Аз Буки

Крошик, изумительно. Несколько раз перечитала. Восхищаюсь твоим умением целую историю и сильнейшие пронзительные эмоции уместить в несколько строк.
С Новым!
Обнимаю, марсианка ты наша)
_________________

Пронзительно и больно и отсылает к собственным переживаниям.
Спасибо за это.
___________________________________

Solazzo, правильно, только марсиане пишут такое первого января, сидя с чашкой чая.
С новым годом)

uljascha, спасибо.

Саида, спасибо за то, что находишь время заглянуть. Твои слова и твоя оценка всегда были и остаются важными для меня.

uljascha, стих замечательно ловит то настроение, спасибо.

Спасибо за творчество, желаю успехов и вдохновения

 » M&G

- Я не хочу больше с тобой спать.
Молчание в ответ, он даже не спрашивает ожидаемое "что".
Мальчишка в лощеном темном костюме, привычный носить рубашки и галстуки бабочки, смотрит на мужчину и давит слезы.

Они были рядом долго, теплое, тягуче-рваное лето, в котором ему было больно. Ненастную, заполненную делами, усталостью и изматывающим ритмом осень. Шутили о том, что отношений между ними нет и ждали, доживут ли до января.

Мальчишка отменил поездку на время праздников. Из глупого желания побыть с мужчиной. Мужчиной, гревшим его по ночам, смехом, словами, рассказами о барах и джазовой музыке. Теперь же он был вынужден сидеть подле него и смотреть на то, как целый мир "в приоритете" перед ним. "Я хочу побыть со своими делами".
Я хочу побыть со своими делами от человека, приучавшего его к сексу, целовавшего так, что вдоха не сделать. Я хочу побыть со своими делами. Не с тобой, еще живым, с делами.
Если бы он мог, он бы выдохнул, одумался, заставил себя заняться чем-нибудь, чтобы все не валилось из рук. Он же может только сжаться и произнести "не подходи ко мне".

Если любовь всегда заканчивается болью, либо выбор снова и снова оказывается сделан неправильно, либо судьба - колесо. Снова и снова, перемалывающее его.

***
Я задыхаюсь от боли. Потому что тебе нужен кто-то, кем я был до того, как любил тебя.
Нас не было. Есть секс и ты, - это неправда же, - и где-то на пересечении попадался я.
***
- Я умираю, когда его нет рядом.
О другом. Как ты думаешь, что чувствую я, отдавая тебе пространство, чтобы ты от меня отдохнул? Неужели ты правда веришь, что это не больно?

что ж так болюче-то?
Охх, переварю, приду
___________________________________

 » Пират и Дама

- Наш самолет совершит посадку в городе-герое Москва, продолжительность полета составляет один час пять минут, - голос стюардессы еще не обезображенный последующей считкой того же текста на английском был мягок и чист, привычно пьянил, обещая час ноль пять минут времени, когда можно было быть совершенно свободным. Не думать, не решать, не делать ничего, что срочно и суетно требовало скорейшего вмешательства дамы, устраивающейся удобнее в кресле самолета и расслабленно откидывающейся спиной к сиденью, будто ограниченное пространство существовало не для нее.
- Наш самолет носит свое название в честь Мик..Микаэла Та-ри-вер-дие-ва, - старательно договорила девушка по слогам, вызвав тихий сорвавшийся с губ дамы смешок. И его эхо рядом, такое же беззлобное. Потому, возможно, она обернулась. К мужчине, который ранее без просьбы помог ей с рюкзаком и курткой, отправив их на полку. К мужчине в тяжелых ботинках и с мьельниром на браслете. И совершенно не вяжущейся со всем этим серьезностью с которой он взялся изучать файл на экране ноутбука сразу после взлета, за которым она наблюдала с привычным восторгом ребенка и мыслью, что странно, что кто-то не может вытерпеть укол иглы, но не боится общего для многих других - полетов.
Третье кресло у окна так и осталось не занятым, потому Дама (простоты ради обратим для нее это в имя) незамедлительно избавилась от ремня безопасности, как только погасло табло, безнадежно предупреждавшее "застегните ремни" русских покорителей небес из года в год, и пересела, оставив место между собой и господином с мьельниром. Господин, что удивительно, дернулся и вскинул на нее взгляд, в связи с чем Дама поспешила заверить, что места так будет больше, и поняла, что чем-то господина расстроила.

Время шло, дель Торро признавался в журнале в том, что любит чудовищ, их нужно спасать от нормальности. Час ноль пять минут истекали. Догма, социопатия, идеи о вежливости крепко вбили в сынов и дочерей человеческих, что не стоит разговаривать с незнакомцами или каждый полет превращать в разговор с человеком в поезде.
- Что у вас за текст, который не отформатирован? - ее голос все-таки прозвучал. - Простите мне мое любопытство, - тоном, которым сотни лет лукавят в покаянии дочери Лилит.
Он отозвался с готовностью, вызвавшей улыбку, тихую, едва коснувшуюся углов прежде улыбчивых губ.
Они говорили. О занавесках в Исландии, драккарах, диггерстве, информационном эксгибиционизме, намешанной в нем крови армянских и польских предков, о хамстве Хемингуэя, о парусе, который господин с друзьями купили в складчину.
Она смотрела на него и думала "почему же ты настолько не из моего мира?".
Часть ноль пять минут истекли. Он вложил ей в ладонь визитку. Она засмеялась, прочитав название серьезной, очень-очень серьезной должности.
- Да, по утрам я специалист технологической отрасли, - соответствующим очень-очень серьзным тоном. - Просто нужно переключаться, - и снова она подумала, все то же "не из моего мира". Не с форматированием текста. - А вообще, вы меня очень выручили. Я страшно боюсь летать.

***

Их двое, они садятся на места рядом, она часто, как в юности, смеется. На нем все еще тяжелые ботинки, у нее все еще идеально уложенные волосы. На взлете она накрывает его ладонь своей.
Волки Одина* на ее кольце, сдвинувшись, сплетаются с мьельниром на его браслете.
В Штаты им лететь еще одиннадцать часов.

---

 » Разлуку умножая на зарю

Два путника, зажав по фонарю,
одновременно движутся во тьме,
разлуку умножая на зарю (Иосиф Бродский)

- Я умираю без него, - о другом. О другом человеке, который всегда был в его жизни. О том, что вы заврались настолько, что время пришло платить. О том, что больше не ляжет рядом, не согреет спину, о том, что больше не солжет, искренне веря, что ты дорог.
О том, что все, что можно после, это смириться и не рыдать. Тепло закончилось. Вернулось к тому, кому всегда принадлежало.
Ты не выбран снова, не достоин.
И далее ты волен искать в себе. Недостатки, оплошности, боль. То, когда не услышал. И что именно недодал.
Что ты не дал ему, сгорая рядом до последней искры? Как ты посмел сказать, что секса мало, и потребовать что, искренности?
Потребовать места в чужом сердце столько же, сколько кровит от вырванного в твоем?
Насильно мил не будешь. Но многие ведь могут. Без насилия. С той долей уважения, что остается, если не брать другого в шлюхи.
Потому как от любимых не отворачиваются, ибо стало неудобно. Колко, много, надо отдохнуть.
Так уходят от не нужных. От тех, кто "все закончилось" и "в добрый путь".
Так уходят, сделав вид, что к лучшему. И ничего уж не исправить и, на том спасибо, не вернуть.

Но после стольких дней и "благодарности", оставленной от "неглубоких" чувств неужели же ты думал, что так не причиняешь боль?
Неужели этим оправдывал себя? Сказал себе, что время излечит все. Все, не излеченное в тебе, коль скоро ты вернулся к первому, вечному, перводанному.
И будьте же прокляты так рвется с губ, пока ты мечешься и ищешь, что же ты не отдал. Что снова боль и снова мало.

Крошик, спасибо.
Концентрировано, как все у тебя.
Пробирает.
_________________

Solazzo, спасибо.

 » по стопам за Чайна

Палубы кораблей, слитые, перекроенные, теснились друг к другу, повязанные канатными тросами, оплетавшими их заржавевшими до багрянца цепями. Двигались, соприкасались и вновь приходили в движение, заполняя мерным и ровным шумом пространство вокруг.

Годы так и не научили его пригибать голову, когда это не было нужно в бою. Взращенный человеком в иное время, в отличном мире – он двигался стремительно, выпрямив спину до болезненно разведенных лопаток. И это же все в нем выдавало зверя: сила, с которой ладонь перехватывала трос на спуске с одной палубы на другую, тонкая кожа перепонок между пальцами, выжелтевшие глаза, скрываемые прозрачными перепонками, стоило ему нырнуть в воду.

Уродством в этом казалось его лицо. Лицо мальчишки, когда-то красивого. Шрам, разрезавший губы, такой же у скулы – попытка привести притягательность красоты в равновесие со всем остальным. Стать снаружи тем же месивом, что было внутри.

Дверь каюты он открывает спокойно, оказываясь перед еще одним, совершенно чужим ему человеком. Чужим всегда намеренно. Призванным выполнить простую просьбу. No strings attached. Coz otherwise it hurts. It always does.

Грязь, от которой нужно было избавиться, сбросить с кровью, как вторую кожу, мерно снять ее лоскут за лоскутом. И боль от того, что никому нельзя это было доверить. Никогда. Слова…слова.

- С ног до головы в грязи, - голосом, не утратившим до дрожи сладкую теплоту. То, как он бьется, глядя перед собой, когда удерживать разум внутри тела становится испытанием, через которое нужно проходить каждый день, каждый час, каждую гребаную минуту на глазах у сотен людей, не признававших слабость за другими.

Грязь сходит – до высыхающих у виска горячих слез. До сжатых челюстей. За каждым ударом, приходящимся на спину, вскрывающим коросту едва подживших рубцов, чтобы вывести их дорогой из плети заново. Выдох с раскрытых губ, в немоту гасить каждый выкрик, рвущийся из груди, упираясь взглядом в железные спайки, в деревянный остов перед глазами.

И возвращаться снова. Ввязываться в бои, драться, не как зверь - как обезумевший от боли звереныш, и возвращаться в круг каюты, в котором вышибут дух, чтобы только боль внутри прекратилась.

С педантичностью выблядка, сосланного в колонию с глаз долой, он оправляет застиранную ткань рубахи. Накрывает повязкой и скрывает широким кожаным браслетом изъеденное запястье.

 » И как случилось, что дошло до края (стихи от uljascha)

как-то так


Не лечит время, только тупит боль,
Но рана кровоточит, как и прежде.
Оставьте так, не насыпайте соль,
Росточек дайте крошечной надежды.

Любимых не бросают никогда,
Лишь от ненужных закрывают двери…
Ушел – и между вами города,
И мысли, что нельзя вернуть потерю,

И поиск – отчего и почему,
И как случилось, что дошло до края…
Но гонит ветер за волной волну,
Встает заря, разлуку умножая.
___________________________________

uljascha, иногда я совсем не понимаю тебя, а иногда ты попадаешь в самое сердце. И хочется сказать "блин, Уля!!"))
поиск – отчего и почему,
И как случилось, что дошло до края…

Это. Спасибо.

Я это прочла в твоем тексте, и оно так выплеснулось.
так что тебе спасибо))
___________________________________

Спасибо
_________________