара хватает только на один экземпляр, но я вполне способна справиться с несколькими людьми в течение нескольких секунд. Правда, убийство в Париже напоследок нам ни к чему.
- Сохраняйте спокойствие.– Произношу я, подходя к Але, - Оружие вам не поможет, еще, не приведи Господь, покалечитесь. А лучше все внимание на мою подругу, она вам все сейчас объяснит.
Четыре ствола тут же оказываются направленными на Алю, как в лучшие времена Бонни и Клайда.
- Сейчас вы переведете оружие на девушку в черном, - произносит подруга, и стволы покорно переводятся в мою сторону.
Прекрасно, ещё не хватает изобрести летний вариант шикарной одежды от Марка Джейкобса «в дырочку от пуль»…
- Аля, давай без фокусов! Мне бы еще в аэропорт, - напоминаю я Але – Вряд ли Рой оценит только наличие моего багажа.
- Молодцы, - голос Али подобен голосу Сирен, которые заманивали суда к скалам, – А теперь вы вернетесь на свои места, отключите сигнализацию и камеры и до утра будете сидеть здесь как мышки.
Едва все её приказы выполняются с точностью до секунды, как перед нами материализуется один из охранников, готовый провести для нас экскурсию.
Умный и образованный охранник. Мило.
Аля усмехается, всем своим видом говоря, что в подобного рода провожатых мы не нуждаемся, но благосклонно кивает ему, давая понять, что он может начинать.
Мы проходим по шикарному «дворцу», который хранит в себе тысячи уникальных экспонатов, собранных здесь в течение нескольких сотен лет. Каждая вещь таит в себе свою историю, и наш «экскурсовод» обладает способностью будто бы перенести слушателя в те времена, когда каждый раритет только-только обретал право на существование.
Смена цивилизаций, тонкие нюансы в произведениях, - всё это отражено в каждом предмете.
- Скажи мне, ты его загипнотизировала, чтобы он знал всё это? – усмехаюсь я, когда мы рассматриваем коллекцию Древнего Египта.
- Чшшш, - только отвечает Аля, слишком увлечённая тем, что рассказывает мужчина.
Я смотрю на часики на руке. У меня всего час до встречи с Роем, и опаздывать в аэропорт совершенно не хочется.
- Торопишься? Уже пора? – спрашивает Аля, заметившая мою тревогу.
- Да, я конечно очень Роя…Он мне очень нравится, но яхта за несколько миллиардов есть яхта за несколько миллиардов.
Аля поворачивается на каблуках, заложив руки за спину.
- Месье, нам пора, - улыбается она ему, склонив голову набок.
- Дорогие дамы, - «экскурсовод» смотрит на нас с нескрываемой радостью, - Тогда от нашего музея у нас для Вас сюрприз.
Мы направляемся к уникальной коллекции бриллиантов Chopard выставленной в отдельном зале и охранник подходит к одному из стеллажей, откидывая стеклянную крышку при помощи каких-то хитрых манипуляций. Потом достаёт оттуда два бриллианта и протягивает нам. Голубой поменьше достаётся мне, а большой белый – Але.
- Вот, - шепчет он с благоговением, - Это подарок от нашего Музея.
Интересно, он пал жертвой наших чар, или повредился умом от умелого гипноза Али?
Хотя…что это я? Мне это совершенно неинтересно…

»» 19.08.11 12:33 Обсуждения дальнейшего развития сюжета игры Сумерки